— Спасибо, за науку, и за то, что бьёшь не сдерживаясь, Гарураг.
— Не за что! Враг тебя тоже жалеть не станет, сразу к нормальной скорости боя привыкнешь, а с синяками и шишками знания быстрее заходят!
37
Ночь прошла своим чередом, отсутствие усопшей соплеменницы становилось зловещим и действовало на нервы, рисуя картины совсем уж невероятных планов Хенкечи, не за духовным же ножом она отправилась? Новый день начался как обычно, за исключением того, что после снежных ванн я помогал готовить завтрак, подогревая горшок огнём, перенеся разминку с копьём на более позднее время. Дувейли заинтересованно следила за моими действиями, пробуждающийся дар и необычное использование таких таинственных сил манило её. В действиях моих не было пустого позёрства, лишь воздействие на будущую ученицу. Осознание пришло внезапно, как это обычно и бывает, несмотря на всё моё предзнание, получившее подтверждение и мышление высокотехнологичного общества, силы мои подобны песчинке, в надвигающейся буре. Будучи по натуре одиночкой, привык опираться только на свои умения, и любой посторонний, мешающий развивать их, вызывал только одну реакцию — избавиться от него.
Но если я хочу стать вождём и увеличить своё влияние, мне нужна своя команда, проверенная и надёжная, и чем раньше я начну набирать её, тем лучше. Познав характер и упёртость прабабки, наложившуюся на традиции, избежать обучения Дувейли не получится, и ждать до весеннего праздника — лишь отсрочка. После инициации она будет мешать даже сильнее, ведь её обучением займётся Хенкеча, а личного времени на проведение исследований магии у меня почти не останется. Значит, она должна доверять мне, и только мне. Пары, где оба шаманы — практически исключение, обретая власть шаманки заводят собственную семью.
Пока девушки после завтрака приводили себя в порядок проводил перенесённую тренировку, продумывая очерёдность действий на сегодняшний день, этому не мешала ни поднявшаяся метель, ни весёлый гомон орчат, что с визгом носились между шатров, играя в догонялки, не пристальные взгляды некоторых орчанок на мою полуголую фигуру.
Дувейли в этот раз сделала две косы, вплетя в них по шнуру из шерстяной нити, что успела напрясть вчера, сейчас вычёсывала новую партию шерсти, готовясь к продолжению занятий. Подойдя к ней, положил свою руку поверх её, поправляя движения:
— Не пытайся прочесать сразу весь ком, начинай с краю.
— Хорошо, я постараюсь — смотрит мне в лицо и не спешит убирать руку.
— Кайнати с Бьюкигрой тебе помогут, позже проверю твои успехи.
Захватив с собой книгу по магии и камни из священной горы, проверяю стойбище, метель разыгралась не на шутку, за пеленой несущегося почти горизонтально снега почти ничего не видно, но не ждать же, пока разъяснит. Слышу, как кто-то выкрикивает моё имя, возвращаюсь к шатру, видимо что-то срочное. Вижу орчиху, что мечется возле входа, не зная, бежать искать меня или дождаться. Увидев, кинулась ко мне.
— Аргнак, помоги! Мой сын потерялся, поднялась метель, и я не могу найти его!
— Как давно это случилось, Зурава?
— Не больше получаса, когда начался буран!
— Жди здесь, а лучше зайди в шатёр, скоро буду.
Посылать разведчика в такую погоду бесполезно, функции автопоиска у стихий нет. Сосредотачиваюсь на биении жизни, вычёркивая крупные сгустки, растягивая восприятие всё шире. Есть одиночный сигнал, не так далеко от стойбища. Запомнив место, мчусь сквозь снежную круговерть, раскапываю снег и обнаруживаю свернувшегося клубком орчёнка, слава духам ещё дышит, не мешкая беру его на руки и бегу обратно, сдав на руки благодарной матери продолжаю обход. Буря разогнала всех по шатрам, а тяжёлых больных пока и не было, закончив обход, направился сразу в палатку.
Раздув снег от входа вхожу и убираю пласт дёрна в сторону, открываю крышку и достаю прямоугольное увеличительное стекло, устанавливая её в специальный держак, предусмотренный в самой "книге". Выбрав нужную микрокнигу открываю и всматриваюсь в первый урок по начертанию нужной фигуры. Первым делом объект исследования проверяют на делимость и равномерность магических свойств, ведь изучение нескольких образцов упрощает сбор статистики. Рисую круг, окружая его через равные промежутки фигурами поменьше, в качестве примитивных якорей послужат катышки из пепла и глины. Добыв нужные компоненты и подготовив исследовательский ритуал, кладу самый маленький камешек из имеющихся в центр, погружаюсь в транс и слежу за откликом. Три магических касания, отзвук в якорях — явных магических полюсов у образца не обнаружено, записываю в таблицу полученные данные. Повернув образец на выверенный угол, повторяю процедуру, завершив круг, переворачиваю камешек и вновь провожу весь цикл исследований.
Не самые лучшие ингредиенты и отсутствие опыта затрудняют работу, но когда меня останавливали трудности, тем более, когда под рукой таблицы с магическими коэффициентами и примерами расчётов. Камешек оказался делим, а потому используя лезвие топора раскрашиваю его на части, с помощью палочки и веревки делаю рычажные весы и градуирую обломки, подтесав выверяю вес, сделав ряд из пяти обломков, каждый из которого вдвое тяжелей предыдущего. Инструментарий тот ещё, уже начинаю скучать по минилаборатории Фетисы, но для начала и это сойдёт. Магическая ёмкость оказалось нелинейной, но зависимой от количества материала, впрочем, та была невелика. Долго мана тоже не задерживалась, стремительно утекая, так что накопителей из них не получится, зато магическая проводимость — лучшая из всего, что я могу достать. Узнав один из источников сырья на свои будущие магические поделки буду думать, как добыть потребного количества таких камней. Пролистав справочник по магическим проводникам, нашёл интересную задумку, если сделать из порошка трёхмерную фигуру, для каждого вида маны свою, то смогу сделать небольшие накопители, работающие за счёт самоподпора маны. Кроме того, используя его при начертании исследовательских ритуалов, упрощу себе задачу на порядок. С приятным чувством от хорошо проделанной работы прибираю за собой, разравняв рисунок и сдвинув пласт дёрна на место, пора сменить вид деятельности и проверить, как там моя первая ученица.
* * *
Выкопавшись из-под снега, иду домой, буря улеглась, и снег перестал падать, яркое солнце отражалось от множества снежинок, слепя глаза. Цепочка свежих следов и расчищенный полог говорят мне о том, что жёны куда-то ушли, но сейчас оставаться наедине с гостьей я не боюсь, все возможные пересуды мне больше не страшны. Интересно, как сильно обрадуется вождь, когда узнает что его первая пряха — не его? Усмехаюсь от иронии ситуации, отправляли её поучиться на время, а останется — навсегда. Не всё же только мои планы расстраивать, пожалуй, знаю, как ещё ему безопасно насолить. Пока он не вернулся, обучу ещё Кивишу и родственников со стороны жён, поручение его будет выполнено, но приоритет в ремесле будет за мной!
Захожу и раздеваюсь, Дувейли не прерывает своё занятие, ощутив мой пристальный взгляд, смотрит на меня и прекращает прясть, щёки её слегка темнеют. Подхожу ближе и, расправив пуфик, усаживаюсь напротив неё, в задумчивости перебирая пальцами бородку. Повернулась ко мне, дыхание участилось, но смело смотрит мне в глаза.
— Дувейли, я хочу сделать тебя своей ученицей.
Вопросительно приподняв брови уточняет:
— А разве ты меня сейчас не учишь?
— То другое. Скажи мне, что ты чувствуешь, когда видишь проявление стихий рядом с собой?
Взгляд её устремился "в себя", после говорит:
— Это сложно описать, но похоже на какой-то зов, что манит к себе сильней, чем запах цветов по весне.
— Давай устроим небольшую проверку, закрой глаза и отвернись, каждый раз как я буду призывать стихии, говори "есть".
Повременив, усваивая информацию она кивнула, и отвернувшись, закрыла глаза ладошками, вижу, прислушивается, но вызывать огонь, чтобы его можно было определить по треску не буду. Посидев минуту, призываю разведчика, давая ему задание полетать возле спины гостьи.
— Есть.
Отзываю. Напитав руку жизненной маной беззвучно подношу к её спине
— Есть! — звучит более уверенно, чем в прошлый раз.
Незаметно достав уголёк из очага, поджигаю пучок травы, что начинает с треском разгораться.
— Ес... нет, ничего нету!
— Поздравляю, можешь повернуться. Три дня назад мне явилась душа твоей прабабки, и повелела привести тебя к священному озеру, после чего сказала, чтобы брал тебя в ученицы сразу, ведь твой дар достаточно велик. Но потом угрожала, что отлучит от стихий того, кто возьмётся тебя учить, а на следующую ночь явилась мне и просила прощения, что убила мой дар, уверяя, что стихии меня не слушаются.
Вываливаю на неё часть правды, выставляя нужные мне акценты, рисуя из образа мудрой души выжившую из ума психопатку.
— Я готов рискнуть, волю духов предков надо уважать, но это противоречит моему священному долгу и незыблемым обычаям. Знаю, такого раньше не происходило, но возможно долгое отсутствие общения с живыми эээ... сместили её восприятие слишком глубоко в мир духов. Не знаю, что ей движет, но уже несколько раз уличал её во лжи, и стихии отвечают моим призывам.
По мере моего монолога на лице её менялись эмоции, от недоверия и опасения до робкой надежды, после чего кинулась мне на шею, обняв и зачастив:
— Ой, спасибо, спасибо, спасибо! Я всегда что-то такое чувствовала, ты не пожалеешь! — после чего принялась неумело, но очень настойчиво целовать, не разжимая рук.
Чувствую, что это у неё уже не от внезапной радости, а с вполне определёнными намерениями. Ответив на поцелуй, отвесил звучного шлепка по ягодице и отстранился.
— Хорошего помаленьку. Хвастайся пряжей!
Потерев ягодицу, недоуменно посмотрела на меня и протянула получившейся моток шерстяной нитки. Толщина ещё "гуляет", но если начать прясть рваться не станет, ещё день практики — и поручение исполнено.
* * *
Вернувшиеся жёны принесли с собой наменянной муки и принялись готовить обед, я же в это время учил Дувейли правильно дозировать шерсть, эксперимента ради, напитал её кисть своей маной, и, подправляя движения телекинезом, нарабатывал правильную последовательность движений. Погружаясь в послеобеденный сон, вновь заказал декорации лета, собирая знакомые целебные травы, тренируя память и воображение. Лёгкой тенью чувствую чужое присутствие, что просачивается в мой сон, отказываюсь от контакта, такому не учат, но многое в шаманизме зависит от воли и воображения. Требовательный напор усиливается, что ж, раз гостья так просит, подготовимся к её приходу. Солнце нещадно палит, иссушая травы и деревья, обесцвечивая землю и выжигая её до трещин, спекая плодородный слой как тесто, марево дрожащего воздуха поднимается над всем этим безобразием, лишь небольшой круг возле меня остаётся неизменным.
Перестаю сдерживать натиск, и проявившаяся Хенкеча потеряв опору, валится на раскалённую землю, хрустя сухой травой и поднимая тучу пыли. Поднявшись, зло смотрит на меня, где же её покаянный вид?
— Приветствую тебя, достопочтенная Хенкеча. Твоя воля исполнена, Дувейли отныне моя ученица.
— Прекрати паясничать — стряхивает(!) пыль с одежды — я найду ей другого учителя.
— И нарушишь незыблемый обычай предков? Хотя, одним больше, одним меньше, что ещё от тебя можно ожидать.
— Не тебе, поправшему традиции, говорить мне такое. Мало того, что губишь свой дар, так ещё и убиваешь его у Дувейли! Разве я о многом просила? Всего три дня, и мог бы... но ещё не поздно. Твоя гордыня почти погубила тебя, она погубит и остальных шаманов Разящих Топоров. Каково будет им узнать, что из-за тебя от них отвернулись стихии?
— Надеюсь, это будет интересно и прочим духам, на суде предков выслушают всех беспристрастно, и я поведаю, как ты сперва угрожала мне, ничем не аргументируя запреты. Как отвернулись стихии от твоего правосудия, вернув мне своё расположение, потом расскажу, как ты пыталась погасить священный дар, а после, угрожала покарать невиновных. Вместо того, чтобы защищать свой клан и давать мудрые советы, хочешь лишить шаманов сил и погубить его. Мне больно и страшно смотреть на это, никто не готовил меня к тому, что среди моих предков, презирающих ложь и заботящихся о своих потомках есть такая... такая... Или объясни, как я гублю свой дар, или избавь меня от своего присутствия!
Стоит, выражение лица напоминает момент, когда в прошлый раз насильно разрывал контакт. А что же ты хотела, на наглости и авторитете нельзя выезжать всё время, а уличат меня во лжи, скажу, кто меня такому научил.
— Это нельзя проверить, просто поверь, что твой дар умирает, я чувствую это!
— Так поделись своими чувствами, как я поделился с тобой!
А вот теперь места недосказанности больше нет, игра словами окончена, или я слепец, что не ощущает, как его магия умирает, или одну молодящуюся старушку наконец удалось загнать в угол.
— Это могут чувствовать только духи.
— И эти духи — ты? Я проверял себя стихией жизни, она ничего не почувствовала.
Злой огонёк в глазах разгорается всё сильнее:
— Не думай, что победил, презренный отступник!
— Глупость непобедима — поджигаю сухую траву и деревья, закручивая вокруг гостьи огненный шторм, не знаю, нанесёт ли ей это хоть какой-нибудь урон, но очень желаю этого. Перекрываю гостье выход из сновидения, желая подольше удержать её в центре пожара, не слыша за гулом пламени ничего, раз, другой удалось не выпустить Хенкечу, но вскоре почувствовал, как она ускользает, просачиваясь как песок сквозь пальцы. Огонь выгорел, и только чёрный вихрь разбрасывает хлопья пепла, что падает на иссушённую землю. Не я начал эту войну, но спускать подобное с рук, значит согласиться с её правом распоряжаться моей жизнью. Сон почти закончился, но мне претит оставлять после себя запустение, дождь прибивает пыль и пепел, промачивает землю и пробуждает корни и оставшиеся семена, что прорастая тянутся вверх, покрывая зелёным ковром место недавней битвы.
38
Война с духом переросла в горячую стадию, но лучше так, чем дерущая нервы тишина и неопределённость, приведя окружающий ландшафт в гармонию, выхожу из сна. Окатываю своих девушек волной бодрящей магии, на этот раз довольных мурчаний было три. Просунув руки под шкуры, сгрёб орчанок в охапку, не забыв и ученицу, под радостный писк и брыкание потискал всех, не заходя впрочем, слишком далеко, дел ещё невпроворот. Выпутавшись из кучи-малы, собираюсь и зову Дувейли:
— Одевайся, пойдём за твоими вещами и обрадуем родственников, что в племени скоро появится новый шаман. Кстати, снова приходила Хенкеча, сказала, что найдёт тебе нового учителя и отлучит от стихий всех шаманов Разящих Топоров.
Увидев напряжённые лица девушек успокаиваю:
— Она уже нарушила множество заветов, данных нам духами, будет упорствовать — скажем прочим предкам.
Сборы были быстрыми, в отличие от земных девушек, орчанки, даже имея по меркам кочевого народа много вещей, быстро делают правильный выбор. Скрипучий чистый снег с проторенными дорожками, самая широкая из которых ведёт к шатру вождя, чистый морозный воздух и любопытные взгляды, провожающие нашу пару. Спросив разрешения, вошёл в шатёр, не снимая верхней одежды и не принеся никаких гостинцев, я не в гости. Киваю восседающему на стопке шкур Дубеуту, как равному, и говорю:
