Зигальга

Абракадабра какая-то. Кто вообще может это понять?

Вдруг я увидела себя на Зигальге, вдыхающую вечерний воздух, нащупывающую свои чувства и резко перевела взгляд на женщину.

Она кивнула. Ну, или что-то вроде того, как вообще может кивать статуя.

Я удивлённо прислушалась к себе. Правильно ли я поняла? Могу ли я прямо сейчас, настроившись на нужное место, оказаться дома? Минуя все эти странные встречи и мучительные, кхе-кхе, знакомства? И ведь выходит, не важно, где я сейчас, главное, куда направляюсь. Щемящая радость в сердце говорила "Могу!", и я распахнула глаза навстречу каменному лицу, открыв рот, чтобы прошептать "спасибо".

Она остановила меня, подняв руку, и сказала:

— Не это главное.

Да я и не думала удирать. Ну, разве, почти не думала. Я слегка дёрнула бровями, тихонько улыбнувшись.

Перед глазами опять поплыли картинки, что она показывала мне раньше. Сначала медленно, в разном порядке, потом быстрее и детальнее, пока наконец я не застыла, потрясённая откровением. Полнота картины поразила меня почти так же, как снимки Хаббл в высоком разрешении, когда я увидела их впервые.

Это всё было одно и то же место на планете, в одно и то же мгновение. Космос...

Я резко выдохнула с коротким стоном. Выносить эту огромную энергию и красоту было бесконечно тяжело и ужасно волнующе.

"Семь уровней проявленного мира", вспомнила я слова Иллая. Иллай...! — сознание зацепилось за спасительный, знакомый образ. Ласковый ветер внезапно почти родного океана подхватил мои волосы, снежинка растаяла на лице, бесконечная вечность тихим птичьим свистом сменилась журчанием ручья.

Я видела то, о чём подозревала с самого детства. Мира в одном месте — больше, чем мы привыкли о нём думать. И мы находимся именно в той его части, которую заслужили.

— Или в той, которой чувствуешь себя достойной, — я вздрогнула от неожиданного голоса, моргая. — Тело и энергия настраивается на ту волну, которую для себя чувствует допустимой. Выбор мира и его обстоятельств — это результат сделки с совестью, или, — она изобразила подобие улыбки, — Умелого оперирования энергией.

Я промычала что-то неопределённое. Они, что все, как андроид, обучаются в процессе общения? И она, и рулуюнги. Будто настраивались на меня и начинали через какое-то время говорить по-человечески, нормально. Или это я сама обучалась, и начинала воспринимать их образы лучше? Сколько мне ещё потребуется времени, чтобы во всём этом разобраться?

— Даже в рамках одной плотности, существо выбирает ту энергетическую нишу, которой может соответствовать. И поэтому бессмысленно сетовать на несправедливость судьбы и обстоятельства. Дух сам подталкивает человеческую сущность к выбору, в котором она сможет наиболее эффективно существовать и развиваться. А более высокие, по вашему мнению, пространства, не всегда лучшие, и иногда даже опасные.

Я поморщилась и потёрла лоб.

— Всё это мне почти понятно и даже интуитивно известно. Но при чём тут я? — мне, как всегда, не терпелось перейти к самой сути.

— Миры находятся в таком же положении, но при этом зависят от сущностей их населяющих.

— Это как квантовый скачок в сознании людей, который обеспечит переход на следующий уровень всей планеты?

Она смотрела на меня, склонив голову вбок, как умная собака. Не думаю, что сравнение уместно, но другого подходящего у меня не было.

— Ну, в моей плотности, как вы говорите, все ожидают, что случиться нечто такое, от чего люди вдруг внезапно станут лучше, или тех, которые лучше, станет больше, чем тех, которые не очень. И планета перейдет на более высокий уровень, где все они не менее внезапно окажутся в раю. Ну, или что-то подобное.

Раздался трескающий грохот, я метнулась к стене, подозревая обвал, и оглянулась. Это что? Статуя смеётся? Не очень-то деликатно. У нас к этому приличные сознания, между прочим, относятся серьёзно.

— Нет. Не так. Ни что не может перевести куда-то сознание, кроме него самого. Оно или готово, или нет. Это только его выбор. Это персональный рай каждого. Сознание может принимать и поддерживать идею и даже транслировать её наружу, при этом внутри оставаясь равнодушным к ней, не понимая её истинного смысла. В этом случае, ни о каком переходе речи идти не может.

— То есть квантовый скачок — это личный прорыв каждого? Что ж, вполне логично.

— То, о чём говоришь ты, это, когда большая часть людей уже обретет свой персональный рай, тогда и мерность вокруг них сменится на более высокую, подвижную. Много таких в твоём мире?

Я медленно покачала головой.

— Признаться, у меня не очень много знакомых, — добавила я, оправдываясь, — Может, таких уже и достаточно.

А обо мне самой, так вообще речи не идет. Со своими переживаниями я сейчас вообще где-то между мирами, не больше. Слишком много для меня одной. Слишком.

— Ты спрашивала, причём здесь ты?

Точно, совсем забыла.

— В силу генетических и физиологических особенностей, твоё тело может легко переносить любой спектр вибрационных волн и перемещаться между мерностями без завершения телесного опыта.

Что???

— Как это? Нет, то есть, я понимаю как. А что разве бывает ещё и с завершением? — ух, это, к вашему сведению, никуда не годится. И уж точно мне не подходит.

— Бывает по-разному. Тебе беспокоиться не о чем совершенно. Твоему организму по силам перемещаться по заселенным плотностям, исключая самые низшие. Хотя, и это возможно, но не рекомендуется. Для этого есть специальные странники, с настройкой на более низкие частоты. Да, это тоже непростой труд, — она ответила на мой удивленный взгляд, — Что касается наивысших трёх миров, это вопрос тренировки и вероятных возможностей.

Я не очень поняла про вероятности, и о каких тренировках речь.

— Иллай, хранитель, говорил мне о том, что странники перемещают энергию от мира к миру при необходимости. Это теперь и моя обязанность тоже?

— Нет никаких обязанностей. Есть свобода воли и веление сердца — ты просто не можешь поступить по-другому.

— Ну, это как раз понятно, а что же с энергией?

— Иногда снаружи приходит очень мощный поток. Он должен пройти насквозь к самому центру каждой из плотностей. Бывает так, что он останавливается, блокируется в одном из миров. Странник чувствует это физически.

У меня выступил холодный пот. Я знала, о чём она. Со мной случалось так, что я буквально металась по дому или по улице, разрываемая непонятным чувством, или чудовищной головной болью. Всё заканчивалось, когда я в отчаянии скидывала туфли или кеды и босая вставала на землю или выходила на балкон, закрывала глаза и буквально видела, как яркий свет устремляется через моё тело к Земле. Он начинался невыразимо далеко, за пределами планеты. Обычно после этого мне становилось легче, и я была способна снова быть человеком, а не искрящей проводкой.

— Это происходило в твоём мире. Но такое случается везде, — женщина кивала головой.

— Я бы назвала это чувством самосохранения, а уж никак не свободой воли, — усмешка моя получилась угрюмой. — Обычно, если мне не удавалось вывести эту штуку, я почти умирала, так плохо мне было. А вы говорите — веление сердца.

Женщина осталась совершенно невозмутима, очевидно, моя жалоба её совершенно не тронула.

— И, всё же, это твой выбор, воспринимать энергию или нет. Ты можешь выбрать и по-другому, — картинка пробивалась ко мне настойчивым колокольчиком, — Твой дух же выбирает воспринимать это, и твоё тело проводит энергию. Успешно, хочу заметить. Мы ценим твою работу, — она склонила голову передо мной. Передо мной, Делией, стоявшей буквально открыв рот.

А я вдруг поняла, что это, вероятно, единственная возможность в жизни сказать лично, не просто в небо, не просто лугу или реке. Я давно прекрасно отдавала себе отчет в том, кто именно передо мной, сама испытывая перед нею трепетное благоговение. А от её слов меня наконец-то прорвало. Любовь, изо всех сил сдерживаемая последние дни, хлынула бескрайним потоком, заполняя меня саму и стремясь дальше, к тому миру, в котором она в эту секунду нужнее.

— Да, Делия. Это так, — она спокойно и медленно кивала мне.

Неожиданно для меня самой, я робко шагнула к ней и обняла. Она была тёплой и твердой. А я не могла по-другому. Я любила её всей душой, всем Духом. Всегда. Всю свою человеческую жизнь. И до неё. И я знала, что она чувствует это тоже. Потому что иначе и быть не могло. Иначе меня не было бы здесь. Иначе никого не было бы. Никакого из этих проявленных и не проявленных. Мы все её дети. Я задыхалась от этой невозможной любви, шепча:

— Спасибо, спасибо тебе, и я люблю тебя, всегда любила. И они тоже любят. Просто тех, кто спит ещё слишком много. Прости... Ты... прекрасна. И мне жаль. Мне так жаль...

— Я знаю. Мы тоже любим тебя, Делия.

Она вытерла мои слёзы. А они побежали снова. И, приложив ладонь к моему лбу, добавила:

— Велению сердца, моё прекрасное дитя.

Яркий свет ослепил меня...

— ...Велению... — голос доносился издалека и сверху, — Сердца...

...И померк. И ручей, и листики берёзы. А потом я услышала:

"Ну, давай же, Делия! Ну же, малышка!"

Я взглянула на Лиллайю, не в силах рассказать о произошедшем. И со вздохом опять опустилась на траву. У Иллая вырвался сдавленный стон, а женщина обернулась к нему и тихо сказала:

— Тебе лучше уйти.

— Нет-нет. Все в порядке, — я резко поднялась, останавливая его рукой, и поморщилась. Голова ещё кружилась. — Со мной всё в порядке. Просто... Столько эмоций, — я покачала головой, поднеся руку ко лбу. — Долго я была без сознания?

— Довольно долго для обморока. Около часа или немногим больше, — тихо произнес Иллай.

Что??? Нет-нет. Мы разговаривали не больше пятнадцати минут.

— Скачок давления, — Лиллайа, как всегда, была само очарование, — Ну ничего, ты скоро привыкнешь.

— Не надо. Не надо привыкать, — услышала я шёпот юноши. — Пусть останется дома. В безопасности.

— Держи себя в руках. Решаем не мы. Мы можем только предложить, — её лица не было видно, она как раз отвернулась в сторону.

— Я не допущу этого.

— Ты не можешь. Не имеешь права. Хочешь, чтобы брат отвел её? Боюсь, ты взялся за непосильную задачу.

Ч-что? Ничего, что я тут стою, в смысле сижу? Я переводила взгляд с одного на другого. Но они просто смотрели друг на друга.

— Нет! Только не так! Я сам!

Бог мой, да я слышала их мысленный разговор! Это какой-то побочный эффект от общения с Планетой?

— Её энергия вплетается в твою. Боюсь, изменить ничего уже не удастся.

Иллай закрыл глаза, его подбородок дрожал.

— Шанс есть всегда! — он бросил на меня презрительный взгляд.

А. Так речь не обо мне. Или обо мне, но не в том смысле, что я подумала. Чёрт, как же больно... Ну, тогда, конечно продолжайте, не обращайте на меня внимания. Я прикрыла глаза рукой, чтобы скрыть мучительную гримасу.

— Уверена, что она нас не слышит?

— Я бы знала. — Лиллайа окинула меня изучающим взглядом.

Я изо всех сил изображала утомлённую и недовольную наивность.

— Думаю всё же, тебе лучше сейчас пойти и проверить портал. Не надо больше... — её голос вдруг сделался, как из стеклянной банки, — Я побуду... — дальше разобрать ничего не удалось. Видимо так работала её зеркальная защита.

Иллай резко поднялся, и пошёл прочь, даже не взглянув на меня. Он только раскрыл пальцы ладони за спиной, и медленно собрал их в неплотный кулак. Жест показался мне странно знакомым.

Лиллайа обернулась ко мне и сказала:

— Иллай подготовит портал, пока ты отдохнешь. Это недалеко.

Господи, что там готовить?

— Я, правда, в порядке и могу идти, — я помолчала и решительно добавила, — Найдите мне другого проводника. Я же вижу, как его тяготит моё общество. Мне от этого тоже не по себе. Не хочу быть обузой.

— Ну-ну, — она улыбнулась оленей улыбкой и легко похлопала меня по руке. — Мой старший сын хотел встретиться с тобой. Возможно, ты сможешь продолжить путь с ним.

— Хорошо, — прохрипела я, голос меня не слушался, и снова легла на влажную траву, согнула ноги в коленях, и закрыла лицо руками. Хотелось плакать.

— Ты уверена, что всё хорошо?

— Абсолютно, — ответила твёрдо.

"Дыши глубже, Делия".

О, ты как раз вовремя! Где тебя носило столько времени? Я тут, кажется, умираю.

Я не плакса. Я сильная, взрослая и несу ответственность за свою жизнь. Сама. Я в состоянии управлять своими чувствами и эмоциями.

"Ты себя уговариваешь? "

"А если и да!? " — нервно вырвалось из меня.

В прошлый раз такое было со мной в шестнадцать. Хе-хе. Это даже смешно. Мне тогда было шестнадцать? Что ж, не удивительно, что я с тех пор больше не влюблялась.

"Отморозишь зад на этих камнях. Поднимайся".

Я послушно встала. Голос никогда не говорил без нужды.

— Идемте. Мы, наверное, торопимся, — довольно мрачно пробормотала я.

— Бадра подойдет с минуты на минуту.

— Бадра?

— Да, мой старший сын, — Лиллайа кивала головой, широко улыбаясь.

— Бадра? — опять повторила я за собой, как говорящий хомяк.

— Он сам хотел бы проводить тебя и убедиться, что все правила соблюдены и никому ничто не угрожает. Он очень ответственный, видишь ли. Они оба. Бадра всё любит делать сам.

Лиллайа выглядела вполне бесстрастно, но в голосе её сквозило явное родительское удовлетворение. Кажется.

— Надеюсь, ты не возражаешь.

— Да, нет. Наверное, нет. Не возражаю, — неуверенно пролепетала я. — Я только, — взглянула на Лиллайю, та смотрела куда-то за моё плечо. — Боюсь его немного.

Она удивлённо перевела взгляд к моему лицу.

— Он пугает меня, — я вдруг растерялась, совсем не собираясь расстраивать Лиллайю. — Появился тогда в лесу ниоткуда. И потом разговаривал в моей голове, когда его не было рядом. Это вообще нормально?

— Обычно мы так не делаем. Наблюдать за тобой взялись для твоей безопасности, — она прислушивалась, повернув голову вбок, — Некоторые странники пропали. И мы не могли допустить, чтобы с тобой случилось то же самое.

— Но откуда вы узнали, что я странник?

— То, каким способом ты попала сюда, указывало на то, что именно странник.

— И как вы узнали, что я здесь? Тогда меня видел только Иллай. Он ушел на совет хранителей и в Рулуюнию мы попали только через день.

— О, не беспокойся, у нас прекрасная связь.

— Кристаллы?

— И они тоже. Бадра уже ждал Иллая на совете, к тому времени, как тот туда добрался.

— Так они братья, — утвердительно сказала я, скорее для самой себя.

Никогда бы не подумала. Хотя, может, если повнимательнее присмотреться? Да ну, нет.

— Удивительно, — тихо добавила я.

Она только пожала плечами в ответ.

— Я, честно, не понимаю, что вам всем от меня надо, — неожиданно для самой себя заявила я.

— Мы лишь хотим, чтобы ты вновь обрела дом, — во взгляде женщины ясно проскользнуло что-то весёлое. — Ах, вот и он!

Что ж, признаться, Бадра сегодня был великолепен. Почти чёрные волосы были собраны в хвост, а одежда хранителя, поверх которой был традиционный рулуюнгский плащ, как раз подчёркивала его большущие серые глаза.