Укротители велосипедов

— А, вот я вас и догнал! — тяжело отдуваясь, сказал подъехавший Кеша. Его простое лицо выражало недоумение, недовольство собой и некоторое восхищение гонщиками. — Мужики, ну вы и ломанулись вниз. У вас совсем страха нет? Как можно так летать на таких узких покрышках? Они ж в ширину сантиметра три.

— Восемнадцать миллиметров, — поправил его Ежов, заводя скутер.

— Тогда тем более. Получается, что область контакта покрышки с асфальтом ещё меньше. Если колесо чуть-чуть поведёт, вы же навернётесь и поедете на пузе по асфальту со скоростью восемьдесят километров.

— И такое бывает, — спокойно ответил Ежов. — Падения — часть велогонок. И многие очень серьёзно бьются не только на спусках, но и на прямых. Иногда падения заканчиваются смертью. — Схватив микрофон, Ежов снова начал командовать через мегафон: — Ладно, двигаем домой! Десять километров будет равнина, и по ней пойдём на полную, последние пять будут с торчками, так что в них можно будет немного расслабиться! — Он уставился на полуживого Артёма, опирающегося на руль велосипеда, немного подумал и решил: — Артём, ты просто докатываешься! Пульс выше ста шестидесяти не поднимать! ЯСНО?!

— Угу, — промычал Артём.

— Завтра будет не намного легче! Поэтому не смей гнать, если не хочешь завтра всех тормозить! Всё, поехали! Раз-два! Раз-два!..

— Как ты достал со своим мегафоном. Уже в ушах звенит, — посетовал Клясов и двинул вслед за скутером.

Стоило гонщикам отъехать, как Кеша смерил Артёма высокомерным взглядом и констатировал:

— Значит, ты в команде новенький. Тогда проверю на тебе, как хорошо я езжу.

Артём хмыкнул.

— На усталом новичке? Как благородно.

— Я, между прочим, тоже возвращаюсь после трёхчасовой тренировки и проехал уже километров двадцать. Поэтому всё будет по-честному.

— Тогда ладно. Тогда постараюсь не отстать.

Артём запрыгнул в седло, раскрутил педали и, подобрав передачу полегче, покатился по двухполосной лесной дороге. Дорога была настолько узкой, что кроны деревьев почти смыкались над головой, укрывая Артёма от жаркого южного солнца, и ехать было приятно и легко.

Непривычно легко... Странно, но после адского подъёма и небольшой передышки ноги стали необычайно свежими. Наверное, это из-за того, что не надо постоянно переть в гору и стараться не отстать от более сильных гонщиков. Сейчас можно немного расслабиться, сеть в седле повыше и поудобнее, набрать скорость и просто крутить педали. Крутить свежими и лёгкими ногами, крутить без остановки, потому что... ноги не устанут! Потому что ноги больше не продавливают тугие педали, а просто быстро ходят вверх-вниз и не чувствуют никакого сопротивления!

И даже неважно, что передача на звезду легче привычной рабочей, на которой приходиться гоняться за остальными, — сейчас ничего не важно. Главное, что можно ехать и не уставать. Это чувство, чувство лёгкости в ногах, такое приятное, пьянеющее и волнующее. Кажется, что не едешь, а летишь.

Впервые с момента начала тренировок вместе с командой езда на шоссейном велосипеде перестала быть нескончаемым мученьем и болью, впервые Артём получал удовольствие и по-настоящему наслаждался дорогой и обдувающим лицо свежим ветерком.

Артём взглянул на закреплённый на выносе руля велокомпьютер. О-го, хоть передача легче рабочей на равнине, но скорость стабильно держится на тридцати восьми. А ещё недавно, в Питере, гонялся на такой скорости за командой, выматывался, начинал задыхаться и в конце концов отставал.

Похоже, всё так, как говорил Ежов. «Когда научишься легко крутить педали, перестанешь уставать». Так, значит, вот что имел ввиду старик...

Бросив крутить педали, Артём ослабил ремешок шлема, снял его и повесил на руль. Да, без шлема намного приятнее. Ещё бы музычку, тогда можно было бы получить от этой поездки ещё больше удовольствия.

Встряхнув влажными волосами, Артём обернулся посмотреть, где его попутчик. Тот оказался прямо позади. С выпученными от напряжения глазами и перекошенным лицом, Кеша раскручивал самую тяжёлую передачу своего байка, но всё равно едва держался на колесе Артёма.

Заметив обращённое к нему лицо, Кеша, задыхаясь, спросил:

— Куда ты... хы... так втопил? Тебе велели не гнать.

— А я, по-твоему, сильно напрягаюсь? — Артём показал ему пульсометр. — Смотри, пульс всего сто пятьдесят пять, так что я могу поднажать ещё немного.

— Просто у тебя велосипед лучше.

— По-любому. Скорость шоссейного велика на пять-десять километров выше, чем у горного байка. Даже самого лучшего. А у тебя вообще дешёвый и тяжёлый «Стелс».

— На твоём велике я тебя обгоню.

— Ха, размечтался! Меняемся велосипедами.

— Давай, — обрадовался Кеша, только непонятно чему именно — смене велосипеда или небольшой передышке. Положив своё велосипед, Кеша схватил шоссейный, примерился к нему, но, прежде, чем запрыгнуть в седло, с опаской спросил: — А он не развалится подо мной? Какой-то он слишком лёгкий.

— Не боись, не развалится.

— А почему впереди всего две звезды?

— А зачем на профессиональный велосипед ставить маленькую третью? Она для дистрофиков, на ней не развить нормальную скорость.

— А почему сзади семь... восемь... девять звёзд?

— Их десять. Всего двадцать скоростей, — поправил Кешу Артём. — Слушай, ты ехать вообще собираешься?

— Ага, поехали.

Как Артём и предполагал, его велосипед вернулся к нему довольно скоро, всего через два километра, когда скорость Кеши упала до совсем мизерной.

— Вот видишь, — берясь за руль своего велосипеда, сказал Артём, — не в одной технике дело. Хотя твой байк действительно очень медленный.

— Он совсем отстойный?

— Ну, для меня — да. А чтобы просто кататься — он нормальный. Только нужно настроить скорости, а то они хреного переключаются. А ещё у тебя люфтит руль и колёса, особенно заднее. Или срочно чини или начинай копить на новый байк.

— Э... я не знаю как, — смущённо признался Кеша.

— Заезжай, я тебя научу.

— Обязательно. — Кеша протянул Артёму раскрытую ладонь. — Кстати, мы ещё не знакомы. Я — Вася, но лучше зови меня Кеша. — Когда Артём пожал его руку, Кеша сказал: — Короче, вчера некрасиво получилось, но извиняться не буду — вы сами виноваты, что такие дерзкие. Нужно быть проще. Надеюсь, без обид?

— Ok, без обид, — принял своеобразное извинение Артём. — Ладно, я поехал, пока совсем не остыл.

— Ага, давай, тренируйся.

Сев на свой велосипед и набрав скорость, Артём неожиданно для самого себя заулыбался — снова в ноги вернулось чувство лёгкости, исчезнувшее было от поездки на ужасном Стелсе, и снова крутить педали стало легко и просто.

Снова встретиться с командой получилось только у поворота на деревню. Побросав велосипеды, гонщики занимались растяжкой, а Ежов прохаживался среди них и что-то записывал в дневник тренировок.

Скатившись на полной скорости с небольшого холма, Артём съехал на травку и, зажав задний тормоз, остановился с залихватским заносом.

Не отрываясь от тетрадки, Ежов рявкнул:

— Что творишь, дятел?! Побереги колёса! И почему без шлема?.. — Ежов поднял глаза на Артёма, внимательно осмотрел его, покраснел от натуги, а затем, фыркнув, не выдержал и согнулся пополам в приступе смеха.

Взглянув на Артёма, остальная троица также принялась гоготать.

— От шлема уже мозги кипят. И чего вы все ржёте?

— А ты посмотри на себя в зеркало, — похохатывая, посоветовал Клясов.

Осмотрев себя в зеркало скутера, Артём выругался и принялся лихорадочно приглаживать волосы, приговаривая:

— И что здесь смешного, подумаешь, причёска а-ля Эйнштейн.

Закончив наводить марафет, Артём бодро спросил:

— Деда, теперь мне заниматься растяжкой?

— Ты ещё спрашиваешь? Кидай сюда пульсометр и присоединяйся к остальным.

Сняв пульсометр, Артём сделал шаг по направлению к Ежову и... внезапно рухнул на четвереньки. Колени просто подогнулись, а мышцы бедра отказались держать вес тела, хотя совсем недавно казалось, что с ногами всё в порядке.

Виновато улыбнувшись, Артём пробормотал:

— Что-то я немного устал...

Признание

Ворочаясь в кромешной тьме в скрипящей пружинами кровати, Ежов пытался заснуть, когда до его слуха донеслись странные звуки. Хыыы... хыыы... хыыы... раздавалось откуда-то снизу, эти звуки становились всё громче, а спустя некоторое время к ним добавился скрип. Это ритмичное хыыы... больше всего походило на громкий выдох, а скрипеть могла... ну, например, кровать.

— Ах этот дятел! — простонал Ежов, не открывая глаз. — Уже девку себе нашёл!

После слов Ежова в темноте мгновенно зашевелились его соседи.

— Костя, ты о чём? — раздался голос Клясова.

— Ну, кто-то там внизу трахается, и вряд ли это Чавин. От парня с такой приветливой физиономией сбежит даже резиновая кукла. И вообще я подозреваю, что его не интересуют девушки. Остаётся Артём. — С некоторым восхищением Ежов заключил: — Озабоченный дятел. Оказывается, вот где он пропадал весь вечер, девку искал...

— Тренер, — сонным голосом произнёс Дима, — единственный озабоченный человек здесь — это вы. А Артём не думает ни о чём, кроме спорта.

— И чем тогда он занимается у себя в комнате? Отжимается от кровати?

— Нет, приседает на полу.

— А что тогда скрипит? — насмешливо поинтересовался Ежов.

— Доски пола, — ответил Клясов.

— Да? — не поверил Ежов. — Не слышал, что у нас скрипит пол.

— А ты бы слышал ещё лучше, если бы орал в мегафон ещё громче, — язвительно заметил Клясов.

— Нормальный у меня слух, я ещё не такой старый, — проворчал Ежов. — Ладно, если Артём в комнате один, тогда всё нормально. И чего ему приспичило делать приседания в двенадцать ночи? Пораньше этим что ли, не мог заняться?

— Он сегодня недобрал количество упражнений, поэтому отложил часть на вечер, — сквозь дрёму откликнулся Дима. — Упс, чёрт!..

— Так-так, — садясь в кровати, произнёс Ежов, — а теперь поподробнее, Дима.

— Ну... это... — начал мямлить Дима.

— Мы уже выяснили, куда Артём шлялся вечером. Стоп! Он что, все два часа, пока его не было, занимался спортом?! Кто ему разрешал?! Я ему ничего не разрешал делать!

Поняв, что отпираться бесполезно, Дима признался:

— Да, он тренировался.

— И что именно он делал? — деловито осведомился Ежов.

— Приседал.

— А ещё?

— Всё.

— Как всё?! Он что, два часа только приседал?

— Ну, нужно потратить много времени, чтобы сделать десятку после основной тренировки. Ему приходится долго отдыхать между подходами.

— Десятку? — Голос Ежова превратился в зловещий шёпот. — Дима, ты же не хочешь сказать, что он приседает по десять тысяч раз?

— Э, да, он делает столько.

— Вот дебил, он же сотрёт в порошок коленные суставы.

— Не, с его коленями всё будет в порядке. Он не садится глубоко и поэтому не перегружает суставы.

— Ну хоть немного соображает. Ладно, как часто он занимается?

— Пока не переехал ко мне, он приседал каждый день. Потом я посоветовал ему другое упражнение, и он стал приседать через день.

Хыыы-хыыы-хыыы продолжало доноситься с первого этажа.

— Что за упражнение? — требовательно, как на допросе, спросил Ежов.

— Подъёмы в горку и бег. Сначала он бежит, а потом начинает заходить в крутую горку.

— Это же почти то же самое, что и приседы. Даже сложнее.

— Ну, да, — нерешительно признался Дима. — В приседах задействуются только четырёхглавые мышцы, а при подъёмах в горку ещё включаются и икроножные. К тому же при подъёмах почти весь вес тела приходится на одну ногу, которой нужно толкаться, и из-за этого работают абсолютно все мышечные волокна.

— Дима, и кто просил тебя влезать в тренировочный процесс, а?

— Э... Артёма всё равно не отговорить от его занятий, поэтому я посоветовал ему упражнение, чтобы он мог развиваться. И оно ему даже понравилось. Он уже присмотрел крутую горку, в которую он будет заходить.

— Ах он гадёныш, чего удумал, — прошипел Ежов. — Я гадал, почему он почти не растёт, а он, оказывается, всё время уставший. Ну, завтра я ему всё выскажу. Нет, лучше сегодня...

Заскрипела кровать, и Дима, сев, попросил:

— Не надо, тренер. Пусть занимается, а я прослежу за его состоянием и постараюсь заметить признаки перетренировки. А пока что он справляется с нагрузкой. Сейчас этого не видно, но он прогрессирует.

— Точно? — уточнил Ежов.

— Да, гарантирую. Вдобавок Артём не настолько глуп, чтобы не следить за собой. Он постоянно занимается самомассажем, а между подходами делает много упражнений на растяжку мышц ног — классических спортивных и из йоги. Он или тренируется, или вообще ничего не делает — валяется в кровати и даже не шевелится, чтобы получше отдохнуть и сохранить побольше сил для тренировок. И он никогда не забывает принять биодобавки и витаминные комплексы.

Пробубнив что-то нечленораздельное, Ежов улёгся в кровать, накрылся одеялом и сказал:

— Хорошо, если ты, Дима, так в нём уверен, то пусть пока занимается. Но завтра я сам послежу за ним. Интересно посмотреть, что он делает и как выкладывается, когда меня нет рядом...

Обитавшие на втором этаже гонщики проснулись за полчаса до звонка будильника. Причина их раннего пробуждения была не вполне обычна — страшное зловоние, наполнившее весь дом. И, судя по шипению сковородки, доносившемуся с первого этажа, причиной вони стали чьи-то кулинарные эксперименты.

— Да что такое? — садясь в кровати и закрывая нос, прогундосил Ежов. — Кто-то решил пожарить тухлую рыбу?

— Это всё Дима, — откликнулся Клясов из-под одеяла, которым он накрылся с головой. — С утра приходили, стучались в дверь, и Дима пошёл открывать. Больше он не возвращался.

— Пойду-ка вставлю этому шеф-повару...

Быстро одевшись, Ежов спустился на первый этаж, где вонь стала почти невыносимой, и столкнулся с Димой, который стоял перед плитой, растерянно пялился в сковородку и чесал затылок.

— Что за шмон? — спросил Ежов, отходя поближе к отрытой двери.

— Э, я жарю себе мясо, — ответил Дима. Его лицо жалостливо скривилось. — Только мясо, наверное, некачественное, оно почему-то плавится.

От подобного заявления раздражение Ежова моментально улетучилось, и он, пересиливая себя, подошёл к плите и с опаской взглянул на сковородку. Он искренне недоумевал, как мясо может плавиться, но Диме, знал Ежов, не составит особого труда заставить его взорваться.

— Даааа... — протянул Ежов, наблюдая, как на сковородке кипит толстый слой жира. — Это просто нечто.

— Тренер, что не так с этим мясом?

— Это с твоей головой что-то не так. — Ежов выключил конфорку. — Как нормальный трезвый человек может додуматься пожарить сало? Конечно, оно будет плавиться, оно же из жира.

— Сало? — засиял Дима. — Так это было сало!

Скорчив рожу, как у олигофрена, гнусавым голосом Ежов сказал:

— Э... да, сало. Это было сало. Теперь дошло? — Перестав дурачиться, нормальным тоном он велел: — Возьми сковородку, отойди подальше от дома и вылей это безобразие. Потом вымой сковородку. Кстати, откуда взялось сало? Это случайно не Кокорин его притащил?