Практика превратилась в непрерывную погоню за родственниками и зависимыми гражданами с самодельными ножницами. Страдали также кролики, телята, ягнята, даже перья птиц. Я стриг волосы. Микроскопические волоски я укладывал вдоль пластинки, на которой испытывали штангенциркуль, и мерили количество волосинок. Волосинки у всех разные, толщина от начала до конца тоже может меняться, опять тысячи измерений под фотоаппаратом. Народ меня боялся, сидишь спокойно отвар пьешь на кухне с утра, вбегает глава государства с красными глазами и безумным выражением лица, и давай патлы рвать у всех, до кого дотянется. Я бы тоже испугался. И если родственникам я хоть пытался объяснить, для чего все это, зависимые граждане искренне считали, что я колдовать с их волосами буду, поэтому прятались от меня, где только можно, и жаловались моей супруге, что даже в рабах будучи, они на такое не подписывались. Но потом я набрал таки нужные мне волосики, Машка постаралась.
Пришла с семейством по глубокому снегу просить всяких вкусняшек. Уже вчетвером лоси пришли, маленькая лосиха пока нас не знала и боялась. Я на радостях бросился обниматься, а сам из-за пазухи тянул ножницы, уж больно борода у них свисала заманчиво. Правда, лоси не совсем поняли, что я с ними сделал, но за морковку и кусочек соли дали себя "забрить". Потом опять убежали в лес, но и то радость, я их полгода почитай не видел. В процесс отработки штангенциркуля таким образом включились все, живность и люди. Я собирал из шерстинок-волосинок длинные полоски. Считал их, мерил штангенциркулем, переделывал его, и все начиналось сначала.
Двадцать девятого декабря с утра я встал, и волевым решением объявил четыре дня выходных. Народ не понял, хотя в принципе идею поддерживал — на меня было страшно смотреть, я зомби уже напоминал с этими всеми измерительными "радостями". Пошел в лес, выкопал небольшую елочку, посадил девчонок резать снежинки из сложенных листов бумаги. Супругу заставил делать леденцы, и заворачивать их в цветные бумажки. Дед был озадачен созданием деревянных и стеклянных игрушек. Их выдували из довольно толстого стекла, намазывали сверху клей, макали в разбитое в пыль стекло же. Получалось нарядно. Я пару раз обмолвился про Новый год, народ не понял, потом без меня уже провели совещание, пошептались и бросились с удвоенной силой на помощь. Может, пожалели дурня, может еще что, я даже об этом не задумывался. Потратил почти ночь на написание книжек — подарки готовил. Там по три сказки коротеньких, Снегурочка, Три поросенка, Семеро козлят, но для всех. Сделал потом трафареты названий из протравленного листового железа, довел до ума текст ручкой, прошил стопки бумаги мелкими скрепками, как тетради в моем детстве — получились тонкие книжки со сказками. Упаковал все в мешок, да покрасил его краской, максимально похожей на красную, была у нас такая. Ну потом уже ткани набрал, сделал халат, куделью выбеленной отделал низ у его, сделал бороду белую длинную, шапку, посох, приготовился, одним словом. Народ тем временем собирал праздничный стол, не совсем понимая, зачем. Да, еще собрал паспорта у зависимых, для них у меня тоже подарок.
В ночь на первое января усадил всех за стол, елку нарядили прямо в актовом зале. Тесно уже нам тут, конечно, но пока пойдет. Толкнул речь:
— Все вы знаете, а кто не знает, то слушайте. У меня на родине, — зависимые про мое появление знали в самых общих чертах, без подробностей, — есть такой праздник — Новый год.
— И у нас есть, весной, — парировал дед.
— Ага, когда весна уже в свои права вступает. А у нас его сегодня празднуют, в ночь на первое января. Январь — это месяц такой, — это зависимым, они еще не сильно ориентируются в нашем календаре, — неделю назад, 22 декабря начались самые длинные ночи за весь год, а вот сегодня они вроде как заканчиваются, и день будет чуточку больше, если я правильно помню. У нас именно это считали Новым годом, ну и зима, делать особо нечего — почему бы не попраздновать?
Народ одобрительно загудел.
— Первый тост предлагаю поднять за прошедший год. Сложный был год, однако интересный. Именно в это время появилось наше пусть маленькое, но свое государство, мы победили старинных наших врагов — данов. Мы построили крепость.
— Две, да еще и урожай неплохой собрали, — добавил дед.
— Животиной обзавелись, да лодку справную сделали, — это Кукша.
— Да много чего сделали, посуду вот, — это Зоряна ткнула пальцем в наши покрытые разноцветной эмалью глиняные тарелки.
— И что — все сами? — это Юрка подал голос.
— Ага, все сами. Если не мы — то кто? — это подключился Обеслав.
— Машка маленькую родила, Мальком мы ее зовем — подала голос Смеяна.
— Поля новые сделали, да бревен про запас нарубили, — констатировала Леда.
— И ткань! Ткань какая получаться стала! Любо дорого смотреть! — Агна всплеснула руками.
— Вот видите, сколько всего за год, с прошлой зимы случилось у нас. А когда еще итоги подводить, как не зимой? — я закруглил отчет своих родственников, — но самое главное — появились у нас новые граждане. Пусть пока зависимые, но мы надеемся, все, я подчеркиваю, все мы надеемся, что скоро они станут нам добрыми друзьями и соратниками, коллегами и вольными гражданами. Поэтом давайте выпьем и проводим старый год, хороший он был.
Все выпили, поели, начали вспоминать события, случившиеся с прошлой зимы. Еще пара тостов за уходящий год, и вот почти наступило двенадцать часов ночи. Я встал:
— Послушайте! Сейчас, через минуту буквально, начнется новый год. Номер его по ромейскому календарю восемьсот шестидесятый, високосный. Я вам потом расскажу, что это такое. Так вот, я сейчас начну обратный отсчет до наступления Нового года, а вы за это время загадайте себе самые заветные желания, чтобы в Новом году все они сбылись. Не в слух, Юра, а про себя. И пусть в Новом году загаданные ваши желания сбудутся. И так! Двенадцать... Одиннадцать... Десять... Девять... Восемь... Семь... Шесть... Пять... Четыре... Три... Два... Один... Ура!!! С Новым Годом! С Новым Счастьем!
Народ радости моей пока не разделял, праздник все-таки новый. Вяло поддержали мое "Ура!", чокнулись, да собирались идти спать. А что еще делать? Я попросил задержаться, вышел предбанник, и стал облачаться. Краем уха слушал разговоры сограждан:
— Чего он вдруг удумал? Раньше по зиме такого не делали, — Зоряна беспокоилась.
— Так и дел таких раньше по зиме не делали. Он-то с линейками своими этими возится, да так, чтобы на тысячу лет вперед дело то измерительное без изменений осталось! Он говорил, что если сейчас все правильно сделаем — потомки нам не только спасибо скажут, но в ножки кланяться каждый раз будут, как вспомнят, — дед просвещал народ о происходящем в нашей лаборатории.
— А то он знает, что там потомки нам скажут, — это Юра.
— Знает, — отрезал Кукша, — ты человек новый, не привык еще. Знает Сергей, знает. И за что потомки проклянут нас, и за что — не забудут вовек. Привыкнешь еще, Сергей много что непонятное делает, но все потом на пользу идет. Тут все непонятное от него.
— Это точно, — подал голос Толик, — один туалет этот ваш, теплый. Да за такое надо идола ему ставить надо.
Все засмеялись, вспоминая мучения Толика с диареей.
Я нарядился, и вошел в помещение с мешком, стукнул посохом по полу.
— О-хо-хо! Это я, дедушка Мороз. Пришел посмотреть, как вы тут празднуете Новый год! Елку смотрю нарядили...
Немая сцена, родственники замерли, разглядывая меня. Реакция не заставила себя ждать. Народ рванул по щелям, как те тараканы на кухне при включенном свете. Дед за амулет схватился, зависимые под стол рванули, Кушка за кочергой тянется. Дурдом. Задрал бороду:
— Граждане! Вы чего!
Остановились, повернулись. Присмотрелись, осознали, кто перед ними — и тоже потянулись за всем, что не приколочено. Вспоминая свои первые учения, решил ретироваться. Почти успел.
— А-а-а! Да что ж вы творите! Гады! Я же поздравить вас с Новым годом пришел!
Зависимые с крыльца наблюдали замечательную картину. Главу их государства гоняли родичи всем, что под руку попадется, даже снежки в меня полетели. Я убегал по всей крепости, забавно задирая ноги, в халате было очень неудобно. Наконец, народ выдохся и подмерз, выбежали-то прямо в том, в чем за столом сидели. Я опасался подойти поближе, и орал издалека:
— Это традиция такая! Дед Мороз на Новый год приходит, да подарки под елку кладет, если ее нарядить правильно! Да еще Снегурочку с собой приводит! Сюрприз вам хотел сделать!
— Ага, удался сюрприз, — дед тяжело вздыхал, присел на табуретку, которой меня гонял, — и подарки тоже хороши. Деда Мороза в дом привел! Нарядился он, "Новый год, Новый год!"... Эх, страху с тобой натерпишься...
— Чего не так-то? — я подошел к деду, он вроде уже успокоился.
Пока шли к дому, Буревой говорил. Дед Мороз — это не добрый дедушка, который детям подарки несет, а суровый, мощный старик, который убивает каждый год землю, все живое на ней, заставляет людей прятаться по домам. Его и задобрить нельзя, он даже не бог, вроде Перуна, а сила природная, натуральная, встроенная в мир. Такому сопротивляться бесполезно — зайдет в дом, и поминай как звали. А тут я нарисовался, со своим "О-хо-хо!", да еще и ночью. Уже в доме, пока я снимал с себя облачение, дед разъяснил, почему народ так помогать стал мне в подготовке Нового года, да еще и мало интересовался происходящим.
Оказывается, они наблюдали за моими мучениями, думали, что ничего не получается. Еще бы, по триста раз одно и тоже мерить, записывать, да потом перемерять. Они подумали, что я таки решил бросить заниматься ерундой, и хочу попросить помощи у богов. Так как тут с богами дело непонятное, кто у них отвечает за измерительную технику — неясно, то народ молча готовил ритуал — резали снежинки, делали игрушки, да елку украшали. И даже перешептывались на момент того, что надо бы пару кроликов в жертву принести, чтобы помочь мне значит со штангенциркулем. Причем приносить их собирались прямо под елкой, в полночь. Они так поняли, что именно для этого я их держал до середины ночи и спать не отпускал.
И вот сложите картину в голове у древнего человека. Готовит Серега ритуал непонятный, странный и сложный, одни шарики стеклянные чего стоят! Обращается, значит, к силам потусторонним. А в полночь заявляется Дед Мороз! Хорошо, конечно, что Серега помощи дождался, но не такой же! Вот и сдристнул народ, чтобы не околеть, когда я в дом завалился. Вот и гоняли меня, за страхи свои на мне отрывались. Даже супруга беременная! Надо было разъяснить политику партии-то, а не сюрпризы делать!
Я опять взял слово, сидел в халате, без посоха, с мешком под ногами.
— Граждане! Простите, что напугал — но наш Дед Мороз добрый был, он лес укутывает снегом на зиму, пока холода, чтобы деревья не померзли. Вон, как мы с Буревоем снег на поля возили, так и он. И внучка у него есть, Снегурочка.
— А родители ее где? — задали мне резонный вопрос.
— Так, Кукша, не умничай, это история умалчивает. Так вот, на Новый Год дети наряжают елку, зову Деда Мороза со Снегурочкой, и те приносят им подарки, за танцы да стихи. Вот я и решил за него поработать в этот раз. Взрослые-то чай тоже на подарки падкие, а Деда Мороза можно и не дозваться — занят он. Приходится отрабатывать за него, да за Снегурочку. Вот и мешок с подарками я вам принес...
При этих словах народ оживился. Началась раздача слонов. Первым делом одарил детей, по возрасту, потом взрослых. Неказистые книжечки со сказками народ только что не к груди прижимал. Даже читать пытались за столом. Зависимые тянулись тоже заглянуть в текст, и сидели грустные. Им пока подарков не досталось. Достал их паспорта:
— Вам я тоже подарок заготовил, вы теперь все переходите на третий уровень вольности, прямо с первого января. Это вам за труд ударный да за поведение хорошее. С учебой, правда, подтянуть придется, но я думаю вы справитесь. Так что частично это вам авансом, хоть и небольшим. Ну, то есть нагнать придется по учебе, вот и получается что заранее я вас приподнимаю.
Раздал книжечки-паспорта, народ сидел довольный. Не сказки, конечно, но тоже ничего. Особенно учитывая, что теперь они по два часа могут проводить в общем актовом зале (под присмотром), да половину дня в воскресенье. Было чему радоваться всем, и праздник разгорелся с новой силой. Мы с Буревоем наклюкались слегка, достали наши старые самострелы, и пошли пускать салют. Не московский, конечно, получился, но людям понравился, под пятьдесят стрел, обмотанных горящей паклей, выстреляли в ночное небо.
Проснулись поздно, поели, да пошли всем населением делать горку ледяную и в снежки играть. Горку сделали с опорой на стену крепостную, снежные крепости поставили, две штуки, да играли в снежки весь день и катались по льду. Надо бы еще коньков сделать, да в заводи покататься, но это в другой раз. И так три дня провели в безделье да развлечениях. Народу понравилось, я тоже отвлекся от своих измерительных забот и создания типографских машин.
После отдыха, да еще и так сильно напоминающего мои времена, работа пошла с удвоенной силой. К штангенциркулю, который почти сделали к Новому году, добавился микрометр. Его на винтах делали, тоже долго получилось, но добились точности чуть не в две тысячных, по моим подсчетам. Сделали, передохнули, и засели за весы. Весы по началу делали рычажные, из копии эталона метра. Долго подбирали такую заготовку, которая имела сравнительно одинаковую плотность по всей длине — центр курвиметром, микрометром и штангенциркулем определили довольно точно, от него и плясали. Потом еще дольше делали необходимые объемы. Надо сделать два максимально точных по весу и максимально правильных кубика дециметровых по грани. Добились и этого, долгим кропотливым трудом. Объем воды в них был одинаковый, это тоже получилось. Проблемы поверхностного натяжения только решить не удалось, как мы не пытались. Будем считать это пока погрешностью, потом что-нибудь придумаем. Воду пришлось долго чистить, избавлялись от микроскопических вкраплений солей, песчинок, и прочего мусора. По двум таким кубикам сделали на весах с длинными плечами и стрелкой эталон килограмма из чугуна. Все, теперь он пойдет на вечное хранение в том же месте, где лежит эталон метра. Надо только сделать набор гирек — сто грамм, десять грамм, один грамм. С ними тоже помучаться пришлось, но с рычажными весами это было не так сложно. Справились.
Появились первые записи об эталоне массы (литр воды с подробным описанием ее очистки, наличия льда по началу, чтобы температура около нуля была, и процессом измерения), об устройстве рычажных весов как эталонного прибора измерения веса, о связи с эталоном метра, описания приборов измерения.
С секундой за эталон приняли период времени, который показывали мои часы. Наверно, за это время они уже совершенно не то показывают, но другого выхода пока нет. Точнее, есть, но реализовать его мы можем только позже, уже вместе с городом — нам нужна обсерватория. Точнее, чем вращение Земли, в мое время были только атомные часы. Об этом я и рассказал Буревою. Но и с использованием обсерватории были проблемы, нужен механизм, отсчитывающий одинаковые промежутки времени. А то замерять, когда одни и те же звезды будут в одном и том же положении, я смогу, даже без оптических приборов, квадрант нам в помощь. Но на что опираться? Как определить, сколько промежутков времени прошло двумя последовательными нахождениями звезд в одной и той же точке? Вопрос, вопрос... Из материалов у нас только непонятного качества булатно-пружинная сталь, да и все. Закрепили пока текущее положение, да рассчитали эталон.
