Герои чужой войны

Михеев Михаил и Ковалевская Елена

'Герои чужой войны'

Пролог.

Где-то на пограничной территории.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Сердце билось ровно и спокойно, метрономом отсчитывая секунды перед последней атакой. Только что слаженным залпом имперцы отправили в небытие половину истребителей первого эшелона. А тех, кто не успел покинуть стартовые боксы, мощным бортовым залпом фактически заварили на взлетной палубе, превратив бок авианосца1 в нагромождение металлолома. Правда, те, кто прорвались сквозь море огня, поглощающее драккары 2 один за другим, попытались организовать атаку. Но, увы, с самого начала было ясно, что она обречена — четыре сотни зениток линкора 3 выставили перед ним сплошной щит из огненных трасс, и, напарываясь на них, как бабочки в пламени свечи сгорали юркие 'фантомы' — гроза чужих небес.

Линкор, прошел сквозь жиденький заслон из истребителей, даже не заметив их. Но остановить его все же было можно, хотя и очень рискованно. Однако риск был вполне приемлем — ведь если великана не остановить, им конец. Вырваться из системы не удастся, истребитель, как, и все остальные, не способен самостоятельно уходить в гипер. Ну а имперцы пленных на своей территории не берут. Тем более конфедератов. Пришлось рисковать...

Оказалось все просто — нужно было пристроиться ведомым к другому истребителю и, дождавшись, когда тот полыхнет облаком ионизированного газа, спрятаться за этим облаком. Потом, выключив двигатели, снизить энергопотребление до минимума наблюдать, как похожий на гигантский утюг линкор продолжает уверенно двигаться вперед, с величавой неспешностью давя последних защитников. Да и куда командиру этого корабля было торопиться? Авианосец просто не успеет разогнаться и будет легкой добычей для его артиллеристов.

В принципе, линкор уже мог начинать расстрел оставшегося без прикрытия авианосца. Потребуется три, максимум четыре прицельных выстрела — и огромный корабль-носитель превратиться в раскаленный добела мусор. Это, конечно, если знать, куда стрелять. Но можно не сомневаться — имперцы знают, профессионалы они отменные. Однако линкор не стрелял, и было понятно почему. Сейчас подойдет, выбросит десантные боты, набитые вооруженными до зубов абордажниками... Сколько их может быть на линкоре, неизвестно, но много и не требуется. Взять под контроль рубку, машинное отделение, арсенал — и все! Дальше можно или отбуксировать трофей к себе на базу, или дождаться подкрепления. Хотя, возможно, что справятся и сами — имперцы славились как первоклассные солдаты, агрессивные, отлично подготовленные и вооруженные. При прочих равных один имперский десантник мог на равных драться с тремя коллегами из Конфедерации. Имперские солдаты не только лучше подготовлены и вооружены, у них еще и боевые скафандры классом выше, чем есть на авианосце. Разумеется, пропаганда утверждала совсем обратное, но все уже давно знали правду... Тут не будет равного боя.

Следовало подождать, еще рано — нужный момент не наступил. Оставалось лишь любоваться космосом. А он был красив той редкой, непонятной большинству людей красотой, оценить которую по достоинству способен только пилот. Даже те, кто находятся в рубке большого корабля, не способны ощутить его величия, ведь их отгораживает толстый слой металла, и видят они его только на экранах. Иное дело пилот истребителя, которого отделяют от космоса лишь толстое стекло блистера и забрало гермошлема. Хотя сейчас они были не нужны, чтобы видеть космос таким, каков он есть на самом деле. Новый имплант послушно выводил картинку прямиком с внешних обзорных камер на сетчатку, со всеми его многогранными спектрами, недоступными обычному человеческому глазу. Зависнув в пространстве, оставалось только рассматривать всю эту красоту и мощь, перед которой человек — пылинка, меньше чем ничто. Смотреть и восторгаться, потому что чувство восторга при взгляде на звезды не оставляло никогда. С того самого момента, как впервые за штурвалом истребителя удалось увидеть звезды, такие далекие — и такие близкие... Восторг вызывало буквально все, даже грубая, совершенная в своей утилитарности глыба имперского линкора неспешно надвигающаяся на их авианосец и способная в считанные мгновения растереть его в атомарную пыль...

Нужный момент едва не был упущен, из-за внушительного зрелища проплывающего мимо газового гиганта. А ведь вот оно, единственное уязвимое место, удар в которое хотя бы ненадолго сумеет остановить линкор! Силовые поля, окружающие корабль, для торпеды почти непреодолимы, но в кормовой части, усеянной гирляндами отражателей, защита во время маневров отсутствует, это азбука. Даже имперцы, помешанные на военных технологиях, не смогли пока найти способа обойти этот запрет. При включенном и наглухо закрытом силовом поле корабль не сможет ни разгоняться, ни маневрировать, этот же именно сейчас совершает корректировку курса. А раз так...

Все получилось: в кормовой части имперского линкора знатно полыхнуло, и он начал разворачиваться, явно не повинуясь командам. Удалось попасть в узкий канал, открытый в силовом поле. Это даже не снайперский выстрел, а божественное наитие! Правда, имперцы отреагировали мгновенно, попросту заглушив двигатели. Но все равно, пока разберутся, пока приведут корабль в порядок, у них появился шанс смыться отсюда...

Любоваться делом рук своих было некогда — нужно еще догнать уходящий авианосец и каким-то образом сесть на изувеченную летную палубу, что уже само по себе являлось подвигом. А потом разгон, прыжок в гипер — и свой поединок с имперским линкором можно будет забыть, как страшный сон.

Задуманное удалось, искореженная палуба авианосца раскрыла свои объятия, позволив дракару уткнуться в уцелевшие при взрыве причальные стопора. Блистер с шипением откинулся, выпуская пилота на искореженную палубу.

Тогда она еще не знала, что все только начинается.

_____________________________________________

1 Авианосец — класс военных кораблей, основной ударной силой которых является авиация (драккары). Авианосцы располагают полётной палубой и другими средствами обеспечения взлёта и посадки самолётов, а также ангарами, техническими средствами обслуживания и заправки авиатехники, средствами управления и обеспечения полётов. В зависимости от класса могут нести от 20 до 300 драккаров.

2 Драккар — класс внутрисистемных кораблей, явившихся космическим аналогом авиации. Со временем вытеснили атмосферные самолеты и узурпировали их названия. Делятся на истребители, бомбардировщики, штурмовики, торпедоносцы и машины специального назначения. Классификация непрерывно развивается. Не имеют собственных установок гиперперехода, оборудования для поддержания искусственной гравитации, обладают относительно небольшой автономностью. Между системами перевозятся на борту авианосцев.

3 Линкор — военный корабль, предназначенный для уничтожения боевых кораблей всех классов, укреплений, артиллерийской поддержки десанта. Самые большие и тяжеловооруженные корабли человеческой цивилизации.

_____________________________________________

Глава 1.

Империя. На границе с Конфедерацией.

Созвездие Павлин. Дельта Павлина.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Илья Демин пребывал сегодня в отвратительном настроении. Знающие люди предпочитали обходить его десятой дорогой, и вовсе не из-за того, что грозный в гневе командор мог кого-нибудь пришибить или, к примеру, приказать выбросить в космос. Вовсе нет — он был справедлив, этот немолодой уже офицер, командор линкора 'Громовержец', и как бы ни был разъярен, не срывался на своих людях. Даже юнга, ухитрившийся прямо перед носом командора перевернуть здоровенный поднос с чаем, кофе и прочими напитками, не всегда, кстати, рекомендованными к употреблению, взыскания не получил. Получили его штурманы, которые вместо того, чтобы нормально нести вахту, решили разговеться и приказали доставить им в рубку немного горячительного. Однако дело было даже не во взысканиях, просто командор, стихийный эмпат, распространял сейчас вокруг себя волны мрачной ярости, которая заставляла всех, оказавшихся поблизости, спешно прятаться по углам. А юнга, по причине молодого возраста и вообще первого дальнего вылета еще незнакомый с этой особенностью его организма, оказался до дрожи в руках напуган внезапным появлением командора. Хорошо еще, обошлось без мокрых штанов, а то с непривычки всякое случалось.

Надо сказать, такая реакция Демина имела под собой определенные причины. Он, как бы это помягче выразиться, облажался. И хотя никто и никогда не поставил бы ему это в вину, перед собой кривить душой командор не умел. Да, облажался, ошибся, потому что он — первый после Бога, и он отвечает за все, в том числе и за ошибки своих подчиненных, пусть даже это просто тактический компьютер.

А ведь как здорово все начиналось. 'Громовержцу' улыбнулась редкая в последние годы удача — во время стандартного патрульного рейда он засек шевеление в районе пояса астероидов. Ну, шевеление и шевеление, легкие колебания силовых полей, не более того. Подобное случалось довольно часто: в поясе, с редкой для таких образований плотностью, любили прятаться всевозможные контрабандисты, черные копатели, промышляющие грабежом подбитых и потерянных кораблей, не менее черные горняки, добывающие без налогов и лицензий полезные ископаемые, и самые обычные пираты. Все как всегда, война войной, а бизнес бизнесом. А то, что патрульные корабли стреляют во все, что движется, давало им повод еще сильнее взвинчивать цены. В общем, шушеры в поясе астероидов было много, а помех, которые рождались в этом потоке каменных глыб и без помощи человека, так сказать, естественным путем — еще больше. Поэтому Демин, приказавший чуть изменить курс и проверить, кто шебуршится без спросу в зоне его ответственности, не ожидал ничего интересного. Ну, окажется там кто-нибудь, ну, рванет прочь... С линкора выстрелят ему вслед, даже без особого азарта, попадут — здорово, не попадут — да и хрен с ним. Гоняться за нелегальным корытом среди каменных глыб никто специально не будет — энергии на маневры и поддержание защиты истратишь больше, чем будет стоить то корыто. В общем, рутина.

Однако, как оказалось, на сей раз рутиной и не пахло. Еще на подходе радары линкора засекли большой корабль с мощной защитой. А кто это может быть? Правильно, дальний разведчик конфедератов. По коридорам 'Громовержца' разнесся противный визг сирены, и экипаж огромного корабля разбежался по боевым постам, сумев перекрыть нормативы почти на четверть минуты. Словом, когда стала возможной точная идентификация объекта, имперский линкор был уже полностью готов к бою.

На самом деле действительность превзошла все самые смелые ожидания. У границы пояса астероидов старательно тихарился целый авианосец. Что его сюда занесло? А пес его знает, обычно такие корабли сами по себе не ходят, их сопровождает как минимум пара крейсеров 4, задача которых погибнуть, но не допустить потери ценного корабля с еще более ценным грузом и воистину бесценными пилотами. Тем не менее, сейчас авианосец был один, и при этом он старательно притворялся мертвым куском металла. Только вот радары имперского корабля обмануть не так просто.

Все изменилось в один миг. Как бы осторожно ни приближался охотник, на авианосце оценили повышенное внимание к своей персоне. А когда это произошло, авианосец словно взорвался сотней драккаров всех мастей, которые стартовали с него одновременно во все стороны и попытались толпой навалиться на угрожающий кораблю-носителю линкор.

Даже самые массивные драккары в тысячи раз уступали линкору в массе, но, тем не менее, их задумка была не лишена определенной логики. Не раз и не два уже бывало, что такие вот кораблики ухитрялись размазать по космосу не то что одиночный линкор, а целое соединение тяжелых кораблей. Пожалуй, драккары были самым эффективным оружием конфедератов в этой дурацкой, застывшей в неустойчивом равновесии необъявленной войне. Все остальное их вооружение пусть незначительно, но все же уступало имперским образцам, но драккары, а главное, их пилоты были великолепны. Так что сейчас, навалившись со всех сторон, они в два счета могли поменять первоначальные расклады, и вопрос кто уйдет отсюда своим ходом, а кто поплывет прочь грудой мертвого железа, оставался открытым.

Однако конфедераты спохватились слишком поздно — имперский линкор успел подойти на дистанцию, с которой его орудия могли уверенно поражать любую цель и, прежде чем драккары рассыпались, дал залп из всего, что только могло стрелять. Обращенный к линкору борт авианосца оказался пропорот в трех местах, и хлынувшие из пробоин струи воздуха успели хорошенько его раскрутить, прежде чем экипаж опомнился и начал принимать меры по стабилизации корабля. И массивный корабль как минимум на несколько минут выпал из боя.

Однако главный успех залпа был не в этом. Огневая мощь авианосца сама по себе ничтожна по сравнению с тем валом огня, который может обрушить на своих противников линкор. Даже такой старый, как 'Громовержец'. Именно поэтому Демин и не хотел уничтожать авианосец сразу — поврежденный корабль несложно захватить, за такой приз команде полагались хорошие премиальные. А уйти авианосец не сможет — линкор быстроходнее.

Свой основной удар 'Громовержец' обрушил на еще не успевшие набрать ход драккары, и сбил, если верить компьютеру больше половины, после чего неспешно расстрелял уцелевших, атакующих неорганизованно и беспорядочно. Словом, классическая ситуация, когда мощный артиллерийский корабль атакует авианосец, прошляпивший его появление и не успевший организовать удар своей авиагруппы. Оставалось только неспешно приблизиться и выпустить абордажные боты 5. Авианосец, правда, попытался уйти, но всем и без компьютера было ясно — ему не успеть оторваться от более сильного и быстроходного противника.

Вот тут кто-то из членов экипажа и сглазил победу. Небось, уже призовые подсчитывали, а это, как известно, дурная примета. И сейчас она оправдалась на все сто. Один из торпедоносцев, помеченный компьютером как сбитый первым же залпом, внезапно ожил, причем именно в тот момент, когда линкор был повернут к нему самой уязвимой, кормовой частью. Демин не знал, кем был пилот этой скорлупки, и мог только уважительно склонить перед ним голову. Хладнокровно висеть в пустоте, выбирая момент для удара, зная, что у него всего одна попытка, что шансы прорваться сквозь заградительный огонь зениток линкора невелики, а даже малейшее повреждение не позволит догнать авианосец и обречет на мучительную смерть... Нервы у этого пилота должны быть даже не стальными — титановыми. И ведь, стервец, как четко сработал. Атаковал в наиболее благоприятный момент, сумел обмануть зенитчиков и нанести один-единственный удар, но точно в ходовые отражатели. А потом с демонстративным спокойствием обогнул потерявший управление линкор, догнал корабль-носитель и вместе с ним смылся. Урод!

Ремонт отражателей занял не более получаса, одна торпеда просто не могла нанести значительных повреждений, но гоняться за авианосцем, наверняка успевшим нырнуть в гипер, теперь не было смысла. Пришлось отправить доклад на базу, чтобы получить заслуженный нагоняй и продолжить патрулирование. Хорошо еще, можно было не скрываться — в своей системе линкор мог идти, как хозяин. Вот так и ходил почти двое суток, после чего его сменил такой же старый линкор 'Богатырь', и 'Громовержец' двинулся к порту приписки, где техники моментально облепили его корму, приводя наспех подшаманенные отражатели в идеальный порядок — с этим в Империи было строго. Ну а командир линкора, соответственно, получил дыню, в смысле, не фрукт, а нагоняй, от адмирала — с этим тоже было строго.

Демин прошел в свою каюту, плюхнулся в кресло и со злостью растер виски. По-уму, стоило поспать, но нервы были на взводе, и командор ограничился кружкой кофе с толикой коньяка. Протянул руку, коснулся неожиданно для такого крупного мужчины тонкими пальцами сенсоров. Ожил экран компьютера, пошел вызов...

— Привет, солнце...

Как жаль, что за три месяца, прошедшие с их знакомства, он так и не видел лица женщины, с которой общался. Ну, тут уж ничего не поделаешь, пропускная способность межпланетной инфосети ограничена. Хорошо еще, вообще общаться можно. Руки командора опустились на клавиатуру, привычно играя по клавишам.

— Привет, крошка. Я вернулся...

Надо сказать, лихой, выслуживший погоны командора в бесчисленных стычках, офицер во многом был неудачником. И в смысле карьеры, и в смысле личной жизни. Потому, кстати, и общаться он предпочитал через сеть. А виной всему эмпатия — его дар и его проклятие. Любой другой на месте Демина давным-давно уже был бы как минимум контр-адмиралом, а то и повыше, командовал бы собственный эскадрой или даже флотом. А что, выслуга лет позволяла, послужной список прямо верещал, что его обладатель крут и готов к любым задачам... Но увы, Демин был командором уже восемь лет, и прекрасно знал, что это его потолок. Не потому, что эмпатия, как и другие паранормальные способности, были в Империи запрещены. Ничего подобного, обладатели подобного дара были самыми обычными людьми, с самыми обычными правами и обязанностями. Вот только в руководстве флота к ним относились с осторожностью, предпочитая использовать, но не особенно продвигать. Умом Демин понимал, что это оправдано, слишком уж неизученной была эта область человеческих возможностей, и слишком много в свое время было проблем, связанных с не совсем стандартными людьми. И жертвы были, в том числе, поэтому недоверие выглядело в чем-то даже оправданным, но Великий Космос, как же это порой обидно!

К тому же был еще один, крайне малоприятный нюанс, связанный именно со стихийной эмпатией. Демин просто не мог сдержать рвущиеся наружу в момент пикового напряжения эмоции. Когда это касалось его корабля, подобное было даже и к лучшему. Храбрый офицер, в сражении Демин не чувствовал страха, только упоение боем, и то же самое ощущали его подчиненные. В результате его корабль был едва ли ни лучшим в секторе, да и те, кто служил с командором, предпочитали держаться именно его. Доказательством был редкий факт — когда Демин шел на повышение, получая новый корабль, команда со старого шла вместе с ним практически в полном составе. Многим офицерам это портило карьеру — некоторые уже сейчас могли бы иметь под командованием собственные корабли, но мало кто уходил, и костяк экипажа оставался одним и тем же уже давно. Однако в жизни есть не только корабли и экипажи, бывает ведь и великое множество людей, далеких от войны. Результат — никакой нормальной личной жизни. В свои пятьдесят лет (для имперца не возраст, конечно, продолжительность жизни давно зашкалила за полторы сотни, но все же цифра показательная) Демин семьей так и не обзавелся — ни одна женщина рядом с ним больше месяца не выдерживала. Командор их не осуждал, но постепенно замкнулся в себе и пристрастился к общению в сети. Даже легенду себе выдумал — мол, клерк, скучный маленький человечек, всю жизнь занимающийся мелкими бумажками. А что? Не признаваться же, что ты офицер, если подписками опутан, как рыба сетью. Чревато, знаете ли. Вот и сейчас он намерен был пофлиртовать с одной из знакомых, домохозяйкой из какого-то периферийного мира. Какого конкретно, Демин так и не узнал — женщина признаваться не хотела, а он не настаивал. В конце концов, у каждого есть право на маленькие личные секреты, и нечего лицо кривить, когда сам такой. Как способ релаксации подобное общение его устраивало, и сейчас командор намерен был отвлечься от жизненных тягот именно таким образом.

Увы, человек предполагает, а начальство располагает. Не успел Демин обменяться с подругой дежурными приветствиями, как пришлось извиняться и сворачивать разговор — в углу экрана замерцал сигнал вызова, и это, увы, было серьезно. Вице-адмирал 6 Кольм, командующий флотом сектора, был мужиком справедливым, но резким и крутым на расправу, а значит, следовало бросить все и ответить. Что Демин, собственно, и сделал, переключив каналы и получив возможность лицезреть затянутое в безукоризненный парадный мундир начальство.

— Илья Васильевич, — за вежливым обращением скрывалась, как в толстом слое ваты, сталь приказа, — я прошу вас зайти ко мне. Немедленно.

Учитывая, что Демин был у него буквально только что, получив по шее за упущенный авианосец конфедератов, эти слова звучали несколько странно. Тем не менее, приказы не обсуждают, а выполняют, и потому спустя пятнадцать минут командор уже был на базе, огромной, жутковатого вида и еще более жуткой мощи космической крепости, неспешно плывущей по орбите Великой Индии, планеты аграрной, но густо заселенной, а потому занимающей доминирующие позиции в этом окраинном секторе Империи. Еще через десять минут Демин стоял у дверей адмиральской каюты.

Дверь как дверь, ничем, кроме таблички, от других не отличалась. Адмирал не был аскетом, но и лишней роскошью себя окружать в его привычки не входило, поэтому каюты, которые он занимал, были всегда стандартными и, прямо скажем, немного обезличенными. Впрочем, уже само имя адмирала заставляло трепетать почти всех, кто, бывало, стоял у этих дверей. Впрочем, Демин, к их числу не относился — во-первых, это было не в его характере, а во-вторых, слишком давно он знал Кольма. Если конкретно, то с училища — в одной группе учились, на соседних койках спали, вместе в самоволки бегали. Так что бояться вице-адмирала в число привычек Демина не входило. Другое дело, что в рамках служебного общения он тщательно дистанцировался от старого товарища, дабы не было соблазна впасть в панибратство и тем самым подорвать его авторитет. Кольм это понимал и ценил, и его тоже можно было понять — тех, на кого он мог положиться так, как на Демина, у него под началом больше не было.

Стряхнув с рукава черного мундира несуществующую пылинку, командор вдавил кнопку интеркома и, получив разрешение, шагнул внутрь. Ну вот, теперь понятно, с чем связан парадный мундир Кольма. Хотя тот и не терпел у других, да и у себя тоже, неряшливости, просто так в эту жутко неудобную одежду обряжаться бы не стал. Хорошо еще, что Демин, обратив внимание на его форму, в свою очередь оделся по-парадному. Сейчас это было как нельзя кстати, потому что кроме вице-адмирала в каюте присутствовали еще трое, и все в более высоких чинах. Ну да, вон тот, с погонами генерала армии, немалая шишка в генштабе, расположился за круглым столом, радом с ним — начальник флотской разведки, полный адмирал, ну а третий, удобно устроившийся в адмиральском кресле... Вот из-за него-то, хотя он и был одет в штатское, уж точно стоило нарядиться, как на императорский прием. Это был, не много ни мало, принц Валерий, третий сын императора. Какими делами он заведует, Демин не знал, но догадывался, что чем-то очень серьезным — в семье императора бездельников не было.

Этой традиции было уже много веков. Фактически, она пошла с того самого дня, как первый император, лихой адмирал и герой с трудом выигранной войны, организовал из нескольких окраинных миров, мощное государство, в настоящее время уверенно доминирующее в этом секторе галактики.

Вообще-то Демину по всем канонам, полагалось онеметь и стоять столбом при виде столь высоких персон. Другое дело, заниматься подобной ерундой он не стал — во-первых, понимал, его вызвали не для того, чтобы проверить выправку, наверняка есть дела и важнее, и серьезнее, а во-вторых, нравы в Империи были достаточно простыми. Во всяком случае, рабское преклонение перед вышестоящими было не в чести. Империя была государством свободных людей, и подминать индивидуальность не стремилась.

Так что сейчас высокое начальство изучающе созерцало Демина, а тот, в свою очередь, не менее изучающе, хотя и более деликатно, рассматривал их. Зрелище, кстати, было внушительное — все очень высокие, крепкие, ну да ничего удивительного. Культ физической силы существовал в Империи еще с тех пор, когда она представляла собой всего лишь жалкую кучку кое-как объединенных планет фронтира. Опять же, все светловолосые — ну да это вообще отличало имперскую знать, которая формировалась когда-то из представителей нескольких весьма близких по происхождению народов, и с тех пор цвет волос, равно как и черты лица у представителей старых родов были чем-то вроде доминирующего признака. Другое дело, что и Демин мог похвастаться такой внешностью, хотя к знати не имел никакого отношения.

Между тем, собравшиеся, очевидно, остались довольны увиденным. Во всяком случае, смотрели на командора вполне благосклонно. Наконец, показав, что первичный осмотр состоялся, принц кивнул:

— Ростислав Федорович, это и есть ваш человек? Полагаю, будет не лишним, если вы нас друг другу представите.

Вот так вот. И плевать, что все и без того знают, кто есть кто. Флотский этикет — великая вещь, так что придется выслушивать.

— Благодарю, Валерий Арсентьевич, — кивнул тот. — Итак, Валерий Арсентьевич Александров...

— Без титулов, прошу вас, — принц с трудом скрыл гримасу, похоже, выслушивать дифирамбы в свой адрес ему уже порядком надоело.

— Слушаюсь. Валерий Арсентьевич у нас — руководитель службы контроля за научными разработками.

Принц простецки ухмыльнулся — очевидно, это была не единственная его функция в руководстве Империи. Однако дополнять Кольма не стал, видимо, в данном случае, того, что сказал адмирал, было вполне достаточно. А может, Кольм и сам больше ничего не знал.

— Адмирал Семяшкин, Виктор Иванович, — продолжал между тем Кольм. — Начальник разведотдела императорского флота.

Адмирал спокойно кивнул, не отводя от Демина спокойного, изучающего взгляда. Страшный человек, такой любому башку ради интересов дела смахнет и не поморщится; наслышаны, как же...

— Генерал Коломиец, Сергей Сергеевич, представляет генштаб, — генерал благожелательно кивнул. — Ну и, наконец, командор Демин, Илья Васильевич. Лучший командир корабля из всех, кого я знаю.

— Что лучший — это хорошо, — кивнул Семяшкин. — А еще лучше, что вы ему доверяете. По-настоящему преданные люди во все времена редкость. Как, Ростислав, Федорович, доверяете?

— Так точно, — не моргнув глазом, ответил Кольм.

— Ну-ну, — неопределенно протянул разведчик, но от дальнейших комментариев воздержался. Вместо него заговорил генштабист.

— Скажите... м-м-м... Илья Васильевич, что вы думаете по поводу текущего конфликта с Конфедерацией?

— Мое дело — не думать, а выполнять приказы, — отрезал Демин.

— Это хорошо, — благожелательно кивнул генерал. — Ответ, достойный офицера... который не хочет подняться выше капитанского мостика. Командор, сейчас от вас требуется не демонстрация лояльности Империи, а мысли опытного офицера.

— Мысли? Вы извините, но я не из аналитического отдела и глубокий анализ не мой конек.

— Глубокий анализ и без вас есть, кому делать. Говорите, как есть, — уже мягче попросил Коломиец.

— А что тут 'как есть'... — Демин едва руками не развел, но удержался, — ничего хорошего я в том, как протекает эта... — тут он запнулся, подыскивая точное определение, — необъявленная война, не вижу. Раньше мы давили конфедератов. Просто давили, и все. У нас были лучшие корабли, лучшее оружие и лучшие солдаты, и мы били их, как хотели. Вы знаете, я участвую в третьей войне с Конфедерацией, и каждый раз мы их давили. Каждый раз они просили мира, и мы их недодавливали... не понимаю, кстати, почему.

— Политика, — брезгливо отозвался со своего места принц, — штука грязная. Но сейчас мы говорим не об этом.

— Вы просили, как есть — вот вам как есть. Ни я, ни те, кто служит под моим началом, не понимает ситуации.

— А он ершистый, — ни к кому конкретно не обращаясь, высказался Семяшкин. — Что же, может, это и к лучшему. Продолжайте, командор.

— Так вот, раньше мы их давили, — слегка поумерив пыл, продолжил Демин, — а теперь уперлись. Как лбом в стенку уперлись — и все. И потери возросли в разы, особенно когда конфедераты начали массово применять авианосные соединения. И их драккары оказались сильнее не только наших аналогов, но и наших линкоров.

— Не далее как три дня назад вы хорошо отделали их авианосец, — прищурился Коломиец.

— Я проиграл бой, — холодно бросил Демин. — Авианосец сумел уйти, при этом спаслась примерно половина его авиагруппы. Это притом, что я был изначально в выигрышном положении.

— Неприятно, но честно. Что же, командор, я поздравляю вас. Вы только что одной фразой описали то, что наши яйцеголовые аналитики формулировали в течение года, выдав в результате абсолютно нечитаемый доклад на полтысячи стандартных листов. Я рад, что в вас не ошибся.

— Это вам скажет любой боцман.

— Тем хуже. Значит, мы понапрасну кормим целую группу аналитического отдела генштаба. И, подозреваю, не только генштаба.

По тому, какими взглядами обменялись Коломиец с Семяшкиным, Демин пришел к выводу, что попал в центр крупной межведомственной разборки. Упаси Боже оказаться в такой ситуации — эти жернова разотрут в порошок кого угодно, и провинциальный командор им на один зуб. Однако на него никто при этом не обратил внимания, и Демин успокоился.

— Итак, командор, — судя по всему, принц решил взять ход разговора в свои руки, — вы нам подходите. И по рекомендации вашего непосредственного начальства, и по послужному списку, и по тому впечатлению, которое мы вынесли из личного общения с вами. Предупреждаю сразу: то, что вы сейчас услышите, относится к категории 'совершенно секретно', и если что-то случится, отвечать будете головой. Вы еще можете отказаться.

— Плетку вы мне показали, — криво усмехнулся Демин. — Как насчет морковки?

— Ну вот, это уже речь не мальчика, но мужа. Морковка, говорите... Вам как, не надоело пребывать в звании командора? Не хотите чего-то большего? С перспективой дальнейшего роста, конечно.

— Но я же...

— Ерунда, — махнул рукой принц. — Никаких формальных ограничений нет, просто есть негласное правило проверять таких, как вы, более серьезно. Итак?

Ох как подкупающе это звучало! И Демин решился.

— Я согласен. При условии, что мои люди при этом не пострадают.

— А вот это уже, дорогой Илья Васильевич, зависит только и исключительно от вас. Сергей Сергеевич, прошу.

— Кхм... — Коломиец вздохнул и, устроившись удобнее на стуле, начал: — Рассказывать придется с того самого момента, на котором вы закончили. Итак, наши аналитики, конечно, любят заниматься тем, что перекладывают бумажки из одной стопки в другую. Тем не менее, среди них иногда все же попадаются думающие люди, которые и впрямь работают, а не просиживают штаны. Так вот, у них, на основании анализа полученной информации, появилась версия и, если они правы, для нас очень неприятная. Дело в том, что техника, которую в последнее время стали применять конфедераты, превосходит все, что мы видели у них раньше, на три поколения. И как минимум на поколение превосходит нашу. К счастью, это касается только и исключительно легких военно-космических сил, все тех же драккаров, но нам от этого не легче. И мы думаем, что в Конфедерации эту технику создать не могли.

Все, слово было сказано. С того самого момента, как Империя оформилась и твердо встала на ноги, она развивалась гораздо быстрее Конфедерации. В принципе, локальные войны, которые то и дело вспыхивали, были не более чем бесплодными попытками конфедератов остановить Империю и восстановить прежнее главенство на мировой арене. Впрочем, попытками безуспешными, имеющими, скорее, обратный эффект и все более ослабляющими Конфедерацию. Все шло к тому, что однажды Империя подомнет Конфедерацию под себя, окончательно низведя ее из сверхдержавы до уровня государства второго сорта. Пока такому исходу мешало то, что Конфедерация изначально многократно превосходила Империю по территории и, соответственно, человеческому ресурсу, но сейчас второй фактор практически выровнялся. Да и территориально Империя уже ненамного уступала Конфедерации. Так что сделать технологический рывок, пусть даже в каком-то одном направлении, Конфедерация просто не могла — у нее уже не было на это времени. По всему выходило, что кто-то третий, недовольный раскладами, начал снабжать конфедератов оружием нового типа. Причем случилось это совсем недавно, уже после последней официальной войны, в которой конфедеративный флот еще представлял собой грозную и многочисленную силу, и подобное вмешательство могло привести к сокрушительному поражению Империи.

— Случился прорыв в технологиях или установили контакт с чужими расами? — мрачно предположил Демин, и тут же понял, что сморозил глупость — ни с одной иной цивилизацией, вышедшей на приемлемый технологический уровень, человечество в галактике пока не сталкивалось, а расцвета научной мысли в Конфедерации уже давно не наблюдалось.

Между тем, собравшимся его слова смешными не показались.

— Все может быть, — на сей раз, ему ответил Семяшкин. Лицо разведчика было мрачным.

— Но... Простите, но я не совсем понимаю. Драккары конфедератов — это, конечно, серьезно, но одними драккарами войну не выиграть.

— Вы неправы. К сожалению, — покачал головой генштабист. — Да, мы и сейчас в разы сильнее, но... Дело в том, что наши потери возросли многократно. А вы отлично понимаете, как Империя не любит терять своих людей. И потом, совсем недавно эффективность их авианосных соединений скачкообразно возросла, хотя численность вроде бы и не увеличилась. За драккарами может последовать что-то новое... Мы слишком многого не знаем. По сути, известно только, что имеется угроза, и надо как минимум определиться, что с ней делать. Для этого решено провести разведку, и мы выбрали вас.

— Меня? — подозрительно переспросил Демин. — У вас же есть собственные люди, гораздо лучше вооруженные и подготовленные. Да и вообще, не умею я искать то, не знаю что, меня этому никогда не учили.

— Все просто. Возможно, наши противники сумели проникнуть в структуры Империи. Не факт, конечно, но такое допущение я не исключаю. В данной ситуации нам сложно доверять, кому бы то ни было. К тому же сам факт поиска может стать сигналом для них. Поэтому было принято решение выбрать для этой миссии человека, который нигде ранее не засветился, но обладает достаточной квалификацией. Вы подошли не идеально, но, в любом случае, лучшего у нас под рукой нет. А долго искать и выбирать мы не можем себе позволить — слишком велик шанс, что процесс может стать неуправляемым. Ваш рейд будет залегендирован под испытание нового корабля. На вашей каракатице в пасть льва залезать смерти подобно, соответственно, мы должны оснастить вас по первому классу. Через два дня сюда прибудет новейший линкор 'Ретвизан', головной корабль серии, и вы получите его под свое командование. Экипаж подберете сами, в этом у вас будет полный карт-бланш.

— Экипаж у меня есть. От юнги до особиста.

— Мы и не сомневались, — скупо улыбнулся Коломиец. — Вы отправитесь в рейд и проведете глубинную разведку.

— А если никого не обнаружу?

— Как минимум вы хорошенько испытаете новый корабль, — подхватил Семяшкин. — И Империя все равно будет в выигрыше. Но рекомендую все же найти хоть что-нибудь. Все дело в том, что именно в вашем секторе успехи конфедератов максимальны, равно как и их активность. Стало быть, и шансов больше всего здесь. Даже если вы просто захватите какой-либо из драккаров, это будет успех.

— А что, до сих пор...

— Вы невероятно догадливы, командор, — горько усмехнулся начальник разведотдела. — До сих пор у нас нет ни одного образца их новой техники. Только мелкие обломки. В плен пилоты конфедератов не сдаются, если видят, что уйти не удается, предпочитают взорвать свои корабли. Впрочем, завтра утром вы получите всю имеющуюся у нас информацию. Вопросы есть?

— Пока нет. Возможно, они возникнут, когда я посмотрю, что мне пришлют.

— Очень хорошо, — на бестрастном лице генштабиста сложно было хоть что-то прочесть. — Можете идти, командор. И еще... Если все же решите передумать, то до завтра у вас есть время. Обещаю, к вам не будет применено никаких санкций, вас просто переведут туда, где, случись что, уже имеющаяся у вас информация не сможет повредить Империи.

— Нет уж, — зло усмехнулся Демин. — Или грудь в крестах, или голова в кустах, так, кажется, предки говорили?

— Именно. Идите, и... Мы рады, что не ошиблись в вас, командор. Но теперь помните, ваша карьера и это задание связаны между собой намертво.

Демин четко по уставу повернулся, щелкнул каблуками и покинул кабинет, всей спиной ощущая нацеленные на него взгляды. Мысленно он усмехнулся — ну уж нет, господа хорошие, не дождетесь. Раз в жизни птица удача села ему на плечо, и он поймает ее за хвост, даже если обожжет руку, потому что знает — второго шанса не будет.

Линкор действительно прибыл через два дня, и был он красив той чудовищной красотой, которая характерна для совершенной машины смерти. Громадина, больше всего напоминающая издали наконечник гигантского копья, была почти двухкилометровой длины, в полтора раза больше 'Громовержца', которого ставили теперь на ремонт и модернизацию. 'Ретвизан' был технологическим чудом, рожденным на верфях Империи, созданным и выпестованным ее лучшими инженерами. В этого гиганта сложно было не влюбиться, и так же сложно было его не испугаться.

Сослуживцы Демину откровенно завидовали, но при этом все поздравляли с новым кораблем. Одни совершенно искренне, на лицах других разве что большими буквами не было написано: 'Угробил один корабль, получил взамен новый. Да за что же тебе везение-то такое? Наверняка командующий подсуетился и дружку помог. Чтоб ты на нем шею свернул, урод'. Илья принимал поздравления и тех, и других с совершенно бесстрастным видом, только в голове его неспешно крутился старый анекдот про злопамятность и записную книжку.

Однако получить новенький, только что со стапелей, линкор — это одно, а научиться справляться с ним — совсем другое. Даже если не обращать внимания на 'детские болезни', присущие любой новой технике, то все равно оставалось еще и банальное неумение команды управляться с множественными изменениями в системах нового корабля. Учиться приходилось всем, и артиллеристам, и механикам, и самому Демину. Лучше всех, разумеется, устроились парни из штурманской группы, оборудование, которое им приходилось сейчас осваивать, принципиально ничем не отличалось от образцов, использовавшихся ранее, но и у них задницы были в мыле. Хорошо еще, что с кораблем прибыла заводская перегонная команда, которая в меру сил помогала разобраться в новой технике. Но, даже учитывая их помощь, все равно было тяжко, и Демин в очередной раз мучительно осознавал, что двадцати четырех часов в сутках явно недостаточно.

Тем не менее, несмотря на все сложности, корабль ему нравился, и о принятом решении он ни разу не пожалел. Даже если гора родит мышь, и единственным, чего он добьется, будет вот этот линкор под его командованием, все равно дело того стоило.

Как и многие военные, в глубине души Илья оставался мальчишкой, и, соответственно, любил большие и брутальные игрушки. Осознание того, что под его ногами мощь, равная, как минимум, небольшой эскадре, действовало на сознание бравого командора, как валерьянка на кота.

Остальные, похоже, чувствовали то же самое и, хотя у них не было столь мощного карьерного стимула, как у Демина, да и вообще о предстоящем им деле они ничего не знали, но пахали все, как проклятые. В результате к концу месяца экипаж был готов выйти в свой первый и на самом деле единственный испытательный поход.

____________________________________________

4 Крейсер — класс боевых кораблей, способных выполнять задачи независимо от основного флота, среди которых может быть борьба с лёгкими силами флота и торговыми судами противника, оборона соединений боевых кораблей и конвоев судов, огневая поддержка войск и обеспечение высадки десантов, постановка минных заграждений и другие.

5 Бот — малые внутрисистемные корабли, выполняющие роль спасательных судов, судов для высадки десанта и абордажных групп. Имеются на большинстве кораблей классом выше корвета.

6 В армии ВКС (военно-космических сил) Империи исторически сложилось так, что были приняты военно-морские звания, по космическим флотам — аналогам морских флотов Земли. В армии ВКС Конфедерации Земных Миров исторически сложилось так, что были приняты звания военно-воздушных сил, поскольку военно-космические силы изначально принадлежали к военно-воздушным силам Земли (по примерам организаций ООН и НАТО, и древних государств, входивших в их состав).

_____________________________________________

Глава 2.

Конфедерация. Созвездие Лебедя.

Звезда 16 Лебедя. Планета Нью-Вергиния.

Три года до текущих событий.

В безоблачной вышине неба светило майское солнце, заставляя затянутых в парадную форму курсантов жариться на раскаленном плацу. Легкий ветерок, что трепал на высоких флагштоках полотнища с гербами государств, входящих в Конфедерацию, порой долетая до выпускников стоящих в первых рядах и принося им недолгое облегчение. Остальных же ничто не спасало.

Особенно тяжело было тем, кто стоял в самом центре построения. От духоты и безжалостно яркого света перед глазами плавали цветные круги, и синие мундиры впереди стоящих сокурсников давно расцвели красно-зелеными пятнами. Пот из-под фуражки тек по вискам, и, срываясь каплями с подбородка, падал на грудь. Голова под забранной по уставу косой взмокла и зудела, а ноги в черных начищенных до зеркального блеска ботинках, казалось, варились заживо. Чтоб вытерпеть все это Александра, что есть сил, стискивала кулаки, да старалась покрепче прижать руки в положении 'по швам'. Оконфузиться в день выпуска было ниже ее достоинства. Все шесть лет она доказывала, что имела полное право находиться в рядах курсантов академии и теперь просто не могла потерпеть фиаско от простого перегрева. Ни за что!

По рядам прошел легкий трепет: наконец ректор соизволил показаться на плацу, чтоб торжественно поздравить с окончанием летно-космической академии. Хотя ее группа ипсилон-бис-три в построении находилась в самом конце поля, и с места расположенном в седьмом ряду ничего не было видно, но все же на раздавшееся через динамики: 'Здравствуйте господа курсанты!', — они дружно громыхнули: 'Здра жела споди генерал!'. А ректор начал поздравительную речь.

Ничего из того, что он говорил, толком не запомнилось, разве что в память врезалось троекратное 'ура', да под конец невероятное облегчение, когда курсанты в едином порыве сорвали с головы фуражки и подкинули их в небо.

Высоко в небе на бешеной скорости пронеслись серебристые галочки файтеров, за ними, стараясь погасить скорость и демонстрируя фигуры высшего пилотажа, промчались лучшие из лучших в академии, отличники и мастера пилотажа — эскадрилья альфа, в которую стремились попасть все учащиеся без исключения, но попадали лишь самые достойные из достойнейших. И их приветствовали не 'ура', а свистом, хлопками и криками, как было принято только на выпускном. Единственный раз за все шесть лет учебы приветствие разрешалось не по уставу, и это тоже было одним из негласных ритуалов в академии.

Потом были еще поздравления от преподавателей и от меценатов, что выплачивали стипендии особо одаренным студентам, а под конец ректор вновь поднялся на трибуну и торжественно возвестил:

— Я объявляю курсантов сто тридцать восьмого набора летной военно-космической академии выпускниками.

Вновь послышались неуставные хлопки, свист, кто-то завопил 'ура', и стройные ряды сломались, смешались. Бывшие курсанты, только что ставшие офицерами, поздравляли друг друга, хлопали по плечам, жали руки. Кто-то обнимался, кого-то даже качали на руках.

— Сашка! Сашка, ты молодчина! Поздравляю!.. — В девушку со всего маху врезался веснушчатый рыжеволосый парень и крепко обнял; его звали Вольфган Крафт.

Девушка ответно стиснула его в объятиях, и захлопала по спине. С обнимающейся парочкой тут же столкнулся кто-то еще, при этом едва не повалив.

— Твою мать, Кингстоун! Крафт! Ну, вы даете! Вечно тормозите! Все еще тискаетесь, а мы уже собираемся отмечать!.. Вы с нами?

Александра обернулась. Перед ними, подбоченясь, стоял Рик Спичек, их одногрупник, — здоровенный детина, ростом под два метра и невероятно широкий в плечах. Вольфган тут же стушевался и, словно обжегшись, разжал руки.

— Да мы только...

— Вот именно — только! — тут же перебил его Спичек. — Пока вы свое 'только' закончите, все столы в более или менее приличных забегаловках уже займут! А в неприличных... Мне парадную форму жалко, я ее первый раз надел и неохота, чтобы ее в драке порвали. Так что давайте — шевелите задницей! Живо, живо!..

— У нас с Александрой несколько другие планы, — прозвучало за ее спиной, и энтузиазм Спичека приугас.

Девушка нежно улыбнулась подошедшему Томасу:

— Томас, а может быть мы сначала с ребятами?..

Не дожидаясь ответа, Спичек отрезал:

— Короче, Кингстоун, как надумаешь, кинешь вызов. Если я к тому моменту буду еще в состоянии ответить, то тебе повезло — подвалишь, — и, схватив Крафта за рукав, потянул за собой.

Вольфган на мгновение растерявшись, споткнулся и едва не упал, однако все же успел крикнуть, прежде чем Спичек уволок его:

— Мне звони! Я уж точно напиваться не стану!..

Когда они остались одни, Том, словно заправский кот близко-близко склонился к Александре и почти промурлыкал на ушко:

— Девушка, позвольте вас украсть, — и прикусил мочку.

— Томас, а может?.. — она хотела уговорить его отправиться вместе компанией, однако парень решительно отрезал:

— Александра, дорогая моя, надираться в свой выпускной пошло. Пошли к тебе.

И, больше не слушая возражений, повел девушку прочь, уверенно придерживая под локоток.

Уже гораздо позже, когда Томас ушел, она стояла в душе, в своей крохотной комнатке-пенале и продолжала обдумывать их разговор.

Тогда Томас лежал на спине и, закинув руки за голову, щурился как сытый кот. Девушка же, приподнявшись на локте, водила пальцем по его груди. Неожиданно парень повернулся на бок и в упор посмотрел на нее.

— Ты уже определилась, куда дальше?

— То есть?.. — не поняла Александра. — У нас вроде бы распределение на дальнейшее прохождение службы.

Томас вновь откинулся на спину.

— Дорогая моя, не делай вид, словно ничего не знаешь... — протянул он несколько раздраженно.

Девушка тоже улеглась на спину и уставилась в потолок.

Родители Томаса были ведущими юристами в крупной компании, которая каким-то боком сотрудничала с министерством обороны. Дядя же его — Вильям Харисон и вовсе был крупной шишкой в вооруженных силах. Естественно, что для парня о настоящем распределении речи не шло. Томас догадывался, куда его назначат — родственники наверняка уже выбрали для него теплое местечко. Скорее всего, он отправится куда-нибудь в, спокойные центральные миры Конфедерации, а то и вовсе к дядюшке Вильяму под бок.

— Знаю, конечно, — отозвалась она, немного помолчав, — но...

— Давай я поговорю с отцом, и он попросит проректора о подходящем месте. Возможно, ты даже будешь рядом со мной и...

Александра резко села, а потом, помедлив, и вовсе поднялась, чтобы собрать вещи, сброшенные у кровати.

— Александра! Я серьезно!

Парень тоже сел и теперь наблюдал за подругой.

— Господи, Томас, ты сам-то веришь в то, что говоришь?!

Его родители никогда не одобряли их отношений. И, несмотря на то, что молодые люди встречались со второго курса академии, так и не смогли смириться, что их сын — такой перспективный мальчик из порядочной и благополучной семьи — общается с безродной девицей. Александра воспитывалась в патронатной семье, среди десятка таких же сорванцов, а в академию попала по сиротскому льготному лимиту. Но им было абсолютно наплевать, что эта безродная девчонка всегда хорошо училась, получала стипендию и в аттестате не имела отметки ниже 'Би'. Главным для них оставалось то, что она была никто и не имела родственных связей среди политической верхушки Конфедерации.

— Александра, как ты можешь?! Отец обязательно пойдет мне навстречу.

'Скорее всего, он послушает свою жену — Аманду Берроуз — твою мать!', — хотелось крикнуть девушке, однако она промолчала. Что толку понапрасну сотрясать воздух.

Миссис Берроуз уже не раз дала понять, что не одобряет намерение сына встречаться, а уж тем более жить с Александрой. Мистер Берроуз никак не высказывался по этому поводу, однако девушка готова была руку дать на отсечение, что в этом вопросе он разделяет мнение жены. За все четыре года, пока она встречалась с Томасом (кстати, почему-то его родители всегда настаивали, чтобы парня называли только полным именем, да и он сам перенял эту манеру), мистер Берроуз не сделал ни малейшей попытки хоть как-то сблизиться с ней и завязать хотя бы подобие нормального человеческого общения . Но Томас, словно не замечал отношения родителей к девушке, а может, не хотел замечать. Он делал вид, что ничего не происходит, что все так и должно быть.

Александра не верила, что Берроузы станут хлопотать, чтобы безродную замухрышку из окраинного мира пристроили на службу в приличное место. Скорее даже наоборот — они все силы приложат, чтобы ее сослали на другой конец Конфедерации, куда-нибудь в район туманности Кошачья Лапа или астероидное скопление на границе с султанатом Занзибар, чтобы уж наверняка. Пусть будет как можно дальше от их обожаемого сыночка и, возможно, больше никогда с ним не встретится.

Поэтому девушке не оставалось ничего иного, как в сотый раз повторить:

— Томас, я не хочу, чтобы твои родители вмешивались. Я уверена, что меня направят на достойное место службы.

— Ты просто не хочешь, чтобы мы были вместе...

И их препирательства пошли по накатанной колее: Том утверждал, что ей наплевать на него, на их отношения, а Александра убеждала, что он ошибается. И они оба вновь повторяли уже не раз звучавшие слова.

— Хочу. Я отслужу положенный срок, и мы встретимся.

— Но это целых пять лет!

— У меня хороший аттестат, так что, возможно, мне придется прослужить лишь три года...

— Александра ты...

— Томас я...

А на самом деле девушке так хотелось скорчить рожу и вместо пустых слов выдать: 'Бла-бла-бла-бла!'. Это больше соответствовало моменту, чем их пустые препирательства.

Даже вспоминая обо всем этом сейчас, стоя под упругими струями воды, ей захотелось раздраженно сплюнуть. Том упакованный сынок состоятельных родителей, и другая не стала бы упускать шанс пристроиться в жизни получше. Любая другая, но не она.

Александра уже не злилась на Тома — он таков, каков есть, и его не переделать. Девушка давно поняла, что однажды все именно так и закончится, однако не прекращала встречаться с ним. Конечно, сначала она была влюблена в него, потом когда познакомилась с его родителями — верила, что сможет изменить их к себе отношение, но со временем поняла: все ее старания бесполезны. И позже, когда пылкие юношеские чувства окончательно угасли и превратились в привычку, не оставила его, а лишь терпеливо ждала окончания учебы , чтобы, наобещав с три короба, отправится туда, откуда придут заявки на выпускников летной военно-космической академии.

Сквозь шум воды послышался едва различимый вызов интеркома. Девушка выключила кран и, подхватив полотенце, поспешила ответить без видеосвязи. Едва она нажала 'ответ', как с той стороны раздался ужасающий рев музыки. На заднем плане несколько девушек отплясывали на столе, а стоящие внизу парни хлопали и подпевали неумирающее веками: 'Пей сидр Лау!', а перед экраном плавала перекошенная физиономия в зюзель пьяного Спичека.

— Кингстоун?! — не понимая, что девушка уже ответила на вызов и, видя перед собой только черный квадрат, парень потыкал пальцем в монитор. — Кингстоун!

В поле зрения камеры появился Крафт. Он тоже был изрядно помят, однако соображал лучше своего товарища.

— Сашка, мы в 'Белке', — прокричал он, явно пытаясь перекрыть шум музыки и пьяные вопли гуляющих. — Мы еще на пару часов точно зависнем. Тут полгруппы уже без дуры Бравек, и неразлучная пятерка из ипсилон восемь. Давай к нам!

Тут в разговор влез пьяный Спичек:

— Вольфган, ты че, уторчался? Кингстоун же молчит!.. Кингстоун!!! Але?! Кингстоун, ты тут?!!

Александра раздумывала не долго. Раз уж дура Бравек свалила, то ей не грех как следует отжечь в свой выпускной с одногрупниками. Поэтому, крикнув парням: 'Скоро буду!', полезла за своими любимыми черными джинсами; ведь в следующий раз надеть их придется не так скоро, как бы хотелось.

Всю дорогу, пока девушка добиралась до 'белочки', она напевала так любимую на потоке старинную застольную песенку:

— Ev' chistr 'ta Laou rak chistr 'zo mat, lonla, (Пей сидр, Лау, он ведь так хорош,)

Ur blank ur blank ar chopinad, lonla, (Его дерябнешь и потом поешь,)

Ar chistr 'zo graet e'it bout evet, lonla, (Гуляй до ночи, молод ты пока,)

Hag ar merc'hed e'it bout karet, lonla, (Пока течет твоей жизни река,)

Hag ar merc'hed e'it bout karet. (Пока течет твоя река.)

* * *

Где-то на границе между Империй и Конфедерацией.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Валдис Кривко чуть шевельнул пальцами, корректируя разворот, и описал петлю вокруг неуклюжей туши 'Буцефала'. Огромный транспортный корабль, напоминающий раздувшегося до безобразия кита, остался к этому маневру совершенно равнодушным. Да и в самом-то деле, что волноваться? Дистанция приличная, а пилот опытный, пожалуй, один из самых опытных в базирующейся на планете Алатырь патрульной эскадре.

Увы, нельзя было сказать то же самое об остальных пилотах конвойных истребителей. Молодняк, только из училища — практически всех 'стариков' давным-давно перебросили в более 'жаркие' места, затыкать многочисленные дыры. Вечно тлеющий пограничный конфликт глотал людей с ужасающей скоростью, и принятая в Империи система подготовки не давала времени для того, чтобы воспитать полноценную замену. Вернее, раньше как-то справлялись, но с появлением у конфедератов новых истребителей потери резко возросли. Вот и стали выдергивать пилотов из тыловых частей — конечно, здесь были не асы, да и для чего асы в конвойной службе, но подготовка у них была полноценная, да и налет у всех приличный. Ну а на их место присылали молодняк, только после училища — помотаются, дескать, в конвоях, освоятся, а уж потом на передовую. Логика в этом, разумеется, была, но вся тяжесть возни с молокососами, не умеющими толком держать строй, легла на плечи немногочисленных ветеранов.

Впрочем, он, капитан-лейтенант Кривко, мог собой гордиться — его авиакрыло было, пожалуй, лучшей группой эскадры. Таких, случись что, не стыдно и в бой повести. А, кстати, так оно, возможно, и будет — по слухам, которые часто оказываются намного более достоверными, чем официальные сводки, опять было сражение, выигранное ценой колоссальных потерь. Все же, не будь имперский флот столь многочисленным, сражения оказались бы другими, да и война была бы объявленной. Но пока что они могли позволить себе размен три к одному. Пока могли, и конфедераты не нарывались сверх меры. А что будет дальше? Ладно еще тяжелые корабли, они в Империи всегда были лучше, чем у Конфедерации, но легкие силы в последнее время проигрывали очень заметно, и оставалось только гадать, когда же качественный перевес врага перейдет в количественный. И бои вспыхнут по всему рубежу. Так что возможно скоро им придется отправляться на передовую. И для того чтобы выжить самому, надо как можно лучше натаскать ребят. Именно поэтому Кривко гонял своих подчиненных с невероятным, абсолютно неистощимым энтузиазмом. Молодые лейтенанты кривились и ругались, однако понимали, что командир зверствует, в принципе, для их же блага, поэтому тоже пахали, как проклятые, и это приносило плоды.

Сейчас четыре истребителя 'Барракуда' четко, как пришитые, держались вокруг транспорта, обеспечивая боевое охранение, а пятый уверенно шел позади командира. Разумеется, здесь ведомый не особенно-то и нужен, но лучше пусть раз и навсегда привыкают к необходимости прикрывать друг друга — целее будут. Так что шесть машин, серебристыми наконечниками стрел пронзающие пространство, в этот момент составляли единое целое, покорное его — командира группы — воле.

Но сейчас-то все было спокойно, и Валдис, расслабившись, позволил истребителю завершить маневр на автопилоте. Да и откуда здесь взяться противнику? Сражения — они где-то далеко, и, может быть, им все же не придется лезть в это месиво. Это в молодости охота с кем-нибудь подраться, а в возрасте уже не очень.

Смешно, мысли, как у старика. А ведь в чем-то он и был стариком, капитан-лейтенант с солидным иконостасом на груди, ветеран в тридцать пять лет. Ему было двадцать пять, когда он сбил первого противника. Тогда фанатики из Поднебесной вздумали попробовать Империю на прочность. Наверное, решили, что занятая войной с Конфедерацией держава ослабла. Дураки, и недостаток мозгов стоил нападавшим всего флота и большей части колоний. Их сбивать было легко... В двадцать восемь он свалил в небе одной мерзкой планеты с непроизносимым именем первый истребитель конфедератов, а год назад, угодив в госпиталь после аварийной посадки, имел на своем счету семнадцать индивидуальных и двенадцать групповых побед. Тогда его отправили отдохнуть на 'курорт', как называли в боевых частях тыловые соединения, и, честно говоря, прославленный ас надеялся дослужить здесь оставшуюся часть срока. Такое положение дел Валдис встретил философски, разве больше стал ценить каждый прожитый день со всеми ему сопутствующими радостями.

Из нирваны его вывел сигнал тревоги, заставивший, казалось, задребезжать шлем и завибрировать мозги. Даже зубы от него заныли. И на кой, спрашивается, разработчики сделали такие противные сигналы? Тем более это было неприятно сейчас, когда всей опасности вокруг — шальной метеор или космический мусор. Тем не менее, рука пилота автоматическим движением закрыла гермошлем. Щелчок тумблера — и насосы выкачали из кабины воздух. Лучше уж потерпеть легкое неудобство, чем погибнуть от того, что образовавшаяся взрывная волна разотрет тебя по блистеру. В крайнем случае, можно было просто сбросить воздух в космос, но для истребителя это слишком ценный ресурс, поэтому его откачивали, сводя потери к минимуму, благо энерговооруженность истребителей была неплохой, и пару лишних насосов поставить сложности не составляло.

Валдис чуть добавил подачу энергии, и двигатели, четыре неуклюжих на вид бочонка в хвостовой части вытянутого, похожего на диковинную рыбу корпуса истребителя, с готовностью отозвались, разгоняя боевую машину. Короткий импульс, больше и не надо. Два истребителя строго по уставу выдвинулись чуть вперед, и, уравняв скорости с транспортом, принялись обшаривать локаторами окружающее пространство. Разумеется, это была не более чем формальность, но уставы пишутся кровью, и потому в салаг из своей группы он многое вбил до автоматизма. Ну что же, можно считать происходящее внеочередной тренировкой, тем более что транспорту все равно осталось разгоняться минут двадцать, после чего он уйдет в гипер, а истребители вернутся на базу — собственной аппаратуры для гиперпрыжка они не имели. В пункте назначения корабль встретит другая группа.

Причина тревоги обнаружилась довольно быстро — здоровенная металлическая глыба. Не астероид — соотношение размеров и массы совсем иное, однако безо всяких признаков энергетической активности. Вероятно, мертвый корабль — здесь таких скелетов можно было набрать на хорошую коллекцию.

В свое время, когда шла колонизация системы, молодая тогда еще Империя именно здесь трижды разгромила флоты недружественных государств, и никому не нужного изуродованного железа в системе было предостаточно. Еще один случайно обнаруженный мертвый корабль требовал, конечно, реакции, но заключаться она будет лишь в том, что его траекторию занесут в базу данных, чтобы не дергаться, когда напорешься на него в следующий раз. Разумеется, находка это довольно редкая, но все же ничего из ряда вон выходящего в ней не было — раз в два-три года что-нибудь да обнаруживали. Однажды даже почти целую орбитальную крепость, сошедшую с орбиты, приволокли.

И все же что-то не давало Валдису покоя. Шестое чувство, интуиция, а может, опыт бывалого пилота, выжившего в пламени страшной войны. Локаторы продолжали обшаривать плывущий на безопасном вроде бы расстоянии корабль, а он рылся в памяти. И вспомнил — за пару минут до того, как стало бы уже поздно. Соотношение размеров и массы — да-да, именно оно! Это соотношение в точности соответствовало дальнему авианосцу Конфедерации. Правда, такие корабли, устаревшие еще до начала войны, уже практически не использовались, но все же... Именно поэтому, вместо того, чтобы следовать, как обычно, стандартной процедуре, Кривко активировал ракетные подвески. Через секунду, еще не понимая, что происходит, вслед за командиром эту процедуру дисциплинированно повторили остальные пилоты. Чертовски дорогие и столь же бесполезные в обычном бою старые противокорабельные ракеты типа 'Дельфин', по одной на истребитель — больше, как ни старались инженеры, втиснуть не удалось. Тратить их на болтающийся в космосе хлам — за это можно и под трибунал пойти, но в тот момент Валдис об этом не думал. А потом космос словно взорвался!

Авианосец конфедератов, столь мастерски имитировавший космический металлолом, активировал энергетические щиты и рывком стал выводить двигатели в боевой режим. Чуть раньше, чем надо, но иного выхода у командира авианосца попросту не было — без щитов и хода его корабль гарантированно расстреливался, как мишень. Одновременно из ангаров рванулись истребители, а орудия авианосца открыли огонь. В следующий момент 'Барракуды' выпустили ракеты и моментально разбились попарно, чтобы встретить истребители конфедератов и не дать им добраться до эскортируемого транспорта. На том, кстати, тоже среагировали на удивление быстро, ускорив разгон. Плевать, что двигатели при этом будут работать в режиме, весьма далеком от оптимального — тут уж не до ресурса, и даже не до испытываемых экипажем при тройной перегрузке неудобств. Остаться бы живыми, а единственный шанс на это — успеть нырнуть в гипер до того, как вражеские истребители откроют огонь. И 'мэйдей' на всех волнах. Можно не сомневаться, что по этому сигналу уже начали маневр разворота боевые корабли, чтобы прийти на помощь атакованному собрату, но пока они доберутся, от транспорта останутся рожки да ножки. Единственной надеждой большого корабля оставались истребители Кривко, и он это тоже понимал. Равно как понимал, что если встанет со своими пацанами на пути конфедератов, то жить им всем останется не так уж долго. Но все же он не колебался, как не колебались и те, кто шел за ним.

Шансов у имперцев не было изначально — против шести легких истребителей два десятка машин среднего класса и авианосец. Единственный 'Дельфин', прошедший мимо истребителей и прорвавшийся сквозь огонь зенитных батарей, бессильно расплескался взрывом на силовом поле боевого корабля, заставив его на миг полыхнуть нестерпимо красным огнем. И все же имперские машины, форсируя двигатели, устремились вперед — на контркурсах был хоть какой-то шанс прорваться сквозь огонь противника до того, как тебя собьют, и использовать главный козырь легкого истребителя — его маневренность. Связать боем истребители и дать уйти транспорту — это было все же реально, хотя шансы на это и невелики. Авианосец же, разгоняющийся намного хуже легких машин, выйти на дистанцию, с которой была возможность эффективно поражать цели, попросту не успевал. Именно этот сценарий и пытался реализовать капитан-лейтенант Кривко.

Сближаясь и хаотично маневрируя, противники с обеих сторон вели огонь практически наудачу. Ни один боевой компьютер не мог сейчас с хоть сколько-то приемлемой вероятностью обеспечить попадание. Благо еще, что бортовые лазеры и генераторы антиматерии в зарядах не нуждались, только в энергии, а ее-то было хоть отбавляй. Машины конфедератов, остроносые приплюснутые капли, были лучше вооружены, но, как ни удивительно, их огонь лишь слегка повредил одну из 'Барракуд', оставив на зеркальной броне оплавленную царапину. Зато кому-то из имперцев удалось здорово ужалить головной истребитель конфедератов, от чего тот начал сбрасывать ход и разворачиваться, явно намереваясь выйти из боя. Однако его пилот совершенно не учел, что при этом становится хорошей мишенью, и кто-то из имперцев не упустил шанс. Вспышка ярче солнца — и первая жертва боя, что называется, отмучалась. Для остальных же все только начиналось.

Буквально через несколько секунд драккары сблизились настолько, что им пришлось учитывать еще и вероятность столкновения. И вот тут-то имперские истребители оказались все же предпочтительнее — меньшая масса и лучшая энерговооруженность давали им некоторое, пускай и незначительное, преимущество.

Короткая 'собачья свалка', и Валдис с удивлением обнаружил, что все еще жив. Позже его бортовой компьютер показал, что он добавил себе восемнадцатую победу, и первого врага записал на свой счет ведомый. Остальные мальчишки бой не пережили, но размен был все же в пользу имперцев — пять, включая флагмана, сбитых конфедератов против четырех имперских машин. А потом враг бросился наутек.

Тогда, как оказалось, их спас крейсер, случайно оказавшийся поблизости и ценой поврежденных на форсаже двигателей успевший к месту боя. Конфедераты бежали, транспорт прошел, а Валдис, заливающий вечером вторую бутылку водки, в каком-то просветлении сообразил, что грозные истребители конфедератов дрались как бы не хуже, чем его неопытные пацаны. Рапорт, составленный по горячим следам, тем не менее, слишком долго шел по инстанциям...

* * *

Империя. На границе с Конфедерацией.

Созвездие Павлин. Дельта Павлина.

Год 3285-й по земному летоисчислению. Три дня спустя.

Боевой поход — это вам не яйца почесать. Именно так выразился боцман 'Ретвизана', удержавшись при дамах от положенных ему по должности выражений. При дамах — это потому, что среди представителей завода и конструкторского бюро, из симбиоза усилий которых вырос лучший имперский линкор, было целых две женщины. Веселая хохотушка Маша Клюева, невысокая, полненькая и мгновенно краснеющая девица лет двадцати пяти, одна из 'юных гениев', специализирующаяся на системах жизнеобеспечения, и ровесница Демина — Вероника Лазарева. Эта дама обладала командирским голосом, могла похвастаться лошадиным лицом, гренадерским ростом и ругалась так, что даже боцман смотрел на нее с уважением. В отличие от своей более молодой коллеги, она, надев скафандр, часами ползала по внешней броне, лично проверяя одной ей ведомые узлы и крепления, а заодно показывая механикам нюансы ремонта антенн новых систем наведения, в которых она, собственно, и была специалистом. Данные системы были экспериментальными, сиречь новейшими и непроверенными, поэтому наличие на борту их разработчика перед испытательным походом оказалось как нельзя более кстати.

Впрочем, и другие специалисты свое дело знали, по мере сил натаскивая экипаж, и это было правильно. В дальнем рейде, для которого, собственно, и был предназначен 'Ретвизан', экипажу придется обходиться без нянек, и неверные действия любого из них в два счета могут стоить жизни и кораблю, и экипажу. Особенно с учетом реалий этой войны, которая по факту была, масштабная и жестокая, с задействованием флотов и армий, но юридически которой не было. Ну а раз с формальной точки зрения никто не воевал, то и пленных брали не особо охотно. Все это понимали, и работали с полной отдачей. Единственный, пожалуй, инцидент произошел уже в день отхода, и вызвал поток слов, веселых и разных, но уже не от боцмана, а от самого Демина.

Дело в том, что один умник из заводских решил подшутить над юнгой. Типа флотская традиция... Космический волк доморощенный. Сорок лет летает... перегоняя корабли с завода до пункта назначения. Ну да, юнга вообще во второй раз в дальний космос собирается, зато у него за плечами пусть один, но боевой полет, и кто кого учить должен — это еще вопрос. Тем не менее, получилось то, что получилось. Заводской механик поймал сопляка и отдал приказ: взять ножовку и спилить крепеж у аварийной лебедки — мол, снимать ее будут, не нужна она.

Эта лебедка устанавливалась в ангаре для десантных ботов и служила для того, чтобы в случае нужды подтащить к кораблю поврежденную машину. Конструкторы не стали мудрствовать с гравитационными и магнитными захватами, а использовали проверенный более чем тысячелетним опытом механизм — самый обычный барабан с двумя километрами тонкого, но очень прочного троса. Громоздко, зато надежно. И, установленная на высокопрочной станине из титана с измененной кристаллической решеткой, крепилась она соответственно.

Какого же было удивление механика, когда через сорок минут юнга доложил о выполнении задания и отправился по своим делам. Механик примчался — и обнаружил, что лебедка и впрямь снята.

А все было просто. Юнга, парень молодой, на шутку повелся, однако, будучи человеком неглупым и инициативным, подошел к вопросу творчески. Пару раз шаркнув ножовкой по металлу, не уступающему прочностью корабельной броне, он сообразил, что дело это дохлое, и ничем, кроме потери времени, закончиться не может. После этого он отправился в оружейку, взял там десантный резак, который использовался для вскрытия переборок вражеского корабля во время абордажа, и в два счета срезал лебедку вместе со станиной. В общем, механику оставалось лишь за голову схватиться и попробовать на скорую руку исправить ситуацию, каким-нибудь образом закрепив механизм в надежде, что им никогда не воспользуются. Но тут как раз появился боцман, который только что столкнулся с юнгой, поинтересовался, какого ... тот ничего не делает и получил доклад о проделанной работе. В общем, следующие четверть часа несчастный шутник стоял и обтекал, сияя ушами так, что старинный светофор мог бы подавиться от зависти. Можно поспорить, половину оборотов, которые использовал боцман, он слышал впервые в жизни, а о значении трети эпитетов мог только догадываться.

Однако это был еще не финал истории. Все же, как ни крути, происшедшее был ЧП, которое, теоретически, снижало боеспособность корабля. Пусть на убегающее малую величину, но все же снижало, а раз так, информацию необходимо было довести до сведения командира. И без того задерганный кучей свалившихся проблем, невыспавшийся Демин еле удержался от того, чтобы наорать на всех троих, и максимально вежливо (знающих его людей эта вежливость пугала больше, чем самый громкий ор) посоветовал немедленно исправить ситуацию. В противном случае он пообещал юнге, как наименее провинившемуся, трое суток карцера (это чтобы сначала думал, а потом делал), боцману полгода без увольнения на планету (чтобы впредь обеспечил контроль над тем, что творят его подчиненные), а механика отдать под трибунал. В том, что именно так командор и поступит, сомневаться не приходилось. Как уж извращались все трое, история умалчивает, но к моменту, когда 'Ретвизан' отдал швартовы, лебедка была установлена, испытана и полностью готова к использованию.

И все же, первый выход, как и положено, был рутиной. Нет, новый корабль, новые приборы и механизмы, неизбежная эйфория от осознания того, какая мощь у тебя под ногами, но — все равно рутина. Разгон по стандартному коридору до точки гиперперехода, прыжок по маякам... Как лайнер какой, или грузовик, право слово, и это при том, что в гипер можно уйти, теоретически, с любой точки, лишь бы отойти на достаточное расстояние от звезды, чтоб гравитация не мешала, да успеть разогнаться. Только вот небоевым кораблям положено ходить по трассам, а вне их таковой корабль могут запросто принять за вражеский либо пиратский, что, в принципе, для патрульных одно и то же, и расстрелять без предупреждения. Военным звездолетам проще, для них ограничения не действуют, но они и на запрос 'свой-чужой' ответят, если что. Так что 'Ретвизан', теоретически, мог отправляться по любому маршруту, однако все же полет был испытательным, и надо было следовать процедуре.

Итак, разгон, прыжок — и выход у соседней звезды. Всего-то двадцать световых лет дистанции. Белый карлик, три мертвых планеты и куча всевозможного каменного мусора. Маленькая база патрульных — большего здесь и не требуется. Для того чтобы контролировать единственный востребованный участок, старого крейсера, не менее старой орбитальной крепости и дюжины драккаров-истребителей вполне достаточно. Пиратов гонять не нужно, они здесь не появляются, ибо нет в системе ничего ценного.

И вот в эту систему прибывает новейший линкор с тремя эсминцами 7 сопровождения, немедленно выпускает два десятка новейших средних истребителей 'Кальмар' и столько же легких 'Колибри', обеспечивая себе боевое охранение. Раньше такого не было, тяжелые корабли, за исключением авианосцев, несли только абордажные и десантные боты, но 'Ретвизан' — это новейший рейд-линкор, основная задача которого прогулки по вражеским тылам. Соответственно, и компоновка у него нестандартная.

Эсминцы, правда, моментально отстали — их задача сопроводить и подежурить, так, на всякий случай, ни в коем случае не путаясь под ногами. Ну а линкор занялся тем, для чего сюда прибывали практически все корабли — маневрированием и стрельбой, ибо система эта представляла собой отличный, самой природой созданный полигон. На нем, а также других, подобных ему, имперцы очень любили тестировать свою технику, новую, вышедшую из капитального ремонта или прошедшую модернизацию.

Следующие двенадцать часов стоили Демину несколько миллионов потухших навсегда нервных клеток, хотя корабль, надо сказать, вел себя выше всяких похвал — уверенно маневрировал, чутко реагируя на малейшее пожелание командира, уклоняясь от гигантских астероидов и отталкивая силовыми полями всякую мелочь. Артиллеристы вели стрельбу по любой мало-мальски достойной мишени, осваиваясь со своими орудиями и увеличивая долю космического мусора. Огромный линкор чуть заметно вздрагивал, когда бухала артиллерия главного калибра, абсолютно индифферентно относясь к стрельбе более легких орудий — все же масса его была запредельной. По традиции во время таких испытательных полетов управление осуществлял лично командир корабля, и груз ответственности давил куда больше, чем собственно необходимость управлять малознакомым кораблем. Однако все получилось и, утерев со лба мелкие бисеринки пота, Демин уступил место старшему пилоту — попробовать линкор на ходу сегодня надо было всем, второго испытания, в отличие от стандартной процедуры, не предвиделось.

Однако все прошло, как и было задумано. Линкор показал, на что способен, и все остались довольны. Пилоты истребителей тоже — все же новые драккары были хороши. Правда, положа руку на сердце, Демин признавал, что именно пилоты могут оказаться слабым звеном, и не столько потому, что им будут противостоять конфедераты на куда более грозных машинах. Не потому даже, что они вряд ли успевали полноценно освоиться с новой техникой, вынужденно набирая требуемый налет в сжатые сроки. Это все, разумеется, важно, но куда хуже было то, что пилоты истребителей были новичками на линкоре — своих-то не было, пришлось брать с базы. Разумеется, это были хорошие, проверенные ребята, но они банально не успевали сработаться с теми, кто ходил на кораблях Демина уже не первый год. Все это придется устранять уже по ходу пьесы, и, в основном, на тренажерах, что все же было намного хуже реальных полетов. И все равно, результатами испытаний командор остался доволен.

Сразу по прибытии на базу, Демина вызвало высокое начальство. В смысле, адмирал, причем, судя по тону, разговор был неформальный, и командор явился в повседневной форме. Кольм вообще был без кителя, что позволял себе в присутствии других людей очень редко. В принципе, на базе сейчас таких было всего-то двое-трое, включая адмиральскую жену. Впрочем, как раз ее в данный момент поблизости не наблюдалось. Кивнув старому товарищу, адмирал махнул рукой, располагайся, мол, и отправился к бару — в спиртных напитках он, будучи ценителем, разбирался отменно. К тому же наконец-то убрались высокие гости, и грешно было не расслабиться.

— Ну, как тебе новая игрушка? — спросил Кольм, наливая в бокалы коньяк. — Понравился корабль?

— Хороший, Слава, корабль, — ответил командор, усаживаясь в кресло. — Конечно, что-нибудь потом наверняка вылезет, но в целом великолепно.

— Ну и замечательно. Как, к бою и походу готов?

— Всегда готов, — в шутейном салюте вскинул руку Демин.

— А это еще лучше. Потому что выходишь завтра. Эти козлы, я про нашу службу дальнего обнаружения, ухитрились прошляпить сосредоточение конфедератов, и теперь вот здесь... — адмирал подойдя к рабочему столу ткнул световым карандашом в голографическое изображение сектора, выделив одну из неприметных звезд и увеличив изображение, — идет хорошая потасовка.

— Угу, — Демин внимательно присмотрелся, потом, взяв пульт, увеличил изображение, изменил ракурс. — Так, или я что-то не понимаю, или они придурки. Система не ключевая, в плане полезных ископаемых не выдающаяся, из трех планет только одна населена, причем очень так себе. И орбитальная крепость на орбите. То есть затраты сил будут серьезные, а толку — чуть.

— Поэтому конфедераты собрали аж восемнадцать линкоров, — хохотнул Кольм и, подхватив бокалы, протянул старому товарищу один из них. — А еще они прошляпили, что неделю назад туда прибыли на бункеровку два линкора типа 'Викинг'.

— Так себе кораблики, — Демин качнул бокалом, любуясь янтарной жидкостью, отхлебнул, проигнорировав предложенный Кольмом лимон. — Отличная вещь. Земной?

— Ага. Соседи контрабандиста отловили, ну и оставили себе кое-что. Сам знаешь, это традиция, а традиции начальство уважает, и смотрит на подобные шалости сквозь пальцы. Вот и презентовали мне ребята пару бутылок.

— Скажи лучше, пару ящиков.

— Не без этого, — рассмеялся адмирал. — Так вот, возвращаясь к нашему разговору. Сам понимаешь, для конфедератов и орбитальная крепость-то — орешек крепкий, а два линкора, пусть и не самые новые, да еще с кораблями сопровождения, обеспечили гибкость обороны. Эти умники завязли. Сейчас там идут вялотекущие маневры.

— Опять не понимаю. Не получилось — сваливай, в подобной ситуации это азбука.

— Не все так просто, — ухмылке Кольма мог позавидовать кашалот. — Они сумели уничтожить станцию межзвездной связи. Плюс организовали хакерскую атаку, наглухо подвесили сервер инфосети, и теперь уверены, что о происходящем никто и ничего не знает. То есть несколько дней у них всяко есть. А наши головастики из хакерского подразделения оказались не глупее, и смогли обойти блокаду инфосети — у них оказался резервный военный сервер. Так что завтра наших визави ждет неприятный сюрприз.

— Почему именно завтра?

— Да потому, что, как нарыла наша разведка, через двенадцать часов на помощь штурмующим будут подведены дополнительные силы. А вот когда завязнут и они, ударит наш флот.

— Весь?

— Да, я поведу пятнадцать линкоров, плюс все, что выгребу с базы. С учетом превосходства наших кораблей, это более чем адекватные силы, так что помощь запрашивать не будем. Да и потом, запросим — а если где утечка, и противник успеет отступить?

— Логично. Погоди, пятнадцать?

— Ну да. Твой — шестнадцатый, но у него будет другая задача.

— А конкретнее? — хищно прищурился Демин.

— Он пойдет первым. Понимаешь, я тут с аналитиками посоветовался. В первой волне атакующих легких сил не было, но велика вероятность, что сейчас их усилят парой авианосцев. А твой корабль будет играть роль случайно прибывшего в систему линкора. Для них поймать со спущенными штанами имперский линкор без сопровождения — большая удача, и они обязательно постараются его уничтожить. Соответственно, задействуют именно легкие силы, как наиболее маневренные. Вот тут ты и сможешь, если, конечно, повезет, захватить кого-нибудь.

— Кажется, я тебя понимаю.

— Ну и отлично. В общем, ты отходишь в восемь утра. Ну что, вздрогнули?

— Вздрогнули, — согласно кивнул Демин.

И они выпили за успех.

______________________________________________

7 Эсминец — класс многоцелевых боевых быстроходных маневренных кораблей, предназначенных для борьбы с драккарами и кораблями противника, а также для охраны и обороны соединений кораблей или конвоев судов. Эскадренные миноносцы могут также использоваться для разведывательной и дозорной служб, артиллерийской поддержки при высадке десанта и для постановки минных заграждений.

______________________________________________

Глава 3.

Конфедерация. На границе с Империей. Созвездие Жертвенника.

Звезда 41 Жертвенника. Планета Эбенхорн.

Четыре года до текущих событий.

Роберта Хилленгер с раннего детства была настойчивой. Уже тогда ее мать отмечала, что если ее милой Бетти что-то надо, будь то сладкое печенье до обеда или новая игрушка, она непременно своего добьется. Со временем характер Роберты лишь закалился, а цели изменились. И ныне мисс Хилленгер, или как ее называли за глаза — стерва в юбке — была одним из ведущих топ менеджеров в крупной аутсорсинговой компании, занимающейся разработкой и внедрением вспомогательных технологий в оборонно-космической промышленности. За этим обтекаемым и ничего не объясняющим названием стояли многие сильные мира сего, а суммы вращались такие, что их следовало обозначать десятью, а порой и двенадцатью знаками.

Женщина с удобством расположилась в кресле в небольшой приемной второго заместителя ведомства общевойсковых формирований и терпеливо дожидалась приглашения. Внешне она была абсолютно спокойна. Нога, закинутая на ногу и рассеянный взгляд в окно — расслабленная поза не могла сообщить стороннему наблюдателю, что в данный момент Роберта пребывает в бешенстве. Поскольку этот жалкий тип, с годовой зарплатой, не превышающей миллион кредито-центов, заставляет ее — стоящую выше не только по социальной, но и политической лестнице, дожидаться в душной клетушке, пока он освободиться.

'Эти индусы совсем распоясались!, — думала она, глядя в никуда. — Правильно их Имперцы в свое время прижали, выбив всякую шваль, а прочих силой заставили следовать порядку. Наши же все цацкаются!'.

Кабинет зама располагался на двести восемнадцатом этаже, и в этот непогожий день за окном простиралась лишь белесая муть облаков. Возможно, когда прояснивалось, отсюда можно было любоваться пейзажем, но Берта знала, что на Эбенхорне редко светило местное солнце. В основном же на протяжении всех шестисот дней в году с небес моросило, а то и вовсе лило. И это бесило еще больше.

Спрашивается, на кой черт строить настолько высокие здания, чтобы потом из окошка можно было разглядеть только дождевые облака?! Однако вид из окна в свою очередь являлся доказательством, что зам из гражданских не настолько уж важная шишка в оборонном ведомстве конфедеративных государств. Однако с чего-то, а точнее с кого-то нужно было начинать...

Тут секретарь — милая улыбчивая девушка в форме, в чине первого лейтенанта — что до этого сидела за столом с рабочей консолью и вводила какие-то данные встала со своего места и, распахнув створку двери, сделала приглашающий жест.

— Мистер Наджипур ожидает вас.

Дежурно улыбнувшись в ответ, Роберта грациозно поднялась с кресла и проследовала в кабинет заместителя. В свои пятьдесят с хвостиком женщина выглядела изумительно — никто бы не дал бы ей больше тридцати лет. Наработки имперских врачей и генетиков творили чудеса. Колорированные серебристыми прядями светлые волосы, уложенные в, казалось бы, небрежный пучок, и старомодный костюм, придавали дополнительный шарм и определенную консервативность, что в свою очередь говорило о надежности и стабильности. Удобные туфли на тонком, но невысоком каблуке из кожи настоящего земного питона и очки в едва заметной оправе завершали образ, лишь подчеркивая благосостояние визитерши.

— Намаскар 8, господин Наджипур, — входя, поприветствовала мисс Хилленгер, сидящего за столом мужчину, на голове которого красовался странный головной убор в виде древнего тюрбана оранжевого цвета.

Роберта не знала хинди, но едва заметная капелька в ухе портативного компьютера-лингвиста подсказала ей что произнести, едва в поле зрения мини-камеры, укрепленной в броши на лацкане пиджака, попал Махавир Наджипур. Однако тот даже не соизволил подняться в ответ на приветствие, прозвучавшее на древнем языке его народа. Это, как и его внешний вид: смуглая кожа, темные, почти черные глаза, крючковатый нос, а так же специфический головной убор, выдавали в нем потомка выходцев с Южной Азии, а точнее с полуострова Индостан.

В свое время земное государство Индия, как и многие другие на древней планете, начали освоение просторов галактики, впоследствии образовав империю Бхарата Ганараджия. Империя, надо сказать, получилась так себе — не боящихся ни бога, ни черта сорвиголов у индусов еще кое-как хватило на то, чтобы создать ее, но чтобы удержать достигнутое их — поредевших — оказалось слишком мало. И даже бешеный прирост населения ничего не смог поправить — численность не могла компенсировать потерю генофонда медленно, но верно вырождающегося народа. Позже, вскоре после тяжелой и продолжительной, закончившейся жестоким поражением, войны с Исламским Союзом, осколки этой, не просуществовавшей и двух поколений, империи вошли в конфедерацию земных государств. Но у индусов — как в древности на Земле, так и в современной стране, освоившей просторы космоса, к женщинам относились как к людям второго сорта. Однако Берте упорства было не занимать.

— Я являюсь одним из директоров 'DImAs industry', и направлена сюда командованием материально-технического центра ВКС для проведения логистического аудита, выявления эффективности и оптимизации издержек на Эбенхорне, — безличным тоном продолжила она. — Мои люди уже проверяют отчетность за истекшее пятилетие... В общеглактическом летоисчислении разумеется, — и кажется именно это небрежное 'разумеется' проняло господина Наджипура.

Неизвестно чем занимались сотрудники второго заместителя, но уж точно не докладывали ему, что в этот самый момент в здании начинается повальный просмотр не только официальной, но и личной документации всех служащих учреждения. Берта не любила допускать даже малейшую оплошность в своей работе и оставлять лазейки недобросовестным работникам.

Теперь господин Наджипур, слегка побледнел и поспешно поднялся из удобного ложемент-кресла навстречу гостье.

— Госпожа Хилленгер, — тут же залебезил он. — Мы рады предоставить вам любую требующуюся информацию. Разрешите, — он подошел к Роберте, неожиданно оказавшись ниже ростом, и, едва касаясь локтя, обратил ее внимание на стену, плавно отъезжающую в сторону. Там, за перегородкой виднелся шикарно обставленный кабинет, где на огромном мелкоузорчатом шелковом ковре, стояли кушетка и пара удобных креслиц возле низенького резного столика. Мебель явно была антикварной, а значит безумно дорогой. — Я распоряжусь, чтобы нам немедленно принесли настоящий кофе.

Берта внутренне улыбнулась. Ну что ж, теперь он попытается ее умаслить. Только что толку?! Она сама имела средних размеров виллу на Земле на берегу Калифорнийского залива, которая по стоимости равнялась городу или захудалому штату на других планетах. Так что удивить ее антиквариатом, пусть и вывезенным с прародины тысячу лет назад, было сложновато.

Но внешне Роберта оставалась само спокойствие. Она лишь царственно кивнула и позволила отвести себя к столику.

Дальше все шло по накатанной. Махавир Наджипур лебезил и рассыпался бисером, а Берта делала вид, что он расположил ее к себе, и даже отдает должное предупредительности второго заместителя. Однако сама в это время примечала, куда именно пошел нецелевой расход средств, и делала заметки в уме.

На самом деле, еще до визита сюда, Роберта имела представление о процветавшей коррупции и взятках, а теперь лишь убедилась в своих выводах. К тому же в последнее время из-за усиления индийской диаспоры на Эбенхорне, а значит и насаждения кастовости, резко снизилась эффективность вооруженных сил и возросли потери при налетах пиратов не только среди военных, но и среди мирного населения. Взять только угнанный гражданский транспорт, с тремя тысячами рабочих на борту. Куда это годно?! Военные кшатрии отказались отбивать их у пиратов только на основании того, что на корабле неприкасаемые — хиджры 9. Ей-то какое дело, к какой касте они там принадлежат?! Хорошо, что дело не получило широкой огласки и похищение замяли, словно его и не было, иначе пришлось бы тут торчать еще лишнюю пару недель. А с учетом климата на планете это становилось едва ли не изощренной пыткой.

Тем временем по компьютеру в ухо и на напыленные на внутреннюю поверхность очков мониторы приходили донесения. Программ-аудиторы, как орехи щелкали защиту секретных документов и докладывали о нестыковках в отчетах. От таких известий Роберта даже позволила себе открыто поморщиться. Не оттого, что потайная бухгалтерия наличествует в таком объеме, а потому что спрятана так топорно. Военное ведомство на Эбенхорне совсем зажирело и забыло об осторожности. Абсолютная недееспособность в случае нападении агрессора, при значительном расхищении бюджетных средств на личные нужды руководства. Теперь все что ей оставалось — это подготовить отчет о проделанной работе и, не дожидаясь повальных арестов руководства, отправляться в головной офис компании или на место проведения очередной проверки. А можно было поступить по-другому...

— Господин Наджипур, — обратилась Берта к индусу, и будто бы поправляя прядь волос, кончиком пальца задела на оправе очков датчик, включающий обратную связь. В ухе тут же раздалось деловое: 'Оператор Витклиф на связи'. И она продолжила: — Кофе у вас действительно чудесный. Однако я хотела бы получить именно от вас полную информацию по вашему подразделению.

Индус вновь спал с лица, было отчетливо видно, что ему стало не по себе. Однако все же справился с собой и попытался что-то членораздельно ответить.

В это время оператор уточнил:

— Вам необходимо знать полные сведения о втором заместителе, господине Махавире Наджипуре?

Вопрос совпал с блеянием индуса.

— Я э-э-э... от меня?!

— Да, именно, — мягко ответила Роберта обоим собеседникам.

Наджипур вновь заметался, а Витклиф тем временем предупредил:

— На подготовку полного, но сжатого доклада мне потребуется до пяти минут.

Вместо ответа, женщина нажала — отбой. Теперь ей оставалось лишь ждать, выслушивая маловразумительный лепет зама, о том, как у них все хорошо.

Однако точные данные о материальном благосостоянии и профессиональной деятельности индуса пришли раньше, чем пообещал оператор. Ничего чрезвычайно крамольного за господином Наджипуром не наблюдалось, а украденные пара миллионов и особняк, записанный на вторую жену, можно было не считать за преступление. Заместитель недавно, менее года тому назад, занял свой пост и просто не успел еще ничего натворить. Да и более предприимчивое начальство пристально следило, чтобы подчиненные не воровали больше его. Такое положение дел подходило мисс Хилленгер как нельзя лучше. Вообще-то голова господина Наджипура должна была полететь вместе с головами его руководителей, однако Роберта решила по-другому. Теперь, когда снятие с должностей руководства и его первого зама было делом решенным, второй заместитель займет пост руководителя общевойсковых формирований. И, естественно, его уведомят, что этим он будет обязан Роберте. А обязанный человек очень многое может сделать для своего благодетеля...

Положение в боевых и тактических подразделениях космических войск на Эбенхорне у звезды 41 Жертвенника и у близлежащих светил оставляло желать лучшего. Из-за бездействия войск пираты в этом районе совсем обнаглели. Заняв несколько укромных, а главное труднодоступных уголков, систематически отравляли жизнь транспортным и грузопассажирским компаниям. Так что лучшего места для внедрения и испытания новейших разработок было не найти.

Берта не опасалась провала, не боялась, что что-то могло пойти не так. У нее под рукой оказывался идеальный козел отпущения, на которого в случае неудачи можно было свалить все. В случае же успеха она получала солидный гонорар за предоставленный полигон и очистку системы от преступных элементов силами местных военных.

Поэтому, прервав невнятно лопотавшего индуса на полуслове, она приветливо улыбнулась и ободряюще заметила:

— Господин Наджипур, но вы, насколько мне известно, более компетентный управленец, нежели полковник Прабодхан...

_____________________________________________

8 Здравствуйте (хинди).

9 Хиджра (хинди) — одна из каст неприкасаемых в Индии, Бангладеше и Пакистане, в которую входят представители 'третьего пола': эта община мужчин (физически), которые одеваются и ведут себя как женщины, называют себя женским именем, но не относят себя ни к одному, ни к другому полу, многие поклоняются богине Бахучара Мата — одной из многих ипостасей матери-Богини.

_____________________________________________

* * *

Империя. На границе с Конфедерацией.

Туманность Лагуна. Год 3285-й. День спустя.

Появление 'Ретвизана' имело безусловный успех, наверняка даже великий Станиславский крикнул бы 'Верю!' и зааплодировал. И, соответственно, конфедераты отреагировали на появление имперского линкора, как дворовый кот, яйца которого зажали дверью. Проще говоря, завопили и заметались. Да и было от чего: они, значит, обложили планету, с нее не то что ни одного корабля — ни бита информации вылететь не должно, а тут вдруг появляется группа поддержки. Линкоры же, как известно, в одиночку не ходят, и появление одного такого корабля однозначно сигнализирует о скором прибытии еще нескольких, причем, что характерно, с эскортом.

Разумеется, логика такого рода под предположениями имелась — то, что линейные корабли обязательно должны ходить с группой сопровождения, написано во всех учебниках по тактике, и не посылать их по одному за годы конфликтов стало не писанным правилом конфедератов. Эскадру, мол, не так просто уничтожить, а поодиночке запросто перещелкают. Однако во всех этих утверждениях был один серьезный изъян — военная доктрина, а также возможности боевых кораблей Империи и Конфедерации были разными. Соответственно, не стоило мерить противника по себе — имперцы не боялись отправлять свои линкоры в одиночку, зная, что корабль такого класса легко отобьется от более слабого и уйдет от более сильного противника. Они знали о своем техническом превосходстве и не стеснялись его использовать.

До командующего эскадрой конфедератов это, разумеется, дошло, но не сразу. Все же сказался эффект внезапности: вот ты, получив серьезное подкрепление, неспешно прогрызаешь неожиданно прочную оборону планеты, уверенный, что мешать тебе не будут. А тут вдруг раз — и вот он, брутальный песец во всей своей красе. Поэтому реакция вражеского адмирала была предсказуемой. Как только нового гостя сумели идентифицировать, он немедленно развернул ему навстречу примерно две трети имеющихся сил.

Естественно, что и так не особенно успешно развивающийся планетарный штурм мгновенно захлебнулся. За то же время, которое потребовалось ему для осознания, что противник всего один, и разворота эскадры обратно к планете, там успели частично прийти в себя от напряжения последнего боя. В принципе, все развивалось в точности по выкладкам, которые вчера приводил Демину адмирал Кольм.

Дальнейшее поведение имперского линкора было вполне предсказуемо. Обнаружив перед собой превосходящие силы противника, линкор не развернулся, а решительно направился к планете. Это, разумеется, было против всех и всяческих уставов, но имперцы вели себя с завидным упорством. Бросать своих в беде у них было не принято, а то, что противник имел подавляющее численное превосходство, в этом случае являлось проблемой, но не поводом для бегства. Нет, явись имперский линкор, когда штурм был бы завершен, а планета захвачена — он постарался бы немедленно уйти, чтобы позже вернуться с подкреплением. Однако сейчас планета держалась, и прорыв к ней еще одного линкора усилил бы ее оборону, а значит, увеличивались шансы продержаться до тех пор, когда в систему явится кто-либо более многочисленный.

Для командующего эскадрой Конфедерации это было ясно, и он, естественно, предпринял меры, направив на перехват одинокого имперского корабля три линкора, авианосец и группу сил поддержки. Впрочем, от двух крейсеров и шести эсминцев непосредственного участия в сражении никто не ожидал, их задачей было добить поврежденный артиллерией 'старших братьев' линкор, если тот будет слишком упорно сопротивляться.

Все было сделано правильно. Вот только никто не мог знать, что на этот раз им противостоит новейший экспериментальный корабль, который не только сильнее любых двух ранее построенных имперских кораблей, но и имеет орудия в полтора раза мощнее и на четверть дальнобойнее. Надо сказать, в известной степени это была вина разведки конфедератов — уж что-что, а выдающиеся размеры 'Ретвизана', а также полная невозможность его идентификации должны были их как минимум насторожить. Однако на сей раз обычно неплохая и достаточно профессиональная разведка Конфедерации допустила крупный промах, отвечать за который пришлось обычным, ничем не примечательным военным, а конкретно экипажам кораблей, идущих на перехват наглого имперца.

О том, что что-то пошло не так, и ситуация начала выходить из-под контроля, конфедераты поняли, когда силовое поле головного линкора полыхнуло нестерпимо алым светом. Носовые орудия 'Ретвизана' открыли огонь, и через мгновенно возникшие туннели свернутого пространства во вражеские корабли пошли мощные энергетические пучки. Силовая защита линкора конфедератов честно приняла на себя первые четыре попадания, после чего потухла. Еще два удара отразил бронированный корпус — антенны и орудийные башни, оказавшиеся в зоне поражения, мгновенно превратились в нелепо торчащие во все стороны сосульки оплавленного металла, но сама броня выдержала. Однако все это были лишь первые ласточки — на предельной дистанции точность была невелика, но корабли стремительно сближались, и вскоре попадания начали следовать одно за другим. Спустя примерно четыре минуты после начала боя, линкор Конфедерации превратился в груду оплавленного металла и окончательно потерял управление. Можно было добить его парой залпов, но Демина мало интересовал избитый до полной потери боевой ценности корабль — все равно никуда уже не денется. Куда опаснее были два его собрата, хотя их орудия только-только начали доставать до 'Ретвизана'.

Сразу после того, как конфедераты добились первого попадания, Демин поменял тактику. Разумеется, никакой опасности не было — взрыв красочной, но бессильной кляксой растекся по невидимой защите корабля, но за первым просто обязаны были последовать новые попадания, а это уже чревато. Количество имеет свойство переходить в качество, на войне это правило еще никто не отменял. И тут имперский линкор в первый раз показал свою огромную, но скрытую до этого мощь, задействовав разом все орудия, которые могли дотянуться до следующего линкора конфедератов. Те, наверное, взвыли бы от ужаса, если бы узнали, что точный и губительный в своей мощи огонь, только что искореживший их линкор был так, пристрелкой, и вели его лишь две башни главного калибра. Сейчас же этих башен было задействовано сразу восемь.

Носовая часть линкора конфедератов исчезла, как по волшебству — фактически, силовая защита перестала существовать почти сразу, и вся ярость имперских орудий обрушилась на обреченный корабль. Но тем, кто находился в разрушенных отсеках, еще повезло — они хотя бы не мучались, мгновенно сгорев и не успев ничего почувствовать. Куда хуже пришлось тем, кто оказаля заперт в уцелевшей кормовой части. Корабль стремительно разрушался, и теоретически негорючие материалы под воздействием огромных температур, возникших после взрыва плазменных зарядов, полыхали бодро и весело. Пламя стремительно распространялось, выжигая кислород и одновременно создавая ударную волну, одну за другой вышибающую переборки. Те, кто находился на пути этого потока, были обречены — они или сгорали заживо, или тонким слоем размазывались по броне, что одинаково малоприятно.

Одновременно со столь удачным залпом, 'Ретвизан' увеличил ускорение. Не ожидавший этого третий линкор конфедератов позорно промазал, а второго залпа ему сделать просто не дали — не стрелявшие до того орудийные башни 'Ретвизана' дождались своего часа. Вражеский корабль вплыл, наконец, в их прицелы, после чего ему не оставалось ничего другого, кроме как продолжить путь обожженной и вскрытой от носа до кормы мертвой жестянкой.

Картина боя поменялась мгновенно, и не ожидавшие этого конфедераты попросту не успели отреагировать. Линкор, проносясь мимо авианосца, который только-только начал поднимать свою авиагруппу, полыхнул всем бортом, сметая защиту, но не разнеся авианосец на куски, а выведя из строя двигатели и 'заварив' стартовые колодцы на летной палубе. После этого авианосец, лишившись возможности маневрировать, оказался целиком во власти имперских абордажников, которые должны были появиться, как только в систему войдут основные силы имперского флота. Ну а 'Ретвизан', не теряя времени даром, словно боевой молот обрушился на только-только начавшие маневр уклонения корабли прикрытия и разнес их в клочья. Крейсеры и эсминцы строились не для того, чтобы сходиться лоб в лоб с линкорами, и результат был закономерен.

К чести конфедератов, они пытались сопротивляться, отчаянно и безнадежно. Единственный из крейсеров, чья команда проявила малодушие, тоже уйти не смог. Да, честно говоря, и не пытался — его команда попросту заглушила двигатели, чтобы не попасть под выхлоп, и покинула корабль в спасательных ботах. Наивные, они думали, что это их спасет. Вот только задачей войны, в особенности такой вот, необъявленной, является нанесение противнику максимального во всех смыслах урона. На 'Ретвизане' не пожалели трех минут, расстреливая боты. И никаких сантиментов — все знали, что с ними, случись что, поступят точно так же, были прецеденты. Единственно, сам крейсер уничтожать не стали — по сути, это был уже трофей, а за него, даже если он и является откровенным барахлом, положен немалый денежный приз.

Только в этот момент командование конфедератов сообразило, что процесс вышел из-под контроля. Естественной реакцией стал разворот навстречу новому, оказавшемуся неожиданно сильным врагу основных сил флота. Теперь было уже не до штурма планеты, однако в схватке с таким количеством противников 'Ретвизан' был обречен. Вот только имперцы тоже не были дураками и умели просчитывать ситуацию. Проще говоря, основные силы вице-адмирала Кольма появились в системе, когда конфедераты не только развернулись, но и набрали скорость, преодолев половину разделяющей их с усиленно тормозившим 'Ретвизаном' дистанции. То есть, по сути, именно тогда, когда отступать конфедератам было уже поздно. Это было эффектно и в то же время страшно — одновременный выход из гипера целого флота. Яркая вспышка, затмившая звезды, и вот там, где только что была лишь чернота космоса, материализовалось больше сотни кораблей всех классов.

Флот Конфедерации ничего не смог этому противопоставить. Обрушившаяся на него лавина имперских боевых кораблей смяла конфедератов, словно лист бумаги, разом поставив крест, как на попытках захвата системы, так и на самом существовании ударной группировки.

Но, это было только начало представления. Расправившись с вражескими кораблями, можно сказать, походя, имперцы, не сбавляя ход, ринулись дальше, в систему, из которой, явились сюда наглые захватчики. Очень удачно получилось — не требовалось никаких перестроений и генеральной смены курса, только небольшая корректировка. И буквально через два часа жители планеты Нью-Вашингтон-3 обнаружили, что из гипера вышли и движутся в их направлении силы, легко способные раздавить небольшое государство.

Противостояли имперскому флоту силы, ничтожные по любым меркам — орбитальные крепости третьего класса в количестве двух штук, и два крыла старых эсминцев, которые тут же развернулись и дернули прочь. Конечно, это было сложно назвать храбростью, зато такое поведение соответствовало обстановке — любой из имперских линкоров расстреливал их походя, не давая и тени шанса приблизиться и дотянуться до врага хоть чем-нибудь. А таких линкоров было десять — остальные, получившие незначительные повреждения в бою, сюда просто не потащили. Правила имперцев в этом случае были просты: корабли с ограниченной боеспособностью до окончания ремонта в бой посылать можно было лишь в крайнем случае, какового сейчас не наблюдалось даже с помощью локатора.

Экипаж орбитальных крепостей тоже не стал изображать героев. Одно дело, когда ты сражаешься, и совсем другое, когда тебя избивают, не давая ударить в ответ. Вдобавок, те, кто служил в орбитальных гарнизонах, исключая разве что старших офицеров, были набраны с этой планеты, и им абсолютно не хотелось, чтобы на их родных, оставшихся внизу, обрушилась вся мощь имперских кораблей. При бое на дальних дистанциях, не имеющую сравнимую с имперскими кораблями по дальнобойности артиллерию, крепость будут расстреливать как раз издали — это азбука ведения боя. Но значительная часть попаданий придется не в маленький броневой шарик станции, а в атмосферу планеты. Имперцы церемониться не будут, это фундаментальная истина, и гарнизон крепости не хотел подставлять своих родных.

В общем, крепости выдали на всех волнах сообщение о капитуляции, да и на планете сопротивления не оказывали, зная привычку имперцев даже в случае выстрела в них из охотничьего ружья обстреливать наглецов с орбиты, а потом гоняться за уцелевшими на танках. И руководство планеты без особых душевных терзаний подписало акт о капитуляции — незавидная участь, но все же лучше, чем орбитальные бомбардировки. Теперь ее жителей ожидало три поколения прозябания. Может, и больше, но три поколения точно — это время она будет всего лишь имперским протекторатом, бесправным, с чужим гарнизоном и колониальной администрацией. В нее не станут вкладывать средства — наоборот, она вынуждена будет платить повышенные налоги, а вся ее промышленность и все ресурсы будут принадлежать Империи. Все это время имперское гражданство, и то не выше второго класса, может быть получено или за выдающиеся заслуги перед Империей, или путем службы в имперской армии. И лишь когда сменятся эти поколения, начнется постепенная ассимиляция, которая продлится еще не одно десятилетие. Но альтернативой являются орбитальные бомбардировки, ибо девиз Империи не меняется со дня ее основания: если враг не сдается — его уничтожают... Зато когда планета все же войдет в состав Империи официально — вот тогда наступит совсем другая жизнь. Поток инвестиций, новые технологии, а также все гарантии и преимущества, которые дает имперское гражданство. Все это будет — но вначале это надо заслужить.

После столь внушительной победы на участников сражения посыпался дождь наград. Станция дальней связи раскалилась, пересылая наградные листы, и героем дня, естественно, был Демин, на груди которого появилась вторая звезда Героя — первую высшую награду Империи он получил лет десять назад, за операцию, гриф секретности с которой, наверное, не снимут уже никогда. Ничего удивительного — кто еще мог похвастаться, что вышел один против флота и победил? Да никто, хотя многие и ворчали — мол, с таким кораблем легко быть героем, но факт оставался фактом. Плюс экипажу героического линкора была положена весьма приличная сумма призовых — все же именно благодаря их действиям удалось захватить несколько кораблей, включая почти целый авианосец и серьезно поврежденный линкор. Хотя пришлось делиться с абордажниками, производившими непосредственный захват, сумма выходила приличная, ну а учитывая, что брошенный экипажем крейсер записали на счет 'Ретвизана' целиком, то и вовсе баснословная. Вплоть до того, к примеру, что старший штурман, происходивший из древнего, но обедневшего дворянского рода, начал подумывать о выкупе родового замка, арестованного еще за долги прадеда. Впрочем, и прочие участники сражения не чувствовали себя обделенными, тем более, что процент от эксплуатации захваченной планеты будет идти им всем еще долго, да и дождь наград не обошел стороной никого. Тот же Кольм, к примеру, сверкал совершенно заслуженным орденом Кутузова... И лишь два человека среди радующихся победе товарищей, сами Кольм и Демин, знали, что, по большому счету, потерпели фиаско. Ни на захваченном авианосце, ни на планете, вообще нигде не было и следа новых драккаров. Лишь старое барахло, с которым сталкивались уже много раз.

Вечером, сидя в роскошном адмиральском салоне (Кольму он был положен по статусу, хотя пользовался им адмирал крайне редко), они обмывали награды. Впрочем, не столько пили, сколько пытались спланировать дальнейшие действия. По всему выходило, что лихим кавалерийским наскоком вопрос не решить, тем более что уже после их возвращения были получены новые сведения. Оставалось только ругать бюрократов от разведки и медлительность аналитиков — многое из того, что легло на стол основных исполнителей операции, было известно, оказывается, уже давно. Особенно взбесило обоих, что, скажем, рапорт, к примеру, лейтенанта Кривко шел до них больше двух недель, равно как и еще два десятка таких же. И еще больше огорчали выводы аналитиков — согласно им, противник использовал новую технику в ограниченном количестве, придавая одно-два звена на усиление уже имеющихся авиагрупп, причем тоже не всех. Что это значит? Да то, что надо было искать иголку в стоге сена — это раз, и то, что эффективность новой техники конфедератов в разы выше, чем предполагалось изначально — это два. И вот, получается, что они зря рисковали до срока рассекретить новый корабль, абсолютно зря. Хорошо еще, так и не рассекретили — из тех, кто видел 'Ретвизан' в деле, не ушел никто.

Когда Демин вернулся в свою каюту, он был зол и абсолютно трезв, словно не выпил только что бутылку водки. Во всяком случае, именно трезвым он себя чувствовал, садясь за пульт и на автопилоте набирая вызов.

Женщина долго не отвечала, и Демин уже хотел было нажать отбой, как по черному полю диалогового окна побежали светящиеся буквы.

— Ой!.. Привет. Подожди минуту, мне техникам надо ответить...

Илья немного опешил, а пальцы уже автоматически набрали:

— Техникам?.. Детка, ты чем таким занимаешься?..

Ответ не приходил, и когда Демин решил что уже не придет, на мониторе высветилось.

— Эм... — женщина была явно не уверена и скорее всего не знала, что ответить, но наконец, решилась: — Да мне климат-контроль устанавливают. Понимаешь, жарко у нас... Лето. Вот и пришлось раскошелиться. А то, что не сезон, так это старое барахло летит... И я того... Ой, снова погоди!..

Илья откинулся в кресле и усмехнулся. Лето, жара... Так много слов для такого простого объяснения. И в этом все женщины.

А что, спрашивается, было стесняться? Ну, живет в захудалом городке, где-нибудь на периферии, где тянут до последнего и ремонтируют всякий хлам, пока тот совсем не придет в негодность... Женщины, женщины... А имечко-то какое себе придумала — Завоевательница. Домохозяйка и Завоевательница. Чего, кастрюль и половников? Что между ними может быть общего? Где логика спрашивается?!

Демин понял, что подплывает. Водка оказалась коварной, вместо того, чтобы захватывать организм по мере выпитого, она решила разом отвоевать свое. Черт! Сейчас, когда можно было быть и потрезвее, он захмелел. Принимать химикаты, чтобы снять опьянение не хотелось, а значит скоро придется идти на боковую.

— Я снова тут!.. — жизнерадостно сообщили ему, и на мониторе, как подтверждение его догадки, высветился улыбающийся и пританцовывающий смайлик.

— Вижу, — уже не так резво ответил Илья. — Ну что, все? Закончили?

— Что? А-а-а... Техники то?! Да нет... Ставят, а сами косорукие... Вот им бы такое воткнули, чтоб сами попробовали, когда кругом как в... — и замолчала.

— Что попробовали и где кругом? — лениво переспросил Демин. А ответ пришел с легкой заминкой.

— Ой, да я все про жару! На улице под пятьдесят градусов и в доме так же! Кошмар! А они мне всякую дрянь впарить пытаются!..

'Горячится', — подумал он. Женщины, женщины...

— Может, хоть фото свое пришлешь? — без перехода выпалил он. Выпитое уже мягко обволокло сознание, и хотелось одного... Да хотя бы просто увидеть лицо, не то что прочее.

На этот раз собеседница молчала гораздо дольше, едва ли не столько, пока отвлекалась на техников, а потом все же написала:

— Не грузится... Точнее грузится, но инфо-сеть не пропускает, — и прибавила разочарованную мордашку смайлика.

Илья в ответ отправил такой же смайлик. Жалко. Но как есть, пусть так и будет. Водка почти победила, пора было отваливать спать.

— Я пойду, — написал он уже через силу.

Ответ прилетел, словно из пулемета строчили.

— Ты обиделся?! Но я, правда, не могу! Не проходит. Правда-правда. У меня сеть слабая. Ну, не обижайся, пожалуйста! А?

Демин невольно расплылся в улыбке, а затем потер лицо ладонями, чтобы немного взбодриться. Волнуется. Думает, что раз не получил желаемого, то сваливаю.

— Сегодня день был не из легких, и мы после работы с друзьями посидели, выпили. — В общем, он не соврал, поскольку действительно выпивал с друзьями. — Теперь хочется только одного — на боковую и придавить минут шестьсот. Я только чтоб тобой поболтать в сеть вышел.

— Понятно, — тут же ответила она. — Ладно уж, герой трудовых будней, иди — отдыхай. Только действительно отдыхай, а не отправляйся продолжать.

'Заботится', — еще успел подумать Илья, на автомате посылая целующую мордашку, а затем отрубил связь.

Как разделся и рухнул в постель, он уже не помнил.

Глава 4.

Конфедерация. Созвездие Лебедя.

Звезда 16 Лебедя. Планета Нью-Вергиния.

Три года до текущих событий.

Александра на вытяжку стояла перед ректором, сидящим за столом, и страстно мечтала провалиться куда-нибудь в преисподнюю. А еще надеялась, что хотя бы не покраснеет. Ректор же — бригадный генерал Сомерс — уже более пяти минут тяжелым взглядом прожигал бывшего курсанта, потом переключался на ее личное дело, и словно не находя там ответа, вновь поднимал глаза на девушку.

— Согласно вашему аттестату... — наконец вымолвил он, когда Сашке стало казаться, что еще немного и она, наплевав на устав, просто выскочит за дверь и разревется как какая-нибудь институтка с заштатного факультета истории искусств или филологии — Так вот, согласно вашему аттестату и запросу, поступившему от ВКС конфедеративных государств, вы направляетесь для дальнейшего прохождения службы в рядах космических войск на базу Робинсон-Брава в скоплении NGC6231. Хотя... — тут генерал еще раз ожог Александру взглядом, а у нее в тот миг душа ушла в пятки, — Если принять во внимание вашу последнюю выходку, то я бы вас даже гальюны в пассажирских терминалах третьего класса чистить не поставил. Поэтому... — и замолчал.

Сашка начала покрываться холодным потом. Черт же ее дернул поддаться на уговоры Спичека — круто поменять что-нибудь в себе! Вот же дура!.. Ведь знала же, что Сомерс люто ненавидит тех, кто хоть на йоту отступает от 'Руководства ношения униформы и знаков различия'.

Бригадный генерал педант, поборник правил и руководств, прошедший военный конфликт с имперцами в звездном скоплении М39. Именно благодаря своему педантизму он не только провел всю войну на одном и том же корабле, вытаскивая его из всех передряг, но и сохранил почти половину экипажа живыми, а так же получил протезы-импланты обеих ног.

Теперь все!.. Похоже ей не видать службы на базе... Сейчас он ее в такую дыру запихнет, что лучше бы уж Берроузы 'похлопотали' о месте, чем то, что ее ждет.

А генерал мастерски держал паузу, словно пятьдесят лет не на флоте провел, а на лучших театральных сценах Конфедерации!

И, наконец, когда Сашке уже казалось, что ее ждет даже не крах еще не начавшейся военной карьеры, а трибунал и расстрел, ректор выдал:

— Поэтому вы в течение пяти часов убываете к месту службы, чтоб не успели вытворить еще что-нибудь подобного, пятнающего честь и достоинство нашей академии. Если вы не уложитесь в указанные сроки, я лично позабочусь, чтобы вас ждало дисциплинарное взыскание и самое паршивое из всех возможных мест службы. Вам ясно выпускник?!

Душу девушки затопило блаженство. Едва сдерживая предательски расползавшуюся на лице улыбку, она вскинула руку к виску:

— Так точно, сер! Все будет исполнено, сер! Разрешите идти?

— Идите, — махнул рукой генерал, точно из него выпустили воздух.

А когда Сашка, по военному четко развернувшись через левое плечо помаршировала к двери, ректор окликнул ее:

— Кингстоун. — От неожиданности девушка вздрогнула и обернулась. — Не опозорьте нашу академию на базе еще сильнее, чем вы это уже сделали, — как-то устало произнес он. А когда брови девушки невольно поползли вверх, соизволил пояснить: — Порой на границе военнослужащие ведут себя более вольно, чем позволяется. Это и в мирное время влечет за собой большие сложности, а в военное время — просто смертельные. Соблюдайте руководства, это спасет вас от многих неприятностей, — и глухо постучал себя по протезу.

— Спасибо, — только и смогла произнести Сашка. Впервые за шесть лет в академии ректор проявил человеческие чувства. Поэтому, не ожидая от себя, пообещала: — Я немедленно восстановлю свой цвет волос.

— Не успеете, — глумливо улыбнулся генерал. — Последний транспортник сегодня на сборный пункт отбывает через полтора часа, — и, глянув на циферблат хронометра, поправился: — уже через час-двадцать. Время пошло!

Все же ректор остался верен себе — ничего человеческого: лишь руководства, устав и долг перед государством.

Сашка летела домой стрелой. И хотя от академии до дома, в котором снимала автоматизированную комнату, было минут двадцать неспешным шагом, она не пожалела денег и наняла роботакси. Время утекало стремительно. А ведь надо же было еще успеть собраться и сдать помещение старой Мардж — домовладелице...

Да-а-а, такой подлянки от ректора она не ожидала!.. Впрочем, в случившемся больше всего она была виновата сама.

В тот вечер, после ухода Томаса она направилась в бар к одногрупникам и сокурсникам. Ребята зажигали неплохо и, похоже, в ближайшие сутки не собирались останавливаться. Направления будут розданы лишь через два дня, и ребята намеревались оторваться по полной.

Несмотря на громкую музыку и изрядное подпитие выпускников, появление Сашки в баре было встречено радостными криками и оживлением доброй половины зала. Девушка хоть и не была заводилой, но порой становилась душой компании, и ее приход многих обрадовал.

К тому моменту Рик Спичек не без помощи Вольфгана немного протрезвел, и когда Александра подошла к столу, за которым сидели парни, он вскочил и, схватив девушку под колени, поднял ее под самый потолок и закружился вместе с ней.

— Кингстоун! Ну, наконец-то ты оставила своего зануду! — перекрикивая грохот музыки, проорал он. — Ща мы как загуляем! — и, встряхнув девушку, отчего та, чтобы удержаться, вынуждена была опереться о его плечи, крикнул в сторону барной стойки: — Парень, повтори наш последний заказ на троих!

Кое-как освободившись от медвежьей хватки Спичека, Александра первым делом сунула нос в стаканы к парням. Похоже, они пили какой-то коктейль, пахнущий мятой и анисом. 'Странно, неужели с этого дамского ликерчика их так разобрало?', — подумалось девушке, а потом краем глаза она заметила батарею квадратных бутылок из-под текилы под столом и сиротливо стоящие на столе три маленьких стаканчика-лошадки. 'Так вот чем они накидались!'

А официант уже притащил еще пару бутылок текилы и три тоника, и теперь все это составлял на стол. За бутылками последовали широкие стаканы под коктейль, солонка со смесью соли и перца и тарелочка с лаймом.

— Нифиг лайм! — тут же замахал рукой Спичек. Однако подошедший следом за официантом Крафт, тормознул его, мол, это для него, и тут же протянул ладонь тыльной стороной. Официант, не откладывая дела в долгий ящик, провел считывающим устройством по вживленному в нее чипу. А то курсанты народ известный, если с них сразу плату не собрать, потом не докажешь что именно им подносил — вылакают и бутылки как доказательство попрячут.

— Ну?! — Спичек уже успел налить полный стакан и теперь вскинул его в приветственном салюте. — За выпуск 3282 года?! За нашу группу ипсилон-бис-три?! За самую крутую группу на потоке!!!

— Не части... — как-то неожиданно важно попросил его Крафт. — За все успеем выпить. Давай по порядку: сначала за выпуск...

— Тогда... — подала голос Александра. Из-за того, что произошло дальше, девушку и считали душой компании. Отобрав у Рика Спичека полнехонький стакан текилы с тоником, она вскочила на свой табурет и свистнула, привлекая всеобщее внимание. Выпускники, которые к тому времени уже разбились на что-то бурно обсуждающие компашки, на миг прервались и переключили внимание на девушку. Музыку убавили, и она обратилась ко всем: — Народ, созрел тост! Предлагаю выпить за самый классный выпуск за последние полвека!.. Не-е... за самый классный выпуск в этой академии! За наш выпуск три тысячи двести восемьдесят второго года! До дна!!!

Спичек вскочил со стула, заорав во всю мощь глотки:

— Е-е-е! За наш выпуск!!!.

Его поддержали окружающие. Многие поднялись со своих мест, вскидывая вверх стаканы, бокалы и рюмки, наполненные разнообразным спиртным. С разных концов зала послышались выкрики: 'За нас!.. Да!.. Кингстоун права!!!', а потом выпускники замахнули по полной.

И понеслась!..

Гулянка в баре стремительно набрала силу, и не думала утихнуть, даже когда светило залило горизонт розовыми всполохами. Тосты к этому времени давно кончились, и когда возникала необходимость принять новую дозу спиртного, Спичек разливал текилу и тоник один к одному, накрывал ладонью, а потом скандировал, ведя отсчет. Сашка и уже почти ничего не соображающие ребята, а к тому времени к ним присоединилась неразлучная пятерка из ипсилон-восемь и Хлоя Браун по прозвищу Булочка, на каждый счет точно так же прикрыв стаканы, ударяли ими по столу.

— Раз!.. — бум. — Два!.. — тум! Напитки смешиваясь, начинали бурлить. — Три-и-и... Дава-а-ай!!! — и опрокидывали стаканы, выпивая молочно-белую жидкость, до дна.

Дальнейшее помнилось урывками. В баре они гудели часов до восьми, до тех пор, пока 'Белку' не закрыли, а потом пьяной, но дружной толпой, красивыми противоторпедными зигзагами направились в городской парк. Догуливать. Правда, Сашке уже хотелось плюнуть на все и отправиться на боковую, но Хлоя уговорила ее пойти со всеми.

Потом были посиделки на лавочках возле озера в тени раскидистых ив, где они кормили уток, точнее пытались... Съедобного для пернатых с собой не оказалось, а склевывать траву, что пьяные хихикающие выпускники надрали тут же, птицы отказались, нагло игнорируя протягиваемые пучки.

Потом... Нет, Вольфган к тому времени уже свинтил, а Джошуа Мюррей и Эмилио Родригес из неразлучной пятерки приперли откуда-то упаковку пива... Для опохмела, как они сказали. Но Рик Спичек опохмела дожидаться не стал!..

А потом... Кажется потом были полицейские... Протокола они составлять не стали, разве что считали с чипов личные данные и милостиво отпустили в честь выпускного.

К обеду, осоловевшая от бессонницы и от выпитого накануне, Сашка уже намеривалась уползти к себе, чтобы отоспаться, однако... Нелегкая принесла в парк Томаса Берроуза с дружками.

Увидев свою девушку в не совсем вменяемом состоянии, он не стал разбираться, пьяна ли она, или у нее с недосыпа глаза красные, а устроил жуткий скандал. Его друзья — двое таких же напыщенных индюков — сынков богатеньких родителей, стояли в стороне и делали вид, что ничего особенного не происходит. Томас кричал, что Александра позорит его, что посмела со всяким отребьем пить по кустам как какая-нибудь шалава, что...

В общем, Спичек, который до этого тихо-мирно посапывал, прислонившись к дереву, проснулся и заехал ему в рожу. За отребье естественно, а потом и за Сашку по корпусу добавил. Девушка тоже, не ожидавшая за вполне-таки мирное — если не брать в расчет появление полицейских — празднование выпускного, от такого разноса взбеленилась. Стал ли причиной тому остаточный градус, бродивший в крови или усталость (все-таки полтора суток на ногах и добрая попойка могут подкосить кого угодно), но девушка не сдержалась. Неожиданно ей стало настолько противно видеть парня, что сдерживаемые чувства прорвало, и она высказала все, что копилось в душе на протяжении стольких лет.

Как итог, избитый и морально уничтоженный Томас, лежа на травке, прохрипел, что меж ними все кончено. А Сашка, не сдержавшись, захотела еще добавить ногой в тяжелом ботинке по слащавой физиономии. Однако Мюррей и Родригес удержали ее, схватив под руки. Одно дело два удара и небольшой синяк, который сводится обычным косметическим пластырем, а другое дело обратно зубы вставлять или что-нибудь сращивать, удаляя шрамы. Этого девушке Берроузы могли не спустить...

Компания была вынуждена убраться с облюбованного места. Александра, настроение которой было безнадежно испорчено, попыталась удрать ото всех домой и даже почти сделала это, как ее вызвался провожать Спичек. За ними увязался неизвестно откуда взявшийся Крафт. По дороге ребята пытались расшевелить девушку как умели. А когда тесная компания оказалась у подъезда, доведенная до белого каления тупыми шутками и нелепыми заверениями в счастливом будущем без Берроуза, Сашка неожиданно для самой себя разрыдалась.

Вот тут парни опешили. За время учебы в академии ВКС их ко многому подготовили: от прыжков в бронескафандрах с верхних слоев атмосферы до аварийных высадок с многократными перегрузками в дес-ботах, однако как поступать с плачущими сокурсницами им так и не объяснили. Поэтому они растерянно толклись возле, стараясь хоть как-то ее утешить, но их неуклюжие попытки приводили лишь к обратному результату — Сашка начинала плакать еще сильнее. Наверное, они, в конце концов, оставили бы все как есть и, оттранспортировав до комнаты, быстренько смылись, но тут, обвешанному родственницами женского пола, начиная от прабабки и заканчивая младшей трехлетней племянницей, Спичеку на ум пришло высказывание старшей сестры: 'Если девушка расстроена из-за того, что ее бросил парень, значит ей надо что-то кардинально изменить в себе!'. Что парень тут же и озвучил.

Много позже, торопясь к транспортнику на сборный пункт, Александра наверное в сотый раз кляла себя, что послушалась Рика, а не отправилась малодушно рыдать к себе в комнату. Но тогда... Тогда это показалось ей наилучшим выходом!..

Всхлипнув еще пару раз, она подняла опухшие глаза на парней и переспросила:

— То есть?

Спичек стушевался, но пояснил:

— Ну, сеструха у меня так всегда говорила, когда ее очередной хахаль бросал... Короче, она всегда куда-нибудь упиралась и творила че-нить с собой. Правда, я потом от ее вида шарахался в темноте, но... Ей это помогало. Она не рыдала больше.

Второй раз Сашке не надо было повторять. Пружинисто вскочив со скамейки, она вытерла остатки слез, и коротко бросив:

— За мной! — устремилась в одном ей известном направлении.

Александра давно готовила себя к расставанию с Томасом, и в цивилизованном виде, с ложными обещаниями встретится когда-нибудь потом, все прошло бы гладко. Она давно знала, что их отношения исчерпали себя. Однако крики, ругань и... Он назвал ее безродной дрянью, которую всегда стеснялся показать в приличном обществе!

От этого Сашку захлестывала такая злость, что в глазах темнело! А еще было невыразимо горько оттого, что она столько лет потратила на этого морального урода. Но больше всего было жаль саму себя. И именно от этого слезы лились неостановимым потоком. Предложение же Спичека казалось неплохим вариантом. Сашка никогда не любила долго переживать, и ныне сочла своим долгом покончить с обострившимися чувствами как можно скорее.

Влетев в первый попавшийся салон красоты, она плюхнулась в свободное кресло и, глянув на себя прежнюю в зеркало в последний раз, наигранно бодро отчеканила:

— Коротко. Как-нибудь по-военному. И чтобы погорячее! — и закрыла глаза.

Ее вечно ругали, когда она надевала шлем, за неподходящую прическу. А теперь она вовсе станет профессиональным военным, и лишние неудобства ей ни к чему.

Когда она увидела себя в следующий раз, то... В общем получилось как она заказывала. Только Спичек, когда увидел ее изменившейся, присвистнул от изумления и как-то нервно протянул:

— Да-а-а... Ты даже мою сеструху за пояс заткнула!

Крафт лишь нервно икнул, потому что у девушки на голове от красивой копны волос остался короткий ежик ярко вишневого цвета с небольшим ирокезом.

Но Сашка лишь провела пятерней по остаткам былого великолепия и решительно заявила:

— Гуляем дальше!..

А на следующее утро уже некогда было приводить себя в порядок. Умывшись и надев отглаженную форму, она помчалась на вручение распределительных листов. Тогда она не думала, что ректор Сомерс воспримет демарш по поводу закончившейся любви, как личное оскорбление и нарушение устава. Однако он именно так и воспринял.

И теперь Сашка, закусив губу и вскинув на спину здоровенную сумку с кое-как упиханными в нее вещами, бежала к КПП взлетно-посадочного поля. Транспортник должен был стартовать с минуты на минуту.

Девушка успела в самый последний момент. Трап уже убрали и должны были скоро задраить люк, но она добежала до атмосферного грузового шаттла. Ее заметил техник-сержант 10 и, высунувшись по пояс, проорал:

— Что надо?!

— Мне на сборный пункт! — задыхаясь после бега, так же громко ответила она. Транспортник уже начал прогревать двигатели, и из-за их рева слова едва угадывались.

— Завтра давай! Я не собираюсь из-за тебя воздушный коридор упускать!

От таких слов Сашка аж в холод бросило.

— У меня приказ! — едва не взвыла она. — Пожалуйста! Если я не улечу с вами, то меня в полную жо... — и тут же поправившись, продолжила: — дыру запихнут служить!

Сержант дернул щекой, скривился, а потом нехотя махнул рукой, мол, давай. Сашка сняла с плеча свой баул и, размахнувшись, швырнула в люк, а сержант подхватил его там и откинул куда-то за спину. Затем свесился вниз и протянул руку. Девушка, подпрыгнув, ухватилась за нее и, помогая себе левой, подтянулась. А потом неуклюже взобралась на борт. Фуражка скатилась с головы, и сержант удивленно присвистнул. Но тут из динамиков раздалось:

— Какого ... ... Джонсон! Почему шлюз еще не за...н!

Парень, раздраженно поморщившись, тут же поспешил задраить люк. Сашка тем временем, подобрала фуражку и осмотрелась. Просторное брюхо шаттла почти под верх было завалено тюками и ящиками с армейской маркировкой. А в дальнем углу в противоперегрузочных креслах сидели с десяток еще совсем молоденьких парнишек — судя по нашивкам — выпускников колледжа материально-технического обеспечения ВКС. Никто из них в ответ на раздавшийся мат даже не позволил себе улыбки. Сашка тоже решила не нарываться, несмотря на то, что после выпуска из академии была вторым лейтенантом, то есть выше по званию. Она, ни слова не говоря, подхватила сумку и застропила ее к грузу, а сама плюхнулась в свободное кресло рядом с парнями из техобеспечения и пристегнула фиксирующие ремни. Через некоторое время появился сержант.

— Сейчас немного потрясет, — дежурным тоном предупредил он, проверяя, хорошо ли прикреплен груз, а потом присоединился к девушке.

Рев двигателей усилился, а потом сменил тональность, практически переходя в инфразвук, отчего, казалось, сотрясался весь шаттл вместе с грузом и пассажирами. Потом Александру резко вжало в кресло, и девушка поняла, что они стартовали. Желудок привычно ухнул вниз, а уши заложило. Пришлось пару раз сглотнуть, прежде чем это ощущение ушло. Прошли еще несколько томительных минут, прежде чем рев двигателей сменился на равномерный гул, а сводящая с ума вибрация прекратилась. В иллюминаторах синеву неба постепенно вытеснил черный бархат бескрайнего космоса. Транспортник преодолел атмосферу и вышел на околопланетную орбиту.

— Сейчас совершим пару витков и будем стыковаться со станцией, — пояснил сержант и, видя как один из парнишек потянулся к ремням, рявкнул: — Упряжь не расстегивать, с кресел не вставать! Мы в невесомости. Где я вас, идиотов, потом отлавливать буду?!

Техники замерли, уже не пытаясь освободиться. Александра, не раз бывавшая на орбите, даже не шевельнулась. А сержант, окинув еще раз всех придирчивым взглядом, задержал его на девушке.

— Ты из военно-космической академии? — уточнил он, разглядывая нашивки на воротнике-стойке.

— Так точно, — как положено ответила Сашка.

— А тогда зачем тебе сегодня приспичило на сборку? Под ваших на послезавтра все рейсы зафрахтовали.

— Личный приказ бригадного генерала Сомерса, — честно ответила она. — Велел сегодня прибыть на сборный пункт.

В ответ техник-сержант лишь головой покачал и еще раз внимательно осмотрел девушку от носков ботинок надраенных до зеркального блеска, до кончиков волос, уделив особо пристальное внимание прическе.

— За это? — провел он рукой по своей голове.

— Угу, — печально ответила Сашка.

— Да, ваш старикан бывает крут. — Сержант жизнерадостно заржал и подмигнул девушке, не понимая, что ей, наверное, совсем не до смеха.

Сашка сделала морду кирпичом и все оставшееся время до стыковки со станцией молчала. Ей было одновременно и стыдно, и горько. Неожиданно она поняла, что прежняя жизнь с более или менее понятным укладом, осталась далеко позади. Теперь ее ждет неизвестность и... и что-то новое. Однако расставаться со старым всегда было непросто.

Сборная станция перебазирования и рекрутирования, а в простонародье — сборный пункт, представляла собой перевалочную базу, с которой курсанты и выпускники всех мастей ВКС направлялись к местам дальнейшего прохождения службы. Станция висела вне зоны орбитальных маршрутов, в стороне от космических трасс и никому не мешала.

Транспортник подошел к одному из многочисленных причалов и, прижавшись к стопорам, замер в ожидании кишки-перехода. Тот не заставил себя долго ждать. Почти сразу корпус едва заметно вздрогнул, и тут же послышалось характерное натужное гудение работающих атмосферных насосов, что закачивали воздух в переход. Едва не ослепляя, трижды мигнула красная лампа перед люком, и противно прозвенел ревун, предупреждая о включении гравитации, а потом желудок вновь противно устремился вниз.

Уши заложило, и пока Александра обретала способность слышать, сержант Джонсон, успел открыть входной люк и не самыми ласковыми словами заставить парней из тех-обеспечения расстегнуть ремни и на нетвердых ногах протопать к выходу. Девушка же, как более опытная справилась со всем сама, а потом, сняв сумку с крепежа, закинула ее себе за спину. На этот раз баул казался более легким, но это было всего лишь следствие меньшей силы тяготения на базе. Так в не приемные дни командование сборного пункта не только экономило энергию, но и облегчало сотрудникам погрузо-разгрузочные работы.

Привычно сдерживая порывистость движений, Сашка направилась вслед за парнями. Пришлось преодолеть несколько длинных коридоров, разделенных на отсеки герметичными переборками, окрашенными в ядовито-желтые полосы, прежде чем она нашла координатора.

Мужчина лет тридцати пяти, судя по нашивкам команд-мастер-сержант, сидя за терминалом, попеременно смотрел в три монитора, тут же приказывал кому-то в гарнитуру по дальней связи и при этом его проворные пальцы отстукивали распоряжение по сети. Похоже, время было горячее. Александра даже не стала его отвлекать, терпеливо дожидаясь, пока тот сам не оторвется.

Прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем мастер-сержант, откинувшись в кресле, провел ладонями по лицу, словно окончательно стирал только что разрешенную проблему.

— Второй лейтенант Кингстоун для отправки к последующему месту службы прибыла! — вскинула руку к фуражке Александра.

Мужчина поднял на нее взгляд. Лицо его было усталым, а отвисшие брыльца вкупе с двойным подбородком лишь усиливали это ощущение.

— Заявка на вас уже пришла. Личное распоряжение генерала Сомерса — кивнул он, нажав пару клавиш на консоли и пробежав глазами по высветившимся на мониторе строчкам. — В общем, так, выпускник Кингстоун, С этого момента даже находясь на территории сборной станции перебазирования и рекрутирования, вы уже — 'уже' он особо подчеркнул интонацией, — находитесь на службе. Основная масса выпускников прибудет лишь двадцать восьмого мая, поэтому от вас требуется не появляться в неположенных местах. Ограничьте свое передвижение жилой зоной. Каюту вам уже выделили. На завтрак, обед и ужин, являться вовремя. Не явитесь... Здесь действуют те же правила, что и в академии, и взыскания те же. На беседу с психологом вас пригласят по интеркому, — Он протянул девушке ключ-карту и, переходя на дежурно-нейтральный тон, которым, наверное, объяснял это всем вновь прибывшим, сообщил: — Вставите в ближайшую терминальную консоль, а потом двигайтесь по светящейся линии. С обедами то же самое: сначала сообщение по интеркому, потом ключ-карта в консоль... Можете быть свободны.

И словно в подтверждение его слов послышался едва различимый писк зуммера и мастер-сержант, вновь погрузился в напряженную работу.

Александра же отправилась искать терминальную консоль.

_____________________________________________

Техник-сержант — младшее воинское звание сержантского состава вооруженных сил Конфедерации земных государств.

_____________________________________________

Последующие два дня дались тяжело, показавшись ей двумя месяцами. В жилой зоне находился только обслуживающий персонал станции. А тот или отдыхал после долгой смены или находился на работе. Сашка было сунулась в местное кафе, но там потребовали предъявить особый браслет-пропуск, которого у нее не было. В результате все свободное время она проводила в каюте, к ее ужасу необорудованной выходом в общегалактическую сеть. Тюрьма, да и только. От ничего неделания в голову приходили самые разные и от этого не менее паршивые мысли. Она перебрала в уме все, что могла, передумала обо всем и даже успела пожалеть, а потом порадоваться, что поругалась с Томасом. И лишь необычно долгий разговор с психологом (тому, наверное, тоже особо нечего было делать) хоть как-то скрасил ее ожидание. Последние сутки девушка вообще предпочла проспать, чтобы время прошло поскорее.

Лишь когда ей по интеркому в каюте сообщили, что прибыли выпускники академии, Александра быстро облачилась в форму и, вскинув на спину вновь потяжелевшую сумку, поспешила к информаторию.

А там под контролем пары офицеров в звании не ниже капитана, с сумками и рюкзаками на плечах уже толпились выпускники групп эпсилон. Сашка увидела несколько знакомых лиц — Рика Спичека, Хлою Браун и Эмилио Родригеса. Заметив девушку Рик, поспешил ей навстречу.

— Твою мать, Кингстоун! Ну ты нас и напугала! Мы уж думали все, пропала! Пока к Сомерсу не сходили... — и крепко обнял Александру.

— Так уж вышло, — полузадушено ответила та, хлопая парня по спине, а едва освободившись, спросила: — Тебя куда направили?

— В скопление NGC 6231...

— А база? — с надеждой уточнила девушка.

— Райт-Паттерсон.

— Млять! — от всей души выругалась она. — Задолбали со своей секретностью! Хоть бы звезду называли!

— Скопление называли и то ладно! Все одно ведь, едва устроимся на месте, спишемся и будем знать, кто где... — фыркнул Спичек. — Ладно Кингстоун, не дрейфь, еще встретимся! Почтовый ящик мой помнишь?

— А то ж! — со значением протянула девушка. — И твой, и Крафта! Ночью разбуди — не ошибусь.

— Ну, тогда бывай! — он, еще раз крепко обняв девушку, поспешил к своим будущим сослуживцам.

А Сашка направилась в свою сторону, где над входом в коридор светилось название базы 'Робинсон-Брава'.

Поскольку с психологом Александре уже не надо было общаться, она прошла короткое собеседование с подполковником, который больше смотрел на пласт-лист с заключением от специалиста, чем на саму девушку. А потом, подставив ладонь с чипом под сканер, на который подполковник записал какую-то информацию, прошла на корабль, который должен был увезти ее с орбиты планеты Нью-Вергиния к новому месту службы.

Глава 5.

Империя. На границе с Конфедерацией.

Созвездие Павлин. Дельта Павлина.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Два месяца после начала операции.

Имперский флот молотом бил по системам конфедератов, отступал, наткнувшись на сопротивление, и снова обрушивал на них всю мощь своих линкоров. Со стороны могло показаться, что идет серьезная наступательная операция, но на самом деле вице-адмирал Кольм просто имитировал активность — сил для настоящего, серьезного наступления у него не было. Его флот сейчас играл роль наживки, на которую, как он рассчитывал, клюнут конфедераты, послав для отпора наглецам элитные силы и, возможно, те самые новые драккары, за которыми, собственно, и шла охота. Аналитики давали высокую вероятность именно такого развития событий, но, к сожалению, их прогнозы не сбылись — противник не клюнул.

Да, у конфедератов были не самые мощные и совершенные корабли, да, подготовка и храбрость команд, в зависимости от того, где они были набраны, различались очень сильно, что разрушительно сказывалось на боевой эффективности их флота, но адмиралы у них были грамотными. В чем-то они даже превосходили своих имперских противников — иначе как можно объяснить тот факт, что при настолько серьезном преимуществе имперского флота в качестве, да и в количестве кораблей и подготовке экипажей, Конфедерация еще держалась? Пожалуй, только мастерством ее военачальников, да тем, что Империя не хотела давить противника сразу, боясь подавиться слишком большим куском, а потихоньку отщипывала планету за планетой, ассимилируя их население и плавно интегрируя промышленность в свои структуры.

Тем не менее, кое-какую пользу хаотичные удары имперских кораблей все же принесли. По сути, они превратились в разведку боем, позволив оценить возможности обороны сразу трех систем, уничтожить секретную базу обеспечения, случайно обнаруженную во время рейда, и разгромить огромный конвой, перевозящий военные грузы и две дивизии солдат. Несколько транспортных кораблей достались имперцам в качестве трофеев, а вот те, которые перевозили солдат, были уничтожены — пленных в этой необъявленной войне по-прежнему брали неохотно.

Впрочем, потери в живой силе для конфедератов вряд ли можно было назвать серьезными — дивизии эти были набраны с планет, не входивших в Конфедерацию, только офицеры были кадровыми, в основном, из проштрафившихся и сосланных подальше от глаз высокого начальства. А так — наемники и наемники, арабы, китайцы и прочие негры, живущие впроголодь на родине и любой ценой пытающиеся заработать. Боевая ценность таких подразделений была невелика, и их бросали либо на самые опасные участки, чтобы сберечь своих солдат, либо направляли исполнять полицейские функции на захваченных планетах, где они прославились шокирующей жестокостью. Правда, в последние десятилетия в этом качестве наемников почти не применяли — Конфедерация медленно, но стабильно отступала, и вновь захваченных планет попросту не было. Так что даже воплей горластой и вездесущей 'общественности' с обвинениями в жестоком обращении с животными не ожидалось, ведь до тех, кто сейчас растаял в пламени имперских орудий, никому, по большому счету, не было дела.

Однако постепенно удары Кольма начали выдыхаться — все же в его распоряжении было слишком мало сил. Пошуметь и перебить кучу посуды на чужой кухне силами одного флота было можно, но добиться серьезных результатов при наличии у противника неплохой планетарной обороны и активном противодействии маневренных сил оказалось нереально. Да он и сам это понимал, ругая окончательно оторвавшихся от жизни гнусных очкариков из аналитического отдела, но по-прежнему выполняя их рекомендации.

В конце концов, когда полностью боеспособными осталось не более половины кораблей, адмирал вынужден был отвести флот на базу. Радовало хоть, что никто не пытался их преследовать — все же они успели навести страху. Во всем остальном действия ударного соединения окончились полным провалом.

Тем не менее, официально результаты похода были признаны хорошими — сработала легенда, согласно которой разведка боем и была основной целью рейда. Ну а если зачет, значит, и награды должны быть. Они и были, не очень серьезные и немного, но были. И, естественно, некоторые связанные с наградами, точнее, с их обмыванием, эксцессами.

Буквально через три дня после возвращения Демин стоял навытяжку и ел глазами начальство. Как и каждый профессиональный военный, этим искусством он владел в совершенстве, и сейчас не испытывал особых неудобств, хотя, надо сказать, такое поведение было для него нетипичным и непривычным. Тем не менее, он стоял и слушал, пропуская мимо ушей основную массу текста, механически выделяя для себя и запоминая наиболее сочные обороты, кивал в нужных местах и параллельно думал о своем. Самое интересное, что Кольм прекрасно знал, что подчиненный воспринимает разнос исключительно формально, более того, сам не месте Демина занимался бы тем же самым, и это знание его откровенно бесило.

Наконец, выговорившись, он подошел к командору, внимательно посмотрел ему в лицо, благо они были практически одного роста, и печально произнес:

— Илья, ну я же просил. Твои архаровцы, конечно, лучший экипаж в этом трижды проклятом секторе, но зачем было ресторан-то поджигать?

— Да ничего они не поджигали, зачем им это?

— Зачем? — снова вскипел Кольм. — А вот мне тут бумага пришла. Официальная. О том, что вчера в девять вечера группа неустановленных лиц попыталась войти в расположенный на четвертом этаже ресторан, но была остановлена бдительной охраной. Тогда они, свернув одному из охранников челюсть и сломав два ребра, а второму выбив четыре зуба, вышибли ногами бронированную дверь и, невзирая на запрет, прошли внутрь, где заняли столик, предназначенный для ВИП-персон. В ответ на требования администратора покинуть столик, они заявили, что пришли со своим, и послали его за закуской.

— И что? Совершенно нормальное явление. Люди должны закусывать, иначе и спиться недолго. Кстати, а что это за бронированная дверь, которую ногой выбить можно?

— Не знаю, здесь так написано. Слушай дальше. Когда пришло лицо, заказавшее столик, а именно, мэр города с женой, они, вместо того, чтобы освободить место, предложили ему выпить с ними.

— И что? — с живым интересом поинтересовался Демин.

— Он не отказался, и они устроили пьяный дебош... — и, оторвавшись от записи, протянул: — Слушай, а нам повезло с мэром...

Да уж, с мэром и вправду повезло — бывший десантный майор по отношению к экс коллегам проявил лояльность, которую в другой стране посчитали бы идиотизмом. Но первый император, руливший страной, как своим линкором, с мостика которого, собственно, он на трон и пересел, не зря ввел правило — человеку без боевых наград на государственных должностях делать нечего. Поэтому и отношения между военными и гражданскими властями были несколько более простыми, хотя, конечно, без эксцессов не обходилось.

— Так зачем они ресторан-то подожгли?

— А кто-то из них с мэром подрался, и тот поставил ему шикарный бланш. Вот после того, как выпили мировую, они и решили ликвидировать компромат, а то мало ли — снял кто-то, и завтра это будет в сети. Компромат на нового лепшего друга, чтоб его... Вот и рванули магнитную гранату, спалили всю электронику, а где-то закоротило — и начался пожар.

— А они-то при чем? Средства пожаротушения должны были...

— Вот потому и никаких претензий, что она официально признана неисправной. Но твои орлы, уходя, прихватили с собой оказавшихся поблизости дам, и в результате дочь какого-то атташе нашли только утром, в весьма компрометирующем виде.

— Надеюсь, она осталась довольна?

— По крайней мере, не жаловалась. Но ее родители встали на дыбы.

— И что, поймали... э-э-э... героя-любовника?

— Нет, — саркастически ухмыльнулся Кольм. — Он спустился без веревки с восьмого этажа по отвесной стене.

— Ну, нет тела — нет и дела... Стоп, так, получается, никаких улик — ни в семейном гнездышке, ни в ресторане?

— Попробовали бы они еще и улики оставить... Но кобру на рукаве, вашу фирменную эмблему, видели и запомнили многие. Сколько раз я тебе говорил — хватит баловаться неположенной символикой, тем более что это уставу противоречит. А вы?!

— Слав, ну вот ты как был немцем — так и остался. Нет в тебе широты взгляда и полета мысли.

— Зато кое у кого, не будем показывать пальцами, широта полета уже через край бьет. Бурлит, пузырится и пахнет гадостно. В общем, чтоб на планету твои орлы в ближайший месяц сходить и думать забыли. Мэр вас покрывать решительно отказывается.

— А еще лепший друг.

— Ну да. Но ему жена устроила скандал за порванное при эвакуации платье, а это пострашнее ядерной войны... Ладно, шутки в сторону.

— Слушаю, — мгновенно подобрался Демин.

— Готовь корабль к отлету. Его высочество лично дал 'добро' на проведение операции согласно нашим выкладкам, но — под нашу личную ответственность. Поэтому пускай твои орлы вместо того, чтобы ставить на уши рестораны, вылизывают ваш дредноут от дюз до носовой антенны. Лично у меня нет желания попадать под раздачу только из-за того, что у вас не вовремя какой-нибудь болт открутился.

— Когда это у меня такое было?

— Такого — никогда. Это я на будущее.

— Я, если ты помнишь, вообще человек крайне аккуратный и ни в чем предосудительном не замечен.

— Да? А кто падре Винокурняна пристрелил?

— Так он ведь наркотиками в церкви торговал, сволочь. К тому же не пристрелил, а повесил. И потом, я не прятался, дождался наших доблестных полисменов, и меня отпустили за отсутствием состава преступления.

— Сам факт того, что ты оказался замешанным в скандал...

— Слав, а Слав, может, напомнить тебе, кто тогда мне помогал веревку привязывать? И кому я тогда порекомендовал уйти, чтоб карьеру не портить? — он многозначительно пошевелил бровями, — Так что не надо ля-ля.

— Ладно, молчу, — Кольм смутился, притом, что смутить его вообще редко кому удавалось. — Но все равно, корабль проверь всерьез. Сам понимаешь, там, куда ты отправишься, ремонтных доков не будет. И не забудь еще вот что: перед стартом отдрай все палубы — возможно, прибудет Сам, — адмирал ткнул пальцем в зенит. — Впечатление о сильнейшем корабле Империи у него должно остаться благоприятное.

— Не учи ученого, сделаю в лучшем виде. Кстати, а что, и впрямь мэру серьезно досталось?

— Скажу больше, он сейчас щеголяет бланшем не хуже, чем твой лейтенант. Жена у него сама из наших... Кстати, а ведь ты ее знаешь.

— Да? И кто же она?

— Олеська Сундукова. Помнишь, на два курса младше нас училась?

— Вот елки... А что ты раньше молчал?

— Я и сам не знал. А кстати, хочешь в гости заглянуть?

— Почему бы и нет? Помнится, в свое время она была компанейской девахой. Хотя и стервой изрядной, надо сказать, тоже.

— Насчет того, насколько она сейчас компанейская, не скажу — не знаю, а вот стервой осталась первостатейной. Впрочем, может, и смотаемся, все равно надо мэру извинения принести. Но это все потом — ты давай корабль готовь.

— Яволь, — шутливо откозырял Демин.

— К пустой голове руку не прикладывают. Эх, совсем ты от лап отбился. Ладно, открой бар — не все же молокососам отрываться, надо и старшему комсоставу расслабляться иногда.

Следующие три недели для экипажа 'Ретвизана' можно было описать одним-единственным словом: аврал. Впрочем, устраивать авралы было тоже одной из традиций имперского флота, не самой лучшей, но от того не менее обязательной к исполнению. В довесок к остальным проблемам, на корабль вновь прибыли инженеры с завода — в конце концов, линкор принял участие в нескольких походах, одном большом сражении и десятке стычек помельче, по сути, прошел испытание в боевых условиях. Теперь можно было оценить состояние механизмов, определить сильные и слабые места в конструкции, а заодно найти пути быстрой ликвидации последних, желательно, без установки корабля в док.

К счастью, слабых мест у линкора обнаружилось всего два. Во-первых, узел крепления главной артиллерийской антенны оказался неудачно сконструирован. Дело в том, что никто еще не имел опыта работы с орудиями такой мощности, как установленные на 'Ретвизане', и потому конструкция, в целом достаточно надежная и пережившая не одно поколение линкоров, для нового корабля оказалась хлипковата. В результате она не полностью гасила вибрацию, из-за чего во время интенсивной стрельбы от сотрясения периодически выходила из строя. На боевой эффективности корабля это практически не сказывалось — функции главной антенны полностью дублировались тремя вспомогательными малыми радарами, но приятного все равно было мало. Хорошо еще, новый, усиленный почти втрое узел крепления, вписывающийся в габариты предыдущего, на заводе разработали, изготовили и испытали всего за неделю, а потом без задержек перебросили с ближайшим транспортным кораблем. Демонтировать антенну и опять смонтировать ее, уже по-новому, заняло всего около суток.

Второй проблемой были ангары для драккаров. Раньше их на линкорах попросту не размещали, и опыта в строительстве подобных гибридов кораблестроители не имели, хотя понимали, что перенести опыт авианосца с относительно слабым вооружением на артиллерийский корабль как минимум нерационально. Пришлось извращаться, и первый блин вышел комом. Нет, ангары исправно принимали и выпускали драккары, но там, где они были расположены, зенитное вооружение корабля оказалось явно недостаточным, а значит, у драккаров противника был шанс прорваться сквозь их огонь. В свете того, что линкор сейчас планировалось использовать именно в качестве охотника за драккарами, это было уже серьезно. Частично проблему решили за счет размещения дополнительных огневых точек, для чего 'Ретвизан' все же пришлось ставить в док, но кардинально поменять ситуацию не смогли. Оставалось надеяться, что крупнокалиберные орудия разнесут потенциально опасных противников еще на подходе, хотя, разумеется, на следующих кораблях серии схему расположения зенитной артиллерии конструкторы обещали переработать, а заодно предложить вариант модернизации самого 'Ретвизана'. Впрочем, ангары были отлично бронированы, поэтому угроза кораблю оставалась, скорее, теоретической — вряд ли истребители противника были вооружены настолько хорошо, чтобы иметь шанс справиться с линкором, даже прорвавшись сквозь огонь зенитных орудий и пробив силовое поле. Последнее, как считали имперские инженеры, было и вовсе непробиваемым, хотя Демин был настроен заметно более скептически. Он, будучи практиком до мозга костей, уже не раз убеждался, что небывалое — бывает, и противник на голом энтузиазме порой может сделать даже то, что до этого теоретически считалось невозможным.

И все же, к визиту императора линкор не только был приведен в идеальное техническое состояние, но и блестел так, что становилось больно глазам. Вернее, корпус его был темнее ночи, но внутри отполировали, кажется, все, что можно, ведь традиция драить медяшку существовала еще со времен парусного флота и пришла в космос легко и естественно. Под стать кораблю была и команда, выстроенная на летной палубе в ожидании прибытия важного гостя.

Впрочем, император был человеком простым в общении, и что творится на кораблях, знал отлично. Сам он, еще в бытность свою наследником престола, когда-то, в точном соответствии с имперскими законами, почти двадцать лет отслужил на флоте, участвовал в боях, вначале пилотировал драккар, потом, сменив поле деятельности, дослужился до командира эсминца. В этом, впрочем, как и в плане личной храбрости, он ничем не выделялся из длинной череды императоров до него и, как надеялись военные, не будет отличаться и от тех, кто придет ему на смену — его уважали, а значит, поддерживали. Ну а пока главу государства безоговорочно поддерживает армия, у него развязаны руки, и он может принимать любые решения. Император расклады понимал, пользовался своим преимуществом, но при этом ухитрялся не злоупотреблять им, что только укрепляло его авторитет.

Инспекция базы провинциального флота, которую он проводил, была формальностью — это понимали все хоть сколько-то разбирающиеся во флотских делах люди. Делать императору нечего, только инкогнито по дальним базам мотаться, в Империи таких под сотню будет. Точно такой же формальностью был и его визит на 'Ретвизан', хотя, конечно, император осматривал лучший корабль своего флота с огромным интересом. И с командой, опять же, пообщался в неформальной обстановке, благо любой военнослужащий имел право в подобной ситуации обращаться с императором напрямую, и хоть как-то мешать этому было не принято. Опять же, сфотографироваться на память со своим императором хотели все. Такая вот демократия по-имперски — и обходится недорого, и авторитет поднимает значительно.

Ну а после окончания мероприятия император прошел в каюту Демина. Следом за ними прошел Кольм — все, ситуация для разговора в узком кругу была залегендирована идеально. Захотел император, который является также одновременно и верховным главнокомандующим, пообщаться с командиром самого мощного из созданных человечеством кораблей — нормальная ситуация. И то, что комфлота решил их наедине не оставлять — это тоже нормально. Вдруг командор что-нибудь не то ляпнет... Короче говоря, со стороны это выглядело естественно, и так же естественно смотрелась наглухо задраенная бронированная дверь — мало ли, у начальства свои секреты.

Когда они оказались втроем, император с усмешкой осмотрел апартаменты командира линкора. Усмехнулся:

— Да уж, небогато живете.

Насчет небогато он загнул — вполне нормальная каюта, две комнаты, для отдыха и для работы, отгороженная тонкой, почти декоративной перегородкой мини-кухня, и санузел. Кстати, сам Демин считал кухню излишеством, кофейный автомат можно было и в кабинете поставить, а всем остальным он еще так ни разу и не воспользовался. Но — положено, а раз так, то не отказываться же от дополнительных удобств. Другое дело, что было здесь как-то слишком строго и пустовато — Демин не стремился к украшательству и оставался равнодушен к комфорту, его устраивало то, что есть. По большому счету, он мало чем отличался в этом плане от большинства флотских офицеров. Толику индивидуальности в обстановку вносили книжные полки и небольшая коллекция холодного оружия. Демин увлекался чтением, считая, что это успокаивает нервы, а боевые ножи собирал еще в молодости, когда ему самому не раз приходилось участвовать в десантных операциях. Опять же, ничего особенного — встречались у людей хобби и поэкзотичнее.

— Так точно!

— Не тянитесь в струнку, командор. Надеюсь, бар у вас не такой казенный?

— Так точно! — вновь отрапортовал Демин на одних наработанных годами рефлексах.

— Ну, тогда что стоите?

Имевший больший опыт общения с высоким начальством Кольм тут же, не теряясь, организовал стол, благо не поленился накануне 'зарядить' бар напитками, а холодильник — закуской. То, что император — нормальный мужик, и символически посидеть с такими же, как он, нормальными людьми не брезгует, вице-адмирал был наслышан, и теперь под одобрительным взглядом императора и несколько ошалелым Демина расставил рюмки, тарелки, разлил по рюмкам водку из запотевшей бутылки...

Минут через десять, когда обстановка стала несколько более непринужденной, император чуть заметно улыбнулся, отставил опустевшую рюмку и жестом остановил Кольма, потянувшегося было налить еще. Откинувшись в кресле, он с усмешкой оглядел собутыльников, которые разом поняли, что прелюдия окончена и подобрались, кивнул:

— Ну что же, перейдем к делу. Ростислав Федорович, Илья Васильевич, для начала я бы хотел расставить точки над ё. Мой непутевый сын, я имею в виду своего младшего, Валерку, решил провернуть одну интересную операцию, не посоветовавшись даже со мной. Я уж промолчу о кабинете министров... Сидите-сидите, — он сделал успокаивающий жест, — к вам никаких претензий нет и быть не может. Все же вы исполнители, не вам принимать решения — не вам за них и отвечать. К тому же, пока интересам страны эта операция не противоречит, так что мальчишка отделался устным нагоняем, как, впрочем, и остальные. Однако нагоняй нагоняем, а проблема проблемой, и ее в любом случае надо решать, поэтому операцию решено продолжить, только курировать ее буду теперь я сам, лично. А так как вы непосредственные исполнители, вам рисковать и вам же отвечать, если что-либо пойдет не так, то и вопрос я адресую непосредственно к вам. Что, по вашему мнению, необходимо для успеха операции?

На секунду воцарилось молчание, а потом, опередив Кольма, Демин первым выдал:

— Карт-бланш на любые, по нашему усмотрению, действия. Потому что если каждый шаг мы будем согласовывать, то ничего не добьемся. А еще хорошего эксперта по вооружению. Мои люди хороши, но только в стандартных условиях, а я даже не представляю, с чем реально можем столкнуться.

— По этому поводу не волнуйтесь, такого эксперта я уже привез с собой. Капитан-лейтенант Муромский, на самом деле фамилия, конечно, другая, но настоящую вам знать не обязательно. Разрешение действовать по своему усмотрению получите, также, как и право временно подчинять себе другие оперативные соединения. Что-нибудь еще?

— Думаю, пока достаточно.

— Что-либо для себя лично? Деньги, звания, кому-нибудь из родственников помочь? Не стесняйтесь.

— Мы еще не сделали ничего такого, за что нас стоит награждать, а аванс получать не привыкли.

Похоже, императору понравился ответ, поскольку он медленно кивнул, задумчиво глядя на командора, а потом сказал:

— Хорошо, условия остаются прежними. Решите эту задачу — и будут вам обоим новые погоны. И дополнительные бонусы лично от меня, но какие — я решу сам.

Когда император уже поднимался по трапу на борт своего эсминца, пришвартованного прямо к шлюзу 'Ретвизана', Кольм мрачно посмотрел на Демина:

— Не крутовато начал? Мы сейчас можем запросто нажить кучу врагов, да и спросит с тебя император по полной.

— Или грудь в крестах, или голова в кустах, Слав. Грешно было не воспользоваться моментом.

— Ну-ну, — неопределенно протянул Кольм, но от дальнейших комментариев воздержался. Вместо этого он, внимательно осмотревшись и увидев техника, который копался в двигателе истребителя, ткнул в него пальцем: — Это что, не могло подождать? Пусть бы улетели — тогда и занимайтесь хоть до посинения. Если нет времени самому проследить, чтобы кто попало не шлялся, поставь на входе шлагбаум или толкового майора.

Демин вздохнул и виновато развел руками — конечно, у внешне невозмутимого Кольма тоже есть нервы, и в присутствии большого начальства они могут начать шалить. Так что стоило подыграть, что он, собственно, и сделал, давая адмиралу спустить пар. Тот, видимо, тоже понял ход его мыслей, махнул рукой и пошел к своему боту, оставив Демина размышлять над ситуацией.

Командору и самому было не особенно радостно — этот хренов мальчишка, отпрыск императора, чуть не втянул их в очень неприятную историю. Хорошо еще, что отец не стал рубить сплеча, когда заинтересовался, какого хрена новейший секретный линкор, строительство которого он санкционировал лично, не пройдя испытаний, отправился к черту на кулички. А если бы узнали в кабинете министров, то запросто и головы могли полететь — нашелся бы кто-нибудь, и от невеликого ума обозвал предательством. Конечно, потом разобрались бы, но слово сказано — значит, проблем огребли бы по самое не балуйся. Но — повезло, император лично классифицировал ситуацию, как служебный проступок и превышение полномочий. Но, черт побери, чуть всех под монастырь не подвел, щенок!

Кстати, происходящий из старой знати и потому более опытный в интригах Кольм предположил, как такое могло получиться. Очень похоже, император еще не определился с наследником, и сейчас разворачивается подковерная возня. Принцы пытались отчаянно зарабатывать в глазах отца баллы, а заодно искали союзников в кругах военных, традиционно играющих весомую роль в управлении государством. Да и не только военных. По слухам, старшенький у императора в сенат зачастил, все речи толкает. Зря это он, кстати, сенаторы — люди уважаемые, занимаются, в основном, законотворчеством, но реальной силы за ними нет. А этот, видать, решил отметиться в организации спецоперации и лопухнулся. Пожалуй, грамотнее всего сейчас поступает третий из принцев — тянет себе лямку во флоте, дорос до командира крейсера, и, по слухам, офицер толковый.

— Так что, — хитро подмигнул Демину Кольм, — вполне вероятно, что следующим императором станет именно он. Если сдуру не полезет в какую-нибудь авантюру и не сложит голову — командир он, говорят, лихой.

А еще через два дня, когда император давно улетел, и линкор готовился к рейду, случилась неприятность. Пропал лейтенант Калиненко, причем, как выяснилось, по своей воле. Отправился, вопреки недвусмысленному приказу Демина, на планету, хоть всем ясно было сказано — с базы ни ногой.

Такой приказ молодого лейтенанта не остановил. Демин прекрасно понимал — его и самого в сопливой лейтенантской молодости мало что смогло бы остановить. Причина-то лежала на поверхности — лейтенант совсем недавно прославился амурными похождениями. Да-да, именно он спас от огня (тот, правда, горел где-то в стороне, но все же имел место быть) дочку не особенно важного дипломата с одной из полунезависимых планет. Почему полунезависимых? Да потому, что когда выясняют отношения гиганты, карликам остается только пристроиться кому-нибудь в кильватер и молиться, чтоб не ошибиться с хозяином.

В такой экстремальной ситуации любовь расцвела, как пенициллин на гнилой корке. Впрочем, когда Демину показали фото дамы сердца Кириленко, он лишь языком цокнул — осуждать лейтенанта рука бы не поднялась, наверное, ни у кого, кроме разве что законченного педика. В общем, хороша была, чертовка, и неудивительно, что шустряк-самоучка в лейтенантских погонах на приказ забил. Хотя, кстати, и понимал, что если командир узнает, то с корабля его списать могут в два счета — Демин прикрывал своих людей, но сам при этом был безжалостен. И сейчас у него первым желанием было вышвырнуть лейтенанта из экипажа, но, подумав, решил повременить. Во-первых, пришлось бы тогда искать кого-то ему на замену, а в свете обстоятельств это было и затруднительно, и чревато, а во-вторых, раз лейтенант не вернулся — значит, что-то случилось. Следовательно, надо было его сначала вытаскивать из неприятностей, а потом уже делать оргвыводы.

Однако для того чтобы вытащить, требовалось найти, а вот тут-то и начались проблемы. Коммуникатор лейтенанта не работал, чип-идентификатор, заменяющий ветхозаветные паспорта, тоже. Полицию запрашивать, как выражались предки, стремно... Однако, похоже, к этому все и шло — лейтенант как в воду канул, и постепенно в голову Демина закралась мысль, что дело тут нечисто и что лейтенанта похитили с целью получения информации о новейшем корабле, это в лучшем случае, или о цели операции, что уже намного серьезнее.

Когда к концу дня подозрения переросли в уверенность, Демин, плюнув на возможные последствия для себя лично, связался с Кольмом и сообщил ему о проблеме. В ответ он узнал о себе много нового и интересного, однако процесс пошел — подключилась служба безопасности флота, и особисты начали активно рыть носом землю в поисках пропавшего лейтенанта.

Прошли еще сутки безрезультатных поисков. Демин, а вместе с ним и Кольм, начали ощущать нечто вроде чувства уважения к этому ловеласу в погонах. В самом деле, куда он мог запропаститься? Его искали так, что, казалось, на планете не было места, где можно спрятаться, подключив к процессу всех, кого возможно. Но — не нашли.

Когда Демин уже на полном серьезе размышлял, что докладывать на самый верх, его вызвал к себе адмирал, и по его довольной роже командор понял — докладывать ничего не надо. Ни слова не говоря, Кольм ткнул пальцем в экран, и, проследив за его жестом, Демин сам едва не подавился от удивления — там был их лейтенант. Во фраке. С розой в петлице. С плохо заретушированным фингалом под левым глазом. И двое громил сзади.

— Это что такое?

— Это твоего мальчишку женить собираются. Те двое — из охраны посольства. Мне только что сообщили.

— Да уж, влип парень... Видок у него какой-то несчастный.

— Угу. Юрик, бедный Юрик, — заржал адмирал. — Сам виноват, налево надо ходить осторожно, грамотно маскируясь и оглядываясь.

— Оно так, но... Надо выручать мальца. Все же нехорошо получается.

— Выручай, только быстро. Вот координаты, где они сейчас, и свадьба у них через полчаса. Но гауптвахту ему на неделю я своей властью назначаю — в качестве лекарства.

— А я от себя добавлю еще столько же. Для закрепления терапевтического эффекта. Ладно, все, побежал.

— Давай, а то как-то нехорошо получается — тебе завтра в рейд, а ты без штурмана.

— У меня таких орлов еще четверо, — бросил Демин уже на ходу. Времени оставалось не так уж и много, а ему надо было еще собрать людей. Хорошо, десантный бот, готовый к немедленному вылету, имелся.

Церковь была хороша. Конечно, это атавизм, в Империи верующих было менее процента, но все равно на каждой планете имелось две-три церкви. В свое время, после того, как число верующих стало быстро уменьшаться, а статус коммерческих непроизводственных организаций вынудил религиозных деятелей платить значительные налоги, произошло резкое изменение баланса внутри конфессий. При этом изменились взгляды и на окружающий мир, чтобы выжить, высшие иерархи начали искать союзников, и в результате Христианство и Ислам заключили союз, который в свое время мог показаться противоестественным. Образовавшаяся Единая Церковь быстро приобрела лидирующее положение и, хотя число верующих было невелико, сохранилась. Этому способствовала также большая 'светскость' новой церкви, ну и ее идеологическая направленность — теперь проповедники провозглашали Империю лучшей формой развития человеческой цивилизации, для верующих обязательной были служба в армии и, вне зависимости от сана, работа на государственных предприятиях. При таких раскладах и отношение Империи к ним было намного более лояльным, что положительно сказалось на благосостоянии Единой Церкви. Попытавшиеся же выжить по отдельности иудаизм и буддизм канули в лету, не сумев приспособиться к изменившимся реалиям. Правда, в Конфедерации все обстояло с точностью до наоборот — у них сохранились все конфессии, и они страшно враждовали между собой. Ну, там и верующих было куда больше. В общем, за бугром иерархи всех масштабов делили рынок, и при этом, сволочи, упорно пытались распространить свое влияние на Империю, будто им там было медом намазано. Правда местные церковнослужители, пользуясь лучшей физической формой, больно их били, но попытки не прекращались. К тому же зарубежные церкви оказывались, порой, втянуты во что попало, от заигрываний с мафией до работы на разведку. Наркотики, опять же, ввозить пытались — одного такого деятеля Демин по молодости лично вздернул. Впрочем, наркоторговцы в Империи были вне закона, и любой законопослушный гражданин имел права достать пистолет и вынести ему мозги, так что будущему командиру 'Ретвизана', который, в принципе, просто реализовал свое конституционное право на защиту своего народа, ничего за это не было.

Вообще, с точки зрения религии проще, чем в Империи, дела обстояли только у Исламского Союза. Там была одна религия, и верили в нее все, причем добровольно-принудительно. Однако приверженцы фундаментального ислама плевались, едва заслышав о ней и Новом Пророке, принесшим истинное слово правоверным, вместо Мухаммеда.

Исламский Союз, кстати, был одной из причин, которые до сих пор не позволяли Империи в полной мере давить на Конфедерацию — довольно слабый в технологическом плане, но огромный по количеству, его флот периодически начинал прощупывать границы Империи на прочность. И армия у исламистов была под стать их населению — большая, хотя и малоэффективная. Имперский флот, когда начинался очередной конфликт, каждый раз вынужден был срочно бросать все дела и начинать отлавливать их корабли — они всякий раз, как тараканы из-под тапка, разбегались во все стороны. Едва лишь паровой каток Имперских ВКС разносил основные силы флота исламистов в мелкие брызги — а это происходило с завидной периодичностью последние двести лет — те, кто уцелел, превращались в самых обычных, причем крайне многочисленных, хотя и не слишком опасных пиратов. Возня отнимала много времени, и это давало Конфедерации так необходимую ей передышку. В руководстве Империи давно подозревали, что исламисты активизирывались именно с подачи и за деньги конфедератов, но доказательств этого не было. С технической точки зрения Исламский Союз можно было разгромить в два счета, но что делать с ними дальше никто не знал. Огромное количество плохо образованных и крайне религиозных людей с промытыми мозгами Империи было попросту ненужным, делать Исламский Союз протекторатом тоже было невыгодно, просто с экономической точки зрения, а уничтожать орбитальными бомбардировками... Ну, имперцы тоже были не звери.

В результате вопрос оставался открытым, и Исламский Союз оставался грузом, который мешал, но и выбросить его куда подальше не было никакой возможности. А руководство исламистов, видя, что их не разносят вдребезги и пополам, похоже, все более утрачивали связь с реальностью. Вдобавок, учитывая, что доминировали в нем именно воинствующие настроения, то и боевой фанатизм там считался нормой. Потому они и не боялись лезть на гиганта, способного однажды их прихлопнуть. И хорошо промытые мозги не давали осознать им это. Все сводилось к тому, что очень скоро этот нарыв придется вскрывать радикально, но пока это содержимое большого котла гнило само по себе.

В плане церквей Великая Индия из общей череды не выбивалась. Основанная когда-то индусами, эта планета, как и несколько других, не успела еще толком развиться, как из-за жестокой войны с Исламским Союзом была брошена своей великой державой — Брахатой Ганараджией, и попала в руки Империи, а из ее цепких загребущих лапок еще никто не уходил. А дальше — была программа ассимиляции, и вот уже планета является полноправным членом Империи. Только индусов за сто пятьдесят лет на ней почему-то не осталось — растворились среди других народов.

Так вот, вначале на Великой Индии было много храмов, но потом их за ненадобностью снесли. А что? Землю они, как правило, занимали хорошую, функциональной нагрузки не несли, и переделать их под какие-либо другие нужды было сложно. Так на хрена они стоят? Взамен Единая Церковь за свой счет построила несколько церквей, и больше вопросов по поводу религии на планете не возникало. Самое интересное, что основными посетителями таких церквей оказались иностранцы, тем или иным ветром занесенные на планету. Среди них верующих хватало, а сами иностранцы на пограничной планете экзотической диковинкой не были. Вот и ходили, молились, и, хотя Единая Церковь была далеко не тем, к чему они привыкли, другого варианта у желающих помолиться все равно не было.

А еще в церквях частенько играли свадьбы — все же Единая Церковь старалась сделать храмы по-настоящему красивыми, понимая, что любой способ привлечь в свои ряды новых людей надо использовать, и искусство в этом случае далеко не худший вариант. Вот и понравилось многим устраивать в церквях торжества. Священники не препятствовали, и это стало даже чем-то вроде традиции. Конкретно сейчас тоже готовились к свадьбе, хотя и не совсем обычной — все же браки между гражданами Империи и других стран были не очень частым явлением. Ну, не стремились имперцы связывать свою жизнь с иностранцами. При этом на государственном уровне никаких противодействий не было — не все ли равно Империи, где именно впервые увидела свет женщина, которая рожает для нее новых солдат? Однако сами граждане Империи думали иначе. Браки с иностранцами считались у них чем-то вроде дурного тона — издержки прошлого, когда Империю пытались травить все, кому не лень. Теперь, конечно, боялись, но осадочек-то остался. В той же Конфедерации правозащитники по этому поводу разве что носки не съели, а уж пену изо рта пускали регулярно, но как раз на их мнение имперцам было плевать.

Тем не менее, сейчас планировалась именно свадьба, причем жених был из Империи, и, что удивительно, из военных — выправку не скроешь ни под каким фраком. А вот невеста, ее родители, а также гости явно не были местными. Откуда они, настоятель церкви не знал, да и не интересовался, куда больше его беспокоила некоторая нервозность собравшихся. А когда под звуки свадебного марша молодые двинулись по красной дорожке мимо стоящих на ее краю гостей, проявилась и причина нервозности — с неба раздался грохот, заставивший людей зажать уши, потом ударил, поднимая в воздух мусор и задирая юбки женщинам, ветер. Как апофеоз всего этого на землю опустился десантный бот, из которого тут же начали выпрыгивать шустрые, затянутые в боевые скафандры и обвешанные оружием, десантники. Последним из бота по трапу вышел лично командор Демин в парадном мундире, неспешно приблизился к месту торжества, обвел собравшихся тяжелым, нехорошим взглядом исподлобья и рявкнул:

— Лейтенант, что происходит? У вас других дел нет? Марш на борт!

Калиненко вздохнул, виновато развел руками и решительно двинулся к боту, но тут дорогу ему загородил невысокий, сухощавый мужчина лет сорока.

— Стойте! — крикнул он неожиданно зычным командным голосом, а потом повернулся к Демину: — Что вы себе позволяете?

— Лично я забираю своего человека для дальнейшего прохождения службы. На базе его ждет гауптвахта за нарушение приказа и самовольное оставление части. А вот кто вы такой?

— Я? — мужчина опешил, кажется, он был огорошен самим фактом, что его не узнали. — Я глава дипмиссии от вольной республики Бискайя, — но поняв, что это мало задевает командора, сменил тактику: — Я отец Марии, которую ваш лейтенант самым подлым образом совратил, и теперь, как честный человек, обязан на ней жениться.

— Вы противоречите самому себе, — усмехнулся Демин. — Если он подлым образом совратил — значит, он человек нечестный, и жениться не обязан, а если честный — значит, не мог подло совратить. Выберите уж что-нибудь одно.

— Да вы... — задохнулся от возмущения папаша. Но Демин не стал дожидаться окончания приступа праведной ярости и приказал:

— Лейтенант, марш в бот! На базе поговорим!

Уже когда бот стартовал, Демин сбросил с лица маску ехидного мерзавца. Она, конечно, штука нужная и, если кого-то осадить хочешь, удобная, но таскать ее неприятно. В конце концов, по-человечески Демин отца невесты понимал, и неизвестно еще, как повел бы себя на его месте. Повернувшись к лейтенанту, он сердито фыркнул:

— Ну что, Юрий Иванович, благодари, давай.

— За что? — как-то печально скривил губы лейтенант.

— За то, что спасли тебя от страшной участи женатого человека.

— А я, в общем-то, не просил. Сам и предложил организовать все, не теряя времени, до отлета.

— То есть? — такого ответа Демин явно не ожидал.

— Я был не против жениться. Тем более, у нас уже ребенок намечается.

— Та-а-ак, — командор потер виски. — Или я что-то не понимаю, или тебя вели два придурка, а у тебя под глазом синяк.

— Да не вели они меня... Неужели вы думаете, что два олуха способны удержать имперского офицера? Просто надо было создать массовку, а никого больше под рукой не оказалось. А синяк — так это Мари, когда я ей предложение делать пришел, мне и поставила. От полноты чувств.

— Идиот! — командор еле удержался от рукоприкладства. — Ты хотя бы нас предупредить мог?

— Я боялся, — окончательно стушевался лейтенант.

— Чего?

— Того, что запретите.

— А так ты едва под трибунал не угодил за дезертирство! — прорычал Демин, медленно остывая. Злиться на влюбленного идиота не было ни сил, ни желания — командора душил с трудом сдерживаемый смех. — Ладно. Вернемся из похода — женись. И вместо брачной ночи — на 'губу'. Две недели, одна от меня, другая — от адмирала. И с тебя простава, чтоб народ не обиделся. Ясно?

— Так точно! — обрадованно рявкнул лейтенант, хотя Демину так и осталось неясно чему он радовался, то ли что так легко отделался, то ли из-за официального командирского разрешения на свадьбу.

Глава 6.

Конфедерация. Созвездие Киля.

Скопление Теты Киля. Недалеко от звезды Тета Киля.

Военная база 'Центурион', при орбитально-промышленном комплексе 'Петалит'.

Три года до текущих событий.

После успешно проведенной операции по зачистке пространства возле звезды 41 Жертвенника, а потом и близлежащей звезды того же созвездия, карьера мисс Хилленгер еще больше пошла в гору. Отметив эффективность, а так же нестандартность принятых мер, при их малозатратности, совет акционеров 'DImAs industry' расширил ее полномочия, а так же дал некоторую свободу в выборе объектов для дальнейшей работы. И Берта работала. Как проклятая, как вол...

Месяцами пропадала в командировках. Лично проверяла базы и объекты, на которых предстояло введение вспомогательных технологий, позволяющих военнослужащим наиболее эффективно выполнять свои обязанности. Контролировала каждый шаг внедрения предложенных программ. Может быть, для стороннего уха это звучало обтекаемо и невыразительно, однако Роберта знала что делала.

Еще в самом начале, когда на необъятных просторах общегалактического рынка встретила эту некрупную, однако весьма динамично-развивающуюся компанию, она опасалась, что что-то пойдет не так и их нейро-электронные обвесы подведут в самый неподходящий момент. То теперь, за истекшее время, когда эффективность уже была доказана опытным путем на людях, причем в боевых условиях, она уже не сомневалась в оборудовании 'Introduction of EP'.

Первые, если можно так сказать — пробные шаги мисс Хиленгер начинала в отдаленных уголках Конфедерации, но теперь уже, не боясь провалиться, действовала более смело, у центральных звезд и на военных базах непосредственно принадлежащих конфедеративному правительству.

За прошедший год Берта много успела достичь, завязались нужные связи, появились полезные люди. Да и парни из 'Introduction of EP' оказались не промах. Их компания входила в консорциум некрупных производственных предприятий, и другие состоящие в этом сообществе тоже не отказались поучаствовать в модернизации обороны.

Роберта по праву могла гордиться собой. Ей удалось подвинуть с насиженных позиций закостеневших стариков из 'DI'11, заставила их шевелиться, при этом сама не осталась в накладе, урвав неплохой кусочек при заказе для 'Центуриона'. И вот сейчас лично проверяла, как прошли поставки, и имеются ли улучшение в обороноспособности при использовании новейшего оборудования. А попутно собиралась встретиться с руководителем совета директоров консорциума и обговорить планы о дальнейшем сотрудничестве.

___________________________________________

11. DI — defense industry — оборонная промышленность

___________________________________________

Руководство 'Центуриона' встретило мисс Хилингер с опаской. Еще в прошлый приезд она сумела накрутить всем хвосты так, что даже у высоких чинов слетела пара звездочек, а с десяток мелких — вовсе уволили за несоответствие занимаемой должности.

И поэтому, когда стало известно о ее втором приезде полковник Массимо Дозини, как уроженец Южной Сицилии 6, долго, а главное эмоционально проклинал не только саму Берту и миг ее рождения, но и встречу ее родителей, бабушек и дедушек с обеих сторон, а так же то, что Святой Джеминиани надоумил его перевестись на эту военную базу. Впрочем, он как все другие народы южных кровей был немного ленив, и когда заставляли работать сверхурочно — излишне экспрессивен в проявлении своих чувств. Майор Свен Торвальдсон — его зам — в ответ на сообщение, что на 'Центурион' вновь прибывает 'ТА стерва', лишь пожал плечами и коротко заметил: 'Нужно устроить предварительный смотр личному составу'.

Вообще-то служба на военной базе, прикрепленной к орбитально-промышленному комплексу по добыче и переработке металлического лития, была бы непыльной, если бы вокруг пылевого облака, оставшегося после образования бело-голубого гиганта В-класса, не шныряли черные старатели, пытающиеся урвать кусок пожирней. А поскольку эти ребятки иной раз были вооружены не хуже пиратов из опаски, что свои же отберут трудом добытое, то военным не приходилось расслабляться.

Роберта миновала серую гармошку стыковочного шлюза с доставившего ее сюда корабля и, не сбавляя хода, целеустремленно направилась к транспортному узлу. Свора программ-аудиторов, помощников и охранников следовала за ней по пятам.

На стоянке легких флаеров, которые использовались на базе в качестве вспомогательного средства передвижения, ее уже ждал личный секретарь полковника Дозини — второй лейтенант Энрике Коста. Молодой человек обаятельно улыбнулся, старательно демонстрируя подошедшим тридцать два великолепных зуба, и драматическим баритоном, от которого у женщин, наверное, должны были пальцы на ногах поджаться от восторга, произнес:

— Мисс Хилленгер, мы счастливы приветствовать вас на военной базе 'Центурион'. Надеюсь, полет вас не сильно утомил? Командование предоставляет в ваше полное распоряжение самые лучше апартаменты, а ужин будет подан, как только пожелаете. Наш шеф повар...

— Я желаю видеть полковника Дозини. И немедленно. А ваш шеф повар мне без надобности. Не он управляет войсками, — сухо ответила Берта; похоже, старания очаровательного второго лейтенанта пропали втуне.

За свою жизнь женщина много навидалась таких вот мальчиков, и терять голову от одного лишь голоса не собиралась. Пусть секс с молодым и сильным партнером хорошая замена спортзалу, а удовольствия приносит гораздо больше, однако предаваться ему на рабочем месте, к тому же с подчиненным, она считала глупостью. Хотя возможно после завершения проверки была бы не прочь, но только после завершения.

Энрике еще раз обворожительно улыбнулся, теперь стараясь скрыть растерянность. Обычно под его обаяние подпадали все представительницы женского пола — от сопливых девчонок до беззубых старух. Правда были те, кто предпочитал партнера своего же пола... Но ничего такого про стерву Хилленгер раскопать не удалось, и поэтому встречать ее направили лейтенанта Коста. Тогда как для любительниц женщин направили бы Анну-Марию Витарио.

— Полковник Дозини сейчас с инспекцией на 'Петалите', — попробовал выкрутиться Коста.

Полковник дал ему недвусмысленный приказ — любыми средствами задержать эту мегеру на базе, пусть для этого красавчику-лейтенанту придется отодрать ее прямо на рабочем столе, причем восемь раз подряд. И если он этого не исполнит — в смысле не задержит ее — Дозини лично выдаст его капореджиме 13 Готти.

Когда-то лейтенант был обыкновенным 'реджиме' 14 в одной из уличных шаек и его уже собирались представить 'семье', как случилась неприятность — парня замели в полицию. А потом получилось так, что взяли уже одного из боссов, и прошел слух, что Энрике причастен к этому. Пришлось срочно вербоваться в армию Конфедерации, и молить всех святых, чтобы его отправили служить в самый дальний от Южной Сицилии уголок галактики. Но 'семья' все равно нашла его. Единственной защитой стал полковник Дозини. Он как-то договорился с капореджиме, и они временно оставили лейтенанта в покое.

— Что-то произошло? — тут же сделала стойку Роберта. — Что-нибудь с новым оборудованием? — вот что интересовало женщину в первую очередь.

Энрике проклял себя за длинный язык и смороженную им глупость. Полковник сейчас обстряпывал небольшое дельце на краю пылевого кольца, по другую сторону звезды. Посланник от капомафиозо смог прибыть только в это время, и сейчас Массимо Дозини передавал ему партию левого товара с промышленного комплекса. А как назло в это же время сюда решила заявиться стерва Хилленгер. А поскольку встречу с посланником полковник был отменить уже не в силах, то приходилось крутиться как угрям на сковородке.

— Нет, нет! Что вы! Все чудесно. Инспекция плановая. Самая обыкновенная, — заюлил лейтенант. — Однако полковник не стал ее отменять, чтобы еще раз самолично проверить все ли в порядке с охранным комплексом и в орбитальных бастионах.

Берта лишь бровь выгнула, однако возражать не стала. Орбитальные бастионы — этакие мини-крепости соединенные пуповинами силовых линий и транспортных туннелей с промышленным комплексом являлись своеобразным ублюдочным вариантом орбитальных крепостей, переназначенных для предпоследней линии обороны. И для такого гигантского, но все же небольшого по сравнению с целой экзопланетой промышленного комплекса они являлись неплохим суррогатным заменителем. С армированными туннелями пираты со своим маломощным оружием ничего не смогли бы сделать, а вероятность появления вражеского линкора в самом центре Конфедерации равнялась нулю. Поэтому менять устаревшие орбитальные бастионы на более приличный вариант владельцы 'Петалита' не спешили. Но изношенное оборудование доставляло все больше хлопот. Об этом Берта была осведомлена еще в прошлый визит сюда.

— Тогда подавайте вашего шеф-повара, — согласилась она, криво улыбнувшись.

Энрике осторожно перевел дух и возблагодарил Мадонну. Кажется свидание с капориджиме откладывалось.

А Роберта продолжила распоряжаться.

— Витклив? — на призыв откликнулся обыкновенный, можно даже сказать невзрачный на вид, человек. Он выступил из группы прибывших с ней. — Проведите обычный анализ за истекшие полгода. Сравните число и качество проведенных операций до и после, соотнесите с прибылью пром-комплекса. В общем, делайте все что полагается. Мюррей, проверьте сведения о подготовке личного состава, оперативность их реагирования и... все дальнейшее по восемьдесят седьмому постановлению. Бернучи, вашей обязанностью...

Берта быстро раздала распоряжения своему персоналу, а сама в сопровождении второго лейтенанта отправилась на флаере в отведенный ей и ее помощникам жилой сектор.

Последующие дни прошли в обычном рабочем режиме. Руководство военной базы едва ли не на руках носило мисс Хиллингер, лишь бы та составила о них положительный отчет. Выполняло любые ее требования, порой даже те, которые она не успела еще озвучить. Полковник лично составлял ей компанию за ужином, живописал как все чудесно у него на базе и как прекрасно работает охрана на 'Петолите'. А красавчик Энрике даже умудрился пару раз 'обслужить даму' по первому разряду и даже, кажется, дама осталась довольна.

Но все это не могло отвлечь мисс Хилингер от истинной цели визита. Применение новейшего оборудования было отслежено и оценено по достоинству. Поимка черных старателей увеличилась на порядок, а соответственно поломка авто-ботов, собирающих минералы, содержавших литий — уменьшилось.

Черные старатели, ничем не брезговали. Обычно вместо того, чтобы самим распознавать литийсодержащие глыбы, проводить анализ, измельчать камни до удобо-транспортируемого состояния, выводили из строя роботизированный конвейерный комплекс, в народе называемый авто-ботом и забирали всю подготовленную, но незатянутую внутрь продукцию.

Стандартный конвейерный комплекс был огромным — размером почти с половину линкора, так что старатели были не в состоянии утащить его с собой. К тому же корпус авто-бота был защищен не хуже того же линкора. Конвейеры работали недалеко от звезды, и постоянные вспышки и выплески на ее поверхности могли быстро вывести оборудование из строя. Однако там все же была пара уязвимых для оружия мест, чем грабители и пользовались. К каждому круглосуточно работающему авто-боту охрану нельзя было приставить, да и бессмысленно это — конвейеров насчитывалось несколько тысяч, и среагировать на появление мелкого неопознанного кораблика оказывалось гораздо проще, чем содержать армию. Хотя в последнее время пошли такие умельцы, что маскировались под астероиды и военные пилоты проглядывали их в общем мельтешении каменных глыб.

Но с появлением нового оборудования или как его еще называли — обвеса — летного комбинезона из странной серебристой ткани, соединенного жгутом проводов со шлемом пилота, многое изменилось. Эти электронные приборы — комбинезон из нейроткани и шлем, начиненный новейшим оборудованием, чутко отслеживали малейшее изменение состояния пилота, будь то сокращение мышц или импульс нервного окончания, позволяли оперативно, а главное с невиданной ранее точностью реагировать на изменяющуюся ситуацию. Теперь пилот с развитой интуицией, порой, еще не осознавая, что видел, успевал не только засечь неприятеля, но и изготовится к бою.

Благодаря этому возросло число задержаний черных старателей, и как итог снизилось число поломок авто-ботов, что в свою очередь привело к увеличению добытого лития, а значит и прибыли.

Конечно, не все было так радостно. Минус у этих чудо-обвесов все же был, и в некоторых случаях немалый. Если нарушалась целостность нейроткани комбинезона, то вся аппаратура моментально выходила из строя, и пилот оказывался один на один с бортовыми системами патрульного драккара. То есть пилоту только и оставалось, что дотягивать до базы на ручном управлении или если повезло — на наполовину переклиненном автопилоте. Однако, несмотря на мелкие накладки, обвесы все же оказались на диво эффективными, и потому было окончательно решено принять их для оснащения патрульных драккаров. И на эту тему у Роберты нынче должен был состояться разговор с нужным человеком — руководителем совета директоров консорциума.

Нужного человека звали странно — Сохель Гершви. Кто он и из какого уголка Конфедерации с ходу определить не удалось, поэтому, как полагается, мисс Хиленгер навела о нем тщательнейшие справки. Собственная служба безопасности всегда работала на совесть, добывая о людях с которыми она сотрудничала, всю подноготную. Но с мистером Гершви оказалось все не так просто. Во-первых, найти что-либо о нем удалось ни с первого запроса, и даже ни со второго. Пришлось обращаться к нужным людям из РУМО 15, чтобы они помогли добыть хоть что-то, а дальше уже проще пошло. Во-вторых, биография Гершви оказалась до неприличия чистенькой и гладенькой, будто бы ее специально причесывали. Где родился Сохель Гершви, где получил начальное образование — было неизвестно. А вот высшее он получил ни где-нибудь, а в Принстоне, в том, что на самой Земле. Причем поступил сам, об этом записи имелись. Получил бакалавра, потом магистра, окончил аспирантуру по специальности юриспруденции. Состоял в одном из 'обеденных клубов'. После выпуска работал в нескольких малоизвестных компаниях, где проявил себя только с положительной стороны. Потом устроился в 'Old Nаss', и там дослужился до генерального директора, чтобы после занять пост руководителя совета в консорциуме. Родители: мать — Натали Гершви, в девичестве Кунгоу, отец — Самюэль Гершви. Такие же неприметные, никому неизвестные... Конечно в биографии присутствовали и мелкие правонарушения. Но настолько мелкие, вроде слишком шумной студенческой вечеринки и пары парковок в неположенном месте, что на них внимания обращать не стоило.

Конечно, Берту это насторожило, однако она не собиралась отказываться от беседы с мистером Гершви. Разве что решила еще больше быть 'настороже', да записать разговор на камеру.

Она уже наводила последний лоск перед встречей. Помощница Божена уложила волосы в сложную прическу, и закрепляла локоны фиксатором с золотистым микро-пигментом, когда в спальню, коротко постучав, торопливо вошел программ-аудитор Витклиф. Роберта ждала его доклада.

Увидев шефиню не совсем одетой — сейчас на плечах Роберты был наброшен полупрозрачный пеньюар, который не скрывал отсутствия на ней нижнего белья — он запнулся и на миг на его лице проступили человеческие чувства. Но он тут же взял себя в руки и, подняв глаза к потолку, стал докладывать. К тому моменту, как были произнесены его первые слова, голос у мужчины уже был ровным, от эмоций в нем не осталось и следа.

— Я взял на себя смелость перед разговором с мистером Гершви известить вас о едва заметном расхождении на фоне общего производства орбитально-промышленного комплекса в себестоимости и накладных расходах. А так же некоторых неточностях в личной отчетности у капитана Дозини. Конечно для промышленного комплекса все находится в пределах допустимой погрешности и учтено в списках разбраковки... Но если провести статический анализ и сравнить те и другие цифры, то... Числа окажутся слишком похожи. Думаю, вам это будет полезно знать.

Берта, немного помолчав, поразмышляла над информацией и, глядя в зеркало, на стоящего у дверей Витклифа, ухмыльнулась.

— Ведь вы еще что-то раскопали? Верно?

— Полковник Дозини три раза за пять лет встречался с одним и тем же человеком, причем сам с ним никак не связывался. Вообще никак. Ни созванивался, ни обменивался какими-либо сообщениями. Этот человек не является его родственником, приятелем или знакомым, однако все их встречи длились около получаса, и при этих встречах никто больше не присутствовал, и не велась какая-либо запись. Даже положенными в этих помещениях по штатному уложению видеокамерами. Полковник приказывал дежурным их отключить. И после этих встреч цифры в списках разбраковки и на личных счетах Дозини синхронно менялись на одинаковые значения.

— И какой из этого следует вывод? — теперь Роберта развернулась к программ-аудитору и пристально посмотрела на него. То, что нарыл Витклиф, могло быть чистейшей воды случайностью, стечением обстоятельств — уж слишком большой промежуток времени ему пришлось проанализировать, и такие погрешности в статистике вполне допустимы. — Не тяните, Эдмунд. Не тяните. Я же вижу, вы что-то обнаружили.

Мужчина помедлил пару мгновений перед ответом, словно собираясь с духом, а потом объявил:

— Я считаю, что полковник встречался с 'ассоциате' или как их еще называют — соучастником — тем, кто передает послания от 'семьи'.

— Мафия? — догадалась Берта. В ее голосе звучало неверие. — Здесь, у Теты Киля?! В промышленном комплексе? Итальянцы, состоящие в мафии, не станут гнуть спины на 'дядю Сэма'. 'Петалит' принадлежит собственникам из Американского союза.

— Однако статистика говорит об обратном, — смело возразил мужчина, не опуская взора. — Из семисот тысяч рабочих, занятых на производстве и еще четырех сотен тысяч обслуживающего персонала, в том числе инженерно-технического корпуса — двести семьдесят четыре тысячи выходцы с италоязычных планет. Значит, среди них запросто действует принцип омерта 16. Да и преступность ныне уже не та, что тысячу лет назад. Ее интересуют не только запрещенные вещи — вроде наркотиков и разбоя, но и промышленные разработки.

— Одного такого предположения мало, — покачала головой Роберта, вставая.

Ни капли не стесняясь присутствия программ-оператора, она скинула с плеч прозрачный халатик и потянулась за платьем, которое было разложено на широкой кровати. Божена поспешила помочь шефине его надеть, поправила хомут, обрамляющий вырез на спине.

— Характер передачи информации от этого человека полковнику Дозини с восьмидесяти процентной уверенностью говорит о том, что он состоит в преступной организации — 'семье', — продолжил объяснять свои выводы Витклиф. — Они до сих пор передают большую часть сообщений из уст в уста кодовыми фразами или на архаичных бумажных носителях, чтобы в случае поимки успеть их уничтожить. Совокупности всех вышеперечисленных фактов достаточно, чтобы заподозрить полковника в связи с мафией. И последнее — наибольшее число повреждений целостности комбинезонов происходит у итало-язычных пилотов в отдаленных разрабатываемых участках пылевого пояса. А в это же время по случайности там работает автономный конвейер, который в свою очередь так же выходит из строя. Иногда шаттл, перегружающий наполовину переработанную руду, пропадает с радаров орбитальных бастионов или спутников и застревает там минут на тридцать, а посланные к нему на помощь пилоты докладывают, что все в порядке, или придумывают нелепую отговорку. И пилоты сплошь итальянцы... А потом на сотую долю процента при выплавке лития увеличивается объем отвала. И никто ничего не замечает. Сплошная омерта.

Берта закончила одеваться и, придирчиво оглядев себя в зеркале, жестом попросила помощницу поправить складку на платье, затем вновь обратила внимание на программ-оператора.

— Ну что ж, возможно мы воспользуемся информацией уже в этот визит, а возможно и нет... — задумчиво протянула она. — В любом случае, я благодарю вас за тщательно проделанную работу. А сейчас меня ждет мистер Гершви.

С первого взгляда Сохель Гершви казался милейшим и обаятельнейшим человеком. Невысокого роста, полный, седой, с небольшой залысиной ото лба и обаятельной улыбкой, которой, казалось, лучились даже его глаза. И он с первых минут встречи располагал к себе. Даже классический костюм банкира, белоснежная сорочка и архаичный галстук с зажимом, играли на образ доброго дядюшки, неуместный в этом случае, но так идущий ему.

— Мисс Хилленгер, я счастлив вас видеть! Прошу, проходите! Присаживайтесь.

Именно эти слова, произнесенные мягко, с непонятным акцентом, встретили Берту на пороге апартаментов, едва та вошла, но еще не успела оглядеться и увидеть мистера Гершви.

Сохель подскочил с кресла с высокой спинкой и поспешил навстречу женщине. За те несколько мгновений Роберта успела бросить быстрый взгляд по сторонам. Увиденное можно было охарактеризовать тремя словами — роскошь, комфорт и эргономичность. Мебель, изготовленная по прототипам полутора тысячелетней давности — человечеству после выхода в космос стало так свойственно цепляться за свою многовековую историю — но напичканная самыми современными устройствами. Головизор, совмещенный с компьютером, который можно смотреть только с хозяйской стороны. Сидящий же напротив увидит красивый объемный пейзаж, сквозь который можно рассмотреть собеседника. Эспресс-машина для приготовления ройбоса — напитка из листьев странного кустарника, почему-то произрастающего только на Земле, в Африке, и от этого безумно дорогого.

Это все, что успела заметить Роберта, прежде чем мистер Гершви завладел ее рукой и, элегантно склонившись, запечатлел на кисти едва заметный, но все же самый настоящий поцелуй.

Роберта тепло улыбнулась. А что ей еще оставалось — хозяин задает тон встрече.

Влекомая, она опустилась в кресло, а напротив уселся Сохель.

— Ройбос? Или может кофе? — спросил он, указывая на эспресс-машину, но Берта покачала головой.

— Сколько ни была на Земле, но так и не смогла привыкнуть к его странноватому вкусу, — мягко возразила она. — Видимо, просто времени не хватило. Поэтому кофе.

Вот так — туше. Мистер Гершви пытается пустить пыль в глаза, а ему ответили, мол, сами не лыком шиты.

Пока официант скользил невидимой тенью, приготавливая в самой настоящей джезве на горячем песке кофе, они успели обменяться ничего незначащими фразами о погоде, об экономике в конфедерации и галактике в целом. И лишь когда официант исчез, разговор свернул в деловое русло.

— Мистер Гершви, после прошедших тестовых испытаний на базе 'Центурион' мы готовы принять на дополнительное вооружение пилотов ваши нейро-скафандры. Единственное что меня настораживает, это частота их поломок и... и стоимость.

— Стоимость? — искренне удивился собеседник. — Господь мой Бог, а причем тут стоимость?!

И его удивление было таким естественным. По стоимости нейро-скафы равнялись всего одной-единственной боеголовке, а ведь их пилот нес в подвесах до полусотни на обычном драккаре. Цена за такой полезный девайс была просто смехотворной. И мисс Хилленгер, словно прочтя его мысли, выдала слово в слово.

— Стоимость за столь полезное устройство смехотворна. Именно это меня настораживает.

— Так себестоимость невысокая, — развел руками мистер Гершви.

— А как же желание окупить новые разработки? — не сдавалась его собеседница.

— Нейроткань была получена как побочный продукт основных разработок, которые ведет группа предприятий и фирм входящий в консорциум. Так что никаких затрат для ее получения просто не существует. Видите ли, мисс Хилленгер... Позвольте мне называть вас Робертой? — женщина кивнула. — Так вот, дорогая Роберта, каждой отдельной компании, фирме или предприятию невозможно содержать полноценный штат разработчиков и экспериментальную базу. Тогда как, объединившись и вкладываясь каждый по чуть-чуть, мы в состоянии получить столь крупные достижения, которые нам даже и не снились, когда мы бы были разрозненны. Именно так и появился консорциум. В стремлении к новым знаниям и технологиям мы организовали общую научную лабораторию, экспериментальную базу...

Сохель Гершви все говорил и говорил, и слова его были радужными, изобилуя перспективами открывающихся горизонтов. Для Берты все звучало как качественно написанная рекламная речь. Мол, мы такие молодцы и так едины в своем порыве, что даже бабки забываем делить меж собой, стремясь к счастью для человечества. Эта мысль заставила Берту улыбнуться. Впрочем, мистер Гершви принял ее на свой счет и еще больше расцвел.

— Поэтому, мы продаем так недорого, — завершил он свою пламенную речь.

— А цена не изменится со временем? — задала следующий интересующий ее вопрос Берта.

— Увы, — улыбка Сохеля тут же угасла. — Я не всесилен и не могу сдерживать инфляцию в мировой экономике.

— Меня интересуют не проценты, а повышение цены на порядок. Скажем, сегодня скафандр будет стоить сто кредо-центов, а завтра тысячу, если не десятки тысяч.

— О! — отмахнулся Гершви, — Такого, конечно же, не будет. Об этом даже можно записать в будущем контракте.

— А частые выходы скафандров из строя? Как поступить с этим?

Все-таки Берта была профессионалом и знала, о чем в первую очередь следует беспокоиться.

— Это как раз компенсирует их невысокая цена, — тут же нашелся Сохель. — Скафандры как расходный материал, и их легче заменить, чем чинить. И это при всей их чрезвычайной эффективности.

— Но цена... — продолжила настаивать мисс Хилленгер.

— Господь мой Бог, да что же вас в цене-то не устраивает?! — наигранно удивился мистер Гершви.

Берта тоже была неплохим физиономистом и смогла распознать эмоции собеседника, несмотря на его отличнейшее умение владеть собой. Гершви все уже понял, но продолжал изображать недоумение. Однако Роберта молчала, и Сохелю пришлось сдаться первому.

— Если уж вас и ваших нанимателей так беспокоит цена, и вы считаете, что хорошее не может быть недорогим, мы готовы немного поднять цены...

— Сделав скидку в другом, — уверенно завершила за него женщина.

И мистер Гершви впервые взглянул на Роберту не просто как на шикарную женщину, но и как на высококлассного топ-менеджера. Естественно он знал, что поднятая цена и полученные скидки будут розниться, и эта разница осядет на счетах, касательство к которым так или иначе имеет мисс Хилленгер. А еще она намекала, что часть может осесть и у него.

Гершви позволил себе мысленно ухмыльнуться, а потом сделал вид, что полностью разделяет стремление Роберты поделить небольшую толику государственных средств меж ними. Так тому и быть. Если женщина хочет, то пусть получит желаемое. Пора было переходить ко второй фазе переговоров, именно за началом реализацией этой идеи приехал сюда Сохель. Мисс Хилленгер могла стать неплохим ключиком к тем огромным возможностям, которые давала Конфедерация Земных Миров.

— Дорогая Роберта, раз уж вас так беспокоит частая поломка нейро-скафандров, то вполне возможно обойтись и без них, заменив всю эту машинерию микрочипом с линзой, — уверенно начал Гершви.

Берта насторожилась. Во-первых, многие неприятности в ее жизни уже не раз начинались со слов 'дорогая' или 'милая', а во-вторых, зачем было городить скафандр со шлемом, если его можно заменить чипом?!

— В чем подвох? — прямо спросила она.

— Они вживляются в глаз пилоту, и тот получает доступ к информации напрямую, — закончил тот. — Всем давно известно о линзах, которые заменяют утраченные органы зрения при невозможности вырастить их заново. Их применяют уже добрые четыреста лет. Технология простейшая и совершенно обыденная. Мы же, немого доработав, усовершенствовали ее. Пилот — обыкновенный человек с нормальным зрением. Ему в глазное яблоко вживляется микрочип с дополнительной линзой.

— Киборгизация человека запрещена общегалактическим законом, — вскинула бровь женщина, напоминая Гершви непреложные истины.

— Господь мой Бог! С чего вы это взяли?! — возмущение Сохеля было настолько искренним и неподдельным, что Берта невольно поверила. — Если мне не изменяет память — запрещена замена здоровых, нормально функционирующих органов кибернетическими имплантами. Мы же дополняем зрение, пока пилот на службе у государства. Когда он увольняется со службы, ему уберут чип, и он будет спокойно жить дальше. Вы же не оставляете пилоту корабль, когда он уходит в отставку или, скажем, увольняется? — Гершви выдержал эффектную паузу и продолжил: — Так и здесь! Встроенный чип это всего-навсего дополнение к пилотируемому кораблю.

— А какие усовершенствования должны быть произведены на корабле, если таким образом придется оснастить пилота? — уточнила Хилленгер.

— Минимальные, — отмахнулся тот. — Небольшие изменения в электронике корабля, чтобы дополнительные приборы могли считывать сигналы с визоров на обшивке. При этом пилот будет намного быстрее получать информацию, словно напрямую видеть, что творится за бортом его корабля. А корабль, в свою очередь, быстрее получать команды от пилота.

Берта задумалась. То, что предлагал Гершви, было не ново, однако все попытки до этого заканчивались неудачей или провалом в определенных моментах. И поверить, что группке ученых с периферии удалось сделать то, что до этого не удавалось ни огромным военным институтам, ни имперцам с их передовыми технологиями, было сомнительно.

Тогда Сохель, прочтя сомнение, крупными буквами написанное на лице мисс Хилленгер, предложил:

— Мы уже опробовали данную технологию на добровольцах. Давайте и для вас сделаем тестовую демонстрацию. Вы определите группу... скажем с какой-нибудь удаленной базы. Просмотрим результат, и уже потом решим. Так пойдет?

Берта нехотя повела подбородком вниз, однако напоследок сказала.

— Все же я прежде это обдумаю, перед тем как дать окончательный ответ. А пока нам предстоит заключить контракт на поставку нейро-скафандров. И ничего более.

— А я бы обсудил с вами еще один момент, — широко улыбнулся Гершви. — О полковнике Дозини и капомафиозо. Вы знаете, какой ныне дорогой металлический литий и как мелким компаниям трудно достать его на рынке?..

В итоге Берта обо всем договорилась с мистером Гершви. Неизвестно как тот пронюхал обо всем творящемся на базе, однако осведомленность его была выше всяких похвал. Она даже не удивилась, если б ей сказали, что у председателя консорциума были свои люди в мафии, или среди иных представителей криминального мира. Уж слишком хорошо он знал то, о чем Витклиф просветил ее около получаса назад. Однако, рассудив здраво, Роберта поняла, что если до истины докопаются, то виновным все равно окажется полковник Дозини.

Берта согласилась с Гершви за полковника, что с промышленной базы консорциуму будут поставлять неучтенные партии металлического лития, который незаменим для сотен технологических процессов, начиная от термопреобразователей и сплавов в космонавтике, и заканчивая энергетикой и регенерацией кислорода в закрытых автономных пространствах. За это Гершви пообещал поставлять Дозини лишние нейро-скафандры, чтобы тот мог передавать их друзьям капомафиозо. А большая часть суммы, что будет перечисляться на счет полковника с той и с другой стороны, уйдет в офшорную зону Швейцарского кантона, чтобы оттуда отправиться на счета в Исламском Союзе и после еще с десятка замысловатых переводов осесть у мисс Хилленгер.

_________________________________________

12. Южная Сицилия — название планеты, вращающейся вокруг звезды Лакайль 8760, созвездие Микроскоп. Заселена выходцами с Апеннинского полуострова.

13. Капореджиме — в терминологии итало-американской мафии — представитель одной из высших 'ступеней' в криминальной лестнице, который подчиняется непосредственно боссу криминальной 'семьи' или его заместителю.

14. Реджиме — рядовой боец в криминальной 'семье' или уличной шайке.

15. РУМО — разведывательное управление министерства обороны.

16. Омерта — принцип круговой поруки, укрывательства членов банды от полиции.

_________________________________________

Глава 7.

Империя. На границе с Конфедерацией.

Созвездие Павлин. Дельта Павлина.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

В рейд 'Ретвизан' выходил на следующий день, рано утром, если считать по корабельному времени. Не было никакой помпы, никаких торжеств — просто огромный линкор мягко отошел от причала базы и начал разгон, уходя в неизвестность. Разгонялся он неспешно, хотя все равно это заняло раз в тридцать меньше времени, чем у грузового или пассажирского корабля — возможности его двигателей были совсем иными. Потом скачок — и линкор вышел из гипера там, где его никто не мог ожидать. Энерговооруженность 'Ретвизана' была процентов на семьдесят выше, чем у предшественников, соответственно, и прыжки он мог делать заметно более длительные. В результате линкор проскочил мимо пограничных систем конфедератов, имеющих налаженную систему обороны, и оказался глубоко на ее территории. Здесь не было готовых к бою военных флотов, а немногочисленные патрульные корабли лихо гонялись за пиратами, но вряд ли могли хоть что-то противопоставить имперскому линкору. Зато были тыловые базы, не готовые к обороне планеты, и рейдер мог развернуться по полной программе.

Надо сказать, с тактикой у имперского флота всегда были некоторые проблемы. Если конкретно, она строилась на очень простых и коротких постулатах: во-первых, создать корабли лучше, чем у всех остальных. Во-вторых, построить их больше всех. В-третьих, обучить экипажи так, чтобы все завидовали, и, наконец, в-четвертых, с треском раздавить любого, кто не понял, что лучше сдаваться сразу. В плане большой войны это было оправдано, но с точки зрения спецопераций довольно сильно мешало. Привычка ломать противника грубой силой оказалась удивительно заразна, и без пары эскадр за спиной имперцы чувствовали себя несколько неуютно. Именно поэтому, при хорошей агентурной разведке и отличных спецподразделениях, дальний поиск они проводили так себе, и сейчас Демину предстояло учиться этому на ходу. Однако он вполне резонно рассудил, что, имея такой корабль, как у него, можно позаимствовать многое из тактики грубой силы. Да и потом, если очень наследить и разозлить врага, тот наверняка попытается раздавить нахала, и бросит в бой все, и, в том числе, секретные драккары. Ну, в худшем случае, 'Ретвизан' наведет шороху на коммуникациях, да и испытание корабля в боевых условиях тоже результат.

Белый карлик в звездном скоплении NGC6025 не имел даже имени — только длинный и абсолютно непроизносимый код. Не было здесь и планет, которые стоило бы колонизировать — в космосе хватает миров, расположенных у звезд, имеющих спектр излучения близких к солнечному, и, соответственно, лучше подходящих для человека. Правда, здесь тоже было три планеты, причем, если верить справочникам, на одной из них когда-то существовала старая база времен ранней колонизации. Правда, от базы осталось так мало, что даже ушлые археологи не смогли раскопать ничего, заслуживающего внимания, и сейчас планета была покрыта экзотическими джунглями с не менее экзотическими обитателями. Когда-то была идея устраивать на ней сафари для богатых любителей охоты, но не срослось — то ли слишком далеко она располагалась от центра Конфедерации, то ли местная дичь была слишком агрессивной и сама оказалась не против закусить охотниками. В общем, планета осталась невостребованной и никому не интересной.

Еще менее интересной была вторая планета — размерами чуть меньше Марса, с разреженной атмосферой, холодная и безжизненная. Минеральных ресурсов на ней было столь мало, что любая добыча становилась нерентабельной. Вся жизнь, если это только можно назвать жизнью, была сосредоточена вокруг третьей планеты.

Газовый гигант, таких было много повсюду, но то ли условия его формирования были какими-то особенными, то ли еще что, но состоял он не из водорода, и даже не из смеси углеводородов, как большинство его собратьев. Конкретно этот шарик состоял из гелия, во всяком случае, верхние слои его атмосферы. Что было ниже, не знал никто, но и возможность добычи гелия, ценного сырья, без которого не смогли бы работать ни антигравитационные платформы, ни мезонные электростанции, привлекала сюда многих. Вокруг планеты вертелись три спутника, по сути, астероиды, неосторожно пролетавшие в незапамятные времена поблизости от гиганта и захваченные его притяжением. Безжизненные в прошлом глыбы, две из которых послужили в качестве площадок для заводов по сжижению газа, а на третьей, превращенной в гигантский жилой комплекс, располагался теперь их персонал, пришлись как нельзя более кстати. Вот на них-то и обратил свое благосклонное внимание вошедший в систему имперский линкор.

Памятуя о том, что наиболее серьезный вред любому противнику достигается не уничтожением его вооруженных сил, а ударами по инфраструктуре и промышленным центрам, Демин не стал мудрствовать лукаво. Он просто обрушил мощь своего корабля на орбитальные заводы, разнеся их в мелкое крошево. Та же судьба постигла и танкеры, принимавшие жидкий гелий, а затем линкор отстрелялся по жилому комплексу. Правда, вначале с него были сняты люди — потеря квалифицированных рабочих жестокий удар по любой промышленности, но еще больнее, когда эти же специалисты начнут работать на противника. Так что пленных ждали лагеря на имперских планетах, где им предстояло вкалывать на благо Империи вообще и их непосредственных пленителей в частности — процент от результата их труда будет капать на счета членов экипажа 'Ретвизана' исправно. Хотя, надо сказать, не так уж и плохи были условия, в которых этим людям предстояло жить, да и платили немало — иначе почему, если верить статистике, не меньше трети из них впоследствии изъявляли желание остаться? А что, хочешь — тратишь заработок на месте, хочешь — переводишь его на свои счета в Конфедерации, банковская система-то работает. Конечно, оклады, по имперским меркам, невелики, но это все равно на порядок больше, чем на прежнем месте работы. А останешься, да сумеешь стать гражданином Империи, и твой уровень жизни будет уже совсем иным. Эти же конкретные работяги представляли собой особый интерес — очень может статься, скоро Империя захватит эту систему. В этом случае разработки будут продолжены, отбуксировать к планете несколько астероидов взамен разрушенных несложно, а работников, знакомых с местными условиями, искать не придется.

Патрульный эсминец, находившийся в системе, дергаться не стал — его командир трезво оценил свои шансы уцелеть в бою с линкором. Впрочем, шансы спастись бегством тоже были ничтожно малы, поэтому конфедераты предпочли выкинуть белый флаг. Правда, тут шансы тоже были ненамного больше — имперцы не сдавались сами, разве что в бессознательном состоянии, и не очень любили брать пленных. Стоило, наверное, их все же расстрелять, но Демин решил зря не зверствовать, тем более что лично ему эта инвалидная команда ничего плохого не сделала, поэтому сегодня конфедератам на игральном кубике судьбы выпала 'жизнь'. Экипаж невезучего эсминца был в полном составе принят на борт линкора, а сам корабль расстрелян — тащить это старье в свой порт не хотелось, не стоило оно того.

Не теряя даром времени, Демин немедленно направился к цели номер два, благо курс был рассчитан заранее и давно уже лежал в памяти бортового компьютера. NGC6087, это же совсем рядом. Красный гигант, скупо освещающий свои планеты, появился на экранах строго по расписанию. И в тот же момент линкор открыл огонь.

Демин не зря выбрал курс, на котором выход из гипера совпадал с гражданским. Там, если верить донесениям разведки, постоянно дежурили четыре старых драккара, а комендант был ревнителем уставов. Не то, чтобы они были опасны броненосному гиганту, но оставлять их за спиной не хотелось. Потому-то линкор, выскочив в трехмерное пространство, сразу же уничтожил патрульных и только потом двинулся вглубь системы, туда, где его орудий дожидались более достойные мишени.

Здесь было всего две планеты, одна — каменная глыба без атмосферы, вторая — куда более интересная, вполне пригодная для жизни. Конечно, тип светила был не самым благоприятным, но зато планета оказалась богата минеральными ресурсами, и на ней существовали мощные добывающие и горно-обогатительные комплексы, а также заводы по первичной переработке сырья. Антигравитационный лифт доставлял их продукцию на орбиту, а там огромные грузовые корабли-буксиры неспешно тащили загруженные под завязку контейнеры к центральным планетам Конфедерации. Разумеется, поток грузов из этой системы не был самым важным для государства, но, с другой стороны, ниточка здесь, ниточка там... Режь их по одной, и, когда перережешь десяток, это окажется весьма чувствительно для любой экономики.

Орбитальная бомбардировка — это, конечно, не очень хорошо с точки зрения экологии, зато дешево, надежно, практично, а главное, быстро, особенно если у планеты орбитальная оборона напрочь отсутствует. 'Ретвизан' дал по планете четыре залпа, после чего можно было со спокойной душой и чистой совестью покидать систему — ничего ценного в ней больше не было. Может, конечно, кто-то после этого и выжил, но вся промышленность, а также базирующиеся на планете драккары, так и не успевшие взлететь, были попросту вплавлены в остекленевший песок.

Третьей и последней запланированной точкой, в которой должен был появиться 'Ретвизан', была система диффузной туманности Жертвенника у звезды Мю Жертвенника. Там, у звезды, весьма близкой по спектральному классу с Солнцем, находилась, помимо всего прочего, пригодная для жизни планета, давным-давно, еще в доимперские времена, колонизированная человечеством. Хороший, чуть более мягкий, чем на Земле, климат, отсутствие опасных для людей микроорганизмов, богатство форм жизни и приемлемое количество минеральных ресурсов — что еще надо для процветания?

Сейчас процветание и удаленность от войны выходили планете боком. Слишком далеко от зоны боевых действий, а раз так — зачем там серьезная оборона? Орбитальная крепость первого класса, конечно, была, но построили ее давно, и модернизировали в последний раз лет за пятьдесят до этой необъявленной войны. Да и потом, одна-единственная крепость — это несерьезно. Зато имелась перевалочная база, на которой постоянно что-то загружалось, что-то выгружалось... Словом, идеальная мишень для рейдера, который сумеет прорваться и не побоится атаковать. 'Ретвизан', пользуясь своим запредельным радиусом действия, сумел прорваться, а уж трусами имперцы не были.

Больше всего Демина удивил тот факт, что их никто не встречал. Коридор для транспортных судов не был прикрыт абсолютно ничем, и орудия лучшего имперского корабля так и не открыли огонь. Впрочем, причина такого спокойствия выяснилась очень скоро — в системе находился целый флот конфедератов, расположившийся, правда, на таком удалении, что даже локаторы 'Ретвизана' дотягивались до него с трудом. Они же имперский линкор еще даже не заметили, и вряд ли информация со стационарных радаров, имеющихся в системе, успела дойти до их командующего, что давало командиру линкора определенную свободу маневра. Тем не менее, столько боевых кораблей в системе наверняка разогнали даже самых отчаянных пиратов по норам, а значит, патрульные могли позволить себе расслабиться.

Сложившаяся в результате ситуация была, с одной стороны, крайне опасной, потому как одному лезть в драку с целым флотом было глупой формой самоубийства, с другой же, пользуясь тем, что еще не обнаружен, Демин имел некоторый резерв времени. Он думал очень долго, секунд пятнадцать — с одной стороны, проваливать операцию не хотелось, с другой же, отступление тоже своеобразный провал. Еще две минуты он провел, склонившись над голограммой, отражающей соотношение сил возле звезды и в ее окрестностях, а потом принял решение.

Как известно, слово 'эврика', означающее, в дословном переводе с какого-то мертвого языка, '... твою мать, вода-то какая холодная', стало синонимом открытия. Идея Демина на открытие не тянула — скорее, она была результатом быстрого, на грани интуиции, анализа ситуации, сделанного профессиональным военным, отлично знающим возможности и своей, и вражеской техники, а также безоговорочно доверяющим выучке своих людей. В результате 'Ретвизан', вышедший из гипера, как обычно, с нулевым относительно звезды ускорением, начал разгоняться, но не стремительно, как это делают боевые корабли, а неспешно, подобно транспортному буксиру. Демин исходил из предположения, что, в жизни не видев боевого корабля таких размеров, зато повидав немало среднетоннажных транспортов самых экзотических модификаций, конфедераты не станут волноваться раньше времени. В принципе, так и произошло — когда на линкоре приняли первый сигнал с требованием назвать себя, он преодолел более половины пути. Еще пару часов радисты успешно развлекались, вешая лапшу на уши своим визави — изображали плохую связь, запрашивали полномочия на запрос и требовали пояснений, почему они отвечают, а их не могут идентифицировать. Но потом Демин решил, что затягивать до бесконечности тоже не стоит, и события понеслись вскачь.

Из ангаров линкора выпрыгнули в космос драккары — вся авиагруппа, сто сорок машин, это сделало бы честь любому эскортному авианосцу. 'Колибри', задачей которых было прикрытие ударного крыла, несли штатное вооружение, а вот на предельно облегченные 'Кальмары' подвесили по торпеде — так, по старой традиции, называли ракеты большой дальности. Они несли мощный заряд, но платой за мощь и возможность управлять торпедой на дистанции, в разы превышающей радиус управляемого полета обычных ракет, была избыточная масса. В результате и драккары, даже тяжелые 'Кальмары', могли полноценно управляться, неся не более одной торпеды. Впрочем, полсотни торпед... Для задуманного хватило бы и четверти.

Одновременно со стартом истребителей, линкор резко ускорился. Компенсаторы чуть запоздали, и офицеров на миг вдавило в противоперегрузочные кресла, но это была уже мелочь, привычная и неопасная. А вот конфедератам оставалось только выть и призывать себе на помощь высшие силы. Ну и проклятия на головы имперцев и прошляпивших их наблюдателей, естественно.

А буквально через десять минут линкор обрушился на висящую на орбите крепость. Правда, бить старались максимально точно, чтобы не зацепить планету — зачем уничтожать то, что когда-нибудь будет твоим? Тем не менее, риска не было — с дистанции, на которой орудия 'Ретвизана' уверенно поражали цель, крепость с трудом доставала до имперского линкора, а о точности огня говорить и вовсе не приходилось. Пока линкор крушил оборону, 'Кальмары' занялись базой, у причалов которой обнаружился хороший довесок — линкор и крейсер, непонятно, то ли принимающие что-то на борт, то ли, наоборот, выгружающие.

В принципе, 'Ретвизан' справлялся и в одиночку, но — только с крепостью. На базу времени уже не оставалось — флот противника успевал приблизиться на дистанцию, с которой мог вести уверенный огонь, и риск повреждений становился недопустимо велик. Можно было, конечно, врезать сразу по базе, которая стратегически была куда более важной мишенью, но в этом случае был риск, что их накроют уже с самой крепости, так что пришлось заняться именно оборонительными сооружениями и надеяться на выучку пилотов. Надо сказать, они не подкачали. Серия мощных взрывов разнесла базу на куски, расколола пополам успевший отвалить от пирса крейсер и вспорола борт линкору конфедератов, словно консервную банку. 'Колибри' завалили пару истребителей, взлетевших было на перехват, после чего остальные шарахнулись прочь, резонно рассудив, что жизнь-то у них одна, и тратить ее на героизм, который все равно не оценят, глупо. Имперцы в такой ситуации дрались бы до конца, но в рыхлом конгломерате полунезависимых государств, составляющих Конфедерацию, самопожертвование было не в моде. В результате отходили, можно сказать, с комфортом, если бы не случайность.

Полыхающий линкор продолжал вести беспорядочный огонь, и это его, по сути, спасло — лезть под обстрел уже фактически небоеспособного корабля приказа не было, ему и так или в переплавку, или в ремонт года на два. Однако кто-то из его комендоров то ли случайно, то ли, наоборот, хладнокровно прицелившись, ухитрился-таки поразить один истребитель. Получивший нокаутирующий удар 'Кальмар' мгновенно потерял управление и беспорядочно закувыркался в пространстве. И это было очень плохо — если бы истребитель взорвался, то это были бы всего лишь боевые потери, вещь неприятная, но неизбежная. Однако поврежденная машина не взорвалась, а значит, надо было вытаскивать пилота. Империя своих не бросает, чересчур уж это фундаментально.

К счастью, пилоты не подкачали. Один из имперских истребителей заложил крутой вираж, ловко затормозил в каком-то десятке метров от поврежденного собрата. Из кабины все еще кувыркающегося 'Кальмара' выбралась фигурка в легком скафандре, оттолкнулась от гибнущей машины и, управляя полетом с помощью аварийного баллона с воздухом, быстро добралась до второго драккара. Пилот зацепился за него там, где незадолго до того висела торпеда, и 'Кальмар' рванул в сторону тормозящего линкора. Сразу после того, как он нырнул в ангар и бронированные створки захлопнулись, запущенные на форсаже двигатели толкнули бронированную громаду вперед — конфедераты, наконец, оправились от шока, и их флот с грацией парового катка стал накатываться сзади. Однако они безнадежно опоздали — суперлинкор Империи успел разогнаться и, чудом не протаранив какой-то не вовремя выскочивший из гипера лайнер, нырнул в прыжок, ведущий к дому.

* * *

NGC 6397 — шаровое скопление в созвездии Жертвенник.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Иосиф Гринштейн, офицер проекта 'Демиург', вибрировал. Именно так можно было описать его состояние, дрожать от страха — это было не для него. Этот этап был пройден в те первые дни, когда его перебрасывали на территорию Конфедерации, и казалось, что патрульные корабли имперцев в любой момент готовы появиться на экране дальнего наблюдения. Капитан пиратского судна 'Кимберли', периодически выполнявший для консорциума мелкие поручения, хорошо чувствовал нервное состояние своего пассажира и, как и положено низшему существу непригодному даже для распоследнего симбиота 17, вместо того, чтобы оказать страдающему хоть какую-то психологическую помощь, издевался, как бы между делом рассказывая страшные истории. Причем, насколько мог судить Иосиф, большая часть этих историй имела под собой реальную основу, очень уж они были подробны и красочны. И, вместе с тем, однообразны, потому что сводились, по сути, к двум вариантам: или пиратам удавалось уйти, нырнув в ближайшую 'червоточину'18 с шансами выбраться пятьдесят на пятьдесят, или имперский патрульный крейсер расстреливал его главным калибром. Силовые поля пиратских кораблей, разумеется, исправно нарушали работу орудийных тоннелей, заставляя плазменные заряды, порции антиматерии и прочие смертоносные извраты мышления оружейников выходить в трехмерное пространство, но вот после этого они гарантировано 'тухли', потому что выдержать удар попросту не могли. Всей разницы было, что корабль сгорал не от первого выстрела противника, а от второго. Если же кто-то оставался после этого в живых, то им было впору завидовать мертвым, потому что медленно умирать в космосе, задыхаясь от недостатка кислорода, или попасть к имперским 'потрошителям', если тем зачем-то потребовались от них сведения, гораздо страшнее, чем сгореть, не успев ничего почувствовать.

Правда, надо отдать должное капитану, он не только тащил свою шаланду сквозь известные ему одному проходы мимо патрулей, но и разбирался в психологии. Через неделю путешествия страх дошел до предела, а там притупился. Во всяком случае, Иосиф уже не просыпался в холодном поту, когда ему снился выныривающий из гипера перед самым носом ощетинившийся пушками имперский линкор. Наверное, для большинства офицеров разведки, в ряды которой он имел сомнительное удовольствие затесаться, проведенного в пути времени было бы достаточно, чтобы окончательно успокоиться, но, к сожалению, Иосиф имел неожиданно тонкую душевную организацию. В результате, вместо того, чтобы валяться на кровати, прихлебывать некошерный ром из капитанских запасов, и читать голографический журнал с немного одетыми, полуодетыми и совсем неодетыми бабами, попутно обеспечивая себе нормальное функционирование органов размножения, он впал в нынешнее 'вибрирующее' состояние. Это, разумеется, недостойно разведчика, но, в то же время, Иосиф мог гордиться тем, что удержался на этой грани, окончательно не впав в панику.

Надо сказать, ситуация не нравилась ему изначально. Впрочем, ему много что не нравилось, в том числе и его работа, не подходящая для потомка одного из 'первых семейств'. На свете много хлебных мест, где можно добиться куда больше, причем с заметно меньшим риском для своей драгоценной шкурки. Однако отец, профессиональный разведчик, всю жизнь проработавший во главе отдела ликвидации, стукнул кулаком по столу и заявил, что не потерпит, если его сын опозорит имя семьи и не пойдет по его стопам. А фамильный симборг 19 неожиданно его поддерживал.

Ну, с отцом-то и Аясом еще можно было поспорить: отец человек вспыльчивый, но, когда отходил, становится вменяемым, а симборг так или иначе принимал сторону главы дома. Но все испортила вмешавшаяся мать, тоже всю жизнь проработавшая в том же самом ведомстве, причем пять лет агентом под прикрытием, возглавлявшим разведывательную сеть в каком-то отсталом периферийном мире. В каком именно — сама не рассказывала, все же бывают операции, не имеющие срока давности, а Иосиф не старался копать глубже. Меньше знаешь — крепче спишь. И вот с матерью Иосиф спорить не посмел, хотя и считал ее мнение в корне неверным. Мужчина должен служить и защищать свою страну. Три раза ха! Вон, сколько мужчин из низших не-генных каст имеется — пускай и защищают, а для таких, как он, Иосиф, можно сделать и послабление. В конце концов, он из 'первых', это его предки создавали страну! Так считали многие, и никто из однокашников Иосифа не предполагал служить, собираясь наслаждаться жизнью в той полной мере, которое дает право рождения. Но, увы, с матерью особо не поспоришь, и пришлось, забросив мысли о безоблачном будущем, идти в военную академию.

Правда, там оказалось не так уж плохо, как он себе представлял. Иосиф не был обделен острым, прагматичным умом, поэтому учился легко. Пришлось налечь на физподготовку, но через это прошла добрая половина сокурсников — в последние годы нация сильно прибавила в весе. Зато, когда жирок сошел, оказалось, что юноша с бицепсами, трицепсами и прокачанным прессом на пляже легко перехватывает внимание слабого пола у более рыхлых сверстников. В общем, жить было можно.

После академии он тоже не пропал — все-таки родители были в разведке далеко не последними людьми, и, когда он изъявил желание пойти по их стопам, помогли не задумываясь. Еще и гордились тем, что сын изъявил желание пойти на самый опасный участок. Товарищи по училищу смотрели с уважением... Герой, романтика... А ведь на самом деле все было куда проще и намного прозаичнее.

Иосиф прекрасно понимал, что в разведке всегда есть элемент риска, однако на военной службе он имеется везде. Ну а, прошерстив вдоль и поперек доступную информацию, пришел к неожиданным выводам. Оказывается, больше всего рисковали... тыловики. Службы доставки, снабжения и иже с ними. Правда, потери у них были, за редким исключением, небоевыми — просто их ведомства с завидной регулярностью подвергались всевозможным проверкам. Сидеть же на материальных ценностях и не прибрать к рукам то, что плохо лежит — это глупо и недостойно. В результате и вляпывались очень многие, плюс опасность, что какой-нибудь генерал, прикрывая собственные грязные делишки, подсунет вместо себя молодого лейтенанта, была непозволительно велика. Словом, погибнуть не погибнешь, но загремишь в изоляцию или, как наихудший вариант, навсегда вылетишь из генных карт, а тебя с одобрения совета, заменят новым наследником с генетическим материалом выданным симборгом.

На втором месте стояли обычные строевые части. Состояние 'ни войны, ни мира' на границах было обычным делом, и периодические стычки с населением окраинных миров исправно поглощали свой процент крови у всех чинов. Да и с точки зрения карьеры какой-нибудь дальний гарнизон — отнюдь не лучшее место. Словом, Иосиф вычеркнул строевые части из списка подразделений, в которых хотел бы служить. По сходной причине туда же направились внутренние войска, служба главы подготовки резервистов и прочие синекуры. Там было спокойно, но и карьеру выстроить не получалось в принципе — уж слишком много оказалось желающих сделать то же самое, а вот разведка была местом интересным. С одной стороны, потерь у разведчиков хватало, с другой же, они были, как правило, следствием их собственных ошибок. Плюс имелась куча всевозможных аналитических и хозяйственных подразделений, где риски при тех же льготах и вовсе сводились к минимуму. Иосиф подумал, аккуратно взвесил многочисленные плюсы и минусы — и решился.

Самой большой проблемой было то, что к аналитической работе молодой офицер необходимой склонности не имел. Как считал сам Иосиф, дело было в другом — просто на спокойные места хотели попасть очень многие, и там все было зарезервировано на много лет вперед. Да и родители считали, что молодому офицеру нечего там делать. Во все же прочие отделы попасть было можно, но... требовался опыт службы в боевых подразделениях. Однако как раз это Иосиф предусмотрел — дернул щекой и попросился возглавить одну из групп пограничного патруля.

Вот от этого все окончательно охренели, а отец с матерью начали смотреть на сына с уважением. Высший, с выращенным специально для него симбиотом — и в патруль! Неслыханно! В самом деле, патруль, который обеспечивает разведку за пределами государственных границ, на враждебных территориях — это же смертники! Иосиф же только усмехался про себя: все проблемы патрульных в большинстве своем были связаны с их ошибками в оценке ситуации и пилотировании. Пилотом он был отменным, да и симбиот пришелся в этом деле как нельзя лучше — способности у Эрфана к цифрам наблюдались с рождения, и скорость, а главное предвидение ситуации в целом превосходили иной раз даже тактический компьютер.

В общем, два года на патрульном корабле с экипажем из десяти человек и десятка сопровождающих их Е-модулей 20, льготная выслуга лет, около десятка не слишком-то и напряженных рейдов — и вот Иосиф с полным на то правом расположился в отдельном кабинете.

И все у него пошло хорошо. Нельзя сказать, что он был великим администратором или, к примеру, мог заниматься вопросами планирования полномасштабных силовых операций, но организовать небольшой рейд или разработать некрупную разведывательную вылазку на территорию противника мог запросто. Такие люди любой военно-бюрократизированной системе нужны. Словом, Иосиф неспешно делал карьеру и был уверен, что какую-то часть жизни просидит в мягком кресле, чтобы после положенного срока спокойно начать жить, как ему хотелось, уже без вмешательства предков и прочей генной дребедени. Не вышло.

Все началось лет десять назад, когда закрутился проект 'Демиург'. Средства в него были вложены колоссальные, перспективы выглядели заманчиво, а развитие стабильным. И тридцатипятилетний майор Гринштейн клюнул, решил, что это шанс сделать быструю и успешную карьеру, а как оказалось — поторопился.

Подозрения, что дело тухлое, у него появились, когда он получил полный доступ к материалам проекта. Они переросли в уверенность после того, как он покопался в закрытых архивах, однако желание сдать назад оказалось уже несколько запоздалым. Или вперед — или вперед ногами, третьего не дано. Имелся еще, правда, шанс отсидеться в административном обеспечении проекта, но, как оказалось, не один Гринштейн был такой умный. В общем, теперь ему приходилось лететь на базу конфедератов без симбиота, чтобы принять участие в координации действий. Оставалось только радоваться, что с определенными силами в правительстве Конфедерации контакты установлены давно и контаакты весьма тесные. В густонаселенной части галактики о существовании их государства не подозревали вообще — расстояние, отделявшее их друг от друга, было довольно велико, а интересы экспансии и дальнейшего расселения человечества в том направлении не рассматривались. И основной целью проекта 'Демиург' и далее сохранять подобное положение вещей.

С Империей же все обстояло совершенно по-другому. У них не было рычагов воздействия на агрессивного гиганта. Слишком уж сложно было внедрить агентуру — как и всякая страна с жесткой централизацией, Империя уверенно контролировала и лояльность, и достижения своих граждан. Пытаться в этих условиях быстро, в течение нескольких лет провести наверх своего агента означало его потерять, а заодно вызвать предсказуемую реакцию имперцев. Протаскивать агента медленно из поколения в поколение смысла не имело, поскольку уже во втором, максимум в третьем его ассимилировали бы, и уже имперцы смогли бы получить сведения о существовании их государства.

Имелся еще один минус — быстрый, почти скачкообразный технологический рост Империи. По целому ряду направлений, особенно связанных с классическими вооружениями, она далеко обогнала всех и не собиралась останавливаться. На взгляд Иосифа, их проект имел бы шансы на реализацию лет пятьдесят назад, а нынешние трепыхания могли, в лучшем случае, замедлить их обнаружение.

— Эй, пассажир! — Голос капитана в интеркоме оторвал Иосифа от мрачных мыслей. — Собирайте манатки, мы прибыли.

Иосиф облегченно перевел дух. Ну, все, можно сказать, повезло. Они на территории Конфедерации, сейчас он перейдет на другой корабль, который, собственно, и доставит его на военную базу. Там можно чувствовать себя в безопасности — слишком глубоко они на территории второй по мощи страны человечества. Даже если имперцам вот прямо сейчас приспичит устроить очередное наступление, они выдохнутся задолго до того, как смогут добраться до этой системы.

Полчаса спустя он уже располагался в шикарной каюте пассажирского лайнера. Да уж, это вам не пропахший всякой дрянью закуток на борту пиратской развалюхи — здесь имелась даже сауна с бассейном! Такие каюты по карману разве что миллиардерам, и впервые с начала операции Гринштейн подумал, что жизнь не так уж и плоха. Во всяком случае, раньше ему с таким шиком выполнять разведку на территории противника не приходилось. Вдобавок, капитан лайнера лично пригласил его принять участие в ужине, посвященном какому-то местному празднику. Какому именно, Гринштейн не знал, да его и не волновало. Главное, это поможет ему без особых проблем вжиться в роль — последний участок пути он должен был проделать под личиной скучающего путешественника с большим кошельком. Как он попал на борт корабля, наблюдали многие, и для всех по легенде он пересел с личной яхты, то есть априори был несметно богат. Надо было соответствовать. О том же, кто он такой, знали всего два человека, и оба они были агентами той же конторы, которую представлял Иосиф.

Однако кое-что в него когда-то вбили намертво, и, прежде чем расслабляться, Гринштейн провел рекогносцировку. Естественно, очень поверхностную, однако хотя бы прошелся по кораблю, изучив его план вживую, а не по схеме, отметился в баре, и поднялся в рубку. Туда, вообще-то, вход был воспрещен, но такому важному гостю отказать, естественно, не могли. Вахтенный штурман, полноватый и лысоватый парень, одетый с претензией на щеголеватость, в ослепительно белую форму, которая была сшита очень качественно и скрывала недостатки фигуры от неискушенного взгляда, разливался соловьем, расписывая заезжему богатею достоинства их корабля. Кстати, гордился он своей посудиной вполне заслуженно — замечательный был лайнер, без каких-либо преувеличений. Даже в Империи, насколько знал майор, таких не строили. Впрочем, имперцы вообще относились к комфорту более равнодушно, предпочитая обеспечивать приемлемый уровень жизни всем членам общества, а не отдельным его представителям.

Как раз к моменту, когда вахтенный офицер закончил свою лекцию, лайнер вышел из гипера. Произошло это буднично, без каких-либо неприятных ощущений — просто чернота гипера на экранах сменилась россыпью звезд. Еще через секунду на миг колыхнулся пол под ногами — корабль начал торможение, и генераторы искусственной гравитации на доли секунды запоздали с компенсацией обратного ускорения. А вот выражение лица штурмана Иосифу не понравилось.

— Что-то случилось?

— Нет, ничего страшного, — улыбнулся тот, как по мановению волшебной палочки стирая с лица озабоченность. По тому, как он это сделал, чувствовались опыт и хорошее воспитание. — Просто здесь нас должны были встречать истребители сопровождения. Все же в системе расположена военная база, на которой у нас по расписанию заправка. Нам, конечно, до нее идти двое суток, но военные любят подстраховаться.

Про базу Иосиф знал — она, в принципе, и была конечным пунктом его путешествия. А вот про то, что здесь принято конвоировать транспортные корабли — нет. Впрочем, додумать эту мысль времени у него не было — штурман принялся колдовать над пультом, а потом его лицо посерело, и обе руки вцепились в хромированный поручень так, что побелели костяшки пальцев. Майор проследил за его взглядом — и понял, что причины для волнения у парня имелись.

Огромный, во всю стену рубки экран имел великолепное разрешение. В принципе, он должен был показывать сейчас пункт назначения, но вместо этого на нем была лишь россыпь каких-то непонятных точек. Непонятных человеку несведущему, Иосиф же был кадровым офицером, и тренированным взглядом определил, что это обломки. Базы здесь больше не было. Зато было нечто, обладающее колоссальной массой и движущееся прямо им навстречу. Подскочив к пульту, он механическим, до автоматизма отработанным еще во время учебы, движением настроив резкость, поймал неопознанный объект в фокус и ошеломленно замер. Позади него охнули — и не без причины.

Это был имперский линкор — такие корабли невозможно спутать ни с чем, очень уж характерные у них особенности конструкции. Но Боже, что это был за монстр! Иосиф даже не слышал никогда, чтобы в этой отсталой части галактики строили такие корабли. И гигант, только что уничтоживший базу, шел прямо на них. Двое суток... Какие там двое суток! Не озабоченный комфортом своих пассажиров, расстояние от базы до лайнера боевой корабль проскочил менее чем за три минуты, судя по спектру выхлопа ускорителей, он шел на форсаже. Наверняка он мог прихлопнуть лайнер прежде, чем на нем сообразили бы, что происходит, однако линкор пронесся мимо, на ничтожном, по космическим меркам, расстоянии, и, не обратив внимания на пассажирский корабль, через несколько секунд ушел в гипер. Почти сразу же стала ясна и причина этой торопливости — эскадра из дюжины линкоров Конфедерации, поддерживаемая всякой мелочью, шла за ним по пятам. Правда, с таким ускорением, как имперский корабль, идти они не могли, да и каждый индивидуально заметно ему уступал, но все же их было много. Неудивительно, что имперцы предпочли отступить.

Майор вздохнул и, чувствуя, что дрожащие ноги отказываются его держать, опустился в кресло. Нет, гибель базы не была катастрофой, у него имелся резервный вариант действий, но происшедшее его банально напугало. Если у Империи появились такие корабли, то его миссия уже сейчас выглядела провальной.

_________________________________________

17 Симбиот — живой организм, созданный в пару человеку для какой-либо вспомогательной функции.

18. Червоточина — или кротовая нора — 'природная' особенность пространства представляющая собой 'туннель' в пространстве заполненный материей с отрицательной плотностью энергии, создающей сильное гравитационное отталкивание и препятствующей схлопыванию норы. Червоточины делятся на 'внутримировые' и 'межмировые', в зависимости от того, можно ли соединить её входы кривой, не пересекающей горловину. Различают также проходимые и непроходимые. К последним относятся те туннели, которые коллапсируют слишком быстро для того, чтобы наблюдатель или сигнал (имеющие скорость не выше световой) успели добраться от одного входа до другого.

19. Симборг — многоцелевой симбиотрический организм.

20. Е-модуль — дословно — 'естественный модуль', встраиваемый в любые машины разумный компьютер, основанный на естественном биологическом материале.

_________________________________________

* * *

NGC 6165. Эмиссионная туманность в созвездии Наугольник.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Хорхе Розеро — капитан корабля с красивым названием 'Кимберли', благополучно доставив пассажира по назначению, отправился по своим делам. Хотя при одном воспоминании о нем лицо капитана непроизвольно принимало презрительное выражение. Сопляк, боящийся собственной тени, а не мужчина. Да его весь путь трясло мелкой дрожью! И поэтому Хорхе доставляло особое удовольствие пугать его еще больше. Имени пассажира он не знал и куда тот направлялся — тоже. Хотя уже то, что он видел его, а так же имел координаты места, откуда его забирал — звезда 37 Близнецов, распложенная в звездном скоплении М35 — являлось лишней информацией. Хорхе любил жизнь, причем во всех хороших ее проявлениях, и поэтому был весьма осторожным человеком, руководствовавшимся принципом: меньше знаешь — дольше живешь. И хотя он знал удручающе мало, все же решил, что ему не следует появляться в привычных для него местах ближайшие пару лет. У него был нюх на опасность, и то, что надо затихариться — Хорхе спинным мозгом чуял. Небольшая команда, состоящая из трех человек, не возражала — предчувствиям капитана они доверяли как самим себе. Однако уход с накатанных трасс грозил потерей заработка. И поэтому напоследок Хорхе решил заскочить к одному примечательному господину — Муи Хе, чтобы запастись кое-чем нужным.

Конечный пункт назначения для 'Кимберли' Хорхе выбрал такой — звездное шаровое скопление Парусов, где находился султанат Занзибар, основанный выходцами из африканских государств. В султанате, несмотря на якобы единоличное правление султана, порядка не существовало, и спрятаться там на время было милейшим делом. К тому же на грузе, что планировал прихватить Хорхе у господина Хе, можно было неплохо подзаработать.

Не тратя времени даром, капитан задал штурману направление — созвездие Наугольник, а потом самолично подошел и ввел последние координаты в бортовой компьютер. Некоторыми знаниями, как расположение крупной пиратской базы, он предпочитал владеть единолично.

Когда корабль рыбкой вынырнул из такой яркой на фоне бескрайних угольно-черных просторов космоса вспышки, Хорхе, тут же выкинув штурмана из кресла, сам пересел за панель управления. Требовалось немедленно на одной ему известной волне дать короткое и казалось бы бессмысленное сообщение, чтобы господин Хе со своими ребятами не разнес его 'Кимберли' к такой-то матери. У пиратов имелось плазменное орудие, служившее главным калибром на списанном в незапамятные времена линкоре и каким-то чудом, а скорее, стараниями господина Хе, избежавшее утилизации и перекочевавшее вместе с башней на космическую станцию. Получить из него залп по кораблю Хорхе не желал.

Все завершилось хорошо. Через тридцать секунд с пиратской базы пришел ответный сигнал, на который Розеро тоже ответил условной фразой, после чего уверенно повел корабль к одному из планетоидов, лениво вращающихся вокруг местной звезды. Изрытый метеоритами, покрытый кратерами, и имеющий силу тяжести в треть от стандартной, этот кусок камня никак не походил на хорошо оборудованную пиратскую базу. Однако именно это господину Хе и было нужно.

Корабль легко снизился в безатмосферном пространстве, а потом играючи скользнул в шлюз. Там в ангаре, едва был закачан воздух, их уже ждали. Пираты поглядывали настороженно, держа прилетевших на прицеле. Поэтому Хорхе стараясь не делать резких движений, осторожно открыл люк и, выставив на обозрение пустые руки, отчетливо произнес:

— Я Хорхе Розеро, прибыл, чтобы заключить с господином Муи Хе сделку.

Из-за направленных в него прожекторов капитан не видел, к кому обращался, тогда как пираты разглядели его как следует. Но вот один из них дал отмашку, чтобы свет притушили, и Хорхе сразу узнал некоторых из присутствующих.

— Харуки, рад вас видеть! — наигранно бодро выпалил он. — И вы, Ичиро, тут. А в прошлый раз, когда я заскакивал к достопочтимому Хе вас не было на базе.

Вот теперь опознание было завершено, пираты окончательно убедились, что прибывшие те, за кого себя выдают.

Названные капитаном Розеро люди приветливо улыбнулись, и Харуки, на правах старшего, поднялся по сходням, чтобы пожать руку капитану.

— Надолго к нам? — поинтересовался Харуки, когда они обменялись рукопожатиями.

— Товар куплю и вновь в дорогу, — неопределенно ответил Хорхе. — Думаю, даже пары дней не проведем.

Харуки задумчиво покивал, словно понимал, отчего капитан 'Кимберли' так спешит.

— Ясно, ясно... — и поднеся к уху трубку допотопного коммуникатора, выслушал приказ, отданный на местном диалекте — смеси вьетнамского и еще какого-то языка. — Господин Хе спрашивает, будете ли вы что-нибудь продавать? В прошлый раз вы доставили хороший груз. Рабы сильные, выносливые.

Хорхе Розеро лишь руками развел.

— Я только-только с фрахта. Шел порожняком.

— Жалко, — вновь как китайский болванчик покачал головой Харуки и снова поднес коммуникатор к уху. — Господин Хе предлагает вам располагаться, а к вечеру он встретиться с вами лично.

— Это большая честь для меня, — степенно ответил Розеро, хотя на самом деле никакой чести в том не видел. Но ссориться с господином Хе было не с руки.

Не приведи Мадонна, затронуть их пиратскую пресловутую честь! Хотя в чем та заключалась было не совсем понятно. Но пираты народ злопамятный, чуть что не так и сразу за ножи хватаются, чтоб извести обидчика. Поэтому Хорхе предельно аккуратно вел с ними дела, стараясь не вызвать даже тени подозрения в свою сторону.

— Вам все как обычно? — уточнил Харуки, когда они уже шли в глубь базы.

— Да, — кивнул капитан. — Ребятам, если захотят, девочек посговорчивее, но никакой дури. Мне же просто отдохнуть до встречи с господином Хе.

Господин Хе — мелкий, узкоглазый, смуглый, седовласый, в общем, типичный азиат преклонных лет, — встречал Хорхе Розеро у себя в кабинете. Хотя кабинетом это место сложно было назвать. Большую часть помещения занимали навороченные консоли управления, экраны видеонаблюдения, коммуникационные трубки, еще какая-то аппаратура, больше присущая станции слежения. Чуть в стороне, за резной ширмой, находились мягкие диванчики и традиционно накрытый стол, подле которого на коленках сидела парочка миловидных девушек.

Когда Хорхе зашел в кабинет, господин Хе уже сидел на низеньком диванчике, и одна из девушек держала тарелку, с которой тот брал самые лакомые кусочки.

Поздоровавшись и дождавшись разрешения, капитан опустился на другой диван. И вторая девушка тут же принялась наполнять его тарелку. Господин Хе провозгласил приветственный тост, и Хорхе вынужден был выпить местное теплое пойло, именуемое по недоразумению водкой, да при этом не показать что ему неприятно.

Дальше потек ничего незначащий разговор — вопросы о здоровье, пустой треп об удаче. Обсудили кое-что из вооружения появившееся в последнее время на черном рынке. Поговорили о жесткой конкуренции с арабами. При этом Хорхе на всякий случай заметил, что слышал от кого-то, что они народ нечестный, и связываться с ними не стал бы даже под угрозой расстрела. Мол, знайте, господин Хе, только вас я считаю честным и порядочным. Хотя на самом деле капитан считал, что все пираты одним миром мазаны, и обмануть могут кого угодно в любой момент. Лишь бы им это было выгодно.

И вот, наконец, разговор свернул в нужную сторону.

Господин Хе, прищурив без того узкие глаза и откинувшись на спинку дивана (девочек он к тому времени уже выставил вон), начал:

— В прошлый раз вы привезли очень хороший груз. Рабы все как на подбор — здоровые, крепкие и выносливые. Поэтому я хочу сделать вам предложение, — и умолк, пристально глядя на капитана.

Хорхе тоже не торопился с ответом. Планы на будущее у него уже имелись, причем четкие и изменению не подлежащие. Пока он отдыхал в офуро в компании пары омывальниц, еще раз проанализировал свои дальнейшие действия и лишь убедился в их правоте. Уж слишком странным был его пассажир, слишком неправильным, несмотря на, казалось бы, безошибочную речь, жесты — от него сквозило чужеродностью, инакостью. Конечно это можно было бы списать на отдаленность системы из которой он его забрал, воспитанием... Но нет. Все же было в том пассажире что-то такое, что заставило капитана 'Кимберли' насторожиться, а потом принять это странное решение. Хорхе немало помотался по галактике и слишком многое успел повидать за это время. Так вот — таких людей, как этот безымянный пассажир он доселе не встречал. Возможно, другой не обратил бы на такие мелочи внимания, но капитан, у которого порой от мелочей зависела жизнь — обратил. И решил от греха подальше отсидеться на другом конце галактики.

Однако ответил капитан по-иному.

— Весь во внимании, господин Хе.

И тот продолжил:

— Я хочу предложить вам заключить со мной контракт на поставку еще пары сотен таких же высококачественных рабов. Покупать буду на ваших условиях.

Капитан едва удержал себя, чтобы не поморщиться. О, черт! 'Повезло' ему, идиоту, что тогда вместо обещанных кредито-центов с ним расплатились этими бугаями, погруженными в стазис-сон. Он их штабелем сложил в одной из кают, и мотался по половине галактике, боясь заходить в крупные порты, пока чудом не пристроил их Муи Хе. Теперь следовало как-то выкручиваться, чтобы не обидеть отказом чертова азиата.

— Ваше предложение весьма щедрое, но... Тот раз оказался случайностью, мне повезло, что я смог угодить вам, однако я вовсе не уверен, что мне удастся сделать это вновь.

Господин Хе недобро посмотрел на Розеро, и тому ничего не оставалось, кроме как рассказать правду. На самом деле капитан не был трусом, но здесь на базе он находился у пиратов в полной власти.

— ... и я назову вам координаты дельца, чтобы вы лично могли заказать у него товар, без моей накрутки как посредника, — закончил рассказ Хорхе.

Хе ненадолго задумался, а потом поинтересовался.

— А что вы захотите за эти сведения?

— Ничего, — честно ответил капитан. — Абсолютно ничего. Все это я готов сделать лишь из одного уважения к вам и в расчете на дальнейшее сотрудничество.

Такой ответ удовлетворил хитрого азиата.

— А что же вы тогда собрались у меня покупать, дорогой друг? — спросил господин Хе, а Розеро отметил про себя, как быстро он стал дорогим другом.

— Сущую безделицу. Не больше полцентнера 'пыльцы ангела', той, что по старым рецептам. Классику так сказать, и пяток девочек. Главное чтобы все они были белокожие, светлоглазые и светловолосые. И желательно еще несломленные.

— Спецзаказ? — тут же вскинулся азиат.

— Нет, — качнул головой капитан. — Пробую рынок прощупать. Говорят в глухих провинциях Бхарата... У индусов, то есть, такие женщины пользуются спросом.

— Понятно... — протянул Хе. Он поверил в правдивость слов Розеро.

На самом же деле Хорхе не собирался говорить правды. Незачем. Светленькие девушки в султанате Занзибара будут стоить баснословно дорого, и классическая дурь тоже. В султанате не была запрещена продажа наркотиков, однако больше купить капитан не мог себе позволить. Наркоту еще нужно было провести через всю конфедерацию и не попасться на выездной таможне. Если на полусотню килограмм еще закроют глаза, то на большее вряд ли. Да и девушек следовало погрузить в стазис-сон, а самостоятельно сделать этого Хорхе не мог. Зато это мог сделать господин Хе. Раз он вывел рабов из стазиса, значит, сможет и ввести. Все лишь упиралось в цену.

Господин Хе долго торговаться не стал, накинув на стоимость каждой девушки по десять процентов за стазис-сон. Розеро лично осмотрел каждую. Девчонки оказались потрепаны, у одной даже синяк под глазом красовался, но в остальном были в полном порядке. На них отсутствовали даже следы насилия, значит, пираты ими еще не пользовались, придерживая для продажи. Самой старшей из них не было и двадцати пяти. Самое то!

Капитан расплатился сразу, переведя деньги с резервного счета прямиком на счет господина Хе. А на вопрос, когда подготовить товар к погрузке неожиданно даже для себя ответил.

— Чем скорее, тем лучше. Желательно, даже сегодня.

Такой поворот хоть и оказался неожиданным для азиата, но спорить он не стал. Пока готовили девочек, и шла погрузка Розеро, ощущал себя словно на иголках. Ему казалось, что нужно, во что бы то ни стало, убраться отсюда. И когда 'Кимберли' уже через пять часов стартовала с грузом на борту, Хорхе Розеро испытал невероятное облегчение.

Глава 8.

Империя. На границе с Конфедерацией.

Созвездие Павлин. Дельта Павлина.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Возвращение на базу снова было триумфальным, и дело было даже не в том, что Демин одержал победу. К победам-то в Империи как раз привыкли, в сознании людей давно и прочно укоренилось, что флот у них победоносный. Но то, что один-единственный корабль нанес врагу урон, сравнимый с действиями целой линейной эскадры, вызывало в глазах людей законную гордость за крутизну своих военных. Так что все было как положено — оркестр, адмирал, лично приветствующий героический экипаж, толпа встречающих... В общем, этот день запомнился Демину, в первую очередь, числом тостов, поднятых в его честь.

Впрочем, последствий утром не было — праздновать на широкую ногу было одной из традиций Империи, поэтому и средства, позволяющие без особых потерь для организма преодолеть неприятные последствия праздника, были хороши. Поэтому, когда Демин подходил к адмиральскому кабинету, он чувствовал себя весело и бодро.

Кольм, обычно спокойный и невозмутимый, как раз заканчивал рычать в монитор. Кого уж он там распекал, Демину видно не было, но сам адмирал лишь рукой махнул в сторону кресла, присаживайся, мол, и выдал:

— ... и передай ему, что пить, курить и трахать все, что шевелится — это не круто! Круто на бицепс двести брать и университет лучше всех закончить. Так и передай ему: если за ум не возьмется, то я ему лично внеочередной призыв устрою и палубным матросом на какую-нибудь разваливающуюся шаланду загоню. Пускай космоса похлебает. И чтобы там туалет два дня не смывался!

— Что это было? — с интересом спросил Демин, когда Кольм, закончив разговор, с размаху врезал по клавише отбоя. Был адмирал злым, взъерошенным, и больше всего напоминал сейчас встрепанного воробья. На вопрос командора, заданный по праву старого товарища, он лишь беспомощно махнул рукой:

— Да сын младший совсем от рук отбился. Ты представляешь, мало того, что какую-то заразу подхватил...

— И что? Все мы были молоды, все не без греха.

— Да черт с ней, с заразой, врачи такое, как мне сказали, за три дня лечат. А вот то, что он, придурок, в своем гребаном филологическом институте связался с какими-то болтунами... Ты представляешь, Империя им не нравится, демократию подавай. И чтобы они сами у руля сидели и других жизни учили. Ты знаешь, кто мне позвонил? Лично... — тут Кольм ткнул пальцем наверх. — Он мне сказал, что пока моего сына прощает, но чтобы это было в первый и последний раз, и чтобы я считал это авансом за проделанную работу. Ты представляешь, что я чувствовал? Это еще повезло щенку, что вся информация, касающаяся тебя, меня, и наших семей ложилась на стол Самому, его же товарищей направили по стандарту, как политических.

Демин сочувственно покивал головой — надо сказать, младшенький у бравого адмирала явно не удался. Правда, по стопам отца никто из его детей не пошел, что Кольма несказанно обижало, но и жаловаться было вроде как грешно. Старший отпрыск вовсю пахал на заводе и уже дослужился до зам производства — не бог весть какая карьера, но дело вполне достойное. Дочка вовсю двигала имперскую геологию, по несколько месяцев пропадая на окраинных планетах, а вот младший пошел в гуманитарии. И ладно бы просто учился, а то ведь под влиянием друзей, считающих себя самыми умными, всякими новыми веяниями увлекаться начал. А отец, всю жизнь тянувший лямку и мотавшийся по дальним гарнизонам, сейчас чувствовал себя виноватым, что запустил воспитание отпрыска, и Демин его прекрасно понимал. Понимал, сочувствовал, но помочь ничем не мог.

— Да уж... И ведь, что паршиво, ремнем здесь не поможешь — драть надо, когда младенец поперек кровати помещается.

— Это смотря какая кровать будет, — хищно усмехнулся адмирал. — Все, он через два месяца диплом защищает, и я свою угрозу насчет призыва выполню.

— А ты не забыл, что у нас служба — дело исключительно добровольное? — с некоторым скептицизмом в голосе поинтересовался Демин. — А он ведь может и не захотеть.

— Добровольное, конечно. При условии, что в этом конкретном человеке нет острой необходимости — тогда могут и призвать, а как ты считаешь, могу я, как адмирал, оформить протекцию любимому сыночку? Ладно, это потом, давай к делу. Как у вас там все прошло?

Демин на пару секунд задумался, а потом короткими, четкими фразами, стараясь не упустить ни одной подробности, ввел непосредственное начальство в курс дела. Кольм слушал внимательно, не перебивая, лишь в конце задал пару вопросов, кивнул:

— Все отлично, прошло, как мы и планировали. Надеюсь, истребитель подорвать не забыли?

— Нет, рванул, что надо.

— Это радует. Ну что же, ремонтируйся, дай отдых экипажу, а потом начинаем реализовывать вторую часть концертной программы. Кстати, взгляни, — адмирал включил голографическую карту. — Вот здесь, — он невежливо ткнул в нее пальцем, — имеется маленькая, ничем не примечательная звездочка. Я думаю, тебе придется ее проверить.

— Да? С чего бы?

— За последние полгода в ней пропало четыре автоматических зонда. Командование планировало тишком построить там базу для разведывательных кораблей, послало зонд. По их данным, система необитаема, планет в ней не наблюдается, только мощные астероидные пояса, стало быть, никому она, по большому счету, не нужна и неинтересна. Конфедераты побывали там один-единственный раз, из их архивов, которые какой-то умник догадался продать за сходную цену, наши гении от разведки и извлекли все данные. Решили проверить, мало ли что — а зонд пропал.

— Ну, пропал — и пропал, бывает.

— Бывает, но не четыре штуки подряд. В общем, нас попросили этим заняться, благо твой корабль достанет до системы в один прыжок. Я согласился, одно ведь дело, если вдуматься, делаем.

— Да не вопрос. А что нам за это будет?

— Не волнуйся, сам знаешь, сегодня — мы им, завтра — они нам.

Демин знал, он и ворчал-то больше по привычке и давней традиции. Ну, не положено с радостью браться за то, с чем не справились другие. Однако же и отказываться не принято — и впрямь, поможешь ты — помогут и тебе, так что в результате через неделю 'Ретвизан' вновь вышел в открытый космос.

Самое интересное, что первый одиночный рейд линкора послужил идеальным прикрытием для основной операции. После его успеха все, кто хоть что-то слышал об этом корабле, включая и гипотетических невыловленных шпионов Конфедерации (а такие просто обязаны иметься), были убеждены: корабль построен для таких вот рейдов, ими он и будет заниматься. Ну, блажен, кто верует. Тем не менее, именно колоссальная автономность линкора привела его сейчас в систему красного карлика.

Судя по результатам сканирования, здесь и впрямь не было ни одной планеты, да и насчет поясов астероидов разведчики не соврали. Их плотность была исключительно высокой, не зря же именно в этой системе хотели создать базу — найти ее будет как минимум затруднительно, а расположена система удачно. Разведчики, а при нужде и ударные корабли Империи отсюда могли легко дотянуться до любой системы этого сектора, и, соответственно, в случае наступления в этом районе, без усилий дезорганизовать войска противника и парализовать всякую попытку маневра. И то, что эта база формально будет находиться на территории Конфедерации, пожалуй, только плюс — искать ее здесь никто не будет.

Вот только искать, кто или что уничтожило зонды, тоже было сложно. Помимо астероидов, в системе были мощнейшие гравитационные ямы, которые, собственно, и затащили сюда весь этот мусор, а заодно создали такие помехи, что локаторы попросту не могли эффективно работать. Между тем, ни эти ямы, ни сами астероиды при всем желании не могли уничтожить зонды, рассчитанные на длительную автономную работу в практически любых условиях. Однако гадать и терять пару-тройку недель на обшаривание системы не пришлось — помог случай.

Прошло не более получаса после того, как линкор вошел в систему, как Демину сообщили о том, что их вызывает неизвестный корабль. Это было неожиданно, однако в перспективе был шанс разобраться с происшедшим тут максимально быстро. Каково же было удивление командора, когда какой-то хмырь, не включая экрана, весьма развязанным голосом потребовал немедленно следовать за ним, а не то он 'размажет тебя, купец толстозадый, по всему космосу'. Похоже, этого джентльмена, кем бы он ни был, как и командование противника неделю тому назад, ввели в заблуждение габариты корабля. Учитывая же, что у пиратов редко были хорошие системы наблюдения и распознавания, ничего удивительного в том не было.

Появление шального пирата, вдобавок, пальнувшего по линкору, очевидно, для устрашения, чем-то легким и нестрашным, вызвало у экипажа сразу две эмоции — смех и предвкушение. Смех потому, что пиратский корабль был маленьким и древним. Интересно, как сто лет назад устаревший корвет 21 будет 'размазывать' линкор? Ну а у предвкушения была намного более глубокая и меркантильная причина.

Дело в том, что пиратство существовало практически всегда, и всегда с ним боролись, когда успешно, а когда и не очень. Причем, что характерно, как и в случае с любой другой преступностью, с пиратством лучше боролись страны, имеющие сильную центральную власть. Пока в Конфедерации правительство спорило с правозащитниками, уточняло в конституционном суде и согласовывало с парламентом, мздоимство которого давно стало притчей во языцех, как можно наказывать пиратов, а как нельзя, в Империи решили вопрос максимально просто. Личным указом императора пираты объявлялись вне закона, а их уничтожение всеми способами — государственной политикой. При этом победителю, будь он военный или гражданский, помимо солидной премии отходило в качестве трофеев половина имущества пиратов, и налогами оно не облагалось.

Пираты вначале не поняли, что произошло, а когда сообразили, что из охотника превратились в дичь, было уже поздно. Теперь не они искали встречи с купцами, а, напротив, сами купцы видели их желанной добычей, тем более что с покупкой оружия в Империи проблем никогда не было. Снятые с вооружения артиллерийские системы купцы приобретали с удовольствием, притом, что это оружие практически всегда было мощнее и совершеннее того, которое могли позволить себе пираты. Ну а в свете новой политики оружие стало продаваться еще дешевле, и вскоре оказалось, что пиратские корабли уже даже не успевают приблизиться к объекту атаки — их расстреливают раньше. Более того, купцы начали сбиваться в группы и сами атаковать пиратские базы. В общем, проблема пиратства исчезла менее чем за десятилетие.

Императору тогда оставалось только потирать руки — одним выстрелом он убил сразу двух зайцев. Во-первых, решил проблему с пиратством, а во-вторых, обеспечил страну массой неплохо вооруженных кораблей, которые, при нужде, можно было использовать как военные транспорты или, при желании, даже в качестве вспомогательных крейсеров. Впрочем, к борьбе с пиратством военные тоже приложили руку — трофеи, а значит, и дополнительный заработок, интересовали их ничуть не меньше, чем бизнесменов от космоса.

В общем, в центральных районах Империи пиратов теперь было днем с огнем не сыскать, а на периферии — тем более. Там народ традиционно был настолько суров, что гоняли пиратские корабли вениками. А вот в Конфедерации пиратов хватало, да и в других государствах тоже. Правда, только потому, что большинство из них не имело сил самостоятельно справиться с угрозой. Имперцы же в чужие разборки не вмешивались — им хватало того, что на имперские корабли предпочитали не нападать. Во-первых, имперские транспортные суда как ходили с пушками, так и продолжали ходить, а во-вторых, если с транспортом что-то случалось, за него следовало отмщение, и виновных в гибели имперских граждан ждало неминуемое наказание. Иной раз проходили десятилетия, но их все равно находили, где бы те не прятались, и смерть не была спасением — в этом случае имперцы мстили родственникам. Точно по той же причине практически невозможно было найти рабов из Империи — по ее законам сам факт обладания такими рабами был основанием, чтобы виновного ждала смертная казнь, и то, что он не является гражданином Империи, и вообще к ней не приближался, смягчающим обстоятельством не являлось. Граждане Империи неприкосновенны — это вдалбливалось в головы соседей терпеливо и упорно.

Тем не менее, на границах пираты встречались — как правило, это были или глупые, или недостаточно расторопные капитаны, не успевшие вовремя сбежать, когда имперские корабли, к примеру, захватывали систему или учиняли карательный рейд. Еще они частенько крутились вблизи окраинных планет, маскируясь под обычных, мирных торговцев и всеми силами пытаясь не нарушить закон. Если же это не удавалось... Ну, их имущество пополняло и без того солидный бюджет имперских космонавтов, причем иной раз, помимо раритетного оружия, которое могло пригодиться разве что музеям, попадались и впрямь ценные вещи. К примеру, несколько тысяч тонн урановой руды или, как вариант, действительно какой-нибудь антикварный звездолет первооткрывателей космоса. Правда, с точки зрения технологий особого интереса он не представлял, но ученые за него все равно чуть не передрались, а музеи устроили целый аукцион, в результате которого раритет ушел с молотка за баснословную сумму.

Впрочем, чаще попадались самые обычные корабли, которые также становились трофеями и шли с молотка. У того же Демина имелась вполне приличная яхта, которая была в своем бурном прошлом самым настоящим пиратским кораблем. Командору она досталась после захвата небольшой, но исключительно богатой пиратской базы, и была его долей трофеев. Можно было продать, но — зачем? Командор и без того был не беден — в Империи ценили своих офицеров и хорошо платили за службу, поэтому Демин рассудил, что в будущем, когда он выйдет в отставку, собственный корабль может и пригодиться.

В результате, сейчас экипаж 'Ретвизана' рассматривал пирата, как добычу, и был оскорблен в лучших чувствах, когда тот, сообразив, что вместо верблюда с товаром наткнулся на боевого слона, бросился наутек. 'Ретвизан', в свою очередь, неспешно развернулся и двинулся за ним.

Однако все пошло не совсем так гладко, как предполагалось. Для начала, пират, безостановочно требующий от 'купца' замедлить ход и принять на борт абордажную группу, подавился словами прямо на середине фразы — очевидно, понял, наконец, на кого посмел неосторожно поднять лапу. После этого он развернулся, да так лихо, что на линкоре дружно удивились — теоретически его посудина должна была после такого маневра развалиться, однако почему-то она не только осталась цела, но и драпала с приличным ускорением. Линкор так лихо разгоняться не мог — огромная масса была медлительна по определению. Зато он двинулся за пиратом, спрямляя курс — там, где пиратский корвет вынужден был маневрировать, огибая астероиды, 'Ретвизан' просто отбрасывал их силовым полем или, если они были слишком велики, предварительно расстреливал из орудий. И, когда уже казалось, что пирата вот-вот настигнут, по силовой броне корабля растеклась огненная клякса.

Кто бы ни был у пиратов за наводчика, он все сделал очень грамотно — сидел тихонько, подпустил имперца вплотную, и попал с первого выстрела. И все же одну-единственную ошибку он допустил, и заключалась она в том, что пират вообще открыл огонь.

Выстрел из устаревшего плазменного орудия в упор мог разнести вдребезги корвет или эсминец, вывести из строя крейсер или нанести повреждения, скажем, линкору, построенному на стапелях Конфедерации. Но против имперского великана такое орудие оказалось бессильно, и дистанция тут роли не играла. Зато на линкоре отреагировали мгновенно — бросив погоню за шустрым корветом и всадив в него пару снарядов, чтобы не так шустро уплетывал, они моментально перенесли свое внимание на астероид, с которого велся огонь. В результате, второго выстрела орудие, пускай и старое, но приличного калибра, сделать не успело. Удар! — и оно превратилось в оплавленный кусок металла, торчащий прямо в центре быстро остывающего озера из расплавленного камня. С корветом, правда, малость перестарались, хватило бы и одного выстрела — после второго попадания корвет эффектно взорвался, на миг осветив пространство яркой вспышкой. Однако сейчас имперцы уже сканировали астероид и, судя по имеющимся в нем пустотам, он вполне мог оказаться пиратской базой, а значит дивиденды сулил куда большие.

Линкор завис над разбитой артиллерийской позицией. Сканеры быстро составили план тоннелей — ну да, явно искусственные, в природе не встречается такой четко спланированной структуры. Хорошо сделано, качественно, но одно слабое место Демин уже обнаружил — все имеющиеся на пиратской базе выходы оказались залиты расплавленным камнем. Похоже, те, кто строил базу, имели опыт разработок полезных ископаемых на астероидах, но в вопросах обороны были дилетантами. Строй базу он сам — и огневых точек, и выходов было бы намного больше, плюс они не были бы сгруппированы. Здесь же имелся один большой выход, похоже, выполняющий роль причала для небольших звездолетов, два совсем небольших, не более метра в диаметре, очевидно, технических, и еще один, тоже малых размеров, возле башни. Ну, там смотреть было уже и вовсе не на что, технические не было смысла вскрывать, а вот с причалом стоило повозиться — лучшего места для высадки десанта и не придумаешь.

Десантные боты еще только отваливали от линкора, когда Демину доложили о еще одном корабле, находящемся на приличном удалении от базы. Скорее всего, это тоже был пират — в противном случае, что ему здесь делать? Демин не стал особо мудрствовать — корабль был невелик, вряд ли мог нести серьезное вооружение, и значит, пары новейших 'Кальмаров' было при любых раскладах достаточно, чтобы его перехватить, а случись нужда — уничтожить. Хотя, конечно, пират дураком не был — отрубил практически все источники излучения, даже радары, похоже, работали в пассивном режиме. Если бы не привычка управляющего сейчас радарным постом лейтенанта четко следовать предписанной уставом процедуре, вообще хрен бы засекли. Ну что же, пускай он теперь попытается уйти от истребителей — пилотам тоже стоит потренироваться в перехвате малых и высокоманевренных целей.

Пока рванувшие в погоню за неизвестным кораблем пилоты 'Кальмаров' развлекались, остальные тоже времени даром не теряли, создав вокруг линкора защитный ордер. Разумеется, вряд ли кто-то мог здесь всерьез угрожать 'Ретвизану', но Демин не хотел рисковать. Конечно, он не был трусом, однако считал, что разумная осторожность еще никому не вредила.

Тем временем десантные боты, наконец, коснулись поверхности астероида, и из них стали высаживаться главные действующие лица предстоящего шоу. Закованные в тяжелую броню, они казались неуклюжими, хотя, на самом деле, в таких скафандрах можно было и танцевать, и заниматься гимнастикой. Следом за ними неспешно выходили боевые роботы — тоже на вид тяжелые и неуклюжие. Кстати, они и впрямь уступали людям в маневренности, зато были отлично бронированы и несли мощное вооружение. Такие машины могли и обеспечить десанту огневую поддержку, и прикрыть отход, закрыв людей своими бронированными телами. Главное же, роботов было не жаль — военные заводы еще наштампуют, это не люди, которых, случись что, не воскресишь.

Все работали четко, как на учениях. Саперная группа разместила над люком вибрационные заряды — их в свое время разработали для горнопроходческих работ, но военные быстро нашли для них более интересное применение. Бесшумно и плавно разлетелись в пространстве огромные куски камня, обнажив бронированные створки. Дальше по законам тактики было положено устанавливать вышибные заряды, но военные, как это часто бывает, нашли свой вариант. Лазерные установки ближнего боя на миг исчеркали пространство голубоватыми лучами — и броневые створки, защищающие причал, оказались распороты по периметру. Секунду ничего не происходило — а потом они, оставляя за собой след, похожий на хвост кометы, вылетели наружу.

Все же пираты были и остались любителями. О том, что воздух из помещений, которые скоро превратятся в поле битвы, надо или стравить, или откачать во избежание образования ударной волны, они даже и не подумали. На этом, в принципе, строился расчет Демина, и он блестяще сработал. Давлением воздуха не только выбросило наружу тяжелые броневые плиты, но и выкинуло вслед за ними часть защитников базы. Десантники, естественно, не стали теряться и воспользовались щедрым подарком судьбы. Пока оказавшиеся в космосе пираты болтались в пространстве, и те из них, кто догадался надеть скафандры и поэтому были еще живы, пытались сообразить, что произошло, атакующие расстреляли их всех, как уток в тире, а в это время боевые роботы уже входили на станцию.

Их встретил огонь ручных лучеметов и пары устаревших зенитных турелей, которому, вообще-то, положено было оказаться сокрушительным, но вследствие понесенных обороняющимися потерь, получился он редким и неуверенным. Пираты удачным выстрелом зенитки смогли подбить одного робота и нанести повреждения еще трем, но потом их банально задавили огневой мощью. В принципе, на этом организованное сопротивление закончилось, и дальнейшие стычки носили эпизодический характер, тем более что захлопнулись воздухонепроницаемые перегородки, отрезая пиратов друг от друга. Дрались они на удивление упорно, но бестолково, и оказать серьезного сопротивления хорошо обученным и вооруженным десантникам не смогли.

Когда Демин ступил на причал, здесь уже была восстановлена атмосфера. Пробоину затянули тонкой прозрачной изолирующей пленкой, способной выдерживать большие перепады давления и сохранять герметичность. Разумеется, выстрел из лучемета такая пленка не держала, но этой задачи перед ней и не ставили. Главное — нормально герметизировала.

Командор внимательно осмотрел причал, усмехнулся и, не оборачиваясь, сказал Муромскому, следовавшему за ним по пятам неотступно, как пришитый:

— Ну что же, будем считать, что причина исчезновения зондов нам известна. Наверняка эти дурики перехватывали. Проверить, конечно, не мешает, но, думаю, так и есть.

— Да, скорее всего, — кисло поморщился каплей, который, может быть, и не капитан-лейтенантом был вовсе. Во всяком случае, мундир на нем сидел, как на корове седло, а привычка отдавать приказы была различима невооруженным глазом. Демину не так давно пришлось даже несколько раз ставить Муромского на место — кем бы эксперт ни был на самом деле, на линкоре первый после Бога он — командор Демин, и его приказы исполняются, а не обсуждаются. Тем не менее, отношения оставались натянутыми, особенно учитывая, что у мелковатого и худого Муромского рядом с Деминым стремительно прогрессировал комплекс неполноценности. Да и не лежала у него душа к выполнению задания, это было видно невооруженным взглядом. Хорошо еще, эксперт понимал, что приказы не обсуждаются, и работал без огонька, но на совесть.

— Рад, что наши мнения совпадают...

На этом их прервали — подошел командир десантной группы, четко по уставу отрапортовал о достигнутых результатах и продемонстрировал пленных. Их было трое — маленький седой азиат и два крупных мужика разной степени побитости. Эти двое особого интереса, на взгляд Демина, не представляли — типичные быки, приложение к лучемету, которым мышцы заменили даже бывшие у них от рождения зачатки мозгов. А вот узкоглазый дядя был персонажем куда более интересным. Демин коротко мигнул в его сторону, и ухмыляющийся особист, подхватив клиента за шиворот, поволок его к себе.

Десантник между тем стоял и переминался с ноги на ногу, что в исполнении этого крупного, на голову выше Демина, мужчины, к тому же, в боевом скафандре, выглядело несколько комично. Командор недоуменно посмотрел на него, а потом спросил:

— И что ты мнешься?

Десантник указал глазами на Муромского. Демин понимающе усмехнулся, поморщился:

— Ничего страшного, говори.

— Думаю, это вам лучше будет увидеть самому. После зачистки помещений ребята начали беглый осмотр, но наткнулись на нечто такое, что решили позвать вас.

Командор медленно кивнул — с этим капитаном они прошли две войны, и парень, начинавший у него рядовым десантником, ни разу не подвел. Если он говорит, что стоит взглянуть — значит, надо взглянуть. Отдав пару распоряжений остальным присутствующим, не то, чтобы очень нужных, а так, дабы не забывали, кто тут главный, он, в сопровождении Муромского и нескольких десантников, двинулся вглубь астероида.

Если раньше Демин подозревал, что здесь может быть небольшая пиратская база, потом убедился, что они нашли хорошо укрепленную и крупную, то теперь... Теперь он понял, что нашел не только базу, но и подпольный завод, на котором, как он прикинул, трудились до полутысячи рабов и проживали не меньше сотни пиратов с семьями.

Ближе к входу, но за герметичными переборками расположились сборочные цеха крупноблочных элементов и трудившиеся там рабы, похоже, не имели какой-либо квалификации. Это все они осмотрели мельком, потому что капитан тянул их вперед. Но чем дальше они шли, тем страннее и страшнее было увиденное, а Демин наконец начал понимать, почему так дергались его парни.

Дальше находились цеха, где штамповали, паяли или еще как делали маленькие не более ногтя большого пальца неясного назначения блоки. Приданный им в усиление Муромский, едва заглянув в один из цехов, где ныне запертые в штреках бедолаги собирали эти блоки, сделал стойку, словно охотничья собака и потребовал прочесать базу от входного шлюза до последнего закутка, стараясь просмотреть все едва ли не под микроскопом. Вот тут командор возражать не стал; непонятные механизмы — это его вотчина, а значит, ему решать, как поступить лучше. Демин разве что продублировал приказ, а то приученные к строгой субординации десантники могли послать эксперта куда подальше. Впрочем, Муромский его уже не слушал, сам намереваясь возглавить проверку помещений, но командир десантной группы его остановил:

— Это не основное, там дальше похуже и... все более жутковатое, что ли, — добавил он нехотя после небольшой паузы, и направился в один из боковых тоннелей.

Демину не осталось ничего иного, как сделать недовольному Муромскому приглашающий знак, а самому двинуться следом.

Тоннель вел недалеко, буквально через пару поворотов они вошли в очередной цех, где непонятные ранее блоки вживляли в человеческие органы, находящиеся в биокамерах. Генетики еще на заре экспансии галактики научились выращивать из стволовых клеток недостающие органы, и даже умудрялись вживлять имплант-протезы, если по каким-то причинам невозможно было восстановить исходную часть тела. Однако научиться соединять часть человека и механизма, причем так, что непонятно было, где заканчиваются ткани и начинается холодный металл... Такое Демин видел впервые, но все же не придал особого значения. А вот у Муромского от открывшейся перед ним картины глаза загорелись, а на лице появилось такое предвкушение, что командору подумалось — вытаскивать эксперта с этой базы придется силой.

Но командир десантной группы направлялся дальше.

Преодолев штрек, где содержались женщины-рабыни для продажи, они вскрыли мед-блок, и у Демина, прошедшего не одну военную компанию и повидавшего всякое, волосы на голове зашевелились. Он понял, зачем нужны такие заменители.

Недаром охранники так яростно отстаивали свои позиции и не сдавались в плен. То, что увидели имперцы, по их законам тянуло на что-нибудь жутко болезненное, вроде медленного четвертования.

В прозрачных стерильных боксах, а то и просто посаженные в клетки в медблоке, находились люди, а точнее остатки или подобие людей, сращенные с этими самыми запчастями. Муромский тоже поначалу обомлел от увиденного, весь его прежний азарт пропал и он, кое-как стряхнув оцепенение, пошел, как в кунсткамере, рассматривать экспонаты. Демин двинулся следом.

Самым безобидным оказался чернокожий раб, конечности которого вросли в прутья решетки. От плеч и бедер кожа его светлела, постепенно переходя в металлизированную, а потом от того места, где должны были начинаться коленные и локтевые суставы полученный металл становился прутьями решетки, в которую несчастный был заключен. Зрелище было сюрреалистическое. При этом мужчина находился под кайфом. Может, это было для него и лучше, сейчас он не понимал, что с ним сотворили. Но дальше было хуже. На столах лежали отдельные от тела конечности, которые конвульсивно сокращались. В боксах находились тела, которые в той или иной степени роботизировали.

Создание киборгов было разрешено международной конвенцией только в том случае, если продлить жизнь пациенту по-другому было невозможно. В противном случае экспериментаторов ждало суровое наказание, и Империя, будучи одним из гарантов соблюдения конвенции, тщательно следила, чтобы ни один виновный не ушел без дырки во лбу. Однако для пиратов таких ограничений не существовало, и те, кто попал к ним в руки, явно не по своей воле стали такими. Когда в современной медицине недостающие органы или части скелета заменяли искусственными, их прикрывали живой плотью, позволяя людям нормально существовать, а здесь этим никто не озаботился, даже более того — неживое выставлялось напоказ, словно живое было ненужной частью.

Конечно, в мобильных госпиталях на линии фронта можно было увидеть вещи и покруче, однако последний экспонат этой комнаты ужасов заставил мужчин содрогнуться и с трудом удержать рвотные позывы. Они с Муромским воочию увидели, как происходит сращивание живого организма с металлизированной частью. Подопытный был привязан к хирургическому столу и находился в сознании, однако ни двигаться, ни кричать он уже не мог, только жилы на шее натянулись как канаты. Ступни рук и кисти ног уже оказались заменены металлическими протезами, однако плавного перехода, каковой наблюдался раньше, меж ними не было. Там находилась освежеванная плоть, сочившаяся сукровицей, местами уже подсохшая, а на все это наползал металл, сращиваясь с волокнами и нервными окончаниями. Происходящее доставляло подопытному невыносимые страдания. Но и это не было самым кошмарным. Человек был выпотрошен, причем внутренности не были удалены совсем, они лишь были вынуты из брюшной полости, но не отсоединены и с аккуратной хирургической точностью разложены по сторонам. Крови не было, лишь небольшое количество лимфы, да странный прозрачный гель, покрывающий внутренние органы, не позволяющий им высохнуть. Горло у жертвы эксперимента тоже было вскрыто, а связки удалены. Наверное, чтобы 'пациент' не раздражал врачей своими криками.

Когда Муромский попал в поле зрения раба, тот стал бешено вращать глазами, потом задергался, а из глаз побежали слезы. И Демин не выдержал. Достав из кобуры лучемет, он молча выстрелил искалеченному пациенту в лоб. Муромский попытался было возмутиться, но, натолкнувшись на совершенно бешеный взгляд командора, предпочел заткнуться.

Однако это было еще не все. Чуть дальше обнаружились загоны. Именно загоны, потому что иначе помещения, в которых держали набитых, как сельди в бочку, людей назвать было нельзя. Держали их отдельно — мужчин, женщин, детей... Если с мужчинами и детьми ничего особенного не происходило, то с женщинами, сидящими в большой, судя по форме стен, явно природного происхождения пещере, сразу же прозванной десантниками гаремником, явно было что-то не то. Что не то? А хрен его знает! Перегруженные впечатлениями мозги уже отказывались адекватно воспринимать новую информацию.

Тогда Муромский, нервы которого оказались крепче, чем у закаленных десантников, отдал распоряжение выгнать всех женщин из гаремника, чтобы все убедились — у каждой пятой та или иная часть тела была заменена на искусственную.

Не-е-ет, за подобное четвертования было мало — пожалуй, они заслуживали гильотинирования! Медленного. По два сантиметра. Начиная с пяток.

Именно в тот момент, когда Демин мрачно размышлял, во что он сию секунду превратит пленных, астероид содрогнулся. А потом еще раз и еще. Вылетела тонкая переборка между помещениями. Какой-то десантник прямо в скафандре спиной вперед пролетел через все помещение, с лязгом впечатался в стену — и все закончилось. Несколько секунд Демин, каким-то чудом удержавшийся на ногах прислушивался, но ни свиста уходящего воздуха, ни лязганья герметизирующих отсеки люков не услышал, а значит, серьезных повреждений база не получила.

Когда все утихло, выяснилось что произошло. Сама база уцелела, а вот лаборатории, увы, превратились в груды искореженного металла. Воняло горелым пластиком, где-то искрило — похоже, сработала автоматическая система подрыва. Хорошо еще, взорвались только лаборатории и склады готовой продукции, а реактор, системы жизнеобеспечения и отсеки с продовольствием и водой остались целы. Разом лишившийся всей своей невозмутимости и потерявший остатки вальяжности Муромский едва не ползал среди руин, отыскивая каким-то чудом уцелевшие фрагменты образцов запрещенных технологий. Демин, скрипнув зубами, распорядился десантникам присматривать за капитаном, зашагал в сторону причала, к особисту.

Тот, не принимавший участия в экскурсии, был отвратительно бодр и весел. И Демин, лишь мрачно зыркнул на него, спросив:

— Яков Павлович, ты со своего клиента матрицу памяти снял?

— Да, разумеется.

— То есть, больше эта сволочь тебе не нужна?

— Нет, зачем мне теперь эта обезьяна? Все, что надо, мы получим непосредственно с матрицы. Кстати, он здесь был самым главным...

— Ну и замечательно. Давай его сюда.

Особист лишь пожал плечами, но приказ выполнил беспрекословно. К его удивлению, командор схватил хлипкого узкоглазого за шкирку, как щенка, и поволок его по коридорам. Пират вначале не сопротивлялся, потом, видимо, понял, куда его тащат, взвыл и попытался укусить Демина за руку. Демин, недолго думая, ткнул его кончиками пальцев в солнечное сплетение, заставив моментально задохнуться, хватать ртом воздух, и продолжил свой путь. У двери мужского загона он на пару секунд остановился, но не для того, чтобы передумать, а чтобы открыть неудобный примитивный замок. Размахнулся — и как тряпичную куклу зашвырнул пирата внутрь, а потом негромко, но внятно сказал: 'он — ваш', и захлопнул дверь.

Секунду ничего не происходило, а потом раздался отчаянный, слышимый даже сквозь стены и сменившийся бульканьем вопль разрываемого на части пирата.

Улетая с астероида, они оставили все как есть. Если рабы смогут, выберутся сами, если не повезет — такая уж их судьба. Обязанность по спасению и транспортировки их до родины не входила в задачи 'Ретвизана'. Хотя, если разведчики все же создадут здесь что-нибудь, то, возможно, они помогут оставшимся на пиратской базе. ___________________________________________

21. Корвет — класс военных кораблей предназначенных для сторожевой и конвойной службы, обороны военно-космических баз и конвоев.

___________________________________________

* * *

NGC 6165. Эмиссионная туманность в созвездии Наугольник.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Хорхе Розеро не любил Империю, точнее имперцев, за их законы, а так же за неукоснительное их исполнение. Если они сказали, что пиратов надо уничтожать, то они уничтожают. Но ведь Хорхе не пират. Точнее не совсем пират. Пираты это те, кто грабят, убивают, забирая нажитое, тогда как он всего лишь делец теневого бизнеса. Однако ни имперцев, ни их законников такие нюансы не волновали. И сейчас он клял себя последними словами за то, что не убрался из этой дыры хотя бы на час раньше. А еще при этом одновременно молился Мадонне, чтобы имперцы не засекли его корабль. Команда горячо поддерживала своего капитана в молитвах, а так же помогала сделать невидимку из корабля, отключив все возможные источники излучения. Ведь поймай их имперцы сейчас, на борту у него найдут полцентнера дури и пять девиц, погруженных в стазис-сон. За это его по голове не поглядят, и даже больше того, эту самую голову оторвут, не вдаваясь в тонкости, что этих девиц он купил за свои кровные денежки, а не украл, совершив грабительский рейд на какую-нибудь планету.

А больше всего он опасался, что имперцам известно какого пассажира он совсем недавно подвозил. И вот тогда!.. Вот тогда лучше пусть ему оторвут голову за наркоту и работорговлю.

Между тем линкор, подавив артиллерию пиратов, начал высаживать десант. Хорхе очень хорошо знал, что будет дальше — видел несколько раз фильмы, причем не игровые, рассказывающие о доблести имперских десантников, а документальные. Сейчас закованные в боевые скафандры, сопровождаемые роботами огневой поддержки, солдаты вскроют шлюзы и начнут убивать всех, кто не догадается поднять руки. Остановить их попросту нечем — у старого Хе вряд ли найдется оружие, способное в мах проломить десантную броню. В общем, повезло еще, что он успел отойти от базы до того, как имперский линкор вошел в систему.

Однако везенье оказалось недолговечным — с имперского корабля явно что-то заметили. Во всяком случае, две точки, очевидно, боты, неспешно выплыли из ангаров линкора и двинулись в направлении 'Кимберли'. Ну все, пора было делать ноги, и пиратский корабль дал полный ход. Короткая вспышка перед носом, совсем недалеко — линкор выстрелил поперек курса, требуя лечь в дрейф. А вот не дождетесь — про имперских особистов среди пиратов ходили байки, больше похожие на сценарии фильмов ужасов. Двигатели содрогнулись, и пришпоренный корабль рванул прочь на форсаже. Плевать, что износ увеличивается в разы — тут бы живыми остаться.

Линкор больше не стрелял, зато боты, которые, теоретически, должны были отстать, напротив, приблизились, и только сейчас Хорхе с ужасом понял, что ошибся. Это были не боты, медлительные и неуклюжие — следом за ним шли два истребителя. Силуэты их были незнакомы Хорхе, но в этом не было ничего удивительного — в Империи постоянно создавали какие-нибудь разрушительные новинки. Два тяжелых истребителя... Для 'Кимберли' за глаза хватило бы и одного. Хорхе виртуозно матернулся, с трудом подавив волну нахлынувшего страха, а потом лихорадочно прикинул, каковы его шансы смыться отсюда. Систему он в свое время успел неплохо изучить, и знал, что совсем рядом имеется скопление червоточин. Правда, куда они ведут, было неизвестно, но прыжок через них дает шансы пятьдесят на пятьдесят, а имперцы — это смерть без вариантов...

Он успел. Истребители уже начали пристрелку, когда 'Кимберли', разогнавшись, нырнула в спасительный прыжок. Корпус корабля вздрогнул, звезды на экране мигнули — и сменились, мгновенно сложившись в созвездия совсем иных очертаний. Ну что же, им снова повезло.

Пискнул бортовой компьютер, определившись с координатами. Хорхе взглянул на экран — и перекрестился. Судьбы сыграла с ним недобрую шутку. Червоточина вывела его туда, где он меньше всего хотел бы оказаться — прямо в центр Империи.

Первым желанием Хорхе было рвануть куда подальше. Кто-нибудь другой на его месте так бы и поступил, но Хорхе понимал, что попытка к бегству создаст проблемы, однако не спасет. Имперцы наверняка уже засекли его — это где-нибудь в окраинном мире, где радары не такие мощные и многочисленные, были шансы остаться незамеченными, но центральные, стратегически важные планеты контролировались плотно. Наверняка какой-нибудь корвет уже изменил курс и идет к нарушителю спокойствия. Попробуешь сделать ноги — откроет огонь, инструкции на такой случай у их командиров были четкие и недвусмысленные. И потом, куда бежать? Стандартные точки перехода контролируются, прыгать из другого места — так отследить и вычислить курс дело нескольких минут, и на той стороне 'Кимберли' уже будут ждать. Снова в червоточину? Так ведь риск... И потом, червоточину-то еще найти надо. Та, из которой выпрыгнул его корабль, закрылась за его спиной, нормальное явление, да и не закройся она — под огонь имперского линкора Хорхе не полез бы ни за какие коврижки. Стало быть, надо искать другую. Хорхе тщательно изучал системы, в которых ему доводилось бывать раньше, и там смог бы без проблем найти желаемое, но здесь... Здесь его найдут и уничтожат намного раньше. В общем, абсолютно безвыходное, на первый взгляд, положение.

Но Хорхе всегда помнил: даже если вас съели, можно найти как минимум два выхода. Поэтому, как только прошел короткий и яркий приступ паники, он тут же начал искать варианты. Нашел ведь, что интересно, причем сразу же. И что, спрашивается, паниковать? Здесь вряд ли знают, кто он такой — Хорхе тщательно скрывал свою незаконную деятельность. Ну а раз не знают — то можно самому изобразить жертву пиратов, которому пришлось идти на риск, лишь бы не попасть к ним в лапы. В подобных ситуациях имперцы были достаточно лояльны, как минимум, стрелять не станут, а дадут возможность уйти. Тем более, планета, к которой была приписана старушка 'Кимберли', формально была независима и ни с кем не воевала. Имперцы не любили нейтралов, но к букве закона относились с большим уважением. Нет войны — стало быть, и стрелять не будут. Вот если бы явился кто-то из Исламского Союза или Конфедерации... С ними, правда, тоже официальной войны не наблюдается, но конфедератов и расстреляли бы неофициально, без отражения в прессе.

Повернувшись к сидящему в соседнем кресле старпому и по совместительству боцману (а что поделать, на таких скорлупках, как 'Кимберли', держать и того, и другого непозволительная роскошь), Хорхе в двух словах объяснил ему свой план. Клаус, выслушав идею, пару секунд раздумывал, затем кивнул — умом он не блистал, но капитану, а в особенности его чутью, верил.

Невысокий, но широкоплечий, почти квадратный, он был одним из тех немногих, которым Хорхе не боялся доверить спину. До экипажа идею капитана донес именно он, вразумив сомневающихся видом тяжелого кулака у носа. А еще через десять минут на связь с ними вышел имперский корвет.

Увидев на экране лицо его командира, Хорхе едва не взвыл от злости. Мальчишка, щенок. Такой просто в силу молодости может начать выслуживаться и, проявляя неуместное сейчас рвение, полезет, куда не надо. Хотя, с другой стороны, и провести его будет проще, так что жаловаться на судьбу, возможно, и не стоило.

Так и получилось. Выслушав сбивчивый рассказ испуганного капитана неизвестно откуда явившейся каботажной лоханки, молодой капитан-лейтенант только поморщился брезгливо и без интереса приказал следовать к таможенной базе. Это было совсем не то, что хотел бы услышать от него Хорхе, но его просьба разрешить покинуть систему и следовать по своим делам вызвала лишь сказанный раздраженным тоном приказ героям Ташкентского фронта не умничать, а идти, куда сказано. Что такое Ташкентский фронт, Хорхе не знал, зато ему было известно, что в Империи это одно из самых страшных оскорблений. А раз так, значит, можно считать слова имперского офицера последним и крайне недвусмысленным предупреждением, за которым, вероятнее всего, последует залп.

Делать нечего, пришлось тащиться к таможенникам, где дежурный офицер с неприятным, чуть одутловатым лицом сразу же приказал загонять корабль в досмотровый ангар. Хорхе уже собрался по выработанной годами привычке сунуть ему взятку, но вовремя одумался — в Империи военнослужащим, включая таможенников, судебных исполнителей, полицейских и вообще всех, носящих мундиры, платили неприлично много, но и наказания за проступки были суровыми. Особенно это касалось таможни и полиции, то есть тех, кто должен обеспечивать спокойствие жителей и недопущение в страну всякой дряни. Хорхе и за десять лет не сумел бы собрать денег, которые оказались бы соблазнительным кушем, и сподвигли таможенника на нарушение. Где-нибудь на периферии это, быть может, и сработало бы, но не в центре Империи. Здесь с взяточниками разговор короткий — конфискация имущества и пожизненное заключение. В особо крупных размерах — публичный расстрел, а то и еще чего похуже. Контроль в Империи был поставлен серьезно. Да и сама попытка дать на лапу моментально превратила бы Хорхе в преступника, и стоило помнить — в Империи к преступникам-иностранцам относились жестко, если не сказать, жестоко. Так что пришлось стиснуть зубы и выполнять распоряжение.

Надо сказать, теперь Хорхе было чего бояться вдвойне — на борту имелось груза как минимум на два смертных приговора. И если бы военные его просто расстреляли, то тут будет суд и показательная казнь. Избавиться же от товара сразу после входа в систему он не догадался. Теперь же было поздно — вначале его отслеживал корвет, а здесь, вблизи таможенной базы, космос наверняка контролировался столь плотно, что нечего было и думать выбрасывать груз. Засекут моментально.

Правда, груз наркотиков невелик и тщательно спрятан, так что, если не станут копать всерьез, есть шанс пережить досмотр, отделавшись разве что парой миллионов сгоревших нервных клеток. Вполне логично, кстати, что усердствовать не будут, раз уж он хочет как можно быстрее покинуть Империю. Но вот что делать с живым товаром? Погруженные в стазис-сон девчонки так и лежали в каюте, перепрятать их было просто некуда, а работорговля — смертный приговор всему экипажу, без вариантов. И не посмотрят, что они занимались этим вне пределов Империи, к таким мелочам как границы в подобных ситуациях они относятся без малейшего пиетета.

Однако тут Хорхе несказанно повезло. Едва 'Кимберли' замерла на силовых опорах, и к ней неспешно двинулись четверо в имперских мундирах, дико взвыла сирена. Как оказалось, на крупном иностранном лайнере, собирающемся пришвартоваться к внешнему причалу, вышла из строя система пространственной стабилизации. Лайнер, был старым и дряхлым, и в отличие от военных кораблей его системы не дублируются многократно и не имеют тройного запаса прочности. В результате вся эта туша навалилась на причал, смяла его, нарушила герметизацию и энергоснабжение. Словом, дел лайнер натворил изрядно, но это стало известно Хорхе уже потом. Сейчас же он знал только, что умчавшаяся прочь досмотровая команда и вышедшее из строя энергоснабжение, то есть почти наверняка на некоторое время нефункциональные камеры наблюдения — это шанс. И экипаж 'Кимберли' этим шансом воспользовался, вытащив в рекордные сроки компрометирующий его груз наружу и запихав тела за какие-то ящики до того, как на базе восстановили порядок.

Досматривали 'Кимберли' и впрямь на скорую руку — таможенникам, в свете случившегося, было не до занесенной к ним непонятно каким ветром старой калоши. Просто осмотрели помещения, заправили по баснословным, вдвое большим, чем для имперских кораблей ценам, топливом и посоветовали валить, куда глаза глядят. Чем быстрее — тем лучше. Хорхе щедрым предложением немедленно воспользовался, а брошенных им девушек обнаружили только через три дня, когда его корабль, нигде не задерживаясь, уже покинул территорию Империи и затерялся в космосе.

Глава 9.

Империя. На границе с Конфедерацией.

Созвездие Павлин. Дельта Павлина.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Капитан таможенной службы Рихард Олафссон имел все основания быть недовольным судьбой и считать, что она поступила с ним не совсем справедливо. Да ладно, чего уж там — совсем несправедливо. Назовем вещи своими именами: Рихард был неудачником.

Бывают такие люди — вроде бы все делают, как положено, но при этом получается что угодно, кроме того, что хотелось. Пожалуй, единственной его удачей было то, что он родился в Империи, стране равных (ну, почти — идеал недостижим) возможностей. Да еще и в дворянской семье. Да не просто дворянской — он был прямым потомком одного из тех, кто Империю основывал. Если верить семейным хроникам, его далекий предок был техником четвертого ранга на линкоре Первого Императора, в бытность того еще и не императором вовсе, а поднявшим мятеж адмиралом. В общем, невеликая сошка, но оказался в нужное время и в нужном месте, а для мятежника, как известно, есть всего два варианта будущего — стремительный взлет или плаха. Основателю рода Олафссонов повезло, но вот его потомку, к сожалению, до удачи пра-пра-пра...прадеда было далеко.

В детстве-то вроде все было нормально, не выбивался Рихард из общей статистики. Началось все, когда он пошел служить. Это, кстати, было нормой — дворянин обязан служить, и никак иначе. Нет, специально заставлять никто не станет, но смотреть будут косо, потому что негласно считается, что для дворянина отдать долг Родине так же естественно, как и дышать. Иного варианта перед Рихардом не было, да он, честно говоря, и сам был руками и ногами 'за'. И вот тут его начали преследовать облом за обломом.

Вначале он не прошел в летное училище, и ведь не в какое-нибудь элитное — в самое, можно сказать, средненькое, даже ближе к концу списка. Но — не прошел, не та, сказали, реакция, и с карьерой пилота космического истребителя пришлось распрощаться. Впрочем, Рихард не отчаялся, и вскоре уже носил погоны курсанта в другом училище, готовящем корабельных механиков.

Увы, буквально за месяц да выпуска вскрылась не такая уж, в общем, криминальная история о его романе с дочкой замначальника училища. Поскольку о свадьбе, учитывая любвеобильность девицы, и речи идти не могло, теоретически последствий не ожидалось. На практике же это означало, что, получив новенькие лейтенантские погоны, Рихард угодил в жуткую дыру на окраине Империи, и служить ему пришлось на ветхом крейсере типа 'Корнет', доживающем последние годы перед списанием. С определенной точки зрения, это был плюс — непрерывно занимаясь ремонтом дышащих на ладан механизмов, которые постоянно ломались и требовали непрерывного присмотра, молодой лейтенант получил такую практику, о которой многие его коллеги постарше могли только мечтать. Не зря же те, кто служил на таких вот кораблях, получали впоследствии преимущество при назначении на новейшие корабли. Однако и тут карма Рихарда дала небольшой сбой. Крейсер должны были списывать уже через пару недель, когда пошел вразнос главный реактор, а система аварийного катапультирования не сработала. В подобной ситуации все бегут к спасательным шлюпкам, молясь, чтобы рвануло уже после того, как они отстрелятся от обреченного корабля. А вот Рихард, пренебрегая всеми уставами, побежал в обратном направлении и ухитрился-таки привести в чувство систему ручного управления катапультой. В результате реактор взорвался на порядочном удалении от корабля, но орден бравому лейтенанту вручали уже в госпитале — дозы излучения, которую он схватил, было достаточно на десятерых. Чудом было уже то, что его живым довезли до госпиталя, хотя тут, наверное, гены предков помогли — Олафссоны всегда отличались здоровьем.

Имперская медицина оказалась на высоте, и парень не только выжил, но и не стал инвалидом, однако с флота пришлось уйти. Как сказали врачи, еще одно серьезное облучение — и конец, даже чудо не спасет. Учитывая, что для механиков риск словить дозу всегда был велик, путь в летный состав для Рихарда оказался закрыт наглухо, а при штабе он, ненавидя бумажки, служить не захотел.

Однако в отставке молодой старлей с боевой наградой и отменными характеристиками просидел недолго. Всего через полгода он уже примерял новые погоны, и звездочек на них было даже больше. Озверевшему от безделья отставному офицеру предложили работать на таможне, и он согласился.

У него получалось. Неплохо, хотя и не блестяще, но получалось, да и дома, можно сказать — станция таможенного досмотра висела на орбите родной планеты Рихарда, и после смены он рейсовым челноком отправлялся прямиком в свое поместье. Да и режим не особенно напряжный, сутки на три. Единственно, слегка портило настроение, что по неофициальному табелю о рангах таможенная служба и МВД стояли на ступеньку ниже строевых частей, и это давало право военным космонавтам посматривать на таможенников чуточку свысока. Впрочем, во-первых, к подобному Рихард быстро привык и перестал обращать внимание, а во-вторых, местные хорошо знали, кто он и как сюда попал, и относились к героическому капитану с подчеркнутым уважением. И все вроде бы было хорошо, служба вошла в колею, стала привычной, даже брюшко, несмотря на регулярные тренировки, начало образовываться, и тут случилась абсолютно неожиданная ситуация.

Рано утром, фактически сразу после того, как Рихард заступил на свой пост, на его терминал упало сообщение от капитана патрульного корвета. Тот перехватил вышедший из червоточины грузовой корабль, который, спасаясь от пиратов, рискнул прыгнуть в нее и в результате абсолютно неожиданно оказался в центре Империи. Подобное, как слышал Рихард, случалось и раньше, пусть и редко. Была даже на этот счет типовая инструкция — отконвоировать, провести досмотр, а потом дать волшебный пендаль, чтобы убирался, откуда пришел. Незваных гостей в Империи не любили, хотя, конечно, не до смерти. По правде сказать, время от времени находились умники, которые предлагали не миндальничать с такими, а сразу стрелять, и только потом спрашивать, зачем прилетели. Как правило, к армии эти говоруны не имели никакого отношения, и профессионалы только крутили на такие предложения пальцами у виска.

Соответственно, в скором времени чужой корабль замер на силовых опорах досмотрового ангара, и дежурная группа готова уже была приступить к досмотру, когда случилось ЧП. Лайнер 'Кастилия', совершая маневр стыковки, начал торможение при развороте слишком резко. Рихард, наблюдая за этим, только головой покачал — судя по всему, избытком профессионализма экипаж обременен не был. Да и лайнер этот... Ему сто лет в обед, на имперских линиях такие динозавры просто не встречались, а вот многие иностранные компании эксплуатировали подобные корабли чуть не до момента, как с них обшивка от старости слезать начинала. Сделают косметический ремонт — и вперед, а на то, что ресурс двигателей, систем управления и жизнеобеспечения уже вечность, как выработан, деликатно закроют глаза. А ведь корабль — это единый организм. У него, как у человека, почки откажут — а там, глядишь, и мозг умрет. Поймав себя на брюзжании, свойственном профессиональным механикам, Рихард желчно усмехнулся и принялся наблюдать за тем, как швартуется злосчастный лайнер.

А на лайнере, между тем, творилось что-то не то. Его стало раскачивать, маневровые двигатели включались вразнобой и, в результате, спустя несколько минут, движение корабля стало неконтролируемым. Вдобавок, его начало раскручивать вокруг своей оси, а это уже, по мнению Рихарда, было признаком серьезных неприятностей — махину таких размеров сложно раскрутить, но остановить вращение едва ли не сложнее.

Словно в подтверждение его мрачных мыслей, в ответ на запрос диспетчера с лайнера сообщили о неполадках в системе пространственной стабилизации, а секунд через пять и вовсе остановили двигатели — надеялись, очевидно, что силовые захваты таможенной станции сделают работу за них. Увы, это решение было принято слишком поздно, к тому же масса лайнера была вполне сопоставима с массой базы таможенников и, слишком грубая работа с силовыми захватами могла выйти боком. Пытаясь стабилизировать лайнер, станция рисковала сойти с орбиты.

Результат оказался закономерным. Несмотря на все усилия, лайнер смял причалы таможенной базы и проломил ей несколько отсеков. Хорошо еще, что при строительстве учитывалась возможность использования станции как орбитальной крепости третьего ранга, и она имела вполне адекватное силовое поле, частично погасившее удар. Однако проблем аварийный корабль натворил много, нарушив герметизацию и энергоснабжение базы.

В результате до той несчастной посудины руки дошли аж через несколько часов, и усталые таможенники постарались отделаться от нее побыстрее. А через три дня, когда Рихард вновь заступил на смену, ему сообщили о том, что в подсобном помещении возле того самого ангара обнаружены тела пяти человек. Откуда? А хрен его знает, но, учитывая, что с момента, как его покинул вынырнувший из червоточины корабль, блок не использовался и вообще не посещался, источник неприятностей был, что называется, налицо.

Взмокший от злости и предчувствия грядущих неприятностей, Рихард примчался к месту происшествия. Там уже собралась толпа народу, хотя, конечно, толпа — это громко сказано, на базе в смену работало всего-то два десятка человек, включая технический персонал и буфетчицу. Однако все здесь были в полном составе, так что Рихарду пришлось начальственно рыкнуть, чтобы его пропустили. Увиденное его не обрадовало — под слоем ветоши, сейчас уже частично отброшенной в сторону, лежали пять девушек. Совсем молодые, на вид лет по двадцать, ну плюс-минус пара лет, и на удивление хорошо сохранившиеся.

— Господи, совсем ведь молоденькие, — всхлипнула буфетчица, дородная пожилая женщина, единственный среди них штатский человек. Три других женщины, работавших на станции, держались спокойнее, во всяком случае, внешне — и погоны обязывали, и возрастом они были моложе.

— По команде доложили? — поинтересовался Рихард, склоняясь над телами.

— Так точно. Обещают через пару часов быть.

— Что так долго?

— В районе космопорта шторм, сектор закрыт для полетов, а гнать команду с другого порта они не видят смысла. Говорят, если за столько времени никуда не делись, то и сейчас не убегут.

— Ну-ну, — неопределенно отозвался Рихард. Что-то в лежащих его смущало, но что? То, что не начали разлагаться? Так в этом помещении, когда в ангаре нет кораблей, температура почти всегда ниже нуля. Нет, было что-то еще, неуловимо знакомое, но, в то же время, ускользающее от глаз. Рихард потер переносицу, задумался. То, что его насторожило, остальные просто не заметили. В чем разница между ним и подчиненными? Да в том, что он был единственным, кто служил в военном космофлоте, остальные его опыта и подготовки не имели. А если так, то...

— Медсканер сюда, быстро!

— Но ведь делали уже скан.

— Я кому сказал? Бегом! — прорычал капитан, надеясь, что показания этого прибора все же подтвердят его предположения, и не придется извиняться за резкость. Тем не менее, его тон, очевидно, произвел определенное впечатление, поскольку медсканер, квадратная пластиковая коробка с кучей висящих на проводах присосок появился как по волшебству. Быстрыми, отработанными еще в курсантские годы движениями прицепив несколько штук на голове и шее ближайшей девушки, Рихард поменял настройки сканера. Это была новая, не совсем привычная модель, но он справился, а секунд через пятнадцать все присутствующие уже с вытаращенными глазами любовались полученным результатом.

— Это что значит? — хриплым голосом спросил кто-то.

— Это значит, — не оборачиваясь, бросил Рихард, — что кое-кому пора на переподготовку. Живы они, живы.

— А...

— В локальном анабиозе лежат.

— И долго они так будут лежать?

— По идее, не более недели, дальше могут начаться необратимые процессы в мозгу. Правда, могут и не начаться, но лучше не рисковать. Сколько они уже лежат, не знаю, так что быстренько взяли их — и в медотсек. Бегом, бегом, что встали?

Час спустя все пять найденышей уже сидели в его каюте, дожидались следователей с планеты и пили чай. При этом, судя по тому, как девушки налегали на прилагающиеся к чаю бутерброды, голодными они были страшно. Вот только вели они себя не совсем адекватно — словно постоянно чего-то боялись, то ли того, что на них наорут, то ли просто ударят. Во всяком случае, на Рихарда они косились постоянно, и при этом вздрагивали, а то и голову в плечи вжимали, стоило ему сделать резкое движение или что-то сказать. Кончилось все тем, что Рихард плюнул про себя и вышел из кабинета — уж с уничтожением провизии они и без него справятся.

Полицейский бот прибыл чуть позже, чем ожидалось, и были явившиеся на нем криминалисты невероятно деятельны и напористы. Рихарду пришлось даже немного поумерить их пыл, напомнив, что раз нет тела — нет и дела, а раз так, то происшествие уже идет как внутреннее дело таможни. Те, правда, окрысились по поводу ложного вызова — ну да, тут уже было упущение Рихарда, слишком поздно отправившего соответствующие донесения. В общем, неизвестно, какой скандал бы разгорелся, если бы не прибывшие спецы из контрразведки. Те живо развели 'младших братьев' по углам ринга, заявили, что забирают дело себе, и велели помалкивать о происшедшем. Полномочия на это контрразведчики имели, и, естественно, препятствовать им никто не стал. Зато потом, когда они, прихватив девушек, убрались, оскорбленные в лучших чувствах, таможенники и криминалисты дружно высказали все, что думают по поводу 'этих снобов', и на базе этого не только моментально нашли общий язык и помирились, но и вообще расстались весьма довольные друг другом. Тем более, у Рихарда было в заначке несколько бутылок хорошего коньяку, которые они тут же и приговорили.

А неделю спустя Рихарда вызвали для разговора в неприметное здание, стоящее на окраине столицы планеты. Абсолютно неприметное, офис, каких много, ноль архитектурных излишеств и полная безликость. Именно здесь и располагалось центральное управление государственной безопасности, одним из подразделений которого была контрразведка.

Надо сказать, приняли таможенника максимально вежливо. Не мариновали в коридорах и приемных, а встретили у входа, и молодой человек спортивного вида в неброском, но качественном костюме сразу же провел его до места назначения. А уж там, в небольшом и каком-то на диво уютном кабинете невысокий толстячок, представившийся полковником Сидоровым, сразу взял быка за рога.

Для начала он, выложив на стол ворох трехмерных фотографий, поинтересовался, узнает ли Рихард корабли, изображенные на них. Таможенник опознал гостя, подкинувшего им свинью, без особого труда, хотя как раз те фото, на которых был изображен этот корабль, отличались на диво паршивым качеством и были сделаны с не особенно удачных ракурсов. Как пояснил удовлетворенно хмыкнувший полковник, они были сделаны пилотами истребителей во время преследования корабля, подозреваемого в пиратстве.

Теперь пришел черед Рихарда бессильно развести руками — по этому кораблю у него просто-напросто не было сведений. Полковник успокоил таможенника, объяснив ему, что претензий не имеет — информация и к ним-то попала только вчера, после чего спросил, не заметил ли капитан на этом корабле каких-либо странностей. Рихард, почесав затылок, признался, что особых странностей не заметил, для своего типа — стандартный корабль, со стандартной же, хотя и довольно редко встречающейся модернизацией.

Услышав о модернизации, полковник удивленно приподнял брови и поинтересовался, в чем она заключалась, на что получил исчерпывающий ответ профессионального механика — в двигателях. Дело в том, что на старый корпус были установлены маршевые двигатели на два поколения моложе, чем стояли изначально, благо все гнезда креплений оставались стандартными. Соответственно, и ускорение, которое мог развить корабль, увеличилось почти вдвое, и дальность гиперпрыжков как минимум в три раза. Однако все тут было, что называется, законно, и с формальной точки зрения подкопаться оказалось не к чему.

Узнав о том, что корабль, который предстоит активно разыскивать, имеет теперь еще и чрезвычайно высокую автономность, Сидоров приуныл. Предложив гостю чаю и прихлебывая густой, почти черный напиток, он честно признался, что в нынешней ситуации даже не может себе представить, как ловить столь шустрого пирата. Тем более что неизвестно вдобавок, где его искать. И тут же наткнулся на удивленный взгляд собеседника. Как это неизвестно, а маяк?

Вот тут и выяснилась интересная подробность. Согласно инструкции, корабли, попавшие в пределы Империи через червоточины, подвергались не только таможенному досмотру. В случае, если они вызывали подозрение у работника таможенной службы, на них было положено в тайне от команды корабля устанавливать маяк. Какие подозрения? А черт их знает, про это уточнений не было. Лично ему, Рихарду, подозрительным показался сам факт столь необычного появления чужого корабля поблизости от имперской планеты. Правда, мощность маяка не столь велика, как хотелось бы, и поймать сигнал можно лишь в пределах системы, но все легче.

Полковник, узнав эту новость, тут же повеселел, заверил, что да, у Империи свои люди, равно как и свои корабли, много где имеются, и быстро свернул разговор. Наверное, ему не терпелось передать информацию наверх... Рихард тоже не кипел энтузиазмом находиться в этих гостеприимных стенах дольше необходимого, и только уходя, поинтересовался — а где те девушки, которых он лично реанимировал, и что с ними будет дальше? А то ведь мы в ответе за тех, кого приручаем.

Полковник равнодушно пожал плечами и ответил, что девушки накормлены, напоены, успокоены и допрошены. Больше они его ведомство не интересуют и переданы в лагерь для перемещенных лиц, поскольку ни одна из них гражданкой Империи не является. Рихард кивнул — уж ему-то правила по долгу службы были известны. В случае, если иностранец, не совершивший преступлений, уголовно наказуемых в Империи, помимо своей воли оказывался на ее территории и не имел финансовых возможностей вернуться домой, его отправляли в лагерь для перемещенных лиц, и там он мог заработать себе на проезд. Как? Да мало ли, в Империи всегда было немало мест, где нужны лишняя пара крепких рук и голова на плечах. Многие, кстати, так и приживались потом, получали имперское гражданство... Вот только этим соплюхам придется там несладко.

В общем, домой в тот вечер Рихард вернулся, сопровождаемый оравой из пяти лиц женского пола. Давно он так не краснел, оправдываясь перед родителями, и давно не чувствовал себя нашкодившим мальчишкой.

К его удивлению, мать восприняла ситуацию достаточно сдержано, а отец и вовсе хлопнул его по плечу и сказал, что рад видеть сына взрослым. А гостей... Гостей пускай размещает, поместье большое, места достаточно.

Надо сказать, именно после того случая полоса неудач в жизни Рихарда постепенно сошла на нет. Через месяц после тех событий он получил приглашение работать в имперской службе безопасности — видимо, кому-то там, наверху, очень понравилась предусмотрительность молодого таможенника. На новом месте он пришелся ко двору, сделал карьеру, не головокружительную, но вполне пристойную, и в конце концов дослужился до генерал-лейтенанта. Но это, равно как и его роман с одной из случайных подопечных, закончившийся, в конечном итоге, свадьбой и долгой, счастливой жизнью, совсем другая история. А вот для некоего Хорхе Розеро все только начиналось, хотя сам он этого еще не знал.

* * *

Конфедерация. Звездное скопление NGC6231 в созвездии Скорпион.

Звезда RR Скорпиона. Пограничная база 'Робинсон-Брава'.

Два с половиной года до текущих событий.

База 'Робинсон-Брава' на границе протектората Великой Британии и Французского Алжира была непримечательным местом. Даже самый большой грузопоток в скоплении NGC6231, проходящий через подконтрольный транспортный узел, не делал ее более заметной, чем прочие пограничные базы. Разве что патрульных звеньев было побольше, да пилоты дебоши устраивали почаще.

Старослужащие на прибывшее молодое пополнение или как они цинично их окрестили — 'свежее мясо' — не обратили внимания, разве что дамская часть удостоилась некоторых заинтересованных взглядов. И то лишь некоторых, потому как обслуживающего персонала женского пола на 'Робинсон-Брава' было в достатке, и менять постоянного партнера для местных было чревато лишней нервотрепкой. Перевести на новое место службы — не переведут, а терпеть бывшую пассию, превратившуюся в фурию, мало кто желал.

Впрочем Сашку это вообще никак не коснулось. Если она и удостаивалась взглядов, так или мимолетно-любопытных — что это за попугай к нам прилетел, или недоуменно-саркастических: а у этого индивидуума мозги вообще есть, чтобы на военную базу в таком виде прибыть. Единственно ей, как родной, обрадовался первый лейтенант, в обязанность которого входило во избежание путаницы и повторения назначить желторотым новичкам позывные. Увидев девушку, он с неподдельным счастьем заулыбался и, откинувшись в кресле, довольно воскликнул:

— Хоть с вами голову ломать не придется! — и, сверившись с бумагами, сообщил: — Второй лейтенант Кингстоун, ваш позывной будет Черри 22. Уж очень оно вашему внешнему виду соответствует.

А дальше потянулись недели и месяцы, заполненные рутиной. Новичков разбросали по звеньям, приписав ведомыми к служащим второй срок конвойщикам, и начали обучение.

Каждую смену, раз за разом, едва начинался разгон установки для открытия перекидного канала, две конвойных пары зависали в стороне и терпеливо ждали, когда из гипера вынырнет очередной дальний грузовоз или каботажник из своих. А потом так же держась параллельно его курсу, сопровождали судно для таможенного досмотра или в заправочный, или как его еще называли на местном сленге 'наливной' терминал, если тот следовал дальше.

День за днем было одно и то же. Чуть ниже и правее ведущий, а вокруг бескрайняя чернота космоса. Где-то там позади, едва заметное пятно коричневого газового гиганта, почти неразличимого из-за неяркого света далекого красного карлика — местного светила. В стороне, словно рождественская елка разноцветными огнями, посверкивает небольшая пассажирская станция. За ней, будто пытаясь заслониться, вращается военная — 'Робинсон-Брава'. Не такая нарядная, как гражданская, однако тоже не лишенная пусть и скупой привлекательности. Слева, параллельно курсу проплывает грузовоз компании 'Isaiah-madjestic' с ее ярким логотипом на борту. Словно тут в открытом космосе есть кому это название прочесть. Завтра на его месте может оказаться лайнер 'Скай-уолтфри' или тонажник 'British Petroleum', а может и контейнеровоз 'MSC Napoli'. Но неважно кто будет следующим, главное, что все прочее оставалось неизменным. Те же вахты четыре раза по шесть часов, а потом сутки отсыпного и выходной. Те же лица: сменщики, технари в ангарах... даже официантка в кафешке малазийской кухни, куда порой Сашка забегала в свободные дни перекусить вместо столовки, обслуживала одна и та же. Именно от этого однообразия уже через полгода захотелось выть и лезть на стены. К тому же ведущий — капитан Брендон Иванкович — достался ей настолько занудный, что от его размеренных, а главное постоянных нотаций мозги разжижались до кисельного состояния.

В тот момент, когда срабатывал предупредительный сигнал, что разгон через четверть часа, Иванкович начинал методичную проверку драккара, заставляя Сашку выполнять вслед за собой. А то неусыпной заботы техников вокруг корабля было мало!

— Проверить силовую установку, — монотонно начинал он, и тут же сам себе отвечал: — Норма, — и ждал отклика от Александры.

Если отзыв запаздывал, терпеливо повторял, что проверяет. После положительного ответа, следовало:

— Наружные ИК-камеры? В порядке.

— В порядке.

— Поле? Пятьдесят три процента от полного...

Как-то Сашку дернул черт за язык назвать цифры отличные от показаний приборов, и значений капитана. Господи, как он нудел! Как гундел, по третьему разу повторяя свои нотации, что девушка прокляла все на свете. Ту вахту она надолго запомнила!

Поэтому ответ от нее последовал:

— Пятьдесят три процента от полного, — и никак иначе.

Вот и сегодня все как обычно — раздался сигнал в шлемофоне, а спустя ровно пять секунд (Александра с каким-то мазохистским удовольствием бросила взгляд на хронограф, который послушно отсчитывал время) послышался голос капитана: 'Проверить силовую установку...'.

Девушка отвечала автоматически, уже почти не задумываясь о том, что произносит.

— Норма... Норма...

— В порядке... В порядке...

Абсолютное разжижение мозгов. Не о таком месте службы мечтают курсанты, когда покидают стены академии — им хочется славы, приключений, риска, а не рутины и серости заштатной базы.

Но вот проверка завершена. Сейчас хронометр отсчитает следующие пять минут, которые пройдут в тишине, нарушаемой лишь дыханием пилотов, а потом канал начнет мерцать, раз за разом увеличивая интенсивность свечения, чтобы в какой-то момент ослепительно вспыхнуть и явить черноте космоса очередную уродливую конструкцию, именуемую транспортным безатмосферным пилотируемым кораблем, в простонародье называемом 'коробкой'.

На этот раз из гипера вывалился транспортник компании 'Доу Кемикал'...

В какой момент все пошло не так, Сашка не поняла. Вроде бы стальная трубчатая конструкция, меж связями которой при абсолютном нуле в цистернах находился замерзший до каменного состояния хлор, казалось прочной.

Несмотря на то, что производство опасное, такого барахла как хлор по всей галактике было завались. Его размещали на отсталых планетах, в заштатных секторах и возили зачастую на последней рухляди. Это, как потом они узнали, поломка корабля была чисто технической, от изношенности оборудования, но в тот момент, когда по инерции проплывающий через ворота корабль стал разваливаться прямо на глазах, было не до того.

Предупреждающий крик в шлемофоне раздался со стороны первого лейтенанта Кордобы — второго ведущего — сопровождающего корабль с правой стороны. А потом Сашка увидела, как гигантские стойки, из труб полутораметрового диаметра стали ломаться как спички, а несдерживаемые больше каркасом цистерны, шарами повалились из своих секций.

Первый приказ Иванковича был произнесен все тем же спокойным голосом.

— Выполнить удаление от объекта на пять миль. Вектор: два, пятнадцать на тридцать восемь.

Поначалу Сашка не поняла, что это относится к ней. Она заворожено смотрела, как шарообразные цистерны насаживаются на обломки торчащих труб, словно бабочки на булавки, как проминаются и гнутся, а затем лопаются их стенки. А из них наружу сыпятся желто-зеленые глыбы замерзшего хлора.

— Черри, мать твою растак! Вектор: два, пятнадцать на тридцать восемь. Удаление пять миль. Выполнять приказ!

Теперь приказ капитана звучал не столь бесстрастно.

Девушка, очнувшись, послушно отвела драккар на указанное расстояние, теперь уже безопасно наблюдая за набиравшим обороты крушением.

Эфир заполнился голосами, отдающими команды. Кто-то орал истошно 'мейдей' — наверное пилоты грузовоза, другие требовали убрать его от ворот, скоро должен прибыть следующий корабль — на этот раз пассажирский лайнер с семью тысячами душ на борту. И Сашке пришлось, переключить тумблер на одиночный канал, чтобы слышать только пилотов драккаров.

А там в эфире уже слышался мат. Кордоба в несовсем цензурных выражениях докладывал, что на транспортнике сработала автоматика и, едва появилась угроза взрыва, сбросила реактор в космос.

У грузовозов основные двигатели устанавливались сзади, а буксировочные и маневровые — спереди. И автоматический отстрел всегда производился назад, чтобы одновременно придать кораблю дополнительную инерцию и толкнуть вперед, удаляя от опасного соседства. Только вот беда, все произошло не совсем вовремя. Стараясь увести транспортник от ворот, пилоты уже включили маневровые двигатели, и вместо того, чтоб получить толчок в нужную сторону, корабль еще сильнее закрутило, вываливая оставшиеся в нем цистерны в космос, а сброшенный реактор срикошетил от одной из платформ разгонной установки и вернулся назад, интенсивно паря выхлопом — слишком старым и изношенным он был. А судя по количеству отработки, скопившейся в камере, а так же по интенсивности, с которой та рвалась наружу, существовала высокая вероятность, что еще чуть-чуть — и он пойдет в разнос.

Сашка еще успела подумать: 'Вот народ убирать-то замается!', — как реактор, хаотично вращаясь, столкнулся с огромной глыбой хлорного льда, и его высокотемпературный выхлоп вмиг испарил едва ли не половину. Через секунду полыхнуло так ярко, что светофильтры, опоздав на какую-то долю секунды, не смогли полностью защитить глаза. Проморгавшись, Сашка увидела эпическое зрелище — возле грузового корабля вспухало зеленоватое подсвеченное изнутри ослепительно-белыми вспышками облако. Тут же запищал радар, зафиксировавший разлет огромного количества металлических обломков. Но, прежде чем девушка успела среагировать, один из них ударил по защитному полю драккара. Хорошо еще, что был он легким, иначе и без того слабая не выведенная на полную мощность защита, могла не выдержать. Но повезло — только тряхнуло знатно, аж зубы лязгнули.

И тут, разорвав какофонию приказов и помех в эфире, прозвучал предупреждающий сигнал — скоро будет открыт канал перехода из гипера, а разгонные ворота вновь начали едва заметно мерцать.

— Бабушку вашу всем полком! — раздался голос первого лейтенанта Кордобы — Пассажирское корыто на подходе раньше срока на полчаса!

И тут было от чего ругаться. При выходе из гиперпространства или при входе в него, объект должен был иметь определенную скорость, которую он будет сохранять на протяжении всего пути. Замедлиться корабль просто не мог — начиналось неконтролируемое выпадение из устойчивого гиперпра в привычную по законам физики реальность. Только выпадение из канала могло происходить частями, кусок тут — кусок там... Вид потом у таких обломков был, словно невидимым ножом отрезали — гладенькие такие, ровненькие, но хаотично расположенные. А возможен был провал в червоточину — эдакое подпространство в гиперпространстве. Ученые до сих пор ломали головы, пытаясь выяснить закономерность их появления, потенциал существования как подпространства в гипере, тогда как они сами при этом являются 'природным' гиперканалом... Много еще чего ученые не могли объяснить, а всем остальным приходилось с этим сосуществовать и даже этим пользоваться.

Так вот, скорость в гипере должна была быть или постоянной, или увеличиваться, но ни в коем случае не уменьшаться, и в пределах канала, корабль не имел возможности резко маневрировать. Чтобы изменить курс, необходимо было позаботиться заблаговременно, желательно еще до начала прыжка, загнав все в компьютер и еще 'на берегу' просчитав все несколько раз.

И теперь к воротам с той стороны прибывал пассажирский лайнер, который по понятным причинам не имел возможности ни затормозить, ни перенацелиться на другие ворота.

Иванкович быстро доложил на базу о случившемся, а Кодоба, параллельно общавшийся с кем-то из операторов, потребовал, чтобы к месту аварии в течение пяти минут прибыли буксировочные модули. Необходимо было спешно расчистить приемную площадку перед воротами.

— Буксиры будут на месте через двадцать минут, — получил он в ответ.

— А у нас через десять тут лайнер будет! — ярился первый лейтенант.

Но что ему могли сказать с той стороны?! Быстрее возможного отлично защищенные, но медлительные буксиры не прибудут, а лайнер в нарушение правил подошел к переходу раньше положенного, тем самым усугубив и без того непростую ситуацию.

Обломки же грузовоза, разорванные от взрыва и еще целые цистерны, катапультировавшиеся в спасательном модуле пилоты, и по-прежнему парящий наполовину разрушенный реактор, вращались по непредсказуемым траекториям. И было неизвестно, в какой момент замерзшая желто-зеленая глыба столкнется с реактором или попадет под его раскаленный выхлоп, и произойдет новый взрыв. Причем рвануть могло так, что не только от грузовоза и пилотов ничего не осталось бы, но и от самих разгонных ворот. А там, с той стороны, семь тысяч человек на борту...

Дальнейшее промедление было уже смерти подобно.

Сашка едва успела заметить, как драккар ее ведущего выбросил ярко-алые струи огня, и тяжелая машина рванула в мешанину обломков. В оцепенении, невольно опасаясь сделать лишний вдох, она наблюдала, как Иванкович по наикратчайшей, практически убийственной траектории, ведет корабль к кувыркающемуся реактору.

В эфире послышался голос Кордобы.

— Зацепил! Держу!

Сашка касанием сместила обзор на экране, чтобы вся картина происходящего отображалась целиком. Там, среди обломков, зацепив вспомогательным силовым захватом, годным разве что для подтягивания мелких грузов, Кордоба взял на буксир спасательный модуль с пилотами и теперь осторожненько, стараясь не делать резких рывков, вытаскивал из кутерьмы.

Меж тем капитан добрался до реактора. Захватить его пока никак не удавалось, и все что оставалось, так это отклонять хлорные глыбы от струи пара, да выдавливать силовым полем корабля прочь из ледяного скопления.

Девушка прерывисто вздохнула, пытаясь унять волнение. Она понимала, что сейчас ведущие рискуют своими жизнями, спасая всех. А они... Другой ведомый точно так же висел на границе парящих обломков и не осмеливался сунуться вглубь.

Разгонная установка вспыхивала все ярче и чаще, невольно притягивая к себе взгляд. И уже по интенсивности свечения Сашка могла сказать — у них в запасе есть не более пяти минут. А буксиры будут только через пятнадцать, со станции только что доложили об их расстыковке... Нужно было срочно что-то предпринимать. Возле одной из разгонных пластин зависла одна из погнутых цистерн, причем так неудачно, что вывалившийся из гипера лайнер обязательно зацепит ее одним из маневровых двигателей и... Что будет после 'и' Сашка уже видела. Его развернет, швырнет на разгонную установку...

И она решилась. Врубив силовое поле на полную мощность и, поставив сигналку на помехи сбоку и сзади, осторожно стала протискиваться меж кувыркающимися кусками металла. Траектория выходила сумасшедшей, как у свихнувшегося шмеля. Рывок вправо, вниз, снова в сторону... Прозвенел зуммер, сообщая, что она зацепила полем какой-то обломок. Опять вверх! Влево!.. Перегрузка накатывала скачкообразно, то вдавливая в ложемент, то заставляя едва ли не повисать на ремнях.

В метаниях прошла почти целая минута, а девушка даже толком не приблизилась к злополучной цистерне. А установка уже мерцала, не переставая, промежутки между вспышками глазом почти не замечались. Следовало торопиться.

Сашка потянула штурвал на себя, а потом, едва успевая, качнула влево — вправо. Драккар послушно задрал нос, нырнул влево, выровнялся. Еще один кувыркающийся обломок остался позади.

Ее танцы заметил оператор с базы. Дав предупреждающий сигнал, он потребовал прекратить самодеятельность и убираться прочь. Однако Сашка проигнорировала его. Заложив еще пару головокружительных виражей, она наконец-то преодолела половину пути. Но впереди оставалось еще столько же.

Время убегало как песок сквозь пальцы. Еще немного, и уже ничего нельзя будет сделать. Установка светилась ровно, без вспышек, а значит, максимум еще пара минут — и лайнер вынырнет из гипера. В том, что его двигатели зацепят цистерну, не оставалось никаких сомнений. Отсюда Сашке это прекрасно было видно. Хлор мгновенно превратившись в газ сдетонирует от выхлопа дюз и если не разворотит ворота сам, то их обязательно разрушит потерявший управление корабль. Те схлопнутся, отсекая невышедшую большую часть лайнера, и у находящихся на борту людей не будет даже тысячной доли шанса уцелеть. Никто просто не успеет добежать до спасательных модулей, если только сию секунду не сидит в них. Жертвы будут огромными! Да и сама девушка, если в ближайшую минуту ничего предпримет, тоже погибнет. Схлапывающиеся ворота штука хитрая — могут как водоворот, затянуть жертву в гипер, а могут просто смять перегрузками кораблик, словно он выполнен из оберточной бумаги, и оставить снаружи.

Чтобы унять невольную дрожь Александра глубоко вздохнула и, выкинув все мысли из головы, положилась только на инстинкты. Если суждено — она выживет и может даже выполнит то, что задумала, а если нет... То одним трупом из семи тысяч больше, одним меньше, какая разница?! Сейчас самым главным было, чтоб не сработала блокировка от перегрузок. Вот тогда у нее будет шанс.

Все что происходило дальше, Сашка толком не запомнила. Разве что в память врезалось как пот застил глаза, а губы, когда они их облизывала, были солеными. Сумасшедшее мельтешение на экране... Постоянные встряски от столкновений... Резкое торможение, до цветных пятен в глазах и резкой боли в груди, и несколько упущенных впустую мгновений, пока она соображала, что это такое огромное, наверное, почти в три раза больше, чем ее драккар, перед ней.

Цистерна была гигантской. Огромный мятый стальной шар, с неприятного цвета льдом внутри. Из разрывов сыпалась мелкая ледяная крошка, радужно искрясь в свете установки.

Прозвучал сигнал, и начался обратный отсчет. Они-то и заставили Сашку критически оценить ситуацию и все ее прежние намерения. С расстояния она не предполагала, что размеры цистерны и ее корабля несоизмеримы, утянуть цистерну сквозь мельтешащие обломки, как сделал это Иванкович, теперь не представлялось возможным. Просто силовой захват не выдержит. Да и за что его цеплять? За лед?

Оставался лишь один вариант. Сняв защитное поле, хотя система управления предупреждающе заверещала и попыталась врубить его обратно, девушка осторожно сманеврировала до самого большого разрыва в обшивке и помалу сдала вперед, пока не уперлась носом корабля в лед. И даже пару раз качнула туда-сюда драккар, чтобы тот понадежнее притерся, а потом осторожно включила маршевые двигатели и увеличивала тягу до тех пор, пока те не вышли на полную мощность.

Поначалу ничего не происходило, но потом шар все же сдвинулся с места и медленно-медленно поплыл вперед. Предупреждающе пискнула система управления, сообщая о перегрузке в ходовой части. Обратный отсчет до открытия ворот миновал пятый десяток и теперь стремительно бежал вперед.

Александра закусила губу, чтобы не закричать и, наплевав на уже вопящую систему управления, перебросила остаточную мощность силовой установки на движки, обесточив все остальное. Только бы все получилось, только бы они выдержали, только бы она угадала с точкой приложения силы! А главное, чтобы оставшийся в хвосте хлор не попал под выхлопную струю. О вращавшихся вокруг обломках, об отсутствии силового поля, без которого ее могло превратить в решето, она уже не думала.

Когда в шлемофоне прозвучало механическое:

— Три. Два. Один. Внимание! Открытие канала. — Она была уже достаточно далеко.

Вынырнувший из гипера лайнер, вспорол усиленной кормой, словно волнорезом, мелкие обломки и мусор. Оттолкнул боками оставшиеся цистерны, словно те были шарами для боулинга, и, получив при этом несколько крупных вмятин, и даже пропоров с одной стороны обшивку и стравив в космос воздух из внутренних отсеков, все-таки благополучно миновал ворота.

Система управления драккара, последний раз предупреждающе взвыв, погасла, оставив его безжизненно болтаться среди обломков. Сашка обмякла в кресле ни живая, ни мертвая, не совсем веря, что уже все позади. Казалось, сердце до сих пор норовит выскочить из груди и стучит где-то в районе горла. В ушах по-прежнему звенело, а перед глазами, несмотря на умершие мониторы до сих пор стояла огромная покореженная цистерна.

Как ее доставляли на базу, девушка сознавала смутно. Разве что опьяняющий глоток воздуха, когда техники откинули колпак, и бледный, но безумно злой Иванкович впереди всех. Это он первым залез извлечь Сашку из кабины, трясущимися руками, отстегнул ремни безопасности и стянул шлем с ее головы. Потом, сжав ладонями ее щеки, он посмотрел в непонимающие глаза и прорычал:

— Идиотка, в следующий раз за такие выкрутасы я тебе башку оторву! — и крепко прижал к себе.

За свой 'подвиг' Сашка получила первую награду, месяц отстранения от полетов и дисциплинарное взыскание без занесения в личное дело.

_________________________________________

22. Черри (англ.) — вишня.

_________________________________________

Глава 10.

Империя. На границе с Конфедерацией.

Созвездие Павлин. Дельта Павлина.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Настроение экипажа 'Ретвизана' по пути на базу можно было охарактеризовать как 'слегка подавленное'. Именно подавленное, и именно слегка, потому что экипаж линкора, в основном, состоял из людей, достаточно просто и прямо глядящих на мир. Есть враг — с ним надо сражаться, а то, что они видели на пиратской базе, выходило и за рамки их жизненного опыта, и за пределы восприятия мира. Между тем, так как происшедшее не касалось напрямую граждан Империи, и все, над кем пираты ставили эксперименты, были для них вроде бы чужими, космонавты не испытывали к ним особо теплых или братских чувств. В конце концов, если бы правительства тех стран, чьи граждане оказались в качестве подопытных кроликов на пиратской базе, действительно хотели их защитить, то им стоило устраивать на пиратов облавы с отстрелом тех, кто пытается убежать, и расстрелом тех, кто сбежать не успел. И будет вам, что называется, счастье. Ну а раз деньги, которые можно пустить на строительство новых кораблей, предпочитают 'распиливать' в качестве откатов, то при чем здесь Империя? Каждый народ достоин своего правителя, такая вот нехитрая логика позволяла не трепать лишний раз нервы. И все равно, тем, кто шел сейчас на 'Ретвизане', было как-то не по себе.

Пожалуй, единственным, кто чувствовал себя более или менее удовлетворенным, оставался Муромский, который все же ухитрился набить образцами целый транспортный контейнер. Надо сказать, Демин считал практическую ценность обломков, которые они вывозили, достаточно сомнительной, но спорить не стал — профессионалам виднее. Только приказал опечатать трюм, в который эксперт загрузил свое барахло, и ни в коем случае к нему не приближаться. Мало ли, что там можно подцепить, достаточно вспомнить хрестоматийный случай с титановой чумой, когда неизвестная до того бактерия в буквальном смысле съела корпус крейсера-разведчика. Или же происшествие на борту корабля геологов, подобравших, в числе прочих образцов, интересную окаменелость. Образец тот на проверку и впрямь оказался каменным, поскольку скорлупа яиц Каскадийского Хлыща была на девяносто процентов из кремния. Вылупившаяся тварь была, в общем-то, безобидна, но с испугу забилась в вентиляционную шахту, по ней каким-то образом добралась до силовой установки и замкнула энергопроводы. Естественно, что зверька разнесло на молекулы, но при этом пошли вразнос два реактора, и их чудом успели катапультировать. Случаев таких была масса — космос не прощал ошибок, оставаясь притом кладезем тайн, и время от времени подбрасывая в шаловливые человеческие ручки очередную загадку для пытливого ума. Не всегда это кончалось хорошо, иной раз появлялись многочисленные жертвы, дикий материальный ущерб и прочие сопутствующие прелести. Так что осторожность, осторожность и еще раз осторожность, и продезинфицированный всем, чем только можно, контейнер висел сейчас в коконе силового поля. Вернутся на базу — пускай там ученый люд разбирается, что к чему, а в походе нехрен трогать! Примерно в таком ключе высказался Демин в ответ на просьбу Муромского разрешить ему поковыряться в образцах. Каплей был немного обижен, но спорить не стал. Только вздыхал так, словно у него последнюю корову увели, но Демин был неумолим, и сердце его от жалости не растопилось. А так как сейчас они никуда не торопились, двигатели напрягать тоже не стали, и в результате тащились пять дней, в течение которых Муромский изнемогал от нетерпения.

Зато уж когда прибыли, он оторвался вовсю. Вначале сам, лично руководил перегонкой контейнера к мобильному исследовательскому центру — старому транспортному кораблю, с которого сняли занимающие много места двигатели, модернизировали системы жизнеобеспечения и оборудовали лаборатории и мастерские, что называется, на все случаи жизни. Получившееся в результате подобных манипуляций чудо имперских технологий можно было охарактеризовать одной фразой — дешево и сердито. Правда, без буксира перемещаться корабль теперь не мог, но зато удалось разместить все это безобразие в стороне от базы — не дай бог, рванет там что-нибудь. Такие центры строили уже давно, и по штату они полагались каждому флоту. Задействовали их обычно процентов на десять-пятнадцать от номинальной мощности, но зато, случись что, не пришлось бы терять время и силы на то, чтобы подключить большую науку. А то большие ученые предпочитают сидеть в центре Империи, работая в стационарных научных центрах, которых было не так и много. Исходя из этого, некоторые лишние затраты на создание мобильных центров в Империи считали неизбежным злом. К тому же, бывали случаи, что такой центр за один раз окупал не только свое создание, но и приносил немалую прибыль, да и то, что в них натаскивали молодых ученых, тоже надо учитывать. В конце концов, вложения в будущее никогда не были дешевыми, но всегда являлись для государства, живущего не только сегодняшним днем, необходимыми. Так что не все было однозначно с финансовыми вопросами, не все ...

Так вот, прежде чем идти к базе, линкор подошел к исследовательскому центру, и силовые захваты аккуратно перетащили добычу из трюма боевого корабля в его хранилища. Все это время Муромский, надев скафандр, парил в пустоте, наблюдая за процессом — видимо, хотел убедиться, что ни одна молекула из честно экспроприированного металлолома не пропадет. А когда операция была закончена, он, вместо того, чтобы вернуться на линкор, отправился в центр, где с каким-то щенячьим восторгом влез в толпу ученых, занятых разбором трофея. Энтузиаст, однако... Впрочем, все, кто работал в таких вот центрах, были энтузиастами, и Муромский чувствовал себя там, как рыба в воде. Кстати, в одном из разговоров он случайно обмолвился, что и сам еще год назад работал в аналогичном центре, правда, в другом районе Империи, так что ничего удивительного в его поведении не было. Равно как и в том, что недавний мэнээс так высоко взлетел — сделать карьеру у имперских ученых можно было, только пройдя по всем ступенькам, и мобильный центр был одной из них. Это правило, разумеется, было негласным, но от того соблюдалось, пожалуй, еще более ревностно, чем писаные уставы.

Узнав, что Муромский остался у ученых, Демин лишь пожал плечами и отдал приказ двигаться к базе. Пожалуй, единственным, кто был зол на эксперта, оказался корабельный ревизор. Отправился-то Муромский по своим делам, но скафандр его числился как корабельное имущество. Испортит еще, они же, ученые, такие, обязательно или кислотой обольют, или в реактор полезут. Впрочем, Демин к брюзжанию ревизора давно привык и внимания на него не обращал.

А в целом, за исключением уничтожения пиратской базы, рейд вышел не то чтобы скучным — скорее, бесполезным. Даже трофеев практически не взяли. Еще и пиратский корабль упустили, ну тот, второй, который решили погонять истребителями. Ушел, зараза, нырнул в червоточину — и поминай, как звали. И не погонишься ведь — червоточины при переходе сквозь них корабля зачастую имеют свойство разрушаться. Что-то в их сложной и все еще до конца неизученной структуре при этом нарушается, хотя если в нее залетает, к примеру, астероид, ничего не происходит. Это обстоятельство, подтвержденное десятками экспериментов, до сих пор ставило в тупик ученых и служило ежегодно темой для двух-трех докторских и десятка кандидатских диссертаций.

Ну, сбежал — и ладно. В любом случае, теперь он будет в розыске. Как-никак, засекли-то его на месте не только преступления, но и весьма запутанного происшествия, которым обязательно займется имперская контрразведка. А раз так, искать пирата будут всерьез, и такая мелочь, как границы, его не спасет. Тем более что пилоты истребителей сделали достаточно снимков, по которым опознать пирата будет плевым делом.

Ну а пока что можно было дать отдых экипажу, да и самому, возможно, удастся отдохнуть. Пока техники с базы ползали по хитро изогнутым переплетениям корабельных 'кишок', экипаж предавался развлечениям — стандартная в общем-то практика. Тем более что недавно 'спасенный' из-под венца штурман с достойным лучшего применения упорством вновь полез головой в петлю брака. Отговаривать его, разумеется, не стали, взрослый уже мальчик, сам знает, как лучше испортить себе жизнь, но посмотреть на этот процесс решил почти весь экипаж. Однако вначале народ авторитетно решил, что последний день надо прожить так, чтобы помнить его всю жизнь. Пьянка в отличном ресторане, который сняли вскладчину, стремительно набирала обороты, мальчишник устраивали по всем правилам, и в результате к концу дня на линкоре из экипажа Демин остался в гордом одиночестве. Правда, для этого он своей властью отпустил всех остальных офицеров — все равно при таком количестве техников на борту они только путались бы под ногами. Сам же он покинуть корабль не имел никакой возможности — согласно уставу хоть кто-то из старших офицеров во время ремонтных работ должен присутствовать, и желательно, чтобы это был командир. Да и, честно говоря, не особенно хотел Демин на ту свадьбу, пусть и звали его со страшной силой.. Черт бы побрал эту эмпатию. Случайно испортишь настроение себе, а хреново будет окружающим тебя людям. Именно поэтому Демин всегда чурался массовых мероприятий, что, учитывая его привычку впадать от спиртного в легкую депрессию, было весьма предусмотрительно. Так что отказался, сославшись на занятость по службе, хотя, в качестве компенсации дал новобрачному аж неделю отпуска и коды доступа от собственной яхты — чтоб, значит, могли провести медовый месяц, не отвлекаясь на друзей-приятелей-родственников, вдали от чужих, пусть и доброжелательных глаз.

Вместо того чтобы отдыхать, подобно своим подчиненным, Демин несколько часов бродил по своему кораблю, заглядывая в каждую щель, интересуясь ходом работ и, в конце концов, так надоел техникам, что его вежливо послали. Ничуть не обидевшись, Демин отправился в свою каюту, где потратил два не слишком увлекательных часа, занимаясь документами. Ничего в этом мире не меняется, как была бюрократия, так она и остается — примерно такими были его мысли, когда он, наконец, закончил заполнять очередную дурацкую, но притом обязательную ведомость. На его взгляд, если три ведомости фактически дублируют одна другую, но притом отправляются в разные ведомства, и потому имеют разные формы, ничем иным, кроме идиотизма это быть не могло. Куда проще сделать для всех единую форму, но — не дают. Хоть у императора проси по знакомству, чтобы навел порядок в этом бардаке.

Представив, как он обращается нему с подобной просьбой, и как тот строит чиновников от флота, хихикнув мысленно и посетовав, что эти мечты так и останутся мечтами, Демин вздохнул, переключил терминал и набрал знакомый код.

— Привет, солнце...

Девушка ответила почти сразу.

Муромский 'очнулся' лишь на третий день. Если честно, Демин, занятый на корабле, о нем и не вспоминал — работы оказалось неожиданно много, и командиру линкора было как-то не до научно-технического эксперта. Ну, в самом деле, что у него, других дел нет? А эксперт, раз уж закрылся в своих лабораториях, пусть там и сидит, под ногами не путается — глядишь, что-нибудь путное нароет, хотя Демин в таком исходе дела, честно говоря, сомневался. Ученым он не то чтобы не доверял, а просто-напросто существовал с ними в разных измерениях, практически не пресекаясь. К тому же прикладная наука, дающая быстрый и сразу же видимый результат, в последнее время стала редкостью, а наука фундаментальная обещала плюсы в столь далекой перспективе, что о ней не было смысла особенно рассуждать. Плюс к тому, между теоретиками и практиками всегда был некоторый антагонизм, и, хотя именно ученые-практики, по сути, творчески мыслящие инженеры, создавали новые системы вооружения, лекарства, корабли, теоретики смотрели на них свысока. Демин же пока не определился, к какой именно категории следует отнести своего нового эксперта, и потому старался держаться с ним вежливо, даже, памятуя о том, кто его рекомендовал, доброжелательно, однако несколько отстраненно.

Тем не менее, через три дня, когда уставший как последняя сволочь, Демин уже за полночь буквально вполз в свою каюту и со вздохом растянулся на кровати, предвкушая, как вот сейчас он немножечко полежит, потом залезет в душ, а потом и вовсе сядет, нальет себе кружечку пива... Вредно, но приятно, черт возьми, а за здоровьем его пусть врачи следят, им это по должности положено. А он хотя бы на полчасика сможет предаться блаженному ничегонеделанию, переведет, наконец, дух... Так вот, только он рухнул, стянув осточертевшую за день обувь, как запиликал зуммер, оповещая, что кто-то весьма настойчиво пытается вызвать Демина по закрытому внутреннему каналу.

Подождав с полминуты в тщетной надежде, что тому, кто его домогается, надоест долбиться, и он бросит это безнадежное занятие, Демин пришел к выводу, что совести у людей нет, не было и не будет. А раз так, в покое его не оставят. Пришлось, кряхтя, вставать, тащиться к столу, врубать терминал и постараться смотреть на собеседника наиболее мрачным из имеющихся в командорском арсенале взглядов. Может, почувствует себя неуютно, и сам отвалит... Увы, надеждам этим не суждено было сбыться — Муромский, а это был именно он, оказался глух к намекам и совершенно нечувствителен к антихаризме командора, и даже мрачное сопение Демина его не смутило.

Ну, ладно, ученые — люди увлеченные, и могут не замечать то, что происходит у них под носом, однако, когда Муромский заявил, что хотел бы видеть Демина в научном центре, причем немедленно, раздражение командора выплеснулось через край. Его хотят видеть. Причем немедленно. Кто тут старший по званию, а? Здесь что, военная база или бордель? Неимоверным усилием воли он сдержался от того, чтобы не высказать это сразу же и, подпустив в голос холода, поинтересовался — это что, настолько срочно, что пять минут не может подождать?

На том конце линии озадаченно хмыкнули, сделали паузу, а потом Муромский ответил, что, разумеется, может, но он считал, что командору надо поглядеть на это сейчас, и... И тогда Демин, все еще стараясь сдерживаться, но решив чуточку отпустить вожжи, посоветовал гению от науки посмотреть на часы, а потом идти и проспаться. И до утра его, Демина, не трогать, а то он за свое дальнейшее поведение не ручается. Отповедь подействовала, во всяком случае, Муромский заткнулся, однако настроение уже было испорчено.

Однако утром Демин все же поехал к ученым — после вчерашнего даже видеть их не хотелось, но, как ни крути, они что-то нарыли. Именно поэтому, в темпе раскидавшись с текучкой, он взял бот и, проигнорировав положенного для таких разъездов пилота, сам, вспомнив молодость, сел за штурвал. Нарушение, конечно, но, скажем так, положенное нарушение — большинство старших офицеров и адмиралов поступали точно так же. Во-первых, чтобы размяться и освежить навыки, во-вторых, чтобы вновь почувствовать себя молодыми и бесшабашными, когда море по колено, все еще впереди, и даже начальственный рык не может испортить тебе настроение. Ощутить власть над кораблем, пусть и крохотным, но зато власть непосредственную, через лежащие на штурвале кончики пальцев, а не через цепочку подчиненных... Ну и потом, летать в одиночку — это традиция, а традиции надо соблюдать. Поэтому должность пилота на разъездном боте была исключительно для ленивых, большинство молодых офицеров шарахались от нее, как черт от ладана, и, чаще всего, люди на нее попадали в качестве наказания.

Научный центр, как обычно, снаружи произвел на него тягостное впечатление своей обшарпанностью. Демин бывал здесь не раз, и прекрасно знал, что внутри все иначе, чистота, оборудованные хотя и не первоклассной, но все равно очень приличной техникой лаборатории и мастерские, жилой блок едва ли не лучше, чем на базе, но вот снаружи... Как будто нельзя хотя бы какое-то подобие порядка навести. Нет, оно понятно, ученые — люди немного не от мира сего, а внешний вид центра обновляют редко еще и для того, чтобы в случае гипотетических военных действий он выглядел в качестве мишени наименее привлекательным, но всему же есть границы! Да на любом, самом зачуханном военном буксире командира сняли бы с должности за такой внешний вид, а тут... В общем, настроение Демина, и без того не лучшее, упало и вовсе ниже плинтуса.

Правда, внутри научного центра, как всегда, царила почти стерильная чистота, а коридоры поражали деловитостью работающих здесь людей. Вдобавок, именно сегодня эта деловитость буквально зашкаливала — народ сновал туда-сюда, перебрасываясь на ходу не слишком понятными фразами. Вроде и по-русски говорят, а вроде и нет. Впрочем, у ученых свой сленг, причем на разных базах он мог принципиально отличаться.

Муромский встретил командора, что называется, у трапа, едва не пританцовывая от нетерпения. Судя по красным, воспаленным глазам, спать он так и не ложился, а небольшое, очевидно, незамеченное им пятно на халате однозначно говорило, что этой ночью он злоупотреблял кофе — пятно было совсем свежим, даже высохнуть еще толком не успело. Однако при всем том, утомленным он не выглядел. Скорее, наоборот — энергия переливалась у Муромского через край, и Демин удивился даже, что свет вокруг него не преломляется, образуя радугу. Впрочем, и без этого Муромский мало что не светился, и, поприветствовав Демина (кстати, приветствие вышло вполне уставным), тут же потащил его к себе в лабораторию. Хорошо еще, не принялся вещать на ходу — Демин и так научников понимал с пятого на десятое, а когда человек в таком возбуждении...

В лаборатории было не протолкнуться. Народ столпился у прозрачного бокса с образцами, тыкал пальцами, галдел, спорил, в общем, вел себя вполне ожидаемо. Никакой дисциплины... Однако в чужой монастырь со своим уставом, как известно, не ходят, и вообще, у флота свои традиции, у ученого люда — свои, и, вполне может быть, кто-нибудь из этих молодых парней и девчонок, с энтузиазмом спорящих в этот момент о непонятных стороннему человеку проблемах, в будущем станет академиком, чьи открытия перевернут мир. Прецедентов хватало.

Довольно бесцеремонно распихав коллег, Муромский подтащил Демина вплотную к боксу. За прозрачным, тонким, и притом невероятно прочным стеклом лежали образцы, про которые Муромский начал что-то объяснять, периодически сбиваясь на высоконаучную терминологию. Понять его было невероятно сложно, и, на взгляд Демина, в образцах не было ну вот абсолютно ничего, что заслуживало бы внимания. Все это он уже видел на базе, причем изначально в намного более целом виде. Крошеву же, которое лежало здесь, на взгляд командора самое место было на свалке.

Когда Демину надоело чувствовать себя не понимающим объяснений кретином, он взял Муромского за плечо и потянул его из толпы. Эксперт немного удивился, но послушно двинулся за начальством, с грацией ледокола пробивающим себе дорогу сквозь толпу. Выбравшись в коридор и, прикрыв дверь, убедившись, что никто их не слышит (не стоило ронять авторитет эксперта перед коллегами), Демин рявкнул:

— Капитан-лейтенант Муромский! Немедленно прекратить словесный понос и доложить по форме!

Резкий тон на десяток секунд вогнал Муромского в ступор, но потом все же оказал на него ожидаемое действие. Буквально на глазах ученый отступил на задний план, выпуская из глубины сознания вместо себя офицера. Пять минут спустя Демин уже сидел в каюте Муромского и рассматривал многократно увеличенные голографические изображения того мусора, который столь непрезентабельно выглядел в боксе. Рассматривал, слушал пояснения, на сей раз сказанные ровным, спокойным голосом, четкие и понятные, и чем больше он их слышал, тем сильнее у него было ощущение, что волосы вот-вот встанут дыбом не только на голове, но и на груди, руках, ногах и прочих частях тела.

Если верить Муромскому, а в его компетентности Демин не сомневался, найденное ими пиратское гнездо занималось вещами страшненькими. Ну, это было ясно и без экспертиз, сам видел, что там творилось, но оказалось, что проблема куда серьезнее, чем незаконные опыты на людях с целью совершенствования нового поколения киборгов. Если конкретно, проблема выходила на новый технический уровень.

В принципе, искусственные органы вживлялись очень давно, начиная с двадцатого века. То же искусственное сердце, к примеру... Позднее начали использоваться искусственные конечности, искусственные глаза, но все это были не более чем придатки к человеческому организму. До конца с центральной нервной системой их связать не удавалось, и они оставались чужеродным придатком, костылем, поддерживающим человека, но не заменяющим ему утраченное. Даже когда в некоторых странах пробовали создавать, и небезуспешно, боевых киборгов, общие принципы сохранялись. Имелся живой организм, чаще всего клон, имелись усиливающие его импланты, и все это просто сшивалось вместе.

Однако те, кто создал обнаруженное на пиратской базе, не только смогли обеспечить единство имплантов и нервной системы. Они пошли дальше, и как раз это было самым неприятным и страшным. Демин никогда раньше не слышал о чем-либо подобном. Импланты не просто вживлялись, они, управляемые постоянно увеличивающимся количеством невероятно производительных микропроцессоров, росли, прививаясь к нервной и мышечной системе человека, местами дублируя, а местами и вовсе замещая ее. По всему выходило, что конечным результатом могло стать превращение человека во что-то новое, сплав живой и неживой ткани, а может, и просто в робота.

Как это удалось определить Муромскому и припаханному им для поддержки штанов коллективу молодых ученых, для Демина осталось загадкой, но по всему выходило, что работа ими была проделана титаническая. И все-таки они сделали невероятное, и по мелким осколкам собрали картину, может, не совершенно полную, но дающую представление о том, с чем пришлось столкнуться экипажу 'Ретвизана'.

Когда Муромский закончил, Демин пару минут сидел неподвижно, а потом с силой растер лицо руками. Усилием воли заставив себя успокоиться, он с лихорадочной скоростью анализировал случившееся. Это ученому, пускай и в погонах, найденные на пиратской базе образцы неизвестных технологий были пищей для пытливого ума. Куда лучше понимающему расклады кадровому офицеру, стоптавшему не одни сапоги на корабельных палубах, все представлялось иначе, и выводы не радовали. Для начала, требовалось предотвратить распространение информации. Ну, это они, можно сказать, сделали. Сейчас оставалось только хвалить предусмотрительность особиста, который по давно уже заведенной им традиции после любой секретной или околосекретной операции брал со всего экипажа расписки о неразглашении. За это особиста не любили, называли держимордой, чернильной душой и бюрократом, но при этом уважали — он ухитрялся регулярно вытаскивать людей из неприятностей вроде драки с полицией, обеспечивал лояльность со стороны властей любой планеты, на которую они прибывали. Наконец, именно благодаря ему в свое время был предотвращен взрыв корабля, на который вражеский диверсант ухитрился пронести и установить мину. В общем, приучив людей держать язык за зубами, сейчас особист избавил их всех от кучи проблем.

Однако возможная утечка информации — это так, первый уровень проблемы, заблокировать ее не так и сложно. А вот дальше... А дальше все куда интереснее. Откуда у пиратов эти технологии? Смешно предположить, что они могли быть разработаны самостоятельно. Некому, а главное, не на чем там было разрабатывать подобное. Слишком уж ценные мозги и слишком серьезное оборудование требовалось, чтобы запустить процесс. Нет, тут видна была рука государства, достаточно развитого, чтобы иметь хорошие научные кадры, достаточно богатого, чтобы финансировать исследования и притом имеющего достаточно эффективные спецслужбы, чтобы обеспечить прикрытие всего этого от разведки Империи. А то ведь ее реакция предсказуема и однозначно негативна. Когда же имеешь дело со страной, привыкшей оперировать ударными флотами, реакция с ее стороны чревата нехорошими последствиями.

Как пираты могли получить доступ ко всем этим, наверняка секретным, технологиям? А пес их знает. Но если что-то нашлось на одной базе, то кто сказал, что этой дряни нет на второй, третьей, десятой? Стало быть, информацию надо передать наверх. И возникает вопрос, делать это установленным порядком или, воспользовавшись данным ему временно правом, выходить на Самого? Надо с Кольмом посоветоваться...

И тут Муромский, выдержавший театральную паузу и в точности угадавший момент, когда ее надо было заканчивать, выдал:

— Я тут покопался в архивах, в том числе и закрытых — у меня высокий уровень допуска. Похожая технология была разработана у нас, около трехсот лет назад.

— Так, — Демин мрачно посмотрел на эксперта. — Этого нам еще не хватало. Как к ним попала имперская технология?

— Это не имперская технология, — покачал тот головой. — Наша программа была заморожена почти сразу, дальше опытов с животными дело не пошло, и технология не была доведена до стадии реализации. Да и подход в ней был иной, различия заметны даже невооруженным глазом. Тем не менее, общие принципы есть.

— Ясненько, — Демин потер гладко выбритый подбородок. — Значит, кто-то создал аналог.

— Даже не аналог. Кто-то, изобрел свое, совершенно новое, однако единичные точки соприкосновения с нашим открытием все же имеются.

— Еще не легче. А почему у нас это было запрещено?

— Тематика экспериментов была признана неэтичной, направление закрыто, исследовательская группа расформирована, а результаты засекречены.

Угу. Неэтично. Предки были не менее циничны, чем нынешнее поколение имперцев, и ничуть не уступали им в смелости. Если направление закрыто с подобной формулировкой, то, вероятнее всего, результаты оказались потенциально опасными. Настолько опасными, что кто-то там, наверху, счел потенциальные выгоды не окупающими возможный риск и придавил угрозу в зародыше. И что теперь со всем этим прикажете делать? Впрочем, колебался Демин недолго.

— Слушай приказ. Центр переходит в режим чрезвычайного положения. Запретить любые контакты с внешним миром, запретить покидать центр, заглушить линии связи. Анатолий Львович, проследи, пожалуйста, чтобы все было выполнено, как следует. Боюсь, ты раскопал сейчас такую дрянь, что космосу станет жарко.

Опасения Демина оправдались на все сто процентов. Вначале он услышал много нового и интересного от адмирала Кольма. Тот, правда, ругался не на Демина, помнил, с чьей подачи они оказались замешаны в этом деле, но все равно командор чувствовал себя виноватым. Дурацкий характер... Потом Кольм, подумав, вышел по прямому каналу на связь лично с Императором, точнее, отправил ему сообщение — в резиденции Его Величества сейчас было раннее утро, и Сам изволил почивать. А через каких-то пять часов они уже стояли перед голоэкраном, на который передавалось изображение из кабинета Императора, и ели глазами начальство.

Начальство, впрочем, их рвения не оценило. Вид у Императора был усталый и раздраженный, но говорил он ровно — значит, был зол не на их дуэт. А то ведь с него станется, не отходя от кассы, отодрать так, что взвоешь. Еа расправу, равно как и на награды, Император был крут, и слова у него с делом не расходились. Однако им он только рукой махнул, садитесь, мол...

Результатом почти двухчасового разговора (Демину страшно было представить, в какие деньги вылился двусторонний стереотрафик), стал приказ заниматься, помимо основной задачи, еще и решением пиратского вопроса. Вот как будто других дел нет... Тем не менее, приказ есть приказ, да и потом, Демин понимал, что это вполне логичное решение, позволяющее минимизировать число людей, посвященных в детали проблемы. Вот только что делать-то? Хорошо еще, карт-бланш сохранился и даже расширился.

Линкор приспособлен для многого, и все же он — молоток, или, применительно к боевому назначению корабля, меч, который наносит сильные, но точечные удары. А куда бить? Захваченная база, если верить данным, полученным с матрицы памяти казненного пирата, была не более чем смесью дизайнерского бюро, на котором производилась апробация новинки, и, в перспективе, сборочного цеха. Комплектующие шли извне, но откуда... Пират банально не знал цепочки, даже непосредственного поставщика не знал, конспирация была поставлена со знанием дела. Конечно, в свете новых обстоятельств эту базу и всех, кто на ней остался, пропустят через мелкое сито — разведчики, оказавшись невольными инициаторами процесса расследования, от участия в нем теперь не отвертятся, но все понимали, что вряд ли это принесет результаты. Можно, конечно, попытаться устроить засаду, облаву, наловить пиратов, да и допросить их жестко, есть шанс, что найдется кто-нибудь знающий — где-то что-то слышал, к примеру, а там уже будут какие-то зацепки. Только чем ловить? Линкором? Не смешите тапочки, здесь нужен бредень, а не меч.

В общем, на базе уже наступила ночь, а адмиральский салон еще сотрясался от громогласных споров, а утро вообще застало Кольма и Демина в глубоких раздумьях склонившимися над голографической картой. Тем не менее, кое-что начало вырисовываться. Если конкретно, то у них получалась достаточно масштабная, но, при этом, и перспективная операция.

Расклады были просты до безобразия. Можно, конечно, ловить пиратов по десяткам звездных систем на границах обитаемого космоса, а то и вовсе эти самые границы нарушая. Непринципиально, конечно, что границы — когда надо было, Империя умела плевать на международное право. Да и налево тоже плевала. Но все же, случись что — и вытаскивать попавших в неприятности товарищей окажется достаточно сложно, а эффективность такой работы будет стремиться к нулю. Однако зачем мелочиться, если можно накрыть целую систему, в которой пиратов — каждый второй, не считая каждого первого?

Система Тортуга... Раньше у нее был только номер, но в последние пару столетий все называли ее именно так. Белый карлик, планеты есть, но все безжизненные, сожженные жестким излучением еще в незапамятные времена. Да и ресурсов на них было — кот наплакал. Словом, одна из тех систем, которые называют бесперспективными. Тем не менее, система Тортуга процветала, став тем, чем была много веков назад ее предшественница в Карибском море — точкой, где собирались пираты всех мастей, и где был лишь один закон — право силы.

Правда, следует уточнить, что так было лишь в самом начале. Потом власть в системе подмяли под себя несколько крупных мафиозных кланов, договорившихся между собой о том, что нечего тут заниматься ерундой, а право кулака давно устарело, во всяком случае, применительно к этому месту. Зато барахолка всем нужна, а раз так, то ни одна пушка не выстрелит без их разрешения. Ну а для удобства они собрали в кучу несколько десятков астероидов, и сейчас они, сцепленные при помощи генераторов силового поля, неспешно плыли по дальней орбите, образуя нечто вроде каркаса. Пространство внутри него было заполнено воздухом, поддерживалась искусственная гравитация, была обеспечена защита от излучения, искусственная смена дня и ночи... Словом, местечко получилось весьма и весьма комфортным.

В результате сейчас Тортуга была весьма своеобразным местом. Здесь с равным успехом можно было встретить пирата, контрабандиста, не особенно разборчивого купца или богатого любителя нестандартных развлечений. Здесь была нейтральная территория, и любые споры решались через суд, в который входили представители всех главенствующих кланов. Здесь было место, где никто ни на кого не смел поднять руку без разрешения все тех же кланов. В общем, идеальное место, где можно без проблем сбыть добычу, купить запчасти, топливо, травку, да что угодно купить. И было у Тортуги еще одно несомненное достоинство — эта система располагалась за пределами всех человеческих государственных образований, но при этом в точке, из которой до большинства из них можно было добраться двумя-тремя прыжками. А самое главное, между Тортугой и Империей было значительное расстояние, которое боевым кораблям пришлось бы преодолевать долго и нудно, и, вдобавок, много границ, а значит, можно было не опасаться незапланированного визита вежливости со стороны имперского флота. Конечно, надо было соблюдать по отношению к Империи определенную осторожность, а то ведь ее адмиралы могут и наплевать на трудности, но в случае, если Империю не задевать, она тоже зря напрягаться не станет.

Вот эту-то систему и предложил накрыть Кольм. Логика в этом, разумеется, была — в случае успеха количество пленных должно было исчисляться тысячами, а значит, и шанс получить информацию был неплохим. Однако минимум два слабых места в этом плане имелось. Во-первых, 'Ретвизану' пришлось бы действовать одному — из всего флота только он мог за один бросок, и то на пределе автономности, добраться до Тортуги, остальным пришлось бы где-то заправляться. А ведь стоило дать себя обнаружить — и все, пиши пропало. Пираты ведь тоже не дураки, два и два сложат и, как только обнаружат, что кто-то идет по их душу, рванут прочь быстрее ветра. Можно было попробовать решить проблему с заправкой, взяв с собой танкеры, но все равно из гипера пришлось бы выходить, а значит, шанс быть обнаруженным оказывался избыточно велик. Межзвездную связь еще никто не отменял, а у пиратов есть свои люди на очень многих планетах. Как вариант, можно было попробовать проложить маршрут вне зоны человеческих владений, но это было чревато теми же проблемами, плюс увеличение расстояния, а следовательно, и времени. Утратить эффект внезапности — завалить всю операцию, и это старые космические волки понимали хорошо. Однако было еще 'во-вторых'. Если конкретно, никто не знал, какими силами располагают пираты в той системе.

То, что все пиратские корабли вооружены, сомнению не подвергалось никогда. Какой же ты пират без оружия? Нет, в истории, конечно, встречались примеры, когда пиратские корабли не несли вооружения, однако кончали такие горе-пираты, как правило, весьма плачевно. Когда на рее, а чаще просто на дне. В космическую эру ничего принципиально не изменилось, и пиратские корабли несли, как правило, целый арсенал. И следовало учесть, что силу этого арсенала придется проверять на собственной шкуре.

Наличие большого числа вооруженных кораблей говорило еще и о том, что те, кто держат в узде всю эту лихую вольницу, тоже должны иметь определенное количество военных кораблей. Причем кораблей, которые заметно мощнее обычных пиратских корветов и вооруженных транспортов. На практике это означало, что в той системе можно нарваться на что угодно, хоть на крейсер, а может, и не на один. Точных данных по вооружению пиратов не было ни у кого — Империя не вела их серьезной оперативной разработки, предпочитая тупо отстреливать, а конкуренты информацией делиться не спешили. Можно было, конечно, надавить на них — но время и секретность... Словом, риск был, и немалый, но Демин сказал: 'Я рискну', и Кольм только кивнул, соглашаясь. Идти туда одному — риск, не выполнить приказ — позор. По всем статьям, риск был предпочтительнее.

Всю следующую неделю Демин занимался подготовкой корабля к рейду. По сути, его не устраивали сейчас всего три вещи — чересчур маленькая десантная партия, слабая научная группа и явно недостаточное количество истребителей. Пиратскую базу надо будет штурмовать, их корабли — брать на абордаж, а людей для этого катастрофически не хватало. То же и с учеными. Сортировкой и предварительным анализом трофеев надо будет заняться на месте, а Муромский, как бы хорош ни был, в одиночку банально не справится. В самом деле, не разорваться же ему. Касаемо же истребителей — тут все просто. Разумеется, непосредственного участия их в бою может и не понадобиться, но мало того, что у пиратов наверняка есть свои легкие силы, так у них же многие корабли бросятся наутек. Как-то надо будет их перехватить, а для этого необходима сильная, а главное, многочисленная авиагруппа. В общем, сплошные проблемы.

Однако проблемы не может решить или тот, кто не умеет, или тот, кто не хочет, а мужчина берется — и делает. Демин, живущий именно по этому принципу, руки опускать не собирался, и с присущей ему энергией принялся разбираться с вопросом. Начальственный рык командора разносился, казалось, одновременно с нескольких палуб — и процесс пошел. Подстегнутые Деминым подчиненные, и без того не отлеживающие бока, принялись действовать еще активнее, а это, в свою очередь, привело к закономерному результату.

Для начала решили проблему с научными кадрами. Демин просто вызвал Муромского и приказал ему отобрать людей, без которых обойтись невозможно, а также необходимое оборудование, занимающее общим объемом не более одного транспортного контейнера. Под это он выделил место в трюме и две двухместные каюты, но ученые решили по-своему.

Оборудования они взяли самый минимум — фактически, только приборы первой необходимости, достаточно легкие, чтобы носить их с собой вручную. Как объяснил Муромский, серьезные исследования на месте проводить все равно нет особой нужды, поэтому нет смысла и тащить за собой дополнительную тяжесть.

Зато самих ученых набралось аж полтора десятка человек, и как они ухитрились разместиться в отведенных им помещениях, Демин понять так и не смог. Только у Муромского, в его положенной офицеру стандартной одноместной каюте, где и одному-то тесно, разместились еще трое. Демин покрутил пальцем у виска, выделил еще одну двухместную каюту, чтобы народ не ходил друг у друга по головам, но больше мест у него просто не было. И ведь, что интересно, на тесноту ученые не жаловались, зато очень спешили оказаться на месте и заняться изучением гипотетической добычи. Прямо-таки нездоровый какой-то энтузиазм.

Все остальное пространство заняли десантники. Люди набились в линкор настолько плотно, что пришлось организовать режим сна в три смены, иначе просто не хватало коек, и в спешном порядке модернизировать систему жизнеобеспечения. Однако народ не роптал, тем более что для многих из них это был шанс продвинуться по службе.

Дело в том, что вначале Кольм предложил временно перебросить на 'Ретвизан' лучших солдат из штурмовых групп других кораблей. Демин подумал, представил, что в этом случае будут чувствовать остальные капитаны, и какое к нему после этого будет отношение, передернулся от ужаса и отказался. К тому же такая подборка лучших из лучших, при всех своих видимых достоинствах, имела колоссальный минус. Толпа народу, не имеющая возможность сработаться, остается толпой, как бы ни была хороша индивидуальная подготовка каждого десантника, и эффективность такого сводного подразделения может оказаться достаточно низкой.

Вместо того чтобы 'раздевать' экипажи кораблей, Демин предпочел взять людей с планеты, из гарнизона. Там народ был несколько более хлипким, но базовая подготовка для рейда, как считал Демин, вполне достаточной. С системами вооружения знакомы, скафандрами пользоваться умеют, на штурм натасканы... Да, послабже, чем десантники, но и противостоять им будут не спецназ Конфедерации или обколовшиеся янычары, а обычные пираты. Зато солдаты из гарнизона как раз неплохо сработались, а учитывая, что лучших Демин лично обещал перевести в подразделения рангом выше, энтузиазма и готовности сражаться у них сейчас было в пять слоев и с горкой. Впрочем, основная задача все равно возлагалась на десантную группу линкора, а пополнение предполагалось использовать больше на подхвате.

Сложнее всего было с истребителями. Ангары — не резиновые, больше драккаров, чем положено, в них не воткнешь. Была идея разместить их в трюме — и что дальше? Выпустить их оттуда в разумные сроки было просто нереально, они так и остались бы там мертвым грузом. А ведь еще нужно было прихватить хотя бы пару-тройку разведывательных драккаров тапа 'Мурена' для дальнего обнаружения противника.

Однако пытливая конструкторская мысль, как обычно, извернулась, и предложение одного из корабельных инженеров было принято. Если коротко, то оно основывалось на задаче — перетащить истребители к черту на кулички и выпустить их в один-единственый бой. Обратно истребители предполагалось тащить лишь в случае, если боя не будет вовсе. Ну и иначе, даже без учета вероятных потерь, их брать назад не было смысла — согласно расчетам, через трое суток должна была подойти сформированная Кольмом группа поддержки в составе трех линейных кораблей, двух авианосцев, дюжины кораблей полегче и, вдобавок, транспортов, трюмы которых предполагалось долго и вдумчиво заполнять трофеями. Соответственно, истребители должны были вернуться обратно на борту одного из авианосцев. До места же их было решено тащить на внешней подвеске. Просто укрепили на внешней броне фермы, к которым пришвартовали заправленные под пробку истребители. Самой большой проблемой была посадка в истребители пилотов, но решили ее просто — установили гофрированные трубы от шлюзов. Неудобно, но ничего страшного, один раз потерпят. В бою, после старта истребителей, должны были сработать пиропатроны, отбросив мешающие работе артиллерии конструкции. Разумеется, обратно истребителям возвращаться было просто некуда, однако, в случае нужды, пришвартовать их к шлюзам, и принять на борт пилотов несложно.

Так что авиагруппа линкора временно пополнилась еще и сорока тяжелыми истребителями типа 'Скат'. Эти машины были не слишком маневренны, но хороши отменной динамикой и мощным вооружением, позволяющим один на один драться с корветами, построенными в Конфедерации, и с одного залпа разваливать на запчасти транспортные корабли. Они и нужны-то были для того, чтобы никого не выпустить из системы Тортуги, а не для маневренного боя с драккарами противника.

В результате недельного аврала, линкор выходил в поход, напоминая смесь цыганского табора, ноева ковчега и, пожалуй, под завязку набитого арсенала, а фермы внешней подвески полностью изменяли очертания корабля и придавали ему какой-то сюрреалистический вид. В коридорах было не протолкнуться от народу, а по всему кораблю стоял устойчивый запах казармы. Словом, приятного было мало, и радовало лишь, что все это очень ненадолго.

Глава 11.

Конфедерация. Земля. Новая Англия. Массачусетс.

Два с половиной года до текущих событий.

За этот период все изменилось самым коренным образом. Роберта Хилленгер больше не работала в 'DImAs industry'. Заметив результативность принимаемых мер, ее назначили заместителем министра по снабжению и контрактному аудиту министерства обороны. Это был большой взлет по карьерной лестнице, но сфера деятельности не поменялась — Берта по-прежнему занималась привычным делом — анализом эффективности и повышением военных возможностей военно-космических сил Конфедерации Земных Миров, но теперь в куда большем объеме. Ныне под ее началом находились сотни, если не тысячи подчиненных, в ее руках сосредоточилось множество нитей и имелось множество возможностей гармонично, а главное профессионально и грамотно управлять сложнейшим механизмом по перевооружению и внедрению новейших технологий в ряды ВКС. А так же еще быстрее увеличивать свой личный банковский счет за счет госкапиталов.

Еще в самом начале, едва ее перевели на новую должность, Роберта присутствовала на закрытом заседании глав парламента государств, входящих в состав Конфедерации. Там она до конца поняла всю серьезность положения, сложившегося на политической арене и убедилась в своей дальнейшей стратегии и направленности в деятельности.

Расклад сил в освоенной человечеством галактике был таков: Империя, за счет твердой вертикали власти и централизованного управления в развитии за последние семь десятилетий потеснила Конфедерацию Земных Миров со многих позиций. Не с торговых и не с экономических... Основные денежные средства по-прежнему были сосредоточены в ведении правительств и госкорпораций, однако в науке и вооружении — Империя уже ощутимо превосходила рыхлую по своей структуре и непростую в управлении Конфедерацию. И с этим следовало что-то срочно делать. Главы парламента крупнейших государств всерьез обеспокоенные потерей влияния — ведь где сила, там и власть — над более мелкими или вовсе нейтральными секторами галактики, опасались своего дальнейшего ослабления. Уже появился прецедент. Маленькая заштатная странёшка, имеющая территорию величиной всего в одну планету и пару астероидных поясов, называвшаяся на прародине Словенией и имевшая столь же малую по сравнению с существующими тогда державами площадь, умудрилась подписать тайный вассальный договор с отцом нынешнего императора, чтобы после — при теперешнем императоре — безболезненно влиться в состав Империи. 'Словенска республика', а точнее планета, которую та занимала, находилась у неизвестной и имевшей лишь порядковый номер звезды, почти на границе диффузной туманности Северная Америка, которая была богата ионизированным водородом, и являлась пограничным районом между Империей и Конфедирацией. На этот кусок территории облизывались как те, так и другие.

Когда политики от конфедератов узнали о том, что словенцы добровольно подписали договор с императором, едва не кипятком писали, пытаясь аннулировать это соглашение. Но проведенный открытый референдум при присутствии наблюдателей от всех крупных государств, в том числе и от Исламского Союза, лишь подтвердил всенародное желание. Конфедераты сгоряча чуть войну не развернули и не ввели войска международного корпуса космических сил на орбиту Словенской республики. Однако прежний император, чтобы ни у кого впредь не возникало желание опротестовать законность Имперского подданства через средства массовой информации — чьими же услугами не брезговали активно пользоваться и политики конфедератов — выиграл медийную войну за умы людей. Как предполагали многие политологи, он банально купил их обещаниями всевозможных перспектив, а ему поверили. В том, что император держит слово, никто и никогда не сомневался. Ну а после этого, для того, чтобы отбить у Конфедерации желание хоть что-то переиграть, он разместил на границе с той стороны туманности (поскольку империю и Словению как раз разделял ее рукав) двенадцатую армию. Вот так изящно одним росчерком пера изрядный кусок богатой ионным топливом территории отошел к Империи.

И теперь при усилении позиций Империи и все сильнейшем ослаблении Конфедерации, политики оной опасались дальнейшего обострения или вовсе возникновения военного конфликта. А вот имперцы, судя по их все более вызывающему поведению, войны совершенно не боялись.

— Мы не можем себе позволить терять пограничные области одну за другой, — кричал тогда представитель Шестой Республики Франция и Французского Алжира, едва не брызгая слюной на сидящих рядом. — По границам Конфедеративного союза еще множество мелких, однако от этого не менее ценных и богатых редкими элементами территорий, и отдать их в руки Империи мы просто не имеем права! Нашей задачей является жесткий контроль за действиями их правительств. Нельзя позволять имперцам превращать их в марионеточные государства, подвластные чужой воле!..

Берте еще тогда с улыбкой подумалось: 'Вы сами с удовольствием превратите их в марионетки, если уже не превратили'.

Однако положение и впрямь было серьезнее некуда — еще немного, и настанет время военной имперской гегемонии. И с этим что-то следовало делать.

Потом еще было множество совещаний и заседаний, широких и в узком кругу, закрытых и открытых, решений было принято множество. И все сводилось к тому, что в открытую противостоять империи уже невозможно, значит следовало предпринять скрытые меры, причем такие, чтобы противник о них не прознал, и в случае военных действий — ничего не смог противопоставить. Это означало победу. Вот только как ее достичь не знал никто, или почти никто.

Сохель Гершви вновь нашел мисс Хилленгер после одного такого совещания в чрезвычайно узком кругу, на котором присутствовали пара зам министров военных ведомств, Берта и ее начальник, а так же несколько неизвестных личностей, которые лишь внимательно слушали, но так и не проронили ни слова в течение всего разговора. Тогда вначале совещания Берту похвалили, а в конце поставили в упрек малую площадь эффектного применения новых технологий. Женщина поначалу испугалась, не понимая, как те могли узнать о ее деятельности с вживляемыми в пилотов устройствами, но потом, когда озвучили лишь про нейро-скафандры — несколько успокоилась. Опыт с вживлением чипов дал двоякие результаты. Пилоты с установленными девайсами выполняли свои функции выше всяких похвал. Однако когда настало время удалить вживленный чип, у нескольких не обошлось без утраты глаза, а у одного пилота даже полной потери зрения. Тогда скандал удалось замять, но от идеи более широко применять данное устройство Роберта отказалась.

И вот после совещания, где на мисс Хилленгер была возложена обязанность найти способы или предложить возможные варианты по применению новейших технологий, ее встретил мистер Гершви.

— Дорогая моя Роберта, я рад вас видеть! — сердечно приветствовал он, даже руку к груди прижал, демонстрируя, насколько рад был ее встретить.

Впрочем, Берта уже не заблуждалась насчет мистера Гершви. Он оказался неприметным, никому неизвестным, но настолько всесильным, что голова начинала кружиться, когда она пыталась представить пределы его возможностей.

Интересно, зачем же ему тогда нужна была сделка с литием, которая выглядела смехотворно на фоне возможности вот так запросто появиться в сердце одного из закрытых военных ведомств — в управлении разведки и анализа — как у себя дома? На этот вопрос ответа не было, однако Роберта как умная девочка давно подчистила за собой все концы, не полагаясь на слово Гершви. Ведь всем известно: в политике и бизнесе не бывает честного слова — существует лишь взаимное, а иногда и вынужденное сотрудничество.

— Я тоже, я тоже... — немного рассеяно покивала она, в ответ на приветствие, и очень внимательно принялась рассматривать человека, остановившегося за спиной Сохеля.

Буквально полчаса назад этот человек присутствовал вместе с ней на совещании, не произнес ни слова, однако на него нет-нет да косились с любопытством смешанным пополам с опаской министры и сам руководитель разведывательной аналитики. Кто же он такой?

— Наверное наша встреча — это знак свыше, — продолжал меж тем заливаться соловьем Гершви, — и никак иначе! Дорогая моя Роберта, нам с вами прямо-таки необходимо встретиться вечерком и в уютной обстановке поболтать о том, о сем, — и улыбнулся так мягко и открыто, что казалось нет никого искреннее в этот момент.

На миг Роберта задумалась, прикидывая как поступить. Будет ли при ее нынешней должности уместно проводить время, тем более частным образом с такой темной лошадкой как Гершви. Но все ее сомнения развеял неизвестный, теперь так же пристально рассматривавший женщину, как и она его.

— Приезжайте сегодня вечером в поместье Свейн. Состоится небольшая вечеринка. Так сказать в тесном кругу. Господин министр Тертлав с супругой тоже будут там. Скажите, что вас пригласил Уильям Дейл Фелтон лично. Я предупрежу дворецкого.

Берте ничего не оставалось кроме как кивнуть. Первый раз в жизни она не смогла ответить. Только что ее пригласил к себе на закрытый ужин мультимиллиардер и основной держатель акций конфедеративной резервной системы пятерки самых крупных государств, входящих в Конфедерацию Земных Миров. Грубо говоря — именно этот человек печатал деньги для всех.

Ужин был прекрасен: великолепное поместье, шикарные блюда на столе, вышколенная прислуга, подающая их, струнный квартет, исполняющий старинную симфоническую музыку. Но главным было не это; здесь собрались самые влиятельные люди в конфедерации. Их было немного, не более сотни, но именно они определяли политический и экономический курс. И Берта оказалась среди них.

Этот вечер стал тем поворотным моментом, после которого отступать стало уже некуда. После ужина, в одной из гостиных, потягивая виски, собрались несколько человек: Уильям Дейл Фелтон, Сохель Гершви, генерал ВКС западного сектора — Генри Уилкс, один из самых последовательных 'ястребов' в руководстве вооруженных сил Конфедерации, которого Роберта знала лишь в лицо, но лично знакома не была. И еще пара представителей из кабинета министров с незапоминающимися лицами, однако большим влиянием, и человек из окружения президента Конфедерации Земных Миров.

Официант, проскользнув едва заметной тенью, вкатил столик с напитками и, наполнив бокалы, так же незаметно удалился, прикрыв за собой дверь. Несколько минут стояла тишина, наполненная лишь стуком льдинок в стаканах, поскрипыванием обивки кресел и недоверием присутствующих друг к другу, прежде чем генерал Уилкс первым решился озвучить причину, по которой они сегодня собрались здесь.

— Дела на границе с Империей все хуже, — начал он и, сделав небольшой глоток виски, будто бы в подтверждение своих слов побренчал кубиками льда. — Отношения обострились до предела. Еще немного, и мелкие военные провокации с обеих сторон перерастут в ожесточенную войну.

— Не перерастут, — отрезал мужчина, что уселся в кресло у дальней стены и теперь, закинув ногу на ногу, пристально наблюдал за генералом.

— Как давно вы были на границе, а Боудлер? — ехидно парировал тот.

— Мне не нужно никуда отправляться, — криво улыбнулся Майкл Боудлер. — Я все-таки работаю в агентстве национальной безопасности, и знаю не хуже вас, где что происходит.

— Да неужели?! — все, что оставалось ответить генералу. В компетенции Боудлера как главного аналитика сомневаться не приходилось, но что-то же он должен был сказать.

— Очередная мировая война никому не нужна: ни императору, ни нам, — покачал головой тот.

— Однако паритет возможен лишь в том случае, когда противники находятся в равных весовых категориях, — генерал снова сделал глоток виски и перевел взгляд на Фелтона и Гершви, сидящих в соседних креслах, словно подозревал их в чем-то. — А для нас это окажется возможным лишь тогда, когда наши вооруженные силы станут равны имперским. Вы прекрасно знаете, что сильно отстаем от них в этом плане.

— Зато мы сильнее в экономике, — подал голос человек из окружения президента.

— Надолго ли? — скривился Уилкс.

— Объявим им эмбарго...

Боудлер расхохотался нарочито громко.

— Я думаю, что император переживет отсутствие цитронов с Южной Сицилии.

Человек из окружения президента насупился, но похоже сдаваться не намеривался.

— Они покупают у нас не только фрукты. Мы...

— Империя самодостаточна, — перебил его Боудлер, — Ей хватает своих ресурсов. Объявив эмбарго, вы только подтолкнете этих чокнутых вперед. Имперцы с еще большим маниакальным упорством будут добиваться поставленных целей. Вы создадите им временное неудобство, только и всего. Но они вам этого не простят. Вам нужен отложенный на не очень длительное время крупный политический, если не военный кризис? Лично мне — нет.

— Тогда вызовем обострение отношений между Империей и Исламским Союзом, — попробовал предложить другой вариант человек из окружения президента.

— Это тоже временная мера, — отмахнулся от него Боудлер. — Наша задача сейчас разработать долговременную стратегию.

Берта сидела тихо, внимательно слушая спорщиков. Многое из услышанного она уже давно знала.

— Нам необходимо коренным образом изменить состояние войск в Конфедерации, — озвучил единственно возможное решение проблемы Уильям Дейл Фелтон. — Никакие политические или экономические санкции, направленные против Империи не принесут ощутимой пользы. И могут создать проблемы в дальнейшем. Это не Исламский союз, где запрети мы на полтора года поставки ионизированного водорода, они и мать родную зарежут, если не своего эмира, лишь бы их возобновили.

— Тогда раскройте секрет как же это сделать? — вопрос генерала сочился ядом. — А еще лучше скажите, где взять на все это деньги? Именно вы у нас их печатаете. Так скажите.

— А на этот вопрос лучше ответит вам мистер Гершви. Вы же все знаете Сохеля?..

Все промолчали, так как уже давно были знакомы с ним, и не раз имели дело.

Однако Гершви обратил свое внимание на мисс Хилленгер.

— Роберта, дорогая... Ох простите мою вольность, но можно я буду обращаться к вам так, как привык? — даже сейчас мужчина не отступал от роли добрейшего дядюшки Гершви.

Берте ничего не оставалось, как кивнуть.

— Роберта, дорогая моя, озвучьте нам цифры, когда стали применяться нейро-скафандры. И те, когда пилот обходится без него.

Особенность памяти Роберты была в том, что имена и названия женщина не запоминала, зато не забывала ни одной цифры.

— Применение нейро-скафандров и перепрошивка системы пилотируемого корабля увеличивают эффективность действий пилота на девятнадцать целых и семьдесят две сотых процента, тогда как увеличение стоимости оборудования составило на восемь десятых процента, — четко отрапортовала она.

— То есть мы имеем увеличение результативности на два порядка относительно стоимости! — жизнерадостно изрек Гершви.

— Однако ваши тряпки очень быстро выходят из строя. Но даже не в этом суть: обряди мы пилотов хоть в пять ваших скафандров — мощь имперских кораблей и установок им не превзойти. Я уж молчу о новых конфигурациях их силовых полей, — скривился генерал Уилкс. — Вы знаете, что имперцы закладывают на стапелях возле Нью-Шлиссельбурга пять линкоров новейшей модификации?

— Это специально распространяемая ложная информация, причем самими же имперцами, — тут же вмешался в разговор Майкл Боудлер. — На самом деле...

— На самом деле, все гораздо хуже! — рявкнул генерал. — Не важно, создали они или еще создают, но по вооружению они опережают нас лет на двадцать!!! А у нас нет времени наверстывать упущенное! Вы это понимаете?! — теперь Уилкс уже кричал. — И я не представляю, что нужно предпринять, чтобы уровнять наши силы! — и уже гораздо тише и спокойней добавил. — Я просто не вижу выхода из сложившейся ситуации.

— Войны меж нами не будет, — повторил свои слова Боудлер, нисколько не смутившись, что генерал его так грубо прервал.

— Естественно, — холодно заметил Фелтон, — Империя переварит нас по кусочкам. Целиком ей не проглотить, тогда как по маленьким частям вполне сделает. Среди нас нет единства, каждое государство, входящее в состав Конфедерации тянет одеяло в свою сторону. Естественно удается это единицам, однако пробовать никто никому не запрещал. И запретить не можем. Масс-медиа знаете ли, демократия, свобода выбора и все такое, — и позволив себе лишь обозначить улыбку продолжил: — Конечно, периодически их прижимают к ногтю, но это все не то. Я пригласил сегодня Сохеля, у него есть вариант решения нашей проблемы, — и, выдержав паузу, попенял: — А вы, генерал, даже не дали ему рассказать все до конца.

— Ничего страшного, — тут же вклинился в разговор Гершви. — Генерал Уилкс совершенно верно заметил, что, несмотря на удобство и улучшение эффективности действия пилотов, скафандры не дают нам необходимых результатов. Именно поэтому я хочу предложить вам кое-что другое. Дорогая Роберта, вы помните про пилотов, которым чипы подключили к органам зрения?

Женщина напряглась, однако внешне это никак не отразилось.

— Неужели такое было? — как можно невиннее спросила она. — Никогда ничего о подобном не слышала.

Улыбка Гершви стала напряженной, а глаза превратились в две ледышки.

— Возможно, и не слышали, — продолжил он. — Тот эксперимент закончился не совсем удачно. Но нынче мы усовершенствовали вариант, изменили, улучшили... Я хочу всем присутствующим здесь показать один документальный фильм. Прошу быть внимательными, а свое мнение высказать только после просмотра.

Гершви достал небольшую пластину карманного галопроектора и, установив на журнальном столике нажал символ 'старт'.

Лица просматривающих были напряжены. Генерал Уилкс хмурил брови и даже закусил губу, чтобы не начать нецензурно выражаться, а пустой стакан из-под виски стиснул так сильно, что костяшки пальцев побелели. Боудлер наоборот был спокоен как удав — ему и не такое приходилось видеть. К тому же он имел доступ к закрытым архивам, а там в за период войны 'измененных' можно было найти кадры и пострашнее. Мисс Хилленгер просматривала фильм отстраненно, размышляя про себя, кто же такой на самом деле Гершви, и откуда у него такие возможности, а главное кто стоит за его спиной, кто руководит им и кому он служит. Человек из окружения президента был бледен, однако смотрел так внимательно, словно старался запомнить каждый кадр из фильма. Фелон отвернулся, словно уже не раз видел. По лицам пары из министерства ничего нельзя было прочесть — этих ребят, похоже, готовили и не к такому.

Едва объемное изображение свернулось, и погас экран головизора, генерал Уилкс грохнул стаканом об стол.

— Этому не бывать никогда! Уже была одна война с киборгами или как красиво соизволили назвать в правительстве 'измененными'. Другой такой не надо!

— Но это же не киборги, — попытался отмести инсинуации Гершви. — В конвенции о запрещении киборгов написано, что...

— Я сам знаю, что записано в конвенции, — рявкнул на него генерал, — но суть от этого не меняется! Вы собираетесь оснастить пилотов спец устройствами, которые будут вживляться в них! Вживляться!!! Разве это не киборгизация организма?! Эпоха 'измененных' именно так и начиналась. Если вы, Гершви, плохо помните историю, то я очень хорошо!

— Но поймите, — попробовал достучаться до него Сохель, — это же все потом возможно извлечь! После окончания срока службы пилоты вновь станут обыкновенными людьми. Вы же не оставляете корабль пилоту, когда тот увольняется со службы...

Этот этап уговоров Роберте был уже знаком. Извлекут они, как же!

Женщине расхотелось находиться здесь: карьера — карьерой, но есть же границы, за которые не стоило переступать.

— Только через мой труп! — не выдержав уговоров Гершви, рыкнул генерал Уилкс.

— Хотите, я это устрою? — вкрадчиво спросил Боудлер.

— И вы туда же?! — похоже генерал рассчитывал на его поддержку, а выходило наоборот. — Неужели вы вновь хотите создать киборгов?! Это немыслимо! Вы все помните, чем закончилась война с 'измененными', чего она стоила человечеству?

Все присутствующие знали историю.

Около две тысячи двухсотого года человечество совершило прорыв в научных открытиях и технологиях. И в это же время началось активное освоение космоса, уже не около солнечной системы, а дальнего. В эту эпоху стремительно расселявшиеся по галактике люди столкнулись с необходимостью исследования новых планет. А уж там были сопутствующие риски — и микроорганизмы, против которых у людей не было иммунитета, и хищники, и природные катаклизмы... Словом, отважные космические первопроходцы, завоевывая для людей новые миры, гибли пачками, и если в космосе быстро совершенствующиеся орудия боевых звездолетов решали многие проблемы, то с исследованием планет дело обстояло из рук вон плохо.

Вот тогда и началось стремительное развитие роботехники, и шло оно по двум направлениям — классические роботы с компьютерами вместо мозгов, и машины биологические, проще говоря, киборги. И приняли их тогда, что называется, 'на ура'. Еще бы. Велик риск — пошли вместо себя робота, он справится. А не справится — невелика беда, машину не жалко, еще наклепают. И так продолжалось почти двести лет... Только проблема выплыла оттуда, откуда не ждали и оказалась она в биологическом материале. Искусственно выращенные клоны, предназначенные для киборгизации, не обладали нужной широтой сознания и автономности, тогда как если использовался естественно выращенный материал, то бишь — обыкновенный человек — киборг получался как нельзя лучше. И выживаемость у него была выше в разы.

В научном и промышленном мире, кто бы, что не говорил, какие бы лозунги правозащитников и зеленых не толкал в массы, все равно во главу угла ставились снижение себестоимости и увеличение прибыли. А если клоны не приносили ожидаемой прибыли, а стоимость их выращивания равнялась применению естественного биологоческого материала, то использовали их все реже и реже, отдавая предпочтение людскому ресурсу. Вот только желающих добровольно превращаться в киборга — покорителя космоса находилось все меньше. Нет, конечно, энтузиасты все же отыскивались, и промывка мозгов через средства массовой информации велась усиленно, однако все чаще для естественного биологического материала стали использовать преступников, которым суд вынес приговор от десятка лет тюремного заключения до смертной казни. А на окраинных планетах вовсе устраивали рейды и налеты, для отлова био-основы. И там уже не спрашивалось согласие — хочет ли пойманный становиться киборгом. Его просто превращали в машину. А поскольку воспоминания стирать полностью не рекомендовалось — человек тогда превращался в прототип искусственно выращенного клона, только худшего качества, нежели клон, то недовольных своей участью, помнящих кем они были раньше и что с ними сделали, появлялось все больше и больше. К тому же среди обыкновенных людей все чаше стало наблюдаться пренебрежительное отношение к киборгам, а средства массовой информации только подогревали эти ксенофобские настроения.

Коллапс произошел около двух тысяч пятисот третьего года, когда критическая масса недовольных киборгов превысила киборгов добровольцев и клонированных. Произошел бунт 'измененных', как их называли тогда, плавно переросший в вялотекущую, а затем и в полномасштабную войну, в которой не щадился ни стар ни млад.

Война затянулась на долгую сотню лет, а по окраинам галактики затихала еще пару десятилетий. Обеими сторонами уничтожалось все — как промышленность, так и людской ресурс истреблялся под корень. В результате человечество оказалось отброшено на столетия назад, межзвездные перелеты тогда фактически прервались, и наступил длительный период изоляции планет друг от друга, до сих пор сказывающийся и на политическом устройстве, и на уровне развития технологий.

Именно из-за этого, когда вновь началось объединение человечества, на создание киборгов был наложен запрет. Люди не хотели повторения ситуации, когда все они внезапно оказались на краю гибели, и с годами эта легкая паранойя не прошла.

Присутствующие отвели от генерала глаза. Затянулось неловкое молчание, однако его рискнул сломать Боудлер.

— Однако мистер Гершви обещает нам, что подобные... — тут он замялся, подыскивая нужное слово — 'дополнения' потом возможно извлечь. Каков процент возвращения пилотов к нормальному состоянию после удаления имплантов? — и уже более уверенно продолжил: — Ведь эти сведения у вас есть.

Гершви улыбнулся и перевел взгляд на Берту.

— Роберта, дорогая, прошу вас — озвучьте.

Однако женщина, словно не к ней обращались, подняла столь же невинный взгляд на Гершви.

Сохель уже понял, что эта женщина крепкий орешек, а записей, которые должны были бы остаться на военной базе 'Центурион' давно не существуют. Однако сейчас ему нужны были данные, пусть и бездоказательные. Собравшимся здесь политикам требовались цифры, и они должны были их услышать. И уламывать строптивую бабу сейчас ему совершенно не улыбалось.

— Роберта, сейчас никого не волнует, откуда вы знаете эти цифры. Просто озвучьте.

Теперь в голосе Гершви звенел металл. Впрочем, Берте на это было наплевать. Она взвешивала все 'за' и 'против', стоит ли вообще продолжать сотрудничать с Гершви. Она знала, что глубоко увязла грязном деле, именуемом политикой. Однако выбираться из этой 'грязи' ей почему-то не хотелось. В лучшем случае можно было остаться на обочине жизни, а в худшем... Роберта уже слишком много знала, чтобы ее просто так оставили в покое. И она решилась.

— Восемьдесят четыре и три десятых процента пилотов после ношения имплантов в течение семи месяцев были приведены в прежнее состояние. Десять и два процента с частичными потерями. И лишь пять и пять десятых процента полная потеря от первоначального состояния органов.

— Хороший процент. Внушительный, — Майкл Боудлер успокоился, услышав статистические выкладки. Откинувшись вновь на кресле, он поинтересовался: — А насколько эффективнее их действия в отличие от обычных пилотов?

— Если вживление импланта произвести в органы зрения, то наши пилоты на устаревших пилотируемых аппаратах почти сравниваются по возможностям с имперскими истребителями нового поколения, а если имплант подключен к ЦНС 23, то пилот превосходит имперского на порядок. При столкновении модифицированного пилота и имперского истребителя типа 'кальмар' модифицированный пилот выходит победителем. Всегда. Возможности победы у имперца нет. Совсем.

Заманчивое предложение прозвучало, теперь всем присутствующим осталось лишь согласиться.

— Думаю, начнем с малых пилотажных групп, где-нибудь на удаленных базах. Оснастим крыло 24-другое имплантами с вживлением различной степени: от органов зрения до ЦНС, — это подал голос один из доселе молчавших представителей из министерств. Берта его наконец вспомнила — это был замминистра государственного департамента по разведке и исследованию Эммет Яблонски. — Брак невелик по сравнению с удачным исходом. Я думаю, нам следует отследить успешность использования на небольшой группе, чтобы потом определить какой из вариантов нам будет выгоден.

— Следует решить, кто этим займется, — подхватил второй представитель из министерств — Стив Монтегю — помощник советника президента по военным вопросам.

Все взоры устремились на Берту.

Женщина улыбнулась, кажется, наступил ключевой момент, после которого станет ясно — пан или пропал.

— Быть одной ответственной за это дерьмо, я не собираюсь, — внятно, едва ли не по слогам произнесла она.

— А никто не заставляет именно вас отвечать за происходящее, — Боудлер сделал вид, словно не понял заявления Роберты.

— Значит, я приглашена сюда просто как статист? — вскинула бровь она. — Надо же! Никогда не предполагала, что на таких вот закрытых совещаниях требуются посторонние люди или ненужные свидетели, — издевка звучала в каждом ее слове.

— Господа, господа, — вклинился в начинающуюся перепалку Уильям Дейл Фелтон. — давайте не будем жонглировать словами и отрицать очевидное. Все присутствующие это прекрасно умеют делать. Мисс Хиленгер, вас никто ни за что не заставит отвечать. Просто вы, как уже имевшая дело с разработками концерна и с мистером Гершви, лучше всего подходите для этого дела.

— Мистер Фелтон, — не осталась в долгу Берта, — знаете, как говорят в Империи — 'я не первый раз замужем' и ваши ходы знаю наперед. Мне нужны гарантии, причем настолько крепкие и надежные, что если я пойду ко дну — вы все потонете вместе со мной. В противном случае вживлением имплантов будете заниматься сами. Едва только кто-нибудь сторонний узнает о вашем эксперименте и хоть одно слово просочиться вовне, средства массовой информации раздуют такой скандал о возвращении времен 'измененных', что уничтожение трех планет с населением свыше трех миллиардов человек вам покажутся мелкой детской проблемой, за которую лишь по попке шлепают.

— Откуда вы?.. — встрепенулся человек из окружения президента, но его жестом попросили замолчать.

— Мисс Хилленгер, что вы хотите? — поинтересовался Боудлер. — Какие именно гарантии вам нужны?

— Мой шеф знает о том, что вы собираетесь предпринять? — вместо ответа спросила она.

— Тертлав? — уточнил Генри Боудлер и, получив утвердительный кивок, продолжил: — Разумеется, нет. Тертлав марионетка. Пусть влиятельная, четко и качественно выполняющее свое дело, но марионетка. О серьезных решениях ему знать незачем.

— Тогда мистер Боудлер, для начала вам потребуется еще один заместитель, — хищно улыбнулась женщина, оставаясь в подчинении нынешнего шефа, она была весьма уязвима.

— А какие еще гарантии вам потребуются? — уточнил Фелтон. На вмиг поскучневшего Боулдера, он предпочел не обращать внимания.

— Посмотрим, но думаю, требования будут в пределах разумного, — неопределенно пожала плечами Роберта.

* * *

Конфедерация. Созвездие Скорпион. Звезда HD 147513.

Планета Скорпера. Управление военных баз типа 'Робинсон'.

Два года до текущих событий.

В кабинете замначальника управления — бригадного генерала Брайана Рассела — Берта чувствовала себя спокойно, словно у себя дома. Она, заложив руки за спину, расслаблено изучала пейзаж окружавший здание. Аккуратно постриженные газоны местной лилово-зеленой травы с клумбами в форме эмблемы ВКС, выложенные плиткой дорожки.

В это время бригадный генерал, сидя в кресле и стиснув зубы так, что желваки играли, внимательно изучал приказ, который привезла Берта. Прочтя до конца, генерал зло отшвырнул скрепленные листы пластика на дальний конец стола и, откинувшись в кресле, скрестил руки на груди.

— С каких это пор мы обязаны подчиняться агентству национальщиков от Конфедерации?! — с вызовом начал он. — Все базы 'Робинсон' находятся под протекторатом Великой Британии, и я не обязан исполнять писульки от АНБ 25. Не вы управляете военными ведомствами — это во-первых. А во-вторых, после того, как я прочел, что здесь написано, моим долгом будет позвонить в Министерство внутренней безопасности и доложить о том, что вы планируете сделать.

— Так звоните, — мягко предложила женщина. Не торопясь, она повернулась и внимательно посмотрела на Рассела. — Только заодно не забудьте рассказать, как вы еще будучи в чине майора продали некому Афару Хамузи, якобы списанные с учета беспилотные SQ-Scavenger и самонаводящиеся ракеты к ним, а потом Мурад-Джамали на Белуджистане был стерт с лица земли вместе со всем мирным населением. А на записях, сделанных со спутника, как раз зафиксированы были SQ-Scavenger.

— У вас нет доказательств, — после небольшой паузы выдавилгенерал. Было видно, что он пытается держать себя в руках, но под этим напускным спокойствием прячется самый настоящий страх.

— А как насчет так и нераскрытого дела некой Эммы Олдридж? Девочке было всего лишь двенадцать лет, когда некий Лукас Рассел двадцати трех лет вступил с ней в половую связь, причем насильствено. Кажется, именно Лукас зовут вашего второго сына?

Генерал заметно побледнел, но промолчал.

— Так мы договорились? — уточнила Роберта и, не дожидаясь согласия, продолжила: — Вы допускаете на базу 'Меерсон-Брава' научных специалистов и обеспечиваете им возможность беспрепятственной деятельности. Так же подготавливаете списки пилотов, у которых минимальное количество родственников или те отсутствуют вообще. Мне необходимо как минимум крыло модифицированных пилотов.

Наконец Рассел не выдержал.

— Какая же вы сука, Берта! — рявкнул он, пытаясь хоть как-то сохранить лицо. Отказаться от выполнения приказа он уже не мог, но для очистки совести еще пытался сопротивляться.

Женщина улыбнулась, нехорошо так, с издевкой, продолжила:

— А вы молодец, генерал! Подали мне шикарную идею. Не забудьте, что... как вы сказали 'сук' вам необходимо иметь в эскадрилье. Женщины коварнее мужчин, и рисунок боя они выстраивают другой, — и, усмехнувшись, добавила: — Только иметь их нужно не в физиологическом смысле слова, а чтобы суки были в составе пилотной группы. Ясно?!

_________________________________________

23. ЦНС — центральная нервная система.

24. Крыло — Командование ВКС Конфедерации подразделяются на армии, крылья и другие отдельные части. Крылья состоят из групп (оперативной, технического обеспечения, тылового обеспечения, медицинской), каждая из которых включает несколько эскадрилий, состоящих в свою очередь из нескольких звеньев. Звено составляет 12 машин, эскадрилью — 100, крыло — 500.

25. АНБ — агентство национальной безопасности.

_________________________________________

Глава 12.

Рассеянное скопление М50 в созвездии Единорог.

Звезда VG-832 Monc. Тортуга.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Дон Кастелобату мог быть доволен. Давно уже дела на Тортуге не шли столь хорошо, прибыль за последнее десятилетие превысила совокупный показатель за три предыдущих. И, хотя основная причина заключалась в удачно сложившихся обстоятельствах и неплохой конъюнктуре рынка, все же не последнюю роль тут сыграли грамотные действия самого дона Кастелобату. Никто не рискнул бы умалять его заслуг — и потому, что дон Кастелобату в самом деле был неплохим менеджером, и потому, что те, кого дон счел недостаточно почтительным, могли запросто прогуляться в космос без скафандра. Нет, разумеется, дон Кастелобату был хорошим католиком, вот только его кротость была далека от голубиной.

Будучи председателем Совета Четырех уже пятый срок подряд, на фоне нынешнего бума и стремительного роста благосостояния всех заинтересованных лиц, дон Кастелобату уже стал подумывать над тем, чтобы начать объединение кланов. Под своим главенством, разумеется. Надо сказать, такие попытки предпринимались и ранее, в разное время и разными людьми. Кончались они, правда, всегда одинаково, при этом различались лишь меры убеждения — выстрел в голову, бомба во флаере, шальной снаряд в бронированный транспорт... Вариантов было много, благо среди членов мафиозных кланов, хозяйничающих на Тортуге, хватало и светлых голов, и умельцев на все руки. Вариантов много — результат один... Нельзя сказать, что дон Кастелобату не боялся, бесстрашие — удел дураков, а умные боятся и потому стараются предусмотреть возможные случайности. Да и момент был очень уж удачным — клан Кастелобату был сейчас на пике своей мощи, а остальные медленно, но верно теряли позиции. Плюс, благодаря его умелой политике, Тортуга фактически была защищена от враждебных действий со стороны ближайших соседей — интересы слишком многих задела бы такая акция, причем как внутри страны-агрессора, так и в ее финансовых кругах. Дон Кастелобату, когда хотел, умел глубоко запускать свои цепкие пальчики. Ему по-прежнему шли стабильные поставки литийсодержащей руды от верных 'семье' людей. Привозились крепкие темнокожие рабы малазийцы из звездного скопления М46. Более точные координаты их государства он даже не знал, незачем было. Главное, чтобы рабы поставлялись вовремя и по первому требованию, а прочее его не волновало. В последнее время начался приток отличных турельных комплексов, напрямую со складов длительного хранения ВКС Скандинаво-Германской республики. Оружие у немцев всегда было если не отменным, то надежным точно. И даже родные сицилийцы подкинули несколько партий новейших девайсов — чудо-скафандров, позволяющих пилотам летать необычайно маневренно, а уж попадать в цели!.. Тут вообще результаты были выше всяких похвал!

Правда, в последнее время немного портила настроение возросшая активность Империи на границах, соседствующих с ними государств, но это напрямую его не касалось. До сего времени.

Мысли сами собой перетекли на недавние события. Эти чертовы имперцы сорвали один из весьма перспективных проектов, в которые дон Кастелобату, вложил неплохие деньги. Из соображений секретности экспериментальные лаборатории были расположены не здесь, на Тортуге, а в стороне, в мертвой системе, у узкоглазых. И все шло, как надо, еще немного, и можно было бы запускать опытное производство, как вдруг связь пропала. Он, разумеется, отреагировал так, как следовало по договору с заказчиком — как только прошел контрольный срок, в систему послали корабль-разведчик с доверенными людьми на борту. И что они там обнаружили?! Система буквально кишила имперцами. Не меньше трех крейсеров, дюжина эсминцев, научные корабли... И, вдобавок, целых три фрегата локационной разведки. Хорошо еще, что разведчик был хорошо оборудован, имел мощную систему маскировки и успел сделать ноги до того, как на него обратили внимание.

А потом дон Кастелобату получил сообщение от одного из своих агентов, его по цепочке передали с какой-то окраинной планеты Конфедерации, где некий мелкий контрабандист Розеро, залетевший сюда заправить корабль, вышел на связь с клиентом и сообщил, что задерживается. Ерунда, бывает, если бы не причина задержки — именно она и привлекла внимание агента-аналитика, к которому подобные сообщения ежедневно стекались сотнями. Это позволяло отслеживать ситуацию на рынках и, соответственно, более оперативно реагировать на изменения. Так вот, если верить контрабандисту, получалось, что он был в системе именно в тот момент, когда там появились имперцы, причем заявился туда сразу ни больше, ни меньше линкор. Вот и гадай теперь, то ли он случайно туда залетел, то ли имперцы что-то пронюхали. Сведения о произошедшем, а так же сообщение от контрабандиста дон Кастелобату, как уговорились, передал заказчику. Тот в свою очередь просил больше не беспокоиться, он разберется со всем сам и... и больше не выходить с ним на связь. Когда надо будет, люди заказчика появятся.

Мотнув головой, Кастелобату отогнал от себя мрачные мысли. Ерунда. Даже если проект накроется, ничего страшного в этом нет — деньги вложены не настолько большие, чтобы хвататься за голову, и напрямую с Тортугой и с ним лично никто ничего связать не сумеет. В таких проектах дон Кастелобату участвовал не первый раз, и несколько даже сам начинал, и если один из трех-четырех приносил ожидаемую прибыль, это было уже хорошо. Даже одного удачного начинания обычно хватало чтобы окупить затраты на все остальные. Главное идти в ногу со временем и не скупиться на инновации. Именно такая политика, в отличие от закостеневших в традициях конкурентов, и делала Кастелобату первым среди равных.

Вздохнув, то ли устало, то ли довольно, некоронованный король мафии с удовольствием начал рассматривать причалы, на которые из его резиденции открывалась великолепная панорама. Больше двухсот кораблей, были пришвартованны к ним, и еще не меньше десятка дрейфовали в космосе, дожидаясь своей очереди. Дон Кастелобату еще помнил времена, когда столько кораблей приходило сюда за год. И те, которые были тогда, не шли ни в какое сравнение с нынешними. В те времена сюда швартовались мелкие пиратские кораблики с ничтожной добычей. Сейчас они, разумеется, тоже были, но большая часть прибывших — это все же представители вполне респектабельных фирм. Бизнес набирал обороты и становился все более привлекательным для них, а это, в свою очередь, открывало перед кланами новые возможности. Более того, сюда начали стягиваться туристы, в основном, любители острых ощущений. Сейчас здесь были пришвартованы сразу три частных яхты, принадлежащие таким вот любителям экзотики. Пока немного, но, как говорят в Империи, лиха беда начало. Словом, можно было гордиться собой.

Пискнул сигнал — секретарь, чтоб его... Дон Кастелобату тут же щелкнул клавишей, разрешая войти — он всегда отвечал быстро, и так же быстро принимал решения, привычка, оставшаяся еще с тех времен, когда он был еще не доном, а всего-навсего рядовым стрелком в 'семье' — реджиме. Обычным парнем с периферийной планеты, которого вознесли наверх хорошая реакция, недюжинный ум и умение быстро и правильно принимать решения. Кое-каким привычкам он с тех пор так и не изменил — и ничуть об этом не жалел.

Бесшумной тенью в кабинет скользнул его личный секретарь — неприметный человечек с субтильной фигурой и лицом канцелярской крысы. На этот образ работали чуть потертый на локтях недорогой пиджак и очки на носу, и мало кто знал, что еще не так давно, каких-нибудь двадцать лет назад, этот хлюпик служил в разведке Конфедерации, был одним из лучших агентов... Увы, судьба играет офицером, и теперь он служит здесь, только вот ни форму, ни хватку не теряет, и до сих пор мало кто может сравниться с ним, что в стрельбе, что в рукопашной схватке.

Положив на стол боссу тонкую папку с пласт-листами, издержку прошлого, традицию, за которую все еще цепляется человечество, секретарь исчез так же бесшумно, как и появился. Дон Кастелобату открыл ее, быстро пролистал... Да, почти ничего нет — канцелярия работает идеально. Уж что-что, а наладить нормальное делопроизводство он сумел, и людей подобрал грамотно, в них он разбирался. И на местах тоже поставил не дуболомов с пистолетами, умеющих только мастерски стрелять и избивать провинившихся, а молодых, но грамотных управленцев, с дипломами престижных колледжей в кармане и льдом в глазах. Такие, чтобы продвинуться, будут идти по головам — но и дело при этом сделают. Главное, чтобы рядом был кто-то, кто сумеет их, случись нужда, осадить, может быть, даже выстрелом промеж глаз. Поэтому все те немногочисленные документы, которые лежали перед ним сейчас, говорили, что все в порядке и волноваться нечего.

Последней лежала текущая сводка. Дон Кастелобату внимательно просмотрел ее — все как обычно. Из системы вышли три корабля, вошли четыре. Три идентифицированы, четвертый пока нет, но он еще далеко, на пределе дальности систем обнаружения. Судя по массе и габаритам, транспортный корабль с набитыми трюмами. Ну, замечательно — еще кто-то решил заняться торговлей, а клиенты никогда не бывают лишними. Благосклонно кивнув собственным мыслям, дон Кастелобату собственноручно сварил кофе и, сев в кресло с чашечкой в руке, зажмурился от удовольствия. Он так и сидел в тот момент, когда с внешних стыковочных узлов 'Ретвизана' стартовали первые 'Скаты'.

* * *

Там же. Рассеянное скопление М50 в созвездии Единорог.

Звезда VG-832 Monc. Станция слежения.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

— Это что такое?

Дожевывающий бутерброд лейтенант обернулся к оператору:

— Что у тебя, Джозеф?..

— Взгляни сюда, Роджи. Я такого еще не видел.

Лейтенант вздохнул. Смотреть ему не хотелось, даже бутерброд доедать не хотелось. А хотелось ему ширнуться, вот только нельзя. И не до конца смены нельзя, а вообще нельзя — дисциплина в последнее время стала железная. Не успеешь оглянуться, как с должности полетишь, а потом и вовсе на органы отправят. Поэтому лейтенант отложил недоеденный бутерброд и со вздохом склонился над экраном.

— Ну, что у тебя?

— Вот...

Техник щелкнул клавишей, прогоняя запись увиденного в ускоренном темпе. Лейтенант без интереса посмотрел, как объект, вероятнее всего, транспортный корабль, неспешно тормозит, а потом от него вдруг, как солнечные лучи, рвутся в стороны десятки мелких объектов.

— Что за хрень? — пробормотал он, не глядя, щелкая по клавиатуре. Все же он был профессионалом, пусть и с подмоченной репутацией, заставившей когда-то покинуть регулярный флот. — Может, это датчики барахлят... Черт!

— Что? — сунулся под руку Джозеф.

— Общую связь! Живей, живей! Это имперцы, это их 'Скаты', я такую засветку ни с чем не спутаю!

Но включить связь Джозеф не успел. Короткая вспышка — и имперский линкор с немыслимого расстояния одним выстрелом разнес станцию контроля пространства в мелкую, добела раскаленную пыль. Эти два человека, составляющие ее гарнизон, стали первыми, но отнюдь не последними жертвами начинающегося сражения.

* * *

Там же. Рассеянное скопление М50 в созвездии Единорог.

Звезда VG-832 Monc. Год 3285-й по земному летоисчислению.

Имперцы привыкли разговаривать с позиции силы, и Демин не собирался отступать от этой хорошей традиции. Подойдя на дистанцию, с которой сканеры пиратов должны были пробить его защиту и получить возможность идентифицировать корабль, он начал действовать. Вообще-то, может быть, и рано, в своих расчетах он опирался на данные по современной аппаратуре Конфедерации, а у пиратов вполне могли оказаться куда более слабые системы обнаружения, но лучше было не рисковать. Именно поэтому, пройдя установленную для себя черту, он отдал команду — и 'Скаты' и 'Мурены' рванулись с внешней подвески. Пилоты, сидевшие последние двадцать минут в кабинах своих машин, дружно запустили двигатели и понеслись вперед с максимальным ускорением — им надо было успеть занять позиции до того, как начнется большая свалка. В следующий момент сработали пиропатроны, и мощные титановые фермы, отброшенные в стороны, закувыркались в космосе. Почти сразу открылись массивные ворота ангаров, и крыло линкора в полном составе покинуло корабль. Люки закрылись. Все, теперь пришла очередь пушек.

Линкор чуть заметно вздрогнул — двигатели, выходя в боевой режим, выплюнули в космос пучки голубовато-огненной плазмы. Гигантский корабль начал стремительно ускоряться, и минуту спустя его орудия главного калибра уже вели обстрел Тортуги, неожиданно для всех частый и точный. На дистанции, с которой артиллерия противника еле-еле доставала бы до цели, орудия 'Ретвизана' могли вести прицельный огонь, чем Демин сейчас и пользовался. И не чувствовал никаких угрызений совести, что может убивать врага, не получая ни снаряда в ответ.

Первый удар имперцы нанесли по станциям контроля пространства. Это была азбука любого боя — ослепить врага, не дать ему вести прицельный огонь и вообще понимать, что творится вокруг. Тем более что станции контроля пространства располагались на периферии охраняемой зоны и были слабо прикрыты. Сейчас эти станции безжалостно расстреливались, и хрупкие колпаки радарных установок и операторских комплексов лопались под ударами имперского оружия, как гнилые орехи. Силовые поля, предназначенные для защиты от метеоров и космического мусора, оказались абсолютно бессильны, когда по ним прошелся огневой вал, и через несколько секунд Тортуга ослепла.

Однако те, кто заправлял в этом оплоте организованной преступности, не были трусами. Трусы не летают на крохотных старых кораблях, не берут на абордаж звездолеты в сотни раз больше их собственных, не исследуют иные системы... Тортуга была местом, где можно было ожидать чего угодно, от резни между экипажами, до налета регулярного флота, и она могла за себя постоять. Тем более, когда перед ними был один-единственный, пускай и очень сильный противник.

Пиратские кланы имели здесь настоящий флот. Пять крейсеров разного возраста и построенные в разных странах, тем не менее, находились в идеальном состоянии, регулярно модернизировались и все еще были вполне адекватными представителями своего класса. Кроме них имелось еще почти три десятка кораблей от корвета до эсминца, и около двухсот драккаров. Плюс корабли пиратов, находящиеся в этот момент на Тортуге. Разумеется, ждать от них той же эффективности, что от основных сил, выучкой и профессионализмом не уступающих регулярному флоту, было смешно, но это тоже была сила, с которой стоило считаться. Кроме того, вокруг Тортуги на дрейфующих параллельно ей астероидах располагалось около десятка фортов, на вооружении каждого из которых было одно-два орудия большого калибра, снятые в свое время со списанных линейных кораблей. Эти орудия, старые, но все еще очень мощные, способны были превратить в фарш практически любого противника. Словом, вооруженные силы Тротуги были способны отразить атаку, а при небольшой удаче и уничтожить, к примеру, одиночный линкор Конфедерации в открытом бою, или отбиться от штурма силами полнокровной эскадры, сидя в обороне. Плюс гарнизон, составляющий почти три тысячи человек... В общем, это был орешек, о который весьма просто обломать зубы.

Не имея точных сведений о том, какие силы ему будут противостоять, Демин вполне логично рассудил, что корабли на базе прохлаждаться не будут, не для того их держат, а расположатсяв разных точках системы, контролируя наиболее опасные с точки зрения появления кого-нибудь нежелательного места. Однако и все одновременно они там не будет, кто-то же должен ремонтироваться, загружать продовольствие и давать отдых экипажам. Раз так, какая-то часть кораблей должна находиться на базе, а остальные в космосе, причем довольно далеко от нее. Раз так, был шанс уничтожить противника по частям. Командор оказался абсолютно прав, сейчас на базе оставались лишь два крейсера из пяти и не более половины легких сил. Правда, точных цифр Демин не знал, но все равно гнал свой линкор вперед, чтобы успеть расправиться с ними до того, как подойдут остальные. А еще он надеялся на ум ученых и оружейников, создавших самый мощный в Империи линкор, недавно уже вышедший в одиночку против целого флота.

Однако лихой кавалерийский наскок продолжался ровно до того момента, как Тортуга оказалась в зоне поражения орудий 'Ретвизана'. О том, что пиратская республика просто обязана иметь какое-то подобие стационарной обороны, командор догадывался, и вовсе не собирался подставляться под огонь, поэтому дистанция, на которую необходимо было выйти, была рассчитана заранее. Сразу после этого линкор сбросил ход и, уравновесив скорость с вражеской базой, открыл огонь, стремясь, в первую очередь, поразить корабли у причалов, не дать им уйти. Если бы это ему удалось, задачу можно было бы считать выполненной — когда никто не в состоянии бежать, Демин мог бы поступать, как душе угодно. Расстреливать их, захватывать, неспешно, шкурку за шкуркой снимая слои, никак пока себя не проявившей вражеской обороны, или же просто подождать, когда явится подкрепление.

Нельзя сказать, что пиратов очень радовали подобные перспективы, но и сделать они ничего не могли. От причала так просто отвалить не получится, это достаточно долгая операция, и, если не соблюдать требуемые процедуры, можно не только повредить корабль или причал, но и просто с кем-нибудь столкнуться. Учитывая же, что причальные шлюзы были переполнены, отойти от них без буксиров оказывалось практически невозможно.

Да и потом, куда бежать? Несколько кораблей, для которых не нашлось причалов, и потому они дрейфовали по соседству, попробовали, ага. Самый большой из них, транспорт-контейнеровоз, удостоился благосклонного внимания 'Ретвизана', который отсалютовал ему всем бортом. Столь быстрого превращения огромного корабля в космический мусор, да еще в сопровождении высокотемпературных спецэффектов, не видел еще никто. Остальные, будучи целями менее аппетитными, линкор не заинтересовали, и он вернулся к прежнему занятию — расстрелу пришвартованных кораблей, благо форты огня не открывали. Линкор был за пределами досягаемости их орудий, поэтому комендоры лишь скрипели зубами от ярости, но сделать ничего не могли, благоразумно помалкивая и стараясь остаться незамеченными. Пример одной-единственной батареи, рискнувшей открыть огонь и превратившейся вместе с астероидом, на котором она была установлена, в облако раскаленной плазмы, хорошо вправил мозги всем остальным и начисто отбил им желание стрелять. Это было оправдано, не обнаружив огневых точек, линкор мог приблизиться к ним на расстояние залпа, и вот тогда... Впрочем, 'тогда' все не наступало, 'Ретвизан' продолжал работать с безопасной дистанции.

А вот драккары отрывались вовсю. Мелочь, которая не удостоилась внимания со стороны линкора, они расстреливали бодро и азартно, целясь, в основном, по двигателям, но при этом не особенно церемонясь и с обитаемыми отсеками. Лишь один из кораблей, перестроенный и капитально модернизированный корвет, пользуясь мощностью своих двигателей и приличным вооружением, попытался было вступить с ними в бой. Увы, два 'Ската' ловко зажали его в клещи и демонстративно расстреляли. Пилоты корвета вопили в рубке своего корабля, пытаясь вырваться из под обстрела, но имперцы им не позволили. Не торопясь зайдя в мертвые зоны, и повиснув там, словно бульдоги, они неспешно вспороли корвет от носа до кормы, и, когда прекратили огонь, ничего живого на его борту уже не оставалось.

Еще один корабль — шикарная яхта — почти прорвался сквозь завесу истребителей. Почти — это потому, что в последний момент вынырнувший откуда-то 'Колибри' прошил его двигатели короткой, скупой очередью. Предупреждение, сказанное столь доходчивым языком, было воспринято остальными адекватно, и больше эксцессов с попытками бежать из системы не наблюдалось. Разумеется, кто-то наверняка оказался не только вне зоны атаки, но и вне зоны действия радаров, и успел покинуть систему, но в целом истребители возложенную на них задачу 'не пущщать' выполнили.

А вот в сердце пиратской республики все было еще далеко не так однозначно. Хотя уже стало ясно, что имперский корабль не ограничится налетом, а намерен разносить здесь все долго и вдумчиво, человек, командующий флотом кланов, не торопился с ответными действиями. Все же он был профессионалом и хорошо понимал — имеющимися в наличии силами имперский линкор не остановить, поэтому, несмотря на вопли напуганных до полусмерти донов, он медлил, терпел обстрел, благо страдали пока только пришвартованные у главного причала корабли гостей Тортуги, и ждал.

Выжидательная тактика принесла свои плоды — боевые корабли обороняющихся сохранились в полном составе и неповрежденные, и в сражение они вступили в тот момент, когда вторая часть их эскадры, патрулирующая до того в системе, напрягая двигатели, вышла на дистанцию атаки. Это было, надо сказать, эпическое зрелище, когда десятки боевых кораблей — пять из них были классом не менее крейсера, и сотни драккаров одновременно атаковали имперский линкор.

Удар они наносили грамотно, заставляя 'Ретвизан' уклоняться так, чтобы он неминуемо оказался бы вблизи все еще не обнаруживших себя фортов и выходил прямо под огонь их батарей. Куда хотят их загнать, Демин понял моментально и, сложив два и два, тут же внес коррективы в свои действия.

С 'Мурен', что невидимыми тенями перемещались вдоль границы сражения, постоянно шли данные телеметрии. Их усовершенствованные до предела радары, дальние сканеры и камеры со всевозможными диапазонами, передавали сведения на главный тактический компьютер. А тот в свою очередь по совокупным признакам вычленял боеспособные форты от безжизненных муляжей, которыми изобиловало пространство вокруг Тортуги. Дракарам разведки помогали 'Скаты', сведения с приборов которых, тоже направлялись на корабль.

Поэтому, положившись на прочность брони и силового поля, Демин решил немного поиграть с пиратами, обозначив нужный им маневр и подойдя на предельно возможную дистанцию для их орудий. И у некоторых пиратов, сдали нервы — батареи нескольких фортов ударили залпом. Однако значительная их часть пропала втуне, недотянув до противника, а та, что дотянула, в большинстве своем бессильно растеклась по силовому полю. Но парочка тонельных орудий все же умудрилась достать 'Ретвизан', тряхнув его хорошенько и оставив на его высокопрочной броне пару отметин. В общем единственное, чего добились пираты, было рассекречивание большей части их собственных фортов. В ответ главный калибр отработал по ним как в тире, превратив в комья расплавленной породы.

А вот дальше Демин предпочел не маневрировать, потому что астероидов, подходящих под размещение фортов, вокруг Тортуги было еще предостаточно, а данных по ним не было — даже мощные радары 'Мурен' до них не доставали. И в том, что пираты запросто могли укрыть там какую-нибудь серьезную гадость, он не сомневался. И поэтому переключил свое внимание на подходящие корабли противника, ввязываясь в полноценную драку.

Прежде всего, командор решил устранить с поля боевых действий тех, кто мог причинить ощутимые повреждения кораблю — пять пиратских крейсеров. Два из них были расстреляны дальнобойными орудиями линкора сразу после того, как легли на курс атаки. А еще один, получив несколько попаданий, начал отклоняться от курса, не подавая признаков жизни и оставляя за собой след, напоминающий хвост кометы. Из распоротого по всей длине борта неспешно вытекали в космос воздух и водяной пар, мгновенно кристаллизуясь и слабо мерцая под неверными лучами местного светила. Последние два крейсера, не желая испытывать судьбу, развернулись и бежали. Их не преследовали — просто нечем было.

Как ни странно, но теперь намного большую опасность представляли легкие силы пиратов. Впрочем, странно это было лишь на первый взгляд, на деле же это было вполне логично. Пока главный калибр линкора отбивал атаку вражеских крейсеров, легкие корабли, поддержанные массой драккаров, прорвались сквозь плотный огонь вспомогательной и зенитной артиллерии. Потери их были огромными, не менее трети атакующих сгорели в своих практически небронированных гробах, но, в отличие от своих коллег с крейсеров, они были отчаянно смелыми людьми, и смогли навязать гиганту то, что было для него опаснее всего — ближний бой. Сейчас грозная мощь и дальнобойность орудий главного калибра переставала являться козырем имперцев, и у защитников Тортуги появился шанс, чтобы временно отбиться, получив хоть какую-то передышку, и, перегруппировавшись, пойти в новую атаку. А там, глядишь, подоспеет на помощь кто-нибудь из союзников или полутеневые торговые корпорации, которые по вине имперцев теряют сейчас свой бизнес, пригонят наемников и временно выдавят их из системы. Потом главным будет успеть эвакуироваться, но это потом. А сейчас стояли совершенно другие задачи.

Разумеется, артиллерия какого-нибудь зачуханного корвета не шла ни в какое сравнение даже со вспомогательным вооружением линкора, и была неспособна проломить его силовое поле, однако многие корабли, включая часть драккаров, несли вполне приличное торпедное вооружение. Под их ударами силовое поле линкора засветилось, перегруженное от попаданий, в нем начали появляться разрывы. Небольшие и на короткое время, но даже в такой ситуации, учитывая бушующий вокруг океан энергии, некоторые вражеские пилоты ухитрялись сквозь них поражать линкор. На его корпусе появились первые отметины, пока неопасные, удары вражеских орудий в лучшем случае пробивали только верхний слой брони, но это было неприятным симптомом. И, хотя пираты продолжали нести большие потери, однако отступать они не собирались.

Но пилоты имперских драккаров тоже были не промах. Превосходя пиратов в вооружении, а главное в мастерстве они с трудом, но переломили ход боя. И теперь жгли своих противников одного за другим, безжалостно добивая тех, кто пытался катапультироваться. Били их жестоко и пленных не брали — в бою они потеряли уже больше десятка драккаров, и сейчас мстили за товарищей. Пожалуй, наибольшей ожесточенности бой достиг именно в эти минуты, хотя результат уже стал проясняться.

Сидя в своем кресле, Демин внимательно наблюдал за побоищем. Пока все шло... скажем так, терпимо. Хотелось бы, чтоб получше, но жаловаться было грешно. Он, пожалуй, был единственным человеком на линкоре, который видел картину боя целиком, управляя огромным кораблем, как дирижер оркестром. И как дирижер, всем телом чувствующий фальшивящую струну какой-нибудь скрипки, он первым обнаружил сбой в процессе. Какое-то маленькое, незаметное, но притом цепляющее глаз несоответствие. Пару секунд спустя он уже вызывал командира резервного звена 'Колибри', не участвовавшего в бою. Эти легкие истребители держались пока в стороне от места боя в качестве последнего резерва, и сейчас пришло их время.

— Дамир Исханович, — палец Демина щелкнул по сенсору экрана, — ты вот эту парочку видишь?

— Разумеется, — немолодой каплей, один из лучших асов в Империи, намертво зажатый противоперегрузочным креслом, отвечал, как обычно, с чуть заметной иронией в голосе. — Лихо дерутся.

— И я о том же. Тебе не кажется, что даже слишком лихо для таких развалюх? В общем, этих взять живыми, остальных — валите к чертовой матери.

Разжевывать не пришлось. Буквально через секунду четыре драккара, форсируя двигатели, черными молниями прошили исчерканное переплетениями огненных трасс и воплями гибнущих людей пространство и, завалив по пути троицу не успевших убраться с дороги пиратов, навалились на заинтересовавшую Демина пару. Все четверо пилотов были мастерами своего дела, имеющими налет, который в любом другом флоте посчитали бы огромным, и число побед, которое могло показаться достойным, чтобы почивать на пенсии. Однако сейчас обвешанным честно заслуженными звездами погон и орденов имперским асам пришлось столкнуться с противником более сильным, чем они ожидали.

Идущий головным 'Колибри' взорвался через секунду. Как пират на своем допотопном корыте успел развернуться и встретить его огнем в упор из всего бортового вооружения, для имперских пилотов осталось загадкой. Однако это лишь охладило их пыл, но не испугало. В конце концов, у них был приказ захватить пилотов и их корабли, но не было ни слова сказано о том, что и то, и другое должно остаться целым. На стороне 'Колибри' был технологический перевес в три поколения, и пилоты, швырнув свои машины в стороны, избежали угрозы, после чего затеяли привычную карусель со стремительными атаками и разворотами. Правда, еще через несколько секунд один из имперских пилотов обнаружил у себя на хвосте пирата, и как тот ухитрился там оказаться, было совершенно не ясно. Дамир Исханович Гарипов, а это был именно он, мгновенно покрылся холодным потом, но головы не потерял и, призвав на помощь весь свой опыт и мастерство, принялся отчаянно выписывать петли, изо всех сил пытаясь стряхнуть нахала. Пират, малый настырный, покидать удобное место не спешил, и теперь оба драккара вертелись, распугивая всех, кто попадался им на пути.

Однако ведомый лихого пирата оказался подготовлен куда слабее. Оставшись в одиночку против двоих, он продержался меньше минуты — ни запредельная реакция, ни великолепное чувство машины не смогло компенсировать огрехов в пилотировании, и два имперских драккара разнесли его в клочья. Изувеченная машина с вдребезги разбитой пилотской кабиной, брызнувшей в стороны похожими на прозрачный лед осколками бронестекла, еще не закончила разваливаться, а драккары уже спешили на помощь товарищу. Одного вражеского пилота они расстреляли, но другой нужен был им живой, они помнили об этом, однако бой есть бой, и тут уж как получится. Во всяком случае, первые залпы имперцы дали, когда еще невозможно было предсказать, разобьют они только драккар или прихлопнут заодно и пилота.

Пират дрался отчаянно, однако в одиночку против троих экспертов не потянул. Спустя несколько минут его изувеченный драккар, зацепив силовыми захватами, уже оттащили в сторону от основного боя, чтобы потом, когда все уляжется, оттранспортировать к 'Ретвизану'. Там его уже будет ждать, пританцовывая от нетерпения, научная группа линкора.

На этот момент бой уже практически закончился, и пираты были в нем проигравшей стороной. Основная масса пиратских кораблей или приказала долго жить или получила такие потери, что им пришлось убраться к краю системы, чтобы в астероидном скоплении наспех подлатать свои шаланды. Однако части все же удалось отойти, сохранив свои корабли в относительной целостности. И Демин понимал, что до подхода флота ему придется принять как минимум еще одно сражение, так что к нему следовало подготовиться в первую очередь.

Неспособные отойти с места боя пиратские корабли добили огнем драккаров и зениток. А непострадавшие в бою 'Мурены' подошли ближе и под прикрытием главного калибра теперь сканировали расположенные перед ними оставшиеся целыми форты. Демин решил использовать их против пиратов в следующем бою. Оставалось только их захватить.

На их зачистку направили бойцов из планетарного гарнизона. Под прикрытием двух 'Скатов' и двух 'Колибри' по взводу их высадили в десантных ботах на астероид, на котором по разведданным располагался пиратский форт, и те в течение получаса занимали его. В фортах много народу не было — максимум с десяток человек, среди которых пара-тройка бойцов, а прочие техники-артиллеристы. И гарнизонные военные щелкали их как орехи.

Правда, некоторые укреп-форты пришлось все же взрывать, в основном автоматические, где стояли новые турельные комплексы скандинаво-немецкого производства. Они предусматривали лишь двойное перекодирование — то есть введение опознавания 'свой-чужой' закладывалось в них всего дважды, и первое делалось уже на производстве, второе — произвели сами пираты. Кодировщики говорили, что можно преодолеть этот запрет, но возни будет на несколько суток. А времени-то как раз и не было. Поэтому Демин и отдал распоряжение на их уничтожение, а заодно сделал себе пометку, что неплохо бы разобраться, где пираты умудрились их достать, причем новехонькие, с некоторых еще смазку не оттерли.

Поддерживаемый огнем со 'Скатов' и разведданными с 'Мурен' 'Ретвизан' неспешно продвигался к Тортуге, пока дистанция не позволила уверенно вести прицельный огонь главным калибром. Вот теперь Демин решил не скупиться, и орудия разносили на запчасти все, что казалось хоть чуть-чуть подозрительным на планетоиде. Командор не был трусом, но людей и корабль берег, решив, что перерасход боеприпасов предпочтительнее пробоины в борту или, того хуже, сбитого бота с десантом. А когда все более или менее подозрительные участки были уничтожены линкор, подрабатывая манеровыми двигателями, неспешно двинулся в сторону причалов. Подойдя на расстояние, оптимальное для выброса десанта, командор приказал еще раз пройтись щедрым огнем из зениток по пирсам, и только тогда дал отмашку на высадку. В результате боты дошли без помех, и закованные в панцири боевых скафандров, похожие на гигантских бронированных раков десантники мгновенно растеклись по причальному комплексу, действуя без лишних зверств, но и не миндальничая.

Не растерявшись, пираты попытались выставить заслон с тяжелым вооружением. Очевидно, они рассчитывали сбить наступательный порыв, а потом уничтожить десант до того, как к нему успеет подойти подкрепление. Однако десантники, вместо того, чтобы вступать в бой, рассредоточились по укрытиям, а по пиратам, словно бы списывая маневр с классических учебников по тактике, прошлись залповым огнем 'Скаты'. А уже после начался полноценный штурм. Теперь ничто не могло помешать имперцам спокойно высаживать людей и технику. Однако и в этот раз Демин решил сделать то, что до него никто делать просто не пытался. Вместо того, чтобы гонять туда-сюда боты, он просто пришвартовал линкор к корпусу подходящего транспорта, проломил ему борт, установив временные шлюзы, после чего солдаты шли своим ходом, относительно комфортно и быстро.

Дальше все было не очень зрелищно, зато эффективно. Имперцы не раз проводили учения по штурму зданий, укреплений, а также баз на астероидах, и в плане фортификационных изысков Тортуга откровения для них не представляла. Тем более, здесь не было ограничивающих факторов вроде удерживаемых неприятелем заложников, а значит, можно было валить любого, кто пытался оказать сопротивление, не заботясь о сохранности окружающих. Пираты встретили атакующих плотным огнем, но в первых рядах имперцев шло больше сотни боевых роботов с тяжелым вооружением. Хорошо бронированные машины просто смели пиратов огнем станковых лучеметов, после чего единый рисунок обороны распался, и сражение разделилось на мелкие стычки, где в своей тяжелой броне имперские десантники имели подавляющий перевес.

Одновременно две небольшие группы десанта (на более серьезные действия у имперцев просто не хватало людей) атаковали координационный центр Тортуги и ее главный энергоблок. Сопротивление там было, скорее, номинальным — все силы пиратов уже были в бою, а те, кто остался здесь, не слишком хотели класть свои головы, и сопротивление быстро потухло. Ну а когда энергоблок и установленный в координационном центре электронный мозг Тортуги были захвачены, огромная пиратская база почти оказалась под контролем имперцев, после чего ее без особых проблем разделили на изолированные сектора, а их уцелевшие боевые системы обесточили. И тогда началась третья фаза боя — зачистка...

Глава 13.

Там же. Рассеянное скопление М50 в созвездии Единорог.

Звезда VG-832 Monc. 'Ретвизан'.

Год 3285-й по земному летоисчислению.

Демин был недоволен. Впрочем, он всегда был недоволен, когда приходилось терять людей, а сегодня потери были весьма серьезными. Только драккаров было потеряно почти три десятка, а ведь гибель драккара часто означает и гибель его пилота. В результате, летный состав Империи недосчитался около тридцати человек. Был еще шанс, что кто-то выжил в облаке металлолома, оставшемся на месте сражения, и просто не был замечен спасателями. Сейчас имперские драккары обшаривали космос, и уже нашли одного, но шансы были невелики, а ведь бой еще не был окончен. Десант штурмовал Тортугу, и, хотя все шло по плану, весьма приблизительному, правда, потери в людях оказались неожиданно велики. Скорее всего, проблема была связана с не самой лучшей подготовкой новичков, но от этого было не легче. Хорошо еще, что потери были, в основном, по ранению, пусть и серьезному, убитых почти не было, сказывалась хорошая экипировка и прочность скафандров. Однако у этого была и обратная сторона — медотсек линкора был уже переполнен, и пришлось, заняв госпиталь Тортуги, использовать его по прямому назначению. Надо сказать, госпиталь был неожиданно хорошо оборудован, да и врачи там нашлись. Им пообещали жизнь, но если хоть кто-нибудь из раненых умрет, то виновные будут молить, чтобы их добили. Метод кнута и пряника был достаточно эффективен, и сейчас пленные медики пахали, как проклятые, зарабатывая себе жизнь.

А еще оказалось, что у тех солдат, которые пошли в свой первый рейд, проблема с дисциплиной. Нет, в бою они были на уровне, однако случалось, что у молодежи срывало крышу. Так, несмотря на приказ взять как можно больше пленных, при штурме фабрики, занимающейся разделкой рабов на органы, они, насмотревшись на происходящее, отрезали головы всем, кто на ней работал, и сложили их в пирамиду. Не то чтобы это как-то сильно покоробило Демина, но ему нужны были пленные, которых можно допросить, а не куча трупов. Его основной задачей сейчас было в максимально сжатые сроки наладить оборону, чтобы продержаться почти трое суток до подхода флота.

Когда предварительная зачистка была завершена, а 'Ретвизан' завис под Тортугой, прикрываясь планетоидом, как щитом, Демин решил лично осмотреть координационный центр, его оснащение чтобы определиться с дальнейшей тактикой боя. Он сам, да и никто из его окружения не сомневался, что пираты атакуют хотя бы еще раз, и этот раз следовало продержаться. Поэтому командору пришлось облачиться в боевой скафандр и в сопровождении полувзвода десантников направиться на объект.

Коридоры пиратской базы, надо сказать, особо удручающего впечатления не производили. В молодости Демин, тогда еще не командор, несколько раз участвовал в подобных штурмах, причем, бывали случаи, лично ходил с десантом. В общем, насмотреться он успел всякого, и здесь интерьер выглядел еще вполне пристойно.

Конечно, там, где были серьезные столкновения, и накал страстей был запредельным, штурмующие и обороняющиеся совместными усилиями разнесли все, до чего смогли дотянуться, вдребезги и пополам. Такие места даже обходить пришлось, потому что через завалы не пробраться. Но там, где бой свелся к охоте на разбегающихся пиратов, количество разрушений поубавилось, а там они и вовсе свелись к пятнам копоти на стенах и выбитым дверям. Однако кое-где бой еще шел, засевшие в особо укрепленных точках пираты по-прежнему держали оборону, а десантники продолжали их выбивать оттуда. Но такие места были в стороне от маршрута командора. И как бы Демину это не нравилось — ни кто не позволил бы рисковать его головой, потому что от его умения зависел исход следующего боя.

К сожалению, до координационного центра Демин добраться так и не успел. Абсолютно неожиданно часть стены отъехала в сторону, и из нее повалили вооруженные люди. Из пяти человек, которые сопровождали командора, двое были ранены в первую же секунду, а дальше сработали рефлексы и, когда мозг снова начал адекватно воспринимать происходящее, Демин обнаружил, что стоит, прикрываясь обломками какого-то механизма, и скупыми, но точными выстрелами, сдерживает нападающих в своем огневом секторе.

Чуть в стороне заняли позиции его спутники, а от черного провала, из которого вынырнул противник, в ответ летят пучки плазмы, и нестройная ругань. А судя по характерному взлетающему до ультразвука свисту, кто-то из них пытается зарядить переносной штурмовой модуль. И Демин на автомате считал, сколько осталось до полной зарядки. 'Еще четыре, и будет залп, который погребет здесь всех...' Пространство же между ними было черным от огня. Снова режущий ухо свист. 'Еще три...'

Часть текста удалена...

Глава 14.

Конфедерация. Созвездие Скорпион.

Звезда OGLE-2005-BLG-390L. Пограничная база 'Меерсон-Брава'.

Два года до текущих событий.

Перевод на другое место пришел спустя пару месяцев после аварии с транспортником. Александре и еще нескольким пилотам было приказано прибыть на орбитальную базу 'Меерсон-Брава' для возможного дальнейшего прохождения службы. И хотя формулировка казалась донельзя странной, приказ следовало выполнять. Впрочем, Сашка оказалась ему даже рада — появился шанс сменить обстановку, а то еще немного, и она на базе начала бы бросаться на людей.

Вокруг базы наблюдалось некоторое оживление. У причальных шлюзов мельтешили небольшие транспортные боты, чуть в стороне по хитро запутанной траектории нарезали круги патрульные драккары и истребители типа 'Фантом', словно их пилоты сдавали какой-то сложный экзамен. Что собственно так и было.

Александра на следующий день после прибытия заполнила какой-то хитромудрый тест, прошла немного странное испытание на симуляторе драккара, а потом в свою очередь нарезала множество кругов на 'Фантоме' по импровизированному полигону. И попыхтеть, и поволноваться ей пришлось, пожалуй, не меньше, чем в тот злополучный аварийный день.

После завершения испытаний (тех пилотов, прибывших с Сашкой, отправили обратно) прошедших их собрали в самом большом зале на базе. Около пятисот пилотов расселись в креслах, а перед ними на возвышение вышел бригадный генерал Брайан Рассел.

— Господа военные, — начал он после небольшой паузы, когда все разговоры стихли и взоры обратились к нему, — Думаю, для вас не станет открытием, что последние двадцать лет Конфедерация Земных Миров сдает позиции на мировой военной арене. На нас напирает Исламский Союз, который благодаря своему теократически настроенному правительству и подготовке военных кадров в большинстве своем как шахидов — готовых принять мученическую смерть на войне против врага, в любой момент может начать военные действия, не считаясь с потерями. Но это не так страшно, как другой соперник. Больше всего нас давит Империя. Ни для кого не секрет, что в небольших локальных конфликтах мы уже потеряли не один кусок территории. Их военные раз за разом устраивают на границах провокации, а потом в ходе разворачивающегося конфликта стягивают силы к границе и... Чтобы отстоять свое нам требуется соотношение сил — один к трем. То есть против одного имперской боевой единицы нам требуется противопоставить три своих. Это печально господа.

Похоже, что все это генерал говорил искренне. Такие слухи в последнее время все чаще и чаще муссировались среди военных, их Сашка не раз слышала. Однако кто выступал за эскалацию конфликта, сказать было трудно: местами начинали имперцы, а местами и сами конфедераты. Каждый случай следовало рассматривать сугубо индивидуально.

А генерал продолжал:

— Чтобы эффективно противостоять нашим соперникам... я даже не побоюсь слова — вероятным противникам, учебное авиационное командование по приказу штаба ВКС и боевого командования разработало новую систему подготовки пилотов, а наши яйцеголовые — модернизировали вооружение. Вас отобрали как лучших, и теперь предлагают принять участие в эксперименте, — тут он поморщился, словно ему не нравилось то, что произнес. — На добровольцах будет опробована специальная система подготовки, новые технологии в вооружении. Большего я пока сказать не могу, это является военной тайной. Участие в новом проекте добровольное, и те, кто пожелают вступить в него будут в полной мере ознакомлены со всеми его особенностями. Однако после ознакомления вы уже не сможете сдать назад, вас посветят в государственную тайну и отказ будет равносилен невыполнению приказа. Отказавшихся после ждет трибунал, с последующим отбыванием тридцатилетнего тюремного срока. — Такое заявление вызвало тихий ропот среди пилотов. Еще неизвестно, что от них потребуют, но провести лучшие годы за решеткой, мало кого прельщало. Генерал же закончил показывать кнут и начал щедро раздавать пряники. — Согласившихся же, ждет карьера в лучших рядах ВКС, звание и возможность послужить стране на передовой. Знайте, вооруженным силам нужны такие новые пилоты. На принятие решения вам отводится час. Всех, кто пожелают принять участие — прошу оставаться в этом зале, те, кто окажутся — покиньте его. Через час я вернусь и мы продолжим.

С этими словами генерал покинул зал, а знакомые меж собой пилоты занялись обсуждением перспектив. У Александры здесь знакомых не было, однако она в надежде обвела взглядом зал, вдруг кто да попадется.

Девушка уже отметила для себя, что приглашенными все сплошь были молодые пилоты, обладающие малым боевым опытом, но имеющие максимально-хорошие характеристики по здоровью, скорости реакции, и уже успевшие так или иначе отличиться по службе. Например, те двое, что прибыли сюда с ней и не прошли отбор, обладали куда более внушительным послужным списком, равны по скорости реакции, но были старше ее на пять-семь лет. Так что надежды встретить знакомого по выпуску не были напрасны.

И точно, словно в ответ она заметила вихрастую макушку такого знакомого рыжего цвета, да оттопыренные уши. На всякий случай, чтобы напрасно не поднимать шума, девушка подошла поближе и...

— Крафт! — на ее радостный вопль обернулась едва ли не половина зала, а тот, кого она звала, едва ли не подпрыгнул на месте, а потом резко обернулся с улыбкой.

— Сашка! — и после утвердительного кивка, продолжил: — Александра! Вот уж кого-кого, а тебя я тут встретить не ожидал!

Бывшие одногрупники крепко обнялись.

— Чего это не ожидал?! — не осталась в долгу девушка, хлопая парня по спине. — Можно подумать я убогая какая, чтоб не подойти по всем параметрам? — она отстранилась и взглянула на Вольфгана. — А ты молодцом, уже отличился! — это Сашка намекала на пару наградных планок, которые украшали его мундир.

— Да-а, тебя в такую глушь запихнули, что там по службе подняться то негде! — невпопад отвечал ей парень . Уж слишком долго они не виделись, и теперь спешили высказать все, что произошло с момента их расставания. — Мне Рик написал, что тебя на пограничную таможенную базу запихали, что ты конвойщица... А вон оно как вышло!

— И мне Спичек писал. Ему кажется тоже не самое шикарное место досталось... Слушай, Вольф, а ты уже решил примешь предложение или нет?

— Мутноватое предложение, — односложно ответил тот, и Сашка поспешила высказать все свои сомнения и опасения, что приметила раньше.

— Но знаешь что самое паскудное в этом деле? — завершила она свой монолог. — Что в ту дыру, где служила последние восемь месяцев, возвращаться не намерена. Если я туда вернусь, то уже через год с ума сойду или грохну кого-нибудь. Там же делать нечего, кроме как летать туда-обратно по прямой, выполнять нудные приказы ведущего, да в свободное время использовать партнера по койке по назначению, чтоб совсем в дурку не загреметь.

— И как, многих попробовала? — прищурился парень.

— Будешь смеяться — ни одного, — отмахнулась Сашка. — Нормальных мужиков там раз-два, и обчелся! И они все уже давно забиты местными красотками, осталась одна шелупонь. А с кем-попало... — тут девушка брезгливо скривилась. — Короче на базе сплошная серость и тлен. Лучше уж я к черту на рога полезу, чем обратно вернусь!

Крафт лишь головой покачал.

— Ну, у меня на базе не все так печально, как ты описала, но тоже приятного мало. И свободы никакой.

— Соглашаешься? — с надеждой уточнила девушка.

— Вдвоем веселее, — улыбнулся парень и потянул ее на сиденье рядом. — А теперь расскажи, как ты в своей серости награду-то умудрилась заработать?..

Когда через час вернулся бригадный генерал Рассел, в зале осталось чуть больше половины пилотов.

* * *

Конфедерация.Созвездие Скорпион.

Звезда OGLE-2005-BLG-390L. Пограничная база 'Меерсон-Брава'.

Чуть более полутора лет до текущих событий.

Сашка взъерошила коротко стриженый затылок. С того памятного дня расставания с Томасом, ее прическа становилась раз от раза короче, а теперь остался едва заметный ежик. Хотя еще пару недель назад ее голова вообще не могла похвастаться какой бы то ни было растительностью. Доктор Хендрикс и майор Еккус запрещали испытуемым обзаводиться прическами. Требовали, пока контакты окончательно не вживятся, оставлять швы свободными.

Тех летчиков, кто согласился участвовать в программе, ждало необычное открытие. Им рассказали, что должны вживить импланты, позволяющие управлять кораблем напрямую, избегая прикосновения к штурвалу, сенсорам и каким-либо вспомогательным устройствам. Конечно, тогда в это мало кому верилось, но отказаться они уже не имели права. Единственное что тогда успокоило взволнованных пилотов, по окончанию срока службы импланты будут удалены без ущерба для организма. Им даже представили пилота, который первым пережил вживление и удаление контакта, позволили пообщаться с ним. И странностей в его поведении не заметили.

Месяц их готовили к операции, заставив сдать кучу непонятных тестов и множество анализов. Тогда Сашке уже стало казаться, что яйцеголовые с нее выкачали уже всю кровь, и больше в организме не осталось ни капли. А потом была сама операция и послеоперационный период, запомнившиеся лишь вспышками сознания, когда вокруг нее суетились люди в белых халатах, и головной болью, которая приходила внезапно и была настолько сильной, что от нее девушка впадала в забытье.

А потом все как-то нормализовалось. Головная боль накатывала все реже, становясь при этом все слабее. И восстановившихся пилотов потихоньку начали готовить к подключению.

Девушка никогда не забудет то первое соединение, когда штекер вошел в разъем у основания шеи. Тело словно током пронзило. На спазм отозвался каждый мускул, каждое нервное окончание, будто по ним провели оголенным проводом. Ее на миг выгнуло дугой, и так же резко отпустило.

Последующие подключения проходили гораздо спокойнее, организм привыкал, уже не приходя в шоковое состояние. Лишь во рту по-прежнему возникал стойкий металлический привкус, словно она старинную монету облизала. А еще через месяц их отправили в первый полет. Конечно, рядом с ними находился инструктор — обычный человек, неподключенный к системе управления корабля.

Поначалу ничего неожиданного и необычного не происходило. Как и ожидалось, корабль не слушался подключенного к нему пилота, управление приходилось дублировать вручную. Но где-то после сотни упорных тренировок наметились первые сдвиги, корабль все быстрее стал выполнять команды. Пусть эта скорость увеличилась всего лишь на доли секунды, но аналитики умудрились это засечь. А потом отметили и тактики, когда усовершенствованные пилоты (а именно так их стали называть) более слажено, более быстро, а значит и эффективнее стали действовать в боевой обстановке. Шаг за шагом они улучшали свои навыки пилотирования 'силой мысли', как смеялись меж собой. А потом случился настоящий прорыв.

В тот день все было как обычно. Девушка привычно опустилась в кресло, чуть поморщилась, когда штекер вошел в разъем, а рот наполнился металлизированной слюной, чуть корректируя мысленные приказы штурвалом, вывела драккар из шлюза. Дублирующего их действия пилота рядом уже не было, усовершенствованные сами уверенно летали. По внутренней связи прошел приказ выполнить построение 'полумесяц', перестроиться в порядок 'скорпион', потом вновь рассыпаться. Команды следовали одна за другой, и доведенными до автоматизма действиями ребята выполняли их. Ведущий вслед за ведомым... Ромб. Вновь распасться. Петля. Вращение вокруг оси или как его еще называли — винт.

И в какой-то момент Александра поняла, что выполняет все на автомате, не касаясь при этом штурвала. Вообще не отслеживая по приборам. Она просто знала, что нужно делать и как, словно была заодно с драккраром, была с ним единым организмом. Чувство абсолютной свободы нахлынуло внезапно. Окрылило, заставив закружиться голову от небывалого упоения. Ошеломило. Опьянило...

Девушка рассмеялась, едва не захлебнувшись восторгом от единения.

— Черри! Черри!.. — до нее не сразу дошло, что ее кто-то вызывает. — Кингстоун, мать твою, что ты творишь?! Кингстоун, ... такая! А ну вернуться в строй! Еще минута и я тебя в карцер на пару месяцев упеку, ... !

— Черри слушает, — с трудом совладав с эмоциями, ответила она.

— Млять, Кингстоун, ты какого вытворяешь?! — ее вызывал капитан Чин, командир их крыла.

— Извините сэр, у меня мозги потекли, — не думая ответила Сашка. Сейчас мир казался ей выше всяких условностей. Чудилось, что есть только она, свобода и бескрайние бархатные просторы космоса. А военная служба, армия, долг перед родиной это такие мелочи, что обращать внимания не стоит.

— Ты что, издеваешься?! Башка у нее потекла... — капитан от возмущения даже поперхнулся словами, однако справившись с рвущимися наружу нецензурными выражениями своих чувств, коротко приказал. — Приказываю вернуться на базу. Срок выполнения — семь минут. Не уложишься, пеняй на себя. Выполнять!

— Ай-ай, сэр! — уже придя в себя, отрапортовала девушка, а потом с ленцой (это ей самой показалось, что с ленцой) направилась к посадочным шлюзам.

Теперь ее ощущения во время полета изменились. Несмотря на накатывающую эйфорию Сашка уверенно и четко, направила драккар к докам и, играючи разминувшись с летящими навстречу сослуживцами, чуть замедлилась перед створками и, рисуясь, опустилась на причальные стопора.

Едва корабль зафиксировался силовыми захватами, буксировочная система затянула машину в воздушный ангар, где ее уже ждали техники и обслуживающий персонал. Девушка с необычайной легкостью, которая как в космосе по-прежнему ощущалась во всем теле, выпорхнула из кабины. А ей навстречу уже спешили доктор Хендрикс со своей сворой в белых халатах, и капитан Чин с перекошенным от гнева лицом.

— Кингстоун, ты что там вытворяла?! — начал он орать еще издалека. — Все твои идиотские мозги, в которых самое ценное — вживленный имплант, а прочее хрень собачья — могло по шлему размазать! Это практически саботаж! Да я тебя за такое...

Но доктор Хендрикс — субтильный тип с мелкими крысиными чертами лица — осторожно, но властно одним мановением руки остановил капитана.

— Как вы себя чувствуете, лейтенант Кингстоун? — он и вся его свора уже подошли к девушке, и теперь снимали первые замеры мед-сканером.

— Я в полном порядке, — пожала плечами Сашка, не совсем понимая, чем вызван такой ажиотаж вокруг ее персоны. Ну с Чином то все понятно. Она нарушила приказы, произвольно начала выполнять фигуры пилотажа, подвергнув при этом других пилотов неоправданному риску.

К тому же эйфория начала потихоньку спадать, возвращая ее к реальности.

— Норадреналин выше нормы в пять раз. Эндорфины зашкаливают. Повышенное содержание тироксина надо будет проверить дополнительными анализами... — это бубнил на ухо доктору один из ассистентов. Тот слушал его, продолжая при этом пристально разглядывать девушку.

Чин стоял рядом и багровел от рвущих его эмоций. Он понимал, что раз пилоты подопытные кролики, то в сложившейся ситуации доктор Хендрикс поглавнее его будет, однако как командир крыла, не мог спустить все на тормозах. И он не выдержал:

— Кингстоун, за вашу выходку!.. — начал он яростно, но ему вновь не дали продолжить.

Опять вмешался Хендрикс.

— Капитан, вы понимаете, что именно этого мы ждали от усовершенствованных пилотов? Вы видели, с какой скоростью и насколько плавно и уверенно лейтенант Кингстоун направила корабль к шлюзу? Как изящно она проскользнула меж двух драккаров и ловко увильнула в сторону от...

— Я знаю только то, что она подвергла опасности свое пилотажное звено. И просто счастливый случай, что при этом никто серьезно не пострадал! — рявкнул Чин в ответ.

Однако Хендрикса уже невозможно было сбить с пути.

— Могу голову заложить, но в эти моменты Кингстоун управляла кораблем ментальным образом. Ведь я прав, а лейтенант? Вы шли на ручном управлении или?..

— Или, доктор, — уже мрачно ответила та.

Счастье от полета рассеялось без следа, и теперь до девушки начало доходить, в какую передрягу она попала. Да Чин теперь от нее просто так не отцепится, и станет гнобить до тех пор, пока у всего звена раз и навсегда отпадет охота к подобным выходкам.

— Вот видите! — Хендрикс со значением воздел палец вверх. — Именно таких особенностей мы ждем от усовершенствованных пилотов! И Кингстоун одна из первых преодолела эту границу. Но за ней последуют все остальные...

— То есть теперь эти 'воткнутые' каждый раз станут чудить, как за штурвал сядут?! — кажется, от таких перспектив капитан перепугался не на шутку. — Да они себя угробят раньше, чем их можно будет в первый бой выпустить! — взвыл он, но тут же взяв себя в руки, как опытный офицер принял решение: — В общем так, док, или вы находите панацею от такого побочного эффекта, или я рапорт на вас накатаю генералу Расселу. Если у каждого так крышу будет сносить, мне никаких нервов не хватит. Так что действуйте, док. А ты Кингстоун!.. — тут он ткнул в девушку, — Дисциплинарное взыскание с занесением, чтобы другим неповадно было и трое суток ареста. Кругом! И бегом к коменданту — уютный карцер тебя уже заждался.

Но ни Хендрикс, ни вся его гениальная свора, не смогли сходу справиться с побочным эффектом. Пилоты переходили барьер ментального управления один за другим, и при этом каждый чудил по-своему. Это уже потом они обучались справляться с эмоциями, а когда их накрывало первый раз, плоты вытворяли такое!.. Здравомыслящий и спокойный Крафт, который даже в пьяном угаре студенческих вечеринок сохранял рассудок, повел себя как обдолбаный до синих соплей первокурсник, что купил у пушера 'грез' на всю степуху и употребил разом. Спеленать его смогли не сразу — часа полтора ждали, пока он хоть немного придет в себя и выполнит приказ с базы.

При этом сколько бы блокировок не ставили на драккар, какие бы не навешивали протоколы безопасности, система управления корабля просто-напросто их не воспринимала, когда в кабине находился усовершенствованный пилот. Однако стоило за штурвал сеть обычному человеку, как все заложенные в программу блоки, так и отданные извне срабатывали на раз-два. Системщики и программисты только руками разводили, не в состоянии объяснить, в чем дело. Перешагивающие барьер пилоты по очереди хоть раз, но съезжали с катушек, пока кто-то в древних-предревних архивах не нашел описание механического автопилота. А тому, как оказалось, было все равно, на каком программном обеспечении летают ныне.

Однако первые потери все же случились. Еще до установки архаичного автопилота дорвавшиеся до пьянящей свободы ребята, не сообразуясь с возможностями тела, закладывали головокружительные, прежде невозможные для выполнения, виражи. А защита от перегрузок, которая должна была блокировать опасные для жизни маневры, не срабатывала. Так одновременно перешедшие рубеж, ведущий и ведомый пустились во все тяжкие, игнорируя предупреждающие сигналы и отчаянные приказы с базы. Как результат у одного от перегрузки оказалась сломана грудная клетка, а ребра мелкими осколками нашпиговали легкие, а у второго раздавилось сердце. И если второго еще дотянули до медблока живым, то первого спасти не удалось. Он захлебнулся в собственной крови.

После всех происшествий вышестоящему руководству окончательно стало понятно каких 'чудо-пилотов', с какими сверх возможностями в маневрировании они получили, но так же стало ясно, что требуется полное переосмысление и модернизация летательных аппаратов.

Инженерам и конструкторам был отдан приказ — в срочном порядке разработать новый принцип защиты пилотов от перегрузок, поскольку даже новейшая грави-защита, успешно применяемая на последних типах кораблей, не подходила. Но едва самые светлые головы в кораблестроении были ознакомлены с проблемой, как к ним с готовым предложением пришли те же умники, что разработали и импланты.

И вот теперь на базу Меерсон-Брава пригнали новые образцы драккаров серии 'Мираж'.

Сашка еще раз взъерошила коротко стриженый затылок — жесткий волос приятно щекотал ладонь — словно в напоминание себе, что она находилась здесь и сейчас, а не где-то давно. Такая двойственность сознания, из-за которой порой она уплывала то в воспоминания, то в мечты, и невозможность порой отличить явь от вымысла, немного пугала. Но она списывала это состояние на легкость и бесшабашность характера, считая себя увлекающейся натурой.

А на драккары посмотреть стоило! Внешне они не отличались от своих собратьев, а вот начинкой!.. У этой модели был 'капсульный' вариант, когда пилот, расположившись в удобном ложементе, с легкостью управлял кораблем с панелей. С одной стороны это был большой плюс конструкции, потому как облегчал все действия пилоту, избавляя от громоздкого шлема и скафандра: то есть как следствие — ускорял его реакцию. С другой стороны это был и большой минус — ведь недаром все нормальные армии, за исключением шахидов из Исламского Союза отказывались от таких конструкций. В случае пробоя или иной разгерметизации драккара пилот мог с легкостью погибнуть, тогда как скафандр давал шанс — можно было уйти с линии огня и дотянуть до своих. Порой благодаря именно наличию скафандров пилоты оставались живы в изрешеченных кораблях, которые больше напоминали дуршлаг, чем нормальную боевую единицу. У пилота, находящегося в капсульной модели, такого шанса не было.

Однако усовершенствованных пилотов это не касалось, их скорость реакции избавляла от многих проблем, но не от проблем с самой техникой. То, что драккары данной серии были лишь прототипами, с присущими им детскими болезнями и до конца не выявленными проблемами, стало ясно с самого начала, едва их начали тестировать. В машинах периодически сбоило программное обеспечение, иногда неверно начинали срабатывать ходовые команды. Да много еще чего было незапланированного и непредусмотренного! Начать следовало с того, что выявилось совсем недавно, можно сказать в процессе эксплуатации — каждого усовершенствованного пилота мозги работали чуточку иначе, чем у его собрата и, следовательно, каждую машину следовало настраивать персонально. Общие параметры конечно же были, но вот частности!.. Как же техники намаялись с этими 'частностями'! Да и с самой контракцией корабля и капсулы пришлось повозиться. Перегрузки, которым подвергался корабль в полете, были иными — в разы больше, чем у обычных пилотов, а значит, прочность материала по многим характеристикам должна быть выше, чем привычная. А капсула, которая сама по себе являлась дополнительной страховкой от перегрузок, только добавила лишней головной боли. Уж чего в нее напихали те пришлые умники, так и осталось загадкой, но теперь пилот в ней мог выдерживать до двадцати пяти, а то и до тридцати 'же'. Неравномерно ложащиеся нагрузки на усиленный монокок, перераспределение их с пилоткой капсулы на компенсирующую систему и силовое поле заставили конструкторов не одну ночь просыпаться в холодном полу, и стоили седых волос всему рем-составу базы.

Сейчас была очередь звена Вольфгана Крафта — позывной Полярник — тестировать недавно сошедшие со стапелей машины. Вольф с двенадцатью парнями, словно сопливое пацанье носились, играя в пятнашки, кувыркались, закладывали лихие виражи. В общем, подвергали драккары нагрузке приближенной к боевой.

Когда тест-драйв был завершен, звено развернулось и, заложив головокружительный кульбит напоследок, заскользили к шлюзам. Буксировочная система затянула корабли в ангар. Сопровождаемые тихим шелестом сервоприводов крышки кабин пошли вверх. Пилоты отсоединяли разъемы, поднимались с ложемента и осторожно, словно опасаясь, что в любой момент не удержаться на ногах, выбирались из драккаров. Корабли покинули все, точнее почти все. Один из 'миражей' по-прежнему стоял наглухо закрытым, а бледный техник, яростно жестикулируя, докладывал по внутренней связи.

Александре это не понравилось. Девушка стояла за триплексной перегородкой и внимательно наблюдала за происходящим. 'Неужели у Крафта в звене что-то стряслось?', — подумалось ей, — 'Что-то с пилотом или кораблем?'. И внимательно окинув взглядом собравшихся тесной группкой пилотов, постаралась найти Вольфа. Однако... Сердце нехорошо екнуло; парня среди выбравшихся не было.

Поспешив к входу в ангар, она не отрывала взора от так и не открывшегося драккара. С того места, где она шла, номера корабля не было видно, и оставалось лишь надеяться, что она ошиблась, что у нее разыгралось воображение, что... Но от входного шлюза стало четко видно что это именно 'Мираж' Вольфа.

Трое техников уже суетились вокруг драккара, еще пяток двигая перед собой мини-кары со спец-оборудованием, спешили к ним на помощь. Следом за ними с реанимационным боксом ворвались парамедики. Александра уже хотела ринуться туда же, но удержалась: она же только мешаться им будет, если с парнем случилось что-то серьезное.

Ожидание было невыносимо, томительно текли минуты одна за другой. Неужели снова в их эскадрилье потеря? Конструктора постарались на славу, и чтобы вытащить оттуда пилота техникам требовались невероятные усилия и время. Девушка замерев на верхней платформе, с едва сдерживаемым страхом ждала когда же освободят парня. Но вот наконец колпак кабины поддался. Подцепив силовым захватом, его сдернули с капсулы пилота и...

Такой отборной ругани Сашка давно не слышала!

— ...и, ... в..., бога, душу, мать! — закончил Крафт, вставая. — А если бы это случилось в невесомости?! Да я бы захлебнулся в этом ...! Вся ж ваша ... гидравлика отказала! Я ж в этом ...! А оно ...! Да горячее. Я думал, все хозяйство вкрутую сварится!

Парень был зол, невероятно зол, когда оскальзываясь, вылезал из кабины на крыло. Техники не спешили ему на помощь, застыв истуканами на ремонтных платформах над капсулой, полной буроватой маслянистой жидкости. Вольф же изгвазданный по пояс в этой самой жиже, что текла с него, самостоятельно перебрался на выходную платформу и, оставляя за собой масляный след, потопал было из ангара, но был перехвачен расторопными парамедиками, для осмотра.

А у Сашки, по-прежнему стоящей на верхней платформе, отлегло от сердца. Главное что с ее другом оказалось все в порядке, а то, что его драккар из строя вышел, так это пустяки. Можно даже сказать хорошо, что вышел, потому что тут его можно отремонтировать, и даже в конструкцию внести какие-то изменения, чтобы подобное не повторилось.

Прошел месяц-другой, но так или иначе все недочеты в конструкции драккаров были исправлены, проблемы решены, ходовые и маневровые изъяны отлажены, и первую эскадрилью усовершенствованных пилотов отправили на передовую.

Продолжение можно найти здесь