1940hr

* * *

*

Самая первая боевая операция готовилась быстро и вылет был эпичен. Весь аэродром МЗГА с четырьмя полосами на целый час остановил гражданские рейсы и начались взлёты. Все наличные бомбардировщики, которые мы держали у себя, поднимались в воздух. Крылатая армада — два "Громилы", и следом за ним — двадцать шесть бомбардировщиков-двадцатитонников, Ту-85. И следом за ними, за нами, взлетели истребители. Это были классические истребители, по типу Мустангов, вооружённые двумя 37-мм пушками. Скорость у нас была приличная, громилы сразу начали карабкаться наверх, а я — сидел в кабине первого громилы, смотря сверху на бомбардировочную эскадру. Как и раньше, я не собирался информировать других о том, как и что я делаю. Но повеселиться хотелось — тем более, что до вступления в бой Бегемотов ещё довольно долго. Мы летели. Шум моторов успокаивал, облака остались далеко внизу, впереди было только синее небо. Я сверху наблюдал за показаниями РЛС и думал. Думал, что и где бомбить, конкретной цели у меня не было. По крайней мере, сейчас. Берси видел всё с небес, со спутников, поэтому выдал пару привлекательных целей для бомбёжки. Но больше было простых гитлеровских позиций — огромная армия, движущаяся по советской территории с некоторыми осложнениями в виде взорванных мостов и испорченной железной дороги, продвигалась в сторону Минска.

Мы с Берси вовсю обсуждали планы по строительству самолётов-спидеров, сверхтяжёлых машин со спидерным основанием, как у вертолёта Левиафан и самолётными крыльями. Берси объяснял свою идею:

— Видишь ли, шеф, один хрен мы свои технологии не передадим. А так мы гарантируем, что самолёт не попадёт в руки врага.

— То есть напичкать его ещё более секретными технологиями, чтобы враг не сбил?

— Верно. Поэтому я создал этого громилу, и планирую создать ещё более крупный бомбер. На основе транспортного самолёта.

— Но его по прежнему можно сбить.

— Это не так то просто. У самолёта мощное оборонительное вооружение, плюс высотность. Главный же фактор — это возможность нести до пятисот тонн бомб. Я хочу довести показатель бомбовой нагрузки до тысячи тонн, как у бомбер-спидера "Грач", и увеличить его ещё. Обшивку сделать кое-где бронированной из сверхпрочных материалов.

Я только пожал плечами и мысленно обдумал, как такое может летать. Конецепция сверхтяжёлого бомбера была популярна в тридцатых, но сороковые разбили её в пух и прах — с увеличением размера увеличивается и сложность конструкции, если сравнить реальную эффективность и затраты — то соотношение в сторону армады обычных бомберов, чем на несколько супертяжеловесов. Правда, тут можно сделать ставку на репульсоры и реактор, которые позволят супертяжу летать и работать. А с этой точки зрения супертяжеловес приоритетней, поскольку сейчас мы тащим триста тонн бомб. Обычных бомберов нужен десяток, а такая армада загружает инфраструктуру. Ситуация как с пассажиропотоком — чем больше на борт берём, тем выгоднее летать.

Советская дальняя авиация работала с первых же часов войны, но удары наносились хаотично по немецким позициям, это скорее забавный казус, чем реально эффективная работа дальних бомберов. Нужно было принимать решение и работать. Для начала — увеличить бомбовую нагрузку до тысячи тонн, создав более широкий и мощный бомбер. За образец можно взять транспортный самолёт. Восемь моторов? Да, есть два способа преобразовать электроэнергию в движение — электрореактивный, основывающийся на воздействии электрическим полем на входящий поток воздуха, который создаёт мощную реактивную струю за счёт резкого увеличения вошедшего воздуха — это так называемый двигатель старка, или электрореактивный воздушно-молекулярный двигатель. Второй путь — воздушный винт. Оба способа неплохи по своему и имеют свои слабости. Например, воздушный винт обладает ограниченным сроком службы и при повреждении может разлететься из-за огромных нагрузок. При этом он создаёт меньшую тягу, чем двигатель старка. Но ДС будем использовать много позже. Не сейчас, не сегодня. Сегодня — воздушные винты. Мне и нужно то по сути, только вперёд движение, а поднять бомбер в воздух могут и обычные репульсорные платформы, четыре основных, четыре резервных.

Если так подумать, то супербомбер может запороть всю программу авиастроения у западных стран, доказав свою эффективность. Просто они попытаются создать его. И потерпят неудачу, неудачу за неудачей, пока наконец не поймут, что это бесперспективно. Так же, как и супертанк. Поэтому идея была взята на вооружение и я принялся работать, прямо в кабине супербомбера, вернее, его первого прототипа...

Получалось что-то совсем уж неприличное. Ну серьёзно, чтобы уместить больше бомб, его нужно сделать больше, объёмистей. Ну ладно, возьмём антей и слегка располним его внизу, добавим ему ширины фюзеляжа, высоты. Крылья сделаем более плечистыми, плавно переходящими в фюзеляж, что ещё больше увеличит внутреннее пространство и позволит вывести все жизненно-важные системы в это пространство, между обшивкой и набором. Получается? Получается какая-то неведамая штукенция, очень похожая на ПАК ДА, она же ТУ-170. Нормально такое делать? Наверное. Вместо восьми винтов тогда остаётся поставить только электрореактивный двигатель и две широкие мощные турбины впереди, чтобы накачивали воздух по-максимуму. Только смоделировав внешний вид я ужаснулся. На его фоне даже антоновская "Мечта" выглядела младшим братиком. Приземистый дылда, раскинувший крылья изменяемой стреловидности на сто сорок метров в стороны.

Нет, это тупик. Или нет? Ладно, подумаем логически. Чем меньше поймут фрицы — тем лучше. Если добавить двигатели старка — то получится мощный самолёт, два двигателя со струёй, к слову, не горячей, но истекающей со сверхзвуковой скоростью, широким потоком, расположим выходные сопла как у Туполевского "Лебедя", получится, что монстр выпускает из основания крыльев узкую реаактивную струю.

Внутри его необъятной туши скрывался основной бомбовый отсек — сто метров в длинну, пятнадцать в ширину, размах крыльев — сто шестьдесят восемь метров. Летающий гигант отличался тем, что мог летать даже в разреженных слоях атмосферы, с любой скоростью, вплоть до нулевой, то есть зависания над целью, что гарантировало удобный сброс бомб. Бомб по расчёту должно быть тысяча двести тонн — это нагрузка, скажем, сорока Б-52.

Особенностью можно назвать низкую радиолокационную заметность. И самое главное — скорость. Самолёт мог легко достичь гиперзвукового барьера — три маха. И поддерживать эту скорость сколь угодно долго, на большой высоте, где воздух менее плотный, турбины по прежнему засасывали атмосферные газы в двигатель, самолёт не так сильно нагревался от полёта. У земли скорость ниже — иначе обшивка будет гореть. Но всё равно больше двух мах. Туповатый нос самолёта служил для лучшего запрессовывания воздушного потока в двигатели и позволял развить достаточную тягу даже на одном двигателе. Всего их два.

Но это уже совершенно не местные технологии. Вот такой монстр мне и был нужен, а вооружение... помимо тысячи тонн бомб это, пожалуй, десяток различных пушек в консолях крыла, хвосте, на носу, для отстреливания от врагов. Ну и парочка ракет воздух-поверхность. Главное, чтобы этот самолёт мог везти в своём необъятном чреве особые грузы. Изначально я создавая его проект, вспоминал концепцию летающего крана — самолёт поднимается на шасси над грузом, а дальше груз входит внутрь с помощью лебёдок, подвешиваясь в люке. И его можно сбрасывать — это могут быть как классические блоки с бомбами, так и ракетный револьвер, так и нечто более необычное. Например, несколько танков, или фюзеляж самолёта, или что-то длинное. Турбины. Баллистические ракеты. Крылатые ракеты с воздушным стартом, большой мощности. Космические ракеты. Старт на высоте в тридцать-сорок километров существенно сэкономит топливо. Ну или те же операции по гуманитарному снабжению — вместо бомб вполне реально подвесить десантируемые контейнеры с грузом.

Берси получив от меня первичный чертёж, тут же приступил к созданию основных узлов. Сборка гиганта затянется и придётся производить её в заполярье, где нет лишних глаз. И уже потом перегонять на МЗГА. Хотя бы парочку гигантов в арсенал — это заставит фашистов просраться и станет их ночным кошмаром. Но пока что мы летели на запад на не менее новаторском самолёте, несущем три сотни тонн бомб. И запад приближался, мы уже прошли границу РСФСР и летели над просторами белорусской земли. Где-то там внизу бушует война и фашисты осаждают Минск, укреплённый так, как это только было возможно. Сталин выгреб все резервы, делая из городов неприступные крепости. Минск — одна из сильнейших крепостей, вокруг города ДОТы и окопы, противотанковые ежи, огромное количество артиллерии. Первое огромное сражение будет за этот город, или уже началось? Началось. Фашисты бомбят город в условиях превосходства в воздухе, артиллерия ПВО, снабжённая новейшими стомиллиметровыми скорострельными пушками и собранная в большие батареи, стреляет постоянно. Мы поднялись ещё на несколько километров и прошли над городом. Он величественно проплыл под нами. И показались фашисты. Они были на западе от города, основные силы — в десяти-сорока километрах, обстреливали город из артиллерии. Сверху их было хорошо видно, я приказал снизиться и уложить весь груз ковром, прямо по позициям ПВО. В основном это устаревшие немецкие пушки...

Снижаться не пришлось — бомбы были исключительно самонаводящимися, но что важнее, они распределялись в полёте по горизонтали и падали одновременно, усиливая разрушительную мощь. Первая тридцатитонная кассета — шестьдесят бомб, опустошилась. Отсек открылся и убрались стопоры, бомбы вывалились вниз, самолёт замедлился до ста километров в час, чтобы прицелиться было легче. Бомбы падали отвесно и вот, наконец, достигли цели. Шестьдесят полутонных бомб — это очень серьёзно. На довольно приличной площади прогремели взрывы. Фашисты уже закапывались в землю и готовились к налёту, но нашей целью были не люди, а зенитки. Батареи взлетели на воздух и Берси направил все имеющиеся ТУ-85 на позиции нацистов.

Началась потеха — бомбардировщики летели клином и появившись над головами врага, сбросили свой груз — обычные не самонаводящиеся бомбы калибра всего сто килограмм. Опасным было только прямое попадание, но учитывая, что на позиции врага обрушился настоящий град из относительно небольших бомб, прямых попаданий было много. На это и расчёт. Прямое попадание высоко бризантной маленькой бомбы разрушительнее близкого попадание большой. В первом случае взрывная волна наиболее мощная и повреждает технику намного эффективнее. Каждый Туполев тащил пятнадцать тонн бомб — это сто пятьдесят штук. И Туполевых было двадцать шесть, они огненными линиями прошлись по позициям врага, охватив его широкой гребёнкой ковровых бомбардировок и резко разворачиваясь, уходили обратно. А мы — кружили наверху. Когда отбомбились все, пришла пора для точечного поражения. Второй блок ухнул свой боезапас — шестьдесят неуправляемых бомб летели плотной кучей прямо к немецкому штабу, в полёте они слегка разошлись в стороны из-за ветра на большой высоте и упали уже плотным пятном, разрушив крупный командный пункт. Прямое попадание такого количества бомб разнесло КП в клочья. Остальные блоки бомб мы сбрасывали последовательно на большой обоз, который фрицы везли с собой. Начали рваться снаряды, взрывались бензовозы, машины разбрасывало взрывами. Наконец, пять отсеков открылись одновременно и выбросили триста пятьдесят бомб сплошным потоком, бомбы в полёте нехило разбросало в стороны и они легли так же нестройной кучей, в разные места, почти рандомно. Второй бомбер нёс десять М-бомб. ОДАБы, которые призваны выкорчевать с корнем крупные соединения, чтобы никто не спрятался в окопах. Начался их сброс. Управляемые бомбы М-20 начали падать. Сначала только две, яркие огненные вспышки внизу подтвердили попадание. В радиусе ста метров от М-20 выжигалось всё. Мгновенный перепад температур и собственные запасы кислорода позволяли бомбе создавать вспышку пламени достаточную, чтобы человека мгновенно обугливало. Ещё одна бомба — в бывший командный пункт. Ещё одна — в колонну войск, стоящую на дороге чуть поодаль. С такой высоты не было нужды занимать точную позицию, рули бомбы позволяли почти на несколько километров её отклонять. Взрывы были чудовищно-мощными, но главное — они зажигали то, что ещё не горело — топливо, порох, взрывали снаряды, запасённые немцами и мгновенно, навсегда выводили из строя технику. Танки, драпающие с позиции, одним взрывом разбросало как детские игрушки. Огневая смесь проникла во все щели в двигатель, ствол, кабину мехвода и резким перепадом давления и температуры танк разрывало в клочья, одна сторона оказывалась оплавлена, а сила взрыва отбрасывала многотонную машину на десятки метров, заставляя кувыркаться по земле, башня вылетала из шасси ещё в начале этого действа. Наконец, последнюю бомбы уложили не куда-нибудь, а по железнодорожной станции, где немецкие войска перегружали свои военные силы на советские железнодорожные вагоны. Или сделанные по их образу и подобию — колея то разная. Взрыв одной единственной бомбы разнёс железнодорожную станцию и заставил гореть всё, что могло гореть, поезд, стоящий на погрузке, отбросило от путей на некоторое расстояние и он свалился набок, вместе с паровозом.

Мелкие старые дощатые постройки смело так быстро, словно их и не было. Вот это была сила. Сильнее только детонит-кассетные боеприпасы и термояд. Но до детонит-кассетных мы ещё дойдём, когда будет готов супертяжеловес, первый же рейс нужно укомплектовать детонит-кассетными. Шутка ли — бомба пятьсот килограмм, триста кассет с мощностью взрыва по двадцать килограмм тротила. Такое сносит всё сущее лучше ковровой бомбардировки... а если сразу вывалить тысячу тонн детонит-кассетных боеприпасов и одним плотным ковром накрыть врага на большой площади... что ж, это уже уровень почти ядерного оружия. Нужно будет наведаться в Берлин и разнести Рейхстаг... или нет, не нужно. Надо же нашим бойцам где-то расписаться на память?

* * *

Строительство самолётов-гигантов не откладывали в дальний ящик, о, нет, этой теме Иванов и его миньоны посвятили всё свободное время. В первую очередь потому, что этот бомбардировщик с той же лёгкостью мог выполнять роль обычного транспортника — гигантская грузовая кабина, почти в сто метров длинной и пятнадцать шириной, позволяла взять на борт огромные объёмы грузов. Танки Т-34 — триста семьдесят пять штук при полной нагрузке. Столько бы просто не вместилось! Но факт есть факт, Иванов посчитал расход средств и сил на самолёто-вылеты специального лётного отряда своих Антеев — один самолёт-гигант мог перевезти груз двадцати Антеев, при этом не кушал топлива, и при его спорости под 3м мог заменить вообще всю имеющуюся транспортную авиацию МЗГА. По мощности грузоперевозок, конечно.

Проекту был дан абсолютный приоритет, так что уже через три дня тысячи рабочих, тысячи станков и сам иванов изготовили первый образец. Первый, стал просто огромным шоком для местного населения — белая туша, толстая, слишком толстая, с мощным фюзеляжем, плавно переходящим в крылья... Самолёт выглядел очень грузно. Двухкилевое V-образное оперение, длинные и широкие механизированные крылья с изменяемой стреловидностью... В центре самолёта, вопреки всем канонам, находился гигантский грузовой отсек. И размеры отсека поражали воображение, а для тех, кто знал техническую сторону вопроса — поражали вдвойне, потому что для того, чтобы самолёт таких размеров не развалился в воздухе под собственной массой, пришлось пойти на самые крайние меры и использовать самые редкие и дорогие наноматериалы, создавая их в экспресс-режиме. Нос самолёта был тупым, как у космического челнока или подводной лодки, за ним находилась узкая полоска кабины пилотов. Она казалась такой крошечной! За носом — две ноздри воздухозаборников и компрессоры, нагнетающие воздух в мощные двигатели, и наконец, двигатели... Они находились в основании крыла и никак не выделялись, были спрятаны утолщении, выход воздуха с околозвуковой скоростью струи, под большим давлением, происходил из форсунок, почти половина всего крыла с задней кромки была усеяна выходными камерами. Сама по себе мощь потока была относительно небольшой, но в общем числе выход был очень широким, тогда как у классических РД — это одно единственное сопло. За форсунками стояла ещё камера смешения, в которой воздух из форсунок приобретал однородное давление, чтобы отказ одной-двух не сказался на общей тяге, там же поток рассекался так, чтобы выйти не создавая сильного шума.