Dragon Age - Ветер Свободы

Место действия сменилось. Огромное сражение. Поле боя тонуло в крови, а завеса, отделявшая мир духов и смертных, трещала по швам. Могущественные маги создавали не поддающиеся моему разуму заклинания, которые уничтожали за раз тысячи людей, поднимали целые легионы мертвых. Их солдаты действовали как единый механизм. Первая шеренга откидывала напирающих врагов, пропускала вперёд вторую, которая тут же со свежими силами наносила удар. Никакой пощады, никаких ошибок. Абсолютная дисциплина, которая останавливала волны врагов. Их противники уже были повержены. Первые бежали с поля боя. Груды их тел устилали землю.

Но тут раздался прекрасный голос из ниоткуда. Раненые вновь встали в строй. Ослабевшие были вновь полны сил. Они более не знали страха. Они хотели лишь одного — победы.

Воин в рогатом шлеме, с пробитой копьём грудью медленно поднялся на ноги: 'За Андрасте!' — его клич разнёсся, вопреки логике, по всему полю боя. Тысячи глоток заревели, поддерживая его. Подняв с земли двуручный топор, он одним взмахом снёс сразу тройку противников, врубаясь в их ряды.

Дрожь пробежала по всему моему телу. Он должен быть мёртв. С такими ранами не живут. На его губах была кровавая пена, из груди хлестала кровь, но его воля к победе, его вера в Андрасте была бесконечна и придавала ему сил.

— Прошу, станьте моими, — голос пророчицы закрадывался в сердца вражеских солдат и магов. И тут же те, развернувшись, подняли свои орудия против своих же товарищей.

Они молили о прощении, но не своих преданных ими же друзей и соотечественников, нет. Они молили Андрасте простить им их невежество.

— Это лишь воспоминание, человек, — голос Существа вырвал меня из транса.

Недоуменно оглянувшись, я посмотрел на дело рук своих. Не знаю когда, но слова пророчицы коснулись и меня. Тень бушевала вокруг меня, я явственно чувствовал, как применял заклинания, пытаясь сразить врагов Андрасте.

— Вера — великая сила, не так ли? — спросил меня Дух.

— Скорее ужасная, — ответил я ему. Мне стало не по себе. Я совершенно не владел собой, последние мгновенья моей жизни были словно в тумане. Всё, что я мог вспомнить, было желание служить ей, Андрасте, и удовлетворение, которое я испытывал, делая то, к чему она взывала.

— Согласен, — легко согласился с моим выводом Дух. — Знай, через Андрасте я познал веру.

Внезапно картина сменилась. Предо мной предстал угрюмый мужчина с цепким, холодным взглядом.

— Основатель империи Орлея — Император Драккон. Честь.

Вновь смена локации.

Закованный в броню мужчина с огромным двурушником в руках, сражающийся с драконом.

— Демарк Пендрагаст, убийца драконов из рода убийц драконов. Доблесть.

Раз за разом картины менялись, раз за разом я видел легенды прошлого, которые, как оказалось, были под патронажем этого существа, когда они осуществляли свои великие дела.

Я своими глазами увидел первый мор. Второй мор. Третий мор. Четвертый мор. Падение Арлатана... Но среди всех этих битв были и простые люди: лекари, учёные, даже крестьяне. Все они получали поддержку Существа, а взамен он познавал чрез них суть самой жизни.

— Ты хочешь что-то познать, используя теперь меня? — спросил я наконец-то его.

— Да. Я познал в этом мире всё. Кроме одного — господства, — ответил мне Дух.

— Хм, тогда ты обратился не по адресу. Я маг, а магов не сильно-то и жалуют. Разве что в Тевинтере я смог бы добиться чего-то, что помогло бы тебе понять господство. Да разве ты не познал этот аспект через таких личностей, как император Драккон, Андрасте, гномий архонт и других?

Внимательно посмотрев на меня, Дух внезапно улыбнулся и покачал головой.

— Все они не были господами. Они были завоевателями, лидерами, строителями, но не господами. Но ты сам имеешь тягу к господству. Настоящему. Не извращенному варианту вроде жажды власти, это я уже познал в достаточной мере, — лик этого существа внезапно стал суров. — И сейчас я должен найти противовес к нему. Настоящее господство.

Тяжело вздохнув, я решил объяснить ему на пальцах, почему я не подхожу для его цели.

— Смотри. Во-первых, я маг, — оттопырил я указательный палец. — Я не смогу никем править, кроме как в Тевинтере. Во-вторых, я не умею править, — средний палец присоединился к указательному. — Я не умею даже командовать. В-третьих, моё тело немножечко мертво, — оттопырил я безымянный палец. — Не думаю, что люди пойдут за мертвецом. Да и к чему мне их вести? У меня как бы нет глобальной цели... Теперь-то ты понял, что ты ошибся адресом? Нет, поверь, я бы с радостью согласился, вот только, боюсь, с исполнением я подкачаю.

— Это уже будет моим просчётом. Но ведь пока я ни разу не ошибался, — словно не услышав моих доводов, ответил на последнее Дух. — А всё другое... ты получишь. И получишь народ, который со временем примет тебя как мага, и научишься править, и найдёшь свою цель. Я же тебе за это предлагаю тело. Живое, сильное. Хотя с магическими способностями будет трудновато, так как оно, твоё новое тело, ещё ни разу не использовало мощь Фейда.

Сокрушенно покачав головой, я плюнул на отговоры Духа.

Главное для меня то, что он хочет дать мне тело. И что ещё важнее, живое тело.

Из-за этих мыслей в животе образовался ледяной комочек, который я всегда начинал испытывать, когда приходило время для чего-то нового, неизвестного.

— Я вижу, ты согласен, — улыбнулся Дух. — Что же, приступим.

В следующий момент меня скрутило, и я потерял сознание. Единственное, что я ещё помню, это было последнее высказывание Существа.

— Зови меня Студент.

17.

— Его высочество очнулось! Быстро принёс воды! — приказал громким шёпотом нависающий надо мной силуэт. — Ваше высочество, вы слышите меня? — докучал мне голос мэйстра-целителя Гурода. Никогда не мог терпеть эту лживую мразь.

— Слышу я тебя. Теперь умолкни и затуши свет, целитель, или я затушу свет очей твоих, — из моего рта вырвались слова с жестким, грубым акцентом, которые заставили меня задуматься.

"С какого... Я не знаю никакого целителя Гурода... Да и... Ваше высочество? Что происходит? Но нет, я ведь прекрасно помню: Гурод — целитель моего отца, Эндрина Эдукана... Но что за... Я ведь... Кто я?" — в недоумении я приоткрыл глаза и осмотрелся.

В огромной комнате были, помимо меня, только целитель и трое его помощников.

— Убери от меня свои руки, пока я их не оторвал, — зло прорычал я ему, когда тот собрался напоить меня чем-то там. Ему нельзя доверять, он один из тех, кто поддерживает моего брата, Триана Эдукана, в его праве наследия на престол. А тот непонятно с чего видит во мне угрозу, несмотря на то что я ещё даже не достиг совершеннолетия. Имбецил, ведомый имбецилами.

"Дух, ублюдок, ты что натворил! Я сдеру с тебя кожу и натяну её на мой щит, если, конечно, она у тебя есть!" — зло подумал я, прежде чем утонуть в чёрной ненависти берсерка.

Когда я пришёл в себя, то вся комната была разрушена, а целитель со своими помощниками был мёртв. Их тела были разорваны на кусочки, можно было подумать, что дикий огромный медведь в ярости растерзал их.

Но нет, судя по крови на моём теле, это было делом моих рук.

"Что это сейчас было? Что произошло?" — в полнейшем охренении, по-другому моё состояние описать нельзя, я продолжал осматриваться.

Но моё бессмысленное занятие, глазение по сторонам, прервали ворвавшиеся в мои покои стражники.

— Принц Дюран! Что здесь произошло?! — спросил меня закованный в тяжёлые доспехи воин из подкасты стражников.

Не зная, что мне сказать, я уставился на воина, судорожно обдумывая варианты ответов.

Если я скажу, что убил целителей в чёрной ярости берсерка, меня будет судить совет лордов и, скорее всего, изгонят из Орзаммара. И если даже не изгонят благодаря влиянию отца, который души не чаял во мне или же в прошлом владельце тела, то всё же репутация моя будет испорчена. Но тут же обрывочная память бывшего владельца тела подбросила мне неплохой вариант действий.

— Эта отрыжка пылеглота пыталась меня убить! Кто поручил ему моё лечение?! — повысив голос, едва не рыча, спросил я стражника. — Кто его вообще допустил в мои покои? — весь Орзаммар знал о нашей небольшой вражде в прошлом. Так что такой вариант событий вполне может помочь мне сохранить лицо.

— Я... Мой принц, вас лечил мэйстер Гурод с разрешения принца Триана, — в голосе могучего стражника слышались нотки страха. Конечно, он же должен был защищать меня и мой покой, но не преуспел в этом. За это он вполне может поплатиться статусом или даже жизнью.

— Где мой отец? Мне нужно с ним переговорить, — потребовал я ответа от охранника.

— Ваш отец сейчас заседает в зале совета, мой принц, — отчитался предо мной страж.

— Ты и твои люди идёте вместе со мной к нему, — сказав это, я окинул взглядом комнату, ища одежду.

Весь опыт Дюрана Эдукана кричал о том, что я выбрал правильный вариант действий, но одного этого мало. Нужно убедить отца встать на мою сторону, иначе я рискую быть осужденным.

— Но, ваше высочество, в зале совета сейчас заседают деширы, — решил остановить меня страж.

— Ты перечишь мне? Может быть, ты повязан одной тайной с ныне павшим от моей руки Гуродом?

— Что вы, мой принц! — поспешил успокоить меня охранник. — Я никогда не посмел бы прибегнуть к такой низости!

— Тогда не препирайся со мной. Бери своих людей, вы будете охранять меня. Вдруг Гурод имеет союзников в городе, — приказал я ему.

— Как прикажете, мой принц, — поклонившись мне, страж развернулся к своим людям. — Вы слышали принца! Мы должны защитить жизнь его высочества, проводив его к нашему королю, — пока глава стражи прессовал своих людей, я нашёл одежду и, натянув её, направился прочь из комнаты, стараясь побыстрее добраться до зала совета. Тут же меня окружили со всех сторон бойцы стражи.

Быстрым шагом я пересёк дворец, моя память услужливо подбрасывала мне путь к выходу из моего нового дома — королевского дворца.

Как только мы вышли на улицы алмазного зала, гномы, беспечно гулявшие до этого по улицам богатейшего квартала Орзаммара, поспешили по своим делам. Никто не хотел вставать на пути королевских стражников и второго принца, который явно пребывал не в лучшем расположении духа, да ещё и был весь измазан кровью.

Двинувшись по направлению залов, я украдкой осматривал царство гномов.

А зрелище впечатляло. Алмазные залы были вбиты в грунт самой горы, в которой находился главный город гномов. Повсеместно стояли статуи невероятного мастерства, изображающие великих предков подгорного народа. То тут, то там лилась кровь земли, магма, дающая тепло в глубоких недрах горы.

И несмотря на то, что над моей головой были тонны массива камня, я не чувствовал недостатка в кислороде.

Гномы, в прошлом потерявшие свои возможности к магии, успешно заменили их своей смекалкой и умом.

Подойдя к дверям зала совета, я направился к стражникам.

— Мне срочно нужна аудиенция с моим отцом, — не терпящим возражения голосом потребовал я.

Вот только стражник не был впечатлен. Конечно, он ведь не отвечает ни перед кем, кроме как старшиной Банделором. А тому даже король не указ. Ну, формально. Неформально... только дурак ослушается моего отца.

"Моего отца?" — спросил я самого себя, отстранившись от реальности.

В моей голове была сплошная каша. Воспоминания Дюрана Эдукана и мои собственные смешались в одну кучу. Да и память бывшего владельца тела была обрывочной... Лишь несколько ярких эпизодов из жизни второго принца Орзаммара были открыты мне. Но это можно было списать на мою травму.

Недавно, прогуливаясь по столице гномов, Дюран Эдукан "совершенно внезапно" поскользнулся и упал с обрыва. И непонятно как выжил. Или не выжил, раз я в его теле. Хотя, может, этот Дух вырвал душу гномьего принца из его тела? Если бы я взялся судить этого... индивида, то казнил бы его с особой жестокостью.

Изнасилование. Что? У служанки есть муж? Меня это не волнует, а если он хочет мне что-то сказать, то пусть бросает мне вызов, и предки нас рассудят. Вот только кто бросит вызов такому монстру, как Дюран? Очень высокому по меркам гномов-мужчин, которые в среднем были ростом от метра пятидесяти до метра шестидесяти. Второй сын короля был ростом метр семьдесят, отчего возвышался над большинством своих сородичей почти на две головы.

Убийства. Убить кого-то, кто был из менее престижной касты из-за неправильного взгляда? Да пожалуйста, причём вполне себе законно, вызвав на торнай.

Творил интриги ради одной лишь интриги. Стравливал отцов с сыновьями. Так Пиотин Эдукан убил своего собственного отца, который не нравился прошлому Дюрану, так как часто осаживал его и высказывал своё почтение одному королю и его первому сыну.

Мда... Такого я не ожидал. Новая жизнь и целая куча влиятельных врагов, которые стремятся отомстить своему обидчику.

Самое парадоксальное, что весь Орзаммар смотрел на деяния Дюрана одобрительно, видя в них ум и силу, которая нужна будет одному из тех, кто имеет шансы на воцарение.

И король был первым из их числа. Он лишь поощрял своего второго сына, а не наказывал. Заодно становится понятна ненависть Триана к Дюрану. Второй сын посрамил первого, сперва спровоцировав его на бой, а после победив его голыми руками, в то время как Триан был в броне и с оружием. Пусть это было во дворце, пусть этого почти никто не видел, кроме одного слуги, который скоропостижно скончался, но все жители алмазного зала об этом уже знали. Не зря же говорят: что знают трое гномов — знают все.

Страшное место — этот Орзаммар.

— ...это невозможно. Вы, конечно, можете пройти, но как несовершеннолетний вы не имеете права мешать собранию, — закончил свою речь страж зала совета.

— Ясно, — кивнул я служаке, подходя к двери.

Итак, что мы имеем? От прошлого хозяина тела мне досталась слава хитрого гнома и умелого воина. И это до "второго", настоящего совершеннолетия. Первое-то у гномов проходит в пятнадцать лет. А вот второе лишь наступит, мне осталось до него полтора месяца. После я могу контактировать с другими знатными домами.

Но также я получил огромную кучу врагов и один небольшой неприятный эффект — ярость берсерка.

Дюран Эдукан был отличным воином, который имел крутой нрав, отчего он быстро освоил науку "чёрной ненависти". Вот только отчего я ей сейчас владею... Может быть, это из-за тела?

В общем, сейчас не важно. Важно выйти сухим из воды за убийство уважаемого лекаря, который был подданным Эдуканов и пользовался расположением Триана. Вот кто-кто, а он с радостью использует всё для моего изгнания.

А мне это не нужно. Хочу жить удобно и красиво.

Идя по залу совета и рассуждая о том, что из-за одного действия в своих покоях я поставил на острие секиры всю свою будущую жизнь, я сам не заметил, как тихо пробрался в главный зал, в котором старшина Банделор, к моей радости, объявлял о перерыве.

Как только старшина закончил свою речь, я тут же быстрым шагом направился к отцу.

Вежливо, но настойчиво отодвинув стоящего передо мной гнома плечом, я предстал перед отцом этого тела.