Часть вторая. Искусство вязать узлы

— "Летучки" на исходной, господин адмирал.

— И превосходно. Сколько на ваших?

— Пять сорок пять, господин адмирал.

— Надо же! — Подозрительно— оживленно восхитился флотоводец, — на моих ровно столько же. Погода... Только мечтать о такой. Так что, друг мой, не сочтите за труд: передайте троекратно всем, по вертикальному каскаду слово "Дронг"...

"Дронг" взмыло с громадных антенн "Великого Князя Тимофея", достигло оперативной группировки спутников о оттуда широким конусом, накрывающим все Семь Тысяч Островов, обрушилось сверху, как Демон Черных Небес, как неслыханной силы ураган, все вздернув на дыбы, все — перемешав, все сдвинув с мест. И первыми, скользнув сквозь обманчиво— просторные ячейки "Трала" плыли над самой водой экранопланы и десантные катера на воздушной подушке. Зрелище тяжко-грациозных, давяще— стремительных машин, в громовом гуле несущихся сквозь тучи истолченной в пыль воды, было мало сказать, что просто красивым: оно было прекрасно, но это была страшная красота. Над камнями, над клыками рифов, столетиями защищавшими извилистые, как мысли безумца, потаенные бухты и заливы, между поросших страшными чащобами скал, не обращая внимания на мели, проскользнули они к спящим мирным сном пиратским гнездам, заранее поднимая оружие.

Можно спорить, — насколько талантливым, — но все-таки он был настоящим военным: с началом дела он интуитивно выбрал место, где возникли осложнения, требовавшие вмешательства Воли и Силы. На борту "Тимофея", в окружении подчиненных ему в оперативном отношении но — столь же полновластных командиров сил остальных стран, он с ленивым, чуть брезгливым любопытством читал "Инструкции", полученные им непосредственно от Трехсторонней Комиссии. Небрежно разорванный, — весь заляпанный печатями, где только можно, — коричневый конверт из-под "Инструкций" он по рассеянности держал в левой руке.

— А вот тут вот, господа, в пункте аж тридцать четвертом параграфа третьего, нам предписывают это, как его? — Не в силах процитировать дословно и не желая портить восхитившую его формулировку отсебятиной, он подглядел в текст. — А, вот: "При выполнении поставленных перед контингентом высоких и благородных задач надлежит неукоснительно действовать со всей возможной гуманностью" — как вы думаете, — что бы это могло значить? Обозначает ли это: "неукоснительно — действовать" — или же: "неукоснительно — с гуманностью"?

А вице-адмирал Сулима, который тоже был не мед и не сахар, кивнул с видом полнейшей серьезности:

— Поистине прекрасные слова! Но лично мне больше импонирует то место, где говорится именно о всей возможной гуманности. Особенно восхищает в нем невероятная для непрофессионалов точность и конкретность. Но мы-то с вами, господа, мы— то с вами знаем, что на самом деле возможности проявления гуманизма — безграничны. Равно как безграничен Принцип Гуманизма сам по себе.

А шеевельт— командор Кинглоу с готовностью выразил свое полнейшее согласие:

— Бесспорно. Особенно по модулю.

Тогда он и предположить не мог, что это его по "по модулю" — станет поистине крылатым выражением. Пока же господа флотоводцы, сдержанно отсмеявшись, продолжили тщательную проработку "Инструкции", смакуя и комментируя особенно понравившиеся места. Море было — как зеркало, "Великий Князь Тимофей" торчал метрах в трехстах от берега, неподалеку от узкого и извилистого пролива, бывшего, по данным от Источников, Достойных Доверия, одним из главных змеиных гнезд. В пролив ворвались одновременно с обеих концов, доселе закупоренных "Джет Ферс" и "Луг— ен— Бальх", и теперь там все было в порядке: "Октаэдры", "Роллеры" и "Белухи" выли, как миллион бешеных псов одновременно, напрочь снося постройки и прорезая целые просеки в здешней буйной растительности. Потом, несколько грузные в своих панцирях, настороженные, с автоматами в лапах, вслед вихрю свинца и стали на берег ступили морпехи.

На столе запело переговорное устройство:

— Ваше Высокопревосходительство, на берегу, как и предполагалось, практически никого не было. "Серебряные Строчки" попробовали продвинуться по обозначенным на карте направлениям вглубь острова, но были встречены огнем гранатометов и тяжелых пулеметов. Имели потери и, согласно инструкции, отступили.

— Одобряю, — одобрил адмирал Теннейре, — закрепиться и смотреть в оба. Из соприкосновения выйти. Пусть как— нибудь сымпровизируют позиции... Так— то, — повернулся он к своим соратникам, — легко теоретизировать на тему гуманности. Гораздо труднее ежеминутно руководствоваться соображениями гуманизма на практике... Связь! Адресный на "Луг"... "Козерог" вызывает "Злюку— первого". Толлер? Посылай увещевателя по пеленгу "пискуна" 16/64... Нет, не лучше... Брехунца из местных не забудь, а то совсем уж смешно выйдет...

"G — 12" "Калькар", поднявшись с палубы "Луг-ан-Бальх", тяжело направился к цели, а с визир-мачты "Тимофея", слабо стрекоча электромоторчиком, призванным удерживать баллон на месте, на полукилометровую высоту поднялся сам хай-визир, — как выразился адмирал: "Роскошь, конечно, но удобство большое". Громадные панели на стенах коллект-поста вдруг засветились разом, превращаясь в подобие зеркал, отражающих одни, — море, горизонт и дальний островок у горизонта, другие — близкий лесистый берег и даже борт самого "Тимофея" в самом низу, и все это начало довольно быстро проваливаться, уплывать книзу, пока не возникла картина острова, видимого как будто с высоты в километр— полтора. Виден был и "Калькар". "Салахай кахеа, — оглушительно, так, что внутренности перебалтывались в животе и тряслись листья на деревьях, ревело летающее железо, закладывая над зарослями круги, — чуи-канеи ваалакаан-анедирна..." Там, где индикатор прорисовывал красные значки, бронированный геликоптер еще и притормаживал. Динамики работали на такой громкости, что рев их, отражаясь многократными раскатами, долетал и досюда. Благо еще, что Ретрансляторы Звуковой Обстановки все доносили без искажений, и оттого слышно было неплохо.

— Люди Берегов и Проливов, — с невозмутимой физиономией начал переводить Теннейре, — не ведающие рабства храбрецы! Покиньте лживых вождей, что привели вас к большой беде, положите оружие...

— Вы что, — так знаете машшарат— маллам, — с уважением спросил Косьма Сулима, — что переводите прямо на слух и сходу?

— Это они знают паалти. Это они переводят на слух и сходу. А я, — я писал текст обращения. На всю жизнь запомнил. Такое не забывается. Дальше там сулят амнистию и обещают разобраться по справедливости со всеми, кто не особенно себя запятнал...

— Не, — поморщился Сулима, — не больно-то. За душу не забирает. Задушевности маловато, проникновенности. Ради такой риторики лично я не стал бы посылать вертолет.

— И я бы не стал. Да только с этим вот дерьмом, — он потряс зажатым в руке конвертом, — что прикажете делать?

— Использовать по назначению. Вот обстреляют вертолет...

— Ты гляди, не накаркай мне!

Однако же пущанин накаркал: острое, злое шило дымного огня высунулось вдруг из зарослей, воткнувшись в бронированное брюхо машины, глухо ахнул взрыв, рев динамиков смолк, оборвавшись в острый, гаснущий вой, а вертолет, накренившись и испуская клубы серого дыма из развороченного нутра, со снижением заскользил в сторону и косо врезался в деревья. На оскаленного, бледного Теннейре было страшно смотреть. Повторно связавшись с "Луг-ен-Бельх", он сказал Толлеру Керфегеру голосом ржавым и лязгающим:

— Господин капитан первого ранга! У вас есть привязка "Калькара" на момент взрыва?

— Так точно, господин адмирал!

— Приказываю: в эту точку, на высоте приблизительно десять метров. Одну.

— Вас понял. Есть одну, по привязке, высота десять. "Рагн"

— "Рагн".

— А что это Ваше Высокопревосходительство собирается делать, — полюбопытствовал Кинглоу, крутя в пальцах высокий бокал с минеральной водой, с видом мелкого пакостника, который нашкодил, будучи уверен не то что в своей безнаказанности, — а в том, что теперь за его дела непременно высекут другого, — проявлять всю возможную гуманность?

— Точно, — кивнул головой Теннейре, подавив рефлекторно рвущийся из груди Малый Загиб, — я усмотрел редкостную возможность проявить массу гуманизма. По модулю...

— "Четвертой" — рули на постоянный блок проверить...

— "Четвертая" — постоянный блок отсутствует.

— "Четвертой" — экспресс-блок рулей — снять...

— "Четвертая" — экспресс-блок рулей снят.

— Загрузка параметров по моему каналу...

— Загрузка "Четвертой" параметров по каналу командира корабля закончена.

— "Четвертой" — пли.

Флотоводцы отчетливо увидели на панорамном экране, как чуть ближе и западнее того места, где в воздухе лениво расплывались клубы дыма от горящего вертолета, на уровне пальмовых крон вдруг возникло плоское, плотное облачко горящее режущим пламенем какого-то странного сизого цвета. На миг изображение померкло, как это бывало во времена оны при автоматической съемке ядерных взрывов, но теперь, в отличие от тех достойных сожаления случаев, оно почти тут же возникло вновь, показав бешено расширяющуюся, чуть сплюснутую огненную полусферу. Верхушка медленно меркла и таяла, разодранная расширяющейся во все стороны волной, и теперь по острову, глотая заросли, катилась выпуклая стена пламени. Черно— багровый фон был густо покрыт золотистыми огненными иглами, и оттого страшное пламя казалось мохнатым, ощетинившимся торчащей дыбом остью. Влажные заросли исчезали без следа едва коснувшись этой облезлой огненной шкуры, ни капли не задерживая победной поступи урагана пламени, напротив, — оно как будто только разгоралось еще ярче. На миг у всех зрителей, сколько их ни было, поневоле сжалось сердце, потому что показалось им, всем сразу, что огненная стена так и будет расширяться бесконечно, сожжет остров, зальет веселым, иглистым пламенем их корабли, перешагнет, все так же расширяясь и распаляясь все ярче, океаны, а потом, облизав полушарие, начнет сходиться в одну точку где— то там на противоположной плеши планеты.

Корпорация "Интеркол Инкор", в полном соответствии с названием, занималось всем, что имело какое— то отношение к коллоидному состоянию веществ. Основные деньги, как и положено, шли от пищевых желе и желирующих добавок, от медицинских коллоидных клеев и косметических желе самого разного назначения, от экологически-чистой аэрозольной упаковки с разнообразным парфюмерным и бытовым наполнением. А еще — аэрозольные установки для тушения пожаров на нефтяных скважинах при помощи особливых порошков, громадную номенклатуру гелевых сред для микробиологической промышленности, и некоторые типы форсунок. А так как напалм при ближайшем рассмотрении оказался тоже в некотором роде гелем, то он тоже, естественно, попал в сферу интересов молодой тогда, энергично развивающейся фирмы. С большим, надо сказать, финансовым эффектом. Чурило Ченчич, плотный, бородатый мужчина средних лет, с толстыми губами жизнелюба и бабника, был химиком, но химией коллоидов отроду не занимался. Он занимался окислителями и антиоксидантами, а также проблемой обратимости антиоксидантного эффекта. К нему-то и подошли представители какой-то землеустроительной фирмы средней руки, дабы он создал им вещество, способное сжечь пень вместе с находящимися в земле корнями. Поначалу он хотел послать заказчиков вместе с их проблемой куда подальше, но потом заинтересовался. По ходу исследований ему пришлось иметь дело со всяческими омерзительными пакостями типа просто фтора, шестифтористой серы, гептафторида хлора и даже гексафторида кислорода, но никому так до сих пор и не удалось узнать, что из себя представляет так называемый "DO— Комплекс", к которому он пришел в конце концов. Руководство "Интеркол Инкор", неведомыми путями проведав о существовании такой замечательной штуки, справедливо решило, что она годится на большее, нежели дожигание пней и корней, и патент купило на корню. Заодно — с автором. Заодно — с лабораторией. Тут уж инженеры корпорации совершили форменное чудо, создав некий противоестественный гибрид зажигательной и вакуумной бомбы. Используя энергию от первичного воспламенения топливно-воздушной смеси, "DO— Комплекс" начинал разлагать воду, заодно — воспламеняя все, способное гореть, образуя самоподдерживающуюся реакцию и только медленно, не сразу, деградируя под действием высоких температур. Это, наконец, начало сказываться и на острове, огненная стена меркла, теряла накат, рвалась, и теперь только недогоревшие пни страшным, мрачно-лиловым огнем просвечивали сквозь все более зыбкую, рвущуюся огненную кисею. Ченчич был честным человеком и проблему всеконечного истребления пней в свое время решил добросовестно. Еще до этого, невзирая на все переборки, со стороны гибнущего острова донеслось, — как досками по ушам, — "Гван-н-н!" — и, подавив остальные звуки, все затопил неистовый рев огненного урагана. Когда смолк и он, Теннейре неторопливо потянулся к переговорному устройству:

— "Берег— первый", вас вызывает "Козерог". Прием.

— "Козерог", я "Берег— первый", слышу вас хорошо. Прием.

— Надеюсь, — все отступили куда положено, никто ненужного героизма проявлять не начал?

— Никак нет, "Козерог", убитых и покалеченных нет. Вот только у некоторых, в общем, нервная реакция...

— Крыша поехала, что ли?

— Что-то в этом роде... Потому что без предупреждения, господин...

— В следующий раз пошлю уведомление в письменной форме!!! Нет, ну до чего нервный морпех пошел! Как зенитчики, спрашиваю? И впредь называй меня по рации "Директор", а то не знаешь как обратиться, а как положено — не хочешь... Правильно делаешь.

— Их мало осталось, господин Директор. Ребята выловили нескольких, — так все до единого чокнутые. Орут, руками машут, оружие побросали неизвестно где...Прием.

Помолчав, адмирал спросил совершенно загробным голосом:

— "Берег— первый", — а как там вообще? Прием.

Но умница— собеседник отлично понял, к чему относится так нечетко, так не по— военному заданный вопрос:

— Ужас! Голый камень, посыпанный пеплом пополам с негашеной известью. Приказал противогазы надеть. Проплешина диаметром метров в семьсот— восемьсот, кругом чуть чадят заросли, и еще вот что: время от времени какое— нибудь дерево вдруг вспыхивает бездымным огнем и выгорает с корнем, а вертолет вообще сгорел в труху.

— Противогазы подтверждаю. К периферии особо не соваться. И вот еще что: проверьте там, по возможности, наличие уцелевших зенитчиков, но особо не увлекайтесь. Чай не бог весть что. Пленных — в пустые ангары "Грбов" под замок. Подвалят с нашей стороны через полчаса. Обращаться со всей возможной гуманностью. По модулю. Прием.

— Чего?

— Ничего. Подтвердите прием!

— Есть не снимать противогазы. Есть к эпицентру не соваться. Есть прочесать местность, в поисках не увязая. Есть пленных под замок в ангары, на "Грбы", через полчаса, на северном берегу. Прием.

— Рагн.

— Рагн.

— А вот интересно, Ваше Высокопревосходительство, — после мучительной паузы спросил вице— адмирал Сулима, — к чему тогда был весь этот огород с запрещением ядерного оружия? При боеголовках типа "Квартет" о коих я только слышал, а увидеть сподобился только сегодня? Чем они, спрашивается, лучше?