Ленивый засранец

Вот уж дудки. Я, может, и тупой, но не настолько, чтобы десять раз подряд наступать на одни и те же грабли.

— Эй, малой!

Из дождевой бочки как из танкового люка высунулась грязная мордашка — ни дать ни взять в маскировочной раскраске. Семилетний уличный партизан зыркнул на меня со смесью страха и искреннего детского удивления — слишком странно выглядел облаченный в шубу подросток среди пустынного причала.

Блестящие кругляшки как по волшебству испарились с протянутой ладони, и пацаненок, не сказав ни слова, пулей умчался в подворотню. Возможно, его пьяный батя спустит солидную по здешним меркам милостыню на самогон, а потом изобьет сынишку в приступе накатившей безнадеги. Возможно, этим вечером семейство в дюжину голодных ртов, потерявшее работу и кров из-за войны, впервые за долгое время ляжет спать сытым. Как бы то ни было, саднящая тоска уступила приятному теплу, и я невольно улыбнулся, несмотря на собственную перспективу заснуть натощак на какой-нибудь куче мусора.

Перспективу, к слову, призрачную — я все-таки колдун, а не четвертованный инвалид, и смогу добыть кров и пропитание если не магической работой, то физической. Наколю дров, натаскаю воду — не облезу, в общем.

С этой мыслью прошелся вдоль реки, выискивая более-менее пристойный трактир. Шлюхи в голос хохотали с моего сутенерского прикида, вороватые молодчики крутили пальцами у висков, явно приняв меня за юродивого, чумазый шкет попытался залезть в карман, но получил слабенький разряд статического электричества, ибо нефиг обирать нищих чародеев.

А один обнаглевший бандюга докопался среди бела дня на оживленной улице и, угрожая кривым ножиком, велел гнать бабки. Я распахнул перед ним шубу, наглядно показывая, что брать нечего, и сказочный гопник почему-то умотал быстрее ветра, тараща глаза и бормоча молитву Марзалу.

После часа мучительных и унизительных скитаний набрел на более-менее сносное заведение на отшибе под самой городской стеной. Несмотря на опасную ветхость, грозящую похоронить и хозяина и посетителей под грудой гнилых досок, за хибарой исправно ухаживали по мере возможностей и сил. Латали крышу, счищали мох, сметали мусор с пыльного пятачка перед входом и пытались белить стены, но близость реки сводила все усилия на нет. Над хлипкой и часто открываемой с пинка дверью покачивалась дощечка на ржавых цепях, выбитая стамеской надпись гласила: "Трактир "Удачный улов". Открыт от рассвета до заката". И чуть ниже мелом: "Продается. Дешево".

"Удачный улов". Я хмыкнул. Кто бы это не придумал, он просто гений маркетинга. Неудивительно, что забегаловку скоро пустят с молотка.

Внутри же все выглядело в разы печальнее, чем снаружи. В земляной пол вкопаны четыре бревнышка, к ним прибиты днища бочек — это, понимаете ли, столики, а стульев вообще нет, жрите, благородные доны, стоя, и ни в чем себе не отказывайте. Впрочем, такие забегаловки встречаются и на Земле, но в тех района лучше не появляться и при свете дня.

У стены напротив входа уложенная на борт телега без колес — такая вот барная стойка. Над ней — полки из трухлявых досок, явно снятых с разбитого баркаса, и стопки глиняной посуды со щербатыми краями. В яме в углу — уголья, над ними котелок с ухой. Рядом бочка — наверное, с каким-то пойлом. Что же, не насрано, не наблевано, трупы не валяются — и слава хаосу. Мы чай не голубых кровей, и это все же лучше ночевки под открытым небом среди живописных пейзажей медленно катящегося в ад Ангвара.

— Есть кто?

Из-за прилавка, аки Дракула из гроба, встал заспанный мужик лет сорока с вытянутым лошадиным лицом и хвостом грязных светлых волос. Из одежды — заляпанная жиром белая рубаха и кожаная жилетка нараспашку. Хозяин поскреб недельную щетину, зевнул во весь рот и без малейшего интереса спросил:

— Чего изволите?

Я, конечно, не олигарх, но довольно странно видеть такое безразличие к единственному клиенту.

— Работу ищу.

— Ох! — Мужик совсем скис и махнул рукой. — Это не ко мне.

— А к кому? — буркнул с излишней нервозностью, но грубость собеседника ничуть не оттолкнула — наверное, привык и к более худшему обращению.

— А что умеешь?

Чуть не ляпнул: "колдовать", но вовремя одумался — не хватало еще, чтобы слухи до прихвостней Колбана дошли.

— Да в общем... ничего особого. Гвоздь забить, пол подмести.

Он смерил меня оценивающим взглядом.

— Знаешь, а ты не урод. Есть у нас на районе одно местечко, называется конюшня. Там богатые мадамы с того берега тайком от мужей обкатывают юных жеребчиков. Если колбаса отросла, тебя ждет большое будущее.

Я сглотнул и поморщился, будто кусочек шоколада застрял в кариозной дырке. Ухоженные леди средних лет в бальных платьях и кружевных чулочках — частый сценарий моих фантазий, но как бы ни манило исполнение влажной мечты, как бы ни бросало в жар от одной лишь мысли о напудренных прелестях, собрался с духом и четко произнес:

— Нет. Такое не подходит.

Трактирщик пожал плечами.

— Тогда извиняй. Если смелый и любишь драться — прибейся к шайке. Больше тут делать нечего.

— А как попасть на тот берег?

— В старый город? Ха! Билет купить. За тыщу золотых.

Да уж — такую сумму и копировать устанешь.

— Спасибо за помощь.

Я кивнул и направился к двери. Взялся за ручку, как вдруг услышал:

— Совсем припрет — приходи, поработаешь за еду. Такое себе дело, но от голода и холода не помрешь. Разве что от ножа в пьяной драке. — Кабатчик рассмеялся, обнажив черные обросшие камнем зубы, размером вполне подходящие его лошадиному лицу.

* * *

До вечера прошлялся по округе, но путного заработка так и не нашел. Немногие оставшиеся в гетто мастера — гончары, сапожники, кузнецы — нуждались в помощниках, но никто не хотел платить даже едой. Район утопал в нищете, несмотря на тяжелый труд рыбаков и ремесленников. Волчья шапка тоже никому не приглянулась ни для продажи ни для обмена, правда, один ушлый типчик попытался ее стырить прямо с макушки, но совершенно случайно улетел в воду.

Голодный и едва держащийся на ногах, вернулся в "Удачный улов". За столиком стоял всего один посетитель — сутулый темноволосый бродяга — хлебал кашу, сжимая ложку в кулаке словно рукоять меча, и воровато озирался.

— А, это ты, Шуба! — Хозяин отсалютовал кружкой. — Как успехи? Видимо, не очень.

— Меня зовут Леня, — я опустился на поленце у входа, играющее роль лавки.

— Тим, — мужик поднял ладонь. — Итак, ты хочешь перекусить и заночевать в этом чудном зале? Прекрасно. А я хочу, чтобы ты выдраил котел. Идет? — и не дождавшись ответа, воскликнул: — Поздравляю с первым рабочим днем! И в качестве первого жалования можешь съесть все, что пригорело и налипло на стенки.

Бродяга хрюкнул и опустил взгляд. Его черные поросячьи глазки мне сразу не понравились — слишком цепкие, нервные, прожигающие насквозь. Захотелось и его удивить каким-нибудь фокусом вроде внезапной телепортации в выгребную яму, но сдержался. Трактирщик не дурак, хотя и пытается им казаться, с ходу распознает магию и в лучшем случае выставит вон, а в худшем сообщит куда следует. И придется скрываться в трущобах, а там получить перо в почку проще, чем чихнуть.

Мне дали ведро воды, мешочек песка и железную щетку на длинной рукоятке. Кое-как, кряхтя и морщась, вытащил котел на улицу — тяжелый, зараза, килограммов пятьдесят, из которых добрый десяток — нагар: его не то что песок, серная кислота не возьмет. Потер так и эдак, вспотел весь, предплечье заныло — и хоть бы хны.

Интересно, магия поможет?

Стоп. Отставить магию. Решил не тратить дар на ерунду — будь добр, держи слово. И так натерпелся из-за поспешности и безалаберности.

Когда бродил по району, все надеялся встретить Лиру — вдруг она просто захотела меня проучить? Обождет денек и вернется, мы обнимемся, попросим друг у друга прощения и пойдем свергать злого короля. Эх, мечты-мечты. Прое-ал ты, Леня, счастье свое. В прямом смысле прое-ал.

Долбанный жир, оттирайся давай. Или все же поколдовать чутка? Много того дара надо? К тому же, на благое дело — хорошему человеку помочь.

"Не филонь, — огрызнулся внутренний голос. — Работай. Труд сделал из обезьяны человека и из тебя тоже сделает".

— Как я песком буду чистить? Покажи мне! Это, блин, не фэйри.

Незримый собеседник замолчал, размышляя и взвешивая доводы и таки нашел ответ:

"Руками. Берешь ершик — и пошел. Главное — терпение, ведь вкупе с усердием это страшная сила, которая порой могучей колдовства".

— На словах мы все известные писатели...

"Вот и не болтай. Тут много ума не надо, не ракету собираешь. Есть цель, есть средство — берешь и трешь, пока не заблестит. Помни о пропорциях, приятель: девяносто девять пота на одну таланта".

Я смахнул пот и перевел взгляд на свое отражение в реке — в гроб краше кладут, и тем не менее, на мертвенно-бледном лице сияла улыбка. Начало положено.

К полуночи над остывшими углями повис вычищенный котел. Будь он не из чугуна, сиял бы как латы лоялистов на параде, но даже черный металл блестел как новенький.

— Ничего себе! — Тим присвистнул. — Держи. — Зачерпнул из бочки пива и грохнул кружку на прилавок. — Заслужил.

— Спасибо, — я залпом вылакал половину, фыркнул и залил в ноющее брюхо остатки.

— Тебе спасибо. Сколько ни тер этот кусок чугуна — все без толку. А тут... — хозяин еще раз осмотрел котел и покачал головой, — чудеса да и только. Ты случаем не волшебник, паря?

Я улыбнулся и уверенно произнес:

— Какой из меня волшебник? Волшебники старые и бородатые.

— Твоя правда. — Тим зажег масляный фонарик. — Куда, кстати, путь держишь? Что забыл в этой помойке?

— Я... с севера.

— О, — мужик всплеснул руками, — только не говори, что ты эйн. Вон уже щетина полезла.

На автомате коснулся шершавой щеки и отдернул ладонь как от огня, поймав ехидный взгляд трактирщика.

— Хотя, знаешь, это не мое дело. Война идет, все бегут куда-то... или от кого-то. Главное, чтобы ночью по горлу не полоснули, а остальное не колышет.

Как я понял, последнее предложение адресовалось мне и поспешил успокоить хозяина:

— Не волнуйся, не полосну.

— Благодарю. — Тим театрально поклонился.

— Я... нормальный парень. В смысле, не убийца и не бандит. Просто...

— Забудь, — собеседник облокотился на прилавок и подпер острый подбородок кулаками. — Не хочешь — не рассказывай. Я же не дознаватель.

Хлопнула дверь — угрюмый бродяга наконец свалил.

— Ну, теперь можно на боковую. — Тим зевнул и похлопал себя по губам. — Вряд ли кто-то заглянет. Спокойной ночи.

Хозяин скрылся в занавешенной соломенной ширмой пристройке, откуда вскоре вылетел набитый рыбьей чешуей мешок.

— Подушка! Приятных снов.

С отвращением уставился на мерзко шуршащую и пропахшую таранкой гадость.

— А остальное?

— Извиняй, остального нет. Ты и так в шубе, не околеешь. Наверное.

— Я про кровать.

— А! Землю в уголку разрыхли мальца — вот и кровать. Можешь, конечно, поспать на берегу — там мягче. Но если зарежут или угонят в рабство — сам виноват.

Отстой.

Несмотря на неудобства, я захрапел, едва сомкнул веки — чертова регата, прогулка по городу и чистка котла вымотали до потери сознания. То ли из-за недавних переживаний, то ли пожелание хозяина и впрямь сбылось, но сны в самом деле оказались приятными. Я видел Лиру (нет, не в том образе, о котором вы наверняка подумали), прокручивая обрывки наших приключений как в мутном калейдоскопе. Кончилось все там же — у причала. Грезы подарили второй шанс все исправить, но девушка осталась столь же решительна в своем отказе, как и наяву.

В итоге встал разбитым, словно вообще не отдыхал, и в крайне паршивом настроении.

— Добрый полдень! — сказал Тим и протянул пиво. — Завтракай.

— Думал, разбудите пораньше, — я причесал пятерней сальные патлы и зевнул.

— А зачем? — Хозяин закинул ногу на ногу и сцепил пальцы на затылке. — Посетителей нет. Делать нечего. Но раз уж проснулся — придется напрячь. Вари кашу. Крупа в кладовке.

Заглянул за ширму. В тесной комнатушке на полу лежали примятые мешки — наверное, на них мужик и спал. В углу заметил открытый — с белыми похожими на попкорн хлопьями. Рядом на пивной бочке сидела жирная метрокрыса и преспокойно точила крупу, держа хлопья передними лапками. Мое появление хвостатую гостью ничуть не испугало. Меня же больше поразило то, что кроме пива и хлопьев в пристройке ничего не было.

— Вы подаете только кашу?

— Ну да, — настороженно ответил Тим. — А что?

— Да просто...

— Просто?! — он всплеснул руками, ярясь то ли в шутку, то ли всерьез. — Раз спросил — значит не просто, а с намеком. Умный самый? Свой трактир откроешь — тогда и будешь умничать.

— Изв...

— А?

— Изви...

— Что ты там бормочешь?

Собрался с духом и таки выдавил одно из самых редких слов в своем лексиконе:

— Извините.

Хозяин отмахнулся:

— Проехали.

— И все же... Если разнообразить меню, то и посетители потянутся.

Тим зыркнул на меня исподлобья и с искренним раздражением процедил:

— Ты трактирщик?

— Нет.

— Шеф-повар?

— Нет.

— Вари кашу.

Не успел развести огонь под котлом, как приперся вчерашний бродяга. Мутный тип еще не сказал ни слова, но из-за стойки тут же раздался недовольный окрик:

— Эй, паря! Погуляй минутку.

Так и знал, что они в сговоре. Похоже, забегаловка лишь прикрытие для более прибыльного и наверняка преступного промысла. Может, наркоту варят в подвале? Хотя мне-то какое дело?

Сообщники разговаривали не меньше получаса. Как ни вслушивался — ничего не разобрал, кроме басовитого бубнежа. Наконец Тим велел войти. Подельник тут же запер дверь и привалился к ней спиной, держа руки в карманах, а кабатчик достал из-под прилавка взведенный арбалет и нацелил на меня. Прежде беззаботная и в какой-то мере придурковатая физиономия преобразилась в лишенную эмоций маску, внушавшую больше страха, чем перекошенная злобой гримаса.

Я вытаращил щиплющие глаза и на всякий случай поднял руки, ощущая электрическое покалывание от затылка до копчика. Больше, собственно, не чувствовал ничего, даже биения сердца — время будто остановилось, а воздух сгустился в горячую патоку.

Обуявший страх приковал к полу и мешал думать, мысли носились в черепе как пчелы в потревоженном улье, ни о какой магии и речи не шло — болт в палец толщиной пробил бы грудь прежде, чем я сумел хоть как-нибудь защититься. Оставалось надеяться, это какое-то недоразумение, меня приняли не за того или подозревают в чем-то по ошибке — в жизни, особенно криминальной, бывает всякое. Мы все обсудим, расставим точки над "ё", придем к консенсусу и проблема разрешится сама собой. Разум немного успокоился, водоворот тревожных дум устаканился, хотя нутро верещало как резаное, упорно твердя, что вероятность столь удачного исхода столь поганой ситуации крайне мала.

— Не дергайся, — с пробирающим до мурашек холодком в голосе процедил Тим. — И останешься жив. Наверное.