вавилон 5 кн 2

Да, это был очень долгий месяц.

"Приходи в Зокало, мы ждем тебя". Кто бы это мог быть?

Быстрым шагом Вир добрался до Зокало, наиболее популярного места встреч на Вавилоне 5, и огляделся по сторонам. Множество инопланетян жестами приветствовали его, он машинально кивал им всем в ответ, продолжая скользить взглядом по залу. В конце концов, он заметил Мэриэл, сидевшую за столиком, и с ней вместе был еще один центаврианин. Сейчас он сидел спиной к Виру, и потому нельзя было разобрать, кто же это такой. Но затем Мэриэл, заметив появление Вира, указала рукой в его сторону, и сидевший с ней за столом мужчина оглянулся.

У Вира перехватило дыхание.

— Министр Дурла, — сказал он, пытаясь сохранить веселый вид, но не в силах скрыть свое удивление. — Какая честь для нас. Я не знал, что столь... достопочтенная персона прибывает на Вавилон 5.

— Сейчас опасные времена, Котто, — ответил Дурла. — Я пришел к выводу, что в целях безопасности лучше не афишировать свои перемещения. У центавриан слишком много врагов. Все нас ненавидят.

Словно в ответ, полдюжины представителей различных рас прошли мимо их столика, и каждый из них тепло приветствовал Вира, подмигивал ему, а кто-то даже по-приятельски хлопнул по плечу. Можно было подумать, будто Виру довелось недавно проявить безграничное мужество, которое просто требовало теперь всеобщего уважения. Вир и сам был удивлен, с чего бы это, и понял, что сейчас не в силах даже взяться за решение этой загадки. Она показалась Виру самой трудной из всех, какие вставали перед ним за последний год, и лишь Мэриэл, как оказалось, точно знала ответ на нее.

— Все любят Вира, — констатировала она, видимо, чувствуя потребность подчеркнуть то, что и без того было совершенно очевидно, судя по поведению проходивших мимо.

— Да. Похоже, — сказал Дурла, и несмотря на то, что на его лице появилась вымученная улыбка, в этой улыбке не было ни капли теплоты, зато глаза Министра излучали зловещий холод. — Я как раз говорил с Мэриэл и об этом, и о некоторых других вопросах. Леди Мэриэл всегда была светской львицей, и старалась не пропустить ни одного раута. Но, похоже, теперь многое изменилось. Она говорит, что ей теперь более чем приятно проводить все свое время здесь, на Вавилоне 5... и все из-за вас, Котто.

— Министр проделал такой далекий путь, чтобы обсудить со мной, на каких вечеринках мне стоит побывать... Разве это не замечательно, Вир?

— Меня вынудили отправиться в эту поездку очень важные события, происходящие здесь неподалеку, — изловчившись, поправил ее Дурла. — Я просто подумал, что по пути мог бы сделать остановку на Вавилоне 5 и повидаться с нашим послом. И разве может быть лучший способ начать этот визит, чем обсудить успехи нашего посла с той женщиной, которую он называет своей... возлюбленной.

Именно этого и ждал Вир. Именно ради этого он все и затевал. В словах, сказанных Дурлой, он услышал все, что ему требовалось узнать.

Когда-то давно Вир был едва ли не самым простодушным индивидуумом, который не мог разглядеть ничего из того, что скрывалось под поверхностью, принимая за чистую монету все, что ему говорили. Но за годы, проведенные с Лондо, Вир накрепко усвоил, что люди редко высказывают напрямую то, что у них на уме. На самом деле, они, напротив, говорят все что угодно, кроме того, что на самом деле думают. Что бы там ни утверждал Гален, но на самом деле весь мир всегда вслушивается именно в подтекст, и Вир стал уже очень ловок в расшифровке этого тайного языка.

Он немедленно собрал воедино мозаику, каждый элемент которой представлялся вполне надежным. Он знал, что Мэриэл работала кем-то вроде шпиона или, по крайней мере, собирала некие сведения. Для этого она имела обыкновение много путешествовать по разным интересным местам, и собирала разнообразные полезные сплетни от всех тех, с кем она флиртовала... или чем она там еще с ними занималась. Но поскольку сердцевиной ее жизни стал теперь Вир, Мэриэл стала слишком много времени проводить на станции. Поскольку она регулярно посылала отчеты кому-то на Приму Центавра, естественно, этот кто-то заинтересовался, почему ее стиль изменился столь радикально.

Вир был более чем уверен, что Мэриэл не удосужилась проинформировать своего шефа о том, почему же она стала теперь настолько менее мобильной. Но при этом, скорее всего, разливала елей насчет того удивительного создания света, каким был Вир Котто. А это должно было породить еще большее недоумение.

Посылала ли она свои отчеты напрямую Дурле? Это представлялось Виру сомнительным; в той записи, которую Кейн продемонстрировал ему в доказательство двуличия Мэриэл, она обращалась к кому-то как к "канцлеру". А Дурла был министром уже в то время, когда Мэриэл отправляла свое послание, значит, она обращалась к какому-то нижестоящему чиновнику. Но тогда почему на станцию вместо этого чиновника прилетел сам Дурла?

Совпадение? Нет, не надо списывать на случайные совпадения то, что может сложиться в логическую цепочку.

Кроме того, Вир уже знал ответ. Сенна подсказала ему. Дурла был увлечен Мэриэл, и теперь Виру представился шанс использовать это его влечение на полную катушку.

Этот человек был влюблен в его женщину. Сам Министр Дурла вожделел к Мэриэл.

Вот что услышал Вир в словах, произнесенных Дурлой. И именно это ему и требовалось.

— Да, да, это правильно, — поспешно согласился Вир. Он устроился на стуле рядом с Мэриэл и обнял ее за плечи. Ее прямо-таки в дрожь бросило от этого прикосновения. Ее руки тут же сами собой полезли туда, куда не следовало, и Вир осторожно, но твердо вернул их на менее взрывоопасное место. — Я ее возлюбленный. Она — моя возлюбленная. Ну, что здесь еще сказать?

— И в самом деле, что? — холодно сказал Дурла. С очевидной, и в чем-то неудачной, попыткой смягчить момент, Дурла продолжил: — Я как раз говорил леди Мэриэл, как мы на Приме Центавра соскучились по ней. Уже слишком долго двор был лишен ее блистательного присутствия...

— Трагедия. Страшная трагедия, — подтвердил Вир. Он повернулся к Мэриэл и, решившись ринуться головой в омут, сказал. — Мэриэл, может, тебе стоит вернуться на Приму Центавра? Я же знаю, как ты соскучилась по круговерти светской жизни на нашей родине.

На самом деле, это было, конечно, сильное преувеличение. Мэриэл стала кем-то вроде изгоя с тех самых пор, как Лондо развелся с ней. Хотя ее миссия на Вавилоне 5, естественно, сама по себе в чем-то препятствовала возвращению на Приму Центавра, но главное все-таки было в том, что при дворе она, несомненно, по-прежнему рассматривалась как пария.

К счастью для Вира, Мэриэл ответила в точности так, как он и рассчитывал.

— К чему мне Прима Центавра, когда у меня есть ты.

— И все же, — возразил Вир. — Ведь Прима Центавра — это наша родина. Почувствовать под своими ногами землю нашей планеты, вдохнуть полную грудь ее замечательного воздуха...

— Вир, я и помыслить не могу, чтобы отправиться туда без тебя.

Великолепно. Даже если бы он сам написал сценарий и заранее отрепетировал с ней эту сцену, и то не вышло бы лучше. Вир повернулся к Дурле и воскликнул патетически, с отчаянием в своем голосе:

— Ну, что я могу сказать? Она и помыслить не может, чтобы отправиться туда без меня. Но боюсь, что я... как бы это помягче выразиться... отношусь к числу тех, чье появление на Приме Центавра будет неправильно понято некоторыми влиятельными персонами, включая, как это ни трагично, самого императора. Так что мне придется остаться здесь, в изгнании. — И Вир вздохнул настолько тяжело, насколько только позволяли его легкие.

— Да, это истинная трагедия, — подтвердил Дурла. Вир ждал. Он был уверен, что продолжение последует, и не ошибся в своих расчетах. — Мы должны с этим что-нибудь сделать.

— Но что же здесь можно сделать? — спросил Вир, демонстрируя полнейшее смирение.

— Да, что же здесь можно сделать? — словно эхо, повторила Мэриэл.

— Знаете, я... имею определенное влияние при дворе. И вполне может оказаться, что внезапная отлучка Посла из дворца окажется не более чем досадным недоразумением. Если позволите, я поговорю об этом с императором. Ведь, в конце концов, вы же наш посол. Вы должны всем окружающим демонстрировать величие Республики Центавра. Но если республика сама держит вас в неведении... Если вы можете приблизиться к сердцу нашей республики лишь настолько, и не ближе... Эффективность ваших действий в этом случае катастрофически падает.

— Именно так я и думаю! — воскликнул Вир, придав своему голосу оттенок изумления. — Вы и я, мы оба мыслим одинаково, Министр! Кто бы мог подумать!

— И в самом деле, кто? — мрачно откликнулся Дурла, но быстро просветлел. — И Леди Мэриэл будет сопровождать вас, насколько я понимаю.

— О, естественно. Естественно, — поспешил заверить его Вир. — Об этом можно было даже и не спрашивать... Хотя, знаете ли, лишний раз сказать об этом даже приятно.

— Да. Есть такие вещи, повторить которые никогда не бывает лишним. Ну, к примеру...

В разговоре возникла долгая пауза, и это начало беспокоить Вира.

— К примеру? — решился подсказать он.

— Ну... К примеру, всегда полезно еще раз поведать о наших успехах. Впрочем, и о наших неудачах тоже. То, как непредвзято мы можем относиться к самим себе. Мы же все понимаем, в каком положении находимся.

— Беспристрастность, это хорошо, — согласился Вир. — Я имел в виду, Министр, что, в конце концов, мы оба боремся на одной стороне, правильно? Все, что мы хотим, — это лучшее будущее для Примы Центавра.

— Абсолютно верно, — ответил Дурла. — Вот, к примеру, у нас были археологические раскопки, за которыми я надзирал. Общественные работы, позволявшие обеспечить занятость для многих благодарных центавриан. Но этот проект, похоже, провалился. Не буду вдаваться в подробности, но он закончился неудачей. Я бы даже сказал, трагической неудачей. — Дурла понизил голос и покачал головой. — Были потеряны жизни. Очень, очень печально. Вы... слышали что-нибудь об этом, посол?.. или нет?

В мозгу у Вира мгновенно завыла сирена, предупреждавшая об опасности. Знал ли Дурла о том, что Вир побывал на К0643? И если знал, то что именно? Интересно, Ренегар или Рем Ланас рассказали что-нибудь Дурле, или нет? Считает ли Дурла, что Вир имеет отношение к разрушению Базы Теней? Да и знает ли он вообще об этой базе?

Первым порывом Вира было немедленно начать что-нибудь говорить, и продолжать говорить без умолку. Так он всегда поступал, когда оказывался в затруднительной ситуации. Но еще никогда он не понимал с такой ясностью, как сейчас, что ему пора искать какой-нибудь другой способ действий. Сжав зубы, страшным усилием воли Вир заставил себя успокоиться и подумать, а подумав, решил, что для него в нынешней ситуации хуже всего было бы поддаться первоначальному порыву.

— Что же я должен знать об этом, Министр? — спросил он.

— Может быть, ничего. Может быть, очень многое.

— Что ж, — сказал Вир, сомкнув пальцы в замок и устремив на Дурлу спокойный, твердый взгляд, — в таком случае, мы сможем поговорить об этом более детально, как только вы выберите один из этих вариантов и дадите мне об этом знать. Я прав, Мэриэл?

И вновь он получил именно тот ответ, на который рассчитывал.

— Ты всегда прав, Вир, — сказала она, улыбаясь ему своей одурманивающей улыбкой. А затем повернулась к Дурле. — Ну разве он не великолепен? — спросила она.

— Да, он просто великолепен, — уныло согласился Дурла и поднялся из-за стола. — Очень приятно было поговорить с вами, Посол. И я буду ждать новой нашей встречи у нас на родине в самом ближайшем будущем.

— Взаимно, Министр, — ответил Вир. И вдруг, почувствовав необыкновенную отвагу, поинтересовался. — Эти проекты, о которых вы упомянули... Я бы хотел надеяться, что у вас нашлось, чем заменить их, учитывая, какая неудача постигла, по вашим словам, ранее начатые работы?

— О, да. Да, всегда можно найти запасные варианты, — ответил Дурла. — Ко мне постоянно приходят в голову новые концепции и новые идеи.

— Да что вы говорите! — Вир навострил уши. — А меня всегда интересовало... где великие люди, ну, вы, к примеру, черпают свои идеи?

Дурла слегка усмехнулся, словно этот вопрос — или, возможно, ответ на него — казался ему очень забавным. Он склонился вперед, опершись на стол, и с таинственным видом сказал:

— Во снах, Посол. Все новые идеи я черпаю в своих снах.

— Какое продуктивное использование вашего сна, Министр. А здесь, на Вавилоне 5, единственная награда, которая мне, в конце концов, досталась, это очень приятный ночной отдых, — сказал Вир.

Улыбка Дурлы постепенно растаяла. Казалось, губы просто исчезли с его лица.

— Как вам повезло, Посол. Желаю Вам не менее приятного дня... и вам, Леди Мэриэл.

Дурла взял ее руку и учтиво поцеловал пальцы, а затем повернулся и ушел прочь.

Вир, не сводя глаз, следил, как он уходит. Мэриэл, со своей стороны, казалось, забыла о Министре, как только тот попрощался с ней. Зато ее очень воодушевила возможность вернуться на Приму Центавра.

— Разве это не здорово, Вир? Ты и я, в самой гуще общества. И я появлюсь там под руку с тобой, и буду гордиться этим! Я буду счастливейшей женщиной на свете. Все будут с завистью смотреть на нас, и могу представить себе, что они будут об этом говорить!

Вир тоже мог себе это представить. Лондо будет насмехаться над глупостью Вира, подобно тому, как прошлый раз Тимов выразила свое удивление по поводу его связи со смертельно опасной женщиной. Дурла будет следить, не появится ли в отношениях Вира с Мэриэл какая-нибудь трещинка, в которую он мог бы вклиниться. Может быть, он даже и не станет ждать. Очевидно, у него уже когда-то были определенные планы на Мэриэл, но только теперь он почувствовал, что достаточно закрепился на высших этажах пирамиды власти, чтобы позволить себе заняться личной жизнью. Именно эта самоуверенность может создать чрезвычайные трудности для Вира. А ведь будет еще и множество других придворных, которые, скорее всего, все как один начнут интересоваться, как же это так вышло, что несколько смахивающий на шута Вир Котто прогуливается рука об руку с отвергнутой женой самого императора. Да, как только он с Мэриэл вернется на Приму Центавра, появится множество разнообразных возможностей... но каждая из этих возможностей, похоже, таила в себе множество подводных камней.

Мэриэл, тем временем, взяла его за руку и спросила:

— Ты доволен мною, Вир? Я вела себя с ним так, как ты этого хотел?

На Вира накатил приступ душевной боли, и он вспомнил о словах, сказанных ему техномагом. И от этого почувствовал себя подлецом. И вновь ему показалось, что это не он сам все придумал, что он просто не более чем игрушка в руках техномагов. А ведь всего несколько месяцев назад он представлял себя галактическим героем, бесстрашно бьющимся с Дракхами... ну, быть может и не бесстрашно, но все-таки дерущимся с Дракхами... в одиночку разрушающим секретные базы... ну, не совсем в одиночку, с помощниками. А вот теперь, заглянув в глаза Мэриэл, он увидел в них себя — не героя, а самого подлого их подлых центавриан.