Прагрессоры Атлантики

Витя поднял малый передний парус и только тогда спросил у меня:

— Как все прошло?

— Отлично, Витя! Ты не поверишь, Танджа — джазовый городишко, я там такую тему услышал, ну, прям синкопу мне в попу. Слушай...

глава 9. 'Некуда бежать, на пути в никуда'. Брюс Спрингстин

Закат на океане будоражит воображение. На земле ты спокоен, солнце скрывается где-то за горизонтом, ничего необычного — земля твердая, солнце не провалится сквозь землю, оно вернется завтра, земля вращается вокруг солнца, бла-бла-бла... Рядом с океаном все эта физика-шмизика пасует перед неким естественным страхом такой громады воды. Солнце тонет! Это огонь гасится водой. Это примитивно и естественно. И становится странно, сидишь и смотришь, как тонет солнце. Жить на небольшом острове, это вам не на метро в универ ездить, не сразу свыкаешься с ограниченностью. Прав Витя — давит океан, меняет он нас.

Зато жить стало веселей! Мы с Костиком начали сдавать экзамены и защищать практику на право быть педагогами. Водиться с этими сорвиголовами мне уже расхотелось. Мелкие чертенята сразу раскусили нас. Еще на яхте. Когда мы с Ринатом и Костей мыли их в душе, готовили им пайки — а как еще назвать эту жестокую бурду для поддержания организма на основе муки, кипятка, жиров и копченого мяса и рыбки — успокаивали. Мальчики не сразу отошли от шока. Даже те, кто едва лопотали на латинском, не сразу поверили, что они больше не рабы. Удивительное дело, знакомое дело: мальчишки мгновенно перехрюкали эту тему между собой. Маленьких поросят еще ждала встреча с кафелем душевой комнаты! Мне сложно представить себя в ситуации, когда я внезапно очнулся и понял: меня взяли в плен инопланетяне, я на их космическом корабле. И мне предлагают пройти в комнату, где сверкают сталью, блеском и неестественной стерильностью всякие штуки... да я бы обделался от страха. Мальчишки просто цепенели. Но теплая вода, улыбки мойщиков, и рассказы первых смельчаков сдвинули процесс санитарной обработки с мертвой точки. Это еще что! Мы их на следующие сутки всех наголо обрили! 'Настоящая космическая мартышка!' — с восторгом восклицал я, и давал ободряющий подзатыльничек очередному мальчонке. Ринат прекратил эти безобразия — палкой мне стукнул по спине больно.

Наши дамы... это был шок и трепет. В кормовой каюте, капитанском номере, свои отдельные туалет и душевая, да что там! Там даже туалетный столик есть дамский! С зеркалами! Бедные Витя и Костик, только оказавшись в их шкуре, я понял всю глубину той пропасти, в которую свалился. Мы поступили честно: сразу выделили полчаса Ринату с его подругой — 'молодолюбы', раз мы отказались от статуса 'молодоженов' — утрясали вопрос с социальным положением, и санобработкой. Потом Ринат с Марией проводили свои сеансы по релаксации маленьких освобожденных. Я и некая особа, с которой я связался, и отзывающаяся на имя Апфия, решали в каюте наши проблемы.

Она оказалась гречанкой, и это было очень хорошо, поскольку культурно интересно. Но она и на латинском немного щебетала, а вот это уже был бонус! Факт о своем новом социальном статусе она приняла неспокойно, ее трясло с минуту, пока я обнимал и гладил по голове, потом, просто предложил:

— Надо умыться. Хорошо?

Она кивала и кивала головой, и я понял, что девочка в своем мире где-то застряла. Ох, и намаюсь я с ней.

Ринат и Витя сколотили с нашей помощью сарайки. Внутри пещеры. Внутри пещеры пришлось им доски напиливать для пола, стен и крыш! Не знаю, может, у средневековых парней и были большие проблемы с их корявыми инструментами, но мы не парились с отличными пилами и топорами. А рубанок был вообще металлический, хромированный, жесть футуристическая. Хотя упахивались хорошо. Витя сразу установил пару ветрогенераторов. А остальные спрятал в пещеру склад. В пещерах микроклимат, они нашли с Ринатом, лазили с навороченными часами с яхты, там и термометр был, и влажнометр, и барометр. И с более хитрыми приборчиками Витя там вынюхивал. Он голову дал наотрез: 'Нет землетрясений и точка!'

Цех для токарных дел, по железке монтировали они долго. Станок у них был по железу, я посмотрел — американская приблуда какая-то. Мелкая, но, наверное, хорошая. Я узнал, что такое фрезерный станок! Сразу спросил у Вити, что за такой фрезерный станок, всегда хотел узнать. С ним револьверы надо делать и остальные ружья, я читал. Витя задумался, он знал, что я полный ноль в механике:

— Леша, ты разницу между токарным и фрезерным станком понимаешь?

— Нет. Токарный станок я в-принципе представить могу, на таком Петр первый что-то точил, я соображаю. А фрезерный... термин известный, а смысла нет.

— Слушай примитивный расклад, — стал пояснять Павлов. — В основе два элемента: резец и обрабатываемая деталь. Токарь крутит деталь и аккуратно работает крепко, надежно зафиксированным резцом. Фрезер — это токарь-наоборот. Фрезер крутит резец, обрабатывая зафиксированную деталь.

— Это же сверло ты описал, — я, кажется, понял, в чем дело.

— Сверло для дырок, а если надо канавку сделать — это уже фреза! Канавка это подшипник, а подшипник это гениально!

И тут я понял. А ведь все гениально и просто. Надо сверло крутить и сбоку у наганов такие впадинки вытачивать. И вообще, разработка моделей сверл — это круто — стволы для ружей делать все лучше и лучше. Да даже нарезы в стволах это, наверное, фрезеровкой подтачивают стенки. А подшипники это да — это прорыв.

— Тебе для пароходов надо будет систему делать, чтобы винт в воде крутился, а мотор внутри корабля стоял. Без фрезеровки не обойтись. Там подшипников много надо.

— Там всего надо, Леша, — с грустью посмотрел на меня Витя. — Наша беда в том, что у нас нет подробной документации по моторам. Есть три движка, есть зип — запасные изделия прилагаемые, запчасти, другим словом. Бензиновый и электродвижки могут сломаться в любой момент. Хотя фирмы солидные. Швед может вечно прослужить. Вечно — это сто лет. Мы с Ринатом в масло упремся, в топливо. Все ваши взрывы и поджоги — вторично. Нафига тебе взрывать, если потом ручки шаловливые не спасешь от погони? Но мы не рискнем разобрать дизель. Надо быть дураком, чтобы лезть в фирменный шведский дизель для яхты. На нашем уровне знаний.

— А сколько он дает скорости этот дизель?

— В среднем, без учета погоды, загрузки, без ерундовых придирок на тему 'при двух пассажирах'. До восьми узлов можно разогнать, без овердрайва. Никаких овердрайвов в нашем положении. Рвать движок нельзя. Забудь про движок, Леша, там расход топлива растет быстро. Я полчаса в сутки прогоняю, профилактики хватит. С выгрузкой вас на берег тоже могу на движке пройтись недолго. Якорь уже с парусом ставим.

— Вы там причал сообразили правильный.

— А то, причал всегда нужен, погрузка и разгрузка, мы бы замучались яхту разгружать без причала. Его в первую очередь напиливали и колотили.

— А Ринат, значит, себе отдельную нору сообразил, алхимическую, — добавил я по интересной мне теме.

— Там очень сложно, Леша, — согласился капитан. — Электричество ему надо. Но ему всего важней вентиляция. Мы ладно, кто его знает, что мы за черти теперь с какими легкими живем. А вот помощников надо сразу беречь. Там вентиляция, температура, вы еще умаетесь ему доски строгать и рубанком равнять. У него будет стерильно, он всю кровь из нас выпьет. Химия это наш шанс от всех оторваться. В химии он рубит. В механике и физике мы оба — лопухи. Немного по верхам что-то можем.

Витя тогда мне дал по ушам. Хорошо поговорили: за самую жизнь за мою вредную. Я попросил глянуть еще раз список всякого технического и удивился:

— Я вот одного не понимаю. У тебя здесь навалом всего по деревяшке: электролобзик, пила, станок шлифовки и инструментов горы. Витя, у нас на 'Глории' только мебель в салоне деревянная.

Он посмотрел на меня несколько секунд и хмыкнул:

— Ты, Зубриков иногда такое скажешь, что в лоб тебе хочется дать. Я понимаю, ты крыса сухопутная, все о себе думаешь. Представь, иду я на 'Глории' и узнаю координаты крушения, аварии. Я подхожу, а там мачта деревянная, корпус встречается деревянный. Что я отвечу? Руками разведу: 'Извините, ничем не могу помочь, у меня только мебель в салоне деревянная, нет инструментов'.

— Во как, — сразу просек я свое свинство. — Это да, это важно.

— Конечно, важно, Леша, — кивнул головой Витя. — Морской аварийный запас жизнями прописан и утвержден. Ты не смущайся, ты пошутил, я тоже посмеялся. Нас ведь двое сейчас, никто не тебя не слышал, всем весело.

После недели педагогической деятельности, я проклял все и пристал к Ринату:

— Давай сгоняем на Канары. Мне скучно, бес!

— Что делать, Фауст! — мгновенно отреагировал он. — А ты чего засуетился?

— Не могу спокойно сидеть тут на острове, хоть с мальчишками о спокойствии нельзя говорить, — я честно продолжил. — Ринат, нам надо активней. Тут такая коряга у меня в мыслях: грехи, нам надо поднабрать, чтобы потом, через семь лет, не было тошно, что мальчишками прикрываемся.

— Интересное мнение, — он задумался. — А ты чего не на общем собрании? Что за интриги?

— Рин! Ты можешь 'Пескарика' водить, доплывем до Канар! Я еще плохо с парусом рулю.

— А, так ты и без Вити с Костиком хочешь.

— А зачем им отвлекаться?

— А потом, значит, пусть мучаются, отправляя мальчишек в бой, — он усмехнулся. — Не бойся Зубриков, я с тобой. Поясню. Для разведки, даже разведки боем нас двоих хватит. А потом будем парней подключать. Ты архиважно прав, Зуб, я тоже думал про муки совести и проблеме 'чужой крови на перчатках генерала'. А главное, я думал о Канарах. Мы тогда тебя прижали верно, но неверно! Там нет португальцев, но там есть французы! Мы приплываем, вылавливаем испанца и допрашиваем. Ты ведь парлевукаешь на французском. Сгодится. Потом изображаем тревогу и уходим, а пленный спасется и на французов двинет обвинения. Потом и французов посетим. Там нашего запаса и латинского хватит.

— Красавчики! Ринат, я готов.

— Остынь, Леха, ты кого из мальчишек высмотрел в порученцы? Я — Николаса, который 'шустрый придурок'.

— Рин, совсем ведь дети, — я не задумывался над этим вопросом.

— 'Пескарика' сторожить много сил не надо, тревогу поднять смогут, дадим им парабеллум!

— С ума сошел, воздушку дать пацану.

— Хватит! Эти пацаны — дети войны. Сопли лишние тоже не надо включать. Извини, но я не вашего поля ягода — я не педагог. Я из Николашки еще годного хирурга выращу, аппендицит запросто удалит.

— Вот ты сволочь татарская. Мне Штефан, нравится. Упорный гаденыш, никак не хочет новое имя принять, все 'штефкает'.

— А просто дурью вы с Костиком маетесь. Нужны вам официальные имена латинского образца — так используйте в официозе. Штефан, вообще греческого поля ягода. К латинскому не имеет имя отношения. У нас из этих мальчиков с Балкан будет основная когорта. Нормально все.

— Официоз... что-то в этом есть. Усилим пропаганду. Степашку берем.

— Нормальный мальчик, дерзкий. Я поговорю с ним. Объясню политику. Дома может хоть 'штофиком' называться. А в поле — Степ и точка. Позывной должен быть краток, как момент оргазма, Зуб.

— Нятюрлих, герр Мюллер!

Уже вечером мы собрали серьезный совет и подняли тему. Сначала мы неторопливо начали, но дошли до способа вредительства и словно планку сорвало:

— Да подожжем мы им все корабли в порту, и пусть хоть удавятся, — указал я на свой старый план.

— Канары это не Лиссабон! Поселение испанцев на Канарах сжечь — запросто, — Ринат усмехнулся. — Вот только они тоже могут на вооружение этот прием взять, тактику выжженной земли. Мы сейчас начнем ручками, ручками вредить. А в будущем никакого огня: действовать будем с взрывчаткой. Учтите, это заявка в полный рост. Карты на стол — появилась некая, грозная сила, с которой они не знают, как воевать.

— А если они подожгут Мадеру? Один раз ведь сожгли, — улыбнулся Витя.

— За такое, без моральных угрызений — сожжем им любой порт. Реально подготовимся и подожжем город — все ответы дадим испанским врагам — они подожгли нас — атлантов — мы берем на себя ответственность за поджог их города. Повторяю — меня гражданские жертвы в данном вопросе не волнуют. Это уже принципиально. Они должны понять — непонятно, как им навредили, но свой ущерб они должны оценить очень реально, весомо. И мы их предупредим — еще один поджог — сжигать будем по три города в отместку за нашу территорию.

— Сурово. Жестоко. Но согласен. В идеале Мадрид сжечь надо, — добавил Костя.

— Мадрид не столица. Столица Кастилии — Вальядолид, — добавил я.

— А если пришлют армаду? — стал уточнять Витя.

— Повторяешься. И я повторю: будем топить армаду, — пожал плечами Ринат. — Это не сложно. Мобильное судно, на движке, на бензине, укрытое от арбалетных болтов, и способное донести возгорающиеся вещества до противника. Повторяю, главное — мобильность — абордаж нельзя допустить. Из арбалетов и луков пусть стреляют — это смешно, если мы укроем броней важные места на лодке. Сколько они вышлют? Витя, армада, на сколько кораблей была.

— Армада была испанская. А Канары — Кастильские. Большая разница. Армада была полторы сотни кораблей. Но там больше половины были торговые суда. Вы о главном не думаете, вы не заботитесь о политике, — внес еще один момент в обсуждение вопроса Витя. — Нельзя раскачивать лодку! Есть две испанские стороны: Кастилия и Арагон. И Арагон опасней, он империя. А Кастилия странное государство, но сильное, с французами дружит против Португалии. Как они захватили Канары, я не знаю! Это очень странно, кстати, там французы еще есть. Одним островом владеют. Повторяю, придавим кастильцев, их могут Арагонцы поглотить, и тогда образуется великая Испания.

— А как Кастильцы Арагон захватили? — сразу спросил я.

— Брак. Изабеллы и арагонского 'кого-то-там'. В любом случае — нам могут объявить крестовый поход, вот тогда...

— А какая разница, — я рассмеялся над словами капитана. — Нам и за Корнуолл поход светит. И пожечь всех крестоносцев в море — идеальный вариант. Так что, гоните бензин, атланты мысли. А нефтью арабы поделятся.

— В гробу таких подельников. Нефть надо самим качать, — усмехнулся Костик.

— Это Тринидад, а там канибы, — покачал головой Ринат.

— Нам вообще выгодно поддерживать западные анклавы Пиренеев: Галисийское королевство и Португалию, они контачат с французами, англичанами и североевропейцами: датчане, нидерландцы. А вот восточников стоит прижать — они богаче, они со средиземноморской торговли живут, — кончил свою мысль о важности политики Витя.

— Нам всех надо поддерживать и давить одновременно. Беспринципность — наше все, — улыбнулся Ринат.

— Неправильно мнение! У меня один принцип, — сразу влез я. — Есть Атлантида, а остальные — враги.

— А гражданское население на Канарах, с ним как? Пострадают же, — уточнил Костик.

— Индейцы никогда не убьют женщин и детей, — сразу высказался Ринат.

— С чего ты взял?

— Ты индеанок видел? С европейками будем сравнивать?

— Ну, ты и сволочь! — ничуть не обиделся Костик, поскольку серьезно уже надумал завести вторую жену.