Дыхание подземелий

Сигга предпочла умолчать, что она ничего не почувствовала, а лишь только теперь признала в ней живую.

— Рад видеть тебя, Айрэ. Ты проездом, или целенаправленно? — заговорил Борода на непонятном для девочки языке.

Женщина поджала губы. скептически оглядывая собеседника, который явно не собирался рассказывать о цели визита в этот далекий городок.

— Мне велено было привести лошадей, но я не знала, что ты не один— взгляд скользнул по девочке и, кажется, на миг стал неестественно диким — О, так она серая. Еще не обратившаяся?

— Нет — покачал он головой, а женщина снова сменила тему.

— Хозяйка расстроена, что ты не навестил нас. Мы ведь могли помочь избежать казни.

— Прости. Время поджимало — а про себя подумал: "Интересно, каким это образом вы имеете влияние на суд ваанов?" — Не стой на пороге, заходи.

— Мне нельзя задерживаться. Мне в сторону столицы.

— Отлично, нам по пути. Заходи, сейчас соберемся.

От этой трескотни у Сигги начала болеть голова и лишь по жестам он поняла, что они возвращаются в дом, что девушка напрядена и насторожена, а Александр, как бы ни изображал расслабленность, был само внимание и осторожность. Разворачиваясь следом за девушкой, пропущенной в домик первой, Сигга шепотом спросила.

— А это кто?

— Ученица Хозяйки Серого Дома. А почему шепотом? — спросил он так же негромко, в тон вопросу.

— А вдруг она знает русский?

— Не знает. Идем. Планы поменялись.

Больше он не сказал ни слова. которое могла бы понять Сигга. Взрослые общались между собой, что-то пили, обсуждали, и пару раз поглядывали на нее. А школьнице оставалось только слушать неразборчивую речь и от скуки рассматривать рухлядь, что так и высилась горой на краю стола

— Ты решил вырастить свою собственную Хозяйку и создать свой Дом?

— Боюсь, что я скорее умру от старости, пока она вырастет.

— Зачем она тебе?

Борода вздохнул, подбирая слова и дозируя правду.

— Феникс привел ее. Сама понимаешь.

— Так та-а-ак. Он снова вмешивается в дела смертных? Значит что-то близится? — глаза ее загорелись и женщина аж привстала, внимательно слушая.

— На листах постоянно что-то близится и готовится.

— Но причем здесь она? Серых женщин, конечно, мало. но никогда их не было меньше необходимого. Так что с ней не так?

— Она может быть просто очередной спасенной от чего либо. У него ж каждая жизнь на счету.

Девушка фыркнула, отметая такое объяснение, но про себя, для галочки, запомнила его.

Взрослые живо что-то обсуждали, так что Сигга села в вполоборота к ним и принялась рассматривать кучу хлама, высившуюся на столе.

Тут обнаружились маленькие стеклянные бутылочки, пустые и полные, с жидкостями разных цветов и густоты; широкие ремни, из которых можно было бы, пожалуй, сделать целый корсет для Сигги, и совсем уж тонкие и мелкие ремешки, впору на запястье носить; тут нашлись и ножи, начиная от малюсеньких карманных ножичков, до хороших ятаганов; одежда в виде шкур, накидок, капюшонов и перчаток; книги были с очень толстыми и с тяжелыми страницами, но текст, на удивление, был печатным. Все это она перебирала без особого интереса, просто от скуки, поэтому боковое зрение и слух, моментально отметили паузу в разговоре, кивок в ее сторону, и тон разговора, ставший еле заметно тише. Говорили о ней. И это было неприятно

— И ты собираешься таскать ее за собой?

— Доберусь до более спокойных мест, там посмотрим. Ее родители совершенно ничему ее не учили, так что мороки много, она как младенец.

— На каком языке она говорит?

— Ты так и будешь ходить вокруг да около? Ты ведь знаешь, что она успела побывать в городе и была там одна. Почему ее не отвели в Дом Серых?

Айрэ тряхнула головой, откидывая челку с глаз.

— Да. Мы получили весть о девочке, не знающей языка. Но она сама отказалась от помощи, ей предлагали. Мы же не можем насильно тянуть кого либо.

— Тогда хоть расскажи, за что меня хотели линчевать? Мне толком ничего и не объяснил. Как случилось, что Ванны так агрессивно настроены?

— Чтобы Дамон и не знал за что? — притворно удивилась Айрэ, прекрасно зная, что этот человек с еле заметным чужим акцентом не так прост — Да и насчет ситуации в наших землях все есть в отчетах.

— В отчетах не было ни слова про казни. Когда это Ваннам был разрешен самосуд над серыми? — и в голосе его была злость и угроза, которую почувствовала даже не понимающая языка Сигга.

— Разве можно на бумаге отобразить все тонкости ситуации? Теперь ты и сам убедился в реальности проблемы — снова увильнула женщина, смягчив тон — И Совет, наконец, предпримет соответствующие меры.

Со стороны девочке было отлично видно, как девушка буквально увивалась вокруг Александра, пытаясь расположить его к себе. Такое поведение она видела далеко не впервые в жизни, о чем каждый раз сожалела. "Интересно, я такая же буду, когда вырасту? Навязчивая и беспринципная? Хотя ему, вроде нравится" — думала Сигга, про себя, краем глаза наблюдая, как тихонько улыбается в усы мужчина, явно наслаждаясь желанием собеседницы понравиться ему.

"Какая мерзость" — подумалось Сигге, когда Александр откровенно опустил взгляд на вырез декольте. Девочка поежилась и вышла наружу, желая находиться как можно дальше от этих людей. Ну или не совсем людей, какая разница, когда феромоны летающие в воздухе чуть ли не носом чуешь.

В лесу было свежо. Не холодно и не прохладно, а именно свежо. И пахло тут как-то по особенному, вроде и травой, а все же иначе. Странно, как она вчера этого не заметила. Сладко, приятно потянуться так, что рубашка приоткроет поясницу немного и туда заберется утренняя свежесть, заставляя поскорее проснуться. Лес гудел и жил, шевеля кронами, перешептывающихся деревьев, донося звуки животных и птиц. Видимо, вечером лес спал, ведь невозможно было не услышать такие громкие песни, буквально окружающие тебя.

Сигга сделала несколько шагов от домика, боясь уйти далеко, но в тоже время, страстно желая оказаться ближе к лесу, рассмотреть его чудеса, познакомиться с каждым жителем. Девочка стояла, не решаясь сделать еще хоть шаг вперед, и всматривалась между деревьями, надеясь увидеть хоть что-то, хоть кого-то. Напрасно! Вся живность была где угодно, но не здесь, словно чуяла, что тут есть люди. Ну или как их там? Сигга про себя исправилась, что они не люди. Но как же тогда называть людей? То есть не людей, а этих нелюдей?

Это ведь целый другой мир! То, о чем она всегда мечтала. Она ведь может остаться тут жить. Выучиться фехтованию и странствовать, узнавая новые страны и города. А возможно тут есть школа магии? Это ведь такая возможность! А еще неплохо бы узнать, как тут течет время. Вдруг оно быстрее, чем дома? Вдруг никто и не заметил ее исчезновения на целую ночь? Может, оно там вообще стоит на месте, пока она здесь, проживает годы? Впрочем, последнее слишком уж хорошо, чтобы быть правдой.

Под ногами что-то шевельнулось. Она опустила взгляд и узнала собрата их вчерашнего ужина. Собрат скалился и, не смотря на отсутствие глаз, явно примеривался цапнуть девушку за ногу. Паника, мгновенно охватившая тело, не позволила отпрыгнуть в сторону, когда представитель местной фауны кинулся в ее сторону, зато не помешала совершенно точно и молниеносно опустить ногу на голову существа. Многоног принялся извиваться, стараясь выбраться и, подобно обычной змее или червю, принялся обвивать ее ногу. Поднимать стопу с головы, чтобы еще раз попытаться раздавить его, как-то не хотелось, а иного выхода видно не было, тем более, что эта членистоногая зараза уже вовсю царапала ногу сквозь ткань, своей противной полудюжиной лап.

Голос рядом прозвучал так же неожиданно, как и росчерк стали, что опустился у самой ее стопы в тело животного. Многолап задергался уже конвульсивно, пытаясь сбежать от жестоких живодеров, но так и не смог сделать ни одного шага.

Ошарашенный взгляд был прикован к лезвию оружия, что вплотную прижималось к ее стопе и на добрую ладонь уходило в землю. В голове мелькали картины того, что было бы, промажь Александр хоть на сантиметр.

— И долго ты с ним в салочки собиралась играть? — голос его был совершенно лишен эмоций и окраски, словно это было обыденное дело — рубить странных зубастых тварей, рискуя чужими ногами и вот так вытирать оружие широким листом травы.

С порога каркающе сказала что-то женщина, вроде спрашивая. Мужчина ей ответил, а Сигга осознала, как сильно ее бесит это непонимание. Словно жизнь идет дальше, своим чередом и все двигаются, а она осталась у края дороги и лишь провожает их взглядом.

— Мы выдвигаемся. Ты все взяла? Мы сюда больше не вернемся.

Девочка задумчиво посмотрела вниз, пнула голову шестилапа, поправила веревку-лямку своего нового рюкзака и кивнула.

Ее нагрузили едой и водой, объяснив, что она теперь ответственна за провизию. Это ей, типа, готовить придется, или что это значит? Впрочем, спорить было бесполезно и теперь плечо ей оттягивало нечто, кажется, называющееся бурдюком с водой, мешочек чего-то сушеного, судя по всему, такие же деревянные сухари, что и на завтрак, ее нож и блокнот с ручкой. Впрочем, как оказалось, бурдюки были и у ее спутников, что немного успокаивало жажду справедливого распределения веса — Борода то с женщиной несли еще три седла.

С опушки они уходили в лес снова через кусты, видно, у этих ребят пунктик насчет скрытности. Судя по виду домика и подступам к нему, тут довольно редко кто бывает, так что вряд ли после них могла образоваться тропинка, показывающая дорогу сюда, или след, выдающий куда они пошли. Теперь лес еще более впечатлил ее, представ совершенно в ином виде, нежели вчера, когда она уже почти не видела, что под ногами и была погружена в собственные размышления и переживания. Сегодня лес тут и там освещался лучами солнца, зелень подставляла свои листья благостному теплу, а насекомые так и торопились сесть на Сиггу, чтобы обследовать ее, или, непременно на полном ходу, врезаться в лицо, заставляя девочку непрестанно размахивать руками, жмурить глаза и ругаться, когда в результате, вместо насекомого на ее лицо садилась паутина, умело оставленная в целости впереди идущими, или ветки, норовящие выколоть ее глаза. Чем осторожнее она пыталась идти, тем оно получалось медленнее. Стоило же поторопиться, как она тут же влезала в паутину, спотыкалась о корни, или с хрустом топала по веткам. Несколько раз Борода шикал на нее, коротко объясняя, как надо идти, чтобы не шуметь. Женщина же лишь чуть оборачивалась, замедляя шаг и кривясь, словно аристократ, которому предложили съесть хотдог. Когда Сигга в очередной раз наткнулась на паутину, ломая ветки и шипя в попытке отодрать от себя липкие полупрозрачные нити, горизонт завалился и она почувствовала, как ее подбрасывает. Что произошло девочка поняла уже метров пять спустя. Она висела на плече Бороды как мешок картошки, легенький такой мешочек.

— Что? Что ты творишь? А ну отпусти... — возмущение прервала очень неприятная тряска, при которой плечо мужчины особенно больно врезалось в живот.

— Молчи. Так быстрее и тише.

Лошадей почему-то было четыре, но четвертого союзника рядом видно не было. Впрочем, это Сигга уже узнала после того, как ее наконец-таки поставили на ноги. Бок жутко болел и казалось, что живот просто принял форму плеча Александра. Про себя она продолжала дуться, но вслух лишь поинтересовалась, для кого четвертая лошадь, на что получила малопонятный ответ, что для них. Повторять вопрос, для чего им столько лошадей, когда их всего трое, она не стала, столкнувшись с более насущной проблемой: надо было запрячь лошадь и сесть на нее. Но та фыркала, все поворачиваясь к ней то мордой, то попой и никак не хотела идти на контакт. Поначалу старшие спутники не обращали внимания на эту возню, занятые своими лошадьми, но когда они вскоре были готовы, а Сигга все еще решалась погладить свою рыжую кобылку, назрел вопрос.

— Ты раньше ездила верхом? — задал самый гениальный вопрос городской жительнице мужчина.

— А ты как думаешь?

Последующие слова мужчины хоть и звучали на местном наречии, но явно были матерными, посему девочка решила не запоминать их, но вот слух решил иначе и в голове то и дело, как на заевшей пластинке прокручивались слова: "Р'яхъ ар ла Гхан орт!".

Спешившись, Борода принялся седлать уже заждавшуюся лошадку, но на просьбу Сигги объяснить ей что и как делать, коротко отрезал.

— Завтра раньше встанешь и покажу.

— А-а-а... мы что, до завтра ехать будем?

— И до послезавтра, и еще дней пять, или неделю.

— Но я не умею!

— Вот и научишься заодно.

За сим было решено не слушать вопросы и вопли девочки, что так и сыпались без остановки, и они тронулись.

Вскоре Сигга поняла, почему лошади были оставлены именно в этой части леса, где уже не ходят грибники, и где еще не начался густой лес, не дающий протиснуться с крупным животным. Чуть позже она перестала вертеть головой, рассматривая все незнакомые деревья, травы и птиц. Спустя еще какое-то время, когда они уже ехали по узкой дороге, представлявшей собой просто две накатанные колеи, все ее внимание сосредоточилось на потиравшей при каждом шаге лошади пятой точке и стопах, которые так и норовили выскользнуть из стремян. Собственно, поводья и стремена ей нужны были скорее для того, чтобы держаться, а не управлять лошадью, так как управлять ею она отчаялась еще в лесу, когда рыжая нахалка абсолютно отказалась слушать ее и вообще двигаться с места. В результате лошадь просто следовала за довольно злобным рыком Александра, чутко понимая, когда надо ускориться, а когда наоборот, замедлиться.

— Скажи, а тут все владеют магией?

— Магией? В смысле колдуны? Нет, не все. К этому надо иметь талант и учиться.

— А где учился ты?

— Я? — Борода обернулся и, вспомнив вечерние иллюзии, почесал затылок — Да это и не магия. Так, легкие манипуляции энергией.

— Ну, так где научился? — повторила она вопрос, чувствуя затянувшуюся паузу.

— У разных людей. То тут, то там. У меня не было учителя как такового. Но можешь забыть про это. Серым работа с энергией практически недоступна.

— Это почему? Но ты же можешь!

— Вчера мог. Сегодня — нет.

— Почему?

Он скосился на девочку, улыбнулся и, не в силах сдерживаться, расхохотался.

— Еще скажи, что ты мечтаешь стать великой волшебницей, путешествующей по листам и спасающей несчастных?

— А вот и нет. И не смешно — тут же насупилась девочка, сильно сжав бока лошади и кулаки. Лошадка отреагировала немедленно, фыркнула и ускорила шаг в сторону с дороги. Причем для того, чтобы уйти с дороги ей надо было забраться на довольно высокий и крутой холмик, что ее, видимо, совершенно не радовало. Рыжая заартачилась, попыталась вообще развернуться и стала на месте, ожидая более логичных приказов от своей наездницы. Сигга дулась, пыхтела, пыталась стучать пятками по бокам и изображала поводьями движение, что обычно делают в фильмах, когда подгоняют лошадей, но животное стояло и уже тянулось перекусить такой заманчиво близкой зелёной травкой.