Кукушонок

  — Арти, теперь он точно не отдаст нам мальчишку. Даже калекой Меченный может многое.

  — Парень вытащил какой-то артефакт, но орудовать им может только он сам.

  Хифус налил себе вина. Он пил прямо с самого утра, любуясь на лицо висельника. Трёх смертей такому дураку мало!

  Арти сохранял трезвость, отказываясь от выпивки. Пьяные планы ещё хуже случайных и провальных. Он замер на секунду, потом посмотрел на Хифуса, и сказал:

  — Повысим ставки в этой игре!

  Вепрь трезвел прямо на глазах.

  — Ты предлагаешь?

  — Именно.

  Они давно знали друг-друга, не нуждаясь в лишних словах. Война между Вепрем и Орлом стала делом решённым в тот момент, когда Викор отправил восвояси второе посольство. Герцога оскорбило и унизило подобное поведение: он выказал негодяю невероятное уважение, предложил отступные, чтобы избежать войны, а тот швырялся обвинениями вперемежку с оскорблениями.

  — Для такого мне надо крепко напиться, — сказал Хифус Вепрь и потянулся за новым кувшином.

  Арти присоединился к нему:

  — Совершенно согласен.

  Торговцы и голуби понесли вести дальше, тревожа людей куда более знатных и властных, чем те, из-за кого всё началось.

  Совет магов.

  Очевидно, маги обладали собственным способом связи. В дебри земель веджей новость о гибели Лагрума долетела чуть позже, чем добралась до герцога почтовым голубем из Хегля. Совет заинтересовался Инизамгором с того дня, как узнал о травме мальчика. Бракованный проводник в Топь — малоценный ресурс. Если Викор Орёл согласится, то волшебники с удовольствием обменяют потенциального архимага на свои услуги. Он желает город? Будет ему. Сражается с Вепрем? Совет может лишить магов Арнакталя права помогать войскам герцога.

  Независимость чародеев от властей достигалась строгим соблюдением дисциплины внутри организации. В конфликты магов между собой Совет не вмешивался, ограничиваясь созданием общих правил поведения и специальных постановлений. Вторые появлялись редко, но соблюдались неукоснительно. Смерть наследника спутала все планы договориться с графом. В связи с этим Совет вернул имя мальчика в список потенциально недоступных целей. Отменять отданные прежде распоряжения никто не стал, ведь подобная работа стоила усилий людей и демонов, не принося ничего взамен. Маги же старались соблюдать баланс расходов и доходов в колдовстве.

  В королевском дворце Мальвикии.

  Существенно позже трагические подробности достигли ушей короля и Верховного Дознавателя. Его Величество Игнис Лев имел особые планы на войну Вепря и Орла, теперь же он выстраивал их заново, размышляя. Он не оставил идеи сделать принца Секунду герцогом Болотного края, но и вручать ему Хегль не желал. Квестор Сойка предложил хороший план действий, Игнис кивнул, приводя в движение бесчисленные шестерёнки государственного аппарата. Викор Орёл утратил всяческое доверие, да и все Орлы более не были интересны. Если сейчас избавиться от упрямца Викора, то Валотия Орёл будет объявлена регентом при малолетнем сыне. На пять лет эта проблема будет решена, точнее отдана в руки того, кто станет тенью Валотии. Слабая женщина не сможет ничего предпринять против его воли.

  Убийство Лагрума делало войну между Вепрем и Орлом неизбежной. Прячь подобное среди подобного. Война — это организованное убийство множества лиц, идеальное прикрытие для заказного убийства. Люди Верховного Дознавателя достаточно умелы, чтобы не оставлять следов. И скоро Валотия станет вдовой. Ей потребуется опытный военачальник, чтобы защититься от нападок Вепря, и милосердный Игнис ей его предоставит. Доживёт ли Векер Орёл до своего пятнадцатилетия, Его Величество ещё не решил.

  Что же до Вепря? Хифус и прежде не отличался крепким здоровьем, а с началом войны его нервы и вовсе расшатаются. Война очень вредна для здоровья крепких людей, что уж говорить про такие развалины, как герцог Вепрь. Совершенно очевидно, что он не доживёт до её конца. Сначала у него начнутся проблемы с пищеварением, потом начнут отказывать почки, и через пару недель, или месяцев, в зависимости от военных успехов и дозировки, Арнакталь вывесит траурные полотнища. Игнис не помнил, сколько должен длиться траур, чтобы появление принца Секунды в качестве нового герцога вызвало только радость подданных, а не огорчение. Впрочем, всё это легко можно поправить тысячей золотых в нужные руки. Казна королевства скрывала лишь запустение, и под эти планы Игнис опять будет должен вымаливать деньги у Мешка.

  Не далее трёх тысяч шагов от королевского дворца.

  Глава торговой гильдии Максимус Мешок с грустью смотрел на листы пергамента перед собой. Такие отчёты всегда писались на пергаменте. Город Хегль спешно строил большую плотину, и всемогущий Мешок отправил несколько человек, чтобы узнать с какой целью беднеющий город решил вложиться в затратное предприятие. Ответ его шокировал. Эти болотники, недостойные звания истинного коммерсанта, научились у своих болотных ведьм каким-то образом делать хороший металл.

  Гильдиец оглянулся на древнюю лорикану — броню неведомых прародителей Мальвикии. В таких доспехах ходили только самые богатые графы и герцоги, да гвардия короля, и каждый воин в лорикане стоил десятка в кольчуге. Только в королевских кузницах знали тайны изготовления лорикан и лучших мечей королевства. Пользуясь огромной властью гильдейского золота, Мешок проковырял себе лазейку в королевский арсенал, приторговывая доспехами и оружием.

  Хегль обещал наводнить Мальвикию хорошим металлом, но это не радовало Максимуса. Лорикану за спиной он собирался продать не менее, чем за тысячу золотых, если же в Хегле научатся делать их, то её не продать и за десяток. В свои пятьдесят лет Мешок научился отделять личные интересны, от интересов гильдии и любых других. Кто-то мог бы посетовать ему, что он совсем не печётся о благе государства, на что тот пожал бы плечами и согласился, а может и ухмыльнулся, добавляя: 'Государство — это я!'

  Максимус видел в местном конфликте не только возможность выбить после войны пару новых привилеев для своих людей, открывающих поиздержавшийся Арнакталь, как устрицу. Если Вепрь желает город, пусть он его получит. Пусть устроит в Хегле кровавую расправу, вырезая всех, кто окажет сопротивление, а потом всех их пособников: от пекарей и лекарей, до бронников и оружейников. Мешок долго думал об избавлении от угрозы, и решил действовать таким образом. Для его планов оставалось небольшое препятствие — силы Орла были слишком малы для такой задачи. Он написал два письма: одно графу с предложением щедрого кредита под захват Хегля, второе — вожаку сильнейшего наёмного отряда 'Красных щитов'. Максимус хотел и сохранить свою торговлю доспехами из арсеналов гвардии, и нажиться на разграблении города, и получить заветные тайны болотных ведьм. Не испытывая никаких добрых чувств к мерзостям Топи, он очень любил деньги и всё, что может их принести.

  В трёх днях пути от Столицы.

  Через несколько дней Кнотли-Древкоруб получил из Столицы очень интересное письмо. Один старый знакомый предлагал поучаствовать в небольшой войне. Кнотли слышал о конфликте Вепря и Орла, но не думал, что всё дойдёт до драки. Болотники — они горячие, но трусливые: стоит только ухнуть их Болоту погромче, как они теряя портки побегут мириться, чтобы встречать десяток раскеров тысячей рыцарских копий. Знакомому своему он привык доверять, и если тот писал, что граф будет грабить город, то ему стоило верить. Он собрал своих людей, и они отправились к берегам Станки, чтобы найти несколько кораблей для отряда. 'Красные щиты' вступили в игру.

  Дни с шестидесятого по семидесятый.

  Я пишу, что Викор отправил своих людей в шестидесятый день. Это условный срок. Зная его характер, я мог бы предположить, что первые диверсанты покинули замок двумя днями ранее, или давно сидели на землях герцога в ожидании приказа. Именно в этот день я увидел, как Викор Орёл отправлял свои войска на грабёж.

  Война вступила в свои права. То, что было преступлением вчера, превратилось в подвиг сегодня. Я всегда удивлялся, почему поджигателей в мирное время казнят самым жестоким образом, а в военное чествуют сильнее прочих. Не проще ли было бы держать этот стратегический резерв сумасшедших в казармах особого режима? Как минимум, можно избежать превращения в пироманов обычных солдат, чтобы после войны не возникало нужды в новых казнях.

  За конными и пешими бандами потянулись тонкие нити крови и слёз. Нет такого преступления, на которое не способен солдат. Лишённый домашнего надзора родных и знакомых, предоставленный худшим из инстинктов, дополненный жесткостью приказов, которым он не может противиться ни словом, ни делом, человеческий индивид мгновенно становится силой стихийного разрушения. В герцогстве запылали первые поля и деревни, стали гибнуть крестьяне и торговцы.

  Викор всегда виделся мне талантливым военачальником, сочетающим упорство и изобретательность, хитрость и расчёт, способность действовать грубой силой и тонкой манипуляцией противником. Если бы все свои таланты он не растратил на войну, то мог стать прекрасным правителем. Чтобы озадачить Вепря, он направил крупный отряд в набег по Станке. Десятки кораблей обрушились на побережье герцогства смертоносным прибоем, поднимаясь по притокам вглубь земель Хифуса Вепря.

  Все эти силы были лишь приманкой для войск герцога. Настоящий набег граф готовил сам, тщательно подбирая людей, коней, оружие и всё, что необходимо в походе. Две сотни всадников требовали большого обоза, кучи оруженосцев и прочих боевых слуг. Викор планировал в один набег разорить не менее трети земель герцогства. Ответные действия Хифуса его волновали мало, он уже жил в какой-то другой реальности, где именно он станет следующим герцогом, после того, как собственноручно казнит Вепря. Как-то раз я услышал слова об этом из его собственного рта. Клинок изменил Орла, придавая ему сил и некий ореол властности, которого я не замечал прежде. Мне хочется думать, что на него оказал влияние Пламенеющий, а не иссушило до дна сердца внезапное горе. Я вовсе не хочу сочувствовать Викору Орлу.

  Замок зажил сборами. Всё, что могло пригодиться в войне, солдаты разбирали и сносили в обоз. Викор хотел вынудить герцога распылить свои войска, чтобы бить их по частям. К решающей битве он собирался выставить армию вчетверо большее, чем у герцога. Качество этих сил оставляло желать лучшего, но удача всегда была на стороне больших батальонов. Зная военные таланты графа, его офицеров и сержантов, я склонен оценивать надежды Викора на победу обоснованными.

  Через два дня сборы завершились. Замок Орла превратился в военную фабрику, которая будет поставлять сотни солдат в армию каждую неделю, а сам граф выезжал в составе основных сил, чтобы изматывать силы герцога до тех пор, пока перевес в силах не станет абсолютным. Уверенности графу придавали вести от пеших отрядов. Деревни горели с опережением графика, наводняя земли Хифуса Вепря беженцами и страхом.

  Я уже приготовился поучаствовать в этой войне, но граф считал иначе:

  — Инизамгор, ты ещё не восстановился после ранения. Не торопись, ещё успеешь помахать мечом вдоволь.

  Я удивился, но не стал возражать.

  — Понимаешь, в походе мы будем всё время в седле, боюсь, что твоя рана может снова стать причиной беспокойства.

  Викор шагнул ко мне, похлопал меня по плечу:

  — Не грусти, присматривай за замком, развлекай девочек. Мы скоро вернёмся с победой и заживём лучше прежнего. А я подумаю над твоими предложениями.

  Признаюсь, по моему лицу пробежала судорогой паника. Граф определённо принимал меня за кого-то другого. Думаю, что мой образ слился в его сознании с памятью о Лагруме. Примерно так же разделили её и орлята, наделённые воображением графа большим возрастом. Сейчас мне легко даются такие объяснения, но в тот момент я недоумевал.

  Отъезд войска из замка я наблюдал с крепостной стены. Викор решил взять детей с собой, пристроив их в обозе. Он хотел показать им настоящую войну, не подвергая большой опасности. Похвальное желание для рыцаря, если не учитывать, что младшему не исполнилось и семи лет. Валотия попыталась устроить истерику, и тогда Викор впервые на моих глазах её ударил. Подошла Амаис.

  — В этом месте становится всё труднее сохранять здравомыслие. Я завидую тебе, ты скоро покинешь этот скорбный холм. Жаль только, что войну уже не остановить. На днях Эфиш просился в войско: решил умереть в походе, а не оказаться на виселице из-за растраты последних денег.

  Я хмыкнул.

  — Очень изощрённый способ самоубийства. Неужели даже медь закончилась?

  — Шутишь? А зря. Графство на грани разорения.

  Амаис достала бурый диск, блестевший глазурью.

  — Это глиняные деньги Хегля. Город наводнил окрестные земли этими деньгами, теперь и мы их принимаем.

  Оставшись одна, Валотия перестала пить, но выглядела страшнее прежнего: она сильно осунулась и характер её стал менее сдержанным. Только через неделю она смогла взять себя в руки, снова превратившись для окружающих в добрую и внимательную хозяйку замка, которая живёт беззаботной жизнью.

  Новости из города удивляли стахановскими темпами работы. Вестей от ушедшего войска не было, все мы ждали голубей и вестовых, буквально сидя на иголках. Мы не знали ни об успехах, ни о поражениях, пребывая в полнейшем неведении. Наша тревожность только нарастала.

  Арнакталь.

  Хифус Вепрь ждал вестей не меньше нашего. Но интересовали его не войска графа, не передвижения разорителей, и не планы Викора. Он ждал подтверждения того, что граф выехал вместе с войском.

  Арти вошёл в кабинет герцога с донесением.

  — Что там? — спросил нетерпеливый властитель.

  — Доклад соглядатаев. Всё подтвердилось. Мы можем начинать.

  — Выступаем, — ответил герцог, и взгляд его снова стал тревожно сосредоточенным. Хифус не собирался скакать в бой. Не с его подагрой и титулом, но война на карте представлялась чем-то совершенно иным. Тихой перестановкой фигурок, направляемых в бой движением одного пальца, а не жаром схваток и тяжестью маршей в броне. Да и жертвы этой войны всегда могли воскреснуть под новым именем, пребывая до этого в ларце с прочими ветеранами. Пять чёрных фигурок выдвинулись к десяти красным.

  Голуби и верховые понесли приказы войскам.

  Армия Викора Орла.

  Отряд в две сотни рыцарей и четыреста слуг топтал и жёг посевы вотчины Вепря уже шесть дней. За это время армия Викора встретила десятка четыре осатаневших крестьян, да пяток дураков, решившихся сражаться с передовым дозором. Противника нигде не было. Трижды они находили следы большого числа боевых коней, но ни единого раза не видели врага. Это начинало раздражать. Каждый день они сжигали по деревушке, в надежде спровоцировать людей Вепря, без какой-либо реакции. Крестьяне сбегали в лес вместе со скотиной, зачастую, успев перепрятать зерно.