Герои чужой войны

— ... и я назову вам координаты дельца, чтобы вы лично могли заказать у него товар, без моей накрутки как посредника, — закончил рассказ Хорхе.

Хе ненадолго задумался, а потом поинтересовался.

— А что вы захотите за эти сведения?

— Ничего, — честно ответил капитан. — Абсолютно ничего. Все это я готов сделать лишь из одного уважения к вам и в расчете на дальнейшее сотрудничество.

Такой ответ удовлетворил хитрого азиата.

— А что же вы тогда собрались у меня покупать, дорогой друг? — спросил господин Хе, а Розеро отметил про себя, как быстро он стал дорогим другом.

— Сущую безделицу. Не больше полцентнера 'пыльцы ангела', той, что по старым рецептам. Классику так сказать, и пяток девочек. Главное чтобы все они были белокожие, светлоглазые и светловолосые. И желательно еще несломленные.

— Спецзаказ? — тут же вскинулся азиат.

— Нет, — качнул головой капитан. — Пробую рынок прощупать. Говорят в глухих провинциях Бхарата... У индусов, то есть, такие женщины пользуются спросом.

— Понятно... — протянул Хе. Он поверил в правдивость слов Розеро.

На самом же деле Хорхе не собирался говорить правды. Незачем. Светленькие девушки в султанате Занзибара будут стоить баснословно дорого, и классическая дурь тоже. В султанате не была запрещена продажа наркотиков, однако больше купить капитан не мог себе позволить. Наркоту еще нужно было провести через всю конфедерацию и не попасться на выездной таможне. Если на полусотню килограмм еще закроют глаза, то на большее вряд ли. Да и девушек следовало погрузить в стазис-сон, а самостоятельно сделать этого Хорхе не мог. Зато это мог сделать господин Хе. Раз он вывел рабов из стазиса, значит, сможет и ввести. Все лишь упиралось в цену.

Господин Хе долго торговаться не стал, накинув на стоимость каждой девушки по десять процентов за стазис-сон. Розеро лично осмотрел каждую. Девчонки оказались потрепаны, у одной даже синяк под глазом красовался, но в остальном были в полном порядке. На них отсутствовали даже следы насилия, значит, пираты ими еще не пользовались, придерживая для продажи. Самой старшей из них не было и двадцати пяти. Самое то!

Капитан расплатился сразу, переведя деньги с резервного счета прямиком на счет господина Хе. А на вопрос, когда подготовить товар к погрузке неожиданно даже для себя ответил.

— Чем скорее, тем лучше. Желательно, даже сегодня.

Такой поворот хоть и оказался неожиданным для азиата, но спорить он не стал. Пока готовили девочек, и шла погрузка Розеро, ощущал себя словно на иголках. Ему казалось, что нужно, во что бы то ни стало, убраться отсюда. И когда 'Кимберли' уже через пять часов стартовала с грузом на борту, Хорхе Розеро испытал невероятное облегчение.

Глава 8.

Империя. На границе с Конфедерацией.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Возвращение на базу снова было триумфальным, и дело было даже не в том, что Демин одержал победу. К победам-то в Империи как раз привыкли, в сознании людей давно и прочно укоренилось, что флот у них победоносный. Но то, что один-единственный корабль нанес врагу урон, сравнимый с действиями целой линейной эскадры, вызывало в глазах людей законную гордость за крутизну своих военных. Так что все было как положено — оркестр, адмирал, лично приветствующий героический экипаж, толпа встречающих... В общем, этот день запомнился Демину, в первую очередь, числом тостов, поднятых в его честь.

Впрочем, последствий утром не было — праздновать на широкую ногу было одной из традиций Империи, поэтому и средства, позволяющие без особых потерь для организма преодолеть неприятные последствия праздника, были хороши. Поэтому, когда Демин подходил к адмиральскому кабинету, он чувствовал себя весело и бодро.

Кольм, обычно спокойный и невозмутимый, как раз заканчивал рычать в монитор. Кого уж он там распекал, Демину видно не было, но сам адмирал лишь рукой махнул в сторону кресла, присаживайся, мол, и выдал:

— ... и передай ему, что пить, курить и трахать все, что шевелится — это не круто! Круто на бицепс двести брать и университет лучше всех закончить. Так и передай ему: если за ум не возьмется, то я ему лично внеочередной призыв устрою и палубным матросом на какую-нибудь разваливающуюся шаланду загоню. Пускай космоса похлебает. И чтобы там туалет два дня не смывался!

— Что это было? — с интересом спросил Демин, когда Кольм, закончив разговор, с размаху врезал по клавише отбоя. Был адмирал злым, взъерошенным, и больше всего напоминал сейчас встрепанного воробья. На вопрос командора, заданный по праву старого товарища, он лишь беспомощно махнул рукой:

— Да сын младший совсем от рук отбился. Ты представляешь, мало того, что какую-то заразу подхватил...

— И что? Все мы были молоды, все не без греха.

— Да черт с ней, с заразой, врачи такое, как мне сказали, за три дня лечат. А вот то, что он, придурок, в своем гребаном филологическом институте связался с какими-то болтунами... Ты представляешь, Империя им не нравится, демократию подавай. И чтобы они сами у руля сидели и других жизни учили. Ты знаешь, кто мне позвонил? Лично... — тут Кольм ткнул пальцем наверх. — Он мне сказал, что пока моего сына прощает, но чтобы это было в первый и последний раз, и чтобы я считал это авансом за проделанную работу. Ты представляешь, что я чувствовал? Это еще повезло щенку, что вся информация, касающаяся тебя, меня, и наших семей ложилась на стол Самому, его же товарищей направили по стандарту, как политических.

Демин сочувственно покивал головой — надо сказать, младшенький у бравого адмирала явно не удался. Правда, по стопам отца никто из его детей не пошел, что Кольма несказанно обижало, но и жаловаться было вроде как грешно. Старший отпрыск вовсю пахал на заводе и уже дослужился до зам производства — не бог весть какая карьера, но дело вполне достойное. Дочка вовсю двигала имперскую геологию, по несколько месяцев пропадая на окраинных планетах, а вот младший пошел в гуманитарии. И ладно бы просто учился, а то ведь под влиянием друзей, считающих себя самыми умными, всякими новыми веяниями увлекаться начал. А отец, всю жизнь тянувший лямку и мотавшийся по дальним гарнизонам, сейчас чувствовал себя виноватым, что запустил воспитание отпрыска, и Демин его прекрасно понимал. Понимал, сочувствовал, но помочь ничем не мог.

— Да уж... И ведь, что паршиво, ремнем здесь не поможешь — драть надо, когда младенец поперек кровати помещается.

— Это смотря какая кровать будет, — хищно усмехнулся адмирал. — Все, он через два месяца диплом защищает, и я свою угрозу насчет призыва выполню.

— А ты не забыл, что у нас служба — дело исключительно добровольное? — с некоторым скептицизмом в голосе поинтересовался Демин. — А он ведь может и не захотеть.

— Добровольное, конечно. При условии, что в этом конкретном человеке нет острой необходимости — тогда могут и призвать, а как ты считаешь, могу я, как адмирал, оформить протекцию любимому сыночку? Ладно, это потом, давай к делу. Как у вас там все прошло?

Демин на пару секунд задумался, а потом короткими, четкими фразами, стараясь не упустить ни одной подробности, ввел непосредственное начальство в курс дела. Кольм слушал внимательно, не перебивая, лишь в конце задал пару вопросов, кивнул:

— Все отлично, прошло, как мы и планировали. Надеюсь, истребитель подорвать не забыли?

— Нет, рванул, что надо.

— Это радует. Ну что же, ремонтируйся, дай отдых экипажу, а потом начинаем реализовывать вторую часть концертной программы. Кстати, взгляни, — адмирал включил голографическую карту. — Вот здесь, — он невежливо ткнул в нее пальцем, — имеется маленькая, ничем не примечательная звездочка. Я думаю, тебе придется ее проверить.

— Да? С чего бы?

— За последние полгода в ней пропало четыре автоматических зонда. Командование планировало тишком построить там базу для разведывательных кораблей, послало зонд. По их данным, система необитаема, планет в ней не наблюдается, только мощные астероидные пояса, стало быть, никому она, по большому счету, не нужна и неинтересна. Конфедераты побывали там один-единственный раз, из их архивов, которые какой-то умник догадался продать за сходную цену, наши гении от разведки и извлекли все данные. Решили проверить, мало ли что — а зонд пропал.

— Ну, пропал — и пропал, бывает.

— Бывает, но не четыре штуки подряд. В общем, нас попросили этим заняться, благо твой корабль достанет до системы в один прыжок. Я согласился, одно ведь дело, если вдуматься, делаем.

— Да не вопрос. А что нам за это будет?

— Не волнуйся, сам знаешь, сегодня — мы им, завтра — они нам.

Демин знал, он и ворчал-то больше по привычке и давней традиции. Ну, не положено с радостью браться за то, с чем не справились другие. Однако же и отказываться не принято — и впрямь, поможешь ты — помогут и тебе, так что в результате через неделю 'Ретвизан' вновь вышел в открытый космос.

Самое интересное, что первый одиночный рейд линкора послужил идеальным прикрытием для основной операции. После его успеха все, кто хоть что-то слышал об этом корабле, включая и гипотетических невыловленных шпионов Конфедерации (а такие просто обязаны иметься), были убеждены: корабль построен для таких вот рейдов, ими он и будет заниматься. Ну, блажен, кто верует. Тем не менее, именно колоссальная автономность линкора привела его сейчас в систему красного карлика.

Судя по результатам сканирования, здесь и впрямь не было ни одной планеты, да и насчет поясов астероидов разведчики не соврали. Их плотность была исключительно высокой, не зря же именно в этой системе хотели создать базу — найти ее будет как минимум затруднительно, а расположена система удачно. Разведчики, а при нужде и ударные корабли Империи отсюда могли легко дотянуться до любой системы этого сектора, и, соответственно, в случае наступления в этом районе, без усилий дезорганизовать войска противника и парализовать всякую попытку маневра. И то, что эта база формально будет находиться на территории Конфедерации, пожалуй, только плюс — искать ее здесь никто не будет.

Вот только искать, кто или что уничтожило зонды, тоже было сложно. Помимо астероидов, в системе были мощнейшие гравитационные ямы, которые, собственно, и затащили сюда весь этот мусор, а заодно создали такие помехи, что локаторы попросту не могли эффективно работать. Между тем, ни эти ямы, ни сами астероиды при всем желании не могли уничтожить зонды, рассчитанные на длительную автономную работу в практически любых условиях. Однако гадать и терять пару-тройку недель на обшаривание системы не пришлось — помог случай.

Прошло не более получаса после того, как линкор вошел в систему, как Демину сообщили о том, что их вызывает неизвестный корабль. Это было неожиданно, однако в перспективе был шанс разобраться с происшедшим тут максимально быстро. Каково же было удивление командора, когда какой-то хмырь, не включая экрана, весьма развязанным голосом потребовал немедленно следовать за ним, а не то он 'размажет тебя, купец толстозадый, по всему космосу'. Похоже, этого джентльмена, кем бы он ни был, как и командование противника неделю тому назад, ввели в заблуждение габариты корабля. Учитывая же, что у пиратов редко были хорошие системы наблюдения и распознавания, ничего удивительного в том не было.

Появление шального пирата, вдобавок, пальнувшего по линкору, очевидно, для устрашения, чем-то легким и нестрашным, вызвало у экипажа сразу две эмоции — смех и предвкушение. Смех потому, что пиратский корабль был маленьким и древним. Интересно, как сто лет назад устаревший корвет 21 будет 'размазывать' линкор? Ну а у предвкушения была намного более глубокая и меркантильная причина.

Дело в том, что пиратство существовало практически всегда, и всегда с ним боролись, когда успешно, а когда и не очень. Причем, что характерно, как и в случае с любой другой преступностью, с пиратством лучше боролись страны, имеющие сильную центральную власть. Пока в Конфедерации правительство спорило с правозащитниками, уточняло в конституционном суде и согласовывало с парламентом, мздоимство которого давно стало притчей во языцех, как можно наказывать пиратов, а как нельзя, в Империи решили вопрос максимально просто. Личным указом императора пираты объявлялись вне закона, а их уничтожение всеми способами — государственной политикой. При этом победителю, будь он военный или гражданский, помимо солидной премии отходило в качестве трофеев половина имущества пиратов, и налогами оно не облагалось.

Пираты вначале не поняли, что произошло, а когда сообразили, что из охотника превратились в дичь, было уже поздно. Теперь не они искали встречи с купцами, а, напротив, сами купцы видели их желанной добычей, тем более что с покупкой оружия в Империи проблем никогда не было. Снятые с вооружения артиллерийские системы купцы приобретали с удовольствием, притом, что это оружие практически всегда было мощнее и совершеннее того, которое могли позволить себе пираты. Ну а в свете новой политики оружие стало продаваться еще дешевле, и вскоре оказалось, что пиратские корабли уже даже не успевают приблизиться к объекту атаки — их расстреливают раньше. Более того, купцы начали сбиваться в группы и сами атаковать пиратские базы. В общем, проблема пиратства исчезла менее чем за десятилетие.

Императору тогда оставалось только потирать руки — одним выстрелом он убил сразу двух зайцев. Во-первых, решил проблему с пиратством, а во-вторых, обеспечил страну массой неплохо вооруженных кораблей, которые, при нужде, можно было использовать как военные транспорты или, при желании, даже в качестве вспомогательных крейсеров. Впрочем, к борьбе с пиратством военные тоже приложили руку — трофеи, а значит, и дополнительный заработок, интересовали их ничуть не меньше, чем бизнесменов от космоса.

В общем, в центральных районах Империи пиратов теперь было днем с огнем не сыскать, а на периферии — тем более. Там народ традиционно был настолько суров, что гоняли пиратские корабли вениками. А вот в Конфедерации пиратов хватало, да и в других государствах тоже. Правда, только потому, что большинство из них не имело сил самостоятельно справиться с угрозой. Имперцы же в чужие разборки не вмешивались — им хватало того, что на имперские корабли предпочитали не нападать. Во-первых, имперские транспортные суда как ходили с пушками, так и продолжали ходить, а во-вторых, если с транспортом что-то случалось, за него следовало отмщение, и виновных в гибели имперских граждан ждало неминуемое наказание. Иной раз проходили десятилетия, но их все равно находили, где бы те не прятались, и смерть не была спасением — в этом случае имперцы мстили родственникам. Точно по той же причине практически невозможно было найти рабов из Империи — по ее законам сам факт обладания такими рабами был основанием, чтобы виновного ждала смертная казнь, и то, что он не является гражданином Империи, и вообще к ней не приближался, смягчающим обстоятельством не являлось. Граждане Империи неприкосновенны — это вдалбливалось в головы соседей терпеливо и упорно.