Затем во время отдыха набил паразитов и закидал ими воду в садке. Приманка получилась что надо, наживка сработала мгновенно — рыба заплескалась у моего садка, проникая внутрь либо через узкие щели меж кольями, либо перемахивая их, выпрыгивая из воды.
Эх, мне бы сачок! Но тоже ничего, заодно искупался, и мокрым вернулся "домой" с уловом.
— Хозяюшка! Айда чистить рыбу!
Нюша не откликнулась. А я понадеялся: прибежит и обрадуется моему улову.
Не тут-то было. Она и дальше не отзывалась.
— Ню... — вспылил я на неё поначалу про себя, а затем испугался: вдруг чего случилось, пока я рыбачил?
Кинулся сломя голову к садку с запасами на чёрный день. Он для меня и наступил.
Не дай Бог, с ней чего случилось — хоть сразу в реку и топись.
Она исчезла, и чужих следов помимо наших отпечатков на песке в прибрежной зоне острова, я не заметил, обежав его кругом ни один раз, и ни два.
— Нюша! Нюша-А-А...
От досады я зашвырнул рыбу обратно в реку. Поторопился. На острове появился ещё некто, следуя в мою сторону.
Я обернулся, надеясь: это дикари, и сейчас прибьют меня.
— НЮША... — смутил я её донельзя. — Ты где пропадала? Я обыскался тебя — весь остров перерыл! И...
Рыбу я выпустил, зато знахарка вернулась с уловом.
— Да я, честное слово, поймал рыбу, а затем... Затем не удержался и отпустил, решив: ты пропала и мне кормить ей больше некого.
— А себя?
— Да мне не жить без тебя, если ты этого ещё не поняла!
Я прижал её к себе, целуя нервно в иссиня-чёрную копну волос. Она упёрлась по обыкновению, стараясь вырваться, но я не выпускал. И откуда только силы взялись, а знал, кому обязан был за своё спасание с исцелением.
— Никогда... Слышишь!.. никогда так больше не поступай со мной! — не желал я терять её вновь.
Она вырвалась, и сама высказала мне всё, что думала, и относительно того, чего я сделал неправильного сейчас с её слов.
— Я... И лапать тебя?.. Да за кого ты держишь меня?.. Ах, не держишь!..
Кровь или что там ещё, ударило мне в голову, и я бросился прочь с острова, далеко не уплыл. На берег за волосы меня вытащила моя "половинка", заставив на раз уяснить: без плавсредства сделать мне это будет весьма и весьма проблематично.
— А сама на чём плавала?
Нюша улыбнулась и показала мне раскрытые ладони.
Ну да, не руками же ей брёвна рубить — ребром ладони, как каратисты доски и прочий "стройматериал" — тут без долбёжки подстать топора и думать о лодке, да что там, даже про плот, не стоит. И в первую очередь мне, а вот, чем непременно стоит озаботиться, как мужику.
Нюша снова покормила меня, когда мне так хотелось самому удивить её и накормить собственным уловом.
— С меня завтрак... завтра... Угу?
— Ага, — кивнула она, улыбнувшись мне.
— И не надо — ха-ха!
Моё заявление не вызвало у неё смущения. Да я и не стремился смущать её, скорее сам смутил себя. И всё встало на свои места, когда я продемонстрировал ей свой садок полный рыбёшки.
— Выбирай любую! Тебе какую, Ню? — выдёргивал я рыбу из рукотворной заводи, демонстрируя ей. — Эту?.. А может вот эту?.. Или...
— Вон ту... — указала она мне за пределы садка.
Там, на реке, плескался исполинских размеров речной гигант. Сом или некто подобный в здешнем мире на него, и моя рыбёшка ему, как наживка из паразита прежней.
— Ту, я пока тебе обещать не стану, и не по тому, что не достану, как с неба звезду, просто врать не хочу! Но мне бы челн и толковый гарпун... — запнулся я. — И проси чего хошь, моя милая!
Она удивила меня неслабо, когда казалось: просто уже нечем удивлять — сунула лопатку.
— Ты где её взяла?
— Га... — махнула она в сторону гремящей воды.
Мы находились недалеко от водопада.
— С ума сошла! — вскричал я, повысив на неё голос, что естественно не красило меня, и я побагровел. — Ты хоть соображаешь, что с тобой могло случиться?.. Там...
У меня перехватило дыхание. В груди больно кольнуло, и я кашлянул.
Нюша мгновенно прильнула ко мне сама, прижавшись ухом к зажившей давным-давно ране, и прислушивалась. А я не удержался и приобнял. Она не отпрянула от меня, как тогда, когда я позволил себе подобную непростительную вольность, сама обхватила меня — и прижалась всем телом, задрожав.
— Ну-ну, моя милая, со мной всё хорошо! И у нас всё будет непременно хорошо! Дай только время, и я научусь всему, что должно знать и уметь в вашем мире мужику!
— Я помогу. Угу?
— Ага, Ню, — не удержался я, и разок прикоснулся устами к её копне волос с благоухавшими травами, вплетёнными в них венком. — И обещаю: стану послушным! Но не требуй меня стать ручным!
Ещё б немного, сдержи я язык за зубами, мы бы возможно сблизились с ней сегодня. Но язык мой, враг мой! Нюша сразу вспомнила про готовку, хотя я не прочь был немного и попоститься, рассчитывая уже на то, чего едва не случилось меж нами.
— Лежать... — выскользнула Нюша у меня из крепких объятий.
Коротко и ясно — велела мне отдыхать и не перетруждаться.
— Да мне уже надоело валяться. Охота настоящим делом заняться — той же охотой. Пойду, лучше что-нибудь сломаю, — улыбнулся я.
Лопатка у меня была одновременно и за небольшой топор. Теперь мы могли запастись дровишками, и не только. Я затеял соорудить плот и изловить того речного гиганта, что плескался у садка и не думал туда заплывать.
А к утру я обнаружил его порушенным. Он забрался в мою запруду и пожрал всю рыбу...
— Проглот! Ну, держись, живоглот... — погрозил я иному такому же точно гиганту лопаткой в руке, и принялся валить ей деревья.
День ушёл у меня, пока я свалил одно такое дерево, лишив его макушки и ветвей, а затем точил камнем подводя прежде острый край затупленной ныне лопатки.
Что и говорить: не топор, но всё лучше, чем ничего. И за это я обязан моей "половинке" по гроб жизни. А пока что ещё не вернул ни один должок — мой список полнился ими день ото дня.
На все мои потуги сегодня, Нюша лишь недовольно покачала головой, но сдержалась в отличие от меня, и промолчала, позвав трапезничать.
Теперь я сам ел и пил, вспоминая мимолётом с вздохом разочарования то славное время, когда ощущал себя "балластом", а она кормила меня с рук.
Мне захотелось отблагодарить Нюшу. Я принёс ей воды.
— Испей и ты... из моего "кубка".
Она наклонилась и фыркнула на меня — не удержалась, озорничая. Ну и я естественно.
"Водопой" закончился купанием в реке. И мы довольные, и уставшие, свалились вновь у костра, сушили вещи, развесив их каждый со своей стороны — загораживались ими. Тогда как мне казалось: Нюша не должна стесняться природной наготы. По-видимому, учёные-археологи не учли, что и у наших предков были свои нравы, и уж что-что, а также своенравны — у них тоже бытовали свои манеры с обычаями.
Подглядывать мне за собой Нюша не позволила, швырнув раз ком земли. Сам виноват, вынудив её ещё и не на это — упал, имитируя ушиб.
Она прыгнула ко мне из-за сохнущей одёжи, в чём мать родила, и... я сам пребывал в костюме Адама, ...схватил её за талию, выдав:
— Попалась...
Нюша взвизгнула, и дёрнулась, вырываясь из моих шаловливых рук, скрылась у себя, натягивая смешно на голое тело непросохшую одёжу — сердилась не столько на меня, сколько на себя, за то, что поддалась на столь очевидную с моей стороны провокацию.
— Прости меня, моя милая, — повинно молвил я. — Не сдержался, взял грех прелюбодейства на душу!
Однако не стал клятвенно обещать, что больше такого не повториться. Попробуй тут удержись, когда ты один столько времени на острове и рядом с тобой хлопочет столь очаровательно-обворожительная дикарка. Мне ж ничто человеческое не чуждо. И симпатии у нас взаимны — с одной стороны, а с иной — что-то не то я делаю, и, как мне казалось, ещё она сама.
Боже, что творю? А ведь и дальше не перестаю! За что мне эти муки, а? Как мне сделать всё так, чтобы Нюша признала во мне мужчину и мы...
— Давай поженимся, Ню?
Она не поняла меня — то, что я предложил ей.
— Ну, повенчаемся!
И снова та же реакция отрицания.
— Пройдём совместно обряд, по завершении коего мужчина с женщиной могут строить совместно дом, семью и взаимоотношения друг с другом.
Вот тут уже моя "половинка" смутилась.
— Нет, если не хочешь, я не стану тебя неволить, просто... Всё непросто!
Мне, как любому мужику, хотелось расставить точки над "і" в силу нашего определённого эгоизма, и требовалось либо всё, либо ничего. Да торопить Нюшу с ответом я не желал.
— Можешь не отвечать сразу, подумай до... завтра. А завтра, — понял я: и решится наша с ней дальнейшая судьба — мы либо продолжим совместное проживание на острове, либо нам станет тесно тут вдвоём.
Я собирался отправиться в плавание на бревне, затеяв смастерить из него подобие катамарана. Для чего достаточно прикрепить к бревну по краям "лыжи" и сделать весло, поскольку до паруса с палубой было ещё далеко. На них не было ни времени, ни материала. А одного моего желания мало.
* * *
— Дело сделано, Шишига, — напомнил Блуд собрату по оружию на привале про уговор: оплату труда следовало произвести сразу же после усилий предпринятых его шайкой при разборках со страхалюдами. — Пора делиться!
То, что предложил ему и его людям Шишига, Блуда естественно не устроило. Дело меж разбойниками дошло до поножовщины. Шишига оказался проворнее, а Блуд хитрее — у него под шкурой имелась защита. И люда побольше. Ну и расчёт Шишиги на жихарей не оправдался в должной мере.
— То ваши разборки — не наши, — заявил старший вояр жихарей, не претендуя на делёж добычи.
В отличие от лихого люда, они погнались за страхолюдами из чувства мести, утолив его их кровью.
На том и растались, завернув стежкой на погост — далеко не ушли.
— А... теплокровные!.. — зашипел некто, злорадствуя. — Ха-га!.. Попались...
— Зрю... — подхватил иной жуткий глас.
И лихой люд в дебрях близ гремящей воды окутала тьма.
Глава 9
"Против лома — нет приёма!"
Стараясь не смотреть в сторону знахарки, и попутно отвлечься, я бросил остатки хворостин в огонь, поднялся.
— Ты куда? — встрепенулась она.
— Да куда я денусь с острова, — ухмыльнулся я про себя: волнуется за меня, боится, что дров наломаю. А за ними и собрался. — Хвороста насобирать.
И обманывать не думал, продолжая думать о том, о чём сказал, блуждая кругами вокруг да около неё, вернулся не то что бы скоро, надеясь: она успокоиться. Да где там — также была возбужденна, как и сам.
— Нет, Ню, так нельзя! Слышишь, нам надо поговорить с тобой откровенно! — свалил я наземь увесистую охапку хвороста, и собирал не просто так от нечего делать. Мне с моей "половинкой" предстоял обстоятельный разговор по душам.
— Ты про своё предложение мне? — опять смутилась она, вгоняя меня в краску.
— Нет... не только... — не знал я, как и с чего начать обстоятельный разговор, еле пересилил себя. — Неужели ты не хочешь знать обо мне больше — всё, что так интересует? А ведь сама не меньше интересуешь меня?
На лице знахарки проступило привычное одновременно смущение со стеснением.
— Не бойся... меня... — продолжил я. — Я сам... боюсь...
— Меня?! — искренне удивилась она.
Да чего скрывать — права в некотором роде.
— Как ты уже поняла: я — чужак в твоём мире.
— Ты из прорвы?
— Что такое прорва?
— Жуткое место, откуда всякий раз является тьма, жаждая овладеть светом.
Обалдеть! Вот так ответ мне на мой вопрос.
— И что собой представляет эта самая тьма, а?
— Порождений.
— То есть, тварей?
— И их, но не лесных и небесных.
— Ты сейчас о падальщиках со стервятниками?
Она обозвала их по-своему: та тварь, которую я сравнил с гиеной, оказалась длаком, а вот стервятник — клаком. Тогда и прорва получалась — клоака.
— Не, не оттуда я, но каким-то образом угодил туда с теми, кого больше нет со мной.
— Но вы не страхолюды!
Пришлось разобраться и с ними: кто они такие? И тут мне пояснила Нюша: они — ложнокровные — у них в жилах течёт вовсе не кровь, а нечто, чему не могла дать точного определения. Оно и понятно, когда увижу, тогда и разберусь — надеюсь сам со страхолюдом, как очередной проблемой, а не они с тем же успехом со мной. Но также очевидно: их стоит остерегаться.
— И всё-таки, что такое прорва? И почему, вы, с лешаками и жихарами, живёте в непосредственной близости от неё? Неужели столь велика, и занимает огромную территорию? Или я ошибаюсь?
— Никто точно не ведает, что есть прорва! И сего тебе не скажут даже волхвы...
Опаньки! И эти тут — местные кудесники. Запомним про них и после спросим у Ню.
— ...и какую площадь покрывает прорва. Порождения или, как ты, Шаляй, обозвал их, с исчадиями, постоянно стремятся овладеть телами и душами люда. Мы — пища для них!..
Вот это да! Поразительно! Паразитов в лице исчадий и не хватало мне для полного комплекта к врагам в здешнем мире.
— А кто же тогда поедает их? Чего или кого они боятся?
— Огня.
Теперь мне ясно, почему в древности все верования были связаны с огнём и огненными обрядами очищения. Уж не по тому ли принципу в средние века их на вооружение взяла инквизиция?
То-то жихари пытались спалить заживо Володьку.
— Чёрт с ней, с прорвой, — видел я, насколько тяжело давался Нюше разговор со мной относительно неё. — Что за люд такой — лешаки и жихари? Откуда они вообще взялись?
— Отщепенцы!
Оно и понятно — предали род, отделившись племенем в поисках лучшей доли, а затем и от них ушли в лес лихие сородичи.
Как в воду глядел. Нюша подтвердила мои догадки слово в слово.
— А в чём причина разлада? Из-за чего поссорились и...
Я понял: передрались, иначе бы те, кого они не изгнали, сами, вряд ли бы подались жить рядом с прорвой.
Родовиты не признавали жертвоприношений с убийством скота.
— И всего-то? — проступила у меня на лице предательская ухмылка.
Когда сама давеча била рыбу головой о булыжник.
Нюша возмутилась:
— Она всё одно бы кончилась...
— Но ты же ей помогла — и отловила с тем же успехом, чтоб убить и съесть.
— Рыбу можно есть, и яйца птахов!
— А иные яйца — пресмыкающихся нельзя?
— Да.
— Ну не злись, Ню, тебе это ни к лицу!
А мне подлецу...
— Лучше поведай мне про ваш уклад жизни: чем вы занимаетесь, как живёте тут в гармонии с природой? — И ещё один вопрос терзал меня. — Зачем вам в загоне хряк?
Я намекнул Нюше на священное животное. Хряк оказался вовсе не коровой. Ну, это я и сам определил, и без её подсказки мне. А вот иное заявление относительно него, меня изумило. Из него выходило, что, откармливая хряка, родовиты, таким образом, задабривали бога Рода из целого сонма, коим не столько поклонялись, как главному Живе, а скорее в знак уважения. За это их род также тучнел и разрастался.
Скотоводы, блин! Ни мог я не улыбнуться в очередной раз, вгоняя в краску мою "половинку". Многое, чего слышал от неё, знал из истории, но всё же кое-какие отдельные нюансы с нестыковками имелись. На них и сделал главный упор, выясняя досконально, что да как. После чего уже настал мой черёд выкладывать всё Нюше начистоту: кто я такой, и откуда свалился в их мир?
