Не он один...
Артур живо осмотрелся. По спине пробежал холодок, заставляя кожу покрыться пупырышками, а волосы зашевелиться.
Его глаза забегали по сторонам. Взору предстал хлев. В два прыжка он достиг двери, постучал.
— Кто там? — вопросила Алиса тонким голоском.
— Свои... — ответил по-армейски коротко Артур.
Она сразу признала его, но дверь открывать не спешила.
— Уходи! Нашёл время, когда бродить в одиночку снаружи! И не говори: соскучился!
— Нет, просто боюсь за тебя...
— Опасаешься потерять меня? — изменился голос у Алиски. В нём прозвучали нотки радости и восхищения одновременно. Выходит у неё не всё потеряно — и во взаимоотношениях с ним.
— Дверь-то открой, партизанка!
— Только тварей не впусти! — напомнила она, сколь ушлые порождения пустоши.
Артуру не стоило надеяться на прикрытие со стороны подельников. Его просчёт очевиден — он отвлёкся, не заметив тень, промелькнувшую за ним, и следующую бесшумно в направлении хлева.
Едва дверь, восстановленная в петлях, скрипнула, Артур ввалился внутрь — не один. Алиса не растерялась, и корова приняла тварь на рога, швырнув под копыта.
— Дверь... — напомнил Артур, шмыгнув с проёма к стене, занимая оборону. Прикрыл Алису.
В сарае грохнуло.
— Выстрел!? — не поверил Петров.
— Твари-и-и... — закричал Самылин.
И тут же стало светло точно днём — на бронетехнике включили фары, освещая пространство подворья хутора. Ночные твари, застигнутые врасплох людьми, были обескуражены.
С улицы до тех, кто находился в хлеву, донёсся грохот беспорядочной стрельбы.
"Знать прикрыли с тыла", — уяснил Артур на раз, переключившись всецело на тварь, проникшую в хлев.
Корова мешала выстрелить ему в порождение пустоши, которое он выхватил из тьмы лучом света фонарика прикреплённого к карабину.
— Убери свою скотину! — закричал он на Алису.
Та прыгнула на Бурёнку... верхом и... зацепила головой низкий потолок.
— Да что ж такое... — выстрелил туда же разок для острастки Артур, пугая живность. За что едва не поплатился во второй раз. Корова шарахнулась к стене, по-прежнему оставаясь на линии огня — тварь между ней и стрелком. И ладно бы только Бурёнка могла угодить под пулю 20-го калибра, так ещё и Алиса. Артуру пришлось выскакивать из хлева наружу, увлекая за собой хищную зверюгу.
Та вроде бы повелась. Деваться ей всё одно некуда. Превосходство в хлеву не на её стороне. Также двинула к дверному проходу и напоролась на выстрел из карабина в упор.
Остановить огромную тушу, закованную в панцирь, Артуру не удалось. Тварь навалилась на него, и снова до слуха донеслось коровье мычание с топотом копыт.
Бурёнка вынесла двери с проёма в хлеву.
— О, Алиска даёт... — приметил её в оптический прицел на СВД Сидр.
Девчонка держала в руке вилы — использовала на манер копья, вонзив в спину твари, добавила из двустволки.
— Артур... — переполошился Петя. — Что эта колхозница творит? От баба! А одно слово — дура!
Он, Егорыч и Самылин подались спешно вниз, прыгая с чердака на крышу крыльца и далее ниже на землю во двор. Да Артур и сам не подкачал, проверяя брюхо твари на прочность из АПС, сумел ещё сунуть ей воронёный клинок в клыки.
Перестрелка со свирепыми порождениями пустоши в ночи закончилась за явным преимуществом людей в оружии и смекалке. Ослепив тварей, они перестреляли всех, кто нарвался на них. Иные, оставшись в тени, ушли ни с чем в пустошь. Но недалеко, принявшись донимать людей душераздирающими воплями.
Установив дополнительно вокруг подворья растяжки, поисковики вновь отошли на занимаемый рубеж, выключая свет фар в целях экономии топлива. Зато во тьме возрастал расход боеприпасов.
Вскоре твари снова осмелели, однако не стали бездумно нападать как в прошлый раз, кружили вокруг фермерского подворья, исследуя то, что оставили им люди.
— Ты как? — уставился Артур на Алису, и сразу, как подельники помогли ему избавиться от окровавленной туши твари, отметив одну нехарактерную особенность для живого организма, пускай даже столь хладнокровного, как чудовищная рептилия. У неё кровь оказалась чёрного цвета, отдавая слегка синевой.
— А сам? — склонилась Алиса над ним, навалившись ничуть не хуже твари.
— Осторожно...
— Не бойся — не раздавлю!
— Да я не про то — сама напорешься ещё, не дай Бог...
— На что?! — изумилась Алиса.
— На то, от чего случаются дети... — не удержался Петров.
Ему и погрозил Артур клинком, зажатым в кулак.
— А я готова! — озадачила Алиса.
— К чему? Чтобы я уматерил тебя?
— Нет, удочерить тебе себя я не позволю...
— А что?
— Угадай с трёх раз!
— А ну слезь с меня! — вызвал Артур смех своим заявлением в ответ на то, что выдала бойкая девчонка.
Ладно бы Алиса вела себя как девица на первом свидании, стесняясь того, что ждало её впереди, так нет же, напротив подобным образом Артур.
— Больно мне надо было залезать на тебя! Когда просто обязан отблагодарить за то, что я спасла тебя, дурака!
— Ну, ты даёшь, командир! Хотя бы поцеловал её, что ли...
— А ведь это всё из-за тебя, Петя!
— Не, нормально, да! Ты слышал, Сидр, чё мне загнул Вано?
— Ты стрелки не переводи!
— Сам! После того, что было меж тобой и Алиской — просто обязан на ней жениться!
— А что было, когда ничего ещё?!
— Ну не скажи: здесь все свидетели — ты сам подался к ней в сарай на свидание, а затем вас там за этим делом застукала тварь! А после того, как вы её, Алиска ещё и тебя самого!
Пока подельники смеялись над Артуром, девчонка скрылась в сарае.
— Иди — извиняйся... — настояли друзья, наседая на Иванова. — И не вздумай отступить! Увильнуть не позволим!
Артур и сам понимал: не выручи Алиса, сейчас кто-нибудь из них сунул бы ему под его бренное тело гранату без чеки и...
— Алиса... — вновь постучал он по двери.
В ответ тишина.
— Учти: я не дятел, долго стучать не собираюсь!
И снова никакой ответной реакции.
— Будет дуться на меня! Ну что мне сделать, чтобы ты открыла?
Алиса никоим образом не реагировала. Артуру стало не по себе. Он испугался за неё. Сердце ёкнуло, и чуть не оборвалось, когда он представил на миг: к ней забралась тварь...
Последовал выстрел в районе засова и удар ногой при открытии двери настежь.
На подворье вновь поднялся переполох. Снова вспыхнули огни фар, и одну на башне танкист направил в спину Иванова.
— Алиса-А-А... — закричал Артур, узрев лужу крови, растекавшуюся под Бурёнкой.
Корове досталось. Тварь пропорола ей бок. Обернулась и получила выстрел промеж злобных очей, не успела прыгнуть ни в сторону, ни на стрелка. Артур опередил её не только по мысли, но и в действии. Повторил выстрел, произведя контрольный.
— Алиса...
Вслед за ним в хлев влетели подельники, наткнувшись на девчонку в дальнем углу.
— Жива или... — осёкся Петров.
Шутить и не думал. А о чём: как там девчонка?
— Алиса... — прильнул Артур к её телу, встряхнув за плечи.
— Ты что творишь, командир? Так всю душу из неё вытрясешь!
Да где там — даже звонкую пощёчину отвесил. Подействовало. Девчонка открыла глаза.
— Господи! Как же ты напугала меня... — прижал её к груди Артур, почувствовав, как у неё самой там бьётся сердца. И удары его сердца слились в такт с девчачьим. — Больше так не делай! Слышишь?
— Как... — тихо спросила она.
— Не бросай меня одного!
— А сам больше не бросишь меня?
— Да ты что! И такое говоришь?
— Похоже, мы тут лишние, мужики, — потащил Егорыч наружу Самылина, окликнув попутно Петрова. — Ну, чё вылупился? Как будто не видел, как люди целуются...
— Он и впрямь её поцеловал!? — не удержался Петров. — Или это она его, а?
"Вот Петя..." — подумал Артур про напарника. И дальше исключительно сосредоточился на Алисе. Бойкая девчонка заняла все его мысли.
— Ты не ранена? — поспешил он осмотреть её тело на предмет ран.
Та так не думала, а что: он как мужик решил воспользоваться её беззащитным положением и сделать то, чего никак не могла допустить на первом свидании после первого поцелуя.
— Ну и глупая же ты у меня! Да мне совсем не это надо от тебя!
— Тогда руки убрал... от моей груди... — выдала Алиса. — Бурёнку будешь хватать за вымя, как давеча Петя, если она ещё подпустит тебя к себе!
Только тут Артур и вспомнил про корову. Но на то и животное, а Алиса — человек. Хотя теперь — женщина. Он резко изменил к ней своё отношение, больше нисколько не обращая внимания на её и собственный возраст.
— Ой... — вскрикнула Алиса.
— Тебе плохо? Где болит?
— Бурёнка...
Артур остался позади. Девчонка прильнула к корове. Животное с обидой косилась на хозяйку. А Алиса виновато на неё.
— Прости меня, моя хорошая! Недоглядела я за тобой...
Девчонка всплакнула, пустив слезу.
— Егорыч! — закричал Артур.
— Тебя вроде кличут, старик, — подивился Петров. — С чего бы это, а?
— Может скотину освежевать? — подумал о меркантильном интересе Самылин, давно ничего не жуя. Оголодал.
Как выяснилось: в качестве ветеринара. Осмотрел Бурёнку.
— Не томи, старик? Что скажешь? Будет жить?
— Ты это про кого — Алиску или...
— И Бурёнку тоже, если на то пошло...
— Считай: ей повезло. Так, как ей вонзила свои клыки в бок тварь, обычно корове протыкают шилом брюхо, ежели переедает травы! Заштопаем и... время покажет...
— Встанет ли на ноги?
— Сможет ли давать молоко...
— Егорыч!..
— Вот только не надо слов благодарности! Я вам не фельдшер! Даже не лесник — охотник я! И больше скажу: отставной прапорщик!
— Но при лазарете был им... — напомнил Артур.
— Сделайте что-нибудь, — настояла Алиса. — Хотя б не мучилась, если что...
— Да я ж сказал: всё будет типа как надо! Заштопаю! Тащите ведро воды и... В доме имеются толстые нитки, а большие иглы?
Алиса расстаралась ради Бурёнки.
— Не ревнуй, Ваня! Корова всё-таки... — отпустил Петров в адрес друга очередную хохму.
— Ты когда-нибудь заткнёшься, балабол?
Выручил Самылин, ткнув сухарь Петрову в зубы.
— Грызи...
Делать нечего, пришлось уступить.
— А молочка не дадите?
— Если только из-под бычка! — нашёлся Артур с ответом, уев Петрова.
Лучше бы тот молчал, и не мычал. Иванов в очередной раз отплатил ему звонкой монетой. На том и сошлись — остались квиты как всегда. Всё-таки друзья, какие никакие, а закадычные по жизни. И могли в любой момент лишиться.
Прогремел взрыв. Одно из ночных порождений пустоши запуталось в растяжке. Среагировав на вспышку поворотом башни с 30-мм орудием, экипаж БТР дал короткую очередь, взрывая землю.
По округе понеслось вопли с завываниями. Тварям в очередной раз досталось. Иные бы в мире привычном для людей давно отстали от них, но не эти... и продолжали лезть на верную погибель. Всё-таки жажда крови и голод был велик. Проявлять слабость также нельзя, иначе самих пожрут кровожадные сородичи, а беспощадные ко всему живому.
Глава 9
Люди с оружием в руках на крыше дома и в бронетехнике в ожидании предрассветного часа поглядывали не переставая на ручные часы. Ночь выдалась жуткой. Они отбили уже три нападения тварей, а те, не взирая на потери, продолжали наседать на них. За полночи отряд поисковиков израсходовал неимоверное количество боеприпасов, что вскоре того и гляди: придётся вести рукопашный бой. И чем это чревато — никому не надо объяснять. Твари разнились не только по своему образу и подобию, но даже поведению. И второй такой же не попадалось на глаза. У какого-то порождения лапы были длинней, и другой когти, у третьей клыки, у четвёртой строение туловища, у пятой челюсти, у шестой череп, у седьмой оттенки защитного окраса, у восьмой покрова. И так с каждой новой пристреленной особью, а везде и во всём.
Пустошь не переставала подносить сюрпризы охотникам и пока за счастье: поблизости от хутора не объявилось ползучих или летающих тварей, да тех же паразитов из числа грызунов. А помниться их предупреждали перед поездкой в пустошь: отдельные особи, если не все, имеют в наличии ядовитые железы. Во всяком случае, токсичны. И как будет действовать яд или иное вещество заменяющее у порождений пустоши его — неизвестно. Иначе до эпидемии недалеко. Как в средние века в Европе во время мора при чёрной чуме, когда вымерло до половины всего тамошнего населения. И тогда прокатившаяся эпидемия уничтожала целые города с небольшими государствами.
Знать бы наверняка, чего ожидать от здешних порождений, хотя одно очевидно: ничего хорошего не приходится.
Примерно такие мысли одолевали силовика. И если бы его одного. Егорыч тоже не мог спокойно взирать на то, что собой представляли трупы тварей в пределах подворья. Один раз даже замешкался, когда узрел в раскрытой пасти — за клыками — скрывается не то язык, не то какой-то необычный орган, который с чем и можно было сравнить навскидку — с жалом или...
Нет, об этом не хотелось думать, и верить в лучшее: всё ещё обойдётся — для них в том числе.
Да новый навал порождений и снова вроде бы отбились, понимая: на новую волну ночных тварей, случись таковая в предрассветный час, боеприпасов точно не хватит. А и дневные недолго станут раздумывать: нападать им на людей или нет — устроят себе либо завтрак, либо обед. Это уже будет зависеть не столько от людей, сколько от порождений пустоши — как сильно голод возобладает над инстинктом самосохранения. Или плевать они хотели на всё остальное.
Одна тварь так и поступила. Досталось омоновцу, пожелавшему справить нужду прямо из люка БТР. И хорошо ещё, что подельник был начеку — успел выстрелить в хищную рептилию, затворив дверцу за бедолагой.
Из БТРа донеслись крики. Омоновец получил ожоги различной степени тяжести. Даже руки пострадали — фаланги пальцев, поскольку он стремился смахнуть ими едкую слизь с лица.
Среди людей поднялся галдёж. Не более того, когда удалось выяснить толком, что за инцидент произошёл, и оказалось: из разряда вон выходящий.
Омоновец ослеп на один глаз, лежал с перебинтованными руками, получив укол сильнодействующим препаратом, который имелся у каждого бойца в отряде майора ФСБ. Военные расстарались — выделили по настоянию охотников. Иначе бы твари, почуяв силу, могли воспользоваться удобной ситуацией и вновь организовать навал.
Скорее всего, он и последовал, но в лице иных рептилий — особо ушлых, хитрых и скрытных. И тогда подельник страдальца выстрелив наобум во тьму, сам не знал, что за тварь атаковала их, и как выглядела.
Этими вопросами его и засыпал силовик на пару с Егорычем. Да толку — всё без толку.
Даже при наличии в крови сильнодействующего препарата чуть ли не возвращающего с того света смертельно-раненного бойца, омоновец вздрагивал и вскрикивал иной раз.
— У него жар, — определил навскидку Егорыч. — Обычное дело...
Не тут-то было. Из гортани омоновца полезла пена, он задыхался, ему не хватало воздуха.
— Помогите... — навалился напарник на него. Втроём с силовиком и стариком, им и то не сразу удалось прекратить предсмертные мучения заблёванного бойца. Едва конвульсии прекратились, боец замер. Его глаза остекленели, но не потухли. При этом он стал коченеть.
