Вечность в подарок.

— Изукрашу созвездьями черные косы твои, — пальцы скользнули в спутанный шелк волос эмира, играя прядями, оглаживая затылок, притягивая ближе.

Так, чтобы смешивались дыхания, растворялись взгляды, сливались воедино сердца.

— Подарю золотую серьгу — молодую луну, — шершавый язык очертил ушную раковину, зубы сжали мочку, потянули, вынуждая Галена повернуть голову.

— Только ты приходи, только милым меня назови, — хриплый шепот проник прямо в душу.

— Господин... — благоговейно выдохнул эмир, касаясь щеки атланта.

— Только ты приходи, я всегда тебя жду, я готов, — продолжил тот, —

приходи — я забуду безумье прошедших годов...

— Риен, не надо... не говори так, — взмолился Гален. — Прошу...

— Почему же? — атлант лукаво улыбнулся. — Ведь тебе нравится...

Ловкие пальцы сжали налитую плоть эмира, вырывая громкий стон, многократно отраженный и усиленный каменными стенами.

— И слетит с моих пальцев на смуглую шею к тебе, — нежный укус, капли крови на коже, легкий всхлип, — лебединая стая — гирлянда из белых цветов.

Ласки атланта становились все неистовей с каждой новой фразой.

Гален и не заметил, как оказался перевернутым на живот. Застонал, ощущая, что любовник осторожно проникает в него, неспешно погружаясь и отстраняясь в такт рифмам самого трогательного признания, которое он слышал за всю жизнь. Слова любовной тоски срывались с губ Риенгароса и острыми гранями врезались в лишенное защитных покровов сердце бен-Тафутта.

Резкий, почти грубый толчок, заставивший принца вскрикнуть.

Столь же резко наступившая внезапная пустота там, внизу, где сейчас сосредоточились все чувства, от которой захотелось взвыть, умолять Хранителя сжалиться и вернуться.

— Только ты приходи.

Риенгарос, как пушинку, подхватил эмира и перекатил на спину, накрывая своим клокочущим энергией телом.

— Оставайся во имя любви.

Мимолетное касание жарких губ к затвердевшему бисеринкой соску. Глубокое погружение одним мощным толчком, от которого у Галена потемнело в глазах.

— Приходи!

Пальцы, сминающие ягодицы, в такт ускоряющихся скольжений тела.

— Без тебя задыхаются песни мои.

Иступленный поцелуй, отбирающий остатки дыхания. Мир вокруг вертится бешеным волчком.

— Только ты приходи! — выкрикнул атлант, поднимаясь на руках и отбрасывая назад гриву черных, как небо ада, волос.

— Для тебя переливы зарниц. Приходи!

Гален задрожал, цепляясь за плечи Хранителя, выстанывая его имя.

— Для тебя разольются мои соловьи, — надрывно прохрипел Риенгарос, доводя принца до грани, выпивая по капле эманации его удовольствия. И лишь после этого он позволил себе присоединиться к нему, обрушивая на любовника удвоенную энергию их экстаза.

Хранитель очнулся первым, заботливо укутал Галена своей хламидой, обнял, пытаясь отогреть заледеневшее тело.

— Только ты приходи... моя Роза... — прошептал во сне бен-Тафутт.

Атлант отшатнулся, разобрав имя.

Резко сел, сжал ладонями виски, отчаянно сопротивляясь шквалу накатившихся воспоминаний.

Внутренний сигнал тревоги оповестил, что кто-то чужой находился у Источника, оберегать который призван он — последний Хранитель. Сбрасывая остатки тяжелого наркотического дурмана, Риенгарос бегом помчался в Зал сакральных линий.

Увиденное повергло жреца в шок. Он замер, не в силах ни двинуться, ни закричать.

Незнакомец в запыленной одежде стоял, склонившись над Чашей, а сияющие знакомым зеленым светом осколки — во имя Посейдона, как здесь оказались они? — лежали на некоторых из углубленных в пол линий, заставляя те оживать. Вцепившись в края Чаши, мужчина наклонялся все ниже — пробуждающаяся сила Источника манила его.

Риенгрос закричал, нет, он взвыл, завопил от ужаса. Ужаса и злобы — на себя, на этого пришлого сумасшедшего. На весь опостылевший ему мир.

Незнакомец вздрогнул и на краткий миг обернулся.

Новый поток ужаса окатил жреца — глаза мужчины уже светились потусторонним хризолитовым пламенем.

"Источник успел отыскать лазейку в его сознание"

— Нет, глупец, — выкрикнул атлант и ринулся вперед, отчаянно надеясь предотвратить гибель несчастного.

Источник, почувствовавший добычу, выстроил меж ними невидимый барьер, при соприкосновении с которым атлант был отброшен словно тряпичная кукла.

Ударившись о каменную стену, Риенгарос потерял сознание. Нечеловеческий, полный боли и страха вопль, вернул его в действительность.

— Глупый смертный...

Часть переплетенных в магическом рисунке линий светилась на полу зала, бросая отблески на покрытые фресками стены. Пробужденный зовом Ключа Источник опутывал незнакомца энергетическими нитями, которые пронзали тело мужчины, заставляя извиваться и корежиться. Источник ломал его суть, изучал и перестраивал заново.

Вот только вызван он был без полагающихся церемоний и сдерживающих формул. По правде говоря, Риенгарос вообще не понимал, как этому человечишке удалось пробраться сквозь лабиринты, специально созданные на пути к тайнику Хранителя.

"Ключ", — вспомнил он. — "Этот идиот выцарапал осколки Ключа из надписи. Нет, это я идиот. Тщеславный, самонадеянный идиот... "

Он тоскливо окинул взглядом корчащуюся в сплетении ярких молний фигурку и опустил веки, желая незнакомцу скорейшей смерти.

Крики оборвались внезапно, словно от удара клинка.

— Конец, — пробормотал атлант.

Посмотрел в сторону Чаши, ожидая увидеть изувеченные остатки и наперед сокрушаясь тем, что ему предстоит убирать весь этот беспорядок.

Изумленный возглас сорвался с его брезгливо поджатых губ, когда вместо обугленного трупа он увидел целого и невредимого, разметавшегося, будто во сне, молодого мужчину. Тот лежал на спине, а линии рисунка вокруг него мягко светились зеленью, пульсируя в такт рваным вздохам.

Риенгарос подошел ближе. Не веря своим глазам, опустился на колени и приложил пальцы к сонной артерии — сердце билось, неровно, но сильно.

— Прародитель Посейдон, — прошептал Риенгарос, всматриваясь в лицо чудом выжившего счастливчика, неожиданно для себя отмечая его изысканную красоту.

— Источник пощадил тебя, маленький глупый смертный, но я... Я...— он запнулся.

Он — Хранитель, защитник силы Источника от чужаков с грязной кровью.

Он — атлант, потомок детей Клейто — должен убить любого, посягнувшего на тайны, сокрытые в глубине этих гор.

Риенгарос, чья рука вся еще лежала на шее мужчины, сжал пальцы.

"Источник не убил его, и ты не смей", — вскричал внутренний голос. — "Пока. Стоит узнать, что он дал ему. Зачем оставил в живых. Убить — успеешь всегда"

Жрец отдернул руку.

Незнакомец глубоко вздохнул и открыл глаза. Риенгарос вздрогнул, будто заглянув в саму суть Источника, отблески энергии которого еще плясали в карих радужках огромных глаз мужчины. Атлант отвел волосы с его лба, желая лучше рассмотреть лицо, манящее словно магнитом. Он склонился ниже, внезапно утонув в приторном аромате живой человеческой плоти. Одиночество его длилось так много веков, что он начал забывать, что такое живой человек.

Кареглазый мужчина неуверенно улыбнулся, скользя невидящим взглядом по лицу жреца.

— Господин, — раздался низкий голос незнакомца перед тем, как он окончательно впал в беспамятство.

Риенгарос не понял, как его назвали.

Лишь много позже, пережив долгую разлуку с бен-Тафуттом, он осознал, что именно в тот момент первая искра привязанности зажглась в его каменном сердце.

Хранитель унес мужчину в свои покои и, убедившись, что он крепко спит, вернулся в Зал сакральных линий. Собирая осколки Ключа, он не переставал дивиться тому, как смог простой смертный выдержать эманации силы, которые даже его заставляли поежиться от боли.

— Почему же он не погиб? Неужели его естество сумело вобрать энергию и преобразиться?

Вопросы терзали атланта. Вопросы, воспоминания о красоте этого глупца. Ему нестерпимо хотелось вновь заглянуть в его глаза, ощутить под пальцами теплую кожу, вдохнуть горьковатый запах волос, услышать голос.

Атлант взвыл, сжимая в кулаках камни, оставляющие ожоги на ладонях.

— Милостивая Клейто, избавь от мыслей суетных!

Мольба осталась безответной — образ кареглазого красавца вернулся.

— Я должен узнать, что с ним произошло.

Риенгарос вернулся в жилую часть пещер, даже не озаботившись тем, чтобы спрятать Ключ. Загадочный незнакомец, выживший после неподготовленной по правилам встречи с Источником, всецело завладел его мыслями.

Ожидание пробуждения незваного гостя показалось атланту вечностью, такой же бесконечной, как и его собственная жизнь отшельника.

Но он терпеливо сидел на краю лежанки, не осмеливаясь будить мужчину. На подсознательном уровне Риенгарос чувствовал, что энергия Источника все еще бурлит в теле незнакомца, доводя преобразования до совершенства.

Робкая надежда, несмелая догадка родилась в мозгу атланта, когда практически позабытое ощущение бессмертного коснулось его струной натянутых нервов.

— Возможно ли? — прошептал он, склоняясь над спящим.

Чужая и в то же время до боли знакомая энергия соприкоснулась с его силой, заставляя вздрогнуть.

— Источник подарил тебе вечность, — сам до конца не веря своим словам, проговорил Риенгарос. — Только особенные могли получить такой дар... только атланты... А ты? Кто ты, мальчик?

Будто услышав вопрос, словно голос Хранителя пробился к нему сквозь хаос творения, незнакомец пошевелился, с тяжелым стоном открывая глаза.

Риенгарос облегченно выдохнул — и как давно он затаил дыхание? — увидев, что хризолитовое пламя Источника покинуло его взгляд.

Мужчина смотрел на него осознанно, пытливо, но в то же время растерянно и по-детски доверчиво.

— Небо...— услышал атлант тихий шепот, с удивлением понимая, что Источник кроме бессмертия одарил счастливчика еще и знанием праязыка.

Он поежился от странного ощущения, что время поворачивается вспять — мир давно не слышал говора его родины.

Риенгарос улыбнулся, прислушиваясь к тому, как незнакомец продолжает повторять одно и то же.

— Небо, небо...

"Неужели он все-таки сошел с ума? Мы же в пещере..."

Легкое касание к лицу заставило его вздрогнуть — пальцы мужчины заскользили по его лбу.

— Небо.

"Мои глаза!" — сообразил Риенгарос, неосознанно улыбаясь.

Руки мужчины гладили его веки, спускались вниз по щекам. Холеные руки, непривычные к труду, вызывающие теплое волнение в крови, желание прикоснуться к ним губами. Он уже было потянулся, чтобы воплотить это в жизнь, но резкий вскрик нарушил очарование момента.

Кареглазый красавец выгнулся дугой, конвульсии вновь охватили его. Из прокушенной губы потекла кровь, а кулаки сжимались так, что суставы грозились сместиться, разрывая кожу и сухожилия.

— Ну, сколько еще? — зло прошипел Риенгарос и навалился на него всем корпусом, прижимая к лежанке, стискивая ладонями его голову.

— Сейчас, потерпи. Все это скоро закончится, — увещевал он трясущегося бедолагу.

— Больно, — скулил тот, впиваясь в плечи атланта с неимоверной силой. — Небо... так больно... больно...

Затухающие вспышки силы скользили по ауре атланта, обжигая.

— Проклятье, оставь уже его в покое, — молил он, обнимая безвольно обмякшее под его руками тело.

Чувствуя, как дыхание незнакомца выравнивается, он отстранился и посмотрел в карие омуты широко распахнутых глаз, чувствуя, что тонет, погружается на дно.

— Кто ты? — спросил Риенгарос, подавляя минутную слабость, вовсе не приличествующую Хранителю.

— Гален... — после недолгого молчания уверенно ответил мужчина.

— Гален, — повторил атлант. — И кто же ты, Гален?

— Я... — запнулся он. — Я...

Риенгарос сжал его плечо, молчаливо обещая страшную кару за ложь.

— Говори же, — приказ в его тоне был смешан с любопытством.

— Не знаю, — рассеянно ответил Гален.

Риенгарос не понял, какое чувство испытал первым: злость, разочарование, испуг, но совершенно четко почувствовал, что ему не лгут.

И потянулись дни, наполненные новыми заботами, новыми переживаниями, неведомыми до сих пор Хранителю.

Незнакомца — Галена, чье имя сладко плыло, срываясь с уст — пришлось выхаживать, буквально заново уча жить. Бурлящая энергия Источника продолжала перекраивать его естество. Приступы повторялись с завидным постоянством.

Приступы, во время которых Риенгаросу приходилось крепко держать бьющегося в судорогах Галена. Успокаивать его, перепуганного на смерть творящимися переменами.

Благо, он не помнил ничего о прошлом, за исключением своего имени, и потому воспринимал все с обреченной покорностью. Когда нет памяти — нет выбора, нет сравнений и мучительных раздумий. Есть только сегодня со своими маленькими радостями и вполне преодолимыми трудностями.

Гален заново познавал мир, руководимый заботливой рукой Хранителя, находящего в этом свое особое удовольствие. Одиночество ушло, отпала потребность убивать время в наркотической полудреме. Не надо было вызывать воспоминания, творить иллюзии, чтобы не сойти с ума от однообразия вереницы дней.

Ведь рядом — полностью зависящий от своего "господина" — товарищ по вечности.

Неразгаданный.

Риенгарос мог лишь предполагать, что он пришел с населенных маврами земель, некогда принадлежавшим его царству.

Потерянный для всех, кроме него.

Атлант никогда по своей воле не поможет миру отыскать своего заблудшего сына, кем бы он ни был в его иерархии.

"Чистый лист" под пером мастера.

Хранитель исподволь лепил свое подобие — бессмертного, надменного, своенравного хозяина вечности.

Манящий искус, пленительный, ускользающий. Тревожащий утонченной, чувственной красотой.

"Мой", — тихо рычал Риенгарос, сжимая в объятиях отходящего после очередного приступа Галена.

Голова кружилась от близости столь желанного тела.

Сердце билось, грозясь проломить ребра и обретя свободу, устремиться в вожделенные ладони.

К нему.

Слиться плотью, силой, жизненной энергией. Отдать себя и взамен забрать возлюбленного, испить до капли его восторги и подарить свой экстаз, чтобы ни прошлое, ни будущее не смело нарушить трепетный миг настоящего.

— Ты так красив, Господин, — проговорил Гален, вырывая Риенгароса из мира грез. — Ты мое небо — пред тобой отступает любая боль.

— Тебе еще больно, мальчик? — нежно улыбаясь, атлант провел пальцами по лбу мавра, откидывая влажные пряди.

— Нет. Уже почти нет.

Но атлант заметил, как сжались его челюсти.

— Не обманывай, никогда не обманывай меня, — он приложил ладонь к его щеке.

Гален прикрыл веки, чувствуя, как успокаивающая прохлада от прикосновения Хранителя растекается по его пылающему внутренним огнем телу.

— Если откроешься, если только позволишь, я заберу твою боль.

Он нагнулся над Галеном так низко, что слова, слетая с его уст, щекотали полные губы мавра.