Странник - 2 "Успеть до радуги"

— Сократить можно? — поинтересовался я.

— Сейчас узнаю.

Он вытащил из другого кармана телефон.

— Это Аддахи. Да, да. Ани Тха срочно. Сейчас, сейчас, — сказал он уже мне, оторвавшись на мгновение от трубки.

— Да? Ани? Слушай, у меня небольшая проблема, — начал он, блуждая глазами по холлу. — Надо подсократить программу.

Из трубки донесся неразличимо-гневный женский голос. Аддахи нервно помассировал шею и переложил аппарат из руки в руку, поднеся его к другому уху.

— Нет, это ты меня послушай. Сократить все равно придется. Зато тебя ждет сюрприз. Догадайся. — Пауза. — Нет. — Опять пауза. — Нет, не угадала. — Он посветлел лицом. — Да! Точно, девочка. Так что твои зрители будут в полном восторге. Да. — Он помолчал прислушиваясь. — Еще круче, чем ты думаешь. Все. Остальное потом. Пока.

— Значит, никто не знает? — с иронией спросил я его.

— Ну... — Он тяжело вздохнул. — Она ведь утверждала перечень вопросов, и я должен был объяснить, зачем выкинул все специальные и профессиональные темы.

— Ладно. Кто еще знает, что вместо меня должен быть актер?

— Больше никто! — заверил он меня.

Наш разговор был прерван Лиро Ди, вынесшим на вытянутых руках, как святыню, мой парадный мундир.

— Лиро! — обратился я к нему. — Если ты немедленно не сделаешь лицо попроще, то я прикажу этим костюмчиком вычистить все нужники в гостинице. Ты меня понял? — строго спросил я его.

Бедняга, видимо, представил себе эту сцену в красках, потому что побледнел так, что стал одного цвета с белоснежной формой.

— Все-все, пошутил. — Я поднял руки, показывая, что сдаюсь. — И что мне в этом, целый день париться? — спросил я теперь уже своего продюсера.

— Ну, это было бы, конечно, идеально, но не в гражданском же вам выступать.

— Лиро, — обратился я вновь к своему ординарцу. — Ты кроме этого ничего не притащил?

Не моргнув глазом Лиро отрапортовал, как на плацу.

— Штурмовой комплект, рейдовый комплект, выходная форма, фотохромный комбинезон...

Я почесал за ухом и распорядился:

— Давай выходную.

Пока я переодевался, Аддахи поинтересовался у моего адъютанта, действительно ли он притащил такую кучу барахла, основываясь только на том допущении, что ни будь из этого может мне пригодиться. А получив утвердительный ответ, воскликнул:

— Мальчик, да тебе же цены нет! — И уже понизив голос до шепота: — Если тебе когда ни будь понадобится работа, то у меня всегда найдется место.

Стоя перед огромным, в рост, зеркалом и рассматривая свое отражение, я внезапно вспомнил, как полгода назад так же рассматривал себя, стоя в клозете подземной базы. Правда, тогда медалей и орденов было сильно поменьше. Да и погоны пожиже. Я подмигнул самому себе, а точнее, своему предшественнику. 'Ну что, парень? Не посрамил я твою шкурку?' Ладно. Поправив берет и кобуру, я вернулся в холл.

Непривычные к виду парадной формы, парни повскакивали с мест и замерли по стойке смирно.

— Вольно, ребята. Не на параде. — Хорошо быть генералом.

— Ну, что? Пошли? — спросил я.

— Да, время, — согласился Аддахи, и мы пошли к лифту, ведущему в конференц-зал.

Народу в зале было не продохнуть. На столе, вопреки моим ожиданиям, было только четыре микрофона в ряд и букет шикарных бледно-желтых геххаи, по запаху чем-то похожих на наши розы, а по облику на лилии.

После короткого представления всем присутствующим и полного перечисления всех моих титулов посыпались вопросы.

— В чем секрет твоих военных успехов?

— Мои успехи — это мои солдаты.

— Это не твои солдаты — это солдаты Императора.

— Там, где мои успехи — это мои солдаты, а там, где успехи Империи — Императора.

— Почему у тебя так много каторжников?

— С позволения Императорского прокурора я дал этим людям еще один шанс. И они им воспользовались.

— Ты не считаешь, что стоило набрать элитную часть из дворян? — спросил молодой голос из угла зала.

— Когда я формировал свое подразделение, оно вовсе не было элитным. Тогда мы были просто командой смертников. Но видимо даже для смерти мы оказались слишком плохи.

В зале раздался смех.

— Но теперь, когда ты можешь набирать лучших из лучших, не стоит ли обратить свой взор на молодых дворян? — не унимался все тот же голос.

— Я считаю, что таких подразделений должно быть много. Война большая, и славы хватит на всех. Так что у каждого офицера есть возможность превратить своих солдат в образцовых. Это лишь вопрос времени и собственных навыков. И вовсе не происхождения.

— Правда ли то, что ты голыми руками убил полную хетту 'танцующих'?

— Правда.

— Как тебе это удалось?

Я улыбнулся.

— Диета и здоровый образ жизни. — Снова смех в зале.

— Как ты отнесся к тому, что жрицы назвали тебя Бикху?

— Нормально.

— Ты действительно чувствуешь себя богом?

— Разумеется, нет.

— Твои солдаты еще не отдают тебе почести Бога?

— Каждый, кому придет в голову такая мысль, будет чистить солдатские нужники, пока не вылечится.

— Ты уже выбрал спутниц для праздника Трех Лун?

— Да.

— Кто это?

— Секрет, — сказал я и добавил: — Скажу только, что это был самый трудный выбор в моей жизни, поскольку все без исключения женщины, приславшие мне приглашения, были просто ослепительны.

Мой нехитрый комплимент был встречен дружными аплодисментами женской части зала. Встал высокий и пожилой журналист с ярко-оранжевой карточкой информационного агентства 'Полюс'.

— Мы видели, что произошло возле храма Бикху, когда ты так оригинально расправился с Ини Асор. Скажи, как тебе это удалось.

— Ты смотрел от начала до конца?

— Да.

— Тогда ты должен был слышать, что она сказала о жрицах.

— Ну, — он замялся. — Эту площадную брань трудно было не услышать.

— Тогда у тебя должен быть другой вопрос.

— Какой?

— Почему я сделал с ней только это, а ничего более серьезного. Обычно мои враги не выживают.

— Но по отношению к своей невесте ты мог быть и снисходительнее...

Так вот кто тогда рвался ко мне во дворец! Всех, всех разжалую, К чертовой матери. Всех в саперы. Хоть бы одна сволочь предупредила.

Я надеюсь, что пауза, пока я собирал в кучу разбегающиеся мысли, не была слишком большой.

— Когда я валялся в госпитале и позже, уже на фронте, у нее была масса поводов и способов найти меня. Но она предпочла другой путь.

Видимо, не очень довольный моим ответом репортер тем не менее сел.

— Почему ты позволил той девочке совершить самосуд над арестованными офицерами?

— Встань, пожалуйста, я тебя не вижу.

Из центра зала, занятого элитой журналистского корпуса, поднялась грузная дама лет семидесяти.

— Спасибо. Я ничего ей не позволял. Наказать этих уродов была целиком и полностью моя идея.

— Но это же беззаконие! — возмутилась она.

— Ага, — согласился я. — Только вы это расскажите девочке, с которой сорвали одежду, а потом несколько часов подряд насиловали. Затем ей не дали даже одеться, а просто привязали к ножке стола, засунув кусок грязной ветоши в рот, чтобы не скулила.

— Ничего с ней не случилось. Она, наверное, была сама рада когда эти парни проявили к ней внимание.

Тут я и вскипел.

— Понимаю, — сказал я отчетливо и громко. — Для дамы такой внешности, как твоя, любое проявление мужского внимания — это счастье, которое так редко выпадает. Я очень жалею, что не тебя привязали под столом голую, хотя и сомневаюсь, что мне бы это доставило эстетическое наслаждение. Но ты меня убедила. Я понял, что, отрезав гениталии у этих ублюдков, я наказал их вовсе не так строго, как мне бы этого хотелось. Надо было отдать их тебе. Правда, в этом случае Имперский прокурор точно растерзал бы меня за неоправданную жестокость.

Зал покатился от хохота. Смеялся и я, провожая взглядом взбешенную женщину, покидавшую пресс-холл. Но допрос продолжался.

— Что ты намереваешься сделать с призовыми деньгами за 'танцующих'?

— Ничего.

— Как это?

— Для получения этих денег мне нужно отдать их амулеты. — Журналист, задавший вопрос, согласно кивнул.

— А я не собираюсь отдавать их. Слишком дорого они мне обошлись.

— Какую цену ты имеешь в виду?

— Сто двадцать пять моих солдат отдали свои жизни в том бою. Нет таких денег, которые могут перевесить эти амулеты.

— Правда, что ты своими руками отрезал головы у командиров повстанцев?

— Правда.

— Почему ты не приказал сделать это своим солдатам?

— Особо грязную работу я стараюсь делать сам.

— Тебе нравится убивать?

— Встань пожалуйста.

Из первого ряда поднялся совершенно седой мужчина в дорогом костюме.

— Ты ведь журналист?

Он согласно кивнул.

— Когда ты ведешь наблюдение за продажным чиновником, или ведешь какое-нибудь журналистское расследование, тебе приятно? Думаю нет. Но ты все равно делаешь это, потому что твоя работа в некотором роде ассенизация общества.

— Спасибо, я понял.

Было еще много вопросов. Наверное, все это продолжалось бы еще очень долго, но мой агент вежливо и очень решительно прервал пресс-конференцию.

Затем по длинной застекленной галерее мы прошли в зал приемов на торжественный обед. Скучное и бессмысленное мероприятие, однако, было скрашено присутствием нескольких знакомых мне людей. Занимательная и полезная беседа с двумя крупнейшими в Киит ратс промышленниками стоила того, чтобы посетить такое тоскливое сборище. Мне было сделано несколько забавных предложений если вдруг я решу оставить службу, и даже одно откровенно своднического толка.

Подошел даже Ши Камарг, чтобы лично засвидетельствовать свое почтение. В ответ я не удержался и завел с ним разговор на специальные темы. Будучи крупнейшим на Алонис конструктором машин вертикального взлета, он сначала с некоторым снисхождением, а потом с удивлением, плавно переходящим в изумление слушал мои разглагольствования по поводу возможных улучшений конструкции его машин. Каковые, каюсь, были подчерпнуты мною от знакомства с вертолетами Камова. Но справедливость требовала еще одного.

— Ши Камарг, не кажется тебе, что у боевых машин должно быть более короткое и хлесткое имя?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, все же знают и так, что эти машины сделаны твоей фирмой. Но имя у машины должно быть свое. И твое одновременно. Например, просто "Ка" и номер. Возникает сразу множество ассоциаций. Каймо (молния), или Кат (смерть)...

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Да... Интересно. Надо подумать.

— Обязательно.

Но ничто слишком хорошее или слишком плохое не продолжается слишком долго, и Лиро Ди, как и было условленно, под благовидным предлогом выдернул меня оттуда.

Когда я вернулся к себе в апартаменты, там вовсю кипела работа. Ребята распаковывали и устанавливали аппаратуру, которую привезла Бешеная Асга. Сама она, разодетая, как портовая проститутка, стояла во вполне гармоничном окружении своих девушек.

Увидев эту картину, Аддахи замер в немом шоке.

— Асга, кто тебе посоветовал все это одеть? — спросил я тихо. Она недовольно передернула плечами, словно хотела сбросить с себя эту ярко-красную кричащую тряпку.

— Мне сказали, что ты хотел видеть нас в чем-нибудь легкомысленном...

— А где ты это все взяла?

— Внизу, в магазине.

— Внизу, в метро?

— Ну да.

С каждым ответом она становилась все неувереннее. Я улыбнулся, ласково потрепал ее по руке и сказал:

— Сейчас все поправим.

— Аддахи? — окликнул я выходящего из ступора продюсера. — У тебя есть знакомый модельер, но из тех, кто занимается женской одеждой?

— Да-да, конечно! — забормотал он, хватая свой телефон.

Не прошло и получаса, как мне доложили о прибытии Ша Нархата. По тому, как кинулся к дверям холла Аддахи, я понял, что это тот, которого он ждал.

В холле приемов, в окружении ассистентов, ящиков, ящичков и коробок, стоял высокий и худой Ша Нархат — звезда столичной моды.

После церемонного представления я как мог коротко объяснил, какого именно рода помощь мне требовалась.

— И последнее, — сказал я, когда все вопросы были решены. — Асга и ее девушки — это простые девчонки из городских предместий. В свое время они натворили разных глупостей и попали под каток правосудия. Теперь они солдаты Императора, и за спиной у каждой кровь и смерть. Но они все равно маленькие и беззащитные девчонки, даже если они научились этого не показывать. Постарайтесь их не обижать.

Нархат только поклонился с неожиданно мудрой и лукавой улыбкой и удалился в одну из комнат, отведенных для него.

Фотографы крупнейшего на планете информационного агентства 'Линарг Дамис' появились ровно за минуту до назначенного срока.

Быстро и без суеты из ящиков и кофров на свет появлялась разнообразная аппаратура, быстро превратившая малый холл в настоящую фотостудию. Так бы они и трудились, если б не Бешеная Асга и ее девочки, что начали просачиваться в зал. Непривычно тихие и невероятно красивые. Прекрасные настолько, что фотографическая команда несколько секунд буксовала, пытаясь пялиться на девчонок и одновременно работать.

Я продолжал отдавать команды, готовя свою банду к визиту Элар Кимон, а фотографы как-то тихо и незаметно начали снимать. Я понял это только тогда, когда один из них полез менять кассету в аппарате. Так они и работали до тех пор, пока не вошел Лиро Ди с мундиром, в котором мне предстояло париться до самого парада. По идее, время фотографов уже закончилось. Но взглянув на руководителя бригады, я понял, что парни будут стоять насмерть, пока не снимут меня в этом наряде. Вели они себя хорошо, и я дал команду оставить их еще на несколько минут.

Вопреки ожиданиям, мундир оказался вполне удобным и сидел превосходно. Даже воротничок не давил. Невероятно. Есть все же в жизни настоящие чудеса.

Чуть позже подошли четверо Рохаровских ребят. Сначала я хотел отослать их подальше, но потом, посмотрел на них внимательнее, и решил, что эти парни, разодетые словно городские пижоны, и с повадками волкодавов, будут полезны, так как немного разнообразят нашу компанию.

Прямой канал 'Грань' выходил из помещения на верхнем этаже телебашни. Проходя по холлу, я машинально оглянулся в поисках следов боя, и практически ничего не увидел. Вокруг кипела работа, и все в спешном порядке закрашивалось и замазывалось.

Скоростной лифт вознес нас на самый верх, где располагались обзорные площадки. На одной из таких площадок, с видом на дворец Императора, и находилась студия программы 'Грань'

Ани Тха, немолодая но еще красивая женщина встретила меня у самого лифта. Она удивленно оглядела нашу разношерстную компанию, и произнесла:

— Аддахи говорил мне что будет настоящий Ша Гранг.

— Может я попробую его заменить? — Вежливо спросил я.

Вместо ответа, она вдруг пристально посмотрела мне в глаза, а затем перевела взгляд на сопровождающих. Что уж она там увидела не знаю, но почему-то ойкнула и заторопилась.

— Сюда пожалуйста.

Меня привели в гримерку, где быстро произвели какие-то манипуляции с лицом. Я хотел было отказаться, но вспомнил поговорку насчет чужого монастыря.