— И что же ты можешь мне предложить, человек? — голос мага был полон презрения.
— Я могу предложить уважаемому Эрестану двух прекраснейших рабынь, каких он никогда ещё не видел в своей жизни!
— И где же они, купец?
— Они перед тобой, уважаемый Эрестан! Вот эти две прекраснейшие девушки, что стоят сейчас перед тобой, обнажив оружие, станут достойным выкупом за нашу свободу!
— Ты что плетёшь, урод? — обернувшись к караванщику, прошипела Линнея.
— Простите, лэри, — виновато склонил голову купец, — но ситуация для меня безвыходная. Или я откупаюсь вами, или все мы окажемся в рабстве у этого мага. Вы же видите — для него нет никаких авторитетов, даже уважаемого эмира он ни во что не ставит. Маг может взять в рабство всех нас, но, если вы добровольно позволите надеть на себя ошейники, тогда спасётся хотя бы часть из нас. Вы же не хотите, чтобы погибли мы все?
— Ты что, задумал продать нас в рабство? Мы ведь не твоя собственность, и распоряжаться нашими судьбами ты не имеешь права!
— Уважаемый Эрестан об этом не знает, лэри!
— Сейчас узнает! — прошипела Линнея, и, обращаясь уже к магу, громко прокричала:
— Ты, ошибка природы, именующая себя Эрестаном, не имеешь на нас никаких прав, как и эта жертва неудавшегося аборта, носящая позорное имя Играм! Мы с сестрой свободные люди, не принадлежим никому, и продавать себя в рабство не собираемся! Вы можете решать свои проблемы между собой, а мы уходим!
И, обращаясь уже к сестре, прошептала:
— Тихо отступаем в сторону леса...
Девушки, прикрывая друг друга и держа наготове мечи, стали пятиться в сторону леса, держа в поле зрения разбойников и их предводителя, но Эрестан, видя, что добыча собирается бежать, громко прокричал своим людям:
— Взять девок! Окружайте их и не дайте им уйти в лес! Да смотрите, не убейте мой товар! Сети, сети несите, уроды криворукие!
Уродами предводитель назвал своих людей не зря — они, едва получив команду, обнажили оружие и сразу же со всех ног бросились на девушек, намереваясь схватить их. Команда взять девушек живьём развязала сёстрам руки, и уже через минуту вокруг них лежало, истекая кровью, более двух десятков разбойников. Однако нападающие достигли своей цели — путь к бегству девушкам отрезало более полусотни вооружённых людей, взявших их в круг. У некоторых в руках появились сети из толстой шёлковой нити с крупной ячеёй и тяжёлыми грузиками на концах, которые являлись, пожалуй, самым опасным оружием против вооружённых мечами девушек — будучи наброшенными, они сковывали движение и не позволяли быстро выбраться из мягкой, но прочной ловушки. Сёстры, встав спина к спине, замерли, выискивая в сплошной стене из разбойников слабые места, как в бой неожиданно вступили маги...
Первой удар магией получила Линнея, сбитая на землю невидимым, но от этого не менее сильным воздушным кулаком, кубарем покатившаяся по траве и чуть было не попавшая под развернувшуюся в воздухе сеть. Чудом разминувшись с сетью, задевшей девушку самым краем, Линнея, петляя из стороны в сторону, как заяц, подсекла концом меча ноги бросившемуся к ней бандиту, для чего ей пришлось уйти перекатом от очередной развернувшейся в воздухе сети, и тут же была вынуждена прийти на помощь сестре, которая, завязнув в схватке сразу с тремя бросившимися к ней разбойниками, решившими пустить в ход мечи, оказалась вместе с одним из разбойников накрыта сетью. В кувырке подкатившись к бросившимся на Селену бандитам, Линнея тремя точными ударами вывела их из боя, рассёкши одному из них сухожилие на ноге, отрубив руку другому и перерезав горло третьему, после чего одним резким рывком сдёрнула с сестры сеть и, едва увидев, как освобождённая девушка, взмахнув мечом, прыгает на очередного бандита, оказалась опять сбита на землю ударом очередного воздушного кулака. Маги развлекались, сбивая издалека сестёр на землю и не давая им вырваться из западни. Первой необходимость избавиться от магов осознала Линнея, крикнув сестре:
— Магов убираем!
После чего, прыжком разорвав дистанцию с бросившимся на неё разбойником, девушка рваными зигзагами начала сближаться с магами, продолжавшими бить её ударами сжатого воздуха, не забывая по пути наносить скользящие удары мечом по всем, до кого смогла дотянуться.
Маги, вначале не поверившие, что на них кто-то рискнёт покуситься, неожиданно для себя осознали серьёзность намерений воительниц, и резко увеличили интенсивность обстрела. Большая часть их ударов пропадала впустую — сёстры оказались слишком быстрыми и, как зайцы, метались по окружённой разбойниками площадке, не давая магам хорошо прицелиться, но часть ударов всё же достигала цели и сбивала девушек на землю, вновь и вновь разрывая дистанцию. Понимая, что сократить дистанцию и подойти вплотную, на расстояние удара мечом им не удастся — опытные маги, явно не в первый раз участвующие в подобных схватках, этого просто не позволят, Линнея крикнула сестре:
— Кинжалами работай!
И сама тут же, выхватив из ножен на бедре один из кинжалов, с силой метнула его в ближнего мага. Бросок для разбойников оказался неожиданным, и кинжал по самую рукоять погрузился в живот опешившего мужчины, тут же потерявшего интерес к бою и занявшегося своей раной, оставив напарника один на один с разъярёнными сёстрами. Селена, увидев, что её сестра поразила одного из магов, тоже выхватила кинжал и метнула в горло второго мага. Бросок был великолепен — направленный сильной, уверенной рукой, кинжал поразил бы горло противника, если бы маг, увидев стремительный замах державшей в руке остро заточенную полоску стали девушки, не успел бы увернуться. Кинжал пролетел мимо, успев лишь снять клок волос с головы мага, едва-едва разминувшегося со смертью.
— В живот бросай, дура! — в сердцах воскликнула Линнея, начиная понимать, что бросать ножи в неподвижно стоящий или равномерно движущийся манекен — это одно, а пытаться на расстоянии поразить им живую мишень — это уже совсем другое. Селена услышала совет сестры, и второй кинжал метнула уже в живот. Правда, маг, услышав совет и увидев замах, успел поставить силовой щит, сумевший сильно замедлить скорость кинжала и не позволивший тому нанести серьёзную рану. Воткнувшись в живот на полпальца, узкий клинок был сразу же выдернут магом, а небольшая рана — зажата ладонью. Однако на эти действия маг потерял несколько драгоценных мгновений, позволив Линнее подскочить к нему вплотную и одним движением меча снести противнику голову.
Избавившись от одного мага, Линнея бросила быстрый взгляд на другого и, увидев, что тот уже успел извлечь из своего живота кинжал и, положив на рану руку, занимается собственным лечением, метнула последний оставшийся у неё кинжал в ту же рану. Пронзив ладонь, кинжал опять по рукоять вошёл в живот мага, от чего тот громко и пронзительно заверещал — видимо, тактильный контакт с раной являлся обязательным условием её излечения, и девушка только что прервала этот жизненно важный для мага процесс. Осознав, что у неё есть не более пары мгновений, в течение которых маг будет уязвим, Линнея подскочила к раненому и одним движением добила его, избавив мужчину от лишней части тела в виде головы. Из перерубленной артерии прямо в лицо девушки брызнул поток крови, залив ей глаза, нос, губы, грудь и на мгновение ослепив. И тут же ей в спину ударил отчаянный крик сестры. Быстро развернувшись и протерев ладонью глаза, Линнея увидела, что, пока она разбиралась с магами, Селена оказалась накрыта сетью, сбита с ног и, отчаянно катаясь по земле, упорно сопротивлялась попыткам бандитов вырвать из её рук меч, а саму девушку — поплотнее запутать сетью. Дико завизжав, Линнея бросилась сестре на помощь, по пути раздавая частые удары направо и налево, призванные скорее не убить, а травмировать, нанеся глубокие резаные раны как можно большему числу врагов. По пути ей удалось избежать сразу двух брошенных в неё сетей, но, когда она, разбросав навалившихся на Селену мужчин и наградив их тяжёлыми ранами, ухватилась за край сети, спеленавшей сестру, в её спину пришёлся мощнейший воздушный удар, выбивший из её лёгких воздух, перехвативший дыхание и сбивший на землю. Тут же Линнею, в глазах которой до сих пор плавали мухи, накрыло сразу три сети, и подскочившие к ней бандиты навалились всем скопом, мстя за ту бойню, которую они с сестрой устроили. Меч из руки Линнеи тут же оказался выбит чьим-то сильным ударом, нанесённым по ладони носком окованного сталью сапога, а сама рука схвачена за запястье грубыми мужскими пальцами и вывернута за спину с такой силой, что девушка завизжала от дикой боли в плече, заставившей померкнуть свет в её глазах. Не в силах сдержать боль, она прекратила сопротивляться и, почти теряя сознание, позволила чужим рукам избавить её от оставшегося оружия и одежды. Ощутив, как её шеи, а затем запястьев рук и щиколоток ног касается холодный металл, неожиданно ставший на мгновение горячим и ожёгшим её нежную кожу, бессильно прошептала:
— Скоты... Ненавижу!
Но в ответ получила лишь грубую, матерную ругань, да ладонь, резко ударившую её по губам. Ощутив привкус крови на своих разбитых губах, Линнея, извернувшись, изо всех сил впилась зубами в запястье ударившего её мужчины, ощутив вонь немытой, потной вражеской кожи и хруст кости между зубами. Брызнула кровь, послышался дикий, полный боли и муки вой, вслед за которым на затылок девушки обрушился сильный удар, отправивший её в забытьё...
* * *
Мимо ночёвки каравана Керт чуть было не проскочил — уже стемнело, и он перемещался по западному тракту при свете двух лун, подсвечивая себе дорогу шариком из перегретой плазмы, висящим метрах в трёх над головой. Плазмоид светил несильно, но ровно, освещая мёртвенным голубым светом дорогу в радиусе пяти-шести шагов. А больше юноше и не требовалось — сильный свет не помогал, а скорее даже мешал ему различать следы каравана.
Обнаружив покинутое место ночёвки, Керт предположил, что караван тронулся отсюда в путь этим утром — слишком уж отчётливыми и свежими были следы на утоптанной земле. Не обошлось и без загадок — людских следов оказалось как бы не больше, чем следов животных, причём значительное количество людей ходило по стоянке без обуви. Откуда здесь взяться босым людям? Ведь любой нормальный караванщик, не говоря уже о воинах, охранявших караван, никогда, даже во сне, не расстаётся ни со своей одеждой, ни с обувью, за исключением тех редких моментов, когда удаётся омыть усталое, пыльное тело в попутной речке или роднике. Похоже, Керт всё же потерял следы своего каравана, а сейчас изучает стоянку чужого. Так ли это на самом деле, юноша решил узнать рано утром, когда рассветёт, и при свете солнца можно будет более тщательно изучить следы, а уж на основе полученной информации и принимать решение. Спать Керт лёг здесь же, не зажигая света и не ужиная. Единственное послабление для себя он сделал, отыскав большой ворох срезанной и уже успевшей подвять травы, служащей прошлой ночью кому-то постелью. Бросив на срезанную траву плащ, юноша, раскинув сигнальную сеть, упал на наскоро сделанное травяное ложе и забылся коротким, тревожным сном.
* * *
Очнулась Линнея в каком-то наскоро сооружённом из срубленных молодых деревьев загоне в окружении нескольких десятков людей, одетых в рваньё, которое даже одеждой нельзя было назвать. На шеи всех людей были надеты железные, соединённые грубыми заклёпками обручи, от которых к рукам и ногам тянулись ржавые железные цепи, заканчивающиеся такими же ржавыми железными браслетами. У некоторых, в основном у женщин, цепями были скованы только руки, а ноги оставались свободными. Линнея поняла, что оказалась среди рабов... Превозмогая навалившуюся слабость и тошноту — удар по голове явно не остался без последствий — девушка осмотрела себя и увидела, что она тоже одета в какое-то рваньё, похожее на бесформенную короткую рубаху и полотняные штаны, сшитые из грубой ткани домашней выделки грязно-серого цвета, и закована в такие же кандалы, как и остальные. Осмотревшись по сторонам, Линнея обнаружила рядом с собой Селену, тоже закованную в кандалы. Ошейник на её изящной, тонкой шее съехал в сторону, утянутый приклёпанной к нему тяжёлой цепью, заканчивающейся на ручных браслетах. Ошейник сидел на шее сестры, как на корове седло — подбирали явно не по размеру... Впрочем, какие размеры могут быть у ошейников? Интересно, как их сковали? Линнея осмотрела и ошейник сестры, и тяжёлые железные браслеты на её руках. Да, сковали их надёжно — места стыков были скреплены расплющенными толстыми заклёпками, которые ни выбить, ни разорвать не смог бы даже самый сильный мужчина, не говоря уже о слабых девушках. Вероятнее всего, заковыванием своего живого товара в кандалы занимался лично главарь этой банды — кроме мага, нагреть и затем расплющить металл никто здесь не мог, а девушка отчётливо помнила момент, когда холодный металл надетого на неё ошейника вдруг резко нагрелся, чуть было не нанеся ей ожог.
Тем временем Селена, заметив, что сестра внимательно её рассматривает, спросила:
— Очнулась уже? Как себя чувствуешь?
— Мутит немного... А так — вроде ничего... Долго я тут валяюсь?
— Да уж порядочно... Я уже волноваться за тебя начала. Кстати, догадалась, куда мы попали?
— По-видимому, мы в плену у главаря бандитов, назвавшегося князем Эрестаном.
— Скажу тебе больше, сеструха, этот самый князь Эрестан промышляет разбоем и работорговлей. Рабы вокруг — это крестьяне с той сожжённой деревни и несколько бывших торговцев, кому не повезло наткнуться в пути на бандитский отряд. Товары их, как обычно, бандиты присвоили себе, а самих торговцев определили в рабство. Тут все такие же в недавнем прошлом свободные люди, как и мы с тобой. Пока ты тут валялась в беспамятстве, я уже успела немного их порасспрашивать.
— И что нас теперь ждёт?
— Ты имеешь в виду только нас двоих, или вообще всех рабов? Если всех — то Эрестан набирает работников в своё княжество, которое недавно захватил, убив предыдущего правителя. Кстати, в свержении старого князя принимала участие не только вся его банда, часть которой мы успешно пощипали, но и оба мага, которых ты благополучно прикончила. Так что князь теперь остался один, без магической поддержки, и шансы удержать только что завоёванный трон у него, скорее всего, сильно поубавились — силы уже не те, что были ещё вчера.
— И зачем ты мне это рассказываешь?
— А чтобы ты не строила иллюзий, сеструха, о нашей дальнейшей участи. Нет, убивать нас князь, разумеется, не будет — мы слишком ценный товар, как я слышала, и за нас можно получить очень хорошие деньги. Поэтому в герцогстве у Эрестана всех рабов, кроме нас, ждёт тяжёлый труд на окрестных полях — бандитов нужно ежедневно кормить и одевать, а для этого у правителя должно быть много рабов. Использовать нас как женщин для отдыха своих бойцов князь тоже не хочет — боится, что мы потеряем товарный вид. Хоть одна хорошая новость...
— Работать мы не будем, ложиться под солдат князя — тоже. И куда же нас денут?
— Эрестан рассчитывает отвезти нас в Асуру, на рабский рынок, и там продать. Кстати, Играма с его караваном главарь работорговцев отпустил, удовлетворившись выкупом в виде нас с тобой.
