Маркетолог@ - Часть # 3/4 "Аватар/селфи"

Коттеджный посёлок 'Апрелевка Парк', улица Виноградная, д. 23, г. Апрелевка.

Московская область.

В полпервого ночи Лейс оторвался от компьютера и исследований к своей научной работе, встал с табуретки и отвёл от окна плотную тканную штору. Так и есть: у коттеджа снова стоял угольно-чёрный джип. Эта машина часом ранее подъезжала к коттеджу. Лейс уже слышал звук его мощного двигателя и шорох шин, осыпавших гравий проезжей части улицы. Лейс переместился к столу и вывел на монитор 'Fujitsu' запись с камеры наблюдения. Проверяя запись, Лейс цепко проглядывал каждый момент. На отметке '7 апреля — 21:56:00' Лейс остановил запись: тогда джип подъезжал к коттеджу в первый раз. В 22:05:01 джип покинул свою парковку, чтобы появиться у ворот уже в 22:31:15 и снова уехать. Прикинув временные интервалы, Лейс сообразил, что неизвестный водитель джипа уводил от коттеджа свой автомобиль в тот момент, когда охранники начинали обход коттеджного поселка. Но джип неизменно возвращался обратно, в одну и ту же исходную точку, на то единственное место, с которого хорошо просматривалась и коттедж, и стоянка со стоящей на ней 'Volvo'.

Покусывая губы, Лейс отмотал запись на 21:59:00, желая найти доказательства своим подозрениям. Предчувствие Лейса не подвело: ровно в 22:00:00, когда Лейс посылал Симбаду фотографию Евы, темноволосый водитель джипа сунул руку в карман своей чёрной куртки, достал что-то из кармана и, сжав неизвестный предмет в руке, быстро вернулся к машине.

— Ага, сука, попался... А теперь, Симбад, подними голову и сделай так, чтобы я увидел тебя, — сквозь зубы прошипел Лейс. Не получилось: следуя опыту и полученной выучке, водитель джипа всегда занимал такую позицию, чтобы его лицо оставалось в тени.

— Вот тварь. Kus'so... — начал Лейс любимое ругательство — и запнулся, вспомнив, как это, сказанное им в сердцах крепкое слово, помогло Еве понять, что он — не англичанин. Закрыв ноутбук, Лейс отправился на второй этаж, чтобы забрать кеды и куртку. Лейс быстро поднимался по лестнице, когда услышал щемящий мотив. Лейс вслушался: пела женщина. Её хриплый, сильный голос с чувственными нотами выводил:

'Ты моё сердце, ты моё чудо,

Обниму нежно и с тобой буду... '

Не сдержавшись, Лейс хмыкнул. Музыка тут же оборвалась. Открыв дверь комнаты, Лейс прислушался: до него донеслось только ровное дыхание спящей глубоким сном девочки. Лейс покрутил головой в поисках куртки. Куртка нашлась на спинке дивана, где Лейс её и оставил. А на диване, закрыв глаза, в обнимку с его iPad, безмятежно спала Ева. Во сне она раскрылась и сбила покрывало вниз. И Лейс увидел её всю: безмятежное лицо; грудь, обтянутую его майкой, приподнимающуюся в спокойном и ровном дыхании; длинные согнутые ноги, облепленные тесными джинсами с трогательной дыркой на колене... Но если Ева была такой же притягательной, как сама Жизнь, то про себя Лейс давно уже знал, что он — смутный гость на этой планете. И умереть он должен был ещё давным-давно, только смерть почему-то его жалела. Помедлив, Лейс наклонился и осторожно вытащил покрывало из-под ног Евы. Ведя ткань вверх, избегая касаться её тела, Лейс бережно прикрыл Еву. Та вздохнула и распахнула глаза. Поморгала, и Лейс увидел, как в её солнечных глазах затанцевали зайчики.

— Ты что? — сонно спросила она.

— Ничего, я за курткой. Спи.

— А ты?

— А я пойду вниз. Мне нужно поработать.

— Ладно, хорошо. Только далеко не уходи, а то мне без тебя страшно, — и Ева безмятежно свернулась в клубок.

Лейс в последний раз посмотрел на нее, кивнул и быстро вышел из комнаты.

Глава 8. ДЕНЬ ВОСЬМОЙ

@

8 апреля 2015 года, среда. Утром.

Корпорация 'НОРДСТРЭМ', Краснопресненская набережная, д. 13, блок 'С', Москва.

Россия.

Большая переговорная комната московского офиса компании 'НОРДСТЭМ', которую посвящённые сотрудники называли 'тайником', находилась на пятидесятом этаже блока 'С' 'Башни на Набережной'. 'Тайник' славился тремя секретами. Во-первых, в этой переговорной комнате были стеклянные, от пола до потолка, окна. За оконными переплетениями 'тайника' Москва лежала, как на ладони, ну, или — под ногами, если так было угодно думать смотрящему из этих окон вниз. Во-вторых, в этой переговорной комнате площадью в сорок квадратных метров были тянущиеся от пола до потолка перегородки. Сработанные из непроницаемого кварцевого стекла, переборки отделяли посетителей 'тайника' от любопытных взглядов. И, в-третьих, в 'тайнике' была смонтирована и установлена уникальная система защиты. Она идеально препятствовала любой прослушке и видеозаписи. Все эти три секрета с равнодушным снобизмом богатых людей использовали президенты и солидные владельцы 'НОРДСТРЭМ', которые регулярно проводили в этом небольшом по офисным меркам помещении конфиденциальные встречи.

В восемь часов утра, в среду, в 'тайнике', находились двое. Придумавшая эту комнату женщина со светлыми волосами, заплетёнными в узел на шее, разглядывала замшевые носы алых туфель от 'Casadei' и прятала холёные руки в складках серой замшевой юбки. Её жакет был небрежно брошен на стол вместе с красной сумкой и ключами от 'туарега'. На кожаном брелоке ключей изящным плетением красовались две буквы из белого металла — 'IF'. Брелок подарил женщине светловолосый мужчина. Год назад именно он создал 'тайник' по замыслу этой женщины. Мужчину звали Дмитрий Кузнецов. Сейчас Кузнецов бесцеременно сидел на краю переговорного стола и с откровенным неодобрением выговаривал:

— Ира, зайка моя, давай закончим этот бесперспективный разговор. Я не буду этого делать. Неуступчивый взгляд его светло-зелёных глаз сверлил лицо Ирины. Всё ещё взвинченный, Кузнецов пригладил топорщившийся густой ёжик волос и поморщился при мысли о том, в какую историю оказалась втянутой его Ира. Ирина Самойлова вздохнула и подняла голову. В её волосах заплясали солнечные блики, ярко-синие глаза встретились со взглядом мужчины:

— Митя, речь идет о спасении двадцатилетней девочки.

'Слишком быстрый взгляд. Слишком быстрый ответ. Она что-то не договаривает', — понял Кузнецов, знавший Иру, как облупленную.

— А с чего бы меня, зайка моя, должно заботить спасение Евы? — сквозь зубы, тихо, но так, чтобы женщина оценила всю степень его гнева, спросил Кузнецов.

— А чтобы тебя, Митя, это 'озаботило', ты просто представь себя на месте отца Евы, -колко посоветовала Самойлова. Дмитрий Кузнецов перестал покачивать ногой и сдвинул очки с носа на макушку, что выражало крайнюю степень его недовольства. Но Самойлова даже ухом не повела.

— Митя, ты слышишь, что я тебе говорю? — своим обычным, чуть хриплым голосом спросила женщина. Кузнецов кивнул:

— Слышу, зайка. Я вообще очень хорошо тебя слышу... Я так хорошо тебя слышу, что знаю даже то, о чем ты думаешь, но не говоришь вслух. Хочешь, скажу?

Ирина промолчала, но весьма выразительно подняла брови и стрельнула глазами на настенные часы 'тайника', выполненные модернистами из 'Hintz Kunst'.

— Перестань ты намекать мне на время! — рякнул Кузнецов и спрыгнул со стола. — Пять минут уже ничего не сделают с этой твоей Евой. Зато в нашем с тобой случае они решают всё.

— Ладно, хорошо, не буду смотреть на часы, — покорно, но с той насмешкой, которая так раздражала собеседника, согласилась Ира. — Так что ты хотел мне сказать? — очень вежливо осведомилась она. При виде этой улыбки Кузнецов, который не отличался ни ангельским характером, ни терпением, окончательно взвился:

— Ты, зайка, думаешь не столько о девочке, попавшей в беду, сколько о том, как заставить меня прикрыть задницу одному хитрожо... хм, одному хитроумному оперативнику, который работает в конторе моего отца. Я угадал? — прошипел Кузнецов. Самойлова брезгливо поморщилась:

— Фи, какие выражения. Слушай, Митя...

— Нет, Ира-зайка, это ты послушай меня, — повысил голос Кузнецов и в два шага преодолел расстояние, разделявшее его от Самойловой. Один взмах руки, и он мог бы притянуть к себе эту женщину. Но сейчас Кузнецову казалось, что между ним и Самойловой был не один шаг, а Тихий океан — самая большая на Земле по площади и глубине пучина морская. Оценив собственную красочную аллегорию их отношений, давно зашедших в тупик, Кузнецов сбавил обороты:

— Ир, я взял неверный тон, извини, — покаялся он. — Я не хотел с тобой спорить — или, что ещё хуже, портить с тобой отношения. Но и ты пойми меня: я слушал тебя двадцать лет, а в итоге получается вот что... Для ясности начнём с самого начала. Итак, много лет назад мой драгоценный папенька — то есть Александр Иванович Фадеев — бросил свою семью, маму и меня, из-за любви к какой-то невероятной, по его словам, женщине. Ни меня, ни уж тем более мою маму, как ты понимаешь, это объяснение не устроило. Мама назвала поступок отца 'низкой изменой'. Ну, а я расценил деяние моего многогранного папеньки как элементарное предательство. Но именно ты, моя первая девчонка, поставила мне ультиматум. И я ради тебя пошёл на сближение со своим отцом. Я наступил на горло собственной песне. Поддавшись твоему влиянию, я даже начал считать предательство отца ничем иным, как обычной мужской сединой в бороду и скоком в бок. Как пережила мой поступок моя мама, я говорить не стану. Мама давно умерла. Но я знаю: она мне не простила.

Идём дальше. Проскочим наше с тобой безмятежное отрочество и не менее счастливую юность и сразу же перейдём к истории двухнедельной давности. Я — опять же, только ради тебя! -взял в свою команду дочь Кейда. Ну и к чему всё это привело? А к тому, что муж твоей подруги в прошлое воскресенье 'сделал' на тебя 'стойку' и руками моего богатого на выдумки отца устроил за тобой слежку. Причем на роль ищейки мой батюшка откомандировал к тебе не кого-нибудь, а некоего Андрея Исаева — мальчишку, который ещё в сопливом детстве пускал на тебя слюни... Думаю, что твой Серый Волк Андрей — так, кажется, ты его называла? — даже выл по ночам на твой портрет. Впрочем, этот 'сладкий мальчик' вполне мог обойтись и без твоей фотографии, потому что где бы ты ни находилась, я точно знал, что уже через пять минут появится этот мальчишка, и его упрямый взгляд приклеиться к тебе намертво, как банный лист к... — Самойлова выразительно подняла бровь, и Кузнецов сбился. — В общем, неважно, к чему, — неловко закончил он. — А вообще-то, Ира, мне тогда надо было не идти у тебя на поводу, а устроить этому мальчишке хорошенькую головомойку. Глядишь — и он бы от тебя отвалил.

— О да, дворовые привычки в вас с Андреем ещё очень сильны, — подала голос Самойлова. — Мне бы вам линейку на двадцать третье февраля подарить. Обмерились бы — и успокоились бы...

Возникла неприятная пауза. Самойлова невинно улыбнулась, а Кузнецов неодобрительно покосился на Иру:

— Ладно, проехали с этим, зайка... остроумная ты моя. Итак, я остановился на том, что мой отец, твой Даниэль и этот твой Андрюша разобрались с тобой каждый на свой лад. Причём твой 'замечательный мальчик' фактически вытер о тебя ноги.... И что сделал я? Вчера днём, после того, как Мишке Иванченко хватило ума позвонить мне и рассказать, что тебя разыскивал у него в техцентре какой-то придурок, чьё поведение подозрительно напомнило мне нравы работничков из конторы моего батюшки, я позвонил тебе, Ира. Но ты ловко ушла от ответа. Отделалась от меня на свой лад, правда, преувеличенно-вежливо. А я отправился на совещание. Но лишь там, сообразив, что ты снова обвела меня вокруг пальца, я, едва только это чёртово совещание закончилось, перезвонил своему отцу. Услышав его неуверенный, дребезжащий голосок, я припёр его к стенке. Когда же отец, будь он неладен, покаянно признался мне в том, что сдуру натворил, приставив к тебе этого своего Андрея, я, вместо того, чтобы тут же и устроить большой трах-тарарах в конторах моего отца и Кейда, — я, Ира, как последний дурак, поехал к тебе. Тебя спасать. Но ты меня и на порог не пустила, выставив мне очередной ультиматум. И я, вместо того, чтобы обрушить все банковские счета 'Кейд Девелопмент', а до кучи, и счета 'Альфы' — двух проклятых контор, которые используют версию кода 'НОРДСТЭМ' — я, Ира, снова пошёл у тебя на поводу. Послушно распахнул сыновьи объятия своему нашкодившему папеньке и даже согласился не искать этого твоего Андрея, чтоб его... чтобы сделать из него пустое место. То есть то самое, чем он и является на самом деле. И что взамен, Ира? А взамен ты притащила меня сюда в восемь утра, чтобы я помог Исаеву?... Зайка, ты вообще соображаешь, о чем ты просишь меня? Кстати, в юности ты была куда как умней, когда и близко не подпускала к себе этого мальчишку. И что, ты всерьёз считаешь, что после всего случившегося я буду помогать этому твоему Серому Волку? После того, как я обворован им со всех сторон?

— Да. Ты ему поможешь, — абсолютно спокойным голосом ответила Ира.

— О как! А — почему? — саркастично поднял брови Кузнецов.

— Потому что ты и я — мы настоящие друзья, Митя. Всегда были, и всегда будем. -Самойлова подняла на Кузнецова глаза, и мужчина затаил дыхание. Впрочем, уже через секунду Кузнецов справился с собой и горько кивнул:

— Да, Ира, мы всего лишь друзья. Вот теперь список моих 'побед' полный... Благодарю тебя за напоминание о том, что ты была со мной, хотя и считала меня всего лишь своим другом. Ещё спасибо тебе за последующие мои десять лет, когда я тащил тебя к алтарю, а ты попросила меня дать тебе пожить самостоятельной — и как сейчас выясняется — удивительно насыщенной жизнью. Спасибо и за то, что когда я захотел возобновить наши отношения, то ты сначала ловко перевела меня из разряда 'вечный жених' в разряд 'мой лучший друг'. Впрочем, в этой беспонтовой категории ещё и Мишка Иванченко где-то затесался... ровно посередине. Такой же идиот, как и я... Слушай, Ир, а тебе в голову не приходит одна очень простая мысль?

— Это какая?

— А такая. Например, всё, что я хотел от тебя — это быть твоим первым и последним. Но ты решила всё иначе. И вот теперь я до смерти хочу узнать, что тебя так убивает, раз ты стоишь здесь и терпишь все мои оскорбления?

— Митя, заканчивай свою софистику. Мы теряем время, а девочке беда грозит.

— Ну нет, зайка. Не своди всё к благородной миссии спасения несчастной девочки, попавшей в беду по своей глупости или по глупости её отца, — рявкнул Кузнецов. — Ира, я хочу знать, что у тебя с Исаевым? Сколько я себя помню, ты никогда при мне не плакала, никогда не искала у меня защиты, никогда не была слабой. Ты всегда умела владеть собой. Даже когда я тебя... э-э, когда мы с тобой были вместе, мне с большим трудом удавалось расшевелить тебя хоть на какие-то эмоции. Но зато, как только где-то появлялся этот твой Андрей, то всё сразу же менялось. Ты начинала смеяться, злиться, плакать, кричать из-за него на меня. Ты всё, что угодно могла, кроме одного: оставаться к нему равнодушной. И вот теперь я хочу знать, что конкретно у тебя к нему? Ответь мне, потому что я имею право знать правду.

Кузнецов задал свой вопрос и теперь ждал ответ. Женщина взглянула на него, но, так и не решившись ничего сказать, прикусила губы. Кузнецов нервно дёрнул ртом и сделал шаг, отделявший его от Самойловой. Он взял женщину за плечи, повернул к себе, прижался горячим лбом к её лбу: