Квартал первый. Боец Круга Поединков

Связь рожениц с лунами установила Шарлотта Лебон, которая вела раскопки в южной части материка и нисколько не интересовалась открытиями северного мира. До того момента, пока не нашла каменную плиту, которая в некоторой степени повторяла события скрижалей Навьина. Солнце и звёзды чётко обозначали, что Богини живут на небе, но нигде не было изображения лун, из чего Лебон сделала предположение: сёстры-роженицы и есть луны, а племена, которые почитали их, относились к оборотням с большим уважением. Если исключить стилистику и дату создания, основное отличие плиты Лебон состояло в том, что младшая из сестёр несколько раз разрешалась от бремени, давая жизнь птицам и животным, и лишь потом родила одновременно со старшей зверя, который оказался тотемным для одного из братьев. Величина и положение солнца на фрагментах плиты позволяли понять, что все события привязаны к временам года и составляют некий календарь. Шарлотта Лебон дала Богиням имена двух крупных рек, между которыми обнаружила свою находку: Меллахе и Калихо. Что примечательно, в её находках сёстры имели черты не волчиц, а кошек, и их потомки, соответственно, связаны с кошками.

Всё, что точно известно об этом древнем культе: изображения на скрижалях Навьина, плите Лебон и серии более мелких находок. Религиозную систему Культа Лунных Сестёр на их основе возродила Сибилла Свонн. У Культа нашлась масса противников, которые заявляли, что богини без бога — это смешно, и ни одна женщина не может понести, постояв на ветру. Некоторые учёные пытались доказать, что в этой системе богом является солнце, но никаких открытий в подтверждение этой гипотезы сделать не удалось. Лишь на одной каменной плите из южных раскопок солнце изображалось как священный колодец, наполненный молоком, а богини питались из этого колодца и окропляли его влагой новорождённых. Именно это позволило Свонн создать цикл Празднеств Солнечного Колеса, основанный на солнцестояниях и фазах лун между ними.

Мисс Келсих говорила, что такая религия, скорее всего, действительно существовала раньше и теперь переродилась в новом веке, поскольку эгрегор реагировал на идею о сёстрах — то есть, некая часть его порождена бессознательным древних людей, поклонявшихся двум женщинам-праматерям. Таким образом, система Свонн оказалась не менее действенной, чем вековые традиции монотеистических и политеистических религий. Здесь следует учитывать, что Культ Лунных Сестёр зародился на гребне кризиса, который наступил после завершения Войны Короны и Выдры в конце девятнадцатого века. Монархия свергнута, церковь в упадке, страна разорена — люди жаждали утешения и забытья от военных тягот, и это считается главной причиной популярности новой веры за столь короткое время. Первыми её поддержали оборотни, потом женщины-люди, которые устали от патриархального гнета и агрессивной мужской политики. Многие презрительно называли Культ бабьей верой, но как бы то ни было, именно он дал новый виток развитию отношений между людьми и не-людьми.

В поисках места, где можно забыть о войне, укрыться от недругов и внимать воле Богинь, Сибилла поднялась на север вдоль горной цепи и оказалась в городке Роман, где нашла учеников среди териантропов. А поскольку Свонн не цеплялась за предрассудки, к ней потянулись и вампиры, однако вписать их в религиозную систему она не успела, поэтому полвека спустя это сделала её правнучка Рейчел, придав тем самым религии второе дыхание.

Золотая Жрица, как называли Сибиллу, поселилась за Эрной и учила любви к деревьям, травам, животным и друг другу. В книге "Дети своих матерей" она писала, что Меллахе и Калихо не следует считать женщинами в общепринятом смысле этого слова: они — одно целое, одна Сущность, которая сотворила вселенную, они есть всё вместе и каждое по отдельности, они живут в этом мире и в то же время они и есть мир до последней пылинки. "Богини, — говорится в книге, — не засеивали почву как пахари и не рожали как самки — они воплотили часть себя в виде духов и всего живого". Сибилла неоднократно подчёркивала, что природа и земное существование имеют высшую ценность, поскольку являются воплощением Праматерей. И оборотни — это напоминание человеку о том, что он равноценная часть живого мира.

Некоторые Празднества Сибилла отмечала ночью перед своей хижиной, что дало повод обвинить её в чёрной магии. Однако Золотая Жрица говорила, что ночная тьма символизирует, во-первых, землю, в которой прорастают семена, во-вторых, чрево матери, в котором созревает плод, а в-третьих, могилу, из которой душа возвращается к богиням.

За всю свою жизнь город много раз менял облик, но кое-что в центре Северного района уже сто с лишним лет осталось неизменным, как, например, Сердцевина. От Киндервуда её закрывали небоскрёбы Нового Центра, но, может, это и к лучшему.

Иначе я, выходя на площадь с северной стороны, не испытывала бы таких сильных эмоций.

Когда-то здесь располагался квартал купцов, сожжённый в Войне Короны и Выдры. Теперь это место называли Алтарём, Площадью Сибиллы, Храмом и многими другими именами. Оно было огромно — около пятисот метров вдоль и поперёк, а в его центре вздымался пологий холм, поросший зелёной травой. Для последователей Культа Лунных Сестёр был важен не только факт, что на его вершине жила и проповедовала Золотая Жрица.

Было важно её наследие.

На холме росли два исполинских Дерева, чьи ветви простирались над площадью до первых домов и переплетались высоко над тем местом, где когда-то ютилась хижина Свонн. В ботанике они назывались ральтанами, но все знали их как Деревья Сибиллы. Кора у них бурая, гладкая, корни толщиной в человеческое тело выпирают из земли у основания стволов, а дланевидные листья с одной стороны тёмно-зелёные, с другой почти белые, как тёмная и светлая сторона лун. Одно Дерево выше — в честь Меллахе, второе, пониже — Калихо. Последний раз их замеряли три года назад — высота составляла около ста и восьмидесяти метров соответственно, а диаметр стволов — восемь и шесть. Говорят, что когда Сибилла умерла, её тело сожгли, а пепел подмешали в почву под корнями, и таким образом она слилась со своими Богинями.

Электрические фонари на площади зажигали только в Празднества, поэтому источниками света служили окна домов и сотни закрытых стеклянными колпаками свечей, расставленных на корнях Деревьев. Холм окружала кованная оградка, и возле восьми калиток всегда сидел кто-нибудь из городской общины Культа, чтобы следить за порядком и отвечать на вопросы. У них были маленькие фонарики из зелёного стекла, и благодаря этому можно безошибочно отыскать вход и выход.

На склонах холма в траве по одному или компаниями сидели люди. Кроме праздников сюда приходят в какие-то особенные для себя дни или просто по велению сердца. При этом в Храме действует негласное правило: говорить с Богинями нужно не больше десяти-пятнадцати минут, затем следует уступить место другому. А устраиваться возле самых корней, где лежат подарки и подношения — признак дурного тона.

Я нервно сглотнула.

Только теперь мне стало ясно, что за три года общения с Кимберли я прониклась этой религией куда сильнее, чем хотелось.

Странно видеть Деревья на фоне современных зданий, что подобно зрителям в кинотеатре наслоились за пределами площади. А особенно странно — на фоне небоскрёбов, горной цепью тянущихся с запада на восток за Кварталами. Трёхэтажные дома, окружившие площадь, отстраивались после войны в стиле ар-нуво и тем самым гармонировали с холмом и деревьями. В том, как Площадь Сибиллы вписали в эклектику Кварталов, было что-то гениальное, как, впрочем, и в самих Кварталах. Если в церкви обычно царит ощущение строгой святости, то здесь цвела древняя магия жизни. Именно это волнующее ощущение не позволяло превратить Храм в скопище туристов: здесь очень хорошо чувствуешь, когда тебе пора уходить и жить дальше. Даже Майк, который совершенно не религиозен, испытывает благоговение, ступая на площадь — а оттого старается бывать здесь как можно реже.

За все три года, что я хожу в Кварталы, я бывала здесь около десяти раз: впервые мы забрели сюда с Киарой из любопытства, потом приходили с Ким посмотреть на потомков Свонн — единственных, кто мог считаться верховными жрецами и проводить ритуалы на каменном алтаре прародительницы. Осенью на старые луны Солеона в нагих кронах Деревьев зажигают жёлтые фонарики в память о тех, кто возвращается к Праматерям — это стоит увидеть хотя бы раз в жизни. А на Ильмонд в ночь зимнего солнцестояния на площади проводят Огненный фестиваль: удлинение дня означает возвращение душ в колодец-солнце — их надо согреть праздничными кострами, чтобы в следующем году это тепло вернулось на землю.

Нас с детства учили не совать нос в чужую религию, поэтому я старалась приходить на площадь только по веской причине. Или, может, дело в том, что со времён Сибиллы Культ Лунных Сестёр охранялся и поддерживался Ночным Иллюзионом как ещё один способ примирить людей и не-людей. Поэтому Храм и всё, что было связано с этой религией, вызывали у меня бесстрастное уважение.

То есть, обычно — уважение.

Сейчас меня бил самый что ни на есть постыдный мандраж, а удары сердца раздавались по телу так, словно оно было пустой бочкой. Я смотрела на Деревья, и не то что история с плавышами — вообще все волнения моей жизни казались незначительными. Но в руках я теребила букет цветов, а за спиной в рюкзаке лежали фрукты — если уйду с площади и попытаюсь их съесть, то, вероятно, подавлюсь.

Перед не-мертвецами я не пасовала, так что же теперь?

Сделав глубокий вдох, я направилась к одному из фонариков у ограждений. Если богини снизошли до того, чтобы помочь спасти мою шкуру, то я имею полное право прийти и поблагодарить их.

А может, мне просто повезло, что моё приключение выпало на Мелет.

— Ты здесь впервые?

Я нервно дёрнулась, но женщина сделала вид, что ничего особого не произошло. Она сидела в траве у прохода и читала — её зрачки в свете фонарика казались огромными. Вроде бы териантроп. А по виду — типичная последовательница Культа, одетая в помесь бохо и этно стилей. На голове повязан платок, так что волос не видно, но кожа для лета казалась очень бледной — хотя не такой, как у вампиров, конечно.

Ну, Кейни, покажи, чего ты стоишь.

— Не совсем, но... — я замялась, пытаясь как-то повежливей выразить свою мысль.

— Ты впервые приходишь с дарами, хотя давно представлена Сёстрам, — женщина закрыла книгу и сделала небрежный жест рукой. — Извини, сегодня малое полнолуние, поэтому, хочу я того или нет, но я ощущаю твои эмоции.

Это нарушение моих прав или упрощение дела?

Когда незнакомка одним текучим движением встала на ноги, стало ясно, что рост у неё никак не меньше метра восьмидесяти. Я бы дала ей и тридцать, и пятьдесят лет возраста, особенно если всматриваться в глаза и линию губ, но не моё это собачье дело.

Хотя нет, стойте, если всмотреться, то она кого-то мне напоминает.

Женщина покосилась на наручные часики — слишком дорогие, чтобы вписываться в её небрежный наряд.

— Извини, у меня через сорок минут самолёт, а Ким всё нет, и я не могу покинуть свой пост, — произнесла она. — Но поверь мне, здесь нет ничего сложного. Поднимаешься на вершину, — её белый палец указал на замшелые каменные ступени, которые вели по склону холма вверх, — оставляешь дары и говоришь, почему пришла. Потом можешь спуститься ниже, сесть в траву и помолиться или просто посидеть — на твоё усмотрение. Хотя Мелет уже прошёл, обязательно поблагодари Меллахе за рождение. В общем, у нас нет никаких жёстких предписаний насчёт того, как следует обращаться к Праматерям. Единственное условие — ты должна разуться.

Это я знала, поэтому спокойно села в траву и потянула за шнурки.

— Скажите, — произнесла я, — Ким — это случайно не Кимберли о'Нил?

— Ты знаешь её? — женщина отвернулась от Деревьев и внимательно посмотрела на меня.

— Да. Я звонила ей домой около получаса назад, но трубку никто не взял, — связав шнурки кед, я затолкала носки внутрь и перекинула обувь через лямку рюкзака.

Служительница культа нахмурилась и пробормотала: "Придётся просить Патрицию", мне же она сказала:

— Спасибо.

И указала рукой на лестницу.

Камень был тёплый, будто после заката прошло совсем немного времени. Я медленно поднималась и могла поклясться, что так нервничать мне не приходилось даже на выпускных экзаменах. Слева и справа на склоне холма в полутьме сидели неясные силуэты людей — впрочем, пышное платье Патриции, выстеленное вокруг тонкой талии подобно солнцу, я узнала сразу. Окликать её не было смысла: она молилась вместе с Дереком.

Не могу сказать, сколько времени занял подъём. Когда крошечная я наконец оказалась у подножия огромных стволов, в реальности за спиной наверняка сменилась эпоха-другая. В тусклом свете зелёных свечей я увидела чужие подношения, оставленные в траве, и поспешно вытащила из рюкзака фрукты. Поскольку тратить деньги на корзину мне не хотелось, я купила большой хлопчатобумажный платок, на который выложила подарки. Они казались мне вполне приемлемыми: богиням принято дарить по сезону плоды, цветы и ветви растений.

Какое-то время я сидела на корточках, опустив голову, и размышляла о том, что полагается говорить в подобных случаях. Чувствовала я себя по-идиотски.

Если подумать, я ведь никогда толком не молилась или что-то вроде того.

... и почему женщина сказала, что я представлена Сёстрам?

Когда я выпрямилась, из роя электрических огней со стороны Эрны прилетел порыв холодного ветра, и мной овладело сонное оцепенение.

Здесь.

Я почти перестала чувствовать тело в окружающем мире: пришло Нечто и оттеснило всё на задний план. Больше всего, что я когда-либо видела или могла себе представить — настолько огромное, что я растворялась в Нём. Оно распахнулось над вершиной холма, очерченной домами котловиной площади и вообще надо всем городом — нет, Оно и было городом.

Оно было всем.

Тень Его присутствия наполнила воздух густым ароматом древесной коры и зелени.

До моего слуха доносился громкий, опадающий с небес и обволакивающий площадь шелест листвы, в котором мерещились тысячи голосов. Они повторяли моё имя хором и вразнобой.

"Лэй... Лэй... Лэй..."

Запрокинув голову, я забыла, каких богов пришла благодарить.

Мне казалось, что именно в этот момент я вижу Божественную Сущность, не прикрытую ни одной из масок-религий.

"Ты вернулась".

26.

В "Трактире вампиров" кроме работников заведения не обнаружилось никаких кровопьющих. В принципе они способны есть твёрдую пищу (если понимать под этим прожевать и проглотить), а вот с усвоением и перевариванием испытывают проблемы. Это, впрочем, не помешало возникновению в их среде субкультуры гурмэ и энофилов, которые любят корчить из себя утончённых знатоков и, пользуясь обострённым чувством вкуса, обедают в дорогих ресторанах, чтобы поделиться впечатлениями в своём блоге или на страницах какого-нибудь журнала. Участь съеденной ими еды незавидна: её срыгивают в унитаз до того, как она начинает портиться, источая неприятный запах, и промывают желудок специальным раствором. Мы с Киарой всегда считали, что такое времяпрепровождение — не более чем придурь и средство рекламы.