Эльфийское Триединство

— Нет, он пошел прогуляться.

— Понятно. Возможно, это и к лучшему.

— Ты не хочешь его видеть? — насторожилась я.

— Что за глупости! Конечно, дело не в этом. Он же мой сын! Просто, пока его нет, мы можем спокойно поговорить.

— О чем же? — Андре не стал и на грамм дружелюбнее.

— О Тейлале, конечно. Я слышал, что ему нездоровилось.

— Значит, с Вейлалой ты беседовал, — заметила я.

— Конечно. Может, они не моя дочь по крови, но и я ее родитель.

— Так, постой, — у меня произошел логический затык. — Вейлала не твоя дочь по крови, а Тей родной?

— Да, — глухо отозвался Ла. — Ты все поняла правильно.

— Но почему Тей говорил совсем о другом?

— Это наше упущение, которое зашло слишком далеко. В принципе, в наших семьях не принято делить где чьи дети, от кого и так далее. Они наши и точка. Конечно, с возрастом и Вейлала, и, тем более, Орлал, догадались, кто их биологический отец. К тому же у них с младшим немалая разница. Так получилось, что Тейлал изначально звал папой Иллала, и мы решили, что так будет лучше.

— Но почему? — я по-прежнему не могла понять логики.

— Так было бы лучше для самого Тейлала. Мы с ним изначально не нашли общего языка, и я был строгим отцом — работа накладывает. И если Орлал и Вейлала сразу приняли это как должное и считали даже во благо, то с Тейлалом у нас всегда происходили столкновения. Но я-то понимаю, что дело вовсе не в том, как думает сын, что мы разные. Наоборот, слишком похожи.

— Похожи? — недоверчиво переспросил Андре.

— Именно. Он такой же, каким я был в молодости, до того, как жизнь почти сломала меня и пришлось долго восстанавливаться. И при этом Тейлал вобрал кое-что и от меня нынешнего, что стало заметно не так давно.

— Ты о его силе? — предположила я.

— Да, и не только. Он становится темным сидхе. Это даже внешне заметно.

— Как именно?

— В его случае — волосы. В них стали появляться черные пряди. Как у меня.

— В самом деле, поначалу ты был золотистым, а потом, после вхождения в силу стал местами темнеть.

— Помнишь?

— Конечно.

— Так вот, у Тея то же самое, и началось раньше из-за того, что врожденное, — не без некоторой гордости заметил Ла.

— Что-то странная у вас любовь, — хмуро заметил Андре. — Любили-любили, потом взяли и выгнали.

— Если бы я не любил Тейлала, то как раз и оставил бы в Таунибу. Это вынужденная мера. Ашана, скажи, его, в самом деле, пытались приворожить?

— Да. Очень сильные чары, могло бы плохо кончиться.

— Ты сама снимала?

— Вряд ли кто еще смог бы. Конечно сама.

— Спасибо тебе! Я искренне надеялся, что в этом мире он будет в безопасности, но, видимо ошибся.

— Ла, давай-ка расскажи с самого начала, что случилось, зачем нужна эта котовасия.

— Хорошо. Ты имеешь право знать, — согласился эльф.

Глава 33.

— Изначально всем казалось, что Тейлал взял больше от матери, чем от меня, — начал рассказ Ла. — Лишь лет через двадцать, когда уже появились первые намеки будущей силы, стало ясно, что это не так. Я старался учить Тейлала, но с его подростковой безалаберностью... было сложно. Но если бы проблемы исчерпывались лишь этим непониманием!

Вы, наверное, уже знаете, что Тейлал третий и самый младший ребенок в нашей семье, у которого внушительная разница с братом и сестрой. Естественно, баловали, и не возлагали столько ответственности, как на старших. Правда, Тейлал до сих пор не понимает, что для многих он лакомый кусочек именно из-за своего положения третьего принца.

Старший, Орлал, сразу же принял на себя титул будущего наследника, так и воспитывался. Хороший, умный мальчик, вхождение в силу лишь подтвердило его права на престол. И этим своим статусом он был огражден от всех поползновений. Давным-давно все эльфийские дома, дабы избежать междоусобицы, связали себя клятвой о непричинении вреда наследнику.

Что до Вейлалы, то она с младых ногтей пошла в мать своей силой, и в храме Богини нашла свое призвание. А своих жриц защищает сама Богиня, так сказать, своими методами.

Таким образом, Тейлал оказался самым беззащитным в этом плане. И в то же время через него возможно открыть немалые перспективы. У моего сына большой потенциал, и это видно опытному глазу.

— Кто-то решил этим воспользоваться, пока мальчик не вошел в силу? — предположила я.

— Именно. Причем, когда Тейлал был ребенком, ничего такого и не замечалось. Но детство имеет обыкновение заканчиваться. И чем ближе мой сын к вступлению в силу, тем активнее происки недоброжелателей. Первое покушение произошло шесть лет назад. Его удалось предотвратить почти чудом. С тех пор я приставил наблюдать за Тейлалом своих сотрудников, но покушения продолжились.

— Его хотят убить? — удивленно спросила я.

— Вовсе нет. Планируется нечто более... коварное. А Тейлал, как нарочно, подставлялся, не слушая моих доводов. Одновременно спасать его и выслеживать злоумышленника я физически не мог. Посвящать в такое дело абы кого неразумно и количество помощников поэтому весьма ограничено. И когда седьмое покушение едва не завершилось успехом, я решился на радикальные меры.

— Но что все-таки пытались сделать с Теем?

— Подчинить, как некогда меня. Сделать рабом. Только способ выбрали более мягкий. Представляешь, какой ужас я испытал, два дня проведя в поисках сына, и найдя его в чужом доме под сомнительного вида девицей, которая почти доплела заклинание ошейника! Еще бы минута — и все. А Тейлал так и не понял, что с ним пытались сделать!

— Но я думала, подобные заклинания у вас запрещены.

— Так и есть. Поэтому девица моментально скрылась. Причем тщательно заметая следы, чтобы не выследили. Оно и понятно: те, кто решаются провернуть такое, не дураки. Просчитывают все варианты с особой тщательностью. Иначе я бы их давно поймал.

— Но зачем кому-то такое делать?

— Как обычно: власть. Подчинив Тейлала, особенно если он об этом так и не догадается, можно сделать его супругом. И если этот "кто-то" видит в нем моего наследника... Возможно немало вариантов, это-то и осложняет расследование.

— Но ведь если брак по принуждению — он недействителен.

— Не все так просто. Я так понимаю, основная цель — сделать это рабство незаметным. Тейлал так и не узнает, что его принудили. Во всяком случае первое время. А потом, если брак окажется плодотворным, разрушить его на основании фиктивности будет очень сложно.

— Но разве ты или кто другой не заметите ошейника?

— Опять же, для проверки нужны основания. К тому же существуют множество видов магических рабских ошейников. При общей канве каждый плетется индивидуально. Некоторые при смерти хозяина могут утащить с собой и раба.

— Да, я видела такое, — кивнул я, вспомнив одного черного единорога.

— Вот видишь. Как думаешь, почему кроме вас никто не смог меня освободить?

— Боялись убить тебя?

— Да. Хотя в то время я с радостью променял бы жизнь в таком рабстве на смерть.

— Но ведь тогда все кончилось хорошо. Уверена, и сейчас получится. Ты для этого и отправил Тея в наш мир, чтобы найти "заказчика"?

— Именно. Но поиски идут медленно. Охотник за Тейлалом тщательно заметает следы. Знает, чем рискует. Но я обнаружил "след", когда получил известие о недуге сына.

— Подожди. Думаю, он скоро придет. Утром или ближе к полудню.

— Вы разрешите мне подождать? Понимаю, время позднее, и я доставил вам столько неудобств.

— Располагайтесь, — без особого радушия предложил Андре. — У нас есть свободная комната для гостей.

— Премного благодарен.

Мы проводили эльфа, а сами потом пошли в спальню. Сонливость накатила как-то сразу и, раздеваясь, я сладко зевнула. Хотелось только быстро юркнуть в кровать. Я почти так и сделала, Андре последовал моему примеру. Там-то я и столкнулась с его очень подозрительным взглядом.

— Что-то не так? — спросила я, перекатываясь на бок.

— Хм.

— Содержательно. А все-таки?

— Я все еще интересен тебе?

— То есть? — я уже начала понимать, откуда ветер дует.

— Ты так обрадовалась этому своему.

— Я же его тысячу лет не видела. И Ашана очень соскучилась по нему. Мы немало пережили вместе.

— В основном в постели, — как бы между прочим заметил Андре, не сводя с меня изучающего взгляда.

— Вот мы и подошли к самому беспокоящему тебя моменту, — вздохнула я. — А мы ведь не раз обсуждали это. Да, Ла был любовником Ашаны. Не моим, заметь, хоть я и помню, каково с ним в постели. Но прошлое — это прошло. Не более того.

— Думаешь?

— Уверена. К тому же с Ла мы в первую очередь друзья, а потом уже все остальное. У него есть и муж, и жена, и трое детей, а у меня ты.

Взгляд Андре потеплел. Маг уткнулся лбом в мое плечо и прошептал:

— Я знаю, это глупо. У меня ни разу не было повода сомневаться в тебе. Да и единорогом, в принципе, ревность не свойственна. Но, видя вот такую яркую иллюстрацию прошлого, вкупе с твоими воспоминаниями... У меня словно что-то замкнуло.

— Бывает, конечно. Но у тебя как-то слишком часто в последнее время, — попеняла я.

— Прости, — маг покаянно все еще не поднимал головы. — Я так боюсь потерять тебя.

— Но это не метод же. Или ты хочешь посадить меня в золотую клетку, отгоняя от нее всех и вся?

— Интересное предложение...

— Ну-ну. Из ограничения свободы, равно как и из подозрений и попыток переделать ничего хорошего не выйдет. Это только обивает чувства. Ты ведь и сам это понимаешь. Конечно, без таких столкновений не обойдется, но все-таки!

— Ты не обиделась?

— Чего обижаться-то? — фыркнула я. — Прекрасно понимаю, что тебе не подарок достался. Я не слишком женственная, жесткая, с твердым характером. Женщина-воин, прирожденный вожак. К тому же с весьма обширным и богатым опытом, состоящим аж из нескольких жизней. Во многом мне трудно прогибаться.

— Так ведь за это я и люблю тебя. Именно тебя, такую, какая ты есть. Будь ты мягче или уступчивее, я не знаю, получилось бы что или нет... Честно, не знаю.

— Всегда подозревала, что ты влюбился в меня тогда, когда я послала тебя со всеми твоими домогательствами! — хохотнула я, потягиваясь.

— Ну... тебе удалось меня удивить, я захотел завоевать столь неприступную красотку. А в процессе сам не заметил, как влюбился по уши.

— И все-таки добился своего.

— Да. И понял, что тебя можно воспринимать или такой, какая ты есть, или никак. Ты не потерпишь перекройки, скорее просто уйдешь. Я имел весьма... яркое свидетельство этого.

— Кшати? — тихо спросила я.

— Он самый.

— Это тебя напугало?

— Скорее преподнесло урок. Ты одна из тех, кто всегда может постоять за себя.

— Вот именно!

— Но это не уменьшает желания заботиться о тебе. Хотя иногда и случаются перекосы в виде ревности, как сегодня.

— Главное, ты понимаешь, что это перекос. Хотя некоторые чувства древнее нас. Мужское желание порой явно показать: "Мое! Не трогай!" — понятно мне, может быть, лучше многих. Я много общаюсь с волками.

— Думаешь, это звериная природа виновата? — задумчиво протянул Андре.

— У нас во многом да. Вон, лошади тоже между собой турниры устраивают.

— А как с этим делом у пантер?

— А у нас матриархат, — усмехнулась я, куснув мага за ухо. Тот ойкнул, а потом спросил:

— Неужели, будучи Сейши-Кодар, вы не ревновали друг друга никогда?

— Вот еще! Делать нам нечего! Мы же все друг с другом были в интимных отношениях. И при этом спокойно взирали на связи с другими, считая это просто разнообразием. Ведь прекрасно знали, что между нами никто не встанет. Мы были богами, и ко многому относились легче.

— Предлагаешь разделить постель с тем, к кому я ревную? — неожиданно выпалил Андре. Я аж опешила, а потом ответила:

— Вот еще! Как бы там ни было раньше, сейчас я не люблю коллектива в постели. У меня рядом есть тот, кто нужен, и других не надо!

— Уверена?

Фыркнув, я нависла над магом и, глядя тому прямо в глаза, сказала:

— Я люблю тебя. И точка. Если что-то измениться — ты первый об этом узнаешь. Я ненавижу подковерные игры в близких отношениях.

Ответом мне стал такой поцелуй, что любой растает. Последней моей мыслью было: "Ну вот. Кажется, конфликт исчерпан".

Глава 34.

Относительным утром (дело-то к полудню двигалось) я проснулась раньше своего утомленного и местами слегка покусанного возлюбленного. Из нас двоих он, на самом деле, куда большая сова.

Оставив Андре досыпать, я сходила в ванну, привела себя в порядок, потом спустилась вниз. Планировала на кухню, но в гостиной увидела Ла. Эльф стоял возле окна, но вряд ли любовался открывающимся пейзажем. Вся поза свидетельствовала о крайней задумчивости.

— Ла, — осторожно позвала я.

— О, Ашана. Я и не заметил, как ты подошла. У тебя по-прежнему кошачья грация.

— Ты просто сильно задумался.

— Хочешь сказать, ты больше не оборачиваешься пантерой?

— Нет, почему. Почти все мои прежние таланты при мне, — улыбнулась я.

— Вот видишь, — эльф улыбнулся в ответ и, похоже, удержался от прикосновения.

— Все это немного странно, не правда ли? — спросила я, тоже поворачиваясь к окну.

— Да, ты права. Для меня одна жизнь, для тебя — с десяток новых воплощений. И ты каждый раз помнила свою прежнюю жизнь?

— На самом деле нет. Изначально механизм дал сбой. Примитивный ритуал заставил меня возродиться совсем в другом месте, потеряв память о прошлом. Я все вспомнила лишь в этой жизни.

— Тяжело, наверное?

— Поначалу было. Сейчас нормально. В конце концов, это моя судьба.

— Ты всегда отличалась исключительной силой, Ашана.

— Вообще-то сейчас меня зовут Лео.

— Хорошо, Лео.

Мы снова улыбнулись друг другу. Как ни странно, пусть Ла близко знала Ашана, а вовсе не я, но рядом с ним мне было хорошо. Это как обрести старого друга после долгой разлуки. Видимо, Ла испытывал нечто похожее, так как тихо проговорил:

— Мне вас очень не хватало. Когда я явился в храм Баст и увидел руины, а потом с трудом узнал в общих чертах, что случилось — моему горю не было предела. Пришлось на месяц оставить работу, и если бы не нежная забота Иллала и Саендель...

— Ты счастлив с ними?

— Конечно, — не раздумывая кивнул эльф. — Мы как части одного целого. Спасибо, что убедили меня тогда.

— Мы просто помогли посмотреть на предложение со всех сторон и прислушаться к себе.

— Это уже немало.

— Я рада, что у тебя все хорошо.

— Ну, нужно, конечно, решить некоторые проблемы. Вот одна из них никак домой не придет.

— Еще, в принципе, рано, — ответила я, глянув на часы.

— Он всегда так... задерживается? — с легкой озабоченностью поинтересовался эльф.

— Нет, не всегда. Едва ли не первый раз после его выздоровления. В принципе, он хороший мальчик. Безалаберный немного, но с годами это проходит.

— Надеюсь, — вздохнул Ла. — Как он вообще жил здесь?

— Нормально. Подрабатывает в моем клубе вейзажистом.

— В самом деле?

— Да. Сам захотел, и, кажется, ему интересно.