Тиэль: изгнанная и невыносимая

— В таком случае, вели кучеру заехать на улицу Пяти Платков, мне нужно зайти в лавку 'Травосбор' за недостающими компонентами удобрений. Смесь для курильницы я приготовлю вечером. Завтра утром прибуду в особняк, — спокойно объявила Тиэль, без пересчета пряча деньги в поясную сумочку.

— Пять Платков, так Пять Платков, — смиренно согласился Кинтер, давая отмашку кучеру и хмыкнул: — Каких только странных названий улиц не сыщешь в Примте.

— Это точно, — подхватил Шихандир с широкой ухмылкой, явно надеясь чуть взбодрить приунывшего барона. — Тридцать Зубов, Семь Столов, Девять Дланей. А чьи зубы, столы и руки — поди угадай.

— Ответ стоило бы поискать в истории Примта, — вежливо отметила Тиэль, чьим образованием в этой области занимался Адрис, развлекая почти равнодушную ко всему изгнанницу. Проклятый Граф оказался отменным средством от накатывающей депрессии и по совместительству знатоком прошлого. Может потому, что сам являлся в некотором роде его реликвией.

— Не поделишься историями, лейдин? — почти заискивающе, уж больно он любил красивые древние легенды, попросил Кинтер. Вероятно, барон рассчитывал услышать нечто столь же захватывающее, как рассказ о происхождении шрама Витальдира.

— Пять мужских платков — такова точная ширина улицы, — строго опустила парня с небес на землю эльфийка, лишь искорки насмешки в зеленых глазах выдавали ее настроение. — Там раньше много галантерейных лавок было, потому платочное прозвание и прилипло. Когда-то, возможно, думали переименовать в нечто менее приземленное, да ничего сильнее привычки в мире не сыщется, оставили, как есть.

Кинтер разочарованно поник, а Тиэль продолжила, возрождая веру юноши в людей и красивые легенды:

— Девять Дланей обращает нас к истории исцеления отряда стражи, заступившего дорогу обезумевшему берсеркеру-оборотню из гигантских медведей. Его смогли убить, но девять воинов, закрывших собой горожан, погибали от смертельных ран. Молоденькая жрица Инеаллы, вчерашняя послушница, отдала почти все свои силы для их исцеления. Девушку потом долго выхаживали в храме.

— Выжила? — сочувственно спросил Шахиндир, опережая барона.

— Выжила, насколько мне известно, именно дира Иленнара поныне несет бремя старшей жрицы столичного храма Инеаллы.

— А Тридцать Зубов? Кого укусили? — ожидая новую героическую историю, нетерпеливо вопросил Кинтер, невольно заинтересовавшись рассказом.

— Большая потасовка двух банд малолетних беспризорников произвела на горожан больше впечатление. По легенде, именно столько выбитых зубов нашли на месте общей свалки стражники, разгонявшие драчунов. Кстати, примерно этим временем датируется первый городской указ о передаче оставшихся без попечения детей в храмы Семи Богов для устройства в новых семьях или монастырских приютах, — задумчиво поведала Тиэль, черпая знания уже из кладовых собственных знаний истории, а не из городских баек, преподнесенных Адрисом в качестве поучительного развлечения. — Полагаю, посев зубов дал свои всходы...

— Семь столов тоже сломали? — не удержался от вопроса поневоле заинтригованный экскурсом в историю вампир.

— Напротив, именно семь столов за сутки сделал столяр-гном, побившийся об заклад с конкурентом. Причем все столы были сделаны из разных материалов. Так мастер Губринг превзошел соперника. Мастерская Губринга до сих пор стоит на улице Семи Столов, только работают там сыновья и внуки столяра. Сам он отошел от дел.

— Ты столько знаешь о городе, — непосредственно восхитился барон.

— У меня было время, желание узнать и отличный учитель, — мимолетно улыбнулась Тиэль, покосившись на надувшегося от гордости Адриса. — Те, кто живут в Примте с рождения, настолько привыкают ко всему окружающему, что лишаются шанса заметить необычное и проявить интерес. Любое, даже самое странное, название не раздражает слух. Привычка — убийца любопытства.

— Точно! Я-то здесь не родился, живу лишь пятый год, вот и удивляюсь, а кого ни спросишь, почитай никто и не слыхал об истории названий, если только про Королевский проспект объяснят или Переулок Илта близ его же храма. Так это и я кому хочешь объясню, — довольно оскалился Шихандир и подметил:

— О, приехали! Улица Пяти Платков. Чего-то она широковата для пяти-то, а лейдин?

— Платки мужские в ту пору шились широкими прямоугольниками, их модно было носить, как шейные. Повязывали непременно тройным толстым узлом. Так что с шириной улицы ошибки нет! — объяснила Тиэль, в свое время на столь же невинный вопрос прослушавшая обширную лекцию о моде той поры, когда Адрис имел плоть и слыл завзятым модником.

Коляска притормозила у указанной Тиэль лавки с однотонно-черной чеканной вывеской 'Травосбор'. Лишь буквы — как уступка цвету — были подкрашены серебрянкой.

Эльфийка еще в первые дни своего пребывания в Примте почти случайно забрела в небольшую по размерам, но дивно щедрую по ассортименту и качеству товара лавку, чтобы узнать городской расклад цен на травы.

Большая часть клиентов Криспина и даже его коллеги считали владельца лавки — мужчину с коричневой кожей, черными косами и гордым резким профилем — человеком или смеском, у которого кровь предков не взыграла явно. Эльфийка, чуявшая запах грозы и видевшая буйство цветов и силу энергий мастера, как радужный бриллиант с бесконечным кружением бури, знала иное.

Куда интереснее было то, что травник тоже понял, что для Тиэль его суть не секрет. Криспин пожелал свести знакомство с изгнанницей, сведущей в растениях получше его самого. Из этих двух вполне практичных желаний — одной выгодно продать, второго купить качественный товар — как-то само собой, что случается крайне редко, родилось третье, гораздо более чистое. Жажда общения переросла в тягу к душевному теплу. Тиэль стала постоянной даже не клиенткой — гостьей и если не подругой, то точно приятельницей дракона. О да, мастер принадлежал именно к этой расе!

В той жестокой войне, которая унесла владыку Дивнолесья из рода Эльглеас, Криспин потерял не жизнь, но крылья и веру. Его любимая, та, с которой он переплетал шеи и распахивал крылья навстречу рассвету, исполняя песнь единения, та, которую он избрал матерью своих детей, предала. Узнав о неисцелимой травме мужа, драконица оставила его. Вероятно, рассчитывала, что отчаявшийся муж совершит свой последний полет с какой-нибудь высокой скалы, освободив ее от опостылевших уз с инвалидом.

Такой радости Криспин изменнице не доставил. Ожесточившись сердцем и почти возненавидев сородичей, вставших на сторону предательницы, отвернувшихся от калеки, дракон, лишенный крыльев, отправился в храм Инеаллы и обратился к богине с просьбой о разрыве уз. Покровительница Жизни и Плодородия вняла его просьбе. Она, берегущая и дарующая жизнь, сняла брачный узор с тел драконов, наградив предавшую супруга вечным проклятием бесплодия и невозможностью заключить новый союз в храме.

Обо всем этом Криспин поведал как-то Тиэль за бокалом ядреного зелья, заменяющего драконам крепкое вино. Что толку скрывать, если эльфийка и так видела все его искалеченное нутро? Она не сбежала с криками, не задавила жалостью, поняла и, как осознал добровольный изгнанник, спокойно приняла.

Взамен нелюдимый, чурающийся любого общества мастер подарил ей свое доверие и много ценных советов. Сам привел в Гильдию Травников, дал рекомендацию, подбрасывал клиентов, покупал растения по достойной цене.

Дверной колокольчик еще не затих, а тощий паренек-подмастерье уже вопил во всю мощь легких:

— Лейдас Криспин, лейдин Тиэль пришла!

Не блещущий внешней красотой, сутуловатый обладатель удивительного носа-хоботка Ераш принадлежал к редкой расе ушриес — гигантских наземных насекомых. Вершиной их эволюционной мимикрии стало удивительное внешнее сходство с людьми. Лишь нос выдавал в юноше иное создание. Чутье Тиэль дополняло картину. Ученик дракона рассыпался для эльфийки золотым песком с блестками слюды и пах совершенно парадоксально — бодрящим киалем и травяным сбором от простуды.

Еще мальчонкой, как это случается у ушриес, он ощутил невыразимую тягу-призвание и со всей страстью, свойственной его расе, принялся добиваться главной цели в жизни. Сначала он приходил и глазел на лавку снаружи, вдыхая ее ароматы. Потом стал проскальзывать внутрь, потом засыпать травника вопросами... Криспин выгонял навязчивого мальчишку, огрызался, не отвечал — словом, на какие только ухищрения ни пускался, чтобы отвадить мелкого прилипалу от своих владений. Все тщетно! А в один прекрасный для Ераша день случился он: звездный шанс.

Недотепа-поставщик, подменявший приболевшего деда, перепутал и смешал два разных по свойствам, но практически неотличимых в сушеном виде корешка. И не мастер Криспин, а любопытный Ераш заметил непотребное первым. Заметил и не испугался (он вообще никогда не пугался рыка сурового мастера) задать вопрос о разных запахах корней. Мастер был покорен. Остроты его обоняния хватило, чтобы уловить правоту необученного уриеша. И тогда мальчишке в качестве испытания впервые доверили разобрать смешавшиеся корешки. Ераш справился быстрее, чем смог бы сам Криспин. Дракон убедился: приставучий паренек действительно запоминает все его слова, которые ловит на лету, обладает уникальной сноровкой и обонянием, которое позволит ему остаться на высоте там, где не хватит опыта. Словом, крепость пала, и одинокий дракон обзавелся учеником.

Вздохнули спокойно родители Ераша, передоверив опеку за вылетевшим из семейного гнезда отпрыском. И между прочим, как показала практика, очень вовремя мастер официально признал пацана своим учеником. Свойство ушриес — копировать наставников — восходило к абсолюту. У Ераша изначально русые волосы быстро потемнели до темного каштана и перестали виться, затем сменился цвет глаз. Лишь нос-хоботок остался приметой расы, во всем остальном пацана можно было принять за сына Криспина. И многие принимали. А продолжи суровый дракон шпынять 'отпрыска', еще неизвестно, как бы это сказалось на его репутации.

В итоге довольными оказались все: и Ераш, обзаведшийся наставником, и Криспин, приобретший ученика. В качестве бонуса его перестали шибко осаждать и досаждать коллеги, пытавшиеся время от времени подсунуть дочек-внучек-кузин-племянниц, чтобы те захомутали достойного травника. Если уже есть знающий наследник дела, то особо ловить нечего.

— Милости богов, лейдин, — поздоровался с травницей Ераш, как только уведомил криком о ее появлении мастера.

— Милости богов, мелкий. Хотя ты уже не мелкий, — улыбнулась эльфийка, подметив, как с последней встречи Ераш вытянулся на полторы головы, резко миновав очередную стадию развития. — Теперь я тебя буду звать длинным!

— Зови, как нравится, лейдин, только травы свои нам носи, — вместо ученика великодушно разрешил девушке Криспин, показавшийся из мастерской.

А Ераш сияюще улыбнулся. Он слышал в первую очередь не слова, а направленные на него эмоции, потому Тиэль не боялась обидеть ушриес.

— Принесла чего на продажу или прикупить хочешь? — по-деловому осведомился дракон, предпочитая сначала закончить дело, а потом полностью отдаться приятному общению с дорогой гостьей.

— Хочу, — согласилась девушка и озвучила длинный список требуемого в названиях и пропорциях, попутно выкладывая деньги на прилавок. Тиэль никогда не испытывала ни малейшего удовольствия от азартной торговли, не пылала жаждой выгадать хоть несколько медяков и почувствовать себя победителем. Иной раз приходилось торговаться, чтобы не разочаровывать настроенных на развлечение продавцов, но с лейдасом Криспином в подобной тактике нужды не было. К чему торговаться с тем, кто и так всегда назначает справедливую цену как за свой товар, так и за ее собственный?

— Это что же ты задумала приготовить? — озадачился Криспин, прикидывая так и эдак и не находя нужного ответа. И откуда бы ему взяться, если мастер отродясь не занимался выращиванием редчайших деревьев Дивнолесья и, соответственно, никогда не составлял смеси для подкормки уникального растения, в отличие от бабушки Тиэль. Эти составы были ее личной разработкой, переданной любимой внучке.

— Это снадобья для мэллорна, — тихо ответила эльфийка, следя за тем, как мастер и его ученик в четыре руки собирают заказ. Они действовали слаженно и так изящно, словно играли на гигантском клавишном инструменте.

Едва дракон услышал слово 'мэллорн', рука его дрогнула. Мешочек с ягодами тимариса упал на каменную плиту пола. Не веря ушам своим, Криспин обернулся к девушке и тихо, почти благоговейно спросил:

— Ты хочешь вырастить мэллорн? У тебя есть семя?

— У меня есть росток с девятнадцатью листьями. Один лист мне нужно будет сорвать. Чтобы растение не пострадало, требуется особый состав для полива и подкормки почвы.

— Мэллорн, — мечтательно прошептал Криспин и практически приказал: — Подожди!

Быстрым шагом, почти бегом, под недоуменными взглядами Ераша и Тиэль травник скрылся за дверью в мастерскую. Послышался стук, словно что-то было небрежно отброшено в сторону или упало, подвернувшись в недобрый час под руку, потом раздался треск, скрип, чих и мастер вернулся. В руках Криспин держал маленький кувшинчик с запечатанной воском крышкой.

— Это вода из Жизнесвета, взятая в полдень.

Жизнесветом именовалось озеро, одно из трех священных для крылатых и самое почитаемое из трех. Доступ к нему, окруженному со всех сторон отвесными скалами, открывался лишь для крылатых драконов. Считалось, что вода, набранная из такого истока, хранит в себе жизненную силу, исцеляющую от многих недугов. Своей священной водой драконы никогда не торговали, не меняли ее и почти никогда не преподносили в дар. Ценность кувшинчика в руках Криспина определению не поддавалась.

— Мне не помог, — ответил дракон-калека на незаданный вопрос эльфийки, и она молчаливо отметила для себя, что магия, даже исконная магия драконьих земель, не в силах залечить раны великой войны, где бились создания разных рас.

Ради чего? Умом логичным Тиэль понимала — ради земель, наживы, влияния. Душой не понимала вовсе. Мир Семи Богов велик, земли хватит всем, а вот ушедших за Последний Предел в яростных схватках не вернуть. Дивнолесью по силам обеспечить своих детей всем, ее предок мог, используя жезл Владык договориться с Рощей Златых Крон и закрыть, спрятать земли от любого врага, однако влез в межрасовую политику и сложил голову. А Драконий Край? Скалы, ущелья, крутые пики вершин, редкие долины для скота — владения крылатых всегда были нужны лишь им самим. Их окружало непроходимое кольцо гор без перевалов. Но Крылатый Повелитель повел своих сородичей в бой за чужие интересы. Сам выжил, а вот Криспин лишился крыльев. Да, магия не в силах причинить прямой вред дракону, но громадным камням и огню все равно, что калечить и жечь, они настоящие...

— Я набрал два таких перед войной, в День Яркого Алора. Думал отпраздновать победу вдвоем, зачиная третьего, — глухо промолвил травник. — Не вышло. Один выпил. Вода, как вода. Чуял, есть в ней сила, но уже не моя. Тело не принимает. Возьми второй для своего мэллорна.