| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-А какую?! — Вероника осторожничала.
-Что там у тебя тренькает! — возмутился Гвоздь. — Разговаривать мешает!
-Да это кто-то в квартиру звонит, минут пятнадцать, наверное...
-А-а-а! У тебя какой дом-то? — стал припоминать Гвоздь. — Это, наверное, домушники! Ты двери не открывай! Позвонят-позвонят, да пойдут дальше! У них сейчас рейд по вашему району. Самое время хлопать хаты. Ну, ты не боись, у тебя дверь крепкая, замки — высший класс! Главное — не открывай! Они сейчас на беспределе! Вломятся, по балде настучат и выхлопают хату! Даже я тебе потом не помогу! Это их заработок, сама должна понимать!
-Да у нас же на подъездной двери стоит кодовый замок! — возмутилась Вероника.
-О чём ты шепчешь?! — удивился её наивности бандит на другом конце провода.
Гвоздь замолчал, видно, припоминая, о чём шёл разговор прежде.
-В общем, так, будь дома, никуда не уходи! Я тебе позвоню! Точно не обещаю, но, возможно, что на этой недельке Кекс тебя пригласит. Я за тобой тогда подрулю! Лады?!
-Хорошо! — Вероника повесила трубку, теперь перебирая варианты, на которые с ней мог захотеть общаться Кекс.
Все они сходились к одному — бабкам Бегемота. Раз с ней хотели поговорить, значит, что-то не получалось с простым прихватом собственности её погибшего мужа. Она мешала.
Вдруг Веронику осенила мысль, что ей вообще не следует никому открывать двери. Неизвестно, сколько денег застряло за её душой после смерти супруга, но даже двух квартир, — её и Бегемота — судьба которых повисла в воздухе, хватило бы, чтобы ей свернули голову, как куропатке.
В квартиру ещё некоторое время продолжали звонить, и чтобы этого не слышать, она направилась в ванную комнату, включила воду, наполняя огромную чашу ванны для купания.
Своим сообщением Гвоздь сбил все её мысли. И Вероника пыталась теперь найти нить приятных рассуждений, которым доселе предавалась. Однако настрой их испортился окончательно. Она вдруг интуитивно ощутила себя мишенью в какой-то большой игре. Нет, конечно же, вряд ли кому-то было нужно её убивать просто так. Но за деньги! Тем более, за большие деньги!
Вероника закрыла дверь в ванную и включила на полную катушку телевизор, чтобы не слышать, как звонят в дверь, стараясь отвлечься от дурных мыслей, предавшись удовольствию купания под появившийся совсем недавно канал MTV.
"Бог не выдаст — свинья не съест!" — в конце концов, решила она, думая таким образом обмануть свои страшные догадки. Но они не покидали её головы.
Может быть, Кекс просто поговорит с ней, посочувствует, выразит соболезнование, а потом предложит подписать какие-то бумаги о переходе прав собственности? И что ей делать?! Подписывать — не подписывать?! Как поступить? И где гарантия, что, даже подписав какие-нибудь документы, она останется жива?
"Скажут: девочка, мы, конечно, понимаем, что Бегемот тебя любил, но это его проблемы! Нет человека, и проблем его тоже нет! Мы-то тебя не знаем! Поэтому, извини — подвинься! Мы у тебя заберём это, это и это!" — рассуждала Вероника.
Она понимала, что то, что было оформлено на подставных лиц или просто принадлежало её покойному супругу по картельному договору, уже отошло в другие руки. Наверное, таким образом, было оформлено многое, но не всё. Иначе, её бы не стали беспокоить! А тут сразу столько внимания! Видно, что было что-то, что просто так, без её согласия забрать было невозможно, и это что-то было существенно в цене, иначе бы Кекс не стал бы с ней встречаться.
Продолжая свои нелёгкие раздумья, Вероника вылезла из ванной.
В дверь уже не звонили. Она прошла на кухню, заглянула в холодильник.
Здесь было шаром покати. Старые, испортившиеся продукты, наверное, на сотню долларов, она отправила в мусоропровод. Вероника покупала к новому году провизию, но как-то незаметно всё подъела. Желудок сосало от голода. Надо было идти в город за продуктами.
У центрального универмага, который, несмотря на первое число, уже работал, стояло столпотворение. Дикая инфляция подгоняла народ к магазинам тратить свои сбережения, пытаясь их хоть таким образом сохранить. Много было приезжих из России.
Вероника хотела пройти мимо центрального магазина города — здесь ей делать было нечего — но вдруг через стеклянные двери фойе увидела в центре первого этажа Сашко, который теперь отирался здесь, в группе менял, и решила задать ему трёп за болтовню.
-Здорово! — засиял тот, заметив подходящую девушку. — С Новым годом! С новым счастьем!
-Ты зачем Гвоздю рассказал?.. — спросила Вероника.
-Тсс! — Сашко приложил указательный палец к губам.
Он взял её за плечо и повёл обратно на улицу.
-Циня! Ты куда опять?! — раздался сзади возмущённый голос.
-Та я тильки ж хвылыну! — отмахнулся он, а Веронике на самое ухо прошептал. — Не говори, что я тебе баксы менял!
-Да нужен ты мне больно! — возмутилась Вероника, убирая с плеча его руку. — Ты бы сам трепался бы меньше! Откуда гвоздь знает про это?!
Они вышли на улицу. Солнышко сверкало в морозном небе, и Сашко щурился.
-Так это ж в порядке обмена информацией! — оправдывался он перед Вероникой. — Он к нашей конторе прямого отношения не имеет, но слово за меня замолвить может, поэтому я ему кое-что сливаю! Кстати, ты не слышала?! — вдруг, вспомнив что-то важное, тронул её за плечо Циндренко.
-Что не слышала?! — поинтересовалась Вероника.
-Так его ж убили...
-Кого?! — удивилась девушка.
-Та как кого?! Гвоздя ж! — сообщил Сашко.
-Как убили?! — не поняла она. — Я вот только с ним по телефону разговаривала! Может час, может полтора назад!
-Да! Да! — подтвердил Сашко. — Его точно! А Кекса — ещё не известно! Вроде только ранили! Прямо на квартире у него!
-У кого на квартире?! — поинтересовалась Вероника.
-Ну, у Гвоздя! — уточнил Сашко.
-А где его квартира? — спросила она.
-Та як же ж где?! Твоего же мужа-покойничка квартира! Он говорил мне, что ты не возражала!..
Тут кто-то развернул Сашко прочь от Вероники, к себе. Вероника признала Саню, их бригадира.
-Слышь ты, перец! — зло, но сдержанно произнёс он. — С кралями потом лясы точить будешь! Мы сейчас работаем, понял?! Или тебя снова без пайки оставить?! Так Гвоздя бильше немаэ, чтоб тебя выручал!
Он потащил опешившего Сашко внутрь магазина, давая на ходу инструкции:
-Там клиент упакованный подвалил! У него косарь! Торгуется за курс! Ты перебиваешь! Дёргаем и сваливаем! На сегодня баста, понял?!
Менялы исчезли за стеклянными дверями ЦУМа, и Вероника пошла своей дорогой, в продуктовый магазин.
Последняя ниточка, связывавшая её с блатным миром, какая ни гнилая она была, оборвалась.
Дома она на всякий случай, хотя уже не сомневалась, что это правда, набрала номер телефона в квартире Бегемота. Трубку никто не брал.
"Может, и к лучшему! — решила Вероника. — Надо бы ещё документы на квартиру Жоры проверить! На кого они оформлены! Вдруг Гвоздев, действительно, уже их переписал!"
Вероника смотрела в окно на вечернюю площадь перед театром. Город уже не казался ей таким милым и родным, как прежде. Она чувствовала, что внутри этого спокойного с виду пейзажа идёт настоящая охота, в том числе и на неё.
"Хоть возьми и исчезни куда-нибудь месяцев эдак на шесть! — сокрушённо подумала девушка. — Но куда?"
Глава 27.
Вероника привыкла уже к тому, что каждый день кто-то подолгу звонит в её квартиру. Несколько раз она пыталась подсмотреть в глазок, кто же это может быть. Но ни разу ей никого так и не удалось увидеть.
Из дому она теперь выходила крайне редко. Только по самой большой необходимости. Тревога от непонятных звонков, загадочное убийство Гвоздева, хотя, быть может и, скорее всего, с Вероникой оно никак не было связано, вся неспокойная, нервозная обстановка, царившая в городе, а также ощущение того, что за ней кто-то охотится, заставляли её сидеть взаперти в квартире. Она притаилась и жила теперь тихо, как мышь.
Теперь из дома она не показывалась по неделе, лишь изредка выходя за продуктами. Теперь она выбрала для покупок магазин на глухой улице, поднимавшейся вверх от драмтеатра по склону предпойменного отрога правого берега Псла, в сторону памятника, стелы с вечным огнём и танком. Здесь редко встречались прохожие.
Ассортимент магазина был захудалый, продукты дороже. Но Вероника просто опасалась показываться в центре. Она не знала, откуда ждать удара.
Однако теперь не то, что в магазин — даже просто выйти за дверь, в подъезд — было ей теперь страшно. Ведь в этот момент там мог оказаться тот, кто постоянно, почти каждый день, иногда десять, иногда даже двадцать минут, названивал ей в квартиру. Что бы тогда с ней случилось? Кто это вообще был?
Теперь Вероника жалела, что предусмотрительный Бегемот не успел поставить импортный японский глазок с полосой обзора, позволяющей видеть даже стены по обе стороны от двери.
Так, закрывшись в квартире, словно моллюск в раковине, Вероника проводила день за днём, ничего не предпринимая для того, чтобы хоть как-то начать разрешать накопившиеся жизненно важные вопросы.
Сначала ещё она понимала, что тянет резину, что рано или поздно ей всё-таки придётся выйти из дома и начать действовать. Никто ничего за неё делать не будет. В конце концов, ей придётся самой предпринимать шаги по защите своего имущества от посягательства жаждущих лёгкой наживы бандитов. Она понимала, что чем раньше начнёт действовать, тем больше ей удастся спасти. Ведь досидеться можно было до того, что её просто выкинули бы даже из этой неприступной и надёжной, как ей сейчас казалось, крепости, — её квартиры. Могло оказаться так, что она уже ей и не принадлежит — деньги и связи могли сделать всё, что угодно. Пока она отсиживалась в своей раковине, думая, что находится в безопасности, где-то там, во вне, неизвестные ей злодеи, даже не встречаясь с ней, не угрожая, не пытаясь её убить, просто переоформили бы документы на её последнюю собственность, воспользовавшись какой-нибудь одной из тех сотен схем развода, которые были у них в арсенале, а потом пожаловали бы с решением суда: "Выселяйтесь, гражданочка! Пшли вон, на улицу!"
Авторитеты никакие в этом случае не работали. То, что она вдова Бегемота, для них, тех, кто хотел всё забрать — пустой звук, пшик, это Вероника поняла ещё из общения с Гвоздевым, который и сам, как ей теперь стало известно, уже произвёл какие-то действия с квартирой Бегемота, якобы с её согласия. Так и на всё остальное её согласие нарисовали бы столько раз, сколько было нужно, а она бы и не знала даже.
Вероника понимала, что во многом имущественные отношения — это бумаги, которые необходимо было правильно оформить. Она чувствовала, что пока сидит в своей скорлупе, мир меняется не в лучшую для неё сторону, и возможно, вполне было возможно, что когда она, наконец, очнётся от этого своего непонятного оцепенения, придёт в себя и захочет действовать, то вернуть многое, что сейчас ещё можно сохранить, тогда будет невозможно.
Она укоряла себя за свой страх, пыталась заставить действовать, хотя бы попробовать позвонить какому-нибудь адвокату или юристу. В возникших перед ней вопросах требовалась помощь грамотного, а, главное, надёжного человека. Пусть он не был бы даже адвокатом или юристом, но чтобы разбирался в замысловатых тонкостях и хитросплетениях странного отечественного законодательства.
Она и не собиралась даже претендовать на то, что за её покойным супругом числилось неофициально, по какому-нибудь картельному договору о разделе сфер влияния — это было опасно и глупо! Не стоило злить цербера, стерегущего общак. Это уже перекочевало частью туда, а частью, под шумок, разошлось по тем, кто был ближе к кормилу. Там и догонять было нечего. Зачастую, как несколько раз при ней проговорился муж, это были государственные предприятия, в которых просто деньги через нужных людей уводились по каким-то непонятным статьям расходов, а потом оказывались у него в кармане. Было и несколько кооперативов, владевших ресторанами и барами, кафе и столовыми, от доходов которых Бегемот получал свой условленный процент. Они были оформлены на совершенно посторонних людей, подконтрольных воротилам, и когда не стало Бегемота, его часть дохода те просто разделили между собой. Ей там ничего не светило. Она это понимала.
Но Вероника не собиралась сдаваться без боя, и смотреть, как у неё будут отнимать то, что принадлежит ей, как супруге, по документам, официально. Требовалось срочно закрепить свои права на то, что можно было спасти. На это требовались деньги, большие деньги. Вероника не знала, какая сумма на это понадобиться, но втайне рассчитывала, что того, что ей удалось сохранить и вытребовать у Гвоздя, ей должно было хватить хотя бы на оформление наследства и прав на квартиру, в которой жила она, и на квартиру, принадлежавшую Бегемоту, поскольку, хотя она и понимала, что Гвоздев что-то уже сделал, действия с переоформлением прав на имущество можно было оспорить в официальном порядке, через суд.
Впрочем, с квартирой Вероники было проще, поскольку она была куплена на её имя, и оставалось только до конца и правильно оформить документы. Со второй квартирой, в которой жил Бегемот, всё обстояло намного сложнее: Вероника вообще не знала, на кого она оформлена, — и потому боялась приступать к выяснению этого вопроса. Ведь могло так статься, что, поднимая этот вопрос, она бы задела какую-нибудь гнилую головешку, и всё здание её надежды, и без того казавшееся шатким и непрочным, просто рухнуло бы, вполне возможно, что и похоронив под собой хозяйку.
Самого главного, чего не было у Вероники — это связей. Конечно, она знала, что связи покупаются. Но она справедливо считала, что те её несколько несчастных тысяч долларов, которые иногда, когда ей ради интереса вздумывалось пересчитать на курс стремительно дешевеющего, словно падающего в пропасть галопирующей инфляции, карбованца, казались несметным богатством, на поверку, в таких серьёзных вопросах, которыми Вероника никак не осмеливалась начать заниматься, оказались бы просто пшиком, которого даже и заметно-то не было.
В самом деле, ну что значат три или четыре тысячи "зелёных", когда речь идёт о связях, за которыми стоят миллионы?
Все связи в городе контролировались и перекупались воротилами, такими, каким становился на её глазах Бегемот. Тот, кто попадал в сферу их интересов, был обречён. Так или иначе, но они одерживали над ними верх. Раньше были некоторые, недоступные теневым хозяевам города сферы, но теперь же, когда рухнули последние сколь-нибудь существенные основы государства, всё здесь принадлежало им. И Вероника понимала, она просто видела это, что сейчас, оставшись без мужа, на развалинах его империи, она стояла на пути стремящихся к его ещё не прибранным богатствам воротил, готовых смести на своём пути все преграды, в том числе и её маленькую жизнь.
Наверное, они её даже и за противника не считали, и, быть может, если бы она не стала проявлять строптивость при предстоящем переделе и всё, что числилось за ней из империи Бегемота, быстренько отдала, её бы пощадили. Возможно даже, что оставили бы с барского плеча квартиру, которую ей подарил муж. Но это был бы предел их щедрости. Без сомнений, всё остальное воротилы бы прибрали.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
