Закон равновесия

Я ещё раз огляделась, задержавшись взглядом на входе. Ничего необычного не заметила, если и была какая-то магия — а она была, в этом я не смела сомневаться — то очень и очень хорошо замаскированная.

Брайан тем временем подошёл к одному из шкафов. Постоял перед ним, будто в задумчивости, потом протянул руку и быстро шевельнул пальцами, складывая их в неизвестный мне жест. С самой верхней полки выскользнула довольно толстая книга и плавно опустилась на покрытый тёмно-синей скатертью стол. За ней следом отправилась вторая.

Подойдя, я присела на широкую скамью и осторожно взяла первую книгу. Изображение на переплёте из светло-коричневой кожи стёрлось от времени, пришлось открыть и взглянуть на первую страницу. "Общие вопросы магии крови". Да уж, плачет костёр по хозяевам этого места, прямо обрыдался уже...

— Ты на имя автора глянь, — посоветовал Брайан.

— Жерман Ар'Раоли, — послушно прочитала я вслух, и изумлённо повторила: — Ар'Раоли?

— Насколько я помню, в Ладаре приставка "Ар" соответствует баронскому титулу, а приставка "Де" — графскому.

Я кивнула. Ничего сложного, на самом деле, просто давняя традиция. Больше ни в одной стране она не принята, но как по мне — удобно. Сразу понимаешь, с кем имеешь честь, без долгих пояснений и перечисления владений и регалий.

— Теперь взгляни на вторую книгу.

Я послушно выполнила просьбу. Здесь надпись на обложке сохранилась получше, даже поддавалась прочтению. Книга называлась "Печати сохранения и сокрытия". То, за что сожгут ещё вернее, особенно здесь, в землях светлых.

— Автор — Жерман Де'Раоли, — опередив меня, сказал Брайан. — Написана вторая книга пятью годами позже первой. Неплохо возвысился твой предок, из баронов в графы. Часто такое случается в беспредельно консервативном Ладаре?

Нет. Прямо скажем, я затруднялась припомнить хоть один подобный случай. Для этого требовалось оказать короне исключительно значимую услугу, такую, чтобы следующие сто поколений по праву гордились. Но ничего подобного в истории своей семьи я не припоминала хоть убей. Даже не знала, что когда-то мы были баронами, не графами. Об этом... умалчивали. Да, пожалуй, стоило выразиться именно так.

— Было нечто, о чём корона предпочитает не распространяться, — эхом моих собственных мыслей отозвался Брайан. — И это "что-то", весьма вероятно, связано с магией крови и конкретно печатями.

— Вопрос в том, что именно, — вздохнула я.

— В этих книгах ничего нет, — не без некоторой досады сообщил муж. — Я читал их обе, потому и вспомнил. Общие вещи о данном виде магии, не более. Хотя твой предок хорошо разбирался в том, о чём писал, этого не отнять.

— И где тогда искать ответ?

— Понятия не имею. Но рискну предположить, где-то в биографии этого Жермана.

Я только вздохнула. Вот ещё один вопрос, ответ на который теоретически существует, но практически поди знай, где его искать. Будь у меня возможность покопаться в фамильной библиотеке, было бы куда проще. Но какие сведения могут быть у светлых о тёмном, к тому же, жившем давным-давно?

— Пойдём обедать, — тоже вздохнул Брайан. — Потом тут покопаешься.

* * *

За разговором я наблюдала из окна. Несмотря на расстояние и на то, что не рискнула воспользоваться магией, чтобы подсмотреть и подслушать, сразу поняла, что собеседник Брайана не человек. Каждое неуловимо лёгкое движение высокой, тонкой фигуры, закутанной в серый плащ, буквально кричало об этом.

Эрисэн... сильные мира сего боялись этих невидимых убийц до нервной дрожи. Мало кому удавалось их в самом деле нанять, зато на них обожали списывать все банальные промахи охраны и тайных служб. Эрисэн — и этим всё сказано. Уже не надо объяснять, почему стражники дрыхли на посту, да так крепко, что мимо них не только что эльфийский убийца — стадо быков могло незамеченным прошествовать.

Фигура в плаще почтительно низко склонилась, видимо, прощаясь. Брайан кивнул, скорее обозначая ответный поклон, заставляя меня невольно задуматься о странной двойственности этих отношений. Внук князя, но полукровка, кто он для эльфов? У него нет никаких наследственных прав, значит, получается, никто. Но ему кланяются, как повелителю. Почему?

Брайан Айвэ Даранэйл Эмори. Я задумалась ещё тогда, когда впервые услышала его полное имя. Почему не Арэн, "любимый"? Ведь именно такое второе имя дают всем полукровкам. Айвэ же означает "первенец", для эльфов это понятие тождественно наследнику. Зачем давать такое имя тому, кто наследником не может быть по определению? Вот знай я значение третьего имени... но эльфы не очень-то большие любители рассказывать людям о своих традициях.

Задумчиво покусывая губу и размышляя, стоит ли всё-таки пристать к Брайану с расспросами, я проводила взглядом фигуру в плаще. Эрисэн буквально растворился в сгущающихся сумерках — только что был здесь, на виду, и вот уже исчез. Я не уловила, когда и как это произошло. Неудивительно, что их так боятся.

Больше смотреть было не на что, и я вернулась к чтению прихваченной из тайной библиотеки книги. "Заметки о Фохайской хронике" тоже не отличались подробностью и полнотой. Порой хотелось воскресить их давным-давно покойного автора и убить его с особой жестокостью за обыкновение вместо детальных пояснений и комментариев попросту ссылаться на первоисточник. Ну вот не думал он, разумеется, что этот самый первоисточник однажды окажется утраченным.

Из-за этого я постоянно теряла нить описываемых событий, приходилось вновь и вновь возвращаться к уже прочитанному, обдумывать каждое слово в попытке хоть как-то заполнить пробелы в фактах и логике.

Брайан вернулся в комнату, присел рядом на кровать и взял листок, на который я выписывала всё, что могло помочь выяснить, где же именно находился Ирагрид. Ориентиры в разных источниках упоминались самые разные, но как на подбор давно не существующие. Поэтому на первый взгляд могло показаться, что нашла я немало, а на деле — ничего.

— Что-то знакомое.

Я вздрогнула, чуть не выронив книгу, резко повернулась и посмотрела на Брайана. Тот полулежал на кровати, задумчиво глядя на мой список. Потом поднял взгляд на меня и договорил:

— Шиарревинад, — без запинки выговорил он. — В переводе с лирестанского это означает "дорога пепла".

— И что? — не поняла я.

Вместо ответа Брайан легко поднялся с кровати, дошёл до стола, взял карту, снова улёгся и, разложив её перед собой, ткнул пальцем куда-то в самое сердце Дрожащих гор. Я присела рядом и посмотрела, куда именно он показывает.

— Вот здесь проходит Морадский караванный путь, — пояснил Брайан, ведя пальцем по карте. — Насколько помню, по Ущелью Лезвий и дальше, через Вьюжный перевал.

— Это я знаю, — кивнула я. — Что с того?

— Ущелье Лезвий когда-то имело два выхода. Сейчас один из них завален льдом и там никак не пробраться. Но я читал, что когда-то путь в Морад был на два дня короче, потому что пролегал именно через него. Он выводил к месту, которое в той книге называлось Маэтвенар. Чёрный перевал. Знаешь, почему эльфы назвали его так?

Я неопределённо пожала плечами. Эльфы славились своей манерой давать всему на свете беспредельно странные с человеческой точки зрения названия. Видимо, нужно было быть эльфом, чтобы понимать логику, которой они при этом руководствовались.

— Ох, Лиса, — вздохнул Брайан, — то, что ты чего-то не понимаешь, ещё не означает, что в этом нет смысла. Но тут всё как раз довольно просто. Относительно недалеко от Маэтвенар есть вулкан, периодически извергающий облака пепла. А ветер там дует так, что большая часть этого пепла оседает именно на том перевале, делая снег чёрным. Потому это место так и назвали.

— Дорога пепла... — пробормотала я.

— Угу, — кивнул Брайан. — Одна проблема: туда сейчас никак нельзя попасть.

— Да и не надо! — радостно выпалила я, хватая свой листок. — Охота пришла по горам бегать. Главное, теперь я точно знаю, что есть всего четыре места, где мог находиться Ирагрид! Кстати, а ты что, знаешь лирестанский?

Брайан отрицательно качнул головой:

— Не сам лирестанский. Просто однажды пришлось целый год прожить в Бешиете, а это, по сути, осколок Лирестана. Язык, на котором там говорят, соответственно, осколок лирестанского, правда, примитивный до крайности. Но кое-что с тех пор понимаю.

— Здорово, — протянула я и без перехода поинтересовалась: — Де'Гатара нашли?

— Нет, — недовольно скривился Брайан. — Здесь его нет, успел унести ноги.

Я сердито засопела. Вот ведь гад! Специально появился, чтобы напугать, и тут же удрал по своим делам. Явно в надежде, что я тут буду сидеть и бояться каждого шороха. Да не дождётся. Всё равно ведь поймают рано или поздно.

— Не хотелось бы, чтобы он угодил в лапы сыскарей, — проворчал Брайан. — Я попробую что-нибудь придумать.

Поразмыслив, я кивнула. В том, что угодив на дыбу, трусливый подонок сознается во всём на свете, чтобы выторговать себе спасение, сомневаться не приходилось. Этак ещё чего доброго и про меня расскажет.

— Попробуй, — вздохнула я. — А лучше придумай.

* * *

Теперь в одиночестве скука мне не грозила. Книг, как полезных, так и просто интересных, появилось хоть отбавляй. Подсказка, найденная Брайаном, оказалась просто невероятно полезной. Собственно, это был первый и единственный реальный ориентир для поисков города. И какой!

Теперь я искала описания Ирагрида, чтобы понять, в каком из четырёх возможных мест он некогда стоял. Тут было и не угадать, что конкретно окажется в итоге полезным. Сгодиться могло даже описания красот, открывавшихся из окон какого-нибудь тамошнего примечательного здания. Красоты хороши тем, что бывают уникальными.

Пока, правда, я натыкалась исключительно на всяческие оригинальные метафоры, о смысле которых можно было гадать и гадать. Нет, вообще-то я любила подобные штуки, они придавали историям вкус, помогая погружаться в атмосферу места и времени. Но сейчас вся эта поэзия образов вызывало одно раздражение.

Устав сопоставлять, сравнивать, гадать и попросту фантазировать, я переключалась на поиски сведений о своей семье. Точнее, о Жермане Де'Раоли. Эти изыскания были столь же интересны и познавательны в общем и безуспешны в плане достижения конкретных результатов. И неудивительно. Если уж у себя дома я никогда ничего о нём не встречала, чего было ожидать тут.

День летел за днём, страница за страницей. И всё было так хорошо и спокойно, что казалось навеки застывшим именно в таком состоянии: мира, тишины и сладкой надежды на лучшее, не спешившей оправдываться, но и не исчезающей. В какой-то момент я настолько увлеклась процессом, что позабыла про всё на свете. Пугающей действительности вокруг для меня просто не стало.

Словом, я позабыла ожидать от жизни новостей. И совершенно напрасно, потому что они не замедлили случиться. Вполне такие себе закономерные и логичные новости. Заснув над очередной книгой, проснулась я посреди ночи от весьма неприятного ощущения, давно и крепко позабытого. Лет этак примерно с четырёх не просыпалась в мокрой постели.

Спросонок я ужасно смутилась. Последнее время бегала по малой нужде очень часто, но вот чтобы не добегать... стыдно всё-таки, не маленькая. Хоть даже и во сне. Потом разум немного пришёл в себя и понял, что помимо сырости в наличии и другие ощущения, куда более неприятные.

Стыд сменился страхом. Одно дело иметь об этом теоретические представления, совсем другое — приобрести практический опыт. Я замерла в подушках, не зная, можно ли мне встать, чтобы позвать кого-нибудь, или лучше лишний раз не шевелиться и просто заорать. Второй вариант показался более безопасным.

Прибежавшая на крик Марика деловито откинула одеяло, полюбовалась пятном на простыни, спросила, что я чувствую. Выслушала мой доклад, покачала головой, велела не волноваться и куда-то ушла.

Я честно попыталась последовать её совету, но получилось не очень. К моменту, когда Марика вернулась с местной повитухой, я металась по кровати и готова была выть и на стенку лезть. Правда, говоря честно, пока больше от страха, чем от боли.

В храм часто приходили рожать. Обычно бедные женщины, которым нечем было заплатить повитухе или, тем более, целителю. Чтобы и родить спокойно, и сразу благословения для ребёночка попросить у богини. Я порой помогала и очень часто видела, как всё происходит. И, разумеется, слышала. Не услышать такое было невозможно при всём желании.

Уже и не помню, когда решила для себя, что не стану позориться подобным образом. Что после всего пережитого уж это-то точно смогу вытерпеть. Ох, не знала я тогда, дура наивная, о чём говорю! Может, тирендские изуверы-маги кое-что и смыслят в пытках, но куда им до матушки-природы...

И, кстати, до здешней повитухи тоже. Деловито меня осмотрев и загадочно поцокав языком, эта старая ведьма велела мне встать и ходить! Я хотела было возмутиться, но было так больно, что все слова попрятались по тёмным углам разума.

Не знаю, сколько продолжались эти хождения по комнате, потом лежание в кровати. Помню, что искусала губы в кровь, стараясь не кричать. И всё равно закричала, чувствуя, что сейчас потеряю сознание от бесконечной боли, уже не замечая ничего и никого вокруг. Мир сжался до тихого голоса, шептавшего мне на ухо что-то успокаивающее, и тёплой твёрдой ладони, в которую я вцепилась мёртвой хваткой.

А потом мне под нос сунули отвратительно вонючий клочок ваты, вынуждая вернуться из полузабытья. Я выругалась последними словами, хватая воздух ртом, распахнула глаза и огляделась. И только тут поняла, кому принадлежали голос и ладонь.

— Ты давно здесь? — хрипло прошептала я.

— Нет, — бодро соврал Брайан.

— Тужься давай, — скомандовала повитуха. — Ну же, не ленись.

Я была уверена, что не смогу, что силы закончились. И опять ошиблась. Кажется, даже боль теперь пошла на убыль. Сначала медленно, а потом сразу и резко. Не успела я осознать это, как услышала возмущённый детский крик. И сквозь пелену застилающих глаза слёз увидела маленькое орущее тельце в руках повитухи.

— Поздравляю, милорд, — довольно усмехнулась она, осторожно передавая ребёнка Марике. — С рождением наследника.

Я прикрыла глаза, роняя голову на подушку. Желание поскорее прикоснуться к своему ребёнку боролось во мне с безумной, невероятной усталостью. Марика гремела чем-то в углу, крик затих, потом опять возобновился и снова затих. Тихий шёпот вновь коснулся моего уха:

— Я люблю тебя.

— Повтори, — прошептала я, чуть повернув голову, но не открывая глаз.

— Я люблю тебя, — чуть громче повторил Брайан.

Глаза я открыла, но так и не придумала, что сказать в ответ. Мысли и чувства в слова не складывались. Спасибо, и я тоже? До чего глупо! Даже не глупо, как-то пошло и банально. Это меньше, чем мне сейчас хотелось выразить.

Спасла меня Марика, вернувшаяся из угла. Просто положила мне на грудь крошечное, чуть копошащееся тельце и отошла, краешком рукава вытирая слёзы. А я застыла, глядя на это... чудо. Чудо с лавандовыми глазами.