Возвращение

— Вы здесь несколько дней, а уже развязали гражданскую войну! — как создатель Лонгарда, Лоэрин Дэлла Гефаро нашел меня без труда. Если у нейтрала и была вещь, за которую он готов был сражаться, то это его замок; его беспокоила серьезная подготовка к осаде, но темных он, похоже, окончательно достал. И я разобрался, на какой почве спелись Лоэрин и Миль — оба были теми еще паникерами.

— Что вы дергаетесь, Гефаро? Я три недели вел переговоры с темной гильдией, и за это время не было ни одной жертвы.

— А это не благодаря тем диверсиям, которыми вы угрожали?

А темная гильдия угрожала убить всех заложников. Эх, веселое было время.

— Да не будет никакой войны. Она никому не выгодна, по крайней мере, в открытую. У Шеннейра толком сил нет, а высшие сначала проведут десять совещаний. Темные не станут вступать в бой, если не уверены в победе.

Исследователь никак не уходил, и долго мялся, прежде чем наконец спросил то, для чего он меня искал:

— То, что вы говорили про наступление на нейтралов — это так?

— Откуда мне знать? — я продолжал гипнотизировать браслет, но вставки из горного хрусталя и черного опала были по-прежнему пусты. — Меня никто не посвящал в свои намерения. Но я точно уверен в одном, серый маг Лоэрин Делла Гефаро — вы больше не стоите посередине. Теперь, когда светлых нет, вы на противоположном краю. Когда нет света, за свет сойдет и тень, а темные не станут долго терпеть магов, которые им неподконтрольны.

— Свет, — с омерзением выплюнул нейтрал. — Тьма. Их же нет. Их не существует, вы их придумали, вы сами-то это понимаете?

— Да, — меланхолично согласился я. — Зато красиво получилось.

Они считали, что гармония — в вечном противостоянии. Я не имею никакого права думать иначе.

— Алин собирает высший совет, — ожил переговорник голосом Вильяма. — Нас не пригласили, но мы приедем.

— Отлично, — я защелкнул браслет, отметая все возражения. — Лоэрин, не желаете послушать, что там о нас скажут?

Сейчас я шел по тонкому льду, но чем дольше мы сидим в Лонгарде, тем больше времени выигрывает Алин для того, чтобы вывернуть ситуацию в свою пользу. Маги должны увидеть своего правителя: то, что он действительно жив, и то, что он не самозванец.

— Предсказать нетрудно. Надеюсь, хоть Шеннейр вас образумит, — вздохнул Лоэрин. Он так плохо знал Шеннейра.

Брать меня с собой Шеннейр не собирался, но и возражать не стал. По крайней мере, я был гарантией, что мы случайно не встретимся по пути с дальнобойным проклятием. Что ведь только не случается на дорогах, верно?

В башню Шэн нас пустили — хотя было бы странно, будь оно иначе. Встреча произошла без цветов, но и без оружия, в атмосфере всеобщей растерянности и легкого страха. Темные — никогда не видел их столько — скромно жались к стенам, пялились на ходячего мертвеца и шептались. Вопрос на тему "как теперь жить" так и витал в воздухе; большинство вообще не понимали, что происходит, но что спокойным временам пришел конец, осознавали все.

Темный магистр уверенно шел вперед, окидывая окрестности хозяйским взглядом. Четверо магов, что Шеннейр взял с собой, играли скорее роль почетной свиты, чем охраны. Еще он откуда-то выкопал боевую цепь — старинную, с крупными позеленевшими звеньями, по которым то и дело пробегали искры. Я покосился на шипастое навершие, раскачивающееся от резких движений, и решил уточнить:

— Шеннейр, вы же помните, что мы идем договариваться?

— Не волнуйтесь. Все будет в порядке, — отмахнулся темный от меня точно так же, как я отмахивался от Лоэрина, и с ноги распахнул дверь в зал совещаний.

Сегодня совет проводился в полном составе. Всего высших было десять — красивое и круглое число — и все они смотрели на нас с брезгливым недоумением.

— А, Шеннейр, — без всякого интереса бросил Алин. — Какая удача, что вы пришли. Но, к сожалению, от посоха магистра вы сами отказались, место ваше проклято, а больше свободных нет. Подождите за дверью.

Шеннейр улыбнулся.

Мне захотелось убраться обратно за двери и крепко их запереть, но один из сопровождающих положил руку на плечо, удерживая на месте. Даже высшим стало не по себе под пристальным оценивающим взглядом. Только Вильям продолжал улыбаться в ответ, но он, по-моему, вообще не от мира сего.

Быстрее всех среагировал Мэвер. Он был боевым магом; я только успел заметить, как сверкнул боевой посох, но противник успел раньше. Взметнулась цепь, сдергивая высшего на пол, массивные звенья полыхнули синим светом, жертва изогнулась в судороге и с тошнотворным хрустом обмякла.

В зале совета повисла тишина. Соседи Мэвера оцепенели, не решаясь даже вытереть забрызгавшие их алые капли; я смотрел на расплывающееся по полу кровавое пятно, не в силах справиться с накатившим опустошением.

Минус один.

С позиций простого счета это уже было неплохое начало.

Шеннейр хладнокровно оттолкнул тело и устроился в кресле, закинув ногу за ногу, и весело произнес:

— Приветствую благородное собрание. Не буду указывать, что вы натворили за мое отсутствие — это и так очевидно. Да, светлый магистр, прошу прощения, что вам пришлось лицезреть эту безобразную сцену. Внутренние разногласия.

Темные зашуршали, переглянулись и решили, что совещание идет в штатном режиме. Я пожелал Шеннейру удавиться на собственной цепи; не знаю, какие цели он преследовал, привлекая ко мне внимание, но явно не мои. То, что он устроил обычную проверку — это ясно. Кто сорвется первым — тот виновен больше всех. Остальные наверняка тоже виноваты, просто у них нервы крепче.

— Нам осталось хорошее наследство, — как ни в чем не бывало отозвался Алин. — И, Тсо Кэрэа Рейни, может быть, вы нам объясните — зачем?

Или наглости больше.

— Ну, вы тут все слишком хорошие, — я растерянно развел руками. — Я не должен думать так о темной гильдии. А теперь как посмотрю на него — так прямо злоба берет, и все правильно.

Больше у меня ничего не спрашивали.

Интересно посмотреть, как будет оправдываться именно Алин, тот, кто всегда был рядом с Шеннейром. Хотя есть дурное предчувствие, что они так и продолжат улыбаться друг другу и делать вид, что ничего не произошло.

Но я ошибался.

— Но это ведь вы открыли врата, Шеннейр, — вскользь заметил Райан.

— И втянули гильдию в братоубийственную войну ради собственных амбиций, — укоризненно пропела рыжая магичка. — Или жажды крови? А когда мы, совет, выразили вам свое недоверие, вы даже не пожелали нас слушать. Уничтожили древнейший артефакт, прокляли гильдию, лишили темный источник нового воплощения. Как назвать магистром того, кто настолько ослеплен властью? Вы уже нарушили все традиции и все законы, но чем считать это, как не предательством своих сородичей?

Малахитовые глаза по-змеиному блестели в темноте, и среди высших прошел ропот. Ну, покатилось. Сейчас Шеннейру выскажут все реальные, мнимые и выдуманные прегрешения, да еще свои приплетут до кучи. Этому была лишь одна причина — они уже знали, что темный магистр лишился своей силы.

— Полное уничтожение светлой гильдии было бессмысленным, — заклинатель с белой повязкой на рукаве, по воле рока оказавшийся рядом с Шеннейром, резко встал и сделал несколько шагов в сторону, зажигая над собой бледно-фиолетовую печать.

— И теперь мы как самые крайние делаем то, что они должны были делать, — тихонько вставил его сосед.

Да не врите. Ничего вы не делаете.

— Не заметил, Олвиш, что вы сильно беспокоились об этом, когда публично отрекались от своей семьи, — с любопытством повернулся к магу с повязкой Шеннейр. Тот дернул щекой и вызывающе заявил:

— Ну а что? Можете и меня убить. Не знаю, чем вы запугали этого светлого, чтобы он помог вам сбежать из камеры — но там вам было самое место.

Вот и готовый суицидник. Словно дождавшись сигнала, высшие загомонили все разом, вскакивая со своих мест и зажигая печати. Затаенная злоба была готова выплеснуться наружу; страх и ненависть — гремучая смесь. Спокойными оставались разве что сам Шеннейр, да Алин, созерцающий творящийся беспредел с расстроенным выражением лица, словно говоря "ну как же так-то? Хорошо же сидели?". Охранники задвинули меня за спины, и оставалось только сесть на ступеньки, ведущие к трону, и подвести итог, что конструктива на этом совете будет еще меньше, чем в предыдущем. Это раньше у темных была причина держаться вместе, а сейчас они друг другу только мешают.

— Магистр, вы бы могли не так часто умирать и воскрешаться? Между прочим, переоформление всех сведений отнимает много времени, — вклинилась Гвендолин, выиграв мгновение бюрократической оторопи, в которое хорошо вписался ленивый презрительный голос:

— И это — элита? — Матиас развалился на троне магистра, перекинув ноги через подлокотник и подбрасывая ритуальный кинжал. — А мне твердили: "Аринди то, Аринди се, Аринди нам не по зубам, Аринди — запретная земля, которую охраняют великие маги". Да что тут завоевывать-то?

Только общий шок от того, что кто-то посмел занять это место, уберег заарна от немедленной расправы.

— Кто приволок сюда эту мерзость? — проскрипела Бронна. — Ах, светлый ублюдок, кто же еще. Теперь придется делать новый трон.

— И плитку на полу менять, — грустно подтвердил я. — Где он ходил. Я раскаиваюсь, правда.

— Вот не надо! Бабушка, ну что вы так невежливо? — Матиас обиженно взмахнул ритуальным кинжалом, прорезая в воздухе узкую щель, из которой моментально начал сочиться липкий туман. Заарн спокойно поймал бледную светящуюся нить и начал неторопливо наматывать на руку. — Вам уже немного осталось, чтобы о мирском беспокоиться. Заарней сметет вашу страну во мгновение ока. А ваш безымянный мирок будет пятым... или шестым?

Чистейший источник, что он несет?

— Это не из нормановских. Там таких не было, — осторожно заметил кто-то. — О чем он говорит?

— Прорыв не может начаться на землях Аринди, — возразили ему. — Опять Хоре не повезло.

— Но я-то пришел сюда? Начнется, — судя по длине нити, Матиас вытягивал с той стороны нечто большое и пушистое. — Гельд уже готов объявить призыв...

— Чушь! — гневно бросил Райан. Одна из печатей, искрясь, сорвалась с места, но Матиас чудом извернулся, накидывая на нее петлю. Существо из искажения жадно втянуло магию в себя и исчезло; несколько искр упали на пол, расплавив камень. Ох, Тьма, кажется, это сборище точно сейчас передерется.

— Он говорит правду.

Огоньки свечей дрогнули, испуганно прижимаясь к полу, и печати погасли, словно стертые невидимой рукой. Вскочившие маги скривились и опустились обратно в кресла; ощущение темной силы пропало, и я мысленно зажмурился, приготовившись к новому приступу боли, потому что не может быть иначе...

И замер в восхищении. Щиты вошедшего были идеальны: все, что я слышал, были пустота и благословенная тишина.

— Норман, — страдальчески просипел кто-то, и я поспешно обернулся к дверям, готовясь узреть человека, который захапал себе власть и теперь не отдает.

Не отдавал он не зря.

Если Шеннейр напоминал мне безудержный вихрь, сметающий все на своем пути, то Норман был несокрушимой ледяной крепостью. А еще у него был расписной балахон, узорчатая повязка на голове, короткие темные волосы и раскосые багровые, почти черные глаза. Темный Лорд Норман был миниатюрен, жутко древен и к людям не имел никакого отношения.

— Вот свезло так свезло, — еле слышно прошелестел Матиас над ухом, потихоньку сползая на пол. — И тут эти уроды. Ну что ж такое-то, а...

— Потрясающе, — я недоверчиво покачал головой. — Только не говорите мне, что в Аринди правят заарны.

Потустороннее существо замедлило шаг, чуть повернув голову и уставившись на меня двумя бездонными черными дырами. Боевики из сопровождения дернулись вперед, явно собираясь первыми попасть под удар — вряд ли они что-то могли сделать против этой силы.

— Хаос. Нарушение контрактных обязательств. Пришлось вмешаться, — как-то совсем буднично пояснил правитель Аринди и двинулся дальше.

Миль, проскользнувший в двери следом, светился тихим счастьем человека, подставившего всех.

Даже если бы темные в полном составе раскаялись и предложили мне стать главой их гильдии, я бы поразился меньше, чем этим словам. Если Темный Лорд Норман окажется нормальным, то не знаю, на что и полагаться в этой жизни.

— Норман, вам не кажется, что вы превышаете полномочия? — вежливо осведомился Алин.

Голос противника был сух и холоден:

— Алин. Вам не кажется, что вы обещали наладить поставки энергии еще год назад?

Замешательство темных подсказало, что вопрос имел место. И им действительно нечего возразить.

— Мы работаем над этим, — дипломатично ответил высший, и я понял, что обещанного Норман может ждать еще столько же. Он мог быть кем угодно; темные не боялись никого, кроме, разве что, своего магистра.

— Я постоянно решаю ваши проблемы, — ровно произнес заарн, смотря почему-то исключительно на собрата. То ли ему было приятно увидеть среди людей сородича, то ли в целом не нравились гельды, но Матиас уже жалел не только о том, что выбрался в Шэн, но и о том, что покинул родину.

— Но вы же наш правитель, — почтительно напомнил Алин.

Судя по всему, темная гильдия вспоминала об этом только в самых особых случаях. Я мысленно решил, что Лорд Норман точно не истерик — для того, чтобы выдержать с темными бок о бок столько лет, у него должно быть безграничное терпение.

— Лорд, а что с правдой? — бесцеремонно влез Миль. — Нам правда всем будет плохо? Та сторона проснулась? Клинки точат булатные, хотят всех нас зарезати?

— Эксперименты завершились успехом, гельд существует, прорыв будет, Заарней жаждет реванша, — монотонно перечислил тот. — Защиты у Аринди больше нет. Проводите свой праздник, делайте, что хотите, но обеспечьте бесперебойные поставки. Иначе я пересмотрю наш договор.

Казалось, после его ухода даже воздух стал теплее. Почти минуту маги сидели в гробовой тишине, а потом Райан вытер пот со лба и выдохнул:

— Алин, ты можешь сделать так, чтобы наш драгоценный правитель сюда больше не таскался?

— Он все время сбивает тонкую структуру Шэн, — как обычно о своем пожаловалась Гвендолин. — Информационному отделу некогда этим заниматься.

Я тихо млел от восторга. Замечательный глава у нашей страны. Пришел, послал темную гильдию, ушел. И откуда маги выкопали этого монстра?

— Лорд Норман поступает так, как велит ему долг правителя, — под всеобщее изумление Алин распахнул двери из зала совещаний и, на виду у толпы магов, собравшейся с той стороны, повернулся к Шеннейру и изобразил церемониальный поклон:

— Все это время по мере моих скромных сил я заботился о благе гильдии. Той гильдии, которая оказалась в скорби и полной разрухе. Но раз наш магистр, — сладкого яда в его голосе хватило бы, чтобы отравить половину страны, — вернулся и вновь желает взять дела в свои руки, то я с радостью уступаю ему эту честь. А теперь позвольте мне удалиться.

Шеннейр смотрел ему в спину с чистой ненавистью, но ничего не мог поделать.