Живая кукла

Решила позвонить Мишке.

"Миш..."

"Да?".

"У нас есть грейпфруты?"

"Дома нет".

"Понятно. Жаль," — и отрубилась. А ещё включила глушилку. Хотелось побыть действительно одной. И пошла бродить улочками.

— Ась? — окликнул меня кто-то.

Я повернулась. Арс... Про него я совсем забыла.

— Привет!

— Привет! Ты куда запропала?

— Да так... Я существо подневольное... — вспомнила, как меня Мишка к себе забрал.

— Хозяин?

— Да.

— Ты в порядке?

Я погрустнела. Нет, не в порядке. Какое-то опустошение в душе.

— Так плохо?

— Грустно что-то.

— Хочешь, пойдём ко мне, чаем угощу со сладостями. Сладости... Да, пожалуй хочу.

Мы пешком дошли до более бедного района простых безликих многоэтажек, пешком поднялись по обшарпанной лестнице.

— Да, неприятный вид, — подтвердил Арс. — У нас голопроектор сломался, а управляющая компания деньги собирает, а ничего не делает.

— Чего ж вы не возмущаетесь?

— Толку-то? Власти сидят где-то там... — он показал на вид из окна, где виднелся центр с небоскрёбами. — А мы здесь...

— Так жалобу напишите.

— Писали. Никому дела нет. Даже не отвечают.

Мы поднялись на десятый этаж. Лифт тоже не работал. На удивление, горячая вода, свет имелись.

Квартира выглядела уютнее, чем сам подъезд дома. Стены были расписаны вручную.

— Как красиво! — восхитилась я.

— Тебе, правда, нравится?

— Да. Сам нарисовал?

— Я попытался вначале, но вышло страшненько. Вот и пошёл на рисование. Ещё не до конца расписал.

— А вы тоже можете посещать творческие кружки?

— Кружки можем, но там как бы лишь общие основы. А вот профессиональное обучение творчеству уже у простого населения отсутствует. Но зато мы можем быть инженерами, строителями, там тоже есть, где развернуться творчеству. А у вас этого нет, — а потом добавил: — Наверное.

— Ты прав, — не стала уточнять, в чём. Не стоит его разочаровывать, и так жизнь — не сахар.

Действительно, только прихожая оказалась расписана. Лес. Дубовая роща! И одинокая берёзка на другой стене.

Я вздохнула. Возлюбленная?

Синтезатор пищи оказался каким-то простым, лишь набор блюд, и прописанные маркером номера программ прямо на корпусе. Видно, бюджетная модель.

Угощали меня каким-то синтетическим тортом, причём вкус химии так явно ощущался, что никакого удовольствия. Больше пила чай, чем заедала.

— Ну, рассказывай... — сел Арс за стол.

— А что рассказывать? Живу с хозяином.

— Тем самым?

— Нет, с другим.

— Понятно. Он тебя принуждал?

— Нет.

Так, про беременность говорить не стоит.

— И как?

— Нормально.

А Арс сглотнул.

— Что, Арс?

— Как ты вот так можешь, а?

— Как так?

— Неужели для тебя чувства ничего не значат? Желание тела важнее?

Стало обидно от его слов. Именно потому, что он прав. И меня Мишка ни к чему не принуждал. Я сама хотела его. И переспала.

— Арс, ты меня осуждаешь, но ведь у вас в порядке вещей именно такие отношения. На первом месте охота на мужчину, и даже если цель охомутать, то обычно почти после первого свидания вы ложитесь в постель.

— Да, но я думал, ты — другая. Ты не одевалась вульгарно, как наши женщины. Всегда отличалась скромностью и румянцем.

Этот мужчина считал меня особенной. Приятно. Хотелось оправдаться, сказать, что я — не такая, как все. Но он ошибался. Я такая же.

У входной двери послышалась возня. И на пороге с кучей коробок оказалась девушка.

— Арс, ты не один... Я пойду...

— Лиска, заходи! — и уже мне: — Познакомься, это моя сестра Лисавета.

Девушка на Арса почти не походила, разве что чуть смуглой загорелой кожей и... веснушками. Тёмно-каштановые волосы отливали рыжиной. Глаза оказались ярко-зелёного цвета. Волосы доходили лишь до плеч.

И выглядела она молодо. Лет на семнадцать.

— Лис, а это — Ася. Моя подруга.

Я встала с табуретки, и мы рассматривали друг друга, находясь приблизительно на одном уровне.

— Подруга или девушка? — уточнила Лиска.

— Подруга.

— Арс, сколько тебе лет? — вдруг спросила я, сравнивая его с сестрой. Я б сказала, что лет двадцать.

Сглотнул.

— Двадцать. Баш на баш!

— Двадцать? — и я повернулась к девушке. Она принялась ставить на стол какие-то стеклянные бутылки с жидкостью. А потом достала дохлую крысу. Я поморщилась.

Девушка прошла к раковине и кинула туда крысу. Закатала рукава и принялась ту разделывать. А я глядела как завороженная. Почему-то вспомнилась докупольная жизнь. Крыса — это была невиданная роскошь. Села на табуретку и продолжила наблюдать.

— Арс, вы можете иметь детей?

— Можем. Но приходится скрываться, пока не раздобудем документы, — похоже, он был откровенным.

— И вас не поймали? Вы чипированы?

— Я — да. Лиска — пока нет.

Я старалась понять, как они могут раздобыть документы и чип?

— Расскажешь?

— А что рассказывать? Прогресс до нас не дошёл и вечная молодость... Это очень дорого. Но люди стареют и умирают. А мы занимаем их место.

— И что же, никто этого не видит?

— Официально считается, что мы — вечно молоды. По сути, так и есть. Нам внедряют чип старика, который когда уже не может работать, доживает свой век в подземелье.

— Но неужели чип не привязан к ДНК, параметрам, имени?

— Привязан. Есть у нас умельцы, которые влезают в защищённую сеть правительства и данные меняют, в том числе и снимок.

— Но ведь это не по закону. Почему скрывается такое? Вы ведь можете иметь детей.

— Нам дают возможность жить, растить детей. Раньше жили за куполом. Но сейчас там жизни нет. Купольные всех перебили. А те, кто выжил... Мы сумели спрятаться здесь, добравшись до подземных ходов.

— Но вы уверены в тех, кто вам делает документы, в ваших начальниках?

— Начальник получает деньги, которые идут на омоложение, этого не делая. Ему выгодно, чтобы мы и дальше жили, а он дальше экономил на омоложении, ведь процедура очень дорогая.

Я поняла. Но неужели не проверяют? Или просто все свои здесь? А вышестоящее начальство не в курсе...

— Арс, а что ты знаешь о своих предках? Ты слышал что-нибудь о Дмитрии и Насте?

— Дмитрии? Это тот человек, что изобрёл машину, перерабатывающую мусор, и сделавший синтезатор пищи?

Я закивала.

— Там тёмная история произошла. Про нас как-то узнали купольные. Прилетели какие-то машины из купола и взорвали несколько бомб. Жить за куполом стало нельзя. Куда Дмитрий делся, никто не знал. Кто-то считал, что он сдал нас, ведь его видели возле летающей машины, которая проглотила перерабатывающий мусор комбайн. Но потом взорвали бомбы и стало не до того. Выжило человек двести из нашего племени. Остальные погибли. Но взрыв уничтожил часть мусора и открылся подземный туннель. По нему и нашли путь под купол.

Неужели это правда? Про то, что Дмитрий сдал нас? Я бы не сказала, что Митяй любил людей. Но мог ли он продать людей? Да и зачем? Он пытался помочь нашей планете.

— Не верю...

— Что ты сказала?

— Он столько для вас сделал... Кормил, расчищал помойку. И что взамен? Считаете его предателем?

— Кто ты?

— Я — его жена. Была ею, в прошлой жизни. Настя...

— Но ты ведь говорила, что клон.

— Да, клон Насти.

— Ты помнишь прошлое?

— Не всё, но кое-что помню.

— Я тебе не говорил, что Дмитрий — предатель. Я сказал, что разные слухи ходят. И его видели там. Может, он и сделал многое, но весь его труд был уничтожен теми взрывами. Хотя, нет... Теперь на том месте просто пустота. Но хоть не помойка... — и Арс криво ухмыльнулся.

А я подошла и влепила затрещину.

— Не. Смей. Говорить. Про. Него. Плохое! Я пойду! Благодарю за гостеприимство.

И я собралась уходить, но Арс преградил мне путь. Сердце ушло в пятки. Неужели меня не выпустят? И что же сделают? Убьют?

— Пусти меня! Я буду кричать!

— Пообещай, что никому не расскажешь о том, что узнала здесь. Что не выдашь нас.

Я вздохнула, понимая, что жизни им не дадут. Тут они в положении рабов, нелегалов, но они живут. А если элита узнает, кинут за купол или пустят на опыты? Ведь они могут иметь детей мжа, ну и ситуация. И поговорить не с кем.

— Откуда ты знаешь, что за мной не явится кто-до из хозяев?

— Я видел, как ты выключила чип. И когда в подъезд заходили, датчик не запищал.

Значит, у них система оповещения от чужаков стоит?

— Обещаю, что никому ничего не скажу про то, что узнала после того, как твоя сестра пришла.

Скрывать, что была с Арсом я не собиралась.

Арс отодвинулся в сторону, давая мне дорогу. Я обулась у выхода и услышала вдогонку:

— Как она тебя сделала, Сеня! Классная девушка!

— Да, жаль, что не моя...

— Ещё не вечер! Борись за неё...

— Лиска, отстань, сам разберусь...

Спустившись по лестнице, увидела горящую стрелку, указывающую направление. Решила ему последовать. Мне попадались люди, но выглядели они уставшими, будто возвращались с работы. С опущенными плечами, будто их высосали дочиста, и они плетутся домой, только чтобы как-то доползти до постели. Стрелка то и дело появлялась на стенах или окнах, и я шла, пока не оказалась в центре города среди небоскрёбов. Стрелка погасла. Выключила глушилку.

Стала осматриваться. Вызвать такси?

А такси вдруг ко мне подлетело и открылось, приглашая внутрь.

— Садись... — услышала голос Мишки.

Без разговоров зашла внутрь и села. На этот раз он распускать руки не стал. Всю дорогу сидели вдалеке друг от друга, молчали, глядели в прозрачные окна по разные стороны. Лишь когда опустились на крышу небоскрёба "Абрикос" и сели в лифт, Мишка заговорил:

— Ты мне рассказать ничего не хочешь?

Мне хотелось и очень многое. Но я молчала, не зная, как начать разговор и с чего.

— Ладно. Тогда начну я. Я не знаю, за что ты мне мстишь. Ты ведь обещала в зале заседаний. Отомстила. Я за эти полдня поставил на уши всю полицию, надеясь, что ты не натворила глупостей.

— Я — кукла. Зачем меня искать?

— Ты — больше не кукла.

— Вот как? Значит, моё мнение ничего не значит, — я опустила взгляд... Обидно не было, как и радости не ощущалось. Безразличие заполнило душу.

— Твоё мнение учли. И сделали ровно наоборот, ведь женщины говорят одно, а хотят с точностью до наоборот.

— Мне всё равно, что хотят другие женщины. Я говорю то, что мне нужно, не в обратную сторону, а именно в нужную. Я тебе ещё в прошлый раз об этом сказала, когда развернулась и уходить не стала, а объяснила свой поступок.

— Поздно. Уже всё решили.

— И кто я теперь?

— А кем ты хочешь быть?

— Что решил совет?

— Тебе дают круглую сумму на счету. И ты числишься сестрой Элены, а значит, принадлежишь к элитному слою. Можешь выбрать, чем хочешь заниматься, где жить, с кем. Если захочешь сама поселиться, то я предоставлю тебе одну из своих квартир.

Я сползла вдоль стенки. Кому я нужна? Не ради детей, а просто я?

Мишка опустился рядом со мной на пол. А в следующий миг притянул к себе.

Обнял, прижал к себе. И я не удержалась, просто разрыдалась.

Он гладил по волосам и что-то шептал, а я не слышала за своими рыданиями. Когда же выплакалась, отстранилась и заглянула в его глаза.

— Миш, столько всего навалилось... Не знаю, кто я, и нужна ли кому-то. Не как мать, как человек, любимая. Понимаешь?..

— Ты мне нужна. Разве я недостаточно показал этого.

— Миш...

— Что мне ещё для тебя сделать, чтобы ты поняла, как важна для меня?

— Просто скажи мне о своих чувствах...

— Не умею я говорить о чувствах.

— А ты всё же попробуй.

— Солнышко моё, как же ты не понимаешь, что я гляжу только на тебя. И я никогда ни на кого так не смотрел. И даже твоё внимание к другим вызывает обиду. Что ты так на меня не глядишь... Я верю тебе, поэтому не устраиваю сцен ревности. Но мне обидно...

Странно, но его слова вызвали отклик в сердце.

— Миш, а если я постарею и умру в тридцать лет? Как Настя?

— Мы сделаем всё возможное, чтобы этого не случилось.

— Но всё же...

— Давай не будет о таком...

— Но ты ведь не стареешь...

— Старею. Просто омолаживающих процедур хватает лет на десять, когда ещё не слишком заметно, что постарел. Потом надо делать вновь...

— И сколько тебе сейчас?

— Тридцать где-то...

— Миш... мне столько всего надо тебе рассказать... Но... я не знаю, с чего начать...

— Давай начнём вот с этого... — и он достал из кармана коробочку, похожую на ту, что были в двадцать первом веке для серёг или колец.

— Нет! — прервала я его.

— Что не так... Я хотел, чтобы...

— Убери. Скажи просто, что хочешь.

— Ты выйдешь за меня?

— Не так, как ты думаешь. Не по закону.

Он растерялся.

— А как?

Я встала. Взяла его за руку и потянула в сад. Грусть накрыла с новой силой... Развернулась к нему лицом, а он притянул к себе за талию.

— Нет, Миш, я не могу... Всё это кажется пафосом. Даже здесь. Особенно здесь... Тут красиво... и это похоже на тот мир, который я ещё знала, но я вспоминаю купол... И сердце кровью обливается... Давай просто жить. Жить вместе. А замуж... — я опустила взгляд. Больно глядеть в его глаза, полных неоправданных надежд.

— Асёнок... Будь моей женой, хотя бы просто на словах. Прошу... Мне надо знать, что ты — не просто чужая женщина, которая в любой момент готова просто уйти... — и он приподнял мой подбородок.

— Ты только что сказал, что слова ничего не значат. Важны поступки. А я не знаю, что я могу для тебя сделать, кроме как быть тебе верной женой. Но при этом я не хочу ничего такого, чтобы ты мог во мне усомниться. И я не хочу быть заперта в клетке. Не хочу, чтобы меня ограничивали в свободе перемещения или общения.

— А что ты ко мне чувствуешь? Хоть что-то... не связанное с желанием тела...

А я улыбнулась и прижалась к нему.

— Сегодня утром твою обиду как свою ощущала. Прости, что глядела на другого... Просто не ожидала его увидеть.

— И? Что ты чувствуешь к нему? Ко мне?

Пожала плечами.

— Сегодня весь день паршиво было.

— Так бывает. Макс сказал, что при месячных женщины себя плохо чувствуют, чувствовали... — поправился он.

— При месячных? А, да... Нет, дело не в этом...

— А в чём?

— Вначале ты обиделся, а потом я... Ты говорил никогда не быть куклой, а сам отдавал приказы. Знаешь, как больно было... А мне приходилось улыбаться и даже шутить с твоими напыщенными советчиками. Но ладно б они... А ты...

— Прости, любимая. Я хотел, чтобы ты не послушалась. Хотел доказать, что ты — человек, а не кукла. Что нельзя так с тобой...

Я вздохнула.

— Откуда мне было знать, как себя вести? Да, ты предупредил, что чувства показывать не станешь... Но не говорил, что мне делать...

— Прости, — и он поцеловал по очереди мои глаза, собрал губами пролитые слезинки. — Есть ещё кое-что...

— Да?

— Пойдём сядем...

— Не пугай меня так...

— Пойдём...

Я потянула его к яблоне. Сели под нею.