Поднимается ветер (главы 1-17)

Вздохнув, Бандзан как можно почтительней обратился к сёгуну:

— Сёгун, к моему огромному сожалению это отнюдь не демон. Этот наглый пройдоха, обожающий совать нос в чужие дела, по ужасному стечению обстоятельств является моим учеником Ямагой Соко.

Он подумал и добавил:

— Кроме того, по неизвестной мне причине, этот бездельник пользуется ничем не заслуженным доверием со стороны учителя Якуси. Но, возможно, и он не будет возражать, если Ямаге отрежут язык, чтобы тот не смог разболтать то, о чем здесь услышал.

Сделав страшную рожу Ямаге, Бандзан провел ладонью по горлу. У мальчишки глаза стали размером с плошку для риса, но, взяв себя в руки, он попытался придать себе достойный вид. Получилось это не очень хорошо, так как при взгляде на него, даже на каменном лице Дзюбея проскочило какое-то подобие улыбки.

— Я думаю, все несколько проще, — скрывая улыбку, проговорил Якуси. — Так как Ямага является учеником Кумадзавы, ему ничего не остается, кроме как пойти с нами. Или ты предпочитаешь потерю языка?

Ямага отчаянно замотал головой.

— Ну вот и славно. Когда мы сможет отправится, брат?

Дайнити покачал головой, глядя на безостановочно рыскающий осколок.

— Учитель Якуси, мы договорились, что отряд будет послан небольшой, — спросил Токугава. — Но не слишком ли он мал?

— Сёгун, кому как не вам знать, что сила не в количестве? — ответил ему Якуси. — Возможно неплохо было бы попросить отправиться с нами кого-нибудь из столичных волшебников, но на это нет времени. Думаю с магией я управлюсь один. А если что, мне поможет принцесса.

При этих словах та покраснела и отвела взгляд от отца.

— Кроме того, — продолжил Якуси, — Я вижу, что наш отряд все равно не полон. По дороге к нам присоединится еще кое-кто. А пока у нас еще есть время, — он бросил взгляд на никак не успокаивающийся осколок. — Я предложил бы моим спутникам подготовится к дороге. Полагаю нам придется немного распотрошить местные запасы.

Бандзан оценил ситуацию правильно и первым выскочил из дома, подхватив за рукав Ямагу. И без того было понятно, что его присутствие становилось лишним. Он и так уже влез в высокие государственные дела гораздо глубже, чем когда-либо рассчитывал. Вслед за ним так же быстро ретировалась Юи, а как исчез Дзюбей Бандзан и не успел заметить.

На улице его встретил изнывающий от любопытства Киёмицу и меланходично жующий сушеные мандарины Явата, разлегшийся в тени дерева.

— Ну, о чем вы там говорили? — набросился на Бандзана Киёмицу и, заметив, болтающегося у него за спиной Ямагу, оторопело добавил. — А тебя-то кто туда пустил?

— Кого бы он еще спрашивал, — Бандзан стряхнул Ямагу и повернулся к нему. — Еще раз такое повторится — я тебе не только язык отрежу, но и все остальное, что без дела болтается! Понял?

Ямага, взглянув на лицо Бандзана, понял, что тут уж не до шуток и испуганно закивал головой.

— Явата, дай-ка мне нож, — обратился Бандзан к мё-о, снимая с плеч содэ.

Явата не глядя швырнул когатану ему в руки.

При этих словах Ямага испуганно отскочил в сторону, спрятавшись за спину Юи, идущей следом.

— Ты что, совсем дурак?! — набросилась та на Бандзана. — Он же еще ребенок!

— Чего?! — Бандзан непонимающе уставился на Юи, а затем перевел взгляд на нож в руке. — Тьфу, пропади оно все пропадом.

Отвернувшись он полоснул ножом по завязкам. Памятуя о стычке на рынке Эдо, он проделал это аккуратно, не задев нижнюю одежду. Сняв до и котэ, Бандзан уложил их под навес дома.

— И ты давай снимай, — он толкнул Киёмицу в бок.

— Зачем это?

— Ты же не собираешься пробираться через земли, захваченные демонами в полном облачении? Так что снимай давай все это, и пошли искать себе походную одежду.

— Что, все так плохо?

— Якуси считает, что мы достойны отправиться в погоню за демонами, укравшими осколок зеркала Аматэрасу. И для этого нам придется тайно идти по землям, захваченным Эмма.

— И Ямаге тоже?

Бандзан вздохнул.

— Да. И хорошо, что только ему. Доброта Якуси не знает границ, но иногда это чересчур.

Бандзан стянул наколенники и пришпорил Киёмицу:

— Давай, давай, пошевеливайся. Когда мы будем ползать по лесам Иги, все это барахло будет тебе только мешать.

Киёмицу принялся распускать завязки и складывать доспехи под навесом. На его лице было совершенно явно написано сожаление о том, что ему не удалось покрасоваться в них подольше. Но при всех своих недостатках, Киёмицу оставался воином, и не мог не согласиться с Бандзаном. Удобные в скоротечном бою доспехи в тайном переходе были лишней обузой.

Расставшись с доспехами, Бандзан и Киёмицу переоделись в припасенную в походных сумках обычную одежду, в момент из важных самураев превратившись в обычных ронинов, тысячами бродивших по стране. Лишь внимательный взгляд мог определить их истинную суть, которую выдавали дорогие мечи за поясами. А как только к ним присоединились Явата, Камбира и Ивао, так отряд и вовсе стал напоминать шайку разбойников с большой дороги.

— Да, — критически заметила Юи, оглядывая собравшихся. — С вами в ночью на Токайдском тракте встретишься, точно от страха штаны испортишь.

— На себя посмотри, — беззлобно огрызнулся Бандзан. — А как ты в своей мастерской выглядела, так тебя и днем испугаться можно было.

Что верно то верно. Юи, счастливо избежав опеки придворных дам, наряжалась так, как ей было это удобно. А удобно ей было в самом простом коротком кимоно без узоров, на которое сверху был наброшен плащ из грубой ткани, и шароварах, заправленных в наколенники. За пояс был заткнут короткий меч и тэссен. Волосы принцессы собрала сзади в конский хвост И хотя по ее лицу больше не была размазана кузнечная сажа, ей пришлось согласиться, что выглядит она под стать своим спутникам.

— Эх, сейчас бы сюда око Тадасу, да сделать картинку на память каждому, — вздохнул Ямага, разглядывая собравшихся.

— И кто, по-твоему, оплатил бы это удовольствие? — фыркнул Киёмицу.

Волшебные аппараты, наподобие того, что снял Бандзана и Киёмицу в Нагое, стоили баснословно дорого. К сожалению они относились к числу тех вещей, в которые приходилось вкладывать слишком много магии. Зато картинки, которые они выдавали, удивительно отличались от работ даже самых искусных художников. Правда сами художники эти аппараты страшно недолюбливали — на получившихся картинках все выглядело слишком реально и похожим на настоящую жизнь. Не любили эти аппараты также и большие чиновники — волшебные глаза Тадасу наотрез отказывались видеть их внутреннее величие и переносить его на тонкую рисовую бумагу. Чиновники получались такие же как и в жизни — маленькие, щуплые и с противными рожами. Поэтому они предпочитали нанять живописца посметливей, чтобы потомкам потом не стыдно было смотреть на их портреты. Так что, в основном, оком Тадасу пользовалась стража для получения портретов разного рода негодяев, за что, аппарат, собственно говоря, и получил свое название.

— А что, жалко что ли? — пожал плечами Ямага. — Хоть какая-то память останется у людей.

— Да ну тебя, дурак, — обиделся Киёмицу. — Тебя вообще никто силой с нами не тянул. Вали вон на все четыре стороны, болтайся дальше по Токайдскому тракту.

— Не пойду я никуда, — огрызнулся Ямага. — Пока сам учитель Кумадзава не прогонит.

От сказанного всем, почему-то, стало грустно. Настроение испортилось, желание разговаривать пропало и каждый принялся искать, чем бы заняться. Появившиеся Якуси и Дайнити их этим занятием обеспечили. Юи и Ивао, вместе с Дайнити, отправились выбирать татиком в дорогу, а Бандзан и все остальные отправились за продуктами.

Сборы продлились недолго. Запасы риса и сушеных овощей, которые мог позволить взять с собой маленький отряд были невелики. Демоны успевали уйти довольно далеко, так что следовало поторапливаться, а значит и обременять себя тяжелыми мешками не стоило.

В этих же целях решили отказаться от лошадей и в поход идти только на татикомах. Во-первых, их не надо было кормить, татикомам достаточно солнечного света. Во-вторых, они были гораздо сильнее и выносливей, а в случае поломки Юи могла их починить. Но увидев, каких татиком держали в монастыре, принцесса пришла в ужас. Их движущиеся детали никогда не смазывали, железные тела покрывали лохмотья ржавчины, а сикигами, поддерживавшие в них жизнь, трудились на последнем издыхании. В конце концов, она отобрала четырех самых сносно сохранившихся татиком и вывела их из стойла.

— Кому-то сильно не повезет, — пробормотала Юи, рассматривая их на свету и прикидывая, что можно успеть исправить до отправления в путь.

— Может быть вам попробовать вселить в них сикигами посильнее? — поинтересовалась Ивао.

— Ох, Ивао, где же я тебе их возьму? — вздохнула Юи. — Чтобы призвать сильных духов надо как следует подготовиться, а у нас времени почти нет. Кажется, проще будет взять лошадей...

— Ну, возможно, — сказал Дайнити. — Я смогу вам помочь. Начертите заклинания призыва, принцесса.

Юи достала тушь и полоски бумаги, и, разложив их прямо на земле у стойла, принялась чертить тайные знаки. Дайнити наблюдал за ней с довольной улыбкой, изредка позвякивая колокольчиками на посохе.

Принцесса закончила писать и поднялась с колен, критически рассматривая написанные заклинания.

— Даже и не знаю, что получится... — протянула она.

Дайнити взмахнул посохом, и моментом взметнувшийся вихрь поднял полоски фуда в воздух.

— Дай-ка кисть, дитя, — Дайнити протянул руку к принцессе.

Получив требуемое, он на мгновение закрыл глаза, прошептал что-то себе под нос, и несколько раз не глядя ткнул кистью, еще роняющей капли туши, в бумажный хоровод. Юи даже не успела заметить, что добавил Дайнити, как полоски вспыхнули и сгорели, оставив в воздухе только бешено крутящиеся иероглифы. Похоже именно этого результата Дайнити и добивался.

— Попробуйте теперь принцессса, — предложил он.

Юи взяла несколько чистых полосок и приложила их к лбам нервно переминающимся с ноги на ногу татиком. Как только из ее уст прозвучало заклинание возврата, на бумаге проявились старые иероглифы, призвавшие в тела татиком сикигами. Увидев их Юи поморщилась — рука, нанесшая их, имела весьма посредственное представление и о каллиграфии и о магии. Оживленные таким образом татикомы годились разве что повозки с мусором возить. Как только знаки проявились полностью, бумага вспыхнула и рассыпалась в пепел. Освобожденные духи радостно взвыли и воспарили над головами татиком, глаза которых остекленели и потухли.

Дайнити взмахнул посохом и вихрь из иероглифов придвинулся к татикомам. Распавшись на отдельные знаки, они легли им на лбы и растворились в железе. Юи показалось, что с неба сорвалось четыре ветвистые молнии, с грохотом обрушившихся на татиком, покрыв их голубой сеткой электрических разрядов. Вихрь, раньше круживший знаки, вырос и взревел штормовым ветром. Несчастные создания задрожали, жалобно скрипя сочленениями, а ржавчина посыпалась с них хлопьями. Внутренности наполнились лязгом разбалансированных механизмов, и когда принцесса решила, что татикомы уже готовы развалиться, все прекратилось и наступила тишина. Лишь слабо потрескивающие электричеством бока татиком и омертвевшая трава вокруг них напоминала о творившемся тут буйстве магии.

— Вот вам, принцесса, и сикигами, о которых вы просили, — произнес Дайнити.

Юи подошла поближе. Внешний вид татиком магия Дайнити не изменила — их все также покрывала ржавчина, суставы были вывернуты и расхлябаны от долгого отсутствия смазки, но звуки, издаваемые механическими внутренностями, изменился. Тонкий слух Юи больше не улавливал стуков и скрипа, характерных для старых машин. Их сменило ровное, едва слышное гудение. Татиком переполняла магическая энергия. Дайнити послал столь мощных духов, что разобрать и починить поврежденного татикому уже было нельзя — железные тела разорвало бы в клочья вместе с тем, кто попытался бы их вскрыть.

— Благодарю вас, настоятель, — произнесла Юи. — Я бы сама никогда не смогла призвать столь сильных сикигами.

— Принцесса, моя роль в истории Ямато столь ничтожна, по сравнению с вашей, что это самое малое, что я мог для вас сделать.

— Вы видите будущее? — в голосе Юи прозвучала надежда. — Мы сможем вернуть осколок и спасти страну?

— Это, дитя, зависит только от тебя и твоих спутников. Не нужно быть провидцем, чтобы понять простую вещь — судьба Ямато зависит от успеха этого похода.

— Жаль, — прошептала принцесса.

— Не стоит жалеть об этом, — Дайнити покачал головой. — Если бы будущее было определено раз и навсегда, жизнь потеряла бы всякий смысл.

— Да, конечно... — Юи взяла татиком за поводья и повела за собой.

Они вернулись к дому, около которого стояли остальные члены отряда. Мешки с припасами были распределены между их татикомами, кроме того Бандзану удалось раздобыть несколько приличных луков. От идеи прихватить с собой тепловые ружья пришлось отказаться — их главный недостаток состоял в том, что после пары выстрелов они превращались просто в железные палки если рядом не было машин для подзарядки. Каждая из таких машин была размером с танк.

Приведенные Юи татикомы достались Якуси и Дзюбею. Еще одного, самого здорового, Юи специально отобрала для Яваты. Обычный татикома был ему маловат по росту, но каким то чудом в храмовых конюшнях оказался огромный тягловой татикома. На лбу его какой-то шутник выцарапал иероглиф "яма". Хотя он и не находился в таком запущенном состоянии, как остальные татикомы, принцесса все-таки опасалась, что механизм не выдержит веса Яваты. Но теперь, с вселенным Дайнити сикигами, этого можно было не бояться.

— Явата, — обратился к мё-о Бандзан, глядя как тот пристраивается на спине татикомы. — Не будешь ли ты столь любезен взять с собой и Ямагу. Места у тебя достаточно.

— Как скажешь, — пожал плечами Явата. — Свободный татикома никогда не помешает.

Прежде чем Ямага успел высказать свое мнение, Явата схватил его за шкирку и водрузил у себя за спиной.

— Вот так значит, — надулся юный философ. — По-вашему я и ездить верхом не умею?

— А что, умеешь? — спросил Бандзан.

— Э-э... нет.

— Ну тогда и не выступай. Будет время, научим тебя сносно в седле держаться, а сейчас нам торопиться надо.

Бандзан направил своего татикому к негромко переговаривающимся Дайнити и Якуси.

— Простите, мы можем выдвигаться? — спросил он.

Дайнити прервал свою речь и повернулся к Бандзану.

— Нет причин задерживаться, — сказал он. — Монахи завершили свою работу.

В руках у Дайнити плавал осколок. Шар стал настолько прозрачен, что его почти не было заметно и уверенно нацеленный на юго-запад осколок, касалось, висел в воздухе.

Якуси подошел к выделенному ему татикоме и ловко запрыгнул в седло, чем немало удивил Бандзана. Дайнити протянул ему шар, но Якуси жестом отклонил его.

— Осколок возьмешь ты, Бандзан, — сказал он.

— Я?! — поразился тот. — Но я же не волшебник...

— А магия здесь не при чем. Осколок укажет, куда нам идти в любых руках. Тебе же предстоит вести отряд.