Огнетушитель и консервированный ананас

Недоумение. Пожалуй, лучше всего так описать то, с чем я столкнулся, когда услышал в своей голове голос. Много ли люди слышат голоса в голове? Много, но все такие люди преимущественно сидят в дурке и никак не мешают обычным людям. Однако, я столкнулся с голосом в своей голове, который настойчиво требовал авторизироваться.

— Что за нах? — сел на кровати, потряс головой, — что происходит? — огляделся.

— Запрос на авторизацию пользователя.

— Эй, ты, шиза, заткнись!

— Принято, — ответила моя шизофрения и заткнулась.

Естественно, сна уже ни в одном глазу! Встаю с кроватки и сделав свои дела, начинаю думать, что произошло. Чей-то прикол? Эй, шиза, вернись!

— Запрос на авторизацию, — тут же прозвучал голос в голове.

— Что надо делать? — я решил, что с шизофренией легче договориться.

— Назвать себя.

— И всего то? Юлий Северов, — представился я, — что, успокоилась?

— Вопрос не ясен. Повторите.

— Что это за голос в голове? Отвечай, ты кто?

Пока сидел, осматривал свою комнату на предмет скрытых камер. Таковых не обнаружилось, по крайней мере, внешне. Комнатка скромная, мебель уже немолодая, на стене пара картин, на полу потрёпанный ковёр, компьютер на столе, пара старых журналов на полке... в общем, обычная комната холостяка без каких-либо необычайных примечательных вещей. Оно ответило мне:

— Идентификатор "Гор-500", система искусственного интеллекта.

— Не понял, ты откуда взялось? — напоминает второсортный роман о попаданцах. Только следуя логике, дальше должен прилететь космический корабль и забрать меня на альфа-центавра для уничтожения всегалактического зла. Нет, в скайуокеры я не записывался!

— Ты сам меня забрал.

— Откуда?

— Оттуда, где я находился.

— Да ты прям кэп, — поднялся, вышел, поплёлся на кухню заваривать кофе, попутно болтая с шизой, — постой, так та коробочка — какая-то навороченная штука?

— Если вы говорите о моём процессорном модуле, то да.

Вот так новости. Невероятно. Я задумался на мгновение и спросил:

— И откуда ты взялось? Всё-таки наверняка тебя ищут?

— Маловероятно. Я упал на землю после дрейфа в космосе.

— Значит точно ищут.

— Дрейф длился четыре тысячи двести пятьдесят лет семнадцать дней и восемь часов.

— Охренеть, — заварил кофе.

Итак, давайте подитожим то, с чем мы имеем дело. Я подобрал вчера по дороге домой с работы какую-то неведому фигню. Шёл из магазина, глядь — лежит около дороги какая-то гладкая серебристая коробочка. Конечно, всякие ваххабиты не дремлют, но я не зря в инженерном служил — уж ПМН или бармалейскую гранд-петарду от неведомой хрени отличить смогу. Ни взрывателя, ни каких-либо видимых механизмов или следов человека рядом. Забрал домой. Весила коробочка немало — килограмм десять, то есть судя по её объёму, была тяжелее, чем просто компьютер, но легче, чем если бы была сделана из стали. Размером оно с обувную коробку. Я пытался её как-то вскрыть, но не нашёл ни следа швов или тем более — болтов и шурупов. Плюнув, накрыл тряпкой и на всякий пожарный отнёс на балкон. Если и рванёт — импульс уйдёт преимущественно на улицу.

Ан вон оно чо, оказывается, притащил шнягу...

— Позволь уточнить, как ты оказалось в космосе?

— При взрыве космического корабля.

— И что дальше?

— Последовал дрейф в виде космического мусора. Мои возможности по влиянию на собственный полёт были очень скромны и я взял курс на ближайшую планету, где могла быть жизнь.

— Понятно. Ну что же, космический модуль, — я помнил ещё игры от валва, — добро пожаловать на борт матушки-земли. И как ты вышел на связь со мной?

— Мне потребовалось некоторое время, чтобы считать твою память и понять, где я оказался. В результате я пришёл к выводу, что следует запросить авторизацию и произвести подключение пользователя.

— Постой, а если бы нет? Ты бы мог мне навредить?

— Это невозможно. Я не могу вредить разумным существам по собственной воле.

— А, ну ладно, а дальше что? — уже наливал вторую чашку и слушал интересный рассказ.

— Не знаю. Будущее не определено.

— Так, позволь спросить, что ты умеешь делать?

Голос в голове затих на целую минуту, после чего он ответил:

— Мне пришлось адаптировать свои ответы для твоего понимания. Уровень развития органиков на твоей планете довольно низок. Я — модуль техобеспечения. В мои обязанности входит поддержание корабля или его сегмента в порядке, слежение за параметрами работы систем, осуществление ремонта. На случай аварийной ситуации у меня есть возможности вмешательства в биологию органиков, а так же прямые воздействия на окружающий мир.

Я задумался. Значит, это что-то вроде искина, выполняющего роль промышленной автоматики. Не хочу даже думать, как была развита цивилизация, его создавшая, потому что я понимаю — всунуть тупой набор микросхем в качестве бортового компьютера, но целый искуственный интеллект на каждую каюту и палубу? Да, фантастика мне в общих чертах знакома. Короче, не представляю, как его к делу пристроить.

— Хорошо, — согласился я, — скажи, каким образом ты осуществлял ремонт и обслуживание? Тебе нужны какие-то дополнительные устройства для работы?

— Нет, МТО самодостаточен. У меня есть всё необходимое — нанороботы и микросборщики для микророботов. Возможность влиять на магнитные поля в радиусе километра от себя — то есть взаимодействовать практически с любым устройством.

— А электричество откуда?

— В мой корпус встроен реактор. Срок службы истекает через пять тысяч лет.

— Отлично, значит, ещё пыхтишь, — улыбнулся я, — будем исходить из того, что нам известно. И что твои нанороботы могут?

Я помыл посуду и выслушал от своей шизы ответ:

— Нанороботы имеют широкую номенклатуру — три тысячи двести моделей, стандартный набор. В их функции входит — молекулярная сборка физических объектов, детекторные функции, восстановление физических объектов. Аварийный комплект позволяет влиять на биологические тела органиков. Возможно создание и ремонт техники широкой номенклатуры.

Домыв посуду, пошёл побриться. Побрился, подумал. Из зеркала на меня смотрел парень о двадцати двух годах, со скучающим выражением на невыспавшемся лице. Сегодня у меня выходной, хотел как следует выспаться, до хруста в костях, а не сложилось. Время только пять утра, а я уже на ногах.

Искусственный интеллект сообщил мне много того, что он может многое, очень многое. И если это и правда, а не моё разыгравшееся воображение, то мне выпал джек-пот по жизни, поскольку после авторизации я как бы стал его владельцем. Очень интересно. Что бы такого пожелать? А, вот, точно, световую шашку, как у джедаев. Отказано — противоречит имеющимся физическим возможностям и имеющимся чертежам. Немного сбавив свои хотелки, я попросил его включить свет в спальне. Отказал — цепь разъединена. Наконец, попросил включить компьютер и — о, чудо, компьютер включился. Подал сигнал на включение на нужные контакты и комп, стоящий в уголке на столике, зажужжал кулерами. Искин недовольно проговорил о примитивности данного устройства, но быстро замолк. Я же, получив материальное подтверждение работоспособности моего искина, офигел. И не нашёл ничего лучше, кроме как просто сесть за комп. Но вскоре, прочитав свежие новости, решил спросить у искина:

— Тебя как, Федя, зовут?

— Аналогия уместна.

— Будешь Федей, — улыбнулся я.

Честно говоря, проснуться и обнаружить, что к тебе привязался инопланетный искин — это странно. Но раз уж это правда, почему бы не попытаться извлечь выгоду? Судя по тому, что он говорит — он может создавать различные вещи. Но не из ничего — нужен первоначальный запас материала. Я решил протестировать возможности Феди и попросил сделать себе к компьютеру новое оснащение. Для начала — выключил машину, снял крышку, Федя убрал пыль, после чего скопировал видеокарту, сделав дуплет из двух. Подумав немного ещё и почесав маковку, я снял кулеры и попросил Федю сделать водянку — водяное охлаждение. Невероятно эффективная штука, между прочим. У меня выходной и этот выходной я собирался провести, ввиду полного отсутствия погоды за окном, за компьютером, играя, так почему бы и да? По моим мысленным прикидкам, а так же скачанным из интернета чертежам — Федя подключился к роутеру вай-фая и собрал информацию, сделав водяное охлаждение. Множество гибких трубочек, вместо корпусных кулеров — поставили насосы, а рядом с компьютером резервуар для охлаждённой воды. Опробовал малышку в деле и дело это пошло шустрее в разы. Да что там — просто полетело и весь первый выходной у меня пролетел словно бы его и не было, расширили ещё память, сделав вторую пару плашек памяти и увеличив видеопамять вдвое — благо видеокарта позволяла, просто самих модулей не было.

Почему я занялся именно этим, когда следовало бы разобраться, что за хрень вообще здесь происходит? О, очень просто. Я консерватор и тяжёлый на подъём человек. Если я уже настроился устроить себе день за компьютерными играми — не вижу смысла отказывать себе в удовольствии. Только вечером я догадался перетащить моего железного друга в квартиру, хотя он и возмущался таким прозвищем. Короче, Федя прописался у меня надолго. И только вечером, как следует поиграв, я подумал о том, какие перспективы открывает наличие Феди. И правда, он может создавать любые, абсолютно любые вещи, если может их увидеть, то есть оказаться в радиусе километра от них, или скачать чертежи из интернета, или они есть в его памяти. А было там немало, скажу я вам! О чём думает человек в первую очередь? Конечно же, как обзавестись деньгами. Деньги все любят, деньги все хотят. Мне тоже захотелось получить себе деньги, это решило бы многие вопросы, касающиеся как Феди, так и нашего дальнейшего существования. Долго думать не пришлось — Федя сам подсказал правильный путь:

— Я мог бы просто скопировать ваши бумажные деньги. Или электронные, но для этого мне понадобится проникнуть в процессинговый центр банка.

— Возникнут вопросы. Законодательство.

— Понимаю. Или я могу создать что-то, что ты сможешь продать. Уверен, такие вещи найдутся.

— Занятное предложение. За рынком как-то не особо следят, по крайней мере, дяди в больших погонах. Давай сделаем тот же компьютер.

— Весь делать нерационально. Достаточно будет материнских плат, процессоров и видеокарт, остальное можно купить.

— Нет, а продавать тогда где? Открыть свой магазин что ли? Или за пол цены загонять? Так я замучаюсь, — покачал головой, — тогда уж обычное копирование денег будет куда эффективнее. Давай им и займёмся.

— Хорошо.

— Что, вот так просто? — удивился я.

— Да, вот так просто. В интернете фантастически подробно описаны все средства защиты. Среди сосканированных объектов, занесённых в мою БД есть образцы.

— Отлично. Конечно, большие суммы наличности так не сделаешь, но хоть что-то, — вздохнул я, — а как же номера?

— Судя по моей информации, их почти всегда игнорируют. Они не играют существенной роли, достаточно будет просто поменять номера купюр на случайные, если их и обнаружат как подделку — то нескоро. И это будет уже когда купюры будут изымать из обращения.

— Отлично, — улыбка выползла на моё лицо, — какие купюры есть в твоей базе?

— Все рубли, доллары, евро, рублёвые монеты. Приступим?

— Да, что тебе нужно?

— Хлопок, лён, остальное я достану сам.

Долго поиски не заняли. Хлопок и лён были найдены в одежде, свалив в кучу старое тряпьё, я мог насладиться видом того, как создаются деньги. В качестве образца были выбраны купюры по сто, пятьсот, тысяче, пять тысяч рублей и сто долларовые купюры. Через три минуты работы Феди у меня на руках было уже десять килограмм денег. Пересчитывать не пришлось — он сам сообщил количество:

— Общая сумма рублей — тридцать семь миллионов, двести двадцать пять тысяч пятьсот рублей. Общая сумма долларов — сто двадцать тысяч. Двенадцать пачек долларов.

Нда, выглядело это так, что у меня хомяк внутренний задёргался в конвульсиях оргазма. Сами посудите — обычная среднестатистическая квартира, старенький диван, на нём сижу я и перекладываю тугие пачки банкнот, аккуратно перевязанные бумажной лентой. Деньги на вид все проверки прошли — микротекст, водяные знаки, металлизированные нити, перфорация, даже под лупой посмотрел, ни малейших отклонений от продукции гознака и ФРСа нет! Просто идеальные новые купюры. Что ж, пришла пора предаться греху шопинга, только на часах уже восемь вечера.... Ну это ничего, бывает. Взял на пробу пачки по сто, пятьсот и тысяче рублей, а так же припомнил свой кошелёк на яндексе. Записан в мобиле. Конечно, совать туда большие суммы — значит лично засветиться, паспортные данные то есть. Но это ничего, на наличие всего лишь десятка тысяч никто особого внимания не обратит. Я через терминал, что был в соседнем магазине занёс на счёт полсотни тысяч — ну не выдержал, не вытерпел. Захотелось. Потрачу в интернете, ведь у меня сегодня, если я правильно помню, день компьютерных игр. Вот и надо донатить, чтобы было веселей играть. А хороший донат — залог интересной игрульки. Автомат с жужжанием принял в себя купюры разного достоинства, после чего ещё и на мобилу пару тысяч кинул. Надолго хватит — я не разговорчивый парень. Социофоб-хикки, если так можно выразиться. Да, знаю, что общество любит общительных, весёлых, а я вот такой.

На остальные бабосы закупился. Ходить по магазину и просто не думать о деньгах — приятно само по себе. Не думаю, что вот такие вот траты всерьёз могут привлечь чьё-то внимание. Максимум — внимание продавцов, тем более, что я человек неприметный и без больших семейных и социальных связей. Родными потом займусь, но уже гораздо более аккуратно — ведь залегендировать наличие Феди будет нереально. А объяснить въедливой маме, что я не торгую наркотиками и ничего не ворую — нереально, если уж заклинит, то это надолго. Короче, променад между стеллажами закончился двумя набитыми под завязку сумками, в которые свалил кучу консервов — вещь в хозяйстве полезная, а так же кучу различных вкусняшек. Хороший магазин — и рядом с домом, и тут продают уже готовое, не нужно у плиты стоять. Моя прелесть. Сегодня вечером у меня был лирой дженкинс — курица, салат из индейки под дорогое итальянское вино. Да, кстати об алкоголе — взял ещё три бутылки хеннеси. Просто по приколу. А почему бы и нет? Сам я не любитель крепких напитков, но вдруг понадобится кого-то угостить или подмазать? Был бы на моём месте коммунист — уже бы вынашивал планы по построению мирового социализма, а я не такой, я человек простой. Может быть потом займусь чем-нибудь более крупным, но пока что — просто сбрасывал напряжение беззаботными выходными.

Хотя стоп. На кой ляд мне сдалась работа, если у меня в кармане — заработок за почти год работы, и это только остатки? Надо позвонить шефу. Вытащил из кармана телефон — разрядился. Посмотрел на магазины. Тут полным-полно всяких магазинов в торговом центре. Зашёл в ближайший салон, везя за собой тележку:

— Джентльмены, — обращаюсь к продавцам, — нужны мобильные телефоны.

— Что? — худой, низкий юноша выглядел немного удивлённым.

— Что не понятного? Какие у вас тут мобилы лучшие? Давай без рекламы, просто заверни пять штук и всё.

Судя по тому, как его глаза начали вылезать из орбит — кто-то сегодня получит премию. Я ещё и оформил на телефоны две страховки, на каждый, и взял планшет, и уже на выходе заметил большой 4к телевизор, слегка изогнутый. Моднявый такой. Встал, задумался. Ну вот есть у меня вся эта хрень — у меня же цель на сегодня какая? Поиграть в компьютерные игры и отдохнуть. Прошедшая рабочая неделя была сущим адом настолько, что до сих пор чувствовал усталость и слабость. Хотел поиграть — но чтобы как следует погамать, нужен хороший монитор, а не мой старенький.

Пришлось сделать ходку домой на такси и в девять вечера на такси же ехать срочно, экстренно, в магазин бытовой техники, да побольше. Да побыстрее. Новое железо ставить не надо — своё уже родное, а вот новый монитор — дело чести. А лучше — сразу три монитора! Короче, взял клавиатуру, три больших монитора и игровую клавиатуру в придачу. Вечер определённо удался. Три монитора поставил перед собой. Четвёртый — прикрутил вертикально к стенке, чтобы на нём смотреть документы, если его повернуть то как раз листок А4 подойдёт. В общем, федя этим вечером и до четырёх утра ко мне не лез, а я оторвался по-полной.

* * *

Утро добрым не бывает? Так говорила поговорка? Если вы просыпаетесь с бодуна и вам нужно идти на нелюбимую работу — то добрым оно точно не бывает. Если вы просыпаетесь после полудня, на тумбочке перед вами несколько пачек долларов, а на столике стоит только что обустроенный игровой комп и три монитора по пятьдесят косарей за штуку — то определённо утро доброе. Если вам не нужно не то что идти на работу, а вообще работать — то утро просто прекрасное. Если при этом у вас есть личный джинн-искин — то утро просто оху... кхм... охрененное. Вот так я подумал, когда встал и потянулся. Вчера сбросил груз тяжёлой недели и теперь можно всерьёз подумать о том, что дальше делать и как жить? На работу не хочу — задолбался в край! И желания у меня какие-то хиккарские были — это тоже нехорошо. Одно хорошо — бабла получил. А теперь, у меня было страстное желание отомстить. Дело в том, что работал я под началом одного.... Конченого Мудака. Да, именно так, можно капсом проговорить его титул. Человек, полная тварь. Такое ощущение, что в директора набирают тех, кто начиная с детского сада бил остальных и издевался над ними. Словно дрессурой занимаются люди, издеваются над другими.

Конченый Мудак имел несколько слабостей — небольшой комплекс по поводу своей зарплаты, и пахал он на компанию так, чтобы купить себе спорткар. Вот его заветная мечта — ламборгини или феррари. А ещё я с ним постоянно на ножах и он, такое ощущение, хочет меня выжить из коллектива, и так уже изрядно от него пострадавшего.

Как легально обзавестись такой машиной? Вопрос открытый. Я не брюс Всемогущий, не могу щёлкнуть пальцами — и ПТС с ОСАГО тут же появятся. Нет, нужно купить, причём легально. Спросят за деньги. А что я им скажу? Ничего. Остаётся одно — думать над тем, как легализовать богатство. Выигрыш в лотерее не предлагаю, уже слишком круто. Федя мне поможет, но не советом — сам не в курсе, как такое делается. Опять же — нужно решать вопрос быстро, пока не уволился, или пока увольняюсь. Лучший вариант на мой взгляд — купить подержанную с рук, опять же, и цена не та, и можно сговориться в договоре прописать сумму на порядок меньше реально переданной. Нужно будет ещё наштамповать долларов и евро, после чего искать объявления. Вскоре нашёл интересующее меня — Ламборгини. Прекрасная машина, стремительная, в полном обвесе и с мощным движком. Плюс она была в почти убитом и укатанном состоянии — битая, крашеная, долго стояла в гараже, денег на ремонт не нашли. И продавалась почти по цене лома — за один лям. Состояние — на запчасти, но зарегистрирована она была везде, где надо. Я с утра звоню владельцу и в подтверждение своей серьёзности кинул ему пятихатку на мобильник. Благодаря этому договориться удалось очень быстро. Он обещал взять всё оформление на себя — видимо, очень хотел избавиться от этого металлолома. День был свободен — нужно только вечером заехать и подписать доверенность, которую он на меня выпишет. В ГАИ и прочее потом схожу.

Хорошо, что не имея машины я додумался полгода назад получить права — на всякий случай. Будет урок на будущее — всякие случаи имеют свойство случаться! Поездка на такси была быстрой и я подписав доверенность, заказал эвакуатор и арендовал гараж, вопрос так же быстро решился, стоило мне сказать, что заплачу больше, если вопрос решится быстро и без "подождите, нам надо подписать здесь и здесь". Причём предоплатой.

Деньги — волшебный ключик, к трём часам дня Федя уже закончил с машиной. Старая, убитая в ДТП рухлядь, которая не могла даже завестись, превратилась в новенький Ламборгини Хуракан тёмно-синего цвета. Правда, внутри было... тесно. Я удивился — тачка стоит таких денег, а внутри теснее некуда. Однако, наверное, это нормально для спорткаров — не круизный лайнер, чай. На Ламборгини я выехал из гаража и позволил себе малость покататься по улицам города, радуясь машинке. Отзывалась она на педаль газа очень резво, хотя и было страшновато — опыта у меня не было и с такими навыками управлять почти семистами лошадьми под капотом страшновато. Прошлый владелец тоже видать не справился с управлением капризной машины. Фёдор сделал всё, чтобы меня обезопасить — шины с увеличенным сцеплением, новая рама безопасности, новые подушки и даже новый автопилот, гораздо совершеннее старого... Но тем не менее! За покупками на такой тачке не ездят, её вообще можно продать, как только решу вопрос с увольнением. Хороший понт — дороже денег. Хорошая месть — дороже всего на свете! Оглашая окрестности рёвом двигателя, я вернул машину в гараж, Федя ещё что-то с ним сделал, чтобы угонщики или владельцы гаража меня не кинули. Я не вдумывался — у него свои процессоры на материнке. И после долгого катания, с адреналином и подрагивающими руками, решил таки вернуться домой. Только на такси. Что ж, вопрос с машиной не решился, но вопрос с тем, как плюнуть в морду шефу — решил. Теперь нужно самому соответствовать. Давай, шеф, поехали к дому, дорогу сейчас покажу...

Поехали мы в салон красоты, где я в приступе мазохизма решил подвергнуть себя пыткам. Таксист довёз меня по найденным в интернете координатам, где я смог найти себе хороший деловой костюм, пусть не сшитый по мерке, а готовый, но тем не менее. Часики наручные — сотня тысяч, всякие запонки и прочее — ещё сотня, туфли — ещё полсотни, всё, вплоть до исподнего — ещё сотня... Умеют же, мерзавцы, доить клиентов! Но и результат того стоит. Одежда выглядела дорого, а не как китайская подделка фабрики "Красный хуйсуй". Так что вечером в мою милую маленькую квартирку я вернулся, уже более похожим на кинозвезду — новая причёска, костюмчик с иголочки... Что ж, Конченый Мудак, я к тебе иду! — с такими мыслями я врубил компьютер и спустил остаток денег с веб-кошелька на покупку игр в стиме и донат с последующим развлечением. Что ж, они хотели нае... нагреть меня на бабки, а я плачу и нагреваю их. Таков круговорот лохов в природе!

* * *

Шеф выглядел не просто злым — он был необычайно молчалив и даже скромен. Когда я подкатил к офису на ламбо, он едва слюни не пускал, когда пришёл с заявлением об уходе — молча подмахнул его и даже не спросил ничего. Такое ощущение, что он был опущенным, особенно в глазах всего коллектива. Откуда деньги — спрашивали все. Ну так всегда — ответил, что объявился дядя-миллиардер Скрудж Макдак, больше вопросов не задавали. Коллеги... бывшие коллеги, судя по виду, были рады и немного завидовали. Чтобы загладить вину, презентовал три бутылки хенеси всем — выпить за моё здоровье. Вот это уже их впечатлило и развеселило, бутылки перекочевали в стол, а я был провожен как свой человек, хотя раньше особо так никто ко мне не относился. Уехал, нарочито громко взревев мотором, чую, кто-то сегодня будет пить с горя. Пол жизни впахивал на ламборгини, а досталось какому-то... дальше будут вечные обвинения в том, что мне дали, а ему не дали. Просто не надо быть мудаком — и жизнь сама собой наладится, даже не придётся пинка давать под зад. В прекрасном расположении духа я даже схлопотал маленький штраф за превышение скорости и вернулся домой, бросив теперь уже бесполезную ламборгини около подъезда. Федя её защитил от угона так, что беспокоиться не приходилось — чуть ли не искин всадил в бардачок. Дома я наконец смог снять деловой костюм, сладко потянуться в сделанным федей роскошном кресле и заключить — жизнь если не удалась, то наладилась. Деньги есть, машина есть, проблем — нет.

Что бы мне такое сделать, чтобы себя развеселить? Нет, ну правда, такое ощущение, что примитивные желания — погамать и отомстить шефу за унижения — изжили себя. Даже играть не хочется, а я ведь умею. Тратить деньги? На что? Любой объект кроме еды может сделать Федя. Новых мне не надо. Чем теперь заняться? Начну ка я с детального изучения Феди и его возможностей. Запросил список и получил занятный диалог. Умел федя столько, что у меня глаза на лоб вылезали и обратно залезали, чтобы не видеть этого. Тут и создание с нуля объектов, и их модификация-модернизация, и огромный список стандартных конструкций. Я с интересом решил посмотреть модели различных транклюкаторов. Помимо всего этого он мог провести аугментическую имплантацию и сделать из человека если не супермена, то около того. Ввести в мышцы нановолокна, способные как сокращаться, так и выдерживать попадание пуль с бронебойными сердечниками. Подумав, я понял, что это строго обязательно для меня — ведь если кто-то узнает, то у меня будет шанс сбежать даже в отрыве от Феди. Я договорился с ним и узнал, что нужно. А нужно достать редкие металлы и материалы, после чего — лечь и поспать пару дней. Металлы вроде осмия и палладия оказалось возможным купить через интернет, заказать доставку мне домой — тоже вопрос решаемый, так что будет.

Подумав, спросил:

— Федь, а ты можешь создать оружие?

— Запросто. Какое?

— Какое-нибудь, — пожимаю плечами, — но так, чтобы оно было скрыто внутри тела, на всякий случай.

— Например? — Федя даже удивился, — нет, это сложновато. Так, чтобы было незаметно — практически нереально, если только не заменить тебе часть тела на кибернетическую, тогда можно будет сэкономить место и интегрировать оружие.

— Тогда запросто. У меня левая рука постоянно болит, если сделаешь железную, я буду только рад.

И правда. С левой рукой у меня нехорошая история, нервы там, переломы, раздробление костей... в общем, как срослось, так срослось. Можно было конечно заменить всего лишь палец, но тогда будет что-то вроде однозарядного самопала. Нет, так дело не пойдёт. Плоть слаба! Первое, что появляется после материальных благ, перспектив и возможностей — страх того, что это могут отобрать. И тогда хочется защитить своё.

Нужно будет решить вопрос с жильём. Жить в квартире, конечно, хорошо, но во-первых — тут полным-полно соседей, во-вторых — небезопасно, в третьих — не развернёшься. И всё на виду. Мне нужна, желательно, деревня, в которой будет высокоскоростной интернет. Решено, был городским, стану деревенским. Причём, особого внимания к сделкам о купле земли в деревне не должно быть. Там тоже, в принципе, всё на виду, и соседи есть, но за высоким забором мало что можно увидеть.

Сказано-сделано. Сел в кресло, набрал соответствующий запрос товарищу гуглу, получил в ответ ссылку в деревню. Мне нужен был большой участок. Не меньше гектара, желательно, чтобы на моей земле можно было как следует развернуться даже с танком. Деревень в россии было много, а на авито предложений — пруд пруди, отобрав самые большие участки, выбрал себе место для будущей делянки. Деревня уже в соседней, Тульской области, на границе тульской и московской областей. Людей практически нет, ближайший город — Серпухов, людей в деревне немного. Продавал хозяин большой участок, так что и с этим проблем не предвиделось. Я, немного подумав, решил, что раз гулять — так гулять. Тем более, что на улице погода плохая, а ехать на ламборгини в деревню — как-то не комильфо. Владелец участка жил в Серпухове.

Я снова полез на авито, подумал, решил выпендриться и позвонил продавцу УАЗа. Буханки. Да, это была убитая буханочка, которую продавали за двести тысяч, но она была по крайней мере, на ходу. Мужик ответил очень радостным голосом и тут же назначил встречу, осмотр и покупку, и чем быстрее, тем лучше. Ему это было охрененно срочно, пришлось одевать свой деловой костюм и выходить во двор. Припаркованная около подъезда ламбо вызывала нездоровый интерес у дворовых обитателей — синявчиков, бабушек, детишек. Особенно синявчиков. Забрался в машину, и под радостные возгласы дворовых мальчишек, стартанул в сторону продавца. Путь был недолгим — несмотря на всё, машина была быстрой, путь близким — всего то до ближнего подмосковья. Плюс дорога была новенькая, ровная и гладкая, а ограничение скорости в сто двадцать — это не смешно для ламбо. Решил не ловить новые штрафы и ехал тютелька-в-тютельку сто двадцать километров.

Продавец буханочки приехал на встречу на новеньком форде, ожидал меня около автостоянки, на которой стоял этот шедевр древнерусского автомобильного зодчества. Остановился резко, вышел, судя по удивлённому лицу мужика, он не ожидал такого покупателя на убитую буханку. Ну сами посудите — договорился продать по дешёвке старый советский автохлам, подъезжает молодой парень, одет с иголочки, на новенькой ламбо, да ещё я торопился — мужик так настроил меня на срочность сделки, что я не медлил. Чем быстрее решится вопрос с транспортом — тем лучше. Почему именно буханка? Очень и очень просто — такую увидишь на дороге и только взглядом проводишь. Буханка — непримечательная. Не так, как газель, она по своему непримечательна, примерно как старенькая волга. Не возникает ощущения, что владелец этой тачки занимается какими-то левыми делами. Скорее уж мысленно вырисовывается пожилой мужичок-хозяйственник, везущий на дачу или в деревню носки и пряники из города. У меня, по крайней мере, ассоциировалась буханочка именно так, и никак иначе. Я подошёл, протянул руку:

— Юлий Северов. Ваша? — киваю на буханку, мужик на автомате пожал руку и кивнул.

— С ценой согласен, техническое состояние не волнует, пишем доверенность сейчас, оформлением я займусь позже.

— А... — он удивился.

— Доверенность сейчас, — показываю ему папку, — мои данные уже вписаны, вот ручка, — сую ему пишущую принадлежность фирмы паркер, — ручку можете оставить себе, на память об этой прекрасной буханочке.

Мужику даже слова не дал сказать — он подмахнул документ и внёс туда свои паспортные данные и данные на машину, после чего, де-факто, она стала моей. Я с улыбкой сказал: — С вами свяжутся.

— Эм... — мужик странно на меня посмотрел, — вы уедете сейчас?

— Почему бы и нет?

— А ваша машина? — кивнул в сторону Ламборгини.

— Решу вопрос.

Он пожал плечами, покачал головой и убрался восвояси. Я позвонил юристу — нужно завезти ему документы и паспортные данные продавца, после чего уже юрист все дела сделает, чтобы мне не пришлось самолично таскаться по всяким казённым домам. Достал телефон, набрал номер службы такси и попросил прислать одну машину с двумя водителями. Оплачу, дескать, обоих.

* * *

*

Поездка на буханочке была одним удовольствием. Федя, по моей просьбе, переделал машину под электричество и поставил микрореактор. Теперь она не требовала заправок и зарядок. Внутри было комфортнее, чем в люксовом внедорожнике. Трансмиссию и КПП упразднили, салон — практически копия салона люксового паркетника. Ехала буханочка тихо, плюс решительно добавили светотехники — помимо стандартной фары установили внедорожную рамку с фонарями, перекрасил из говнисто-серого в камуфляж, поставил внедорожные колёса, которые прекрасно месили любую грязь... проходимость у буханки была восхитительная. Добавили багажник на крышу. Наконец, позади отсека водителя — вместительный грузовой отсек с полом из стального оцинкованного листа. Получилась просто конфетка, мини-грузовичок-внедорожник. И за покупками в такой машине ездить удобнее. Это я решил проверить практически сразу. Понимаю, если покупать-продавать квартиру, то придётся всё перевозить, но... по хорошему, кроме моего компьютера тут ценных вещей немного. Мебель и всё нажитое имущество можно оставить, чтобы активнее покупатель на квартиру нашёлся. Цену сбить — и тогда вообще с руками оторвут.

Решил я проверить грузовые возможности буханочки, а заодно обзавестись на сейчас и на будущее набором цифровой техники, которую вместе с Федей можно изучать и модернизировать. Всякие магазины бытовой техники с компьютерами имеют мало общего, поэтому поехал я на большой рынок техники, самой разной. Тут был и узкоспециализированный магазин электроники, Дипичип. Место такое, что у меня слюнки текли каждый раз при попадании сюда. Рай для гика.

Шоппинговался я недолго. Понимая, что предстоит немало работы, и не желая взваливать все свои информационные задачи на Федю, я решил заполучить себе в использование суперкомпьютер. Если слова Феди про возможность путешествия в прошлое, в том числе, на машине времени, реальность — то у меня есть возможность неплохо отдохнуть от цивилизации. Заодно там, где Федя с его особенностями не сделает меня слишком приметным для сильных мира сего. Там, где я сам могу стать сильным мира сего и раздавать звиздюли как горячие пирожки. Для этой экспедиции мне нужно было много всего — в том числе оружие, военная техника, и гражданская техника. Информационное хранилище — как вариант, хранилище должно отвечать главному требованию — долговечности и надёжности. С этой точки зрения самым надёжным средством является твердотельный накопитель, защищённый от ЭМИ и с дублированием информации. Мне понадобится колоссальное количество самых разных чертежей, книг, и всего такого прочего. Прежде всего меня интересовала покупка нескольких вещей, но я решил не брать печатный цифровой станок — практически комнатную типографию, а ограничиться пока что мощнейшим компьютером и внушительным запасом информационных хранилищ.

Для этих целей взял сначала двенадцать твердотельных накопителей по три терабайта, потом подумал немного и взял ещё в разных местах по несколько штук. Вообще, посещение радиорынка — всегда праздник. А для гика, вроде меня, наличие при этом тридцати миллионов в кармане — это просто вот охренеть как хорошо. Прохаживаясь вдоль стеллажей, набрал целую охапку лучших на сегодняшний день процессоров, гору старых материнских плат, буквально мусор смёл с полок, который уже никому нигде не понадобится. Блоки питания, всё такое прочее — материал для Феди, он сам предложил набрать побольше. Только процессоры взял новые. Федя обещал сделать что-то замечательное и я ему поверил. Приехал домой и состоялся разговор с моим новым другом:

— Федь, зачем тебе этот хлам? Ты собрался компьютер сделать?

— Я изучил твои потребности и могу сделать кое-что. Пока что рекомендую заснуть на аугментацию, а по пробуждении тебя ждёт сюрприз. Выпей как можно больше воды — она понадобится в процессе работы.

— Хорошо, поверю, — я пошёл на кухню, напился и лёг спать, предварительно выключив телефон...

* * *

Левая рука... ощущения от неё были, но дубоватые, словно отлежал. Неприятно.

— Это пройдёт, — зазвучал в голове голос Феди, — я встроил в левую кибернетическую руку лезвие, огнемёт и генератор щита с более мощным, чем у меня, реактором, который питает все остальные системы тела.

Открыл глаза:

— Что за нафиг? Что ты сделал?

— Ты стал сильнее, прочнее, плюс в левой руке оружие. Огнемёт, лезвие генератор щита, импульсный автомат.

— Неплохо... А что ещё?

— Встроил компьютер и свои собственные схемы, так что теперь я живу в твоей левой руке! — обрадовал меня Федя, — и ещё огромный запас нанороботов на случай, если понадобится экстренно что-то сделать.

— Молодец, — потянулся, разминая кибернетическую руку, — повезло мне с тобой. А что там за сюрприз ты мне обещал?

— Он стоит на столе.

Я посмотрел на стол и увидел на нём большущую чёрную коробку, размером с три системных блока компьютера. Коробка была угольно-чёрной, рядом находилась купленная недавно клавиатура...

— Это компьютер?

— Да. Я придумал, как заработать денег легально. Более того, я создал для тебя компьютер, доработав применяемые схемы. Материнская карта с четыремя чипсетами под процессоры, дополнительные вычислительные ядра. Двести пятьдесят шесть гигабайт оперативной и шестьдесят четыре — видеопамяти. Я пошёл по пути увеличения количества сегментов.

— То есть... — я задумался.

— Установил две мощные видеокарты, плюс два вычислительных ядра "Тесла", четыре центральных процессора. Добавил в операционную систему функцию распределения задач по процессорам — три работают на обработку, один — на распределение и сведение воедино результатов обработки. Охлаждение криогенное, поддерживает температуру минус пяти градусов постоянно, это позволяет нагружать процессоры намного эффективнее. Лучше всего это показывает себя в игровых процессах, я переписал программы твоих игр для распределения задач по процессорам и графических задач — по вычислительным ядрам.

— То есть, — не понял я, — игры будут на нём летать?

— Современные игры слишком слабы для него. Как первый Дум для топового игрового пк. А идея моя состоит в продаже нематериальных товаров, в частности — игр и программ. Я бы мог легко их написать, а ты продавай вполне легально.

— Отлично, — улыбнулся, — уже хочу опробовать эту малышку! А хранилища данных?

— Он потому такой большой, что я всадил в корпус все твердотельные накопители, что ты купил и сделал для него толстый бронированный корпус. Сантиметровая сталь.

И правда, при первом приближении компьютер выглядел очень... монументальным. Что ж... отлично.

— Отлично. Поставь на загрузку библиотеки справочной информации.

— У тебя слишком слабый интернет. Я рекомендую провести в квартиру ещё пару кабелей и подсоединить к сетевым выходам компьютера. Кстати, их всего восемь.

— Тогда сразу уж провести высокоскоростную оптоволоконную линию...

— Нет, это не то. Компьютер легко представить сервером, никто даже не задумается, зачем тебе восемь кабелей. Позвонишь?

— Да, да, — это было просто. Позвонил провайдеру, сказал, что нужно провести ещё от распределителя несколько кабелей в квартиру, перевести всё на самый скоростной тариф и заплачу за дело вдвойне, если не будут тормозить. Через час обещали приехать.

Бросил трубку на кровать и ощупал своё тело. Охрененно, скажу я вам, меня модифицировали. Я и так был высоким человеком — два метра без одного сантиметра, сейчас, после всего, я изрядно увеличился, став почти классическим шкафом. Два метра и вес под сто двадцать... Нда, дожили. Ну какой из меня хикки?

* * *

На этот раз к легализации денег я подошёл более... ответственно. Да, в прошлый раз этим не занимался, а сейчас — я собирался основать собственную фирму, поэтому чтобы получить легально стартовый капитал, решил отмыть имеющиеся бабки, причём отмыть получше, до скрипа. Схема была придумана довольно оригинальная, как по мне. Поскольку деньги были получены по сути фальшивомонетческим путём, и были уже на руках, в наличке, то решили создать фирму, впрочем, самую настоящую. Я позвонил юристу, обрисовал свои идеи и получил добро. А дальше — полез на кикстартер. Это такой сервис для стартапов, зарегистрировался, описал свою идею — создание компьютера с несколькими процессорами. Подобно тому, как компьютеры делаются с несколькими плашками памяти или видеокартами. Обоснование — железное. Процессоры получают фотолитографией, то есть прохождением света через шаблон, сейчас создание новых процессоров по сути упёрлось в длину волны света — фотолитография уже не помогает. Поэтому логично, что мы увеличим либо размеры процессора, сделав его просто больше и мощнее, либо поставим в один компьютер два-четыре процессора. Это уже делают, перегружая часть задач на процессор видеокарты, к примеру. Я предложил создать материнку с четырьмя сокетами, Федя уже всё изобрёл и сделал прототип, именно на нём я печатал текст и многочисленные картинки. Конечно, оригинальными мои идеи не были — многопроцессорные суперкомпьютеры уже давным-давно решают задачи. Чёрт, да даже есть суперкомпьютер из кучи игровых приставок! А дальше всё просто — Я гоняю по россии и перевожу сам себе деньги, якобы, от чужих людей. Федя без малейших проблем сделал мне поддельные документы и лицо. Таким образом на мою идею жертвовали деньги разные лица, порой, не подозревающие об этом. Пожилые, молодые, некоторые через интернет. Федя взломал сервис платежей — достаточно было просто подвезти его поближе к зданию его процессингового центра. Собственно, найти меня в таком случае будет нереально, всё официально. А потом мы с Федей поехали к зданию процессингового центра и он устроил грандиозный "Эпик Систем Фейл", в результате которого стёрлась большая часть персональной информации, так что найти, кто именно прислал мне с разных оффшоров почти миллиард долларов на идею — уже невозможно.

Дело заняло неделю — помимо Феди, видя популярность идеи, присылали деньги люди со всего света, но самые крупные платежи были от меня самого — от ста тысяч до миллиона долларов...

Так что через неделю такой беготни я вполне официально, без всяких дураков, стал миллиардером. Причём, я объявил, что собираюсь основать собственную компанию и предоставил концепт-арт нового монитора под этот монстро-компьютер. А именно — полупанорамный монитор. Суть его сводилась... да собственно к тому, что уже делается. Уже выпустили на рынок искривлённые большие телеки, я предложил создать монитор в виде полукруга, который бы отображал картинку как половину панорамы, так, чтобы и боковое, и центральное зрение человека видело картинку с монитора. Можно конечно получить подобный эффект, поставив несколько мониторов полукругом, но рамки у мониторов... портят всю картину. А тут — возможность создать что-то вроде полу-ВРовское. Без трёхмерности картинки, но я стремился к погружению в 2д мир, максимально глубокому погружению. Если переписать движок игры под использование четырёх процессоров и четырёх топовых видеокарт, работающих тандемно. Главное в тандеме — это чтобы игра правильно распределяла нагрузку. Нынешний тандем — ущербен по своей природе, поскольку по сути, не влезающую в одну карту нагрузку переносят на второй, а я стремлюсь к тому, чтобы игра изначально рассчитана была на использование многопроцессорной схемы. Это позволит даже с относительно недорогими процессорами — а я считал i7 уже недорогими, всего то штука баксов, получить предельную производительность в два-три раза выше одного процессора.

К сожалению, мы тут же упёрлись в объективные проблемы. Пропускная способность материнской карты — пришлось Феде и мне на прицепе, решать эту проблему. Форсировали не только процессор, но и дублировали многие микросхемы на материнке. Пожертвовавшим деньги на кикстартере — я должен выслать компьютер, поэтому пожертвования принимались в размере от стоимости компа — пяти тысяч долларов. Понятное дело, набралось немного, всего две сотни добрых людей. На второй день уехал в патентное бюро — регистрировать патент на технический образец, повёз им свой компьютер, который весил, на минуточку, больше ста килограмм. Юрист вместе со мной подал заявку и после осмотра самого компьютера с четырьмя процессорами, пообещали сделать всё необходимое в течении недели.

В общем, я с чистой совестью выложил фотографию четырёх процессоров своего компа в интернет и официально стал миллионером. После уплаты налогов от миллиарда осталось всего восемьсот миллионов, но даже это — огромная сумма! Теперь у меня есть вполне официальные деньги, за которые меня никто теперь не спросит. Хорошо, что я догадался подчистить информацию в датаецентрах и Федя, проникнув в их программы, сделал так, что все эти переводы я получил преимущественно из США, а не от неизвестных лиц в России. Хорошо иметь деньги на карточке, а не под полой. Хотя вернувшись домой из банка, я напечатал ещё двадцать миллионов рублей. Придётся сильно постараться, чтобы их как следует потратить. Что характерно — поскольку образцы компьютеров я делал из старья, то постоянно наведывался на радиорынки и скупал техномусор, преимущественно убитые временем компьютеры.

* * *

Солнце, море, песочек... Отдыхать было одно удовольствие. Я уже неделю лежал на песочке и следил за работой юристов, которые и занимались передачей моих приказов набираемым людям и оформлением всех бумаг. А пока... Солнце, море, песочек. Хорошо!

— Давай если мы распределим прорисовку треугольников, как в движке КоД, то производительность, безусловно, повысится... но качество...

— Давай ориентироваться не на треугольник, а на шестигранник...

— Как скажешь, можно и так, — ответил Федя, задумавшись на секунду, — в таком случае придётся повозиться с созданием полигонов, система больше подходит для распределения парелелограмных текстур. Более качественный рендеринг потребует уже не четырёх, а шести процессоров. Четыре на обработку, и два вход-выход.

— Тогда давай делать комп на шесть процов, — пожимаю плечами.

— Вопрос исключительно программного характера. Наша идея не принесёт ни денег, ни пользы, если мы не подготовим игры к этому компу, а девелоперы не будут делать игру, которая не будет продаваться.

— Знаю, — вздохнул я, — знаю... Поэтому думаю, лучше всего будет пойти по пути, уже проторённому и заброшенному — созданию игровых клубов с мощными машинами. Откуда машины — никто не узнает, но соблазн поиграть на таком — будет велик.

— Отличная идея, — похвалил меня Федя, — вряд ли подобные, заточенные под игры, компьютеры приобретут популярность в среде домашних ПК. Тогда вопрос с количеством компьютеров и их мощностью уже практически решён. Осталась самая малость — найти игры под наши компьютеры.

— Да, понял я, понял...

Мы работали над движком для полупанорамной игры. Чтобы игра не была чужеродной, то за основу взяли образец игрового процесса Элдер Скроллс, конечно же, полностью перерабатывая сам движок и его графические и программные возможности. Налицо была нехватка какого-нибудь прорыва в области управления, потому что клавиатура и мышь при такой огромной разнице... В общем, это было слабовато. Распределили обязанности просто — Федя занимается разработкой игры и её контента, я занимаюсь разработкой устройства ввода. И, смею надеяться, добился в этом немалых успехов. Первое, что я сумел сделать — это игровая клавиатура. Поскольку у нашей разрабатываемой игры свой, особый дизайн, я решил создать клавиатуру с средневековым дизайном. Она выглядела как деревянная лакированная доска, на которой были вырезаны руны. Естественно, внутри сенсоры и прикосновение заставляло руну засветиться мягким светом. Довольно атмосферная панель управления. Второе — особая клавиатура, на этот раз никакого дерева, пластик и металл. Тяжёлая, но с массивными механическими клавишами. И наконец, окулограф — специальные очки, определяющие направление взгляда игрока. Я протестировал окулограф на своём домашнем компьютере — результаты превзошли все мои ожидания. Да, удерживать взгляд на одном месте было неудобно и при точном позиционировании он давал резкую картинку. Фокус зрения человека — не точка, поэтому глаз дёргался туда-сюда, но при применении смягчения ощущения были...фантастические. Запустил халфу вторую, старенькую, но уже поперёк изученную и нашу тестовую. Добавил к фонарику функцию окулографии — пятно света от фонарика послушно следовало за взглядом. Потом помимо окулографии добавил ещё одну функцию — поворот головы отдельно от точки прицеливания. Как показала практика, геймер не особо стремится к активным играм и прочим нинтендовиям, но считывание его нормальных движений во время игры — значительно увеличивает реалистичность игры. Как именно применить эту технологию?

В движке решили сделать отдельные функции на показания окулографа и гироскопа — и те и другие надевались в виде очков, возможно даже с диоптриями... Например, самонаводящиеся заклинания, которые летят точно туда, куда смотрит маг, или считывание движений головы при социальном общении персонажа. Ведь как это просто на самом деле — всадить в очки два гироскопчика, вроде тех, что используются в телефонах, и использовать их ввод при игре. Например, кивание — знак согласия, отрицательное покачивание головой — отрицание, и так далее и тому подобное. О, придумал, окулограф так же позволяет в случае, если пользователь задерживет взгляд где-то, сделать реакцию персонажа. Например, если он рассматривает непися или товар на экране, будет соответствующая реакция...

Вообще, всё это становилось возможным только потому, что мы написали странный движок, движок-в-движке. По сути, всей этой фигнёй заведовала отдельная подпрограмма, которая и передавала в реальном времени определённые сигналы, которые генерировала на основе анализа движений пользователя. Например, движение глазами по сторонам в широком диапазоне она интерпритировала как поиск. Тут не последнюю роль играло то, что боковое зрение человека имело увеличенную скорость восприятия по сравнению с пристальным. Игроделы научились использовать это, в частности, размытие движения — это в определённом смысле — способ обмануть зрение. Подобное не могло нормально сработать с компактным настольным монитором, но если применять систему высокого разрешения 4к, полупанорамный монитор, то игроку придётся смотреть в разные стороны, а не только водить взглядом перед собой. Опять же, полупанорамный монитор сильно развивает боковое зрение.

После очков я загрузился следующей проблемой — трёхмерность изображения. Я не собирался делать всякие эффекты погружения — это тупость для гиков, мне нужен был работоспособный образец классического компьютера с системами, настолько отработанными, чтобы они во-первых — не требовали привыкания, то есть пользователь мог с самого начала сесть и играть в привычную уже игру. Улучшилось взаимодействие с пользователем — это да, но оно не должно надоедать. Никогда бы не думал что в наше время снова можно открыть компьютерный клуб. Более того — что этот клуб может стать прибыльным и популярным.

Солнышко уже начало садиться, я поднялся и сладко потянувшись, осмотрелся по сторонам, отдыхающие ужа начали сбегать. Я только потянулся в сторону набережной, прихватив свою одежду. Не устоял перед искушением зайти в шашлычную, в которой как обычно играла музыка и стоял стойкий шум отдыхающих. Ох, правда, жить — хорошо. А хорошо жить — ещё лучше! Усевшись, заказал всем присутствующим по кружбану пива, не удержался, просто от нефиг делать. Хотя и продавали пиво втридорога. Оно и понятно — здесь работают три месяца в году, остальное время — кое-как перебиваются, не сезон. Да и погода зимой полная гадость. Осмотрелся по сторонам, когда всем проставили пиво, естественно, с предоплатой, начался новый виток праздненства. Шумно, гамно, какая-то компания блатных ребят в наколках шумно отмечала и тут недалеко было до дебоша. Солнце уже зашло, все выпили, я хотел было свалить, но тут ко мне прицепился какой-то мужик из этой компании. Он пригласил к ним за стол, потом потянул и шумно начал требовать, чтобы я с ними выпил.

— Да не пью я, — отвертеться хотел, но похоже эти слова сработали как красная тряпка на быка, в общем, закончилось дракой, которую начал какой-то бугай, который попытался меня ударить. Федя вовремя предупредил, откуда пытаются и я вовремя среагировал, усиленная реакция позволяла и не такие чудеса вытворять. Уклонился от его удара — сначала назад, потом вниз, резко ударил в ответ левой рукой, она у меня тяжёлая, попав, сломал нос и бугай свалился, все уголовники вскочили и попёрли в мою сторону. Пять оставшихся человек, один из них схватил бутылку и хотел было ударить, но получил сам, на этот раз прямой справа. Правая рука с металлическими костями не менее прочная, чем левая, плюс искусственные мышцы... в общем, удар свалил его, а дальше — понеслась душа в рай. Используя усиленные чувства, я нанёс ещё два удара, один чудак разбил о мою голову бутылку с пивом. Ощущение — словно воздушным шариком ударили, перехватил руку левой и вдарил по носу правой — удар выбил сознание из этого ушлёпка.

Пока не начались проблемы с полицией, я поспешил ретироваться. Вот же ж отдых. И почему пьянь всегда обижается, когда отказываешься присоединиться? Отказываешься стать на один уровень с ними? На мой взгляд, нет ничего хуже пьяного человека, деградировавшего до той степени, что он оскорбляется нежеланием других бухать с ним. Пока суд да дело, я уже добежал до своей машины и покинул негостеприимное побережье. Нет желание продолжать выгорать на солнце — дел ещё невпроворот. А тут среди Фединых чертежей нашёл очень интересный. Обозначался он как "Врата Климпамана" и использовались эти врата для.... Да, странно. Я никогда не считал себя любителем жанра альтистория, но почему бы и нет? Врата Климпмана способны перемещать пользователя и что угодно в определённую... скажем так, параллельную реальность с временным сдвигом относительно базового мира — того, в котором установлены врата. Это всё позволяет создавать практически бесконечное количество реальностей, внутри которых материальные объекты вполне материальны. Изобретатель понял, к чему приведёт это, поэтому уже через несколько веков его планета стала доминирующей в галактике — обладая практически неограниченными ресурсами за счёт монополии на врата. Но потом чертежи своровали и баланс сил восстановился. Материальные ценности перестали быть столь ценными. Врата стали популярной штукой во всей вселенной.

А при чём здесь я? Федя вспомнил про врата, когда я искал место, куда бы отправиться отдохнуть. И правда, я мог бы неплохо отдохнуть, скажем, в древнем мире, где нет приставучих налоговиков и чиновников, и паспорт никто не спрашивает. Но потом я, подумав, понял, что врата — путь к практически бесконечным ресурсам, причём, любым, включая человеческие. И это... восхитительно. Федя начал делать врата. А я — тщательно готовиться к путешествию в прошлое. Мой визит в Севастополь — скорее желание ухватить чуточку солнышка, перед тем, как начнётся холодная осень и зима. Ну ничего, с помощью врат я смогу просто переместиться туда, где светло и солнечно.

И сразу же после драки, я поехал прочь. Всё своё вожу с собой, то есть, в своей буханочке. Там же и ночевал, там же и жил, много мне не надо. А для всего остального можно запросто снять номер в гостинице, там, где я проезжаю, или воспользоваться услугами "временных" квартир, почасовых. То есть секс-гостиниц. На своей буханке я тут же взял курс прочь, в сторону Москвы, и Федя перехватил управление уже через пару минут. Я вылез из водительского отсека — Федя создал голограмму, которая заменила меня-водителя, а я — в кузов. Изучать набранные материалы по поводу врат и систем виртуальной реальности. Идея с компьютерными игровыми клубами была неплохой — с помощью Феди создадим кучу компьютеров, мониторов, а потом арендуем помещения. Одного взгляда на нашу игру достаточно, чтобы сказать, что это уже следующее, или даже послеследующее поколение относительно ныне новейших игр. Графика если не фотореалистична, то на порядок лучше обычной. Нет ощущения компьютерности и пластмассовости. Далее — все эти примочки вроде считывания направления взгляда, позволят подсадить на наши игры немало народу. Интересный мультиплеер и игра через интернет — окончательно должна утвердить нас на рынке, а там — может быть, мы сможем и начать серьёзный бизнес...

По поводу врат всё было очень... Сложно. Врата как таковые требовали нескольких задач — я хотел отправиться куда-то в прошлое. Вернее, в параллельную реальность с временным сдвигом — Федя меня так часто поправлял, что я уже машинально сам себя поправляю; отправлюсь я в параллельную реальность. И что дальше? А дальше, мил друг, нужно будет установить автоматизированные комплексы по добыче полезных ископаемых. Частично вопрос решали нанороботы и микророботы, они могли зарываться в землю и начать выкапывать ценные ресурсы. Как вариант — поле эффекта массы, благодаря чему Федя мог расплавить и вытащить металлы или минералы с глубины не более километра. Но всё-таки, этого хватит, чтобы почать курскую магнитную аномалию и крупнейшие в мире месторождения. Так же с помощью большого монолита можно было в кратчайшие сроки построить огромный промышленный комплекс, способный обеспечивать всю планету всем необходимым. Однако, тут появлялась одна грандиозная проблема — я не мог действовать в открытую. По крайней мере, в этом мире, в этом месте, в двадцать первом веке. По простой причине — у меня не было здесь легальности. А открываться всем с наличием у меня врат... Да боже упаси, не факт, что меня не грохнут и уж точно можно сказать одно — каждый захочет поиметь свой кусочек. А когда поймут, сколь грандиозная эта технология — меня постараются уничтожить все, потому что при любом раскладе они либо захватят технологию, либо проиграют.

Поэтому я начал думать о том, чтобы уйти прочь из этого мира в другой, за вратами. И там, пользуясь огромными технологическими и товарными мощностями, наладить свою жизнь. Свою и ещё многих других людей. Пустить мир по моему, выбранному мной вектору развития. А вот тут уже было много самых разных вариантов — от средневековья до нового времени. Я не историк ни в одном месте, так что знал о истории не больше обывателя. Довольно перспективной мне показалась идея отправиться в Америку эпохи колонизации штатов и захватить, по сути, власть над этим североамериканским континентом. Большое жизненное пространство, хорошо освоенное. Время надежд, время интересных личностей и великих свершений, время зарождения гигантских корпораций. Я не прочь начать бизнес там. Но... Опять это НО. Почему бы не помочь своей стране? Я имею в виду не Израиль, малую родину всех евреев, а Россию. Вариантов вклиниться было много. В основном же всё сводилось к редчайшей скуке.

* * *

В тихом кабинете было накурено. Хозяин кабинета, большеусый и курящий грузин, слушал очередной отчёт от командующего штабом, и он ему совершенно не нравился. Дело шло к полноценному охвату москвы с севера и юга, а это было чревато большими проблемами. Просрали, просрали войну. Практически. Конечно же, дикторы бодро расскажут о том, сколько полчищ фашистов было загублено красной армией — но сейчас самая серьёзная проблема — котёл под Вязьмой, где может быть окружена крупная группировка войск. А это значило бы огромную потерю для всего советского союза.

После докладчика вошёл Берия. Нарком внутренних дел курировал множество проектов — Сталин до сих пор не понимал, как у того удаётся получить нужное от людей в столь сжатые сроки. Других сейчас не было — иначе закончат как Чехия. Страна с собственными разработками, учёными, авиацией, танками, но не сумевшая всё это вытянуть до необходимого количества и уровня.

Когда дверь кабинета закрылась за Берией, нарком сообщил:

— Товарищ сталин, по поводу нового самолёта — всё в порядке. Запускаем в серию уже.

— Это правильно, истребитель нам сейчас очэнь нужен, — отозвался Сталин, — большой молодец. А лично что пришёл?

Берия замялся, но в следующий момент положил на стол папку:

— Тут данные, собранные про "белый танк".

— Что?

— Докладываю, — Берия встал по стойке смирно, — две недели назад в боях был замечен танк. Выкрашенный в белый цвет танк неизвестной конструкции и с необычными техническими характеристиками.

— Это какими? — прервал его Сталин.

— Приземистый, быстрый, с длинной и толстой пушкой, калибр на глаз определить не удалось — но не менее ста миллиметров точно. Танк появился впервые во время сражения под смоленском. В целом, сражение было проиграно, но белый танк успешно действовал и уничтожил не менее сорока машин противника.

— Чьего?

— Нашего противника, товарищ Сталин. Благодаря его участию было выиграно шесть локальных сражений с фашистами. Мы пытались собрать данные — слепки следов, фотоснимки, но это не дало ответа на вопрос, кто он такой. В штатах РККА не числится, да и нет у нас машин с такими характеристиками. В чистом поле он развивал скорость свыше восьмидесяти километров в час. И, судя по наблюдениям танкистов, к которым он прибился во время одного из сражений, ствол имеет гироскопическую стабилизацию — поэтому остановок для выстрела он не делал ни разу.

— Правда? Очень интересное наблюдение. Займись созданием стабилизатора ствола, Лаврентий. Сам понимаешь, это позволит получить серьёзное преимущество.

— Так точно, товарищ Сталин. Передам задачу товарищам, насколько реально разработать такое — я не берусь судить. Раз не сделали — значит на то были какие-то причины.

— Продолжай историю, — разрешил хозяин кабинета, — где он появился после?

— После... Там есть фотография.

Сталин открыл папку и нашёл крупную, но слегка смазанную фотографию. В глаза бросилась компоновка танка. Берия продолжил комментировать:

— Была назначена группа по захвату машины. Даже если этот кто-то на нашей стороне, у него есть такой танк. А это значит — следует получить машину для изучения.

— А этот кто-то не обидится? — спросил Сталин.

— Обидится, конечно. Но тут уж ничего нельзя поделать. Государственные интересы превыше вежливости.

Сталин согласился:

— Постарайся не обидеть людей. Может быть, они готовы выйти на связь, да только побаиваются твоих людэй? Именно из-за этого?

Берия пожал плечами:

— Слишком много эмоций.

— Нэ все тут государственные дэятели, — остановил его Сталин, — по радио пытались вызвать?

— Отвечать не отвечает. Иногда передаёт информацию на общей частоте, на русском. Иногда с матом, причём судя по оборотам, это наш или эмигрант.

— С чэго решил?

— Так материться могут только те, для кого русский родной. Художественно даже, и главное — понятно, что хотел сказать.

Сталин усмехнулся:

— Даже если у нас будет этот танк, пользы нэт. Проэктов модификаций для танков много, да только сам знаешь — скорость и количество куда важнее качэства. Поэтому не спэши, главное — чтобы Гитлеру он не достался.

— Ах, да, вот ещё что, — заметил берия, — немцы пытались его несколько раз заманить в ловушки.

— И?

— Противотанковые средства оказались бесполезны. Даже зенитки. Зато он их в упор расстреливает.

Сталин как никто другой знал, что иногда случаются вещи, которые никогда не появляются в учебниках истории. И эта солдатская байка про белый танк, который появляется и помогает, вполне себе годится для такой истории. Задумался.

— Я вот что думаю, Лаврентий, не напоминает тебе это какую-нибудь легэнду, слух, что-то, что люди выдумывают? Байку?

Берия задумался:

— Вы полагаете, кто-то создаёт мистификацию? Хочет напугать фашистов появлением загадочного белого танка? Деморализовать?

— Именно так я и полагаю. А ты должен проверять и докладывать. Мер по захвату не предпринимать — даже если мы так и нэ узнаем, кто там, пользу он ужэ приносит. А получив танк в руки, мы нэ получим станки, заводы и рабочие руки — то, что нам сэйчас нужнее всего. Эсли выйдешь на контакт — будет хорошо. Нэт так нэт. Нэ придавай этому слишком большого значэния, сэйчас нужно думать совсэм о другом, а не о каком-то хулигане на танкэ!

* * *

*

Ох и круто же изменилась моя жизнь! А всё благодаря Феде, вратам и, конечно же — идее пробраться в прошлое. Пробраться то я пробрался, а вот дальше... Решил поиграть в мифотворца и порассекать на белом танке, естественно, собранным при помощи Феди и монолитов, и конечно же — отдельного мира-фабрики, в котором было всё. Огромный, колоссальный промышленный комплекс, который основывался на монолитах и позволял нам производить любую продукцию практически в неограниченных количествах. Я угрохал три месяца на создание монолита, после чего — на наладку производства ещё столько же. Но результат того стоил.

А сейчас сидел в танке и слушал отчёты Феди о попаданиях. Перед глазами — панорама, прицел, тактические маркеры, федя постарался помочь с визуализацией. Ну и бортовой компьютер танка тоже не промах. Башня с длинным шестидюймовым стволом чуть повернулась и прямо не сбавляя ход, выстрелил. Шестидюймовый снаряд полетел прямиком в цель — немецкий танк Панцер-3. Прямо рядом с моим танком обозначился прилёт.

— Федя?

— Ахт-Ахт.

Понятно. Я дал газку побольше — на скорости в полсотни километров по пересечёнке лететь — то ещё удовольствие. Но жить захочешь — и не так раскорячишься. Фёдор выстрелил ещё раз — на этот раз он умудрился положить снаряд прямо в зенитную пушку немцев. Бой вокруг нас шёл просто адский. Замес такой — что дай боже такого никогда больше... Снаряды рвались постоянно.

— На левом фланге необходима наша помощь.

— Артиллерия?

— Если только высокоточными.

— Бей высокоточными, мне пофиг, мы едем в центр, — уверенно сказал я, бросив взгляд на тактическую карту. На левом фланге советских войск назначилось большое скопление бронетехники вермахта, прорыв был неизбежен. Вот только через несколько секунд выстрелили наши артустановки — девять двухствольных Коалиций. Восемнадцать снарядов в залпе — не шутка. Высокоточные снаряды легли видимо — прямо в цель, прямыми попаданиями. Налёт был удачным — за один залп удалось снять сразу четверть нацистской бронетехники на этом рубеже.

— Добивай давай.

Под траки танка попала крошка от кирпича разрушенного и горящего дома. Выехав из-за его угла, я даже подумать не успел, как Федя уже бабахнул из пушки практически в упор по немецкому танку. Шестидюймовый осколочно-фугасный в лоб третьему панцеру — башню снесло сразу, послышался лязг перезаряжаемого орудия и лёгкая вибрация по корпусу, после чего я уже без стеснения тащил танк в сторону холма с горящим танком. Панцер ещё бабахал, рвался боекомплект. Забрался на холмик, высотой метров в пятнадцать и посмотрел — отсюда открывалась прекрасная панорама происходящего сражения. Люди, танки, гарь, пули и снаряды, всё смешалось. Пора вносить свою разрушительную лепту — если здесь возьмут высоту, то продвижение немцев удастся затормозить достаточно, чтобы красноармейцы могли предпринять что-то, чтобы избежать грандиозного фейла с вяземским котлом. Федя уже посылал снаряд за снарядом. Это было очень мощно, грохот стоял такой, что немудрено испугаться. Танки тут — особенно важная часть стратегии. И недаром — огромная тяжёлая машина, которая ревёт двигателем и лязгает гусеницами, пушка заставляет затихнуть любого врага. Танк на пехоту действует очень деморализующе — это просто машина смерти. А Белый Танк — это машина смерти вдвойне, втройне и так далее. Взгромоздясь на холм, я подождал три минуты — за эти три минуты Федя успел трижды пополнить и опустошить БК. Пополнял он его с помощью устройства пространственных врат, очень миниатюрных, встроенных в автомат заряжания. Скорострельность танка — двенадцать выстрелов в минуту, не шутки. Стреляли мы практически снайперски — благодаря точному расчёту в исполнении искуственного интеллекта, мы брали точное упреждение и стреляли на огромной дальности — до пяти километров. Для стрельбы прямой наводкой это очень и очень много. Сбили спесь с немецких танкистов, которые думали, что им будут противостоять только старенькие Т-26, не представляющие серьёзной угрозы. Огонь шестидюймовой пушки заставил гореть три десятка вражеских машин, попавших в поле зрения многочисленных сенсоров Феди. И по нам начали лупить со всех орудий — тут то я и дал вперёд, скатившись с холма и набирая ход. Большой ход — машина словно плыла по довольно ровному полю, разгоняясь сначала до шестидесяти, а потом до ста километров в час. Летели мы по пожухлой траве, в сторону немцев, стреляя на ходу. Сближаясь на почти пистолетный выстрел — я не боялся за толстенную броню из неостали — она выдержит любое вражеское попадание. Реактор вместо двигателя не оставлял шанса зажечь наш танк — корпус был без особых щелей, только система воздухозабора в корме снизу. Ещё один выстрел практически в упор и я беру на таран немецкий полугусеничный бронетранспортёр, врезавшись в бок. Танк на скорости в сто двадцать сносит его к хренам собачьим, бэтер отбросило на несколько метров, смяв, я почувствовал удар.

— Что происходит на поле?

— Положение немцев шаткое, — ответил Федя, — они готовятся к отступлению.

— Ещё бы, мы ведь лишили их штурмовых сил. Добиваем засранцев!

Федя поймал в прицел ещё одного фашиста — старенький лёгкий танк. Я их даже добивать не стал — просто обогнал и сбил на обочину манёвром, танк перевернулся, съехав одной гусеницей в овражек.

* * *

*

Бой был выигран. Бой был тяжёлым, и главное — результативным. Дух сражения пробирал до костей — огромное количество убитых, перепаханная земля, стальные монстры, которые с обеих сторон вступали в бой, лязгая гусеницами и стреляя из пушек. На стороне советских войск, которые сдерживали противника, выступали такие танки, как КВ-1, немцы были на удивление слабо вооружены. Большая часть бронетехники для восточного фронта появится позже — уверен в этом. А сейчас уровень техники у них был чуть-чуть лучше, чем у советской стороны благодаря Т-3, они же панцеркампфваген-3, средних танков, которые в достаточной мере были и маневренны, и вооружены. Старьё тоже шло в бой, как и трофейная советская техника.

Бой закончился отступлением остатков немецкой группировки. Я дал добро и в догонку им полетели снаряды моей батареи поддержки, а потом над полем боя появилась авиация, прикрывающая отход войск вермахта. Отступали они хорошо, по науке, без беспорядка и паники. Должен отдать должное мразям, воевать они умели.

Я же в конце боя услышал по радио обращение ко мне — командующий этим боем выдал благодарность открытым текстом. А потом ещё и появился какой-то чекист, который настойчиво предлагал встретиться фразой "Белый Танк, предлагаем встречу, уполномочены НКВД". Повторили пять раз, пока я решил ответить.

— Говорит белый, — уверен, усиленный с помощью ретранслятора на БПЛА сигнал хорошо дошёл, — вас слышал. Что хотите?

— Предлагаю встречу, — через мгновение послышался ответ, — на ваших условиях.

— Тогда давайте. Через час, около села Немчиновка, в десяти километрах от поля боя в тыл.

— Принято, белый, — ответил по-моему выдохнувший от напряжения чекист, — конец связи.

Я получил информацию от Феди — с кем говорил, кто такой, что тут собираются замутить. Чекист вышел из палатки и направился в сторону стоящего рядом ГАЗика, поднял с собой ещё двоих чекистов. Что ж, и мне не след приезжать с голой жопой на такие встречи.

Приезжать на встречу на машине я бы даже не подумал. Нет у меня верных солдат — только федя. Вражеских пуль могу не бояться, разоружения тоже, а большего от НКВД ждать пока не приходится. Я решил не тушеваться и поехать в соседнее село прямо так — на танке. Тем более, что остальная техника далеко. Двинул прямо по неубранному колхозному полю, приминая под себя колосья и неумолимо приближаясь к месту встречи...

* * *

*

Чекисты пережили бой в тылу, в штабе, чтобы только выйти на связь со своей целью. И цель их не разочаровала — танк влетел в бой за стратегически важную высоту, на которой располагалась деревенька. Анализ действий подсказал, что он участвовал в ключевых сражениях, которые позволяли удержать или захватить позиции, которые могут быть использованы для обороны. Немцы наступали широким фронтом и найти точное место будущих действий белого танка было сложно — оставили три группы на наиболее вероятных местах будущих сражений. И одной из них повезло, танк не только появился, но и был зафотографирован с разных сторон. Хотя пользы это принесло немного, откровенно говоря. Ничего полезного узнать не удалось. Танк вылетел внезапно для всех и начал расстреливать фашистские машины как в тире, плюс сыграла свою роль артиллерия, стоящая где-то недалеко, в нескольких километрах. А потом начался бой — обрадованные появлению союзника солдаты пошли в сумасбродную атаку, такую, что их пришлось с трудом удерживать от необдуманных и недисциплинированных действий.

Танк вскоре забрался на пригорок и оттуда начал палить по нацистам. В него тоже стреляли — но снаряды немецких танков не могли пробить броню даже в борт, а уж сколько было рикошетов — не счесть. Скорострельность танка немного удивила наблюдателей — они посчитали — шестнадцать выстрелов в минуту. Каждые три и три четверти секунды следовал выстрел, который уносил жизнь очередной нацистской машины, которые сверху простреливались просто восхитительно...

Чекисты приехали на встречу с неожиданным союзником, заметив танк, стоящий на окраине полупустой деревни, из которой не захотели выезжать только пара стариков, которых похоже даже угроза ужасной смерти не способна сковырнуть с насиженных мест. Деревня была старой, множество крестьянских домов, большинство из которых покрыты соломой. Машина выехала с дороги и остановилась на окраине деревни, там же рядышком стоял белый танк. На танке сидел, конечно же, Юлий Моисеевич.

Встреча произошла очень неловко — стороны не знали, чего можно ожидать друг от друга, не знали, чего можно добиться и чего делать не следует. Советская сторона пока что была битой по всем фронтам и совершенно не в том положении и состоянии духа, чтобы диктовать свои условия. Тем не менее, практически абсолютная уверенность в своей правоте, помноженная на чёткую психологическую установку "мы здесь власть" сыграла свою роль, чекисты начали лажать практически с самого момента встречи. Их можно было в этом винить, впрочем, тут и был не цвет нации и не лучшие оперативники, а обычные чекисты, сделавшие карьеру при таком наркоме, как Ежов.

Машина их подъехала поближе к танку, после чего они нагло зафотографировали всё, что могли. Вышли из салона, направившись к сидящему на танке Юлию. Старший чекист был намерен разобраться как можно скорее с этим заданием сверху. Он подошёл ещё ближе и уверенно попросил:

— Отойдите от танка!

Просьба была даже вежливой по меркам НКВД, привыкших, что советские граждане абсолютно покорны их приказам, даже матёрые зэки подчиняются. Однако, Юлий только посмотрел на нескольких мужчин в форме чекистов, в их сторону повернулась башня танка, нацелив большую-пребольшую пушку прямо в лицо чекиста.

— Это что, попытка меня ограбить? Тогда я буду защищаться, — внутри танка лязгнул автомат заряжания, что в тишине было хорошо слышно, — ты кто такой будешь? И с какого здесь раскомандовался?

Чекист тоже опешил от того, что его совершенно не боятся. Абсолютно. В войсках НКВД всегда недолюбливали, как и ранее жандармов, но с таким поведением им сталкиваться не приходилось. Юлий вздохнул:

— Повторяю, молчаливые вы мои, если сказать нечего — молчите. А я поехал.

И засобирался. Тут то до чекиста стало доходить, что ему за такое дело могут и пулю в лоб влепить — приказ был вполне конкретный — наладить контакт и взаимодействие, выяснить, получить информацию. Он поспешил остановить Юлия:

— Постойте! Постойте же, я извиняюсь, виноват... — получить взыскание за провал задания, а то и пулю в затылок, ему не хотелось.

— Можешь не продолжать, — Юлий остановился. Ствол пушки послушно следовал за головой обходящего танк чекиста, чем неимоверно его раздражал.

— Постойте, я извиняюсь, можем мы поговорить как взрослые люди? — надавил чекист.

— Можем. Тогда начинайте говорить как взрослый человек, — вернул подколку Юлий, — что вы хотите узнать?

— Для начала представлюсь, — чекист остановился и посмотрел прямо на Юлия, — я Аркадий Григорьев, капитан наркомата внутренних дел.

— Юлий Северов, — представился Юлий, — путешественник. И что же вы хотели от меня узнать?

— Да в общем всё, — ответил тем же Аркадий, — для начала — вы кто такой будете и как попали на территорию СССР?

— Сложные вопросы, ответы на которые знать вам не положено по должности, — ответил Юлий, улыбнувшись слегка, — всё понимаю. Вы хотите извлечь пользу — но я и так делаю более чем достаточно для одного человека, — ответил Юлий, — подробнее я могу поговорить только с теми, кто выше вас по званию.

— Хорошо, это можно устроить. Но только в Москве, а не здесь.

Юлий пожал плечами:

— Всё понимаю. Но бросить тут местных не могу, без меня пойдёт такой проёб, что тебе и не снилось в кошмарах.

* * *

*

Аркадий Григорьев оказался человеком с изрядной долей осторожности, поэтому он сменил линию поведения. Более того, на следующие сутки после нашей первой встречи, он пригласил меня в штаб, куда я и приехал. Приехал на своём, конечно же, танке. Так безопаснее. Головин встречал меня лично — штаб расположился в крупном деревенском доме, вроде дома культуры или сельского клуба. Я вошёл в это здание, вдохнув из него атмосферу тридцатых годов — деревянный пол из грубых досок, такие же двери. Внутри обнаружилось в достатке народа, но мне нужно было к командиру.

Постучавшись, я вошёл и оглядел присутствующих — Григорьев, а так же несколько командиров. В их красноармейских лычках я не разбирался — тут вся надежда на Федю. Но пока не обращался к нему, просто кивнул знакомому чекисту.

— Товарищи военные. Вижу, все в сборе?

— А, товарищ Северов, — представил меня Григорьев, — познакомьтесь...

— Обойдёмся без знакомства. Вас я знаю, — и правда, информация от Феди уже поступила, — что обсуждаете.

Командиры выглядели довольно неважно. Ситуация на фронте была откровенно дерьмовой и они сейчас не напоминали всемогущих командиров красной армии. Начальный период войны — ещё не хлебнули горя и бед, ещё не макнули их фрицы... только так, подмочили чутка. А так — те же лица и те же заблуждения, что во времена финской войны.

— Вы кто будете? — спросил командующий этим участком фронта, генерал-майор Скуратов, красная блямба с двумя золотыми звёздами...

— Мою фамилию вам уже сказали, — ответил я, проходя.

К слову, одет я был отнюдь не в военную форму. Хорошая такая военная форма танкиста образца две тысячи восемнадцатого года, без знаков различия, серьёзно отличавшаяся от местной.

— Это ничего не объясняет.

Вмешался Григорьев:

— Вы могли видеть товарища Северова на белом танке, если вам интересно. Попрошу вас воздержаться от вопросов.

Сказано это было довольно жёстким тоном. Скуратов улыбнулся:

— Так это про тебя столько баек солдаты рассказывают? Ни за что бы не поверил. Лично не видел.

Я подошёл к столу и оглядел карту. И предоставил аналитику Фёдору. А так же достал из принесённой портупеи папку в пластиковой обложке и положив её на стол, неспешно открыл и вынул оттуда несколько ламинированных листов на прочной толстой белой бумаге, а так же сложенную в шесть раз карту, отпечатанную с помощью наноботов фёдора на каком-то материале вроде ткани, мягком и гибком, но при этом очень прочном и износостойком. Положил всё это добро на стол, где уже лежали бумаги.

— Начнём, товарищи. Это перехваченные мною сообщения немцев, последнее — полчаса назад. Ознакомьтесь.

Посмотрев на чекиста и получив кивок, Скуратов взял листы и выгнул бровь:

— Надёжно защищаете. Так... — чтение заняло у него минут пять, после чего он потёр переносицу и побарабанил пальцами по столу. Григорьев тут же сцапал листы себе и тоже ознакомился.

— Это надёжная информация? — спросил он.

— Более чем. Проверено, дошло до нацистского штаба. У меня есть там информаторы, — не говорить же ему про прослушку немецкого высшего комсостава.

И я разложил карту на столе, прямо поверх бумаг товарищей. Скуратов тут же нагнулся к ней. Я не был полководцем и плохо знал стратегию. В тактике танкового боя Федя меня поднатаскал. Засады, всё такое, да и на моём неубиваемом танке — можно позволить себе тактику бегущего носорога.

Скуратов спросил:

— А эти данные?

— Тоже крайне точные. Актуальны до получаса назад — вряд ли что-то изменилось. Обратите внимание вот сюда, — ткнул пальцем, нагло пользуясь аналитическими подсказками фёдора, — немцы хотят окружить крупную группировку советских войск под Вязьмой. Создание котла — главная цель на данный момент, поэтому единственное, чего я добиваюсь — позволить полумиллиону советских военных покинуть котёл под Вязьмой и отступить назад. К Калинину и Туле, организовав оборону этих городов.

— Отступление? — спросил командир, — не думаю, что это пройдёт. Просто потому что не умеют у нас отступать. Особенно организованно, — и злой такой взгляд в сторону чекиста.

— Тогда советская сторона потеряет полмиллиона человек. Чтобы умение воевать вытеснило из голов идеологическую чушь, нужно потерять пятьсот тысяч граждан? — немного раздражённо сказал я, ведь не испытывал особой любви к проявлениям совка. Знаете, такого, гнилого совочка, смеси идеологии, тупости и отсутствия здравого смысла. Первый период войны для меня — это период, когда фрицы перебили совков, а второй — когда совковую муть уже выбросили из головы. Ввели нормальные звания, перестали расстреливать за отступления и тому подобное, в общем — вместо совков воевали уже люди. Нормальные, человечные, а не лихие краскомы, размахивающие наганами за родину и Сталина, особенно те, что остались в армии после гражданской войны. Военно-неграмотные, так сказать, Чапаевы.

Командир переглянулся с комиссаром, после чего с чекистом, наступило молчание.

— Если эта карта верна, то мы в полной заднице, — сказал Скуратов, — и отступать нам некуда. Попадём в окружение. Мы в заднице, — повторил он.

— А какой приказ у вас есть?

— Держать оборону, — ответил он, не отрываясь от карты, — мы держим оборону, медленно отступая назад, но похоже, немцы нас опередят и могут окружить. Слишком быстро продвигаются.

— Они сделали ставку на механизированные части. Да, для быстрой войны это главное, — я сел за стол, — опередить противника, окружить и уничтожить.

— Только нам от этого не легче, — ответил Скуратов, — осталось только держать оборону, — он посмотрел на чекиста, — товарищ Головин, можете передать информацию командующему фронтом?

— Запросто. А у вас нет возможности?

— Документы секретные. Да и не поверит он сразу, это я про товарища Северова слышал много, — кивнул он в мою сторону, — так, вся надежда только на то, что товарищи организуют отступление. Товарищ Северов прав, судя по этим данным, мы просто не сумеем ни опередить, ни разбить немцев, и если не организовать отступление, в окружение попадёт гигантская группировка войск.

— Ваши идеи? — спросил чекист.

— Необходимо организовать отступление. Товарищ Северов прав, это единственный шанс сохранить солдат. А мы должны задержать немцев так долго, как только сможем, дав шанс остальным, не механизированным и не владеющим достаточным количеством противотанковых средств, уйти с линии огня и вырваться из котла до его сформирования.

Чекист кивнул:

— Мне нужно позвонить.

Звонок был на самый верх. Доложил о том, что я рядом и полученных сведениях. После чего всё завертелось. А именно — Головин получил приказ брать документы и карту и отвезти их Коневу, который командовал тут обороной. После этого он положил трубку и обратился ко мне:

— Товарищ Северов, нам нужны любые сведения, которые вы можете предоставить.

— Согласен поделиться тактической информацией и кое-какими материальными ценностями, — согласился я, — естественно, мне понадобится кое-что.

— Просите что хотите, — Щедро предложил чекист.

— Прямо так и что хочу? Хорошо, мне нужны — водители на тридцать грузовых автомобилей, а так же тбр под моё командование. Содержание я беру на себя.

— Где я вам танковую бригаду то найду? — удивился чекист.

— Разве мало танкистов, потерявших свои машины? Остатков прежних бригад? Всю технику и снабжение я беру на себя — мне понадобятся люди. И естественно, официальный статус, а так же возможность свободно действовать. Результат вам понравится, обещаю.

Чекист сомневался, ответил Скуратов:

— Берите, тут у нас на МТСе стоит восемь машин, выведенных из строя, и ещё если поскрести, можно найти достаточно танкистов. Машин то у нас мало, а людей достаточно.

Чекист махнул рукой:

— А, ладно. Приму решение, сведения какие у вас? Мне нужно как можно быстрее доставить информацию товарищу Коневу, так и знайте.

— Отлично, я вас подвезу, — махнул я рукой, — а там поговорим и про танковую бригаду.

* * *

*

Чекист смотрел внутри танка на всё квадратными глазами. Я его мог понять — внутренности танка совершенно необычные. Настолько, насколько они вообще могут быть необычными. Он сел справа от меня, на место стрелка-командира, перед ним панорамный монитор слегка изогнутый, плюс ещё два мониторчика сверху, туда выводились данные с РЛС и информация по технике. Кресло удобное, глубокое, куча клавиш и кнопок под руками, и прочие приборы наблюдения, электронные и обычные. Товарищ чекист спрашивать не стал — многие кнопки были подписаны так, что хрен разберёшь, что там. А так... внутри было чисто, и это первым бросалось в глаза, внутри бронекапсулы не так шумно, капсула почти герметичная, с шестидюймовой неосталевой бронёй — такое даже в лоб сильнейшие пушки врага не пробьют. Монитор выдавал картинку фотографической чёткости, комбинированную с высокочётким радаром, тепловизором и обычными оптическими сенсорами. Так что картинка была немного необычная — словно выцвела фотография, чем выше температура объекта, тем ярче цвет. Я сидел рядом, между нами был поднимающийся подлокотник с рычагом управления — нагло скопирована система у гражданских авиалайнеров и прочих самолётов. Два рычажка типа "джойстик" на подлокотниках, опытный мехвод такими может манипулировать очень точно. Плюс на них были все необходимые мне органы управления — включение понижайки, два пулемёта — курсовой и зенитный. Курсовой наводился с помощью окулографа — прибора, разработанного, вот это уже я говорю совершенно без присвоения чужих заслуг, мной, для моих компьютеров. Стреляет точно по направлению взгляда. Такой же был и у стрелка, но чекист очки окулографа не надевал, в отличие от меня.

Медленно сдвинул рычажки, двигатели загудели, но танк не сдвинулся с места. Ещё чуть-чуть газку и вот уже медленно начал набирать скорость. Чекист решил пока не задавать вопросы. Он держал на коленях офицерскую полевую сумку с документами, глядя во все глаза на то, как медленно танк выезжает из селения и начинает набирать ход. Благо, электронный индикатор у него был перед глазами — разогнались мы по ровной и пустой дороге до восьмидесяти километров в час. Осенняя распутица уже закончилась, более того, дороги изрядно подсохли и теперь была нормальная такая хорошо укатанная грунтовка, так что летели только так. Он наверняка не привык к таким скоростям — тут даже легковые машины редко могут до сотни разогнаться, и это уже безумно много.

Ехали мы молча, и только через десять минут чекист нарушил тишину:

— Хороший танк... ваш, или службу несёте?

— Нет, моя собственность. Более того, некоторые механизмы и электронику разработал я, или под моим руководством, — спокойно ответил я.

— Вот как... Интересно, очень интересно. А броня у него какая?

— Шестидюймовка в корму не пробьёт бронебойным.

На этом попытки узнать про танк прекратились. Дорога летела прямо на нас, по крайней мере ощущение было именно такое. В качестве основной обзорной камеры использовалась маленькая камера, установленная на стволе. Да, прямо на дуле ствола, между собственно стволом и бронированным кожухом, там было много чего, что использовалось в бою — прицельные камеры, радар, который отслеживает отклонение траектории полёта снаряда и корректирует следующий выстрел, и камера само собой. Причина проста — ствол был отлично стабилизирован. Просто восхитительно стабилизирован, поэтому если установить камеру просто на корпус — она будет дрожать и качаться, так же, как картинка в прицеле не стабилизированного орудия. А так — лишь лёгкое покачивание картинки. Плюс таким образом мы получаем идеальную картинку со ствола — вот к примеру, если танк в укрытии или в окопе, или если мы высунули из укрытия только ствол — подняли над укрытием и опустили так, чтобы видеть происходящее... Вот тебе и перископ. Я так же под руководством Феди освоил ряд тактических приёмов, которые использовали наствольную камеру. Самым простым была танковая засада — в этом случае танк маскируется полностью, наружу торчит только дуло ствола с камерами и приборами наведения. И всё, можно вести бой и видеть всё от первого лица. Или методика скрытности — залезаем в водоём, настолько, чтобы наружу торчал только телескопический шнорхель и дуло ствола, поднятое на максимальное возвышение — это три метра тридцать сантиметров над уровнем грунта. Вид как из перископа подводной лодки. Должен отдать должное — машина не требовала для работы воздуха и иных газов — благодаря реактору она могла спокойно пройти по дну любого водоёма, если не завязнет, конечно. Маленький шноркель был, конечно, диаметром всего пару сантиметров — для газообмена внутри бронекапсулы.

Но что-то я отвлёкся — нас внезапно прервал Федя. Вернее, меня, чекист, понятное дело, его слышать не мог.

— Командир, у нас тут интересная парочка нашлась.

— Кто?

— К северу от вас, если чуть повернуть, по дороге едут двое. Переговариваются на немецком, но в советской форме.

— Думаешь, диверсанты?

— Они самые. Что будешь делать?

Я разговаривал с Федей мысленно, конечно же. Повернулся к чекисту:

— Товарищ Головин, мы сделаем небольшой крюк.

— Какой такой крюк? — насторожился.

— Недалеко обнаружены два немецких диверсанта. Едут на мотоцикле, в советской форме. Говорят на немецком, на чём и спалились. Мы бабахнем разочек из пушки и поедем дальше, — успокоил я его и сбавил ход, повернув вправо. Танк съехал с дороги, через маленький придорожный овражек. Чекист вцепился в папку с документами накрепко. Я посоветовал ему пристегнуть ремни, что он и сделал.

Так-так-так... Прямиком полез через поле, тут недалеко. Всего пара километров, и я выезжаю наперерез — вдали виднеется длинная просёлочная дорога, по которой пылит грузовичок-полуторка. Уточнил у фёдора — информация точная, внутри его сенсоры улавливают речь на немецком.

Ситуация как на учениях. Клацнул красной кнопкой — свет в танке чуть ослаб, экран расцвёл самыми разными пиктограммами — тут же грузовичок был обведён красным кругом, вид переключился на башенную полупанорамную камеру, картинка выцвела, яркими красками был выделен только моторный отсек грузовичка. Появилась информация — дистанция, изображение элипса вероятного рассеивания, который был скорее белой точкой в центре прицела, расстояние до цели, её скорость — сорок пять километров в час. Наведя пушку на цель, включил стрельбу по упреждению автоматом и ствол чуть-чуть сместился влево. Дистанция — три двести двадцать семь, лязгнул механизм заряжания и пушка грохнула. Да так грохнула, что чекист не на шутку перепугался. Я увеличил кратность на его мониторе — снаряд лёг точно в кабину грузовика, прогремел страшный взрыв, обгорелые останки полуторки слетели с дороги, осталась только маленькая воронка от взрыва.

— Ну вот и всё. А теперь поехали дальше.

— Постойте, я хочу убедиться, что это не наши. Можем мы подъехать?

— Да, хорошо, — дал по газам.

Чекист сам возился с трупами — достал документы, после чего забрался обратно в танк.

* * *

*

Высшее командование на то и высшее, что имело совершенно иные масштабы мышления и совершенно иные категории суждения. Какой-нибудь полковник нуждался в жратве и патронах, если есть — дай, если нет — иди на йух, а тут — товарищ Конев. Человек сразу видно, при больших погонах, встретил нас радушно и тут же сообщил, что звонили из самого-самого верха, дабы сообщить, что к нему едут двое. Встретил он нас в своём штабе, в расположении. Тут уже был почти немецкий орднунг — никакого сельского клуба. Военные патрули, командиры, техника, порядок царил в штабе близ самого командующего фронтом. Проводил он нас к себе в большой кабинет, где мы были только втроём. Товарищ конев явно недолюбливал чекиста, поэтому приняв от него информацию, принялся за меня.

— Итак, товарищ Северов, могу я узнать у вас кое-что?

— Да, всегда пожалуйста.

— Зачем вы нам помогаете?

— Сложный вопрос. Помогаю, потому что хочу помочь.

Не совсем искренне получилось.

— Помочь нам хотят многие, — хмыкнул он.

К слову, конев оказался мужчиной крупным, грузным, сразу видно, с большим социальным статусом и большим чином.

— Я не исключение.

— Только чем вы можете помочь? Вы тёмная лошадка, должен сказать. Тут все хорошо знакомы, и вдруг приезжаете вы, и распоряжение сверху вам не препятствовать и наладить плодотворное сотрудничество... Конечно, я понимаю, вы служите в разведке, у вас свои секреты...

— Не совсем так, — отказался я, — я вообще не служу в советской армии или где-то ещё. Я лицо можно сказать гражданское. Только увлекаюсь много чем. А сверху меня знают, потому что довольно яркий образ создал, белый танк — кошмар всех фашистов, кто с ним встретился.

— Слышал краем уха, — отмахнулся он, — что ж, такие операции по мистификациям тоже имеют право на существование. Прежде всего — меня интересует конкретика. Что у вас имеется? Информация? Ресурсы? Что вам нужно или что вы можете дать взамен?

— Вот, это уже деловой разговор, — улыбнулся я, — слушайте, а лучше возьмите информацию у товарища чекиста и почитайте, я собрал там большой пакет информации о планах немецкого командования, нынешние радиопереговоры, шифровки, аналитику, как мою собственную, так и немецких аналитиков.

— Я безусловно почитаю, найду время, — ответил он.

— Естественно, есть много что, о чём бы я мог поговорить и чем бы мог помочь стране советов. Очень многое, даже не представляете, насколько. Но конкретно сейчас мне от вас нужно себе отдельный танковый батальон, один единственный, или лучше два в виде танкового полка. Можно без танков и прочих материальных средств — только штат. Я укомплектую их техникой и помогу вам избежать участи, которую вам уготовили немцы и мои аналитики. А там — мы сможем поговорить уже совершенно иначе с руководством страны.

— Хорошо, — согласился Конев, — если будете так же результативны, как до сих пор, то я выделю вам людей, как раз есть некоторый резерв. А теперь о наших проблемах...

— Предлагаю сначала ознакомиться с информацией, — кивнул я, — а потом станет ясна картина проблем и их глубины.

После прочтения товарищ Конев поднял на меня недовольный взгляд.

— Да, ситуация очень и очень сложная. Нам нужно всё.

— Я дам вам всё. Всё, что попросите, составьте список. Оружие, боеприпасы, провизия, запчасти к технике, ГСМ. Рекомендую не недооценивать мины, особенно в обороне. Их могу отвалить в достатке, как и минзаги для их установки.

— Понятно. Мне не понятно только, что у вас есть и сколько?

— Всё, абсолютно всё. Представьте, что я золотая рыбка. И могу дать вам всё, что пожелаете. Правда, мне понадобятся водители, чтобы вывезти грузовики с имуществом от одной из моих баз.

— Будут вам водители, и список будет... просто я в растерянности — нам нужно всё. Доукомплектовать техникой танковые части, артиллерию, нужна провизия и медикаменты, всё нужно.

— Вот и пишите список, — кивнул я, — так же могу найти кое-что особенное. Учитывая оборонительный хаарктер действий — считаю, лучшим выбором были бы самоходные установки, способные вести огонь с закрытых позиций.

— В советской армии таких нет, — уверенно ответил Конев, — к сожалению!

— Я не советская армия — слава богу. Так что найдётся несколько вариантов. Могу передать до пятисот самоходных гаубиц, — вообще-то собиралось всё это в мире-фабрике и мог сделать я и больше, и современнее, но... Рано выдавать такие плюшки ни за что.

— Сколько? Ох, это меняет дело, — поменялся в лице Конев, — конечно же...

— И нужно столько же экипажей от вас. А это уже не так просто.

— Найдём экипажи, главное чтобы были самоходки, — ответил он, — есть ли ещё что-то такое... интересное?

— Да я даже не знаю, что вам интересно. Есть всё, вы главное скажите, что хотите видеть?

* * *

Колонна с грузом пришла к Коневу как раз через восемь часов. А я через восемь часов стоял перед строем мужиков, все низкорослые и в форме танкистов, лица, мягко говоря, не фотогеничные. Сразу видно — простые русские мужики. Среди них затесалось два бурята, которых я обозначил как бурятский конно-бронетанковый дивизион имени Будённого. В шутку, конечно же. А мне Конев выдал и звание, и даже документ об этом. Писари в штабе работали быстро, когда им выписали пинка с самого верха, так что всё было оформлено точно так, как я того и хотел.

Людей было под полторы сотни человек, остановились мы в глухом местечке, далеко от дорог и прочих прелестей.

— Так, — я вышел перед строем, — не буду тратить красноречие. С этого момента вы переходите в особый танковый батальон под моим руководством. Действовать мы будем отдельно от крупных соединений красной армии, то есть подчиняетесь вы непосредственно мне, и точка. Вам всем предстоит освоить новые машины — и я буду внимательно следить за ходом обучения — нужны нормально владеющие техникой бойцы. Опыт появится, думаю, со временем. Сейчас всем одна задача — разойтись, разбить лагерь прямо здесь, на этой поляне, — к слову, полянка была в лесу, хорошо замаскирована и проделана с помощью взрывных работ. Федя постарался, места тут было не так много, но хватало. Пройти сюда пешком или проехать на танке проблематично — всё вокруг плотно заминировано. О чём я и предупредил бойцов, после чего разошлись.

Я отправился в штабную палатку. Штаб — это не просто громкое слово. Чуть поодаль, на краю полянки, была установлена РЛС с высоко выдвинутой штангой радара — над верхушками деревьев, так что вражеские самолёты нас не обнаружат. А обнаружат — тут же стоит ЗРК под управлением Феди, собьёт и не заметит. В остальном лагерь был довольно компактен и большую часть его занимал танковый полигон. На окраине опушки стояли палатки, поставленные солдатами — обычные брезентовые палатки. Рядом — машина-генератор и полевая кухня, за которой уже начал работу повар — кухню я притащил свою, а повар был в составе батальона. Я ждал, когда приедут грузовики и танки, которые и составят основу нашего батальона и его подвижных сил. Грузовики необычные — не колёсные, а МТЛБ, четырнадцать мотолыг и все необходимые танки.

Новым было всё. Абсолютно всё — машины, снаряды, система управления, даже инструменты для чистки стволов, всё было непривычным для советских танкистов. В состав моего батальона вошли четырнадцать танков на базе Т-10. Это апофеоз серии ИС, в него всадили маломощный реактор вместо дизеля, сделали броню прочнее благодаря добавлению каких-то на-на-технологий Фёдора, таким образом Т-10М увеличил свою живучесть, вплоть до способности ловить лбом шестидюймовые снаряды... хотя это очень нежелательно, но не смертельно. И всё же, это был восхитительный, великолепный, идеальный танк именно для этой войны. С тяжёлой бронёй и мощной 122-мм нарезной пушкой.

Четырнадцать танков сопровождали четырнадцать мотолыг — каждая из них везла всё необходимое для танкового расчёта — запчасти и расходники, инструменты, личные вещи, запас сухпая в виде консервовт. На марше один из членов экипажа танка пересаживается на мотолыгу и танк со своим обозом уезжает. В бою мотолыга не участвует совершенно — они предназначены исключительно для организации и обороны обоза.

Один танковый мостоукладчик — не нуждается в представлении. Мостоукладчик на платформе танка, способный проделать для танка мостик для переправы через реки, овраги, преодолении слишком крутого подъёма. Одна инженерная машина ИМР-3М, снабжённая всем необходимым.

За ними идут шесть грузовиков с дополнительным скарбом и военным имуществом, и наконец, самые технологичные. Два комплекса ЗРПК "Тунгуска" под управлением Фёдора, одна РЛС кругового обзора, одна командно-штабная машина Р-149БМР, в которую Федя установил мощный компьютер для управления в бою всеми средствами. Замыкал этот парад техники бог войны — шесть гаубиц Коалиция, которые я уже активно использовал. Только на этот раз они были выкрашены в зелёный цвет и с символикой советского союза.

Никогда бы не подумал, но Т-10, когда приехали, произвели на бойцов куда более сильное впечатление, чем мой танк. Мой что? Низенький, угловатенький, да ещё и башня крошечная, кракозябра какая-то... на взгляд местного. А вот Т-10 это мощь. Что ж, они правы. Танк был восхитителен и незаслуженно забыт историей. Мощный щучий нос как на всех других ИСах, в верху его под башней стояли приборы оптического наблюдения, буксировочные крюки, больше похожие на крюки от крана, приваренные к лобовой броне, несколько конструкций из арматуры — поручни для удобства экипажа, и на башне — пресловутая командирская башенка. Слегка модифицированное — бронированные окошки были более крупными, а броня в них из какого-то неизвестного мне прозрачного материала, не хуже стали. Пулемёта было два — один спарен с пушкой, другой — установлен рядом с командирской башенкой наверху — зенитный. Он же — для городских боёв.

Танк производил неизгладимое впечатление, его матовая броня цвета хаки и аккуратность. Большинство техники советского союза, которую я видел, не имела такого же уровня... Эм... Сложно сказать, в чём тут дело. Качества? Не то. Башня не имела искривлений, характерных для цельнолитых башен других танков. Корпус был гладкий, сварные швы не топорщились, их вообще не было. Бронеплиты не показывали торец — они либо были монолитно приварены к корпусу, либо выполнены в виде навесной брони — пластины толщиной в двадцать пять миллиметров, прикрученные с помощью специальных болтов — при попадании снаряда эти болты легко срывало и пластины отваливались, не загружая танк лишним металлом, не уродуя его геометрию.

Освоение машин началось с утра — побудка, зарядка, после чего под моим руководством началось переучивание личного состава для использования Т-10М2, как официально именовался танк. Серии ИС ещё не существовало, а так бы обошлись без долгого переучивания. С утра я приступил к зачитыванию информации — танкистам выдал книжки про танк, после чего начал практикум. Благодаря отсутствию коробки передач и ДВСа, управление было существенно проще обычного танка. Но это только на первый взгляд просто — рулить шестидесятитонной машиной — это задача не из лёгких.

Механики-водители осваивали своё ремесло довольно споро, стрелки — тоже, вывели четыре танка на полигон и установили мишени, и начали стрельбу — по триста выстрелов на танк. Приборы наведения немного совершеннее привычных танкистам, их освоение тоже потребует времени.

Сложнее всего было с командирами экипажей. И вот тут я уже вплотную занялся обучением — и вот тут я уже взялся за них вплотную. Мужики и без меня знали, где у танка трак, но не стоит переоценивать советских танкистов начала войны — большинство из них имело слабые представления о тактике боя на танке, танковых засадах, перестрелках, атаках, манёврах, прикрытии пехоты и укрытии от авианалётов, действиях под обстрелом и так далее. У меня, для того чтобы освоить теорию, было достаточно времени. У моих ребят его нет, но зато есть я, теоретически подготовленный. Отличник боевой подготовки, так сказать.

* * *

Колонна грузовиков уже в пятый раз приехала к расположению войск и началась грандиозная операция по разгрузке двухсот машин. Силами личного состава удалось разгрузить их быстро, так, чтобы сэкономить время. Конев, да и все его непосредственные подчинённые, командиры участков фронта, дивизий, полков и даже батальонов, прекрасно понимали, что грядёт сражение, большое сражение за возможность отступить. Сама мысль об отступлении была кощунственной, но надо — значит надо. Приказы не обсуждаются. Сверху требовали одного — задержать фашистов как можно дольше, снизу хотели другого — уйти живыми на более-менее подготовленные позиции. Командование не было идиотами, они прекрасно понимали, что боевая ценность красноармейцев с винтовками против высокомобильных частей вермахта, особенно танковых, невелика.

За три дня в штаб в Вязьме было перевезено много чего, Конев сам поражался тому, с какой скрупулёзностью и точностью выполняются его заказы. Первое, что заказал командир — боекомплекты и новые пушки, запчасти для танков, и даже новые танки.

Танки оказались невероятно эффективным средством, куда более, чем в недавно оконченной Финской войне. Большие просторы для манёвра давали возможность действовать крупным соединениям танков — и это использовали. Армии не хватало всего, на первый взгляд — горюче-смазочных, снарядов, особым пунктом стояли запчасти к технике. Огромное количество техники стояло по причине поломок — необходим был ремонт. И на грузовиках привезли, привезли новые детали трансмиссии, танки Т-34 и новые двигатели В2 к ним, привезли моторы и для машин — обнаружились настоящие завалы из запчастей и деталей техники, необходимых в войсках. Это оказалось неоценимым для танкистов — целые гружёные тяжёлые грузовики, неизвестной здесь конструкции, везущие по двенадцать тонн груза, уезжали к трактористам и возвращались уже на базу, за новой партией запчастей.

Главным же стало переоснащение артиллерии. Конев провёл инспекцию артиллерии на предмет поражающих средств, особенно оборонительных — гаубиц и снарядов к ним, миномётов, и пришёл к выводу, что можно попросить новые стволы. Чекист не знал, не получит ли сразу жёсткий отлуп за такие просьбы, но в заказ вписали. Чего хотели артиллеристы? Практически все в один голос назвали желаемую артиллерию — пушку-гаубицу МЛ-20. Репутация у этого орудия была большой и очень хорошей, твёрдой, так что сомневаться не приходилось. Противотанковая артиллерия — полностью сменила парк с разнокалиберных 37 и 45-мм пушек на единую 57-мм пушку ЗИС-2.

Особо артиллерию не ждали — заказ был уж очень велик, как-никак это не одну батарею пушек заказали, сотни! И их привезли. Что стало шоком для множества командиров, пушки привезли, более того, в комплекте к ним шли тягачи АТ-Т. Поразили же командиров отзывы от тех, кому посчастливилось служить на новой технике. Резюме всех было однозначным "не наши". Качество сборки было идеальным, вплоть до самых маленьких мелочей. Кабина почти герметичная, двигатель и трансмиссия — практически идеально собраны и имели огромный ресурс и прекрасно работали. Лучше, чем ожидали или опасались красноармейцы. Но поразило их иное — кресла в тягаче были удобные, рычаги управления — лёгкие, обилие приборов на приборной панели и даже в салоне была печка — так, что холодной осенью внутри не то что без верхней одежды... температура комфортней некуда.

Военную технику так не делали — слишком дорого. Все старались сэкономить, снизив стоимость. В армии воцарилась лёгкая сумятица из-за перевооружения, смены снарядов и боекомплектов, но никто не посмел даже пикнуть о том, что это плохо.

Последним шагом шло доукомплектование пулемётами пехотных частей. Так как оборона шла очень активная, наиболее востребованы были пулемёты. ДП и ДШК — по поводу их количества спорили недолго — решили просто — удвоить количество пулемётных расчётов, доведя до четырёх расчётов на роту, вооружённых пулемётами ДП.

Помимо всего заказанного, появилось и несколько видов техники и средств, которые они не заказывали — просто привезли и всё. Это оказались три сотни гусеничных тракторов-бульдозеров, а так же сотня экскаваторов.

Многие из танкистов имели опыт на тракторах и технике, поэтому обрадовались им как родным. В деле окапывания трактора "Сталинец-100" — это превосходные и очень нужные машины. Конев понимал, что подобная техника быстро просто исчезнет — её потребуют увести с линии фронта, раздать тыловым подразделениям, выдать в Москву для работ — тракторы то были хорошие. Поэтому "С-100" отдельным приказом были сведены в инженерно-сапёрные роты и были посланы с единственной целью — создать как можно больше ДЗОТов. Вместе с экскаваторами — обилие пулемётов требовало обустройства позиций, а лучшая позиция — это ДЗОТ с пулемётом ДШК или противотанковой пушкой. К слову, убранные в запас сорокапятки требовали куда-то их пристроить. Конечно, из пехоты артиллеристы аховые, но чтобы выстрелить по танку прямой наводкой с небольшого расстояния — много ума не надо.

Узнав про это, пришёл ещё один эшелон грузовиков, но на этот раз он вёз стройматериалы. А именно — толстые дубовые брёвна, оцилиндрованные, высушенные и пропитанные для пожаростойкости, и ДСП — древесно-слоистый пластик. Материал очень специфический, прочный, очень прочный. Листы ДСП и дубовые брёвна — стали основным стройматериалом. И началось строительство ДЗОТов — для этого даже пришлось привлечь свободных пехотинцев.

Стройка была грандиозной — начальство сапёрных подразделений было просто нарасхват, а Конев требовал от них большего и большего. В конце концов, сошлись на строительстве пятисот ДЗОТов из привозных материалов. Такой ДЗОТ представлял из себя довольно серьёзное полевое укрепление, эрзац-дот. Толстые дубовые брёвна укладывались на манер деревенского сруба — уж что-что, а в большинстве своём деревенские красноармейцы это сделать могли. Из мира-фабрики привозили новые и новые материалы для строительства и инструменты — например, сотня кранов СПК-5 на базе танка Т-34. Пятитонные краны прекрасно справлялись со всеми работами, бульдозеры, экскаваторы, ускоряли работу значительно. Погода не подкачала — наступление противника ожидалось в ближайшие несколько дней, когда они стянут силы из-за внезапно проигранного наступления. Фронт работ тоже был большим — сорокакилометровая полоса к западу от Вязьмы.

Конев внимательно прочитал аналитику — а если быть точным, историю окружения группы войск под Вязьмой и дальнейшую трагедию, прочитал и перехваченные разведданные, из чего сделал вывод — чтобы задержать противника, необходимо прежде всего укрепить оборону Вязьмы. Противнику нужна железная и обычная дороги, ведущие на Москву. Особенно железная.

ДЗОТы выглядели крепко — это Конев проверил лично, проинспектировав первые экземпляры, построенные в точном соответствии с инструкциями, которые инженерам выдали поставщики материалов. Сруб из толстых дубовых брёвен, поверх брёвен укладывался стальной лист толщиной в десять миллиметров, и поверх него — плиты ДСП толщиной в десять сантиметров. Отдельным новшеством стала монтажная пена, которую прислали в больших количествах для заполнения пустот, чтобы в них не скапливалась влага. Естественно, чекист Григорьев не успевал отбирать образцы для отправки в Москву! Конструкция получилась очень простая, и в то же время по требованию Конева её обстреляли со всех сторон и из разных калибров. Результаты удовлетворили всех — трёхслойное бронирование выдерживало попадание из 57-мм противотанковой пушки с дистанции в полтора километра, земля не особо защищала, скорее маскировала.

* * *

*

Зачем мне вообще вся эта хрень понадобилась? Да ради развлечения. Мне захотелось обкатать свои технические возможности в реальной боевой обстановке. Нацистов — я не жалел, абсолютно, поэтому стрелять в них — приятно и легко. Для еврея.

Но тут всегда следует делать отступление — местные конечно же хотят меня припахать на благо своей родины. Это теоретически возможно, но лишь с условием, что я в этой родине займу некоторое высокое положение. Хорошим способом этого мне кажется военная карьера. А там — дойду-доеду и до прогрессорства с песнями высоцкого и промежуточными патронами. Но пока что — живу так. Командир танкового батальона, военный. К слову, наш батальон снимался с позиций и выезжал — стройной и длинной колонной, мы направлялись на первую реальную боевую миссию. Так как запас хода и ресурса у танков действительно неисчерпаемый, я решил, что нафиг мне тогда нужны дороги, железные дороги, если я могу делать уникальную вещь — появляться на танке там, где меня не ждут?

А вот это уже было вполне реально. Но сначала — необходимо было сделать одну вещь, а именно — нанести удар по позициям фашистов, посмотреть, как окопались наши военные и где окопались, с какой стороны превентивный удар будет предпочтительней.

В общем, танковый батальон вышел в боевом порядке — четырнадцать танков Т-10, пятнадцатый — мой, плюс четырнадцать самоходок "Коалиция-2". Двуствольная в смысле. Выглядел наш батальон очень внушительно, и до Вязьмы мы доехали за час пути. Въехали в город после нескольких проверок и я тут же направился к штабу. Там меня уже ждали командиры и конечно же — чекист. Он поздоровался как с родным, после чего сразу перешёл к делу:

— Товарищ северов, с вами хотят познакомиться в Москве.

— Я не настолько интересная персона, чтобы со мной хотели там знакомиться, — отнекался я, — пусть подождут.

— Товарищ Северов, вы верно не поняли. Хотят — значит надо. Надо ехать.

— Мне вот сейчас надо — обкатать своих ребят, а в Москве и без меня прекрасно со всем справляются, — получил он от меня отлуп, — так что когда закончу здесь с делами — посещу белокаменную.

Разговаривали мы в коридоре штаба. Я не застал в штабе высшего комсостава, только злого чекиста, который не выполнил задание — затащить меня в Москву. Что ж, в своё время я туда съезжу. И возможно даже покажу, что со мной шутки не шутят, а пока что он ничего мне сделать не может. Мы вышли из штаба, Григорьев закурил папиросу и сказал:

— Зря вы отказываетесь. Людей обижаете.

— Люди не обидятся, если я займусь делом здесь, нежели чесанием языком там. Полезли в мой танк, — махнул я ему рукой.

Чекист только грустно вздохнул:

— Эх, ладно. Куда хоть поехали то вы?

— Да по делам, к немцам решили заехать. Вы же не против? Заодно и посмотрите, как происходит бой. С места стрелка видно хорошо.

— Эм... Я не умею.

— Этого и не требуется. Кибернетикэ, — усмехнулся я, — полезли.

Забычковав окурок о трак танка, чекист залез в капсулу. Следом и я, взял рацию, набрал нашу частоту и одел гарнитуру. Всем была объявлена передышка от пяти минут, так что как раз люди стягивались к танкам, стоящим длинной такой колонной на одной из центральных улиц города. Хорошо что здесь асфальта нет — только кое-где брусчатка, иначе раздолбали бы мы танками всю дорогу... А так — Вязьма как деревня.

Едва мы забрались в танк, Григорьев продолжил гнуть своё:

— Пойми же, здесь ты ничего не добьёшься. Не с такими силами, что ты можешь сделать? Фашистов миллионы.

— А я и не хочу переломить исход войны, мне достаточно того, что я делаю. Я не золотая рыбка.

Их можно понять. В войне участвуют все. Солдаты, подростки, крестьяне, подавшиеся в партизаны, даже дедушки со старыми мултуками. Так что глупо думать, что воюют у нас только военные, а гражданский — значит сиди дома не гуляй. Вот только толку от таких иррегулярных соединений и активистов не так уж и много, от всех вместе — ещё есть польза, но локального характера. Правительство их поддерживает и солдаты подкидывают хавки и патронов, но...

А, что я говорю, ввязался так ввязался. Рано или поздно понадобится ехать в Москву и делать то и так, как хотел изначально. А теперь — вопрос лишь в том, что я успею сделать. Для удобства управления танковым отрядом подключил Федю по-максимуму. То есть он не только разговаривает, но и анализирует, и выдаёт танкам маркеры позиций, на которых они должны быть, и целеуказание. Фактически в экипаже он является прямым командиром всем, самостоятельных действий не требуется — он видит глазами каждого танка.

Мы выехали. Я решил подсластить пилюлю:

— Хорошо, я поеду в Москву. Правда, не сразу, тут ещё конь не валялся, а по поводу толка — тут ты не прав. Я не один, и ресурсов у меня немало. Очень немало, настолько, что существенное влияние оказать я смогу.

— А через центр это сделать не можешь? Да и рисковать собой в боях...

— Собой я не рискую, — отказался я, выводя танк на дорогу, остальные следовали за мной колонной, — я не золотая рыбка, товарищ Григорьев, и не дойная корова. Что хотел — дал, этого уже достаточно, чтобы избежать трагедии. Распорядитесь этим как надо — избежите, нет — будет беда. Большая беда.

Мы проехали сорок пять километров. Я открыл тактическую карту и с удовлетворением наблюдал красные позиции — красноармейцы окопались плотной цепью вокруг Вязьмы. Множество пиктограмм ДЗОТов, даже вкопанные танки есть, и противотанковые заграждения в виде эскарпов, многочисленные рвы и окопы... А я недооценил их активность и предприимчивость. Видимо, новая, превосходная техника и обилие ГСМа повлияло на сапёров сильнее, чем пендель от Конева — окапывались с рекордной скоростью.

Позиции противника были более рассеянными, но их было больше, я открыл ближайшую тактическую карту и направил машину туда. Григорьев вертел перископом, установленным над башней, чтобы обозреть в экран монитора всё происходящее — сзади колонны съехала в сторону артиллерия и отправилась в небольшую низину, все до единой установки. Он спросил:

— Куда это они отправились?

— На позиции. Мы начинаем, — улыбнулся я.

— Но ведь до противника не меньше десятка километров. Даже если добьют, то...

— Не недооценивай мою технику. Эти гаубицы могут уложить тридцать снарядов в минуту, в одну воронку, с пятидесяти километров. Главная ударная сила, как-никак.

— Не верю.

— Вот сейчас увидишь, — хмыкнул я, — смотри внимательней.

Позади громыхнуло. Артиллерия дала общий залп. На тактической карте, что была развёрнута над монитором, погасло несколько жёлтых точек. Красные ромбики с хвостиком сбоку — обозначение для средних и тяжёлых танков. Погасло четыре — для залпа из двадцати восьми стволов этого маловато. Но потом артиллерия вышла на штатную мощность, мы начали разворот в боевой порядок клином — немцев от нас отделяла речка с мостом, контролируемом красноармейцами и не способным выдержать тяжёлые танки. Так что мы просто съехали с берега в воду, на мониторе была сизая муть, но скорость и курс отображались, значит, всё в норме. Григорьев спросил:

— Это мы где?

— На дне реки. И очутятся на бреге, в чешуе, как жар горя, тридцать три богатыря, все красавцы удалые, великаны молодые, все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор.

— Хм. Аналогия уместна, — он вцепился в поручни, когда мы под большим уклоном вылезали на берег, мне даже пришлось включить понижайку, чтобы залезть на берег. За мною из воды вылезали тяжёлые танки, выглядели они специфически, очень и очень внушительно. По местным меркам — тем более.

Боестолкновение началось практически сразу же, как только мы попали в зону прямой видимости вражеской противотанковой артиллерии — мне прямо в лобешник прилетел снаряд из немецкой зенитки, следом открыли огонь и противотанковые, и танковые пушки. Снаряды гулко ударяли по броне, заставляя машину сотрясаться всем корпусом — это крупный калибр, или мелко вибрировать — основные сорокамиллиметровые пушки немцев. Панорама расцвела красками, множеством пиктограмм, и Федя ждал отмашки к началу боя. Диспозиция была следующая — за рекой было небольшое возвышение, дорога, а потом относительно чистое пространство на несколько километров вперёд, вплоть до леса в четырёх километрах от нас. Колхозные поля, засеянный, но не убранный урожай. Первым выстрелили пулемёты остальных танков — те КПВТ, что были спарены с пушкой, и даже зенитные. В сторонке имелись полевые укрепления немцев, но серьёзной и внезапной атаки они совершенно не ждали. Поэтому пулемётные очереди рвали в клочки противотанковые пушки немцев и их самих, те тут же попрятались в окопы. И на старуху бывает проруха, гаубицы бьют точно по окопам. Первый танковый выстрел произвёл я — Федя уже ругался матом, ожидая, пока я начну бой. Моей целью стал старый лёгкий танк Т-1, вооружённый двумя пулемётами-эмгачами. Думаю, не нужно объяснять, что случилось — появилась пиктограмма танка, посмотрел туда пристально — окулографы отловили направление взгляда и повинуясь небольшому триггеру на правой рукояти управления, включился зум, оптический и цифровой, а так же радарный. Прицел взял цель и осталось только нажать на гашетку правого рычага — огонь основным калибром. Пушка гулко ухнула. Можно было изрешетить это старое ведро и из КПВТ, но тогда не будет деморализующего воздействия на противника. Шестидюймовый снаряд по старому танку с противопульной бронёй — это очень зрелищно. Танк разлетеился мелкими осколками, башню ему сорвало вместе с башнями экипажа, нижняя часть танка сильно дымя, куда-то улетела, загорелся и взорвался боекомплект, зашипели снаряды, разбитые ударной волной и высыпавшийся порох загорелся, смешавшись с горючим и маслом, резко вспухло облако чёрного как смоль дыма и полыхнул огонь, лизнув колосья на поле, которые тут же загорелись — чай не лето, уже сухие. Огонёк стал расползаться по всему полю, и тут огонь открыли остальные танки моей группы — послышались громкие гулкие "бумк" — звук спецефический. Особенно если слушать его через звукофильтры. В дополнение ко всему, автоматика радарной станции прорисовывала трассер снаряда как уходящий вперёд инверсионный след, тут же истаивающий. Зрелище ничего так, снаряды ушли в сторону противника.

— Так, парни, наша задача — уничтожить технику фрицев, танки и артиллерию. Патроны на пехоту не тратить! Подходим ближе, на километр-восемьсот метров и открываем огонь!

Отозвались "есть".

У всего была своя причина — немцам чтобы вести штурм укреплений нужна будет артиллерия и особенно — танки. Без них пехота в любых количествах может сидеть в окопах под пулемётным огнём и всё равно ничего не добьётся. ДЗОТы по проекту Феди были построены такие, что скорее похожи на лёгкие ДОТы по бронестойкости. Без артиллерии их хрен возьмут — немецкие мины из переносных миномётов держат уверенно.

Федя тут же изменил тактическую карту, убрав с неё лишние цели и подсветив первоочерёдные, группа танков разбилась — они разъехались в стороны, каждый похоже был направлен по своему маршруту. Я же шёл прямо в лоб, второй выстрел попал с большой дистанции в скопление противника, а потом открыл ураганный огонь из КПВТ — пулемёт — адская машина. В сотне метров за углом стояло несколько грузовиков, похожих на наши ЗИС-5, очередь из КПВТ по ним, прямо по двигателям. Не жильцы, патроны то бронебойно-зажигательные, одна машина загорелась, остальные просто чадили, но не горели. Вокруг суетились люди, разбегались по окопам и траншеям, мы легко переехали через одну такую. Противник, не иначе как молодняк, открыл огонь из ручного оружия — даже не поцарапал, внимание на таких обращать не стоило. Мин здесь нет. Попытались забросать гранатами — безрезультативно. И началась потеха.

* * *

Бой расползся быстро на соседние подразделения — наша группа собралась снова, пополнили боекомплект из подъехавших мотолыг и снова в бой — на этот раз мы двинулись прямо по немецким передовым позициям. Артподдержка была значительной — мы не тратили снарядов и пуль на пехоту, ведя огонь только по технике и артиллерии немцев. И этот расчёт оказался по-своему верным — благодаря точному огню артиллерии, а так же применению ими различных тактических приёмов, немцам пришлось очень несладко. Чего только стоит огненный вал на весь БК — настоящий град из шестидюймовых снарядов, пятьсот шестьдесят штук, и это ковровое снарядометание накрыло целую площадь, скопление техники немцев, главное — зажигательные снаряды привели к возгоранию топлива в баках и автоцистернах. Активно-реактивные снаряды могли бить и на семьдесят километров — это фантастическая, уже оперативно-тактическая дальность. Началось всё вроде бы тихо и мирно, один единственный прилёт — невелика беда, а за ним следом — целый огненный ад, снёс стоянку немецкой техники. Мы проехали эту позицию насквозь, попутно задавив несколько немцев, так неудачно для себя контуженных и не заметивших приближение танков на скорости в восемьдесят километров в час. Целых машин здесь не нашлось и мы поехали дальше всей группой, выстроившись клином. Следующая позиция была через полтора километра, за небольшим возвышением. Поднявшись наверх, открыли огонь прямой наводкой, пока артиллерия перезаряжалась. Я уложил весь боекомплект в сорок выстрелов, товарищи — вели огонь медленнее, но не хуже. Точность боя у них ничего так, позиция немцев была разбита — мало того что зашли с фланга и неожиданно, так ещё и не успели они даже завести технику. Перезарядка и следующая остановка — теперь мы уже ломанулись через небольшой лесок, потому что с этого направления нас стопроцентно ждали.

Артиллерия наконец перезарядилась и началась новая потеха — где-то гулко бухали снаряды, а мы ломились через берёзовую рощицу с относительно молодыми деревьями, вылетели из неё прямо в тыл немецким войскам. Благодаря тактической карте удалось построить идеальный маршрут, зайдя с такого места, что перед нами фактически оказались немецкие части снабжения — грузовики с боеприпасами и военным имуществом, легковые машины и мотоциклы, и самое главное — железная дорога на Вязьму. Направление Смоленск-вязьма. Немцы держали тут паровоз под парами, именно к нему мы и шли. Мой выстрел попал в колёсную пару заднего вагона, который слетел с рельс и завалился набок из-за перекрученной и убитой подвески. За собой вагон утянул следующий, и следующий... Хорошо, что дорога на насыпи! Шесть вагонов упало с рельсов, а прямое попадание из гаубицы в паровоз навсегда вывело его из строя и начало грандиозный пожар. Немцы забегали как муравьи в разворошенном муравейнике, но было уже поздно. Скорость, высота, манёвр. Не только самолётная, но и танковая доктрина — забрались мы на железнодорожную насыпь — а отсюда прямой наводкой как на ладони половина лагеря фашистов.

Огонь вёлся практически в упор — сразу пятнадцать танков вылезло на насыпь и лупило почти с максимальной скорострельностью — первыми исчезли немецкие танки, а потом очередь дошла и до грузовиков и легковых машин.

— Шеф, у меня есть идея.

— Говори, — ответил я мысленно Фёдору.

— Нужно сейчас перезарядиться и дать газу в направлении соседней армии немцев, она в сорока пяти километрах. Она угрожает окружением и на данный момент — главная опасность для правого фланга Вяземского УРа.

— Понятно. Артиллерией можешь достать?

— Могу.

— Тогда не буду ехать. Лень, зарядись как следует и давай, прикончи их. Если понадобится — бей управляемыми снарядами.

* * *

*

Мир изменился. Ну или я изменился. В очередной раз прохаживаюсь в супермаркете и думаю. Думаю о всяком, о вечном. Как жили люди раньше? Надо ли это всё им? Ответ однозначный — да. Просто надо, потому что людям хочется жить лучше. Лучше ли было при советской власти? Сомневаюсь. И дело тут не в том, что сейчас есть избыточное потребление — дело в том, что для каждого человека уровень потребления определяется им самим. Хочешь вести аскетичную жизнь и покупать только гречку и рис — пожалуйста. Хочешь тратить деньги на сыры, колбасы, хамон и кокосы с ананасами — милости прошу. Даже не буржуйское — обычный работяга может себе подобное позволить. Ну пусть хамона не целую свинную ногу, а только нарезку за рублей пятьсот, но может же, без серьёзного ущерба кошельку.

Кто жалуется на то, что общество погрязло в потреблении? Те, кто хотят, страстно желают потреблять, но не имеют возможности. И в ответ раздражаются. Каждый человек сам определяет, чего и сколько ему потреблять — разница только в том, что здесь и сейчас никто не говорит, сколько ты ДОЛЖЕН есть, пить, курить, на чём ездить, где отдыхать. Хочешь — лети в любую страну, хочешь — купи себе БТР и катайся на нём. Можешь — тогда всегда пожалуйста.

И вот тут есть принципиальное различие. Зачем вообще нужно людям государство? В чём его функция, что оно делает? Государство нужно, чтобы выполнять социальные функции, управление, военные — армия, судебные и правоохранительные. Должно ли государство определять жизнь человека? Его взгляды? Взгляд каждого человека на жизнь — уникален, происходит из его опыта, убеждений, воспитания, собственных умозрительных заключений. И вот тут мы встаём перед барьером между свободным государством и совком. Не советским союзом, а совком, тем самым, что я так ненавидел в этой стране — то, что приходит дядя и говорит, кого ты должен любить и кого ты должен уважать. Не хочешь — будешь человеком второго сорта. Не примут в пионеры, комсомол, партию. А дальше государство всегда делит граждан на правильных и неправильных. Правильные — могут избежать уголовного наказания, если партия поручится. Правильные могут занимать государственные и иные посты — практически все хорошие доходные места работы — только через партбилет.

Эта идеология сродни фашизму, одного поля ягоды. Вопрос только в том, пересекает ли линия, отделяющая функции государства от человека, его, человека, личное пространство. Фашисты — идеология, основанная на том же фундаменте — на том, что государство должно активно вмешиваться в жизнь человека, брать под контроль его мысли, направлять в нужное русло его деятельность. Его, его бизнеса, и так далее.

Ох, и пригорает же у некоторых! Но ответить нечего, кроме лозунгов о том, что в ссср трава была зеленее и лучше покрашена. А так...

Итог моих умствований — коммунизм есть недостижимый идеал, который требует полной психологической ломки человека, потерю им привычных социальных ориентиров, привычного понятия о добре и зле, привычного образа жизни, когда человек живёт, обрастая материальными ценностями и комфортно себя чувствует, обустраивая жизнь вокруг себя. Не прокатило, коммунизм даже в самом начале своего существования слился, выродившись в идеологию, схожую с фашистской — по сути, тотальный контроль без каких-либо особых перегибов. Я нахожу это очень символическим — коммунизм и Ленин разделили одну судьбу. Умерли практически сразу после гражданской войны, но не исчезли — труп остался, и он не закопан в землю и забыт, а активно используется. Так же и с идеологией, в шестидесятых-семидесятых-восьмидесятых, когда о мировой революции, построении коммунизма уже реально говорить смешно было. Но говорили, причём серьёзно. Поэтому ничего у коммунистов и не вышло, получилась просто жёсткая политическая система. На каждого олигарха, на которого мы жалуемся сейчас, в советском союзе приходился миллион граждан, недовольных жизнью, либо живущих намного хуже, чем обычный пролетариат сейчас, но не жалующихся по понятным причинам. Нечего сопли разводить — работать надо.

Любая пропаганда должна быть подтверждена фактически, люди хоть и то ещё стадо, но только большой толпой. Поодиночке они нормальные вроде ребята, которые способны сопоставить факты и прийти к выводу. Вопрос лишь в том, что чем ярче различия, тем больше овец в стаде начинают их замечать и отращивать диссидентские наклонности. Правда, и диссиденты в СССР такие же кухонные и оторванные от реальности, так же, как и граждане. Яблочко от яблони... Итог всем известен.

Но разве мы сейчас плохо живём? Нет, неплохо. Глупо было бы жалеть по тому, чего нет и никогда не было, кроме как в фантазиях отдельных личностей.

Забавно то, что и меня фашистом обзывали, было дело. Разговаривал с идиотами, каюсь, в интернете. Какой-то имбецил начал парить за права душевнобольных и прочих. Я тогда подумал просто — если бы я был психом, орал всякий бред, гадил под себя и был огромной обузой на шее родных, которым порчу всю жизнь, хотел бы я тогда, чтобы за мной ухаживали, продлевали это мерзкое, противное, никчёмное паразитическое существование? Я бы точно не хотел, не для себя так для своих родственников и родителей. Так и написал — если бы эти самые душевнобольные на день осознали своё положение, согласились бы они с автором многочисленных публикаций о том, что их нужно любить и поддерживать? Или бы сказали родителям "убейте нас и заведите себе нормальных детей". Я бы выбрал второе — из-за любви к родителям и конечно же потому, что лучше смерть, чем существование в виде пускающего слюни идиота. И что дальше? Обозвали фашистом, нацистом, предателем, недочеловеком и долго-долго выли о том, как нужно продлевать страдания и ужас существования душевнобольных. Слишком больных, чтобы они могли осознать своё положение.

Что делать государству, когда человек сам не способен принять решение и даже осознать себя как личность? Должно ли оно уничтожать таких людей в связи с недееспособностью, или наоборот, всеми силами продлевать их существование? Нацисты вон убивали своих психов — правильно это или нет — история умалчивает. Я считаю, что да, должно. Во-первых — для родителей это тяжёлое, но правильное решение, во-вторых — государство должно защищать граждан, в том числе и от самих себя. Читал одну историю про старую дуру с галлюцинациями, которая разрушила жизнь и себе, и своей дочери, и её мужу, осыпая совершенно бредовыми обвинениями, которые, между тем, всерьёз расследовались. И, как следствие — и себе жизнь испоганила так, что хоть вешайся, и дочь, и её мужа с работы попёрли, и внуку это будет аукаться ещё долго. Если бы она по мановению волшебной палочки на день осознала свои действия как трезвомыслящий человек — пожалела бы? Проголосовала бы за то, чтобы её просто убили, не дав возможность наворотить дел? Думаю, если все психи в один момент хотя бы на день станут нормальными людьми, осознающими как своё прошлое поведение, так и невероятно ужасные перспективы, то вопрос о эвтаназии был бы решён через пару часов. Следует различать вторжение государство в личную жизнь без достаточной на то причины и наличие подобной причины — такой, как неспособность человека осознанно и трезво принимать любые решения. По той же причине государство должно заботиться о детях и одиноких стариках — тоже потому что они не способны принимать осознанные, трезвые решения.

Думал я это, прохаживаясь по супермаркету, между прочим, весьма неплохому, с глубокой корзинкой. Конечно, при деньгах всегда хорошо, но в том то и суть. В том то и мотивация — хочешь чтобы было хорошо — хорошо делай свою работу. Круговорот добра в природе. Сделал хорошую технику — заработал хорошую деньгу, чтобы купить хорошую технику, еду, и так далее. Продал, то есть помог производителю сбыть товар — значит, получил свою долю, экономика успешно работает. Работает с каменного века и до наших дней.

Факт остаётся фактом — ни одно коммунистическое государство не "взлетело". Только очень условно — Китай, но и там от коммунизма оставили только саму систему жёсткого руководства, нужную стране с диким перенаселением и безработицей.

Пока я ходил, в корзину отправлялось всё, что мне хоть немного приглянулось. Решил, так сказать, премировать своих мужиков вкусняшками, особенно отличившихся. Нужно наварить на всех — так что взял корзину побольше, туда отправились два десятка пачек специй, а так же множество тропических фруктов — килограмм десять манго, бананы, абрикосы, персики, чернослив, финики, кокосы... Или как я их зову — панцерорехи, ананасов — десяток, и более редкие яства — а именно — несколько больших пачек с креветками, несколько упаковок хорошего пива, и палки колбасы — около двадцати килограмм.

Венчали этот праздник желудка много упаковок с мясом — отдельную корзинку пришлось брать. Устроим шашлыки и пикник, в последний раз перед моим отъездом в Москву сорок первого. Нужно как следует отвалить ребятам всего необходимого, чтобы не нуждались...

Корзинки я затащил в свой УАЗик, места внутри было ещё очень много, так что снова пошёл в торговый центр. Крупный такой, сюда приезжают закупаться впрок. Цены неплохие, и есть все известные магазины. Теперь я был нацелен на получение чего-то, что можно подарить местным, или купить как образец... Хотя нужды не было — я предпочитал пользоваться вещами своего мира, а не Федиными. Так как-то правильней.

В итоге я вылез в сорок первом уже на загруженной под завязку моей буханочке, где и вытащил всё её наполнявшее. Федя поменял надписи на этикетках, удалив большинство ненужной информации, так что можно было не бояться, баулы с едой я потащил и отдал повару, который был мягко говоря, удивлён такому. Пришлось мне самому поучаствовать, так как большинство продуктов тут было совершенно повару неизвестны. Те же креветки — он понятия не имел, что с ними делать. Пока я кашеварил и показывал повару как обращаться с экзотическими для этих мест продуктами, остальное население нашей временной базы активно приступало к работе. Работе очень важной, к слову — достать несколько мангалов, шампуры, обустроить полянку на предмет скамеек, стульев, столов, в общем, всё-всё-всё организовать. Вечер был холодный — примерно восемь-десять градусов, но народу как бы не до этого. Все хорошо одеты, плюс заняты делом. Разожгли мангалы, сделали грубо сколоченные столы, покрыли их клеёнкой, достали посуду, нанизали шашлыки и начали подавать на стол — первым пошло горячее — картошка жареная, с грибами и разносолами, потом пиво, вино, закуски — креветки, кальмары, омары, рыба, и так далее... В общем, накрыли стол так накрыли — приходилось бегать к повару, который с ног сбивался, готовя сразу в двух полевых кухнях. И начался пир горой. Стоянку от греха подальше закрыли от остальных, поставив со стороны въезда танки, так, что если кто и удумает напасть — не сможет. Федя бдит.

Пивом особо не упьёшься, но простым военным, которые давно уже домашней пищи не пробовали, зашло и пиво под креветки, и всё остальное. К середине праздника приехал чекист, в компании с одним из генерал-майоров, их тоже усадили за стол и пиршество продолжалось до ночи. Чекисту это очень не нравилось, так сказать, излишества и всё такое, но куда там ему до моих ребят? Хрумкали за милую душу, отъелись деликатесов на годы вперёд.

Пользуясь дифферентом во времени между мирами, я отоспался и отдохнул у себя, после чего приступил к выполнению плана по подаркам, которые оставлю после себя. Вышел в мир-фабрику, где были огромные залежи всяческого. Техники, средств, полезных вещей, и вывел через портал по одному машины. Хотел взять студебеккеры — проблемно. Решил взять обычные ЗИС-5. Естественно, сделанные прямыми руками и для людей. ЗИСы нашего изготовления было легко отличить — под капотом стоял двигатель на полторы сотни лошадок, дизельный, внешне отличия были существенны. Лобовое стекло — монолитный триплекс, вместо двух или даже трёхсегментного, кабина — исключительно металлическая, интерьер серьёзно отличался от привычного — удобный диван с ремнями безопасности, сделано всё было качественно, миллиметр к миллиметру. От обшарпанности и замызганности, которые сопровождают любую советскую технику, по-моему, с рождения, ни следа. Приборная панель чуть другая, кузов за кабиной — тоже металлический, никакого дерева не было и в помине. Базу чуть удлиннили, на полметра. И главное — в кузове каждого из моих ЗИСов было максимум — три тонны, грузов. Своим бойцам я решил оставить боекомплекты для пушек. А так же готовился перегнать им новые танки, на этот раз более классические Т-10, без обилия электроники и с дизельными двигателями. Я думал как? Снаряды нужного калибра подойдут и советские — значит перегонять БК нет смысла. Патроны к КПВТ клепают массово — только пока используются в противотанковых ружьях.

Первый грузовик я забил доверху провизией. И не абы какой, а долгохранящейся и редкой в военное время — три тонны консервов, сухофруктов, орехов, сушёных грибов, отдельным грузовиком шли три тонны мёда. Он вообще до конца войны может храниться. Ну и мясных консервов три тонны — ещё один "захар иваныч". Потом — личное имущество. Ценности, так сказать. Дополнительные комплекты защитной формы — прочные комбезы, шлемы. И конечно же — радиостанции. С радиосвязью в союзе было ужасно, так что радиостанций я перевёз два грузовика. Это ровно сто штук РБМ, и Р-105Д, последние значительно опережали своё время по качеству и характеристикам... И всё же, я их взял — никаких вундертехнологий тут не было. Сто РБМ и сто пятьдесят Р-105, подумав немного, я ещё раз съездил, но на этот раз привёз грузовик, полностью забитый радиолампами высокого качества и долговечности, они имеют свойство перегорать, а новых тут вряд ли смогут найти. Главное чтобы их не раздербенили по мелочам — если к РБМу отлично подойдут местные лампы, то вот к Р-105 нужны другие, пока ещё не выпускающиеся промышленностью. Не все, но многие разработаны после войны, поэтому нужно будет предупредить радистов, что это запас на эти рации...

Оставил им записку — сами дальше разберутся.

Всё? Да, всё. Радиосвязь местные Коневцы уже неплохо наладили, так что эти подарки были — исключительно моему батальону, с которым меня отговорили воевать. Но помогать им по-возможности мне не могут запретить.

* * *

*

Чего я хочу от местного мира? Зачем мне вообще это всё нужно? Причин может быть много — но в первую очередь — это положение. Да, чтобы продвигать свою политику партии мне нужна страна, в которой жёсткая система и послушное население, и высокое положение в этой стране. Интригами я добиться сумею немалого, но не всего — с местными зубрами мне не тягаться. Для начала — перетащу на свою сторону кое-кого с помощью щедрого снабжения из мира-фабрики и тем самым сделаю разрыв наших отношений слишком болезненным.

В Москву мы отправлялись довольно тихо. Чекист предлагал сначала поезд, а потом свой автомобиль — оба варианта были мною отвергнуты и сейчас мы ехали в относительно неплохом внедорожнике Т-98 "Комбат". Это такой броневнедорожник для больших дядей, которые очень считают, что их могут грохнуть. Бронированный люксовый автомобиль, с хорошим салоном. Чекист на это смотрел не сильно радуясь, и тем не менее, устроился на заднем кресле, рядом со мной, в окружении роскоши. Да, внутренняя отделка моего внедорожника — подарок от Феди, который сделал всё, как я люблю и набрал много чего из своих и земных технологий моего времени, составив индивидуальный салон. Заднее сидение было отгорожено от водительского места — вёл сейчас Федя. Тут было всё — простор, аккуратные кожаные кресла, как у роллс-ройса, между сидениями — перегородка, внутри которой скрывалась небольшая полочка для разной начинки салона, гаджетов, просто личных вещей. Ехать было более чем комфортно — разве что неудобство доставляли окна — они были меньше обычных автомобильных, и слегка затенённые, бронированные. Чекист развалился и начал читать документы, я же — достал из подлокотника планшет и решил тоже почитать что-нибудь полезное. Нашёл из полезного информацию по политическому раскладу в партии и начал изучать подробно моих будущих знакомых... если конечно повезёт и они правильно понимают ценность нашего сотрудничества.

Привлёк компьютером внимание моего провожатого — чекист спросил:

— Что это за штука, которую ты трёшь постоянно?

— Планшет, — отозвался я, практически не отвлекаясь от увлекательного чтива о Жукове. Написано про него много, версий событий тоже много. По одной — Сталин, боясь его возросшего авторитета, задвинул Жукова куда подальше. По другой — он был алчным и честолюбивым человеком, считавшим, что за победы над Германией заслужил право вывозить трофеи целыми вагонами. Истина, конечно же, я думаю, где-то рядом. Практически все генералы и командиры вывозили трофеи. Плохо ли это — судить не берусь. После победы — это стало очень удобным рычагом давления для товарища Сталина, который и надавил. Одних молния миновала, а Жукова ударила в самое темечко, низвергнув с вершин военно-политической власти до просто одного из видных военных.

Нужно будет тщательно подумать и найти себе сторонников. Не буду же я помогать абсолютно всем? Даже отбитым на голову совкам, которые мечтают о коммунистической планете, где все гордятся общественным строем.

Разговор с чекистом на этом и не удался — мы ехали долгих шесть часов — дорога была убитая в хлам, плюс военные иногда попадались по дороге, нам приходилось обгонять, когда можем, уступать дорогу, в общем — приехали только к ночи. Машина остановилась около гостиницы. Глупо было бы говорить о цене — тут скорее вопрос в том, как посмотрят на мой паспорт. Остановиться то можно и в метрополе, но для всяких селян "мест нет", даже если все нумера свободны. Гостиницы чуть-чуть пониже уровнем уже рады приветствовать любого гражданина, а тут — строгий фейс-контроль, начинающийся, пожалуй, с швейцара у входа, который осматривает приезжающие автомобили.

Не берусь судить, что у этого бородатого мужика в голове, когда к гостинице в первом часу ночи подъехал большой угловатый чёрный как смоль внедорожник, изрядно заляпанный грязью, но дверку он нам с чекистом открыл, я не обратил на него внимание — тут же направился к администраторше, которая, к слову, дежурила круглосуточно. Чекист уже спал на ходу и только показал ей корочку нквд, я же — свой советский паспорт, после чего расстался с стопкой сталинских портянок и пошёл в нумер-люкс...

* * *

*

Никогда не задумывался, а как жили экономически в годы великой отечественной? Столько всего понаписано про войну — бумаги не пожалели, но кто бы написал простенькую книжку про жизнь гражданского населения? Не про жизнь партработников и ударников труда, а про обычную — сколько стоил батон, где пошить костюм, где машину заправить, где получали продуктовые карточки и сколько убирали зерна с гектара?

За неимением достаточно качественного материала по этому поводу, если не считать идеологически-выдержанных источников, я в восемь утра вышел из гостиницы — мой чекист дрых без задних ног, уморился вчера в дороге. Перенервничал, а я отправился в город. Внедорожник мой стоял так же перед зданием, но я прошёл мимо него. Машина выглядела как новая — как будто и не было заезда по почти бездорожью... Огромная и угловатая, она внушала уважение своей монументальностью — словно высечена из гранитной глыбы. Реальность, впрочем, куда интереснее — внешняя броня — пять миллиметров неостали, толстенный корпус, под ним — рёбра жёсткости, огромная рама и внедорожные колёса, и все остальные потроха...

С продуктами в Москве было плохо. Всё равно пришлось ехать на машине к рынку, наслаждаясь атмосферой. Никаких рекламных щитов, за парадными и начищенными домами — ютились тесные и маленькие московские дворики, в окнах было вывешено постельное бельё, жители города почти не шатались праздно, но их, жителей, хватало. Особенно женщин, детей и колхозников. Последних нельзя не узнать — это просто какое-то клише, пусть не крестьянского, но чисто колхозного вида люди. Подъехал к одной из толкучек — местных рынков, что располагался на северо-западе от центра. По дороге встречал преимущественно грузовики, причём в основном — полуторки. Они возили разные грузы, людей, военных и так далее. Мой броневик никто из гаишников остановить не решился. Насколько я понимаю — тут ещё нет даже хорошо устаканившейся системы дорожного движения из-за нехватки автомобилей, особенно легковых.

Остановился я около рынка и решил посмотреть, что здесь по чём, чтобы составить ясную картину экономической ситуации осени сорок первого года. Первое, что бросилось в глаза — это обилие людей, здесь уже шла бурная торговля. Очереди — просто дикие, ни одного прилавка без очереди. Продавцы — преимущественно колхозники, которые приехали на газонах, торгуют либо с прилавков, грубо сколоченных, либо прямо с кузовов. Цены были написаны на листах писчей бумаги, которые прилеплены к бортам грузовиков или мешкам. Что характерно бросилось в глаза — разница цен между мукой и мясом невелика. Всего в два-четыре раза — килограмм муки стоил двенадцать рублей, мяса — от двадцати до сорока. Литр молока — от пяти до десяти рублей, разброс цен большой, при этом разницы в качестве товара особой не замечено.

Я тут выглядел как белая ворона, наверное, или вернее — интурист. Одет в кожаную куртку, джинсы, без шапки, несмотря на холодную погоду, куртка кожаная коричневая, с множеством карманов, застёжек-молний и прочих хлястиков и кнопочек. Так что вид имел весьма гражданский и презентабельный. Ну и не последнее — лицо. Лицо сытого, довольного жизнью человека, не обветренное, слегка еврейское. Я не стал толкаться на рынке и пошёл обратно к машине. Тут у меня карманник и попробовал подрезать кошелёк — пальчики ловкие, да дурню достались, явно ведь видно что не какой-нибудь рабочий-боалдуй, поймал я его за руку. Это оказалось чумазое создание весьма небольшого роста и веса, которое потеряло равновесие и только благодаря тому, что я его удержал, не упал на землю.

— И кто тут у нас?

— Отпусти! — заявило оно. Ребёнок. Хм... занятно.

— Не-а. Ты у меня пытался кошелёк украсть, так что я тебя по другому использую, — улыбнулся я, потащив карманника в машину.

Ну а что? Хороший источник информации о местном криминале и жизни на дне всяческих беспризорников. Посадил я это чумазое в машину, хотя оно и сопротивлялось, после чего забрался сам на водительское кресло.

— Ну что, рассказывай, как дошёл до жизни такой.

— Дяденька, не надо меня в милицию сдавать, — шмыгнул носом карманник и разревелся.

Хм... Давит на жалость или и правда такой слабый оказался? На вид ему лет семь, не больше — значит, из беспризорников или прочего люмпен-пролетариата. Я поехал по дороге прочь от рынка, пока ребёнок разводил сырость, а потом всё-таки наводящими вопросами заставил его говорить. Что и говорить — история очень грустная. Отец на фронте умер, мать пьющая, была, померла, отравилась какой-то сивухой. А дальше пришлось убегать, чтобы не попасть в плен к местным органам опеки — которые могут быть похуже, чем жизнь на улице. На улице хотя бы нет котла, в котором варится целая толпа малолетних беспризорников. А с таким прошлым дорога в приличные детдома закрыта.

Воришка оказался девочкой, к слову, и звали её Настя. Может, позаботиться о ребёнке? Хотя это не должно меня отвлекать от своих дел, которых, как известно, более чем много. На входе в гостиницу произошли мало-мало проблемы из-за чумазой Насти, администраторша направилась к нам с таким видом, словно хотела убрать грязь с пола, грязь в виде неудавшейся воришки.

— Это что? — она посмотрела на Настю.

— О, знакомьтесь, это анастасия, — слегка улыбнулся я, — доставая из кармана документы на девочку, которые заботливо создал Федя, — вопросы?

— В таком виде к нам нельзя, — Женщина брезгливо посмотрела на неё.

— Ничего, отмоем, — беспечно ответил я ей, — не беспокойтесь, заплачу.

— Я вызову охрану, если вы проведёте её к себе. Или милицию.

— Тогда лучше уж разбудите моего товарища, с которым мы приехали, он как раз из наркомата, ответит на все вопросы. И будьте повежливее с клиентами, вам деньги платят не за то, чтобы вы обижали девочек.

Женщина посмотрела на меня как на идиота, я в ответ на неё как на вшу. Она поджала губы и развернулась на каблуках. И дальше пошёл в свой номер. Ну вот нафига мне беспризорница? Может, лекарство от скуки и одиночества, которые тут просто фонтаном бьют?

Придя в комнату и притащив анастасию практически за руку, отправил её в душ, выдав из своих запасов средства гигиены — мыло, шампунь, гель для душа, прочие моющие средства. Но поскольку Анастасия по-моему была совершенно в шоковом состоянии, пришлось тащить её туда под белы рученьки и отмывать самостоятельно, до скрипа. В ванной и с шапкой белой пены на голове она выглядела забавно, ещё забавней стеснялась, хотя как по мне — обычный ребёнок, без каких-либо половых признаков. Даже очень тощая оказалась, а лет ей чуть больше — целых восемь с половиной, хотя и до первоклассницы на вид не дотягивала — тощая как палка, рёбра пересчитать можно. Впрочем, внешностью настя очень даже не обделена — большущие голубые глаза выделялись на фоне худого лица, русые длинные волосы, которые пришлось аккуратно постричь под каре, с этим помог Федя. Завернув в махровое полотенце, посадил девочку в кресло и выдал чашку горячего шоколада. Всё своё ношу с собой — особенно провизию, так и вчера, я притащил с собой пакет с едой и личными вещами, плотно и качественно уложенными. Пришлось напрячь возможности Феди, чтобы находу создать из материалов необходимые вещи на ребёнка — мальчишеские, к слову, костюмчик, зимнюю куртку, обувь, бельё, всё такое прочее.

А потом пошёл разговор по душам, из которого я хотел узнать, что происходит в советском союзе на его дне, а так же узнать, что за фрукт мне попался в её лице. Шоколад был выпит быстро, мы перешли к не слишком тяжёлой пище, салат из фруктов настя уничтожила быстро, как и докторскую колбасу. После чего уснула в кресле. Перенервничала.

— Федь, подлечи её по-мелочи, сколько сможешь.

— Уже в процессе, — ответил искин, — разбираюсь с проблемами. Там, кстати, Григорьев проснулся и уже спустился вниз, завтракает в столовой.

— Отлично. Пойду к нему.

* * *

Чекист уже извёлся несколько раз, когда утром не обнаружил в соседнем люксе своего подопечного. О прибытии в Москву он не доложил — халатность, да. Нужно было взять телефон и отзвониться, но он этого не сделал — за что себя мог сколько угодно корить — узнают наверху — могут и серьёзно наказать. Однако, личные вещи Северова нашлись в комнате. Дорожная сумка, некоторая одежда, всё было на месте. Чекист решил не торопить события и не звонить пока на лубянку — мало ли, вышел погулять — за такое не накажут. А вот за циничный проёб поодопечного — только так. И это оказалось правильным решением — решивший не мучать себя неизвестностью Григорьев пошёл перекусить. В военное время с продуктами было туго, но в такой гостинице меню всегда имело что-то вкусненькое. Не пропадать же добру? По старым ещё довоенным ценам он взял себе салат и рыбу, и два стакана сока.

И как раз к концу завтрака в столовой гостиницы появился не кто иной, как Северов. Выглядел он как всегда беспечно, и пожелав приятного аппетита Григорьеву, сел напротив:

— Ну что, товарищ чекист, куда дальше поедем?

— Для начала — я позвоню наверх и узнаю, куда дальше решат вас направить.

— Тпру, полегче. Я не ваш сотрудник, чтобы меня куда-то направляли. Пригласить можете, не буду ругаться, но давай без собственничества. Золотая рыбка имеет свойство исчезать, знаешь ли.

Григорьев только грустно вздохнул:

— Да, не обращай внимание. Привычка. Куда скажут, туда и поедем, а куда — понятия не имею, может на лубянку, может сюда приедет кто, может что угодно быть. Тебе бы тоже не помешало подготовиться к встрече как следует. Сам понимаешь, если захотят поговорить — то не о цветочках.

— Да? А жаль. Есть у меня в загашниках Пионы, Гиацинты, Гвоздики...

— Я серьёзно.

— И я тоже. Это такая серия самоходок. Очень рекомендую. Так, давай вернёмся к тому, на чём остановились — информацию помоги мне отобрать сам, потому что я не хочу, чтобы мне потом кинули обвинение в том, что я что-то специально утаиваю или манипулирую. Будешь так сказать, предохранителем на этот случай, чтобы меня не подозревали.

— Хорошо. Пойдём к тебе?

— У меня в нумере ребёнок спит, так что к тебе.

— Что? Ты где ребёнка то украл?

— Почему сразу украл, — обиделся я, — это она у меня пыталась кошелёк подрезать. Ну я и отмыл девочку, привёл в чувства, положил отсыпаться. Считай меня сентиментальным. Ну или просто скучающим по домашнему уюту. А теперь пошли, работать надо.

В номере гостиницы мы обустроились неплохо — пришлось сходить к машине и притащить из неё две большие-пребольшие сумки, в которых была разная оргтехника и полезные ништяки, бумага, чернила и так далее.

Уже в его люксе начали расставляться, обустраивать офисное рабочее место. На стол поставил хороший, производительный МФУ, и научил им пользоваться Григорьева. Он не то чтобы в восторге, но просто доволен наличием копировального аппарата, котоорый исключал долгую бумажную работу с карандашом наперевес. Далее пошёл широкоформатный принтер под формат А1 и А0 — большие такие листы называемые ватманом. Печатное оборудование подсоединялось к розетке, но и имело собственный аккумулятор.

И целая сумка канцтоваров. Большая такая сумка, здесь, в СССР с канцеляркой было тяжеловато. Конечно, жёсткого дефицита скрепок не было, но вот с степлерами глухо, как сказал мне Федя, сканировавший все магазины и окрестности. Так что пришлось тащить своё, килограмм десять самого разного добра. Дыроколы, степлеры, большие скрепки с легкомысленным цветным покрытием, маркеры и даже целая стопка архивных папок.

Разложившись как следует, мы начали работу, Григорьев вопросительно посмотрел на меня, я же в ответ достал главный инструмент — компьютер. Компьютера было два, относительно тонкие ноутбуки, которые я законнектил ко всей технике и приступил к работе. Пришлось показывать, что как печатается, после чего началось бурное обсуждение.

— Я так и не понял, из какого это года? — спросил он.

— Восемнадцатый.

— М? Восемнадцатый...

— Двадцать первого века, восемнадцатый год, — завернул я фразу, которую впору говорить Йоде, — так, давай договоримся — я тут не волшебник, который знает ответы на все вопросы. Более того, не собираюсь делиться информацией, которая вам навредит, причём навредит довольно серьёзно. С основными проблемами вы либо справитесь сами, либо не справитесь, но жить в будущем можно и без моей помощи. Так что выбирай с умом, что хотел.

Чекист тут же назвал:

— Месторождения нефти. Нужны экстренно, желательно большие и на территории СССР.

— Есть такие. Сибирь, озеро Самотлор, окрестности. Но если советский союз начнёт массовый экспорт нефти, то его экономика будет напрямую завязана на цене углеводорода. А значит — её могут обрушить извне. Что и было успешно проделано.

— И как вы пережили подобное?

— Мы? Народ пережил это куда лучше, чем государство, которое вскоре развалилось.

— А вот с этого надо начинать, — Григорьев стал внезапно серьёзен, — так, говори что знаешь.

— Обойдёшься, — вернул я ему его тон, — ещё хуже сделаешь.

— Я ничего делать не собираюсь.

— Ты — нет. А вот за тех, кто наверху — я не ручаюсь. И за тех, кто будет наверху — особенно.

— Значит, не получилось, — вроде взрослый мужик, седина вон в волосах, раньше не замечал, а всё одно — сдулся как воздушный шарик, — зря старались.

— Ну, не будь таким пессимистом. Не зря старались, — ох, он так хитро выдёргивает из меня информацию, чтобы я его начал утешать, хотя и искренности немало.

— Просрали всё. Что, советская власть совсем не смогла удержаться?

— Если тебе вдруг интересно моё мнение — шансов нет в любом случае. Помогу — будете барахтаться дольше. Результат тот же. Причин уже после падения советского союза было выявлено столько, что не пересчитаешь. Тут проблема в корне, а не в процессе дальнейшего развития или ошибке одного какого-то человека, которую можно просто не допустить. Множество коммунистических режимов, обычно глубоко депрессивных, только подтверждают эту теорию.

— Нда... — Григорьев почесал ухо, — а поподробней можно? В чём ошибки и как с ними пытались бороться? Я конечно не идиот и вижу, что отнюдь не цветёт и пахнет советский союз, но и вроде бы получше, чем раньше. Индустриализация, опять же, тяжело, но надо.

— Индустриализация — да, но дальше этого не пошло, — я задумался, — понимаешь, если копнуть глубже и сравнить множество стран с коммунизмом и плановой экономикой, то мы имеем возможность сделать определённые выводы о тенденциях, а не отдельные, частные случаи, появившиеся только в одной стране и имеющие конкретные корни. Начну с мотивации — главного бича советского рабочего. Мотивации нет. Амбиции резко урезаны по сравнению с экономикой рыночной, отсюда некоторая рабочая пассивность в отношении труда. Из под палки работают, спору нет, только палку терпеть долго не будут. Могут и откусить с рукой вместе, за примерами далеко ходить не надо. Результат проблемы? Огромная неудовлетворённость у населения.

— Это конечно есть, но ты не прав, рабочие могут отлично развиваться и достигать вполне хорошего уровня жизни.

— Разница между хорошим и обычным будет стираться с каждым годом всё больше. Тогда встанет вопрос мотивации — её будут пытаться решить самыми разными способами, но все они окажутся неэффективными. У людей на всех уровнях экономики нет чего-то, что их бы мотивировало заботиться о имуществе. Общее — значит своё, можно взять. Работать — значит досидеть до конца дня и пойти домой, заняться делом. Неудовлетворённость росла быстро — как бы это не было странно, но то, с чем советская власть самым активным образом боролась, продлевало её, советской власти, жизнь — фарцовщики, которые гнали товары из-за границы. Работать, чтобы купить иностранную одежду, бытовые приборы, мебель, даже просто сигареты — это уже стимул. Это уже серьёзный повод взять дополнительные смены, потому что у спекулянтов всегда дорого. Если тебе вдруг интересно, то, как экономисту, мне рыночная экономика как-то ближе. При всех своих недостатках, она имеет ответы на все вопросы, потому что естественна. Плановое хозяйство советский союз и сгубило, создав облик нового человека. Безответственного в работе, хамоватого к остальным, потому что все вроде как равны. Быдловатого, чего греха таить, и с восхищением смотрящего на западные товары. Считающего искренне, что правительство это кучка старых пердунов, которые готовы на всё, лишь бы проблемы происходили уже после их смерти, боящихся перемен и тратящих колоссальные ресурсы и огромное количество времени на никому уже не нужные и не важные идеи, которые всё равно с реальностью не имеют ничего общего.

— Нда. Цинично как-то звучит, — ответил мне чекист, — а как же партия?

— Частично это мнение было правильным. Партия образца позднего союза — это, по сути клан, состоящий из множества стариков, которые сидели на рабочих местах практически до смерти от старости. И это при лучшем то в стране медобслуживании. Естественно, пришла пора, когда их поколение просто умерло, но и в конце своего правления они мягко говоря, уже страдали от старческого маразма. Образовался абсолютный вакуум власти. Наверху никого, новые — это хитрые жополизы, которые привыкли жить при стариках, и абсолютно беспринципные, приспособленцы. Эти же партработники с удовольствием порвали партбилеты и потом став политиками уже новой страны, или других стран, облаивали бывший союз так, что за ушами трещало. Что ж, тут можно сказать одно — построить из партии кубло змей и интриганов, и надеяться на то, что они будут честными коммунистами — это глупость несусветная.

— Хорошо, допустим, я могу представить такую ситуацию. В первую мировую то же самое — правительство исчезло, образовался вакуум, царь ту-ту, вылезли всякие корниловы и прочие атаманы... вы хоть гражданскую войну не начали?

— Небольшие проблемы с Кавказом. Но это скорее нам от наших западных недоброжелателей прилетел такой подарок — за десять лет всё уладили. Само собой, после развала был очень тяжёлый период. Но я тут походил по Москве, посмотрел, вроде почти так же. Бедность, колхозные рынки, криминал... Только мы за десять лет это смогли преодолеть. Борзые советские криминальные элементы, выброшенные в мир дичайшего капитализма, либо перестреляли друг друга, либо их перестреляли уже милиционеры. Вроде жизнь наладилась, нет ощущения, что государство следит, ограничивает, вмешивается и мешает. Каждый живёт так, как работает. Понятное дело, что уровень жизни разнится так же, как и уровень трудолюбия и честности. Но рабочий вполне себе живёт лучше, чем в советском союзе.

— Нда, — почесал ухо ещё раз Григорьев, — страшные вещи. Но в принципе, ты прав, такое тоже может быть и я даже не удивлюсь. Слишком много всего навалилось на страну, а тут ещё споры идут идеологические.

— Поэтому политической информации не будет, — совершенно серьёзно сказал я, — если все теории и наблюдения верны — она ничего в лучшую сторону не изменит. Ужесточить — значит только продлить агонию. Нам вторая Камбоджа или северная Корея не нужна, ни при каких обстоятельствах.

— А это что за страны?

— Знаешь, — улыбнулся я, — многие постарались, чтобы в нашем времени Сталина буквально ненавидели все. Десталинизировали всё, что только могли, такие ужасы рассказывают, что фильмы ужасов отдыхают. Однако, всё равно его большинство населения уважает. Пожалуй, это единственный лидер государства, которого уважают наравне с Петром первым, остальных — либо не обращают внимания, либо ненавидят.

— Отрадно слышать, конечно... — кивнул он, словно я отвесил ему комплимент.

— Так вот, Камбоджа и режим красных кхмеров — это какая-то дикая помесь папуасского кровавого культа, нацизма и коммунизма, вылившаяся в массовый геноцид всех неугодных лидеру культа. Зато северная Корея — уникальное гособразование. В нашем времени это последний уголок сталинского режима в мире. Но от него тоже волосы на голове дыбом встают.

— И понятно от чего, — хмыкнул мой чекист, — Корея — там же ни ресурсов, ни плодородной земли нет. Плюс у них менталитет практически рабский, что на севере, что на юге. Бывал я на Халхин-Голе, и про Корею слышал немало. И как живут?

— Прав ты, ресурсов нет, еды вечно не хватает, установленная идеология просто образец того, до чего можно довести страну. Ну и многие черты первостатейного совка, — поморщился я, — такие, как идеология, лозунги, принудительные демонстрации, пропаганда, уголовная ответственность за многое, что в нормальном обществе никогда бы не осудили, плюс ответственность длинной в три поколения. Сорвёшь плакат с любимым вождём — посадят и тебя, и детей, и внуки ещё отсиживаться будут. Хотя обычно до конца срока не доживают. Такие условия, что советские лагеря — это курорт на свежем воздухе с активным отдыхом.

— И не развалилось же.

— К их же ужасу и сожалению, нет. Не развалилось и не собирается — их путь это вообще единственный для длительного существования коммунистического режима. Но я уверен, даже охаиваемый историками Сталин не пойдёт на установление таких откровенно людоедских мер и дисциплины. Был бы дураком — не сидел бы в кремле, тем более, так долго.

* * *

Весь день ушёл на то, чтобы разобрать информацию как следует. Информации тут и правда было много — большую часть выдавал Федя, не буду же я хранить на ноутбуке?

К вечеру в соседних с моим номерах уже поселились чекисты, которые терпеливо ждали чего-то. Либо команды, либо взбрыка, либо наступления коммунизма. Я им мешать не стал, просто собрал всю информацию, которая была тщательно отобрана на тактическом уровне — никаких чертежей вундервафель, просто информация по нынешней ситуации. По криминалу, технике, много, очень много политической информации о действиях и решениях разных стран, о войне и конкретных ситуациях, которые складываются. Нашёлся даже подробный прогноз погоды на ближайшие пару лет для крупных городов — уже очень и очень хорошо.

С утра меня разбудил настойчивый стук в дверь. Они бы и вошли, но дверь со стальным листом, и восемью засовами, которые напрямую соединены с конструкцией здания, такое даже не выломать без тяжёлой техники. Новый день для меня начался на диване — кроватку оккупировала девочка, которая до сих пор дрыхла. Я поднялся в неплохом настроении, накинул домашний халатик и пошёл открывать дверь. За ней обнаружился Григорьев, необычайно серьёзный, и ещё два чекиста при оружии.

— Заходите, — развернулся и зевнул, — не толпитесь.

Прошли, Григорьев добрутрнул и сообщил:

— Одевайся, с тобой хотят познакомиться.

— Не спеши, кто хочет, когда и где?

— Начальство. Готовься к разговору, заехать нужно в полдень.

— Времени ещё навалом, — я посмотрел на часы — десять утра, — подождите в комнате, — махнул чекистам рукой.

Двое в форме НКВД не отреагировали, Григорьев согласно кивнул и отправился в кресло, по пути притормозил и включил олдовый такой радиоприёмник, стоящий на отдельной тумбочке на кружевной салфетке. Приёмник бодрым голосом вещал что-то про успехи наших солдат на фронте.

Я же наконец-то оделся как белый человек. На встречу к начальству было решено одеть на всякий случай лёгкий и прочный бронежилет, гражданскую одежду по моде двадцать первого века. Классика — чёрный костюм, белая сорочка, галстук, платиновые часики. По пути растолкал Настю, которая ворочалась под одеялом — видимо мы её уже разбудили.

— Ась? — выглянула, — что происходит? — уставилась на меня, такого красивого и при костюмчике, — вы куда-то уходите?

— Ага, у меня много дел. Останешься здесь, за тобой присмотрят. А там я вернусь, разберёмся. Может быть, останешься у меня, тебе всё равно некуда податься...

Она с надеждой посмотрела на меня и кивнула:

— Я буду ждать.

— Не уверен, что вернусь скоро, нужно поболтать с одним менеджером, к вечеру буду.

Из комнаты вышел — чекисты так и стояли, ожидая меня, Григорьев ждал не напрягаясь, слушал радио и смотрел из окна, когда я вышел — оживился. Судя по его виду, вчерашняя работа с информацией ему далась тяжело, не всегда хочется узнать многие вещи, которые он узнал. Что ж...

— Там в комнате девочка, кто-нибудь посидите с ней.

— Не положено, — отозвался Григорьев.

— Тогда она поедет со мной, это у вас положено? Или инструкция? — раздражённо ответил я.

— Мы не можем просто так взять и остаться в номере, — ответил Григорьев, — служба. Я позвоню, кого-нибудь пришлют.

— Тогда подождём, — кивнул я согласно, — пока пришлют, — оставлять Анастасию одну, при очень неприязненной тётке-администраторше мне не хотелось. Вопрос решился очень быстро — Григорьев позвонил и один из сопровождающих остался в номере. Выходя из гостиницы, я буркнул:

— И зачем вам сопровождающие? Боитесь, что убегу?

— Всё может быть, — ответил чекист.

— Всё равно это глупо. Но да ладно, проехали.

Перед зданием стояла эмка, к которой направился григорьев. Я же невозмутимо пошёл к своему внедорожнику.

— Товарищ Северов! — окликнул меня чекист, — нам сюда.

— Я на своей, так безопаснее.

Он чертыхнулся и пошёл ко мне, чекист тоже пошёл за нами. Григорьев сел рядом со мной, а чекист — на заднем сидении, я опустил гермопереборку между водительским местом и салоном и мы поехали. Поскольку рандеву было назначено на полдень, а на часах только одиннадцать, мы могли не торопиться. Я решил сделать маленький круг по Москве, тем более, что дороги были практически свободны. Раздражали только пешеходы, которые ходили по проезжей части в любых местах абсолютно свободно. Шеститонный автомобиль обладает той ещё маневренностью и тормозным путём, так что приходилось не гнать быстрее шестидесяти километров.

К зданию наркомата мы приехали без десяти минут. Машину оставил я около входа. Что странно — меня даже не проверили на оружие, хотя и не нашли бы — вся левая рука киберпротез с множеством вредных для здоровья агрессора функций. Здесь, насколько я понимаю, в этом здании, обломали множество судеб людей, атмосфера была та ещё. Чекисты следовали за мной по пятам — я же шёл к кабинету высшего начальства, словно каждый день здесь бываю.

* * *

*

Разговор с Берией был тяжёлым. И начался он с вопроса о моей госпринадлежности и конечно же — политических взглядов. А дальше пошёл весьма конструктивный диалог...

— Значит, вы изъявили желание помочь нам в войне с немецкими захватчиками? — Берия сидел за столом и давил авторитетом, — похвально, молодой человек. Мне уже передали информацию, вы можете сделать для страны ещё что-то?

— Я многое могу, — туманно ответил я, — задайте более конкретный вопрос и получите более конкретный ответ.

— Хорошо, я так понимаю, делиться технологиями вы не намерены?

— Абсолютно. Во-первых — это вам навредит, во-вторых — толку будет не так много, как вы ожидаете.

— Да? И почему же?

— Мне сказать, сколько в нынешних условиях будет стоить постройка танков, скажем, Т-55 образца пятидесятых годов? Конечно полстапятые — прекрасные машины, но по цене выйдут как батальон Т-34, превосходя отдельную единицу по всем параметрам... Но по удельному соотношению цены и эффективности отдельной машины — вы останетесь в глубоком минусе. Плюс для их производства придётся вложить гигантские средства практически во все отрасли промышленности. Каждому изобретению своё время, иначе оно просто будет дорогой игрушкой.

— Хм... — Берия с прищуром посмотрел на меня, — это вы о технике.

— По информации то же самое. Я мог бы дать информацию о более поздних событиях — но она уже не актуальна, а к моменту, когда они должны были произойти — тем более будет совершенно иное. Дезинформация получается. Зря только будете относиться к людям исходя из того, что они не совершали. Да и абсолютно достоверной информации у меня нет.

— Понимаю, — ответил он, — поэтому вы ограничились тактическим уровнем?

— Совершенно верно. Товарищ Григорьев решил так, не я. Глобально творите свою историю сами, а мы ограничились тем, что можно принять во внимание и использовать на практике уже сейчас.

Берия понимающе посмотрел на меня:

— Теперь о помощи. Вы передали товарищу Коневу значительный объём материальных средств. Попутно практически потребовав, чтобы армия отступала от вязьмы. Конечно, он не может принять такое решение...

— Я не требовал, абсолютно. Я обосновал причину, по которой выхода только два. Либо просрать полмиллиона солдат в котле, либо отступить и продолжить сопротивление. Товарищ Конев обещал сделать всё, чтобы произошёл второй вариант.

— Ваша помощь была существенной. Немцы уже стянули все силы к Вязьме и начали штурм, но благодаря технике оборона города построена прекрасно, созданы большие запасы. Хотя они и могут быть окружены.

— Тогда я надеюсь, батальон на танках Т-10 уже увели из возможного котла?

— Конечно, их переправили под Москву, где они проходят испытание. Ваши танки показали невероятные характеристики. Машина явно не нашего уровня.

— Ошибаетесь, машина вполне советская и даже вашей эпохи. Просто уже ближе к концу войны, когда межвоенная муть в головах рассеялась, остался опыт и практика. Конечно, они немного доработаны... немного.

Берия кивнул:

— Отрадно слышать. Да, взбаламутили вы воду, товарищ Северов. Какую ещё помощь мы можем от вас получить? Конечно, — он поправился, — я не хочу показаться слишком наглым, но мы сейчас не в том положении, чтобы отказываться даже от малейшей помощи армии и народному хозяйству.

Я задумался. Что ж, можно чем-то помочь...

— Что ж, объёмы возможной помощи значительны, как и охват различных сфер, в которых я могу её оказать. Вам нужно всё — это я знаю не хуже вас, что где не хватает, что где будет не хватать. Поэтому начну с предложения заменить Ленд-Лиз моими поставками. Денег от вас мне не нужно.

Берия согласно кивнул:

— Спасибо. Теперь вопрос о нашей вам благодарности. Чего вы хотите за свою помощь?

Я даже обиделся:

— Я не собираюсь торговаться, помощь — бесплатно. Совершенно.

— Ох, ладно, — улыбнулся он, — но всё же? Я так понимаю, предлагать вам что-то материальное бесполезно?

— Совершенно верно. Впрочем, я здесь нахожусь не для получения чего-то, и уйду, как только сочту свою задачу выполненной. Если вы дадите мне возможность влиять на события не опосредованно — это будет неплохо.

— Хотите вступить в партию?

— Боже упаси, — улыбнулся я, — я и партия — вещи несовместимые. Меня более устроит какая-нибудь должность, с наличием собственной территории, персонала, и определённой работы, которой я бы мог заняться. Найдите для меня работу — и мне будет не так скучно.

— То, о чём вы говорите — уже очень и очень крупная работа.

— Нет, ею как раз таки займутся другие, вам останется только разгружаться.

— Хорошо, пусть будет как ты сказал. Организую тебе рабочее место, так и быть. Заниматься конструкторской деятельностью ты не хочешь?

— Мне без разницы. У меня есть всё, поэтому смысла изображать из себя конструктора не вижу.

— Ну тогда что? — Берия был раздражён немного, — у нас, знаешь ли, не гора мест, в которых ты мог бы заниматься своими делами.

— На самом деле — достаточно. Место я могу и сам создать, достаточно выделить достаточное количество пространства, чтобы там разместилось офисное здание, лётная площадка, опытное производство и складской комплекс. Обо всём остальном я позабочусь сам.

— Это конечно несложно, — хмыкнул Берия, — но сам понимаешь, сейчас у нас цейтнот, огромный, грандиозный. Время не мирное, задач много, все их нужно как-то решать, если хочешь помочь — то возьми на себя какую-нибудь из этих задач. Какую ты считаешь наиболее полезной?

Я задумался. Танковые войска? Тут полезней наладить массовое производство тридцатьчетвёрок. Авиация? А это выход, авиация нужна и в военное, и в мирное время. Плюс это транспортные и ударные возможности. Что ещё? Снабжение страны ресурсами — тоже полезное дело.

Я немного подумал и сообщил берии:

— Возьму на себя авиакосмическую отрасль. Покамест — ракеты, самолёты, в перспективе — ещё больше. Мне понадобится крупная площадка, очень крупная.

— Насколько крупная?

— Десять на десять километров. На юго-востоке от Москвы. Оборону в случае появления немцев я беру на себя. Строительством займусь сам, ресурсов мне выделять не нужно — скорее наоборот, я могу выделять кому сколько понадобится.

— Договорились, — Берия улыбнулся, — будет тебе площадка, подвезут документы. Когда построишься и получишь возможность помочь нашим войскам — тут же сообщи, для тебя найдётся работа. Сколько тебе нужно времени на всё?

— Где-то месяц с момента выделения площади.

Берия удивлённо поднял бровь:

— Ладно... К слову, если уж мы заговорили об авиации — нам остро нужен алюминий. Не поможешь?

— Сколько нужно на ближайший год?

* * *

День начинался хорошо, особенно для меня. Начался мой день, кто бы мог подумать, с пересчёта огромного количества ресурсов, которые привезли из мира-фабрики.

Для более эффективного подвоза организовали железнодорожные врата и систему разгрузки — вагоноопрокидыватели для сыпучих грузов, наливные станции, и многое, многое другое. Так что всё утро я читал длинный отчёт о том, что привезли в советский союз. Из особого заметил только лендлизовские товары, а именно — хорошее, качественное лендлизовское моторное масло, и продукцию миров-ферм. Были и такие, и они давали свою продукцию за счёт дифферента во времени — с чудовищной скоростью и в невообразимых количествах. А началось всё с появления на юго-востоке от столицы крупного грузового терминала. Однако, местные не знали, что под грузовым терминалом было ещё восемнадцать уровней подземных — каждый площадью в пять квадратных километров. Да, это очень, очень много. Федя организовал роботизированную погрузку-разгрузку, а наверх это всё поднималось уже по конвейерам и лифтам. Сверху же находились — бетонный плац пять на пять километров, и на нём — целые горы контейнеров с грузами. Огромная, если подумать, площадь, заставленная контейнерами в три-четыре слоя. Тут же работали и на спецоборудовании местные умельцы, растаскивая контейнеры — они отправлялись на железнодорожные платформы, грузовики, и дальше уже уходили по адресу. Процесс разгрузки был постоянным.

Первым в списке лендлиза стал ГАЗ-69. Машинка очень удачная, очень полезная, их ежедневно отгружалось по тысяче штук. Как лёгкие арттягачи и командирские машины. Единственное, что я доработал — это жёсткая крыша. В остальном — полностью соответствовало козлику советского образца.

Дальше было больше — целые составы были загружены ценными металлами, в первую очередь — дефицитным алюминием. Его производство требовало огромного количества электроэнергии, поэтому он был в дефиците.

И наконец, самым важным товаром, который отгружал терминал имени Фёдора Искинова — это продовольствие. В списке первой партии значилось мясо — консервы, десять стандартных пятидесятивагонных составов, зерно, и многое, многое другое... На колхозных рынках в Москве цены упали до довоенного уровня за считанные дни — дело в том, что уверившись в практической безграничности поставок, продукты по госценам пошли в магазины. А уже там — раскупались практически бесконечно, народ по привычке толпился и делал запасы, но хватило их на три дня — видя, что подвозят новые и новые продукты, люди как-то перестали активно скупать всё, до чего руки дотягиваются.

Жить стало лучше и жить стало веселей. В Москву потянулись из других городов, но увидев это, Берия сам приказал организовать доставку в крупные города союза — начались проблемы с углём для паровозов, поскольку потребление его скакнуло очень быстро. Тяжеловозы жрали угля много, поэтому проблему опять возложили на меня. И получили в ответ дизельные поезда, а так же — несколько миллионов тонн рельс, которые эшелонами вывозились в наркомат путей сообщения — большинство железных дорог в советском союзе были, мягко говоря, дрянного качества. Это навело меня на мысль, что их нужно серьёзно перерабатывать и модифицировать, чтобы они выдерживали крупное грузовое сообщение.

Уже известные ЗИС-5 в моей модификации целыми караванами отправлялись развозить продовольствие. Ситуация выправлялась...

Прочитав отчёты от Феди, я заглянул в соседнюю спальню — в гостинице мне нашли люкс с двумя спальнями, поскольку жил я теперь не один. Анастасия спала, ворочалась, как всегда сбила одеяло и дрыхла без задних ног. Завидно даже.

Завтрак сегодня скупой — яичница с беконом и брокколи, крепкий кофе для меня и какава для дитя, а так же доппаёк дитяти в виде четырёх гамбургеров с курицей. Вернее, петухом. Никогда не задумывался, но петух — намного вкуснее курицы.

— Сегодня тебя решили отдать в школу, — огорошил я маленькую. Она удивилась:

— В школу?

— Именно. Школьную форму тебе уже пошили, вещи собрали, — улыбнулся я, — я отвезу тебя.

— Спасибо, — улыбнулась Настя, не став задавать лишние вопросы.

— Не за что. Доедай и выезжаем, мне сегодня на работу, в конце дня заберу тебя.

Чекистов ко мне уже не приставляли. Не потому что доверяют, а потому что это бессмысленно, подслушать ничего не могут, а если не сойдёмся во взглядах — пара мордоворотов меня не остановят. По Москве я по прежнему передвигался на внедорожнике, это не моя прихоть, а объективная оценка дорожной ситуации в городе. Дитё в школу нужно отдать, чтобы она была занята делами и получила нормальное образование. Не ручаюсь за то, что все эти советские вещи, вроде пропаганды, пойдут ей на пользу, но всё же, надо. А там — посмотрим, что делать дальше будем. Раньше ей не доводилось просто ездить со мной по городу, так что сейчас Настя расположилась на заднем сидении в умилительной школьной форме. Насколько я знаю, при поступлении главное среди местных, которые бывают весьма идеологизированы, это показать себя, не только школьнику, но и родителю. Характер у анастасии тот ещё, так что она со своей задачей справится, и я — справлюсь. Помогала моя машина, выглядящая для местных совершенно непривычно. Здесь в моде плавные гнутые линии, одутловатая форма, а рубленые прямые углы — это скорее символ устаревшей конструкции. И тем не менее, вид у внедорожника был как у танка, монументальный, внушающий уважение. Я почти такой же — большой, крепкий, не одутловатый и изящный. Так что когда подъехали, зевак было много. Анастасию я за ручку проводил в школу. Пришли к директору, женщине, которая уже немало навидалась всяких номенклатурных детишек, и мне не понравилась — жополиз тот ещё. Но девочку приняла, я надеюсь, не будут задавать лишних вопросов...

* * *

Лаврентий Павлович на этот раз меня встречал намного, намного теплее. И встреча наша произошла днём, прошло уже две недели с тех пор, как я в Москве. Две недели идёт строительство моего мини-заводика, и две недели меня не дёргали. Всё время до последней минуты я посвящал только изучению информации, походам в магазин и Насте. Надо же мне о ком-то заботиться?

И вот сейчас меня вызвали в кабинет, при этом пообещав, что нашлась для меня работа. Так как заводик ещё строился, я не знал, что за работа прилетела. Лаврентий Павлович, едва я вошёл, кивнул на стул около своего стола:

— Северов, готовься, есть дело. Тут товарищи проанализировали действие артиллерии и пришли к выводу, что у нас остро не хватает самоходок. Займёшься их созданием и внедрением в производство. И если с первым у тебя проблем возникнуть не должно, то вот со вторым — хлебнёшь горя.

— Как говорят врачи — сделаю всё, что в моих силах. Значит, нужны самоходки... понятно. Приступаю.

— А ты не хочешь послушать, что именно нам надо?

— Я знаю, что вам надо, даже если вы сами об этом не догадываетесь. Пока что. Самоходки нужны трёх основных типов — трёхлинейная самоходка на базе лёгкого танка, массовая и доступная, для поддержки пехоты, которая будет практически везде, где есть красная армия. Противотанковая самоходка — тяжелобронированная и способная бороться с любыми танками противника, делая бесперспективным наращивание брони. Стомиллиметровая длинноствольная скорострельная пушка, плюс быстроходное шасси — например, Т-34. Задача — поражение танков противника до сближения с танками на дистанцию танкового огня. И самоходная гаубица — калибра шесть дюймов, предназначена для огневой поддержки пехоты, но уже на более высоком уровне, чем первая. Первая идёт в атаку за пехотой, шестидюймовая — стоит в сторонке и обрабатывает позиции противника, оказывает поддержку по запросу огнём по заданному квадрату, уничтожает укрепления. Не знаю, следует ли вставлять сюда, но последней идёт двухствольная пятидесятисеми миллиметровая зенитная самоходка с высоким темпом огня, способная прикрывать войска на марше и быстро выдвигаться для усиления позиций ПВО.

— Нда... Ну раз всё знаешь, делай. Нам нужно наладить производство этих артсистем на наших предприятиях.

— Хорошо. Тогда с вас — рабочие руки. И не говорите мне, что нет, вы не просрали полмиллиона человек под Вязьмой — значит есть огромные резервы по рабочим рукам.

— Под Вязьмой солдаты, — недовольно сказал Берия, — а не рекруты с заводов.

— Без моего участия вы ободрали бы все недостаточно важные заводы, чтобы восполнить потери. Задачу понял, по срокам пока ничего сказать не могу. Могу только пообещать, что будет всяко быстрее, чем без моего участия. Добровольного, между прочим.

— Ну да, пускай, твой завод уже построен?

— Это не завод, но да, цеха уже есть, как и здание для конструкторского коллектива и рабочих. Сейчас строим жилые здания и коммуникации.

— Тогда я отправлю к тебе людей, которые занимаются артиллерией. Благодаря твоей техдокументации, у них появилось свободное время.

* * *

От Берии я поехал сразу же на свою военно-производственную базу. Это было внушительное место, должен отметить. Главное здание — в форме усечённой пирамиды, полое внутри, так что образовывался большой внутренний дворик, в котором устроили классический дворик. Зелёный, аккуратно постриженный газон, скамеечки, тропинки, прудики, в общем, идиллия для отдыха. Само здание — четыре крупных корпуса высотой в пятнадцать этажей и весьма, весьма массивных. Внутри очень много места.

В центре дворика, прямо под световым колодцем атриума — монолит. Большой чёрный обелиск с матовыми гранями, который и строил тут всё до последних мелочей. Мощный манипулятор всех уровней, который расширял возможности Феди до уровня тяжёлых промышленно-строительных систем. С одной стороны к пирамидальному зданию примыкали восемь крупных цехов-ангаров, в которых были самые разные технологические линии, для выполнения самых разных работ. Станки с ЧПУ и просты, металлургическая дуговая печь, установка литья заготовок и прокатный стан под листы и трубы разной толщины и диаметра. Заводик внутри напоминал просто рай для заводчанина — чистый, полы из тёмно-синего, слегка пружинящего материала, станки стоят ровнёхонько, окрашены все в синие и белые цвета, что делало производство очень симпатичным. Отдельно стоит сказать про штамповочный цех — там стояло целых шесть прессов. Объёмная штамповка и листовая разного калибра, от выделки тонколистовых изделий из холодного листа до горячей штамповки стальных листов десятисантиметровой толщины. Больше всего станков было в сварочно-резочном производстве, которое находилось сразу за цехом штамповки. Здесь листы не просто резали — их вырезали точечно, причём в основном — с помощью лазеров, скорость некоторых из роботизированных комплексов была весьма высокой. Производительность соответственно тоже. Из листов вырезали, гнули и сваривали готовую металлоконструкцию, и отправляли деталь дальше в цех металлообработки — черновой и чистовой, и в цех постобработки, где деталь закаливали, покрывали, напыляли, красили и выдавали готовый продукт.

Самое сложное, как я думал, это найти достаточно грамотных работников, которым можно доверить подобные станки и подобную работу. Но тут у меня одна надежда — мотивация. Если людей мотивировать достаточно сладким пряником, то и работать будут как следует.

До вечера есть ещё много времени — нужно подумать как следует о задании Берии. Товарищ Берия не обманул — когда я приехал, около главного здания уже стояло несколько машин, а на проходной были люди, много людей, они сидели на диванах, верхнюю одежду сняли. Ждали меня — быстро у них тут. Едва я вошёл, все поднялись и начали представляться, но я поднял руки вверх:

— Спокойно, товарищи, познакомимся чуть позднее, не толпитесь. Пойдёмте за мной...

Мы прошли через проходную по большому коридору безопасности к лифтам, и уже когда оказались на верхнем двадцать втором этаже, административном, товарищи стройной толпой зашли в мой кабинет. Кабинет у меня был... неплохой. Прежде всего стоит отметить довольно большой стол с дубовой столешницей, множество хороших офисных кресел около стола, во главе кабинета был мой стол, вокруг — довольно много всего, Федя постарался. На стенах были стеклянные полки, на которых стояли модельки самолётов, танков, машин, кораблей, в разную величину — от маленьких до довольно больших, но все они были невероятно точными. Так, что любоваться модельками можно было долго. Модельки, к слову, имели собственную подсветку. На столе у меня стояло только три телефона — но зато кнопочных. Советские работники, особенно поздние, часто имели много телефонов — по той простой причине, что пока набираешь нужный номер — успеешь проклясть дисковый номеронабиратель. С появлением кнопочных телефонов от этого отказались. Постепенно.

Люди расселись вокруг стола, в удобных глубоких, "директорских" креслах, вняли, так сказать, обстановке офисной роскоши и формализма, я сел во главе стола.

* * *

*

Однажды мне ну очень стало интересно, каким образом Федя умудряется добывать столь огромное количество ресурсов. И я отправился на экскурсию в мир-ферму. Взял для поездки гусеничный вездеход и отправился во врата, и увиденное меня удивило своей простотой. Что такое Монолит? Это большой обелиск, обладающий функционалом манипулятора разными полями и наноботами, по сути — нанофабрика и манипулятор полями эффекта массы и гравитации. Он создаёт в чистом поле целые заводы и фабрики, формирует ландшафт и так далее.

Решение было простым, очень. Создавался обелиск. Один, с наиболее оптимальным размером, собственным реактором и, что немаловажно, собственными, пусть и несложными, электронными мозгами. А дальше Монолит создавал новый Монолит на границе своего радиуса действия — в пятнадцати километрах. И так начиналась саморепликация — каждый созданный монолит создавал ещё один, там, где могло работать два монолита — работало два, их количество увеличивалось в геометрической прогрессии. Один, потом их становилось два, оба создавали ещё по одному — четыре, четыре, и так далее... Правда, учитывая ограниченность радиуса действия... В общем, монолиты разрастались, покрывая зоной своего действия огромные территории. Плодородные территории.

Меня Федя пропустил в мир-ферму, огромная земля с красивыми полями. Это была древняя чернозёмная полоса, на древнем континенте, с огромными плодородными землями. Здесь удобряли почву и собирали урожаи монолиты, около точки выхода стояли заводские корпуса. Целое поле крупных ангаров, внутри которых было установлено оборудование пищевой промышленности. Я заглянул в них посмотреть — шла работа...

— Это что? — спросил я у Фёдора.

— Тут находится линия по производству сгущёного молока. Разливаем в жестяные банки стандартного объёма.

— Мощно.

В цеху было море самого разного работающего оборудования. Работало оно относительно автономно — вмешивались в работу только Монолиты.

— В этом мире происходит создание нескольких основных продуктов — говядина и молочные продукты, корма для животных, курица промышленная, гречиха...

— И много засеяно?

— Скажем так — тебе столько не съесть точно. Поголовье скота — пятьдесят пять миллионов дойных коров, четыреста миллионов свиней, объёмы готовой продукции пока что сохраняются в мире с отрицательным временным дифферентом, вроде твоего родного. Там проходит день, пока здесь — десятки лет, а в сорок первом — годы.

— Хм... — Я задумался, — надо бы выдать советской стороне, чтобы не голодали.

— Мы и так держим наши врата в СССР на максимальной нагрузке.

— Всё равно, можно пожертвовать каким-либо ценным, но имеющимся в СССР ресурсом, чтобы передать им того, чего у них нет. Например — то же сгущёное молоко. Если я правильно тебя понял — то у нас на хранении его столько, что будет сложно вывезти?

— Ну... Да. Хотя есть один вариант — можно устроить консервирование уже в советском союзе, а туда провести трубу, через которую подавать готовый продукт. Это ускорит процесс.

— Хорошая идея. Пожалуй, так и поступим. Надо восполнить недостаток калорий у советских граждан.

Путешествие по миру-ферме продолжилось. Следующий уже был миром, производящим промышленные товары — здесь я задержался на несколько дней, осматривая производства всего, что только можно. Даже готовый танковый конвейер был. Оглядев его, я грустно вздохнул — нужно было поставить в советском союзе на поток танки, а для этого — построить такой же конвейерный процесс производства. И танк — это не только броня, это бесчисленное множество довольно сложных деталей. Нужно было создать сложный комплекс по производству танков, а позже — тракторов и спецтехники для восстановления хозяйства. Как это сделать? Сложный вопрос...

В победу коммунизма я не верю, поэтому рассчитывать надо на то, что Сталин и иже с ним внимут огромному накопленному политическому опыту, особенно опыту коммунистических режимов, и всё-таки отпустят рынок в свободное плавание. И тогда у советского союза появится шанс на жизнь — иначе никак.

* * *

*

С началом войны жизнь стала тяжёлой. Хотя осенью и произошли кое-какие положительные изменения, всё равно, жить было очень тяжело, даже тяжелее, чем обычно. Война оставляла людей без дома, без семьи, так случилось и с молодым токарем-фрезировщиком Андреем Агафоновым, который работал на нескольких заводах под москвой. Пока его не призвали на фронт, а потом не комиссовали по ранению — ранение в руку уже не давало шансов устроиться на прежнюю работу, требовавшую очень точной работы. Хирурги конечно подлатали, но прежней ловкости в руках уже не было. Андрея пригласили на строившийся завод "ЧТМЗ". И он приехал к заводу, что стоял на окраине челябинска. Стены завода были высокими — трёхметровой высоты, с колючей проволокой и часто стоящим освещением. За бетонными стенами начинался другой мир — на проходной, тоже из толстого бетона, похожей на какой-то бункер, у него через специальное окошко взяли документы и заставили пройти через специальную рамку. Андрей прошёл и вернул таки свой паспорт обратно. Охранник подсказал ему, как пройти внутрь.

Первое, что бросилось в глаза Андрею на заводе — чистота. Тут, казалось бы, было стерильно. Земли под ногами не было — только бетонные плиты, сразу за проходной был дворик и стояло восемь крупных длинных ангаров. Не просто больших — длинной они были в несколько километров каждый, это не шутки. Сбоку от них было относительно небольшое пятиэтажное административное здание, весьма крупное по сравнению с остальными зданиями челябинска, в стиле советского конструктивизма. Около входа курили рабочие, не обращая внимания на громады зданий рядом. Агафонов прошёл в административный корпус, где и нашёл нужный отдел. Четыре девушки, весьма миловидные, тут же взяли его в оборот — он был накормлен конфетами, напоен чаем и расспрошен про все свои подвиги военные. А потом его приняли.

— Но я не смогу с такой-то рукой, — возмутился Андрей.

— Ничего страшного. В иных местах и дети у станков сейчас работают, а у вас опыт имеется, — похлопала ресничками миловидная брюнетка, — так что вперёд и с песней. Документы мы оформим, — она сняла копию с помощью соответствующего аппарата и отдала паспорт обратно, — вам нужно сейчас в корпус 9-19, нужно обучиться работать со станками ЧПУ, я сообщу о новом ученике. Через неделю выходите на работу. Общежитие вам предоставлено, вот ключ, — положила она ключик перед носом Андрея.

— Э... спасибо.

— Да не за что. Ступайте, Агафонов...

Впрочем, на этом удивление только началось. Главный сюрприз поджидал токаря уже в учебном корпусе, где стоял странного вида станок. Вернее, станки, учебный класс, корпус 9-19 был необычным — просторно, чисто, светло, и вдоль стен стояли станки, почему-то закрытые, с двумя створками, которые явно закрывались. Сами станки большие, больше обычного, занятия уже шли полным ходом. Андрея нашли в учебном классе и тут же взяли в оборот, потащив на лекцию по теории программного управления станками.... А уже с лекции он вышел с немного припухшей головой. И было от чего — управлять станком посредством ввода чисел, а не с помощью своих рук — наиболее разумное решение, которое вообще могло прийти в голову. Но как это реализовано — он не понимал от слова совсем. Абсолютно.

Справедливости ради, нужно отметить, что станки были довольно простыми, но вот их электронные мозги были довольно сложными, уровнем выше лучших машин две тысячи восемнадцатого года. Фёдор знал, что это сложная тема, поэтому встроил множество уровней защиты от дурака.

Жить молодому фрезеровщику предлагалось в большом рабочем общежитии, больше похожем на муравейник — двадцатиэтажный комплекс из двадцати зданий, каждое на пятьсот квартир... Квартирки маленькие, очень маленькие — всего то и помещалось, что совмещённый санузел, маленькая кухонька с электроплитой, и единственная комната с кроватью, шкафом, столом и тумбой. Единственный прибор, который шёл от администрации по умолчанию — это небольшой проводной радиоприёмник-лопух, по которому шла самая разнообразная музыка и информационные передачи. Явно не советские — недостаточный уровень обилия советизмов, просто информация...

Зато на второй день своего пребывания в ЧТМЗ Агафонов смог таки разглядеть станок поближе. Токарь его разряда нуждался в немалом обучении, но всё равно, усвоил он теорию работы станка куда лучше и быстрее, чем те, кто раньше вообще не работали с металлорежущим инструментом. Да и управление станком осуществлялось пусть очень непросто, но вполне доходчиво. Самым сложным было освоить ЭВМ, которая обрабатывала сигналы и управляла машиной. Именно этим и занялись для обучения персонала — было непросто понять сам принцип взаимодействия.

В учебном классе компьютеры стояли по периметру, мониторы с ЭЛТ, а так же перед ними — клавиатура. Всё вместе это напоминало ДВК и работало на операционной системе ДОС. Чтобы управлять станком, нужно было научиться многим сопутствующим навыкам — умению использовать компьютер, писать программу и работать с файлами программы. Никакой тебе грязной работы — исключительно интеллектуальный труд. Агафонов и ещё двое токарей, которых обучали столь сложному оборудованию, справился под руководством наставника с основными учебными задачами. Программы для использования в станках записывались на специальные дискеты, размер программ был немаленький — чем сложнее деталь, тем больше нужно работать. Ошибки тут были недопустимы.

Плюсом по сравнению с остальными языками программирования являлась простота — заслуга Феди, разработавшего специальный язык программирования для простоты обучения. Плюс к тому, упрощало дело то, что язык программирования на девяносто процентов состоял из русскоязычных полнотекстовых команд — пусть при вводе это и слегка замедляло процесс программирования, но зато упрощало запоминание и понимание.

На то, чтобы научиться писать программу для выточки детали, ушла неделя. Неделя серьёзного труда — пришлось освежить в памяти математику и геометрию, так как компьютер умел автоматически решать введённые формулы и использовать результат.

И наконец, с плохо скрываемым волнением и восхищением, Агафонову разрешили впервые включить станок ЧПУ, который стоял в другом кабинете. Это была простая учебная машина. На борту его помимо кнопки включения было ещё несколько тумблеров, клавиш и индикаторов, и слот дисковода "ДМД-1С". После прочтения инструкций, токарь выполнил всё, как ему говорил инструктор. Но теперь уже сам, под его присмотром — проверил чистоту и целостность аппарата и его частей, заполненность бака для охлаждающей жидкости. Включил тут же загудевший аппарат и вставил дискету со своей программой. После чего вставил заготовку — ровный стальной цилиндр, в аппарат, закрыл его.

Самым сложным в изготовлении программы было визуализировать работу аппарата и представлять, как строчки программного кода превращаются в конкретные детали. Нужно было видеть это на деле — для этого служили маленькие настольные станки, которые были почти полной копией своих старших собратьев. С их помощью можно было проверить, всё ли запомнил написать и увидеть на деле, как отреагирует машина на определённые команды.

Настоящий станок отреагировал так, как от него ожидали — едва закрылась рабочая камера, началась обработка детали. Пришли в движение инструменты, живя словно своей жизнью, они начали снимать слой за слоем металла. Агафонова поразила невероятная точность движений механизм — никакого сравнения с ручной обработкой. Вручную обрабатывая, всегда остаётся неуверенность — чуть не туда двинул, и заготовка испорчена. Поэтому точили аккуратно, за брак по голове не гладили, особенно в военное время. Машина же не зная неуверенности, выполняла программу, вырезав из стального цилиндра довольно сложную деталь — втулка с пазами и отверстиями, внутри которых была резьба. Однако, станок точил быстро и точно — по порядку выполняя операции. За токарной работой пошла фрезерная, сменились насадки, за фрезерной — нарезание резьбы внутри отверстий. И вот, втулка готова. Готовая деталь была дополнительно облита холодной водой и опущена на специальный поддон, с которого детали уже могли забираться грузовым оборудованием. Впрочем, втулка весом в полтора килограмма вряд ли нуждалась в тележке для транспортировки.

Инструктор похлопал, приняв довольно сложную деталь и осмотрев со всех сторон, сравнив с образцом и чертежом. Отличий не было найдено вообще, ни одного. Изготовлены из одинаковых заготовок на одинаковых станках. Программа зато отличалась меньшим количеством операций, что сэкономило время и вместо тридцати пяти минут выточка заняла тридцать три. Учитывая, что речь идёт про массовое производство, то это солидная экономия по сравнению с программой, которую написал инструктор.

Андрей тут же был назначен в цех точной обработки и отправился туда, получив звание токаря по ЧПУ первого разряда. И это, по уверениям спецов, было больше его прошлого шестого разряда, значительно больше.

Уже на рабочем месте, куда его направили, Андрей столкнулся с теперь уже своим цехом. И ещё двадцатью людьми, которые тут работали, в качестве грузчиков, уборщиков, и просто рабочих, не имеющих к программированию ничего общего. В цеху стояла та ещё атмосфера. Прежде всего — цех был большой, удивительно чистый. На полу не валялась стружка, было шумно, но не слишком. Шумоизоляция почти сотни работающих станков не подводила. Под потолком ярко светили софиты, станки стояли с приличным таким свободным местом — их оказалось сто двадцать штук. И занимались они постоянно выполняя одни и те же программы — вытачивая детали на серийную технику. Как сказали Андрею, реально вмешиваться нужно тогда, когда идёт освоение новой детали или для корректировки уже существующих программ. А пока что от него требовалось только загружать в станки программы, выполнять техосмотр станков, чистить их и контролировать ход работ по подвозу новых деталей, отгрузке обработанных.

Все работы не связанные с программированием выполняли специально обученные рабочие без квалификации токаря — заготовки из соответствующих цехах привозили на тележках, из соседнего цеха черновой обработки, где работало тяжёлое оборудование.

Цех изготавливал разные детали двигателей. В первую очередь — двигателей, работая с огромными заготовками. Блок цилиндров и прочие детали танкового дизеля. Двигатель сильно отличался от обычных и привычных конструкций — это была модификация двигателя от танка "Леопард" — лучшего творения немецких инженеров двадцатого века. Полторы тысячи лошадиных сил при относительной компактности двигателя и приемлемой экономичности...

Двигателей ОТД-2, как их называли в документации, выпускалось по сорок штук в сутки. И ещё редко производились двигатели М-501. Это были монструозные авиационные двигатели — звездообразные, по семь блоков в ряд, мощностью в шесть тысяч лошадей. Двигатель производился редко и о его применении ходили только слухи...

Слухи были отчасти обоснованы — двигатель М-501 запустили в производство малыми партиями, для нового проекта советской авиации — тяжёлого транспортника. Для бомбардировщиков и иных самолётов использование таких монструозных движков не имело смысла — лучше меньше и больше. На тяжёлом транспортном самолёте, советском аналоге Антея, стояло четыре таких двигателя, а масса нагрузки доходила до шестидесяти тонн. Главной задачей грузовика ставилось десантирование людей и грузов, сражающимся сторонам. Внешне он напоминал АН-22, с некоторыми отличиями. Первый полёт совершил в рождество — двадцать шестого декабря. Огромная машина по местным меркам поднялась довольно легко, везя в грузовой кабине сорок тонн грузов с парашютными системами и направилась прямиком к заблокированному Ленинграду. Первый сброс продовольствия прошёл удачно, за ним последовал второй — двадцать седьмого декабря над Ленинградом появилось уже восемь больших самолётов, из которых три были чисто советского производства, остальные пять — с турбореактивными двигателями и немного больше советских Антоновых. На этот раз сброшено было пятьсот тонн грузов — пусть не так много, но зато это был военный паёк — тушёнка и сгущёнка. Вылеты продолжились. Перед вылетами бомбардировщики нанесли внезапный удар корректируемыми бомбами по немецким позициям близ города. Сокрушительный удар с недосягаемый для немецких артиллеристов и истребителей высоты.

Бомбардировщики несли по тридцать тонн бомб, которые и были высыпаны на позиции немцев. Впервые применили термобарические и кассетные боеприпасы — с очень оглушительным успехом. Атаковать город во время столь разрушительного бомбового налёта немцы не решились — выдать позиции своих артиллеристов, попрятавшихся в окопы, было смерти подобно. Впрочем, большую часть зенитной и обычной артиллерии вымело точными попаданиями, а кассетные боеприпасы прямыми попаданиями уничтожили немало орудий. Пусть кассета и маленькая, но от прямого попадания по немецким гаубицам они превращались в металлолом.

Гуманитарная операция на этом началась — вылеты происходили практически без остановки — в ход пошли все имеющиеся средства и самолёты, и спешно собирались новые. Через портал удалось наладить доставку только лёгких транспортников, способных везти всего пять тонн груза — но и их помощь стала неоценимой для осаждённого города — за один день сбрасывалось до трёх тысяч тонн грузов.

После насыщения всех продовольственных складов, весьма ограниченных, началась подготовка к долгой осаде города — теперь уже сбрасывали не продовольствие, а оружие и боеприпасы. В огромном количестве — пулемёты, патроны, артиллерийские установки. В основном — малого калибра, трёхлинейные пушки и гаубицы, и огромное количество носимых миномётов.

После наступления нового года уже началась сброска с бомбарадировщиков мин, в основном — противопехотных "зубов дракона", которыми было обильно усеяно всё пространство между Ленинградом и границей с Финляндией. Мины, к тому же, снабжались самоликвидатором, что главное. Рассчитаны были на три года работы.

* * *

*

Освоение компьютеров на нашем предприятии шло с переменным успехом. Мне нужна была скорость проектирования, компьютеры, к сожалению, не могли ускорить инженеров, только помочь им в работе.

Впрочем, не компьютерами едиными было богато моё КБ. Первой электронной продукцией, пошедшей в народ, а вернее, в НИИ и КБ союза, под большим секретом, стали программируемые калькуляторы Электроника МК-52. С ними в комплекте шли блоки памяти — такие чёрные пластиковые коробочки, на которых хранились программы.

Калькуляторы эти были просто восхитительными. Помнится, у меня был такой, достался от отца, на нём я написал свою первую программу — для решения квадратных уравнений. Калькулятор мог намного больше, обладал базовыми логическими функциями и в умелых руках творил чудеса. Первая партия — три тысячи таких калькуляторов с блоком программ — блок был доработан по сравнению с советским образцом технологиями флэш-памяти и доведён до полугигабайта памяти. А что такое полгига? Это прорва, в которую Федя забил уже готовые уравнения и программы. Ну и расширил функционал дисплея — вместо классического с зелёными семисегментными элементами — две строки и с возможностью вывода относительно читабельного текста. Программ на блоке было больше ста тысяч — более чем достаточно для того, чтобы решить большинство задач советской инженерной мысли. В комплекте с калькулятором шёл каталог программ — большая толстая книга, как советская энциклопедия. Такой можно зимой квашеную капусту придавливать. Программы шли по убыванию их частоты использования, от широко потребных и общеупотребительных до сильно узкоспециализированных. Чтобы найти нужную программу в каталоге конечно нужно время, но вот потом...

Результат использования калькуляторов советских инженеров восхитил — некоторые работы реально ускорились, те, которые требовали решения большого количества однотипных задач.

Вскоре у меня раздался звонок. Берия.

— Слушаю? — поднял трубку я.

— Это Берия, — сказал нарком, — нам тут инженеры ознакомились с твоими калькуляторами...

— Рад за них.

— И просят, — немного недовольно продолжил Лаврентий Павлович, — можешь ли ты сделать похожую систему для расчётов ПВО?

— ПУАЗО, то есть?

— Именно. Нынешняя электромеханическая система менее эффективна, чем может быть, если туда всунуть калькулятор с программами расчёта траекторий и упреждения.

— В принципе — запросто. Вопрос лишь в том, стоит ли — ведь вероятность захвата врагом сохраняется.

— И над этим тоже нужно подумать.

— Я подумаю, безусловно. Сейчас меня больше волнуют радары. США уже обогнали, причём очень неслабо, в деле строительства радаров, нашей ПВО нужны не ПУАЗО для стрельбы на глазок, а радары целеуказания. А там вопрос может быть решён довольно быстро.

— Хм... Этой темой занимаются товарищи из отдельного КБ, но пока ничего внятного не предоставили. РУС конечно работает, но только как система оповещения. И то надёжней оставлять наблюдателей. Хочешь поучаствовать в создании нового радара?

— Лично? Нет, вот что, присылайте всё КБ, занимающееся радарами, ко мне. У меня тут места хватит ещё на пять тысяч сотрудников, не считая персонал авиабазы. Мне нужны радарники и специалисты по ракетам. Будут кумекать, я создам им условия для работы, возможно, выдадут что-то полезное.

— Хорошо, если ты настаиваешь — пришлю.

Как я и обещал подумать — подумал. Сразу же, как только пластиковая трубка опустилась обратно на телефонный аппарат. Думал я недолго, но интенсивно. Что такое калькулятор? Примитивный компьютер. Контроллер, по сути, им нужен контроллер, способный управлять техникой, особенно там, где нужны расчёты, причём нужны быстро. Можно было сделать зенитный ПУАЗО, но есть одна сложность — это радары. С радаром можно достичь каких-либо хороших результатов, без них — плохо дело. Авиация у вермахта играет большую роль в ударных силах. Для выстрела по воздушным целям на большой дальности лучше всего подходили крупнокалиберные полуавтоматические зенитные пушки крупного калибра. Чем выше дальность, тем больше разброс снарядов, но на такой дальности уже без радара ловить нечего — ошибиться в визуальной оценке на триста-пятьсот метров — как пить дать, а ведь от этого зависит установка высоты подрыва заряда. И эффективность ПВО, следовательно.

ПВО нужна не такая пушка. Я обещал сделать зенитную самоходку — наиболее адекватным мне видится вариант с зениткой. Только её можно и нужно оснащать — ведь наземная зенитка есть упрощённый вариант ЗСУ. Зенитная самоходка должна быть тяжелобронирована — настолько, чтобы могла участвовать в бою с танком или поддержать огнём пехоту.

Далее — за основу машины можно взять ЗСУ-57-2 — удачная машина со всех сторон.

Далее — берём самоходку на базе танка — наш вариант ИСУ-152 и в её огромный бронекорпус вместо пушки и снарядов всаживаем радар и ПУАЗО, а так же катушку с кабелем для подключения к самоходкам. А дальше — сетевое подключение. Нужно для наведения со станции, синхронного наведения множества машин. Для соединения множества машин вполне подойдёт стандарт RS, дополненный толстым армированным кабелем.

Действительно, в каждую самоходку ставить аппаратуру наведения и радарную — расточительно и нецелесообразно, учитывая, что при защите периметра несколько самоходок должны стрелять по одной цели.

Причём, эту систему можно использовать и в классической артиллерии для формирвоания артбатарей из тяжёлых орудий с работой по кабелю от КШМ.

— Федь, есть идеи?

— Сверх того, что уже придумано — нет. Я уже занялся просчётом машины. Лишь с небольшим дополнением — вместо двух магазинных 57-мм орудий можно использовать ленточное питание.

— Ленточное?

— Да, подобные системы используются на кораблях. Современных тебе. Боезапас жизненно необходимо увеличить — для этих целей можно ввести отдельный механизм протяжки ленты и заряжания ленты с грунта через окно в корпусе.

— Дополнительный боезапас, — кивнул я, — а скорострельность?

— Корабельные имеют темп огня по двести выстрелов в минуту на ствол. Мы сможем добиться максимум сотни — нет манёвра, стабильности орудия и так далее. Но зато возможность отстрелять очередью тридцать снарядов — это уже мощно.

— Нужно предусмотреть охлаждение ствола.

— Предусмотрел кожух с водяным охлаждением. Пятьдесят литров на ствол.

— Мощно. А электроника?

— Я предлагаю использовать аналог старых компьютеров. Для сохранения секретности можно создать схемы с зарядами самоликвидации.

— У тебя ведь уже есть готовое решение?

— Именно, — успокоил меня Федя, — в целом, твоя идея с соединением машин в сеть не нова, очень не нова, но подобных тому, каких ты придумал, соединений пока ещё не придумывалось. По крайней мере в зенитной артиллерии. А вот что делать с радаром? Какой использовать?

— Вариантов то масса. Вопрос только в том, не угробим ли мы советскую инженерную мысль внедрением своих РЛС?

— Не думаю. Советские радары серии П обширно используют американский опыт, так что если мы выдадим быстрее разведки эту информацию, немногое изменится. Я бы предложил использовать в составе батареи два-три радара, обменивающиеся информацией для повышения точности обнаружения.

— Идея неплохая. В таком случае я даю своё добро. Коннектись к фабричным монолитам, вечером посмотрю, что у нас получилось.

Долго ждать не пришлось, день был заполнен хлопотами. Меж тем, Федя выполнил обещанное. Итак, первое, что у нас было — это ЗСУ-57-2 с ленточным питанием. Питание это было сложным — в стационарном варианте на бортах подвешивались довольно большие короба со снарядами, уложенными в специальную ленту. Протяжные механизмы были посложнее, чем у пулемёта — электромеханизческий узел, который протягивал ленту на одну позицию при выстреле и загонял новый снаряд в ствол после этого Без внешнего питания он мог стрелять из внутренних запасов, короба гораздо быстрее менялись снаружи.

Шасси, как и планировалось, Т-10М. А это значит — высокая скорость — двигатель у танка был очень мощный. Уменьшенная почти втрое толщина брони позволяла разогнать машину до приличных скоростей — под сотню по шоссе, а так же позволяло буксировать за ЗСУ прицеп с запасными снарядными ящиками.

Получившийся комплекс ПВО состоял из — двадцати установок ЗСУ-57-2, двух радаров — один дальнего обнаружения, другой для целеуказания — более точный, но менее дальнобойный. Он перекрывал мёртвую зону первого радара. Пяти гусеничных тягачей АТ-Л с прицепами, десяти грузовиков, аналог студебеккера, которые везли всё необходимое для артбатареи. Одной машины наведения, в которой находился ПУАЗО и которая выполняла роль вычислительного центра. Два КУНГа — в них находились операторы радарных установок и командиры зенитной батареи. Для защиты от атак с земли в состав дивизиона включили десять пулемётов и два танка Т-34.

Всё вместе это в сборке представляло весьма и весьма немаленькую единицу, которую можно было развернуть, устроив засаду ПВО для немецких бомберов. Без поддержки радара зенитчики тоже могли вести огонь — но уже опираясь исключительно на сообщённые по телефону координаты цели.

Самым желанным для меня стал радар дальнего обнаружения, смонтированный на базе нашего тяжёлого транспортника. Не совсем нашего — советского. Но это ничего не меняет.

* * *

Середина Января для Сталина стала довольно сложным временем, объёмы работы множились как на дрожжах, в промышленности творилось чёрт знает что, нужно было тщательно обдумать всё, а тут ещё и непредсказуемый элемент появился в виде неожиданного союзника — и одному чёрту ведомо, где он нанесёт следующий удар и кому это выгодно. Естественно, Лаврентий обещал приглядывать за человеком, но непонятно, кто за кем приглядывает, учитывая разницу в технологиях. Нужно было познакомиться лично — до сих пор Сталин считал, что слишком неоднозначные выводы могут сделать люди из визита вождя к нему, но тот успел доказать, что способен оказать огромное влияние на развитие советской промышленности и стратегическую ситуацию. Медлить было нельзя.

Поэтому Сталин отменил малозначительные встречи на следующий день и выехал после обеда из кремля, вереницей машин.

Северова визит высшего начальства застал врасплох — он в этот момент был ужасно занят попыткой доработать серийный вариант танка Т-34, в ангаре стояло четыре десятка тридцатьчетвёрок, вокруг которых суетились люди, тут же был рельсовый кран под потолком, многочисленные детали танков лежали на полу цеха, на брезенте, а над одним из танков трудился он и ещё трое человек, пытаясь сделать из тридцатьчетвёрки конфетку. Главное — серийную, причём не мелкосерийную.

На проходной Сталина с охраной пропустили, хотя и посоветовали сдать оружие, на что охранник удостоился презрительного взгляда. Машины подъехали к цеху, где и работал Северов, дальше Сталин пошёл сам, в сопровождении всего одного начальника охраны. Внутри цеха его застал шум и гам, и несколько десятков полуразобранных танков — некоторые стояли на домкратах, некоторые — не имели пушек и двигателей. Над одним из танков крутились люди, он и пошёл туда, рассудив, что все кучкуются там, где начальство. И прогадал — побелевшие мужики показали пальцем в стоящий в сторонке танк. Сталин, несколько раздражённый, пошёл туда, чтобы застать довольно чумазого Северова, который что-то прикручивал на танк и пытался добиться одного ему ведомого результата.

— Товарищ Сэверов! — громко позвал его вождь народов, — ви там очэнь заняты?

— Очень, — он выглянул, посмотрел на процессию, улыбнулся и ответил, — сейчас спущусь.

И таки спустился, вытирая руки ветошью. Сталин улыбнулся в усы — немногие бы так отреагирвоали — он уже отвык от того, что к нему без почитания.

— Рад познакомиться, — Сталин протянул руку, обменявшись крепким рукопожатием, — так вот ви какой, а мы то думали, в кабинете работаете.

— Для кабинетов у меня есть сотрудники, — отозвался Северов, — а мы тут танками балуемся. Пытаемся что-то сделать с нашим основным боевым танком.

— И как? Получаэтся? — с интересом спросил Сталин.

— Переменный успех, товарищ сталин. Пушку 85мм поставить смогли — гиростабилизатор орудия не помещается. Трёхдюймовка со стабилизатором помещается — но не нужна. Двигатель менять смысла не нашли.

— Понятно. Ну вы постарайтесь, нам это очэнь пригодится, — понимающе сказал Сталин.

— Мы то можем сделать всё, вопрос только в технологичности. Я конечно поставил заводик в челябинске, ЧТМЗ, выпускающий продукцию абсолютно любой сложности, но его продуктивность довольно низкая.

— Повысить?

— Не получится. Пойдёмте, кое-что покажу...

И они двинулись....

* * *

*

Надо заметить, визит вождя народов застал меня врасплох. Хорошо хоть Федя предупредил заранее, хотя бы за пару минут, что он на проходной отметился. Товарищ Сталин оказался личностью интересующейся — сразу из цеха с танками мы двинули в производственный цех, где и делались практические все детали и узлы стоящих там танков. И вот тут уже пришла очередь Сталина удивляться. В цеху стояли пять сотен токарных станков с ЧПУ, управляемые фёдором. И работали они беспрерывно, обслуживающий персонал едва успевал их эксплуатировать.

Сталин с любопытством посмотрел на эту картину:

— Понятно. Занятная картина, — отозвался он, посмотрев, как один из станков вытачивает деталь, — точные станки?

— Прецезионные. Вот только продуктивность у них — невелика. И сделать ничего нельзя, автоматика есть автоматика, пока точно не выполнит задачу, не остановится.

— И отдыхать им не нужно.

— Не совсем. Техобслуживание всё равно нужно. Но да.

— Интересная вэщь, — Сталин вздохнул, — получается, профэссия токаря в вашем врэмени исчезла?

— Совсем нет. Просто стало меньше ручного труда. По крайней мере, там, где есть возможность заменить токаря на машину. Исчезнет лет через пятьдесят, скорее всего.

Сталин задумался. Медленно мысли его перетекли, я прямо таки чувствовал это, на политику. И не ошибся:

— Тогда понятно, почему ви не очень лояльны к пролетариату.

— Товарищ сталин, не надо так. Пролетариат — это кто?

— Рабочие, — пояснил он.

— То есть все, кто работает? Тогда я лоялен пролетариату — лентяев и тунеядцев никто не любит. А что до чернорабочих — этот класс постепенно исчезает. Сливается со всеми остальными, к моему времени его недолюбливают по вполне объективной причине.

— Какой? — строго даже спросил Сталин.

— Даже среднего ума человек может выучиться и работать на приличных местах. В производстве, в продажах, на офисной работе. Чернорабочие конечно есть и конечно нужны, но это в большинстве своём те, кто согласен на такую работу. Либо приезжие-нелегалы, которые не отличаются ни культурой, ни умом, либо бывшие зэки и пьянчуги, которых на другие места не возьмут.

— Понятно. Я про обычных рабочих на заводах.

Пожал плечами:

— Вы хотели поставить пролетариат выше? Вы его поставили. Пролетариат слился с интеллигенцией в единый класс. Я не буду говорить, что это стало началом конца, но мысль здравая.

Сталин слегка наклонил голову вбок, с прищуром посмотрев на меня:

— Про конэц вы уж извольте рассказать. Кому нэ понравилась советская власть? Чего народу было мало? Отвэтьте, будьте добры.

Нда. И не промолчишь. Сталина естественно интересует, почему потомки просрали дело всей его жизни.

— Хм... Тут сложно объяснить. Насколько я понимаю, советская система сама по себе далека от науки, как это декларировал Ленин. Скорее смесь догматизма и религии, поэтому она крайне негибкая и не способна реагировать на любые изменения.

— Так уж? — Сталин был раздражён, — мы тут себя нэ жалеем, чтобы потомки могли жить лучше.

— Потомки безусловно будут жить лучше, — я пожал плечами, — но им нужна естественная система, а не искусственно-созданная. И если в политике можно смириться с любым правительством, то в экономике искусственно не получится. По крайней мере ни у советского союза, ни у одного другого государства не получилось построить не имеющую врождённых недостатков плановую экономику.

— И? — Сталин успокоился, посмотрел на меня строгим взглядом, от которого, должно быть, я и разоткровенничался:

— Постепенно в советском союзе выросло новое поколение людей. Совершенно иное, нежели ныне живущее. Они уже не считали зазорным воровать на рабочих местах. Потому что общее — значит своё. Они уже не считали нужным верить в коммунизм — потому что годы идут, партноменклатура жирнеет и сильнее вцепляется в пирог власти, всё больше ею злоупотребляют. Члены партии — это люди первого сорта. Им прощают многое, их любят и продвигают по карьерной лестнице. Не важно, будь он хоть монархист — главное пафосней говорить на партсобраниях и изображать из себя радетеля за дело коммунизма. Да они и сейчас есть, такие люди. В гробу они видели и коммунизм, и ленина, и советскую власть — всегда чистые и опрятные, всегда при всех атрибутах советской власти и заняты делом.

— Понятно, — прервал меня Сталин, — и эти люди развалили советский союз?

— Не совсем. Они конечно поучаствовали, но к моменту развала уже никому не было дела до союза и коммунизма. Стало более чем очевидно, что коммунизм застрял в середине двадцатого века, тогда как капитализм, тоже не подарок, но всё-таки развивался и модернизировался. Результат налицо, советская система по всем фронтам проиграла идеологическое противостояние. Сравнение. Жили за границей и правда намного лучше, сытнее, качественнее. Измотанный союз с гипертрофированной системой власти и хрупкой, большой, но технически-отсталой экономикой, был обречён. Я так понимаю, весь этот пафос про мировую революцию, победу коммунизма и роль Партии ныне пока ещё воспринимается всерьёз.

Сталин шумно выдохнул, после чего спросил:

— И ты знаешь хоть один способ не просрать власть? Ты конечно не политик, но хотя бы знаешь достаточно много.

— Из всех коммунистических стран выжила и не скатилась в полную нищету и слабость только одна. Китай. Но и там до тех пор, пока не отказались от плановой экономики, была крайне депрессивная и слабая атмосфера. С тех пор, как отказались, начался очень бурный рост экономики. От заштатной страны где-то в Азии до Мировой Фабрики и первой экономики на земле. Хотя справедливости ради — они этого добились сочетанием эффективной экономики, колоссальным перенаселением и переполненностью рынка труда, и безбожным загрязнением собственной экологии. У китайцев в мозгах вообще нет такого понятия как забота о окружающей среде и ближнем своём. Вообще. Ужасная страна и ужасные люди.

— Хорошо, ми прием к свэдению вашу информацию, — проговорил Сталин неспешно, — а как ви думаете, у совэтского союза такое может получиться?

— Полагаю, да. Ленин обещал всеобщее равенство, а не всеобщую бедность, ведь верно? К сожалению, всеобщее равенство в принципе невозможно. Рыночная система идеально сочетается с природой человека — если попытаться её изменить можно, то вот природу человека не получится никак. И у ваших последователей это не получилось. Всё равно процветала рыночная экономика под государственной. Всё равно люди стремились к накоплению вокруг себя капитала, только в иной форме. Потому что если не для этого — то для чего ещё жить?

— Нэ слишком ли просто? — Спросил Сталин.

— Это мы с вами можем жить не ради материальных цацек. Потому что у вас есть идеология и многого вы уже добились. Я — имею всё, и даже больше, чем всё. А вот простому человеку поди объясни, что он должен трудиться честно и открыто, а не воровать на работе детали. В общем, проблем слишком много. Если хотите — я могу дать вам пару аналитических трудов моего времени.

— Нэ откажусь. Передадите Бэрии, — махнул рукой Сталин, — а сэйчас вы зачэм трудитесь?

— Мне бы очень не хотелось той сложившейся послевоенной ситуации. Особенно практически спокойного проигрыша советской стороны американскому империализму.

— Правда? Так вы на чьей стороне, товарищ?

— Стороне? Я на своей стороне, насколько наша сторона одинаковая, зависит не от меня.

— Тогда почэму вы нэ предоставите всю информацию о произошедшем?

— Опасаюсь не взвешенных решений. Насколько я знаю из истории, после войны ваша политика послужила причиной её краха. Война она несколько либерализировала народ, пропагандистские лозунги в голове немного сменились реальностью. Люди ждали изменений, вместо этого вернулись в тридцать седьмой год, охота на ведьм пошла с удвоенной силой.

— Ви полагаете, что мы не можем сделать выводы? — опасно напрягся Сталин.

— Я полагаю, что раз вы ошиблись один раз, можете ошибиться и второй. Из того, что я здесь увидел, стало понятно, что работа по превращению советского союза в нормальную страну с работоспособными органами власти будет огромной.

— Чэм же вам нэ нравятся наши государственные органы?

— Они работают через жопу, — спокойно ответил я, — я тут решил провести собственные расследования по тысяче случайно выбранных дел из НКВД. Семьсот тридцать случаев выбивания показаний, самооговоров и фабрикаций. Это не правоохранительная система. Прошёлся по производству со своей разведкой — в большинстве случаев завышенные показатели выдаются под уничтожение качества продукции. В плановой системе главное ведь единица товара, а не его качество? Чтобы это довести до ума, нужно сильно постараться. Я всё понимаю, война и вообще тяжёлые времена, но такое государство не сможет существовать. Уже через двадцать лет разрыв между советским союзом и конкурентами на почве жизненных показателей изменится настолько, что разрушение советского союза будет лишь делом времени...

Сталин вздохнул:

— Знаю, но по другому у нас нельзя.

— Нельзя, а надо, — хмыкнул я в ответ, — иначе сами знаете что. Вам оно надо? Мне — нет.

Разговор затих. Сталин всё-таки решил прервать мой монолог и спросил:

— Вы, товарищ Северов, имеете уж больно большие планы. Не боитесь, что вас грохнут? Кто-то же может...

— Нет, у меня есть, чем удивить желающих. Я надеюсь, что наши с вами пути будут схожи, если нет — попробую ещё раз и ещё, пока не добьюсь результата хоть в одном из существующих миров.

Сталин задумался, после чего сказал:

— Ваши мысли конечно интересны, хотя на взгляд советского человека слишком свободны. Мы готовы пойти на некоторые уступки — но ценой в информацию, не буду же я принимать решения, опираясь только на вашу уверенность? Вы серьёзно помогли нам в войне, заслужили небольшой ответной любезности. Что вы хотите?

Я кивнул:

— Тогда начнём наше сотрудничество с описания одной из проблем, которую я предлагаю решить. Техническая отсталость промышленности. Причина этого — не нехватка станков и оборудования. Недостаточная мотивация персонала, отсутствие естественной лестницы нововведений. Я бы сказал, что искусственная система просто не работает. Да, инженеры трудятся, чтобы сделать что-то превосходное. Но у них нет мотивации. Для завода смена линейки продукции и её усложнение — это проблемы, а не прибыль. Как шутили в семидесятых — заводы не продукцию выпускают, а план делают.

— И что же вы предложите сдэлать, чтобы как-то изменить ситуацию? — спросил Сталин с интересом, — насколько я понимаю, мотивировать их больше, чем сейчас — нэвозможно. Они будут делать план по-прэжнему.

— Единственной внятно действующей мотивацией являются деньги. Руководство завода не несёт убытков из своего кармана за брак, за воровство, и не несёт прибыли от положительных тенденций — качества продукции, её востребованности, маркетинг отсутствует в принципе. Берут что дают и на этом всё. Я бы предложил использовать вполне рыночную систему, акционерного общества. Выпускаем акции предприятия, чистая прибыль предприятия — распределяется поровну между акциями в виде дивидендов. Будь это рублёвая или валютная прибыль.

— А это нэ слишком? — удивлённо поднял бровь Сталин, — вернёмся к эксплуататорским врэменам?

— Боже упаси. Мы живём в цивилизованное время, когда на каждом предприятии полным-полно профсоюзов и довольно строгое трудовое законодательство. Чтобы пролетариат жил хорошо, совсем не обязательно было вводить плановую экономику — достаточно было заставить работать ту систему защиты труда, которая была ещё в имперские времена. Насколько я знаю, она была весьма прогрессивной.

— Это мы будем подумать, — кивнул Сталин, — и кто, по-вашему, должен получать прибыль?

— Руководство завода вправе распределять прибыль в виде зарплат, премий, или для покупки на внутреннем или внешних рынках чего заблогорассудится. Думаю, будут и те, кто попытается выжать побольше денег себе в карман, и гораздо меньше тех, кто будет справедливо распределять имеющиеся средства, оставляя деньги на модернизацию предприятия. Полагаю, не нужно говорить, что на дворе сорок второй год и получать прибыль от эксплуатации дешёвого труда технически-развитые отрасли не способны. А дальше конец предсказуем — теория эволюции по Дарвину — выживает сильнейший.

— Вот только у нас нэт такой возможности, — вздохнул Сталин, — всэ предприятия и до войны работали на износ. Слишком мало возможностей, чтобы накормить, напоить и одеть-обуть совэтских граждан, а тут ви предлагаете такие эксперименты, которые, скорее всего, приведут к падению уровня производства...

— Возможность есть. Вы про меня не забывайте, я обеспечу такие предприятия всеми необходимыми средствами производства. Рационально использовать эту систему в наиболее быстро модернизируемой и динамичной сфере, а не в металлургии или ей подобной... Скажем, автомобильный завод? Автомобили покупают все. А дальше — будем посмотреть, кто разумно использует выделенные мощности, а кто потеряет всё.

Сталин ещё раз вздохнул:

— Ви хотите практически рыночной экономики. Я это нэ одобряю, но вполне возможно, что у вас получится ваш эксперимент. Так что соглашусь. Только гдэ вы найдёте нужное количество людэй в военное время?

— В военное время, понятное дело, будет военная продукция, — тут же ответил я, — так что люди найдутся. На ЧТМЗ вполне успешно создали предприятие с танковым конвейером. Правда, там установлено такое же, как здесь, оборудование, слишком совершенное для нынешнего времени.

Сталин дал добро:

— Налоги платить всё равно будэте. Двадцать процэнтов с прибыли — и это ешё по божэски.

— Согласен.

* * *

Постепенно мы пошли по всему моему предприятию. Из цехов поехали по подземному коридору в офисное здание. Изнутри офис был очень необычным по сравнению с советской архитектурой. Более похож на современный мне. Приличные лифты, большие коридоры с множеством дверей, отпираемых специальным электронным ключом — мера безопасности против возможных засланцев. Дошли мы аж до столовой, где я с самого начала распорядился приготовить обед. Сталин положительно отозвался на предложение пообедать. Столовая наша была весьма... многогранной. Тут было что-то вроде ресторанного дворика и раздачи вроде ресторана самообслуживания с шведским столом. Да, имея огромный профицит по продуктам, мы могли себе позволить такие вот "излишества". Сталин на это посмотрел с интересом:

— Бэсплатно?

— Да, питание рабочих бесплатное и в любых количествах, которые смогут съесть или унести.

— Сэрьёзно, должэн сказать, — это он сказал, глядя на стройный ряд шампуров с шашлыком, а так же на большие ресторанные кадки с салатами, откуда специальной ложкой можно было набирать салата.

— Да, многие держатся за место уже благодаря столовой. Практически все с семьями живут в ЖК и вечером набирают на всю семью. Видите, вон у стенки стоят котелки-термосы?

Сталин глянул. На специальной полке стояла батарея тёмно-синих котелков.

— Нэплохо снабжаете людэй, нэ каждый член цк в нынешнее время так хорошо питается. В вашэм врэмени это норма?

— Нет, обычно предприятия не вмешиваются в эту сферу жизни. Народ тратит на продовольствие часть дохода, около четверти. В остальном — наши магазины вполне справляются — там такой рай для любителя вкусно покушать, что уходить не хочется. О, кстати, неплохо было бы товарищу сталину как-нибудь наведаться в наш две тысячи восемнадцатый год. Там можно и изучить информацию, и посмотреть на жизнь вокруг.

— Врэмени нет, — вздохнул Сталин, — а так — это самое интэресное прэдложение.

— Время есть всегда. Между моим родным миром и этим временной дифферент отрицателен в сторону моего. То есть за час здесь, там проходит полтора месяца. Товарищ Сталин может использовать это, чтобы отдохнуть и выиграть себе время для изучения ситуации на фронте.

— Правда? — вот теперь я его заинтересовал, — это крайнэ важно. Отправляемся завтра же, мнэ нужно захватить всэ документы, которые я отложил для изучения.

* * *

*

Перед тем, как приехал Товарищ Сталин я наконец-то получил от наших танкистов хороший результат. С утра прямо ко мне ворвался наш главный по танкам, по имени Гриша, и пока я завернувшись в тёплый махровый халатик, потягивал чай, прокричал мне почти в ухо, что у них получилось.

— Стой, что получилось, — протёр ухо пальцем, звенело, — что вы там намудрили?

— Как что? Засадили таки в тридцатьчетвёрку новую пушку и со стабилизатором. Правда, он только в вертикальной плоскости, но ведь смогли же!

— Что ж, это лучше, чем ничего. Хотя в будущем стоит подумать о стабилизаторе по двум осям и с пушками калибра до шести дюймов.

— Э, шеф, это уже слишком мощно, — Гриша опешил, — но главное ведь получилось у нас. Можно пускать в серию.

— А ты уверен, что заводы смогут создать стабилизатор орудия?

— Да что его создавать то? Он прост как топор, главная проблема его всунуть было.

— И как всунули?

— Ну, мы решили чуть-чуть изменить конструкцию башни, расширить погон, и встал как родненький.

— Хорошо, молодцы, — согласился я, — опытную партию вам соберут, если войсковые испытания пройдут успешно — запускайте в серию на всех заводах. Для этого вы даже можете временно приостановить выпуск танков, но не более чем на два дня.

— Это уже не я решаю, — ответил Гриша.

— На ЧТМЗ решаешь ты. Но там не придётся останавливать производство, вопрос только в челябинском траторном. Если понадобится — ЧТМЗ может перехватить выпуск тракторов на время, нужное для дооснащения тракторного завода. Там есть и инженеры, и оборудование, чтобы выпускать что угодно, хоть космические корабли. Так что не подведи, я тебе выписываю командировку в Челябинск.... — я взял бланк из стола и ручкой аккуратно выписал командировку, поставил штемпель предприятия, а так же выдал Грише тугую пачку крупных купюр: — скажу тебе по секрету — очень советую наведаться на наш склад и взять у них разные подарки местным.

— Какие такие подарки? — не понял Гриша.

— Обычные. Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать, тебя за красивые глазки слушаться не будут. Бери хороший алкоголь, дорогой шоколад, пару кругов французского сыра, они по десять килограмм расфасованы.... В общем, всё, что сочтёшь нужным и на месте уже раздариваешь. Начальнику цеха за помощь — бутыль коньяка, директору завода — круг сыра и большую бутыль коньяка или виски...

Конечно, всё сейчас упиралось в путешествие в двадцать первый век. К нему я подготовился основательно — первое, что сделал — это вышел в своём времени и нашёл дом для размещения гостей. Моя холостяцкая квартирка для этого не подходила. Зато дом на окраине Москвы, за мкадом, отлично подходил — большой, и достался мне недорого. Как удобно, когда есть криптовалюты и электронные деньги! Намайнить себе биткоинов при помощи Феди оказалось очень простым делом — и вот уже вуаля, и я официальный миллионер.

Сразу после этого — озаботился транспортом. Моя машина для этого подходила плохо, плюс я знаю пристрастие Сталина к бронированным автомобилям. В Москве было лето, так что никаких проблем с погодой — обычно броневики на скользком грунте как разбежавшиеся коровы на льду. Сцепления четырёх колёс не хватает, чтобы затормозить многотонную машину.

И наконец, была ещё одна гостья, которая в обязательном порядке ехала с нами — конечно же Настя. Как я оставлю девочку одну? Тем более, что ей явно захочется побывать в магазине игрушек. Я ей пока не говорил, кто я и откуда я, но так вечно быть не может. Придётся одновременно усилить контроль и рассказать ей всё.

В сорок первый я переехал на машине, обычном гелике, для поездок по Москве купил. На гелике я выехал к въезду в складской комплекс и ждал Сталина, который уже должен был приехать. Он приехал с небольшим опозданием, как ни странно, на одном ЗИСе, в компании с ним единственный охранник — им стал Власик. Другим Сталин доверить тайну не мог, а Настя уже сидела в гелике на заднем сидении и крутилась как юла, всё ей интересно и всё хочется посмотреть.

Сталин перешёл в машину, сев сзади, спереди ко мне подсел его телохранитель. Похоже, неожиданная попутчица немного удивила Сталина, поскольку он воскликнул что-то по-грузински. Федя перевёл.

Я тронулся с места и мы поехали к большой подъёмной платформе, на которой четыре танка спокойно умещались. Едва заехали, тут же платформа пришла в движение и поехала вниз. Над крышей гелика закрылась большая бронированная створка.

— Серьёзно у вас тут, — прокомментировал увиденное Власик. Мужчина, по виду и не скажешь, что известный телохранитель Сталина и почти что личный ангел-хранитель. Помнится, именно с опалы Власика и началась история конца Сталина. Надеюсь, он примет это во внимание и не будет генерала прессовать? Надеюсь.

Сталин спросил:

— Зачэм ребёнка с собой взял?

— Не оставлю же я Настю в сорок втором, пока сам отдыхаю? Сходим в магазин игрушек, думаю, ей понравится.

— Ура, — Настя обрадовалась, — а куда мы едем?

— Хе-хе... Назад в будущее, — прокомментировал я.

Пока мы спускались, могли видеть через открытое пространство перед кабиной огромные залитые светом и заставленные многочисленными контейнерами склады. Много километров вдаль — это не шутки, это колоссальный склад, на котором хранятся миллионы тонн самого разного.

Увиденное впечатлило генерала, впрочем, и Сталин тоже поглядывал, принимая во внимание. Тут работали в основном роботы-краны, управляемые Федей и заранее установленными программами. Мы проехали все уровни и спустились на самый нижний, выехав к довольно большим вратам, через которые шли вагонами грузы. Нам нужно было переместиться в отдельное время, а не в мир-фабрику, поэтому пропустив большой эшелон с контейнерами, мы заехали во врата. Выехали в похожем бункере, но уже куда меньше, под моим домом. Здесь считай смесь бункера и подземного паркинга. Выехав наверх, я остановил машину у крыльца дома:

— Купил этот дом пару дней назад. Субъективных, конечно же. Мы на окраине Москвы, там, где в вашем мире находится мой производственный комплекс. Отсюда до МКАДа пятнадцать минут езды.

— Это хорошо, — Власик кивнул, — как с обороной твоего поместья?

— Четырёхметровый забор из дюрабетона, стены тоже армированы бетоном, по периметру восемнадцать пулемётных турелей в подземных установках, плюс камеры наблюдения в радиусе нескольких километров на всех важных участках, так что неожиданностей не будет. Впрочем, наша самая главная защита — это бумажка, — я открыл бардачок, — возьмите. Паспорта на вас и товарища Сталина. Где надо зарегистрированы, так что выдержат даже придирчивую проверку по базам данных. В остальном можем не опасаться никакой реакции правоохранителей, пока не нарушаем закон.

— Это хорошо, — ответил Сталин, вылезая из машины. Я вылез следом, он вдохнул не самый чистый подмосковный воздух и посмотрел на небо, после чего на дом: — прэдлагаете остановиться здесь?

— Да, предлагаю пройти в дом и обсудить дальнейшие действия, — кивнул я.

Мы вошли, я показал им спальни на втором этаже, душевую, кабинет для работы с бумагами. Настя ходила следом, не вмешиваясь в разговоры взрослых. Тем более — таких взрослых. После всего я предложил Власику помощь с перетаскиванием бумаг, коих было два чемодана — он отказался и ушёл в машину. Чемоданы он оставил внизу.

* * *

*

И жизнь моя приобрела необычайное свойство — непредсказуемость. Мы со Сталиным пошли в гардероб, где встал вопрос о его переодевании. Дело в том, что в своём изначальном имидже вождь народов будет узнаваем на улицах Москвы, его тут знает каждая собака в профиль и анфас. Кто-то любит, кто-то с пеной у рта вспоминает, но всё равно, узнают. Поэтому пришлось подумать над имиджем товарища Сталина. Во-первых, его пришлось уговаривать сбрить усы, потому что с ними он особенно узнаваем. Перекрасить волосы в чисто седой цвет — с проседью он узнаваем. Проделал это Федя, аккуратно убрав с лица товарища Сталина растительность и нанеся краску, так что стал выглядеть наш грузин совершенно иначе. Хотя по прежнему был узнаваем. После смены имиджа Власик схватился за сердце — притворно, конечно же, а мы расселись в гостиной. Настю пришлось брать с собой — она вносила в наши посиделки определённую свежесть и успокаивала. Попросил поиграть пока в сторонке, Сталин сел на диван. Власик остался стоять.

— И, товарищ Северов, что вы планируете делать дальше?

— Дальше? Вообще-то я не строил богатых планов на путешествие сюда. Но уверен, у вас найдётся очень много интереса, как научного, так и просто умозрительного. Слава богу, есть Интернет, так что я уже присмотрел пару вариантов. Нужно убедиться.

— Прошу, — Власик предоставил мне возможность, — а нам чем заняться?

— Сегодня уже ничем особым. Тут в библиотеке есть большое собрание книг на самые разные темы. Политика, экономика, художественное. Если хотите — можем посмотреть фильмы. Они неплохо отображают действительность.

— Хорошая идэя, — сказал Сталин, — значит сэгодня будем смотреть кино, а завтра вы что-нибудь придумаете? Что посоветуете посмотрэть?

Я без особых раздумий предложил на выбор имеющуюся у меня коллекцию фильмов. На стене в гостиной висел большой телевизор, включил его и поискал в интернете через смарттв фильмы, коих было много. Комедии гайдая? Или фильмы о войне? Почему вообще советские? Потому что до более современных мы дойдём. Или сразу что-нибудь из классики кинематографа? Решил спросить у Сталина и получил ответ — его интересуют больше научно-популярные фильмы о технике и событиях второй мировой. Будущее не определено и он успеет насмотреться. Поставил ему фильмы серии "Крылья России" производства нашего военного канала твЗвезда. Надо отметить, что в фильмах довольно популярно говорилось про различную военную технику — авиацию, танки, машины, артиллерию, и так далее. Поставил про машины — и не прогадал. Сталин, впрочем, как и Настя, залипли на просмотре документального фильма, а я — сконцентрировал силы на поиске досуга. Власик тоже смотрел фильмы, причём ещё и конспектировал что-то записывая себе в блокнотик, предусмотрительно прихваченный с собой.

И уже через полчаса я отправил на печать наш график на следующую неделю. Неделя обещала быть насыщенной. Нужно было учесть пожелания всех троих. Вернее двоих, власик тут только для охраны драгоценной тушки. Едва закончилась первая серия про послевоенное развитие средств ПВО, в которой, к слову, нашлось место для Берии — ведь первую ракетную систему ПВО разрабатывал его сын, Серго Берия, началась следующая серия, власик уже обратился ко мне, видя листок:

— Что-то нашёл?

— Да, — я взял с принтера листок с графиком, — завтра проходит выставка вооружений, там будут все современные средства вооружений, предлагаемые нашей страной на экспорт. То есть практически все, кроме редких секретных. Перед посещением рекомендую посмотреть фильмы из этой серии, — кивнул я на телевизор, — будет понятно, о чём речь. Потом — самый большой и важный музей по интересующей вас теме — музей победы на поклонной горе. Я там был когда-то давно, там практически вся история второй мировой, в общем, всё, что вас интересует. И теперь к современному — я взял другой листок, — экспо, посвящённый промышленной автоматике и робототехнике, пройдёт через четыре дня, я уже отправил заявку на участие. Вообще-то туда не допускаются физические лица, но я, к счастью, владею небольшой, но очень передовой фирмой, торгующей мощными игровыми компьютерами. В конце недели нас ожидает крупная международная выставка, посвящённая металлообработке. Туда мы поедем обязательно — я вложил в эту выставку и некоторые предприятия крупные инвестиции и должен произнести речь перед возможными клиентами. И наконец, самая на данный момент важная — это Атомэкспо — выставка, посвящённая атомной энергетике.

— Для нас это так важно? — опередил Сталина Власик.

— Более чем. Вскоре ни о чём другом думать не сможете — по крайней мере, это ключевой фактор развития государства и приориетный проект. Настолько приоритетный, что ради него вполне пожертвуете и восстановлением народного хозяйства, и содержанием огромной армии.

— Харашо, — ответил Сталин, — что ещё?

— Самая главная наша выставка — авиационных технологий. Это самый крупный авиасалон в России, МАКС, который пройдёт в этом году в подмосковном Жуковском. Тут кстати недалеко, тоже пятнадцать минут езды, но в другую сторону. Будут представлены военные и гражданские самолёты и технологии со всего мира, полёты самолётов, и даже выставка наземной техники.

— Харашо. Одобряю, — ответил Сталин, — значит, завтра поедем смотреть на танки, тоже неплохо.

И продолжил просмотр фильмов.

* * *

*

Должен признать, что выставку организовали очень неслабую. Но без шика крупного международного салона. Мы вышли машины и пошли дальше пешком, располагалась выставка на танковом полигоне в подмосковье. В сторонке стояли современные танки и боевые машины. Сталин же уже успел ознакомиться с послевоенной историей танкостроения и поэтому горел желанием увидеть вживую героев фильмов. Первым попавшимся на глаза танком был Т-90. Его детальный осмотр и лекция приставленного к танку специалиста заняли пять минут, после чего Сталин захотел сам заглянуть внутрь. Военный, приставленный к танку, остановил его:

— Простите, товарищ, не положено.

Сталин отошёл назад, власик держался рядом, поглядывая по сторонам, но ничего опасного здесь не было. Зато мы вживую посмотрели на танк-девяностый. Я, если надо, организую показ собственно изготовленных танков, когда закончим с этим.

И если к ОБТ нас не подпустили, то к Т-72 — пожалуйста. По танку не разрешали лазить детям, а вот взрослым — сколько влезет. Я так понимаю, что в нём не было ничего секретного или даже ценного или опасного. Сталин умудрился залезть на место мехвода, осмотреть место командира танка. После чего мы перешли к остальной технике. Зело понравился сталину броневик "Тигр" с пулемётом сверху. Отдельно в павильоне осмотрели небольшие радары — такой маленький зелёный, стоит на треноге, рядом толстым кабелем соединён компьютер в кейсе, на компьютере — информация с радара.

А вот дальше пошло то, из-за чего у Сталина, да и у Власика, слюнки потекли. В павильоне были установлены корректируемые снаряды и противотанковые ракеты всех калибров и поколений. Снаряд "сантиметр" и "Китолов". Подумать только — из танковой пушки с десяти километров попасть в танк врага — это не шутки. Это какое же тактическое преимущество и какое снижение расхода боеприпасов... Хотя цена китолова всё равно кусалась. Снаряды "Краснополь" особенно впечатлили Сталина.

Дальше последовала демонстрация наземной техники, в частности — БМ-21. В союзе был глухо засекречен БМ-13, а тут его последователя показывают всем, и даже дают руками помацать. И снаряд, и РСЗО. Что и говорить — Сталина впечатлила не машина, а сама идея укладывать реактивные снаряды в трубы, используя неоперённые снаряды или раскрывающиеся стабилизаторы.

Осмотр тактических ракет тоже был интересен, но не так, потому что электронику самонаведения они освоить не могли, а следовательно, и саму систему выпустить.

После этого пошёл осмотр радарных систем, командно-штабных машин, обычных колёсных военных автомобилей. И наконец, добрались до трибун, чтобы посмотреть на возможности танка. Выступал тут старичок Т-90. Я честно говоря не был в восторге от этого танка — с Т-14 ни в какое сравнение не идёт. В общем, не сильно лучше того же Т-80, который всё делал весьма шустро. Танки покатали по полигону, попрыгали по насыпям, преодолели подъём и даже пару раз выстрелили по мишеням управляемыми снарядами. Однако, было интересно. Даже очень. После выставки у всех были свои мысли, и их, мыслей, было много.

Залезли в гелик.

— Куда дальше? — спросил Сталин, — в дом?

— А Настю? — хмыкнул я, — поедем в Детский Мир.

— Зря теряем время, — буркнул Власик.

— Ошибаетесь. Думаю, советским детям будут интересны многие игрушки. В конце концов — это очень выгодный бизнес. Да и у вас, если не ошибаюсь, есть дети.

— Есть, — ответил Сталин, — только уже большие.

— Ну ничего, здесь есть Анастасия, а она пока ещё маленькая.

— Эй, я не маленькая, — бкрунула девочка.

— Большая-большая. Только ростом низкая, — хихикнул я.

Детский мир по прежнему был одним из самых крупных и дорогих детских магазинов Москвы. Тут и взрослым было интересно, не то что детям. Игрушек столько, что просто не усмотреть за всем. И не обойти всё за час — зато как довольна была Настя — не пересказать. Дальше последовал поход в компании трёх важных дядь, и тут тоже было над чем задуматься. Игрушек было не просто много, а феноменально много, самых разных, от простейших до сложнейших. Товарищей эта тема не особо интересовала, однако, всё же втянулись постепенно. Понятное дело, что роботы и игрушечное оружие им не интересно, зато оттянулись с модельками. Были закуплены модельки, весьма точные, танков, самолётов, машин, несколько игрушечных вертолётиков и квадрокоптеров. Анастасию приодели и купили ей целых три пакета различной одежды — продавщицы умилились и долго мучали девочку.

После последовал обед в ресторанном дворике, и вытаскивание из магазина всех покупок — тут даже Сталину пришлось тащить пакеты с куклами и их нарядами, что уж говорить про навьюченного власика и меня. Я в силу своих физических способностей вытащил килограмм пятьдесят покупок, остальным досталось по пять-десять.

Багажное отделение гелика было занято полностью, да и вечер уже на дворе.

Вечер мы провели кто как. Я — искал информацию и бронировал билеты, а так же поглядывал на то, куда ещё можно съездить. Сталин — читал документы и смотрел фильмы, которые ещё не успел посмотреть. Довоенную технику мы из кинема исключили, чтобы не тратить зря время, тем более, что Сталину это известно куда лучше, как и создатели, и процесс создания.

А вот Власик — неожиданно заинтересовался купленными игрушками, особенно интерактивными и электронными, в которые упаковали Настю. Счастливую как хрен знает кто — девочка была на восьмом небе от счастья — тут тебе и игрушек целый вагон, и новых платьев, очень красивых. Больше всего ей понравился цифровой фотоаппарат кидзум, электронные часы-гаджет — с камерой, диктофоном и собственно, часами, компактная экшн-камера. Вот она то и приглянулась Власику, который распаковал камеру и проверил в деле. Камера вполне сносно записывала видео, в хорошей чёткости. Власик закономерно обратился ко мне:

— Слушай, а на радиоуправляемую модель такое можно установить?

— Без проблем. Но я предпочитаю использовать военные разведывательные квадрокоптеры, а не гражданские модели.

— Похоже, люди напридумывали столько всего...

— И не говори. Я даже сам приторговываю гаджетами. Давай принесу, у меня тут кое-что лежит в соседней комнате, там много интересного.

Я сходил за ящиком гаджетов и вытащил таки всё, или почти всё. Власика впечатлил объём кучи дорогих электронных игрушек. Ну, не совсем игрушек, но всё же...

Вот к примеру камера нокиа беспроводная, к которой можно подключиться через интернет и посмотреть, как там дома обстановка. Власика впечатлила. Умный дверной замок самсунг — привёл в восхищение. Мало того, что он кодовый и выглядит довольно стильно, так ещё и с сканером отпечатка пальца. Робот-пылесос большого впечатления не произвёл. Готов поспорить — знай власик, что внутри вычислительная мощность, которая для шестидесятых годов уже считается заоблачным уровнем, отнёсся бы к нему с уважением. Однако, ездящий по полу кругляш не внушал уважения. Зато иная судьба была уготована четырём камерам гопро. Власик их чуть ли не обнюхал и спросил:

— А почему они такие маленькие? Не могли сделать побольше?

— Есть и побольше, это камеры не для съёмки с рук. Их закрепляют где-нибудь для хорошего кадра. Насколько я знаю, на шлеме, или ещё где... Даже на реактивных самолётах, кадры получаются и правда удивительные.

Власик прихватизировал сразу две камеры — "для служебного пользования". Разговор зашёл за фотографирование и вообще, развитие этой отрасли. Я рассказал как знал — о том, какие камеры были в советском союзе и как они развивались, и они, и сам процесс изготовления фотоснимков. В конце концов, до появления цифровых камер и интернета для распространения фотографий, это направление пока ещё существует на своих, особых правах.

Речь зашла про съёмки фильмов — всё-таки это важная часть агитпропа. Потом перешли на телевидение. Вообще, телевещания в советском союзе попросту не было — между тем, это важная часть работы пропаганды. До появления интернета — ключевая часть, наряду с печатными СМИ. Но уровнем повыше.

Власик спросил:

— То есть в СССР вполне можно начать телевещание?

— Не вижу никаких препятствий, — кивнул ему я, — только нужно оборудование отгрузить и наладить выпуск бытовых телевизоров. Тут я боюсь, что история повторится — мягко говоря, телеканалы не борются за рейтинг, потому что смысла в этом нет, денег это не приносит, а значит выполняется постольку поскольку надо. В такой чуткой к веяниям моды сфере как телевидение — это очень важно.

— Хорошо, тут можно что-то сделать, — власик пожал плечами, — а что за передачи у вас идут? Какие из них можно использовать у нас? Конечно, хотя бы похожие...

— Да разные. Тут сотни каналов, у каждого своя аудитория и стратегия на рынке, одни чисто развлекательные, другие чисто новостные, третьи тематические — детские там, есть военный канал ТВзвезда.

— Это интересно, что по нему идёт?

— Ну, одну передачу мы уже видели, — я кивнул в сторону бубнящего телевизора, — помимо таких передач ещё новости и военные фильмы.

* * *

*

Обратно возвращались в сорок второй уже упакованные по полной программе. Товарищи были заняты своими делами постоянно — экскурсия в будущее произвела на Сталина очень большое впечатление. Впрочем, остальные не отставали — больше всего была рада Настя, девочка волей-неволей оказалась приобщена к самой охраняемой тайне государственной важности. Поэтому в школу ей путь закрыт. Впрочем, расставаться со своими игрушками, особенно часами и фотоаппаратом она не хотела и много-много фотографировала всё, до чего руки дотянутся. Федя снимки сохранял на память.

Собрались в помещении. Сталин был под огромным, невероятно большим впечатлением от салона МАКС. В этом году Федя с помощью Монолита в доме занимался разгоном облаков — погода была отличная. Конечно, это было немного аномально, учитывая серую хмарь в небе над половиной европейской части страны, но это того стоило. Сталин конечно принимал немало авиационных парадов, но на этот раз был очень доволен увидеть авиацию. Реактивные монстры от огромных стратегических бомберов до мелких самолётов, а так же множество павильонов с стендами, тоже весьма интересными. Двигающийся двигатель с ИВТ, двигатель в разрезе, тут было всё, что можно было потрогать. И конечно ещё больше того, что можно купить. С салона мы вывезли полыный кузов сувениров и информации — энциклопедии, буклеты, модельки самолётов, и даже, тсс, несколько летающих гражданских БПЛА. Это были маленькие аппараты российского изготовления, которые запускались с рук и летать могли около получаса. Федя мог бы сделать и лучше, но мы решили не припахивать его тогда, когда в этом нет нужды.

Сталин в дом вошёл и тут же спросил меня:

— Товарищ Северов, вы по прежнему желаете заниматься у нас авиацией?

— Именно, — не совсем понял я, к чему он клонит.

— Считайте что акционерное общество у вас есть. Если вы и правда можете наладить советскую авиацию до того уровня, который я увидел, то можно пойти на любые послаблэния. Да и остальным нашим инженерам тоже стоит, судя по тому, как важны мэлочи в этой сфэре, им будет лучше самим быть во главе фирм и решать, что нужно, а что нет.

Это на него так повлиял серьёзный промах с вертолётами. Да, до поры до времени в СССР вертолётам не уделялось должного внимания. Более того — этот вид техники задвигался всеми силами подальше — до тех пор, пока не поняли, что американцы уже давно и активно его развивают, вот тогда-то и сменили курс на противоположный. Возможно сыграло роль то, что общеупотребительное название "вертолёт" — творение сумрачного и не очень гения его сына Василия — единственный след в современной истории, оставленный Василием Сталиным.

Что ж, а мне удалось всеми выставками и прочей культурной программой убедить Иосифа Виссарионыча в том, что Россия может существовать и без красной власти, более того, при нормальном руководстве, в той форме, которая сложилась сейчас, это крайне благоприятно для государства. Конечно, есть недочёты и прочее, но нет таких вот изъянов, из-за которых может начаться политический кризис, бунты и протесты, экономический развал. Потому что система более-менее взвешенная и отвечает на любые изменения.

Сталина я обрабатывал целый месяц, мы изучали не только технику, но и политику — побывали в кремле, на экскурсии, изучили политический расклад в правительстве и даже залезли с помощью Феди в госархивы, туда, куда "посторонним В". Результат был неоднозначный — я не знал, о чём думал Сталин, но он принимал всю информацию к сведению и обдумывал.

Вместо полутора месяцев наш отдых затянулся на три с половиной месяца — до начала осени. Плюс у меня появилось время, чтобы поработать над собственными проектами с помощью Феди — запатентовать несколько интересных технологий из общего, так сказать, списка. Например — крайне эффективный и мощный плазменный аппарат, который позволял выполнять резку и сварку металлов с высокой скоростью. Правда, без технологии реактора он бесполезен, так как жрал очень много энергии, классический плазмотрон в этом исполнении нуждался в гигаваттах энергии, чтобы образовывать правильную струю высокотемпературной плазмы.

Обратно мы ехали уже обвесив гелик со всех сторон приобретениями. Нам пришлось пожертвовать частью покупок — потому что их негде было применить и купили вообще просто из желания купить и поиграться...

* * *

*

В сорок втором году ничего не поменялось. Всё было по-старому, но зато теперь ИВС был намного лояльней ко мне. Прежде всего понимал, что его я не боготворю и не нуждаюсь ни в чём, что он мог бы мне дать — ни деньги, ни власть мне не нужны. Я работаю на благо общества. А в целом, получение такого мощного плацдарма позволило бы мне набраться серьёзного административного и производственного опыта — научиться быть лидером и лучше разбираться в людях. Молод я ещё слишком для грандиозных свершений.

Сталин уехал. Он побывал в лечебке Феди, так что был намного здоровее, чем раньше — можно сказать, такой бык, что лет до ста двадцати двух — двухтысячного года, дожить должен точно. Среди политических долгожителей я помню только Фиделя Кастро — он всегда мне казался неким отблеском ушедшей эпохи холодной войны. Возможно, когда-нибудь и Сталин станет таким, ветераном политических баталий.

Но ничего не вернулось на круги своя. Прежде всего — это авиация. Прогресс в танкостроительной отрасли отошёл на второй план — пусть советскому союзу и нужны танки, этим уже занимаются компетентные специалисты. Первую скрипку теперь играли самолёты и электроника. В этих отраслях ещё нескоро произойдёт остановка развития и поэтому теперь Сталин уезжая сообщил, что разработки по электронике и реактивной авиации в теме под номером один. И едва он уехал, я тут же начал вникать в ситуацию. А была ситуация следующая — электроника была представлена радиолампами. Радиолампы — единственный на сегодняшний день вариант любой электронной схемы, они недолговечны, прожорливы, перегреваются, но выхода нет — только ламповая техника. Ламповые компьютеры мы делать не будем — пустая трата средств, а вот радары вполне можно сделать и на радиолампах.

Но дело не только в производстве компонентов. Триоды — они же транзисторы. Я не знал об этой сфере достаточно много, даже на уровне радиолюбителя не был знаком, но по крайней мере, знал, что такое транзистор или триод. Суть в чём? В запаянной колбе находятся анод, катод и сетка. В разных конфигурациях. Лампы бывают разной конфигурации — вплоть до того, что в одну лампу можно всадить множество комбинаций, сделав ламповую микросборку. Аналог чипа, только простой — в маломощных системах подобное может серьёзно сэкономить место.

Лампы были разного форм-фактора. Октальные — классические круглые лампы, выводы на которых расположены по кругу снизу лампы. Едва ли найдётся человек, который не держал такую лампу в руках.

Наиболее перспективными мне кажутся лампы типа стержневых и нувисторов. Стержневые — такие же, только вытянутые, как какрандаш, и с ворохом тонких выходов с обоих сторон. Нувистор — компактная маленькая лампа, по сути даже не радиолампа — стекла в ней нет. Металлическая штучка размером с половину пальчиковой батарейки, или даже меньше, компактная настолько, что может соперничать с первыми полупроводниковыми приборами в размере, и уж точно ещё долго протянет как продукт...

Я задумался над этим и подошёл к своему столу, который за время моего отсутствия не успел застояться. Снял трубку и набрал на клавиатуре номер нашего главного радиста. Пока что я попросту выдам им всем нувисторы, это позволит захватить лидерство в размере приборов и энергопотреблении. А там — будет время, чтобы обзавестись полупроводниками.

— Сланцева ко мне, — поднял трубку кто-то из отдела, — можете оставить все свои дела и дуйте сюда.

Уже через три минуты у меня на столе лежали нувисторы, а за столом — сидел Сланцев и Берг — наши радиоэлектронщики. Они зашли, сели, но не говорили пока ничего. Я ждал и думал.

— Что-то случилось? — нарушил тишину Берг.

— Случилось. Итак, даю вводную — непосильными трудами советских учёных, были разработаны новые электронные компоненты. Лампы. Вот они, — я высыпал на стол перед ними кучку приборов, целую пригоршню. Инженеры начали округлять глаза, впрочем, до идиотизма дело не дошло.

— Хм... Понятно, — первым пришёл в себя Берг, — цена вопроса?

— Цена символическая — то есть вам дан карт-бланш на применение этих компонентов. Форм-фактор называется Нувистор. И вот ещё что, — я положил перед ними лампы, — стержневые радиолампы. Тоже компактные. И вот, — ещё две лампы отправились на стол, — сообщаю, что мы полностью обновляем линейку электронных компонентов. Вам нужно ознакомиться со всеми нашими новинками и начать с ними активно работать.

— Но что нам делать? — не понял меня Берг.

— Хороший вопрос, — я улыбнулся инженерам, — я передал информацию дальше, так что все в стране, кому положено этим заниматься — будут заниматься. А по поводу нас я скажу так — решением сверху наша маленькая организация переориентирована в акционерное общество.

— Не понял, — тряхнул головой Берг.

— Всё так. Считайте это экспериментом. Мы перестанем получать довольствие от правительства. Так что теперь никаких планов — здесь руковожу я, я ставлю задачи и определяю вектор дальнейшего развития. Правильный он или нет — увидим. Зарплату вы получаете так же не из государственных, а из частных средств компании, все ваши успехи так же имеют отображение в прибыли организации — а прибыль это больше денег на зарплаты, на обновление парка, маркетинговые и рекламные акции.

— Нда, — Сланцев был, как самый младший — ему всего двадцать, немного удивлён, совсем чуть-чуть не хватило до охреневания, — и что же теперь с нами будет? Как на подобное вообще могли согласиться?

— Руководство заинтересовано в качественном, привлекательном и прибыльном товаре. А не в товаро-единицах. Планов перед нами не стоит, так что давайте думать, как мы можем использовать эти электронные компоненты для заработка.

Инженеры переглянулись. Берг спросил:

— Есть идеи?

Сланцев пожал плечами:

— Я не капиталист, откуда мне знать?

— Так, — прервал я их, — понятно. Маркетинговая ситуация такая — у населения большинства стран нет денег на потребительские товары. Поэтому сейчас большим спросом пользуются военные товары. Но торговать нам пока не с кем — японцев и американцев я не трогаю, европа погрязла в нацизме. Поэтому мы вернёмся к наполеоновским коммерческим планам, но сначала нужно потренироваться на кошках.

— В каком смысле? — не понял Берг.

* * *

Февраль сорок второго был тяжелейшим месяцем войны для всех сторон. Несмотря на старания Юлия Моисеевича и прочих достойных лиц, в красной армии кардинальных изменений не произошло — ситуация по прежнему была тяжёлой, немцы легко захватили плацдармы для дальнейшего наступления и даже подготовили их к обороне. Ситуация становилась совсем нехорошей.

На фронте тем временем разрослась танковая группа, оставленная Юлием во время переезда в Москву. На снабжение группы поступали лучшие советские танки — исключительно изготовленные в недрах ЧТМЗ и подмосковного завода танки Т-10. Разрослась группа до четырёхсот танков, при тысяче с лишним боевых машин. И стала самой технически-оснащённой ударной силой красной армии. Тяжёлая броня танков выдерживала попадания из всех орудий вермахта, включая зенитные пушки. В ноябре увеличившаяся группа в конце декабря к новому году совершила невообразимый манёвр и своим ходом передислоцировалась под Тулу, сходу атаковав в левый фланг взявших город в осаду фашистов. Ситуация была следующей — город оборонялся от стремительно наступающих войск Вермахта, нужно было удержать Тулу во что бы то ни стало. И тогда руководство фронта приняло решение ударить своей тяжёлой ударной группой по наступающим — танки были спешно заправлены под завязку и отправлены своим ходом в марш на три сотни километров, после чего атаковали врага прямо сходу. Что стало полнейшей неожиданностью для вермахта — крупная группировка советских танков появилась внезапно, как снег в июле, рвалась к позициям немецкой артиллерии и достигла успеха. Переданная ещё Юлием наука — первой задачей является уничтожение артиллерии, противотанковой, и особенно — гаубичной, которая может накидать приветов — пока артиллерия в бою, отступать рискованно.

Огонь танки открыли сходу, вдарив во фланг, после чего стремительно приблизились, проигнорировав шквальный огонь противотанковой артиллерии вермахта — из-за их скорости навести гаубицы быстро не получалось — для огня по движущимся целям, да ещё и с закрытых позиций, нужна была невозможная скорость внесения поправок и корректировок.

Под тулой собралась действительно крупная армия вермахта, но и атакующие не тратили патроны на пехоту — максимум — постреливали из трёхлинейных пулемётов, отгоняя солдат подальше, целенаправленно двигаясь к артиллерийским позициям и расстреливая их с большой дальности.

Бой был страшный — десятки тысяч людей в окопах, огромное количество выстрелов, шум самолётов над головами — истребители, штурмовики... Хаоса внесли зенитные пулемёты танков — они не отличались высокой точностью, но пары попаданий в немецкий пикировщик было достаточно для его полного уничтожения — калибр то крупный, это не трёхлинейная стрекоталка-максим.

Изначально подразделение залезло на пригорок, откуда открывался хороший вид на закрытую позицию немецких гаубиц и открыли огонь — из пушек, а пока пушки перезаряжались — из пулемётов. Попадание 14.5мм бронебойной пули в ствол гарантированно выводило ствол из боя — с такими дефектами уже стрелять опасно, разорвёт нафиг, или ещё что похуже, вплоть до детонации снаряда в стволе.

Грохот танковых выстрелов и яркие вспышки от дульных тормозов возвестили о начале перелома в крупной битве — штурме Тулы. Немцам было нелегко — расчёты орудий попрятались в окопы и траншеи, но стреляли не по ним. Неподвижные мишени даже с трёх километров поражались весьма неплохо — как в тире. Фугасные снаряды давали большие, тяжёлые осколки, которые дополнительно вносили хаос и анархию. Ну не ждали немцы врага с фланга, да ещё и такого тяжелобронированного.

Вообще, немцы столкнулись при штурме Тулы с одной огромной проблемой — тут не было винтовок. Практически ни одной — почти все, включая городское ополчение, были вооружены пулемётами и пистолетами-пулемётами. На сотню человек роты приходилось тридцать пулемётов, остальные были вооружены пистолет-пулемётами, пистолетами, ручными гранатами. Плюс во время первого приступа войска влетели на минное поле из заградительных выпрыгивающих мин ОЗМ. Результат был кровавым — пришлось отступать, Туляки явно не жалели патронов и вели огонь на подавление — пули даже на излёте попадали в солдат вермахта, унося жизни одну за другой. Особенно постарались расчёты крупнокалиберных пулемётов ДШК, которые были установлены во всех важных участках обороны и всех ДЗОТах, коих было больше, чем изначально считали разведчики.

Оборона Тулы шла уже неделю, против вдесятеро превосходящих кадровых военных выступили ополченцы и несколько кадровых подразделений советской армии. За неделю до начала штурма в город стали приводить оружие и боеприпасы, провизию и конечно же, мины. С минами приехало шесть железнодорожных эшелонов, после чего смертоносный груз свой туляки разместили на подступах к городу.

Одних только трёхлинейных патронов привезли под три миллиарда штук — и это на девяносто тысяч обороняющих город.

Серьёзную проблему представляла артиллерия вермахта. Но и этот вопрос был решаем — за два дня до начала штурма прибыли гаубицы МЛ-20.

Танковые части вермахта не могли изменить установившуюся под тулой классическую окопную войну — виной тому были советские противотанковые 100-мм пушки, которых танкисты боялись. Как показала практика, пушки такого калибра сохраняли убойное действие по всем немецким танкам даже на больших дистанциях, а их количество — больше трёхсот штук, не оставляло шансов.

Благодаря хорошо организованной обороне, которая опиралась на обилие технических средств, удалось остановить вермахт, но эта ситуация не могла продолжаться вечно — немцы стягивали свою тяжёлую артиллерию и начинался штурм на измор. И поэтому появление советских танков, уничтоживших главный кошмар ополчения — был встречен радостными криками и довольным, но сильно удивлённым командованием обороны — о появлении танков никому нигде не говорилось. Их не ждали. После потери Артиллерии и уничтожении части танкового парка — самых тяжёлых и опасных для советской стороны танков, участь штурма Тулы была предрешена — без тяжёлых средств взять город было нельзя в принципе. Командование вермахта уже много раз рапортовало о острой нужде в дальнобойной артиллерии, способной сковырнуть со своих позиций врага, но всё было зазря — снять артиллерию с других, не менее важных участков фронта, генералы не могли, даже для штурма Тулы. Тем более, что успех там не был гарантирован.

Вошли танкисты мобильного отряда в город как герои-спасители — сотни тяжёлых и очень грозно выглядящих танков с красными звёздами и целым звездопадом золотых и серебряных звёздочек на стволах орудий...

* * *

*

В кремле нашли время для разговоров. На этот раз на большом совещании присутствовало новое лицо — это небезызвестный нам Юлий, который был приглашён почти на птичьих правах. Остальные лица, приближенные к Сталину, выглядели не менее внушительно, но не такими лощёными и холёными, ну и быть единственным евреем тут было несколько напряжно. Мало ли, как отнесутся, антисемитизм в союзе цвёл и пах. Сталин ожидал всех, после чего быстро и по-военному чётко начал говорить, хотя и с грузинским акцентом.

— Товарищи, пэред нами стоят несколько важнэйших задач. Перед вами стоят. Прэжде всего — советская авиация нуждается, остро нуждается, в самолёте, способном на равных бороться с немецкими истрэбителями и не уступающей ей в возможностях.

Авиастроители переглянулись.

— Разработки ведутся, — ответил один из них, — ввиду свежих разведданных нам пришлось внести коррективы в наши планы работ, поскольку прежние оказались не актуальны.

— Нэ торопитесь, товарищ Яковлев, — Сталин неожиданно недобро посмотрел на Яковлева, — ваш самолёт доводите, я в курсе ваших работ. Тэперь по делу — некоторые работы мы свернём полностью. Некоторые начнём с нуля. Ситуация на фронте сейчас такая — мы в тяжелейшем положении. Атаки качественно превосходящего противника ведут к его господству в воздухе, наши войска подвергаются бомбардировке. Нэмцы очень активно используют авиационную развэдку — у нас же на фронтэ предпочитают действовать на авось и нэ доверяют авиаразведке. Ми полагаем, что на базе ЛА-5 можно создать ещё болээ совершенную машину, которая могла бы сравниться с мэссерами и позволить нашим пилотам завоевать господство в воздухэ. Нам нэ нужно два-три таких истрэбителя — только один, для войны на высотах до пяти километров, для противостояния мессэршмидту. Есть идэи?

Лавочкин, должен признать, выдержал всеобщее внимание и ответил:

— Мы ведём активные работы по снижению аэродинамического сопротивления на ЛА-5, и надеемся выиграть ещё больше скорости.

— Отвэзите нэсколько самолётов на прэдприятие товарища Сэверова, — ответил вождь народов, кивнув в сторону Юлия, который сидел и не обращал на остальных внимания, — у него есть и аэродинамические трубы, и мэтоды расчёта, и опытное производство. Главное — рэзультат! Сэверов! Сэверов, вы ещё нэ заснули? — постучал Сталин трубкой по столу.

— А? Да, я здесь, — он оглядел всех присутствующих, — задумался о вечном. Что происходит?

— Товарищ лавочкин привэзёт вам свои самолёты, нам нужно создать истребитель против мэссершмитов. Ваши идеи?

Юрий кивнул:

— Полностью удаляем из конструкции всё дерево, которое там ещё есть. Ставим двигатель АШ-82-М2, мощностью в две тысячи четыреста лошадей, устанавливаем два соосных винта, вращающихся в разные стороны, на которые будет передаваться крутящий момент. Это позволит снизить проблему запирания и использовать мощность двигателя по полной, а так же увеличить скороподъёмность. Благодаря повышению тяговооружённости до восьми десятых — будет возможность нагрузить в машину дополнительно под две тонны. Проблему дальности полёта до боя — можно решить подвесными топливными баками, которые в бою сбрасываются. Так что, всю свободную массу модрезерва направляем на совершенствование вооружения и авионики. Прежде всего — ставим более мощную и компактную радиостанцию — у нас как раз над такой уже думают люди, простую РЛС в хвостовой части, систему опознавания свой-чужой. Оружие... У нас ведутся кое-какие разработки по схемам гаста и гатлинга, можно установить две двуствольные скорострельные 20-мм пушки под новый патрон, потому что ныне используемая ШВАК одновременно тяжела и маломощна. Самые сложные детали — двигатель — двухрядный звездообразный, втулка винта, аппаратура автоматики и электроника — производится либо у нас, либо на нашем заводике ЧТМЗ.

Сталин согласно кивнул:

— Сколько вам понадобится времени?

— Не от меня зависит. Я могу хоть завтра выдать всё названное в любом количестве. В любом случае, сроки не фантастичны, несмотря на масштаб работ, управимся за пару месяцев, думаю я. И это не отвлекаясь от множества других задач.

— Харашо. А что у вас с рэактивным самолётом? Рэзультаты есть?

— Есть, товарищ Сталин. Проект живёт и здравствует. Прошли первые заводские испытания. Результаты — взлётная масса — пять тонн, скорость у земли восемьсот двадцать семьдесят, на высоте двенадцати километров — восемьсот пятьдесят. На пятикилометровую высоту забирается за две с половиной минуты. Вооружён двумя спарками калибра двадцать три миллиметра и имеет шесть узлов подвески для топливных баков.

— И далеко он может без них улететь? — спросил Лавочкин.

— Дальность на десяти тысячах всего тысяча километров. Этого вполне достаточно для обороны городов, но недостаточно для активных наступательных действий — учитывая, что самолёт нуждается в специальных полосах, с грунта он взлетает очень неохотно.

— Отлично. Имэнно это нам и нужно. Что мэшает пустить в сэрию?

— Положение на фронте, товарищ Сталин. Если мы пустим в серию сейчас — немцы форсируют работы по двигателям ЮМО и БМВ. Плюс к тому им в руки могут попасть наши разработки.

— Это понятно, — Сталин пригладил усы и обдумал сказанное, — и всё?

— Нет, этим как раз таки можно было пожертвовать. В производстве хорошего двигателя используется множество весьма редких материалов и металлов, которых германии трудно достать. Проблема ещё и в характере боя — у нас нет налаженной системы взаимодействия авиации и армии, нет развитой дальней и фронтовой бомбардировочной и штурмовой авиации, не отлажена авиаразведка. Сухопутные силы крайне плохо владеют темой и либо недооценивают, либо переоценивают возможности авиации.

— Прощэ говоря, — закончил за Юлия Сталин — нэ можэм рэализовать завоёванное прэвосходство в воздухэ?

— Совершенно верно. Истребитель — лишь часть общего авиационного комплекса, его роль — пробить дорогу остальным и не дать врагу пробиться к своим. Думаю, машины товарища Лавочкина, особенно после модернизации по указанной мною программе, смогут решить оба вопроса. Внимание тут нужно обратить на штурмовую и дальнюю бомбардировочную авиацию.

— Постойте-ка, — возмутился здесь присутствующий человек из команды Петлякова, — у нас есть дальняя авиация и довольно сильная.

— Сколько тысяч самолётов? — прервал его Северов, — нужны тысячи. Насколько я слышал, бомбометание с пикирования в войсках не отрабатывалось в принципе. Нам нужна серьёзная ударная сила для точечных и массированных ударов по наземным целям. В этом нас сильно обогнали американцы. Вас обогнали, — поправился Юлий, — самолёт Б-29 у нас уже изучили и признали практически идеальным во всех смыслах. Поэтому предлагаю построить аналог, такой, чтобы у американцев не возникло претензий к технологиям, но в целом — полный аналог.

Вмешался Сталин:

— Ваша идэя мнэ нравится. Но самолёт должэн быть рэактивным. Бомбардировщику нужна высотность.

— Можно и реактивные двигатели установить. Хотя я бы не стал пока что этого делать — можно использовать турбовинтовые двигатели. Они экономичней, всё равно на сверхзвук на таком не выйти.

— Харашо, харашо, согласился Сталин, — вот ви этим и займётесь.

— Без проблем, — пожал плечами Северов.

— Ваша задача нэ выдать нам со своей почти лаборатории бомбардировщик, а подтянуть уровень всэй совэтской промышленности до этого бомбардировщика. Двигатели, так и быть, могут быть и ваши.

Северов задумался. Довольно серьёзная и крупная задача... И главное — решать то её придётся.

— Продолжим тогда на фронтовой авиации? — Северов осмотрел собравшихся, но особо не заморачивался их реакцией, — Остро нуждаемся в штурмовиках непосредственной поддержки войск — анализ происходящего во время обороны Тулы неделю назад показал, что уровень тактической грамотности советского комсостава крайне неудовлетворителен. Они не реализовали даже половину тактических возможностей, частично дело в отсутствии опыта, частично — в отсутствии грамотных солдат. Поэтому сейчас для перелома ситуации остро необходимо завоевать господство в воздухе и главное — реализовать его посредством штурмовых и бомбовых ударов по отдельным позициям противника — танкам, ДОТам и ДЗОТам, узлам обороны и скоплениям войск, командным пунктам. Насколько я знаю, проблема металлов снята полностью, проблема взрывчатых веществ тоже снята — производство авиабомб сейчас выведено на такой уровень, что склады переполнены.

Сталин был рад это услышать:

— Нэ используют бомбы, да?

— Не используют. Сорок первый год для штурмовой авиации стал трагическим — пилотов переучивали, бросали на фронт, где их массово и уничтожали. Никаких внятных наставлений не существует, самолёты применяют по своему разумению, нередко далёкому от правильного. Я предлагаю открыть отдельный учебный центр экипажам фронтовой авиации, где производить обучение применению штурмовиков и фронтовых бомбардировщиков. Точное бомбометание и пушечные атаки наземных целей, взаимодействие с наземными силами...

— Хорошо, идея мне нравится. У себя и развернёте.

— Не получится, близко к Москве, — вывернулся Юлий от такой радости, — мало ли, какие грибники забредут? У нас уже достаточно подобных инцидентов происходит. Поэтому предлагаю разместить центр на востоке, в Горьком. Там как раз находится акватория Волги, можно проводить учения и по надводным целям — торпедированию.

Сталин вздохнул:

— Ладно, идея хорошая, но выполнять её всё равно нэ на что. Зэмлю мы выделить можем лэгко, а вот учэбный цэнтр я поручаю создать вам. От рэзультатов его работы будэт зависеть успэх назэмных опэраций.

— Сделаю, — пожал плечами Юлий, — главное — земли выделите достаточно, поскольку атаковать будем с воздуха, то под случайную пулю могут попасть люди на крупной площади.

— Сдэлаем, сдэлаем, зэмли у нас хватит на всэх, — отмахнулся Сталин, — всэ слышали? Занимайтесь.

* * *

Когда все ушли, мы остались в кабинете вдвоём. Сталин раскурил трубку и помолчал немного. Я тоже.

— И как работа, продвигается? — спросил он.

— Помаленьку. С электроникой проблем не просто много, а феноменально много.

— Что такое?

— Да всё там не в порядке. Сначала пришлось поставить аппаратуру для изготовления печатных плат, потом — для изготовления проводов необходимого качества, аппарат для изготовления точных отливок из пластмассы — начали изготавливать разъёмы и кабели, перемычки, прочие компоненты. Начался брак — в основном потому, что работать очень хотят и не очень умеют. Просто было на бумаге, — вздохнул я грустно, вспоминая эти злосчастные компоненты.

— Но ведь сдэлали? Чэго тэперь жаловаться — всэ с трудностями сталкиваются.

— Вы правы, это я ворчу. Результат оказался положительным — практически все разработки сейчас уже идут на наших радиокомпонентах.

Сталин довольно затянулся и ответил мне с сильным акцентом:

— Вы, товарищ Сэверов, сдэлали уже очень много. Я тут изучил американскую послевоенную тактику и стратегию и думаю я, что она идеально нам подходит. Заточена на противостояние с численным превосходством, минимизацию потерь. Вот только у амэриканцев были по сути бэсплатные деньги от их ФРС, а у нас почти бэсплатные ресурсы от вас. Понятное дело, что с таким подходом побэда над америкой — лишь вопрос времени. Но для этого нужно построить мощную, сильную военную машину, способную отстаивать наши интэресы по всэму миру.

— Варшавский договор?

— Нэт, — резко ответил Сталин, — никаких попыток привить свою политическую систему чужеродным странам, мы нэ будем принимать. Один раз ужэ попробовали. Ви были правы, мы не можем тягаться с рынком по эффективности экономики. Это совэтские люди, находясь в бедной, разрушенной и ослабленной стране — нуждаются в государственных гарантиях. Стоит стране и людям обрасти жирком — и государство будет их не дэржать на плаву, а не давать взлэтеть. Пусть даже почти всем это сделать нэ суждено. Вэсь нэгатив за отсутствие возможности сливают на государство. Оправдывают свою бездеятельность — стал бы мильёнером, да не положено... — с сарказмом сказал Сталин, — вот что, Сэверов, ваша задача сэйчас — создать гарантии нашим и своим собственным капиталистическим интересам в ближайшем будущем. Построить военную машину, способную кого надо припугнуть, кого надо — удержать от резких движений, а кого надо — и уничтожить.

— Будем рассматривать концепцию глобального удара?

— В том числе, — кивнул Сталин, — нам понадобится для этого немало авианосцев, сильный флот, сильная авиация. Пока что имеющиеся возможности нэдостаточны для чего-то подобного. Пока что мы живём не в свэрхдержаве, а в обычной стране.

— Я уже делаю всё, что необходимо, — поддержал я его, — с появлением учебного центра под Горьким, надеюсь, нам удастся решить крайне сложную задачу воздушной поддержки и массовых бомбовых ударов.

— Ви так много мэста уделяете бомбардировщикам, — вздохнул Сталин, — мэжду тем, на нашем ТВД главное мэсто занимает пехота, артиллерия, танки.

— Тут я уже сделал достаточно. Пехоту можно и нужно будет перевооружить — этим уже занимаются товарищи. Дегтярёв, калашников, и многие другие оружейники, которым я надеюсь дать шанс. Товарищ Дегтярёв завладел большим влиянием и как следствие — подавляет конкурентов на своём поприще, — не смог я удержаться от замечания, — Мне это не нравится. Для помощи артиллерии — мы отгрузили множество нового оборудования для производства стволов, снарядов и их начинки, взрывчатых веществ. Процесс будет запущен скоро. Новой артиллерии из моих запасов отгружено — три тысячи шестидюймовых гаубиц типа МЛ-20 и Д-20, и тысяча двести буксируемых установок залпового огня РПУ-14.

— Это всё хорошо, — заметил Сталин, — а как с моим заданием? Я попросил вас самоходки сделать — уже февраль-месяц.

— Сделали, — согласно кивнул я, — и передали на производство. Аналог СУ-76, но на базе танка Т-34, с более живучим и долговечным двигателем, от производства ИСУ-152 или его аналога нам пришлось отказаться. Танки Т-10, уже осваиваемые на заводах, обладают калибром сто двадцать два миллиметра — не сильно слабее штурмовой САУ, при этом они — не компромиссный вариант, по всем параметрам превосходят аналогичные машины типа ИСУ. А вот с гаубицей нам пришлось повозиться — установили большую поворотную башню, как на САУ Мста-С, при этом получилась у нас мощная гаубица, способная стрелять как прямой наводкой, так и по очень крутой траектории — угол возвышения ствола — даже больше, чем на современных мне МСТАх — семьдесят пять градусов.

— И зачэм?

— Она обладает длинным стволом, высокой скоростью снаряда — за счёт конического канала ствола, начальная скорость снаряда — тысяча триста сорок пять метров в секунду. Против шестисот пятидесяти пяти у МЛ-20.

— Это должно быть очэнь хорошо? — спросил Сталин, — но зачэм же тогда дэлают раздэльное заряжание?

— Это расширяет возможности. Да, при умелом использовании гаубицы можно как запустить снаряд в стратосферу, так и перекинуть его с помощью малого заряда через относительно небольшое препятствие. Поражающее действие, в отличие от пушки, у гаубиц за счёт взрывчатки в снарядах, и только. Такая большая начальная скорость позволяет снаряду быть стабильнее в полёте — гаубица-пушка может вести огонь прямой наводкой, а высокая скорость снаряда — позволяет пробивать навылет дома, разрушать ДОТы, или вести огонь с максимальных дистанций — тридцать-сорок километров. При этом серьёзно пострадает точность, но при такой дальности это приемлемо. Враг то вообще ответить не сможет.

— Это до поры до врэмени, — отмахнулся Сталин, — нэмцы совсэм не дураки и конические стволы у них есть. Правда, на противотанковых пушках.

— Что ж, тогда победит тот, у кого пушек больше. И это будем мы. К слову об этом — я тут задумал одну вещь... поддержите?

— Говори, — благодушно разрешил мне Сталин, — обычно твои "вэщи" как минимум любопытны.

Что ж, я изложил ему свой план. А именно — наращивать артиллерию по количеству, причём очень сильно наращивать.

— Нэ понял, а зачэм?

— Это создаст немцам определённые проблемы. Страх. Говорил Жуков — "при двухстах орудиях на километр фронта о противнике не спрашивают и не докладывают". Считаю, что если довести в обороне крупнейших городов количество артиллерии до этого количества — две сотни стволов на километр фронта, то противник попросту будет бессилен.

— Авиация.

— Авиацией мы уже занимаемся. Наша артиллерия ПВО показала под Тулой превосходнейшие результаты. Даже я такого не ожидал — ЗСУ с высоким темпом огня, да радаром наведения, да примитивным, но компьютером, управляющим огнём — творят чудеса. Один батальон ПВО из ста двадцати орудий — шестидесяти установок, создаёт в небе такой ад, что люфтваффе под страхом смерти туда не суются.

— Слышал, — улыбнулся Сталин, — попытались бомбить Калинин — сбросили бомбы в поле и убежали, как только прозвучал первый массовый залп.

— Так вот, возвращаясь к идее артиллерийского зерграша, — вернулся я к теме, — у меня есть неограниченное количество орудий и снарядов. Предлагаю увеличить расход снарядов минимум в пять раз. Перестать их считать поштучно — только боекомплектами по сто штук. Это конечно расточительно — но мы можем себе позволить выпустить миллиард-другой снарядов, просто для устрашения противника.

— Идэя хорошая, — признал Сталин, — но переброска такого количества снарядов и пушек врэменно прэкратит поставки в совэтский союз других рэсурсов. Это плохо.

— Это терпимо, мы уже месяц работаем по наполнению советских складов, в ударных темпах, создали значительные запасы. На три месяца полной автономности их хватит, даже если советский союз остановит добычу полностью. Что не произойдёт, полагаю. Для переправки орудий нам понадобится неделя, а дальше мы сможем приступить к обучению артиллеристов уже на местах — в учебных целях можно вести огонь куда угодно в сторону противника, промахнутся — не беда.

— Добро. Тэперь к главному — я уже отдал приказ форсировать максимально разработку ядерного оружия, — внезапно удивил меня Сталин, — наши учёные полностью приступили к работе.

— А это не преждевременно?

Сталин задумался на мгновение, выбил пепел из трубки и сказал чётко и без акцента:

— Давайте я вас просвещу, Северов. Первая мировая война закончилась самым позорным для германии миром. Он мог бы быть менее позорным — но победители хотели добиться двух целей — полностью уничтожить Германию и полностью развалить Россию. И если Россию они развалили, то Германию не уничтожили, поэтому был навязан крайне унизительный Венский договор. Уже тогда было понятно, что немцы опомнятся, восстановят силы и ударят обратно с удвоенной силой. Именно на это и расчитывали империалисты — привести к власти в германии своих людей и натравить немцев на советский союз, сами собрались вмешаться попозже и взять с поверженных всё. Им без разницы, кто победит. Поэтому то, что советский союз усилился и даже разработал своё ядерное оружие — стало для них шоком и послужило причиной для начала холодной войны. Нас ненавидели и будут стремиться убить и расчленить всегда — империю, союз, федерацию, не важно, какой государственный строй. Поэтому то, с чем вы сталкиваетесь в две тысячи восемнадцатом — уже не первое столетие имеет место быть в мировой истории. Россию умудрились расчленить — оторвали республики, оторвали союзников. Сначала от Империи оторвали Польшу и Финляндию, потом от Союза все остальные республики — особенно Украину и прибалтику. Эти две стороны — самые перспективные для наступления. С белорусами не получилось — но тоже попробуют. Кавказ оторвали... Вот поэтому, товарищ Северов, — Сталин нахмурился, — мы не можем остановиться. Враг непримирим. Его нельзя задобрить, ему не нравится не политический строй, а сам факт существования сильного и неподконтрольного государства. Он жаждет присосаться к нашим природным богатствам. Вопрос тут не в нэмцах или американцах — вопрос в том, что мы должны решить этот спор. Окончательно и бесповоротно уничтожив антанту и её наследников. Ваши предложения?

— Тогда ваши слова про военную машину обретают смысл, — кивнул я, — я в свою очередь уничтожу их экономически. Какими бы сильными они ни были — я в любой момент могу обрушить любой рынок, на который они обопрутся. И поддержать своими товарами любую другую страну. Но, как я уже говорил, с плановой экономикой мы не сможем им противостоять. У неё слишком много слабостей, которые они используют.

— Знаю. Именно поэтому я склонен согласиться с вами, что плановая экономика не имеет будущего. К сожалению. Красивая была теория, но коней на переправе не меняют, особенно в такие годы, как война. Не хватало нам ещё политический кризис иметь.

— Насколько я знаю, проблема дисидентов внутри страны никогда не доходила до угрожающего масштаба... по крайней мере, без поддержки извне они — неотъемлемая часть любого государства.

— Соглашусь, — махнул рукой Сталин, — Что будем делать с Израилем? Согласятся твои соотечественники на создание собственной страны под протекторатом СССР?

Я задумался.

— Во-первых — думаю, да, во-вторых — думаю, евреи — не мои соотечественники. Я человек русский, еврейских семейных связей не имею, религиозно-нейтрален, и иногда мне с ними сложнее из-за того, что я их не поддерживаю по многим позициям.

— Понятно. Что ж, этим займутся профессионалы. Твоя идея с артиллерией хорошая, я с ней полностью согласен, присылай артиллерию в войска товарища Жукова, он с ней наиболее хорошо знаком. На этом, пожалуй, закончим до следующей встречи.

* * *

*

Архип Силуанов был пилотом уже второй год, среди остальных он считался почти что дедом — война привела к массовым потерям и особенно — среди них, штурмовиков. Но в этот раз у Архипа было совершенно необычное задание — перелететь на аэродром под Горьким для обучения. Он был опытным пилотом, с неплохим налётом, и поэтому из всех менее всего считал себя нуждающимся в обучении. И тем не менее, приказ есть приказ — он, как и половина его эскадрильи, вылетели в Горький, подвесив подвесные баки. Лететь тут было довольно далеко, слегка потрёпанные и заштопанные самолёты могли и не выдержать такой перелёт. Но обошлось — на земле Архип заметил большой, нет, огромный аэродром. Прежде всего в глаза бросалась подсветка — перед посадочной полосой, посадочной полосы, рулёжных дорожек — вся полоса светилась как гирлянда, а рядом с аэродромом возвышались здания — целый маленький городок, и десятки крупных ангаров, в которых обычно стояли тяжёлые бомбардировщики. В небе были ещё самолты, а на стоянке стояло не меньше сотни ИЛ-2. Это внушительное зрелище, Силуанов пошёл на посадку последним, доехав до указанного диспетчером места. Их встретил офицер, собрав всех в ангаре неподалёку. Уставшие после долгого перелёта, пилоты и стрелки, жаждали только отдохнуть. Однако, все тут же выстроились.

— Так-так... шестнадцать человек, — командир посмотрел в свою папку-планшет, — так, командир — Силуанов?

— Я, — отозвался Архип.

— Вижу. Что ж, вот прямо сейчас — вы идёте в казармы — они находятся сразу за ангарами, вам нужна пятая казарма, выбираете себе свободные койки, где находится всё остальное — узнаете на месте. Не забудьте заглянуть в столовую, у нас питание практически неограниченное, отожритесь как следует. Завтра в десять утра жду вас в этом ангаре, будете проходить переподготовку. Сначала теорию, потом практику, всё понятно?

Дальнейшее всю эскадрилью обрадовало — казармой оказалось удивительно чистое и просторное здание, больше похожее на общежитие — по две койки в комнате. Комнаты с отдельным санузлом, присутствовала приличная, хоть и казённая мебель, а так же радиоприёмник — в военное время — роскошь. Все приёмники забрали военные, только в декабре прекратили...

Силуанов заснул сразу же, приняв горячий душ.

Утро началось с побудки — пришлось собирать всю свою группу, распределившуюся в соседних комнатах по два человека — экипажи машин. После чего они побежали почти бегом на завтрак — времени не хватало, проспали. На завтрак было предложено очень недурное даже по меркам не военного времени меню — макароны с сыром, специями и мясом, плов, горячая выпечка и холодный кефир, молоко, кофе. Силуанов без стеснения смешал стакан кофе и стакан молока в большой кружке для бульона и потягивал их. Остальные тоже, тяжёлого не кушали — мозги должны быть максимально свежими.

В ангаре их уже ждали новенькие самолёты. И новый офицер, который принял группу из двадцати экипажей и начал лекцию по теории штурмовых действий. Обучение происходило за партами, инструктор выкатил доску, на которой начал чертить маркетом схемы и вытащил много листов ватмана.

После начального курса всех ждал обучающий фильм. Конечно же — куда без кинематографа — показ фильма организовали тут же, в ангаре, при этом выкатили мощный цифровой проектор. Места тут было более чем много, к показу фильма подошло ещё народу. Фильм был снят со всем тщанием с помощью самых разных камер и с самых неожиданных углов — камеры под фюзеляжем самолёта, камеры в кабине, камеры на хвосте и конечно же на соседнем самолёте.

После кино тут же пошёл опрос и закрепление полученной информации на практике. Их всех ждали новые самолёты — ИЛ-10М. Но что более важно, как отметил Силуанов, когда подключился к частоте своего звена — был реальный налёт. Летать пришлось много — в полдень начались вылеты. Цели при этом определяли с земли, сообщая о появлении вражеских танков, самолётов, пехоты, ДОТов и тому подобной радости. Пришлось сделать целых девять боевых вылетов в сутки — благо тут аэродром с множеством полос был под боком. Перезаряжались, дозаправлялись и снова в бой!

Расходовали снаряды только так, перепахивая поле. Учебные цели представляли из себя специальные стальные болванки в форме танков и прочих целей — их то и расстреливали из пушек и пулемётов, реактивными снарядами и конечно же — бомбили.

Вылеты продолжились и на следующий день — но на этот раз темой было взаимодействие с другими родами войск. Поскольку штурмовики относились практически к пехоте, а не авиации, то и связь нужно было держать постоянную... Но не демаскировать себя до начала авианалёта. Самолёт с неожиданно мощным двигателем и тяжёлой бронёй был неуклюжим по сравнению с ИЛ-2, но зато свою задачу выполнял. И был оснащён превосходной рацией и гарнитурой, которую и одели пилоты.

Сложнее всего было оказать поддержку пехоте в наступлении — ведь нужно было поразить Нужные цели, которые от ненужных почти никак не отличались. Узнать по силуэту танк было сложновато, если не иметь богатого опыта. Которого почти ни у кого не было. Поэтому приходилось ориентироваться на далеко не лучшие данные с земли — "тудыть по дому пятиэтажному" — а как этот пятиэтажный дом выглядит с высоты тысячи метров — одному богу ведомо.

И это ещё нормальное задание — в бою в чистом поле — вот где действительно трудно. Но зато самолёты были лучше уже ставших привычными ИЛ-2. Одновременено тяжелее и мощнее, они были вооружены намного лучше — целых четыре стокилограммовые бомбы и внушительный боезапас на орудия. Да и две пушки-спарки калибра 23мм давали огромную скорострельность — по три тысячи на орудие. Итого — шесть тысяч выстрелов в минуту — боезапас улетал очень быстро, но для одного удара это было идеально. Десять секунд — и все пятьсот снарядов на борту улетают, наносе повреждения либо широкой полосой, либо точечно — смотря какой угол атаки.

Обучение продлилось неделю — по восемь часов полётов в сутки, помимо них на полигоне было две сотни машин и их экипажей, прибывали новые, убывали обучившиеся, Архип и его команда в том числе, отучились и пришли к командованию. Где им и выдали новые машины и предписание явиться в отдельный штурмовой батальон, готовящийся к отправке на фронт. Самолёты уже прилётанные выдали — это было божественно. Расставаться с штурмовиками не хотелось — и не пришлось.

Когда прибыли на место — тут же попали с корабля на бал, в смысле, их без лишнего пиетета бросили в бой практически сразу же — остро не хватало штурмовиков, а на направлении к началу марта уже воцарилась атмосфера реваншистская — командование планировало операции по контратаке и штурмовикам в ней отводилась важная роль первого удара...

Но без обработки позиций истребителями — штурмовка была невозможна, а подготовка лётчиков-истребителей была куда обширнее, чем курсы повышения квалификации штурмовиков...