Спартак

Среди тех, кто пришел арестовывать Катилину, был Марк Тулий Цицерон. Римский златоуст хотел лично вырвать признание у своего заклятого недруга, но к огромному для него сожалению, он не смог преуспеть на поприще следователя. Истекающий кровью Катилина сначала обругал склонившегося над ним победителя отборной руганью, а затем потерял сознание и умер.

Что касается Корнелия Суры, то в его доме разыгралась настоящие побоище. Нанятые им в качестве охраны гладиаторы, отказались впускать в дом людей пришедших арестовывать консула. Напрасно начальник стражи говорил, что Сенат хочет заслушать консула Суру по важному вопросу касающегося безопасности Рима. В условиях осадного положения объявленного в городе подобное объяснение было вполне правдоподобным, но у Публия Корнелия сдали нервы.

Увидев сколько солдат, пришло сопроводить его по ночным улицам Рима, консул заподозрил неладное и наотрез отказался идти в Сенат. После этого, стражники были вынуждены применить силу и стали выламывать двери. Навстречу им устремился отряд гладиаторов занимающихся охраной дома и между ними, завязалась рукопашная схватка.

Гладиаторы на деле доказали, что стоили тех денег, которые платил им Сура. Сражались они не на жизнь, а насмерть и только благодаря численному перевесу, солдаты взяли вверх и ворвались внутрь дома консула. Там на широком пространстве атриума разыгрались последние действия ночных событий. Озлобленные от понесенных потерь, солдаты в ярости перебили не только гладиаторов и взявших в руки оружие слуг, но и самого Корнелия Суру, несмотря на строжайший приказ Сената привести его живьем.

По этой причине, спешно созданная римским Сенатом следственная комиссия с чрезвычайными полномочиями получила в свои руки одного единственного подозреваемого. Стоит ли говорить, что обозленные сенаторы для скорейшего дознания правды приказали пытать Секста Карбона, едва тот отказался признать свою вину.

У знающего мастера заплечных дел, которому поручили допрос Карбона, число клиентов сумевших устоять перед их искусством, можно пересчитать по пальцам одной руки, но на этот раз у него произошла досадная осечка. Мало кто подозревал, что у жилистого Карбона с рождения было слабое сердце. И когда для скорейшего развязывания ему языка палач прошелся по его телу огнем, у Карбона случился болевой шок и единственный арестованный заговорщик благополучно умер, так и не дав нужных показаний.

Лишившись всех подозреваемых, следственная комиссия зашла в тупик, но очень быстро нашла выход из него. Убедившись, что заговор действительно был, Сенат приказал арестовать всех друзей и близких неудачных заговорщиков, и подвергнуть их допросу.

Особое внимание было уделено рабам как самого Катилины и его друзей, а также рабам арестованных. Получив от Сената обещание, получить свободу и щедрое денежное вознаграждение за нужные сведения, они с большой охотой принялись делиться с членами следственной комиссии секретами своих хозяев.

Многие из арестованных римлян на себе ощутили правоту поговорки гласившей о том, что, сколько у хозяина рабов столько у него и врагов. Сведения, полученные таким путем, активно проверялись и очень часто становились обвинительным материалом против арестованного, даже если это был откровенный навет.

За два дня работы комиссии было арестовано около шестидесяти человек и это только было началом расследования заговорщицкой деятельности Катилины и его компании. Под подозрение попал даже второй консул Гней Орест. Прямых доказательств о его связях с Сурой и Катилиной не было, но все смотрели на него откровенно косо. Причиной того было то, что консулат он получил благодаря великолепному ужину, устроенный им людям.

Участие в заговоре столь высокородного римлянина как Сергий Катилина и консула Суры, аресты многочисленных горожан подозреваемых в причастии к нему, породили стойкие слухи, что со дня на день Сенат должен опубликовать проскрипционные списки. Все ждали возвращение тяжких времен Мария и Суллы. Напряжение достигло невиданных высот, многие горожане были готовы бежать из города из-за страха перед репрессиями, но к счастью они не последовали.

В условиях приближения к городу армии Спартака, Сенат посчитал неразумно, прибегать к масштабным арестам среди горожан, хотя проект подобного указа уже был готов. Для успокоения горожан был объявлено, что все главные заговорщики арестованы и дальнейшей их судьбой займется суд, который состоится сразу после устранения внешней угрозы.

Раскрывшей тайные замыслы заговорщиков беглянке Фабии, по решению Сената был дан небольшой дом, выплачена большая сумма денег и разрешение нанять вооруженную охрану. Об этом она специально попросила сенаторов, опасаясь мести со стороны родственников арестованных заговорщиков. В условиях грядущей осады, подобная просьба была признана сенаторами вполне разумной.

— Эта женщина подобно легендарным гусям спасла Рим от захвата его врагом. Поэтому верхом неблагодарности было бы отказать ей в этой просьбе — воззвал к сенаторам Цицерон и его обращение, было услышано. Сенатским указом Фабии было позволено нанять двадцать человек, большая часть которых была из гладиаторов ранее нанятых консулом Сурой. Во время его ареста они находились в казарме вспомогательных войск у Коллинских ворот и участие в защите хозяина не принимали.

В столь непростой обстановке, сенаторы видели единственным гарантом сохранения спокойствия в городе, является присутствие возле Рима Гнея Помпея с его могучей армией. Правда после тактического обмана Спартака она несколько уменьшилась в своей численности, но все римляне свято верили в силу и мощь главной армии республики.

Ведя свои легионы к столице, Гней Помпей испытывал сильную тревогу за судьбу солдат оставшихся под командованием претора Магниция. Сам командующий был назначенцем и не обладал особыми воинскими дарованиями, и вся надежда Помпея была на легата Клавдия Ливия и квестора Тита Салюстрия. Оба были опытными военачальниками и между ними и претором, не было никаких разногласий. Магниций охотно прислушивался к их советам и это, внушало Помпею определенную надежду.

Также на стороне римлян имелось численное превосходство над противостоящим им противником. Войско Магниция в полтора раза превосходило войска Публитора, правда, в основном за счет легковооруженной пехоты.

Именно это превосходство и подтолкнуло претора к решению напасть на рабов, чей лагерь был обнаружен в Умбрии после нескольких дней непрерывной погони. Публитор раскинул свой лагерь вблизи реки Метавр, которую он не успел пересечь из-за предательства проводников. Взятые из числа местных жителей, они сбежали в самый ответственный момент, указав ложное место переправы через реку.

Пока Публитор искал новых проводников, претор Магниций его догнал и ни о какой переправе речь теперь уже не шла. Войско восставших рабов было вынуждено дать сражение в невыгодных для себя условиях.

Подобно Магницию, командир восставших рабов не был полководцем. Его истинное призвание было призвание отчаянного рубаки, что своим ярким примером неустрашимо вел в бой своих товарищей, но никак не командование всем войском. Спартак хорошо понимал это и оставил в помощники италику этруска Росену. У него также не было явного полководческого таланта, но зато он мог идеально угадывать место для засады.

Спартаковцы ещё только встали лагерем у Метавра, легионов римлян не было и в помине, а Росена уже нашел место для возможной засады на случай вынужденной битвы. Им оказалась гряда холмов, что тянулась по левую руку от лагеря Публитора.

На первый взгляд, они были полностью непригодными для устройства на них любой засады, из-за совершенно голой поверхности. Отсутствие деревьев и кустарника не позволяли разместить на них солдат, равно как и на склонах, обращенных в сторону дороги. Все они были покрыты по бокам многочисленными глубокими выемками, что не давало возможности спрятать там от глаз противника большое количество солдат.

С подобным выводом были полностью согласны и Клавдий Ливий и Тит Салюстрий, обсуждавшие на военном совете у претора диспозицию войск для будущего сражения. Оба в один голос заявили, что скрыто расположить на холмах пехоту невозможно и потому, за правый фланг римского войска можно не беспокоиться.

Согласно их мнению, римлянам следовало навязать противнику бой на равнине и благодаря своей численности попытаться охватить его ряды с флангов.

— Рабы не смогут выставить против нас равное по плотности когорт войско. В результате этого наши края будут нависать над ними, и мы получим возможность ударить им во фланг и тыл. Трудно драться, когда против одного война бьются два, а то и три человека. Какими бы хорошими воинами они бы не были, долго они не выстоят и, в конце концов, мы разгромим их — обрисовал свой замысел Ливий. Он сразу понравился претору, но следуя правилу Сократа подвергать все сомнению, Магниций не спешил соглашаться.

— А если они все же смогут сравняться с нами по протяженности рядов и охват будет невозможен? Что тогда?

— Вряд ли противник пойдет на это. Сравниваясь с нами по количеству рядов, он тем самым значительно снизит их плотность, что при фронтальном ударе также приведет к поражению рабов, — успокоил претора Салюстрий. — Скорее всего, они попытаются компенсировать нависшую над их флангами угрозу ударами своей конницы благо в этом у них заметное преимущество.

— Боюсь, что наши всадники не смогут долго противостоять напору конницы Публитора и будут вынуждены отступить. Тогда мы получим удар по флангам, и наше численное превосходство в конечном итоге будет сведено к нулю.

— У нас есть большое количество легковооруженных воинов, — успокоил претора легат. — Если их поставить рядом с кавалерией, она получит весомую помощь от этого. Стрелы и дротики наших воинов затруднят действие конницы противника. Свяжет и скует их маневренность на то время пока наши легионеры либо прорвут строй противника в центре, либо обратят в бегство его фланги.

— И как долго, по-вашему, продлиться битва?

— Трудно сказать что-либо определенно. Если все пройдет по нашему плану, то не более двух часов. Если возникнут непредвиденные обстоятельства, то я бы прибавил еще час или полтора, но победа обязательно будет за нами — выдал свой прогноз Ливий и Салюстрий согласно закивал головой.

— Мы обязательно победим рабов. Наши воины опытны, их больше и у многих них есть свои счеты к тем, кто будет стоять противостоять им в предстоящем бою — сказал квестор и Магниций согласился с доводами ветеранов. После таких слов казалось, все было ясно и понятно, но в планы римлян вмешался этруск Росена.

Он не мог слышать разговор в палатке претора, не догадывался о замыслах римлян, но найденное им место для засады сыграло свою роковую роль в грядущем сражении.

Давая наставление самниту, Спартак рекомендовал в случаи битвы нанести удар по тому месту, где будет находиться римский командующий. Именно этот принцип помогал вождю восставших одерживать победу над грозным врагом и Спартак не видел причин отказываться от него.

Следуя ему, Публитор намеревался пробиться к знамени претора и, убив его обратить римлян в бегство. При численном перевесе со стороны противника подобный план был трудновыполним, но иного выхода италику не виделось.

Хитрый этруск предложил укрыть за холмами тяжелую кавалерию Арторикса и в нужный момент ударить римлянам в тыл.

— Разведчики римлян уже обследовали холмы и наверняка доложили претору, что засада там невозможна. Сегодня ночью самая пора скрытно перебросить за них всадников Арторикса. Под ударом их копий римлянам точно не удержаться.

Предложение Росены имело свою долю риска, но Публитор хорошо помнил, что именно удар тяжелой кавалерии Арторикса помог спартаковцам разгромить армию Красса.

Долго думал над предложением этруска Публитор, прежде чем дал на него свое согласие. Была глубокая ночь, когда тяжелая кавалерия спартаковцев скрытно покинула лагерь и расположилась там, где было указано Росеной.

Утром следующего дня Публитор вывел своих солдат из лагеря и расположил невдалеке от засады. Магниций не замедлил ответить и вскоре два войска сошлись в яростной и ожесточенной схватке.

Сначала все шло, так как и предполагали римские военачальники. У Публитора не хватило солдат выстроить полноценную линию, и римляне получили численный перевес на флангах. Для прикрытия своих солдат на врага немедленно обрушилась спартаковская кавалерия, ей ответили стрелами и дротиками римские пехотинцы, и завязалась кровавая сеча.

Зная, что судьба битвы решиться на флангах, претор отдал командование правым и левым краем Ливию и Салюстрию, оставив за собой центр. Его знамя гордо высилось над морем солдатских голов, внушая им веру в то, что все идет хорошо.

Удар римлян по флангам стало неприятным сюрпризом для Публитора. Он предполагал, что противник будет иметь над ним перевес, но не столь ощутимый как оказалось. Находящиеся на флангах самниты стойко держались под напором врага, но то, что он их рано или поздно сомнет, не оставляло сомнение.

Единственный выход из создавшегося положения было уничтожение Магниция, но тут имелись серьезные затруднения. Обычно римские командиры располагали свое знамя в центре второй линии, где находились опытные воины — принципы. Отсюда было удобно вести сражение, находясь под надежной защитой.

Публитор считал, что у него хватит сил, чтобы прорвать линию гастатов и разбить принципов, однако претор Магниций изменил привычный порядок. Свое знамя он расположил среди ветеранов триариев, составлявших третью линию римского войска.

Подобное положение ещё больше осложняло задачу спартаковцев по уничтожению римского командующего. И в этом случае, засада Арторикса стала играть решающую роль. Он послал гонца к галлу с требованием ударить по знамени Магниция, а сам отправился в передние ряды, чтобы приободрить солдат.

Притаившийся на одном из склонов холмов, командир катафрактов Арторикс внимательно следил за сражение. Он уже давно мог ударить в тыл римлянам, но не делал этого. По первичному замыслу его кавалеристы должны были атаковать правый фланг римлян, где обычно находился их командующий. Удар тяжеловооруженных конников должен был смять его, по возможности уничтожить претора, а затем всеми силами ударить по врагу.

К его удивлению знамя претора обозначало его местопребывание в центре вражеского построения и следовательно первоначальные планы по нанесению удара подлежали пересмотру. Арторикс отправил к Публитору гонца с вопросом что делать, но тот явно не дошел до командира. Не прошло и получаса, как к Арториксу прибыл другой гонец и приказал ударить в центре, навстречу наступающему в этом месте Публитору.

Место засады было выбрано идеально и скрытые за холмами кавалеристы незаметно для римлян совершили маневр обхода, и вышли им в тыл. Поглощенные сражением на флангах и отражением рвущихся в центре гладиаторов, римляне просмотрели угрозу с тылу, что подобно смертоносной туче стремительно приближалась к ним.