Огнетушитель и консервированный ананас

Собрались в помещении. Сталин был под огромным, невероятно большим впечатлением от салона МАКС. В этом году Федя с помощью Монолита в доме занимался разгоном облаков — погода была отличная. Конечно, это было немного аномально, учитывая серую хмарь в небе над половиной европейской части страны, но это того стоило. Сталин конечно принимал немало авиационных парадов, но на этот раз был очень доволен увидеть авиацию. Реактивные монстры от огромных стратегических бомберов до мелких самолётов, а так же множество павильонов с стендами, тоже весьма интересными. Двигающийся двигатель с ИВТ, двигатель в разрезе, тут было всё, что можно было потрогать. И конечно ещё больше того, что можно купить. С салона мы вывезли полыный кузов сувениров и информации — энциклопедии, буклеты, модельки самолётов, и даже, тсс, несколько летающих гражданских БПЛА. Это были маленькие аппараты российского изготовления, которые запускались с рук и летать могли около получаса. Федя мог бы сделать и лучше, но мы решили не припахивать его тогда, когда в этом нет нужды.

Сталин в дом вошёл и тут же спросил меня:

— Товарищ Северов, вы по прежнему желаете заниматься у нас авиацией?

— Именно, — не совсем понял я, к чему он клонит.

— Считайте что акционерное общество у вас есть. Если вы и правда можете наладить советскую авиацию до того уровня, который я увидел, то можно пойти на любые послаблэния. Да и остальным нашим инженерам тоже стоит, судя по тому, как важны мэлочи в этой сфэре, им будет лучше самим быть во главе фирм и решать, что нужно, а что нет.

Это на него так повлиял серьёзный промах с вертолётами. Да, до поры до времени в СССР вертолётам не уделялось должного внимания. Более того — этот вид техники задвигался всеми силами подальше — до тех пор, пока не поняли, что американцы уже давно и активно его развивают, вот тогда-то и сменили курс на противоположный. Возможно сыграло роль то, что общеупотребительное название "вертолёт" — творение сумрачного и не очень гения его сына Василия — единственный след в современной истории, оставленный Василием Сталиным.

Что ж, а мне удалось всеми выставками и прочей культурной программой убедить Иосифа Виссарионыча в том, что Россия может существовать и без красной власти, более того, при нормальном руководстве, в той форме, которая сложилась сейчас, это крайне благоприятно для государства. Конечно, есть недочёты и прочее, но нет таких вот изъянов, из-за которых может начаться политический кризис, бунты и протесты, экономический развал. Потому что система более-менее взвешенная и отвечает на любые изменения.

Сталина я обрабатывал целый месяц, мы изучали не только технику, но и политику — побывали в кремле, на экскурсии, изучили политический расклад в правительстве и даже залезли с помощью Феди в госархивы, туда, куда "посторонним В". Результат был неоднозначный — я не знал, о чём думал Сталин, но он принимал всю информацию к сведению и обдумывал.

Вместо полутора месяцев наш отдых затянулся на три с половиной месяца — до начала осени. Плюс у меня появилось время, чтобы поработать над собственными проектами с помощью Феди — запатентовать несколько интересных технологий из общего, так сказать, списка. Например — крайне эффективный и мощный плазменный аппарат, который позволял выполнять резку и сварку металлов с высокой скоростью. Правда, без технологии реактора он бесполезен, так как жрал очень много энергии, классический плазмотрон в этом исполнении нуждался в гигаваттах энергии, чтобы образовывать правильную струю высокотемпературной плазмы.

Обратно мы ехали уже обвесив гелик со всех сторон приобретениями. Нам пришлось пожертвовать частью покупок — потому что их негде было применить и купили вообще просто из желания купить и поиграться...

* * *

*

В сорок втором году ничего не поменялось. Всё было по-старому, но зато теперь ИВС был намного лояльней ко мне. Прежде всего понимал, что его я не боготворю и не нуждаюсь ни в чём, что он мог бы мне дать — ни деньги, ни власть мне не нужны. Я работаю на благо общества. А в целом, получение такого мощного плацдарма позволило бы мне набраться серьёзного административного и производственного опыта — научиться быть лидером и лучше разбираться в людях. Молод я ещё слишком для грандиозных свершений.

Сталин уехал. Он побывал в лечебке Феди, так что был намного здоровее, чем раньше — можно сказать, такой бык, что лет до ста двадцати двух — двухтысячного года, дожить должен точно. Среди политических долгожителей я помню только Фиделя Кастро — он всегда мне казался неким отблеском ушедшей эпохи холодной войны. Возможно, когда-нибудь и Сталин станет таким, ветераном политических баталий.

Но ничего не вернулось на круги своя. Прежде всего — это авиация. Прогресс в танкостроительной отрасли отошёл на второй план — пусть советскому союзу и нужны танки, этим уже занимаются компетентные специалисты. Первую скрипку теперь играли самолёты и электроника. В этих отраслях ещё нескоро произойдёт остановка развития и поэтому теперь Сталин уезжая сообщил, что разработки по электронике и реактивной авиации в теме под номером один. И едва он уехал, я тут же начал вникать в ситуацию. А была ситуация следующая — электроника была представлена радиолампами. Радиолампы — единственный на сегодняшний день вариант любой электронной схемы, они недолговечны, прожорливы, перегреваются, но выхода нет — только ламповая техника. Ламповые компьютеры мы делать не будем — пустая трата средств, а вот радары вполне можно сделать и на радиолампах.

Но дело не только в производстве компонентов. Триоды — они же транзисторы. Я не знал об этой сфере достаточно много, даже на уровне радиолюбителя не был знаком, но по крайней мере, знал, что такое транзистор или триод. Суть в чём? В запаянной колбе находятся анод, катод и сетка. В разных конфигурациях. Лампы бывают разной конфигурации — вплоть до того, что в одну лампу можно всадить множество комбинаций, сделав ламповую микросборку. Аналог чипа, только простой — в маломощных системах подобное может серьёзно сэкономить место.

Лампы были разного форм-фактора. Октальные — классические круглые лампы, выводы на которых расположены по кругу снизу лампы. Едва ли найдётся человек, который не держал такую лампу в руках.

Наиболее перспективными мне кажутся лампы типа стержневых и нувисторов. Стержневые — такие же, только вытянутые, как какрандаш, и с ворохом тонких выходов с обоих сторон. Нувистор — компактная маленькая лампа, по сути даже не радиолампа — стекла в ней нет. Металлическая штучка размером с половину пальчиковой батарейки, или даже меньше, компактная настолько, что может соперничать с первыми полупроводниковыми приборами в размере, и уж точно ещё долго протянет как продукт...

Я задумался над этим и подошёл к своему столу, который за время моего отсутствия не успел застояться. Снял трубку и набрал на клавиатуре номер нашего главного радиста. Пока что я попросту выдам им всем нувисторы, это позволит захватить лидерство в размере приборов и энергопотреблении. А там — будет время, чтобы обзавестись полупроводниками.

— Сланцева ко мне, — поднял трубку кто-то из отдела, — можете оставить все свои дела и дуйте сюда.

Уже через три минуты у меня на столе лежали нувисторы, а за столом — сидел Сланцев и Берг — наши радиоэлектронщики. Они зашли, сели, но не говорили пока ничего. Я ждал и думал.

— Что-то случилось? — нарушил тишину Берг.

— Случилось. Итак, даю вводную — непосильными трудами советских учёных, были разработаны новые электронные компоненты. Лампы. Вот они, — я высыпал на стол перед ними кучку приборов, целую пригоршню. Инженеры начали округлять глаза, впрочем, до идиотизма дело не дошло.

— Хм... Понятно, — первым пришёл в себя Берг, — цена вопроса?

— Цена символическая — то есть вам дан карт-бланш на применение этих компонентов. Форм-фактор называется Нувистор. И вот ещё что, — я положил перед ними лампы, — стержневые радиолампы. Тоже компактные. И вот, — ещё две лампы отправились на стол, — сообщаю, что мы полностью обновляем линейку электронных компонентов. Вам нужно ознакомиться со всеми нашими новинками и начать с ними активно работать.

— Но что нам делать? — не понял меня Берг.

— Хороший вопрос, — я улыбнулся инженерам, — я передал информацию дальше, так что все в стране, кому положено этим заниматься — будут заниматься. А по поводу нас я скажу так — решением сверху наша маленькая организация переориентирована в акционерное общество.

— Не понял, — тряхнул головой Берг.

— Всё так. Считайте это экспериментом. Мы перестанем получать довольствие от правительства. Так что теперь никаких планов — здесь руковожу я, я ставлю задачи и определяю вектор дальнейшего развития. Правильный он или нет — увидим. Зарплату вы получаете так же не из государственных, а из частных средств компании, все ваши успехи так же имеют отображение в прибыли организации — а прибыль это больше денег на зарплаты, на обновление парка, маркетинговые и рекламные акции.

— Нда, — Сланцев был, как самый младший — ему всего двадцать, немного удивлён, совсем чуть-чуть не хватило до охреневания, — и что же теперь с нами будет? Как на подобное вообще могли согласиться?

— Руководство заинтересовано в качественном, привлекательном и прибыльном товаре. А не в товаро-единицах. Планов перед нами не стоит, так что давайте думать, как мы можем использовать эти электронные компоненты для заработка.

Инженеры переглянулись. Берг спросил:

— Есть идеи?

Сланцев пожал плечами:

— Я не капиталист, откуда мне знать?

— Так, — прервал я их, — понятно. Маркетинговая ситуация такая — у населения большинства стран нет денег на потребительские товары. Поэтому сейчас большим спросом пользуются военные товары. Но торговать нам пока не с кем — японцев и американцев я не трогаю, европа погрязла в нацизме. Поэтому мы вернёмся к наполеоновским коммерческим планам, но сначала нужно потренироваться на кошках.

— В каком смысле? — не понял Берг.

* * *

Февраль сорок второго был тяжелейшим месяцем войны для всех сторон. Несмотря на старания Юлия Моисеевича и прочих достойных лиц, в красной армии кардинальных изменений не произошло — ситуация по прежнему была тяжёлой, немцы легко захватили плацдармы для дальнейшего наступления и даже подготовили их к обороне. Ситуация становилась совсем нехорошей.

На фронте тем временем разрослась танковая группа, оставленная Юлием во время переезда в Москву. На снабжение группы поступали лучшие советские танки — исключительно изготовленные в недрах ЧТМЗ и подмосковного завода танки Т-10. Разрослась группа до четырёхсот танков, при тысяче с лишним боевых машин. И стала самой технически-оснащённой ударной силой красной армии. Тяжёлая броня танков выдерживала попадания из всех орудий вермахта, включая зенитные пушки. В ноябре увеличившаяся группа в конце декабря к новому году совершила невообразимый манёвр и своим ходом передислоцировалась под Тулу, сходу атаковав в левый фланг взявших город в осаду фашистов. Ситуация была следующей — город оборонялся от стремительно наступающих войск Вермахта, нужно было удержать Тулу во что бы то ни стало. И тогда руководство фронта приняло решение ударить своей тяжёлой ударной группой по наступающим — танки были спешно заправлены под завязку и отправлены своим ходом в марш на три сотни километров, после чего атаковали врага прямо сходу. Что стало полнейшей неожиданностью для вермахта — крупная группировка советских танков появилась внезапно, как снег в июле, рвалась к позициям немецкой артиллерии и достигла успеха. Переданная ещё Юлием наука — первой задачей является уничтожение артиллерии, противотанковой, и особенно — гаубичной, которая может накидать приветов — пока артиллерия в бою, отступать рискованно.

Огонь танки открыли сходу, вдарив во фланг, после чего стремительно приблизились, проигнорировав шквальный огонь противотанковой артиллерии вермахта — из-за их скорости навести гаубицы быстро не получалось — для огня по движущимся целям, да ещё и с закрытых позиций, нужна была невозможная скорость внесения поправок и корректировок.

Под тулой собралась действительно крупная армия вермахта, но и атакующие не тратили патроны на пехоту — максимум — постреливали из трёхлинейных пулемётов, отгоняя солдат подальше, целенаправленно двигаясь к артиллерийским позициям и расстреливая их с большой дальности.

Бой был страшный — десятки тысяч людей в окопах, огромное количество выстрелов, шум самолётов над головами — истребители, штурмовики... Хаоса внесли зенитные пулемёты танков — они не отличались высокой точностью, но пары попаданий в немецкий пикировщик было достаточно для его полного уничтожения — калибр то крупный, это не трёхлинейная стрекоталка-максим.

Изначально подразделение залезло на пригорок, откуда открывался хороший вид на закрытую позицию немецких гаубиц и открыли огонь — из пушек, а пока пушки перезаряжались — из пулемётов. Попадание 14.5мм бронебойной пули в ствол гарантированно выводило ствол из боя — с такими дефектами уже стрелять опасно, разорвёт нафиг, или ещё что похуже, вплоть до детонации снаряда в стволе.

Грохот танковых выстрелов и яркие вспышки от дульных тормозов возвестили о начале перелома в крупной битве — штурме Тулы. Немцам было нелегко — расчёты орудий попрятались в окопы и траншеи, но стреляли не по ним. Неподвижные мишени даже с трёх километров поражались весьма неплохо — как в тире. Фугасные снаряды давали большие, тяжёлые осколки, которые дополнительно вносили хаос и анархию. Ну не ждали немцы врага с фланга, да ещё и такого тяжелобронированного.

Вообще, немцы столкнулись при штурме Тулы с одной огромной проблемой — тут не было винтовок. Практически ни одной — почти все, включая городское ополчение, были вооружены пулемётами и пистолетами-пулемётами. На сотню человек роты приходилось тридцать пулемётов, остальные были вооружены пистолет-пулемётами, пистолетами, ручными гранатами. Плюс во время первого приступа войска влетели на минное поле из заградительных выпрыгивающих мин ОЗМ. Результат был кровавым — пришлось отступать, Туляки явно не жалели патронов и вели огонь на подавление — пули даже на излёте попадали в солдат вермахта, унося жизни одну за другой. Особенно постарались расчёты крупнокалиберных пулемётов ДШК, которые были установлены во всех важных участках обороны и всех ДЗОТах, коих было больше, чем изначально считали разведчики.

Оборона Тулы шла уже неделю, против вдесятеро превосходящих кадровых военных выступили ополченцы и несколько кадровых подразделений советской армии. За неделю до начала штурма в город стали приводить оружие и боеприпасы, провизию и конечно же, мины. С минами приехало шесть железнодорожных эшелонов, после чего смертоносный груз свой туляки разместили на подступах к городу.

Одних только трёхлинейных патронов привезли под три миллиарда штук — и это на девяносто тысяч обороняющих город.

Серьёзную проблему представляла артиллерия вермахта. Но и этот вопрос был решаем — за два дня до начала штурма прибыли гаубицы МЛ-20.