Вернуть себя

Максим, как и обещал, приставил ко мне охрану. Правда, они не очень досаждали. По крайней мере, по территории за мной никто не ходил. Но если я собиралась куда-нибудь уезжать, охрана с ворот предупреждала их, и за мной в хвост быстро пристраивалась неприметная машина. Я пробовала злиться и ругаться, даже обижалась, однако Максим был непреклонен. И хотя страдал от моего плохого настроения, но не сдавался. Впрочем, обычно он получал, что хотел, долго сопротивляться его ласкам и поцелуям я всё равно не могла.

Охрана раздражала ещё и потому, что мне предстояло непростое дело, где она точно была лишней — я должна была повидаться с Ильёй. Испытывая вину перед ним, я долго тянула с этой встречей. Было нелегко решиться посмотреть своему другу в глаза, но я понимала, что это необходимо. Последнее время он как будто чувствовал что-то и сам не выходил на связь. Видимо, тоже боялся узнать правду.

Вздыхая, я взяла себя в руки и назначила встречу, послав сообщение. Теперь предстояло решить, как избавиться от охраны. Догадываясь, что с Максимом говорить бесполезно, я решила использовать простой и незатейливый трюк. Оставить свою машину у главного входа торгового центра, покинуть его через противоположный выход и уехать на такси.

Утром, провожая Максима, я пожаловалась на скуку и сказала, что проедусь по магазинам. Он напрягся. Я сделала невинное лицо и смотрела на него предельно честными глазами. Мой собеседник немного успокоился и не стал возражать, правда, напомнил про охрану. Я скривилась, дала понять, что еле это терплю, и согласилась.

Припарковавшись как можно ближе к основному входу, чтобы машину было хорошо видно, я зашла в торговый центр. Специально выбрала огромный и многолюдный в любое время магазин, в котором легко затеряться. Медленно гуляла по этажам и смотрела в витрины, пытаясь понять, ходит ли кто-нибудь за мной. И ушла только тогда, когда убедилась, что никого нет. Такси в изобилии стояли у выхода, я быстро села в первое попавшееся.

Когда я приехала, Илья уже прохаживался в скверике. Я шла ему навстречу и видела мрачное лицо, он даже не улыбался. Подойдя вплотную, я остановилась и посмотрела ему в глаза. Он тоже молчал и не двигался. Так мы и стояли очень близко, но, не касаясь друг друга, ведя безмолвный разговор.

Я уже поняла, что ему не надо ничего объяснять. Читала в его взгляде боль и прощение. Он ничего не спрашивал и отпускал меня — это было ещё тяжелее. Я не сдержала слёзы, опустила голову и прислонилась лбом к его груди. Илья осторожно обнял меня за плечи, не прижимая к себе. Мы простояли ещё несколько минут. Потом я отстранилась, хотела что-нибудь сказать. Но мой друг медленно покачал головой и спокойно произнёс:

— Не надо. Иди.

Я медленно шла к стоянке такси. Слёзы текли по щекам, лёгкий ветерок не успевал их высушить. Громкий гудок автомобиля заставил меня вздрогнуть и посмотреть в ту сторону. Из машины выбрался Максим, я подошла ближе. Он даже не пытался скрыть свою злость, но разглядев моё лицо, вздохнул и притянул меня к себе.

— Ну что опять такое? Что с тобой, ты снова плачешь?

Я глотала слёзы у него на груди, потом пробормотала:

— Я должна была попрощаться!

— Почему сразу прощаться? Можешь с ним дружить, я потерплю.

— Ты не понимаешь. Не будет он со мной дружить!

— Очень даже понимаю! Я бы тоже не стал с тобой дружить. Ты же дружеских советов не слушаешь, врёшь прямо в глаза, — в его голосе слышался упрёк и обида. Я снова всхлипнула.

— Ну, всё, всё! Я понял, тебе надо было попрощаться. Только, пожалуйста, не заставляй меня больше гонять за тобой по городу и сходить с ума от ревности, ладно?

— Ты же обещал мне доверять!

— Я и доверяю, просто беспокоюсь. У тебя такая богатая фантазия, да ещё упрямство... Как вспомню, что ты творила с Борисом или с адвокатской конторой!

Следующую неделю Максим решил не выезжать в город и заняться текущими делами в доме отдыха. Похоже, просто хотел держать меня перед глазами, боясь, что я снова заскучаю и ещё что-нибудь выкину. Чтобы этого не случилось, он старательно придумывал для меня развлечения. Поскольку здесь их круг был ограничен, мы уже исходили окрестный лес вдоль и поперёк, чуть ли не ежедневно жарили шашлыки и несколько раз побывали на озере. Я с трудом заставила себя войти в воду, сразу вспомнив, как меня чуть не утопили в прошлом году. Только благодаря Максиму всё же преодолела страх.

Желая порадовать меня, он предложил через месяц навестить Лену в Испании. Я очень соскучилась по девочке и с энтузиазмом одобрила это решение. Говоря о племяннице, Максим заметил, что недавно опять получил жалостливое письмо от её родственницы. Та попала в больницу и умоляла привезти к ней Лену.

— А кто в больнице, старшая или младшая сестра? — спросила я, не подумав, и сразу же прикусила язык.

— Кажется, старшая, — к счастью, он не обратил внимания на мою осведомлённость. Должно быть, решил, что об этом мне рассказала девочка. Я вспомнила, что так и не поговорила с младшей сестрой. Похоже, сейчас был удобный момент, только как мне туда выбраться без эскорта в лице охраны и Максима?

Потратив несколько дней на размышления, я так и не добилась результата. Можно было опять оторваться от охраны, но это совершенно точно разозлит Максима. Ещё и правда попытается меня запереть или заставит постоянно ходить с охраной. И я подумала: что, если не хитрить, а прямо попросить меня отвезти. Вернее схитрить, конечно, но самую малость.

Выбрав удобный момент, я завела разговор о Лене и её родных. Как-бы между прочим, предложила съездить к этим родственникам. Мотивировала тем, что люди болеют, они всё же не чужие, надо поддержать, раз девочка не может с ними встретиться. Максим не выразил никакого желания их навещать. Я продолжала мягко уговаривать, пообещав, что ему не надо будет к ним заходить — я и сама могу пообщаться. И добавила, что меня бы эта поездка немного развлекла, а то я уже устала от безделья. Не знаю, какой аргумент был решающим, думаю, всё же последний. Мой собеседник согласился и сказал, что с удовольствием меня отвезёт, если я не буду заставлять его с ними встречаться. Я внутренне возликовала, всё получилось именно так, как мне хотелось!

Мы не стали тянуть и отправились в соседний город на следующий день. Длительные поездки с Максимом всегда доставляли мне удовольствие. Было так приятно сидеть с ним рядом, слушать забавные шутки и смех. Случайно касаться его руки, ловить вызывающие горячую волну взгляды. Мне показалось, что мы доехали очень быстро. Максим подвёз меня к нужному дому и отчалил, сообщив, что будет в каком-нибудь кафе ждать моего звонка. Я вошла в подъезд.

Младшая сестра выглядела совсем по-другому. Она была более живая и открытая даже в таком возрасте, и мне не захотелось с ней хитрить. Я сказала правду. Что живу с Максимом, что Лену пытаются убить, и мне нужно знать больше о её семье. А ещё призналась, что уже беседовала с её сестрой. Женщина с интересом меня выслушала. Быть может, я ей, в отличие от старшей сестры, понравилась, или по какой-то другой причине, но она была со мной достаточно откровенна.

— Тебе чего Тонька наговорила? Небось Ольгу ругала, что та неблагодарная, и всё такое? Она её всегда не любила. Перенесла свою ненависть с матери Ольги на неё саму. Я тоже виновата перед ней, не смогла защитить. Говорила Тоньке, оставь ребёнка в покое. У неё и так жизнь нелёгкая, без родителей рано осталась, да ту разве остановишь. Придиралась она к девочке постоянно, ругала её и попрекала часто. Поэтому Ольга и сбежала отсюда, как только смогла.

— А почему она не любила мать Ольги?

— Она Петра сильно любила и хотела ему хорошую партию. А не эту бесприданницу, как она Машу называла.

— Ваша сестра говорила, что Маша гуляла от мужа, это так?

— Не знаю, может и гуляла. Только я её не осуждаю. От такого мужа любая бы загуляла. Очень жестокий он был, думаю, бил её даже.

Подтвердились мои подозрения. Скорее всего, всё, что рассказала старшая сестра, не соответствовало истине.

— А что вам известно о том, как погибли ваш брат и его жена?

— Очень мало. В тот год Маша много болела. Я даже хотела приехать к ним месяца за два до гибели. Думала помочь, но Пётр не разрешил. Сказал, что у Маши что-то заразное, и он за меня беспокоится. Если честно, я не поверила, но не спорила. С ним вообще было трудно спорить. Очень упрямый был, и взгляд такой — мурашки по спине. Я тогда спросила про Ольгу, предлагала взять её на время. Он сказал, что подумает, тем более, девочка, в основном, у соседей жила. Но не успел её к нам отправить. Про сам несчастный случай знаю только от соседей. Это весной было, как раз лёд на реке сошёл. К ним поздно вечером прибежал Пётр. Сказал, что Маше плохо, её нужно везти к доктору, и попросил лодку. Вот и всё, больше их никто не видел. До доктора они так и не доплыли. Лодку перевёрнутую через неделю нашли, её к берегу прибило недалеко от деревни. А тела их так и не нашли. Знаю, Ольга потом поставила кресты на местном кладбище, чтобы было, куда приходить погоревать. Надо мне выбраться туда. В этом году ведь годовщина их смерти, двадцать лет уже прошло.

У меня оставался ещё один вопрос, тот, который испугал старшую сестру — как они узнали о смерти Ольги? Задавая его, я думала, что и Валентина не станет отвечать. Она действительно напряглась, потом подняла глаза и произнесла:

— Неприятный это вопрос для нас. Ты подумаешь обо мне плохо, и поделом. Но я, правда, чувствую свою вину перед Ольгой. Если ты говоришь, что это её дочке поможет, так и быть скажу. Письмо нам пришло, вернее не пришло, а в почтовый ящик его бросили. Просто белый конверт, в нём бумага с печатными буквами. Там было написано, что Ольга умерла, а Лена теперь богатая наследница, и нам надо забрать её к себе. Письмо это Тонька сразу сожгла, а идея прибрать деньги к рукам ей очень понравилась.

— А вы думали, кто мог послать это письмо?

— Думали, конечно, только ничего не придумали. Нет у нас никого, кто мог бы о нас заботиться.

Перед уходом я спросила, остались ли у них фотографии Петра и Маши. Мне давно уже было любопытно на них взглянуть. Она грустно покачала головой.

— Есть только детские снимки Пети. А те, что были сделаны после их свадьбы, он сам забрал незадолго до своей гибели. Ему они были для чего-то нужны, я уже не помню, что он говорил. Когда Ольга к нам переезжала, мы просили захватить их обратно. Но девочка не смогла ничего найти. Мы и не настаивали, она была в таком состоянии. Жалко конечно, лицо Пети я хорошо помню, а его жены — нет. Я видела-то её всего два раза, на свадьбе и после. Пётр не любил, когда к ним гости приезжали, мы и не ездили. А сам он у нас бывал только один, без Маши.

Я вышла на улицу и позвонила Максиму. Пока ждала его, стояла на тротуаре у дороги. Он подъехал, выбрался из машины и стал её обходить, глядя на меня. Вдруг что-то привлекло его внимание. Он повернул голову вправо, и улыбка мгновенно сошла с его лица.

— Назад!

Ничего ещё не понимая, я инстинктивно повиновалась оклику и отскочила назад. В это мгновение в паре сантиметров от меня прямо по тротуару пронёсся мотоцикл. Он слегка задел меня по касательной. Не удержавшись на ногах, я упала навзничь и стукнулась затылком об асфальт.

Резкий запах ударил в нос, я открыла глаза и увидела испуганное лицо Максима. Я лежала на земле, а он, стоя на коленях, держал мою голову. Женщина в белом халате убрала от моего лица нашатырь, ощупала конечности и спросила, как я себя чувствую. Выслушала тихий невразумительный ответ и посмотрела на моего спутника.

— Надо везти в больницу, делать рентген!

Максим подхватил меня на руки и занёс в стоящую рядом скорую. Я вцепилась в его руку. Он наклонился, легко прикоснулся губами к моим губам и прошептал:

— Не бойся, я поеду за вами.

Пока мы ехали, я почти пришла в себя. Голова болела, немного кружилась, и ещё меня тошнило. В больнице нас продержали два часа. Мне сделали снимок головы и спины и разные другие процедуры, определив лёгкое сотрясение мозга. А потом отпустили со строгим наказом завтра же подойти к врачу у себя. А если станет плохо, сразу ехать в больницу.

Максим не отходил от меня ни на шаг, разве что, отозвал врача в сторону и недолго с ним беседовал. Потом помог мне сесть в машину, и мы поехали в дом отдыха. По дороге пришлось несколько раз останавливаться. Меня мутило, и я старалась отдышаться на свежем воздухе. Под конец я заснула, и в номер меня внёс на руках Максим.

Утром он попытался отвезти меня к врачу, но я отказалась куда-либо ехать. Чувствовала себя вполне сносно, только продолжала болеть голова. Тогда Максим вызвал доктора к нам. Тот осмотрел меня, выписал таблетки и рекомендовал покой и только покой.

Кажется, Максим слишком буквально воспринял его слова. Он требовал, что бы я всё время лежала, не разрешал вставать и вообще обращался, как с тяжелобольной. Я начала злиться. Однако, видя, что страх ещё не ушёл из его глаз, старалась не волновать его и, прикидываясь спящей, просто размышляла.

Я пыталась понять, почему тот человек решил убить меня сейчас. Что такого я узнала у родных Лены? Безусловно, самым интересным было письмо. Возможно, я смогла бы найти в нём какую-нибудь зацепку, но старшая сестра его сожгла. Всё остальное относилось к давно минувшим временам и не могло мне подсказать, где искать преступника.

Боль в голове мешала думать, и я незаметно задремала, а проснулась от приглушённых голосов. В номере было темно и тихо. Я хорошо слышала, как Максим в другой комнате рассказывает о том, что произошло, а Егор задаёт вопросы.

— Это был он. Та же кепка, очки, те же усики и борода, я успел разглядеть.

— И, похоже, тот же мотоцикл, что был тогда, в парке с Леной.

— Да, он повторяется.

Они немного помолчали, и снова заговорил Егор:

— Максим, ты можешь злиться, но как твой друг и как человек, который заботится о твоей безопасности, я должен спросить. Ты не думаешь, что кто-то очень искусно водит тебя за нос? То, что она выманила его на встречу в ресторан, было хорошим шагом. Только он мог всё знать, и взять его нам не удалось. А это покушение! Если бы его не было, его стоило придумать. Ты сомневался, и тебе показали — не надо сомневаться, она жертва. А по большому счёту, она и пострадала-то случайно, когда оступилась и ударилась головой об асфальт. Её же почти не задело.

Чёрт, Егор совсем не так прост, как хотел казаться. Пожалуй, он был прав когда-то — я не особо обращала на него внимание и уже второй раз расплачивалась за это. Но сейчас, затаив дыхание, я ждала, что скажет Максим, понимая, что от его ответа полностью зависит то, что я буду делать завтра.

— Ты ошибся, я уже давно не сомневаюсь в ней. Теперь я скорее засомневаюсь в себе или в тебе.

— Максим, подумай хорошо! Мы ищем информатора в доме отдыха, а он может быть совсем близко.

— Может быть, но только не она.