Рожденный бескрылым. Рожденный летать.

Света не было...

А ведь ты недооцениваешь магов. С них станется запихнуть этот склеп и очень глубоко...

В дырке, естественно, ничего не было видно, но в прыжке я смог достать верхней части этой дыры. Еще несколько комьев земли свалились, окончательно добивая мою одежду.

А в дырке дальше был камень. Правда, не скала — тоже плиты. Как, ну как можно так извращаться?

Пробьем? Почему бы и нет...

Закрыл глаза, сконцентрировался... и второй разряд боли пронзил меня. Он был куда сильнее первого... болела голова, сердце, печень, даже рука подключилась... Организм бунтовал, он словно говорил: "Хозяин, ты, может, и мистик, или кто еще... Но я-то просто человеческое тело, я не привыкло к пыткам три раза в день..." На самом деле организм еще мог. Я знал это. У всех есть силы на крайний случай. Только вот он не хотел понимать, что, возможно, именно из-за его бунта я подохну.

"Пожалуйста, не кричи. Успокойся. Еще немного — и все прекратится..." — попросил я, сжимая виски пальцами. Боль вроде бы прекратилась, но только я попробовал снова собрать энергию, возвратилась, да такой силы, что меня скрючило пополам...

Где твоя совесть, тело? У меня ни еды, ни воды. Я скоро сдохну, если ты не прекратишь ныть!

Однако организм был неумолим...

И тут я вспомнил о "звездной пыли". Если наркотик такой мощный, быть может?..

Да, я прекрасно отдавал себе отчет в том, что это яд. И о зависимости знал, но надеялся, что с одной дозы не подсяду. На весах был выбор: точная смерть или возможная зависимость. То есть, считай, выбора не было.

Я ощупью нашел порошок в кармане, достал и вдохнул щепотку.

Это оказалось действительно мощное средство. Оно не вызывало банального подобия опьянения или кайфа. Оно просто дало мне силы. Много сил.

Сердце забилось чаще, давящая боль ушла. Энергия легко потекла по жилам и сорвалась с пальцев вытянутой руки. Очень медленно — и с огромной силой. Я даже успел заметить легкую вспышку. Плиты, закрывающие мне путь, словно взорвались. Вниз посыпались каменные осколки... Через трещину полился свет... дневной свет...

Наркотик лишил меня чувства боли, и свет, ударив по глазам, не смог ослепить, хоть и казался необычайно ярким — и потому я успел заметить, что из дыры в потолке льется не один только свет.

Вслед за лучами солнца в дыру хлынула холодная вода — мощный поток чуть не свалил меня с ног. Вы куда меня отправили, колдуны?.. На дно моря?..

Вода лилась, быстро заполняя комнату. Останки всплыли и дрейфовали вокруг. Я стоял по колено в ледяной воде и лихорадочно думал. Холод обжигал, но боли я не чувствовал — благодаря порошку. Сейчас наберется полная комната — и тогда надо плыть. Глотнуть воздуха и всплывать. Быть может, тут не так глубоко. Холода я не почувствую до самой смерти...

Сколько времени может человек продержаться в ледяной воде? Минут пять? В любом случае надо плыть.

И в тот момент, когда воды набралось мне по грудь, поток остановился. Лишь тонкий ручеек стекал вниз... Море закончилось?..

Я попробовал — вода оказалась пресной. И ледяной...

Надо выбираться, что бы там, наверху, ни было, иначе замерзну насмерть.

Вода со всплеском отпустила меня. Какие силы дает этот наркотик — я смог даже уцепиться за края трещины... Пальцы скользили, но это все ерунда. Мышцы практически одеревенели, от напряжения и от холода, и выбраться было непросто. Упираясь ногами в осыпающиеся стены земляного коридора, часто дыша, я, наконец, смог подняться до пояса. Не смотря по сторонам, я выполз на холодные скользкие плиты, покрытые илом. И только тогда огляделся вокруг.

Это был город Нефрисс. Вокруг меня стояла куча людей, с интересом разглядывающих психа, вылезшего из городского фонтана. Да, склеп находился прямо под фонтаном, по случайности ли его тут поставили или с умыслом...

Толпа разглядывала меня, грязного и мокрого, покрытого царапинами и трясущегося от холода... появившегося неизвестно откуда.

— Кто он?.. — пролетел шепот по толпе.

— Кто ты такой? — спросили несколько человек.

Я огляделся.

— Флей, — ответил я. И зачем-то добавил:

— Это имя.

IX.

Зверски холодно... Я понял, насколько, только увидев, что кожа покрылась тонким льдом, а одежда затвердела.

Народ стоял и смотрел.

Штаны захрустели, когда я перешагнул через невысокий бортик фонтана. "Звездная пыль" еще действовала, и только поэтому я смог бежать. Прикинув расстояние, я направился прямо в трактир, и добрался туда за минуту.

Народ сначала пытался догнать меня, но быстро отстал. Впрочем, я уже и так стал знаменитостью. Зачем я назвал имя — рефлекторно? Странный рефлекс...

Почти что у дверей заведения меня отпустило. Исчезла эйфория, легкость и сила. Я вдруг ощутил мир таким, какой он есть.

Легкие буквально разрывались от бега на морозе (пусть и несильном). А холод... Для наркомана куртка, твердая как железо, и сосульки в волосах — это забавно... А вот для нормального человека это пытка.

Последний рывок одеревеневших мышц, жуткий кашель, охвативший меня — и я ввалился в дверь постоялого двора. Владелец в ужасе поглядел на меня, затем в его глазах появилось понимание — и еще больший ужас. Вероятно, такого постояльца у него еще не было.

— Ы-ы-ы... — сказал я. Первый раз я понял, что "зубы стучат" — это не поэтическое преувеличение. — В-в-водки!

Яростным рывком я сорвал с себя куртку, рубаху и штаны, бросил на пол оружие. Подштанники оставил, они, хоть и мокрые, по крайней мере, еще не задубели. Постояльцы, те, что были в зале, вначале посмотрели удивленно, но, увидев, как куски льда откалываются с одежды, не сказали ничего.

И никто даже не подумал мне помочь.

Меня мутило. Я присел на лавку и, не стесняясь, вылил всю водку в горло, закашляв еще сильнее. На секунду стало легче, а потом меня стошнило на пол. Стало еще легче.

Постояльцы брезгливо отвернулись. Я мысленно извинился, и, предваряя скандал, щедро сыпанул корчмарю золота в руку.

— Еще водки.

О причинах столь мерзких ощущений я не раздумывал — ясно, что тело мстило мне за издевательства.

Только бы сейчас не вырвало. Водку, между прочим, премерзкую, я на этот раз не стал пить залпом, а просто сделал маленький глоток и начал растирание. Да, мне плевать, что думают обо мне все эти люди. Я не хочу сейчас заболеть.

У-ух. Я глубоко вдохнул, и снова закашлялся из-за паров спирта... Хоть не так холодно.

— Трактирщик!

Один из постояльцев, мужчина где-то сорока пяти-пятидесяти лет, очень аккуратно одетый, и, судя по всему, не бедный, наверное, купец, вдруг поднялся с места и направился ко мне... что ему нужно? По привычке, я хотел взглянуть на ауру, но нахлынувшая боль не дала сосредоточиться.

— Молодой человек, вы не могли бы вести себя потише?

Ох, скотина... тебя бы на мое место... Впрочем, на моем месте ты бы уже был трупом.

— Я замерз. Я едва не сдох. Пожалуйста, не лезьте.

— Вы бы не хамили, юноша! — обличающе ткнул в меня перстом мужчина. — Из-за ваших проблем вовсе не обязаны страдать окружающие!

— Плевал я на окружающих... — злобно произнес я. Мне и правда было не до окружающих. Я сейчас находился в шаге от обморока. — Трактирщик, чтоб тебя!

— Да вы... знайте свое место!..

Я, не говоря ни слова, слегка хлестнул купца рукой по лицу. Трактирщик наконец подошел. По-видимому, ему и самому уже не доставляло радости мое присутствие, но ради денег он терпел.

— А... а... — запинаясь, заговорил купец. — Вы... сударь трактирщик... как вы позволяете... у вас бьют гостей — надо вышвырнуть его отсюда!

— Мне ключи от комнаты, — попросил я. Меня шатало.

— Господин трактирщик! — возопил оскорбленный торговец, увидев, что владелец гостиницы игнорирует его. — Вышвырните его отсюда... я компенсирую все убытки!

Трактирщик снизошел до ответа, только вернувшись с ключами.

— Никаких уступок и никакого обсчета, — объявил он, вручая мне ключи.

Купец попытался возражать, но заткнулся, увидев, что я поднимаю с пола меч.

Сжав губы, он сел на свое место, впрочем, ненадолго. Я еще не поднялся по лестнице, а он уже схватил с вешалки меховую шубу и выбежал на улицу.

Зайдя в комнату, я развесил промокшую насквозь одежду на печной трубе. Комнаты были очень удачно расположены: в каждой хоть одна стена соприкасалась с одной из трех труб. Планировка, правда, из-за этого страдала, ну да неважно. Главное, что тепло... Тепло мне сейчас жизненно необходимо.

Чистая кровать... Теплое одеяло.

На меня навалилась ужасная слабость. Серая Лига подождет...

Постель приняла меня в свои мягкие объятия. Веки упали, и мир ушел прочь из моего сознания...

* * *

Бесконечная равнина...

До горизонта — земля.

Красивое небо... Яркое-яркое.

И никого. Ни людей, ни животных, ни птиц.

И ничего. Только земля да невысокая трава.

Но появилось кое-что новое.

— Вот он, твой путь, Флей, — услышал я голос из ниоткуда. Голос казался громовым, как часто бывает во сне. — Смотри. Вот она, твоя бесконечность выбора. Твоя свобода, которой ты так гордишься. Это — лишь пустота. Смотри. Ты свободен, и ничто тебя не держит, не правда ли? И все же тебе некуда идти.

Голос пропал, словно и не было его. Свобода, говорите...

Бесконечность — и пустота. Свобода, безграничная свобода.

И некуда идти...

Я сделал шаг — и будто ничто не изменилось. Облака так же плыли по небу, и на земле все осталось так же. Точно такая же земля и трава...

И нет никакого указания. И не знаешь, куда идти. Бесконечность выбора. Бессмысленная свобода.

Оглушающий раскат грома прорвал тишину сна. Все померкло.

В дверь колотили: я, ложась, не забыл задвинуть засов.

Сил встать не было... Действительно не было.

— Химера подери, что такое?! — сипло крикнул я. — Может человек поспать?!

— Ты Флей? — спросили из-за двери.

Секундное раздумье. Если это за мной, будь они хоть трижды друзьями, все равно придется открывать дверь. А еще вставать... Одевать мокрую одежду...

— Идите на хрен со своим Флеем! — уже совсем осипшим голосом проорал я. — Дайте поспать!

Как ни странно, больше никто не стучал, и я смог, наконец, спокойно уснуть.

И вернуться в тот же сон.

X.

Свобода... Какое прекрасное слово.

Я во второй раз оглядел пейзаж, порожденный не то чьей-то волей, не то моей собственной воспаленной фантазией. Как там сказал этот голос? Вот моя свобода?

Шаг туда, шаг обратно... Бесполезно. И тупо.

Знать бы, какие цели преследовал этот загадочный голос... Убедить меня отказаться от свободы? Глупо. Сны для меня — недостаточно убедительный аргумент, да и как можно отказаться от свободы? Ее можно лишиться, но не по своей воле.

Значит, что-то иное? А может, и прямо наоборот? Убедить меня, что свобода не есть пустота — точнее, заставить это увидеть... заставить убедить в этом самого себя...

Я потряс головой. Как всегда в этих снах, ничего не болело.

Бежать бессмысленно. Проверяли.

Я присел на корточки, задумавшись, и вдруг поза подсказала мне странную мысль. Бесполезно искать содержание в бесконечности... Но что, если искать его рядом, здесь и сейчас?

Трава...

А ведь не бывает двух одинаковых травинок. Где-то когда-то я слышал это, и случайно запомнил. Каждая травинка уникальна. Если смотреть издалека, да хоть бы с высоты своего роста — не разглядеть деталей, а ведь они есть.

Значит, не может быть в шаге отсюда такой же травы. А значит, не все одинаково.

Смотри... А ведь травинки такие разные. Тонкие листики осоки, рядом лебеда и клевер, а вот тут тысячелистник... Обычная луговая трава, но такая... разная.

Свобода... И где же тут пустота?

Некуда идти? Разве? Но если там все чуть-чуть иначе, чем здесь, должно же быть место, где все совсем по-другому?

Неужели нет его?

А если нет — то чем это место плохо? Ведь я свободен. В том и есть абсолютная свобода — в отсутствии любых ограничений. И в отсутствии необходимости преодолевать выдуманные ограничения.

Сладкий запах луга... А ведь еще недавно я не замечал его...

Я упал в траву, глядя в небо. Свободный не должен напрягаться, чтобы разорвать оковы. У него нет оков...

Я заснул под синим небом с бегущими по нему облаками... несколько минут или часов я был счастлив, но потом пришлось проснуться.

Нет, на этот раз никто не горел желанием меня будить. Я проснулся сам просто от того, как мне было погано.

Все тело горело... Меня лихорадило. Мучила жажда, но ее я удовлетворил водой из фляги в сумке.

И вдобавок ко всему пришлось еще и вставать — по очень важному делу. Просто замечательно, что прогресс движется, в городах появляется канализация, и уборные все чаще делают внутри зданий, не исключая эту гостиницу, но делать отдельный туалет для каждого постояльца не по карману владельцам даже самых шикарных отелей.

Одежда, по счастью, просохла, это хоть немного скрашивало жизнь, в ту минуту представлявшуюся мне премерзкой.

Вернувшись (и испытав значительное облегчение), я понял, что попал.

Дверь в мою комнату (запертую мной на ключ при выходе) заслоняли два здоровенных лба в форме стражников. То, что пришли за они мной, я понял, только увидев их: чувства уже приходили в порядок, хотя подвинуть мыслью я сейчас не смогу даже перышко. Вдобавок один из громил уверенно произнес:

— Флей.

Это он спрашивал меня через дверь.

Отрицать очевидное не было смысла, и я кивнул.

— Следуйте за нами.

— Куда?

— Вы арестованы. Есть вопросы?

— За что?

— Это вам позже расскажут.

Как плохо-то... я надеялся поспать еще пару часиков, прийти в себя... А лучше — лежать до полного выздоровления... Вначале я хотел смотаться, хоть и знал, что долго не пробегу, но потом увидел, что на лестнице стоят еще двое.

— Вещи забрать дадите?

— Не украдут. Ты же дверь на ключ запер. Еще отмазки будут?

— Будут. Мне надо одеться.

На самом деле я был не прочь вынудить конвоиров ломать дверь, хотя и выходить на улицу неодетым (и без того уже больному) не стоит.

— А то ты не одет.

— Плащ одену.

— Ничего. Идти недалеко, не замерзнешь, — с этими словами представители власти взяли меня под руки и повели. Оба были куда сильнее меня, и меч остался в комнате — сопротивляться бесполезно. В кармане оставался еще наркотик, но после сегодняшних ощущений я согласился бы воспользоваться им повторно лишь в самом крайнем случае — так что для начала узнаем, что им от меня надо.

* * *

...Идти и правда оказалось недалеко. Пост городской стражи находился в паре сотен шагов от гостиницы.

Флея, так же бережно придерживая под руки, провели в достаточно большую комнату, где сидел один-единственный человек, в одежде, не в доспехах, как те двое. Закрыв дверь, конвоиры отпустили его и сели на одну из скамей у стен.

Человек, сидящий за столом, даже не взглянул в сторону прибывшего, занятый какой-то писаниной. Минуту Флей ждал, затем осмотрел его ауру (получилось на удивление легко, очевидно, скоро способности полностью восстановятся) и удостоверился, что на самом деле он вполне осознанно доводит арестованного до белого каления.