Вернуть себя

Вернуть себя

* * *

Я стояла и смотрела, как он тонет. Самым удивительным было то, что я не испытывала никаких эмоций. Хотя всегда считала себя хорошим человеком, во всяком случае, не плохим. Но то, что происходило, было таким закономерным, как будто круг замкнулся, и всё встало на свои места. Сейчас казалось, что в этой истории от меня почти ничего не зависело. На самом деле, я понимала, что делала выбор каждым своим шагом, каждым действием, пусть и неосознанно, строила будущее, которое и привело меня сюда...

I

Всё началось много лет назад. Я уже точно не помню, когда узнала, что родители меня удочерили — они никогда не скрывали правду ни от меня, ни от окружающих. Это был их сознательный выбор, хорошо продуманное решение после того, как выяснилось, что они не смогут иметь своих детей. А потом я вошла в их жизнь, и мы стали семьёй. Обычной семьёй со своими обычными житейскими проблемами, за тем исключением, что я была приёмным ребёнком. Но поскольку об этом все знали с моего детства, то по прошествии времени стали воспринимать как само собой разумеющееся. Родители считали меня своей дочерью, я чувствовала их искреннюю заботу и любовь, и мне было этого достаточно.

Теперь кажется странным, что я почти никогда не думала о своих настоящих родителях. Не задавалась вопросом, кто они и почему от меня отказались. Наверное, так случилось потому, что все мои воспоминания с самого раннего детства связаны только с нынешней семьёй. Краткое пребывание в доме малютки и обстоятельства появления там не могли остаться в моей памяти — родители забрали меня домой в возрасте всего нескольких месяцев. Единственное, что они знали обо мне — я была подкидышем и не имела никаких особых проблем со здоровьем.

Всё, что было дальше, похоже на жизнь многих моих сверстников. Детский сад, детские простуды, школа, где я неплохо училась, обычные школьные друзья и подруги. Правда, имея многочисленных подруг, ни с одной из них я не сходилась слишком близко. И несмотря на то, что я нравилась мальчикам, моё сердце оставалось свободным. Никто не затронул его так, чтобы захотелось перевести наши отношения с невинного, необременительного флирта на более серьёзный уровень.

Окончание школы и выпускной сопровождались лёгкой грустью, которая, впрочем, быстро прошла. Я предвкушала взрослую жизнь, и казалось, что самое интересное впереди. Что ж, похоже, так и было, только вряд ли я ждала того, что произошло.

Выбор института не занял много времени. Недалеко от нас был вполне приличный университет и я, не имея никаких ярко выраженных склонностей и талантов, пошла на экономический факультет. Учиться там было просто, так же просто, как обзаводиться новыми друзьями. Вскоре их стало трое: две подружки Света и Наташка и очередной ненавязчивый поклонник Илья. Весёлой троицей, сопровождаемой спокойным и рассудительным Ильёй, мы ходили на лекции, гуляли после них по городу, отдыхали в кафе и кинотеатрах. Всё как у всех, ничего необычного.

Вот в очередном кафе я и увидела его. Во время паузы в разговорах, скользнув скучающим взглядом по полупустому залу, я заметила странную пару. Высокий мужчина лет тридцати пяти и девочка лет тринадцати, почти ребёнок. Что привлекло меня в них, я не знаю. Возможно то, что они не выглядели как родственники, потому что были совсем не похожи — крепкий брюнет с резкими чертами лица и тоненькая белокурая девочка. Возможно то, что смотрелись совсем не радостно. Точнее сказать, девочка казалась печальной, а мужчина — угрюмым и напряжённым. Они почти не разговаривали, неторопливо ели, думая каждый о своём.

На несколько секунд наши с мужчиной взгляды пересеклись. Вскоре он отвернулся. Но мне показалось, что он рассматривал меня чуть дольше и внимательнее, чем это возможно для случайной встречи взглядом с незнакомым человеком. Я тоже повернулась к своей компании, с удивлением ощущая внутри себя странную, необъяснимую тревогу. С чего бы вдруг, ведь для неё не было никаких причин? Выходя из кафе, я машинально отметила, что мужчина и девочка сели в тёмно-синий джип, припаркованный рядом.

Довольно скоро я забыла этот эпизод. Но тревожное, тянущее ощущение в душе оставалось ещё какое-то время, вызывая к жизни неясные эмоции, вроде сожаления об упущенных возможностях (каких?) или лёгкого беспокойства.

* * *

Между тем наступили летние каникулы, и мы со Светкой отправились в дом отдыха недалеко от города. Место было выбрано случайно, по крайней мере, мне тогда так казалось. Дом отдыха, построенный несколько лет назад, располагался в красивом лесу среди высоких сосен. Всё необходимое в нём было: рядом озеро с оборудованным пляжем, крытый бассейн, чистые номера, приличное питание и тишина. После весёлой, активной студенческой жизни — то, что надо для расслабления в летней жаре и отдыха от городской пыли и суеты.

Первым тревожным звоночком стал тёмно-синий джип, замеченный мной на стоянке у входа на территорию дней через пять после приезда. Мы со Светкой возвращались с озера, весело болтая, когда я наткнулась взглядом на эту машину. И сразу же хорошее настроение сменилось уже забытым чувством тревоги и неизбежности. Вечером, заходя на ужин в ресторан, я без особого удивления увидела мужчину и девочку за столом, на котором раньше стояла табличка "для администрации".

Ужиная, я исподтишка разглядывала эту пару, даже не пытаясь бороться со своим любопытством. Несмотря на то, что с нашей первой случайной встречи прошло много времени, они выглядели ещё более недовольными и напряжёнными, чем раньше. Как и в прошлый раз, почти не общались между собой. Девочка доела быстрее и, бросив "я наелась", не дожидаясь ответа, вышла из ресторана. Мужчина не посмотрел ей вслед, казалось, он её вообще не слышал, но есть перестал и некоторое время просто сидел, что-то обдумывая. Официантка подошла к его столу и спросила:

— Ещё что-нибудь принести, Максим Сергеевич?

Он покачал головой и тоже покинул ресторан, меня он даже не заметил.

Снова я увидела девочку на следующий день после завтрака. Мы с подругой возвращались по лесной тропинке, соединяющей дом отдыха через небольшой лесок с железнодорожной станцией и близлежащим посёлком. Она быстро шла нам навстречу, поправляя сползающий с плеча розовый рюкзачок и нервно оглядываясь.

— Странно, куда это ребёнок идёт один по лесу? — я поняла, что произнесла свои мысли вслух.

— Ты об этой девчонке? — удивилась Светка. — Да мало ли куда. И совсем она не ребёнок — подросток уже, — подружка продолжила свой рассказ. Слушая её краем уха, я размышляла о том, куда могла направляться девочка. И знает ли об этом её... родственник или кто он там ей?

В течение дня предмет этих размышлений не попадался мне на глаза, за обедом и ужином их стол оставался пустым. Вечером, вернувшись с прогулки, я с удивлением обнаружила машину полиции перед входом в гостиницу, а Максима Сергеевича в холле, беседующим с двумя полицейскими. Любопытная Светка сразу направилась к стойке администратора.

— Что это у вас полиция? Что-то случилось?

Администратор, молодая девушка, выглядела расстроенной. Наклонилась в нашу сторону и зашептала:

— У Максима Сергеевича племянница пропала. Утром была здесь, а потом исчезла. Он её сам искал, всё облазил, всех расспрашивал, но не нашёл. Пришлось в полицию обращаться. Ребёнок ведь, мало ли что случиться может!

— А кто такой Максим Сергеевич? — продолжала любопытствовать подружка.

— Так это же наш хозяин. Вы что, не знаете?

— А девочка — его племянница?

— Ну да, наверное... А может, и нет. В общем, он её опекает. Сюда вот привёз отдохнуть, и на тебе. Только бы нашлась поскорее!

К стойке подошли люди, и девушке пришлось переключиться на них, хотя она явно была не прочь поболтать ещё. Светка направилась в номер, а я притормозила, не зная, что делать. Надо ли говорить, что мы видели девочку в лесу, заметил ли её ещё кто-нибудь? Не очень хотелось вмешиваться, но вдруг мы — единственные свидетели. И кому стоит всё рассказать — хозяину дома отдыха или полиции? Общаться с хозяином почему-то тянуло ещё меньше.

Тем временем троица закончила разговор и направилась к выходу. Я нерешительно дёрнулась в сторону полицейских и негромко их окликнула:

— Простите, вы же ищете девочку? Я её, кажется, видела. Вернее, мы видели, с подругой.

Светка заметила, что я общаюсь с полицией, и подошла ближе. Максим Сергеевич тоже остановился и внимательно слушал меня, буравя тяжёлым взглядом. Когда я закончила свой рассказ, нам задали несколько вопросов, записали данные и номер комнаты и отпустили. Больше всего полицию интересовало, была ли девочка не одна, и шёл ли кто-нибудь за ней? Я отрицательно ответила на оба вопроса, так как точно помнила, что кроме неё нам никто на тропинке не попадался. Максим Сергеевич ни словом не обмолвился, что мы уже встречались, а может, он меня и не запомнил вовсе.

Мы вернулись в номер. Чувство тревоги усилилось, даже странно, что я так беспокоилась за незнакомого мне ребёнка. Не в силах отвлечься от мыслей о девочке, я пыталась анализировать свои эмоции. Я поступила так, как должна была, но почему-то ощущала вину за своё бездействие. Это было глупо, учитывая, что я совершенно не знала ни ситуацию, ни ребёнка и вряд ли могла чем-то помочь, раз уж делом занялась полиция. Засыпая, я против своей воли пыталась представить, что сейчас делает Максим Сергеевич.

* * *

Проснувшись довольно рано, я быстро собралась, оставила подругу досыпать, и отправилась на завтрак в надежде что-нибудь разузнать по дороге. Девушка у стойки отсутствовала, стол администрации в ресторане был пуст, а машина полиции всё ещё стояла у гостиницы. Из этого я сделала вывод, что ситуация пока не изменилась в лучшую сторону.

Бесцельно бродя по территории, я находилась глубоко в своих мыслях и плохо замечала, что творится вокруг. Поэтому почти не удивилась, когда, завернув за угол, столкнулась с каким-то мужчиной. Удивило другое — он вдруг крепко схватил меня за локоть и потащил в сторону от дорожки, к кустам. Это было так неожиданно, что я не сопротивлялась, особенно когда поняла, кто меня тащит.

Видимо, удовлетворившись уединённым местом, Максим Сергеевич остановился и отпустил мою руку.

— Вас я как раз и искал. Я тут думал всю ночь и вспомнил, где мы встречались, кого вы мне напомнили. А теперь отвечайте, где Лена?

Я с трудом пыталась найти смысл в его словах и глупо спросила:

— Какая Лена?

Он разозлился, его и так неприятный взгляд стал ещё жестче, а тон — грубее:

— Послушайте, я пока ничего не рассказал полиции, но это можно быстро исправить. Если сами всё объясните, я не буду их вмешивать. Что вы здесь делаете? Следите за нами? Лена же ясно сказала, что ни к каким родственникам не поедет!

Я больше не могла слушать этот бред.

— Нет, вы послушайте! Я не знаю вас и не знаю, кто такая Лена. И если вы от меня не отстанете, это я обращусь в полицию! У вас вообще с головой всё в порядке?

Он хмуро смотрел на меня, потом молча развернулся и ушёл.

Глядя ему в след, я ещё несколько минут стояла в кустах, тщетно пытаясь успокоиться и навести порядок в мыслях. Так, Лена — это, скорее всего, его племянница. Но почему он решил, что я за ними слежу — из-за той случайной встречи в кафе? Это же смешно! Впрочем, находясь в такой ситуации, он, наверное, мог быть излишне подозрителен. Понемногу я успокоилась и поняла, что не слишком сержусь на Максима Сергеевича. Что-то было ещё более странное в его словах... а, он сказал, что я кого-то ему напомнила. У меня вдруг неприятно засосало под ложечкой.

Остаток дня прошёл без происшествий. Я сидела в своей комнате, чувствуя сильное нежелание её покидать. Похоже, боялась ещё раз встретиться с Максимом Сергеевичем, трусиха... Выйти на ужин всё же пришлось. Да и Светка не понимала, что со мной происходит, а я не могла ничего объяснить. Что объяснять — одни эмоции и ощущения.

Испытав облегчение от отсутствия в ресторане хозяина нашей гостиницы, я согласилась немного прогуляться перед сном. Но как только мы вышли на улицу, сразу увидела его. Он общался с девушкой-администратором, заметил нас, прервал разговор и подошёл ближе.

Я сжалась, очень не хотелось сцен в присутствии посторонних людей. Должно быть, ему тоже этого не хотелось, он вполне вежливо отозвал меня в сторону. И выглядел пусть усталым и небритым, но совсем не злым.

— Я решил извиниться перед вами. Проверил ваши данные — вы действительно не имеете к нам отношения. Так что ещё раз прошу меня простить.

Я даже не возмутилась, будто такая проверка была обычным делом. Больше удивили его извинения. Не похож он был на человека, который извиняется, даже если не прав. Впрочем, что я о нём знала? Кивнув, не удержалась и спросила:

— Лену нашли?

Он покачал головой.

— Пока нет. Её ищет и полиция, и мои люди. У нас слишком сложная ситуация... — Максим Сергеевич хотел ещё что-то добавить. Вдруг его взгляд снова стал колючим, не прощаясь, он развернулся и ушёл. "Ну вот, кажется, инцидент исчерпан", — подумала я, совсем не испытывая облегчения. Неведение — большая сила. В тот момент я тоже была абсолютно уверена, что не имею к ним никакого отношения.

Следующие два дня прошли в той же атмосфере. От девушки-администратора мы знали, что Лену ещё не нашли. Её дядю-опекуна я иногда видела то в одиночестве, то с полицией, то с крепкими мужчинами в тёмных костюмах. Вид у него был всё такой же усталый и хмурый, на меня он больше не обращал внимания.

А я не могла спокойно отдыхать. Беспокойство за девочку не отпускало, мысли постоянно возвращались к ней. Понимая, что пока она не найдётся, мне не удастся отвлечься, я решила принять участие в поисках Лены. Заметила на территории Максима Сергеевича, с трудом преодолев неловкость, подошла и предложила свою помощь. Он не принял её. Просто заявил, что в этом не нуждается. И даже не попытался облечь свой отказ в вежливую форму:

— Вряд ли от вас будет какая-то польза. Лену ищут те, кто это умеет делать, не стоит им мешать. И вообще, не беспокойтесь о нас. Вы приехали сюда на отдых — вот и отдыхайте.

* * *

В тот день я решила ненадолго съездить в город повидать родителей. Светка осталась в гостинице, ей лень было в такую жару тащиться в электричке. Вот и я, сидя на раскалённой платформе, с грустью вспоминала наш прохладный балкон, защищённый от солнца тенью высоких деревьев. Рядом со мной, на скамейке, местные девочки-подростки обсуждали свои нехитрые радости.

— Класс, вот повезло! Смотри, какой он офигенный, почти новый. И всего за двести рублей! Цвет прямо под мою новую футболку, — одна из девочек вертела в руках розовый рюкзачок.

Я замерла. Изобразив скучающий вид, повернула голову и бросила короткий взгляд на злосчастный рюкзак. Мысли вихрем проносились в голове. Чёрт, я, конечно же, не помню, как выглядел тот, только цвет. Он это или не он? И что теперь делать? Куда бежать, за кем следить? Нет, пока я схожу за полицией, они уйдут. Да и что я скажу, вдруг девчонки купили эту вещь в магазине? Надо попробовать хоть что-то узнать.

Я посмотрела прямо на девочек.

— Ух ты, какой классный! Моя племянница о таком мечтает. Это где-то здесь продаётся? Не подскажете, где? У меня как раз есть время до электрички — порадую племянницу.

Девчонки переглянулись, я продолжала смотреть на них с лёгкой улыбкой, пытаясь не показать свою жгучую заинтересованность. Наконец, одна из них заговорила:

— Да нет, я его с рук купила. Тут на рынке, у станции, — она кивнула головой в сторону небольших торговых рядов слева от платформы.

— А как выглядит продавец? Может, у него ещё такие есть? — я старалась, чтобы мой голос звучал просительно, а не настойчиво, только бы их не отпугнуть.

— Девочка одна продавала. Но у неё больше нет, мы узнавали. И она ушла сразу.

— А куда ушла? — спросила я, уже ни на что не надеясь. Как ни странно, они ответили:

— Вон туда, к складам, — и показали в сторону, противоположную посёлку и станции.

Подъехала электричка, девчонки быстро запрыгнули внутрь, а я осталась. Сама себе удивляясь, отправилась не в полицию, а на рынок, узнавать насчёт складов. Несмотря ни на что, я чувствовала, что делаю всё правильно. Представляю, чего бы я наслушалась, если бы в полиции узнали, чем я занимаюсь. Про Максима Сергеевича и его реакцию думать совсем не хотелось.

На рынке я выбрала самую безобидную на вид продавщицу и подошла к ней, заранее приняв жалобный вид.

— Здравствуйте. Помогите, пожалуйста! Меня отправили на встречу по поводу работы. Сказали — на этой станции, у складов, а где это — плохо объяснили. Подскажите, как их найти?

— Это каких складов? Бывших совхозных? Так там, вроде, никто не работает, они же полуразрушены. Там одни беспризорники прячутся! — продавщица смотрела на меня с подозрением. Кажется, я ошиблась, пришлось прикидываться обманутой невинностью.

— А где эти бывшие совхозные находятся? Может, там кто-то всё же работает? А здесь ещё какие-нибудь склады есть? Неужели опять обманули? Да что ж мне так не везёт?

Видимо, невезение было женщине знакомо. Она покачала головой и даже посочувствовала:

— Других нет. Только эти — вон там, за железнодорожным переходом, налево от развилки. А вы с названием станции не ошиблись?

Пожав плечами, я снова побрела к платформе, чтобы женщина ничего плохого не заподозрила. Обошла её с другой стороны, дошагала до перехода и свернула налево, на пыльную узкую дорогу. Минут через десять увидела вдали невысокие постройки, перед которыми стояла большая машина. Похоже, женщина была не права, и эти склады вполне обитаемы.

Подойдя достаточно близко, чтобы разглядеть автомобиль, я почувствовала тревогу. Я уже видела эту машину сегодня утром в доме отдыха. Именно на таком джипе приехали крепкие парни в костюмах — знакомые Максима Сергеевича. Хорошо, что рядом с дорогой были густые заросли — через минуту я уже стояла там, прикидывая, как незаметно подобраться поближе. Странно, но моё поведение в тот момент мне совсем не казалось абсурдным.

Пока я раздумывала, что предпринять, сбоку раздался хруст веток и шум от продирающихся сквозь кусты людей. Я оглянулась — на небольшой поляне мелькнули силуэты нескольких детей. У девочки, бегущей в конце, были длинные светлые волосы! Я бросилась следом, благо держались они не рядом, а на расстоянии друг от друга, и шум от меня вполне могли принять за шум от своих. Вдруг девочка ойкнула и осела на землю. Остальные не обратили на это никакого внимания и продолжили бегство.

* * *

Лена, а это была, несомненно, она — из кустов я её хорошо видела — отчётливо всхлипывала и ругалась:

— Вот гады, удрали! А врали как: "Мы всегда помогаем друг другу, один за всех!" А я им ещё жрачку покупала. Вот гады, гады! Чёрт, как больно!

Теперь я могла выйти из укрытия. Ускользнуть она всё равно не сможет, да и некуда — похоже, её временное пристанище накрылось. Судя по всему, никто её из дома отдыха не похищал, сбежала она сама, добровольно. Интересно, из-за чего? Может, из-за своего дяди? Сейчас, когда беспокойство за девочку отступило, меня мучило любопытство.

Медленно и осторожно, чтобы не сильно испугать ребёнка, я вышла из кустов. Она всё равно испугалась, вскочила, но тут же охнула и села обратно.

— Тихо, тихо, не бойся. Я из дома отдыха, ищу тебя, там все о тебе переживают, — я старалась, и мой голос звучал спокойно. — Ты, наверное, меня видела. Я сидела в ресторане недалеко от тебя и твоего дяди — Максима Сергеевича.

Услышав это имя, Лена тут же скривилась, до меня долетело сказанное сквозь зубы ругательство. Видимо, я оказалась права, мысль о возвращении к дяде не очень ей нравилась.

До сих пор у меня не было возможности внимательно разглядеть девочку. Сейчас, изучая её, я испытывала странное двойственное ощущение: с одной стороны абсолютную уверенность, что никогда раньше, до первой нашей встречи в кафе, я её не видела, с другой — это лицо вопреки всему не казалось мне чужим. Девочка, в ответ, рассматривала меня. Её взгляд заинтриговал, сначала в нём было безразличие, потом озадаченность, а дальше она резко отвела глаза и нахмурилась, как будто мой вид вызывал у неё неприятные чувства. Странно, с чего бы это?

Время шло, надо было на что-то решаться.

— Ну что, будем выбираться? Давай помогу тебе подняться и идти. Твой дядя уже с ума сошёл от беспокойства.

— Никакой он мне не дядя! Он мне вообще никто. Я к нему не пойду!

— Ты же приехала сюда с ним, кто он тебе тогда? Он тебя не заставлял? — я насторожилась.

— Нет! Он мой опекун. Вернее, пока ещё нет, но собирается. Так мама хотела... А вам какое дело?

Я заметила, что она старается на меня не смотреть.

Пока я думала, что предпринять, ситуация разрешилась сама собой. Раздался хруст веток, будто стадо слонов пробиралось сквозь кусты, и на поляну вышли трое мужчин в испачканных листьями и паутиной костюмах. Теперь уже выругалась я, правда про себя.

— Здравствуй, Лена, — спокойно произнёс один из них. Девочка не ответила и вообще ничего не сказала, похоже, поняла, что деваться некуда. Когда стало ясно, что она подвернула ногу, её просто взяли на руки и донесли до машины. Мне не задали ни одного вопроса, вежливо, но настойчиво "пригласили" поехать с ними.

Скорее всего, Максиму Сергеевичу позвонили заранее — он встречал нас у въездных ворот. Наверное, только присутствие полиции не дало ему наброситься на меня с вопросами, но взгляд был красноречивый. Он быстро осмотрел Лену. Убедившись, что на вид, не считая ноги, она особо не пострадала, кивнул держащему её парню:

— Неси в номер, там врач.

Девочка тоже не бросилась ему на шею, она молчала, хмуро глядя в сторону. Вот и вся тёплая встреча после нескольких дней тревог и волнений.

Меня проводили в какое-то помещение, где пришлось поведать о своих приключениях. Всё прошло лучше, чем я ожидала — стражи порядка вполне удовлетворились моим рассказом. Конечно, отругали за то, что ещё на станции не пошла в полицию. Но, в целом, ничего особо неприятного, если не считать Максима Сергеевича, который находился здесь же. Мужчина слушал меня молча, не задавал вопросов, но его взгляд явно показывал, что он не верит ни одному моему слову.

Мало мне было проблем с ним, так я своим поведением сделала ещё хуже! Как ни странно, я не жалела, что так поступила. Я должна была принять участие в поисках Лены. Интересно, откуда у меня взялось такое ощущение? Лучше не думать об этом — разумных объяснений всё равно не было.

II

Жизнь в пансионате вернулась в свою колею, только настроение не соответствовало. Загорая со Светкой на озере, гуляя по лесу, я не чувствовала расслабляющего очарования лета. Пусть я соблюдала данное самой себе обещание — не возвращаться мыслями к прошедшим событиям, о беззаботном отдыхе пришлось забыть. Этому поспособствовал хозяин нашей гостиницы.

На следующий день после возвращения Лены я медленно брела вдоль шоссе к тропинке, ведущей на станцию, предприняв вторую попытку повидаться с родителями. Дорога здесь была тихой и пустынной. Лишь изредка проезжали машины, и попадались дачники, спешащие из города в свои владения. Поэтому я невольно вздрогнула, когда одна из машин резко затормозила. Разглядев тёмно-синий джип, обречённо стояла и ждала, пока Максим Сергеевич выберется из него и подойдёт ко мне.

— Покидаете нас? — непонятно, чего в его голосе было больше — угрозы или удовлетворения.

— Нет. До конца путёвки ещё две недели, — я собрала все силы и старалась спокойно смотреть ему в глаза, хотя внутри ни о каком спокойствии не было и речи. Несколько секунд он молча меня рассматривал, потом усмехнулся и покачал головой.

— Я не покупаюсь на одно и то же дважды. Твоё невинное личико меня больше не обманет, — затем наклонился и процедил: — Запомни, я слежу за тобой всё время!

Мне нечего было ему сказать. Доказывать, что я не верблюд? Увольте! Что ж, так даже лучше. По крайней мере, он говорил то, что думал, пусть и отбросив наносные правила вежливости.

Машина, взвизгнув, унеслась в сторону дома отдыха, а я продолжила свой путь. Не знаю, почему я тогда не уехала насовсем — наверное, из-за моего врождённого упрямства. Теперь мне ясно — это была одна из тех точек выбора, что поворачивают судьбу в ту или иную сторону.

Непонятно, что имел в виду Максим Сергеевич, обещая за мной следить — на оставшейся неделе я видела его не чаще, чем раньше. Сталкиваясь со мной, он провожал меня мрачным взглядом, но и только. А вот Лена, которая через несколько дней, слегка прихрамывая, начала появляться на улице, явно меня избегала.

* * *

На выходных к нам приехали Наташка и Илья. В другое время я была бы рада их приезду, но сейчас моё взвинченное состояние не способствовало общению. К тому же не хотелось, чтобы они стали свидетелями очередных наездов Максима Сергеевича.

Я решила, что чем дальше от гостиницы, тем меньше опасность случайных встреч, и потащила всю компанию на озеро. Тем более, погода не подкачала. Каково же было моё разочарование, когда растянувшись на травке, я заметила Лену и её опекуна. Они тоже воспользовались солнечным днём, устроив пикник на озере, правда, не вдвоём. С ними была ещё молодая женщина и один из знакомых мне парней, на этот раз без костюма. Ну что ж, не повезло, так не повезло. Уходить я не собиралась, моё упрямство и гордость этого бы не позволили — значит надо расслабиться и отдыхать.

Мы загорали, купались, шумно играли в бадминтон и карты, ели заранее припасённый арбуз. Мои друзья ничего не заподозрили. Я старалась вести себя как всегда, может, была немного активнее и веселее, чем обычно. Похоже, Илье это больше понравилось, он почти от меня не отходил. Лишь когда я собралась заплыть подальше, остался на берегу — знал, что мне нравится подолгу плескаться в одиночестве, общаясь с водной стихией. Илья не очень хорошо плавал и уважал мои маленькие слабости. Вот и в этот раз отпустил меня одну, но сам не вернулся к девчонкам, задумчиво бродя по кромке воды. "Он милый, беспокоится обо мне, жаль только, не могу оценить этого по достоинству", — устыдившись своих мыслей, я энергично помахала Илье рукой и поплыла, быстро удаляясь от берега.

Мне недолго удалось поплавать в одиночестве. Услышав рядом плеск воды, я резко обернулась. Испугала мысль, что это мог быть опекун Лены. С облегчением я узрела высокую фигуру на берегу, а ко мне плыл его спутник. Не люблю, когда мешают, но отшивать парня не хотелось. Егор — так он представился — был настроен на лёгкий флирт, и мне не составило труда поддержать игру на вполне невинном уровне.

Мы немного поплескались, пошутили, поплавали наперегонки. Выходя из воды, я заметила, что Максим Сергеевич смотрит в нашу сторону, и на его лице написано крайнее неудовольствие. Впрочем, подобное выражение его лица по отношению ко мне было уже нормой. Так что я не стала обращать на это внимание, попрощалась с Егором и вернулась к Илье. Мой верный друг уже ждал с полотенцем.

Отдыхая у озера ещё пару часов, иногда я поглядывала в сторону соседней компании. Они явно чувствовали себя не так весело и дружно, как мы. Девушка читала книгу, сидя в раскладном кресле, по крайней мере, так казалось издалека. Лена бродила у воды, мужчины, кажется, играли в карты. Когда мы уходили, я заметила, что и они начали собираться.

Вечером мы со Светкой пошли провожать наших визитёров, у входа их уже ждало такси. Когда Наташа села в машину, а Светка наклонилась к ней с каким-то вопросом, Илья вдруг притянул меня к себе. Сразу же захотелось вырваться, но жаль было его обижать. Я расслабилась, уверенная, что дело обойдётся лёгким поцелуем. Так и произошло, только стало немного грустно — ясно, что серьёзный разговор приближается. Не хотелось терять в Илье друга, но придётся быть честной. По иронии судьбы, именно в этот момент в ворота въехал тёмно-синий джип. Я успела разглядеть и напряжённое лицо Максима Сергеевича, и улыбающегося Егора за рулём, и даже заинтересованную мордашку Лены в заднем окне.

* * *

Вспоминая эту встречу, я чувствовала досаду. Одно хорошо, похоже, Лена перестала меня игнорировать. На следующий день она присела на диванчик в холле, где я пережидала послеобеденный зной с книжкой в руках.

— Можно с вами посидеть? — девочка задержала взгляд на моём лице не дольше секунды и уставилась в пол.

— Конечно, можно, — я постаралась скрыть удивление. У меня маловато опыта бесед с подростками. Подумав, я решила — самое лучшее просто быть собой. Мы поговорили об озере, о доме отдыха и новом фильме.

— Я рада, что ты ко мне подошла, — мне не пришлось кривить душой. Может, наше общение было немного скованным, но приятно, что Лена сама его захотела.

— Если честно, мне хочется позлить дядю Максима. Я заметила, он всегда хмурится, когда видит вас.

Я даже не нашлась, что ответить — наблюдательная девочка, а главное, честная! Сарказм помог мне собраться с мыслями:

— Почему тебе хочется его позлить?

— Не знаю. Наверное, из-за того, что он говорит не то, что думает. Говорит, что хочет стать моим опекуном, а я чувствую — он врёт. Это просто потому, что моя мама об этом просила.

— А почему тебе кажется, что он врёт? — я и не заметила, как разговор стал для меня крайне интересен.

— Ну, он ходит всё время такой задумчивый, нерадостный. Явно переживает, что я на него свалилась. Да и зачем я ему? Он же с мамой дружил, а не со мной. Он вообще, может, скоро женится. Вон вчера приезжала одна, такая противная. А мне куда деваться? В детский дом я не поеду, родственников своих никогда не видела, а дядю Максима хотя бы давно знаю. Ну почему мне не восемнадцать лет — я могла бы уже жить одна!

— Сбежала ты тоже, чтобы его позлить? — догадалась я. Девочка кивнула, её неожиданная откровенность меня растрогала. Мне было искренне жаль Лену. С её родителями явно что-то случилось, раз ей приходится выбирать между детским домом и чужими людьми. Я молчала, просто не знала что сказать — слова утешения здесь были неуместны. Рассказать про свою семью? Вряд ли ей это поможет. Мне не пришлось в сознательном возрасте терять родителей, и другой жизни, кроме той, что есть сейчас, я не помнила.

— Лена! Иди сюда!

Громкий окрик заставил нас обеих вздрогнуть. Ну конечно, Максим Сергеевич, собственной персоной, с гневным выражением лица. Ничего нового!

— Что такое? — в её голосе слышался вызов, но она встала и подошла к нему. Он схватил девочку за локоть и потащил за собой. Знакомый приём! Теперь и я чувствовала раздражение — нельзя было так с ней обращаться! Очень хотелось высказать всё это, но я прекрасно отдавала себе отчёт, что мне не хватит смелости. Да и бесполезно — я для него враг, и слушать меня он точно не станет.

* * *

На следующий день я столкнулась с Леной после обеда. Мы с подружкой проходили мимо пустой спортивной площадки, а девочка стояла рядом с ней, держа под мышкой бадминтонные ракетки, и с грустью оглядывалась. Должно быть, искала себе партнёров для игры, но здесь никого не было. Она выглядела такой одинокой и потерянной, я почувствовала жалость и окликнула её. Лена оглянулась, подошла к нам, нерешительно поглядывая на мою подругу. Я улыбнулась.

— Привет! Хочешь поиграть в бадминтон?

— Ну да, только не с кем. А вы играете?

— Играю, — я вопросительно посмотрела на Светку. Подружка ответила насмешливым взглядом.

— Ладно, вы развлекайтесь, а я в номер. Отдохну пока.

Лена просияла, выдала мне ракетку и побежала к площадке.

Наша партия доставила нам обеим удовольствие, мы смеялись и шутили. Девочка неплохо играла, иногда мне с трудом удавалось отбивать её удары. Я хорошо размялась и побегала. Устав, мы присели здесь же на лавочке отдохнуть и поболтать. Вдруг лицо Лены вытянулось, я обернулась и мысленно застонала — к площадке подходил Максим Сергеевич.

— Вот ты где. Почему не сказала, куда ушла?

— Я сказала, что иду гулять!

— А конкретней? Надеюсь, ты помнишь: выходить за территорию тебе нельзя.

— Помню, — мрачно ответила девочка.

— Ты закончила? Пойдём в номер?

Меня он принципиально не замечал. Лена отрицательно покачала головой и просительно взглянула на меня.

— Нет, я хочу ещё поиграть. Нам так весело!

Я понимала, что её опекуну это не понравится, но согласилась. Вообще, я уже чувствовала солидарность с Леной — мне, как и ей, тоже хотелось его немного позлить.

Максим Сергеевич действительно был недоволен, но не стал спорить при девочке и запрещать ей играть. Однако, вместо того, чтобы уйти, уселся на лавочку, закинул ногу на ногу и дал понять, что собирается за нами наблюдать. Обменявшись с Леной разочарованными взглядами, мы вернулись на площадку. Очень захотелось сбежать, но деваться было некуда. Я решила побыстрее закончить партию.

Как и подозревала, это была не игра, а мучение. Под скептическим взглядом мы с Леной чувствовали себя скованно, роняли ракетки, мазали и постоянно теряли воланчик. А под конец я вовсе споткнулась и подвернула ногу. Поморщившись, дохромала до лавочки, девочка подбежала ко мне.

— Ой, совсем как у меня недавно!

— Да нет, я немного оступилась. Ничего страшного, — успокоила я её.

— Давайте посмотрю, — вдруг влез Максим Сергеевич. Я резко замотала головой и спрятала ногу под лавку. На его лице появилось упрямое выражение, он наклонился, рывком вытащил мою ногу и положил её себе на колени. Да, мне с ним не справиться, я покраснела и закусила губу.

Уверенными движениями мужчина стал ощупывать лодыжку. Когда нажал на больное место, я вздрогнула и не сдержала стон. Он остановился и поднял глаза. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом я отвела взгляд и тихо сказала:

— Там больно.

Максим Сергеевич осторожно коснулся больного места, я почувствовала, как его пальцы дрогнули.

— Ничего серьёзного. Небольшое растяжение, завтра пройдёт.

Я убрала ногу, он встал и, внимательно глядя на меня, спросил:

— Сами дойдёте, или помочь?

— Нет, нет, спасибо, я справлюсь.

Улыбнувшись Лене, я попрощалась с ней. Они ушли, а я немного посидела, чувствуя досаду, раздражение и ещё что-то такое, чему не могла дать определение.

* * *

Максим Сергеевич оказался прав. Через день нога уже не болела, и мы с Леной смогли продолжить игру. На этот раз её опекун нам не мешал, мы отлично провели время, и девочка искренне веселилась. У меня появилась надежда, что теперь она общается со мной потому, что ей это действительно нравится, а не назло некоторым. Прощаясь, Лена предложила завтра встретиться в бассейне, и мы договорились о времени.

На следующий день, после завтрака, я стала собираться под удивлёнными взглядами подружки. Раньше она не замечала у меня сильной тяги к чужим детям и недоумевала, почему я столько времени трачу на эту девчонку. Я попыталась что-то объяснить, но не преуспела. Скорее, вызвала у неё ещё большее недоумение. Правда, потом она понимающе хмыкнула и улыбнулась. Думаю, нашла причины моего поведения не в девочке, а в её опекуне. Мне это было не очень приятно осознавать, но я не стала её разубеждать. Пусть у Светки будут хотя бы какие-то объяснения — у меня самой не было и таких.

Я ждала Лену в джакузи, комплекс был вполне современным, с детским отделением и даже небольшой горкой. Девочка опаздывала. Наконец я её увидела, вслед за ней шёл её опекун. Я разочарованно вздохнула, Лена запрыгнула ко мне и пожаловалась:

— Дядя Максим не захотел отпускать меня одну. Я долго уговаривала, поэтому опоздала!

— Ладно, не переживай, может, нам не будут мешать. Смотри — он пошёл плавать.

Действительно, её спутник нырнул в глубокую часть бассейна.

Мы успокоились. Наслаждаясь тёплой водой с гидромассажем, болтали обо всём подряд, практически забыв о нём. И вспомнили, только когда он неожиданно залез к нам в джакузи. Мне сразу захотелось уйти, я чувствовала себя неловко под настойчивыми взглядами. Это нервировало, и я сказала Лене, что иду плавать в большой бассейн. Максим Сергеевич насмешливо спросил:

— Что, сбегаете?

Презрительно взглянув на него, я резко встала и сразу же поскользнулась. Сильные руки поддержали меня, помогая сохранить равновесие. Мужчина поставил меня на ноги, но всё ещё не отпускал мой локоть. Я быстро отстранилась и подняла глаза. В его взгляде уже не было насмешки, скорее удивление и даже растерянность, впрочем, он быстро отвернулся. Нырнув в бассейн, я подумала, что активные физические нагрузки и холодная вода мне сейчас точно не помешают.

Я отдыхала у бортика, когда Лена меня окликнула, рядом с девочкой стоял её опекун.

— А вы неплохо плаваете.

Не очень приятно было слышать его похвалу, и я скривилась, а Лена заметила:

— Дядя Максим тоже хорошо плавает. Интересно, кто кого обгонит? Давайте вы поплывёте наперегонки!

— Ну нет, не стоит, — эта идея мне совсем не понравилась.

— А что так? Боитесь проиграть? — усмехнулся Максим Сергеевич.

— Вот ещё!

— Тогда не трусьте, — он прыгнул в воду и вынырнул рядом со мной. Я понимала, что меня банально берут "на слабо", но всё-таки согласилась.

Он обошёл меня на полкорпуса. Выбравшись из бассейна, я успокаивала дыхание и злилась на себя за эту детскую выходку. Мой соперник остановился рядом.

— Что, не любите проигрывать? Тогда не стоит играть в мужские игры. С женскими у вас получается гораздо лучше!

Я задохнулась от возмущения. Да что же это такое, опять он о своём! И на что это намекает, говоря про женские игры? Я не собиралась такого спускать.

— Ещё посмотрим, кому в какие игры играть не стоит! Я бы, на вашем месте, так не радовалась. Сомнительная победа, как бы не обернулась поражением с вашей самоуверенностью! А с женскими играми вы правы, здесь у вас действительно нет шансов.

Его глаза полыхнули яростью, я не дала ему ответить и прыгнула в воду. Когда оглянулась, его и Лены уже не было в бассейне.

* * *

В течение следующих дней я несколько раз видела Лену издалека, и дважды она походила ко мне поболтать. В последний раз это было в ресторане, где и она, и я ужинали в одиночестве. Почему Лена была одна, я не знала, а моя подруга немного приболела и пару дней отлёживалась в номере.

Я призывно помахала рукой, и девочка с удовольствием пересела за мой столик. Теперь нам было значительно легче общаться, темы для разговоров находились сами собой. Но в них я никогда первой не касалась её отношений с Максимом Сергеевичем и бывшей семьи. Девочка сама рассказывала мне что-то, если хотела. Вот и в этот раз с увлечением обсуждала предстоящую поездку в местные пещеры. Это было предложение её опекуна, ничего более подходящего для её возраста он не придумал. Идея неожиданно Лену очень заинтересовала, может, в ней была авантюрная жилка? Она с жаром рассуждала о том, как будет всё исследовать и вдруг задумалась, хитро глядя на меня.

— Что такое? — удивилась я перемене в её настроении.

— Нет, нет, ничего. Просто я вспомнила, мне надо кое-что сделать, — она быстро унеслась из ресторана.

Вечером я валялась с книжкой в номере на кровати, предварительно напоив Светку горячим чаем с мёдом и обеспечив её свежими журналами из киоска на территории. Вдруг в дверь постучали. Гадая, кто это может быть, я прошлёпала в прихожую и едва не охнула, когда увидела на пороге Максима Сергеевича. Вот уж кого не ожидала! Я стояла у двери, не собираясь его впускать, тем более, в комнате находилась подружка. Он понял, что внутрь его не пригласят, и просто отозвал меня в сторону, к пожарной лестнице.

— Что ж, признаю, я вас недооценил. Вы всё-таки смогли обаять Лену. Теперь она считает вас подругой.

Сарказм в его голосе сразу же вывел меня из себя. Как это всё надоело! Я развернулась и отправилась в номер. Собеседник быстро обошёл меня, преградив путь.

— Нет уж, подождите. Вам придётся меня выслушать! Я дал Лене слово и сдержу его.

— Какое ещё слово? — любопытство сгубило кошку!

— Не знаю, как вам удалось, но она заставила меня пообещать, что завтра вы поедете с нами в пещеры. И вы поедете! — это была уже почти угроза.

— Ещё чего! Никого я не заставляла и никуда не поеду! — странно, но я чувствовала себя с ним упрямым ребёнком.

— Поедете! Я не нарушаю данное слово. И вы меня не заставите, даже если придётся тащить вас силой.

— Ха, ха! Ну попробуйте! Посмотрим, как у вас получится. И главное, как это понравится Лене? — на этот раз ему удалось меня сильно разозлить. Максим Сергеевич притормозил, видимо, ясно представил себе эту сцену, и перешёл на уговоры. Но после его угроз, просьбами меня точно было не пронять. Через несколько минут милых препирательств он не выдержал и позорно ретировался, ругаясь сквозь зубы. А жаль, на меня нечасто нападал боевой задор, но сейчас я готова была с ним сразиться!

После эмоционального разговора мне пришлось долго успокаиваться, чтобы заснуть, а утром от воинственного настроя не осталось и следа. Поэтому, когда вместо своего дяди пришла Лена, в конце концов, я не устояла перед её умоляющим взглядом и через час сидела в синем джипе, ругая себя за бесхребетность и мрачно предвкушая нашу совместную прогулку.

Вначале показалось, что я ошиблась. Ради Лены её опекун запрятал поглубже свою неприязнь ко мне и был с нами мил и заботлив. Занимательно и с юмором рассказывал местные легенды, подшучивал над нами, а в середине пути накормил вкусным обедом в придорожном ресторане.

Пришлось с немалым удивлением признать, что я незаметно попала под его обаяние. Когда в разговоре он проявил интерес к моим увлечениям и любимым местам, ненадолго показалось, что это вполне искренне. Я мысленно одёрнула себя, чтобы не обольщаться, но всё же чувствовала, что против воли получаю удовольствие от этой поездки. И совсем не хотелось гадать, в какой мере на это влияет присутствие Максима Сергеевича.

* * *

Мы приехали к пещерам в будний день и на экскурсии были одни. Зловещие, холодные пещеры произвели на Лену большое впечатление. Она казалась заворожённой их гулкой тишиной и будящей воображение таинственностью. Мне тоже было интересно, хотя я не любила холод и темноту. Лена была тепло одета, я же ощущала, что льняного пиджачка недостаточно, и ёжилась от сырости. Но совсем не понравилось то, что я почувствовала, когда Максим Сергеевич набросил мне на плечи свою лёгкую кожаную куртку.

Экскурсовод вывела нас на площадку перед пещерами, заперла на ключ железные решётки, загораживающие вход в них, и удалилась, предварительно сказав, что у нас есть минут двадцать погулять по округе. Потом стемнеет, и комплекс закроется на ночь.

Я была готова ехать обратно, но Лена упрашивала ещё немного здесь погулять. Подозреваю, она мечтала найти какой-нибудь тайный вход в пещеры и представляла себя героиней приключенческого фильма. Максим Сергеевич пошёл ей навстречу, строго потребовав далеко от него не отходить. Прогуливаясь, мы прошли немного вперёд, вдоль невысокой скалы, в которой прятались пещеры. Здесь к скалам примыкал небольшой лесок, тоже мрачный и зловещий, наверное, из-за обилия хвойных деревьев. Туда мы не пошли, уже смеркалось, и в лесу было неуютно. На площадке одиноко стояла наша машина, пора было и нам уезжать.

Всё-таки обстановка влияет на ощущения человека, мы даже не очень удивились, когда машина не завелась. Это казалось естественным продолжением приключения. Хотелось мрачно шутить и рассказывать страшные истории. Что Максим Сергеевич попытался сделать, но внял испуганному голоску Лены и остановился. Шутки шутками, однако джип упорно отказывался заводиться. На улице было уже темно, и Максиму Сергеевичу пришлось идти к сторожу за фонарём, чтобы разглядеть что-то под капотом. В темноте машины Лена прижалась ко мне, я обняла её, шепча успокоительные слова.

Время шло, наш спутник не возвращался, в моё сердце медленно вползал холодок настоящего, а не шуточного страха. Мы прождали ещё минут десять — ничего не изменилось. Что за ерунда? Он, наверное, разговаривает со сторожем, или его задержало ещё что-то такое же невинное, надо пойти посмотреть. Лена категорически отказалась оставаться в машине, вместе мы вышли на улицу.

Кругом была непроглядная темнота, лишь призывно горел огонёк в сторожке. Вдруг справа, там, куда не доходил свет, послышались шаги и хруст гальки.

— Кто здесь? — мой голос звучал не так твёрдо, как хотелось. Никакого ответа, только хруст гальки ещё ближе. Там, безусловно, был человек, но почему-то не отзывался и не вступал с нами в разговор.

— Быстро в машину, — скомандовала я, и мы заперлись внутри. У Лены отчётливо стучали зубы, нужно было на что-то решаться. Самое разумное — позвонить в полицию, я достала телефон. Оказалось, связи здесь практически нет, мой звонок постоянно срывался.

Я лихорадочно думала, что делать? Уехать до ближайшего жилья? На всякий случай проверила ключи — висят. Впрочем, это не важно, я всё равно не умела водить машину. От страха я забыла, что джип не заводится. Было очень холодно и по-настоящему страшно. И ещё я ощущала ответственность за Лену. Я должна была что-то придумать!

— Пистолет! У нас есть пистолет, — вдруг прошептала девочка.

— Где?

— Здесь, в бардачке. Сбоку есть тайник, мне его Егор показал. А я подсмотрела, как дядя Максим прячет туда свой пистолет.

— Найди его.

Лена перелезла на переднее сиденье и зашуршала в бардачке. Что-то щёлкнуло, она победно воскликнула:

— Вот он!

Я взяла у неё оружие. К сожалению, это было не лучше ключей от машины — стрелять я тоже не умела. На самом деле, я даже пробовала, Илья водил меня в тир. Он-то неплохо стрелял, но мне ни разу не удалось поразить ни одну мишень. В конце концов, мой друг оставил попытки научить меня, решив не тратить время впустую. Я рассматривала пистолет, я даже знала, что вот эта штука называется предохранитель, и чтобы стрелять, его надо подвинуть. Но чем нам это поможет? Я всё равно ни в кого не попаду, да и вряд ли вообще смогу выстрелить в человека.

План созрел мгновенно. Мне не надо попадать — только отпугнуть, пока я буду искать Максима Сергеевича. Раз я не могу увезти Лену, нужно найти его. Я пойду в сторожку одна, девочка останется в машине. Несколько минут понадобилось, чтобы уговорить её и объяснить, что она должна делать — сразу замкнуть двери, лечь на дно и лежать, если придётся до утра, пока не приедут люди. Я посмотрела в окно и прикинула расстояние до сторожки, там всё ещё горел свет. Если честно, я боялась, что мне не хватит смелости выйти из машины — в ней была хоть какая-то иллюзия защищённости. Но сидеть всю ночь, замирая от ужаса, я тоже не могла.

* * *

Я набрала в грудь воздуха, открыла дверь и выскользнула на землю, прижавшись к машине спиной. Щёлкнул замок, я прислушалась. Мне показалось, или правда там, в темноте, справа от сторожки, хрустнула ветка? В машине я планировала добираться до домика мелкими перебежками, сейчас стало ясно — мой план нереален, я не выдержу. Вскочив, я рванулась прямо к домику.

Справа действительно кто-то был. Быстрые шаги и неясная тень, бросившаяся мне наперерез — это всё, что я разглядела. Притормозив, направила пистолет вверх. Стараясь крепко держать его двумя руками, нажала на спусковой крючок. Я всё ещё помнила про отдачу. Смешно, но больше всего я боялась, и правда, случайно в кого-нибудь попасть. Звук выстрела был настолько громким, что я взвизгнула, помчалась дальше и залетела в сторожку, забыв о всяких предосторожностях. Если бы в ней кто-нибудь был, пистолет мне, скорее всего, не помог. Но в домике было пусто, не считая Максима Сергеевича на полу. Глаза закрыты, руки спереди стянуты верёвкой.

Первым делом нужно запереться — я потянула большую железную задвижку. Теперь — Максим Сергеевич. Сначала я обрадовалась тому, что нет крови, иначе не избежать бы мне обморока. А потом тому, что он связан — зачем же связывать мёртвого? Я окинула взглядом сторожку, на столе, среди остатков нехитрой еды лежал раскладной ножик. Сойдёт — я старательно пилила ножом верёвки.

Что дальше? Дотащить до машины я его не смогу, значит надо приводить в чувство здесь. На полу стояло ведро воды с ковшиком. Недолго думая, я подняла его и выплеснула всю воду на лицо и голову Максима Сергеевича. Господи, как я обрадовалась, когда он шевельнул головой. Не отрываясь, смотрела на него, с нетерпением ожидая, когда откроются глаза и взгляд сфокусируется на мне. Наконец, это произошло. Он очень быстро приходил в себя, а через минуту уже пытался сесть.

Я помогла ему привалиться спиной к стене. Он потрогал рукой затылок, поморщился и спросил:

— Где Лена?

— В машине. Она закрылась, я велела ей лечь на дно, пока пойду за вами.

— Дура, зачем пошла? Надо было звонить в полицию.

Я быстро объяснила про связь. Следующий вопрос сильно меня удивил.

— Когда я был в отключке, что, стреляли? Или мне почудилось?

— Не почудилось. На улице кто-то был, и я выстрелила, — призналась я и продемонстрировала пистолет. Несколько секунд он таращился на оружие, потом забрал его и посмотрел на меня. Если бы у нас было время, я бы поразмышляла о том, что выражал его взгляд. Но времени не было, и я просто спросила:

— Что будем делать?

Сейчас, рядом с ним, мой ужас отступил, я беспокоилась только за девочку, представляя, как она там умирает со страха.

— Значит так, я иду к машине за Леной. Будем ждать здесь до утра. Сиди тихо и не высовывайся. Сразу закрой задвижку. Следи в окно, увидишь нас — откроешь, — он немного помолчал и добавил: — Не увидишь нас, не открывай до утра.

Я сделала, как мне велели, и прижалась лицом к окну. Впрочем, рассмотреть всё равно ничего не смогла и стала ориентироваться на слух. Вот топот ног, потом вдруг два выстрела, один за другим. Я еле удержалась, чтобы не зажать уши ладонями и не заползти под стол. Ещё выстрел, и звук разбитого стекла. Хлопнула дверь, снова топот и его голос:

— Открывай!

Он тащил Лену на плече, придерживая одной рукой, держа пистолет в другой. Я закрыла дверь и помогла уложить девочку на продавленный диванчик. Она была очень бледной и не подавала признаков жизни.

— Что с ней? — от испуга я почти кричала.

— Тихо, похоже, она в обмороке. Скоро придёт в себя, приготовь воды.

Максим Сергеевич сел на пол лицом к двери, привалился к стене и закрыл глаза. Наверное, у него болела голова. Я налила ещё воды и протянула ему.

— Это вы стреляли? — я опустилась на краешек дивана и положила голову Лены себе на колени.

— Да. Он был уже у машины.

— И попали? — испугалась я.

— Я стрелял в воздух.

— Он был один?

— Видел одного.

— Кто это? Грабитель?

— Не похоже...

— Тогда кто? У вас есть враги? — я не могла остановиться, наверное, нервы. Он усмехнулся.

— Куда ж без них, конечно есть.

— А...

— Всё! На вопросы будем отвечать завтра, дома. Сейчас спи, я покараулю.

— Ну да, прямо так возьму и усну, — я даже хихикнула.

— Спи, спи, — повторил он, — сюда не сунутся. Поняли, что у нас оружие, и не рискнут.

Лена вдруг застонала и пробормотала что-то, не открывая глаз. Я погладила её по голове, бережно поправила растрепавшиеся волосы, повернулась и поймала его странный взгляд.

— Что такое?

Он покачал головой.

— А ты молодец, обошлась без истерик. Ещё стреляла... Спасибо тебе!

От смущения я уткнулась взглядом в пол.

Дальше мы сидели молча, и я постепенно задремала. Всё остальное помню очень смутно, как сквозь сон. Солнечный свет в окне, шум подъехавших автомобилей. Я выхожу из сторожки, поддерживаемая кем-то, кажется, Егором. На улице две машины, мы садимся в одну и долго едем, я сплю на плече у Максима Сергеевича. Потом меня куда-то несут, но это, похоже, точно во сне.

* * *

Открыв глаза, я увидела встревоженное лицо Светки. Я лежала на кровати в своём номере, за окном было не очень светло. Оказалось, я проспала почти до вечера. С трудом сдерживая нетерпение, подружка рассказала, как начала нервничать, не дождавшись меня с экскурсии. В администрации ей не разрешили звонить в полицию и сообщили, что нас уже ищут. Когда утром открылась дверь, и Максим Сергеевич на руках внёс меня в номер, её тревога достигла максимума — Светка собиралась отправляться в город за помощью. Закончив рассказ, подружка приступила к допросу, пришлось отделаться общими фразами, а потом закрыть глаза и прикинуться спящей.

На следующий день, отдыхая в номере, я готовилась отвечать на вопросы полиции, но они не пришли, ко мне вообще никто не зашёл. Тогда я сама отправилась на поиски информации, отловила у гостиницы Егора и пристала к нему с расспросами. Меня интересовало, где Лена, и что сейчас происходит? Оказалось, девочка здесь, не в больнице, она пришла в себя, и врач посоветовал оставить её на природе под его регулярным контролем.

По поводу самого происшествия Егор говорил неохотно:

— Мы ищем, — вот и всё, что я услышала. Не считая двух фактов: машину повредили намеренно, что-то там перерезав или отсоединив, технические подробности я не совсем поняла. А сторожа пещерного комплекса обнаружили утром недалеко в лесу мертвецки пьяным, и ничего от него не добились. Ни как он там оказался, ни кто его спаивал, даже протрезвев, он не вспомнил. Ещё я узнала, как нас нашли — после безуспешных попыток дозвониться охрана на рассвете просто проехала по нашему маршруту. Кроме того, по уклончивым ответам Егора стало понятно, что полицию они на этот раз не привлекали.

Я возвратилась в номер и прилегла на кровать — требовалось срочно обдумать ситуацию. Стараясь быстрее прийти себя, я не анализировала то, что произошло, просто ждала, пока те, кто должен, во всём разберутся. Теперь стало ясно, что полиции ничего не известно, а остальные, если что и узнают, мне точно не скажут, и я не собиралась с этим мириться. Страх, испытанный вчера, не позволял всё забыть и, как ни в чём не бывало, вернуться к обычной жизни. Я не хотела когда-нибудь ещё испытать подобные эмоции, а для этого нужно было понять, всё произошедшее — случайность или нечто большее?

Раз за разом прокручивала я в голове вчерашние события, пытаясь увязать их в стройную картину, и пришла, наконец, к определённым выводам. Версию грабителей отбросила сразу, слишком многое с ней не вязалось. Максим Сергеевич не был прямой мишенью — его не убили, только убрали с дороги. Если бы хотели угнать машину, то сделали это до нашего прихода, зачем им лишние свидетели?. Но джип только вывели из строя, значит, он им не был нужен. Тогда мишень — те, кто в машине. Представить, что это я, у меня не хватало воображения, точнее самомнения. Остаётся Лена!

Зачем она им? Здесь две возможности: чтобы похитить, тогда цель — выкуп или заставить её опекуна что-то сделать, а вот про вторую мне даже думать не хотелось. В первом случае злоумышленники из окружения Максима Сергеевича, и он их вычислит, в этом я была уверена. Второй случай сложнее — кому может мешать тринадцатилетняя девочка? Моего воображения хватило придумать только одну причину — деньги. Были ли у Лены свои средства, причём такие, что ради них кто-то готов пойти на убийство?

Я обдумывала, как, не привлекая внимания, узнать это, когда в дверь постучали.

— Лена захотела вас навестить. Можно войти? — так непривычно было слышать нерешительные нотки в голосе Максима Сергеевича, стоящего позади девочки.

Я протянула руки, Лена шагнула вперёд и обняла меня. Продолжая обнимать девочку, я провела её в номер, мы устроились на кровати, а её спутник — в кресле напротив. Ещё более непривычным был для меня его взгляд — раньше было всё понятно, а теперь гадай, что он там себе думает?

— Я очень рада, что вы зашли!

Максим Сергеевич выразил удивление, наверное, не поверил, что к нему это тоже относится. А зря, впрочем, я и сама себе удивлялась.

Всё время их краткого визита мы обсуждали нейтральные темы, старательно обходя то, что произошло. Лена поделилась новостью, что оформление бумаг заканчивается, и скоро дядя Максим станет её официальным опекуном. Она говорила об этом без особой радости, но и без недовольства, быть может, последние события их сблизили? А уходя, попросила меня приходить к ней, и я подумала, что девочке должно быть одиноко. Очень жаль, что для неё не нашлось здесь подруг.

Лена вышла из номера первой, Максим Сергеевич притормозил и сказал, что скоро её догонит.

— Я толком не поблагодарил вас за то, что вы для нас с Леной сделали. Не знаю, почему вы так поступили, но в любом случае рисковали собой ради нас. Я этого не забуду, — он немного помолчал и добавил: — Хочу извиниться за свои слова тогда, в бассейне. Вы доказали, что можете играть и в мужские игры. Я был не прав!

Слушая его и глядя в пол, я испытывала смущение, а когда он замолчал, подняла глаза и удивилась. Мой собеседник смотрел, слегка хмурясь, в его странном взгляде были неуверенность и сомнение, как будто его что-то беспокоило, и он пытался найти ответ, изучая меня. Потом вдруг протянул руку, словно хотел пожать мою. Поколебавшись, я дала ему свою, он накрыл её другой ладонью и продолжал стоять, глядя на меня. Его прикосновение вызвало сильный отклик в моём теле. Досадуя на себя за эту реакцию, я хотела убрать руку, но Максим Сергеевич сам меня отпустил и, быстро попрощавшись, ушёл.

* * *

Вечером, возвращаясь с подружкой с ужина, мы подошли к администратору с небольшой бытовой просьбой. Я сразу пожалела, что не отправила к ней одну Светку, девушка обрушила на меня поток сочувственных вопросов. Вспомнив о её склонности посплетничать, я решила совместить приятное с полезным, то есть отвлечь от своей персоны и узнать что-то новое. Но девушка меня ничем не порадовала, о том, как проходят поиски, она ничего не знала и снова вернулась к восклицаниям:

— Вот так и поверишь в сглаз! То племянница сбежала, то этот ужас с экскурсией. А ведь ещё полгода не прошло, как у Максима Сергеевича брат погиб!

— Брат погиб, как?! У него был брат? А какой, младший, старший? — да, похоже, они со Светкой нашли друг друга. Впрочем, если быть честной, меня это тоже очень интересовало.

— Младший, его Виктор Сергеевич звали. Он здесь часто бывал, эта гостиница им обоим принадлежала. А погиб месяцев пять назад. Кажется, разбился на машине, я подробностей не знаю, — в её голосе явно слышалось сожаление.

Пять месяцев назад — это примерно то время, когда я увидела его первый раз в кафе! Теперь понятно, почему он был такой мрачный. Может ли то, что произошло у пещеры быть продолжением истории с братом, или там был несчастный случай? Что-то многовато случайностей. Но интересней было другое, у меня вдруг возникла мысль: я-то здесь причём? Зачем влезаю во всё по самые уши, разве меня это касается? Может, лучше уехать, чтобы не стать случайной жертвой чужих разборок? Почему такая разумная мысль не вызывала во мне энтузиазма? Возможно потому, что вокруг слишком много тайн. Я никогда не считала себя романтичной особой, наоборот, скорее прагматичной, но в это лето многие мои представления о себе пошатнулись.

III

На следующий день меня ждал сюрприз — незапланированный приезд Ильи, оказалось, Светка по секрету поделилась с ним моими приключениями. В беседке, скрытой от посторонних глаз высокими кустами, Илья уговаривал меня вернуться в город, не дожидаясь окончания путёвки. Мой категорический отказ покидать дом отдыха его не остановил. Упрямо качая головой, я даже не спорила, прекрасно отдавая себе отчёт, что разумных доводов остаться у меня не было не только для него, но и для себя. Мой друг был раздосадован, обычно он понимал мотивы моих поступков, но не в этот раз.

Провожая Илью у ворот, я пыталась отвлечь его безопасными расспросами о том, что происходит в городе.

— Ты что, уезжаешь?! — встревоженный оклик Лены застал меня врасплох, я и не заметила, что они с Максимом Сергеевичем гуляли поблизости. Девочка подошла ко мне и схватила за руку, вопросительно заглядывая в глаза.

— Нет, что ты! Я бы попрощалась с тобой, если бы решила уехать.

Увидев облегчённую улыбку девочки, я перевела взгляд на её спутника, тот тоже выглядел довольным. Странно, он же давно мечтал от меня отделаться, может, избавился, наконец, от своих подозрений? Я раздумывала об этом и не сразу заметила, что мужчины обмениваются напряжёнными взглядами. А они-то что не поделили, уж точно не меня.

Из-за присутствующих наше прощание с Ильёй вышло скомканным, он быстро обнял меня и сел в такси. Проводив взглядом машину, я повернулась к Лене, которая всё ещё стояла рядом.

— Ну что, погуляем вместе?

Девочка с удовольствием согласилась. Я думала, её опекун уйдёт, но он остался и не спеша прохаживался с нами по аллеям, словно у него не было никаких дел.

Мы гуляли уже минут двадцать. Конечно, я не ожидала светской беседы, но его молчание начало действовать мне на нервы. Когда Лена в очередной раз убежала вперёд, оставив нас одних, я не выдержала.

— Удалось выяснить что-нибудь про покушение? — похоже, мои слова прозвучали слишком резко, он удивлённо посмотрел на меня, отвлёкшись наконец от своих мыслей.

— Пока ничего определённого.

— Вам не кажется, что опасность для Лены ещё сохраняется? — злило его нежелание обсуждать со мной происшествие. О, а вот и снова этот мрачный, подозрительный взгляд.

— С чего вы взяли, что Лене что-то угрожает?

— Просто немного поразмышляла о том, что произошло. Не стоит принимать меня совсем за дуру!

— И до чего же вы додумались?

— До того, что Лену пытались похитить. А у вас что, другое мнение?

— Не могу понять, почему вас это волнует?

— Может вы забыли, я тоже во всём этом участвовала. И мне не безразлично, что случится с девочкой.

— А почему не безразлично? — он пытливо смотрел на меня и ждал ответа, как будто тот был для него очень важен.

— Интересно, слово человеколюбие вам знакомо? — за неимением других доводов сошёл и этот. — Послушайте, хватит выдумывать невесть что. Так вышло, что я подружилась с Леной. И мне, правда, не всё равно, что с ней будет, верите вы или нет.

Не знаю, мои слова на него подействовали или что-то ещё, но Максим Сергеевич успокоился и сменил гнев на милость.

— У меня есть разные предположения, их проверяют.

— Может, Лене нужна охрана?

— Здесь полно охранников. Я запретил ей выходить на улицу одной.

Раз он был в нормальном настроении, я решилась задать несколько важных вопросов:

— Что случилось с Лениными родителями?

— Отца у неё нет, а мать недавно умерла.

Что ж, я подозревала что-то подобное.

— Она рассказывала про каких-то родственников.

— Да. У её матери остались дальние родственники со стороны отца. Лена их ни разу не видела. Недавно они вышли на нас и стали настойчиво звать её к себе. Достали своими звонками. Лена отказалась к ним ехать, и я их послал.

— И вы тогда решили, что я от них? Почему?

— Просто был на взводе, вот и привиделось. Я же просил прощения.

— Да нет, я не обижаюсь. Я бы тоже всех вокруг подозревала.

Девочка вернулась, прервав нас, и мы отправились в корпус. Не могу сказать, что я была полностью довольна разговором. Мало что прояснилось, но всё же это был прогресс в наших отношениях.

* * *

Следующие несколько дней я почти ежедневно гуляла с Леной, иногда к нам присоединялся Максим Сергеевич. Вспомнив подозрения девочки, что ему на самом деле не очень хочется быть её опекуном, я внимательно приглядывалась к ним и не видела ничего, что подтверждало бы её опасения. Казалось, ему искренне нравится общаться с Леной. Сидя на лавочке и наблюдая, как он, словно мальчишка, играет с ней в мяч, я задумалась о том, как давно они знают друг друга. Что связывало его с матерью девочки? Просто дружба или нечто большее? Иначе мне было трудно объяснить его привязанность к Лене.

Набегавшись, Максим Сергеевич сел рядом со мной передохнуть. Он всё ещё улыбался, и я не могла не отметить, что эта мальчишеская улыбка очень ему идёт. Смягчает резкие черты лица и делает на несколько лет моложе.

— А вы не хотите побегать? — он повернулся и посмотрел на меня в упор. Сердце вдруг забилось быстрее, я смутилась, отвела глаза и тихо пробормотала:

— Нет, сегодня очень жарко.

Он отвернулся, помолчал немного, вздохнул и протянул:

— Да... жара. Лена упрашивает меня снова поехать на озеро, а я ближайшие дни занят.

— Я бы тоже не отказалась искупаться, — помечтала я, духота и меня доконала. Мой собеседник прищурился, что-то обдумывая, потом предложил:

— Может, вы съездите с ней завтра на озеро, пока я буду в городе? Конечно с охраной, и подругу вашу берите.

Я подумала и согласилась, не видя причин для отказа, да мне и не хотелось отказываться.

— Ну и отлично! С вами поедут Егор и водитель.

Услышав о предстоящих планах, девочка взвизгнула от радости и потащила меня собираться на пикник.

Максим Сергеевич хорошо продумал наш отдых. Пока мы с Леной играли в бадминтон, а Светка загорала, Егор с водителем раскладывали походный мангал. Рядом с нами никто не расположился. Вообще отдыхающих было мало, похоже, в такую погоду им лень было тащиться даже на озеро. Пообедав вкуснющими зажаренными сосисками, девочка захотела искупаться. Я знала, что она хорошо умеет плавать, но не разрешала заплывать глубоко — пресная озёрная вода бывает коварна.

Мы плескались недалеко от берега, когда услышали раздражённые голоса. Оглянувшись, увидели, что около нашей машины Егор и водитель громко спорят с каким-то мужчиной. Трудно было разобрать, о чём речь, но разговаривали на повышенных тонах и сильно жестикулировали — может, какой-то пьяный пристал? "Ладно, сами разберутся", — подумала я и обернулась к девочке. Лене нравилось нырять, а меня это беспокоило, в мутной воде я не могла её видеть, хотя она и плавала рядом со мной.

Я старалась разглядеть что-нибудь в толще воды, когда кто-то резко дёрнул меня за ноги. Теряя равновесие, я лишь злилась на дурацкую шутку, не понимая, что рывок был слишком сильным для ребёнка. Неожиданно оказавшись под водой, не успела вдохнуть воздух и захлебнулась. Отчаянно барахтаясь, вынырнула на поверхность и, едва увидев испуганную мордашку Лены, снова погрузилась под воду из-за очередного толчка.

До сих пор эти события вспоминаются мне, как картинки в замедленном фильме. Вот я выныриваю, вижу ужас в глазах ничего не понимающей девочки, слышу продолжающиеся на берегу разборки. Вдруг приходит понимание и страх сжимает сердце. Сейчас то же самое произойдёт с Леной, и я не смогу найти её в такой мутной воде и помочь.

— На берег, — хриплю я, а мне кажется, что кричу, и горло разрывает боль. Она наконец начинает двигаться, а я ныряю и отчаянно пытаюсь лягать ногами того, кто крутится под водой, в слабой надежде немного задержать его и дать девочке уйти.

Воздух заканчивается, я снова на поверхности. Слышу крики Светки, вижу Лену почти у берега и бегущего к ней Егора. Снова кругом вода, я уже не лягаюсь, нет сил, но и под водой никого нет. Меня кто-то хватает, надо сопротивляться, а я не могу. Потом вижу испуганное лицо Егора и всё, темнота...

* * *

Я пришла в себя на берегу, сотрясаясь от кашля. Егор помог мне подняться, завернул в плед и посадил в машину, где уже были Лена и Света. Они обе смотрели на меня, как на привидение, наверное, я и была на него похожа. С напряжённым лицом разглядывая меня, Егор спросил:

— Ты как? Сейчас поедем в больницу.

Я покачала головой.

— Не надо. Всё нормально, — слова давались с трудом, но очень хотелось оказаться в своём номере и свернуться калачиком под одеялом.

— Тогда на базу, — бросил он водителю, и мы тронулись, оставив все вещи на берегу.

Максим Сергеевич в очередной раз встречал нас у ворот. Лена выскочила из машины первой и бросилась к нему. Он прижал её к себе и наблюдал, как я с помощью подруги выбираюсь из джипа. Удивительно, что даже в таком состоянии я попыталась представить себя со стороны и содрогнулась от ужаса. Но, всё ещё обнимая девочку, её опекун смотрел на меня вовсе не с отвращением, в его глазах я увидела ярость и вину. Ладно, подумаю об этом потом, сейчас горячий душ и кровать.

Завернувшись в одеяло, я лежала с закрытыми глазами, но сон не шёл. Светы не было в номере, её увёл Егор восстанавливать картину произошедшего. Болело горло, прорывался кашель, навалилась апатия, и ещё было очень жалко себя — ну и отдых у меня получился! Сейчас не хотелось думать, кто в этом виноват, я просто боролась со слезами и дрожью. Без стука открылась дверь, кто-то вошёл и наклонился надо мной. Я услышала вздох, потом сильные руки подняли меня вместе с одеялом, и я оказалась прижата к груди Максима Сергеевича.

— Тихо, тихо, это просто стресс. Скоро всё пройдёт, — шептал он мне в волосы, — я дурак, прости меня, — его голос был полон раскаяния.

Всё же крепкое мужское плечо успокаивает. Моя дрожь постепенно прошла, дыхание выровнялось, а потом пришла неловкость. Я попыталась отстраниться, не поднимая глаз, но он не отпустил. Приподнял за подбородок моё лицо, заглянул в глаза и вдруг прикоснулся губами к моим губам. Сердце бешено застучало. Вот это да, ведь это не первый мой поцелуй, почему же раньше не было ничего подобного? Впрочем, он не дал мне возможности дальше раздумывать над этим, а через несколько минут мы оба пытались успокоить дыхание. Я отвернулась и покраснела, стало очень стыдно.

— Прости, я понимаю — это тоже стресс, — его голос я слышала уже от двери. Потом она захлопнулась, а я легла и накрылась с головой одеялом, неспособная сегодня больше испытывать никаких эмоций. Только бы поскорее заснуть и ни о чём не думать.

* * *

Этот поцелуй не прибавил мне лёгкости в отношениях с Максимом Сергеевичем, я испытывала смущение, а он... что чувствовал он, я не понимала. Он как будто игнорировал меня, не подходил и не замечал. Я тоже старалась не смотреть в его сторону. Иногда даже казалось, что его шёпот и объятия мне просто приснились, только бешеный стук сердца при этих воспоминаниях подтверждал их реальность.

Заходили меня проведать Лена и Егор, последний, чувствуя свою вину, подробно рассказывал о ходе расследования. Они прочесали все окрестности и нашли парня, который их с водителем отвлекал, пока нас пытались утопить. Но здесь всё опять оказалось глухо. Местного пьянчужку за стольник нанял какой-то мужик и попросил устроить небольшую потасовку, объяснив это тем, что повздорил с богачами и хочет испортить им отдых. Поскольку дебошир всегда находился навеселе, составить словесный портрет нанявшего его мужика не представлялось возможным. Пьяница постоянно путался в показаниях, а также клялся и божился, что ничего плохого не хотел — только немного попортить нам нервы. Удивительно, как преступнику удавалось подбирать себе таких безопасных для него сообщников?

Теперь, когда мы гуляли с Леной по территории, рядом всегда маячили два охранника. Такие прогулки не доставляли удовольствия нам обеим. А через несколько дней девочка с грустью сообщила, что они с дядей Максимом возвращаются в город. Он считал, что там будет легче обеспечить её безопасность, пока ведутся поиски.

— Ты же будешь меня навещать? — от её вопроса у меня на глаза навернулись слёзы, она казалась такой одинокой. Девочка прижалась ко мне и прошептала: — Пожалуйста, приходи. Ты очень похожа на мою маму. Я это сразу заметила!

А я вспомнила, как в начале нашего знакомства она старалась долго на меня не смотреть, теперь понятно, просто ей было больно! Вот и разгадка странных слов Максима Сергеевича, видимо, он тоже обратил внимание на это случайное сходство и решил, что я Ленина родственница.

Пожалуй, я бы не возражала, впервые за много лет мне остро захотелось узнать тайну своего рождения. Но я понимала, что это невозможно. У подкидыша нет никаких шансов установить родителей через столько лет, ведь при мне не было ни записок, ни других возможных зацепок. Вот если бы в детском доме объявилась моя непутёвая мать и сама во всём призналась. Там знали мой нынешний адрес и, я уверена, сообщили бы мне важную информацию. Впрочем, зачем это? Моя жизнь меня вполне устраивала, а дружить с Леной нам никто не запрещал. И всё же было грустно. Ясно, что теперь мы будем видеться не так часто.

Обнявшись, мы сидели в беседке и молчали, думая каждая о своём.

— Зачем только мама поехала в эту свою деревню? Осталась бы дома, и ничего не случилось! — вдруг воскликнула Лена. Злость и обида в голосе показывали, что её боль ещё очень сильна. — И дядю Витю с собой потащила, он бы тоже остался жив!

Господи, о чём она, какая деревня, какой дядя Витя? Я считала, что дело в болезни, а она говорит о поездке! Я потрясённо молчала, но расспрашивать её не решилась, лишь крепче прижала к себе.

— Не надо, не думай об этом. Тут уж ничего не изменишь, и никто в этом не виноват.

— Виноват! — горячо воскликнула она. — Кто-то же виноват, что они разбились. Или дядя Витя — он был за рулём, или ещё кто-то! А полиции проще сказать, что это случайность, и ничего не расследовать!

— Дядя Витя — это мамин друг? — я не выдержала.

— Ну да. Брат дяди Максима.

Брат дяди Максима?! То есть младший брат Максима Сергеевича, разбившийся пять месяцев назад? Мне срочно требовалось остаться в одиночестве и подумать. Я повела Лену домой, наша стража неотступно следовала сзади.

* * *

Проводив девочку, я не пошла к себе, а присела на скамейку. Так вот в чём дело, кажется, что-то прояснилось. Мама Лены и Виктор погибли вместе. Скорее всего, между ними была связь, а старший брат здесь ни при чём. Новая информация произвела впечатление. Глядя в пространство, я думала, какие ещё выводы можно из неё сделать, и вдруг увидела того, кто в последнее время занимал все мои мысли. Он шёл по дорожке и смотрел на меня. Я поднялась навстречу, чувствуя, как сжимается сердце от предстоящего расставания. По логике вещей, мне бы надо было радоваться, что весь этот кошмар скоро закончится — что ж, похоже, с логикой у меня в последнее время нелады.

Максим Сергеевич подошёл вплотную и взял меня за руку. Надо же, после поцелуя он в первый раз снова ко мне прикоснулся.

— Лена тебе рассказала, мы уезжаем.

Это был не вопрос, но я кивнула. Странный у него был взгляд, похоже, опять злился, вот только на кого?

— Да, жизнь преподносит сюрпризы. Раньше бы ни за что не поверил, что такое возможно. Жаль, это произошло сейчас — я должен уехать!

Я не понимала о чём он? По-моему, речь не о Лене, и вообще было похоже, что он разговаривает сам с собой. Надо вернуть его на землю, тем более, времени что-то узнать у меня осталось мало. После озера версию о похищении я отбросила.

— У Лены есть свои деньги? — да уж, прямой вопрос, некогда придумывать обходные манёвры.

— Ты думаешь только об этом?

— Интересно, о чём мне ещё думать, о погоде?

С минуту он молча меня разглядывал, потом ответил:

— Раньше не было. Но четыре месяца назад я открыл на неё счет и перевёл туда достаточно крупную сумму. Она сможет получить их после совершеннолетия.

— То есть, теперь она богатая наследница? Родственников её проверили?

— В первую очередь. Там две еле живых старушки и всё. Может, и правда переживают о родной душе, а может, как-то узнали про деньги, но подготовить покушения они не могли. Не беспокойся, я скоро во всём разберусь.

Он вдруг резко притянул меня к себе, обнял и, наклонившись к самому уху, прошептал:

— И тогда не оставлю тебе ни одного шанса не думать обо мне.

Его горячее дыхание возбуждало меня, сердце готово было выскочить из груди. Не обращая внимания на отдыхающих, Максим Сергеевич запустил пальцы в мои волосы и жадно прижался к моим губам. На некоторое время я потеряла все ориентиры, где я, сколько уже здесь нахожусь? Наконец он меня отпустил. Пытаясь отдышаться, я ошеломлённо смотрела в его потемневшие глаза.

— Чёрт, как же не хочется уезжать, — с досадой произнёс он и, криво усмехнувшись, добавил: — Только не вздумай пока выйти замуж!

Максим Сергеевич ушёл. "По-моему, он просто насмехается надо мной", — злилась я, глядя как он удаляется. На следующее утро я узнала, что они с Леной уехали. У нас со Светкой было ещё три дня до отъезда. Из упрямства я решила провести их здесь, хотя ни о каком отдыхе уже не было и речи. Оставшееся время мы с подружкой в основном прогуливались по тропинкам и аллеям. Она не приставала ко мне с разговорами, лишь изредка я ловила на себе её задумчивые взгляды и была благодарна за молчание.

IV

А потом мы вернулись в город. До института оставалось ещё больше месяца. Странно, мне казалось, что эти три недели тянулись очень долго — так много событий произошло, так сильно изменилась моя жизнь, пусть это выражалось не внешне, а в новых ощущениях, потребностях, приоритетах. То, что раньше имело значение, теперь представлялось совсем неважным, ничего не хотелось делать. Быть может, это всё ещё были последствия перенесённых стрессов, но я с трудом заставляла себя заниматься домашними делами, пока родители жили на даче.

Когда я неделю безвылазно провалялась дома на диване, подружки забеспокоились и попытались меня расшевелить, вытащив хоть куда-нибудь. Я вяло отклонила все их предложения, тогда они пустили в ход Илью, как тяжёлую артиллерию. Тот, справедливо решив, что прогулок на природе с меня хватит, задумал пригласить в какой-то пафосный ресторан. Мне даже сопротивляться было лень — проще согласиться.

Ресторан, так ресторан, в самом деле, нужно развеяться. Пытаясь соответствовать статусу заведения, я решила соорудить подобие причёски, но, в конце концов, махнула рукой и ограничилась лёгким макияжем. Слава богу, ресторан оказался без претензий, с вполне милым, уютным интерьером, и я начала получать удовольствие от приятной музыки и вкусной еды.

Илья рассказывал смешную незатейливую историю, а потом пригласил танцевать. С ним было спокойно и совершенно безопасно. Но что-то мешало мне расслабиться, словно чей-то пристальный взгляд жёг затылок. Я даже оглянулась по сторонам, и чуть не взвыла, встретившись глазами с тем, от мыслей о котором как раз и пыталась отвлечься. Да что ж такое, нам явно тесно в одном городе! Илья почувствовал, что я напряглась, и проследил за моим взглядом, пришлось сделать вид, что не слышу тихих ругательств.

Музыка закончилась, мы вернулись за столик. Я смогла хорошо рассмотреть спутников Максима Сергеевича — пожилого мужчину и молодую женщину. Если меня не обманывали глаза, я уже видела её на первом пикнике у озера. Ну вот, так и знала, что там, в доме отдыха, он надо мной насмехался! Впрочем, опекун Лены не обращал на девушку никакого внимания, пристально глядя в нашу сторону. Когда снова зазвучала медленная мелодия, поднялся и направился к нам. Я немного растерялась и, не успев придумать причину для отказа, оказалась посредине зала в его объятиях.

— Привет! Давно не виделись. Ты, я вижу, не скучаешь? — он усмехался, но в голосе явно слышалась злость.

— А ты, кажется, что-то говорил о неотложных делах? — я тоже решила перейти на "ты" и кивнула в сторону его столика.

— Ну да, дела. Это мой партнёр с дочерью, — он внимательно пригляделся ко мне и вдруг улыбнулся. — Лена по тебе скучает. Хочешь завтра нас навестить? Вечером я свободен и могу заехать за тобой? — теперь его тон был совсем другим.

— С удовольствием с ней повидаюсь!

Его настроение заметно улучшилось, он притянул меня к себе ещё ближе. Остаток танца я провела, пытаясь умерить бешеный ритм сердца, и внешне казаться спокойной. Трудно сказать, удалось ли это, но я облегчённо вздохнула, оказавшись за своим столиком. Весь вечер я старалась сосредоточиться на Илье, однако мне не хватало силы воли не оборачиваться в сторону Максима Сергеевича. И каждый раз я сталкивалась с его насмешливым взглядом. Да, вечер удался, хорошо я отвлеклась! Ехидничать — единственное, что мне оставалось по дороге домой в такси.

* * *

На следующий день Максим Сергеевич, как и обещал, заехал за мной. В машине я попыталась выяснить, есть ли новости в его поисках. Он отделался общими фразами, но по тону, в котором слышались досада и раздражение, я поняла, что дело продвигалось не так быстро, как ему хотелось. Их дом находился в центре города и выглядел очень солидно, мы даже проехали через шлагбаум охраны. Кругом мраморные холлы и камеры — да, в таком месте проще следить за чьей-то безопасностью, по сравнению с обширной территорией дома отдыха, окружённой лесом.

Дверь открыл Егор, мило поздоровался с нами и тут же попрощался, покинув свой пост. Лена повисла на мне и, получив в подарок сладости, утащила изучать квартиру, пока её опекун готовил чай. Выглядело всё впечатляюще, чисто и красиво, может, немного холодно — в доме чувствовалось отсутствие женской руки. Только в комнате девочки это было незаметно, разные яркие девичьи штучки, расставленные то там, то здесь, делали её тёплой и уютной.

Усадив меня на кровать, Лена стала жаловаться на дядю Максима, который редко бывал дома. Ей приходилось, в основном, сидеть с няней и разными охранниками. Как я поняла, она переехала в эту квартиру после смерти матери и пошла в новую школу, поэтому здесь у неё ещё не было подруг.

Девочка показывала мне свои безделушки, а я слушала её и разглядывала большую фотографию молодой женщины, стоящую на самом видном месте. Со стороны, конечно, видней, но мне не показалось, что мы похожи, может, только глаза.

— Хочешь посмотреть ещё фотографии? — девочка заметила мой интерес. Я кивнула, она достала красивый фотоальбом и стала листать страницы.

В альбоме было много снимков Лены и её мамы, самые ранние относились ко времени рождения девочки. Я с удивлением заметила, что на них иногда присутствовал Максим Сергеевич. Похоже, Лена знала его с самого детства, когда же её мама познакомилась с Виктором? Он появился лишь на последних фотографиях. Я сразу поняла, кто это — сходство с братом вполне просматривалось, только выглядел он более весёлым и беззаботным.

— Это дядя Витя, — подтвердила мои догадки Лена, — мама познакомилась с ним два года назад. В последнее время она мне постоянно говорила, какой он хороший, как меня любит и её. Я догадалась — они скоро поженятся. И радовалась, дядя Витя мне нравился.

Девочка загрустила, её глаза заблестели от слёз, хорошо появился её опекун и позвал нас пить чай. Мы с ним вместе старались развеселить Лену, вернуть атмосферу лёгкости шутками и смешками. В конце концов, это удалось, и она тоже заулыбалась. Глядя на Максима Сергеевича, я ясно увидела, каким хорошим отцом он может быть — хоть в этом Лене повезло.

Было уже поздно, я уложила девочку спать, дождалась, пока она заснёт, и вернулась в зал. Когда я вошла, Максим Сергеевич с застывшим лицом смотрел в лежащий на столе альбом. Я тихо подошла к нему и заглянула через плечо — так и есть, с фотографии задорно улыбался его брат, обнимая смеющуюся маму Лены. В первый раз за всё время я видела, что он тоже переживает. До сих пор в разговорах со мной он ни разу даже не упоминал, что у него был брат. Моё сердце потянулось к нему, я с трудом справилась с порывом обнять его, лишь слегка дотронулась до плеча.

Он схватил меня за руку, усадил на колени и прижал к себе, уткнувшись лицом мне в шею. Я обняла его, и несколько минут мы сидели молча, а потом он поднял голову. Сильные руки держали меня, не давая вырваться, а губы на моей шее, плечах, груди приковывали сильнее рук, лишая всякой возможности сопротивляться. Страсть захватила и меня, в голове уже не было мыслей, зато обострились все чувства: я слышала наше шумное дыхание, вдыхала запах его кожи, ощущала жар поцелуев на своём теле. Я уже не смогла бы остановиться сама, если бы не звонок в дверь, он ворвался в моё сознание и вернул в реальность. Максим Сергеевич не обращал на него внимания, пришлось отстраниться, чтобы привести его в чувство.

— Чёрт, это Егор, — его голос был ещё хриплым от страсти, — я собирался отвезти тебя домой, он должен был остаться здесь. Он сейчас уйдёт.

— Нет! — я уже могла рассуждать трезво. — Я поеду домой, пожалуйста.

— Не уходи! Ты нужна мне...

Он пытался убедить меня не словами, а действиями, я вскочила и отошла подальше, чтобы вновь не забыть обо всём на свете. Максим Сергеевич выглядел совсем недовольным, но всё же не стал настаивать и пошёл открывать дверь.

Чтобы немного разрядить обстановку и прогнать гнетущую тишину в машине, я стала задавать вопросы, которые хотела прояснить ещё когда уложила девочку спать:

— Можно я спрошу, как ты познакомился с мамой Лены?

Странно, такой простой вопрос явно вызвал у него замешательство, он поджал губы и нахмурился. И что это значит? Что такого я спросила? Похоже, здесь опять какие-то тайны!

— Это было очень давно, я уже не помню, — мой спутник поморщился, наверное, сам понял, что ответ прозвучал не очень правдоподобно. Ладно, оставим это пока.

— А кто отец Лены, ты случайно не знаешь?

Я видела, что этот вопрос понравился ему ещё меньше. Он даже отвечать не стал, просто покачал головой.

— Где Ленины бабушка и дедушка?

Вот здесь он готов был ответить, только сам ничего про них не знал, кроме того, что они давно умерли.

По ночному городу мы быстро доехали до моего дома, а я так ничего толком и не выяснила, что-то у меня сегодня не складывалось с расспросами. Максим Сергеевич остановился у подъезда, я собралась выходить. Бросив взгляд в окно, он перехватил мою руку.

— Спасибо, что навестила Лену. Она была очень рада.

Мне показалось, он хотел ещё что-то сказать, но вместо слов, просто притянул меня к себе и крепко обнял. Его губы медленно скользили по моим губам, пока у него не кончилось терпение. И тогда дразнящая нежность его ласк сменилась жарким поцелуем.

Когда мы наконец вдохнули, он снова посмотрел в окно. Что он там разглядывал? Я тоже пригляделась и застонала от огорчения. Прямо у подъезда стоял Илья и смотрел на нашу машину, фонарь над нами давал ему прекрасный обзор. Мой друг повернулся и быстро зашагал прочь. Я рванулась к двери, Максим Сергеевич меня задержал.

— Пусть уходит, не трогай его сейчас.

Что-то в его голосе мне не понравилось. Я внимательно присмотрелась к нему и вдруг поняла, он сразу заметил Илью и поцелуем просто показал, что место занято. Вот гад! И выглядел он скорее довольным, а не смущённым, мне тут же захотелось стереть усмешку с его лица.

— Ты... ты специально это сделал! Зачем? Разве не понимаешь — ему больно! Катись отсюда, оставь меня в покое!

Я выскочила из машины, громко хлопнув дверью.

Ильи уже не было видно, да и бежать за ним бесполезно. Лучше дать успокоиться, а потом объясниться. Впрочем, объяснять ничего не придётся, он и так уже всё понял. Собираясь рассказать ему правду, я хотела сделать всё аккуратно, причиняя как можно меньше боли. Но скорее всего, просто обманывала себя, расстаться безболезненно всё равно бы не получилось. Эти мысли нисколько не уменьшили моего гнева на Максима Сергеевича, я разозлилась всерьёз.

Моя злость имела один положительный аспект, она помогла наконец выбраться из апатии, в которой я пребывала последние дни. Я вновь вернулась к обычной жизни, к встречам с подругами. Правда Илья нас больше не сопровождал, с тех пор я его не видела. Он сам не звонил, и я тоже — не хотела бередить его раны, понимая, что здесь только время поможет.

* * *

Чтобы как-то занять оставшийся месяц до учёбы и не болтаться без дела, я решила сделать косметический ремонт своей комнаты. Мы с родителями уже давно собирались, и сейчас, пока они жили за городом, можно было заняться этим, не создавая для них неудобств. Девчонки помогали мне с выбором и декором, а с грязными работами — брат Наташи. Парень оканчивал строительный институт, а летом с однокурсниками подрабатывал в ремонтной бригаде. Благодаря этому он смог осуществить давнюю мечту — купить мотоцикл и сейчас катался на нём даже в соседний магазин.

Меня этот шумный железный монстр немного пугал, но приходилось терпеть — Лёшка в своей эйфории не переносил ни одного плохого слова о новом любимце. Когда он решил отвезти меня домой, я, в благодарность за помощь и потраченные в строительных магазинах полдня, изобразила восторг и, надев шлем, устроилась на мотоцикле. Хорошо, что парень не стал красоваться передо мной и сильно разгоняться. Но всё равно мне потребовалось несколько минут, чтобы перевести дух, когда мы, наконец, затормозили у подъезда. Обернувшись ко мне, Лёшка улыбался счастливой улыбкой, которая не сходила с его лица все последние дни после приобретения дорогого коня. Я тоже выдавила улыбку, чмокнула его в щёку и подождала, пока он, сделав лихой разворот, выедет со двора.

Отдышалась и ладно, пора было идти домой, скоро приедут подружки помогать накрывать мебель. Повернулась и уткнулась носом в Максима Сергеевича. Чёрт, я и не заметила его машины! Он не раз звонил мне в последние дни, но я не брала трубку, всё ещё не простив ему выходки с Ильёй. Наверное, поэтому его глаза метали молнии, а челюсти были крепко сжаты. Он схватил меня за локоть, и я вдруг вспомнила наши первые стычки в доме отдыха. Как давно это было, не хотелось снова становиться объектом его ярости, впрочем, этого, похоже, не избежать.

— Где тебя носит? Я жду тут уже два часа! — хорошенькое начало.

— Я что, должна перед тобой отчитываться?!

— Не плохо бы, но от тебя не дождёшься. Кто этот парень?

Какая милая семейная сцена, что за идиотизм! Я с досадой покачала головой, вырвала руку и пошла к подъезду. Он двинулся за мной, пришлось остановиться.

— Я тебя не приглашала!

— Ну так, пригласи.

— И не подумаю. Ко мне скоро придут.

— Ты не отвечаешь на мои звонки. Всё ещё дуешься из-за того мальчишки?

— Он мой друг. А ты специально сделал ему больно!

— Ничего не поделаешь, так всегда бывает, когда мужчины делят женщину. Кто-то обязательно проигрывает.

— Так вы что, меня делите? А моё мнение кому-то интересно?

— Ты же сама и выбрала. Разве нет? И чем раньше он это поймёт, тем для него лучше.

— Здорово! Может, ему ещё спасибо тебе сказать?

— Может и стоит.

Меня уже трясло от возмущения. Сцепив зубы и отвернувшись от него, я с яростью тряхнула сумку и полезла за ключами. Решила, что лучше скорее уйти, иначе скажу что-нибудь такое, о чём потом пожалею. Я уже открывала дверь в подъезд, когда услышала, как сзади газанула машина. Не очень-то разумно с его стороны вымещать на ней свой гнев.

* * *

Ремонт шёл своим чередом. В доме был полный бардак, я старалась поменьше там бывать, иногда даже ночевала у Светки или Наташи, как и в этот раз. Хорошо, что мастера — мои знакомые, я могла без опаски оставлять им квартиру. Вернувшись утром домой, я увидела Лёшу за работой и восхитилась его трудолюбию — в такую рань он уже вовсю трудился над стенами. Его бригада ещё не приехала, а он сам частенько оставался ночевать у меня, особенно, когда накануне задерживался допоздна.

— Привет! Посмотри, как теперь ровно. Не то, что раньше! — Лёшка явно гордился результатом своих трудов. — Сегодня доделаем стены и начнём клеить обои. Кстати, тебе вчера вечером и утром кто-то несколько раз звонил, но мне не ответил. Твои друзья знают, что у тебя ремонт?

— Знают, конечно, не обращай внимания. Кому надо, дозвонится.

— Ну смотри, мало ли что подумают. Ты же просила меня отвечать на звонки.

— Да, я помню. Спасибо тебе.

Родители и подружки знали о ремонте, кого ещё волновало, что в моей квартире кто-то есть? Наверное, это был Максим Сергеевич, раз уж я не отвечала ему по мобильному. Мне стало очень неприятно, когда я поняла, что именно он мог подумать, услышав рано утром Лёшин голос в телефоне. Но звонить и объяснять что-то не собиралась и вообще встречаться с ним пока не хотела. Я сильно переживала нашу размолвку, тосковала по нему, однако моё упрямство, подкреплённое обидой за Илью, не давало пойти ему навстречу. Мы с Леной договорились, что я приеду к ней завтра, но сначала я точно выяснила, что её опекуна в это время не будет дома.

По дороге к девочке я в который раз спрашивала себя, зачем мне всё это нужно, прекрасно понимая, что со стороны наша дружба может показаться странной. Впрочем, не только со стороны — у меня самой до сих пор так и не появился ответ на вопрос: почему мы сблизились с Леной? Привязанность ко мне девочки ещё можно было объяснить — у неё не было подруг, а я напоминала ей погибшую маму. Но у меня-то были друзья, а главное, была своя семья, которую я очень любила и другой не искала. И снова, как и раньше, задумываясь об этом, я чувствовала, что вторгаюсь в такие тонкие и иррациональные сферы, где нет чётких, логических ответов, а присутствуют только эмоции и скрытые порывы. Может, лучше и не надо пытаться дать им словесные определения?

* * *

На этот раз дверь в квартиру открыл незнакомый охранник, строго оглядел меня и коридор за моей спиной, только после этого пропустил внутрь. Девочка провела меня к себе и познакомила с няней — добродушной пожилой женщиной. Я заверила её, что побуду здесь до вечера, и она решила потратить это время на свои дела.

Мы с Леной сначала придумали, как проведём день. Наши планы включали приготовление фруктового салата, выпечку пирога, и изучение её гардероба на предмет подготовки к новому учебному году. С энтузиазмом и шутками мы приступили к исполнению этих смелых замыслов. Не всё удалось, например пирог не хотел вылезать из формы, ещё мы не смогли подобрать блузку к одной юбке, но, безусловно, было весело и интересно. Охранник не показывался из дальней комнаты, ничем не выдавая своего присутствия. Мы вели откровенные разговоры. Лена рассказала о мальчике из старой школы, который ей нравился, а я не стала скрывать, что воспитывалась в приёмной семье — надеялась, это немного подбодрит девочку.

Наш разговор коснулся воспоминаний. Я знала, о чём хочу поговорить, уверенная, что тема бабушек и дедушек не должна её расстроить. Так и вышло, Лена с охотой поделилась со мной всем, что помнила из рассказов своей мамы. Оказалось, мама девочки — я наконец узнала, что её звали Ольга — родилась в деревушке под названием Михайлово в ста пятидесяти километрах от нашего города. Три года назад они с Леной ездили туда познакомиться с их родиной. Девочка без особого восторга говорила об этом. Судя по всему, деревушка не произвела впечатления, видимо, уже тогда она была полузаброшена. Лена даже видела дом, в котором когда-то жила её мама, правда внутрь они не попали — слишком он был старым и ветхим. А ещё там, рядом, протекала широкая река, которая вызвала у Ольги слёзы. Именно в ней утонули её родители, когда ей было примерно столько же лет, сколько сейчас Лене. Девочка помнила маленькое кладбище, расположенное недалеко от деревни, на которое они с мамой ходили.

Про самих бабушку и дедушку Лена знала немного, всё-таки её мама была ребёнком, когда их не стало. Ольга очень жалела, что не осталось никаких фотографий, говорила, что много раз обследовала старый дом, чтобы их найти, но безуспешно. Про гибель родителей Ольга рассказала девочке ещё меньше, её мама тогда сильно болела, и она жила какое-то время у соседей. Они и сообщили, что трагедия случилась, когда отец повёз маму на лодке в больницу.

Следующие пять лет Ольга прожила у родственников отца, тех самых, которые сейчас звали девочку к себе. Про этих родственников её мама говорила неохотно, отношения у них не сложились и, как только смогла, она оттуда уехала. Поэтому Лена не хотела с ними жить — боялась, что ей тоже будет там плохо. Вот и всё, что я узнала. Ещё мне нужно было выяснить, что девочка помнит о своём отце, но это я оставила на потом.

Вернулась няня, Максим Сергеевич должен был приехать только на следующий день, и она собиралась ночевать здесь. Мы с Леной обнялись на прощание, пообещали друг другу скоро встретиться, чтобы продолжить наши важные дела, и я отправилась домой. Похоже, в их навороченном лифте я нажала не ту кнопку — когда открылись двери, был виден не холл, а подземный гараж.

Чертыхнувшись, я соображала, что нажать, чтобы доехать, куда мне надо, когда в лифт кто-то вошёл. Я повернулась, чтобы просить помощи с этими кнопками и резко выдохнула, совсем рядом со мной стоял Максим Сергеевич. Если он и удивился, увидев меня, то не подал виду. Спокойно холодным тоном осведомился, куда я иду — к ним или уже от них, услышал ответ и нажал нужный этаж. Ладно, я тоже умею играть в эти игры. Сделав скучающее лицо, я смотрела мимо него, а когда двери открылись, кивнула и, не оборачиваясь, пошла к выходу.

Всё-таки у меня выдержка лучше. Я ещё не успела дойти до конца огороженного высоким забором двора, когда он меня догнал.

— Подожди, пожалуйста. Не уходи! — схватил за плечи и развернул к себе. — Слышишь, побудь немного со мной. Мне надо видеть тебя!

Я внимательно посмотрела на него, и у меня защемило сердце. Он выглядел таким усталым и измученным, странно, что я не заметила этого в лифте.

— Хорошо, останусь ненадолго.

Мы нашли лавочку, скрытую от дома деревьями. Максим Сергеевич сразу привлёк меня к себе, зарывшись лицом в мои волосы.

— Я скучал по тебе, — его горячий шёпот вызывал дрожь в моём теле, — никогда не думал, что это будет так мешать. Мне очень нужна сейчас ясная голова, а я не могу ни на чём сосредоточиться. Закрываю глаза и вижу твоё лицо!

Он посадил меня к себе на колени и перешёл от слов к делу. Хорошо, что там не гуляли мамаши с детьми, наши поцелуи их вряд ли бы обрадовали.

Я совсем потеряла счёт времени, уже полностью стемнело и стало прохладно. Прижимаясь к груди своего спутника, я дрожала от холода, а может, не только от него. Пора было перебираться отсюда, и я с неохотой выбралась из кольца сильных рук. Его машина стояла в гараже, но он отвёз меня домой на такси. Скорее всего, просто не хотел выпускать из своих объятий, впрочем, я и не возражала.

В моих окнах горел свет. Максим Сергеевич вопросительно посмотрел на меня, и я, вздохнув, рассказала о затее с ремонтом. Он облегчённо рассмеялся.

— Дурочка, я ведь мог набить ему морду! Между прочим уже собирался это сделать, — вдруг он стал серьёзным, а во взгляде появилась нерешительность. — Ты переедешь ко мне? Прямо завтра?

Я замерла, мысли метались в поисках правильного ответа. Мне не нужно было спрашивать себя, чего я хочу. В глубине души я прекрасно знала, о чём мечтала, и не стала лукавить, просто произнесла:

— Да.

* * *

Я беспокоилась, как отнесутся к моему решению близкие люди, но всё оказалось проще, чем ожидала. Подружки явно были готовы к такому повороту, Лена прыгала от восторга, а родители, хоть и немного растерялись, но скорее радовались за меня, чем переживали. Следующие три недели я была очень счастлива, так счастлива, как ещё никогда не была за всю свою жизнь. Я легко привыкла к новому месту, Лена, как могла, мне помогала. А главное, я засыпала и просыпалась в объятиях любимого человека. Пусть я пока ещё даже в своих мыслях избегала слова любовь, сердцу не надо было слов, оно и так ликовало.

Максим старался проводить дома как можно больше времени. Часто приезжал среди дня, хватал нас с Леной в охапку и возил то в ресторан, то в кино, то в парк. Мы с девочкой каждый день с предвкушением ожидали, что он придумает на этот раз, и он нас не разочаровывал. И уж тем более не разочаровывал меня, когда вечером, убедившись, что Лена спит, закрывал дверь нашей спальни.

Я была так счастлива, что не хотела ни о чём думать, не задавала больше никаких вопросов и не вспоминала, что злоумышленника так и не нашли. После возвращения из дома отдыха ничего плохого не происходило, как будто, злой рок остался там. Я почти поверила в это. А ведь раньше никогда не прятала голову в песок и даже гордилась своим умением трезво смотреть на жизнь.

* * *

В тот день Максим надолго уехал из города. Мы с Леной ждали его к вечеру и придумали интересное меню на ужин. Галина, помощница по хозяйству — строгая женщина пятидесяти лет — воплотила наши задумки в жизнь и ушла домой, а мы, пообедав, сели смотреть кино.

Уже в середине фильма я поняла, что с Леной что-то не так. Она сильно побледнела, покрылась потом и стала жаловаться на тошноту. Я предприняла обычные меры при пищевом отравлении, дала ей лекарство и поила водой, пытаясь вспомнить всё, что мы сегодня ели. Но девочке становилось всё хуже, даже рвота не облегчала её состояние, я испугалась и вызвала скорую. У Лены была хорошая страховка, нас быстро отвезли в больницу и положили вдвоём в платную палату.

Время шло, врач, который вначале подтвердил диагноз пищевого отравления, по мере наблюдения за лежащей под капельницей девочкой, становился всё мрачнее. Он сообщил, что ему не нравится течение болезни, и назначил новые анализы.

Когда в больницу приехал Максим, Лену уже увезли в реанимацию, а я находилась почти в истерике и плохо соображала. Наконец пришёл доктор, с трудом осознав, что он говорит, я похолодела. Дело было вовсе не в пищевом отравлении, они определили вещество — это была большая доза сильнодействующего транквилизатора, продающегося только по специальным рецептам. Врач сообщил нам, что вызвал полицию.

Следующие дни я плохо помню. Долгие разговоры с полицией, подробный рассказ о нашем дне Максиму, мучительное ожидание вестей из реанимации — всё это происходило в эмоциональном вакууме, как будто я наблюдала за всем со стороны. Наверное, моя психика так защищалась.

К счастью, рядом был Максим. Я цеплялась за него, как за опору, его присутствие помогло мне справиться со стрессом. А через три нереально долгих дня мы узнали, что организм Лены выдержал. Ещё через неделю нас выписали из больницы, и хотя девочка была ещё слаба, дома её силы быстро восстановились. Начался сентябрь, и она пошла в школу, куда её отвозила и забирала охрана, а меня ждал институт.

Наша жизнь почти вернулась в привычное русло, но уже не было той радости и лёгкости, что в начале. Максим был мрачен и задумчив, я видела, он винит себя в том, что не выполнил обещание и не довёл расследование до конца. Но что он мог сделать, если ни нанятые им тогда детективы, ни полиция сейчас ничего не нашли? В полиции нам вообще дали понять, что считают причиной случайную ошибку и плохой контроль за опасным лекарством. Хотя, сами же в первую очередь выяснили, что никому из тех, кто жил и бывал в доме, не выписывали этот препарат. Да и упаковку от него ни в нашей квартире, ни в вещах и жилье Галины не нашли.

Я знала, что наша охрана установила за женщиной наблюдение, проверила связи и рекомендации, побывала у бывших работодателей, но пока не обнаружила никакого криминала. Все отзывались о ней хорошо, она была аккуратна и внимательна, ни у кого к ней не было никаких претензий. А главное, у неё не было мотива — зачем ей смерть девочки? Галина жила одна, с мужем давно в разводе, взрослый сын проживал отдельно. Впрочем, Максим всё равно её уволил и больше не стал никого нанимать.

* * *

В эти дни мы с ним в первый раз крупно поссорились. Когда я узнала, что он не рассказал полицейским о покушениях в доме отдыха, кричала, что мы лишаем их важных зацепок. Теперь для них это событие — просто отдельный эпизод, а для нас — звено в зловещей цепи. Он доказывал, что время всё равно упущено, они уже ничего не найдут, только перебаламутят персонал и напугают постояльцев.

Чем дольше я обо всём думала, тем больше крепла моя уверенность, что искать надо в прошлом, в семье девочки. И начать с гибели её матери и брата Максима. Мне трудно было заводить этот разговор — не хотелось затрагивать больную тему, но я не видела другого выхода. Вечером, когда Лена ушла спать, я устроилась на диване рядом с Максимом и попросила рассказать о той аварии. Я чувствовала, как напряглись обнимающие меня руки, но всё же он выполнил мою просьбу.

Подтвердилась недавняя догадка Лены о том, что её мама и Виктор собирались пожениться. К сожалению, они так и не успели ей официально об этом сообщить, но Ольга заранее готовила дочь к такому событию. И ещё перед свадьбой она захотела съездить в Михайлово получить мысленное благословение родителей. Именно там она чувствовала связь с ними сильнее всего. Возвращаясь из той поездки, они и попали в аварию. Это случилось совсем рядом с деревней. Машина на большой скорости съехала в глубокий овраг, врезалась в дерево и загорелась. Очевидцев происшествия не было, полиция сделала вывод, что водитель не справился с управлением на скользкой, обледеневшей дороге.

Я узнала, что проводилось частное расследование, которое в основном подтвердило выводы полиции, но допустило и ещё одну возможную версию. Существовала вероятность того, что их машине помогли вылететь в овраг, как случайно, так и целенаправленно. В том месте остались неясные следы, на которые полиция предпочла не обращать внимание. А ещё выяснилось, что в это время в деревне угнали автомобиль.

Максим признался, что до сих пор уверен — это не был несчастный случай. Он, так же, как и я, связывал покушения на Лену с той аварией, но не мог этого доказать, а главное, не видел причины. Ольга с дочкой жили достаточно скромно. Только после смерти брата Максим перевёл девочке все деньги Виктора, считая, что так будет справедливо. Если честно, меня это удивило — не то, что он помог ей материально и даже взял под опеку, а то, что передал все деньги брата. Передо мной вновь встали вопросы: когда и при каких обстоятельствах он сам познакомился с Ольгой, знал ли он отца Лены? Я не стала юлить и прямо задала их, внимательно наблюдая за его лицом. Я видела его колебания, мне даже показалось, что он готов был ответить, но в последний момент всё же передумал.

— Я обязательно расскажу тебе об этом, только позже. Поверь мне, это не имеет никакого отношения к тому, что произошло.

У меня не было причин сомневаться в его словах, хотя я и испытала досаду. Ко мне и раньше не раз приходила мысль, не был ли он сам отцом Лены? Но подумав, я отбрасывала её. Во-первых, они не были похожи, во-вторых, даже если существовали какие-то причины скрывать это при жизни Ольги и брата, сейчас что мешало признать девочку своей дочерью? Правда, полностью избавиться от сомнений мне не удавалось. Максим поцелуями прервал мои размышления, я уже тоже от них устала и горячо откликнулась на его призыв.

* * *

Теперь, после занятий в институте, я не бродила с подружками по кинотеатрам и кафе, а спешила домой. У нас больше не было помощницы по хозяйству, и дом я вела сама, а ещё занималась с Леной и готовила. На выходные мы, как и раньше, куда-нибудь выбирались втроём, а если Максим был занят, гуляли с Леной в сопровождении охраны. Я беспокоилась, как девочка сможет завести подружек при такой жизни, и разрешала ей приглашать в гости одноклассниц. Надеялась, что этот кошмар скоро закончится, и она сможет вести нормальную жизнь, как её сверстницы.

На предстоящие выходные у Максима были планы, и мы с девочкой отправились в парк рядом с домом, охранял нас в этот раз Егор. Несмотря на осень, день был солнечный и тёплый. Хотелось медленно бродить по аллеям, впитывая в себя последние отголоски лета перед приходом дождей и холодов. Мы уже два раза прошли весь парк из конца в конец, Лена наконец устала и присела на лавочку отдохнуть. Разглядела на другой стороне бульвара палатку с мороженым и сразу же его захотела. Я попросила Егора сходить за ним для неё и для меня.

В ожидании мороженого мы грелись на солнышке, лениво обсуждая планы на предстоящую неделю. Вот уже в конце аллеи показался Егор с нашим лакомством в руках. Лена встала ему навстречу, но заметив нарисованные мелом классики, смешно запрыгала на одной ноге посередине дорожки. Я перевела взгляд с неё на Егора, он вдруг на секунду остановился, потом бросил мороженое на землю и побежал в нашу сторону. Ничего не понимая, я смотрела на него. Он что-то крикнул, но голос заглушил нарастающий треск мотоцикла. Звук приближался, я невольно обернулась и замерла.

В нескольких метрах от нас по пешеходной аллее прямо на Лену нёсся с огромной скоростью то ли мопед, то ли мотоцикл. Я успела только вскочить с лавочки, как он уже с грохотом промчался мимо, обдав меня резким потоком воздуха. Буквально за секунду до этого Егор добежал до нас, схватил девочку и свалился с ней в траву на газоне. Не в силах сдвинуться с места, я стояла и смотрела, как они медленно поднимаются с земли. Потом опомнилась, подскочила к Лене, помогла ей встать и прижала к себе. Егор оглянулся вслед мотоциклу, но того уже не было видно, его шум слился с шумом проходящей недалеко дороги. Нам снова пришлось сесть на скамейку, чтобы отдышаться и прийти в себя. Охранник в это время отошёл в сторону и разговаривал по телефону, не сводя с нас глаз.

К тому времени, когда мы добрались до дома, Максим уже был там, они с Егором сразу уединились в кабинете. Я накормила Лену обедом, у меня самой начисто пропал аппетит. Уложив девочку отдохнуть, я включила её любимый мультфильм и подошла к кабинету. Мужчины, наверное, голодны, я медлила, не зная, что делать — постучать и предложить им поесть или оставить в покое, пусть договорят. И уже решила постучать, когда услышала резкий, раздражённый голос Максима.

— Ты с ума сошёл! Она здесь ни при чём. А озеро, а пещера?

Егор говорил тише, было слышно лишь отдельные слова:

— ... есть сообщник... всегда была рядом... не надо самой, только предупредить...

Аккуратно, стараясь не шуметь, я отошла от двери и закрылась в ванной. Из зеркала на меня смотрело совершенно белое лицо. Он прав, память услужливо прокрутила в голове череду покушений, каждый раз я была рядом! Я схватилась за раковину, мне захотелось кричать. Почему, почему так случилось?! Что теперь делать? На несколько минут я поддалась отчаянию, но всё же попыталась взять себя в руки, успокоилась и умылась холодной водой. Что за паника, я же знаю, что ни в чём не виновата — это главное, с остальным они разберутся.

Когда я вышла из ванной, Лена уже спала, а Егор ушёл. Я нашла Максима на кухне, он задумчиво смотрел в окно. Подошла вплотную, прижалась к его спине и обхватила руками. Несколько секунд мы стояли, словно одно целое, потом он повернулся, обнял меня и унёс в спальню. Той ночью он был очень пылок, так пылок, словно заглаживал вину. "В чём он чувствует себя виноватым?" — с этой мыслью я заснула.

Два дня Максим вёл себя как обычно, только запретил нам пока гулять. На третий день приехал домой и подозвал Лену к себе.

— Помнишь моего партнёра дядю Пашу и его дочку? Она примерно твоего возраста. Мы с ними как-то обедали в ресторане, — обратился он к девочке. — Павел с семьёй послезавтра уезжает в Испанию на две недели и зовёт тебя с собой, чтобы дочке была компания. Иди, собирайся.

— А как же школа? — было видно, что девочку идея заинтересовала, но она не была готова сразу согласиться.

— Ничего страшного. Пропустишь немного, потом догонишь. Зато продлишь себе лето.

Тут же забыв про учёбу, Лена повела меня в свою комнату помогать готовиться к отъезду. Складывая её вещи, я обдумывала это предложение. Ещё три дня назад я не увидела бы в нём ничего необычного, три дня назад, но не сегодня. "Ну, давай, — мысленно сказала себе, — не прячь голову в песок. Ты же понимаешь, что происходит — он отсылает девочку подальше отсюда, подальше от тебя". Меня зазнобило, как будто я стояла на ледяном ветру.

* * *

Лена уехала, на это время охрану отпустили. Когда я закрывала за Егором дверь, он бросил на меня пристальный взгляд и не улыбнулся как обычно. Максим стал подолгу задерживаться на работе. Если бы не институт, я, скорее всего, сошла бы с ума от своих мыслей, а так приходилось отвлекаться хотя бы на учёбу. Каждый вечер, когда Максим возвращался домой, я с трудом заставляла себя смотреть ему в глаза. Сердце сжималось от страха, но я должна была знать, что происходит у него в голове. Пока мои выводы были неутешительны. "Он справится, — уговаривала я себя, — нужно только дать ему время".

Через две недели я поинтересовалась, когда встречать Лену.

— Павел остаётся в Испании ещё на несколько месяцев, у них своя вилла. Лена поживёт с ними и в школу там пойдёт.

И я решилась:

— Максим, посмотри на меня. Я не пью транквилизаторы и не вожу мотоцикл.

Он не удивился, не спросил, о чём это я. Просто смотрел в упор, от напряжения его лицо с крепко сжатыми челюстями побелело. Тогда я задала вопрос, ответа на который боялась больше всего:

— Ты мне не веришь?

— Верю, — сказал он слишком быстро и отвёл глаза. Вот и всё, больше надеяться не на что, его любовь не справилась с недоверием.

Ночь я провела в комнате Лены, а утром, когда Максим уехал, собрала вещи и ушла. Я пережила то, что он отправил девочку подальше от меня, пережила подозрительные взгляды охраны. Но больше не могла видеть, как сомнение в его глазах день за днём уничтожает остатки того, что было между нами. Не хотела ждать, пока совсем ничего не останется. Пусть мне было очень больно и страшно, лучше уйти сейчас, чем тогда, когда будет уже всё равно.

V

Я вернулась домой. Родители посмотрели на меня и не стали задавать вопросы, просто окружили ещё большей заботой и любовью. Подружки тоже постоянно были рядом, я ловила их встревоженные взгляды, но не обращала внимания. Я теперь мало на что обращала внимание. Дома закончились продукты — ерунда; забыла накраситься — какая разница; идёт дождь, а зонта нет — ну и прекрасно; не сдала зачёт — не важно; боль никак не проходит — плевать. Однажды в витрине магазина отразилось знакомое лицо, оглянувшись, я разглядела за деревьями Егора. Возможно за мной следят. Я чуть не рассмеялась, когда поняла, что мне всё равно.

— Ты стала какая-то совсем безразличная. Будто для тебя теперь ничего не имеет значения, — не выдержала Светка, поёжилась от моего ответного взгляда и ушла. Так скоро я останусь без подруг, я прислушалась к себе — даже эта мысль не пугала. Но девчонки не оставили меня. Я ясно видела их попытки помочь, просто было жаль, что они напрасно теряют время.

* * *

В тот вечер родители отправились в театр. Они звали меня с собой, но мне гораздо больше импонировала пустая квартира, чем переполненный людьми зал. Прошло минут двадцать, как они ушли, когда раздался звонок. Наверное, мама опять что-нибудь забыла. Я распахнула дверь, не посмотрев в глазок, и сразу же пожалела об этом. На пороге стоял Максим. Он сильно изменился, я и раньше видела его усталым, но с таким потухшим взглядом — никогда.

Я отстранённо отмечала перемены в его облике пока наконец не поняла, что мы стоим в дверях уже довольно долго.

— Что тебе нужно? — с удовлетворением отметила, что мой голос звучит совершенно спокойно.

— Лена прислала для тебя письмо. Я его привёз.

Кивнув, я протянула руку.

— Давай, — наверное, собеседник ожидал большей заинтересованности, но было лень притворяться. Он вгляделся в меня, и его взгляд изменился. Теперь я хорошо умела различать в глазах людей боль — а всего лишь надо было каждое утро смотреться в зеркало.

— Можно войти?

Я посторонилась, Максим прошёл прямо в мою комнату. Пока он её изучал, я стояла на пороге.

— Не хочешь узнать, как дела у Лены?

Я пожала плечами.

— Надеюсь, всё хорошо. Давай письмо, почитаю.

Он достал конверт и положил на стол.

— Тебя проводить?

Вместо ответа мой гость сел на кровать и потёр лицо руками. Я подошла ближе.

— Максим, зачем ты пришёл?

Он снова не ответил, встал, притянул меня к себе и, как раньше, зашептал мне в волосы:

— У тебя теперь такой взгляд... Девочка моя, прости меня!

А потом подхватил и положил на кровать. То, что произошло дальше, совсем не напоминало наши прежние ночи. Нет, мне было хорошо, даже очень. И огонь бежал по жилам, и стоны срывались с губ, только сейчас я точно знала ответ на вопрос, что такое секс без души.

Я лежала, закрыв глаза, и восстанавливала дыхание. Максим сел на кровати и заговорил:

— Отец Лены — мой брат. Ольга познакомилась с ним на какой-то тусовке, когда приехала в наш город, сбежав от родственников. Ей было лет восемнадцать, а Виктору только исполнилось двадцать. Они встречались всего-то ничего, но успели сделать ребёнка. К родам уже поссорились. Виктор всегда был взбалмошным и ветреным, ему нравилась свобода, и не хотелось никакой ответственности. Он оставил Ольгу и уехал учиться за границу, даже ребёнка не успел увидеть. Ольга, кстати, не сильно переживала. Она не собиралась замуж, её больше беспокоило, на что они с дочкой будут жить. Я познакомился с ней, когда они ещё встречались, и забирал её из роддома. Для меня, в отличие от Виктора, кровные связи всегда много значили. Когда я держал племянницу на руках, понял, что не смогу вычеркнуть их из своей жизни, как это сделал брат. Я выделил Лене ежемесячное содержание и периодически встречался с ними, наблюдая, как девочка растёт. С Ольгой нас связывали дружеские отношения. Ещё тогда она взяла с меня слово, что если с ней что-то случится, я позабочусь о Лене. Виктор прожил за границей восемь лет, а потом вернулся домой. Он изменился, стал гораздо спокойней, даже захотел увидеться с дочкой. Я попросил Ольгу разрешить им встретиться, и она согласилась, с условием не рассказывать девочке об отцовстве. Она сочинила сказку с папой-героем и с детства рассказывала её Лене. Неожиданно, Виктор очень привязался к дочке, а потом и с Ольгой у них наладились отношения. Они снова стали встречаться и решили пожениться. После свадьбы собирались рассказать дочке правду об отце. Остальное ты знаешь. В этой истории мой брат выглядит не очень красиво, поэтому я не хотел её рассказывать.

Что ж, многое стало понятно — и то, что Лена знала его с рождения, и его привязанность к ней. И то, что после смерти Виктора он перевёл ей все его деньги. Оставался один вопрос, зачем Максим мне это сейчас рассказал? А потом я увидела — он просто очень хотел доказать самому себе, что всё ещё мне доверяет.

— Ну что ты всё время молчишь? — его напряжённый голос вывел меня из раздумий. Он развернул меня к себе, я чувствовала, как дрожат его руки. Ладно, решила я, не буду молчать, и сказала:

— Уходи.

Хлопнула дверь, а я испугалась. Испугалась не потому, что он ушёл, а потому, что случилось то, чего я боялась — мне было всё равно. И тогда я разозлилась на себя, на то, что я, а не он творю с собой и своей жизнью. Жгучая ярость поднялась во мне и растопила холод в груди, я почувствовала, как наконец оживаю. В ту ночь, проснувшись от слёз, я позволила себе выплакаться, а утром улыбнулась, ощущая зверский аппетит.

* * *

Первыми заметили перемены во мне родители. Наблюдая, как они переглядываются друг с другом с облегчёнными улыбками, я ощутила вину — похоже, я сильно их напугала. Подруги тоже не оставили без внимания моё возвращение к жизни, придумывая всё новые и новые способы интересно и с пользой провести вечер, лишь бы не бросать меня одну. Правда, сейчас мне это было уже не нужно, я справилась с собой. Конечно, боль полностью не ушла, она затаилась внутри, но хотя бы не мешала дышать, жить и думать.

У меня появилась своя связь с Леной. В письме, которое привёз Максим, она сообщила свой электронный адрес, и теперь мы регулярно общались. Девочка много рассказывала об Испании, о местной школе и новых друзьях. Я сделала вывод — несмотря на то, что Лена тосковала по родному городу, своему дяде и даже мне, ей жилось там неплохо — и искренне за неё порадовалась.

Вернувшись в реальность, я уже не просто бездумно пялилась в окно или угол комнаты, а размышляла. Предметом моих раздумий были покушения на Лену, гибель её родителей и всё, что с этим связано. Не знаю почему, но я была твёрдо убеждена, что если бы мне удалось разобраться в этих событиях, понять их причины, я смогла бы поставить точку в моей печальной истории, полностью оставив её в прошлом. Вполне возможно, существовали и другие мотивы, толкающие меня на собственное расследование, но мне не хотелось слишком уж в них копаться. Какая разница, зачем, главное — это подходящий повод отвлечься от тягостных мыслей о Максиме и занять голову чем-то другим.

Я не тешила себя иллюзиями, что мне удастся обойти полицию и детективов Максима и найти преступника. Даже несмотря на то, что для них разгадка была обычным рядовым делом, а для меня — вопросом выживания. Но хотя бы попытаться понять, что происходит — самое малое, что я могла сделать для себя и своего спокойствия. Жаль, способы решения поставленной задачи просматривались слабо. Для начала надо было как-то систематизировать имеющуюся информацию. Я вспоминала всё, что мне к этому времени стало известно.

Итак, родителями Лены были Ольга и Виктор. Я порадовалась за девочку, что её опекун всё же оказался не чужим для неё человеком, а родным дядей. Значит, вопрос надо рассматривать с двух сторон — со стороны Ольги и её семьи и со стороны братьев. Дедушек и бабушек ни там, ни там уже не было в живых, я знала, что родители Максима умерли лет пять назад один за другим. Ещё эта загадочная авария рядом с Михайлово, нужно будет как-нибудь выбраться туда и осмотреться на месте.

Вообще стоило хорошенько поразмыслить, какое значение имело то, что Виктор был отцом Лены и собирался официально признать её своей дочерью? Получалось, что сначала погибли родители девочки, а потом пытались убить её саму. Интересно, было ли у Виктора завещание, и упоминалась ли в нём Лена? Максим не говорил об этом, только о том, что по собственной инициативе перевёл ей деньги после смерти брата.

Всё это было очень интересно, но неутешительно. Я не видела никаких возможностей подробнее узнать о жизни Виктора. О его завещании, о том насколько велика его доля в совместном бизнесе, о результатах расследований всех инцидентов в доме отдыха. Что же я тогда могла сделать? И я вспомнила — Галина, вот с кого мне стоит начать!

* * *

На следующий день после института я подъехала к дому бывшей домработницы. Копия её паспорта оставалась у меня ещё с тех пор, когда мы принимали её на работу. Я заранее не планировала, о чём буду с ней говорить, решив смотреть по обстоятельствам. Существовала большая вероятность, что она вообще не захочет со мной общаться.

Поднимаясь по загаженной лестнице, я осматривалась по сторонам: ветхий дом, обшарпанные стены, затхлый запах — всё это навевало уныние. Несколько минут я безрезультатно давила на кнопку звонка, пока дверь наконец не открылась.

Галина хмуро смотрела на меня. За то время, что мы не встречались, она сильно сдала — никогда раньше я не видела её такой неряшливой. Трудно было поверить, что когда-то меня восхищала в ней неизменная аккуратность и подтянутость. Я была готова к тому, что женщина может захлопнуть перед моим носом дверь, но она посторонилась и пропустила меня в прихожую.

Внутри было так же безрадостно, как и снаружи. Крохотная квартирка хранила следы былого уюта. Похоже, ещё недавно за ней тщательно следили, но потом почему-то забросили. Я прошла за Галиной в комнату и села на диван, стараясь не сильно оглядываться, она всё равно заметила.

— Запустила я квартиру. Совсем руки не поднимаются, ничего не могу делать. Ты зачем пришла?

— Я хочу поговорить о том дне, когда Лена отравилась.

— Хочешь, значит... А я не хочу. Уже столько об этом наговорилась и в полиции, и у других людей, похуже полиции. Я забыть это хочу.

— Понимаю. Я тоже хочу забыть. Да вот не получается.

— Понимает она! А ты знаешь, что за мной до сих пор следят? Думают, тупая такая, не вижу ничего, а я их уже несколько раз вычислила. Тебя что, Максим Сергеевич прислал?

— Нет, я сама. Я от него ушла.

— Ушла... А чего ушла-то? Он что, и тебя подозревал?

Ей не откажешь в прозорливости.

— Да, подозревал. И сейчас ещё подозревает. Только я-то знаю, что ни в чём не виновата, — на этих словах я внимательно на неё посмотрела. Она выдержала мой взгляд, разве что ещё больше ссутулилась.

— А от меня ты чего ждёшь? Чтобы я себя виновной признала и тебя обелила?

— Нет, меня обелять уже бесполезно. Да это не так важно. Я хочу понять, что тогда произошло? Мне надо разобраться. Я за девочку боюсь, она чуть не умерла! Ведь это не в первый раз уже было.

— Что не в первый раз?

— Убить её хотели не в первый раз.

— С ума сошла, зачем же сразу убить? Может, просто ошиблись... — она поняла, что проговорилась и замолчала.

— В чём ошиблись...? — вкрадчиво спросила я. — Галина, о чём вы? Вы что-то знаете? Расскажите мне, пожалуйста. Лена к вам хорошо относилась, всегда вашу еду хвалила. Помогите ей, её, правда, хотят убить!

Она колебалась, я это видела. И надеялась, вдруг всё-таки скажет. Но женщина не решилась, отвернулась от меня и упрямо произнесла:

— Не знаю я ничего и помочь не могу. У тебя помощников много, раскопают небось. А я одна, теперь одна...

Последние слова были наполнены такой горечью, что я удивилась — кого она имеет в виду? С мужем вроде бы давно разошлась, сын живёт отдельно, но в этом же городе. Поняв, что ничего не добьюсь, я ушла. Галина даже не стала меня провожать, я просто прикрыла дверь. Ну что ж, первая неудача, ладно, я и не думала, что у меня сразу всё получится.

* * *

Утром мне надо было на лекции. Я, как обычно, шла в сторону метро, когда рядом затормозила машина. Из неё выбрался Егор и преградил мне дорогу, я ругнулась про себя.

— Поехали.

— Куда это?

— Увидишь.

— Ага, сейчас, — ответила я и пошла дальше. Он легко меня догнал.

— Не дури, там Максим.

— Если Максиму что-то нужно, пусть сам приезжает.

— Мне что, тебя тащить? Я могу.

Я внимательно вгляделась в него — на лице никаких эмоций, покачала головой.

— Ясно, я ошиблась. Считала тебя практически другом, сама виновата.

Когда села в машину, он вдруг с обидой произнёс:

— Чего вкручиваешь? Никем ты меня не считала. Такие, как ты, меня вообще не замечают, им побогаче давай.

— Ну да, конечно. Я дрянь, а ты хороший мальчик. Я не против, раз тебе так спокойнее.

Он глянул на меня с подозрением, нахмурился, но промолчал.

Я думала, что мы едем домой к Максиму, но машина остановилась у высокого офисного здания в центре города. В скоростном лифте мы поднялись на десятый этаж и прошли по коридору до дверей с красивой табличкой "Охранное агентство "Сфинкс". Егор втолкнул меня внутрь. Остановившись у порога, я огляделась и сразу увидела сидящего на диване Максима. Два других человека были мне незнакомы.

Грузный мужчина за столом заметил меня первым.

— А вот и наша красавица. Ну заходи, поговорим, — и кивнул на кресло напротив стола. Я прошла и села, куда он просил. Максим находился справа от меня, я старалась не смотреть в его сторону. Второй мужчина подвинул стул и устроился рядом. Они рассматривали меня и как будто чего-то ждали, а мне было очень интересно, зачем я им понадобилась?

Наконец они перешли к делу, начал всё тот же, за столом.

— Расскажи нам, чем ты сейчас занимаешься?

— В смысле? Учусь в институте.

— В институте — это хорошо. А здесь ты что делала? — он пододвинул ко мне фотографию. Я взглянула — так и есть, обшарпанный дом, и я открываю дверь в подъезд Галины. Они действительно до сих пор за ней следили. Ладно, скажу правду:

— Я приходила поговорить об отравлении Лены.

— Вот как. А чего ждала два месяца?

— Раньше и без меня охотников хватало.

— А сейчас что изменилось?

— Ну вы ведь так ничего и не нашли, — ответила я полувопросом.

— А ты что же, сама что-то ищешь? Не скажешь что?

— То же, что и вы.

Он усмехнулся.

— И что она тебе рассказала?

— Ничего. Сказала, что ничего не знает.

Мужчины переглянулись, второй пожал плечами.

— Могла ничего не сказать. Тётка кремень, просто железобетонная.

Тот, что вёл разговор, побарабанил пальцами по столу, немного поразмышлял и вытащил ещё одну фотографию.

— А что ты на это скажешь?

Я взглянула на снимок и похолодела. Он был сделан издалека. Женщина в халате лежала на асфальте, раскинув руки. Рядом с головой лужа крови, лицо отвёрнуто в сторону, но Галину я узнала. Меня затошнило. Наверное, я побледнела, Максим, который до этой минуты сидел молча и не проявлял к разговору никакого интереса, встал, налил в стакан воды и поставил передо мной.

— Когда это?.. — я не договорила. Вода не слишком помогла, и мне всё ещё приходилось бороться с тошнотой.

— Вчера, через полчаса после твоего ухода.

— Когда я уходила, с ней было всё в порядке, — это, конечно, не совсем правда, ничего в порядке у неё не было, но они говорили не об этом.

— Естественно, когда ты уходила, она была жива. Зачем тебе самой ручки пачкать?

Он что, сошёл с ума, не может же всерьёз это говорить? Я недоумённо подняла голову и поняла — может.

— Ясно. Думайте, что хотите, — у меня вдруг появился вопрос: — Вы же за ней следили, кто кроме меня заходил тогда в подъезд?

Они опять переглянулись.

— Соображаешь, красавица. Следили, конечно, но твоего сообщника не засекли. Иначе, зачем бы ты нам понадобилась?

— А...так вы думаете, я вам сейчас про сообщника расскажу, — протянула я. Мой голос звучал издевательски, всё это было так абсурдно, что я, возможно, недооценивала обстановку. Не будут же они выбивать из меня показания... или будут? Я уже ни в чём не была уверена.

— Да мы не против, если расскажешь.

Я молчала, продолжать этот сумасшедший дом мне надоело. Максим поднялся с дивана.

— Всё, хватит. Иди.

Меня не надо было просить дважды, я встала и, ни с кем не прощаясь, покинула кабинет. Выйдя за дверь, поискала глазами стул — хотела успокоиться и прийти в себя.

Я уже собиралась уходить, когда в коридор вышел Максим. Подошёл ближе и махнул головой в сторону выхода.

— Пойдём, отвезу тебя домой.

— Мне надо на лекции.

— Хорошо, отвезу в институт.

Всю дорогу в салоне машины стояла такая напряжённая тишина, что когда мы приехали, я облегчённо вздохнула. Припарковавшись, Максим повернулся ко мне.

— Ну и как ты живёшь? — холодный безразличный голос, только взгляд выдавал его.

— Отлично!

Его глаза полыхнули ненавистью. А что он думал, я зарыдаю и брошусь ему на шею? Не дождётся!

— Хочу дать совет: не попадайся снова мне на пути. Я не стану тебя больше защищать.

— Я и не просила! — выскочив на улицу и с размаху хлопнув дверью, я направилась в институт, внутри меня закипала злоба. Защищать он меня не будет — это что, была защита?! Они обвиняли меня чёрт знает в чём, а он молчал, защитничек. Ещё и советы даёт!

* * *

Через три дня были похороны Галины. Зачем я пошла туда, не знаю. Наверное, чувствовала себя косвенно виноватой в её гибели и собиралась попросить прощения. На кладбище стояла в стороне — не хотела никому мешать. Людей было совсем немного, впереди, в чёрном костюме, мужчина лет тридцати, скорее всего, сын. Когда всё закончилось, присутствующие двинулись к автобусу, а я осталась, намереваясь уйти чуть позже. Мужчина оглянулся и, не торопясь, подошёл ко мне.

— Здравствуйте. Мы незнакомы, вы знали мою маму?

— Да. Она у нас работала, правда недолго.

— Понятно. Спасибо, что пришли.

Мне было очень неудобно приставать к человеку с расспросами в такой день. Но с гибелью Галины оборвалась единственная реальная ниточка, за которую я могла потянуть, и мне необходимо было попробовать хоть что-то узнать.

— Скажите, пожалуйста, в последнее время у вашей мамы не появлялись новые знакомые?

Он естественно удивился.

— А в чём дело?

— Понимаете, она ведь погибла. А когда работала у нас, мою племянницу тоже пытались убить. Вдруг это как-то связано, и убийца один и тот же человек? Конечно, полиция ищет, но у них полно таких случаев... — я не знала, что ещё сказать, всё это звучало не очень убедительно. Он всё же ответил, быть может, тоже не верил в полицию.

— К сожалению, я с ней в последнее время редко встречался. Мама сама не хотела, всё говорила, что занята. Но странности были. Отец ведь давно нас бросил, и обычно она не очень хорошо отзывалась о мужчинах. А тут вдруг стала говорить по-другому. Что оказывается, своё счастье можно и в пятьдесят лет найти. И, вообще, была такая весёлая, только это длилось недолго. Потом её неожиданно уволили с работы. Я приезжал к ней тогда, мне показалось, что мать очень уж переживает. Я не знал подробностей, она мне их не рассказывала, но всё равно это было слишком. И всё время говорила о предательстве, о том, что ошиблась. Что не хотела так, что её предали и бросили. Я признаться, вообще не понимал, о ком она говорит? Даже думал, может, это что-то возрастное, но ей было не так много лет. А потом мама всё откладывала наши встречи, и голос был такой усталый. Надо было мне всё бросить и приехать, а я... — он махнул рукой, отвернулся и пошёл к автобусу. Я побрела к остановке, обдумывая услышанное. Проходя мимо припаркованной у тротуара машины, случайно подняла глаза и усмехнулась — Егор за стеклом ответил мне мрачным взглядом и покачал головой.

* * *

Я вернулась домой и забралась с чашкой чая на диван, продолжая размышлять. Рассказ сына кое-что прояснил. Галина с кем-то познакомилась. Тот человек воспользовался её одиночеством — пятьдесят лет, последний шанс, и предложил ей...что? Теперь я этого никогда не узнаю. Хотелось верить, что она не собиралась убивать девочку, по крайней мере, её оговорка говорила об этом. Но лекарство Лене подсыпала она, впрочем, я и раньше об этом догадывалась. Кто же ещё? Просто раньше я допускала вероятность того, что она сделала это непредумышленно и побоялась признаться.

Безусловно, женщина представляла для преступника опасность, почему же он убил её только сейчас, после разговора со мной? Я вспомнила слова мужчины из охранного агентства. Галина действительно была жёстким человеком, и если перед ней стояла важная цель, она не испугалась бы ни допроса в полиции, ни детективов, тут злоумышленник правильно определил её характер. Но потом она поняла, что её используют. Это, похоже, её сломило. И мне, я видела, со временем она могла бы всё рассказать. Он пришёл после меня и понял, что женщина на пределе. А может и раньше хотел от неё избавиться, просто руки не доходили. Так было или не так, мне уже не узнать, эта ниточка оборвана. Что же делать?

Я села за компьютер и набрала в поисковике название дома отдыха, зашла на его сайт. Общая информация, дата открытия, фотографии с этого мероприятия с подписями. На них Максим, его брат и ещё какой-то мужчина, по подписи ясно, что это тоже один из директоров. Я ввела в поисковик его имя, вылезло много ссылок. Просмотрев их, узнала, что когда-то они были партнёрами с Максимом, но два года назад разошлись. Было даже несколько статей в газетах, как они делили доли в бизнесе или что-то подобное, я не совсем поняла. Что мне всё это давало?

Пришла интересная мысль: раз они так плохо расстались, значит, мужик зол на Максима, а ведь он наверняка многое знает об их бывшем общем бизнесе. Он-то знает, а как мне это узнать? Как, как, познакомиться с ним и узнать, вот как! Мне стало смешно, какая из меня Мата Хари? Но против воли, я начала обдумывать, что здесь можно предпринять.

Прежде всего, нужно выяснить больше об этом человеке. Я потратила два часа, изучая все ссылки на него и кучу фотографий. Звали его Борис Юрьевич, было ему тридцать семь лет, в разводе, двое детей жили с бывшей женой. На фотографиях невысокий мужчина с едва намечающимся животом, но вполне ещё ничего для того, чтобы понравиться приличной девушке. Домашний адрес в интернете я не нашла, наверное, не знала где искать. А где находится его контора, записала и решила завтра поехать туда на разведку.

Мне повезло — напротив офиса располагался бульвар с лавочками, я устроилась там, положив рядом книжку. В сумке у меня был бинокль и распечатанные фотографии Бориса. Несколько дней подряд я приходила туда, чтобы присмотреть удачное место для знакомства. Долго выбирать не пришлось. Почти ежедневно, примерно в одно время, объект моего интереса отправлялся обедать в соседнее кафе. Я узнала всё, что нужно, и стала готовиться к самому мероприятию.

Для начала потратилась на новую одежду — подбирала такую, которая позволяла увидеть все достоинства, но, в то же время, не давала принять меня за шлюху. Я не собиралась знакомиться с мужчиной в первый же день, хотела сыграть обычную студентку, проживающую или учащуюся неподалёку. Даже выяснила, какие есть поблизости институты, чтобы в случае чего знать, что ответить.

В кафе я появлялась не каждый день, немного сдвигая время, чтобы выглядело естественно. Уже на второй раз он меня заметил. Ничего особенного для этого делать не пришлось — всего лишь пройти мимо, слегка задев его столик, улыбнуться и мило извиниться.

Прошла неделя, я ловила заинтересованные взгляды, но дальше дело не двигалось. Нужно было, чтобы он сам подошёл знакомиться, поэтому следовало немного помочь. Выбрав "день Х", я надела свой самый выгодный наряд и заняла место поближе к столику, за которым сидел Борис. А потом применила трюк с разбитым телефоном, который как бы невзначай спихнула локтем на пол прямо ему под ноги. И через несколько минут уже диктовала мужчине свой номер.

VI

Мы стали встречаться. Почти сразу Борис попытался ускорить наши отношения до нужного ему состояния, но я жёстко держала границы, играя роль честной девушки. Был риск, что он меня пошлёт — кругом полно красивых и доступных. Однако моего ухажёра заинтересовала новая игра, видимо, доступные к тому времени ему порядком надоели.

Я старательно поддерживала его интерес, уделяя максимальное значение своему внешнему виду и пополнив гардероб ворохом нужных нарядов. Борису очень льстили завистливые взгляды мужчин там, где мы появлялись, ради этого он готов был ждать какое-то время. Я прекрасно понимала, что этого времени у меня немного, надолго его терпения всё равно не хватит.

Нужно было как-то спровоцировать его на разговор о бывших партнёрах. Когда он предложил пойти на банкет, где будет весь цвет бизнеса, я согласилась, подумав, что смогу получить интересную информацию. Была большая вероятность встретить там Максима. Я догадывалась, что ему не понравится моя самодеятельность, но даже не подозревала насколько!

С самого начала я чувствовала себя не в своей тарелке. Из-за Бориса пришлось надеть слишком откровенное платье и использовать активный макияж — он был не из тех, кто ценит простоту и естественность. Многозначительные взгляды мужчин успели вывести меня из себя ещё до того, как в холле ресторана я увидела Максима со спутницей. Он, к счастью, не сразу меня заметил, но Борису захотелось нас познакомить.

Мужчины обменялись друг с другом улыбками гремучей змеи, и Максим равнодушно повернулся в мою сторону. Если бы взгляды могли убивать, от меня через секунду осталась бы горстка пепла. Он был просто в бешенстве, и даже не попытался это скрыть. Люди вокруг недоумённо на нас поглядывали. Борис тоже не понимал, что происходит, но ярость давнего врага его воодушевила. Он был явно доволен, много говорил, плоско шутил и сам же над этим громко смеялся.

Наши столики оказались недалеко друг от друга, и я вдоволь могла наслаждаться испепеляющими взглядами Максима. Похоже, ему не терпелось высказать всё, что он обо мне думает. Когда музыканты начали играть, не обращая внимания на то, что здесь вообще никто не танцует, он подошёл и пригласил меня. Его слова так резко контрастировали с тоном и взглядом, что я готова была рассмеяться. "Нет, не стану облегчать ему задачу", — решила я, еле удержавшись от истерического смеха, и с вызовом ответила:

— Спасибо, что-то не хочется. Думаю, найду себе занятие поинтересней, — умом я понимала, что не нужно добавлять дров в этот костёр, но не смогла удержаться. Какого чёрта он так явно демонстрирует свою неприязнь? Борис хохотнул и восторженно посмотрел на меня.

— У моей подружки есть характер, правда?

Он соврал и насчёт подружки, и насчёт характера. На самом деле от адреналина меня немного мутило, я с трудом справлялась с дрожью.

Максим вернулся на место и наконец обратил внимание на свою спутницу. Я обрадовалась, что он решил меня не замечать, и ушла перевести дух в дамскую комнату. Не торопясь вернуться в зал, провела там довольно много времени. А когда вышла, не успела сделать и двух шагов, как он схватил меня за руку и потащил за собой. Втолкнул в пустое служебное помещение и закрыл дверь на торчащий в замке ключ.

— Ты совсем сошла с ума?! Вообще знаешь, с кем связалась? Этот человек очень опасен. И если выяснит, что ты водишь его за нос, свернёт твою глупую голову. Я потому с ним и расстался, что он без тормозов. Что ты надеешься у него узнать?

Он сходу обрушил на меня лавину обвинений, даже не предположив, что я честная девушка и просто жажду любви. Надо было его образумить.

— Не понимаю, о чём ты? Если мы когда-то встречались, мне что, теперь нельзя ни с кем знакомиться?

Максим опешил, такой поворот не понравился ему ещё больше.

— Ты хочешь сказать, что ты с ним... с ним? Ну ты и дрянь!

Я подумала, что он сейчас меня ударит, и отшатнулась. Но обдав меня полным ненависти взглядом, он вышел из комнаты.

Даже не понимая подоплёки ситуации, Борис видел, что Максима раздражают его прикосновения ко мне, и старательно лапал меня весь вечер, с удовольствием наблюдая перекошенное от гнева лицо врага. Я еле сдерживалась, чтобы не вскочить и не сбросить руки Бориса со своего тела. Наконец не выдержала, наклонилась к его уху и попросила отвезти меня домой. Он и из отъезда устроил мерзкое шоу. Прекрасно зная, что ему ничего не обломится, поднялся и достаточно громко заявил:

— Мы вас покидаем. Моя девочка хочет в кроватку.

Как только я не убила его прямо там, в ресторане!

* * *

Сидя в такси, я строила планы мести, отпихивая от себя напившегося Бориса. И вдруг поняла, что могу использовать ситуацию по полной. Он уже навеселе, и если добавить ещё немного, это вполне возможно развяжет ему язык. А направить его излияния в нужное русло после такого вечера было несложно. Когда мой спутник пьяно заорал, что мы едем к нему, я слегка поупрямилась, но подумала, что рыбка сама идёт в руки рыбака.

Всё получилось так, как и рассчитывала. Слегка подтолкнув его вопросом про нахального знакомого, уже через несколько минут я выслушивала историю их отношений, с удовлетворением отмечая, как просто всё оказалось. Тогда я ещё не догадывалась, что скоро мне придётся заплатить за эту простоту.

Долго и нудно Борис рассказывал, как познакомился с Максимом, как они начинали совместный бизнес. Как Виктор, вернувшись на родину, присоединился к ним. Борис вовсю преувеличивал свою роль, выставляя себя гением управления, а братьев — простыми исполнителями. Потом перешёл к событиям двухлетней давности.

— К тому времени я сам собирался уходить, меня достали диктаторские замашки Макса. Я решил начать своё дело, мне нужны были мои деньги, вложенные в проект. Он отказался их отдавать. Я долго с ним воевал, но выбил не всё. Кстати, Виктор перед смертью тоже хотел уйти, а Макса это злило.

Борис рассказал об аварии, а когда я спросила про завещание Виктора, подтвердил, что оно было. Они пользовались услугами одного адвоката, мне даже удалось узнать его имя. За этот вечер я услышала много подробностей об их совместном бизнесе, о ссорах и проблемах. На всякий случай запоминала всё, потом разберусь, что важно, а что нет. Ещё очень интересовали отношения между братьями. Борис и здесь меня порадовал.

— Хреновые у них были отношения, Макс всё время строил из себя старшего и доставал Виктора. А ещё они как-то бабу не поделили, даже морды друг другу били. Макс на неё глаз положил, жениться собирался, а Виктор приехал из-за границы и её отбил. Месяц они не разговаривали, потом как-то утрясли этот вопрос. Вот такие у них были отношения. Я не удивлюсь, если окажется, что Макс своего брата сам заказал из-за бабы или из-за денег.

Дальше пошёл уже совсем пьяный бред. Вскоре Борис захрапел, а я вызвала такси и уехала домой.

Этой ночью я так и не смогла уснуть, перебирая в уме всё, что услышала. Две вещи интересовали меня больше всего. Женщина, из-за которой подрались братья — была ли это Ольга? И то, что Виктор собирался выйти из общего дела. На мой взгляд, обе причины вполне могли стать поводом для убийства. Но прежде, чем рассматривать их, надо было ответить на главный вопрос: допускала ли я, что Максим вообще способен на убийство? Не защищая свою жизнь и жизнь близких, а ради денег или из ревности? Не так уж долго я его знала, и даже за это время он успел продемонстрировать мне не лучшие качества своей натуры.

Я закрыла глаза и прислушалась к себе. Передо мной пронеслись кадры воспоминаний. Вот Максим набрасывает мне на плечи свой пиджак в пещерах; вот играет с Леной в мяч в доме отдыха; а вот обнимает меня и шепчет ласковые слова. Я почувствовала, как всё моё существо восстало против мысли о том, что он может быть убийцей, и этот вопрос я для себя закрыла. Что бы ни случилось, я не буду даже рассматривать такую версию.

* * *

Следующим вечером Борис завалился ко мне домой. Я по глупости пустила его на кофе, он начал распускать руки, и мне с трудом удалось от него отделаться. Всё, пора с ним прощаться. Он был мне больше не нужен и вообще противен. На неделе я постаралась аккуратно донести до него мысль, что мы расстаёмся. Тогда и оказалось, что Максим был прав в оценке перспектив наших с Борисом отношений, а я глубоко не права.

Мой ухажёр отказался спокойно меня отпустить. И я испытала на себе множество разных не сильно изощрённых, но достаточно действенных и болезненных пакостей, которые рождались в его мозгу. Звонки с угрозами, подбрасываемые к дверям трупы грызунов, облитая краской родительская машина — были не самыми худшими из них. После очередных угроз, отец даже стал встречать меня у метро, если я поздно возвращалась домой. Я с надеждой ждала, что Борису надоест, и он оставит меня и мою семью в покое, проклиная тот день, когда мне пришла в голову гениальная идея с ним познакомиться.

Всё это отразилось на моём поведении. Я стала более осторожной, старалась обходить тёмные переулки и дожидалась соседей, прежде чем зайти в пустой подъезд. Но в глубине души не верила, что Борис пойдёт на более радикальные действия. Что ж, я ошиблась. Поняв, что все его предыдущие намёки не смогли заставить меня вернуться к нему, он перешёл к мести.

В середине дня я возвращалась из института. Было светло, вокруг немало людей, обычно в такое время я чувствовала себя в относительной безопасности. Вот и в этот раз спокойно свернула с многолюдной дороги в переулок, ведущий к нашему дому. Он не был тёмным и безлюдным. Там стояли машины соседей, всегда гуляли дети, пенсионеры с собачками и просто прохожие. Но они, конечно, не смогли помочь, когда двери одной из машин распахнулись перед моим носом, и двое рослых парней быстро затащили меня внутрь.

Машина сорвалась с места, я лежала на полу. Один из парней, выворачивая мне руку, доставал верёвку. Пока второй сидел за рулём, я попыталась помешать меня связать. В салоне было тесно и неудобно отбиваться, но парню тоже не развернуться. Мне удалось несколько раз больно лягнуть его острым каблуком, вызвав поток ругательств.

Наша возня мешала водителю, тот злобно проорал:

— Давай быстрее! Ты что, не можешь с ней справиться?

Разозлившись, парень достал нож. Справедливо полагая, что нож — это ещё не самое страшное, что они могут придумать, я продолжала отбиваться. Плечу стало горячо, рукав светлой кофты быстро окрасился красным.

— С ума сошёл! Заляпаешь всю машину. Просто выруби её.

Послушавшись водителя, напарник извернулся и кулаком ударил меня под дых. Для хорошего замаха ему не хватило места, но мне и этого было достаточно, я согнулась пополам, хватая ртом воздух. Воспользовавшись этим, он заломил мне руки и связал их.

— Рану ей замотай, чтобы крови не было!

Даже сейчас не хочу вспоминать, что я думала и как ругала себя, лёжа на полу той машины. Мне показалось, мы ехали очень долго. Вдруг водитель громко выругался:

— Чёрт! Что ему надо?

Второй закричал:

— Не тормози, выворачивай!

Раздался жуткий скрежет, и нас как следует тряхнуло, парни ругались последними словами. Я не видела, что происходит, только слышала, как быстро открылись двери, топот, шум и крики. А потом родной голос с тревогой произнёс:

— Ты жива?

Максим развязал мне руки и вытащил из машины. Кружилась голова, я пошатнулась, он удержал меня и крепко прижал к себе. От слабости я еле стояла на ногах, но вцепилась в него со всей силой, на которую была способна, и никто бы не оторвал сейчас меня от него.

— Тихо, тихо, — шептал мой спаситель, — уже всё хорошо, не плачь.

Действительно, я, кажется, плакала, сама не осознавая этого. Понемногу рыдания прекратились, и я смогла разжать руки — как же мне не хотелось отрываться от него!

Максим осмотрел меня, поправил растрепавшиеся волосы и заметил напитавшийся кровью рукав.

— Что это? Ты ранена?!

Говорить ещё было трудно, я молчала. Он заглянул мне в глаза и спросил:

— В больницу?

Я отрицательно затрясла головой.

— Домой?

Наверное, на моём лице отразился ужас, я представила себе реакцию родителей.

— Тогда ко мне, — сказал Максим и бережно усадил меня в свою машину. Лишь теперь я увидела, что мы находимся за городом, на пустынной просёлочной дороге. Автомобиль, на котором меня везли, стоял поперёк, упёршись носом в слегка помятый джип Егора. А он сам, вместе с ещё одним парнем, запихивал связанных похитителей на заднее сиденье своей пострадавшей машины.

* * *

Держа руль, Максим каждые пять минут смотрел на меня, как будто боялся, что я вдруг исчезну. В его напряжённом взгляде была скрытая ярость, как сжатая пружина, что может вырваться на свободу и сокрушить всё вокруг. Надеюсь, в это время меня не будет рядом.

Зайдя в квартиру, он первым делом, повинуясь моей еле слышной просьбе, проводил меня в ванную. Я вымыла руки, умылась и посмотрела в зеркало — слава богу, на лице никаких синяков и царапин не было. Вошёл Максим, не обращая внимания на протесты, усадил на стул и стащил с меня грязную, порванную кофту. Кровь из глубокого пореза всё ещё сочилась, выглядело это не очень приятно. Превратившись в сестру милосердия, он ловко обработал рану и туго забинтовал, потом отвёл меня в комнату, завернул в плед и устроил на диване.

Наслаждаясь теплом и безопасностью, я чувствовала, как постепенно оттаиваю. Качнулся диван, я открыла глаза. Максим сидел рядом, держа в руках чашку с чаем, и внимательно меня разглядывал.

— Я в порядке, — кивнув, я сделала попытку улыбнуться. Похоже, улыбка не очень удалась, в его глазах снова полыхнула ярость. Мне захотелось его успокоить, я легко дотронулась до сжатого кулака.

— Правда, в порядке. Спасибо тебе, ты успел вовремя!

Он поставил чашку на стол и взял меня за руку. Погладил её, его пальцы, остановившись на синяках и царапинах, дрогнули. Потом поднёс мою руку к губам и стал целовать запястье. Это было слишком мучительно. Боль пополам с желанием разрывали меня, я резко выдернула руку.

Максим встал и отвернулся к окну.

— Ты знаешь, кто они?

— Догадываюсь.

— Борис? — тихо спросил он и повернулся ко мне, я кивнула.

— И чего вы не поделили? Ты же меня убеждала, что у вас полная гармония.

Я решила сказать правду:

— Мы не сошлись в цене за информацию.

— Вот как! Значит, я не ошибся, ты всё-таки пыталась его одурачить, — в его голосе был и сарказм, и заметное облегчение. — Ну и что, получилось у тебя? — ему не удалось скрыть интерес. Я отрицательно качнула головой, пусть лучше думает, что я ничего не узнала.

— Как вы там оказались? — задала я волновавший меня вопрос. Он объяснил, что, прекрасно зная своего бывшего партнёра, велел Егору за мной присматривать. На моё счастье сегодня тот ехал за мной от института и видел, как меня запихнули в машину. Преследуя её, позвонил Максиму. Они дождались, пока похитители выедут из города, зажали их и вынудили остановиться.

— Сегодня ты переночуешь здесь, — его голос был непреклонен. Я не стала спорить, это было разумно. Позвонила родителям и предупредила, что останусь у подруги.

Максим принёс поднос с едой и заставил меня немного поесть. Потом проводил в нашу бывшую спальню, помог стащить джинсы и надеть его футболку, не потревожив раненную руку. Я ждала, что он уйдёт, но Максим притянул меня к себе. Как же я соскучилась по его поцелуям! Только сейчас остро почувствовала, как мне не хватало его всё это время. Почти потеряв голову, я не могла и не хотела сопротивляться, но одна мысль настойчиво билась в моём мозгу: что я буду делать завтра? Вновь умирать от тоски?

Я смогла прошептать:

— Нет, Максим, не надо. Я не хочу...

"Я не хочу, чтобы мне опять было больно, я еле выбралась в прошлый раз", — правда, это я кричала уже про себя. Он сразу меня отпустил. Я слышала его тяжёлое дыхание, видела перекошенное от напряжения лицо. И мне всё равно было больно за себя и за него, хотя именно боли я и старалась избежать. Утром он отвёз меня домой, а перед этим сказал, что разберётся с Борисом. Не знаю, как он разбирался, какие доводы приводил, но больше я о Борисе не слышала, и никто меня не беспокоил.

* * *

Примерно неделю я думать не могла ни о каком расследовании — восстанавливала свои душевные силы. К тому же пришлось усиленно заниматься, чтобы сдать появившиеся в институте долги. Сидя на подоконнике перед аудиторией, я ждала, пока освободится профессор, и вдруг увидела Илью. За всё это время несколько раз я случайно сталкивалась с ним, но он ни разу не подошёл ко мне и даже не смотрел в мою сторону. От подруг я знала, что Илья перевёлся на заочный факультет и устроился на работу.

И вот мой бывший друг стоял передо мной, смущённо улыбаясь.

— Привет! Рад тебя видеть. Кого ждёшь?

Ни слова о прошлом, никаких вопросов. Судя по всему, Илья решил возобновить нашу дружбу, сделав вид, что между нами не было недоразумений. Я сомневалась, что это правильный ход, считала, что всегда лучше смотреть правде в глаза. Но меньше всего хотелось отвечать на болезненные для меня вопросы, и я ему подыграла.

Илья остался со мной до конца пары. Мы болтали на разные нейтральные темы и вскоре почувствовали себя друг с другом также легко, как и раньше. Прошло смущение, и вернулась радость общения с близким и приятным мне человеком. Илья похвастал, что получил права и купил машину. Подержанную конечно, но он был так рад, говоря о ней, и сразу же предложил меня покатать. Мы договорились в ближайшее время выбраться куда-нибудь вдвоём и расстались как лучшие друзья после недолгой разлуки.

* * *

Всю неделю я усердно занималась и на выходные решила вознаградить себя поездкой с Ильёй. Он очень обрадовался и стал предлагать разные маршруты. А у меня появилась идея — я попросила отвезти меня в Михайлово. Если Илья и удивился, то предпочёл ничего не спрашивать, просто пошёл изучать карту.

В субботу утром мы выехали пораньше и преодолели сто пятьдесят километров за два с половиной часа. Всё же дорога была незнакомая, а мой спутник только практиковался в вождении. Мы долго сверялись с картой. Деревушка располагалась вдали от основных шоссе, и чтобы попасть туда нам пришлось разбираться в хитросплетениях просёлочных дорог. До последнего я не была уверена, что мы едем в правильном направлении, и обрадовалась, когда, наконец, увидела нужный указатель.

Михайлово оказалось небольшой деревней с одной главной улицей. Оно производило странное впечатление. В основном дома были очень старые, некоторые по виду совсем заброшены. Но было и несколько новых, скорее обновлённых домов, то ли дачников, то ли разбогатевших местных жителей.

Мы проехали деревеньку из конца в конец несколько раз, и нам не попался по дороге ни один человек. Зная фамилию Ольги, я собиралась выяснить у местных, где находился дом её родителей. Но не увидела никого, к кому можно было обратиться с вопросом. Вспомнив, что рядом должна протекать река, мы с Ильёй немного поплутали, но всё же смогли найти к ней проезд. Дороги там практически не было, пришлось оставить машину и прогуляться пешком.

Мы вышли на высокий берег и остановились — отсюда открывался очень красивый вид на широкую реку внизу. Я осмотрелась и вдруг почувствовала беспокойство. Возникло странное ощущение, что эти места мне знакомы, что я видела их когда-то давно, правда не своими глазами. Не своими глазами — что за чушь лезет мне в голову? Может, здесь воздух отравлен? Я рассмеялась и увидела на берегу рыбака.

Найдя более-менее пологий подход к реке, мы с Ильёй спустились вниз. Рыбак заметил нас и настороженно смотрел в нашу сторону — видно чужаков здесь почти не бывает. Чтобы его не напугать, я начала улыбаться заранее, подошла ближе и вежливо поздоровалась. Это оказался очень старый дедушка с совсем белой бородой и усами. Он тоже поприветствовал нас и поинтересовался, что мы тут делаем?

У меня была готова подходящая история — я рассказала, что мы хотим купить дом в деревне для летнего отдыха. Ближе к городу нам не позволяют финансы, а сюда приехали, потому что наша знакомая родом из этих мест и расписывала их красоты. Дедушка с красотами согласился и сказал, что купить здесь можно чуть ли не каждый дом. Деревня практически заброшена, все переехали в город, а дачники сюда не доезжают из-за долгой и неудобной дороги.

Я назвала ему фамилию родителей Ольги и спросила, не помнит ли он, где их дом. Дедушка не смог мне помочь, как выяснилось, переехал сюда уже после их гибели. Он сообщил, что с тех времён почти никого не осталось, но увидел моё расстроенное лицо и посоветовал приехать через месяц.

— Тебе к бабе Любе надо. Она всё помнит, всех деревенских по фамилиям. Только сейчас она в санатории. Недавно уехала, её туда сын отправил, — сказал он уважительно и вздохнул. Поблагодарив дедушку, мы вернулись к машине. Достали припасённые продукты и расположились на траве перекусить.

После обеда я решила возвращаться, просто не знала, что ещё здесь делать. Стучаться в каждый дом с вопросами, не помнят ли там родителей Ольги? Ну, покажут мне их жилище, и что дальше? Ладно, огляделась и хватит. И так, когда мы выезжали из деревни, я всё ещё не могла избавиться от ощущения дежавю. Даже пожилой мужчина с рюкзачком, шедший вдоль дороги, казался мне смутно знакомым. Я подумала, что скоро со своими поисками вообще стану параноиком, но останавливаться не собиралась.

* * *

Поездка в Михайлово, как и подозревала, ничего не дала, я снова оказалась в тупике. Узнать что-нибудь о семье Ольги и Лены мне было не у кого. Конечно, оставались дальние родственники из другого города, звавшие к себе девочку, те, у которых после смерти родителей жила Ольга. На всякий случай я выяснила у Лены их адрес, но почему-то совсем не хотела туда ехать. Даже не из-за долгой дороги, а из-за рассказов девочки, что её маме было у них плохо. Судя по всему, расстались они не очень хорошо и вряд ли захотят об этом разговаривать. Я решила пока оставить эту затею, полностью её не отвергая.

Ещё меня интересовала неведомая женщина, которую Виктор отбил у брата. Если исключить, что это Ольга, то у женщины были причины желать ему зла. Он не дал ей выйти замуж за Максима, а потом сам её бросил, собираясь жениться на Ольге. Также было бы интересно узнать о наследниках Виктора, кроме Лены. Он восемь лет жил за границей, у него даже могли быть там дети. Правда, в таком случае это должно быть известно Максиму. Или нет?

Где можно узнать о наследниках и завещании? Наверное, у адвокатов. Вспомнив фамилию, озвученную Борисом, я порылась в интернете, выясняя название адвокатской конторы и её адрес. Оставался вопрос, что с этим делать? После предыдущего плачевного опыта, идею личного знакомства я отвергла сразу.

Просматривая ссылки в интернете, я отсеивала разные фантастические способы получить нужную информацию, к сожалению, ничего разумного в голову не приходило. И вдруг наткнулась на сайт вакансий — контора искала секретаря. Не скажу, что мысль устроиться к ним на работу очень меня вдохновила. Вряд ли секретарь имеет доступ к чьим-то завещаниям. Но других возможностей я пока не видела и решила посетить офис, чтобы на месте оценить обстановку.

* * *

Уже двадцать минут я сидела на низком диванчике в холле адвокатской конторы, ожидая, когда меня вызовет Олег Петрович — тот самый адвокат, фамилию которого сообщил Борис. Строгая женщина в возрасте, начальник отдела кадров, бегло меня выслушала и сообщила, что решение будет принимать директор. Я видела, что не понравилась ей. У меня не было опыта работы и я, о ужас, не принесла резюме. Честно говоря, я о нём даже не подумала. Моя разведка прошла не очень удачно, зайдя в контору, я сразу попалась ей на глаза. Она так строго на меня смотрела, что пришлось напомнить о вакансии. Прийти сюда второй раз под другим предлогом я бы уже не смогла.

Время шло, мои надежды устроиться на работу таяли. С чего я вообще взяла, что они меня примут? Из упрямства я продолжала сидеть, как вдруг дверь кабинета резко открылась, и в коридор выглянул сам директор.

— Ну где же Марина? Ты ей дозвонилась?

На его громкий окрик ответила начальница отдела кадров:

— Пока нет, Олег Петрович. Она недоступна.

— Что за чёрт, я её уволю! А это кто?

Последнее относилось ко мне, мужчина наконец заметил, что здесь ещё кто-то есть.

— Девушка пришла устраиваться на работу. Вы же сами хотели смотреть претендентов.

— Вот я и посмотрю в деле! Давай её сюда, пусть заменит Марину.

Женщина с сомнением взглянула на меня.

— Вы готовы начать работу прямо сейчас?

Ничего себе осмотрелась! Но упускать такой случай было нельзя, и я согласилась. Другого шанса точно не будет.

Олег Петрович был сердит на неведомую Марину и гонял меня вдоль и поперёк. Я печатала ему разную информацию, искала телефоны и адреса, набирала длинные тексты и терпела придирки, стараясь понравиться. И даже обедать не пошла, лишь бы успеть выполнить всё, что ему было нужно. В результате к вечеру чувствовала себя как выжатый лимон. Зато мучилась не напрасно — перед уходом Олег Петрович сказал, что ждёт меня завтра.

Уставшая, но довольная я ехала домой, прикидывая, что делать с институтом. Сочетать его с полным рабочим днём в конторе было невозможно. В конце концов, пришлось позвонить знакомой и выпросить на две недели больничный. За это время я надеялась управиться или понять, что мне там ничего не светит.

Адвокатская контора была небольшой, но дорогой. Клиенты редко приезжали в офис, гораздо чаще было наоборот. Сотрудники находились в постоянных разъездах, я даже не знала, сколько их там вообще. В течение дня в конторе присутствовали охранник у входа, сам Олег Петрович, Марина — его личный помощник, и теперь я. Даже начальница отдела кадров бывала там не чаще двух раз в неделю — это мне тогда просто повезло сразу на неё нарваться. Так что основные заботы по поддержанию жизни офиса легли на мои плечи. Я была девочкой на побегушках и старательно выполняла любые задания, демонстрируя недюжинную работоспособность.

Как я поняла, Марину — симпатичную двадцатипятилетнюю женщину с рыжими волосами и огромным бюстом — устроили сюда по знакомству. Она была совершенно необязательной и постоянно опаздывала. Было видно, что у неё бурная личная жизнь, и работа в её приоритетах явно не стоит на первом месте. Олег Петрович по несколько раз на дню грозился её уволить, на что она обычно не обращала внимания. Только корчила смешные рожицы и ухмылялась. Видимо, у неё были хорошие покровители.

Марина быстро поняла, как можно использовать мой трудоголизм в своих целях, и нередко просила её подменить или перебрасывала мне часть своей работы. Это было в моих интересах, и я не сопротивлялась, но радовалась, что здесь ненадолго. Работать с таким человеком просто каторга, особенно если не умеешь за себя постоять. Правда, в обычной жизни я не стала бы долго это терпеть.

* * *

Шла уже середина второй недели. Скоро закончится мой больничный, а я пока не видела никаких возможностей что-либо узнать. Вся информация хранилась под паролями, к которым у меня, естественно, не было доступа. Я уже практически отчаялась и ходила в офис чисто из упрямства, хотя очень устала от придирок Олега Петровича и большого объёма работ, сваленных на меня. Теперь я понимала, почему отсюда сбежал предыдущий секретарь.

В четверг утром я, не торопясь, брела на работу. Специально тянула время и придумывала, какую причину для увольнения буду озвучивать. Переходя дорогу, повертела головой по сторонам, и вдруг что-то зацепило мой взгляд. Только дойдя до противоположной стороны, поняла — машина! Мне показалось, я видела джип Егора. Я остановилась и огляделась — нет, похоже, ошиблась. Но тревога не отпускала. Шагая к офису, я внимательно изучала окрестности.

В первой половине дня Олег Петрович успел меня погонять и, отправляясь на обед, я предвкушала спокойный вечер. Шеф покинул контору по важным делам и попрощался с нами до завтра. Конечно, мне, как золушке, он не забыл продиктовать целый список необходимых дел, но я собиралась сегодня сачкануть. В офисе оставалась Марина, однако ей было не до меня. По её раздражительности и длительным, эмоциональным разговорам по телефону было ясно, что она переживает очередную личную драму.

Выйдя на улицу, я направилась в сторону ближайшего кафе, но здесь меня ожидал сюрприз. Из припаркованной рядом машины выбрался Максим, открыл переднюю дверь и приказал:

— Садись.

Устраиваясь внутри, я вздохнула. Ну что за невезение, значит, джип Егора мне не почудился.

— Ты куда шла?

— Обедать.

— Хорошо, заодно и поедим, — он привёз меня в ресторан и дождался, пока мы закажем еду. А потом спокойно поинтересовался: — Не хочешь мне сказать, что ты делаешь в адвокатской конторе?

Я молчала, так и не смогла придумать, что говорить.

— Понятно, не хочешь. На работу можешь больше не выходить. Завтра тебя уволят, я поговорю с Олегом.

Он вдруг стукнул ладонью по столу. Бокалы подскочили и тихо звякнули, а соседи покосились в нашу сторону.

— Я же просил не играть в эти игры! У тебя всё равно ничего не получается, кроме проблем. Быстро ты забыла Бориса! Я вообще не понимаю, чего ты добиваешься? Ты же знаешь, я веду расследование, — он замолчал и пристально посмотрел на меня. — Если только это всё не отвлекающие манёвры.

— Ты действительно так думаешь?

Максим покачал головой.

— Ты не оставляешь мне выбора.

Он злился, это понятно. Но было ещё что-то, я чувствовала его тревогу и беспокойство. Чего он боялся?

Принесли наш заказ. Я обедала, стараясь не подавиться, его внимательный взгляд мешал мне есть.

— Скажи, ты совсем по мне не скучаешь?

Такого вопроса я не ожидала и всё-таки закашлялась.

— Скучаю, — не стала врать.

— Но ко мне не вернёшься?

— Нет.

— Почему?

— Максим, ты сам прекрасно знаешь, почему.

Он снова разозлился.

— Не хочу я ничего знать! Я хочу, чтобы ты вернулась.

— Как мы будем жить? Ты же мне не доверяешь, подозреваешь чёрт знает в чём.

— Наплевать! Я просто хочу, чтобы ты была рядом.

— Я не смогу...

— К чёрту не смогу! Скажи правду — я тебе не нужен! — он совсем перестал обращать внимание на окружающих.

— Максим, мы не дома. Ты не забыл? — я попыталась вернуть его к действительности, но не преуспела.

— Всё, хватит, я устал! Или возвращайся, или уйди из моей жизни.

Он вскочил, бросил на стол деньги и ушёл. А мне пришлось доедать под заинтригованные взгляды посетителей и официантов.

* * *

Наш обед затянулся дольше положенного мне времени, но, похоже, это больше не имело значения. Правда, зайти в контору ещё раз придётся — там остались мои вещи. Я поднялась в офис, и на меня как фурия налетела Марина.

— Где ты ходишь?! Ты опоздала на полчаса! Мне срочно надо уйти. Иди сюда, покажу, что ты должна доделать.

Она быстро объяснила всё, что хотела, и выскочила из помещения, не дав мне вставить ни слова. Охранник скучающе отвернулся к своему компьютеру.

Я печально смотрела на экран монитора — ладно, сегодня ещё поработаю, и хватит — и вдруг замерла. Торопясь, Марина не выключила компьютер и не вышла из системы, сейчас я могла зайти в архив под её личным паролем. Надо сказать, несколько секунд я всё же раздумывала, но искушение оказалось сильнее.

Я сидела и быстро просматривала данные, ища знакомую фамилию. Через двадцать минут уставилась в монитор, не веря своим глазам. Передо мной была сохранившаяся копия завещания Виктора, в котором он официально признавал Лену дочерью и оставлял ей не только все свои деньги, но и долю в бизнесе. Другие наследники в нём не упоминались. Я посмотрела на дату — завещание было составлено за месяц до его гибели.

Закрыв архив и выйдя из системы, я зашла в неё уже под своим паролем. И, чтобы не вызвать подозрений, стала доделывать работу, оставленную Мариной. Закончила поздно вечером, попрощалась с охранником и поехала домой.

Лёжа в кровати, вместо сна я боролась со слезами. Зачем я ввязалась во всё это? Максим прав, у меня ничего не выходит! Вот и сейчас, после двух недель адской работы в адвокатской конторе, я так и не получила полезной информации для продолжения поисков. Что мне давало это чёртово завещание? Ничего, кроме версии о причастности Максима. Но её я обещала себе не рассматривать и не собиралась нарушать обещание.

* * *

Понемногу мной опять овладевала апатия. Я всё чаще думала о том, чтобы бросить расследование. Похоже, я поставила перед собой невыполнимую задачу. Будь что будет! Пусть кто-то другой разбирается со всем этим, а у меня больше не было сил. Мне пришло в голову, что своими действиями я оставляла себе хоть какую-то связь с Максимом, то есть подсознательно цеплялась за него. Пора было это прекращать.

Я всё ещё любила его и знала, что он примет меня, если я вернусь. Но снова переживать этот ад, видеть, как любимый человек сомневается в каждом твоём слове, каждом поступке. Нет, на такое я больше не была готова! Это просто невозможно долго выдержать, а значит, опять придётся уходить.

Раздумывая обо всём, я решила дать себе тайм аут. Не отказываться окончательно от расследования, но оставить его на некоторое время и посмотреть, что из этого получится. К тому же я совсем забросила институт, своих родных и подружек, а они тоже нуждались в моём участии.

Недавно Наташа сообщила радостную новость — она собиралась замуж. Ей требовалась наша помощь в организации свадьбы, выборе платья и тысяче других мелочей, что сопровождают подобные мероприятия. Я с головой окунулась в этот процесс. Мы исследовали соответствующие форумы, посещали свадебные салоны, выбирали букеты и рестораны. Снова рядом с нами был Илья. Его машина нас очень выручала, а трезвая голова помогала сохранить хладнокровие в этом круговороте дел.

Время шло, день свадьбы приближался. Уже было выбрано меню, заказан торт и составлен сценарий праздника. За три дня до торжественной церемонии Наташа попросила меня забрать платье. Она сама была занята десятью делами одновременно и не успевала в ателье. Я позвонила Илье, и мы выполнили её просьбу.

На обратной дороге пришлось заехать ко мне домой. Я забыла захватить украшения для машины, их тоже нужно было отвезти к подружке. Илья поднялся наверх, мама должна была вручить ему пакет с украшениями. Поджидая его, я прохаживалась у машины, держа в руках платье. Мне казалось, если я его положу, оно обязательно помнётся.

В это время во двор въехал тёмно-синий джип и припарковался рядом. Максим вышел из машины и направился ко мне. Гадая, зачем он приехал, я не сразу поняла двусмысленность ситуации. И осознала это, только когда он резко остановился. Максим стоял и смотрел на меня, на белое платье в моих руках, и в его глазах бушевала буря.

— Понятно! Ты, я вижу, выполнила мою просьбу. Вот и отлично, теперь я тоже наконец свободен!

— Максим! — я бросилась за ним, но он уже сел в машину. И мне лишь оставалось смотреть, как она быстро покидает двор.

Илья, выйдя из подъезда, застал меня почти в истерике. Он не на шутку испугался и долго не мог понять, в чём дело. Еле выдавленное мной сквозь рыдания имя Максим заставило его нахмуриться и прекратить расспросы. Мой друг ещё не готов был обсуждать со мной всё, что с этим именем связано.

Свадьба прошла отлично, всё было на уровне. Я тоже старалась соответствовать мероприятию, несмотря на то, что творилось в моей душе. Одно дело — принять решение, совсем другое — его осуществить. Я давно ушла от Максима, но только теперь поняла, что отпустить его и поверить, что он уже не вернётся — ещё больнее. Я пережила и это.

VII

Прошёл месяц. Я сидела в холле института и ждала Илью, он собирался заехать за мной и подвезти домой. Мне было с чем поздравить себя: я не впала в депрессию, вела активный образ жизни, подтянула все хвосты в учёбе. Наши отношения с Ильёй не перешли на новый уровень, но тоже значительно продвинулись. Несмотря на то, что между нами ничего не было, я подозревала — он хотел бы считать себя моим женихом, пусть и не делал пока официального предложения. И правильно, на такие радикальные шаги я ещё не была готова.

По дороге Илья сокрушался, что срываются наши планы на выходные. Мы собирались вместе выбраться куда-нибудь, но у него неожиданно появились дела. Шеф попросил его срочно отвезти документы в их филиал в другом городе. Мой друг боялся, что не успеет вернуться за один день и провести со мной время. Видя его неподдельное огорчение, я, неожиданно для себя, предложила его сопровождать. Мы могли бы там погулять и вдоволь пообщаться в поездке. Илья так обрадовался, что мне стало неловко. Он слишком явно показывал своё расположение, и мне казалось, что я этого не заслуживаю.

Я поинтересовалась названием города, в который поедем, а услышав ответ, насторожилась — именно там жили родственники Лены. Что это — случайное совпадение? А может намёк, что мне пора вернуться к расследованию? Подумав, я решила ничего заранее не планировать и посмотреть, как всё сложится послезавтра.

Мы выехали рано утром и добрались к цели нашей поездки ближе к обеду. Дорога прошла вполне приятно, несмотря на сырость и холодную погоду — за окном стучала каплями дождя поздняя осень. Мне было легко не только общаться с Ильёй, но и молчать. Он хорошо чувствовал меня и с готовностью поддерживал разные темы для разговоров. Но в то же время давал побыть наедине со своими мыслями, если видел, что мне это нужно.

Подъехав к городу, мой спутник позвонил в филиал уточнить адрес и сообщить о скором приезде. По дороге мы остановились пообедать у небольшого ресторанчика. Потом Илья оставил меня в машине на стоянке и отправился в офис, пообещав быстро вернуться. После этого мы собирались немного покататься по центру, посмотреть достопримечательности и погулять, если позволит погода.

Мой спутник действительно вернулся быстро, но сильно смущённым и расстроенным. С грустью сообщил, что по документам возникли вопросы, и ему придётся провести в филиале два-три часа. Илья предложил устроить меня в гостинице, гулять было невозможно из-за дождя. Я отказалась и попросила отвезти меня в ближайший торговый центр с кинотеатром. Он расспросил прохожих, выполнил мою просьбу и уехал, чмокнув меня в щёку и улыбнувшись на прощание виноватой улыбкой.

Я прошлась по магазинам, ничем не заинтересовавшись, изучила афишу кинотеатра. Потом присела за столик кафе и вытащила из сумки карту города. Не разворачивая её, решила: если родственники Лены живут рядом, схожу к ним, а если далеко — значит, не судьба. Их дом оказался в двух кварталах отсюда. Вздохнув, я направилась к выходу. Брела по улице, перепрыгивая лужи, и думала о том, что сказал бы Максим, узнав, куда я иду. Наверное, опять решил, что я лезу в его жизнь. Как всегда в последнее время, от мыслей о нём заныло в груди, я тряхнула головой, чтобы их отогнать.

* * *

Довольно старенький дом всё ещё держался бодрячком, несмотря на отслаивающуюся штукатурку и сырость в подъезде. Я жала на кнопку звонка, гадая, какой приём ждёт меня здесь. Дверь открылась, пахнуло затхлым запахом. Сухая строгая старушка в очках с толстыми стёклами вопросительно смотрела на меня, и я сказала первое, что пришло в голову:

— Здравствуйте, я знакомая Лены. Она мне рассказывала о вас. А когда узнала, что я буду здесь проездом, просила зайти и передать привет.

Несколько секунд старушка изучала меня. Под её взглядом я почувствовала себя очень неуютно. Наконец она подвинулась и пропустила меня в квартиру.

Бедный интерьер, заполненный разным хламом и старыми вещами, не удивил — он был обычным для людей такого возраста. Дождавшись, когда я сяду на диван, женщина спросила:

— Так вы говорите, что знаете Леночку. Где вы с ней познакомились?

Она общалась со мной доброжелательно, но нотки тревоги в голосе были вполне различимы. Я объяснила это естественной подозрительностью к незнакомому человеку.

— Некоторое время я работала у её опекуна, и мы с Леной подружились, — мне показалось правильным немного отойти от истины и не афишировать свою связь с Максимом.

— А, так вы работали на этого ужасного человека, который не даёт нам увидеться с девочкой! — голос старушки зазвенел от возмущения, пришлось быстро уточнить:

— Работала, но меня уже уволили, — я постаралась, чтобы в моём тоне слышалась еле скрытая обида. Это женщине больше понравилось, и она снова стала любезной.

— Как поживает Леночка?

— У неё всё хорошо, — я не стала вдаваться в подробности. И, чтобы подтолкнуть старушку к воспоминаниям, продолжила: — Девочка рассказывала, что вы очень помогли её маме после смерти родителей. Простите, я только не знаю, в каком вы родстве с Ольгой?

Собеседница проглотила наживку:

— Я и моя младшая сестра Валентина — родные сёстры отца Ольги, Петра. Он был нашим любимым братом. Когда Петя и Маша утонули, мы очень переживали и забрали Олечку к себе. Не могли оставить бедную девочку без крова над головой. Относились к ней, как к родной дочери, ведь бог не дал нам с сестрой своих детей. Правда, Олечка оказалась неблагодарной, видимо, пошла в свою маму. Та тоже не ценила мужа. А уж как Пётр её любил, заботился о ней. И мы об Олечке так заботились, а она уехала и забыла про нас. Ни разу не навестила и Леночку не привозила.

Чем больше женщина говорила, тем меньше я ей верила. Её сюсюканье и преувеличенная заботливость были насквозь фальшивыми. Она продолжила:

— Когда мы узнали, что Олечка погибла, посчитали своим долгом взять её дочку к себе. Но её, видно, настроил этот опекун, она не захотела к нам ехать. А уж сколько раз я звонила, уговаривала, всё без толку! Разве лучше жить у чужих людей при живых-то родственниках? Если встретитесь с Леночкой, расскажите, как мы за неё переживаем, ждём её.

Ну, с этим всё ясно, старушка решила использовать меня в своих интересах. А я попыталась выяснить то, что интересно мне.

— Вы не знаете, кто отец Лены? Он может забрать её к себе?

Старушку от такой перспективы слегка перекосило. Я никак не могла понять, зачем ей так нужна девочка? Забота о ней женщине явно уже не по силам.

— Нет, не знаю, Оля нам ничего о нём не говорила. Скажу по секрету: думаю, она и сама не знала, кто отец её ребёнка. В этом она тоже пошла в свою мать.

— А что с её мамой? — удивилась я.

— Пётр не раз приезжал к нам после женитьбы. Он никогда плохо не говорил про свою жену, но я сразу поняла, что она гуляет! А он её очень любил и не разводился.

Это была интересная информация. Но родители Ольги давно погибли, а мне хотелось узнать что-нибудь о ней самой и её отношениях с братьями. Но здесь старушка ничем мне не помогла. Похоже, и правда, мама Лены, с радостью сбежав отсюда, больше с ними не общалась. Кстати, тогда вопрос — откуда они узнали о её смерти? Я задала его и увидела, как женщина испугалась.

— Нам знакомые сообщили, — она постаралась скрыть свой промах, и я поняла, что ничего полезного больше не узнаю. Теперь старушка будет настороже. Действительно, собеседница потеряла свою словоохотливость и смотрела на меня почти враждебно. Оставалось только попрощаться и уйти.

В торговом центре я дождалась Илью. Мы выполнили намеченную программу, покатались по городу, поужинали в кафе и поехали домой. На обратном пути я молча смотрела в окно. Не хотелось разговаривать и не хотелось думать. Я боялась снова потревожить свою боль, свернувшуюся клубочком глубоко внутри. Под конец, я вообще задремала, приехали мы уже ночью.

* * *

Всё же я понимала, что взятый мной тайм аут закончился. Дорога в институт и обратно занимала немало времени, я тратила его на то, чтобы анализировать всё, что узнала. Строить версии на основе слов родственницы Лены не собиралась — слишком мало было доверия её словам. Эмоции — другое дело, им вполне можно было доверять.

Женщина совершенно точно любила своего младшего брата Петра и не любила его жену Машу и их дочь Ольгу. Самое интересное было в конце — её реакция на мой вопрос, как они узнали о смерти Ольги. Несомненно, их предупредили. Но кто и что именно им сообщил? Почему после этого они так настойчиво стали звать Лену к себе?

Ни о какой заботе о девочке здесь не было и речи — это очевидно. Тогда получается, что им намекнули на деньги. Следовательно, тот человек знал, что Максим перевёл Лене большую сумму или о завещании Виктора, что было ещё невероятней. Кто же он? Зачем ему было нужно, чтобы Лена переехала к родственникам? Я боялась, что ответ прост — там было гораздо проще убить девочку, чем под присмотром Максима.

Толчок в спину прервал мои размышления, сегодня давка в метро была ещё больше, чем обычно. В последнее время Илья часто завозил меня в институт и, если позволяла работа, отвозил домой. Мне было неловко, я просила его не беспокоиться, но он отвечал, что ему только в радость.

Сейчас, зажатая толпой в метро, я с тоской вспоминала уютный салон его машины. Женщина передо мной решила в этой толчее почитать газету, бумага почти касалась моего лица. Пытаясь отодвинуться, я с недовольством смотрела на неё и вдруг похолодела. Слишком неожиданно было вот так увидеть родное лицо, смотрящее на меня со страницы жёлтой прессы.

Я пробежала заметку глазами и задохнулась от острой боли. В ней говорилось о помолвке Максима с дочерью его партнёра по бизнесу. На нечёткой фотографии рядом с ним была девушка, которую я видела на пикнике в доме отдыха и потом, в ресторане. Не доехав до нужной станции, я выбралась на платформу и опустилась на лавочку. Что ж, он и правда освободился от меня, а что я хотела? "Рано или поздно это должно было случиться", — уговаривала я себя. Вот только сердце не слушало никаких уговоров, оно просто болело. В тот день я так и не добралась до института.

* * *

Конец года — самое суматошное время, сплошные хождения по магазинам и закупки подарков к предстоящим праздникам. Мне нравилось бродить по украшенным новогодней мишурой залам. Это создавало радостное ощущение предвкушения и поднимало настроение. Сейчас я как раз нуждалась в подобном, поэтому согласилась, когда Илья предложил помочь с поездками по торговым центрам. У меня были кое-какие задумки. Но в основном мы просто ходили по магазинам в огромном комплексе, выбирая разные весёлые и непрактичные новогодние мелочи.

Тонко чувствуя моё подавленное состояние, Илья всеми силами пытался вывести меня из него. Его шутки и подначки растормошили меня и вызвали ответный смех. Обрадованный успехом, он чмокнул меня в щёку и обнял за плечи. Я снисходительно улыбнулась, повернула голову, продолжая изучать витрины, и натолкнулась на знакомый взгляд. За стеклянной стеной дорогого бутика стоял Максим и смотрел на нас. Улыбка мгновенно сползла с моего лица, я остановилась. Илья решил, что я присматриваю покупку, и тоже притормозил, всё ещё держа меня за плечи.

Спокойно-равнодушное выражение лица Максима заставило моё сердце сжаться. Он вежливо кивнул мне, как старой знакомой. Я не ответила, а он не отвёл глаза. Несколько минут мы стояли, глядя друг на друга через хрупкое стекло, превратившееся в непреодолимую преграду. Илья наконец заметил, на кого я смотрю, его рука на моём плече напряглась.

Из глубины магазина к Максиму подошла уже знакомая мне девушка с красивым пакетом в руках. Дотронулась до его локтя, от чего во мне резко вспыхнула злоба, и, не добившись реакции, проследила за его взглядом. Глядя в её глаза, я просто утонула в ненависти — очень неприятное было ощущение. Эта немая сцена была полна такого напряжения, что окружающие люди невольно чувствовали его и обходили стороной. Так что перед нами образовалось свободное пространство.

Илье всё это надоело, он пошёл вперёд, потянув меня за собой. Хорошее настроение было испорчено. Мой друг больше не пытался меня развеселить, его лицо было мрачным и отрешённым. Не сговариваясь, мы решили уехать. Я спустилась к выходу и ждала Илью, он отправился в подземный паркинг за машиной и должен был за мной подъехать. На улице было холодно. Руки замёрзли даже в перчатках, и я пожалела, что не пошла с Ильёй в гараж.

Входные двери разъехались, и вышел Максим. Повернул голову, заметил меня и подошёл ближе.

— Привет, — в голосе ноль эмоций.

— Здравствуй.

Он стоял напротив в расстёгнутом пальто. Шарф свободно висел на шее, оставляя его горло открытым. Поёжившись от холода, я машинально протянула руки и поправила шарф, закрывая ему грудь и горло. В безразлично-насмешливом взгляде вдруг промелькнула тоска. Я резко отдёрнула руки, ругая себя за глупость.

— Не стоит. У тебя теперь есть о ком заботиться, — он пытался меня задеть, но сам поморщился, как от боли.

— Мне так захотелось, — моё упрямство проявило себя.

— Ты всегда делаешь, что хочешь. Захотела — пришла, захотела — ушла!

Это было несправедливо, но я не обиделась. Лишь пыталась понять, как ему рассказать, что он ошибся тогда, с платьем.

Рядом раздался резкий гудок, я оглянулась. Илья припарковал машину и открыл мне переднюю дверь. Я перевела растерянный взгляд на Максима, он усмехнулся:

— Иди, а то замёрзнешь.

Захлопнув дверь, я увидела, как из торгового центра вышла невеста Максима и взяла его под руку. Мы отъехали, а они направились к стоянке. И тогда я подумала: "Хорошо, что не успела ничего ему рассказать, пусть всё остаётся как есть".

* * *

После праздников началась сессия, которую я успешно сдала, а затем зимние каникулы. Встал вопрос, что с ними делать, куда поехать? Илья предлагал жаркие страны и отдалённые уголки, а я не хотела никуда уезжать. Была у меня одна причина, которую я не могла озвучить своему другу, боясь его расстроить — я собиралась встретиться с Леной.

Девочка уже знала, что мы с её опекуном расстались, и очень грустила по этому поводу. В письме она сообщила, что на Новый год Максим со своей невестой Оксаной приезжал в Испанию, и, проведя там две недели, вернулся обратно. А Лена упросила его хотя бы ненадолго взять её с собой в родной город. Ей очень не хватало на праздник снега и привычной новогодней атмосферы. Сейчас девочка была дома и хотела со мной увидеться. Я тоже соскучилась и с радостью предвкушала нашу встречу. Только была одна проблема — мы не знали, как её организовать. Ей не разрешалось одной выходить на улицу, а я теперь не могла к ним прийти. Просить же о свидании Максима не собиралась.

Мы вместе долго ломали голову, пока не придумали, как нам казалось, хитроумный план. Лена с охранником ехала в торговый центр, я приезжала туда же. И мы собирались ненадолго пересечься в одной из примерочных кабинок. Я согласилась на этот план, потому что он был самым безопасным из всех задумок девочки. Например, она хотела сбежать от охраны, а потом сделать вид, что просто потерялась. Здесь же Лена была всё время под присмотром.

Отвлечь охранника на минутку, чтобы я смогла перейти в её кабинку, было несложно. Достаточно попросить его что-нибудь принести. На самом деле план был не так уж и хорош, но я не смогла ничего лучше придумать — не в женском же туалете нам общаться! Мы договорились о времени и месте встречи и собирались держать связь с помощью сообщений по телефону.

С самого начала всё пошло не так. Я едва не опоздала из-за пробок на дороге, мой автобус еле полз. Лена уже была в торговом центре и слала нетерпеливые сообщения одно за другим. Наконец я приехала и заняла нужную кабинку в нужном магазине. Теперь оставалось ждать, получится ли у Лены отвлечь охранника. Она с этим блестяще справилась. И когда парень понёс какую-то вещь продавщице на обмен, я скользнула к ней. Мы обнялись, тихо смеясь.

Я разглядывала девочку. За это время она немного вытянулась и повзрослела, по крайней мере, мне так показалось. И ещё, конечно, загорела. Общались мы шёпотом, чтобы нас не засекли. Лена не отпускала меня, было видно, что она тоже соскучилась. Вдруг шторка в нашу кабинку резко отодвинулась. Мы как по команде повернули головы и застонали — на нас мрачно смотрел Максим.

— Нет! Я не знала, что он за мной следит! — отчаянно воскликнула Лена, хватая меня за руки.

— Ничего страшного, не беспокойся. Просто из нас никудышные конспираторы, — я успокаивала её, хотя у самой сердце ушло в пятки. Я думала, нам сейчас достанется. Но Максим отпустил охранника и отвёл нас в кафе. Усадил за столик и, заказав еду, обратился к девочке:

— Могла бы просто сказать, что хочешь с ней встретиться. Я бы тебе не мешал.

— Ага! А кто запретил мне даже спрашивать о ней?

Максим поморщился. Они говорили обо мне в третьем лице, как будто меня тут не было. Впрочем, закончив с Леной, её дядя повернулся ко мне:

— А ты о чём думала? Где твоя голова? Тайные встречи они устраивают!

Я молчала, что тут скажешь, и разглядывала его. Он был рядом и так далеко. Мне очень хотелось дотронуться до него, почувствовать его руки на своих плечах, его губы... Нет, не надо об этом думать! Я судорожно сжала кулаки, Максим перевёл взгляд на мои пальцы и замер. Озадаченно посмотрел на меня и требовательно спросил:

— Где твоё кольцо?

— Какое кольцо? — я всё ещё не понимала, о чём он.

— Обручальное, конечно!

Лена удивлённо вскинула глаза.

— Ты что, вышла замуж?!

Если бы не девочка, я, скорее всего, не стала бы ему отвечать. Но врать ей не хотелось, и я покачала головой.

— Нет, я не замужем, — потом посмотрела на Максима и усмехнулась, — это было платье моей подруги. Мы готовились к её свадьбе, а ты не стал меня слушать.

Он побледнел, его глаза впились в моё лицо. Не выдержав выворачивающего душу взгляда, я отвернулась.

Мы пробыли в кафе ещё минут двадцать, но разговор не клеился. Нам с Леной было неуютно общаться рядом с её дядей, и вскоре они ушли. Через несколько дней девочка написала мне уже из Испании, она снова вернулась туда.

* * *

Каникулы закончились, я опять погрузилась в учёбу. Илья тоже был загружен работой, когда он успевал заниматься, я не представляла. Теперь видеться нам удавалось не каждый день, что очень огорчало моего друга. Меня тоже затягивала рутина. Я даже как-то пожаловалась Илье и накликала на свою голову приключения.

Я сидела дома и корпела над курсовой, когда зазвонил телефон. Сердце радостно подпрыгнуло — на дисплее отразился номер Максима. Впрочем, радость мгновенно ушла, едва я услышала его голос, он был в ярости.

— Всё, ты меня достала! Я долго терпел, но у тебя с головой проблемы! Если ты хотела войны со мной, считай, ты её добилась! Теперь не жалуйся, — он бросил трубку, не дав мне вставить ни слова. Я ошарашенно смотрела на телефон в своих руках. Что это было, о чём он говорил? В последние дни я ни с кем не общалась по поводу расследования, не было ни времени, ни новых идей. И что значит, я добилась войны, что он собирается делать?

На следующий день я это узнала. Выйдя из дома, испытала дежавю. Снова машина Егора догнала меня, и снова он открыл дверь и приказал садиться, только теперь я догадывалась, куда мы поедем. Егор повернулся ко мне и покачал головой.

— Ну ты и дура! Зачем слила информацию журналистам?

Я молчала, говорить с ним всё равно бесполезно, не он здесь главный. Мысли судорожно метались в поисках ответа на загадку, о каких журналистах шла речь?

Как я и ожидала, мы опять приехали в охранное агентство "Сфинкс", только на этот раз в кабинете не было Максима. Всё тот же тучный дядька предложил мне сесть, но был уже не так весело настроен и красавицей больше не называл.

— Вот мы и снова встретились. Не послушал меня тогда Максим, снял с тебя наблюдение и получил по полной. Что ж ты глупая такая? Разве не понимаешь, что опасные игры плохо заканчиваются?

Угроза в его голосе была вполне реальной. Я догадывалась, что своим ответом разозлю его ещё больше, но сказать то, что ему бы понравилось, не могла.

— Понятия не имею, о чём вы говорите. Я ничего не делала.

— Ну да, конечно, ничего! И информацию о завещании Виктора не ты слила? И в адвокатской конторе Олега тоже не ты вынюхивала? И это не твоя работа? — он бросил мне на колени газету. Прямо на передней странице была большая статья с названием "Брат на брата". Я бегло просмотрела её, в ней практически прямым текстом говорилось, что Максим сам заказал убийство брата. В качестве причины выдвигалась версия о том, что Виктор собирался забрать свои деньги из их общего бизнеса. Ещё сообщалось, что у него было завещание, которое после его смерти исчезло. Делались разные предположения, что в нём могло быть, но все они были далеки от истины. И имя Лены, к счастью, не упоминалось ни в каком контексте.

Никогда ещё я не соображала с такой скоростью, несмотря на страх. Тот, кто заказал статью, не видел самого завещания, это было мне ясно и могло бы помочь защититься. Однако я прекрасно понимала: если сообщу, что читала документ, моё положение станет ещё хуже. Поэтому решилась только признать, что работала в конторе и там узнала о существовании завещания. Сообщила, что устроилась к Олегу Петровичу в надежде выяснить то, что поможет остановить покушения на Лену. Но почти ничего не успела, потому что меня быстро уволили.

Мужчина мне не поверил и отпустил со словами:

— Деточка, ты не знаешь, с кем связалась. Этого поганого журналиста мы уже вычислили и хорошо потрясли. Он, конечно, божится, что информацию ему прислали по почте из анонимного источника, но мы покопаемся и докажем вашу связь. А потом Макс подаст на тебя в суд, и ты будешь всю жизнь расплачиваться за свою глупость. И это самый лёгкий для тебя вариант. Попробуешь ещё что-нибудь выкинуть — пеняй на себя!

* * *

То, что было дальше, я могла бы назвать войной, только психологической. Видимо, пытаясь вывести меня из равновесия и заставить совершить опрометчивые поступки, которые помогут доказать мою причастность к публикации, они давили мне на нервы. За мной постоянно и, практически не скрываясь, следили. Часто звонили на телефон, особенно по ночам, и молчали в трубку. В газете бесплатных объявлений дали мой номер, указав, что пишу за плату курсовые и контрольные. И я сначала неделю отбивалась от желающих. А потом эту заметку послали на почту моего декана, и меня чуть не исключили из института.

Во время ужасной беседы на кафедре я радовалась, что у них не хватило фантазии придумать про интимные услуги. Впрочем, это могло быть ещё впереди. Однажды в магазине мне в сумку подкинули неоплаченный товар. Я чудом успела заметить его в двух шагах от выхода, случайно заглянув в неё.

Они добились, чего хотели. Я стала плохо спать, вздрагивала от каждого звонка, обходила стороной магазины и еле удерживала себя на улице, чтобы не начать озираться. Только помочь им в их доказательствах не могла. Но тяжелее всего было другое. Самым страшным для меня было знать, что все эти вещи происходят с разрешения или даже одобрения Максима. Не мог же он быть не в курсе, раз эта охранная контора действовала в его интересах.

Я с тоской вспоминала, что совсем недавно он сам защитил меня от похожих выходок Бориса. Мои родители ещё не забыли, как я расставалась с неудачливым ухажёром, и я очень боялась, что они снова пострадают. Слава богу, пока их не трогали, сосредоточившись исключительно на мне.

Но однажды, сидя на лекции, я получила сообщение с незнакомого номера: "Зимой на дачах часто случаются пожары". Я выбежала из аудитории, даже не спросив разрешения у преподавателя. Выскочила на улицу и металась по скверу перед институтом, не зная, что делать — холодный зимний воздух не отрезвлял меня.

В отчаянии я набрала номер Максима, боясь, что он просто не возьмёт трубку. А когда услышала его голос, закричала:

— Максим, пожалуйста, не трогай моих родителей! Можешь доставать меня, если хочешь, только не их!

— Ты сошла с ума? О чём ты говоришь?

Я молчала, глотая слёзы, что ещё сказать, не знала.

— Что такое с твоими родителями? Ладно, я сейчас подъеду. Ты где?

Дрожащим голосом я объяснила, где нахожусь, и он отключился.

Ожидая его, я пыталась успокоиться, чтобы поговорить без истерик. Но нервы у меня к этому времени уже были ни к чёрту. Когда Максим подошёл, я сжалась и бросила на него затравленный взгляд. Он с удивлением вгляделся в меня и обеспокоенно спросил:

— Что с тобой такое? Что-то случилось с родителями?

Я подумала, что он издевается — со мной именно то, чего они и добивались, и молча показала сообщение. Он прочитал и нахмурился.

— И что это значит?

Я быстро заговорила, надо было убедить его оставить родителей в покое:

— Максим, признаю, я сама виновата! Тебе могло показаться, что я странно себя вела. Конечно, я не передавала никакой информации журналистам и не заказывала статей. Но понимаю, что ты мог так подумать и решил меня наказать. Только мои родители тут ни при чём! Они точно ничего не знали, не надо их пугать!

— Подожди!

Он достал телефон и отошёл в сторону. А я опустилась на лавочку, стараясь унять дрожь. Когда подняла глаза, он уже стоял рядом и мрачно смотрел на меня.

— Вот что, пойдём в машину. Там не так холодно.

Забравшись на переднее сиденье, я отодвинулась подальше от Максима и уставилась вниз. Сидела молча и наблюдала, как дрожат мои руки.

— Посмотри на меня! На улице ты пыталась сказать, что не говорила журналистам о завещании? Это правда?

Я кивнула.

— Но ты о нём знала?

Я опять кивнула и обрадовалась, что он не спросил, видела ли я его.

— Ты узнала об этом у Олега?

— Борис говорил, что было завещание.

— Борис? — он задумался, глядя в сторону. — Да, он мог. Но почему сейчас?

Через минуту Максим вздохнул и повернулся ко мне.

— Я понимаю, ты мне не поверишь, но я не знал. В "Сфинксе" перегнули палку. Я просил их только выяснить правду, а они пока не получили никаких доказательств — одни догадки. Прости! Тебя оставят в покое.

Я действительно не поверила, в голову сразу полезли мысли о плохом и хорошем полицейских. Подумала, что успокаивая меня, он тоже хочет что-то выведать — похоже, у меня всё-таки началась паранойя. Пробормотав спасибо, я стала открывать дверь.

— Подожди, отвезу тебя домой.

Я бросила на него испуганный взгляд, пыталась понять, что ему опять нужно?

— Нет, нет, не надо. Я сама, — выбралась из машины и медленно побрела в сторону метро, гадая верить ли ему? Действительно ли весь этот кошмар закончился? Когда повернула к переходу, то заметила, что он всё ещё не уехал.

* * *

Максим не обманул, меня действительно оставили в покое, только благодарности я не испытывала. Слишком сильным было ощущение предательства после всего пережитого. Илья старался поддержать меня и не раз заводил разговор, пытаясь разобраться, что происходит. Я молчала, как партизан. Во-первых, не хотела его впутывать, а во-вторых, было очень стыдно, что сама во всём виновата. Он же уговаривал меня уехать ещё тогда, в доме отдыха.

Сейчас, когда у него с работой стало полегче, мой друг стремился проводить со мной как можно больше времени. Я была ему благодарна, рядом с ним мне становилось спокойней. Несмотря на то, что преследование закончилось, моя нервная система ещё не восстановилась после психологической войны.

Однажды Илья отвозил меня из института домой, ему нужно было по дороге заскочить к приятелю. Когда я увидела, где он остановился, меня охватила паника — немного впереди был офис Бориса. Илья собирался ненадолго отлучиться, но посмотрев на меня, притормозил и испуганно спросил, почему я так побледнела? Пришлось ответить, что меня укачало. Я еле справилась с собой, чтобы не вцепиться в его руку и попросить поскорее уехать отсюда.

VIII

Из писем Лены я знала, что Максим так и не продвинулся в своих поисках. Девочка давно хотела вернуться домой, но он не разрешал, опасаясь за её безопасность. Между тем уже наступила весна, скоро должен был быть её день рождения. Я тоже родилась весной, только на месяц позже.

Лена сокрушалась, что придётся отмечать праздник в Испании. И строила нереальные планы, как бы она встретила его дома со мной, Максимом и здешними подругами. Прекрасно понимая, что её мечты несбыточны, я пыталась отвлечь девочку, предлагая альтернативные варианты. В конце концов, Лена поддалась на мои манёвры и перешла от сожалений к обсуждению предстоящего веселья.

Наша переписка и мне помогала отвлечься от тревожащих мыслей. Моя нервная система потихоньку восстанавливалась, но периодически накатывали волны страха и беспокойства. Я просматривала сайты по организации праздников, копировала интересные фотографии и посылала Лене. Она выбирала понравившиеся идеи и изучала местные магазины в поисках их воплощения. Девочка с радостью сообщила, что Максим пообещал приехать поздравить её.

За несколько дней до события Лена прислала огорчённое письмо. Она никак не могла найти у себя некоторые детали для праздника и умоляла купить их здесь и передать с её дядей. Меньше всего мне хотелось сейчас с ним видеться. Воспоминания о нашей предыдущей встрече отзывались страхом и напряжением. Но у меня была своя причина, чтобы согласиться на это — я собиралась передать девочке подарок.

Проехав после института по магазинам, я закупила всё, что было нужно. Осталось одно — связаться с Максимом. Оказалось, Лена уже его предупредила, он спокойно договорился вечером заехать ко мне домой.

Я специально не стала готовиться к визиту — домашний спортивный костюм и никакой косметики. Сложив все вещи в пакет, собиралась вручить его на пороге и попрощаться. Но всё получилось не так, как задумала. Я не успела подойти к двери на звонок. Впустил Максима отец, нахмурился и не подал руки, всё ещё не простив ему моё состояние после нашего расставания. Однако в дом пригласил, и мне ничего не оставалось, как провести его в свою комнату.

Максим тоже не торопился уходить, уселся в кресло, заглянул в пакет и стал задавать вопросы — вот уж не думала, что ему будут интересны такие мелочи. Пока мой гость изучал содержимое пакета, я потихоньку изучала его. Он был немного усталым, небритым, но для меня всё ещё очень притягательным. Я удивлялась сама себе. Даже сквозь боль и непрошедшее чувство предательства меня тянуло к нему. Было интересно, изменится ли это когда-нибудь? Стану ли я свободной от него?

Погрузившись в свои мысли, я не сразу заметила, что Максим отложил пакет и смотрит на меня. Похоже, он хотел что-то сказать, но почему-то медлил.

— Мы установили наблюдение за Борисом. Вчера он встречался с Оксаной. Думаю, та статья — их рук дело.

— Странно, зачем твоей невесте вредить тебе? — удивилась я.

— Моей невесте действительно незачем. А вот бывшей невесте, может, и есть зачем, — пристально глядя мне в глаза, он пояснил: — Я отменил помолвку ещё зимой, сразу после отъезда Лены.

Вот как! Отменил, так отменил, в нашей ситуации это мало что меняло. Видя, что я никак не реагирую на его слова, Максим поднялся и вдруг нерешительно спросил:

— Тебя и твоих родителей больше не беспокоят?

— Нет! — мой ответ прозвучал слишком резко, я не смогла скрыть эмоций. Он вздохнул и покаянно произнёс:

— Мне очень жаль, что всё так получилось. Ты сможешь меня простить?

Я отвела взгляд. Врать не хотелось, говорить правду — тоже.

— Понятно!

Захлопнулась дверь, он ушёл.

Весь вечер я раздумывала над его словами. Не о наших отношениях — здесь почти ничего не изменилось, а о его бывшей невесте. Брошенная женщина могла жаждать мести. Интересно, что она каким-то образом объединилась с Борисом, который говорил мне о причастности Максима к смерти брата. Это лишь укрепляло подозрения в том, что они оба стояли за историей со статьёй. Но, поскольку рассталась она с женихом недавно, то не могла иметь отношения к покушениям на Лену. И с точки зрения моего расследования не представляла для меня интереса.

* * *

В день рождения Лены я послала ей горячее поздравление, а следующим утром получила подробный отчёт о том, как всё прошло. Девочка была очень довольна. Все наши задумки удались, она благодарила меня за помощь и подарок. Зная, что наши дни рождения рядом, Лена намекала на ответный сюрприз и сожалела, что не сможет вручить его лично.

Мои близкие уже начали расспрашивать, как я хочу отметить своё двадцатилетие. Я пока отнекивалась, устраивать большое торжество не было настроения. К тому же я вообще не любила этот праздник — он напоминал мне о трагедии, которая сопровождала моё рождение. Даже в конкретной дате я не была уверена. В доме ребёнка врачи определили, что когда меня подкинули, после родов прошло не больше суток. Поэтому в метрику как день рождения записали дату, когда меня нашли.

Илья так многозначительно улыбался на все мои возражения, что я начала беспокоиться. Слава богу, всё оказалось не так страшно. Он просто снял небольшой зал в ресторане и пригласил моих родителей, Наташу с мужем, Светку и ещё нескольких институтских друзей и подруг. Гости не готовили никаких речей, мы отдыхали под красивую живую музыку и общались. Я пила шампанское, чувствовала себя легко и уже не жалела, что согласилась на это.

В разгар праздника ко мне подошла Света и заговорщицки прошептала на ухо, что меня спрашивают внизу. Заинтригованная, я спустилась в холл ресторана и увидела Максима. Он стоял с огромным букетом и красивым пакетом в руках. Нахмурившись, я отошла в сторону. Мои гости периодически выходили покурить и освежиться и бросали на нас заинтересованные взгляды. Хорошо, что Ильи не было видно.

Максим, не обращая внимания на чужой интерес, вручил мне цветы и подарок от Лены. Чувствуя неловкость, я ждала, когда он попрощается. Он не торопился, стоял и смотрел на меня со странным сожалением в глазах. Я даже не пыталась гадать, что оно означает.

— Ты очень красивая, этот цвет тебе так идёт! Хочется схватить тебя в охапку и увезти туда, где мы будем только вдвоём.

Он протянул руку и дотронулся до моей щеки, погладил её, прикоснулся к губам. Я отшатнулась — щёку жгло, как после ожога, а сердце пыталось выскочить из груди. Максим опустил руку, его пальцы сжались в кулак.

— Прости, я сам всё испортил...

Он ушёл. Остаток праздника я была уже не в таком радужном настроении, сильно болело в груди и хотелось плакать от тоски и невозможности изменить прошлое.

* * *

Родители сделали мне подарок на день рождения — оплатили курсы вождения автомобиля. Теперь, после института, я спешила туда, а на выходных меня тренировал Илья. Сдав экзамены, я всё ещё не чувствовала уверенности за рулём и испытывала лёгкую панику. Мой друг успокаивал меня, говоря, что это со временем пройдёт, и я ему верила. Мы продолжали наши тренировки — катались по вечерам по пустынным дорогам и выезжали загород по выходным.

Постепенно мой первоначальный страх сменился спокойствием и даже удовольствием. В конце весны я уже потихоньку выезжала одна на родительской машине, осторожничая, не повышая скорости и не выбираясь в левый ряд без необходимости. Тогда встал вопрос о машине для меня.

Я сняла деньги со счёта, открытого мне родителями на шестнадцать лет, они добавили часть своих сбережений, и этого хватило на первый взнос за недорогую подержанную иномарку. Теперь предстояло выплатить вторую часть кредита. Я решила за лето определиться и со следующего учебного года устроиться на подработку. А пока с удовольствием садилась в свою маленькую машину и каталась, набирая опыт.

Мне было всё равно, где колесить, и казалось, что выбираю улицы случайным образом. Но через некоторое время я была вынуждена признать, что подсознательно тяготею к тем местам, где жил Максим и располагался его офис. Сначала я решила это исправить, а потом махнула рукой. Нравится мне там ездить и ладно, какая разница, где тренироваться?

"Действительно, никакой разницы", — думала я через неделю. — "А то, что стою на парковке перед конторой Максима — это конечно случайность. Просто, я устала за рулём, и мне необходимо отдохнуть. И что смотрю на багажник его джипа, оставленного через ряд от меня — тоже случайность". Самоирония часто помогала мне выходить из трудных положений. Сейчас она подсказывала, что я заигралась, пора было это прекращать. Я откинулась на спинку сиденья и вздохнула: "Ладно, с завтрашнего дня беру себя в руки и езжу только по своему району".

Я бездумно смотрела в окно и вдруг насторожилась. К машине Максима подошла девушка. Она огляделась, и я узнала Оксану. В руках у неё был небольшой пакет. Бывшая невеста Максима достала ключи и открыла багажник. Сработала сигнализация, но Оксана не обратила на неё внимания и начала копаться в правом дальнем углу. Потом закрыла багажник на ключ и быстро удалилась от воющей машины. В руках у неё уже ничего не было.

Озадаченно глядя в окно, я пыталась понять, что произошло. Девушка явно что-то положила в джип. Я вспомнила, в чём подозревала её недавно, и испугалась. Вдруг она не успокоилась и придумала ещё что-нибудь похожее на ту журналистскую историю.

Пока я прикидывала, что всё это значит, прошло минут десять, и к машине подошёл Максим. Отключил сигнализацию, подёргал двери, обошёл джип со всех сторон и остановился, задумчиво глядя на него. Чёрт, похоже, он собрался уходить, что же делать? Недолго думая, я схватила телефон и, ругая себя последними словами, послала ему сообщение: "Проверь багажник".

Максим уже успел отойти на несколько шагов. Он недоумённо уставился в мобильник, потом вернулся к машине и стал оглядываться. Вот дурак, почему он тянет? В это время у меня зазвонил телефон, от неожиданности я подпрыгнула.

Нажав кнопку, я слушала и одновременно смотрела на Максима, говорящего со мной, по-моему, это было глупо.

— Ты посылала мне сообщение? Я не понял, ты так шутишь? При чём тут багажник?

— Просто проверь его. Я потом всё объясню!

— Послушай, у меня сейчас куча проблем и совершенно нет времени на твои идиотские шутки!

— Максим, просто проверь багажник! — я почти кричала. И увидела, как он сунул трубку в карман, открыл багажник и стал копаться в нём совсем не с той стороны. Я не вытерпела. Злясь на себя, вылезла из машины, подошла ближе и ткнула пальцем в нужный угол.

— Не там ищешь. Смотри тут.

Он ожёг меня издевательским взглядом, но стал искать. Разворошил разный хлам, вытащил пакет и с удивлением его разглядывал.

— Что это? Что вообще происходит, ты мне, наконец, объяснишь?

Я только открыла рот, предвкушая весёлые объяснения, как вдруг услышала полицейскую сирену, приближающуюся к стоянке. И у меня мгновенно сложилась картинка. Вырвав пакет из его рук, я бросилась к своей машине и на ходу крикнула, чтобы он оставался на месте. Кажется, Максим решил, что у меня поехала крыша. Во всяком случае, его беспокойный взгляд говорил об этом. Ладно, хотя бы захлопнул багажник и сел в машину. Я тоже залезла в свою и ждала развития событий. Сейчас окажется, что я ошиблась, и он точно сдаст меня в психушку. Но ошиблась я только в одном — это была не полиция.

Огромный чёрный автомобиль с включённой мигалкой медленно подъехал вплотную к джипу, из него вышли трое мужчин и постучали в окно. Мне не было слышно, о чём они говорили, но скоро Максим выбрался из машины, подошёл в окружении парней к багажнику и открыл его. Пока один рылся в правом углу, остальные не сводили глаз с Максима. Время шло, парень искал уже в других углах. Потом мужчины осмотрели салон, а под конец обыскали самого Максима. Я уже думала, что его заберут с собой, но через несколько минут они уехали.

Подождав, пока автомобиль скроется из вида, я выглянула в окно и махнула Максиму рукой. Он сел на соседнее сиденье, забрал из моих рук пакет и заглянул внутрь. Там оказалась папка с бумагами. Просмотрев её содержимое, Максим поднял голову. Такой жёсткий взгляд я у него ещё ни разу не видела. Я поёжилась, пришла запоздалая мысль, что я зря опять во что-то влезла.

— Рассказывай! — громкий, властный голос вывел меня из стопора.

Я быстро и почти внятно описала всё, что видела. Когда назвала имя Оксаны, собеседник дёрнулся и сжал кулаки, от него просто веяло холодом и ненавистью. Максим ещё раз уточнил, как его бывшая невеста открыла машину, и достал телефон. Связался с охраной своего дома и спросил, видел ли кто-нибудь, как Оксана входила в подъезд. Выслушав ответ, сказал, чтобы её задержали, если она снова придёт. Отключил телефон, сидел и смотрел в пространство, не обращая на меня внимания. Через несколько минут раздался звонок, разговор закончился очень быстро.

— Отлично, не выпускайте её, я еду! — ответил он, вышел из машины и наклонился ко мне. — Езжай домой, я позвоню.

Через минуту его джип уже выруливал со стоянки.

* * *

Максим не позвонил ни в тот день, ни утром. К следующему вечеру я решила, что он передумал, когда раздался звонок.

— Собирайся. Буду у твоего подъезда через полчаса.

Заинтригованная, я быстро оделась и в назначенное время спустилась вниз. Уже в машине уточнила, куда мы едем. Оказалось, он вёз меня в ресторан. Я возмутилась, что не одета для этого, мог бы и предупредить.

— Неважно. Мне ты нравишься в любом виде, а на остальных наплевать!

Это действительно оказалось неважно. В ресторане нас отвели в отдельный маленький зал, где мы были только вдвоём, и моё беспокойство по поводу внешности прошло.

Максим испытывал моё терпение. Пока мы заказывали, пока подавали закуски и напитки, не объяснял, зачем меня позвал. Под его внимательным взглядом я сгорала от любопытства и, когда принесли горячее, не выдержала:

— Максим, не тяни!

Он улыбнулся.

— Что, интересно? Не бойся, я обязан тебе и удовлетворю твоё любопытство. За вчерашнюю сцену с Оксаной и её отцом я готов дорого заплатить — это того стоит!

Я ничего не понимала. Видимо, досада отразилась на моём лице, и он наконец сжалился.

— Отец Оксаны — мой партнёр. Ну не совсем партнёр, о крыше ты, надеюсь, слышала? В последнее время у нас отношения испортились. После того, как я разорвал помолвку с его дочерью. К тому же у меня появились проблемы с одним человеком — он хотел получить часть моего бизнеса. У отца Оксаны был на него компромат. Он обещал помочь, но требовал, чтобы я женился на ней. А я тянул, она меня уже давно достала. Я и согласился-то на помолвку, только потому что... ладно, это неважно. В общем, я искал другие пути решения вопроса, и вдруг этот компромат у него украли. А я был в тот день в его офисе. Попался как мальчишка, типа секретарша позвонила, приезжайте, вас ждут и всё такое. Ситуация и так паршивая, и тут твоё сообщение. Ребята, что обыскивали мою машину — его служба безопасности. Им поступил анонимный звонок, что пропажу стоит поискать у меня. Я дурак, не забрал у Оксаны ключи от квартиры. Но мне повезло, охранники из дома смогли её задержать со вторым комплектом ключей от машины в кармане. Она приезжала, чтобы их вернуть. Я вызвал туда её отца. Он был в бешенстве, когда я отдал ему документы и всё рассказал. А она не могла уже ничего отрицать. Теперь он поможет мне безо всяких условий, а Оксану отослал подальше, за границу. И она, наконец, от меня отстанет.

— Ты давно её знаешь?

— Давно. Когда-то мы с Виктором даже её делили. Где были тогда мои глаза? Слава богу, я на ней не женился!

Я испытала огромное облегчение. Так вот кто была та девушка, про которую говорил Борис — это вовсе не Ольга! Я была благодарна Максиму за доверие, многое стало ясно. А он помолчал и проникновенно посмотрел мне в глаза.

— Ты спасла меня от очень больших проблем! Я хочу тебя отблагодарить. Видел твою машину... В общем, выбирай любую. Я ведь ничего не подарил тебе на день рождения.

— Ты ещё деньги мне предложи, — моя усмешка задела Максима, я заметила, как напряглось его лицо.

— Я понял, ты ничего от меня не возьмёшь. Правильно?

Я кивнула.

— А почему? Почему ты вообще мне помогла?

Он напряжённо ждал, что я скажу, прожигая взглядом, словно пытался сам найти ответ внутри меня. Я размышляла, не хотелось показывать, что он всё ещё много для меня значит. И придумала:

— Из-за Лены!

Мои слова Максиму не понравились, он поморщился и вдруг разозлился.

— Ясно, правды от тебя не добьёшься, ты упрямая! Я тебя обидел, и ты с этим своим упрямством сломаешь жизнь и себе, и мне. Будешь страдать и носиться со своей гордостью. А мне что делать, если я не могу без тебя? Если мне тошно, когда рядом не ты, а другая?

Напор и боль в его голосе заставили меня усомниться. Может и правда, надо послать всё к чёрту и попробовать быть вместе, несмотря ни на что — ни на его сомнения и недоверие, ни на мою обиду и страхи? Я колебалась, и он это понял. Встал, схватил меня за локти, заставил подняться, обнял и прижался щекой к моей щеке. Его губы шептали мне в ухо:

— Забудь, слышишь, всё забудь! Есть только ты и я, и больше ничего не важно! Вернись ко мне.

Моё сердце рвалось к нему, но я прекрасно видела, что он обманывается сам и пытается обмануть меня. Мы не сможем сделать вид, что мира вокруг нас не существует. Вернее, сможем, но совсем ненадолго. А что потом?

Я вздохнула и отстранилась. По моему лицу он понял, что не убедил меня, и дал волю своей злости.

— Да что за чёрт! Как же я устал! Зачем ты вообще свалилась мне на голову? Женился бы на этой дуре Оксане и горя не знал! Ни она мне не нужна, ни я ей не нужен, и все довольны.

Я обиделась.

— Ну и шёл бы к своей невесте! Она тебя быстро в тюрьму пристроит.

— Да лучше в тюрьму, чем так мучиться. С тобой же с ума сойдёшь!

Слёзы брызнули у меня из глаз. Максим, душераздирающе вздыхая, принялся меня утешать, что закончилось вполне предсказуемо — объятиями и поцелуями. Впрочем, я проявила недюжинную силу воли и прекратила всё это, пока у меня ещё оставалась хоть капля разума. В результате, когда он отвёз меня домой, мы расстались если не врагами, то уж точно не добрыми друзьями.

* * *

Пришло лето, а с ним и очередная сессия. Я полностью погрузилась в учёбу, лишь иногда выбиралась куда-нибудь с подругами. В основном, конечно, со Светкой, у Наташи всё её время уходило на семью. С Ильёй мы регулярно перезванивались, а вот виделись редко. Мне было стыдно, я понимала, что веду себя с ним нечестно. Я не была готова переводить наши отношения в другую плоскость и даже не представляла, когда буду готова. Сколько ещё придётся ждать, чтобы закрывая глаза перед сном, не видеть лица Максима, в каждом телефонном звонке не надеяться услышать его голос, глядя на целующиеся парочки, не вспоминать его губы?

Перспектива вырисовывалась нерадужная, и держать Илью рядом всё это время, давая призрачную надежду, было несправедливо. Я решила, что надо потихоньку отдаляться от него. Пусть привыкает и начинает смотреть на других. Максим пока благоразумно держался подальше от меня, не звонил и не появлялся. Видимо и правда, устал бороться с собой или со мной. Я была с ним согласна, на расстоянии действительно немного легче, ровно настолько, насколько глухая тоска легче острой боли.

В ближайшие выходные я собиралась поехать на дачу. Родители отправились на две недели на море, и на мне была обязанность подстригать газон и поливать мамины любимые розы. Чтобы было веселее, я позвала с собой Свету, она с радостью согласилась, но накануне перезвонила. Подружка простудилась под сильным кондиционером и была не в силах куда-либо ехать. "Ну что ж, побуду в одиночестве", — подумала я, собралась и не спеша доехала до дачи. Целый день занималась текущими делами, ухаживала за розами, поливала огурцы, полола морковку, а во время отдыха загорала с учебником в руках.

Вечером, выпив на веранде чай, ушла спать в свою комнату. Ночью я проснулась от сильной грозы. Дождь барабанил по крыше, окна вздрагивали от грохота грома, вдруг погас свет. Конечно, сразу же проявились детские страхи темноты, начали чудиться всякие шорохи и подозрительные звуки. Я включила фонарик и, уговаривая себя, что всё пройдёт с первыми лучами солнца, постаралась заснуть.

Наверное, эта гроза подействовала на меня — мне приснился странный сон. Была тёмная ночь. Я лежала на берегу реки, мне было холодно и очень страшно. Страшно за себя и за ребёнка, который вот-вот должен родиться. А ещё я ждала, скоро придёт человек, которого я боялась. Напрягая слух, я расслышала приближающиеся шаги и вдруг отчётливо увидела будущее. Он придёт, родится ребёнок, а потом тёмная холодная вода сомкнётся над моей головой.

Я проснулась в холодном поту. Никогда ещё за все двадцать лет жизни я не испытывала такого ужаса от, пусть и страшного, но всё же сна. Еле придя в себя к обеду, я нашла в себе силы порадоваться, что кошмар ушёл в прошлое вместе с грозой. Тогда я ещё не знала, что начиная с этого времени, не будет ни одной недели, на которой мне хотя бы раз не приснится этот сон.

* * *

Возможно, дело было во сне, он слишком сильно на меня повлиял, я снова стала ощущать тревогу и беспокойство. Мне даже показалось, что за мной опять следят. Когда я ходила пешком, то всматривалась в витрины магазинов, а за рулём — в зеркало заднего вида. Я не смогла никого засечь, но ощущение, что кто-то смотрит в затылок, не проходило.

Такое состояние не способствовало общению и мешало готовиться к экзаменам. Читая учебники, я часто ловила себя на том, что ничего не запоминаю, мои мысли улетали куда-то далеко. К тому же из-за общей нервозности я никак не могла сосредоточиться и ответить Лене на её письма. Она прислала уже третье, а я всё ещё не ответила на первое. Заканчивалась неделя, и я решила написать ей на даче. На этот раз Света ехала со мной, правда, только на один день. В субботу вечером я должна была посадить её на электричку, и воскресенье у меня было свободным.

Я везла подружку за город. Она заметила моё беспокойство и начала оглядываться, стараясь понять, что я постоянно изучаю в зеркале заднего вида — пришлось отшучиваться. Первый выходной день прошёл спокойно, мне удалось взять себя в руки и немного расслабиться. Мы загорали, болтали обо всём подряд и ели созревшую клубнику. Ближе к вечеру Светка собралась, и я повезла её на станцию.

Обычно, уезжая с дачи ненадолго, я не закрывала ворота на замок, а использовала только задвижку. У нас было спокойно, и последняя кража случилась много лет назад, тем более, летом со всех сторон жили люди. Но в этот раз, поддавшись тревожному настрою, я повесила замок и всё равно на автомате закрыла задвижку.

Посадив подружку на электричку, я не спешила возвращаться обратно. Заехала в магазин, не торопясь, закупила продукты, а потом заправила машину. Прислушалась к себе и удивилась — похоже, я боялась остаться одна на даче. Раньше такого не было, может это из-за того сна? Я подъехала к дому, оставила сумки в машине и пошла к воротам. Сняла замок, схватилась за задвижку и замерла — она была открыта. Я стояла перед домом и боялась войти внутрь — вот до чего я дошла! Кажется, пора обращаться к специалисту.

Вдруг зазвонил телефон. Подпрыгнув от неожиданности, я обрадовалась задержке и села в машину. Это был Максим. Он выразил неудовольствие тем, что я заставляю беспокоиться Лену, не отвечая на её письма. И поинтересовался, чем таким очень важным я занята. Я рассеянно отвечала ему, думая совсем о другом. Когда пару раз сказала что-то невпопад, он наконец насторожился и спросил, что происходит. Я хотела ответить, что всё в порядке, но неожиданно для себя сказала правду — что боюсь зайти в дом.

Максим выслушал мои невразумительные объяснения, помолчал и вдруг заявил, что скоро приедет. А от меня потребовал отъехать от дома подальше, например, на заправку, и ждать его там. Я собиралась поспорить, но передумала. Если он хочет приехать, пускай. Чья-то спокойная, трезвая голова мне сейчас точно не помешает.

* * *

Максим подъехал, когда я почти уснула. Сел ко мне в машину и заставил ещё раз подробно рассказать, что меня напугало. Рядом с ним мои страхи показались настолько надуманными, что стало стыдно. Он мог решить, что я вообще всё это насочиняла. Но Максим просто попросил показать дорогу, и через десять минут мы тормозили у моей дачи.

Улица здесь освещалась фонарями. Сначала мой спутник долго рассматривал замок и задвижку, потом прошёл за ворота, я следовала за ним. Мы дошли до дома, там уже было темно. Максим включил фонарик и исследовал входную дверь, которая была заперта. Забрал у меня ключи и сам открыл замок. Мы вошли в прихожую. Странный запах ударил мне в нос, я закашлялась. Ничего не было видно. Я не понимала, что у меня в доме может так вонять, и потянулась к выключателю.

— Не трогай! — Максим бросился ко мне и ударил по руке, потом выволок на улицу. — Стой тут.

Он набрал в лёгкие воздух, вернулся в дом и распахнул окно. Выйдя на улицу, взял меня за руку и повёл к своей машине. Я шла за ним, совершенно ничего не понимая.

Когда мы устроились внутри, я смогла разглядеть его лицо — очень напряжённое, мрачное и даже испуганное.

— Максим, что случилось?

— Ты помнишь, окно на кухне оставляла открытым? — в его голосе слышалось сильное беспокойство.

— Я всегда летом держу это окно приоткрытым. Там у нас газовый котёл и газовая плита.

— Кто-то открыл газ на плите и закрыл окно. Если бы ты включила свет, был бы взрыв.

Я не верила своим ушам, такого просто не могло быть!

— Но зачем?!

— Вот что, расскажи-ка мне всё странное, что с тобой происходило в последнее время.

Я молчала, со мной ничего странного не происходило, если не считать сна и моих непонятных ощущений, что же рассказывать? Максим меня поторопил.

— Давай, не тяни!

Я пожала плечами и, стыдясь, озвучила свои страхи, не подкреплённые никакими событиями. Ему, похоже, этого хватило, он надолго задумался, потом сказал:

— Пойду посмотрю. Думаю, газ уже выветрился. Переночуем сегодня здесь. Завтра я вызову специалистов, пусть проверят замки и остальное.

Он ушёл, я сидела и пыталась разобраться в себе. Умом я понимала, что если бы не Максим, меня бы уже не было в живых, но никаких чувств и эмоций пока не испытывала. Я просто не успела ещё это осознать.

С опаской я входила в свой дом, теперь уже не чувствовала себя под его защитой и ощущала предательство. Мой дом тоже предал меня, впустил чужого. Максим заметил мой страх.

— Не бойся, я уже вызвал охрану. Они будут стоять за воротами всю ночь.

Я думала не про охрану, а про предательство, а он не понял и попытался отвлечь меня разговорами. Я видела это и решила помочь. Отвечала на реплики, приготовила нам ужин и ему постель в гостевой комнате, а потом сослалась на усталость и ушла к себе. Мне нужно было побыть одной, свыкнуться с мыслью, что кто-то пытается меня убить.

Неожиданно для себя, я довольно быстро уснула. Снова берег реки, шаги и холодная вода над головой. Я закричала и проснулась, моё лицо было мокрым от слёз. Стало ещё страшнее — опять этот сон, уже второй раз! Только в прошлый раз я была уверена, что это случайный кошмар, а теперь поняла, что ошиблась.

Дверь открылась, вошёл Максим. На нём были только джинсы, наверное, он уже отдыхал, а я помешала ему своим криком. Он сел рядом и прижал меня к себе. Почувствовал моё мокрое лицо и начал успокаивать, говоря что-то про охрану. Я качала головой и бессвязно шептала про сон, чем его ещё больше напугала. Он уже вообще ничего не понимал, просто крепко держал меня, пока я всхлипывала и бормотала про холодную воду и темноту.

Наконец я успокоилась и немного согрелась на его груди. Быстрый стук его сердца завораживал меня, но я взяла себя в руки и отстранилась. Посмотрела на него и замерла. В темноте спальни его глаза казались бездонными, а взгляд вызывал дрожь. Я ощущала его желание, как что-то материальное, что окутывало меня, лишая воли и возможности сопротивляться. Он медленно наклонился ко мне, и я сдалась. Слишком сильно я нуждалась в нём, чтобы слушать голос разума.

Когда я открыла глаза, Максим смотрел на меня. Похоже, ночью вообще не спал. Но силы у него ещё оставались, и он быстро доказал это. Во второй раз я проснулась уже одна, оделась и спустилась вниз. Услышала голоса на улице, выглянула туда и нашла Максима вместе с каким-то мужчиной изучающими замок входной двери.

Занявшись приготовлением завтрака, я думала о том, как осложнила своё положение. После этой ночи мне в десятки раз труднее будет уйти от него. А это неминуемо случится, если он опять во мне усомнится. О покушении я почти не думала, странно, но сейчас оно казалось мне менее значимым, чем эта ночь.

Пока незнакомые люди изучали мои двери и бродили по участку, мы завтракали. Сидя напротив, Максим не отрывал от меня глаз. Я с трудом справлялась с горячей волной, поднимавшейся во мне от его взгляда, что очень мешало есть. Видимо, поняв моё состояние, он довольно улыбнулся, а потом задал вопрос:

— Расскажи мне о своём сне. Что в нём было?

Я почувствовала, что бледнею. Ужас снова охватил меня, и я поняла, что не могу сделать того, что он просил. Нет, только не это! Он заметил мою реакцию, и улыбка быстро сошла с его лица, сменившись испугом и раскаянием. Максим подхватил меня, посадил к себе на колени. Обнимая, целуя, просил прощения, но я видела, что он сильно озадачен.

* * *

Днём мы вернулись в город, а перед этим сильно повздорили. Максим потребовал, чтобы на то время, пока он будет всё выяснять, я жила у него. Вспомнив, сколько он уже разбирается с покушениями на Лену, я категорически отказалась. Он уговаривал, ругался, доказывал и вообще применил все возможные методы убеждения, включая запрещённые. Но я не собиралась сдавать последний плацдарм и твёрдо стояла на своём. В конце концов, ему пришлось отступить. Единственное, с чем я согласилась, так это с охраной, что действительно было разумно.

Максим проводил меня на своей машине домой и остался до утра. Родители ещё не вернулись из отпуска, и квартира была в нашем распоряжении. Я попыталась намекнуть, что всё случившееся ночью на даче было следствием стресса. Он быстро пресёк мои возражения и сказал, что если ещё раз услышит от меня слово "нет", просто сойдёт с ума и за последствия не ручается. Главное, у него были очень действенные аргументы.

Странно, но и дома страх за свою жизнь не пришёл,. Похоже, я просто не могла поверить, что где-то по городу ходит человек, который хочет моей смерти. Всё было так абсурдно, что разум отказывался воспринимать это как настоящую опасность.

Ещё я старалась увязать то, что произошло с покушениями на Лену, но ничего не получалось. Я не имела никакого отношения к её жизни, её семье, деньгам, мы были подругами, но и только. В конце концов, я оставила безрезультатные попытки и сосредоточилась на текущих делах.

* * *

До конца сессии оставалось немного времени. Я ездила в институт на своей машине и знала, что меня незаметно сопровождает охрана. Ночью они тоже дежурили у моего подъезда. Родители вернулись, и теперь Максим не мог приезжать к нам домой, как это делал ежедневно, пока они были в отъезде. Мы уже несколько дней не виделись. К тому же у меня оставался самый сложный экзамен, и я просто не могла позволить себе отвлекаться, чтобы его не завалить.

Я вышла из института и облегчённо вздохнула. Экзамены позади, преподаватель, конечно, меня помучил, но всё же поставил четвёрку. Сидя на лавочке в сквере, я наслаждалась теплом и окончанием нервотрёпки. Заиграла мелодия на телефоне — звонил Максим.

— Ты где? Есть новости, подожди меня.

Я всё ещё загорала на скамейке, когда он подъехал. Подошёл, взял меня за руку и повёл к машине. Я напомнила, что приехала на своей, а он отмахнулся.

— Заберём потом, я привезу тебя обратно. Сейчас едем ко мне, надо поговорить.

Всю дорогу я сидела очень заинтригованная, удивляясь, почему нельзя пообщаться в машине. Что же такого он узнал?

Мы зашли в его квартиру, я огляделась. Ничего не изменилось, только Лены не было. Нетерпеливо посмотрела на Максима, он мальчишески улыбнулся, подхватил меня на руки и понёс в спальню. А на моё возмущение горячо зашептал:

— К чёрту разговоры! Я соскучился, три дня тебя не видел.

Ладно, разговоры и правда, могли немного подождать. Или даже много, какая разница. Но когда мы освободились, а он всё ещё ничего не рассказывал, я начала злиться и попыталась встать с кровати.

— Мы его засекли, — быстро произнёс Максим, и я села обратно.

— Кого?

— Того, кто за тобой ходит. Тебе не показалось, за тобой действительно следят. Мои люди его вычислили, говорят — скорее всего, наёмник. И похоже, действует в одиночку. Сейчас они его ведут, надо понять, кто заказал убийство.

Я потрясённо молчала, неужели мы что-то узнаем? Максим продолжил:

— У тебя же закончилась сессия? Посиди несколько дней дома. Моим парням надо сосредоточиться на наёмнике, им некогда будет смотреть и за тобой.

А когда я открыла рот, чтобы возразить, поцеловал и попросил:

— Потерпи, скоро мы всё выясним.

Четыре дня я сидела дома и чуть не взвыла от замкнутого пространства, а на пятый позвонил Максим. На этот раз мы не поехали к нему, сжалившись, он вывез меня погулять в парк. Мы бродили по тропинкам в густой тени старых деревьев. Мой спутник был грустен и задумчив, и я решила, что у него плохие новости.

Наконец, он заговорил — я ошиблась, они смогли всё узнать. Преступника взяли, предварительно проследив его каналы связи. Оказалось, моё убийство заказала Оксана. Точнее, непосредственным заказчиком был Борис, но инициатором — она. Считала меня виновной в том, что жених ушёл от неё. А у её сообщника со мной были старые счёты.

Максим невесело засмеялся.

— Из-за этой истории её отец передо мной в неоплатном долгу. Я мог бы засадить его дочь за решётку надолго, у нас достаточно доказательств. Он лично поехал к ней и вправил мозги. Можешь не беспокоиться, больше она тебя не потревожит. А с Борисом мы уже поговорили. Когда его прижали, он под запись рассказал обо всём, и о статье в газете тоже. Это действительно их рук дело.

— Я очень надеюсь, что ты меня простила, — добавил он тоном, полным раскаяния, и смущённо заглянул мне в глаза. Похоже, всё ещё чувствовал себя виноватым за то, что заставил меня пережить. Я улыбнулась и кивнула. И хотя по его словам теперь находилась в безопасности, почему-то совсем не ощущала облегчения.

На мой вопрос, что его ещё беспокоит, Максим пояснил:

— Я думал, здесь есть связь с гибелью Виктора и Ольги. И с покушениями на Лену. Надеялся, мы приблизились к развязке и с помощью этого убийцы распутаем клубок.

Да, я тоже на это надеялась. Но ничего не поделаешь, придётся искать дальше. Я решила, что сейчас самое время задать один вопрос:

— Максим, что случилось с завещанием твоего брата?

Он поморщился, вздохнул и предложил:

— Давай сначала закончим со всем этим. И тогда я расскажу тебе о завещании.

— Мне не надо рассказывать про само завещание, я его видела. Скажи только, что с ним случилось?

Он резко остановился и покачал головой.

— Понятно! Ты всё же добилась своего в адвокатской конторе. Что ещё узнала?

— Что была женщина, из-за которой вы с Виктором дрались. Ты хотел на ней жениться, а он её отбил. Что он собирался выйти из вашего общего бизнеса и забрать свои деньги, а тебе это не нравилось. Что за месяц до своей гибели твой брат составил новое завещание, признал Лену своей дочерью и оставил ей всё, в том числе и свою долю. А после его смерти завещание исчезло, — кажется, я ничего не забыла. Максим смотрел на меня с удивлением и растерянностью.

— И зная всё это, ты не пошла в полицию и продолжаешь со мной встречаться?

— Ну да. Просто я тебе верю.

Он схватил меня в охапку и стал целовать, я, смеясь, отбивалась.

— Прости меня, я дурак! Я уже один раз предал тебя. Если ещё хоть раз усомнюсь в тебе, можешь меня не прогонять. Сам больше не подойду к тебе, потому что себя не прощу!

Когда он успокоился, я напомнила свой вопрос.

— Про женщину я тебе уже говорил — это была Оксана. Слава богу, я быстро понял, чего она стоит. Да и Виктор тоже. Он бросил её и начал снова встречаться с Ольгой. Мой брат не собирался выходить из нашего бизнеса. Не знаю, кто тебе об этом сказал, но он ошибся. Что касается завещания, с ним всё в порядке, оно вступило в силу. Просто мы с Олегом его не афишируем. Я уверен, именно деньги — основная причина покушений на Лену. А так, я официальный представитель её интересов, веду её дела. Деньги Виктора у неё на счете, её долей в бизнесе пока управляю я. Когда ей будет восемнадцать, она получит всё и сама решит, что делать дальше. Думаю, тогда она и узнает, кто её отец. Я пока точно не решил, но мне кажется, сейчас рано ей об этом говорить. Может быть только хуже.

Вот и очередные тайны раскрыты, я облегчённо вздохнула. По дороге домой попыталась поделиться с Максимом соображениями о том, в какую сторону стоит продолжать расследование, и предлагала свою помощь. Но он категорически запретил мне даже думать об участии в поисках.

— Ты что, не понимаешь, как это опасно? Я даже вспоминать не хочу, что чувствовал у тебя на даче. Когда представлял, что было бы, если бы я не позвонил тебе тем вечером, а ты не сказала бы мне о своих страхах. Так что забудь об этом и думай только обо мне!

Умом я соглашалась с ним, но запретить себе думать не могла.

IX

Время шло, начались каникулы. У меня не было никаких планов, и я болталась в городе без дела. Почти каждый день мы встречались с Максимом. Или он заезжал за мной, или я сама приезжала к нему, иногда оставалась у него ночевать. И вообще, всё было хорошо, кроме одного — мне продолжал сниться всё тот же сон. Я надеялась, что кошмар отступит, если я буду не одна, но ошиблась.

Теперь, когда я просыпалась ночью от крика и слёз, Максим не задавал вопросов, просто с испуганным лицом крепко прижимал меня к себе и ждал, пока я успокоюсь. А я, отойдя от ужаса, который неизменно вызывал этот сон, всё чаще спрашивала себя, что он означает. Может ли то, что я вижу в нём, быть моим будущим? И кто тот мужчина, которого я так жду и боюсь в этом сне?

Каждый раз, провожая меня домой, Максим ворчал, как не хочет со мной расставаться. Я пока отказывалась переезжать к нему, и он нашёл решение — пригласил меня вместе пожить в его доме отдыха. И так расхваливал свою идею, что я, подумав, согласилась, сидеть в городе уже надоело.

Ради того, чтобы быть ближе ко мне, Максим готов был идти на жертвы и тратить на дорогу в офис гораздо больше времени. Он собирался поскорее закончить с неотложными делами и остаться безвылазно загородом хотя бы на две недели. Я пока не говорила родителям, что вернулась к нему. Поэтому пришлось соврать, сказав, что в дом отдыха еду одна, но скоро ко мне присоединится Светка. Максим собирался меня отвезти, но я решила взять свою машину. Так мне было бы гораздо проще выезжать, если надо, в город.

Я приехала в гостиницу днём, Максим должен был подъехать после работы. У стойки администратора я с радостью увидела всё ту же девушку, что и в прошлом году. Жаль только, теперь она обращалась ко мне слишком любезно и официально и не стремилась, как раньше, немного поболтать. Явно уже знала, с кем я сюда приехала. Девушка выдала мне ключи от номера Максима. Он и думать не хотел, что мы будем жить отдельно, и успел позаботиться о моём приезде — в комнате стояли цветы и вазы с фруктами.

Ожидая вечера, я прогуливалась по территории. На меня нахлынули воспоминания — в прошлом году здесь всё начиналось! Это был нелёгкий для меня год, но я не жалела, что когда-то сюда приехала. Я устала, вернулась в номер и прилегла на диван. У меня было странное состояние — я не могла сосредоточиться, мысли разлетались как бабочки. Я словно ждала чего-то и боялась одновременно.

Меня разбудил Максим, я и не заметила, как уснула. Он сидел рядом и улыбался. Как же я любила такую его слегка насмешливую и нежную улыбку.

— Наконец-то ты в моей власти! И не надо будет никуда тебя отпускать, — прошептал он мне на ухо и прижал к себе.

* * *

Первая неделя жизни в доме отдыха прошла очень размеренно и спокойно. Бессонные ночи я проводила в объятиях Максима. Просыпалась уже после его отъезда на работу и ждала возвращения, валясь с книжкой в номере или прогуливаясь по территории.

Моим самым любимым местом была беседка, расположенная в дальнем углу, за корпусами. С одной стороны к ней примыкал лес, подходивший вплотную к забору, а с другой — открывался красивый вид на дом отдыха. Я часто сидела в ней и предавалась раздумьям о своём будущем. Странно, но никогда ещё оно не казалось мне таким зыбким и неопределённым, как сейчас.

Максим уже знал, что я люблю это место. Приезжая с работы и не найдя меня в номере, сразу отправлялся сюда. Мы часто сидели здесь, обнявшись, и болтали о пустяках или просто молчали. Мне очень нравились эти тихие минуты, когда он крепко прижимал меня к груди, а я дремала в его объятиях, слушая размеренный стук его сердца.

В тот раз мы тоже так сидели и обсуждали последнее письмо Лены. Максим смотрел в сторону дома отдыха. А я расслабленно следила за игрой солнца на ветвях деревьев, склоняющихся к нам из-за забора. Что-то привлекло моё внимание, я лениво разглядывала это и вдруг насторожилась. Там, за деревьями, низко пригнувшись, стоял человек. Я резко выпрямилась, Максим удивлённо посмотрел на меня. Увидел выражение моего лица и проследил за взглядом. Он сильнее прижал меня и прошептал на ухо:

— Спокойно. Не делай резких движений и не смотри туда, — встал, потянулся и громко спросил: — Схожу за пивом. Тебе что-нибудь принести? Я скоро.

Я отрицательно качнула головой, и он не спеша ушёл в сторону корпусов. В этом месте был высокий забор из металлической сетки, выход в лес находился достаточно далеко в противоположной стороне.

Через несколько минут Максим вернулся с банкой пива и водой для меня. Уселся рядом, обнял за плечи и тихо сказал:

— Я предупредил ребят. Они попробуют его засечь.

Мы сидели ещё какое-то время, заставляя себя вести обычный разговор. Вдруг послышался шум, хруст веток, топот. Я, уже не скрываясь, смотрела за забор, но никого не видела. Максим вышел из беседки и достал телефон, через несколько минут ему позвонили. Закончив разговор, он повернулся ко мне. Уже по его лицу я догадалась, что ничего не вышло.

— Чёрт, он ушёл! Там сплошной кустарник, подобраться тихо им не удалось. Сейчас ребята прочёсывают местность, но надежды мало.

Мы вернулись в номер. Мой спутник задумчиво ходил по комнате, потом сел ко мне на диван.

— Там очень удобное место. Мы за забором, и через лес уйти не трудно. Этот человек проследил, что мы часто туда приходим. Значит, он снова здесь!

Я спрятала лицо на груди Максима, он погладил мои волосы.

— Дурочка, не бойся! Это хорошо, у нас появился шанс.

— Зачем он опять пришёл? Что ему надо?

— Не знаю. Может, думает, что Лена тоже здесь?

— Господи, когда же это закончится? — я старалась не паниковать, но мой голос дрожал.

Максим принялся меня утешать. Представления об утешении у него были своеобразные, зато действенные, я и правда обо всём забыла.

* * *

Мне больше не хотелось посещать свою любимую беседку. Максим уговорил меня ещё пару раз побыть приманкой, но и сам не верил, что туда кто-нибудь опять придёт. Так и получилось, но я всё равно стала обходить это место стороной. Уже в который раз преступник вторгался в хрупкую гармонию моей жизни и разрушал её. Хватит строить замки на песке! Стало понятно, что мне не удастся отсидеться в стороне, как бы Максим не хотел обратного. Только придётся действовать осторожно, чтобы его не огорчать.

Сейчас больше всего интересовал вопрос, зачем убийца сюда вернулся. Предположения Максима, что он искал Лену, вызывали у меня сомнения. Преступник уже показал, что был достаточно хорошо осведомлён о жизни девочки и о том, что вокруг неё происходит. Уверена, он давно знал, что она живёт за границей. Тогда что же ему было нужно? Поразмыслив, я пришла к выводу, что он приходил за информацией. Хотел выяснить наши планы и понять, когда мы собираемся вернуть Лену домой.

А ещё вдруг пришла мысль — эта беседка была очень удобным местом, чтобы общаться с кем-нибудь из дома отдыха. Что можно было подумать, заметив там человека? Ну сидит он, отдыхает в тени, а тот мог в это время спокойно разговаривать с чужаком, стоящим за забором. И здесь меня осенило! Вспоминая прошлый год, поездку в пещеру, на озеро, я поняла, откуда он мог знать, где мы будем, не следил же за нами постоянно. Значит, в доме отдыха у него был информатор. И то, что он опять сюда пришёл, означает, что этот информатор всё ещё здесь. Я понятия не имела, рассматривал ли Максим прошлым летом такую версию. Тогда он ещё мне не доверял и почти ничего не рассказывал. Скорее всего, персонал проверяли, но, похоже, ничего не нашли.

Пока я совершенно не представляла, как могла бы использовать свои догадки. И в последние дни настолько погрузилась в себя, перебирая разные варианты возможных действий, что даже Максим обратил на это внимание. Моя постоянная задумчивость его беспокоила. Но судя по попыткам подбодрить меня, он решил, что всё это последствия испуга от новой встречи с преступником. Чтобы не подогревать его подозрений, я не отрицала подобных выводов и возвращалась к своим мыслям, лишь когда оставалась в одиночестве.

Постепенно в моей голове созрел рискованный, но вполне жизнеспособный план. Я хотела одновременно проверить свою догадку об информаторе и попытаться выманить преступника туда, где его можно будет схватить. Конечно, для выполнения последней части плана нужно будет сообщить обо всём Максиму. Но это потом, когда уже не останется времени на меня злиться и придётся действовать. А если всё сложится удачно, он не станет меня сильно ругать.

* * *

Важная роль в моём плане отводилась Вике — девушке-администратору. Я возлагала большие надежды на её болтливость, известную, как я уже поняла, всем. Я не подозревала саму Вику. Но собиралась с её невольной помощью передать нужную мне информацию сначала сообщнику, а через него и самому злоумышленнику.

Днём, когда Максим был на работе, я приступила к осуществлению своего плана. Подловила девушку на территории и отозвала в сторону, с заговорщицким видом сообщив, что нуждаюсь в её помощи. Я играла роль легкомысленной девицы, которая хочет женить на себе мужчину, а для этого пытается понравиться его племяннице. Сначала я вспомнила, как мы мило болтали в прошлом году, а потом приступила к главному:

— Викочка, мне очень, очень нужна ваша помощь! Скоро приезжает Леночка, и я собираюсь сделать ей сюрприз. В этом году она с няней будет жить отдельно от нас, ну вы понимаете. Я хочу украсить её комнату, чтобы порадовать девочку. Она такая милая, Максим так сильно к ней привязан. Я должна придумать что-то особенное, чтобы он сразу понял, как я забочусь о Леночке!

Вика, как я и предполагала, удивилась и сообщила, что ничего не знает о готовящемся приезде девочки.

— Ой, Викочка, Макс немного помешался на конспирации, вы же помните, что было в прошлом году? Так что это будет наш с вами секрет. Мы сами выберем хорошую комнатку и подготовим её. А Максиму ничего пока не будем говорить, чтобы не обрадовался раньше времени. Леночка приедет через пять дней. Правда, Макс с этой своей конспирацией совсем меня запутал. Он собирается послать охрану на джипе в аэропорт, для отвода глаз. А на самом деле поедет встречать девочку на моей машине. Её привезёт из-за границы его друг на частном самолёте. Представляете Вика, у друга Макса есть свой самолёт, как классно! Ну вот, этот друг доставит её к ресторану "Охотник", помните, здесь недалеко, на шоссе. Там Макс и заберёт девочку. Ладно, Вика, давайте скорее обсудим, как я хочу украсить комнату.

Ещё через двадцать минут мы расстались, договорившись о том, как будем выполнять мои планы. Я очень надеялась, что не перемудрила, и пяти дней достаточно, чтобы эта информация дошла тому, кому предназначалась. Хотелось верить, что злоумышленник заинтересуется и придёт к ресторану. Даже если он не будет затевать никаких действий, то хотя бы засветится. Мой план и от меня потребовал кое-каких приготовлений, и я съездила в город.

* * *

Пять дней я жила, как на иголках, больше всего боясь реакции Максима. Ещё несколько раз говорила с Викой, обсуждая наши дела, и невзначай назвала ей время встречи Лены около ресторана. Шестой день был выходным. Максим никуда не спешил, и утром я проснулась в его объятиях, надеясь, что он находится в хорошем настроении и не будет сильно топать ногами, когда всё узнает.

Он и правда был доволен жизнью. Я даже почувствовала угрызения совести, когда села и сказала, что нам пора кое-куда собираться. Он выслушал молча, только ударил кулаком по столу и посмотрел на меня. Лучше бы ругался, я съёжилась от его убийственного взгляда и опустила голову. Максим тихо спросил сдавленным голосом:

— Сколько у нас времени?

— Совсем немного, — я вздохнула. Дальше он уточнил детали и ушёл звонить.

Как и планировалось, охрана Максима пораньше уехала на его джипе. Потом отчалил он сам — на моей машине. А я с пакетом в руках вышла через проход в лес, где меня подобрал огромный красивый автомобиль с затонированными стёклами. Внутри находились двое: Егор за рулём и ещё один парень рядом с ним.

Устроившись на заднем сиденье, я быстро переоделась в подростковую девчачью одежду. Натянула парик, подобрала светлые волосы в хвост и надела кепку, прикрыв ей лицо. По моей задумке я должна была изображать Лену. Мне нужно всего лишь быстро пересесть из одной машины в другую. За эти несколько секунд никто не догадается о подмене.

Пока мы ехали, я опять начала сомневаться в своём плане. Я уже знала, что люди Максима заняли удобные места и в ресторане, и вокруг. Они будут внимательно за всем наблюдать. Им нужно вычислить человека, который заинтересуется нашими передвижениями, если такой там будет. Это и была самая неопределённая часть плана, но я почему-то была уверена, что преступник появится.

Конечно, для полиции было бы мало того, что кто-то просто за нами наблюдает. Но там же и не было полиции, а для людей Максима этого достаточно. Может, я была наивна, но мне казалось, что если мы поймаем злоумышленника и поймём, кто он, то узнаем и всё остальное. И всё равно сейчас эта идея мне самой казалась глупой. Ну почему я не смогла придумать чего-нибудь более интересного? Впрочем, отступать было уже некуда, вернее некогда.

Мы с Максимом выполнили свою часть плана. Наши машины остановились прямо напротив ресторана близко друг к другу. Он подошёл к той, в которой находилась я, помог мне выбраться и, крепко держа за локоть, пересадил в свою, то есть в мою машину. Парень, сидевший рядом с Егором, вытащил из багажника приготовленные заранее чемоданы, перенёс их к нам, и автомобили разъехались.

Не останавливаясь, мы погнали в сторону дома отдыха, за нами могли следить. Через несколько минут моему спутнику позвонили. Я слушала его разговор и не верила своим ушам — мой дурацкий план всё-таки сработал, они кого-то обнаружили! Припарковавшись у обочины, Максим повернулся ко мне. Он был ещё зол, но во взгляде появилось сомнение.

— Парни его засекли. Мужчина, возраст — сорок пять-пятьдесят лет. Сидел в ресторане у окна. Проявил интерес, но за нами не поехал. Появился за час до назначенного времени на велосипеде. Они постараются за ним проследить. Если будет риск, что уйдёт, возьмут его. Едем в дом отдыха, его привезут туда.

Но ещё не доехав до места, мы узнали, что задержать мужчину не удалось. Редкое невезение — ребят остановил полицейский патруль, спрятавшийся в кустах для ловли нарушителей. А предполагаемый преступник свернул в лес прямо перед полицией. Максим ругался, с трудом выбирая выражения, подходящие для моих ушей. Когда успокоился, сообщил, что мужчину успели сфотографировать.

По дороге в гостиницу мой спутник хранил ледяное молчание. Я не знала, на кого он больше злится — на меня или на своих людей? А я была раздосадована и одновременно довольна собой. Мой план почти удался, злоумышленника едва не задержали. И теперь мы точно знали, что в доме отдыха есть его сообщник. Осталось методично проверить всех и найти его.

Вот только Максим не разделял моих чувств. Когда мы вернулись в номер, он наконец дал волю своему гневу. И поскольку здесь была одна я, досталось именно мне.

— Да что же это такое?! Я же ясно сказал, чтобы ты не смела лезть в это дело! А если бы он не ограничился наблюдением, а попытался снова напасть? Предупреждаю, ещё раз выкинешь что-то подобное, посажу тебя под замок. Потом не обижайся! Тебе понятно?

Я упрямо молчала, глядя в стену, и он разозлился ещё сильнее. Старался говорить мягко, но я видела, больше всего ему хочется стукнуть кулаком по столу и заорать.

— Так, спокойно... Я знаю, что тебя не переупрямить. Пожалуйста, не заставляй меня делать то, о чём я потом пожалею. Я, правда, уже готов временно ограничить твою свободу. Не доводи меня до этого, очень прошу. Извини, но охрану я к тебе опять приставлю. Пусть защищают тебя от твоих же безумных идей.

Его нежелание признавать, что идея была неплохая, злило ещё больше, чем угрозы. Я не верила, что он посмеет когда-нибудь меня запереть.

Наверное, из-за дневных переживаний ночью мне опять приснился тот сон. Я так устала от него, что просто рыдала на плече Максима. Чувствуя себя виноватым, он убаюкивал меня, как ребёнка, крепко обнимая и прижимаясь щекой к моим волосам, а потом прошептал:

— Скажи мне, попробуй. Тебе станет легче. Чего ты боишься?

Похоже, этот сон мучил не только меня, но и его. Я отчаянно замотала головой, пряча лицо у него на груди. Согревалась его теплом и пыталась понять, что мешает мне всё рассказать. И наконец, догадалась — ребёнок. Я не хотела ничего говорить о ребёнке во сне, потому что не знала, кто был его отцом. И заплакала ещё сильней. Бедный Максим опять испуганно просил прощения и ругал себя последними словами за расспросы.

* * *

Фотография нам ничем не помогла. Мы сидели в номере втроём с Егором и рассматривали её. Обычный мужчина в возрасте, даже не понятно каком. Ему могло быть и сорок пять и пятьдесят пять лет. Из одежды — тёмная рубашка, джинсы, а лица как раз не было видно. Кепка с большим козырьком и солнечные очки закрывали его. Аккуратные усы и небольшая бородка скорее вызывали подозрение в их натуральности. Ещё одна фотография сзади, когда он садился на велосипед — тоже ничего особенного, просто подтянутый мужчина. Такие силуэты я видела каждый день, может быть даже сегодня или месяц назад.

Егор с ребятами сейчас без устали проверяли, куда ушла информация от Вики. К сожалению, она разошлась в стороны, как круги на воде. Девушка сама рассказала большому числу людей, те, в свою очередь, кому-то ещё. Оказалось, что через пять дней о возможном приезде Лены знал почти весь персонал. Егор злился, но уверял, что рано или поздно они докопаются.

Максим, как и обещал, приставил ко мне охрану. Правда, они не очень досаждали. По крайней мере, по территории за мной никто не ходил. Но если я собиралась куда-нибудь уезжать, охрана с ворот предупреждала их, и за мной в хвост быстро пристраивалась неприметная машина. Я пробовала злиться и ругаться, даже обижалась, однако Максим был непреклонен. И хотя страдал от моего плохого настроения, но не сдавался. Впрочем, обычно он получал, что хотел, долго сопротивляться его ласкам и поцелуям я всё равно не могла.

Охрана раздражала ещё и потому, что мне предстояло непростое дело, где она точно была лишней — я должна была повидаться с Ильёй. Испытывая вину перед ним, я долго тянула с этой встречей. Было нелегко решиться посмотреть своему другу в глаза, но я понимала, что это необходимо. Последнее время он как будто чувствовал что-то и сам не выходил на связь. Видимо, тоже боялся узнать правду.

Вздыхая, я взяла себя в руки и назначила встречу, послав сообщение. Теперь предстояло решить, как избавиться от охраны. Догадываясь, что с Максимом говорить бесполезно, я решила использовать простой и незатейливый трюк. Оставить свою машину у главного входа торгового центра, покинуть его через противоположный выход и уехать на такси.

Утром, провожая Максима, я пожаловалась на скуку и сказала, что проедусь по магазинам. Он напрягся. Я сделала невинное лицо и смотрела на него предельно честными глазами. Мой собеседник немного успокоился и не стал возражать, правда, напомнил про охрану. Я скривилась, дала понять, что еле это терплю, и согласилась.

Припарковавшись как можно ближе к основному входу, чтобы машину было хорошо видно, я зашла в торговый центр. Специально выбрала огромный и многолюдный в любое время магазин, в котором легко затеряться. Медленно гуляла по этажам и смотрела в витрины, пытаясь понять, ходит ли кто-нибудь за мной. И ушла только тогда, когда убедилась, что никого нет. Такси в изобилии стояли у выхода, я быстро села в первое попавшееся.

Когда я приехала, Илья уже прохаживался в скверике. Я шла ему навстречу и видела мрачное лицо, он даже не улыбался. Подойдя вплотную, я остановилась и посмотрела ему в глаза. Он тоже молчал и не двигался. Так мы и стояли очень близко, но, не касаясь друг друга, ведя безмолвный разговор.

Я уже поняла, что ему не надо ничего объяснять. Читала в его взгляде боль и прощение. Он ничего не спрашивал и отпускал меня — это было ещё тяжелее. Я не сдержала слёзы, опустила голову и прислонилась лбом к его груди. Илья осторожно обнял меня за плечи, не прижимая к себе. Мы простояли ещё несколько минут. Потом я отстранилась, хотела что-нибудь сказать. Но мой друг медленно покачал головой и спокойно произнёс:

— Не надо. Иди.

Я медленно шла к стоянке такси. Слёзы текли по щекам, лёгкий ветерок не успевал их высушить. Громкий гудок автомобиля заставил меня вздрогнуть и посмотреть в ту сторону. Из машины выбрался Максим, я подошла ближе. Он даже не пытался скрыть свою злость, но разглядев моё лицо, вздохнул и притянул меня к себе.

— Ну что опять такое? Что с тобой, ты снова плачешь?

Я глотала слёзы у него на груди, потом пробормотала:

— Я должна была попрощаться!

— Почему сразу прощаться? Можешь с ним дружить, я потерплю.

— Ты не понимаешь. Не будет он со мной дружить!

— Очень даже понимаю! Я бы тоже не стал с тобой дружить. Ты же дружеских советов не слушаешь, врёшь прямо в глаза, — в его голосе слышался упрёк и обида. Я снова всхлипнула.

— Ну, всё, всё! Я понял, тебе надо было попрощаться. Только, пожалуйста, не заставляй меня больше гонять за тобой по городу и сходить с ума от ревности, ладно?

— Ты же обещал мне доверять!

— Я и доверяю, просто беспокоюсь. У тебя такая богатая фантазия, да ещё упрямство... Как вспомню, что ты творила с Борисом или с адвокатской конторой!

* * *

Следующую неделю Максим решил не выезжать в город и заняться текущими делами в доме отдыха. Похоже, просто хотел держать меня перед глазами, боясь, что я снова заскучаю и ещё что-нибудь выкину. Чтобы этого не случилось, он старательно придумывал для меня развлечения. Поскольку здесь их круг был ограничен, мы уже исходили окрестный лес вдоль и поперёк, чуть ли не ежедневно жарили шашлыки и несколько раз побывали на озере. Я с трудом заставила себя войти в воду, сразу вспомнив, как меня чуть не утопили в прошлом году. Только благодаря Максиму всё же преодолела страх.

Желая порадовать меня, он предложил через месяц навестить Лену в Испании. Я очень соскучилась по девочке и с энтузиазмом одобрила это решение. Говоря о племяннице, Максим заметил, что недавно опять получил жалостливое письмо от её родственницы. Та попала в больницу и умоляла привезти к ней Лену.

— А кто в больнице, старшая или младшая сестра? — спросила я, не подумав, и сразу же прикусила язык.

— Кажется, старшая, — к счастью, он не обратил внимания на мою осведомлённость. Должно быть, решил, что об этом мне рассказала девочка. Я вспомнила, что так и не поговорила с младшей сестрой. Похоже, сейчас был удобный момент, только как мне туда выбраться без эскорта в лице охраны и Максима?

Потратив несколько дней на размышления, я так и не добилась результата. Можно было опять оторваться от охраны, но это совершенно точно разозлит Максима. Ещё и правда попытается меня запереть или заставит постоянно ходить с охраной. И я подумала: что, если не хитрить, а прямо попросить меня отвезти. Вернее схитрить, конечно, но самую малость.

Выбрав удобный момент, я завела разговор о Лене и её родных. Как-бы между прочим, предложила съездить к этим родственникам. Мотивировала тем, что люди болеют, они всё же не чужие, надо поддержать, раз девочка не может с ними встретиться. Максим не выразил никакого желания их навещать. Я продолжала мягко уговаривать, пообещав, что ему не надо будет к ним заходить — я и сама могу пообщаться. И добавила, что меня бы эта поездка немного развлекла, а то я уже устала от безделья. Не знаю, какой аргумент был решающим, думаю, всё же последний. Мой собеседник согласился и сказал, что с удовольствием меня отвезёт, если я не буду заставлять его с ними встречаться. Я внутренне возликовала, всё получилось именно так, как мне хотелось!

* * *

Мы не стали тянуть и отправились в соседний город на следующий день. Длительные поездки с Максимом всегда доставляли мне удовольствие. Было так приятно сидеть с ним рядом, слушать забавные шутки и смех. Случайно касаться его руки, ловить вызывающие горячую волну взгляды. Мне показалось, что мы доехали очень быстро. Максим подвёз меня к нужному дому и отчалил, сообщив, что будет в каком-нибудь кафе ждать моего звонка. Я вошла в подъезд.

Младшая сестра выглядела совсем по-другому. Она была более живая и открытая даже в таком возрасте, и мне не захотелось с ней хитрить. Я сказала правду. Что живу с Максимом, что Лену пытаются убить, и мне нужно знать больше о её семье. А ещё призналась, что уже беседовала с её сестрой. Женщина с интересом меня выслушала. Быть может, я ей, в отличие от старшей сестры, понравилась, или по какой-то другой причине, но она была со мной достаточно откровенна.

— Тебе чего Тонька наговорила? Небось Ольгу ругала, что та неблагодарная, и всё такое? Она её всегда не любила. Перенесла свою ненависть с матери Ольги на неё саму. Я тоже виновата перед ней, не смогла защитить. Говорила Тоньке, оставь ребёнка в покое. У неё и так жизнь нелёгкая, без родителей рано осталась, да ту разве остановишь. Придиралась она к девочке постоянно, ругала её и попрекала часто. Поэтому Ольга и сбежала отсюда, как только смогла.

— А почему она не любила мать Ольги?

— Она Петра сильно любила и хотела ему хорошую партию. А не эту бесприданницу, как она Машу называла.

— Ваша сестра говорила, что Маша гуляла от мужа, это так?

— Не знаю, может и гуляла. Только я её не осуждаю. От такого мужа любая бы загуляла. Очень жестокий он был, думаю, бил её даже.

Подтвердились мои подозрения. Скорее всего, всё, что рассказала старшая сестра, не соответствовало истине.

— А что вам известно о том, как погибли ваш брат и его жена?

— Очень мало. В тот год Маша много болела. Я даже хотела приехать к ним месяца за два до гибели. Думала помочь, но Пётр не разрешил. Сказал, что у Маши что-то заразное, и он за меня беспокоится. Если честно, я не поверила, но не спорила. С ним вообще было трудно спорить. Очень упрямый был, и взгляд такой — мурашки по спине. Я тогда спросила про Ольгу, предлагала взять её на время. Он сказал, что подумает, тем более, девочка, в основном, у соседей жила. Но не успел её к нам отправить. Про сам несчастный случай знаю только от соседей. Это весной было, как раз лёд на реке сошёл. К ним поздно вечером прибежал Пётр. Сказал, что Маше плохо, её нужно везти к доктору, и попросил лодку. Вот и всё, больше их никто не видел. До доктора они так и не доплыли. Лодку перевёрнутую через неделю нашли, её к берегу прибило недалеко от деревни. А тела их так и не нашли. Знаю, Ольга потом поставила кресты на местном кладбище, чтобы было, куда приходить погоревать. Надо мне выбраться туда. В этом году ведь годовщина их смерти, двадцать лет уже прошло.

У меня оставался ещё один вопрос, тот, который испугал старшую сестру — как они узнали о смерти Ольги? Задавая его, я думала, что и Валентина не станет отвечать. Она действительно напряглась, потом подняла глаза и произнесла:

— Неприятный это вопрос для нас. Ты подумаешь обо мне плохо, и поделом. Но я, правда, чувствую свою вину перед Ольгой. Если ты говоришь, что это её дочке поможет, так и быть скажу. Письмо нам пришло, вернее не пришло, а в почтовый ящик его бросили. Просто белый конверт, в нём бумага с печатными буквами. Там было написано, что Ольга умерла, а Лена теперь богатая наследница, и нам надо забрать её к себе. Письмо это Тонька сразу сожгла, а идея прибрать деньги к рукам ей очень понравилась.

— А вы думали, кто мог послать это письмо?

— Думали, конечно, только ничего не придумали. Нет у нас никого, кто мог бы о нас заботиться.

Перед уходом я спросила, остались ли у них фотографии Петра и Маши. Мне давно уже было любопытно на них взглянуть. Она грустно покачала головой.

— Есть только детские снимки Пети. А те, что были сделаны после их свадьбы, он сам забрал незадолго до своей гибели. Ему они были для чего-то нужны, я уже не помню, что он говорил. Когда Ольга к нам переезжала, мы просили захватить их обратно. Но девочка не смогла ничего найти. Мы и не настаивали, она была в таком состоянии. Жалко конечно, лицо Пети я хорошо помню, а его жены — нет. Я видела-то её всего два раза, на свадьбе и после. Пётр не любил, когда к ним гости приезжали, мы и не ездили. А сам он у нас бывал только один, без Маши.

* * *

Я вышла на улицу и позвонила Максиму. Пока ждала его, стояла на тротуаре у дороги. Он подъехал, выбрался из машины и стал её обходить, глядя на меня. Вдруг что-то привлекло его внимание. Он повернул голову вправо, и улыбка мгновенно сошла с его лица.

— Назад!

Ничего ещё не понимая, я инстинктивно повиновалась оклику и отскочила назад. В это мгновение в паре сантиметров от меня прямо по тротуару пронёсся мотоцикл. Он слегка задел меня по касательной. Не удержавшись на ногах, я упала навзничь и стукнулась затылком об асфальт.

Резкий запах ударил в нос, я открыла глаза и увидела испуганное лицо Максима. Я лежала на земле, а он, стоя на коленях, держал мою голову. Женщина в белом халате убрала от моего лица нашатырь, ощупала конечности и спросила, как я себя чувствую. Выслушала тихий невразумительный ответ и посмотрела на моего спутника.

— Надо везти в больницу, делать рентген!

Максим подхватил меня на руки и занёс в стоящую рядом скорую. Я вцепилась в его руку. Он наклонился, легко прикоснулся губами к моим губам и прошептал:

— Не бойся, я поеду за вами.

Пока мы ехали, я почти пришла в себя. Голова болела, немного кружилась, и ещё меня тошнило. В больнице нас продержали два часа. Мне сделали снимок головы и спины и разные другие процедуры, определив лёгкое сотрясение мозга. А потом отпустили со строгим наказом завтра же подойти к врачу у себя. А если станет плохо, сразу ехать в больницу.

Максим не отходил от меня ни на шаг, разве что, отозвал врача в сторону и недолго с ним беседовал. Потом помог мне сесть в машину, и мы поехали в дом отдыха. По дороге пришлось несколько раз останавливаться. Меня мутило, и я старалась отдышаться на свежем воздухе. Под конец я заснула, и в номер меня внёс на руках Максим.

Утром он попытался отвезти меня к врачу, но я отказалась куда-либо ехать. Чувствовала себя вполне сносно, только продолжала болеть голова. Тогда Максим вызвал доктора к нам. Тот осмотрел меня, выписал таблетки и рекомендовал покой и только покой.

Кажется, Максим слишком буквально воспринял его слова. Он требовал, что бы я всё время лежала, не разрешал вставать и вообще обращался, как с тяжелобольной. Я начала злиться. Однако, видя, что страх ещё не ушёл из его глаз, старалась не волновать его и, прикидываясь спящей, просто размышляла.

Я пыталась понять, почему тот человек решил убить меня сейчас. Что такого я узнала у родных Лены? Безусловно, самым интересным было письмо. Возможно, я смогла бы найти в нём какую-нибудь зацепку, но старшая сестра его сожгла. Всё остальное относилось к давно минувшим временам и не могло мне подсказать, где искать преступника.

Боль в голове мешала думать, и я незаметно задремала, а проснулась от приглушённых голосов. В номере было темно и тихо. Я хорошо слышала, как Максим в другой комнате рассказывает о том, что произошло, а Егор задаёт вопросы.

— Это был он. Та же кепка, очки, те же усики и борода, я успел разглядеть.

— И, похоже, тот же мотоцикл, что был тогда, в парке с Леной.

— Да, он повторяется.

Они немного помолчали, и снова заговорил Егор:

— Максим, ты можешь злиться, но как твой друг и как человек, который заботится о твоей безопасности, я должен спросить. Ты не думаешь, что кто-то очень искусно водит тебя за нос? То, что она выманила его на встречу в ресторан, было хорошим шагом. Только он мог всё знать, и взять его нам не удалось. А это покушение! Если бы его не было, его стоило придумать. Ты сомневался, и тебе показали — не надо сомневаться, она жертва. А по большому счёту, она и пострадала-то случайно, когда оступилась и ударилась головой об асфальт. Её же почти не задело.

Чёрт, Егор совсем не так прост, как хотел казаться. Пожалуй, он был прав когда-то — я не особо обращала на него внимание и уже второй раз расплачивалась за это. Но сейчас, затаив дыхание, я ждала, что скажет Максим, понимая, что от его ответа полностью зависит то, что я буду делать завтра.

— Ты ошибся, я уже давно не сомневаюсь в ней. Теперь я скорее засомневаюсь в себе или в тебе.

— Максим, подумай хорошо! Мы ищем информатора в доме отдыха, а он может быть совсем близко.

— Может быть, но только не она.

— Я прошу об одном, просто приглядись к ней внимательней.

— Нет! Я не буду повторять одну и ту же ошибку дважды. Я уже чуть её не потерял.

— Ну смотри. Сейчас я вижу, она добилась своего и снова рядом с тобой.

— Ты опять не понял. Это я добился, что она рядом со мной, и больше её не упущу.

— Пока мы не знаем её целей, это может быть опасно.

— Ты всё ещё не понимаешь — мне просто не нужна безопасность без неё.

Я поблагодарила бога и подумала, что стоило пережить этот ужас, чтобы услышать его слова.

* * *

К концу недели я уже полностью восстановилась. Лишь изредка давала о себе знать лёгкая головная боль, а в остальном я чувствовала себя как обычно. Но меня нервировало поведение Максима, он вёл себя странно. Во-первых, каждый раз, когда я морщилась и закрывала глаза, менялся в лице, начинал выспрашивать, что у меня болит, и готов был сразу нестись в больницу. Во-вторых, он не прикасался ко мне всё это время. А когда я пыталась дотронуться до него или обнять, быстро вставал и отходил в сторону. Мне в голову начали лезть разные дикие мысли. Это не способствовало душевному спокойствию — пора было что-то делать.

Я решила сначала разобраться со второй проблемой, а потом обсудить с ним первую. Утром проснулась раньше Максима, прижалась к нему и нежно поцеловала его плечо, проложила дорожку из поцелуев к груди. Он открыл глаза и напрягся, попытался отодвинуться, но я не дала.

Целуя его, я чувствовала, как моё дыхание и прикосновения вызывают дрожь в его теле. Он уже не отталкивал меня, наоборот, крепко обнимал. Мои пальцы ласкали его, я потянулась к его губам. Больше Максим не сдерживался, и всё было также прекрасно, как раньше. Когда мы отдыхали, я задала вопрос: что же с ним было?

— Я боялся тебе повредить, думал, ты ещё слаба. Врач же сказал, покой и ещё раз покой, ты была такая хрупкая. А если бы я прикоснулся к тебе, уже не смог бы остановиться. Я и так еле держался. Мне каждую ночь снилось, как я тебя целую.

Так, с первой проблемой всё ясно — это просто его страхи. Я перешла ко второй и попросила относиться ко мне как обычно и перестать искать признаки разных недугов. Он засмеялся, обнял меня и сказал, что уже почувствовал — я вполне здорова. Я обрадовалась, что к нему вернулось хорошее настроение, но Максим сразу всё испортил.

— Теперь я глаз с тебя не спущу. Всё, хватит экспериментов с твоей жизнью! Это слишком дорого мне обходится. Я так с ума сойду от страха и чувства вины. Ты поняла меня? Повторяю ещё раз: сидеть смирно, никуда не лезть и думать только обо мне! И носа не высовывать с территории.

Через несколько дней я осознала своё положение и поняла, что долго так не выдержу. Меня практически не оставляли одну. Максим забросил свою работу и ежедневно заседал с Егором. Они определили перспективных подозреваемых из персонала и вели за ними слежку, надеясь всё же вычислить информатора. Всё остальное время Максим находился рядом со мной, а если куда-то ненадолго отлучался, его заменял кто-нибудь из охраны. Я уже не могла спокойно погулять, за мной обязательно шёл эскорт. А покидать территорию гостиницы мне не разрешалось даже с охраной.

Всё это не укрепляло моё спокойствие, а наоборот выводило из себя. Я стала нервной и раздражительной, плохо спала и постоянно была не в духе. К тому же мне почти каждую ночь снился мой кошмарный сон. Максим переживал, он понимал, что со мной происходит, но просил потерпеть. У него было одно средство поднять мне настроение, но и оно уже не помогало. Вернее, помогало, но на очень короткое время, а потом всё возвращалось обратно.

Чтобы отвлечься, я занимала голову разными мыслями. Максим не обсуждал со мной поиски. Он просто не понимал, что таким поведением не предохранял меня от нежелательных раздумий, а наоборот подталкивал к ним. Сейчас я вспомнила, что так и не побывала на месте аварии, в которой погибли Виктор и Ольга, и хотела это исправить. Я не знала, что это могло бы мне дать. Скорее всего, на поездку меня толкала потребность хоть в каком-то действии. Впрочем, моё нынешнее положение всё равно исключало такую возможность.

X

В последние дни Максима что-то тревожило. Подождав немного и видя, что ничего не меняется, я прямо спросила его, что происходит. Оказалось, ему нужно было срочно уехать на несколько дней. Время поджимало, а он тянул — не хотел оставлять меня одну. Я ответила, что уже давно собиралась повидаться с родителями, и если всё так складывается, проведу эти дни с ними на даче.

Максим начал возражать. Но в этот раз я была категорична и заявила, что не останусь без него в доме отдыха. Возможно, это был шантаж, но я очень устала от здешней обстановки и мечтала её сменить. Ещё один бой пришлось выдержать за охрану. Вначале он и слышать не хотел, что я поеду без неё. Я доказывала, что парни только напугают моих родителей. Что на даче сейчас много людей, туда приехали погостить друзья и даже привезли с собой собаку.

После долгих и бурных обсуждений я всё-таки его уломала. Максим только потребовал, чтобы я не покидала дачу, пока он за мной не вернётся. На следующий день он отвёз меня на моей машине почти до самого дома, Егор на джипе следовал за нами. У поворота я села за руль. Максим поцеловал меня на прощание, проворчал, как ему не хочется уезжать, и пересел к Егору.

Два дня я стойко выполняла обещание и не выходила за ворота. Работы на даче было немного. Мама с подругой вполне справлялись с текущими делами, и моя помощь им особо не требовалась. Я загорала, стригла газон и маялась бездельем. Максим звонил каждый вечер. На третий день он огорчённо сообщил, что задержится до конца недели, пожелал мне не падать духом и ждать встречи.

Отключив телефон, я задумалась. До его приезда оставалось четыре дня. Я могла бы съездить в Михайлово, побыть там пару дней, потратив их на изучение местности, и успеть вернуться за день до Максима. Конечно, это в корне нарушало наши договорённости, и если бы он всё узнал, то наверняка очень сильно разозлился. Но, в конце концов, что бы он со мной сделал? Не запер же, в самом деле? А у меня бы появилась новая информация и, следовательно, новая пища для размышлений.

До вечера я колебалась, то пугая себя, то придумывая разные оправдания, но в душе уже чувствовала, что приняла решение. Утром я сказала родителям, что отправляюсь в гости к институтским знакомым на пару дней, и уехала. Добираясь до Михайлово, прикидывала, где буду жить, и вспомнила про бабу Любу, о которой нам с Ильёй рассказал рыбак. Как раз с ней можно было поговорить о прошлом. Я надеялась, что она ещё жива и не отправилась опять в санаторий.

По дороге я притормозила у магазина и купила угощение, чтобы не ехать с пустыми руками. Часто останавливаясь, сверяясь с картой и вспоминая, как мы в прошлом году плутали с Ильёй, я смогла добраться до места. В этот раз деревня показалась мне более оживлённой. По крайней мере, на улице я увидела нескольких человек и пристала к ним с вопросами о бабе Любе. Только один смог показать направление, и я поехала в ту сторону.

* * *

За покосившимся забором стоял очень старый, но всё ещё крепкий дом. Я покричала от забора, подзывая хозяев, никто не откликнулся. Толкнула незапертую калитку, вошла на участок и постучалась в дом. Через несколько минут услышала шаркающие шаги, дверь со скрипом открылась.

На пороге стояла очень пожилая, тучная женщина в платке и телогрейке, несмотря на летнюю жару. Она вопросительно смотрела на меня, я вежливо поздоровалась и сказала, что ищу бабу Любу.

— Ну я баба Люба. И чего тебе надо?

Наконец-то мне повезло, я быстро произнесла:

— Я очень рада, что вас нашла. Местные сказали, вы единственная помните тех, кто жил в Михайлово двадцать лет назад. Мне очень нужно поговорить о том времени!

Бабка, прищурившись, смотрела на меня, и я забеспокоилась, что она сейчас просто развернётся и уйдёт. Но она всё же ответила:

— Не обманули тебя люди-то. Я, правда, многое помню. А тебе что за дело до прошлого?

— Понимаете, у моего жениха есть племянница, с этим местом у неё много связано. Её бабушка, дедушка и мама жили здесь. Бабушка и дедушка погибли очень давно. А потом и мама со своим женихом разбились совсем рядом с деревней. Девочка мало знает об истории своей семьи, и я обещала ей помочь. Я считаю, надо помнить о своих предках, чтобы потом рассказывать о них детям. В общем, я дала слово, и для меня очень важно его выполнить. Не могли бы вы мне помочь, пожалуйста?

Бабка ещё минуту меня рассматривала, потом повернулась и пошла в дом, пробормотав:

— Ну заходи.

Внутри всё было таким же старым, как и снаружи. Разрозненная громоздкая мебель, продавленный диван, потрескавшийся деревянный стол и древний телевизор, но в целом довольно чисто. Усадив меня за стол и угостив вкусным чаем, заваренным на травах, женщина спросила:

— Рассказывай, как их звали-то, тех, кто тут жил. Может, я их и помню.

Я назвала фамилию Ольги, потом добавила:

— Пётр и Маша. Они утонули в реке двадцать лет назад, а их дочь Ольга осталась. Она тогда была ребёнком, и её забрали родственники. Когда выросла, она сюда приезжала и дочку свою привозила. А в прошлом году разбилась на машине вместе с женихом где-то здесь недалеко.

Баба Люба задумалась, помолчала, потом вздохнула.

— Да, помню я и Петю, и Машу. Эх, дочка, а история-то непростая. Вот узнаешь всю правду, как её девочке рассказывать будешь? Не поймёт она. Да и кому всё это теперь нужно? Пусть старое останется в прошлом.

Вспомнив слухи о Маше, которые упоминала старшая сестра Петра, я догадалась, о чём говорила баба Люба, и ответила:

— Я понимаю, что всё непросто. Но мне кажется, правду всё равно надо знать. А что и как девочке рассказать, чтобы она только хорошее о своей семье помнила, я соображу.

— Ну смотри, дело твоё. Я скажу, мне несложно. Давно хотелось об этом с кем-нибудь поговорить, только не с деревенскими. Правда старых деревенских, с того времени, уже и нет вовсе. Кто умер, кто уехал к детям. А вот новые понаехали. Да с ними что толку говорить, им это неинтересно. А я хорошо всё помню, старший сын ведь мой, Васька, погиб тогда, я думаю, из-за этого. Да, двадцать лет прошло, недавно я на кладбище к нему ходила. Ну, слушай. Пётр всегда был мужиком жёстким, молчуном и себе на уме. Когда он жену свою привёз из соседнего села, мы все удивлялись, как же она за него пошла. Скорее всего, её и не спросили вовсе, выдали за него и всё. Маша была очень тихая, скромная, никому худого слова не сказала. А Пётр мог любого обругать, если ему не по нраву что. Видела я, не было у них в семье счастья. Говорили, что он Машу поколачивал, но врать не буду, не знаю. С синяками она не ходила, но в глазах всегда был страх. И о себе она ничего не рассказывала, они вообще жили обособленно. Пётр в дом никого не пускал, и сам по гостям не ходил. Родственники — и те к ним не приезжали. Дочка у них родилась, но лучше жить они не стали. А потом мой старшой сюда приехал. Заметила я, как он на Машу смотрит, говорила ему: "Уймись, даже не думай". Да кто меня слушать-то будет. Так и не знаю, было ли у них что или нет, сын со мной не откровенничал. А последний год, перед смертью, Машу мало кто видел, она всё время дома сидела. Пётр говорил, что болеет она, только люди другое рассказывали. Слышала я и такое, что не болезнь это, а беременная она была. Я ещё когда в первый раз услышала, испугалась, не Васька ли мой в том виноват, но он молчал. Ну а потом утонули они оба. Как и что там было, никто точно не знал. А через месяц и мой сынок погиб. Шибко он переживал после смерти Маши, запил, вот по этому делу и утоп в той же самой речке.

Она говорила ещё долго, рассказывала подробности, вспоминая давние события. Мы прерывались и пили чай, тогда и пригодилось моё угощение, потом продолжали разговор. Я попросила показать, где находится дом Петра и Маши. Моя собеседница объяснила, сказав, что он давно стоит заколоченный. А ещё я хотела узнать, не осталось ли у неё старых фотографий родителей Ольги. Женщина ответила, что в вещах сына видела какие-то снимки и, после моих долгих уговоров пообещала завтра их поискать.

Уже стемнело, надо было где-то устраиваться на ночлег. На следующий день я собиралась осмотреть место аварии и найти дом Ольги. Баба Люба сама предложила мне остаться у неё, и я с радостью согласилась. Мне ещё нужно было побольше выяснить об автокатастрофе, но тут она ничем не помогла. В деревне, конечно, об этом говорили. Слухов ходило много, я их все выслушала, но ничего интересного не усмотрела.

Поздно вечером, когда я уже укладывалась спать, позвонил Максим, хотел узнать, как у меня дела. Мне было очень стыдно. Я покраснела и, кусая губы, постаралась так построить разговор, чтобы прямо не врать, но и ничего ему не рассказывать. Я понимала, если он узнает правду, эти уловки всё равно меня не спасут. И долго вздыхала, обещая себе больше его не обманывать. Тогда я ещё не знала, что очень скоро расплачусь за свой обман сполна.

* * *

Утром баба Люба накормила меня деревенским завтраком. А потом я поехала на место аварии, легко найдя его благодаря её довольно точным указаниям. Вышла из машины и огляделась. Дорога здесь делала резкий поворот налево, а глубокий овраг справа почти вплотную примыкал к обочине. Да, место опасное, а зимой, в гололёд, тем более.

Я спустилась вниз. Весь овраг зарос высокой травой, посередине, в окружении выжженной травы росло толстое, покорёженное дерево с почерневшим стволом. Постояв несколько минут, я поднялась и уехала. Ничего мне этот осмотр не дал. Катастрофа здесь вполне могла случиться по естественным причинам, а если бы кто-то захотел ей помочь, то лучше места нельзя было придумать.

Печально вздыхая, я отправилась искать дом. Как мне объяснила баба Люба, он находился недалеко от реки, на крутом берегу, рядом с новыми постройками "понаехавших". Эта часть деревни выглядела совсем заброшенной. Неасфальтированная дорога была в сплошных выбоинах, завалившиеся заборы и дома с провалами окон пугали. Не зря баба Люба удивлялась, что кто-то построил здесь новый дом. Я увидела его. Он стоял ближе к главной улице, на которой всё же был плохонький асфальт. Действительно, мрачная атмосфера распространялась и на него, он тоже казался нежилым. А за этим домом, ближе к реке, находился тот, который был мне нужен.

Я оставила машину там, где присутствовала хоть какая-то дорога, и дальше пошла пешком. Подойдя вплотную к невысокому облупившемуся забору, заглянула во двор. Ольгин дом выглядел так, как будто был готов развалиться в любой момент. Я не очень хорошо разбиралась в качестве построек, но здесь не нужно было быть профессионалом.

Да, наследство Лене досталось не ахти, вряд ли эту развалюху можно будет восстановить. Видимо, поэтому Ольга и не вкладывала деньги в ремонт. Вокруг всё заросло бурьяном. Я с трудом перешагнула через валяющуюся на земле калитку и, раздвигая траву, двинулась к дому. Окна были закрыты ставнями, заколоченными крест-накрест досками. Крыльцо внушало мне опасения, но я всё же поднялась на него и подёргала дверь — она была заперта.

Обойдя строение несколько раз по кругу, я осматривала окна. В брошенные дома часто забираются бомжи, может, они проделали лазейку? Действительно, со стороны реки одна из ставень была оторвана, и стекло разбито. Я немного поразмышляла, подставила под ноги сваленные рядом доски, забралась на них и осторожно пролезла в окно.

В первой комнате было светло из-за оторванной ставни, а в остальных царила темнота, но у меня с собой был фонарик. Сильно пахло затхлостью и заброшенным жилищем, не помогало даже выбитое окно. Я прошлась по всем помещениям, распахнула дверь в подвал. Оттуда дохнуло холодом, и я быстро его закрыла.

В доме нечего было смотреть — просто очень старые вещи, оставшиеся от довольно скромного когда-то быта. Проверив шкафы и полки в поисках фотографий, я махнула рукой. Лена же рассказывала, что её мама не раз безрезультатно перерывала дом. Странно это, куда же они делись?

В комнате с покосившейся кроватью я увидела большой сундук и с трудом его открыла. В нём была пропахшая нафталином женская одежда, сверху лежал выгоревший цветной платок. Закрыв сундук, я вернулась к разбитому окну и выбралась наружу. Подошла к тому месту, где оставалась машина, обернулась и осмотрелась.

А, так новый дом всё же обитаем! Я разглядела, как на окне дрогнула занавеска, и вспомнила, что деревенские обычно очень любопытны. Они, наверное, уже меня заметили и теперь гадают, что я здесь забыла. Действительно, что я надеялась найти? Я и сама этого не знала и, вздохнув, поехала к месту своего ночлега.

* * *

Время уже подошло к полудню. Я собиралась попрощаться с бабой Любой и вернуться к родителям на дачу. Женщина чистила картошку и пригласила меня пообедать, я согласилась и помогла ей готовить. Всё это время она как-то странно на меня поглядывала. Я не могла понять, что случилось. Может быть, она всё же засомневалась в моём рассказе? Но почему сейчас, а не вчера?

Мы сели обедать. Пристальный взгляд хозяйки дома уже начал меня нервировать, и тогда она спросила:

— А скажи-ка мне дочка, почему ты не захотела правду рассказать? Зачем выдумала про племянницу жениха?

— Почему выдумала? И какую правду? — удивилась я.

— Что ты сама их родственница. Я бы тебе и так поверила.

— С чего вы это взяли? — я насторожилась.

— Вот смотри, что я нашла в вещах сына. Это фотографии Пети и Маши.

Она пододвинула мне две половинки старого, пожелтевшего, чёрно-белого снимка, разорванного пополам. Я повернула их к себе. На одной половинке — мужчина лет тридцати. Крупный нос, тонкие губы, родинка над правой бровью и тяжёлый взгляд, он даже на фото не улыбался.

Рассматривая второй снимок, я никак не могла понять, что меня в нём так смущает — красивая женщина чуть старше меня в цветном платке. И вдруг мурашки побежали по спине, а холод сковал грудь. Это же я, я смотрела на себя со старой фотографии!

Я подняла безумные глаза на бабу Любу. Заметив мой испуг, она тоже побледнела и спросила:

— Кто ты? Сколько тебе лет?

— Я... я не знаю, кто я... — это всё, что мне удалось выдавить. Сердце бешено стучало, мне не хватало воздуха. Я схватила снимок и выбежала на улицу.

Забыв про машину, я помчалась к заброшенному дому. Перескочила через калитку, снова залезла в окно и бросилась к сундуку. Дрожащими руками достала из него тот самый платок и повязала так, как это делала женщина с фотографии. Над сундуком висело мутное зеркало. Я смотрела то в него, то на обрывок снимка в моих руках. В этом платке моё сходство с Машей было практически полным.

Я опустилась на корточки, прислонившись спиной к стене — ноги не держали меня. В голове крутились фразы, услышанные от разных людей:

— ...двадцать лет уже прошло с их смерти...

— ...не болезнь это, а беременная она была...

— ...это весной было, как раз лёд на реке сошёл...

Я родилась в апреле двадцать лет назад... Неужели, перед тем как утонуть, Маша родила ребёнка? И это ребёнок — я?

Мой мозг бунтовал против такой информации, а сердце приняло её сразу. Я вдруг вспомнила свой сон: беременная женщина на берегу, мужчина, которого она боялась и ждала, ребёнок и холодная вода... Это не моё будущее. Это были последние воспоминания моей настоящей мамы, перед тем, как она родила меня и умерла! Она передала их мне.

Я родилась где-то здесь, в этой деревне! Но как я оказалась в доме малютки, за много километров отсюда? Кто отнёс меня туда? Почему я не утонула вместе с моей мамой? Господи, что же тогда случилось?! Кого на берегу ждала и боялась моя мать? Я схватилась за голову, мне казалось, она сейчас разорвётся!

Скрипнула входная дверь, и в комнату вошёл мужчина. Поднявшись на ноги, я смотрела на него — бородки и усов у него уже не было, а вот кепка была та же самая. Я поняла, кто стоит передо мной, но даже не успела испугаться.

Загрохотали тяжёлые шаги, и в комнату ворвались Максим, Егор и с ними ещё двое мужчин. Я облегчённо вздохнула. Но человек не обратил на них никакого внимания, он вдруг стащил с головы кепку и шагнул ко мне. Его глаза были совсем безумными и очень страшными. Он забормотал тихим, виноватым голосом:

— Это ты?... Как же так, я же своими руками... Прости меня!... Я не смог... Прости!...Я ждал тебя...

Я смотрела на его лицо, крупный нос, тонкие губы, родинку над бровью. Он был мало похож на свою давнюю фотографию, но я узнала его. Мне казалось, что больше ничего не сможет меня потрясти. Но я ошиблась — сегодня судьба решила отдать все долги сразу!

Максим вышел вперёд, я перевела на него растерянный взгляд.

— Ты знаешь его?

Не обратив внимания на его напряжённый голос, я прошептала:

— Да, знаю...

Теперь я действительно знала, кто этот человек — он убийца. Это он убил мою мать! А сам вовсе не утонул. Картины прошлого вспыхивали в моей голове одна за другой так ясно, как будто я присутствовала там. И пусть у меня не было доказательств, сейчас я знала почти всё, даже разгадку своего сна.

Вот только не знала того, что подумал Максим, услышав моё признание. Лишь когда от сильной пощёчины, больше похожей на удар, отлетела к стене, и крепко приложилась к ней головой, я догадалась, какие выводы он сделал, поняв, что мы с этим человеком узнали друг друга.

Максим стоял надо мной и тяжело дышал. Лютая ненависть в его глазах сковывала меня, мешала всё объяснить.

— Ты!.. Всё-таки ты! За что?! Как мне теперь с этим жить?

Он отвернулся и резко бросил Егору:

— Запри её где-нибудь здесь, в подвале. А этого берём с собой, у меня есть к нему вопросы.

Егор, к моему удивлению, не бросился с радостью выполнять его приказание, а уточнил:

— Ты уверен? Может, мы её неправильно поняли?

Максим почти кричал:

— Чего я не понял? Ты что, не видишь, она пришла сюда и знает, кто он! А этот и не отрицает, что давно с ней знаком!

Егор подошёл ко мне. Подождал, пока я встану, не помог и не протянул руку. У меня не было сил оправдываться и что-то объяснять, слишком много всего сразу свалилось на меня. Да и Максиму нужно было время, чтобы успокоиться и прийти в себя.

Я стянула с головы платок. Вытерла им кровь из носа, пошедшую после удара о стену, и направилась к выходу. Егор и правда отвёл меня к подвалу, открыл его и стоял, презрительно глядя на меня. Мне ничего не оставалось делать. Я вошла туда, дверь захлопнулась, в замке повернулся ключ.

* * *

Я стояла в темноте, потом нащупала на стене выключатель. Тусклая лампочка почти не освещала помещение, в его углах было темно. Когда я исследовала дом, то до подвала так и не добралась и теперь зло усмехнулась — вот и пришла пора этим заняться. На самом деле, не было ни малейшего желания что-то осматривать. Очень хотелось лечь, свернуться калачиком и заплакать.

Я поискала глазами, куда можно сесть. Увидела у стены наваленные тряпки и направилась туда. Пришлось перелезать через всякий хлам, разбросанный на полу. Моя нога зацепилась за что-то длинное, вытаскивая её, я посмотрела вниз. Там лежал настоящий подводный акваланг. Я видела такой, когда отдыхала на море и брала несколько уроков подводного плавания. Странно, откуда он здесь? И вдруг вспомнила дом отдыха и озеро, когда меня и Лену пытались утопить. Вот и очередная разгадка, скоро загадок совсем не останется. Только кому это теперь нужно?

Ощущая, как меня охватывает дрожь отчаяния, я попыталась отдышаться. Нет, нельзя думать о Максиме, пока нельзя. Тогда я совсем раскисну, а мне надо быть готовой ко всему. Я села на старые тряпки, обхватила руками колени и прижалась к ним головой. Она болела. После сотрясения прошло не так много времени, а я опять её не уберегла. Я слышала шум и тяжёлые шаги над головой, потом всё стихло. Они ушли и увели его с собой.

Время шло, я начала замерзать. Нашла какой-то старый рваный тулуп и укрылась им. Похоже, я задремала и проснулась от резкого запаха. Подняла голову и покрылась холодным потом от ужаса — из-под двери в подвал сочился дым, постепенно заполняя собой помещение. Я бросилась к двери и начала долбить в неё кулаками. Здесь дыма было больше. Я кашляла, продолжая стучать, потом прислушалась. В доме стояла полная тишина, и я поняла, что звать некого.

Господи, что происходит?! Я уже знала ответ, но не хотела в него верить — пожар! В ужасе отскочила от двери, забилась в дальний угол и зажмурилась. Ничего не хочу видеть, пусть это само пройдёт, мне очень страшно! Было трудно дышать, кашель сотрясал меня, и я вскочила на ноги.

Я не могла просто стоять и не знала, что делать. От страха и бессилия металась по подвалу, расшвыривая вещи в разные стороны. Это было бессмысленно, но я не могла остановиться. И вдруг, отбросив очередные грязные коробки, увидела небольшой тёмный проём в стене. Нагнувшись и ощупав его руками, поняла, что это лаз.

Я готова была сразу в него залезть, только кашель мешал. У меня болело горло, и уже кружилась голова — я подумала, что скоро просто задохнусь. И тут вспомнила про акваланг. Ползала по полу и искала его, отбрасывая хлам, которым успела всё вокруг завалить. Наконец мои руки нащупали то, что нужно. Я надела маску и снова покрылась холодным потом, а что, если акваланг пустой? Но уже чувствовала, что дышу, и страх отпустил.

Подождав несколько секунд, чтобы перестала кружиться голова, я поползла к лазу почти на ощупь. В подвале было плохо видно из-за дыма. Еле протиснулась в тёмную дыру. Мой фонарик остался в машине, и я просто ползла вперёд, не зная, что меня там ждёт.

Казалось, это длилось целую вечность. Иногда я замирала и отдыхала в полузабытьи, закрывая глаза. Впрочем, я могла их совсем не открывать, всё равно ничего не было видно. Сначала я даже не поняла, что лаз уже закончился. Было так же темно, только уже не тесно, а руки чувствовали не землю, а траву. И до меня наконец дошло, что я вылезла наружу.

* * *

Я стащила акваланг и глубоко вдохнула свежий ночной воздух. Слышался треск цикад и тихий плеск воды. Поднявшись, я разглядела, что рядом река. Лаз вывел меня на её крутой берег, поросший разной растительностью, которая и скрывала выход из подземного хода. Я оглянулась — огромное яркое зарево освещало ночное небо. Я поняла, что это было.

Подойдя к реке, я заметила, что тащу за собой акваланг. Бросила его на берег и умылась прохладной водой, смывая кровь и грязь. Осторожно, скрываясь за кустами, пошла в сторону пожара. Меня тянуло туда как магнитом. Чтобы случайно не столкнуться с кем-нибудь, я пробралась к дому со стороны реки, там, где не было никаких построек. Стояла в кустах и хорошо видела двор перед горящим домом. По нему метались человеческие фигуры. Подсвеченные красным огнём на фоне ночного неба, они казались участниками какого-то страшного действа.

От соседнего нового дома бежали люди, впереди Максим и Егор. Они перескочили через забор, и в это время со страшным треском, рассыпая вокруг искры, обвалилась крыша, и покатились в стороны брёвна.

Люди отпрянули назад, а Максим, наоборот, рванулся вперёд, почти к самому огню. Егор еле успел его схватить, но Максим легко отшвырнул друга и сделал ещё шаг. Я уже испугалась, что он бросится прямо в огонь, но он всё же остановился. Языки пламени освещали искажённое лицо. Моё сердце сжалось от его страданий, но я не стала выходить. Да, сейчас он мучается, но что будет, когда увидит, что я жива? Опять запрёт в подвале?

До меня доносились голоса людей, бегающих перед домом.

— Пожарные приедут не скоро, надо самим тушить...

— Нужны вёдра, таскать воду из реки...

— Бесполезно, уже догорает...

К Максиму подошёл мужчина.

— Он сбежал. В гараже, где его заперли, был лаз. Перерезал верёвки, на полу осталось лезвие. Надо искать...

Егор встал перед Максимом и загородил пожар.

— Пойдём, здесь уже ничем не помочь. Мы должны его найти. Это он, скорее всего, поджёг дом. Видишь, канистра лежит.

Максим оттолкнул его в сторону и остался стоять, глядя в огонь. Потом повернул голову к Егору, его голос был странно спокоен.

— Мне плевать, лови его сам. Он мне больше не нужен.

— Ты забыл, он убил не только её. Его надо остановить!

Но Максим не слышал.

— Я запер её и ушёл. Мне плевать на него, это я её убил.

— Максим, приди в себя. Это я её запер!

Егор ещё что-то говорил, но Максим не отвечал, и тогда его друг ушёл. Я тоже вернулась обратно к реке, села прямо на траву, спрятавшись в кустах. Мне надо было подумать, но мозг отказывался работать, и я просто тупо повторяла:

— Он сбежал. Человек, который убил мою мать, сбежал. Человек должен лежать на дне реки, а он где-то здесь ходит...

В конце концов, я легла на землю и, свернувшись калачиком, уснула. А проснулась от холода. Одежда промокла от утренней росы, и я замерзла. Было ещё очень рано. В воздухе пахло гарью, вверху, у дома, ревел мотор какой-то машины.

Я медленно поднялась и с трудом разогнула руки и ноги, закоченевшие во сне. Волосы растрепались, в них была земля и трава. Я попыталась их пригладить, но не смогла. Из кармана торчал платок. Он весь был в пятнах засохшей крови, но я не стала обращать на это внимание и повязала им голову, спрятав волосы.

Так же осторожно, как ночью, стараясь не показаться на глаза людям, я снова пробралась к бывшему дому. Шумела пожарная машина, мужчины в комбинезонах поливали водой дымящиеся доски. Максим всё ещё был там, сидел на земле у забора, обхватив голову руками. Рядом стоял Егор и уговаривал его:

— Пожарные сказали, для разбора завалов нужна специальная техника. Они её вызвали, но это будет нескоро. Он всё ещё здесь, мотоцикл валяется на заднем дворе. Ребята отдохнули и сейчас снова возьмутся за поиски, пойдём.

На этот раз Максим встал, и они ушли.

Я снова вернулась в свои кусты. Сегодня голова работала, я пыталась придумать, что мне теперь делать. Тот человек считает, что я мертва — это хорошо. Но не могу же я остаться здесь и прятаться, пока его поймают. Неизвестно, сколько это займёт времени. У меня есть родители, им сообщат. К тому же, скоро разберут завалы на пожаре и никого не обнаружат. Так что прятаться, пожалуй, бессмысленно, ещё натолкнусь на него.

Тогда я решила добраться до своей машины и ехать домой. Только надо было привести себя в порядок, чтобы не напугать родителей. Может, зайти к бабе Любе? Я старательно избегала думать обо всём остальном — нет, сейчас только о простых, насущных вещах. А вот потом, дома, я сложу всё, что услышала и поняла вместе, и соберу новую картину своего мира.

* * *

Я не могла идти к дому бабы Любы через деревню, а как пройти со стороны реки не знала — придётся как-то пробираться. Но сначала надо было выпить воды, меня мучила сильная жажда. Я с вожделением смотрела на реку, но боялась выйти при свете дня на открытый берег. И всё же не вытерпела. Слава богу, вода не выглядела очень грязной, я напилась, повернулась и замерла. Прямо передо мной стояли Максим и Егор.

Егор первым прореагировал на моё появление.

— Чёрт! Ты же не привидение?!

Если бы он взглянул на лицо Максима, то уже знал бы ответ. По-моему, именно так и смотрят на привидение. Может быть, тот решил, что у него галлюцинации?

Дальше всё произошло так быстро, что я даже не успела пошевелиться. Два выстрела почти слились в один. Егор упал на бок. Правое плечо Максима окрасилось алым, он осел на землю, выронив пистолет. Из-за его спины вышел Пётр с ружьем в руках и отбросил ногой пистолет далеко в кусты. Максим, оставляя красный след на песке, тянулся к оружию Егора, лежащему у его ног. Пётр поднял ружьё и направил на него. Не раздумывая, я громко крикнула:

— Петя!

Один раз он уже принял меня за свою жену и мою мать. Может, и сейчас это сработает? Пётр замер, опустил ружьё, нагнулся, и второй пистолет полетел туда же. Потом он повернулся и подошёл ко мне. Я машинально сделала несколько шагов назад и оказалась в воде.

Пётр уронил ружьё на песок, его глаза опять стали безумными. Я видела в них своё отражение: женщина с совершенно белым лицом в испачканном кровью платке. Он снова забормотал, как тогда в доме, просил прощения и говорил.

Его речь была довольно бессвязной, но я понимала его и слушала, как он убил мою мать и её любовника. Как отнёс меня в детский дом, чтобы я подольше мучилась на этом свете. Как скрылся, а через много лет вернулся в деревню. Подслушал в заброшенном доме разговор Ольги и Виктора о Лене, их свадьбе и завещании, а потом случайно столкнулся с Ольгой, и она его узнала. Как он убил её и Виктора и пытался убить их дочь.

И я наконец поняла, что причиной всех этих убийств и покушений были не только деньги, но и до сих пор не прошедшая ненависть к своей жене, которую он любил, а она его нет. Он просто не мог вытерпеть, что её потомки будут счастливо жить на этом свете.

Вдалеке послышались крики и топот. Пётр замолчал, обернулся назад и стал заходить в воду. Его взгляд наткнулся на акваланг, он схватил его, быстро надел и нырнул. Я вышла из воды на берег, туда же выбежали охранники Максима. Оценив обстановку, один принялся звонить в скорую, а другой наклонился над Егором.

Максим сидел на земле и не отрывал от меня глаз. Было непонятно, слышал ли он всё, что говорил Пётр. Первый парень убрал телефон, снял футболку и прижал её к плечу Максима, пытаясь остановить кровь. Тот даже не поморщился. Мне надоел его взгляд, и я отвернулась к реке.

* * *

Далеко от берега на поверхность вынырнул человек. Он барахтался, стаскивая акваланг, в котором уже не было воздуха. Бил руками по воде, стараясь выплыть, только это у него не получалось. Человек тонул на моих глазах. Наверное, я могла бы что-то сделать, хотя бы попытаться, но не сдвинулась с места.

Я стояла и смотрела, как он тонет. Самым удивительным было то, что я не испытывала никаких эмоций. Хотя всегда считала себя хорошим человеком, во всяком случае, не плохим. Но то, что происходило, было таким закономерным, как будто круг замкнулся, и всё встало на свои места.

Потом я села на берег реки, которая забрала у меня мать и отца — кто-то же из двоих мужчин всё-таки был моим отцом. И я попросила бога, пусть это будет сын бабы Любы.

На берегу я сидела до приезда скорой. Ко мне подошли, накинули на плечи плед и отвели в машину. Мне даже пришлось ехать вместе с Максимом. Егора увезли первым — он был без сознания, а нас посадили в следующую машину. Пока один из врачей перетягивал Максиму плечо, другой делал мне укол. И всё это время Максим продолжал смотреть на меня. Странно, но мне показалось — он как будто прощается со мной. Когда же мы наконец доедем? Я опёрлась спиной о стенку кузова и закрыла глаза.

XI

В больнице меня продержали недолго. Со мной побеседовал психолог. Не знаю, что он увидел, мне казалось, я отвечала на вопросы спокойно и трезво. Но когда в палату заглянул полицейский, врач посоветовал ему пока не трогать меня. Так было лучше — до общения с полицией надо было придумать, что им говорить. Во всяком случае, рассказывать, что Максим запер меня в подвале, я не собиралась.

Доктор настойчиво советовал остаться на несколько дней в больнице, но я не захотела. Подписала отказ и позвонила Светке с просьбой привезти какую-нибудь одежду и деньги. Переодевшись, пресекла её вопросы, пообещала на всё ответить потом и уехала домой на такси. Хорошо, что родители жили на даче, мне нужно было побыть в одиночестве, поплакать и подумать.

Этим я и занималась несколько дней — ела, лежала на диване и свыкалась с новой реальностью. Было нелегко, иногда меня накрывало, особенно, когда я представляла судьбу своей родной мамы. Оплакав её, я смогла примириться с этим. И в утешение мне было то, что теперь я знала — она меня не бросала, а любила и беспокоилась обо мне.

Потом я думала об Ольге — у меня была сестра, я нашла её и потеряла одновременно. Очень больно было понимать, что она даже не подозревала о моём существовании. Но опять в утешение мне осталась Лена — моя племянница. Произнеся это вслух, я засмеялась и долго не могла успокоиться. Если бы это слышал психолог, боюсь, не отпустил бы меня домой. А ещё мне предстояло как-то мягко рассказать всё родителям и Лене — они имели право знать правду.

Только об одном я не позволяла себе думать — о Максиме. Сначала я поняла и приняла несколько важных вещей. Во-первых, с удивлением прислушиваясь к себе, осознала, что не обижаюсь на него и не считаю, что он меня предал. Это казалось странным, но я действительно воспринимала его поведение, как большое заблуждение, вызванное сложными обстоятельствами.

А во-вторых, несмотря на это, я чувствовала, что быть вместе мы больше не сможем. То, что произошло, будет всегда стоять между нами — не забыть, не изменить. Вот так случилось. Это как катастрофа, в которой никто не виноват, но она меняет жизнь человека, делая недоступным то, что раньше было вполне возможным. И бунтовать бесполезно, становится только больнее. Нужно просто принять и примириться. Видимо, Максим тоже пришёл к подобным выводам. От Лены я знала, что он уже вышел из больницы, но ко мне не приехал и не звонил.

* * *

А жизнь, как ни странно, не останавливалась. Лето закончилось, я снова пошла в институт. Родители вернулись в город, и я аккуратно рассказала им то, что теперь знала о своём рождении. Конечно, им было тяжело. Мама плакала, обнимая меня, отец держал за руку и её, и меня, еле сдерживая слёзы. Но мы справились — это даже больше укрепило нашу семью.

Лена вернулась из Испании, и у нас состоялся нелёгкий разговор. Осторожно выбирая слова, я объяснила, что найден убийца её матери, и в процессе расследования выяснилось, что её мама моя сестра. Девочка не была шокирована. Мне кажется, в глубине души она, так же, как и я, давно чувствовала нашу связь, и теперь это просто подтвердилось официально.

Мы сделали тесты на родство и получили бумаги, в которых говорилось то, что мы и так уже знали. Лена вернулась в свою школу, мы регулярно встречались, она познакомилась с моими родителями, и через некоторое время мы стали ощущать себя членами одной семьи.

Был ещё один человек, которому я рассказала историю своего рождения — баба Люба. Мою машину пригнал из Михайлово по моей просьбе знакомый, а через две недели я приехала туда сама. Мы долго разговаривали, плакали и обнимались. Она называла меня внучкой и, чтобы полностью в этом удостовериться, просила тоже провести исследование. Я не очень этого хотела, но пообещала. Мне не удалось выполнить обещание — через месяц она умерла. У меня осталась возможность узнать, кто мой отец, выполнив тест на родство с сёстрами Петра, но я не стала этого делать. В данном случае я предпочитала не знать.

Я не поддерживала отношения с женщинами, а Лена иногда общалась по телефону с младшей из сестёр. Им, конечно, уже всё сообщили о настоящей смерти их брата в полиции, которая проводила своё расследование. Мне тоже пришлось несколько раз побывать у следователя.

Меня особо не мучили вопросами, правда, попадались и такие, на которые я не хотела отвечать. Тогда я ссылалась на стресс и шоковое состояние, приложив справку от психолога. Они от меня отстали, а я благодаря этим разговорам и своим догадкам смогла сложить почти полную картину того, что произошло. Конечно, часть картины оставалась в виде версии, особенно то, что касалась давнего прошлого, но меня это, за неимением лучшего, устраивало.

* * *

Действительно ли моя мать изменяла мужу или это были его фантазии — неизвестно. Тогда, на берегу, Пётр признался, что давно сомневался в верности жены и даже подозревал, что Ольга не его дочь. А когда узнал, что Маша ждёт второго ребёнка, сразу решил, что не от него. Он скрывал от всех её беременность и не выпускал из дома, это явно говорит о продуманном преступлении, как и уничтожение всех фотографий.

Думаю, моя бедная мама подозревала, чем всё может закончиться. Видимо, ей некуда было идти, а может и правда, муж держал её всё время взаперти. Когда у Маши начались схватки, посадил её в лодку и уплыл подальше.

Скорее всего, он не дал ей рожать дома, чтобы не оставлять следов, заранее планируя представить дело несчастным случаем и исчезнуть. Жене сказал, что везёт её в больницу, но вряд ли обманул. Свои предчувствия она передала мне в виде моего кошмарного сна. Из бессвязного бормотания Петра на берегу я узнала, что родилась в лодке на середине реки. Потом он вытолкнул мою маму за борт, а меня отнёс в детский дом в другом районе.

Где он провёл пятнадцать лет, полиция пока не выяснила. Но пять лет назад он вернулся в Михайлово, наверняка, предварительно убедившись, что там почти не осталось никого из тех, кто знал его раньше. Он сильно изменился и всегда носил кепку с широким козырьком. Баба Люба сама удивлялась, как не узнала его, говорила, что он редко бывал в той части деревни, где она жила. Конечно, она его видела, но всегда издалека и никогда с ним не разговаривала.

Пётр вернулся и построил новый дом рядом со старым. Он много раз бывал в своём прежнем жилище. Следователи установили, что лаз, благодаря которому я осталась жива, был выкопан не больше пяти лет назад. Такой же он сделал и в новом доме. Видимо, подозревал, что за ним могут рано или поздно прийти, и готовился к этому.

Случайно или намерено, но получилось, что он подслушал разговор Ольги и Виктора, который они вели в её доме в Михайлово. Там Виктор признался, что составил завещание, в котором оставлял все деньги своей дочери. А потом Пётр столкнулся с ними на кладбище, и их участь была решена. Действительно ли Ольга через столько лет узнала своего отца, или он просто так решил, в любом случае, не стал рисковать.

Я думаю, подлинной причиной их смерти было то, что он увидел — она счастлива и её жизнь налаживается. У неё будет любящий муж и отец её ребёнка и немалые деньги, вот этого он ей не простил. Слишком сильна была его ненависть к своей жене, которую он перенёс и на её потомков. Он угнал машину соседа, столкнул их в овраг, а потом избавился от автомобиля.

Но этого ему оказалось мало — их дочь была жива и должна была унаследовать большие деньги. Ненависть, ненавистью, но про деньги он не забывал и считал справедливым, что они должны достаться ему. Сначала попытался получить их через своих сестёр, рассчитывая, что они станут опекунами Лены и будут управлять её имуществом. А уж с ними он надеялся договориться, зная, что они его любят и поверят любой мало-мальски правдоподобной истории о потере памяти. А когда его затея не удалась, он вышел на охоту за Леной. Ведь его сёстры были родственницами девочки и после её смерти могли требовать часть наследства.

Пётр действительно завёл информатора в доме отдыха. От следователя я узнала, что это был молодой парень, работающий в гостинице. Он доставлял чемоданы постояльцев и часто помогал Вике, выполняя разные просьбы куда-то позвонить, что-то заказать и тому подобное. Это он покупал нам билеты в пещерный комплекс и слышал, как мы собирались на озеро, и это он рассказал Петру о ложном приезде Лены.

Егор с Максимом всё-таки его вычислили и установили наблюдение. Этот парень вывел их на Петра, и тогда Егор срочно вызвал Максима из командировки. Вслед за Петром они приехали в Михайлово в тот день, когда баба Люба нашла фотографию моей матери. Наблюдая за его домом, увидели, как я забежала в старый, и как Пётр пошёл туда вслед за мной. А потом случилось то, что случилось.

* * *

Через два месяца, в субботу, я сидела дома и готовилась к приезду Лены. Родители ушли в гости, а мы с девочкой собирались пойти в кино. Прозвенел звонок, я удивилась, так как ждала Лену только через час. Открыла дверь и напряглась — на пороге стоял Егор. От следователя я знала, что он остался жив, но с тех пор его не видела, да и не собиралась. Хмуро глядя на него, я решала — захлопнуть дверь или всё-таки впустить в квартиру. Поняв мои колебания, он попросил:

— Не прогоняй меня. Мне надо с тобой поговорить.

Я вздохнула, и посторонилась. Что ему от меня нужно? Егор разделся, прошёл на кухню и без приглашения сел за стол. Я устроилась напротив. Выглядел он в целом неплохо, немного осунулся, круги под глазами, но не скажешь, что пару месяцев назад был при смерти.

Егор буравил меня взглядом и молчал, а я вдруг поняла, что он волнуется. Никогда его таким не видела, с чего бы это? Пауза затянулась, и он, наконец, решился:

— Я пришёл попросить у тебя прощения. Я виноват перед тобой.

В таких сценах я всегда чувствовала себя неловко, а испытывая раздражение, позволила себе его задеть.

— Тебе нужно от меня отпущение грехов? Зачем? Мне казалось, ты никогда особо не рефлексировал.

— Не думаю, что ты много обо мне знаешь. Ты к этому и не стремилась.

Ну вот, пришёл извиняться, а кусается.

— Это правда, не буду отрицать. Впрочем, за свои ошибки я поплатилась.

Он поморщился.

— Я как раз об этом. Ты можешь меня простить?

— Далось тебе моё прощение! — я увидела, как он закипает, и добавила: — Ладно, ладно, успокойся. На самом деле, я давно тебя простила. Если кого и виню в том, что произошло, то только себя. Так что можешь расслабиться и спокойно жить дальше.

Он хмуро смотрел на меня, потом сказал:

— А вы друг друга стоите!

Я благоразумно не стала уточнять, кого он имеет в виду, не хотела нарушать своё хрупкое равновесие. Но Егор на этом не остановился.

— Значит, будем считать, ты меня простила, так?

Я кивнула.

— Так вот, я пришёл сюда не ради себя. Максим мой друг, и я больше не могу смотреть на то, что с ним происходит! Я пришёл просить, чтобы ты простила его.

Такого я не ожидала — это было ещё нелепее.

— Если уж я простила тебя, то его виню ещё меньше. Так уж получилось, обстоятельства тогда были против меня. И в этом никто не виноват!

Он растерялся.

— Тогда почему вы не вместе?

— Ты не поверишь, но я не видела Максима с тех пор и догадываюсь, почему.

— Объясни! Я как раз не могу понять. По-моему, он должен валяться у тебя в ногах и просить прощения. Но он этого не делает.

— Хорошо, постараюсь объяснить. Он как-то сказал, что если меня предаст, то больше ко мне не подойдёт, потому что сам себя не простит. Наверное, теперь он считает, что предал меня.

— Чёрт, как всё сложно! Это на него похоже. Но что же делать?

— Думаю, тут ничего не поделаешь.

Он пристально посмотрел на меня и спросил:

— Ты говоришь, что простила. А если бы он пришёл, приняла бы его?

Я собиралась ответить, но промолчала.

— Вот! Я же говорю, вы стоите друг друга. У каждого из вас свои заморочки. Вы оба упрямы и создаёте сложности там, где на самом деле всё просто. Надо лишь сделать первый шаг. Только никто из вас его не делает!

Он вдруг наклонился ко мне и горячо заговорил:

— Я прошу тебя, пойди к нему. Теперь я знаю — ты его любишь! Тебе не может быть безразлично, что с ним происходит.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Он это переживёт.

— Ты просто дура! После того пожара он как будто сдвинулся! А вторым шоком для него стала история твоего рождения. Особенно то, что ты сестра Ольги, а этот урод в своём бреду принял тебя за свою жену, которую он убил. Ребята рассказывали, когда Максим узнал об этом, заперся в кабинете и всю ночь пил. Ты же знаешь, он почти не пьёт. А потом он по всему дому расставил твои фотографии. Как ни приду, он сидит и пялится на них! И кроме этих фотографий его ничего не интересует. А я его друг и не могу на это смотреть, потому что виноват и перед ним. Это я ему про тебя всё время на мозги капал. И я тебя в том подвале запер! Да что за чёрт, как же теперь всё это исправить?!

Его отчаяние задело меня, я чувствовала, в словах Егора что-то было.

— Хорошо. Обещаю, я подумаю над тем, что ты сказал.

Он внимательно вгляделся в меня, встал и, не прощаясь, ушёл, похоже хотел быстрее оставить меня наедине с моими мыслями.

И его затея удалась. Все те мысли, что я в себе заглушала, все чувства, которые запрятала поглубже, чтобы не испытывать боль, нахлынули на меня, и мощной волной смыли тот иллюзорный защитный барьер от реальности, который я выстроила. Я, наконец, прямо задала себе главные вопросы и честно на них ответила.

Я любила Максима и знала, что он любит меня. Так почему же спряталась за надуманными объяснениями, побоявшись посмотреть своим страхам в глаза? Позволила прошлому, пусть и довольно трагичному, помешать нам быть вместе? Теперь я ясно видела те простые вещи, о которых говорил Егор, то, что ещё вчера старалась не замечать. Словно разбилось мутное стекло, через которое я в последнее время смотрела на мир. Я уже знала, что буду делать. Прежде всего, надо дождаться Лену и кое-что с ней обсудить.

* * *

На следующее утро девочка, как мы вчера договорились, приехала к нам. Мои родители составили для неё интересную программу на этот день, а я оставила их и уехала выполнять свою.

Я давила на кнопку звонка и чувствовала дрожь волнения — наконец-то увижу его! Дверь открылась, видимо, Максим не смотрел в глазок, он равнодушно поднял глаза и замер. Его лицо озарилось такой радостью, что у меня защемило сердце. Но через пару секунд эта радость в его глазах погасла, как будто щёлкнул выключатель, и осталась только холодная настороженность. Он спросил безразличным тоном:

— Ты к Лене? Её нет дома.

— Я знаю, она у моих родителей. Я к тебе.

Максим напрягся, как человек, который не ожидает от визита ничего хорошего. Я ощущала волны напряжения, идущие от него, и вдруг поняла — он боялся, что ему будет ещё больнее, чем сейчас. Мне стало так горько, потому что ничего сильнее я не хотела, чем стереть с его лица эту боль и убрать холод из глаз.

Он так и стоял в дверях, я сама вошла в квартиру, не дождавшись приглашения, сняла пальто и кивнула в сторону комнаты.

— Пойдём?

Зашла в гостиную и вспомнила слова Егора. Везде — на столе, на полках и даже на стене стояли и висели мои фотографии. Я изумлённо оглядывалась, Максим хмуро смотрел на меня.

— А Лена не возражает? — мне стало интересно. Он поморщился и ответил с вызовом:

— Нет, ей тоже нравится.

Я села на диван, а он продолжал стоять, не сводя с меня настороженных глаз.

— Спасибо, что не запрещаешь Лене проводить у нас много времени. Она единственная, кто остался у меня из родной семьи, и я тоже хочу принимать участие в её жизни.

Если он и ждал от меня каких-то слов, то явно не этих, его плечи опустились, в глазах появилась горечь. А я просто не знала, с чего начать, как растопить этот холод между нами? Максим был слишком далеко от меня, очень хотелось подойти и обнять его, вновь почувствовать жар его тела под своими ладонями.

Я вскочила с дивана и подошла к столу, рядом с которым он стоял, взяла одну из своих фотографий, повертела её в руках и резко повернулась. Мы оказались слишком близко друг к другу, моя рука касалась его руки, мои глаза смотрели в его глаза, моё дыхание смешивалось с его. Несколько секунд он не двигался, затем мука исказила его лицо, он отшатнулся, отошёл подальше и отвернулся к окну. Я позвала его:

— Максим!

Он глухо спросил:

— Зачем ты пришла? Я почти убедил себя, что и так можно жить.

— Как так? Не обманывай себя, к чему же тогда все эти фотографии?

— Чтобы не вспоминать, так ты всегда рядом. Если я не вижу твоего лица, то закрываю глаза и начинаю вспоминать... А это ещё хуже!

— Посмотри на меня, я здесь! Не надо меня вспоминать.

Он повернулся и поднял глаза, в них плескалась боль, его ледяное спокойствие испарилось. И это было лучше, теперь я знала — боль надо пережить, а не прятать.

— Максим, я смогла оставить всё, что было, в прошлом, и ты сможешь. Ты когда-то сам говорил: есть только ты и я — больше ничего не важно! Я люблю тебя, а ты любишь меня, и этого достаточно. Не знаю, что ждёт нас дальше, но не хочу упрекать себя в том, что упустила единственное, что придаёт моей жизни смысл, самое главное в ней — тебя!

Его взгляд метался по моему лицу, я чувствовала огонь, что разгорался у него в груди, растапливая лёд, сковавший его душу. Он неуверенно улыбнулся и осторожно обнял меня.

— Я уже не надеялся, что смогу ещё когда-нибудь до тебя дотронуться!

А я сделала то, что давно хотела. Прижалась щекой к его груди, засунула руки под футболку и прикоснулась ладонями к горячей коже. Дрожь пробежала по его телу, передаваясь и мне. Он стащил футболку и обнял меня так крепко, что перехватило дыхание.

Максим целовал мои глаза, щёки, его губы нашли мои. Он так долго меня не отпускал, что начала кружиться голова. Я оторвала губы, чтобы отдышаться, а он продолжал целовать моё лицо, шею, торопливо рванул блузку. Она оказалась слишком тонкой для его нетерпеливых рук, я ещё успела подумать, что теперь мне не в чем ехать домой. А дальше всё стало неважно, ни разорванная блузка, ни холодная кожа дивана, ничего, кроме него...

101