Первые проблемы прилетели с холодом. Двигатель утром заглох и не желал заводиться. Температура за бортом упала до тридцати семи градусов мороза. Мороз, хороший такой сибирский мороз. Двигатель заглох прямо в работе. Пытались много раз его запускать, но он иногда заводился — мы прыгали как счастливые зайцы, а потом глох. Первая пара аккумуляторов окончательно села. Автономка тоже перестала работать. Машина стремительно замерзает, нам пришлось, чтоб протянуть подольше, обворачиваться в одеяла.

Причину нашли только к одиннадцати утра. Солярка стала вязкой как кисель — и не успевает заполнять пространство, где расположен заборник. Это пространство специально было отгорожено в основном баке специальной железной коробочкой с дырочками — в неё идет горячая обратка с двигателя и форсунок и нагревает топливо, которое идет снова в двигатель. Но когда машина работает на холостых — эта обратка нифига не идёт и из-за загустевшего топлива образуется воздушный карман. Короче со слов Артема — "наш дизель хапнул воздуха". Решили проблему так — грели бак снаружи полтора часа. Кое-как прогрели эту тонну топлива. Влили две канистры с бензином, что я брал для мотоцикла в основной бак — это как то должно разжижать топливо, не знаю, будет ли эффект при столь малом смешивании — но искренне на это надеемся.

Артем решил ковать железо пока горячее. То есть махнуть до цели максимально возможное количество километров.

Мариинск цел — к нам выходили люди из домов и иногда что-нибудь просили, иногда спрашивали, что твориться в округе. Нам они рассказали, что дальнейшие города — Боготол, Ачинск и Красноярск полностью уничтожены, выжившие оттуда уже давно не приходят.

Боготол мы проехали краем, поэтому не могли видеть, что там твориться. Издалека были видны одиночные столбы дыма — топятся печки, значит, кто-то все-таки уцелел и продолжает борьбу за жизнь.

Ачинск нас встретил полной тишиной. Ещё на въезде, на уцелевшем указателе висела надпись — "ЗАРАЗА". Чья-то неудачная попытка пошутить или плохие вспоминания, о какой-то девушке из этого города? Возможно, и действительно по городу было применено химическое оружие — или ещё какое хреническое. На всякий случай мы надели противогазы. Для того чтобы проехать город, нам требовалось изрядно пропетлять и мы двинулись. Остановились перед въездом только для того чтоб перекусить.

В городе нас обстреляли.

Это было глупо с точки зрения нападавшего и нам непонятно. Проезжая проспект Дзержинского мы услышали хлопки. Бах, Бах, Бах... стреляли одиночными — целясь по двадцать тридцать секунд. Второй бабахал громче, но совсем с хаотичной регулярностью и, похоже, из гладкоствола. Сейчас я уже хорошо мог различать, как стреляет АКСУ, АК и гладкоствол.

Вокруг была темнота и по вспышкам мы точно вычислили здание, и этаж, откуда ведется эта беспорядочная стрельба. Противнику было на самом деле похрен на наши движения и вычисления. Казалось там развлекается малолетняя местная шпана, которая совсем не думает получить какую либо прикалюху в ответ.

Иногда пули били по машине. Мы стояли передом к врагу — Артем так специально поставил машину, чтоб враг мог бить только по корпусу, но не по колесам. Встали — а проехать дальше не получается — как поедем велик риск, что будут пробиты колеса и тогда все, финал. Два колеса запасных у нас есть, но это всего лишь два колеса, а кстати, каждое колесо весит килограмм по двести. Менять колесо на таком морозе занятие не из легких. Одна пуля попала в смотровую щель переднего листа и ударила в пуленепробиваемое стекло. При этом мы потеряли одно пассажирское переднее окно — оно посередине покрылось трещинами, а место, куда попала пуля, выкрошилось снаружи. Всего их спереди было четыре. Это было бы не проблемой, если не щётки стеклоочистителя, которые чистят окно от снега, при попадании на эту стеклянную язву — щетке быстро наступит конец.

Артем направил меня и Вику. Мы засели за машиной и стреляли на свет очередями. Я пытался выбить врагов. Даже снял противогаз и старался выцеливать их как можно тщательнее. У нас ничего не получилось. Вялое пуляние в нашу сторону не прекратилось. Мы ещё обдумывали вариант с гранатами, но пробраться к ним совсем близко не получилось бы — вокруг глубокий снег и маловероятно, что я заброшу гранату на четвертый этаж.

Артем достал шайтан трубу "Шмель". Он провел с ней какие-то манипуляции и мне передал в готовом виде. Мне нужно было только навести определенную риску прицела на окно и нажать на спуск. Я так и сделал.

В итоге я упал носом в снег и изрядно его наелся. Об эффекте шайтан трубы я даже и не мог себе представить, не там, куда я попал, не там где я стрелял.

Что запомнилось — ощущение, что я с этой трубой вместе улечу в окно. Я даже сильно перепугался, когда выстрелил — обычно отдача идет назад, а тут вперед. Да ещё я не видел никакой ракеты, которая вылетела бы из трубы по направлению к окну. Первые мысли — застряла ракета в трубе, теперь бабахнет и мне конец. Но нет, бабахнуло как раз в окне. Причем так бабахнуло, что на всем этаже произошла яркая вспышка, мусор полетел в окна и здание мгновенно загорелось. Красиво. Круче чем когда мы кидали гранаты в окно отморозкам.

Артем пояснил, что там не должно быть никакого горящего следа как от простой ракеты. Есть, какой-то патрон, который стреляет и толкает сам заряд. Ну, а что случаи были с заклиниванием ракеты в гранатомете — так это не редкость. Бывает.

После возгорания и обстрела — всяческая стрельба в наш адрес полностью прекратилась, и мы двинулись из этого проклятого города с названием "ЗАРАЗА", теперь я понимаю, это новые хозяева так город переименовали.

66 день выживания. 28 октября.

Выдвигаемся к Красноярску. Мы не спали и давно уже не останавливались. Артем взял управление машиной в свои руки. Сейчас на улице сильно похолодало. Мы отмечаем минус сорок. Очень опасно. Рассматриваем вариант с боксом — куда можно будет загнать машину для ночевки, но пока ничего хорошего не по картам не по справочнику не нашли. Красноярск мы планируем объехать поверху, по трассе.

Немного проехали, всего-то пятьдесят километров от Ачинска и встали — дорогу, какая-то сволочь перекапала экскаватором. Вот и сгоревший экскаватор тут же стоит в яме. Яма глубокая, переехать не получиться, в объезд тоже негде.

Поработали с картами — есть вариант свернуть на железную дорогу и проехать сколько-то по ней. Так и сделали, с большим трудом добрались до полотна — машина вязла в снегу, и поехали по железке. Через час вышли на станцию — небольшой кирпичное строение в один этаж — признаки запустения, следов нигде нет, никого нигде нет.

Сильно устали, чтоб продолжать путь, решили заночевать. Станция называется "Веселая", это так нам подсказывает карта в навигаторе. Хотя я сомневаюсь, что мы находимся именно там где, определили свое место на карте. Артем постоянно забивает орентиры и местные деревни с сохранившимися названиями, поэтому мы в принципе понимаем, где находимся. Эх... поймал бы сейчас навигатор спутники и указал путь. А раньше было ведь так просто.

Станция встретила нас запустением — одноэтажное здание, засыпанное снегом, окна часть закрыты картоном и досками, часть со стеклом. Само помещение состояло из двух комнат и двух дверей — в первом помещении был различный хлам, куски старых шлангов, части от вагонов и электропоездов. Короче говоря, те вещи, которые нам совсем бы не потребовались даже при наступлении апокалипсиса. Это помещение мы толком не обследовали.

Вторая комната была, наверное, предназначена для обходчиков или ещё какого-нибудь персонала железнодорожников. На столе стоял старый телефон с несколькими кнопочками, не как простой домашний, а совсем другого вида и коричневого цвета. Все стены и потолок были закопчены. В углу было сложено кострище. Нашли мы и хозяина, он скрюченный лежал почти посередине комнаты и совсем окоченевший. Труп его был в неестественной позе, как будто его перекрутило по спирали. Лицо отдавало ужасом — глаза открыты и диким взглядом смотрят на тебя, рот широко раскрыт.

От чего он умер, могло быть масса причин — от холода, от голода, от радиации, отравившись едой или водой, от болезни, даже могло быть от некачественного алкоголя. Но нам это выяснять без надобности. Был бродяга вооружен — старое ружье лежало рядом с ним, патронов у него совсем не было. Это ружье мы даже брать не стали, запнули просто в угол и все. Ещё рядом валялись собачьи шкуры, много шкур и бродяга в них был частично завернут. Да, нелегкая судьба заставила его есть этих животных. Собаки едят нас, мы едим собак, замкнутый круг, от которого наша общая численность уменьшается. Скоро и собаки вымрут. Такой холод, а они не успели линять. Они же перед зимой свою шкуру меняют.

Труп отнесли метров на десять от домика и бросили на обочине. Вместе с ним и вытащили все лохмотья и тряпки. Помещение стало чище, но сильный запах гари бил в нос по-прежнему.

Поскольку пот не способствует гигиене — решили помыться. Первый раз мы решили взять по две пятилитровки питьевой воды на каждого человека. Итого сорок литров. В комплекте "Банька" мылись по двое. Впервые я увидел Артема голым, он был достаточно мускулист и худощав. Заметил я несколько татуировок — одна татуировка была на груди — череп, из глаза выползает змея, перед черепом стоит книга и горит свеча. Где то я такое уже видел, но где не могу вспомнить. Вторая татуировка была химической формулой, какие-то непонятные циклические углеводороды с кучей присоединенных групп радикалов — как пояснил Артем это формула ЛСД.

Помылись и девушки. Как всегда, как и до апокалипсиса — они мылись долго. Видно у них это в генах.

Развернули четыре палатки, свернули "баньку". Печку оставили — её трубу вывели в окно, и пространство между трубой и окном заделали подвернувшимся куском паронита. Вроде тепло. Из топлива вообще удачно — ведро солярки, в него Артем наломал кусков красного кирпича. Закидываешь в печку, такой кусок горит очень долго, потом вытаскиваешь, обматываешь его асбестовой тряпкой, её мы тоже нашли и себе в палатку под задницу. Супер-решение.

Посмотрели фильм на ноутбуке. Фильм назывался "Джиперс Криперс". Мне чем-то напомнило нашу поездку. Там тоже демон этот гонял на старом броневике, всех мочил как наш Артем, только Артем пока ещё не ел своих жертв. Рассказал о своих домыслах — мы посмеялись. Ещё прикололись над тем, что если есть трупы своих жертв, то вырастут новые руки и ноги. В пользу этого решения и говорит и история про Кука спетая Высоцким. Жаль, нет гитары, мы с Артемом умеем играть. О бывшем хозяине этого места даже не вспоминали. Артем периодически выходил заводить машину и осматривал окрестности.

Перед сном пили вино, оно говорилось, хорошо чистит кровь и помогает при радиации.

Я уснул в своей палатке в спальнике и двух одеялах. Устал жутко, но вечером мы хорошо отдохнули, поэтому сон не шел.

Лежал час — другой, встал, покурил. Подбросил камешков в печку, остывшие — закинул в ведро, горячие — к себе в палатку.

Пошел спать.

Ещё через полчаса услышал шорох и чмоканье, оно доносилось из палатки Артема. Я прислушался и услышал тихие голоса шепотом, возню и шорох. Это Аня залезла к нему в палатку — или он её сам пригласил, сомнений нет. В такой ситуации сон совсем не шел, я встал, походил по комнате, посмотрел в окно, покурил. Артем меня совершенно не стеснялся. Шорох так и продолжился.

Это напомнило мне вечеринки, устраиваемые мной, будучи студентом. Тогда мы тоже особо друг друга не стеснялись. Если бы ничего не произошло, то двадцать третьего у меня дома было бы тоже шорох и смешки ночью.

Рассердился я на этот мир и залез к себе в палатку. Пытался уснуть. Проскочила мысль пригласить Вику, но она как то совсем со мной не общается, да и чувствовалось стесненнее. Это глупо, я знаю, несколько часов назад выволакивали труп какого-то бича, а тут стесняюсь. Подумал о нашей команде — Бэтмэн и Робин. Но этот образ сурово прервал образ Ивана, взявшийся из пустоты — он мне показал, что если Бэтмен — то это Артем, а мне достается место старика — лакея, следившего за домом и машиной героя. Вспоминал последних своих девушек. Прожил я свою глупую жизнь так ни с кем по-настоящему и, не подружив, не влюбился. Скорее всего, многое потерял. И в этой жизни это уже не вернешь. С этими мыслями я и закемарил.

Проснулся от того, что Вика лезла ко мне в палатку. Она была завернута в одно одеяло и в обуви. Сначала думал, что-то попросит или скажет следить за печкой, высунулся ей на встречу — а она меня толкнула внутрь. Этого я не ожидал. Возбуждение и мурашки сразу побежали по всему телу. Она скинула с себя одеяло, обувь и залезла в мой спальник. От неё очень вкусно пахло — свежим телом, без всякой косметики или духов, дезодорантов. Её тело было горчим, оно парило. Она повернулась ко мне лицом, погасила фонарик, и мы начали целоваться. Я чувствовал, как её твердые соски упираются в мою грудь, её грудь была небольшой, но я мог полностью дать волю своим рукам. Мое возбуждение достигло предела. Она уже чувствовала это. Потом она повернулась ко мне спиной и положила его между своих ног, начала ласкать руками. Я к ней тоже залез, она была мокрой и полностью гладкой. Когда я полностью туда зашел я почувствовал мурашки по всему телу. Спальник стеснял движения, но это только доставляло удовольствие, так как приходилось двигаться очень медленно, я чувствовал, как постепенно напрягаются её мышцы на ногах и спине. Когда я собирался уже завершить сие действие и предупредить её, она лишь обхватила своими руками мои ягодицы и прижалась со всей силы ко мне, в этот момент, и я не мог, куда-либо отвернуться и завершил нашу оргию.

Капельки воды стекали вниз со стенок палатки. Чувство радости переполняло нас. Нам казалось, что наш мир, ограниченный только стенками туристической палатки, абсолютно идеален. В нем нет войны, болезней, забот о выживании. Время остановилось — время бесконечно. Не нужно куда-то торопиться, мы уже успели — можно наслаждаться мгновением. Мы ничего не говорили, просто сидели, молча в темноте обнявшись. Потом мы вышли покурить. Вика тоже курит, но последнее время не курила из-за дефицита сигарет. Покуривши, обнялись и уснули в одном спальнике.

67 день выживания. 29 октября.

Проснулся. Артем быстро меня поднял с постели, Вика пошла, готовить еду, Аня топить печку, а я заводить машину с Артемом. Колесница опять замерзла.

Мы достали обе пары аккумуляторов и положили около печки — им нужно отогреться, тогда будут работать. Холод тридцать девять ниже нуля. Очень холодно. Пока доставали аккумуляторы очень сильно промерзли. В помещении у нас тепло, хоть и печка не прогревает нормально помещение — температура держится уверенно выше нуля. Мы отогреваем топливные баки. Артем, похоже, вчера схалтурил и не заводил машину ночью.