1 - Безымянный раб (главы 1 - 20)

Скорость движения существенно выросла. Теперь не надо было тратить силы и время на ненужные сомнения присущие человеку. И источник магии приближался. Окружающий лес изменился. Его облик стал каким-то более облагороженным. Словно идёшь по старому, давно заброшенному, но тем не менее всё-таки саду. Деревья постепенно расступались, образуя в ровной стене леса широкий проход. Вскоре под ногами стали появляться валуны некогда правильной формы Наконец, они слились в серую ленту мощёной дороги. Наверное, стороннему наблюдателю, открывшаяся картина показалась бы довольно странной. Древняя каменная дорога с таинственно мерцающими знаками, выбитыми на камнях. Старые как сами камни деревья, помнящие тех кто ходил по этим камням, наступал ногами, лапами, царапал когтями, а может и останавливался посидеть в тени. Неестественная тишина, разлившаяся вокруг. Все звуки, присущие любому нормальному лесу, даже такому как этот исчезли. Лишь шлепки босых пяток разрывали безмолвие этого леса. Голый, полностью обнажённый человек, ничуть не стесняющийся своей наготы, целеустремлённо нёсся к своей цели.

Деревья стали сменяться крупными каменными обломками. По обеим сторонам дороги стали угадываться развалины домов. Судя по всему, древний тракт завёл человека в развалины какого-то города. И с каждым шагом, тот, кто раньше был Ярославом, приближался к его центру. Постепенно, стены домов становились всё более разукрашенными резьбой. Кое-где лежали разбитые статуи невиданных зверей и птиц. Двуногий хищник шёл по бывшим некогда богатыми районам города. Наконец, дома расступились, как ранее расступались деревья, и обнажённый двуногий выбежал на городскую площадь. Бег прервался. Лёгкие ходили ходуном. Хриплое дыхание заставило отступить могильную тишину этого места. Согнувшись, опираясь руками о колени, он обегал глазами окрестности, выискивая опасности.

Площадь была довольно примечательна. Она была вымощена каменными плитами не маленького размера — три на три метра. Покрывавшая их вязь символов мёртвого языка была уникальна для каждой плиты. Если бы Ярик мог внятно воспринимать реальность, то он всё равно не узнал бы ни одного символа. Вязь оказалась настолько густой, что не было ни одного чистого участка плиты. Ноги человека попирали послания неведомой расы...

А может быть не попирали, а сами влезли в ловушку?! Под плитами площади начали проявляться нити Силы. Вот они задрожали, начали извиваться, сплетаясь в немыслимых комбинациях. Площадь стала представлять собой большой лист пергамента, на котором начали самостоятельно формироваться узоры магических Сил. Все потоки энергий, которыми оказались наполнена эта древняя площадь, концентрировались, фокусировались в её центре. А там стояла грандиозная своей неповторимостью скульптурная группа. Блуждающий взгляд человека натолкнулся на эту группу и к Ярославу вернулась способность мыслить. Теперь он снова стал человеком не только по облику, но и по разуму.

У Ярика не было никаких провалов в памяти, он прекрасно помнил всё, что с ним произошло с момента начала бега. Просто он мог теперь мыслить и полностью контролировать своё тело.

— Дурдом, — выдохнул Ярослав, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Это почему-то никак не удавалось, — А зверем-то оказывается...

Начатую мысль он так и не закончил. Блуждающий по скульптурной композиции взгляд зацепился за нечто знакомое, а потом и вообще раскрыл её смысл. От открывшейся истины противно застучали зубы.

Словосочетание "скульптурная группа" не совсем точно описывало реальное положение вещей. Было всего две статуи. Одна из них изображала вставшего на дыбы кентавра. Но это был не всем известный герой древнегреческих мифов. Это была воплощенная мощь, ярость стихии, квинтэссенция ненависти. То, что мифы описывали как тело лошади, им не являлось. Мощное звериное тело, с увенчанными когтями лапами и огромным шипастым хвостом. Густая, жёсткая как проволока даже на вид, шерсть покрывала это звериное тело. А надо всем этим возвышался увитый мышцами торс, с головой ящера, низко посаженной на плечах. Это существо, этот ящерокентавр, стояло на мощных задних лапах. Страшный хвост застыл в воздухе, помогая сохранять равновесие. Передние лапы угрожающе полосовали воздух. Мышцы на вполне человеческом торсе были сведены судорогой чудовищного напряжения. Руки застыли в странном жесте, словно собирая Силы для добивающего удара. Из раскрытой пасти вот-вот раздастся торжествующий рев...

Ярик моргнул, сгоняя наваждение. Статуя ящерокентавра была настолько реальна, что казалось, ещё один удар сердца и она оживет, и ударят из её рук молнии, и раздастся торжествующий хохот. Ярослав перевел взгляд на противника этого воина древней расы. А им был... Шипящий. Ну или кто-то его расы. Только не было больше яростной гордости Великого Мага, Повелителя Стихий. Это была поза покорности судьбе, исполненная горечи поражения. Невыразительная морда ящера выражала ненависть и обреченность, страх и затухающую ярость. Но самым главным чувством была смертная тоска, тоска по погибшей расе. Ярику никто не внушал никаких мыслей, не было магических воздействий, просто талант скульптора был столь велик, что для осознания горечи поверженного величия и торжества победителей достаточно было одного разума.

Но это было не все, главное, что увидел Ярик, это то, что источником гигантского языка магического пламени и была пара этих статуй. Плетение силовых потоков было умопомрачительным по своей сложности. Постоянное движение, пульсация высочайших энергий и биение невидимого сердца, притягивающее и манящее. Смутная догадка забрезжила в мозгу. Неужели он прошел весь путь притянутый этим местом?! А когда он подошёл достаточно близко, то его просто взяли под контроль?! Теперь уже совершенно другими глазами Ярослав смотрел на окружающие его предметы. Это была ловушка. Причём ловушка направленная на ящерочеловека или на его ученика. А где ловушка, там и охотник.

Ярик бросился за пределы площади, но безжизненные ранее символы на плитах засветились мертвенным светом, и воздух вокруг пленника сгустился, стал вязким. Все движения человека стали замедляться, и вот он уже застыл, словно муха в паутине. Магическая паутина опутывала не его самого, тогда он бы смог вырваться, опыт уже был, нет, паутина как-то связывала сам воздух, превращая его в нечто новое, неизведанное. Ярослав растерялся. Чувство полной беспомощности охватило его. Мало знаний, недостаточно умений, всё это вызывало самое чёрное отчаяние.

Словно чьё-то эхо в голове блуждала гаденькая мыслишка: "Червь! Червь! Ты, червь! Покорись!".

"Действительно, червь!" — эта мысль начала разрастаться, вытесняя собой остальные. И тут, память услужливо вернула ещё одно воспоминание. Дракон, Ярик и презрение могущественной твари к человеку. Рошаг тоже кричал, что люди — черви, а чем кончил? Это воспоминание отбросило начавшееся зарождаться самоуничижение. Да и почему именно червь?! И тут Ярик осознал, что это были чужие мысли. Опять кто-то настойчиво лез в его разум. Но теперь это происходило гораздо тоньше и искусней, чувствовался стиль мастера. И Ярик привычно начал отгораживать свой разум от внешних вторжений. Снова засияло маленькое солнце человеческого разума. Не имея возможности пошевелиться, Ярик пошёл на этот раз гораздо дальше чем обычно. Он прятал всё, отказываясь даже от малейшей возможности контроля тела. Исчезли все чувства, тьма окружила сознание Ярослава.

Но вот темнота начала приобретать какой-то синеватый оттенок. Свет враждебной магии разгонял тьму. Его интенсивность повышалась с каждым мгновением. Если бы не предусмотрительность Ярика, этот свет смыл бы неудержимой волной его сознание, растворив в себе и тем самым уничтожив саму личность человека. Но даже подготовившийся к чему-то подобному, он держался с огромным трудом. Напор всё нарастал. И в какой-то момент Ярик с кристальной ясностью понял, что ему не устоять. И тогда он сделал нечто странное, совершенно невозможное для него. Он потянулся куда-то вверх, подальше от враждебной Силы, захлестывающей его с головой и как-то необъяснимо легко покинул свою бренную оболочку.

Это уже было однажды, во время чудовищного в своей жестокости обряда. Но тогда всё произошло против его воли, Ярика просто вышвырнули из тела, а сейчас он сделал всё сам. Взгляд со стороны показал, что его тело стояло нелепо раскинув руки, окружённое голубым сиянием. Враждебная магия ядовитыми щупальцами шарила по его самым потаенным закоулкам и ничего не находила. Магическое сердце Источника работало в странном, завораживающем ритме, пытаясь промыть океанами энергии всё существо человека. И тогда, будто какой-то инстинкт подсказал Ярославу что необходимо сделать. Он метнулся назад в своё тело и попытался подстроиться к этому ритму. Мощный поток, попытался его унести, смыть, но что он мог сделать с сознанием работающим с ним в унисон, ставшее с ним одним целым. Ярослав бесконечно долго был этим потоком. Он влил в него собственную магию, до предела раскрыв своё сознание. Он слился с потоком, он породнился с ним. И постоянно учился, перенимал и запоминал, пока в какой-то момент не перехватил контроль над этой магией. И в этот момент дикий восторг охватил всё его существо. Казалось, что в нём слились Инь и Янь, что его душа обрела недостающую половину. Чувство необычайной целостности, завершённости просто поражало. Сейчас Ярослав не понимал, как он мог жить раньше без такого ощущения. Магия, разбуженная ящерочеловеком, и враждебная ей магия ящерокентавра соединились, переплетаясь и проникая друг в друга. И из их союза выросло нечто новое, завершённое и совершенное.

Ярик открыл глаза. Восторг распирал грудь. Хотелось смеяться. Наркотическая эйфория могучей магии свившей своё гнездо в глубинах разума застилала глаза. Ярославу казалось, что подпрыгни он и можно будет лететь высоко-высоко, взмахни рукой и земля пойдёт трещинами... И в этом состоянии Ярик не сплоховал. Испытания закалили его разум, и он смог обнаружить смертельно опасные признаки. Ещё чуть-чуть, и он мог бы погибнуть от избытка магии, попросту сгореть. Лёгкое усилие воли, и вот он уже отрезан от всё еще текущей рекой голубоватой магии статуи. Как забились языки чужой магии. Птичка из клетки была готова вот-вот ускользнуть. Обычные меры воздействия не работали, и древний механизм приготовился бросить в бой со строптивцем последние резервы.

А Ярик шаг за шагом приближался к краю площади, всё дальше и дальше удаляясь от каменного гимна чужому могуществу. И, как это обычно бывает, когда до долгожданной свободы остался один шаг, магический механизм Древних наконец сработал. Плита, которую должен был вот-вот покинуть человек, загудела от напитываемой её мощи. Сердце голубой магии отдавало себя до остатка. Камень плиты крошился под ногами. Символы, ранее покрывавшие всю поверхность плиты, всплыли в воздух, превращая его в смертельно опасную для жизни среду. Жуткая по своей мощи ловушка захлопнулась.

Но Ярик продолжал идти вперед, невзирая ни на что. Источник собственной магии горел нестерпимо ярко, насыщая тело энергией. Сила, подвластная Ярику, и Сила, направляемая магическим устройством древней расы, столкнулись, уничтожая друг друга. Волны боли сотрясали Ярослава, но он продолжал идти. Его шаги были коротки, получались муравьиные такие шажки, но он всё же шёл. И край плиты приближался. Всё более мощные Силы бросались в бой против человека, но тот не сдавался. Стиснув зубы, претерпевая жуткие муки боли, воля Ярослава направляла его путь. Уже закончились полученные с таким трудом силы, а он всё шел и шел, сжигая уже самого себя. Эта безрассудная атака медленно убивала человека, иссушая его душевные и телесные силы. И когда был достигнут тот предел, за которым следовало то Ничто, о сути которого не знал ни один человек (догадки не в счёт), Ярик вывалился за пределы проклятой плиты, да и площади заодно. И обессилено рухнул на простые булыжники мостовой.

* * *

Тихий шорох осыпающегося песка раздается за спиной. По телу пробегает дрожь. Пальцы начинают судорожно скрести по камням. Разум понимает, что надо немедленно встать и убираться подальше из этого Богом проклятого города, но вот сил нет. Каким-то чудом он встал на колени, помотал головой. Вставший было вверх тормашками мир медленно вернулся на свое привычное место. Столь же медленно, прислушиваясь к ощущениям в теле, каждый момент ожидая жуткой вспышки боли или, как минимум, потери сознания, Ярик встал на ноги. Постоял. Состояние, конечно, хуже некуда, но терпеть можно. Неторопливо, словно у него была впереди вся вечность мира, он повернулся в сторону шороха.

Перед человеком открылась довольно радостная для его души картина. Скульптурная группа постепенно разрушалась. В данный момент статуя ящерокентавра осыпалась песком. Словно масло на солнце растаяла уже вся верхняя часть фигуры, осталась только четвероногая звериная часть, да и ей осталось существовать не долго. Ярослав попытался посмотреть магическим взором, но это нехитрое действие отозвалось такой яростной головной болью, что он только чудом не потерял сознание.

— Шут с тобой, — пересохшие, разбитые в кровь о камень губы шевелились с трудом. И человек пошел. По дороге в сторону выхода из безжизненного города.

Каждый шаг отдавался болью во всех клеточках тела. В ушах стоял шум, заглушающий все окружающие звуки. Иногда Ярику казалось, что он идёт в тумане, так сильно у него плыло перед глазами. Порой его сознание куда-то уплывало, но сразу же возвращалось вновь резким рывком. Каким-то чудом он до сих пор не упал. И даже вышел за пределы города. Может город был маленький, а может человек шёл очень долго, это всё Ярик как-то упустил, просто, вот он идёт по городу, а вот он уже с огромным трудом переставляет ноги по древней мостовой, петляющей между деревьями. Ярослав не знал сколько он так шёл. Но точно то, что выйдя из города он несколько раз терял сознание и падал. Лежал так иногда по несколько минут, а может и часов, а потом снова вставал и брёл, тяжело переставляя ноги.

Этот отмеченный болью и потом путь продолжался бесконечно долго, пока в какой-то момент Ярик не очнулся от страшного холода и воды, плещущейся у самых его губ. Дикая жажда, иссушающая всё его естество заставила не задумываясь о последствиях погрузить лицо в воду и пить её, пить, захлебываясь от жадности и неземного восторга. Влага холодным комками попадала внутрь и тушила полыхающие там пожары. Это могло продолжаться бесконечно долго, но проснувшееся чувство самосохранения заставило пятясь назад вылезти на землю и обессилено рухнуть. Глаза закрылись, и Ярик впервые за довольно долгий период времени заснул. Его сон нельзя было назвать спокойным, но всё же это был сон. Не обморок, а блаженный исцеляющий сон.

Пробуждение оказалось довольно тяжёлым. А как иначе? Спать на голых камнях, в скрюченной позе, да вдобавок ко всему ещё и совершенно разбитым и обессиленным, это вам не фунт изюма в мягком кресле трескать. Ярик кряхтя сел и огляделся. Он находился на точно такой же небольшой площадке с миниатюрным садиком и родником, что и в самом начале своего нелегкого пути. Похожая площадка около дороги, каменный бассейн с проточной водой, бьющей из родника рядом, и почти такой же как и раньше садик за оградкой. Благодать.