Раздвоение личности (часть 1)

Опять — дверь, оббитая черным дерматином. Отсюда Регина унесла пыльный Ларин чемоданчик. Тогда эта дверь долго не открывалась, хотя она жала на кнопку звонка, а потом суровая хозяйка не пустила ее в прихожую. А Лара сказала что-то вроде: "Она не всегда такая, просто она на меня сердится". Это же было ... недавно! Каких-нибудь несколько дней тому назад!

Теперь дверь была приоткрыта.

Лара молчала.

Собравшись с духом, Регина громко постучала по металлическому номерку, и вошла.

-Разрешите? Я дочь...

-Да, да, входите.

В прихожей находился совсем молодой парень в штатском, он просто стоял, прислоняясь плечом к стене.

-Входите, — вежливо повторил он. — Можете пока на диван присесть.

-Где моя мама? — Регина огляделась.

-Там. Проходите...

В квартире царил разгром. На полу валялись вещи — тряпки какие-то, одежда, коробки, пакет с медикаментами — из него высыпались баночки и коробочки с таблетками. У самой Регининой ноги оказался прибор для измерения давления, дорогой японский прибор, индикатор его был раздавлен — наступили ногой.

Мама сидела на диване, потерянно глядя перед собой. Регина присела рядом, обняла.

-Мам, что? Как тут ... дела?

-Риша, я же совсем забыла, что ты не знаешь адреса! — мама схватилась руками за голову. — Ты позвонила папе, да?

— Неважно, мам. Вера Михайловна, она...

-Она жива. Ее по голове ударили. Ее уже забрали в больницу. Господи, счастье какое!

-Да, всего-навсего голову разбили, — усмехнулся невысокий лысый мужик в расстегнутой коричневой куртке. Он сидел в сторонке на низкой табуретке, и писал в блокноте, Регина его не сразу заметила.

Его лысина была гладкая и блестящая, Регина подумала, что впервые видит такую роскошную лысину.

Он мамы остро пахло корвалолом.

-Риша, я ее нашла, — сказала она. — Ужас какой! Но она жива. Сначала я думала, что она умерла, но она жива. Меня, понимаешь, попросили все тут осмотреть, а что я могу? Я же не знаю, что пропало. Где тут деньги, золото, я не знаю, Ришенька. Смотри, что они натворили, разве можно так? И Жени, главное, нет, вот несчастье какое...

Из кухни выглянула старушка в вязаной кофте, та самая, которая посоветовала Регине стучать, а не звонить, она остро посмотрела и тут же закивала приветливо:

-Здравствуйте! Опять пришли? Видите, что творится на белом свете? А вы, что же, дочка Вики, я и не знала!

-Софья Львовна! Вернитесь, пожалуйста, у меня еще пара вопросов, — попросил из кухни хрипловатый голос.

-Да я уже все сказала, молодой человек. Ничегошеньки я больше не знаю.

-И все-таки, вернитесь, пожалуйста.

-Так вы здесь были недавно? А мамаша ваша все переживала, что адреса не знаете, — заметил мужик в куртке.

Регина почувствовала озноб. Разговорчивая бабушка подвела ее под монастырь. И как она сама не подумала про такую возможность?

-Ты успокойся, — попросила Лара. — Из-за чего волноваться? Давай-ка соображать...

-Я знаю адрес, — сказала Регина достаточно уверенно. — Мама просто волнуется, не обращайте внимания!

Мама растерянно заморгала, но промолчала.

-Да? — заинтересовался опер. — Так когда вы приезжали сюда в последний раз?

-На прошлой неделе, в четверг. Но я заехала всего на пару минут, в квартиру не проходила ...

Все бы ничего, но рядом — мама, которая будет удивляться ее ответам!

-Зачем вы приезжали на пару минут?

-Чтобы забрать чемоданчик с вещами. Подруга попросила, но я все не могла собраться. Она была невесткой Веры Михайловны.

Лара бубнила в ее ухе, подсказывала. Регина соображала, что сказать. Это, вероятно, выглядело странно, потому что реагировала Регина на все с некоторой задержкой, задумывалась подолгу и не к месту. Но это ведь можно списать на стресс. Ей даже показалось, что во взгляде опера проскользнуло некоторое сочувствие. Наверное, показалось. Он на работе, почему он должен ей сочувствовать?

И еще — он какой-то знакомый, что ли, этот лысый. Она могла его раньше видеть?

-Так. И где же сейчас эта невестка? — продолжал спрашивать опер.

-В Германии. В городе Бонне, если точно. Она теперь там живет.

Регина боялась оглянуться и посмотреть на маму, но она все же оглянулась — это движение головой, такое плавное, как будто случайное, сделала Лара, Регина не успела помешать. Она еще чуть-чуть улыбнулась маме — Лара, а не Регина.

Мама молодец, держалась отлично, и не казалась чересчур удивленной, разве что чуть-чуть...

-Когда вы заходили в эту квартиру последний раз?

-Полгода тому назад, Лара тогда приезжала...

-Невестка пострадавшей?

-Да, ее зовут Лара.

-Может, вы заглянете в комнату сына? Ваша мама утверждает, что не была там никогда. А вы были?

-Да, я была там, конечно. Я могу посмотреть. Но понимаете, полгода...

Опер сделал приглашающий жест. Регина прошла следом за ним.

Маленькая комнатка. Огромная двуспальная кровать, шкаф и старомодный письменный стол, на столе компьютер, стул только один, возле стола. Тесно, не повернуться. И тоже — беспорядок. На кровати свалены вещи из шкафа, пол засыпан бумагами, книгами, поверх всего — блестящие кругляши рассыпанных компьютерных дисков. Прямо на столе валялся раскрытый, выпотрошенный бумажник. А Регина совсем некстати подумала — зачем было в такую комнатушку втискивать большую кровать? Обошлись бы складным диваном...

-Ого! — воскликнула Лара. — И компьютер раскрутили, погляди-ка.

-Они что-то искали, да? — спросила Регина робко.

-Просто ограбление, — скучно пояснил опер. — Выпотрошили все, что можно. Что такое? — он заметил, как Регина, не отрываясь, смотрит на разбросанные Женины рубашки.

-Ничего, — она отвернулась, — извините.

-Так что пропало из этой комнаты? На ваш взгляд? Может, техника какая?

-Ничего, — повторила Регина вердикт Лары. — Ничего такого, что бы бросалось в глаза...

Она опять послушала Лару, и добавила:

-Впрочем, вот тут, на подоконнике, шкатулка стояла, резная такая, красивая. Но ее, может быть, в другое место переставили?

-А что в ней было, не знаете?

-Раньше — нитки, иголки, мелочи всякие. Теперь — не знаю.

Услышав про нитки с иголками, лысый опер потерял интерес к пропавшей шкатулке. Зато Регина, вдруг, мысленно, приставила волосы к его голове, пышную такую шевелюру, и вспомнила. Шапошников! Имя не вспомнила, фамилию только. Этот Шапошников когда-то, очень давно, у Ивана тренировался, был сухощавый, жилистый парень с копной волос. Значит, подстригся.

-Вы Шапошников? — спросила она. — Я жена Дымова. Помните меня?

-Ивана Константиныча? — он моргнул, уставился на Регину, улыбнулся.

-А я ведь тоже подумал, что вас знаю. Решил — вы по какому-то делу проходили.

И опять улыбнулся. Как своей — подумала Регина. У Ивана, значит, и в милиции знакомцы. Впрочем, ничего удивительного, иногда ей казалось, что он, Иван, с половиной города знаком.

-А мы с Константинычем пересекаемся иногда. На прошлой неделе его видел... — добавил Шапошников.

Они вернулись в большую комнату, где мама по-прежнему сидела на диване. На Регину она молча взглянула, как бы спрашивая — что? Регина пожала плечами.

-Вась, ты здесь шкатулку видел? — спросил у кого-то Шапошников, и повернулся к Регине, — она какая была, шкатулка эта?

-Примерно вот такая, — Регина, а точнее, Лара, показала ладонями размеры. — Тяжеленькая, из цельного дерева, вся резная, красивая, уголки металлические. И крышка полукруглая, знаете, такие сундучки, сказочные, рисуют на картинках...

Вдруг вмешалась мама:

-Я, кажется, знаю, в чем дело, — сказала она. — Этой шкатулки здесь быть не может. Вера Михайловна ее продала. Недавно.

Шапошникову информация понравилась.

-Продала — это хорошо, — заключил он, — просто прекрасно...

Их попросили расписаться в каких-то бумагах, и отпустили, наконец.

Машина Виталика стояла недалеко от милицейской, и Виталик был тут же, курил около машины. Увидев их, бросил сигарету в снег, спросил:

-Ну, как, все нормально?

Смотрел он при этом на Регину.

-Кажется, ничего, — ответила она. — Вот Женю бы найти, сына Веры Михайловны, вызвать его из командировки.

-Вы садитесь, — велел Виталик, и добавил как-то вскользь:

-Мы поговорим потом, Рин...

И мама тоже вдруг посмотрела на Регину, моргая, и что-то такое было в ее взгляде, пронзительное...

-Спроси про шкатулку, — попросила Лара, едва они оказались в машине, и за ними с мягким чмоком захлопнулась тяжелая дверь, — кому ее могли продать? Зачем?

Она спросила.

-Я знала, — сокрушенно вздохнула мама. — Все случилось из-за этой шкатулки. Наверняка она стоила не пять тысяч, а гораздо больше! Пока не продали шкатулку, никто и не думал грабить! Я не стала говорить милиционерам, из-за Вани. Я его не хотела впутывать.

-Впутывать Ваню?! А он тут причем? — удивилась Регина.

-Мы приглашали его посмотреть шкатулку. Он приводил с собой своего знакомого антиквара, как его там...

-Локтева?

-Да, кажется, так. Они сказали, что шкатулка особенной ценности не представляет, что пять тысяч — очень хорошая цена. Ее так упрашивали продать! Там такая история, необычная...

-Ничего себе. Пять тысяч... долларов? — это Виталик сказал.

-Господь с тобой, Виталичек. Рублей, конечно!

-А! Ну, ладно. Тоже ничего — за деревянный-то ящик. Но уже не чрезмерно.

-Виталичек, это была старинная вещь! Реликвия! — мама даже обиделась.

-А что там за история такая? — поинтересовалась Регина.

-Ох, невероятная просто. Про такое можно даже в газете написать.

-Правда? Расскажи, пожалуйста!

Регина вспомнила — Иван ей что-то такое говорил. Мельком, двумя словами, за ужином...

Мама помедлила, собираясь с мыслями.

-К Вере Михайловне пришел человек. Незнакомый. Очень приличный мужчина. Он показал письмо от своих родственников из Германии.

Услышав про приличного незнакомого мужчину и родственников из Германии, Регина отчетливо ощутила, что у нее засосало под ложечкой. Может, опять Лара виновата?

-Это как-то связано с Ларой?

-Нет, это не имеет к ней отношения, — мама поморщилась. — Этот мужчина был абсолютно посторонний человек. А в письме говорилось, что некая старушка, тяжело больная, мечтает получить эту шкатулку как память о дорогом ей человеке. Вот именно, представляете? Этот человек когда-то подарил шкатулку этой самой девочке, но обстоятельства так сложились, что она не могла ее забрать...

-Мам, какой девочке? Ты о старушке говорила.

-Риша! Тогда она была девочкой. Это было еще до войны! А тот дорогой человек — отец мужа Веры Михайловны. Она говорила, что все сошлось — имена, факты. Накануне Великой отечественной войны их семья жила где-то на Урале, дедушка был крупным партийным работником. А девочка, которая теперь больная старушка, уехала с матерью к родственникам куда-то на юг, и война застала их там, потом их обеих отправили в Германию. Когда война закончилась, они не вернулись, потому что мать вышла замуж за немца, за того самого, у которого они работали — бывали, знаете ли, и такие истории.

-Разумеется, — согласился Виталик. — Получается, что на момент окончания войны девочке было примерно четырнадцать, я прав? Сейчас ей больше семидесяти. И именно теперь ей понадобилась шкатулка? А где же она раньше была?

-Ну, что же тут непонятного? — мама всплеснула руками. — Забыли, какое было время? Тогда боялись знаться с заграницей. Тем более что они оказались на капиталистической территории. К тому же Хижанские после войны переезжали, и все связи потерялись. Они нашлись случайно, благодаря Жене.

-Это как же — благодаря Жене?

-Она мне рассказала, как. Какой-то знакомый Жени ездил в Германию, на какие-то переговоры, ну, и ... В общем, как-то выяснилось!

-Очень интересно, — сказала Лара Регине, — какие дела творятся!

-Пожилые, и вообще, больные люди бывают капризны, как дети, — продолжала мама. — Вы знаете, что такое, когда человека мучает навязчивое желание? Старушка захотела иметь шкатулку во что было ни стало. Тогда внуки решили ублажить бабушку и выкупить шкатулку.

-Это хорошо, что внуки с возможностями, — вставил Виталик.

-Вере Михайловне, бедняжке, жалко было отдавать, и еще она переживала — а удобно ли взять деньги? Ведь получается, шкатулка и так принадлежит девочке, э... старушке? И, в то же время, деньги совсем не лишние, с ее-то пенсией! Я сказала ей — дорогая моя, все это понятно, считайте деньги маленьким вознаграждением за то, что вы сохранили вещь в целости и сохранности! И еще, я сказала ей, что шкатулку непременно должен оценить независимый эксперт. И позвонила Ване...

-Надо же, какая дребедень, — пробормотала Лара.

-Да, — согласился Виталик. — Сюжет роскошный. В газете можно написать. А доказательств никаких, между прочим.

-Это совершенно неважно, — сказала Регина. — Есть тысяча способов обмануть Веру Михайловну, было бы желание.

Собственно, это Лара сказала, а Регина опять бездумно повторила, потому что отвлеклась.

-Обмануть?! Что ты такое говоришь? — вскинулась мама.

-Ах, тетя Вика, я просто думаю вслух.

Виталик и мама разом повернулись и посмотрели на Регину.

-Мам? Прости... — спохватилась Регина. — Я просто подумала о Ларе. Она же так тебя называла? Интересно, а тот мужчина что-то оставил? Чтобы с ним связаться? Визитку, например?

-Риночка, я тебя умоляю, — пробормотал Виталик. — Уймись. Ты это чего? Пусть милиция своим делом занимается...

Дальше, до родительского дома, ехали молча. Мама только раз заметила:

-Надо бы сначала Ришу домой отвезти, а теперь тебе лишний круг делать, Виталичек...

-Это ничего, — улыбнулся Виталик, — бензина у меня полный бак, и жена дома не ждет...

Это он так пошутил, но мама почему-то опять поджала губы.

Прощаясь, она спросила:

-Риша, у тебя ведь Ваня во вторую сегодня?

-Ну, да, к двенадцати будет...

-А Сереженька дома? Или опять у друга?

-Мама, я не знаю, — удивилась Регина. — Если у друга, то это в нашем же подъезде, на два этажа ниже. Ты не волнуйся.

-Как за детей не волноваться!

Виталик галантно проводил взволнованную тещу до квартиры, вернулся, перекатывая в ладонях банку с вареньем — мама всегда снабжала его вареньем. Виталик варенье любил, а мама любила его варить. Все остальные, кроме Виталика, предпочитали шоколадные конфеты.

Банку Виталик аккуратно положил на заднее сиденье, а для Регины открыл переднюю дверь.

-Сядь здесь, удобнее будет разговаривать.

Регина пересела на переднее сиденье, запахнула поплотнее куртку. Только сейчас заметила — голова опять начинает болеть, вгрызается в оба виска по настырному такому сверлу. С Ларой у нее чуть не каждый вечер болит голова. Или тут дело не в Ларе?..

Виталик сказал:

-Насчет Жени, Рин — он ведь не в командировке.

-А где он? — Регина удивилась, и Лара, похоже, тоже.

-Он сбежал. Прячется. У него недоразумение случилось на работе.

-А подробнее можно?

-Естественно. Лариска пыталась объяснить мне, что он дурак, я ей не верил...