Заклинатели Бер-Сухта

— А под плащами они голые, — шепнул Лан. — Ночь любви!

Я пихнула его в бок — ишь! Он засмеялся, крепко обнял меня и потащил в самую гущу, танцевать. В его глазах сияли тысячи огней.

Мы танцевали...

Музыка пела в моем сердце и сердце стучало в такт, и кружилась голова, мне было жарко от этой музыки, от веселья, от бесконечных прыжков и поворотов, я почти не чувствовала ног, и упала бы, наверно, если бы Лан не держал так крепко. Это было здорово! Я забыла обо всем. Весь мир перестал существовать, сузился до этой площади, до этих людей, до песен и костров. Ничего больше...

А потом, мне показалось, в толпе мелькнула огненная грива волос...

— Я сейчас, — шепнул Лан.

Мгновенье, и я осталась одна, толпа подхватила меня, понесла... я все еще танцевала, не успев испугаться.

— Какая красотка! Ты одна? Пойдем со мной?

Меня обнимали чужие руки.

Я дернулась.

— Нет! Я не одна! Лан! Лан, где ты?!

Меня окружили трое парней, и все слегка навеселе. Тот, который обнимал — самый здоровый, старший из них.

— Да ладно, ну что ты... — он ухмылялся, и в его ухмылке не хватало двух передних зубов, — мы тебя не обидим. Сбежал твой парень? Так мы не хуже!

Я попыталась вырваться, но так и не смогла, держали крепко.

— Нет. Нет, не надо... — мне было страшно.

— Ты ведь не местная? Не знаешь что ли наших обычаев? Сегодня такая ночь! Каждая девушка должна...

— Ла-ан! — закричала я, что есть силы. — Помогите!

Да что ж такое, ведь я маг, мать твою! — подумала я. Заклинатель. Хреновый, правда, но все равно. Я должна уметь за себя постоять. Лан учил. Да, ведь он же не зря учил нас.

Я знаю нужные слова, заклинание, нужно сосредоточиться, направить свою силу и ударить! Я ведь должна уметь хоть что-то!

— Хватит, не трогай ее, — за меня неожиданно вступился второй, длинный и тощий, в лохматой шапке. — Оставь ее, не пугай. Тебе девок мало, что ли?

— Я хочу эту! Имею право!

Здоровый полез было расстегивать мне куртку, и я со страху ударила, даже не успев завершить заклинание, просто со страху. Такой мощный всенаправленный удар.

— Ах ты, сука! — заорал здоровый, согнувшись пополам. — Ведьма!

Но хватка ослабла, и я вывернулась и бросилась бежать, с трудом продираясь в толпе, не разбирая куда, главное — подальше. Слышала только, что за моей спиной разгорается драка.

— Солька! Соль, ты чего?! — это Лан поймал меня за руку.

Я испугалась сначала, не узнав, потом обрадовала, прижалась к нему.

— Не оставляй меня больше одну! Пойдем отсюда.

Мы ушли. Потом еще долго бродили по городу, среди огней и чудовищ, я немного успокоилась, но так и не стала рассказывать Лану ничего.

Хотели пойти на старый причал, но он оказался затоплен окончательно. Высокий каменный вал, на котором мы сидели осенью, сейчас завален сверху камнями, кирпичом, мешками с песком, и все равно вода кое-где перехлестывает, заливает улицы все дальше. Море наступает. Еще немного, и город зальет... Ночь Мертвых в умирающем городе...

В бездну все!

Мы ели пирожки с тушеной капустой.

Грели руки и обнимались у большого костра. Катались с огромной ледяной горки.

Смотрели фейерверки. Настоящие. Здесь, в Эторе, ценят только настоящее, то, что обходится без магии. Порох и живой огонь. Целовались...

* * *

Когда поднялись...

На скамеечке, у жилого корпуса, сидел закутанный в здоровенную шубу старичок, смотрел на далекие праздничные огни. Рядом тихо сидели Джара и Олиш. Олиш бережно держал Джару за руку, Джара держала в руках радужные колокольчики, принесенные с праздника. Они все трое о чем-то разговаривали тихо-тихо.

— Пойдем, — шепнул Лан мне на ухо. — Не будем мешать. У нас тоже еще есть время.

Мы растопили с ним печку, залезли под одеяло, и тут же уснули, пригревшись, прижавшись друг к другу.

— Глава 5

Землетрясения. Одно за одним. Нас трясло третий день, и конца этому было не видно. Пугаться и бегать на улицу уже надоело. Все бьющиеся вещи мы аккуратно запаковали, а то еще немного, и закончились бы целые тарелки. Не осталось ни одного окна, все забито досками, заткнуто тряпками, мы сидели в темноте, только керосиновые лампы чуть тлели. Керосина тоже было мало, старались экономить.

Предлагали освещать магией, что мы, не можем что ли? Что мы, не маги? Только мастер Патеру запрещал использовать магию без острой нужды, целыми днями жечь волшебный огонь — не выйдет. Это нам очень доходчиво и жестко объяснил мастер Ил-Танка, обещал даже выкинуть за шиворот того, кто не станет слушать.

— Сейчас, — сказал он, — это особенно опасно. Обходитесь так.

Бесконтрольная магия убивает землю, и земля бунтует, вот так, как сейчас. Мало нам что ли землетрясений? Люди в городе ненавидят нас не просто так, у них есть все основания.

— И что нам, просто сидеть и смотреть?

— У нас нет выбора, — сказал Ил-Танка.

* * *

Они пришли к нам сами.

Несколько человек из города.

Пришли за помощью. Наши полузаброшенные полуразвалины сразу не впечатлили их, грязные и оборванные маги не внушали доверия. Только Ил-Танка не подвел, спас репутацию Бер-Сухта одним своим видом.

Он первый почувствовал, что они пришли, первый вышел. Потом подтянулись и остальные.

Когда подошли мы с Джарой, вопрос, по сути, был решен.

Их повели к мастеру Патеру. Мастер сказал, что мы сделаем все, что в наших силах. Мы постараемся помочь. Дело не простое, конечно, остановить море почти невозможно, остановить землетрясения... Я даже не представляю.

Я видела их — к нам пришли в основном старики, на нас надеялись лишь те, кто еще помнил величие Тарра. Для молодых магия — это Литьяте, а значит — враги. Да, мы, конечно, почти свои, и, наверно, наименьшее из зол, но нам не доверяли. Мы тоже маги, и тоже виноваты.

— Что будем делать? — спросил Вэй.

Мы собрались на площади перед учебным корпусом, мастер Патеру сидел на скамеечке, мы стояли рядом. Нас так мало. Хватало одного взгляда, чтобы понять — помощи ждать нечего, силы Бер-Сухта больше нет.

— Скорее всего, помочь мы не сможем, — сказал мастер без всякого выражения, сегодня он казался еще старше, сухое морщинистое лицо потемнело. — Мы не можем отказать в помощи, это наш долг, но и помочь не можем. То, что происходит — как раз из-за слишком большого количества магии в мире, земля не выдерживает, когда на нее давят со всех сторон. Мы можем постараться надавить еще больше, прикрыть город ненадолго, но потом будет хуже.

Все молчали, переглядываясь.

— И это теперь не остановить? — спросила Джара.

— Рано или поздно землетрясения улягутся, море зальет еще часть города и остановится, — сказал мастер Патеру. — Это рецидив тяжелой болезни, но не агония. Пока еще нет. Возможно, вы слышали, что когда-то на юге было то же самое, но все остановили, заморозили. Теперь море и земля там мертвые, в Салотто вся зелень держится только на магии, убери магию, и деревья засохнут на следующий день. Да и в окрестностях не лучше. Живая земля начинается ближе к Хисиру, но даже там уже больше полагаются на аграрную магию, чем на землю.

Да, я знала про пустыни Лации, видела Белые Пустоши за Каталау, когда-то там были деревни и плодородные поля, теперь только выгоревшие камни. Мы ездили с отцом. Помню, удивлялась потом, что кроме меня из знакомых никто больше в Пустошах не был, даже толком не представлял где это и что, хотя всего-то в трех часах езды...

У отца, значит, были свои счеты с магией.

— А нельзя эту магию как-то... нейтрализовать? — спросила я и сама слегка испугалась своего вопроса, смутилась.

Я думала, сейчас они все надо мной посмеются.

Мастер Патеру повернулся ко мне, долго молчал.

— Вероятно, можно, — сказал он. — Но мне не приходилось с таким сталкиваться. Магия — это часть мира, часть нас самих, как кровь, бегущая в жилах. Без крови человек погибнет. Но... — он покачал головой. — Не знаю.

— Да, перекрыть всем магию и пойти копать огороды, — засмеялся парень за моей спиной, кажется, Мэт со второго.

Многие поддержали его, хотя смех вышел не очень веселый.

— Да, — серьезно сказал мастер Патеру, — это было бы лучшее решение.

* * *

Мастер Патеру спустился в город, к морю. Не один, конечно, вместе с ним пошли Ил-Танка, мастер Эйфен, который преподавал практику у старших, и даже Лан. Они поддерживали Патеру под руки, помогая спускаться с лестницы.

Мы жгли костер на улице, варили кашу. Сидеть на кухне в темноте не хотелось.

— Домой, что ли, уехать, — задумчиво сказала Ина, — пока станцию не залило, и поезда еще ходят. Вряд ли нас кто-то будет искать. И кольцо выбросить.

Ина покрутила кольцо на пальце, сняла, сжала в ладони. Но выбросить так и не решилась, сунула в карман.

— Без кольца они нас не найдут, — сказала она.

— Если станцию зальет, — сказал Регар, — никто сюда не поедет, никакие инспекторы.

— И что нам тут делать?

— Пока еще есть шанс чему-то научиться, — сказал Регар.

— У кого? У этого Лана? Он агент Литьяте, его послали сюда специально. Он обманывал всех! Он умудрился втереться в доверие, и так ловко! Ты знаешь, что ему нужно на самом деле? Для чего он здесь? Я бы не стала ему доверять. И Ил-Танка... они ведь учились вместе, ты только посмотри, они за одно!

Регар покачал головой.

— Нет, Ил-Танка точно не с Литьяте, он не может.

— С чего ты взял? Ты знаешь, что у него на уме? Может, они давно купили его?

— Хватит! — грозно оборвала ее Джара. — Олиш не предатель.

— Да разве? Твой Ил-Танка предал Литьяте, но ведь остался жив! Думаешь, почему? Они не прощают. Кто сказал, что он не может предать нас?

— Он не предатель.

Джара встала.

— А ты? Ты ведь знала все про Лана, но молчала! Ты с ними заодно.

— Ина, хватит, — Регар положил ей руку на плечо. — Ты везде видишь врагов, так нельзя. Если хочешь, уезжай. Я остаюсь.

Ина обиделась. Одна уезжать она была не готова. Злилась на Регара, и вообще...

Нужно что-то менять.

Наша жизнь никогда больше не будет прежней. Если даже так, друг друга мы начинаем подозревать и ненавидеть, то что уж...

На чьей я стороне? Это даже не обсуждается, я ведь илитрийка.

Я бы вернулась. Но я не могу этого сделать сейчас. У меня еще был шанс сбежать тогда, на поезде, но теперь — поздно. Я понимаю, зачем отец послал меня сюда. Теперь я понимаю. И подвести его не имею права. Как бы я хотела поговорить с ним сейчас!

Я должна справиться. Не сдаваться. Должна быть сильной.

Я не могу вернуться, пути назад нет.

Но нужно решать, что делать дальше. Скоро придет время выбирать. Это пока я тихо сижу в уголке и слушаю, а потом... Однажды у меня спросят — на чьей я стороне, и нужно будет ответить. Мой дом там, мои друзья здесь.

Я одна.

И это не из-за детских дразнилок, я не могу больше убежать и спрятаться, мне некуда бежать. Даже отца нет рядом. Не на кого рассчитывать.

Лан... да...

Я не могу ему доверять, но больше у меня никого нет, не на кого опереться. Я боюсь остаться одна.

Я завидовала Ине, уж она могла быть абсолютно уверена в своем Регаре, перед ней не стояло выбора, для нее все просто. Я завидовала Джаре. Да, наверно, Джаре я завидовала больше всего, она точно знала, чего хочет и готова была за это бороться, она уже выбрала. А я всегда хотела только, чтобы меня оставили в покое. Наверно, пора менять свои желания, иначе не выжить.

— Эй, Соле из Салотто, — Ина насмешливо смотрела на меня, — тебе страшно, да?

* * *

Наверх мастера Патеру заносили на руках.

Мне сначала даже показалось, что он умер.

— Нет, — устало сказал Лан, — он жив, но ему очень плохо. Он сделал все, что мог.

Землетрясения прекратились, но волны не отступали, море заливало улицы.

Мастер Патеру лежал в кровати, совсем бледный, холодный, так и не приходя в себя. Черты лица заострились, изменились как-то неуловимо, словно это уже не тот старик, а кто-то другой. Девчонки постоянно сидели с ним, Джара сидела. Я зашла как-то и поняла, что мне здесь неловко, я не понимаю, что мне делать, не знаю, чем помочь. Они обходились и без меня. Я только мешаю.

Пока уехало всего семь человек. Трое в Литьяте, получив приглашения, четверо просто домой. Оставили серебряные кольца у Ил-Танки на столе и уехали. Я ждала, когда начнут разбегаться остальные. Что мы все здесь делаем? Кажется, одна лишь воля Кожаного Человека удерживала хоть какую-то видимость дисциплины. Когда он входил — прекращались все споры, никто даже не шептался по углам. Занятия продолжались. Теперь уже без разделений на курсы, все вместе. Все, кто остался.

Удивительно, но Лан потребовал от нас физической подготовки, заставлял бегать по утрам, разгребать снег на всей территории Бер-Сухта, лазить по горам. Кое-то пытался отказывать и бунтовать, но Лан умел быть убедительным, да и не он один.

— Делайте что вам говорят, или убирайтесь отсюда, — говорил Ил-Танка, когда попытались жаловаться ему.

Какой бы способный маг ты не был, бегать приходится на своих ногах, и питаться вовсе не магической силой.

Мы подъели почти все запасы. Покупать в городе еду стало почти невозможно, там дела шли не лучше. Только Ил-Танке удавалось хоть как-то убедить горожан продать нам немного крупы или хлеба. Наши парни пытались ловить рыбу сами, раздобыли даже лодку и сети. Но море было полно лишь теней и алых корабликов, больше ничего. Сами ходили за дровами, через перевал, угля нам тоже не продавали. Собирали старую мебель по комнатам и учебным классам, топили чем могли.

Как-то раз, вместе с дровами принесли двух зайцев, слегка подпаленных, их сбили огненными шарами в лесу. Устроили настоящий пир.

Весны ждали как спасения.

* * *

Мне приснился сон. Страшно реальный. Страшно...

Мне приснился Лан.

Он шел чуть сутулясь, глядя под ноги, двое конвоиров шли по бокам. По каменной мостовой, по ступеням... на высокий помост. Два столба и цепи...

Ему велели раздеться, и он послушно, без слов, принялся расстегивать рубашку, потом штаны, раздеваясь догола. Как-то очень аккуратно, церемонно сложил все рядом. Я так и не видела его лица, он смотрел в сторону, волосы падали на лоб.

На какое-то мгновенье мне подумалось, что это может быть и не он... Нет, он, я слишком хорошо знала его, помнила все шрамы на его теле. Это он.

Его взяли за руки, подвели к столбам, приковали, растягивая руки в стороны.

Даже во сне я понимала, что сейчас будет.

Казнь. За предательство.

Мне хотелось отвернуться, спрятаться, не смотреть. Но я не могла. Я ничего не могла сделать. Даже закричать не могла.

И Лан не кричал. С него сдирали кожу. Не спеша, методично, со знанием дела, начиная со спины, я сначала даже не видела... Лан не кричал. Его тело выгибалось от боли, дрожали от напряжения руки, подгибались ноги, пока он еще мог стоять. Часто-часто дышал сквозь зубы. Потом он повис на цепях, мне даже показалось — потерял сознание. Палач взял его за подбородок, приподнял голову. Тогда я впервые увидела глаза Лана — небесно-голубые... мне показалось, он смотрит прямо на меня, он меня видит... По телу прошла судорога.