Я перехватываю взгляд Варнагара. Такой же тоскливый и безрадостный, как и у меня. Из горла невольно вырывается надсадный смешок. Ему уже сообщили, что он отправляется вместе со мной сразу же после ритуала. Надо было видеть, как "воодушевленно" принял он эту новость! Кричал, ругался, возражал, приводил аргументы... И как один только взгляд Виктора заставил его замолчать и смириться. Я знаю, что было в этом взгляде. Я читал его, как открытую книгу: "Он — самое дорогое, что есть у меня, Варнагар! Сбереги его для меня! Я не могу доверить его жизнь кому-либо еще. Ты нужен мне, брат!". И Варнагар сдался, пообещав не спускать с меня глаз. Ему это будет не сложно. Шутка ли сказать, завтра я отправляюсь в Академию под видом обычного парня, а брат моего супруга едет со мной в качестве преподавателя "Политологии", и при этом мы оба будем вынуждены постоянно делать вид, что вообще не знакомы друг с другом. И как мне удержаться от подначек, к которым я уже привык? Ведь не будет же преподаватель спускать студенту подобные выходки? Это было бы крайне странно...

Очередной вопрос не к месту вырывает меня из грустной задумчивости.

— Май, как ты умудрился заарканить такого мужчину? — это спрашивает долговязый, рыжий парень, которого, кажется, зовут Стас. В его голосе слышится завуалированная издевка. На конопатой морде написано скрытое отвращение к вампирам в целом, к Виктору в частности, и презрение ко мне лично. Он явно против неожиданного перемирия с вампирами. Я читаю на его лице все, что парень определенно предпочел бы скрыть, и сам себе удивляюсь. Когда это я стал настолько хорошо разбираться в людях? А потом внезапно приходит прозрение. Я читаю это не по его лицу! Улыбка Стаса кажется совершенно искренней. Но нельзя мимикой обмануть того, кто забрался к тебе в голову. Осознание этого тут же выталкивает меня снова в свой собственный разум. Мальчик побледнел. Пальцы заметно дрожат, неуверенно удерживая фужер. Улыбка увяла. Он понял, он почувствовал, что я забрался в его голову. Возможно, что ему даже было больно. Очень возможно, потому что я хотел причинить боль. Мы сверлим друг друга злыми взглядами. Звуки вокруг не стихают, но кажутся очень далекими. Виктор еще крепче сжимает мою руку, заставляя вернуться к реальности. Звуки возвращаются. Все ждут моего ответа. Наше со Стасом противостояние заняло от силы несколько секунд. И, кажется, за эти несколько секунд я успел нажить себе врага. Если так пойдет и дальше, то очередь из желающих меня пристукнуть вскоре по протяженности может превысить Великую китайскую стену. Пусть недальновидно! Пусть глупо! Мне все равно! Для меня не имеет значения какой-то там оборотень. Я гаденько ухмыляюсь:

— Природное обаяние, Стас! Природное обаяние... Очень хорошее подспорье в поисках любимого человека, знаешь ли. Но, боюсь, тебе придется поискать для себя нечто иное... — плохо скрытый намек в моем голосе заставляет его сильно стиснуть кулаки, но в открытую он выступить не готов. Поэтому молчит, раздувая в бешенстве ноздри. Умный мальчик! Молчи! Количество моих союзников за этим столом несоизмеримо выше, чем все твои гребаные амбиции!

Виктор очаровательно улыбается, вставая из-за стола и принося свои извинения за то, что вынуждены так рано покинуть такое замечательно общество. Но нас же великодушно простят? Завтра будет тяжелый вечер, и ему очень хотелось бы побыть наедине со своим любимым. Гости одобрительно кивают, со всех сторон слышаться добродушные шуточки и насмешливые советы. Мою руку он так и не выпустил, и я вынужден подняться вместе с ним. Мы уходим, но я чувствую тяжелый, сверлящий злостью взгляд в спину, и точно знаю, кому этот взгляд принадлежит.

Как только мы оказываемся в спальне, Виктор прижимает меня к себе, и я втискиваюсь в его объятия в бесполезной попытке стать одним целым и никуда не уезжать завтра. Мы молчим... Молчим все время, пока срываем одежду, не заботясь о пуговицах... Пока страстно целуемся, в кровь прокусывая друг другу губы... Пока жадные руки скользят по телу... И когда Виктор неожиданно переворачивается на спину, увлекая меня за собой, пока берет из тумбочки смазку, пока вкладывает ее в мою руку, бесстыдно разводя мускулистые ноги... И я понимаю, что он не против. В груди что-то болезненно вздрагивает. Придушенный всхлип заглушается очередным поцелуем. Дрожащие руки неуверенно ныряют в баночку. Так достаточно? Я не хочу делать ему больно! Только не ему! Виктор не торопит. Его глаза почернели, практически слившись со зрачками. Я осторожно, едва касаясь, глажу пальцами тугие мышцы. Долго, томительно долго не решаюсь на большее. Но, когда я готов уже отказаться от этой идеи, Виктор сам подается навстречу и раскрывается моим пальцам. Дальше все было, словно в тумане. И первое проникновение, в котором я снова почему-то был ведомым, хотя и был сверху... И яростные движения навстречу... И властная рука, уверенно положившая мою руку на свой член именно тогда, когда это действительно было нужным... Белые простыни, бледное, красивое тело, извивающееся подо мной, горящие полночной темнотой глаза, легкий румянец на скулах, тихие стоны, переходящие в угрожающее рычание... И этот красивый, гордый зверь принадлежит мне! Добровольно отдает себя, и как отдает! Я кончаю первым. Его мышцы жарко, плотно обхватывают меня в такт сокращениям моего члена, вырывая протяжный стон. И в приливе благодарности за незабываемые ощущения, в приливе безотчетной нежности к гордому мужчине, смирившему свою гордость ради меня, я приникаю губами к нему, тереблю головку, слегка оттягиваю зубами крайнюю плоть, вбираю в себя миллиметр за миллиметром так глубоко, что дышать становится практически не возможно. Плевать! Я хочу подарить ему радость! Я не желаю сдерживать свои инстинкты! Я не намерен прятаться сегодня за маской лживой стыдливости! Я хочу его, и я показываю ему, насколько сильно это мое желание. Рваные выдохи, резкие движения мне навстречу, отчаянный выкрик, который ему так и не удалось заглушить, и вязкая жидкость, терпкая, острая, с одному ему присущим запахом и вкусом. В голове очень некстати всплывает фраза, которая мучила меня весь вечер: "А завтра была война!". Я не могу сдержать дрожь. Судорожно прижимаюсь лицом к его бедрам, крепко-крепко обхватывая за ягодицы. Только вернись, любимый! Ты только вернись, и я обещаю, что все следующие наши ночи не будут хуже! Только бы эта ночь была не последней! Я, кажется, шепчу все это вслух, потому что Виктор властно привлекает меня к себе и выдыхает в губы прежде, чем поцеловать:

— Я вернусь! Обещаю...

Глава32.

Ух, епт! Ну и традиции у вампиров — до сих пор от одного воспоминания передергивает! Теперь то я понял, почему на все требования "огласить весь список" предполагающихся процедур кровного брака клыкастенькие так упорно отмалчивались. Это ж надо додуматься выставить меня полным посмешищем! МЕНЯ!!! Ну, допустим, первая часть спектакля с дебильными клятвами еще куда не шла. Вторую часть с ритуальным омовением при толпе зрителей тоже еще вполне можно было бы пережить, если бы не сводящая с ума эрекция, выставленная на всеобщее обозрение. Как при этом я не загрыз пару-тройку особенно остроумных гостей, для меня так и осталось загадкой. Но больше всего возмутил традиционный обмен кровью. С какой такой радости, скажите мне, я должен был раз за разом пропихивать в себя эту субстанцию, отсасывая ее, как клещ, у всех, кто входил в понятие "семьи" Виктора?! А таких набралось не мало. Фиг с ним, Доминика и Варнагара я еще как-то готов был терпеть, но весь клан Виктора?!!! А вдруг они заразные?!!! Короче, к концу процедуры я изгваздался в чужой крови, как какой-то палач, потому что момент изъятия красной жидкости для оборотней приспособлен не был, а клыки отрастить за такое короткое время не помогла бы никакая эволюция. На все просьбы обратиться в волка и получить хоть какое-то наслаждение от процесса, собравшиеся среагировали однозначно — забились по углам, попеременно уверяя меня дрожащими голосами, что перегрызенное горло в их планы не входило. Пришлось смириться и глотать, страшными словами ругая про себя идиотские традиции. Если мне выпало счастье и дальше давиться этой гадостью, я от "семьи" точно отрекусь! Естественно, что после такого восхитительного ужина на еду смотреть я больше не мог. Меня поминутно мутило, а разнообразные оттенки красного вина вызывали вселенскую тоску. Отсидев положенный час и выслушав десяток-другой заздравных тостов, пророчащих нам с Виктором долгую и счастливую жизнь, я тихо ретировался в нашу с вампиром комнату. Варнагар уже поджидал меня там с вещами. Я злобно глянул на него исподлобья и наконец-то пронесся в ванную, чтобы на сей раз без свидетелей смыть с себя подсыхающую бурую корочку, громким стуком двери выражая весь свой праведный гнев на "кровное" супружество. Знал бы — заранее уменьшил бы количество "родственников" до приемлемого! На мой взгляд, вполне бы хватило Варнагара и (так уж и быть, я добрый) Доминика. Ну кто же знал, что после свадьбы с Мастером вампиров я становлюсь его официальным приемником в случае смерти или добровольного отказа от обязанностей Главы рода, а поэтому должен установить кровную связь со всеми его представителями?! А в случае с Домиником мне вообще "повезло" особо: так как он не только родоначальник "семьи" Виктора, но и по совместительству является Главой вообще всех вампиров, мне пришлось попробовать на вкус его кровь, а ему, в свою очередь отпить моей.

Слегка окосев (на мой непредвзятый взгляд) от крови, вампир принялся громогласно восхвалять "необычный букет" и "непревзойденный аромат". Толпы желающих хоть кончиком языка отведать моей кровушки с каждым его словом возрастали в геометрической прогрессии. А я четко понимал, что на всех меня не хватит, поэтому с умилением взирал на Виктора, расшвыривавшего особо ретивых "дегустаторов" с яростью разозленного гризли.

При всем при этом оборотни, так же не шибко сильно подкованные в древних и благородных традициях кровососущих извергов, с ужасом взирали на происходящее. Их зеленые лица красиво контрастировали с праздничной сервировкой стола еще добрых полчаса после "кровавого обмена". Никто из них к еде не притрагивался, и я был искренне признателен им за солидарность, но ровно до тех пор, пока по дурости своей не соизволил поинтересоваться у одного из них, проходят ли бракосочетания ликантропов с таким же поистине широким размахом. Странно зыркнув на меня, молоденькая девушка скромно потупила глазки и переадресовала мой вопрос близ сидящему мужчине. На что мужик ни мало не смущаясь громко ответил, что как такового бракосочетания у них нет, но когда новый альфа приходит к власти, то он должен сразу после победы над соперником заявить о своих правах и спарится с понравившейся ему самкой. Если бы в тот момент я что-нибудь ел, то непременно бы подавился. А мужик тем временем уже подкалывал меня на тему выпитого, потому что по его мнению забыть многовековые традиции жизни в стае я мог бы только либо при смерти, либо от немыслимого количества алкоголя. После всего пережитого и услышанного я, наконец, по другому воспринял глупые человеческие клятвы "быть вместе, пока смерть не разлучит вас" и иже с ними. Теперь то я понимал, насколько безобидны подобные ритуалы и свой протест на белое платье с рюшечками, высказанный недавно Виктору, с легкостью обменял бы на весь этот кошмар. Если бы мне сказали, что пить кровь литрами мне не придется в том случае, если я спою гимн страны, при этом в обнаженном виде выплясывая на столе канкан и перемежая его брейком, я посчитал бы это вполне равноценным обменом.

В конечном итоге я был зол, как сто чертей, и не преминул послать изысканное сборище извращенцев в дальние дали, к моменту обмена кольцами с превеликим удовольствием оттоптав своему мужу все ноги. Общественность молча взирала на разбушевавшегося меня с состраданием поглядывая на Виктора. А этот гад толстокожий как ни в чем не бывало раскланивался с гостями и улыбался, как кот, облопавшийся сметаны. Поэтому в нашем скомканном с ним прощании я не усмотрел ничего удивительного, напоследок одарив любимого таким злобным взглядом, чтобы ему еще лет десять после моего отъезда икалось.

Вот в таком настроении и отчалил я с Варнагаром восвояси на Лексусе Виктора, преследуемый тоскливым взглядом зеленых глаз. От всего пережитого я не заметил, как заснул, и снились мне кровавые мальчики, отплясывающие на столах под совершенно жуткий аккомпанемент утробного рычания спаривавшихся волков.

Меня растолкал Варнагар, объявив, что мы наконец-то прибыли в Академию Дарено. Сонно протирая глаза и еще очень плохо соображая, я послал его по небезызвестному адресу, потому что меня до сих пор мутило, да и вообще настроение было поганое. И тут же услышал на свое недовольное бурчание злобную отповедь какого-то ушастого мужика, стоявшего возле нашей машины и с надменным видом скрестившего руки на груди.

— Господин Царев, за неуважение к своему преподавателю я вынужден сразу наказать вас, назначив дисциплинарное взыскание на неделю с господином Шведовым. Наказание начнется с завтрашнего вечера, поэтому рекомендую выяснить все подробности у своих сокурсников заранее. И заодно поинтересоваться у них о правилах приличия, если ваши родители не соблаговолили вам их преподать.

Продрав глаза, я с удивлением взирал на это чудо природы, позволившее себе столь лестно отозваться о моих родителях. Высокий, стройный (если не сказать тощий) мужик с серебристыми волосами по щиколотку, в белоснежной мантии и странных на вид белых сапогах. Длинные уши под стать длинному же носу. Губы узкие и презрительно вытянутые в одну линию. И чернильно-черные глаза, в цвете которых зрачок потерялся совершенно. Странный субъект... Весь вид зловещий какой-то. А взгляд колючий и спина такая прямая, как будто он палку проглотил. И это эльф?! КрасавЕц, ниче не скажешь! Да к такому, наверное, очереди выстраиваются... из извращенцев!

— Господин ректор, может быть не стоит вот так сразу... — начал было защищать меня Варнагар, но в его голосе слышалась неуверенность. Я обернулся на вампира и уловил странный, бегающий взгляд. Он что, боится вот этого вот?!

— Варнагар, позволь мне самому решать, что стоит, а что нет! — перебил его эльф. — Выскажи, наконец, то уважение к моим решениям, коего я не мог добиться от тебя в бытность твою моим студентом.

Я пораженно замер, пристально вглядываясь в лицо ректора. Так мой новоиспеченный родственник у него учился? Ужас какой! Сколько же этому ископаемому белобрысому лет?!!! Я, конечно, предполагал, что эльфы живут долго, но чтоб столько... Я бы, наверное, так и сидел с открытым ртом, если бы в этот момент эльф не привел меня в чувство язвительным замечанием:

— Добро пожаловать, господин Царев, в Академию Дарено! Меня зовут Камиэль Дарено, и, как я надеюсь вы уже усвоили, я являюсь ректором этой Академии. Я рассчитываю, что, не смотря на протекцию Виктора, вы возьмете на себя труд освоить весь первый курс за оставшееся до начала нового учебного года время, чтобы мне не пришлось с позором вас отчислять за неуспеваемость. Очень не хотелось бы расстраивать своего старого друга, потому что он так горячо просил за вас. — слово "друг" было сказано таким тоном, что я сразу же напрягся. Судя по всему, этот ушастый терпеть не может Виктора, и таким образом, как протеже вампира, я тоже неминуемо попадаю в опалу. Зачем же тогда длинноухая сволочь вообще согласилась принять меня в эту чертову Академию? С немым вопросом в глазах я обернулся к Варнагару. "Потом!" — одними губами шепнул мне вампир, направляясь следом за эльфом, стремительно идущим по подъездной алее. И мне ничего не оставалось, как выскочить из машины вслед удаляющимся мужчинам и со всех ног рвануть догонять.