История первая. Сны зачаровня.

— Ты-то откуда знаешь? — вспыхнула, задетая покровительственным тоном.

— Я вижу любовь родителей. — важно пояснил Рэй. — Она идеальна.

Мы остановились под разлапистой елью, прячась от мелкой снежной крупы, сеющейся из низко повисших туч. Рэй выглядел таким уверенным, таким непоколебимым. Я вдруг почувствовала себя очень смелой, и спросила то, что никогда не решилась бы спросить ни у кого иного, даже у Рэма:

— А какая она, любовь эйльфлёр?

— Редкая. — удивил меня ответом Охотник. — Я ее видел всего несколько раз. И, конечно, не среди неравных! Они другие, Элирен, нельзя забывать, насколько мы различны. Нет, я не хочу сказать, что они холодные, или равнодушные — ты и сама видишь, какие они бывают милые и сердечные. Но их чувства под стать их жизни, "навсегда" для нас и "навсегда" для них сильно различаются! Не думаю, что можно пожелать большей горести для бессмертного, чем полюбить ту, чья жизнь короче сна.

Я вздрогнула. "Мотылек, чья жизнь короче сна!.." — вспомнила внезапно, слова прозвучали так отчетливо, словно Эллорн только что произнес их мне в ухо. Рэй заметил мое смятение, но истолковал его по-своему.

— Ты не понимаешь. — с грустью пожурил он, и покачал головой. — Редко, кто понимает. Любить нам кажется так же просто, как дышать, мы забываем, насколько кратко наше дыхание, насколько мы изменчивы. А они бессмертны и постоянны, их боль будет вечной и не утихнет со временем. Представь на миг, что ты сама полюбила. Неужели ты пожелаешь ему такой страшной судьбы?

Я не смогла вместить его откровений, мне вдруг стало плохо, словно я заглянула в бездну. Рэй, как всегда, легко принял перемену в моем настроении, тут же оборвал разговор, и больше о семье не заговаривал.

Не знаю, в чем заключалось особое очарование бесхитростного юноши, возможно, именно в этой самой бесхитростности я и находила утешение. Как раненый зверь, жалась к его непоколебимой надежности, зализывая полученные в неравной борьбе раны. Он самим своим существованием восстанавливал мою изломанную душу, с каждым днем напитывая её радостью от простейших, обычных вещей. Чистый снег на зеленой хвое, ясное солнце в утренних облаках, даже морозные звездные ночи — все имело смысл и давало радость. С ним я вновь научилась смеяться.

Дни складывались в недели, и проходили незаметно, зима понемногу сдавала свои позиции. Где-то рядом уже ощутимо хозяйничала весна. Однажды утром я поняла — завтра должен вернуться Эллорн, пусть никаких вестей от него не было, и никто, кроме меня, не ждал его так скоро. А если он приходит, значит, мне пора уходить. Ни к чему лирические сцены и сопливые всхлипы, они не нужны даже мне самой.

Рэй воспринял мое сообщение о внезапном уходе именно так, как я и хотела. Он сказал: "ну, до встречи!" — и предложил порадоваться в последний вечер сбереженным еще с осени горшком клубничного варенья. Мы съели варенье прямо из горшочка, заедая лакомство хлебом и сушеными яблоками. Шутливо толкаясь, выскребли всё до капли, потом, смеясь, оттерли друг другу перепачканные сиропом щеки и носы. Крепко пожали в последний раз руки. И я ушла во Дворец, унося с собой хрупкую радость, как случайно упавшую мне в карман с неба звезду.

Вернувшись в свои комнаты, стала собираться, и тут появилась Эрриль. Пришла, как всегда, без приглашения, вошла свободно. Спросила участливо:

— Уходишь?..

Я только кивнула, не понимая, что привело её ко мне, к той, что видела самое запретное — её слабость. Эльфы не прощают этого.

— Мы хотим побеседовать с тобой. — ответила она легко. — Возможно, надо было нам раньше поговорить, но ведь и ты еще не ушла.

Невольно одернув потертую куртку, я отставила сумку в сторону.

— Прямо сейчас?

— Да.

— Пойдем.

*

Мы спустились в общий зал, и, оглядывая множество знакомых и незнакомых лиц, я удивлялась собственной догадливости. Так и есть, они решили оставить последнее слово за собой. Меня мало взволновал их настрой, мне давно все равно, кто первым попрощается.

Эманель, завораживающе величественный, приветливо улыбнулся, жестом подзывая ближе.

— Нам жаль расставаться, не услышав тебя, Элирен. — без обиняков объяснил он, и голоса вокруг понемногу стихли. — Ты не совсем обычная личность, возможно даже — совсем необычная. Тем необходимее не расстаться с обидой в душе. Скажи, в чем ты можешь упрекнуть нас?

— Ни в чем. — тут же ответила, не покривив душой. — Ваше гостеприимство превосходит все, чего может пожелать человек.

— Тогда почему ты нас покидаешь? — сразу поймал меня на слове король. — Если тебе тут так хорошо? Почему бы не остаться, и не использовать все представившиеся возможности?

Так. Чем дальше, тем откровеннее. Но мне уже не нужна ваша откровенность, господа. Она мне больше не интересна.

— Передо мной поставлена цель. Скорее всего — недостижимая, но от того не менее обязательная. Я итак слишком уклонилась с пути, пора на него возвращаться.

— Если ты расскажешь поподробнее, возможно, мы могли бы помочь, Элирен. Хотя бы советом.

— Я не знаю, что именно является целью. — посмотрев в синие глаза Эманеля, твердо закончила: — Но, если бы и знала, не думаю, что нуждалась бы в вашей помощи.

— Почему?! — непритворно удивился эльф.

— Думаю, вы не сможете мне помочь... если б и захотели.

— Почему? — требовательно повторил король, — Почему не сможем?

— Потому что мне необходимо идти вперед. А вы — не попутчики. — теряя голос от волнения, я не отступила. Они внимательно слушали, но мне мнилась легкая растерянность в выверено точных жестах. — Уходя, я желаю вам благоденствия и покоя, по обычаю, но знаю — оно ненадолго. Вы так и будете раз за разом сталкиваться с тем, от чего тщетно закрываете свои двери — с изменениями. Даже странно, как упрямо вы не замечаете очевидное. Вы настолько старательно отгородились от остального мира, что перестали быть с ним. Вы заперлись в своих лесах, вы отвернулись от остальных. Оставшись с вами, я никуда не дойду, я буду обречена на покой... но как тогда мне найти "не обретенное"? Как исполнить предназначение, ничего не делая?! Ты напомнил мне о возможностях... но давай начистоту! Какие возможности, кроме забвения, доступны мне здесь? Нет, эйльфлёр... Вы готовы дать мне многое, и этого вполне бы хватило для обычного человека. Но недостаточно для меня. Я бы с радостью приняла дружбу — но вы слишком дорожите своим одиночеством, чтобы стать мне надежными друзьями. Я бы с радостью приняла совет — но я уже слышала ваш совет, и он никак не помогает мне с выбором.

— Неужели мы совсем ничего не можем тебе предложить? — с легкой улыбкой спросил Эманель, всем своим видом показывая, как забавляет его моя горячность.

Я не поддалась на провокацию. Если сейчас ему удастся меня смутить или разозлить, последствия могут быть непредсказуемыми. Мне же надо просто попрощаться, и, по возможности, не позволить им остановить меня. Я почему-то ни капли не сомневалась, что если Эманель посчитает нужным, меня запрут в комнатах, до появления во дворцах Эллорна.

Потупившись, я промолчала, но его не удовлетворяло мое молчание:

— Подумай, Элирен, пожалуйста! Никто не желает тебе зла, наоборот, мы готовы оказать всяческое содействие — если ты объяснишь, наконец, внятно, что ты собираешься делать!

— Я собираюсь уходить. — отмалчиваться не имело смысла, эльф проявлял чудеса настойчивости, и я заставила себя вновь посмотреть ему в глаза.

В них я увидела неподдельный интерес, и... что-то, очень похожее на разочарование. Как странно. Чего же ты ждал, и не дождался?

— Вот так, внезапно, в одиночестве? Уходить из-под нашей защиты в опасный мир? А дальше? Куда ты пойдешь, что собираешься найти?

— Вот в этом и дело. — согласилась я. — Неважно, куда я пойду и что там обнаружу. У меня есть цель — мне надо к ней идти. Наверное, для вас все это выглядит бессмысленно...

— И крайне неразумно!

— Пусть так! Бессмысленно. Опасно. Неразумно. Я чувствую, что именно так и надо поступать: опасно и неразумно. Возможно, поэтому они меня и выбрали, из-за моей неразумности... не знаю. Я не могу найти понятного объяснения, но сердцем чувствую — пришло время поступать неразумно. Потому что от разумности что-то мало толку. А что до опасности... прости мне мою откровенность, но та опасность, которую подразумеваешь ты, не страшит меня так же, как вас, эйльфлёр. Не улыбайся, я вовсе не стремлюсь поскорее умереть. Но если это случится... мне не будет очень страшно. Я ведь смертная. Я знаю, что однажды это все равно произойдет.

— Ты так говоришь, словно смертность — это нечто ценное. — искренне удивился Эманель. Я пожала плечами. Если он и дальше будет давить на откровенность, я точно наговорю лишнего. — Нет, пожалуйста! Не отмалчивайся. Позволь отнять у тебя еще полчаса времени, объясни нам, что ценного в краткости жизни?

— Моя свобода. — сдалась под его настойчивостью. Я уже чувствовала себя уставшей, с каждой минутой мне все сложнее было находиться среди них. Желалось одного: сбежать из зала, и закрыться в комнатах наверху. Сил для тщательного подбора слов не осталось, я стала говорить, как есть: — Я свободна, я могу поступать неразумно. Я могу рисковать, зная, что плата никогда не будет чрезмерной. Я не... пленена бессмертием, как вы.

Кто-то засмеялся, я усилием воли не позволила себе отвлекаться. Что бы там, за спиной, не происходило, сейчас имел значение только Эманель, и его внимательный взгляд. Слишком много зависело от короля эйльфлёр, от его позволения уйти — или приказа остаться. Я понятия не имела, чего именно он добивается своими вопросами, каких ответов ждет.

— Как ты легко рассуждаешь о жизни, о которой ничего не знаешь. — снисходительно покачал головой Эманель. — Вы, смертные, слишком просто судите о том, чего не понимаете, и понять не сможете.

— Ну, так вы и не позволяете нам узнать вас лучше. — так же легко ответила я, совсем перестав понимать, чего ему надо. — Вы никому не даете ни малейшей возможности. Надеюсь, вам самим никогда не понадобится помощь смертных!..

— Почему ты считаешь, что когда-нибудь мы станем в вас нуждаться?

Я пожала плечами.

— Я ведь сама смертная. Мне позволительно заблуждаться.

— И довольно сильно, надо признать.

— Что поделать, моя ограниченность давно известна.

— Эллорн предупреждал, что ты остра на язык!..

— Он не причастен к моим ошибкам! — поспешно возразила, прислушиваясь к возобновившимся разговорам. — Моя дерзость не может служить ему упреком! За свои промахи я готова ответить сама.

Он промолчал, задумчивый и изящный, его взгляд скользнул по мне, и переместился на что-то, что видел лишь он. Стоявшие рядом эльфы начали переговариваться, откровенно насмехаясь, не понижая голоса и не скрывая презрения. Я ждала позволения уйти, но король молчал, а вокруг все громче раздавались смешки.

Насколько еще хватит моего благоразумия? Они свысока переглядывались, откровенные и прекрасные. Совершенно собою довольные. Переливы голосов снова начали сплетаться в мелодию.

— Довольно.

Никакой реакции.

— Довольно! — прикрикнула я, и разговоры обрезало, словно ножом.

Женщины и мужчины, все статные, красивые, максимально гармоничные. Мне действительно среди них не место. Эманель поднял ожидающий взгляд, и я восприняла его поведение как вызов. Ну что ж, вы вновь победили легко — да, вот она, истерика низшего существа, подтверждающая мое ничтожество. Я не умею держаться как вы, моих сил никогда не достанет всерьез поспорить с вами. Можете радоваться!

— Ваше покровительство меня тяготит. — задыхаясь от собственной смелости, произносила слова нарочито отчетливо, стараясь, чтобы голос не задрожал. — Я не просила его, и теперь возвращаю без сожаления. Возвращаю без условий, отказываюсь навсегда. Меня сюда пригласили в гости, — гостья считает нужным вас покинуть, позвольте мне уйти. Примите пожелания благоденствия вашим домам. Прощайте!

Поскольку никто не отозвался, я развернулась, и пошла из зала. Мне казалось, что оставляю за спиной совершенно пустую комнату, такая стояла тишина. Да, мои шаги отнюдь не были бесшумными, а движения — скользящими. Люди так не ходят. К тому же я давила в себе все невольные проявления суетливости. Но вышла я с поднятым подбородком и развернутыми плечами. Им смешны ограниченность и не умность — я знаю. Мне неприятна высокоумная спесь — пусть знают.

Потом, когда я не выдержала, и во весь дух помчалась по коридорам и лестницам, гонимая только одной мыслью — скрыться, встречая изумленные взгляды, с некоторой досадой подумала, что не так уж они были и неправы. По крайней мере, на мой счет.

Спрятавшись от всех, закрывшись в комнате под крышей, я попыталась успокоиться. Собрать мысли и вещи. Чувствуя себя немного глупо, выложила на столик занятные мелочи, что преподнесли мне здесь. Конечно, подарки не принято возвращать. Но щепетильность в данном вопросе была принципиальной — последнее время я слишком часто поступала вопреки себе, искренне веря в возможность перевоплощения. Жизнь во сне... Сон, надо признать, получился сладким. Возможно, мне бы хотелось задержаться в нем, но мне, к счастью, не оставляли выбора. Пришла пора просыпаться.

*

Вышла сразу, не останавливаясь, шла всю ночь и половину дня, слегка опасаясь за непоколебимость собственной решимости. Шла напрямик, по счастью, в нужном мне направлении пролегала довольно хорошо наезженная дорога. Обходить пришлось только воду, преодоление остальных препятствий радовало само по себе. К ночи девятого дня вышла к знакомым холмам, укрытым юным пушистым хвойником. С чистым ручьем в низине. Со знакомой беседкой.

Уходя из нее ранним утром, впервые позволила себе мысли об Эллорне. Когда-нибудь ты зайдешь сюда. Пусть беседка передаст тебе мои извинения... прости за слабость, мой принц.

Тебя не удовлетворило то, во что я в силу весьма скромных возможностей, могла бы превратиться, но ничего другого не выйдет. Прости за несоответствие.

Наша разность влечет нас, и она же не позволяет остаться вместе. Получается, будущего нет вне зависимости от нашей доброй воли. Прости за разочарование.

Оправдания всегда выглядят глупо. Но я не знаю, что еще я могу сделать.

"Ты могла бы попрощаться со мной" — напомнил его голос, и тут же я налетела на него, взявшегося, как всегда, неизвестно откуда. Испытывая тревожное чувство, смесь неловкости с восторгом, кусала губы, глотая непроизнесенные упреки. Тепло его объятий сводило с ума.

"Почему ты всегда держишь меня насильно?.."

"Потому что иначе ты убежишь! — серьезно ответил он, рук не разжимая. — С тобой невозможно разговаривать, пока ты свободна".

Хватит! Еще минута промедления...

— Я не выдержала испытания. Я знаю. — озвучила искру сожаления в невозможно глубоких глазах, в которые нельзя смотреть долго. Утонешь. — Мне жаль, что твои надежды не оправдались. Только все равно ничего не получилось бы, Эллорн. Твое превосходство неоспоримо, я давно с ним согласилась. Будь снисходителен к моему несовершенству! Прошу, не унижай насилием!.. Позволь уйти, пока мы еще можем не прятать глаз...