"Небесные Воины" Борисова - Беларусь

— Что, что? На кол его, и все проблемы пропадут!

Генадий Левицкий подумал, прикинул в уме и запротестовал:

— Да вы, что! Казнить такого знатного пленника, значит потерять стимул к переговорам у другой стороны?

— Я сказал — на кол, значит — на кол! Генерал — я? Или тряпка какая то? — зарычал Чернецкий, вспомнив, как, вчерашним вечером, умело увели из под носа эту чертовку.

А ведь всё уже было подготовлено по всем законом военного искусства. Тихая комнатка для двоих, работа с бумагами до ночи, последняя бутылка коньяка и плитка шоколада. Всё должно было произойти по давно намеченной колее, когда эта чёртова репортёрша ввалилась и объявила о смерти в лазарете одного из СОБРовцев, как будто другие до этого не погибали. Нет, этим ублюдком оказался именно спаситель всех баб Алексей Афанасьев и им приспичило совместно помолиться около покойника.

Михаил Чернечкий давно подозревал, что женщины, очутившиеся в месте с ним в прошлом, составили заговор против его планов и по всякому начали вредить. А руководит ими, — эта медсестра, бабка Вера. Он в очередной раз пожалел, что не осуществил тогда свою задумку и не позволил её высечь розгами. Гляди, она теперь была по разговорчивее, и другим пример подала.

— Генерал, — не унимался Левицкий. — Почему, вы, не показываете истинную силу своей армии и не шугнёте их вертушкой? Ведь, после этого, они сбегут от нашего городишки на тысячи километров?

— Сбегут! Именно это! — Генерал решил, что всё же не сделал большой ошибки, отменив приказ о порке старшой медсестры. Надо было к ней было с поклоном и лаской обратиться. Гляди, помогла бы теперь и девку уговорить.

— Сбегут и дальше будут грабить мою родину. Это их тактика, татарская. А мне надо, что бы они все подтянулись ко мне, что бы всё решить одним ударом!

'Может её снова заманить на ночную смену? Прикинуться смертельно уставшим и попросить помассировать плечи? А потом взять её в охапку и не дать вырваться? А баб отослать в лазарет, где бы они занялись уходом за раненными'

Генерал стыдливо отбросил крамольную мысль, вспомнив, как с такой задумкой уже пару раз прогорел и продолжил излагать свою точку на боевые действия.

— Мне нужно выманить на себя Алексея Михайловича. А на сколько я знаю, — этот юноша очень осторожный и талантливый. То — что я теперь разбиваю его передовые части одну за другой, ещё ничего не значит. Он легко сможет восполнить потери. А вот, если его взять в плен в генеральной битве, это подорвёт все попытки Москвы к сопротивлению.

' Надо будет приласкаться к этой старой ведьме и публично спросить прощения. Трахнуть её, что ли для разговорчивости? Так и бабский заговор распутаем! Только надо расспросить этого гражданского о её подчинённой по больше. Может так обойдёмся и без такой жертвы'

— Расскажи ещё раз, что ты знаешь об Московском Царе, Генадий Михайлович. Всё о его привычках, слабостях и увлечениях.

— Ничего большего, чем то — что поведал вам раньше, рассказать вам не смогу. Даже выслушав рассказы пленных, смог прибавить к его портрету только несколько незначительных штрихов. Он и вправду царь в Москве, а не жалкая марионетка. Готов биться за своих друзей до конца, и тут же их уничтожить, если потребует народ и окружающие. Одним словом, — идеальный государь.

— Ты так говоришь, что у меня создаётся впечатление, — мы не эту сторону выбрали? — констатировал факт.

— У нас у всех был выбор. Оставить этих детей, женщин и надежду вернуться домой, или примкнуть к их убийцам. Я свою сторону уже выбрал. Вы, генерал, тоже. Так не ужели червь неуверенности в свои силы уже подтачивает вашу душу?

— Я, генерал вооружённых сил республики Беларусь, Михаил Чернецкий, присягнул защищать её население от врагов и не поступлюсь своему слову. Захватчики, кем они бы не были, получат свою кару!

Военный оглядел начальническим взглядом гражданского и сел. Устал слишком он в последнее время, да и постоянное недосыпание дало о себе знать. Собравшись со остатками сил, спросил:

— Слушай! Твоя практикантка, студентка, Иринька — что она за человек?

Профессор встали и на место потухшей свечи поставил новую.

— Ирина дочка моей двоюродной сестры по материнской линии. Чистый, невинный ангел. Ближе её, для меня, старика, здесь нет никого на свете. И я счастлив, что она наконец нашла своего суженного и хочет родить ему уйму ребятишек. А имея за плечами Веронику Михайловну, она это сможет.

Генерал взял следующую свечу, зажёг её и поставил рядом. Выходило на то, что профессор тоже примкнул к бабскому заговору и решил не дать ему насладиться любовью. Это открытие смертельной усталостью свалилось на плечи Чернецкого, разом заставив вспомнить о том, что он уже давно спал не более шести часов в сутки.

— Ваша задумка, посадить на кол Золоторенко, тоже ни куда, не годится. Казаки тогда только озвереют и решат отомстить за гибель своего атамана. Советую, потопить его в зашитом мешке! Именно такой постыдной смертью, они казнили некоторых своих вожаков во время восстания Хмельницкого и до сих пор гордятся этим.

'Утопить надо тебя', — грустно подумал генерал. — 'Со всем твоим глупым либерализмом. Как ты не понимаешь, что мне тоже чуточку счастья хочется? '.

— Не знаю, не знаю. С одной стороны — смерть военачальника и всего его штаба очень пагубно действует на солдат, с другой, — он же обвиняется в геноциде. За чем нам такая головная боль? Посадить его на кол его или утопить — и все дела! — закончил устало.

— Но, хоть бы суд над ним проведёте?

— Суд? Суд, то мы можем. Но по законам военного времени! И ты будешь главным обвинителем в нём! — наконец Генерал решил подвязать этого интеллигента кровью.

Профессор истории только отрыл пару раз рот, стараясь что то сказать и тут же замолчал. Ему долго не удавалось найти подходящие, для такой развилки истории, слова. Но скоро генерал увидел как зажглись решимостью глаза историка.

— Пусть будет суд! Справедливый и безжалостный!

Генерал Михаил Чернецкий посмотрел на глаза гражданскому и выплеснул из корыта с планами на девушку надежду найти в нём своего сообщника.

'Надо будет к Бабке Вере подкатиться и за ней поухаживать. Может она уговорит эту строптивую девку?' — придумал себе ещё одну возможность.

За дверью послышался топот шагов по лестнице и взволнованные отголоски разговоров. Наконец стража открыла вход и в комнату ворвался Алексей Величко.

— Там наших на крестах развешали!

Генерал с профессором исторических наук мигом очутились рядом с воротами. Оба придерживались здорового образа жизни, бегали по утрам, потому в свои полсотни лет они только вспотели, пробежав около триста метров. А перед воротами уже собрались почти всё временно отдыхающие от стражи и не несущие службы воины Борисова. Они уже завели джип и погрузились в него бряцая автоматическим оружием, но их пути стоял капитан Сергей Дубненский со своими стражникам и не выпускал никого.

— Без приказа генерала, никто не покинет этой крепости! — стоял, направив автомат на злых товарищей.

— А вот и он. Расскажите все свои гениальные планы по спасению товарищей ему!, — вытер заливший глаза пот.

— Отставить! — рявкнул генерал Чернецкий, сразу поняв, чем грозит непродуманная операция.

Взяв у капитана бинокль, поднялся на стену и осмотрел окрестности. Недалеко, метров где то за триста, кочевники поставили три креста. На самом высоком из них висели останки одного из СОБРовцев.

'Екименко' — сразу понял Чернецкий. — Именно остатки его группы отбил майор. Но там же не досчитались семерых?'

'Так сколько из них попало в плен, и сколько сгорело до неузнаваемости в пожаре леса?' — решал он головоломку, когда к нему подошёл профессор Левицкий.

— Это, как на горе Синая. Один праведник и два латра по сторонам!— тихо молвил историк. — Жалко парня, в беседах с ним, я чувствовал душу хорошего человека.

' Конторович прислал рапорт, что он спас только троих из десятка Екименько, остальных оставил из-за пожара в лесу, но все выжившие уверяли, что их сослуживцы погибли. Не верю я в это' — мелькало в голове генерала.

— Какое интересное замечание! — обратился он к Генадию Михайловичу. — А вы, сможете написать что-нибудь для публичных похорон героев, где в иносказательной форме их бы так и сравнили?

Профессор взглянул на его удивлёнными глазами и молча кивнул головой. Ему это не составляло трудностей, ведь такими зажигательными речами над могилами умерших, были завалены многие хранилища исторических университетов.

Генерал осмотрел окрестности биноклем и сразу выявил места, где могли спрятаться в засаде враги. Попытку снять трупы быстрым наскоком отбросил сразу, как слишком затратную, потому ухватился за мысль обыграть религиозный сценарий.

— Приказываю, отставить мысль о нападении! Враги этого только и ждут! Похороны невинно убитых будет в намеченное время, в намеченный час! По всем христианским обычаям! Вы, меня поняли!

Толпа внизу забурлила и утихла. Но тут ещё прибежал злой от того, что ему не дали выспаться, полковник Карась и перебранка началась заново.

— Там мой человек! — прокричал командир СОБРа, меняя повязку на вновь открывшейся ране руки.

— Ммм. Фейфяф, фы сфопфирёмся, — что то мямлил, держа зубами конец тряпки и стараясь намотать её чистой стороной на ладонь, пока его не догнала бабка Вера и не приструнила.

-Там засада! — остановил слишком горячего воина Генерал. — Посмотри сам!

Полковник Карась взял бинокль и посмотрел в указанном направлении.

— В этом лесочке сидят и ждут по меньшей мере пять сотен врагов. Пока мы добежим до тел наших ребят, пока мы снимем их с крестов, положим слишком много воинов. Но я уже знаю, как мы заберём их от туда.

Полковник с недоверием посмотрел на Чернецкого, но был вынужден согласиться с его доводами. Всё же он и его ребята были натасканы больше на решения простых задач, вроде обезвреживания террористов, а думать стратегически, уже было заданием их непосредственных начальников. Именно по этому, он, руководивший большинством испытанных бойцов милицейского спецназа, отдал власть в руки человека, который знал, как и где употребить их знания, чтобы и враг был посрамлён, и свои парни живыми остались.

Тут взгляд генерала зацепился за необычное движение с лева. Трое конных казаков неслись в сторону открытых ворот, преследуемые по меньшей мере пол сотней ногайцев.

Под радужное ликование и выстрелы со стороны крепости, они подняли пики с литовскими знамёнами, показывая, что являются посланниками Большой Земли.

Какого было его изумление, когда среди них он опознал Мацея Квинту. Он же по всем расчётам уже давно был пасть смертью героя и освободить место в сердце молодой студентки.

Тем временем, вся тройка благополучно миновала ворота, выжившие ногайцы повернули назад и перед ним преклонился сам виновник переполоха. Протягивая свиток, он выдохнул:

— Мой генерал, ваше задание выполнено! Обоз уже в Минске!

Тут же вытащил ещё пару таких и отдал майору Карасю и бабке Вере.

— Генерал, — читалось в письме. — Я, с Птицеловом и Бурятом, был на задании 'Свободного плавания', когда нечаянно наткнулся на обоз с беженцами в Минск. Решив, что для их охраны выделено слишком мало боевых единиц, присоединились к ним и помогли выполнить вами задуманное. По дороге нам пришлось пару раз столкнуться с казаками, потому помолитесь за души рабов божьих, — Максима Бабина и Евгения Забайкальского. Уверяю вас, их смерть не была напрасной.

Теперь я еду со своей невестой к её дяде в Вильно, где собираюсь вздрючить его жирную задницу и уговорить пошевелиться. Один казачьи полковник согласился стать моим свадебным генералом и теперь тоже сопровождает меня.

Так — что, до скорой встречи. Подмога уже идёт.

С уважением, Капитан СОБРа Алексей Герасимов, Рыцарь Джедаев.

P.S. Из-за непредвиденных обстоятельств, я должен был объявить себя героем кинофильма 'Звёздных Воин'. Пан Мацей Квинта тоже стал таким, потому прошу не портить ему легенды. Слишком многое от этого зависит.

Генерал два раза перечитал письмо, пока до него не дошли скрытые мысли этого послания.

'Эти трое, оказывается не дезертировали, как я думал, а ушли с караваном. Какая досадная ошибка. Сейчас главные силы Московского царя уже предупреждены и сам он вряд ли здесь появится. Везение совсем оставило меня' — взгрустнул, видя, как Иринка налетела коршуном на ротмистра и начала, под дружный смех окружающих, его целовать. — 'Теперь я ещё пару месяцев не смогу до неё добраться. Но девка всё равно будет моей!'

**

'Ты неси меня река,

За крутые берега!'

— Прости брат, но шампанского у нас нет, — сказал один из Небесных ангелов, Виктор Качинский закончив подпевать своему другу и протягивая чарку с вином.

Здесь все уже перешли на чай без сахара из местных трав и только по случаю праздника Яна Купалы Генерал разрешил открыть закрома.

Александр Бондаренько поборол желание сразу влить себе в горло всё его содержимое и, по примеру этих святых людей, сглотнул только чуточку.

— И тогда он разбил пяткой совни третий кубок, говоря, что даже все богатства Испанского короля, не достойны смерти такого хорошего казака. Мы все смотрели, как один за другим умирают наши товарищи и плакали, понимая, что договор чести позволил нам увидеть величайших бойцов на земле. Иван Скалозуб, зарубивший не одного янычара или шляхтича в бою, перекрестился, поклонился земле матушке и вышел на божеский поединок. Только на этот раз правда была на вашей стороне и 'Воин небес' проткнул шпагой его лоб. После этого, Рыцарь Джедай разбил ещё один кубок, настолько тонкой работы, что даже сам султан Истамбула опечалился бы, потеряв его.

Александр Бондаренко уже в который раз рассказывал, как проходил 'Суд Божий', всё время вспоминая новые подробности. Он только боялся поднять глаза и увидеть, как ангелы сидят в обнимку с самыми красивыми женщинами мира и даже целуется с ними. И как те бесстыдницы расчёсывает им волосы и бороды.

'Неужели пророк Могомед оказался прав и нас после смерти ждёт такой же рай? И не надо никакого поста, а только выбрать правильную сторону! Когда вернётся главный Рыцарь Джедаев, обязательно спрошу у него совета, а то Генерал, при упоминании только его имени, плюётся из зависти. Ведь, как говорит воин небес Виктор Качинский, он того знания в их царстве не удостоился'

Бондаренко украдкой посмотрел, как целуется Мацей с ангелом Иринкой и решил всё же стать попом. Тогда, после долгих лет усердной службы, Сын Божий купит и для него такого ангелочка, которая так же будет учить его правильно целоваться и расчёсывать ему волосы.

— Дядя Владислав, — вдруг обратилась к простому воину самая молодая из них, носившая мужские шаровары из странной ткани. — А тут, за нами кто-то поглядывает.

Александр в очередной раз выругал себя за невнимательность. Когда его позвали на смотровую башню, где вместе с Мацеем Квинтой и его невестой сидели ещё несколько 'Воинов Небес' и сошедших с неба гурии, на скромного человека в простой одежде он не обратил внимания. Решил тогда, что это их слуга и даже нагло попросил посторониться. Свою ошибку понял только когда эта девчина его ударила пяткой в незащищённую доспехами спину, да так, что казак чуть не простился с жизнью. На столько больно было. Но теперь он уже точно знал, — этот скромный человек, и есть самый главный атаман в крепости. Генералу до него, как бабе Люсе — до морской царицы.