Роман "Лена"

Скажу только, что он стал лучшим в мире отцом для наших детей — таким, как мой папа.

Мы договорились, что пока ничего никому не скажем, но потихоньку будем готовиться к событию. Я предложила Саше к моменту рождения ребенка переехать жить в дом моих родителей.

Родители ещё сразу после моего замужества предложили нам жить у них. Мама сказала, что мы можем пока занять две комнаты наверху — мою и Ксенину, нам этого пока достаточно. Ко всему этому всегда готовая еда, приготовленная Катей, покой и комфорт. Но Сашка наотрез отказался. Тогда папа предложил занять нам деньги с тем, чтобы купить большую квартиру. "Ведь вы молодые, у вас всё-равно когда-то будут дети", — сказал он. "Вот когда будут — тогда и посмотрим" — ответил Сашка. Он был гордый, он никому ничего не хотел быть должен. Потом я оценила, как это хорошо и правильно — жить отдельно от родителей. Иначе как бы мы могли трахаться когда захотим и где захотим? Как бы мы могли разгуливать по дому голышом, сидеть в одной ванне, наконец, просто дурачиться?

После того как я вышла замуж и стала жить у Сашки, родительский дом опустел. Папа не любил тишину в доме, и ему не хватало меня. Иногда он приезжал к нам один, без мамы — так, заезжал после работы, или в выходные "попить с Сашкой пивка". Обычно они сидели в кухне и спорили о политике или футболе. Я не разбиралась в политике и не была фанатом футбола, поэтому чаще всего, посидев немного с ними, с моими самыми любимыми мужчинами, я уходила в комнату. Иногда они оба, уже крепко подвыпивши и яростно споря, приходили ко мне и спрашивали моё мнение. Я высказывала его и если оно случайно совпадало с одной из спорящих сторон, то папа или Сашка кричали друг другу: "Вот видишь? А я что тебе говорил? Простой народ так и думает. Почитай форумы! Вот всё как Лена сказала!" И они уходили опять в кухню, продолжая что-то доказывать друг другу, а "простой народ" в моём лице сидел довольный, высказав свои, иногда очень оригинальные мысли и тем самым только усилив яростный спор сторон. А политикой должны заниматься политики, считала я. И политика должна делаться для народа, а не для кучки олигархов.

Главное — чтоб мне ничего не мешало заниматься любимым делом и семьёй. Хотя бы в моей стране. Ведь в противном случае я не смогу на сто процентов реализоваться как врач. И не просто как "хороший" врач, а как "просто замечательный!" Ведь все эти войны, "оранжевые" революции, террористы, какие-то политические интриги забирают у государства и народа материальные и людские ресурсы, ведь в таких ситуациях сложно ориентироваться, сложно развиваться и как личность и как гражданин.

Смысл жизни для меня заключался в том, чтобы родить и вырастить детей, параллельно занимаясь любимым делом. В том, чтобы созидать!

Я страстно хотела стать кардиологом, открыть свой праксис и помогать людям. Я ясно и четко представляла, как я куплю или сниму в аренду небольшой офис, а Сашка займется его дизайном. Я куплю современную аппаратуру, найму высококвалифицированный персонал и начну работать. И как ко мне будут идти люди.

Я всё это представляла в своей голове и мечтала, и рассказывала Сашке. А он просто слушал, ему нравилось, когда я описывала свои фантазии. Он не возражал мне, не спорил со мной, не убеждал меня в нереальности моих задумок, в том, что возможно — это только мои фантазии, что жизнь — она другая, она жесткая и жестокая и может распорядиться по-другому и никогда не знаешь, откуда может прийти беда... Он просто слушал, параллельно занимаясь своими делами.

В отличие от меня, сам он по поводу своей деятельности никогда не фантазировал. Он планировал её на короткие сроки и выполнял всё запланированное. И как-то легко у него всё получалось, как-будто само-собой. В этом была, конечно, не только его заслуга, но и Станислава Тишинского. Кстати, после лечения на Востоке Стас приехал с каким-то новым воззрением на мир, полный творческих планов. Он загорел, похудел; он сам, без посторонней помощи, вставал с инвалидного кресла и, цепляясь за предметы, мог пройти уже несколько шагов. На его проект по поводу реконструкции набережной в японском городе обратили внимание и допустили к участию в конкурсе. У них — у Станислава и Сашки, было много работы. У нас стали потихоньку накапливаться деньги. И после того как Анна — наш первый ребёнок — сделала первые шаги, Сашка всё чаще стал задумываться о переезде.

Глава 16

Нужно сказать, что на удивление моим родителям мы с Сашкой жили хорошо. Видя моё неподдельное счастье, они оставили меня в покое, а отец даже подружился с моим мужем. В Саше была какая-то внутренняя интеллигентность, я бы даже сказала аристократичность. Он умел держать себя в руках, он спокойно и с юмором умел противостоять моей вспыльчивости, а иногда и несдержанности. Он легко сходился с людьми, люди к нему просто тянулись. Он был безотказный. И хотя его безотказность меня часто выводила из себя, он, не слушая мои вопли о том, что "на всех ненапомогаешься!", шёл куда его звали и делал то, что его просили. Делал всё совершенно бескорыстно и бесплатно.

"Лена, — говорил он мне. — Ну представь себе, ну где возьмёт деньги, например, Софья Арсентьевна, живущая на свою маленькую пенсию, да ещё с сыном-алкашом. Да, он приносит ей, когда трезвый, какую-то зарплату с завода, и прячет она её — раза два меня просила "похранить" деньги. Но потом сын её напьётся и начинает гонять мать, требуя деньги назад. Я уже пару раз спасал её от него и уже всякие ей советы давал, и сам её сын лечился где-то, и она соглашалась со мной, а потом всё-равно ей становится жалко сына — материнское сердце не выдерживает — поплачет она, поплачет — и всё продолжается. И с сыном её говорил. Когда он не в запое — то нормальный человек, его не видно и не слышно, и всё он ей делает: и мусор выносит, и площадку моет, и в "Магните" его пару раз видел... Ну как ей не помочь, если надо?.. Ну, и другим также — зря никто не зовёт... Но если кто-то побогаче и хочет заплатить за работу — я беру... И потом — "зря" ничего не бывает... Может быть, и мне придётся когда-нибудь просить, и мне кто-то поможет...".

Я слушала и вроде бы соглашалась: да, отношения между людьми должны быть "человеческие", не всегда же только о деньгах думать, а с другой стороны, возникало какое-то неприятное чувство, что Сашка принадлежит не только мне, то есть какая-то его частичка — частичка, если хотите его души — не моя, она принадлежит всем, а я собственница: мне чужого не надо, но и со своим я не хочу делиться... И я досадовала на Сашку со своими упрёками "ты меня не любишь, ты бы это время мог посвятить мне!".

"Ну хорошо, Лена, вот я сяду возле тебя, возле твоей юбки — и буду сидеть как привязанный. И что дальше? И кому от этого будет хорошо? Тебе будет хорошо, если я стану подкаблучником?" Я молчала, а сама думала — нет, "подкаблучник" — это тоже плохо. Хочу, что б Сашка был как мой папа... А мой папа — характер! Видя, что я молчу и не отвечаю, он взял мои руки, поцеловал их и сказал: "Давай договоримся раз и навсегда. Всё, что я делаю для других — это моё право на общественную жизнь. Это тебя не будет касаться. Много времени это никогда не занимает и ты у меня — всегда на первом месте. Ты же тоже много помогаешь старикам и больным, задерживаешься на работе в больнице и я тоже жду, когда ты будешь рядом. В общем — если я куда-то иду кому-то помочь, это не означает, что я хочу от тебя отдохнуть. Мне это самому интересно. Любая работа отвлекает от дурных мыслей, от тревоги, а иногда наводит и на новые идеи. Из всего нужно извлекать позитив! Я всегда помогал людям, а женившись на тебе, не вижу оснований для того, чтобы перестать помогать соседям. Всё-равно, где бы я не был — я думаю о тебе".

"Короче, Лена, — сказал он вставая из-за стола и видя мои растрёпанные чувства, (мы ужинали во время этого разговора). — Больше я не хочу слышать упрёков на эту тему и буду делать так как считаю нужным". Глаза его стали синими и холодными. Он вышел из кухни, а я надулась и у нас в эту ночь не было интима. Но неожиданно наш этот разговор получил продолжение.

Глава 17

Мы как раз приехали из Рябинкино после своего так называемого "свадебного путешествия", так как Сашке нужно было выходить на работу. Приближалось 1 сентября.

В один из рабочих дней, когда мой муж был ещё в институте, а я учила дома, сидя в комнате за столом, постепенно на подсознательном уровне что-то стало мне мешать. В какой-то момент я уже не могла сосредоточиться, что-то мешало мне, а что — не могла понять. Прислушавшись к звукам, доносившимся откуда-то со стороны прихожей, я поняла, что кто-то монотонно, без передышки, пинает мяч о нашу стену около двери на лестничной площадке. Я открыла дверь и увидела подростка лет 13-ти, который, не прекращая пинать футбольный мяч, коротко взглянул на меня и бросил ломким басом: "Саню позови!"

— Какого тебе "Саню"! Он для тебя "дядя Саша", понял? И вообще, со взрослыми здороваться сначала нужно! — я была возмущена. Всякая мелюзга будет тут ещё возле наших дверей ошиваться!

— Эт ты, что ли, взрослая? Позови, говорю, — пацан нагло и с усмешкой смотрел на меня, не переставая подбрасывать ногой мяч. — Ты вообще кто такая? Что делаешь в его квартире, а?

— Я его жена, понял? Это теперь и моя квартира!

— Не ври. Я уезжал к своей бабке на лето, у него никого не было, он мне ничо не говорил.

— А он что, тебе докладывать должен? Иди отсюда, играй на улице, не стучи — ты мне мешаешь!

Я была такая злая и хотела перед носом пацана быстро закрыть дверь, но он оказался проворней и хитрей меня. Он, схватив мяч в руки, ногой, как в фильмах, переступил наш порог и навалился грудью на закрывающуюся дверь. При этом он наступил мне на ногу. Оказавшись наполовину в нашей прихожей, малюточка заорал басом на весь подъезд: "Саня-я-я-яа-а-а!". В ярости я стала выпихивать его руками из нашей прихожей, но пацан физически был сильнее меня, он развернулся ко мне спиной и пытался спиной продвинуть меня дальше в квартиру.

— Иди отсюда! Я сейчас полицию вызову! — и я, схватив его за футболку снизу, толкнула изо всех сил так, что он снова оказался по ту сторону порога. Мяч вылетел у него из рук, перелетел перила и поскакал по ступенькам. Не знаю как получилось, но при этом у меня в руках оказался кусок его футболки.

— Ты дура ненормальная! — теперь в ярости был пацан. — Меня мамка заругает! Будешь покупать мне новую, поняла? — и он помчался за мячом, но не успел: выходивший из лифта Сашка схватил его за предплечье.

— Что тут у вас происходит? Что случилось, Андрюха?

Саша держал в одной руке упаковку с пирожными, другой — пацана и смотрел то на меня, то на него.

— Эта... Она порвала мне футболку... Уже и спросить ничо нельзя... Я тебя хотел позвать мяч погонять...

Нет, каков нахал! У меня руки так и чесались взяться за его воспитание в виде подзатыльника!

Сашка его отпустил и улыбаясь миролюбиво сказал:

— А ты познакомься: это моя жена Лена. Женился я, пока ты был в деревне. У меня, брат, теперь начальник есть. Разрешит начальник — пойду мяч гонять, а не разрешит — извини...

Пацан резко поднял лицо и опять наглым тоном спросил: "И чо, ты теперь у ней под каблуками? И где ты вообще взял такую...", — Андрей окинул меня с ног до головы презрительным взглядом. Меня! Ах ты поросёнок! Я рванула к нему, но он, отбежав пару метров, вдруг захохотал: "Такую малолетку!".

Саша строго посмотрел на него: "Ты считаешь, что 18 лет — это малолетка?" Но Андрюха, не отвечая, помчался вниз по лестнице и через пару секунд снизу донеслось: "Выходи пофутболить!"

Когда муж зашел в квартиру, я возмущённо начала рассказывать ему про пацана.

Как, говорю, ты допускаешь, что тебе каждая мелюзга на "ты", да ещё "Саня", да ещё ведёт себя так нагло! Он мне ногу отдавил! Скажи ему, чтоб больше у нас не появлялся! И ты не ходи играть в футбол — ты теперь человек семейный!

Сашка засмеялся, говорит, ну вот ты и с соседями начинаешь знакомиться. А пацан, между прочим, нормальный — неплохой, кстати, парнишка. Мать его воспитывает одна, без отца — может, уже видела её — такая приятная женщина со второго этажа из двушки, работает инженером на заводе. Разошлась с Андрюшкиным отцом, но отец им помогает. Время от времени у неё бывают какие-то мужики, но долго никто не задерживается. Сама говорит: наверное, слишком требовательна.

А я прервала его: подозрительно, это что, тебе незнакомые женщины душу изливают?

Просто я как-то собирал ей купленную мебель — работа была монотонной, ну она вертелась рядом — рассказывала о себе и о сыне. А я слушал. Андрюшка тоже мне помогал — что-то подержать, что-то найти — толковый парень.

А-а-а, ну если ребёнок был рядом, то еще ничего. А ведь я видела возле дома и в подъезде молодых женщин и девушек — они что, тоже тебя зовут что-то помочь?

Иногда я помогаю коляску с ребёнком молодой женщине из 15-й квартиры — не знаю, как её зовут, поднять до лифта, а так — зовут только старушки — тёть Зоя с первого этажа, у неё муж инвалид, или баб Надя со второго — одна живет, или Софья Арсентьевна.

А девчонки с тобой не заигрывают?

Лена, я не смотрю на девчонок и понятия не имею, заигрывают или нет, я прохожу мимо, только здороваюсь.

Ах, не верю я, не верю, чтоб с Сашкой никто не заигрывал. Такого никогда не пропустишь. Уж слишком он бросается в глаза! И Светка мне говорила: удивительно, что у него до тебя никого не было.

А когда мы начали пить чай с пирожными, Сашка говорит, а пойдём вместе мяч погоняем, нужно двигаться, и ты развеешься немного — засиделась за учебникамим, а теперь есть повод подвигаться и, может быть, с другими соседями познакомиться.

Я была в смятении. У меня всё ещё в голове была сцена с наглым Андрюшкой и первою была мысль: не пустить Сашку! Только через мой труп! Но Сашка засобирался и мои мысли приняли другое направление: и вправду, пойду вместе с ним и на месте посмотрю, кто и что. Я им — соседям — ещё покажу! А что "покажу" — я не додумала.

Глава 18

Собрав волосы в хвост, напялив джинсовые шорты, т-ширт и лёгкие кроссовки, я вместе с мужем вышла во двор. Настроение — боевое! Держась за руки как в детском садике, пройдя мимо маленького скверика с лавочками, полностью занятыми жильцами нашего дома и поздоровавшись (в спину я слышала: "Это, что ли, жена Николаева? И где он такую фифу откопал!"), мы прошли к небольшому футбольному полю. Пройдя в калитку за сетку, которой поле было отгорожено, мы увидели Андрея и двух пацанов помладше, лениво гоняющих мяч около ворот. Увидев Сашку, Андрей несказанно обрадовался. Он, бросив мяч, сразу же подбежал к нам и, покосившись на меня, обратился к мужу:

— А я думал, ты не придёшь.

— Пришёл. Начальник разрешил. Она тоже будет играть.

Андрюха недовольно поморщился: "Зачем сюда бабьё?"

— Ну-ну, ты потише с "бабьём". Короче, делимся на команды.

И чтоб более-менее равномерно было, Сашка предложил мне играть с Андрюхой, а он будет с двумя мальчиками: Антоном восьми лет и Ваней, которому было девять.