Время Крылатых. Часть первая. Серый холм

— ... но вы же горцы, — продолжал тот, — сами никогда ничего не попросите.

Фархад выжидающе уставился на Рохома.

— На Юргау куропаток много. — мрачно выдавил барс.

— Вот и ладно. — Фархад вздохнул с облегчением, — Восточный склон Юргау, от границы ледника до леса, а в придачу к нему десять выделанных шкур лирга, два одеяла, две пары чукашей, новый топор и пару наконечников для рогатины. Пошли дальше?

Ручей сделался шире и мельче. Осинник поредел, топкие берега превратились в узкую галечную косу. Ручей обрывался небольшим водопадом, сбегавшим по усеянному камнями крутому берегу, в горное озеро. Фархад остановился, припал на одно колено и застыл, прислушиваясь к чему-то. Напряг слух и Рохом. Тревожный клич и хлопанье тяжёлых крыльев были едва различимы за шумом воды.

— Гуси! — выдохнул Рохому в ухо Фархад, — Надо было лучника с собой взять.

Рохом лишь вздохнул.

Гепард поднял со дна ручья несколько крупных голышей, протянул пару Рохому.

— Обойду озеро. Чую, в заводи они, под ивой.

— Попади в гуся а не мне в голову. — шепнул ему барс.

Дождавшись пока Фархад скроется в камышах, Рохом прошёл берегом ручья ещё с десяток шагов. Затем осторожно выглянул. Гепард был прав. В тени ивы, что росла на противоположном обрывистом берегу озерца, неспешно бороздили затянутую ряской заводь, пять крупных красно-серых птиц. Нарядный краснозобый вожак плавал поодаль, посматривая на кажущиеся ему опасными заросли камыша. Оценив расстояние, Рохом решил не рисковать и, обойдя топь, подобраться к птицам ближе, чтобы уже наверняка.

Камень со свистом вспорол стену камыша на берегу слева, пролетел у самой воды и угодил вожаку в голову. Распластав широкие серые крылья, тот завертелся в воде, а остальные гуси в туче брызг, с гвалтом рванули в небо. Спустя мгновение за ними тяжело поднялся в воздух и оглушённый вожак. От души выругавшись, барс запустил гусям вслед свои камни и уже открыл рот, чтобы сказать гепарду всё, что он думает об их совместной охоте...

Что-то тяжело шлёпнулось в топкий берег за его спиной.

Гусь.

Птица ещё дёргала лапами и пыталась перевернуться на бок. Но ей мешала засевшая под правым крылом длинная стрела с чёрным оперением.

Рохом будто уж скользнул в заросшую осокой низину, по удобнее перехватил палицу и, затаив дыхание, прислушался. На берегу кто-то продирался сквозь ежевичник. Фархад?

Терпкий запах шкуры гепарда был ему уже хорошо знаком. От незнакомца же несло кожей, подпаленным у костра мехом и жёсткой козлиной шерстью.

— Камни закончились? — внезапно раздалось на берегу. Скрипучий голос и наглый тон принадлежали явно не Фархаду, тот чаще шипел, как змея.

— Эй, баллиста хвостатая, тебе говорю.

— Дурак ты, Аард. — раздался из зарослей справа недовольный голос Фархада. — Охоту испортил.

— Это ты испортил. А я — помог.

Рохом осторожно выставил из осоки свою макушку.

— Две баллисты...

Стоявший на берегу молодой джейран был невысок, но довольно крепок. Его большие чёрные глаза смотрели нахально. В руках он держал небольшой, но мощный с виду лук. Одет джейран был в просторную хурку из тигриного меха, редкого янтарного окраса, да сакаши из шкуры онагра. Когда джейран наклонился чтобы подобрать подстреленного гуся, Рохом заметил висящий у его левого бедра тяжёлый ятаган в щедро украшенных бахромой и бисером ножнах.

Фархад подошёл к джейрану и крепко обнял его за плечи.

— Что бы там ни было, но я рад видеть тебя, великий сунаф Северо-западной усары. Правда, очень рад! Без тебя со скуки сдохнуть можно.

— Волчара здесь?

— Ягморт в лагере. А это Рохом.

Рука у Аарда была сильной и цепкой, с грубыми мозолями от тетивы.

— Аард? — вытаращился Каррах, когда они втроём вернулись в лагерь, — Жив ещё?

— Жив. — джейран бросил подстреленную птицу к его ногам, — Не рад мне?

— Да как сказать... — пожал плечами рысь, — С одной стороны, лук твой никогда лишним не был, а с другой, когда вы с Ягмортом в отряде...

— Значит, домой вернутся не все. — закончил за него Аард.

Каррах лишь угрюмо покачал головой.

— И как это Хаар всё пропустила?

— Хаар в пути. — ответил джейран, — Послезавтра встретит нас у переправы через Уллу.

— Врёшь, ведь? — Каррах с надеждой посмотрел на ухмыляющегося джейрана.

Но тот лишь молча покачал головой.

— Тогда гуся своего сам ощипывай! — рыкнул Каррах, отворачиваясь от костра, — У меня настроение пропало.

— Это не гусь, это казарка... — обиженно вздохнул Аард, подобрал птицу и отправился к опушке.

— Последний мой поход. — проворчал рысь, вот доведу вас до переправы, вернусь и хватит с меня...

Рохом посмотрел в небо. На долину, со стороны гор, снова ползли тучи, грозя дождём.

— Нужно спешить. — Каррах, проследил за его взглядом, — А то переправляться будет непросто. Улла коварная река.

Прошедшие в горах ливни сделали своё дело. Улла разлилась, превратившись из бурного ручья в широкую реку с топкими берегами. На холме, за рекой горел костёр и Аард, увидев его, громко засвистел. В ответ, к небу подняли горящую головню. Ожидавших было четверо. Три лисицы и...

— Ты совсем не изменилась, Хаар! — обратился джейран к тому, что в сумерках Рохом принял за сваленные у костра мешки, — Всё такая же... красивая...

Широченная приземистая тень ухмыльнулась в ответ медвежьими клыками.

— Храни меня Урсул! — набожно прошептал Перк.

Тень же поднялась на короткие кривые ноги и шагнула навстречу.

— Расскажешь, что нового в Олоре? — ухмыльнулся Аард.

Росомаха рыкнула на джейрана, наградила его мощным шлепком, сдержанно кивнула Ягморту и подошла к Рохому, поздороваться.

Сила с которой Хаар стиснула его запястья, заставила барса содрогнуться.

— Милая девочка, правда? — оскалился Аард. Росомаха усмехнулась и Рохом заметил в глубине её пасти короткий белёсый пенёк, вместо языка.

— Жаль не разговорчивая.

Хаар обернулась к джейрану, но того уже облепили две молодые лисицы и увлекли куда-то к берегу реки.

— Ларта Оторва и Уларга Отрава. Сёстры мои, саранча им под хвост. — рядом возник крупный бурый лис в чёрном салакаше и кроличьей хурке, — Всегда за мной таскаются. Ну и за Аардом.

Лис бесцеремонно толкнул Рохома.

— Мы пока вас ждали, плот остановили, что в Северную Усару сплавляли. Так, со скуки. А на плоту вино оказалось...

Только теперь Рохом заметил, что вся компания едва стоит на ногах.

Густое тёмно-красное вино, уже плескавшееся на дне бочонка, и впрямь оказалось отменным. Рохом с наслаждением цедил его из кружки, в пол-уха слушая не в меру болтливого лиса Снарта, по прозвищу Короед. Как выяснилось, что в их маленьком отряде все, за исключением его и Перка, давно друг дружку знали.

Раз в год, заскучавший в своём неприветливом, Хортаге Ягморт наведывался в Рамир, к старым друзьям, повеселиться.

Веселились они последние два месяца осени, когда из Олора и Ратпмы по Улле и Калее шли плоты с зерном, бурном и оружием, в Усары Великого Сунафата. Правда, этот год вышел неудачным.

— Волчара с братом поссорился. — сообщил причину неудач Аард. Наклонившись к костру, джейран сосредоточенно покачивал вино в большом серебряном кубке. — Уже год носа в Хортаг не кажет. Даже на свадьбу его не пришёл. А Хангар, брат его, конунг нынешний, видать вину чует. Воинов своих с подарком ему навстречу выслал. Через три дня в Серых холмах должны с ними встретиться.

— Из-за чего они с братом-то? — тихо спросил джейрана каракал Ритар.

Аард прежде чем ответить посмотрел в сторону реки, где о чём-то совещались гепард и волк.

— Папаша их, покойный конунг Дарг Лютый, вечных пиров ему в Хорте, нашёл Хангару невесту из какого-то знатного северного рода. А когда Дарг помер, Хангар возьми да и женись на южной замухрышке, у которой ни зубов, ни шкуры. Ягморт ему всякого наговорил...— Аард протянул лису разливавшему вино пустой кубок и Рохом заметил, что на кубке выгравирована обнажённая самка газели, — Только смотрите мне! Я вам ничего не рассказывал!

— Хаар точно тебя не выдаст. — успокоил джейрана каракал, довольно щуря на огонь свои зелёные глаза. Затем джейран принялся рассказывать похабные истории о похождениях какого-то сунафа, а потом к костру подсели Фархад и Ягморт, и лис вручил им полные до краёв кружки.

* * *

Мрита не решилась развести костёр. Закутавшись в одеяло и забившись от ветра в неглубокий овражек, она с интересом наблюдала за происходящим на соседнем холме. Собравшееся там зверьё сперва ей очень не понравилось, но позже, когда к компании присоединился отряд, в котором был полярный волк, олениха решила присмотреться внимательней. Шли они явно на север. А путь на север лежал только через Хортаг.

Мрита давно и окончательно решила куда она направляется. Нынешней родне сейчас на глаза лучше не попадаться — за мёртвыша примут, и Арес не спасёт. На родине, у истоков Керли, её тем более никто не ждёт. Остаётся север. Там наверняка ещё помнят Ареса, и сестре бывшего десятника, возможно, не откажут в гостеприимстве.

Вспомнив Ареса, олениха решилась на отчаянный шаг. Завтра она подойдёт к неизвестным и попросит взять её с собой, хотя бы до Хортагских предгорий. Вполне возможно, что те, на холме, окажутся не воинами Хортага, а обычной шайкой грабителей, которые во множестве скитались по Форну. Грабителей олениха не боялась — брать у неё было нечего, а после случая с языками, она пристала бы и к наёмникам Мигроса, лишь бы не скитаться по этому краю в одиночку. С этими мыслями Мрита, наконец, уснула.

* * *

Удивительно, но после вина голова у Рохома осталась ясной, не то, что после бурна. Выбравшись из шалаша, барс протёр глаза и огляделся. У костра сидел джейран и что-то увлечённо рассказывал внимательно смотревшей на него росомахе. Рядом с ней, сидел на корточках Ритар и грустно ковырял ножом остатки вчерашнего гуся. Лисы, как всегда, насели на своего братца и что-то усиленно ему втолковывали. Рубивший хворост для костра, Короед, лишь досадливо от них отмахивался. В стороне от всех, как всегда угрюмый Каррах правил тонким оселком свой меч. Фархада и Ягморта барс в лагере не увидел.

Он подошёл к костру.

Аард уже заварил в котелке крепкий матар и ожидая пока тот остынет, вынул из мешка длинный увесистый свёрток. В свёртке оказались стрелы. Полтора десятка длинных стрел с узкими гранёными головками и чёрным оперением, а так же с широкими острыми наконечниками и рябым оперением. Аард принялся тщательно осматривать каждую и складывать их в объемистый колчан с крышкой отделанной леопардовым мехом.

— Чем дальше от Рамира, тем неспокойнее в Форне. — пояснил он.

— Ликаоны?

Джейран странно посмотрел на Рохома.

— В этом вашем Форне столько отребья опасного. — Аард осторожно подправил оперение одной стрелы маленьким очень острым ножом, — Баглахи одни чего стоят. А вы всё детёнышей ликаонами пугаете.

— Баглахи? Не слыхал.

— Баглах, с олорского, значит 'ублюдок'. — пояснил джейран, — Случается, что и волчица с оленем живут в согласии, вот только детеныши у них не рождаются. А вот у леопардов и львиц — рождаются, да своего потомства иметь не могут. Таких и зовут баглахами. Дорога им одна — к Сотаргу.

— Сотарг, это кто? — спросил барс.

— Это, к которому Сурал ушёл? — внезапно встряла в разговор Латра.

— Он самый. Сотарг сын тарпана и зебры. До войны был последний изгой, а теперь от его сотни баглахов даже малым усарам достаётся.

— Сурал Чёрный? — Ритар бросил копаться в объедках и подсел ближе, — За его голову в прошлом году награду объявили, вроде. А за что его из усары погнали?

Джейран усмехнулся.

— О, это целая история! Перед тем, как отправиться в Хорт, мой папаша, Арлан Темноокий, решил осчастливить своих отпрысков дележом наследства. Рожу Арлана я не забуду до сих пор. Занятно она вытянулась, когда вместо двенадцати сыновей в его шатёр набилось тридцать шесть. А самое веселье началось, когда самого старшего, Оноя, отодвинул плечом неизвестно откуда взявшийся Сурал Чёрный. Мои братья дернулись было надавать Суралу, да побоялись. Тот и вправду в отца пошёл, ростом с Ягморта, плечи — во, рога в полтора локтя. Вот только шкура...

— Что, шкура? — полюбопытствовал подошедший к ним Короед.

— Шкура у Сурала была чёрной. Чёрной, как ворон в полночь. Арлан аж затрясся. Орёт: 'Кто такой?!' 'Сурал, сын Айзуль.', спокойно ответил тот. Арлан скривился. 'Айзуль родила мне семерых воинов, но я не помню среди них баглахов. Проваливай!' Сурал усмехнулся, лишь белые зубы во мраке шатра блеснули, пошёл прочь но, задержавшись у входа, громко сказал: 'Братья, кто в немилости, айда со мной, к Сотаргу. Сотарг не глядя на шкуру разделит и наследство, и добычу.' Что тут началось! Оной полез на брата с кулаками. Бадрах и Чадал повалили его на землю, закатали в ковёр и вынесли из шатра. Сурал, под шумок смылся, а когда всё немного улеглось, выяснилось, что у Арлана пропала гепардовая хурка и старинный ратпмарский кинжал. Арлан конечно расстроился, обозвал нас скорпионами рогатыми и сказал, что усара, после его смерти достанется победителю в состязании лучников, а проигравшие могут катиться на все четыре стороны в степь и там дерьмо со скарабеями собирать.

— В какую цель нужно будет стрелять? — спросил Сухел.

— С трёхсот шагов в задницу твою! — рявкнув вконец осерчавший Арлан обнаружив, что вдобавок пропал его лук работы неизвестного гутлахского мастера.

— Кто победил в состязании, можешь не рассказывать. — оборвал джейрана Каррах.

— Не было никакого состязания, — мотнул головой Аард, — и без него ясно кому усара, а кому степь. Как добычу после Калеи делить, так все, а как Рыжий холм от подонков Резни отбивать — так Аард. Всё честно.

— Чего же ушёл? — поинтересовался Ритар.

Джейран сделал вид, что не расслышал каракала, и это не ускользнуло от Карраха.

— Я слышал, там не только усара в наследство досталась? — ехидно спросил он.

— Молчи уже... — Аард тоскливо поморщился.

— И большой у Арлана гарем?

— Заткнись, Ритар!

— Поди, старые и злые все?

— Заткнись Каррах!

— Я слыхал, что можно откупиться...

— Иди в задницу, Короед!

Росомаха вдруг коротко рыкнула и привстала. Аард заинтересованно хмыкнул. Все обернулись.

Высокая белохвостая олениха, со свалявшимся рыжеватым мехом, в замызганной рубахе в беличьей хурке и потёртых кожаных сакашах не показалась барсу опасной. Оружия ни в руках ни на поясе, ни за спиной у неё не было.

— Стой! — приказал барс, — Кто такая?

Хаар негромко рыча переместилась по правую руку барса. Только сейчас Рохом заметил, у неё на поясе пару длинных боевых ножей.

— Руки на виду, девочка и медленно сюда! — джейран не отвлекался от работы, однако лук положил на колени, — Ты одна?

— Это ещё кто? — раздался позади, голос Ритара.

— Бродяжка просто. — предположила Уларга.

Рохом продолжал обшаривать незнакомку взглядом. Худая и очень усталая, но стройная и сильная. Вон, какие плечи. В Рамире барс уже сталкивался с оленями и научился уважать их.