Я, мой убийца и Джек-потрошитель

— Слушай, ну, особо не к чему придраться, — заныла я, как от зубной боли. — Можно подумать, у нас кандидаты наук никогда грузчиками не работают, а начальники отделов — бомбилами.

— Это в лихие девяностые, не путай. Ученый приезжает по приглашению университета — и сразу на теплое место. Сразу, а не через полтора месяца.

— Ну, да. Но все равно прямых доказательств подмены нет.

— И не будет. Мужик чисто сработал. А какая схема! — восторгался Костик.

Схема проста. Приезжает из-за границы иностранец. Ни родственников, ни друзей: заявление в полицию, случись что, писать некому. Иностранца убивают, а его имя, фамилию и все документы продают другому человеку.

— У тебя есть где взять фотку этого липового Горана Судара, твоего препода?

— Можно попытаться. А что?

— А ничё. Бери фотку, поезжай по адресу, где он снимал квартиру, расспроси хозяев. Может, и соседи чего вспомнят. Хотя вряд ли. Восемь лет прошло.

— Отлично! Спасибо, Костик. Так и сделаю! — изобразила я восторг и энтузиазм.

— Спасибо не булькает. Пиво не забудь со стипухи, Лейка! — крикнул вслед Костик, ужасно довольный собой. — До созвона!

— Не забуду! — отозвалась я. — Пока!

Закрыла дверь, сбежала по лестнице, недолго потопталась у своей двери... Костик был бы прав, если бы на свете не существовало магов и некромантов. Государь явно восемь лет назад навестил и хозяев съемной квартиры, и соседей, внушил, что жил там именно он. Так что я ничего не докажу.

Я юркнула в квартиру, закрыла дверь и подошла к окну своей комнаты. Глядя на улицу, всегда лучше думается. Подтвердились мои подозрения? Да. Доказать могу? Нет. Тупик. Догадываюсь, что Горан Судар — далеко не первая личина некроманта экстра-класса. Возрасту надо соответствовать хотя бы приблизительно: и раз лет в десять менять либо город, либо личность.

Пойти в полицию не вариант. У виска покрутят и посоветуют посетить психиатра.

А может, стукануть Лучанскому, заму Государя? Они ведь на ножах с тех пор, как Государь занял кресло заведующего кафедрой. Лучанскому должность не досталась. Хорошо, допустим, я сообщу шокирующие сведения Лучанскому. Как он поступит? Воспользуется? Да, но если подсоберет доказательств. Только собирать станет не сам. Лучанский не из тех, кто уничтожает врагов своими руками. Значит, найдет способ надавить на меня, чтобы я все сделала. Быть на коротком поводке и у Государя, и у Лучанского? Нет уж, увольте. Некроманта мне хватает за глаза. Пусть все остается, как есть.

А раз этот вопрос решен, пора выбрать, к кому из убиенных отправиться: к Энни Чепмен или Джейн Ботмур. Государю, что ли, позвонить? Э, нет. Не выход. Он к обеим по очереди пошлет, чтобы приучалась видеть смерть.

Ладно. Что мало времени наберется — пусть Государь волнуется. Чепмен, как ни крути, каноническая жертва Джека-потрошителя. Диплом без канонических пяти смертей будет неполным. Плюс сведений об убийстве Чепмен аж сотни страниц, а о гибели Ботмур — всего два абзаца. Стало быть, Энни Чепмен.

Как же ее лицо на посмертной черно-белой фотографии напоминает лицо Марты Тэбрем. С трудом их различаю.

Глава 12. Путешествие третье. Энни Чепмен

В пятницу вечером я забрала у Государя линзу времени и ушла подальше от его дома, чтобы отправиться в Лондон в третий раз.

Отправление.

Место: Россия, Москва, берег Москвы-реки, недалеко от корпуса 2 дома 24 на Филевском бульваре.

Дата: 6 февраля 2015 года.

Время: 21:56.

Прибытие.

Место: Великобритания, Лондон, Хэнбери-стрит, 29, задний двор.

Дата: 8 сентября 1888 года.

Время: 5:10.

И снова холод, кромешная тьма, лужи под ногами и густой смрадный туман. Снова я спряталась в укромном месте, усилила зрение до предела и отпустила эфирное тело в дозор.

Пришло время осмотреться на месте скорого убийства. Трехэтажное кирпичное здание угрюмо глядело на задний двор темными окнами. Забор из деревянных досок скрывал от любопытных дворик. Впрочем, скрипучая калитка без замка не мешала посторонним зайти, если вздумается. Я оглядела низкую, неуклюже сколоченную деревянную лестницу у подъезда. Около нее-то все и случится. Тяжело вздохнула, поднялась на три ступеньки и приготовилась ждать.

Посторонние, желавшие уединиться во дворе дома, скрывшись за высотой забора, появились почти сразу. Женщина — Энни Чепмен. Ее описание я прочла столько раз, что могла повторить наизусть. Полная. Маленькая. Короткие волнистые волосы от сырости вились еще сильнее, больше напоминая кудряшки девочки. Вся одежда — черная: юбка, длинный жакет, кусок шарфа, прикрывающий короткую шею. Даже ботинки могли бы перекликаться цветом с теменью промозглого лондонского утра, если бы не покрылись коричневатой грязью.

Но мужчина!.. Мужчина, клиент Энни Чепмен, не Потрошитель. Я прислушалась к себе, своей интуиции. Нет, это не маньяк. Но как?! Черт возьми, Чепмен будет мертва через пять-десять минут! Как такое возможно?

Клиент озвучил Чепмен свои желания, меня передернуло, но то я. Однако женщина тоже вознегодовала и довольно резко ответила: "Нет!" Клиент сузил глаза, бессильная ярость закипела в нем, он замахнулся. Стремясь защититься от удара, Энни инстинктивно выставила руки, но клиент с размаху опустил кулак не на голову женщины, а на деревянный забор. Мгновение — и несостоявшийся убийца скрылся в темноте.

Шум привлек внимание пары прохожих. Один мужчина бросил лишь короткий взгляд, но заторопился. А другой... другой, со свертком под мышкой, вошел во двор. Потрошитель! Я так испугалась, будто и не ожидала его появления.

Диалог маньяка и жертвы был коротким. Цена названа.

— Ну что, согласна? — вполне буднично спросил Потрошитель.

У меня будто мурашки по спине побежали. Ощущения эфирного тела, конечно, не так ярки, как физического, но вполне узнаваемы.

— Да! — ответила Энни.

За калиткой мелькнул женский силуэт. "Элизабет Лонг", — вспомнила я имя женщины, которая опишет эту сцену и внешность Потрошителя в суде через несколько дней.

Потрошитель закрыл калитку — и на заднем дворе Хэнбери-стрит, 29 остались трое: женщина, зверь и невидимая свидетельница — я.

Стоило Энни повернуться спиной к душегубу — и она больше не смогла издать ни единого звука. Первый удар по горлу. Второй. Я лишь воспроизводила в памяти заключение врача, описавшего последовательность действий убийцы. Смотреть не могла, ибо это убийство по жесткости превосходило предыдущие в разы. Судите сами.

Потрошитель повалил захлебнувшуюся собственной кровью Чемпен на землю, попытался окончательно отделить голову от тела, нанося ножом удары сбоку. Но кровавое стремление не увенчалось успехом, оставив на позвонках следы от лезвия. Раздраженный первой неосуществленной на сегодня фантазией, Потрошитель резким движением вскинул нож — капли крови окрасили стену дома. Сорвал с безымянного пальца левой руки Энни латунные кольца и кинул их в карман. Первый трофей маньяка. Сувенир, на который он станет смотреть часами и упиваться, воскрешая в памяти власть, ощущение всемогущества, рожденные отнятой у женщины жизнью, и возбуждаться раз за разом, снова и снова.

Потрошитель перескочил к ногам мертвой, приподнял ее колени, раздвинул их, задирая и сдвигая одежду.

"Энни мертва. Энни мертва. Энни мертва. Она не чувствует боли", — больше мне нечем было себя утешить. Голова Энни, повернутая в мою сторону, всего в нескольких сантиметрах от лестницы. Я сосредоточилась на лице, зная, как по-садистски отчаянно Потрошитель кромсает живот жертвы.

У ее левого плеча со склизким звуком упала куча чего-то кровавого. О боже! Вырезанные кишки! Представь себе, что тело в морге и с ним работает патологоанатом. Представь, что это вскрытие, а не потрошение. Ну же!

Не помогало.

Тем временем Потрошитель надрезал почки и спустился к матке и влагалищу. Рукоять ножа, облитая кровью, скользнула в перчатке. Серийник отвлекся только на секунду, чтобы перехватить оружие поудобнее. Надрез. Еще надрез. Потрошитель вынул из развороченного живота второй трофей — матку. Безумный огонь в глазах зверя, высшее наслаждение, когда пальцы сжали упругий орган.

Матка брошена в сверток, нож — тоже. Потрошитель достал какую-то тряпицу, тщательно вытер перчатки. Сунув ткань в сверток, подхватил его и торопливо скрылся в угловом дворе, пропав из виду.

Слившись с собственным телом, я почувствовала, как сжался желудок и голова закружилась. Я едва не упала на мокрую землю. Рот переполнился слюной, желудок сжался снова, но и в этот раз меня не стошнило.

Вернулась к бездыханному телу, бессильно нащупала в кармане линзу времени, присела на корточки и поднесла ее ближе к голове убитой. Пока дни Энни Чепмен зеленым светом перетекали в стеклянную ловушку, я невольно посмотрела на рот жертвы.

Сквозь выбитые передние зубы виднелся опухший кончик языка. Я бросила линзу в карман и помчалась прочь.

Судорожно нащупала кругляш на браслете времени. Время отправки и прибытия выставилось автоматически.

Отправление.

Место: Великобритания, Лондон, Хэнбери-стрит, 29, задний двор.

Дата: 8 сентября 1888 года.

Время: 5:55.

Прибытие.

Место: Россия, Москва, берег Москвы-реки, недалеко от корпуса 2 дома 24 на Филевском бульваре.

Дата: 6 февраля 2015 года.

Время: 22:41.

Слава небесам! Я посмотрела на дрожащие пальцы, которые не смогли бы верно ввести ни одной цифры и буквы, потом — на открывшийся портал и шагнула внутрь.

Если бы я тогда могла знать, что самое ужасное на сегодня впереди...

Глава 13. Нападение

На Москве-реке вода давно покрылась плотной коркой. Наверное, и промерзла почти до самого дна. Я стояла на берегу лицом к этим тоннам льда. Кроссовки не могли защитить от холода: пальцы ног покалывало. Заледенели ладони. Холод позволил мне прийти в себя, и я пошла к домам.

Фонари далеко, высотки — еще дальше. Видно плохо, темно, только ровная поверхность снега посверкивала, отражая свет полной луны. У одного из мощных тополей — две тени. Удары, кора трещит, сквозь мат и смешки слышны слабые металлические отзвуки. Тени двигались быстро, но слегка неуверенно. Ясно, двое подвыпивших метают в ствол ножи. Один — русский, у другого — кавказский акцент. Инстинкты подсказывали, что от этих двоих лучше держаться подальше.

А они уже заметили меня, окликнули, "кавказский акцент" даже замахал руками. Как неудачно.

Если побежать, рванут следом и догонят. А если уверенно идти мимо и не обращать внимания? Отстанут? Я стала шагать шире и чуть быстрее, не реагировала, но эти двое уже спешили ко мне.

— Зовем, а ты, блядь, не поворачиваешься. Нехорошо.

Холод пробежал по спине. Лапища тяжело легла на плечо и развернула меня, словно игрушку.

Второй — высокий, с кавказским акцентом — добавил:

— А мы паспорили, парэнь или дэвка. Дэвка, значит.

— Кто выиграл? — Господи, что я несу? Зачем? Рука нашарила в кармане электрошокер.

— Что говорышь?

— Кто выиграл спор, спрашиваю, — а тон у меня резкий, хлесткий, даже чуть агрессивный.

А не пора ли не зубы заговаривать, а бежать? У них же ножи...

Выхватила электрошокер, ударила кавказца в руку и рванула что есть сил.

— Су-у-у-ука! — неслось мне вслед.

Я пробежала от силы метров тридцать. Когда тот, первый, валил меня на снег, я завопила, надрывая связки:

— Горан, помоги-и-и! Гора-а-ан!

Электрошокер отлетел в сугроб. Снег набился в рот и ноздри. Пиджак грубо сорвали.

Подоспел второй, развернул меня и ударил в глаз. Я взвыла. Боль такая резкая, что несколько секунд я не могла сориентироваться в пространстве. Одна его рука — влажная, потная — зажала мне рот и нос, я не могла дышать; другая рука — и тут боль немного притихла, я стала видеть — приставила нож к горлу. Лицо кавказца я никогда не забуду. Его взгляд говорил: "Поняла?"

Бессилие душило, когда первый — плотный такой, крепкий — стал стягивать с меня брюки. Его маленькие свинячьи глазки одновременно блестели похотью, каким-то безумием и радостью. Рука грубо шлепнула меня по бедру. Я взвыла и дернулась, но кавказец сильнее надавил мне на лицо, погрузив затылком в снег, и я почувствовала что-то горячее под подбородком. Кровь! Лезвие, плотнее прижатое к шее, рассекло кожу.

Чужая лапища забралась мне в трусы. Я завыла сильнее, но затихла, услышав, как толстяк расстегивает ширинку, торопливые слова кавказца "Давай быстрей!" Увидела похотливый азартный блеск глаз последнего. Снова попыталась заорать, укусить руку, но тело свело судорогой боли...

Вдруг лезвие ножа перестало холодить шею, упало на снег, а кавказец... кавказец как-то нелепо обмяк, упал на спину, начал вздрагивать рывками, будто в приступе эпилепсии, и схватился за сердце.

Не теряя ни секунды, я вцепилась в лежащий рядом нож и нацелилась было на толстяка, но... и с ним творилось непонятное: он судорожно хватал ртом холодный воздух, натягивал свитер на груди так, словно старался его разорвать. Еще один сердечный приступ? Два сразу?

Я инстинктивно вздернула брюки, натянула их, не вставая со снега, и застегнула.

Глаза толстяка с ужасом смотрели сквозь меня. Погодите. Не сквозь меня, а мне за спину. Я снова схватила нож. Адреналин придал сил и ловкости, и я одним прыжком вскочила на ноги. Моя рука бессильно опустилась, выронила нож, и я чуть не упала на колени — так сильно было облегчение.

Государь. В нескольких шагах стоял Государь. Он услышал мой крик, он пришел на помощь. Он стоял неподвижно, как глыба, засунув руки в карманы пальто, и одним усилием воли контролировал сердцебиение двух подонков. Никаких движений руками, губами, даже глазами. Стой рядом посторонний, ему бы в голову не пришло, что во власти высокого мужчины в черном пальто — две жизни.

Государь начал двигаться. Плавно, неторопливо, как хищник, который знает, что добыче все равно некуда бежать, который смакует каждое мгновение охоты и превосходства. Он вынул руки из карманов, присел на одно колено и заглянул в глаза кавказцу. Тот схватился за голову, сдавил от боли виски. Только я понимала, что делает Государь: он смотрит прошлое парня и будущее, смотрит безжалостно, намеренно причиняя жертве самые тяжкие страдания.

Тело кавказца снова обмякло: он перестал интересовать Государя. Профессор встал и направился к толстяку. Проделал то же самое и с ним, но довел боль до точки, когда толстяк потерял сознание.

Все, что происходило потом, я помню лишь урывками, эпизодами.

Я еду в лифте. На мне пальто Государя. Я вцепилась в профессора мертвой хваткой, шепча, как безумная:

— Вы пришли. Вы все-таки пришли. Вы спасли меня.

Следующее воспоминание — мы с ним в прихожей, я сижу на тумбе для обуви и ору, как резаная:

— Почему так долго?! Вы специально?! Почему не пришли раньше? Почему, почему, почему?! Меня пытались изнасиловать, а вы!..