Пуля уже в пути

Глава 18.

Родной край встретил нас ослепительно ярким полуденным солнцем и легким морозцем. Мерзлая земля была покрыта неглубоким слоем чистейшего белого снега. — Вот и дома, — вырвалось у меня, хотя до собственной квартиры ещё оставалось часа три быстрой езды. — Олег, попрошу за штурвал. Я свое отъездил. Мы в очередной раз поменялись местами, и я устроился на заднем сиденье. Славка повернулся ко мне лицом и поинтересовался: — И куда прикажешь двигать в Нижнем? Ты сейчас за главного, так что на твое усмотрение. Нам все равно. Если хочешь, Папа Нос так тебя спрячет, что ни одна собака не найдет. — Спрятаться, конечно, неплохо. — Я вытащил сигарету из очередной пачки. — Только всю жизнь скрываться не будешь. Да и не в моем это стиле. — Здесь ты не прав, Филин, — подал голос неразговорчивый Олег. — Ещё как можно скрываться. Если приспичит, то и все остатки жизни проведешь в бегах. Я непонимающе посмотрел ему в затылок, а Славка тронул меня за локоть и объяснил жизненное кредо соратника: — Он знает, что говорит. Лет пять уже в бегах. Ты чего, Олежик в Питере-то натворил? — Это не главное, — тот немного погрустнел. — Хорошо, что уйти смог. Да и Папа не оставил без внимания. Пригрел, документики помог сделать... — Мне это пока не требуется. — Что ещё за черт! — выругался вдруг Олег и стал тормозить. — Похоже, угодили мы в облаву, братцы. Впереди скопилась вереница из нескольких машин, выстроившись в медленно двигающуюся очередь. И все их проверяли не спеша и основательно. А следующие из Нижнего проходили затор беспрепятственно. В душу закрались дурные предчувствия. Да и Лобанов заметно занервничал. Хотя, может быть, у меня просто появилась мания преследования. Местность вокруг была открытая. И исчезнуть, даже при большом желании, не получилось бы. И выбраться из очереди, чтобы развернуться в обратном направлении, не представлялось возможным. Если только совершить рискованный маневр и проскочить прямо перед носом какого-нибудь встречного дальнобойщика. Но тогда неминуемо будет погоня. За тем, кто поспешно убегает, обязательно погонятся. А в карманах у меня два чужих "ствола". И даже если ищут не меня, то сидеть придется собственной персоной. — Что делать будем? — встревоженно спросил Славка, напряженно всматриваясь в лобовое стекло. — Вот уж не везет. — А нам ничего другого не остается, как попробовать проехать. — Я на всякий случай сунул руку в карман и снял пистолет с предохранителя. — Будем рисковать, иначе нам удачи не видать. Но самое удивительное — тормозили автомобили и проверяли документы не гаишники или обычные менты, а солдаты самого натурального армейского патруля. Одетые в пятнистую униформу, с автоматами Калашникова наперевес, они смотрелись на дороге так же непривычно, как верблюды в снегах Антарктиды. — Может, дезертиров ловят? — предположил Лобанов, перестав ерзать на сиденье и заметно успокоившись. — Сейчас сбегают из части за милую душу. Да порой перед этим весь караул перестреляют. А потом уходят, навьюченные оружием, как моджахеды. — Все возможно, Славик. Когда за мной выезжали, ничего подобного не было? — И рядом не стояло. Ты же знаешь, Гоша, у нас одна из самых спокойных областей. Ни тебе крутых разборок, ни отстрелов бизнесменов, ни побегов. Тишь да гладь и ментовская благодать. — Так они и стараются, чтобы все спокойно было, — вступился я за доблестные органы. — Не только они, — возразил Славка, прикуривая. — Или ты думаешь, Филин, нам это легко дается? Мы что не заинтересованы, что бы в городе не было беспредела? Ответить ему я не успел. Подошла наша очередь на досмотр. Олег опустил стекла автомобиля, и старший сержант, слегка нагнувшись, заглянул в салон, потребовав предъявить документы. Стоявший перед нами "жигуленок" уже резво набирал скорость, удаляясь от поста. Мы протянули ему в окошко паспорта. У меня была лишь та подделка, с которой я отчалил из Грузии. Но выбирать не приходилось. Это лучше, чем совсем ничего. И я стал придумывать легенду, на кой ляд я здесь появился. Внимательно пролистав документы, сержант что-то громко, но неразборчиво крикнул через плечо, видимо вызывая старшего. И, сунув паспорта в карман пятнистого бушлата, выставил вперед ствол "калашникова", почти засунув его в окошко салона. — Всем выйти из машины, — стараясь показаться грозным, прорычал он. — И поживее, мать вашу! — А в чем, собственно, дело? — начал было я качать права, но в окошко заглянула ещё одна морда, офицерского звания. — Что, не понятна команда?! — прогундосила она пропитым или простуженным голосом. — Вполне понятна. — Ствол моего пистолета уперся ему прямо в лоб. — Не дергайся, капитан, если не хочешь стать национальным героем России. Посмертно. Пока твой боец будет валандаться с затвором, начальник штаба уже станет оформлять твою похоронку. И, ткнув Олега кулаком в спину, скомандовал: — Рви когти на всех парах. Его дважды просить не пришлось. Движок взревел, набирая обороты. И легковушка сорвалась с места в карьер, дико взвизгнув резиной по асфальту и оставив на нем две черные полосы. В разные стороны от машины шарахнулись стоявшие впереди воины в камуфляже. Капитан же не успел вытащить свою образину из окошко, и стойкой ему больно шандарахнуло в скулу, опрокинув на землю. — Как дети малые, — только и успел я высказать свое мнение о патруле. — Как они воевать собираются? Мы же так любую войну продуем за здорово живешь. Мы уже успели умчаться метров на двести благодаря мощному мотору, когда нам вслед прогремела длинная, но запоздалая очередь. Заднее стекло раскрошилось и осыпалось вниз мелкими осколками. — Черт возьми, вот попали! — Лобанов оглянулся назад. Там вояки уже дружно попрыгали в два "уазика" и ринулись нас преследовать. Нашу машину подбрасывало на неровностях дороги, и Олег не рискнул вдавить педаль газа до упора. Хотя скорость и так была приличной. Но этого не хватало, чтобы оторваться от погони. С правой стороны ближнего "уазика" высунулось из открытого окошко уже знакомое лицо капитана, и, что-то проорав нам вслед, он дал две короткие очереди из автомата. Пули просвистели совсем невдалеке, но никого не задели. — Плохо дело. — Я бросил второй пистолет Лобанову и развернулся к преследователям лицом, встав на сиденье коленками. — Будем отстреливаться. Вот уж не думал, что придется и с армией воевать. Их я, наверное, не осилю. Особенно если нарвемся по пути на какую-нибудь танковую дивизию. Тщательно прицелившись, я дважды нажал на курок. Пули чиркнули по асфальту перед "уазиком", высекая искры. — Братишка, только не вздумай кого-нибудь подстрелить, — я повернул на секунду голову в сторону Славки. — Они просто солдаты. А приказ, есть приказ. — Ладно учить, — недовольно буркнул Лобанов и зажмурил левый глаз.— Сам не в третий класс хожу. Будем настойчиво дырявить им шины. — Настойчиво не получится, — возразил я другу. — Патронов в обрез, так что особо не увлекайся, все-таки не в тире. — Очень жаль, — огорчился Славик и нажал на курок. — А так хотелось порезвиться на просторе. Даже душа уже заранее развернулась. — Сверни её и не тараторь, мечтатель. Лучше целься поточнее. Олег заложил крутой вираж и выскочил на встречную полосу, обгоняя плетущийся впереди "жигуленок". Навстречу нам мчался красный междугородний "Икарус", и расстояние неукротимо сокращалось. Водитель автобуса яростно жал на клаксон, оглашая окрестности непрерывным воем. Олег надавил на газ и крутанул руль вправо. Носом мы уже втиснулись на свою полосу, и бедный "жигуленок", не выдержав бешеного состязания, чиркнул слегка по нашему правому борту и свернул в кювет. Видимо, подсчитал, что расплатиться за попорченный "мерс" не сможет. Олег, вильнув задом машины, как кокетливая шлюха, занял его место. И вовремя. Автобус, не снижая скорости, промчался мимо, едва не зацепив нас. Только обдал нас на прощание крепкой ударной волной и едким запахом сгоревшей солярки. — Ну и шуточки у вас, господа бандиты! — выпалил я, переводя дух. — Так и заикой немудрено стать. — Я сам чуть в штаны не наложил со страха. — Олег даже не повернул головы, продолжая мчаться вперед. — И мне тоже хочется пожить ещё немного. Преследователи не только не отстали, но даже чуток сократили расстояние между нашими машинами. Я прицелился и нажал на спуск. В этот миг наш "Мерседес" подкинуло на очередной выбоине, и пуля ушла в белесо-голубое небо, коротко взвизгнув на прощание. — Мазила, — выдохнул Славик чуть ли не в ухо. — Учись, студент, пока профессор жив. Он приник к разбитому окошку и трижды нажал на курок. "Макаров" задергался в его руках, как старый паралитик. Но пули послушно вылетели из ствола, выкидывая пучки огня. Первая звякнула о бампер, оставив там небольшую вмятину. А две следующие вонзились точно в правое колесо. Оно моментально похудело. "Уазик" накренился на один бок и, поерзав по дороге, съехал на обочину, развернувшись к нам задом, а к лесу передом. — Понял, Филин, как это делается, — гордо взглянул на меня Лобанов. — Или ещё разок продемонстрировать? — А почему бы и нет? — Меня охватил азарт, и захотелось, чтобы и вторая машина преследователей поскорее отвязалась. — Покажи все, на что ты способен. Но армейцы и не думали отставать. Другой их темно-зеленый "уазик" висел у нас на хвосте, как привязанный надежным канатом. И мало им этого показалось, они ещё и принялись увлеченно палить по нам из автомата. Почти одновременно мы с Лобановым выпустили по догоняющей машине остатки пуль и повернулись к преследователям спиной. Я вытащил из кармана запасные обоймы и одну протянул Славке. А вторую вставил в свою волыну и нагнулся, чтобы поднять выпавшую пустую. Позади раздалась короткая очередь, и когда я выпрямился, то мы уже летели, стремительно сбрасывая скорость, на противоположную обочину. Встречный грузовик только чудом избежал лобового столкновения с нами и, завиляв по скользкой трассе, замер посреди нее, перегородив движение. Олег навалился всем весом на рулевое колесо, безжизненный, как кукла из сексшопа. В затылке у него зияла дырка, а конский хвост окрашивался в ядовито-красный цвет. Я ничего не успел осознать, как мы оказались в кювете, пролетев метра два в воздухе. Машина, круто воткнувшись носом в замерзшую пашню, на миг замерла в таком положении. А потом медленно завалилась на крышу, смачно захрустев остатками стекол. Видимо, на секунду я потерял сознание. Но когда очнулся, то обнаружил себя валяющимся в метре от машины на кристально-белом снегу. Как я туда попал, осталось загадкой для меня. Лишь черти, наверное, знают, каким образом и зачем им удалось в последний миг выдернуть меня из покореженного металла. В руке я продолжал сжимать бесполезный и даже опасный сейчас пистолет. Я оторвал щеку от земли и попытался приподняться, с удивлением обнаружив, что ничего не сломал и не сильно-то отшиб. Только какая-то слабость навалилась на плечи, пригибая к земле, да в ушах стоял мелодичный звон. Секунду спустя на обочине затормозил военный "уазик", и из него резво выпрыгнули двое вояк. Направив на меня автоматы, они почти в один голос прокричали: — Бросай ствол на землю! На колени, руки за голову! Я отбросил пистолет в сторону и медленно опустился на колени. Краем глаза успел заметить, как снег стал таять, соприкоснувшись с ещё горячим дулом. Руки послушно сцепил на затылке. Этот круг рулетки не принес мне удачи. Я поставил на черное, а выпало совсем наоборот. Воины стремительно подлетели ко мне, продолжая держать на мушке. Один встал сбоку, а второй зашел сзади. Ударом сапога в спину он опрокинул меня лицом в снег. Я упал и встретился взглядом с мертвыми глазами Олега. Они уже наполнились мутью до краев, и ему было наплевать на земную суету. А Лобанова не видать и не слыхать. Если тоже погиб, то очень жаль. О таком друге можно только мечтать. Один стрелок приставил мне ствол автомата к темечку, а второй принялся ловко проверять карманы. Оружия при мне больше не оказалось, и меня рывком поставили на ноги. Недобро усмехнувшись, воин коротко замахнулся и сильно ударил меня прикладом в живот. Я было согнулся от боли, но мне не дали этого сделать. Подхватив под руки, отволокли к "уазику" и впихнули на заднее сиденье. Водитель защелкнул на моих руках стальные браслеты, сверкающие свеженькой никелированной поверхностью, и спрятал ключик в нагрудный карман. — Смотри не потеряй, — мрачно пошутил я, и тут же получил удар по печени. Один из служивых уселся рядом, а второй вытащил из кармана бушлата небольшую рацию. Рассмотрев внимательно мою морду, не отличающуюся античной красотой, он нажал на кнопку. — Тёща, Тёща, — несколько раз повторил он в эфир позывные того, с кем пытался связаться. — Это — Тесть. Прибыл зять. Несмотря на боль, я внутренне усмехнулся. Вот и оженили меня без моего согласия. Так что пролетела свадьба с Оксанкой, как лист фанеры над Парижем. Может быть, в следующей жизни как-нибудь. В ответ из динамика раздались частые щелчки и потрескивание. А затем послышался приглушенный, искаженный расстоянием и помехами голос. — Где он? — Упакован и повязан бантиком. Кольца на руках. Воин улыбнулся, словно заранее предвкушал обильный звездопад на свои погоны. И хотя все трое, включая водителя, были с сержантскими знаками различия, на обычных призывников походили так же, как восьмерка на короля. Скорее они напоминали контрактников или солдат удачи. — Немедленно доставить зятя на свадьбу, — раздалось в рации сквозь шорох и шелест эфира. — А то невеста заждалась и нервничает. С нашей стороны потери есть? — Обошлось, — радостно доложил сержант. — Но возникли другие проблемы. — С зятем без них не бывает. Что случилось? — Он был не один и пытался удрать. Пришлось остановить. — Ясно, — недовольно перебили служивого. — Оставайся на месте и жди уборщиков. А этот немедленно должен быть доставлен по назначению. Отбой. — Отбой так отбой, — проворчал воин, недовольный поручением, и сказал напарнику: — Все слышал? Вот и действуй. И, захлопнув дверцу машины, направился к "Мерседесу", закинув автомат за спину. Водитель переключил скорость, и мы неспешно вырулили на дорогу. Там он прибавил газу, и "уазик" послушно полетел в сторону города. Водитель сосредоточил все внимание на дороге. Второй сержант тоже оказался не из разговорчивых. Он поглядывал то в окошко, то на меня и тихонько напевал себе под нос какой-то мотивчик, отстукивая ритм ногтями по стволу автомата. Сам "калашников" он поставил прикладом на пол, зажав его между колен. Я крепко призадумался, продолжая изображать из себя совсем больного человека, которому сегодня крепко досталось. Неожиданная женитьба в мои планы не входила. Так прошло не меньше часа. Машина к тому времени проделала значительный путь. И, по моим расчетам, до Нижнего было не так уж и далеко. Может, час ходу, а может, и меньше. В любом случае сидеть сиднем не стоило. — Служивый, табачку не найдется? — Я впервые подал голос, и звучал он умоляюще. — А то мне совсем муторно. Сержант взглянул на меня искоса и высказался решительно: — А больше тебе ничего не надо? — Да что тебе, сигареты жалко? Думаешь, я из неё тебя пристрелю? — Ничего я не думаю. — Он недовольно вытащил из кармана бушлата пачку "LD". — Ты свое уже отстрелял в этом сезоне. Я взял сигарету и воткнул себе в краешек рта. Охлопав себя по карманам, конечно же, не обнаружил зажигалки на привычном месте. Пришлось ещё раз просить о помощи. — К этой роскоши, — я скосил глаза на кончик сигареты, — ещё бы и огоньку добавить. А то что-то она от твоего пламенного взгляда не прикуривается. Служивый искривил губы в некотором подобии улыбки. Склонившись в мою сторону, полез правой рукой в карман штанов, нащупывая там зажигалку. Вообще-то прием этот древний, как туша мамонта, но почему-то безотказный. Локтем я наотмашь, по-злодейски, несколько раз заехал ему по физиономии. Бил резко, уверенно и не жалея сил. А затем развернувшись к нему вполоборота, добавил сложенными в замок руками, метя в висок. Короткая схватка на импровизированном ринге прошла за считанные секунды и была прервана ввиду явного превосходства одной из сторон. Мой противник сперва позеленел лицом, а затем, покрывшись брызгами крови из разбитого носа, отправился в нокаут. Глазки его закатились, выставив напоказ белки. Кровь отхлынула от лица, и он превратился из зеленоватого в бледного, как поганка. Водитель армейской колымаги так и не успел что-либо понять в произошедшей у него за спиной кутерьме. Услышав позади себя шум и возню, он нажал на тормоз и попытался оглянуться. Но в этот момент я уже управился с сержантом и переключив все внимание на него. Мои руки, описав широкую дугу, появились перед ничего не соображающей харей служивого и потянули его назад. Наручники отлично исполнили роль импровизированной удавки, впившись металлом в его горло. Да так славно постарались, что я почувствовал даже через них, как у водителя судорожно задергался кадык. Машина замерла, прижавшись к обочине дороги и заглохнув. Водитель конвульсивно дергался, отцепившись от руля, и пытался освободиться от удушливой петли. А я все продолжал сжимать её и вытягивать солдатика на себя. — Лучше не дергайся, — ласково приговаривал я, стягивая удавку. — А то могу ненароком и шею свернуть. Так и в гроб положат, если не смогут выпрямить. Водитель уже наполовину переместился в зад легковушки, неестественно выгнувшись на своем сиденье. Наши глаза встретились, и я понял, что осталось ещё минуточку потерпеть, и все закончится. Лицо его приобрело нездоровый синюшный цвет, а веки налились свинцовой тяжестью, хотя и не могли закрыться, так как глаза пытались от натуги и нехватки кислорода вылезти из орбит. Наконец он обмяк, прекратив сопротивляться. Я нащупал у него в кармане заветный маленький ключик и извлек его на свет божий. Открывать наручники самому себе было неудобно, но справился я с этой проблемой неожиданно быстро. Сняв их со своих рук, я стремительно нацепил браслеты на клешни сержанта, привалившегося головой к окошку рядом со мной. Когда они с мягким щелчком закрылись, тот рискнул было прийти в чувство. Но получив кулаком в челюсть, опять успокоился и мирно захрапел, словно на давно желанном привале. — Солдат спит, а служба идет, — я ласково потрепал его по щеке и запустил свое щупальце в карман бушлата. — Только смотри, дембель не проспи. Выгрузив из его карманов изъятые у меня вещи, я распихал их по привычным местам. Пистолет сунул в правый карман пальто, сигареты и зажигалку — в левый. А уж деньги, если несколько сотенных бумажек имеют право так называться, отправились во внутренний. Приложив пальцы к шее водилы, я затих, пытаясь нащупать бьющуюся артерию. Через несколько секунд я ощутил несколько слабых толчков в кончики пальцев. — Жить будет. — Я поскреб пятерней в затылке, словно размышляя. — Вот только не знаю, долго ли. Приоткрыв дверку с той стороны, где блаженствовал сержант, первым не выдержавший мой стремительный натиск, я ногами столкнул его на землю. Он мягко шлепнулся на обочину, только ноги продолжали торчать в салоне, нелепо задравшись вверх. И на них красовались совсем не армейские кирзачи, а добротные гражданские ботинки. Выбравшись из салона со своей стороны, я обогнул машину сзади и, подхватив служилого подмышки, поволок в глубокий кювет. Когда мне показалось, что его не будет видно с дороги, я просто бросил парня на произвол судьбы. Вернувшись к "уазику", переждал несколько минут, пока мимо промчались машины. Когда трасса опустела на какое-то время, отправил следом за первым воякой и водилу. В кармане у служивого обнаружилось удостоверение сотрудника особого отдела какой-то войсковой части. — Ух, ты! Чем дальше в лес, тем ярче звезды, — невольно вырвалось у меня при таком открытии. — А небо наоборот все темнее, и я совсем перестаю что-либо понимать в происходящей кутерьме. Я бросил удостоверение на грудь сержанту. — Отдыхайте, братцы, — сплюнув тягучую слюну, выбрался на дорогу. — День был тяжелый, умаялись поди. Отлежитесь малость и можете потихоньку двигать к своим. А мне ждать вас некогда. Пора продолжить круиз по Нижегородчине. И я уселся за руль. "Уазик", фыркнув движком, выбросил из выхлопной трубы малюсенькое сизое облачко и тронулся в путь. Пропустив идущий на обгон "МАЗ" с большим прицепом, я пристроился ему в хвост и старался не отставать. До Нижнего Новгорода оставалось всего ничего. Меньше чем через час, если двигаться такими темпами, я буду уже в городе. Вот только что там ждет меня, оставалось покрыто мраком. И последний поворот событий окончательно перепутал и без того совершенно непонятный пасьянс. А разбираться в нем придется, хочу я этого или нет. Солнце начало свой по-осеннему скорый спуск к закату. И первой намечалась проблема, где бы приклонить буйную головушку и дать ей немного отдыха и покоя, чтобы на утро со свежими силами ринуться в бой. Пока меня не очень беспокоила возможная встреча с ГИБДД. Машина с армейскими номерами. Для гаишников она интереса не представляет. А военную инспекцию если увидишь, то можно гвоздем на стенке об этом нацарапать, чтобы осталось на века в памяти потомков. — Эх, — невольно вырвалось у меня,— сейчас бы кофе с булочкой, да на печку с дурочкой... Устал я носиться зайцем по полям. Я вдруг понял, что за смутная тревога постоянно гложет меня. Ксюшка. Лукавого и чуть прищуренного взгляда ее серых глаз мне не хватало все эти дни. Так безумно хочется увидеть Оксану. И так страшно будет услышать от Вадима, что она не добралась до Нижнего и у него не появлялась. Что тогда делать? Землю носом рыть, но найти во что бы то ни стало. Надеюсь, этого не потребуется.