Званцев предпочел смолчать.
— Оставим это. Я подумаю о вашей просьбе, но на ближайшее время вы — добыча моих Менгеле. А сейчас... — она нажала кнопку на селекторе. — Чарльз, проводите капитана Званцева в конференц-зал и заодно — покажите расположение новых апартаментов. Я полагаю, — это уже Званцеву, — необходимости в особом режиме содержания больше нет. А как утешительный приз — вам дадут возможность видеться с сотоварищами по рейду.
— Благодарю, генерал, — это было самым радостным известием за последний месяц, пожалуй.
— И вам спасибо, капитан. Можете быть свободны, — Ведьма погрузилась в глубокую задумчивость, глядя то в лэптоп, то в папку с фотоснимками. И следующие десять минут после того, как Званцев скрылся за дверью, провела в неподвижности, лишь изредка перебирая кнопки селектора, но не нажимая ни одну.
Наконец ее рука прижала переключатель.
— Ваше мнение?
— Без изменений, мэм, — прозвучал сухой, безэмоциональный голос из селектора. — Я по-прежнему не исключаю, что мы имеем дело с попыткой внедрения. Довольно неумело срежиссированной, но все же менее топорной, чем заброска деструдо.
— И ваши рекомендации?
— Я бы, конечно, посоветовал решить проблему самым простым из доступных способов... — задумчиво проговорил собеседник Ведьмы. В его словах отчетливо звучало "но".
— Но это наш первый шанс, в свою очередь что-то узнать о противнике? — не заставило себя долго ждать продолжение от Ведьмы. — К тому же подозрения — это подозрения, и мне не улыбается расстреливать хороших офицеров, руководствуясь исключительно ими.
— Безусловно. Вот моя рекомендации — отдайте этому русскому терминатору — полковник Мельников, не так ли? — отдайте ему его кость. Точнее, его человека. Не сразу, конечно — помаринуйте его на положении лабораторного кролика месяц-другой. Отдайте ему и лейтенанта Райт, если захочет. А мы предупредим русские спецслужбы о наших подозрениях. Пусть они организуют нашему герою рост в званиях и доступ к каким-нибудь не очень ключевым закрытым сведениям. Ну а мы — по официальным и не очень каналам — будем наблюдать и смотреть, будет ли — а если будет, то как и какую — наш бравый капитан сливать информацию. Думается мне — это то поле, где у нас есть шанс переиграть пришельцев.
— Подтверждаю, — произнесла Ведьма. — Если потребуется моя помощь для выхода на ваших русских коллег — дайте знать.
— Да, мэм, — собеседник отключился. Теперь Ведьма уже не сидела неподвижно, а с интересом изучала экран принесенного ординарцем лэптопа, порой что-то бормоча под нос и машинально оглаживая прическу.
Теперь ее рука опустилась уже не на селектор, а на трубку аппарата закрытой связи.
— Соедините меня с мистером Мюллером.
Ожидать ответа ей пришлось в течение еще десяти минут. Ведьма ничем не выказывала нетерпения, продолжая просматривать содержимое компьютера. На крохотном экранчике то ползли строчки букв и цифр, то беззвучно запускались короткие видеоролики.
— Отлично, — произнесла она наконец. — Том, я получила ваш отчет об испытаниях. Поздравляю с успехом.
Ответа собеседника в трубке было не слышно — эта модель не предназначалась для того, чтобы дать кому-либо, кроме участников беседы, подслушать ее.
— Превосходно. Дело в том, что изначальные сроки придется сдвинуть. Я хочу, чтобы через три месяца вы предоставили нам прототип, готовый к боевым испытаниям. С полной боевой загрузкой.
Помолчала, выслушивая ответ. Судя по прошедшему времени — собеседнику имелось что сказать по этому поводу.
— Мистер Мюллер, — наконец, холодно произнесла Ведьма. — Да, я отлично знаю, как положено испытывать любую боевую технику, не говоря уж о изделии, не имеющем никаких аналогов. Я понимаю, что тридцатисекундный полет нельзя назвать полноценными ходовыми испытаниями. Более того, я прекрасно себе представляю, что составить представление о его реальной боевой работе можно только после полного цикла тестовых пусков — потому что нельзя заранее предугадать, с какими возможными отказами оборудования и оружия мы столкнемся в ходе эксплуатации. И тем не менее — я собираюсь послать прототип в бой, как только вы закончите над ним работу.
На сей раз возмущенный голос собеседника пробился через звукоизоляцию микрофона.
— Мистер Мюллер, боюсь, вы не до конца представляете себе ситуацию, — голос Ведьмы сделался холоден как лед. — У нас нет возможности провести нормальные испытания. Нам с великим трудом удалось замаскировать от пришельцев даже тот пробный запуск, презентация по которому лежит у меня на столе. Внезапность — наше лучшее оружие. Наши шансы на успех основаны лишь на том, что чужаки не подозревают о ваших разработках в этой области. И я не собираюсь рисковать. Если информация о них попадет к пришельцам — мы можем лишиться последней надежды нанести им неприемлемый ущерб. Поэтому вы выполните приказ и предоставите в распоряжение объединенных сил боеспособный образец — или я вспомню об опыте наших русских союзников в организации военных разработок восьмидесятилетней давности. Вы меня хорошо поняли?
— Превосходно. В таком случае я жду от вас реальный план работ, рассчитанный на квартальный срок реализации — а не тот рекламный проспект, что я получила. Я рада, Том, что мы поняли друг друга.
— А по-моему, они издеваются, — Каят улегся рядом с тем самым возвышением, откуда выросла в свое время чаша с водой.
Ш-Телл в очередной раз встряхнулась, словно вылезшая из воды собака. По ее шерсти бежали разводы.
— Воздух. Вода. Думаю, если подождать, вскоре мы увидим и пищу, — выговорила она.
Ник без удивления подумал, что его уже как-то слабо волнует — накормят Оскорбители пленников или уморят голодом. Неизвестно, как с этим делом у гоблинов, но есть предел человеческой способности волноваться.
— Безусловно, — мрачно посулил Каят. — Когда будем умирать с голоду. Или когда начнем решать, кого сьесть первым.
Даже шутка, донесшаяся из пасти с впечатляющим набором зубов, не особо испугала Ника. Реши гоблин прямо сейчас откусить кусочек — у землянина не нашлось бы сил возражать.
Ш-Телл поднялась. Обошла камеру по кругу, перешагнув через Сьюзен и опасливо обогнув Ника. Пристально разглядывая серые стены. Потом склонилась над центральным выступом и пристально его осмотрела.
— Щелей нет. Такое чувство, что эта чаша выросла из пола.
— Телепортация, — себе под нос пробормотал Ник.
— Это как? — немедленно заинтересовалась гоблинша.
— Это когда предметы мгновенно переносятся с места на место. Даже сквозь стены и камни, — сообщил Ник.
Гоблинша подалась вперед.
— Твой народ умеет так делать?
— Только в сказках.
Ш-Телл вздохнула.
— Говорят, во времена предков ли-ча могли переноситься с берега на берег меньше чем за сутки.
— Сутки? — Каят зашипел. Похоже, у гоблинов это сходило за смех. — Диаметральник типа нашей "Саллы" делал надпустынный дуговой за шесть часов.
Гоблинша посмотрела непонимающе. Не обращая внимания на качку, снова принялась кружить по камере.
— Как будто что-то упускаем, — выдохнула она.
— Сколько времени мы здесь сидим? — поинтересовался в пространство Ник.
Никто не ответил.
Качка, серое свечение, играющее на шерсти гоблинши, неслышимый рокот извне. Вжавшаяся в стену Сьюзен. Мечущаяся Ш-Телл. Лениво развалившийся Каят. Бедная на события разновидность обрушившегося на твою голову безумия.
Ник вдруг ощутил острую обиду. Почему именно он? Из семи с лишним миллиардов землян? Разве не должен по всем канонам стать попаданцем к инопланетянам крутой десантник? Или как там у японцев — обычный школьник? А если уж выбрали его — могли бы подобрать сотоварищей по заключению получше. Например, синекожую инопланетную принцессу. Ник невольно засмеялся.
— Какая чушь только лезет в голову, — пробормотал он.
— Лезет в голову? — отстраненно пробормотала Ш-Телл. — Кажется... — она остановилась. Уставилась в потолок.
— Язык, — выдохнула ли-ча, скалясь. — Слова. Когда мы пробуем догадаться... Мы получаем награду. Верно? Эй, порождения морского дерьма, кто бы вы ни были! Я верно сообразила? Ну что? Положен теперь нам лакомый кусочек или нет?!
На сей раз Ник заметил движение уголком глаза. Заметил — и отвел взгляд от разъяренной гоблинши как раз вовремя, чтобы увидеть, как вырастает из пола уже знакомая чаша.
Нет. Не из пола. Сам пол вспучился, выдвигаясь бугром, изгибаясь, образуя углубление и вытягивая тонкую ножку. Все заняло меньше секунды — и вот уже посреди камеры снова появилась недавняя поилка.
На сей раз заполненная комковатым бесцветным содержимым.
— Подожди, — Каят попытался отстранить Ш-Телл.
— Не бойся, — голос гоблинши сделался на пару октав ниже. — Они не убьют нас. Они нас приручают. Хотят, чтобы мы были хорошими зверьками. Они не станут подбрасывать отраву, — она зачерпнула комок месива темно-серой бесшерстной ладонью и заработала челюстями.
— Довольны? — прорычала она в потолок. — Это наказание за лишнюю гордость? Сделать со мной то же, что я хотела сделать с детенышем чиллата? Ну так слушайте, Оскорбители из космоса! Я буду хорошей ученицей! Давайте, натаскивайте нас дальше! Я очень хочу научиться! Чтобы в один прекрасный день всадить копье в ваши глотки!
Секунд пять Нику казалось, что угрозы ли-ча остались без внимания.
А потом свет медленно начал тускнеть и приобретать красноватый оттенок. Стены приобрели цвет засохшей крови, их сияние угасло. Еще мгновение он различал красные отблески на зеркальной шерсти — а затем их тюрьма окончательно погрузилась в идеальную тьму.
— Ой, — неуверенно сказала гоблинша.
Во мраке послышалось движение.
— Похоже, нас слушают чересчур внимательно, — голос Каята раздавался совсем рядом. — Так, — он тоже зарычал. — Держись за мной!
Ник тоже вскочил. Пошарил в темноте рукой там, где, как помнилось, оставалась Сьюзен. Ощутил под пальцами что-то мохнатое, и тут же его руку стиснули и выкрутили так, что Ник не удержался от проклятья.
— Дерьмо, — буркнул Каят. — Я сказал держаться за мной, а не соваться под ноги!
Ник не обратил на слова гоблина внимания. Потому что очень пристально таращился в центр камеры. А затем туда же воззрились и оба ли-ча, и даже Сьюзен — которых теперь было неплохо видно.
Потому что над полом на месте исчезнувшей чаши висел слабый голубой огонек.
— Что это? — Ник осторожно вытянул руку, готовый отдернуть при первом признаке опасности.
Огонек колыхнулся, размылся. Тут же снова собрался в точку.
— Это вместо освещения? — подумал вслух Ник. — Тускловато как-то... — он не закончил фразу.
Светлячок вздулся. Ярче не стало, но теперь голубой огонек имел форму шарика с яблоко величиной. Теперь уже Ш-Телл осторожно провела рукой рядом с ним, а затем — сквозь свечение.
За ее ладонью протянулся размытый след. Огонь втянулся обратно в шар, стекая с тыльной стороны ладони и пальцев.
— А как они делают это? — полюбопытствовал Ник. — Голограммы?
— Прямо в воздухе? — скептически возразил Каят. И ли-ча, и люди — даже Сьюзен присоединилась к их кружку, глядя Нику через плечо — собрались вокруг возвышения
На верхней стороне шара возникло крохотное плоское пятнышко. Начало расти, пока не растянулось на половину шарика. Теперь в воздухе висела обращенная плоской поверхностью вверх полусфера.
— Это должно что-то означать? — полушепотом спросила Ш-Телл.
Новая метаморфоза. Полусфера обратилась четверть-сферой, похожей на вырезанную четвертушку яблока.
Ник, не дыша, следил за превращениями. Теперь перед ними висел треугольный клин с округлым основанием. Тут же основание сплющилось, и фигура стала правильной пирамидой.
— Ну?
Словно отвечая его словам, бывший шар продолжал меняться. Пятигранник. Шестигранник. Семигранник. Изменения шли все быстрее. Перед ними висел многогранник с дрожащей и дробящейся поверхностью. А затем дрожь прекратилась — и в воздухе завис прежний голубой шарик.
— Геометрия какая-то, — пробормотал Каят. — Что это должно означать? Я ничего не понимаю.
Ник поскреб в затылке.
Камера качнулась. Изменения повторились. Снова тот же цикл — шар, полусфера, сегмент шара, пирамида, многогранник... превратившийся в светящийся шар.
— Начинается с шара... и заканчивается им? — тихо спросила Ш-Телл. — Шар что-то означает? Планету? Звезду?
— Круг, — так же тихо ответил-предположил Ник. — Начало и конец. Все начинается там же, где и заканчивается. Одна грань, две, три, бесконечность... и опять ноль.
Шар полыхнул так ярко, что Ник отшатнулся. Рассыпался тысячью искорок, закружившихся в танце. Сверкающий вихорек метнулся к отшатнувшемуся Нику, закружил вокруг его лица, увенчал поочередно голову Ш-Телл, Каята, Сьюзен... и угас. Вновь упала темнота.
— ЧТО ЭТО БЫЛО?!!
— Ну... наверно, ты сделал хорошую догадку? — неуверенно проговорила Ш-Телл. — Или... ПОСМОТРИТЕ ВНИЗ!
Свет вернулся.
И был бело-голубым, будто от сварочного аппарата.
Пол под ними растаял — и Ник обнаружил себя висящим над черной пустотой.
Посредине которой пылал ослепительный голубой диск.
Ник вскрикнул, невольно пытаясь во что-то вцепиться. Налетел то ли на Сьюзен, то ли на Каята — судя по свирепому рыку, второе. И лишь усилием воли удержался от того, чтобы не вцепиться в гоблина мертвой хваткой.
— Спокойно. Спокойно, — пробормотал он себе под нос.
— Эта штука всего лишь стала прозрачной, — бесстрастно заметил Каят.
— Третья Атака... — кажется, в голосе Ш-Телл звучало благоговение. — Вы... Вы только взгляните на это!
Ник медленно опустил голову.
И замер, пораженный.
Под ними медленно плыл через черную пропасть поток света.
Солнце горело у четверки под ногами, ближе к левому краю камеры. Огромное, бело-голубое, бьющее по глазам. Охваченное крылатым заревом призрачно-голубой зари в черноте космоса. Звезд не было — или они гасли в солнечном сиянии. Ник невольно заслонился ладонью — и теперь сквозь слезы различил многочисленные искорки звезд по краям поля зрения — ограниченного верхней половиной камеры, что осталась непрозрачной.
Второе солнце — небольшое, сияющее теплым оранжево-золотым светом — виднелось выше и правее. Небольшое — только рядом с первым. По сравнению с земным светилом оно было разбухшим апельсиновым монстром. На него Ник мог смотреть без особого труда — хватало легкого прищура. Этот солнечный диск тоже был слегка размыт — будто светил сквозь тонкое облако.
А между солнцами протянулся тусклый луч. Одно крыло голубой зари вытягивалось в тонкую полосу синего пламени. Тянулось вбок и вверх, тускнея и истончаясь. Узким лучиком уходило к оранжевой звезде, ближе к ней наливаясь золотым свечением и снова обращаясь в зарю — теперь уже золотистую.
Звезды медленно плыли в ночи. Голубое солнце опускалось к центру. Оранжевое — поднималось к краю стены. Вместе с ними двигался по кругу весь небосвод. Малое солнце уже успело скрыться из поля обзора.
— Что вас так поразило? — голос Каята разрушил чары. — Мы и так знали, что находимся в космосе.
