Что-то затрещало за аэродромом — оглушительно громко в тишине, которую не нарушал гул приземляющихся глайдеров; над городом вспыхнула и погасла сигнальная ракета. Гедимин развернулся на странные звуки — как раз вовремя, чтобы увидеть отряд в костюмах биологической защиты и идущего следом "джунга".

— Fauw! — заорал предводитель отряда, и "джунг" выпустил ещё одну ракету. — Всем оставаться на местах!

Теперь Гедимин видел, что в биозащите только двое — и у них огнемёты, и одно из сопел ещё дымится. Ещё четверо пришли в обычной пехотной броне, но с собой у них были тяжелые бластеры — нового, не вполне знакомого образца, но с шокерами или станнерами их не перепутал бы и енот.

— Смотри! — Иджес ткнул Гедимина в бок и кивнул на северо-восточный край аэродрома — туда, где стояло на углу здание общественной душевой. Она была оцеплена патрульными в биозащите, у дверей стоял "джунг", и на лентах, натянутых вдоль стен, висели знаки биологической опасности.

— Угроза эа-мутации, — сармат в биозащите остановился перед Гедимином и Иджесом и посветил фонарём на их полотенца. — Гедимин Кет и Иджес Норд? Недавно из душевой? Видели там Тагара Юня?

Гедимин мигнул.

— Тагар Юнь? Из венерианских шахтёров? Был там, жёг шлак, — кивнул Иджес. — Что с ним?

Сарматы переглянулись.

— Он мёртв, — угрюмо сказал командир. — Вы, двое, — немедленно в карантин. Прямой контакт по эа-мутации.

...Гедимин, забывшись, потёр ноющую руку и сердито сощурился — прикосновение только усилило боль от введённого блокатора. Карантинная камера была закрыта наглухо, но из-за тонких стен со всех сторон доносилось сдавленное шипение, бормотание и вздохи. Сегодня барак был наполнен под завязку, — многие успели зайти в душевую, пока заражённый сармат был там.

"Записи," — Гедимин вспомнил о ежедневнике, оставшемся в кармане конфискованной одежды, и стиснул зубы. "Чертежи. Всё — в утилизатор. Ладно, восстановлю по памяти."

Звуки за одной из стен затихли. Гедимин осторожно постучал по ней и услышал приглушённые северянские ругательства.

— Иджес? Живой?

— А, это ты, — за стеной облегчённо вздохнули. — Вляпались, жёваный крот... Что теперь? Как думаешь? Сдохнем?

— Я тут был трижды. Не сдох, — буркнул Гедимин, отводя руку от ноющего прокола в левом предплечье. — Выпустят через пару недель.

Он сел на пол. Камера была тесной — вытянуться во весь рост не удавалось, только свернуться, поджав ноги.

— Эа-мутация, — пробормотал Иджес. — Ничего со стороны не видно. Мы же с тобой были там, где жгут шлак. Видели этого Тагара. Из него же не текла слизь! Может, мы уже тоже...

Гедимин стиснул зубы и с силой провёл пальцем по предплечью. Слизь не потекла. Из ранки, оставленной кровезаборником — действие блокатора не давало ей затянуться — удалось выдавить немного крови, и чёрная жидкость вела себя как обычно — не пыталась никуда уползти или просочиться.

— Сиди спокойно, Иджес. Никто не мутирует, — сердито сказал сармат.

Иджес замолчал, но теперь стало слышно остальных, — кто-то в одной из соседних камер почти кричал от страха, и со всех сторон его осыпали ругательствами. Гедимин сузил глаза, рявкнул на шум, но добился только вялой ругани в ответ. В стену постучали.

— Атомщик, не молчи, — сказал Иджес, и сармат почувствовал в его голосе дрожь. — Расскажи что-нибудь. Что угодно, только не слышать этот вой. У меня тут мозги вытекут безо всяких мутаций.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Что я расскажу? Чем уран отличается от плутония? Или — что мы с Хольгером... то есть Хольгер... нашли на месте взрыва?

В ближайших камерах стало подозрительно тихо. Потом кто-то постучал в стену — не из той камеры, где сидел Иджес, совсем с другой стороны.

— Хоть уран, хоть плутоний, — угрюмо сказал невидимый сармат. — Чего не поймём, то спросим. Давай рассказывай, атомщик. Не найдём, чем отвлечься, — спятим.

— Ага, — поддакнул Иджес. — Я потерплю, не бойся. Расскажи, что там с твоим реактором. Из-за чего ты сам не свой.

Гедимин еле слышно хмыкнул. "Ещё помощь предложи..."

— Ладно. Когда я взял генераторный плутоний для синтезирующей установки...

26 октября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Выйдя из госпиталя, Иджес провёл ладонью по лбу и молча потянул Гедимина к озеру. Тот оглянулся на карантинный барак, покосился на исколотое предплечье — ранки от инъекций блокатора только-только затянулись — и не стал сопротивляться. Вытираться было нечем, но сармат был даже рад постоять на холодном ветру после купания — воду быстро сдуло, и она, испаряясь, хорошо охладила мозг.

— Думал, сдохнем, — сказал Иджес, оглянувшись на госпиталь, и его передёрнуло. — Я там первый раз... Достал тебя, наверное?

— Ерунда, — Гедимин крепко сжал его плечо. — Там все дуреют. Такое место.

Он застегнул комбинезон и сунул руку в карман. Ему выдали стандартную "чистую" униформу АЭС и пакет с вещами, выдержавшими дезинфекцию. Приборы, цацки и сертификаты на жёстких карточках сохранились, ежедневник из скирлиновой бумаги — нет.

— Пойдём ловить глайдер, — сказал Иджес и потянул Гедимина к восточному краю аэродрома. Из госпиталя сарматов выписали в восьмом часу, на шоссе — как обычно в это время, если нигде не велась крупная стройка — было пусто.

— Етижи-пассатижи! — выдохнул Иджес, разворачиваясь к зданиям вдоль аэродрома. Гедимин проследил за его взглядом и увидел пустое место — неглубокий котлован с ямами по краям и замурованным колодцем — парным рукавом водопроводной системы. Общественной душевой больше не было. Вокруг неё оставили ленты ограждения; знаки биологической опасности покачивались на ветру.

— Вот и всё, — медленно проговорил Иджес, и его голос дрогнул. — Никаких парилок с венерианцами, никакого серного шлака. Все сидят по норам и мёрзнут под душем.

Гедимин мигнул.

— В "Нове" тоже есть душевая, — сказал он. — Всегда можно её подогреть. Хольгер знает состав шлака. А венерианцев можно позвать. Им нравилась моя конструкция душевой.

Иджес покачал головой.

— Она тут шестнадцать лет стояла, — вздохнул он. — Не надо ничего устраивать, атомщик. И звать никого не надо. Это всё будет не то.

...Иджес даже не пошёл наверх — остался в "чистой" лаборатории рассказывать о карантинном бараке и разрушенной душевой. Гедимин, освободившись от повисших на нём сарматов, узнав новости и мельком взглянув на монитор с показателями работы реактора, собрал инструменты и ушёл в "красный отсек". Не то чтобы там срочно требовалось его вмешательство — пока система охлаждения работала, и температура внутри установки снизилась до ста по Фаренгейту — но сармату было не по себе.

За две недели в "красный отсек" никто не зашёл — Константин запретил вскрывать дверь, пока Гедимин не вернётся. Сармат боком втиснулся в проём (сейчас установка занимала слишком много места и частично перекрывала проход, и как её свернуть, Гедимин пока не понимал), небрежно провёл ладонью по защитному полю и отошёл к щиту управления, вполглаза наблюдая за растущим показателем интенсивности.

— Скучал? — негромко спросил он и сам усмехнулся тому, как глупо выглядит разговор с неизвестно чем. Что именно тут было живым и способным понимать речь — сам реактор, сигма-излучатель, ирренций или потоки сигма-квантов — сармат не знал и даже думать не хотел.

"А выработка упадёт," — подумал он, вспомнив, что интенсивность упала две недели назад, а вернулась к нормальному значению только сейчас. "Ничего, это опытный образец. Константин сделает поправку в расчётах."

— Гедимин! — донеслось из динамика, и ремонтник нехотя подошёл к устройству связи. — Излучение растёт!

— Вижу, — отозвался сармат.

— Кажется, ты — неотъемлемая часть этого реактора, — сказал Хольгер, и Гедимин напрасно ждал от него смешка — химик был предельно серьёзен. — Очень странное явление.

— Это плохо, — буркнул ремонтник. — Тогда можно сворачивать работу.

— Почему? — удивился Хольгер.

— Когда построят сотню таких установок по всем континентам — меня что, на куски порежут?

...Химик всё-таки сообщил Конару об очередном попадании Гедимина в карантинный барак, и последнее письмо из Лос-Аламоса было коротким: робкое "Вы живы?" и ни больше ни слова. Ответив на него, Гедимин вспомнил, что не читал ещё предпоследнее, пришедшее в день введения карантина.

"Снова о зелёных и красных лучах," — сразу после приветствия перешёл к делу Конар, и Гедимин хмыкнул — его всегда забавляли такие попытки конспирации, но придумать что-то более разумное им с Гербертом так и не удалось. "Предложенный вами опыт крайне интересен. Стащить пару излучателей и вывезти на полигон пока не вышло, ограничились виртуальными моделями, — но теперь я понимаю, на что вы наткнулись. Осталось предъявить это руководству так, чтобы не попасть на психиатрическую экспертизу. Если получится — думаю, мир серьёзно изменится. Вы, наверное, видели фильмы, где показана телепортация; я в молодости пересмотрел немало таких и думал одно время, что доживу до её открытия. Не знаю, что нас ждёт на той стороне, но постараюсь туда заглянуть. В свою очередь хочу предложить интересный опыт вам и коллеге Хольгеру..."

Гедимин заинтересованно хмыкнул. "В Лос-Аламосе тоже на что-то наткнулись? И не решились изучать?"

"Речь о красных лучах. Есть подозрения, что дело не в их интенсивности. Дело в её колебаниях. Попробуйте собрать красный пульсатор настраиваемой частоты. Возможно, увидите нечто интересное. Это похоже на передачу зашифрованного сигнала. Я не знаю, что служит приёмником, и как прочесть шифр. Но я бы на вашем месте попробовал. Только не забывайте о технике безопасности!"

"Опять," — Гедимин досадливо сощурился, но тут же забыл об очередной подколке от Конара. "Колебания интенсивности? Пульсатор? Сигнал?! Ah-hasu... Гедимин, ты идиот. Как можно было сразу не догадаться?!"

Он вспомнил о так и не изученных вспышках сигма-излучения перед авариями в Порт-Радии, о внезапном росте интенсивности, когда "заработал" ирренциевый реактор, и в досаде ударил кулаком по стене, даже не почувствовав боли. "Конар этого не видел. Но он понял, в чём дело. А я..."

"Иджес, иди наверх" — написал он, выбравшись в коридор. Было не очень удобно набирать сообщения одним пальцем, прижимая смарт к груди зазором между пузырями защитного поля, — материалы для сборки сигма-излучателя можно было переносить только так, и они заняли все карманы и не оставили ни одной свободной руки. Видимо, стремительное перемещение Иджеса в грузовую шахту привлекло внимание остальных сарматов, — дверь лаборатории распахнулась перед носом Гедимина, и наружу выглянул встревоженный Константин.

— Что несёшь? Зачем? — спросил он, посмотрев на защитное поле в руках сармата.

— Отойди, — буркнул Гедимин. — Здесь ирренций.

— Вижу, что ирренций, — Константин не сдвинулся с места. — Итак?

Мысленно ремонтник уже собирал излучатель, сворачивал защитное поле сложными складками и настраивал переключатели, и вставшего на дороге сармата ему хотелось отшвырнуть в сторону — но руки были заняты. Он глубоко вдохнул и досчитал до трёх.

— Собираю излучатель переменного сигма-потока. Пригодится для экспериментов.

— Переменный сигма-поток? — Константин мигнул. — Ты вроде завязал с сигма-лучами. Думаешь, переменные чем-то отличаются от постоянных?

— Бери смарт, — Гедимин развернулся к нему боком, подставляя карман. — Читай предпоследнее письмо.

Он оставил почту открытой, когда выходил из отсека, — хотел перечитать письмо Конара ещё раз уже на месте. Константин осуждающе хмыкнул, но взял смарт и некоторое время изучал экран.

— Как ты меня задрал, — пробормотал он, вернув рацию в карман Гедимина; он поднял взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза, и сармат ошалело мигнул — Константин был крайне расстроен. — Когда ты, наконец, перестанешь метаться туда-сюда? У тебя что, мало работы? Найти ещё?!

На крик из лаборатории выглянул Хольгер; вдалеке Гедимин видел Линкена — тот тоже встал с места и остановился, в недоумении глядя на Константина.

— Я не понимаю, — медленно проговорил Гедимин. — Изучение ирренция...

— Теск, — выдохнул командир "научников", глядя ему в глаза. — Никакого изучения ирренция. От тебя сейчас требуется одно — рабочий промышленный образец синтезирующего реактора. Когда мы передадим его Ведомству, ты можешь изучать ирренций, есть его или заталкивать себе в зад. До тех пор ты занимаешься тем, что тебе поручено. Что здесь непонятного?!

Гедимин недобро сузил глаза.

— Ты хочешь помешать мне работать?

— Эй, эй! Heta! — Хольгер, почуяв неладное, попытался вклиниться между сарматами, но узкий, не до конца открывшийся дверной проём задержал его. Константин ударил раньше — по правой руке Гедимина, чуть выше локтя. От неожиданности сармат разжал руки, и три шара защитного поля упали ему под ноги.

Константин попытался уйти от удара и почти ушёл — кулак Гедимина разминулся с его виском и только вскользь прошёл по затылку, но сармата мотнуло в сторону, и его взгляд поплыл. Хольгер схватил его за плечи, выталкивая в лабораторию, и встал в проёме.

— Heta! Атомщик, не надо!

За его спиной послышалось свирепое бульканье — Константин хотел вернуться и продолжить, но ноги плохо его держали, а Линкен не собирался отпускать.

— Да хватит вам! — крикнул Хольгер, с грохотом расталкивая в стороны дверные створки. — Вы учёные или пара обезьян?!

Гедимин тяжело вздохнул и посмотрел на упавшие предметы. Красная пелена перед глазами медленно светлела. "Хольгер прав. Хватит. Не хочу убивать."

Дверь в лабораторию закрылась. Гедимин подобрал оброненное и развернулся к "красному отсеку". Кто-то тронул его за плечо, и он вздрогнул, — ему казалось, что в коридоре он один.

— О чём вы говорили... до того, как... начался крик? — осторожно спросил Хольгер. — Может, я мог бы помочь?

"Не нужно," — хотел ответить Гедимин, но осёкся. "Правильно. Обезьяна и есть. Учёные думают о науке. Если я не могу это сделать — всё равно, кто сделает. Это важные опыты. Их надо провести."

— Конар поделился идеей, — вполголоса сказал он. — Сам по себе сигма-поток ни на что не влияет. Влияет его пульсация. Я сделаю пульсатор. Ты — если хочешь — с ним поработаешь.

Хольгер мигнул.

— Вот оно что, — протянул он. — И поэтому твой реактор... и те взрывы в Порт-Радии... значит, если выявить нужную частоту...

Гедимин медленно наклонил голову.

— Только осторожно. Из-за аварий... — он ненадолго замолчал. — Может быть не меньше подвохов, чем с омикроном. Может быть больше.

— Свойства сигма-излучения... — Хольгер усмехнулся. — Тайна, оказавшаяся не по зубам лучшим физикам Лос-Аламоса и Ураниум-Сити... Что ж, посмотрим, что получится у меня. Можно помочь тебе с излучателем?

Гедимин кивнул.

11 ноября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Герметично закрытых контейнеров было четыре, один, судя по весу, полупустой, — всего семьдесят восемь килограммов обеднённого урана. Их привезли ночью и сгрузили на верхнем ярусе, и теперь Иджес, лишённый привычного убежища от "радиоактивной дряни", ждал на крыше, пока Линкен и Гедимин спустят ящики в лабораторию.