Лицо Ральфа вдруг задрожало.
— Молю вас, добрые господа, будьте моими гостями!
Его затуманенный взор скользнул по хламидам Рамила и Джошуа. Решив, что старший чародей заслуживает большего доверия, мужчина вцепился в его стремя.
— Прошу вас, сударь маг! Вас срочно ждут! Они сказали, что вас нам просто боги послали! Времени совсем нет! Вы же придворный чародей! Вы должны нас, верных подданных короля, спасать от напастей!
— Честно говоря, я не придворный чародей, — несколько смутился от такого напора Рамил. — Придворный чародей — мой коллега, мэтр Джошуа. Но я готов вам помочь, однако сначала нужно узнать в чем.
— Времени нет! Она слабеет! Пойдемте!
— Видно, речь идет о вашей дочери? — уточнил Джошуа, чтобы хоть что-то прояснить.
— Верно, сударь маг! О ней самой! Благородные волшебницы с ней уже два дня мучаются. Ничего не помогает!
— Волшебницы? — уточнил Рамил.
— Да! Госпожа Марианна и госпожа Оливия и их юная помощница госпожа Глэдис.
— Марианна Ланорвиль?
— Она самая.
— Значит, дело серьезное, — согласился Рамил. — Марианна специалист высокого класса, и если ей нужна помощь, то это действительно важно.
— Тогда трогаемся, если ты уверен, — сказал Кай.
— Прошу! Следуйте за мной! — Ральф поклонился, взял под уздцы лошадь Рамила и побежал по дорожке, ведущей к двухэтажному дому.
Перси остался закрывать ворота, а Джерси побежал вперед, видимо, готовить дом к их появлению.
— Только мне кажется, что это подозрительно? — фыркнула эльфийка.
— Нет, — буркнул Кай. — Но раз Рамил ее знает...
— Или думает, что знает.
— Или думает.
— Или кто-то знает, что он ее знает, и придет по ее зову.
— Не увлекайся.
— Не могу.
— Мы все знаем, как ты недолюбливаешь волшебниц, но давай пока оставим эту тему. В любом случае ты выстрелишь быстрее, чем любая известная мне чародейка успеет выкрикнуть что-нибудь опасное.
— Льстец.
— Лишь бы ты была довольна.
— ...и молчала. Знаю-знаю. Ладно, я помолчу, но потом не говори мне: "Майриэль, в меня попала молния, ты была права, волшебницам нельзя верить!"
— По рукам.
Пока командир с лучницей препирались, а Паки взирал на это с тем махровым безразличием, которое можно развить, только наблюдая подобные перепалки изо дня в день, мэтры чародеи закидывали гостеприимного хозяина вопросами.
— Что, собственно, у вас случилось, господин Ральф?
— Дочь моя, младшенькая, Шарлотта, месяц назад слегла с неведомым недугом. Мы уж и к местному травнику обращались, и даже в Гриндо съездили за специалистом, но никто помочь не смог. Графский чародей послушал нас и сказал, что ему недосуг возиться с крестьянскими детьми, а по описанным сипт... симт...
— Симптомам, — подсказал Джошуа.
— Да, именно по ним, он заключить изволил, что это каменная лихорадка, и спасения все равно нет. Велел только... — Ральф задохнулся от нахлынувших эмоций.
— ...сжечь тело после кончины, — нахмурился мэтр Гаренцворт.
— Да, — слабо кивнул скотовладелец. — Но на свое счастье, возвращаясь к себе, я встретил сударынь волшебниц, и они оказались целительницами, благослови их боги... И даже помочь мне согласились почти задаром, благородные души.
— О чем же они попросили? — уточнил Рамил.
— Сказали, озвучат после того, как спасут Шарлотту, — заюлил Ральф.
— Благородно, — похвалил Рамил. — Но, видно, что-то пошло не так.
— Да кто же его знает, господин чародей. Я ж в этом ни бельмеса не смыслю! Ясное дело, чтой-то не так! Я-то все, что велено, делал. Воду носил. Молоко грел. Лучшую буренку для ритуала отдал, не пожалел. Все сам. Работников я пока разогнал. А то, чего доброго, весть худую разнесут, а в нашем деле худая весть — хуже поветрия. Да только без толку все. — Ральф всхлипнул, но быстро взял себя в руки.
— Они проводили ритуал с убиением коровы? — уточнил Джошуа, холодея. Кровавые ритуалы были запрещены в цивилизованных государствах неспроста. Самая древняя и могущественная магия, основанная на жертвах и крови, являлась самой опасной и самой бесконтрольной.
— Нет, ну что вы! Мы, конечно, темные, но не совсем дураки. Убиение в ритуалах карается в Римайне колесованием всех участвовавших и не донесших. Там чтой-то с переселением сущностей было вроде. Но мне ж, полному в чародействе балбесу, никто толком не объясняет...
За разговором добрались до дома — добротного двухэтажного сруба с широкими окнами и покрашенными в вишневый цвет стенами. Окна оказались заколочены, а стены — в потеках неизвестного происхождения. Крутая крыша была в черных подпалинах.
— Мэтресса Ланорвиль в доме? — уточнил Рамил.
— В нем самом.
Подтверждая слова Ральфа, из печной трубы вырвалась струя зеленого пламени. Немного побив в небо, она спала и рассыпалась по крыше каскадом затухающих искр. Подпалин заметно прибавилось.
Ральф подбежал к входной двери. Джерси уже ждал их, загодя убрав подпиравшую ручки доску.
Скотовладелец громко постучал в дверь и крикнул:
— Сударыни! Это Ральф! Привел! Я привел мэтров чародеев!
Из-за двери откликнулись не сразу. Наконец с той стороны зашевелились, одна створка приоткрылась, и оттуда показался курносый нос с веснушками. Следом появились лоб и ниспадающие светлые пряди.
— Вы мэтр Рамил Гаренцворт? — уточнила владелица веснушек. С виду ей исполнилось лет тринадцать-четырнадцать. Она была одета в дорожный костюм мужского покроя, состоящий из узких штанов, сапожек и глухо завязанной курточки. Все смотрелось весьма добротно.
— Он самый, — коротко кивнул Рамил, слезая с коня.
— Мэтресса Марианна и мэтресса Оливия ждут вас.
— Хорошо. Джошуа, вы идете?
— Непременно.
— Велено впустить только вас одного, — нахмурилась малолетняя волшебница.
— Думаю, не тебе это решать, юная леди.
— Я не леди. И мне не велено никого больше впускать, — заупрямилась девчонка и ударила своим маленьким посохом по полу, придавая веса словам.
— Если мэтрессы настаивают... — пошел на попятную Джошуа, не желая раздувать скандал на пустом месте.
— Глэдис, верно? — уточнил старший чародей.
— Да, это мое имя, мэтр.
— Это — младший мэтр Джошуа. Представитель королевского двора Римайна, и посещать все несанкционированные мероприятия третьего уровня угрозы, связанные с потусторонними явлениями, его прямая обязанность, — отрезал Рамил.
Глэдис некоторое время буравила его упрямым взглядом. Потом отступила.
— Как знаете. Заходите вдвоем, но больше никого не пущу.
— Не очень-то и хотелось, — встряла Майриэль. — Всклокоченные безумные бабы, выкрикивающие заклинания, — не то зрелище, на которое хочется смотреть.
Глэдис не удостоила ее ответом и закрыла дверь. Потом коснулась посохом тяжелого засова, и он скользнул вверх, блокируя створки.
— Прошу за мной, — сказала она и двинулась вглубь дома.
Они миновали коридор и вошли в широкую комнату, исполняющую роль и кухни, и места, где обычно, судя по количеству стульев и размеру стола, вся семья вместе с работниками завтракала, обедала и ужинала.
Сейчас общий стол был застелен белой простыней. На простыне лежала девушка. Ее руки и ноги развели и привязали к соответствующим ножкам стола. Из одежды на ней присутствовала только ночнушка.
Рядом, склонившись над ней, стояла женщина.
Она была невысока, стройна и облачена в дорожный костюм, такой же, как у Глэдис. Но если одежда девчонки была просто качественно сшита, то наряд женщины — изыскан и красив. И сама она была красива и изысканна.
Джошуа, немного привыкший к красоте Майриэль и уже смирившийся с тем, что человеческим женщинам достичь подобного не суждено, был приятно удивлен. Мэтресса, несомненно, была человеком и вместе с тем обладала некой почти гипнотической привлекательностью. Вьющиеся черные волосы ниспадали на плечи, глаза цвета лазури не отрывались от Шарлотты, унизанные кольцами пальцы охватили запястья в жесте концентрации. В четких мелких чертах лица сквозила тревога.
Женщина подняла на них взгляд не сразу. Только когда Рамил кашлянул, привлекая ее внимание.
— Марианна.
— Рамил. — Ее напряженная фигура немного расслабилась. Она расцепила руки и подошла. Коротко обняла чародея. — Рада, что ты жив-здоров. А еще больше, что ты шастал тут неподалеку. Тоже слышал тревожные новости?
— Нет, не слышал. Ехал по другим делам и оказался тут совершенно случайно.
— Точно? — Она недоверчиво отстранилась, вглядываясь ему в лицо так пристально, словно хотела найти там какой-то ответ.
— Клянусь тебе, — мягко сказал Рамил. — Никаких тайных планов. Просто случайность. Усмешка фортуны.
— Тебе всегда удавалось меня убедить, — улыбнулась она. — Ты совсем не изменился. Все такой же надежный и вызываешь безоговорочное доверие.
— А ты по-прежнему обворожительна и бесподобна.
— Старый дипломат, — она снова улыбнулась. — Прости мою подозрительность, но я в этой проблеме уже больше трех суток и слегка не в себе.
— Все так серьезно? — вмешался Джошуа.
— Это младший мэтр Джошуа. Ученик Ассантэ, — представил его Рамил. — Весьма толковый юноша.
— Ну если ты называешь ученика Ассантэ толковым, значит, он действительно молодец, раз остался таковым, обучаясь у этого маразматика. Хотя вы больше подошли бы в ученики Рамилу. Это пренебрежение собственным внешним видом в угоду неизведанному как раз в его духе.
Джошуа вдруг вспомнил, что так и не решил проблему с прожженной мантией, а, откровенно говоря, просто-напросто забыл о ней, и густо покраснел. Потом попытался незаметно встать, так, чтобы взгляд мэтрессы не падал на этот край его хламиды.
— Не смущай молодого человека, — прервал ее Рамил. — А это, младший мэтр, мэтресса Марианна Ланорвиль. Бесподобный специалист в вопросах исцеления и прикладного колдовства.
— Жизнь и смерть всегда ходят рука об руку, — философски отмахнулась Марианна.
— Большая честь познакомится с вами, мэтресса, — поклонился Джошуа.
— Держись старого пройдохи Рамила, и еще не с такими интересными личностями познакомишься, — усмехнулась она.
Не верить ей у Джошуа не было никаких оснований. Мэтресса Ланорвиль являлась автором нескольких обязательных для общего курса подготовки каждого юного мага трудов и непререкаемым авторитетом в вопросах целительной магии. Тот факт, что свои авторитетные труды мэтресса написала примерно два века назад, много говорил о ее достижениях в области регенерации клеток и косметической магии.
Если все знакомые мэтра Гаренцворта волшебники и волшебницы были такими корифеями, то совет держаться его казался крайне дельным.
— Я так понял, ты путешествуешь с коллегой, — прервал размышления Джошуа Рамил.
— Не совсем с коллегой. Целительство — не специализация Оливии, но она очень хороший ассистент, особенно для такой перфекционистки, как я. Ее терпения хватило на то, чтобы выносить меня все это время.
— Кстати, где она?
— Восстанавливает силы медитацией. Скоро присоединится к нам.
— Ясно. Что ж, рассказывай, что у вас получилось.
— Все начиналось безобидно. Мы направлялись ко двору графа Кафаса обсудить некоторые вопросы, касающиеся Капитула и его земель. В дороге на нас наткнулся бедолага Ральф. Посох Глэдис выдал нас с головой. Эта приверженность к старой школе — посохи, остроконечные шляпы — всегда нагоняла на меня тоску.
— Да, я помню. Ты всегда была новатором и поборницей прогресса. По-моему, именно ты первой предложила использовать амулеты Шараи как альтернативу.
— Как мило, что ты помнишь. А высокомерные выродки в бюро патентов, представь себе, не помнят.
— Да неужели?
— Именно! Никогда еще я так не хотела убить человека, как после общения с этими бумажными царьками!
— Прошу прощения, — кашлянул Джошуа, — может, вернемся к вашей истории?
— И правда, младший мэтр, — мэтресса Ланорвиль улыбнулась ему. — Не серчайте, я натура увлекающаяся. Можете одергивать меня, если я снова буду съезжать с темы.
— Как прикажете, — согласился Джошуа. Рамил из-за спины Марианны предостерегающе покачал головой и одними губами прошептал: "Не стоит так делать".
Джошуа и не собирался злоупотреблять, но благодарно кивнул.
— Короче говоря, Ральф нас вычислил, пал в ноги и стал просить о помощи. Он был убит горем и умолял спасти его дочь. Откровенно говоря, я была уже порядком ослаблена, накануне мы и так занимались благотворительностью в соседней деревне. Спасли трех оболтусов, решивших доказать местным радхарам, какие они справные кулачные бойцы. Шрамы я им убирать не стала — пусть будет наука. Но все равно устала. Ты прекрасно знаешь девиз представителей нашей специальности: "Спасая — помни о себе". Сколько юных и подающих надежды в свое время надорвались, пытаясь облагодетельствовать всех. Но все же милосердие и нам не чуждо. К тому же путаный рассказ весьма меня насторожил. Настолько, что я позволила себя уговорить.
— Да и для Капитула добрая слава в землях, где у вас есть свой интерес, была бы очень кстати, — поддел ее Рамил.
— Экий ты догадливый, — усмехнулась целительница. — Не без этого, дорогой, не без этого. Но проблема действительно оказалась опасной. Девчонка не просто подхватила какую-нибудь заразу или чересчур шаловливого демона. Все гораздо хуже. Она умудрилась найти в этих, казалось бы, хорошо обжитых местах одну из моих любимых пакостей. По которой я даже защитилась на второе высшее магическое.
— Проклятие Первых Дней? — предположил Джошуа, в свое время писавший по монографиям мэтрессы не одну курсовую.
— Славно, молодой человек, очень славно, — похвалила его мэтресса. — Именно оно. Причем самая пакостная его разновидность. Считалось, что все это давно и крепко закрыто в недрах Проклятого города, еще в третьем веке после пришествия людей. Я сама излазила половину этих проклятых древних храмов и ничего не нашла. А уж Римайн я в свое время исколесила вдоль и поперек и такой напасти тут точно не ждала.
Как бы подтверждая слова мэтрессы, Шарлотта застонала. Тело девушки изогнулось дугой, да так сильно, что поверхности стола касались лишь пятки да макушка. Зеленое пламя вырвалось из ее рта. Невидимый барьер не дал ему достичь потолка, свернул движение по невидимой воронке и направил огонь в камин.
— И так уже второй день, — пожаловалась Марианна. — Оливия соорудила отличный барьер, но его надолго не хватит, а что еще придумать, я уже просто не знаю. Мы перепробовали все — от Порвуса до Ланканье.
— Прекрасная работа, — восхитился Рамил, изучая структуру ловушки через монокль синего стекла, извлеченный из складок хламиды. — Странно, что я не слышал о твоей опытной спутнице, обычно я в курсе обнаружившихся талантов, хотя и давно исключен из числа приближенных к кормушке.
— Ах, опять это высокомерие, — отмахнулась Марианна.
— Здесь только посвященные, так что можно называть вещи своими именами, — возразил старший чародей.
— Но не стоит забивать голову моей ученице. Глэдис, милочка, проведай-ка Оливию. Пусть прекратит притворяться, что еще не закончила, и присоединится к коллегам для импровизированного консилиума.
