Но мы отвлеклись. Итак, русские заплатили свою цену за право называться сильнейшими и делать то, что хотят. С этим надо смириться, потому что альтернативы я не вижу. Теоретики наверху что-то пытаются изобрести, но я-то практик и вижу, что все это бесполезно.
— Но нас учили, что любое государство можно развалить изнутри.
— Можно, но не в этом случае. Русские через подобное когда-то проходили и не хотят повторять ошибки предков, поэтому создали мощные военную, полицейскую и социальную структуры для борьбы с этим. Ведь для того, чтобы разрушить государство изнутри, надо или сыграть на национализме отдельных народов, или на религиозных противоречиях, или на таких примитивных чувствах отдельных людей, в первую очередь чиновников, как жадность, тщеславие, на их глупости, в конце концов. Вы думаете, не пытались? Пытались, и не раз, но преимущества монархического строя используются русскими по полной программе, и бюрократия у них сведена к минимуму, а законы крайне жесткие и выполняются безотносительно положения виновного в обществе. Причем если за уголовное преступление положен срок, то за измену — виселица. У них очень интересная система получения показаний — сыворотка правды применяется и результат ее применения считается полным доказательством виновности или невиновности, вот только применяют ее не следственные органы. Человек, которому выносится приговор и который считает его несправедливым, может сам потребовать ее применения прямо в зале суда.
— И требуют?
— Разумеется. Очень эффективный метод. А главное, если человек потребовал его применения к себе, отказать ему никто не вправе.
— А как они борются с национализмом?
— Да, в общем-то, никак. У них нет такого понятия. Человек, решивший стать гражданином Российской империи, должен для этого стать русским, говорить по-русски, вести себя в обществе согласно русских норм. То есть на кухне хоть по-китайски говори, хоть на ушах летай, но если на улице ты скажешь, что не понимаешь по-русски, или будешь идти, разговаривая с собеседником на другом языке, если ты, скажем, не гид или переводчик при иностранце, это автоматически означает лишение гражданства. А лишившись гражданства, человек лишается всего, гастарбайтеров в России не жалуют. По сути, русские ассимилировали другие народы, привязав их к своему языку и своей культуре. Все преподавание, вся деловая переписка, все официальные бумаги — все только на русском языке. За любую пропаганду сепаратизма — смертная казнь. Очень эффективный метод, заимствованный у немцев. Вдобавок, русские прекрасно понимают, что основы мировосприятия закладываются и укрепляются в школах и прочих учебных заведениях. Сейчас у них учителя и преподаватели — одни из самых престижных и, соответственно, высокооплачиваемых профессий. Преподавание ведется на недостижимом для наших учебных заведений уровне, и учат, соответственно, так, чтобы воспитать патриотов. И население планет, попавших в состав Российской империи, тоже ассимилируется в течение максимум двух поколений. По сути, русским без разницы, какой ты национальности, но если ты думаешь, как русский — значит, ты и есть русский. Пожалуй, единственные, кого сложно встретить в Российской империи — это негры, но тут уж они виноваты сами. Они, как это ни прискорбно, в большинстве патологически ленивы, а русские не кормят тунеядцев. Так что негры ищут места посытнее, где можно лежать и ждать, пока банан сам в рот не упадет. Хотя, конечно, и исключения бывают.
— Полная ассимиляция завоеванных планет, подавление национального самосознания и культуры... Жестоко.
— Русские считают, что нет. Жители планет прекрасно знают, что их ждет. Русские считают, что если бы их это не устраивало, то они бы защищались до конца. Ну а раз сдались — значит, согласны. Да и то сказать, русские ни разу не нападали первыми, только отвечали ударом на удар. Ну, или на оскорбление.
— А религиозные противоречия?
— Религиозные противоречия могут быть при авторитетных религиях, а у русских таковых нет. Вернее, представители различных религий имеются, но они вынесены за скобки, а их возможности сведены к нулю.
— Но разве это возможно?
— Как оказалось, да, но для этого потребовалась программа, рассчитанная на десятки лет и на смену нескольких поколений. Причем никто и не понял, что русские нацелились на религию. Просто вначале у них шло снижение роли искусства в обществе. Точнее, не так — снижение роли деятелей искусства. Русские упорно вбивали в головы людей, что все эти деятели искусства, вне зависимости от их гениальности, всего лишь высокооплачиваемый обслуживающий персонал, как официанты или таксисты. Некоторые пытались протестовать — и быстро оказывались на улице в роли дворников, а их место занимали те, кто готов был работать так, как скажут те, кто платит. При этом в творчестве их, в общем-то, не ограничивали, просто сбили гонор и понизили планку общественного восприятия. Одновременно вели пропаганду религиозного искусства — священники всех концессий были рады, придурки... А потом их всех разом объявили работниками искусств — и все, влияние религии упало в ноль. За пастырями люди идут, но кто пойдет за клоунами?
— А новые религиозные течения?
— Запрещены. Помню, при мне был случай — объявился один, объявил себя новым воплощением Иисуса. Так его арестовали и судили, а судья вынес приговор — повесить. Мол, если Иисус настоящий — повешение ему не повредит, все равно воскреснет, а если нет — то он мошенник, а за мошенничество с использованием религиозной атрибутики положено вплоть до смертной казни. Видели бы вы, как он вопил и отрекался от своей божественной сущности.
— И что?
— Не воскрес.
— То есть Российская империя неуязвима?
— Неуязвимых не существует. Однако Россия — противник, с которым связываться очень опасно. Русских лучше не трогать — и они вас тоже не тронут. Увы, у нас не было другого выхода... Если честно, я предпочел бы работать с русским капитаном в открытую, но эта секретность... Придется играть с теми картами, которые есть.
— Зачем вы мне все это рассказали?
— А чтобы вы поняли, с кем вам придется иметь дело. И затем, чтобы вы не вздумали психовать — русские могут позволить себе смотреть на нас свысока...
Французская деспотия. Порт Орлеан-Альфа. Примерно это же время.
— Идиоты! Вы понимаете, что вы натворили? Вы обязаны были догнать этот корабль и захватить его любой ценой!
— Это было невозможно — их прикрывали русские.
— Какие, к дьяволу, русские, адмирал? Какие русские, я вас спрашиваю! Разведка точно установила — там были только пиратские корабли.
— Значит, это был русский пират.
— Русских пиратов не бывает, и вы знаете это не хуже меня.
— Расскажите это тем капитанам, чьи корабли были расстреляны с запредельной дистанции. Там был русский корабль, и корабль мощный. Думаю, классом не ниже тяжелого крейсера, точнее определить невозможно — его защита слишком мощная.
— Плевать! Вы должны были захватить английский крейсер даже ценой всей эскадры. Где мы его теперь будем искать?
— Не знаю...
— Вы никогда ничего не знаете! Ладно, озадачим разведку, возможно, она опять нам поможет. Вам на усиление передадим два линкора из резерва. Будьте в полной готовности к немедленному старту! И не дай вам бог опять облажаться — русские там или не русские, но если вы опять их упустите, то вылетите в отставку быстрее метеора.
Глава 3. Будни делового человека.
Ох, вы, деньги, деньги, деньги, рублики,
Франки, фунты-стерлинги да тугрики,
Ох, день— день— деньжата, деньги, денежки,
Слаще пряника, милее девушки.
Все ищут ответа, загадка жизни в чём,
А мне плевать на это, я знаю что почём.
(из х/ф "Сватовство гусара").
— ...вцелом, сообщать нам координаты, или не сообщать — дело ваше. Сообщите — замечательно, нет — мы и так их узнаем. Вот допьете свой кофе — и отведут вас к нашим спецам, проведут вам сканирование мозга и узнают все, что знаете вы. Тело ваше после этого мы выбросим в космос за ненадобностью, а сами двинемся к вашей... вернее, уже без пяти минут нашей базе. Времени это займет, конечно, больше, но время у нас есть, поверьте. Это у ваших товарищей на базе его нету — кораблей, как мы уже знаем, у них не осталось, припасов тоже немного, и довольно скоро у них начнется голод.
— А если я сообщу координаты, у них начнетесь вы.
— Как верно подмечено. Но, поверьте, мы не чудовища. Даю вам слово, что если мне не будет оказано сопротивления, то персонал базы, да и вы сами, если мы сейчас придем к общему знаменателю, будете высажены на ближайшем обитаемом мире. А словом я не разбрасываюсь.
Месье Рен, бывший младший штурман крейсера "Париж", имевшего не так давно неосторожность ввязаться в драку с "Эскалибуром", тяжело вздохнул и задумался. Что русские сдержат слово, он ни на миг не усомнился, равно как и в том, что мозги ему при необходимости выпотрошат абсолютно не задумываясь, без лишних эмоций. Они, русские эти, слово свое ценили, в отличие от англичан, и держали его всегда — это была такая же непреложная истина, как то, что солнце на Земле восходит на востоке или что вода мокрая. Точно так же истиной была и безжалостность русских к врагам, и сейчас молодому, ему не исполнилось и четверти века, штурману приходилось выбирать. Хотя что уж там, выбирать было особо и нечего. Даже торговаться не было смысла — русские не торгуются с пленными. Хотя это, наверное, интернациональное — победители предпочитают плясать на костях побежденных, а не вести с ними душещипательные беседы.
Выдержав короткую паузу более для того, чтобы сохранить лицо, чем из-за необходимости обдумать и взвесить еще что-то, Рен подтянул к себе лежащий на столе лист бумаги и аккуратным, как у большинства штурманов, почерком записал координаты базы. Подняв голову, он встретился взглядом со спокойными, чуть ироничными глазами русского капитана. Ну да, перед кем он пытался держать планку? Русский вдвое старше и в сто раз опытнее, для него все метания штурмана — не более чем последняя попытка сохранить достоинство перед лицом обстоятельств. Однако русский не сказал ни слова, за что Рен был ему благодарен.
Вообще же, как говорят русские, ему грешно было жаловаться. Когда их эскадра атаковала русский линейный крейсер, это было нельзя назвать иначе, чем помешательство. Хотя нет, можно еще идиотизмом — конечно, когда один пират грабит другого, то это дело житейское, но тогда-то сразу было ясно, что русский крейсер сильнее любого их корабля, даже флагмана, хотя никто и не мог предположить, что он окажется настолько сильнее. Однако Дюбуа, похоже, моча в голову ударила, когда он отдал приказ атаковать. К чести его людей, никто не попытался бросить своего капитана и бежать, спасая шкуру, но русским было все равно — они попросту расстреляли эскадру из своих чудовищных пушек как мишени, даже не входя в зону досягаемости оружия пиратских кораблей.
А потом русские, вместо того, чтобы бросить уцелевших медленно погибать в открытом космосе или, в качестве милосердия, просто сжечь их выхлопом корабельных двигателей, устроили настоящую спасательную операцию и подобрали всех, кого нашли. Как обмолвился один из конвоиров, потому, что авантюристы, забияки и храбрецы — генетическая элита человечества и грешно разбрасываться таким материалом, даже если это и неруси какие. Правда, двоих церрелов из числа тех, что Дюбуа зачем-то таскал с собой, и которым посчастливилось уцелеть, тут же вышвырнули в космос, но, честно говоря, Рен, как и большая часть команды его корабля, и сам поступил бы так же.
Да и потом обращение было вполне сносным. Заперли в большие камеры корабельной тюрьмы, вполне, кстати, комфортабельной, со всеми удобствами и даже сменным нижним бельем в шкафчике, матросов отдельно, офицеров отдельно, и как будто забыли о них. Так они и сидели, гадая о своей участи, целую неделю, считая дни по времени приема пищи. Вкусной, кстати, пищи, похоже, из общего котла.
Ну а сегодня в камеру пришли конвоиры и вызвали его, Рена. Молча проводили к капитану и оставили их, после чего русский капитан собственноручно налил ему кофе. А потом был неприятный разговор — капитан Соломин вначале задал несколько уточняющих вопросов о том бое, а потом перешел к делу и сразу объяснил, что ему нужна база покойного Дюбуа. При этом он не скрывал того, что в камере велось непрерывное прослушивание, и в результате он отлично знает и о плохом снабжении базы, и о том, что Рен — штурман, а значит, координаты знать просто обязан.
В принципе, Рен готов был к такому повороту событий. Как-никак, он уже не один год летал с пиратами и насмотрелся, как они могут добывать информацию. Дюбуа, пират-джентльмен, оставался таковым ровно до того момента, когда понимал, что вежливостью и изящными словесами сведений не добьешься. После этого в ход шли весьма изощренные пытки с обязательным смертельным исходом в конце — Дюбуа не нужны были свидетели, они плохо повлияли бы на его имидж.
Русские поступили честнее — просто сказали, что им надо, и предупредили, что, если возникнет нужда, просто засунут Рена в мнемоскоп и получат информацию напрямую с его мозга. Правда, после этого Рен будет востребован разве что в каком-нибудь донорском пункте на отсталой планете (современные методики позволяли просто вырастить нужный орган) — мозг его будет непоправимо поврежден. В общем, как писал старик Сабатини, которым Рен зачитывался в сопливом детстве и который в немалой степени определил его дальнейшую судьбу, предоставили ему выбор между пером и веревкой. Точнее, карандашом и мнемоскопом, ничуть не сомневаясь в выборе штурмана. Хотя чего тут сомневаться? Упрямством все равно ничего не изменить, а жить-то всем охота.
— Благодарю, — Соломин пробежал глазами по координатам, кивнул и вдавил кнопку вызова охраны. — Вас отведут к вашим товарищам. Возможно, вы еще понадобитесь, возможно, нет, но, в любом случае, вреда вам не причинят.
Мембрана входной двери бесшумно и плавно скользнула в сторону, и вошел старший лейтенант Джораев — сегодня была его очередь заниматься конвоированием, этим не слишком приятным делом офицеры занимались по очереди. Точнее, Джораев был уже бывшим старлеем, но на корабле это никого не волновало — здесь все застыли в тех званиях, в которых выходили в отставку, и командир группы эвакуации не был исключением. Четко по уставу козырнув, Джораев коротким, чуть брезгливым движением головы указал пленному на выход. Тот вздохнул, залпом выпил остаток уже изрядно остывшего кофе и встал.
Вот так-то, дружок, а что ты хотел? Что тебя после даже вынужденного, но все равно предательства, бриллиантами осыплют? Нет, будешь сидеть со всеми. Хотя какое уж там предательство — действительно, деваться было некуда. Для Соломина с высоты прожитых лет (средняя продолжительность жизни в Российской империи давно уже зашкалила за двести лет, так что капитан со своими сорока с хвостиком был еще отнюдь не стар, но все равно опыт у него был серьезный) это было понятно, для Джораева, который был немногим старше этого французика — нет.
