Обратный отсчёт-1: Синтез. Часть 10. 24.12.42-29.09.39. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

24 декабря 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Через день макаки забегают по улицам с воплями," — думал Гедимин, глядя на разноцветные мигающие огни вдоль стен насосной станции, над аэродромом и над фортом. Они отражались в снежной корке поверх озёрного льда, и весь северный край Атабаски рябил и переливался. "Интересно, что курсанты делают на Рождество? Навряд ли они тренируются. Если даже есть желающие, то где найти тренеров?" — сармат вспомнил, как обычно выглядят и ведут себя вооружённые "макаки" в конце декабря, и ухмыльнулся.

Двое беглецов прятались за кустами на дне оврага — не того, который вёл к ограждению базы курсантов, другого, к югу от него. Сквозного разлома, ведущего прямо на берег, при нём не было, но сам обрыв там был невысок — спрыгнуть не составило бы труда. Вокруг было тихо, уже окончательно стемнело, — оставалось дождаться глайдера.

— Если выживу, никогда не подойду к ирренцию, — еле слышно прошептал Зольт, прижимая к груди кулак. — Ни к ирренцию, ни к ядерным установкам. Слышать о них не хочу.

Гедимин озадаченно мигнул.

— Тебе не причинили вреда ядерные установки, — напомнил он. — Лучше не подходи к Ведомству.

Чьи-то бортовые огни мигнули над берегом, и глайдер, обогнув ломкие кустарники, лёг на брюхо в широком проходе между соснами. Из сарматов на борту были только Линкен и Хольгер. Карманы взрывника подозрительно оттопыривались, а Хольгер не выходил из глайдера и придерживал что-то массивное одной рукой и пальцами ноги.

— Готовы? — свистящим шёпотом спросил Линкен. Света в лесу было немного, но достаточно, чтобы различить его сверкающие белые глаза. Гедимин ухмыльнулся.

— Будет стрельба? — спросил он, прикасаясь к рукояти самодельного оружия. Это был — как он успел разобрать на свету — усиленный шокер без предохранителей, устройство, швыряющее разряды на десяток метров и способное свалить "джунга".

— Как пойдёт, атомщик, — прошептал в ответ Линкен. — Все на борт, нас уже ждут.

Ослепительная белая вспышка полоснула по глазам, и Гедимин, не успев ни о чём подумать, распластался на земле. Он выстрелил дважды — наугад, в сторону светового взрыва — прежде чем что-то обожгло его руку, и шокер выпал из онемевших пальцев.

— Heta! — крикнул кто-то; сквозь красные круги, плывущие перед глазами Гедимина, проступили силуэты в пехотной броне. Пришельцы выходили с опущенным оружием, тот, кто шёл первым, держал перед собой руки пустыми ладонями вперёд.

— Hetatza!

Теперь Гедимин узнал голос чужака — это был Масанг Юнь, и никто иной. Сармат растерянно мигнул и поднялся с земли, разминая онемевшую кисть. Ещё один след от станнера появился на тыльной стороне ладони.

Вокруг зашевелились остальные сарматы — Хольгер снял с машины защитное поле, временно закупорившее его в ограниченном пространстве, и выбрался наружу, вытащив спрятанный гранатомёт на сидение. Линкену помог подняться Зольт. Взрывник кивнул, отодвинул его и подобрал что-то, лежащее на земле.

— Чего надо? — угрюмо спросил он у агентов Ведомства. Пока сарматы приходили в себя, их глайдер успели оцепить; теперь Гедимин видел ещё два транспорта, приземлившихся в лесу, и не понимал, как мог не заметить их на подлёте.

— Не стреляйте, — попросил Масанг, опуская руки. — Мы здесь не для перестрелок и не для того, чтобы забрать Гедимина или Зольта. Вам с Хольгером тоже нечего опасаться.

Линкен недоверчиво хмыкнул.

— Вы чуть не убили атомщика. С чего мне вам верить?!

— Ни я, ни Ведомство не имеем ни малейшего отношения к тому, что случилось с Гедимином и Зольтом, — ровным голосом проговорил Масанг. — Действия Нгылека Гьоля были противозаконны. Больше он не вернётся в Ураниум-Сити. За работой научного центра буду наблюдать лично я. И я же подтверждаю, что ни Гедимин, ни Зольт не имеют отношения к авариям в научном центре Порт-Радия и не должны нести никакого наказания.

Гедимин мигнул.

— И что теперь? Кто будет работать с ирренцием?

Масанг несколько секунд молча смотрел на него, затем, помявшись, ответил:

— Это будет решено в ближайшие несколько дней. Сейчас мой транспорт отвезёт вас двоих в госпиталь — вам нужна медицинская помощь.

...Сармат-медик повернулся к Гедимину, лежащему на матрасе, и махнул рукой.

— Можешь вставать. Ночью будут приступы слабости, но к утру всё пройдёт. Внутренних повреждений у тебя нет, пятна с кожи сойдут через день-два.

— А у него? — Гедимин кивнул на Зольта.

— Его на день оставим. Сердечный ритм до конца не выровнялся, придётся отслеживать, — ответил медик. — Тем лучше — вернётся в Порт-Радий уже без синяков.

Зольт слегка переменился в лице, но промолчал.

— Через день я буду в Порт-Радии, — сказал ему Гедимин. — Твой номер я запомнил. В какую смену работаешь?

— Во вторую, — отозвался Зольт. — Не надо прилетать. Если они захотят что-то сделать, ты им не помешаешь.

— Один раз помешал, — хмыкнул ремонтник. — Не бойся. Сейчас, похоже, они сами чего-то боятся.

Он вспомнил потемневшие, прищуренные глаза Масанга под дрожащими веками, — сармат из Ведомства очень старался держаться невозмутимо, но ему явно было не по себе, и не из-за взрывчатки в карманах Линкена.

Сарматы вышли из медчасти. "Лифэн" стоял на одной из крайних площадок — там оставили его агенты Ведомства — и Линкен долго осматривал его со всех сторон и стучал по обшивке, прежде чем сесть за штурвал.

— Боятся чего-то? — хмыкнул он, повернувшись к Гедимину. — Не чего-то, а кого-то, атомщик. И теперь я поставлю флот против истребителя, что он жив. И что очень скоро мы о нём услышим.

Гедимин мигнул.

— Ничего не понимаю.

— Нгылек расстрелян, — Линкен понизил голос. — Скорее всего, ещё вчера. Масанга сместили на место Нгылека — и, судя по его роже, расстрел ему тоже светил и светит до сих пор. Так что он будет очень аккуратен и с тобой, и с Зольтом. Не из-за того, что вы для него ценны. Из-за того, что Ассархаддон Криос шутить не любит.

Хольгер хлопнул ладонью по обшивке глайдера.

— Лиск! Ты в себе? Ассархаддон взорвался вместе с кораблём на орбите Меркурия много лет назад! Ты ещё Саргона вспомни...

Линкен ухмыльнулся.

— Саргон умер, но без лидера мы не остались. А вот Ассархаддон жив. И контролирует Ведомство. Как-нибудь спроси о нём у Масанга. Только осторожно, он и так уже крепко напуган.

Гедимин, потерявший нить разговора, молча смотрел на аэродром. "Какая разница, кто там главный," — думал он. "Пусть они вернут мне ирренций. Я и так потерял полгода."

25 декабря 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сигнал утренней побудки загудел в коридоре, и Гедимин нехотя открыл глаза и попытался встать. Удалось ему это далеко не сразу — его левая рука была придавлена Иджесом, перепутавшим её с подушкой, а справа к нему привалилась Лилит, обхватив его одной рукой за плечо. Комната Гедимина была выстлана матрасами, и все, кто на них поместился, спали вплотную, держась друг за друга. Шевеление ремонтника потревожило всех, и через несколько секунд недовольные сарматы расползлись по углам и сели, протирая глаза и заглядывая под матрасы в поисках недостающих частей одежды и инструментов.

— А, уже утро, — пробормотал Иджес, поднимаясь на ноги. — Пойду за курткой...

В дверь заглянул Кенен.

— Не могу понять, зачем вы все ввалились к Гедимину, — сказал он, глядя на сарматов. — У него и так очень тесная комната.

— Исчезни, — буркнул Линкен, раскладывая по карманам всё, что на ночь убрал в стенную нишу.

— Я тоже рад, что с Гедимином всё в порядке, — сказал Кенен. — Но я не тащу в его комнату взрывчатку! Ей-ей, тебя, Линкен, правильно называют психом...

К утреннему глайдеру на "Полярную Звезду" успели все; Гедимин снова прикрепил к комбинезону все инструменты и украшения и разложил по карманам сертификаты. Рация была на месте, и с ней ничего не сделали; пропал только ежедневник — вместо него Масанг отдал Гедимину другой, новый, совершенно пустой. За вечер Гедимин уже успел сделать в нём один несложный чертёж — многослойный плутониево-ирренциевый стержень с направленным на него источником сигма-лучей — и сейчас, открыв блокнот, задумчиво его рассматривал.

— Опять ирренций, — Иджес, заглянув в ежедневник через плечо сармата, поёжился. — Я же говорил — эта дрянь рано или поздно взорвётся и кого-то убьёт. Вот уже восемь сарматов из-за неё погибли. А двоих запытали чуть не до смерти. Я бы давно всё бросил и удрал — хоть в уборщики, только бы никакого ирренция там не было. Гедимин, а ты не думаешь уйти из центра? Я бы с тобой пошёл. Мы хорошо работали ремонтниками, пока не началось всё это... с ураном и АЭС!

Гедимин удивлённо посмотрел на него.

— Я никуда не пойду, — отозвался он и убрал ежедневник в карман. — И я бы не хотел, чтобы ты уходил. Но если так страшно...

Иджес фыркнул.

— Я не за себя боюсь, — мотнул он головой. — Вот Нгылек мутировал и чуть не убил тебя. А если завтра ещё кто-нибудь мутирует — и тебя расстреляют? Незачем было и связываться со всем этим...

— Ведомство мне не нравится, — кивнул Гедимин. — Но больше здесь наука никому не нужна. А я хочу быть исследователем. И не скрытно, в норе под свалкой, а официально. Общаться с другими учёными и быть с ними наравне. Ради этого можно потерпеть пару идиотов.

"А Герберту лучше ничего не сообщать," — подумал он, вспомнив, что вынужденно не выходил на связь с того дня, как Нгылек встретил его на улице. "Со мной ничего не случилось, а Нгылек... кому он нужен?!"

...Выгрузку кассет из плутониевого реактора начали с утра, к обеду решили прерваться, — и все сарматы снова собрались в "чистой" лаборатории. Гедимин уходил из реакторного отсека последним и в дверях чуть не сбил с ног Иджеса. Механик стоял напротив люка, под рельсами электрокрана — сейчас кран был неподвижен и не мог ему повредить — и молча смотрел на вскрытый реактор под куполом защитного поля. Кажется, он даже не заметил Гедимина, — сармату удалось перехватить его взгляд далеко не сразу.

— Что ты делаешь? — спросил ремонтник, отодвинув Иджеса от люка и позволив массивным створкам сомкнуться. Механик вздрогнул и растерянно посмотрел на Гедимина, словно тот упал на него с потолка.

— Ничего... Смотрю на реактор, — пробормотал он.

Его расширенные от страха глаза только-только вернулись к нормальному виду. Гедимин покачал головой.

— Осторожнее тут, — сказал он. — Не хочу, чтобы ты себе навредил.

В "чистой" лаборатории уже разделили контейнеры с Би-плазмой; Константин на время отвлёкся от работы и уступил телекомп Линкену, но тот, против ожидания, не играл в "Космобой", а вместе с Хольгером читал новости. Гедимин, на ходу допивая воду, подошёл к ним и заглянул через плечо взрывника.

— Hasu! — выдохнул тот, потирая шрам на затылке. Ремонтник удивлённо мигнул.

— Грёбаные макаки, — Линкен прикрыл затылок ладонью и ткнул пальцем в экран. — Ты это видел, атомщик?

На монитор была выведена одна из статей с новостного сайта — короткая заметка о происшествии в Эдмонтоне, и её заголовок был подчёркнут красным.

— "Вторжение с севера — новая сарматская угроза"? — Гедимин, прочитав его вслух, удивлённо мигнул. Заголовок повеселил бы его, если бы не фотография, приложенная к статье, — три мёртвых сармата. Они были одеты в "маскировочные" пятнистые комбинезоны, лежали вниз лицами, и на телах виднелись рваные раны, отчасти замазанные ретушью, — судя по ним, сарматов расстреляли из тяжёлых бластеров в упор.

— "Свет и странную активность в подвале торгового центра обнаружил ночной уборщик. Наряд полиции, выехавший на проверку, был встречен стрельбой, но при поддержке спецотряда злоумышленников удалось окружить. Трое искусственнорождённых на переговоры идти отказались и были убиты в последующей перестрелке. Жители Эдмонтона встревожены происшествием и опасаются, что эта группа "тесков" была не последней. "Им удалось пройти Периметр! Скоро они начнут охотиться на людей прямо на улицах," — уверен один из наших информаторов..." — Хольгер прекратил чтение и оглянулся на Гедимина. — Странная история. Как им удалось пройти Периметр — и, ядро Юпитера, на кой астероид они это сделали?!

— Опять дела Маркуса? — угрюмо спросил Гедимин, глядя на Линкена. Тот поморщился.

— Агентов Маркуса так просто не взяли бы. Обычные беглецы. Всем уже тошно сидеть за Периметром, в резервации, как зверьё в клетке! Был бы нормальный корабль — я сам сбежал бы. Без корабля там делать нечего.

Гедимину стало не по себе от его взгляда — сармат как будто надеялся, что ремонтник возьмёт и достанет корабль из кармана.

— У меня нет кораблей, — буркнул он. — Не лезь за Периметр. Когда-нибудь нас выпустят по закону. И мы будем там жить.

Линкен, скривившись, потянулся к затылку. Хольгер закрыл страницу с мёртвыми сарматами и быстро пролистнул ленту новостей.

— Тут есть более приятные новости, — примирительно сказал он. — Вот, например: "Совет безопасности Солнечной Системы предложил внести поправки в свод, известный как "законы да Косты". Нововведения призваны смягчить условия содержания военнопленных сарматов на выделенных им территориях. Одним из наиболее обсуждаемых предложений стало разрешение на строительство индивидуальных домов на окраинах населённых пунктов. В настоящий момент все сарматы живут в пятиэтажных бараках, построенных по общему плану и вмещающих одну тысячу обитателей каждый. Автор предложения считает, что расселение бараков поспособствует лояльности сарматов к властям и усилит их мирные наклонности."

— Новость для Кенена, — хмыкнул Линкен. — Он-то сразу отселится. И ещё Гедимина заставит дом строить. Атомщик, вот тебе тесно в бараке? Что-то не нравится?

Ремонтник пожал плечами.

— Обычно места хватает. Иногда слишком много филков в душевой...

За соседним столом громко фыркнул Константин. Линкен уткнулся взглядом в пол.

— Когда ты не спариваешься, они всё равно мешают?

— Мелкие и хрупкие. Боюсь поломать их, — пояснил Гедимин. Константин фыркнул ещё громче.

...Кенена ремонтник встретил в вестибюле — учётчик обсуждал что-то с Оллером. Комендант, увидев Гедимина, облегчённо вздохнул и, пока Маккензи отвлёкся на него, скрылся в своей комнате.

— Джед, ты слышал новости? Возможно, у нас будут настоящие собственные дома! — он помахал перед Гедимином включённым смартом. Ремонтник мигнул.

— Навряд ли это примут в таком виде, — продолжал Кенен. — Но я не отказался бы и от другого предложения. Совет хочет разрешить нам выкупать несколько комнат в бараке и перестраивать их по своему вкусу. Это не полноценная собственность, но я бы рискнул вложиться. Четыре или шесть комнат — по две или три с двух сторон коридора — и поставить двери, чтобы никто не бродил там...

Он мечтательно сощурился.

— Зачем тебе столько комнат? — недоумённо спросил ремонтник. — У тебя что, есть мастерская или лаборатория? Чем ты там займёшься?

Кенен внимательно посмотрел на Гедимина и вздохнул.

— Это трудно для твоего понимания, Джед. Дай тебе дом, так ты выстроишь там реактор, а к нему — десять заводов. А что такое — жить, как свободный гражданин Атлантиса... нет, тебе объяснять бесполезно. Когда-нибудь ты попробуешь и поймёшь сам.

01 января 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Плутониевые бруски, обёрнутые свинцовой фольгой и упакованные в рилкаровые коробки — всего сорок пять штук, каждый весом в пятьсот граммов — были сложены в девять штабелей, разделённых защитным полем.

— Двадцать два с половиной килограмма, — Константин посмотрел на запасы плутония и довольно усмехнулся. — Хорошая работа, Гедимин. Пусть с риском для себя и грубыми нарушениями техники безопасности — но реактор ты доработал и выработку повысил. Ведомство это оценит.

Гедимин ничего не ответил, только глаза сузились, — меньше всего ему хотелось, чтобы его оценивало Ведомство. С того дня, как его вывезли с берега Атабаски в госпиталь Ураниум-Сити, никто из агентов в городе не появлялся, и сармат был доволен. Но сегодня они должны были прилететь — выгрузку плутония они ещё ни разу не пропустили. "Пойду с Иджесом чинить водосборные цистерны," — думал он, прикидывая, как исчезнуть тихо и незаметно.

— Много плутония, — сказал Линкен, задумчиво погладив ближайший брусок сквозь защитное поле; Константин сердито рявкнул на него, но взрывник только лениво оглянулся и сделал крошечный шаг в сторону. — Атомщик, это ещё не критическая масса? А то мы сложили его в одном углу...

— Это не тот плутоний, — отозвался Гедимин. — Он не взрывается. И тот самый — тоже взрывается не так легко. Сколько можно повторять одно и то же?!

В коридоре задребезжало. Константин, переменившись в лице, жестом приказал сарматам исчезнуть из лаборатории и сам пошёл к лестнице. Гедимин и Линкен переглянулись. Взрывник жестом изобразил, как прячет брусок плутония в карман. Ремонтник отмахнулся.

Из "чистой" лаборатории был прекрасно слышен грохот бронированных сапог, — агенты Ведомства разбрелись по нижнему ярусу. Иногда его заглушали короткие команды Масанга. Линкен косился на дверь и болезненно морщился, потирая затылок.

— Брось их, — сказал Хольгер, тронув его за плечо. — Там просто сарматы. Ни Нгылека, ни Ригейры там нет.

— Они держали Гедимина, когда Нгылек стрелял, — тяжело качнул головой Линкен. — И стреляли в него, когда он хотел сбежать. Просто сарматы? Я бы им объяснил...

— Они считали, что помогают Ведомству бороться с преступником, — сказал Хольгер. — Выполняли приказы Нгылека — так же, как ты выполнял приказы Саргона и его генералов. Тебе что, никогда не доверяли расстреливать сарматов?

Линкена передёрнуло.

— Я никогда не убил ни одного сармата! — выкрикнул он в лицо химику; его рот странно перекосился, так, что речь стала почти неразборчивой. — Мне приказывали стрелять в макак!

Гедимин разглядывал фотографии, приложенные к статье на новостном сайте — на них были рыжеватые скалы, пучки красной травы и небольшие животные в норах на склоне холма; это была заметка о колониях грызунов, созданных на Марсе в рамках эксперимента "Плейстоцениум". Животные прижились, и последние несколько лет их численность медленно росла. Гедимин читал рассуждения о возможности завоза некрупных хищников для создания пищевой цепи и постоянно вспоминал о своих пробелах в биологии, — но даже марсианские грызуны были интереснее и понятнее громкого спора над головой. И Линкен, и Хольгер уже поднялись на ноги, и ремонтник, посмотрев на них, выключил смарт и встал.

— Heta! — негромко сказал он. — Хватит уже о Саргоне. Сами разойдётесь, или мне растащить?

Двери лязгнули от небрежного пинка, и Гедимин, забыв о спорщиках, сердито сощурился на вошедших. Первым шёл Константин, за ним — Масанг и один из патрульных.

— Осторожнее с дверью, — буркнул ремонтник. — Незачем её бить.

— Больше не повторится, — глаза Масанга под прозрачной маской слегка сузились, и Гедимину почудилась насмешка. — Рад, что застал вас на месте. Шестнадцать с половиной килограммов плутония в "красном отсеке" — в вашем полном распоряжении. Вы сами определите, сколько может забрать Ведомство со следующей выгрузки. Я надеюсь, для начала вам хватит того, что есть.

Гедимин изумлённо мигнул, перевёл взгляд на Константина, — тот был совершенно серьёзен.

— Во-вторых, — продолжал Масанг, — мы оставили для вас в хранилище запечатанный контейнер. Двести пятнадцать граммов ирренция, как и плутоний, в вашем распоряжении. Мы ждём восстановления сфер и продолжения экспериментов с синтезом, как взрывным, так и... менее опасным. Ни в этом году, ни в следующем ирренций у вас изымать не будут. Можете работать спокойно.

Гедимин силой заставил себя открыть глаза и перестать мигать — лаборатория вокруг уже рябила.

— Никто больше не полезет мне под руку? — медленно спросил он у Масанга. Тот кивнул.

— Работайте.

Он повернулся к выходу.

— Эй! — крикнул Гедимин ему в спину. — Что тогда взорвалось в ангаре? Вы узнали?

Масанг обернулся и качнул головой.

— Наши агенты не узнали ничего. Самопроизвольный взрыв ирренция... Всё, что я могу сказать, — сдетонировал он не от взрывчатки.

Гедимин не стал дожидаться, когда агенты Ведомства уйдут. Он пошёл в хранилище сразу же и даже не отключил камеры. Посреди опустевшего помещения — в прошлом июле отсюда вывезли даже постаменты сфер — стоял рилкаровый контейнер, окружённый защитным полем. Он весил гораздо больше двухсот пятнадцати граммов — свинцовый рилкар и автономный генератор поля были тяжелее, чем ирренций, лежащий внутри. Гедимин просунул руку сквозь щит и погладил холодный рилкар. "Скоро начнётся синтез," — думал он, и его глаза медленно загорались жёлтым огнём. "Новые сферы. Новые опыты. Герберт обогнал меня на полгода. Надо навёрстывать."

01 мая 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Последний из восьми хрупких, изъеденных излучением и распирающим изнутри газом, слоистых пластов выпал из защитного поля и, рассыпаясь на лету в пыль, исчез в приёмной воронке разделителя. Дробилка даже не запнулась на нём — практически бесшумно размолола его, и через считанные минуты из входного устья ванны выплыло облако густой серой мути. Зелёные блики задрожали на тёмном пласте рилкара, прикрывающем ванну. Вода, насыщенная углекислым газом, забурлила, то выкидывая сгустки мути на поверхность, то сбрасывая вниз рыхлый белесый осадок, подсвеченный зеленью и синевой. Гедимин с трудом заставил себя отвести взгляд от свечения и медленно опустил руки, всё ещё обёрнутые двумя слоями защитного поля.

"На дезактивацию!" — нетерпеливо помахал ему Константин. Сармат посмотрел на свои ладони — на белых перчатках не было ни единой серой пылинки, но это ещё ничего не значило. Он развернулся и прошёл под дозиметрической рамкой. Она испустила протяжный писк.

Гедимин вернулся в лабораторию нескоро — он отмывался тщательно, даже сполоснул ладони однопроцентным раствором меи, и всё это время он прислушивался к звукам снизу — так, что от напряжения звенело в ушах. Когда он спустился, его глаза немного посветлели, — кажется, всё было в порядке.

— Видишь? — усмехнулся Хольгер, выглянув из-под защитного поля. — Ничего не взорвалось.

— Я так и сказал с самого начала, — проворчал Линкен, поворачиваясь к Гедимину. — Зольт — неплохой теск, но в ирренции не понимает. А там все такие были. Взорвали ангар по собственной дури, обвинили тебя. У тебя когда-нибудь взрывались сферы? Или, может, на выгрузке что-то бабахало?

Гедимин покачал головой и неуверенно улыбнулся.

— Ирренций — необычный металл, — сказал он, глядя на дозиметр. Сегодня — как и два месяца назад — никаких всплесков сигма-излучения не было, хотя само оно из-под защитного поля просачивалось.

— Изучить бы место взрыва до того, как там покопались... — он вздохнул.

— Тебе что, облучения не хватает? — вскинулся Константин. — Ожог от станнера не так приятен, как лучевой?

Гедимин недовольно покосился на него. "Тут не с кем говорить о таких вещах. Одни не понимают, другие издеваются," — угрюмо подумал он и подошёл к защитному полю.

— Сколько?

Хольгер, заканчивающий предварительные измерения, выглянул из-под купола.

— Триста двадцать — триста двадцать пять. Отложить для тебя то, что нужно для реактора?

Гедимин покачал головой.

— Хочу провести ещё один цикл. В июле — посмотрим.

— Боишься, что Ведомство передумает? — криво усмехнулся Хольгер. — По опыту прошлого года... я бы не советовал им отбирать у тебя ирренций.

— Хочу набрать побольше материала, — сердито сощурился Гедимин. — Ведомство пусть само о себе думает.

Он отошёл от защитного поля и вернулся к верстаку. Часть рабочего места занял Линкен — он придвинул второй стул и, зажав в тисках какую-то плоскую деталь, примерялся к ней с лучевым резаком. Гедимин заинтересованно хмыкнул.

— Что ты делаешь? — он посмотрел на край стола, где на расстеленной ветоши лежал разобранный электродвигатель — почти рабочий, если не считать нехватки нескольких деталей, и достаточно миниатюрный, чтобы уместиться в корпусе одной из моделей подлодок. Сам корпус лежал рядом.

— Ничего. Скорее всего, — буркнул Линкен, глядя на деталь почти с отвращением. — Как вы с Иджесом это делаете?! У любой самки выходит, у меня — какая-то дрянь...

Гедимин мигнул.

— Ты что, собираешь свой корабль? — недоверчиво спросил он, оглядываясь на грузовую шахту. Едва услышав о выгрузке ирренция и запуске разделительного агрегата, Иджес поднялся по ней и надёжно закрыл её за собой, — Линкену было нечего опасаться, что его подслушают.

— Надо выйти наконец в заплыв, — сказал взрывник и с опаской покосился на ремонтника. — На своём корабле. Я думал, это проще, но...

Он вынул деталь из тисков и бросил в кучу запчастей для подлодки. Гедимин, не успевший перехватить его руку, неодобрительно покачал головой.

— Не кидайся. Поцарапаешь или погнёшь.

— Из всего, что нужно, у меня хорошо получаются одни торпеды, — криво ухмыльнулся Линкен, перекладывая детали на ветошь. — У кого есть ненужные подлодки?

Гедимин пожал плечами.

— Если хочешь, я помогу тебе с кораблём, — сказал он. — До июля у меня нет никакой сложной работы. Стержень почти готов, ирренция мало...

Линкен мигнул.

— Лилит, сёстры Хепри, Мика, Иджес... Ты не разорвёшься, механик? У тебя и так есть, с чьими кораблями возиться.

Гедимин сердито сощурился.

— Все они давно работают без меня. И очень неплохо. Дай сюда то, что ты выкинул.

"Подводный корабль типа "Готланд-Европа"," — Гедимин пропустил сквозь пальцы части двигателя и задумчиво посмотрел на них. "Ещё одно нарушение австралийского патента. Самое то, чтобы на пару месяцев дать мозгу отдых. Надеюсь, Линкену понравится."

...Иджес наотрез отказался спускаться на нижний ярус — как ни уверял Гедимин, что разделитель надёжно экранирован, механик только отмахивался.

— Лучше ты посиди здесь, со мной, — буркнул он после очередной попытки уговорить его. — Тут не облучишься.

Ремонтник, пожав плечами, сел на свёрнутый матрас. Иджес одобрительно кивнул и протянул ему контейнер с Би-плазмой.

— Да Коста мёртв, у макак новый президент... Ты не слышал ничего об отмене законов да Косты? — с надеждой спросил он. Гедимин хмыкнул.

— У тебя такой же смарт, как у меня. Думаешь, я выхожу в какую-то другую сеть?

Иджес пожал плечами и снова взялся за еду. Гедимин, подумав секунду, достал смарт — напоминание о законах да Косты всё-таки зацепило его. Как и следовало ожидать, ничего интересного в новостях не появилось, молчал и "Тёплый Север". Однако, листая страницы, Гедимин увидел краем глаза фотографию с ярко-красным пятном — и оттенок и расположение пятна показались ему знакомыми. Он вывел статью со снимком на середину страницы и изумлённо мигнул.

— Только сейчас?!

— Что? — вскинулся Иджес. — А... Нет, это не новость. Это же Старый Лондон. Его разбомбили ещё тогда, когда нас и в проекте не было.

— Не туда смотришь, — Гедимин ткнул пальцем в ярко-красную жижу, сплошным слоем покрывающую несколько сотен квадратных метров развалин. Над ними летел глайдер, распыляющий вещество на выбранные и отмеченные участки, — на общем плане Гедимин насчитал девять таких "пятен".

— Мея? В Старом Лондоне?! — теперь и механик удивлённо мигнул. — Откуда она у мартышек?

— Им её подарили, — Гедимин указал на текст заметки. — "Новая разработка Лос-Аламоса блестяще испытана в развалинах Старого Лондона (Старая Британия, протекторат Австралии). Показаны замечательные результаты... четыре квадратных километра заражённой территории очищены от радионуклидов на девяносто три процента".

— Лос-Аламос?! — Иджес перевёл растерянный взгляд на ремонтника. — Они тут при чём? Что, макаки опять нас ограбили?!

— Подожди, — Гедимин и сам недовольно щурился, но всё же решил вникнуть в текст. "Я видел следы меевой очистки на фотографиях из Лос-Аламоса," — думал он. "У них мея была давно. Они получили её от Ведомства или додумались сами?"

— "Лос-Аламос заявил о новой разработке в области радиохимии... полевые испытания в течение двух лет... держится в тайне, но по словам информатора нашего агентства, речь идёт о совместной разработке...", — Гедимин провёл ногтем по экрану под последней фразой. — Они всё-таки нас вспомнили. "Речь идёт о совместной разработке Лос-Аламоса и так называемой "Полярной Звезды" — научного центра на Канадских территориях. Имя сармата-разработчика пока сохраняется в тайне — таковы условия дальнейшего сотрудничества двух научных центров..."

— Посмотри комментарии, — попросил Иджес. — Может, теперь до макак что-то дойдёт?

Гедимин заглянул в ленту под текстом новости и тяжело вздохнул.

— Скорее Юпитер станет звездой!

Он пробежал взглядом несколько строчек, в которых упоминались "тупые кучи слизи", "умники из Лос-Аламоса, водящие нас за нос", "наглое враньё, которому и ребёнок не поверит" и призывы "разбомбить всю слизь с орбиты", и закрыл страницу. "Так или иначе — мея пошла в ход," — подумал он. "И название ей не сменили."

15 июня 41 года. Земля, Северный Атлантис, Порт-Радий

— Заплывы имени Саргона? — ухмыльнулся Кенен Маккензи, глядя на подводный корабль в руках Линкена. Сармат осторожно заворачивал подлодку в ветошь... точнее, нет — это был цельный кусок нового скирлина с гербом Ураниум-Сити, а сам корабль был раскрашен под один из "Драконов" — давно уничтоженных крейсеров армии Саргона.

— Сегодня день памяти, — лицо взрывника на секунду искривилось, и он притронулся к шраму на затылке. — Это в память обо всех сарматах.

— О тех трёх с половиной миллионах, которых вытащили с Марса на верную смерть? — хмыкнул Хольгер. — Для того, чтобы у Саргона была резиденция в Чикаго?

Линкена передёрнуло.

— Heta! — Гедимин привычным движением втиснулся между сарматами и отодвинул их друг от друга.

— Глайдер! — мимо, на ходу потыкав замешкавшихся "научников" под рёбра, пробежала Лилит. Она спрятала корабль под одеждой; Линкен, бросив косой взгляд в сторону Хольгера, последовал её примеру и быстро пошёл к остановившемуся глайдеру.

...Аэродром Порт-Радия был практически пуст — все местные транспорты отогнали к зданию аэропорта и прикрыли защитным полем вместе с ним. Все посадочные полосы были освобождены для глайдеров из всех городов Канадских территорий. Пока машина из Ураниума снижалась, её обогнали ещё три — одна из них прибыла из Эннадая, остальные Гедимин не рассмотрел. Вместе с другими сарматами он вывалился из переполненного фургона на платформу, расчерченную стрелами-указателями, и его взгляд тут же наткнулся на плакат, растянутый вдоль длинного ангара на краю аэродрома.

"Большие Гонки Большого Медвежьего Озера", — прочитал сармат. Рядом с плакатом уже собрались пилоты из Порт-Радия, и некоторых Гедимин даже узнал, хотя не вспомнил их имён. В толпе мелькнула Шекеш — в этот раз она была в ярко-красном жилете поверх комбинезона, с двух сторон отмеченном изображениями подводной лодки и космолёта. Шекеш отделилась от группы сарматов и вышла на платформу, рядом с которой остановился потрёпанный "Бьюик". Рядом с ним стоял Кенен и расставлял на капоте небольшие контейнеры с ядовито-зелёными изображениями листьев полыни и клёна. Линкен фыркнул.

— Маккензи уже здесь. И снова со своей горькой дрянью.

Большая часть сарматов, выходящих из города и из прилетевших глайдеров, спускалась на берег и рассредотачивалась вдоль установленных там барьеров из яркого фрила. Кромку воды, где должны были встать пилоты, отделили особо прочным барьером, места для старта обозначили столбиками с цифрами. На берегу лежал перевёрнутый вверх дном катер — нелетающий глайдер на воздушной подушке, бесполезная — с точки зрения Гедимина — машина для развлекательных прогулок, раскрашенная в белый и оранжевый.

— Эй! Тески! — Шекеш, отделавшись от Кенена, обнаружила, что подошли новые пилоты. Гедимин шагнул в сторону, чтобы Линкен, Иджес, Лилит и сёстры Хепри могли к ней приблизиться, но Шекеш жестом позвала к себе его, и ремонтник, удивлённо мигнув, подошёл.

— Гедимин, ты вовремя, — сказала самка. — Айзек уже на месте, готов выйти на пост. Сходи проверь, в порядке ли его катер. Всем уже надоело вылавливать то Айзека, то эхолокатор.

Ремонтник кивнул, скрывая ухмылку. "Ничего не будет, если он нырнёт ещё раз-другой," — думал он, пробираясь сквозь движущуюся толпу зрителей к катеру и караулящему его сармату. "Сейчас лето. А эхолокатор с гидроизоляцией."

Один из сарматов крепко схватил его за плечо. Гедимин развернулся, досадливо щурясь и ожидая неприятного разговора, — он не заметил, чтобы толкал кого-то или наступал на чужие ноги, но допускал, что это могло случиться. Но сармат улыбался.

— Атомщик, ты?

— Зольт? — Гедимин крепко сжал руку бывшего пленника. — Что нового? Не вернулся в научный центр?

— На орбите Седны видал я такую науку, — поморщился Зольт. — Хорошо, что ирренций отсюда увезли. Как там у вас, ничего не взрывается?

— Только взрывчатка, — усмехнулся Гедимин. — Мне поручено проверить катер судьи. Не уходи далеко, я вернусь.

— Я с тобой, — Зольт пошёл за ним. Идти, впрочем, оставалось недалеко, — Айзек уже увидел ремонтника и отчаянно махал руками.

...Катер развернулся на волнах и остановился, расправив под собой "подушку" защитного поля. Шекеш замахала с вышки флагом и, отложив его, подняла рупор. Пилоты у стартовой черты выстроились в шеренгу, держа корабли в руках, — сигнал к запуску ещё не был дан. Гедимин и Зольт вместе с другими сарматами поднялись с земли — там, где можно было что-то разглядеть, следовало это сделать.

— Кто здесь твой? — шёпотом спросил Зольт.

— Семнадцатый, — отозвался Гедимин. Сначала он хотел упомянуть Иджеса, Лилит и других пилотов из Ураниум-Сити — на сегодняшний заплыв вышла даже Хильда — но решил не запутывать сармата. Сегодня ремонтник собирался следить только за Линкеном.

— Снять торпедные обвесы, извлечь торпеды и выложить для проверки! — скомандовала Шекеш. Гедимин сжал плечо Зольта, и тот замолчал, так и не задав очередной вопрос. Линкен без возражений вскрыл торпедные отсеки, показывая проверяющему сармату, что они пусты, и показал контейнеры с торпедами — пока что они лежали в карманах взрывника. Сармат, кивнув, пошёл дальше.

— Бластер, — еле слышно прошептал Гедимин. — Кто за тебя снимет с носа бластер?!

Зольт озадаченно посмотрел на него.

— Он что, решил нарушить правила?

— Надеюсь, нет, — буркнул ремонтник. "Надо было самому снять бластер!" — ему было досадно. "Ведь не удержится же от стрельбы..."

Пока Шекеш объясняла правила прохождения подводной трассы, Гедимин разглядывал цветные поплавки на воде. Они выстроились в несколько рядов, первый начинался в десяти метрах от берега, последний — в пятидесяти. Это был настоящий лабиринт — правила подводных заплывов усложнялись от раза к разу, зимой даже пришлось дать пилотам распечатки, и всё равно было много невольных нарушителей. Гедимин видел похожую распечатку у Линкена две недели назад и надеялся, что взрывник подготовится. "Глупо будет проиграть, запутавшись в правилах... и буйках," — думал он, просчитывая наилучшее прохождение лабиринта.

— Гото-овсь... tza! — выкрикнула Шекеш, подняв рупор. Вода у берега на секунду вспенилась — корабли уходили на глубину.

— Теперь мы ничего не увидим, — Зольт сел на траву и похлопал по земле рядом с собой. — Садись! Вот поэтому я предпочитаю полёты. Рассказывают, ты когда-то входил в одно из лётных звеньев...

Гедимин кивнул, но садиться не спешил. Он внимательно смотрел на воду вокруг поплавков. Линкен отпустил рычаг на пульте и положил руку на клавиши — значит, корабль уже достиг лабиринта. Он на пару секунд обогнал ближайшего соперника, но среди пилотов оказались более быстрые, — даже при идеальном прохождении лабиринта на первые места надеяться не следовало.

Линкен стоял к Гедимину спиной, о том, что он делает, догадаться можно было только по характерным движениям плеча, — и сармат не мог понять, по какой траектории движется под водой корабль. У одного из буйков шевельнулась вода — кто-то поднялся слишком высоко и потревожил её, остальные шли на большей глубине. Линкен резко выдохнул и ещё несколько раз надавил на клавиши. "Разворот к берегу?" — ремонтник не был уверен в предположении, но многие пилоты — чуть раньше или чуть позже — повторили то же движение, видимо, этот манёвр рано или поздно приходилось выполнять всем.

Вода всколыхнулась, на долю секунды вскипела, и Айзек на катере схватился за свисток. Пронзительный сигнал пронёсся над озером, заставив всех вздрогнуть.

— Семнадцатый, всплывай! — закричала Шекеш на вышке. Гедимин стиснул зубы. "Всё-таки не сдержался..."

Чья-то подлодка показалась на поверхности среди поплавков. Это был тёмно-зелёный корабль с поперечными белыми "насечками". Всплывал он странными рывками, а уже на поверхности завалился на левый борт и остался так лежать, отключив винты.

— Кто пилот? — спросила Шекеш. Сармат под номером двадцать, покосившись на бесполезный пульт в руке, сунул его в карман и помахал судьям.

— Семнадцатый! — рявкнула самка. Линкен, на секунду оцепенев, очень медленно взялся за пульт. Миниатюрный "Дракон" всплыл перед ближним рядом буйков, в сорока метрах от повреждённой подлодки двадцатого.

— Корабль к берегу, — скомандовала Шекеш. — Дисквалификация до конца июня.

Линкен вздрогнул, поднял голову, и его рука судорожно дёрнулась к карману. Гедимин быстрым движением подобрал с земли камень — оглушить взрывника на таком расстоянии он не мог, но ещё удалось бы заставить сармата бросить взрывчатку мимо цели.

— Я прошёл буйки! — крикнул Линкен, вызвав сердитый гомон на берегу.

— Ты уже выбыл, когда подстрелил двадцатого, — отозвалась Шекеш. — Вали со старта и не мешай пилотам!

"Дракон" погрузился, но неглубоко — он шёл вдоль поверхности, и над ним вода вскипала. "Быстро идёт," — одобрительно кивнул Гедимин. Через несколько минут Линкен выловил корабль и отвернулся от воды. Двадцатый пилот уже покинул шеренгу участников и сидел в стороне на фриловой плите, дожидаясь, пока его неуправляемую подлодку достанут из озера. "Надо будет подойти к нему после заплыва," — подумал Гедимин. "Предложить компенсацию или помощь."

Увидев, что Линкен поднимается по склону, двадцатый встал с плиты и шагнул к нему, преградив ему дорогу. Взрывник, не останавливаясь, оттолкнул его руку. Двое сарматов-зрителей подошли к нему и встали на пути; пилот схватил его за капюшон и попытался развернуть к себе. "Hasu!" — Гедимин почувствовал холод в груди. "Успею, нет?.."

Он почти успел — за два прыжка до цели он увидел, как падает, схватившись за горло, двадцатый пилот, а Линкен резко разворачивается к его заступникам. Их было уже не двое — пятеро, и ещё один, отломив кусок ограждения, торопился к ним. Гедимин отшвырнул тех, кто стоял ближе к нему, и ударил Линкена в лицо.

Он боялся попасть в висок и проломить кость — и удар вышел слишком слабым, чтобы взрывник потерял равновесие. Тот лишь качнулся, и в ту же секунду Гедимин почувствовал резкую боль в руке — острый фриловый стержень пробил мышцы. Вывернувшись, ремонтник схватил Линкена за плечи и повис на нём. Кто-то сзади ударил взрывника под рёбра, и тот, качнувшись из стороны в сторону, упал на Гедимина. Ремонтник перекатился вместе с телом — взрывник, получивший ещё несколько ударов в спину, сопротивляться не мог, только хватал ртом воздух. Гедимин придавил его к земле и заставил бросить заточку. Это была вторая — или, может, третья, ремонтник знал только, что один такой стержень торчит в его правом предплечье, и рука медленно наливается тяжестью. Гедимин вырвал штырь — кровь брызнула на комбинезон Линкена, и сармат дёрнулся.

— Бей! — крикнул ремонтнику незнакомый сармат с обломком ограждения. К месту драки, расталкивая зевак, уже бежали патрульные.

— Сармат ранен, нужен медик! — крикнул Гедимин им навстречу. Двое патрульных обогнули его; за ними быстро шёл поселенец в белом комбинезоне, а за ним ехала самоходная тележка. Ещё двое остановились рядом с ремонтником.

— В карцер до вечера, — один из них дёрнул Гедимина за плечо. Ремонтник вздрогнул от неожиданности и ударил его по руке раньше, чем успел подумать. Патрульные выхватили шокеры.

— Hasu! — взвыл Линкен, выворачиваясь из-под Гедимина. Ремонтник успел перехватить его, и они снова шмякнулись в траву.

— Что здесь? Драка с поножовщиной? — к патрульным присоединился их командир. С другой стороны из расступившейся толпы вышел Хольгер; остальные сарматы немного отстали от него.

— Тихо, это городской патруль, — шептал Гедимин Линкену на ухо, слегка придерживая взрывника за шею. — Хватит убивать сарматов!

— Я никого не убивал, — прохрипел тот в ответ. — Куда ты вечно лезешь?!

— Вот этот, — сармат с обломком ограждения указал на Линкена, — ударил парня в горло. А этот скрутил его. Они оба не отсюда. Больше никакой драки не было.

Мимо, подгоняя перед собой тележку, прошёл угрюмый медик. Гедимин вскинулся, но, увидев раненого пилота, облегчённо вздохнул, — тот был жив, шумно дышал и недовольно ощупывал повязку на шее.

— На меня напали втроём, — буркнул Линкен, поднимаясь на ноги. — Я никого убивать не хотел.

— Ты ранил двоих, — патрульный указал на окровавленную руку Гедимина. Линкен повернулся к нему и вздрогнул. Он хотел схватить ремонтника за локоть, но сармат оттолкнул его и прикрыл рану.

— Линкен очень вспыльчив, — сказал Хольгер. — Плохих намерений у него не было. Гедимин — его друг, и они решат вопросы между собой, когда мы вернёмся в Ураниум.

— Решайте что хотите, — махнул рукой патрульный. — До вечера ваш вспыльчивый друг посидит в карцере.

Гедимин ждал, что снова придётся хватать Линкена и отбирать у него оружие, но взрывник даже не посмотрел на патрульных. Они увели его в город. Гедимин хотел пойти за ними, но Хольгер остановил его.

— Подождём законного освобождения, — сказал он. — В этот раз Линкен сам виноват и наказание заслужил.

Гедимин угрюмо кивнул. Теперь, когда напряжение спало, он почувствовал боль в раненой руке.

— Иди в медчасть, — сказал Хольгер. — Иджес, Зольт, проводите его, чтобы не сбежал.

Уже в медчасти, сидя с повязкой на руке и кровесборником на здоровом запястье — "проверка на эа-мутацию" — Гедимин слышал, как на берегу объявляют результаты стрельб, и сердито щурился.

— А ты думал, Линкена просто так называют психом? — невесело ухмыльнулся Иджес. — Хорошо, что не в глаз попал.

"Не надо было ставить на нос бластер," — думал Гедимин. "Плохая была идея."

02 июля 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин поднёс неэкранированный брусок ирренция к защитному полю, и оно вспыхнуло зеленью, — так по договорённости подавался сигнал к вскрытию купола. Досчитав до пятидесяти, сармат выбрался из-под поля. Ирренций — уже заэкранированный — он бережно держал в ладонях. Ровно триста граммов — столько, сколько нужно было для реактора; остальное, расплющенное в фольгу и проложенное плутонием, уже с утра было отправлено в хранилище.

Путь к "грязной" лаборатории был свободен — всех сарматов предупредили, что в это время по коридору пронесут ирренций. Гедимин опасался — или, скорее, смутно надеялся — что Ангус выглянет из реакторного отсека, проявив хоть немного любопытства, но оператор действовал по инструкции, и отсек был наглухо задраен.

В "грязной" лаборатории не должно было быть никого, но Гедимин, едва открыв дверь, увидел рядом с самодельным трубопрокатным станом сармата, накрытого защитным полем. Тот развернулся к ремонтнику и криво усмехнулся.

"Уходи," — жестом сказал ему Гедимин, убирая ирренций под лученепроницаемый экран. Линкен качнул головой.

"Мы работали вместе," — ответил он, притронувшись к стану. Ремонтник сузил глаза.

"А сейчас — нет," — он, обойдя Линкена, прикоснулся к рычагу запуска. Взрывник не уходил — молча стоял за его плечом и смотрел на станок. "Пусть стоит," — Гедимин тщательно проверял механизм и старался не замечать Линкена. "Тут места много."

Он опасался, что Линкен схватит ирренций — или что-то на станке — и оттолкнул его, когда он протянул руку к защитному экрану, но взрывник ничего не схватил и даже не ударил Гедимина в ответ. Он отошёл на пару шагов и остановился там, всё так же пристально следя за действиями ремонтника, пока тот работал с ирренцием. Там же Линкен стоял, когда сармат поставил готовые цилиндры остывать и пошёл к выходу. Подошло время обеда, а раскалённые части нельзя было скреплять с холодными, — Гедимин решил сделать перерыв.

Хольгер успел поесть раньше и занял место за телекомпом Константина — просмотр и зачитывание вслух новостей с атлантисских сайтов уже стало традицией. Гедимин отметил это про себя и весело хмыкнул — традиции размножались со скоростью лабораторных крыс.

— Есть что-нибудь научное? — спросил он у Хольгера. Тот покачал головой.

— Учёные работают, атомщик. Им некогда болтать с журналистами. Но кое-что интересное для тебя тут есть. Ты, наверное, помнишь подполковника Ригейру...

Гедимин едва заметно вздрогнул и навис над экраном.

— "Малый пассажирский глайдер, пропавший позавчера вечером во время перелёта над Центральным Атлантисом, так и не обнаружен. Поиски продолжаются. Напоминаем, что на борту барка, принадлежащего Академии Космофлота Атлантиса, находились шестеро офицеров Космофлота, в том числе служащий Академии подполковник Жералду Матеуш Ригейра...", — Хольгер оглянулся на Гедимина. — Такое ощущение, атомщик, что ты стал очень дорог не только мистеру Мартинесу и Кенену Маккензи...

Ремонтник недоверчиво ухмыльнулся.

— Просто совпадение. У макак часто ломается техника. Глайдер упал в какой-нибудь водоём.

За его плечом кто-то с присвистом втянул воздух.

— Обогнали, — пробормотал Линкен, обходя Гедимина и становясь за спиной Хольгера. — Я сам должен был это сделать — ещё тогда, зимой... Ah-hasulesh!

Он стиснул зубы и резко дёрнул головой.

— Я должен был убить эту макаку. Я позволил ей дожить до лета, я упустил её... Ты правильно презираешь меня, атомщик. Большего я не заслужил.

Гедимин изумлённо замигал. "Вот псих," — подумал он с досадой. "Он что, сам не понимает, что ничего не мог сделать с... Он что, всерьёз собирался убивать Ригейру?!"

— Уймись. Ты просто не мог до него добраться. И хорошо, что не пытался. Пристрелили бы на месте, — сердито сказал ремонтник. — Хольгер, прочитай ещё что-нибудь. Линкен слишком волнуется из-за новости. Может, там есть что-нибудь про взрывы? Чем больше взрывов, тем лучше.

Линкен странно булькнул, но Гедимин уже повернулся к экрану.

— Рад бы помочь, но не могу, — отозвался Хольгер. — Никаких взрывов. Может быть, это? "Загадочное убийство в Валенсе: расследование продолжается. Полтора года назад легендарный адмирал Космофлота Земли Родригеш да Коста был убит при загадочных обстоятельствах, и расследование всё ещё продолжается. Федеральная полиция никак не комментирует такое неоправданное промедление. Версия о "сарматском следе", выдвинутая сразу после обнаружения тела адмирала, была отвергнута без рассмотрения — ни один сармат якобы не мог покинуть закрытые территории и добраться до Валенсы. Однако два дня назад на окраине города рядом с предназначенными для сноса ангарами был обнаружен труп искусственнорождённого. Его имя было установлено с помощью базы ДНК искусственнорождённых. В интересах следствия оно не раскрывается, но нам удалось узнать, что сармат бежал из Коцита — поселения под контролем Австралии. Как беглец сумел преодолеть океан и добраться до Валенсы, связан ли он с убийством да Косты и что было причиной его собственной гибели, пока установить не удалось...." Нет, кажется, не то.

— Из Коцита? — Линкен, забыв на время о Ригейре и неудавшемся возмездии, стоял у телекомпа и перечитывал заметку. — Что ж, не так плохо. Пусть макаки лишний раз побегают. Так или иначе, живым бы он не выбрался.

Гедимин мигнул.

— Ты о чём? Этот сармат действительно связан с да Костой?

— Откуда мне знать? — Линкен едва заметно усмехнулся. — Но вот с Маркусом он связан был — это точно. У нас был атомщик, был корабль, и то мы не выбрались с территорий. И этот eateske не смог бы покинуть Коцит. Ему помогли. Даже если для того, чтобы заставить макак побегать... он умер свободным.

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Не знаю. Я предпочёл бы остаться живым в Коците, чем... — он не договорил — при попытке достроить план Маркуса его начинало мутить, и ощущение было очень неприятным. Линкен положил руку ему на плечо.

— Ты не знаешь наверняка, атомщик. Слишком мало был на свободе. Когда-нибудь мы все станем свободными, — он улыбнулся, и Гедимин впервые увидел, что он может это делать, не перекашивая рот. — Тогда ты поймёшь.

04 июля 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сбоку потянуло тёплым воздухом, край чертежа, недостаточно плотно прижатый к столу, шевельнулся. Гедимин повернулся и увидел открытую грузовую шахту — и не увидел не только Иджеса — механик давно поднялся на верхний ярус — но и Линкена. Сверху доносился его приглушённый голос.

— Куда ты? — удивлённо спросил Константин, на секунду оторвавшись от телекомпа. — Спускайся. И Иджеса прихвати.

— Нет уж, — ответили из шахты. — Пора занимать верхний ярус. Внизу стало слишком много Гедимина и его штуковин!

— Придёшь ещё ко мне со своим "Драконом", — хмыкнул Гедимин, возвращаясь к работе.

Может быть, в самом деле следовало перебраться с ней в "грязную" лабораторию — всё-таки в состав собираемого на верстаке устройства входило шестнадцать граммов ирренция. Теперь в хранилище осталось только восемьдесят. Гедимин надеялся, что в ближайшее время Ведомство развития не вспомнит о своей потребности в ирренции и не пришлёт в Ураниум агентов. Источник сигма-излучения был почти готов, осталось экранировать его должным образом — и можно было доставать из-под защитного поля и нести в "красный отсек".

Сверху свистнули. Из грузовой шахты выполз робот-уборщик, на спину которого были привязаны сдвоенные контейнеры с обеденными пайками. Двух не хватало.

— Эй, вы и есть там будете? — спросил Хольгер, направляя разгруженного робота обратно в шахту. — Новости сегодня не читаем?

— Гедимин закончил свою штуку? — донеслось с верхнего яруса. — Пока она там излучает, я туда не пойду.

— У них есть смарты, — буркнул ремонтник, не вынимая рук из-под защитного поля. Действовать приходилось медленно и осторожно — устанавливать защиту слой за слоем, следить, чтобы все они при разрушении автоматически восстанавливались... Меньше всего ему сейчас хотелось отвлекаться из-за полулитра Би-плазмы.

Сдвоенный контейнер шмякнулся на его стол, и сармата тронули за плечо. Рядом стоял Амос.

— Нельзя столько работать, — озабоченно сказал лаборант. — Тем более — с ирренцием. Хольгер сейчас будет читать новости.

— Отсюда всё слышно, — отозвался Гедимин, высвободив одну руку и поднеся ко рту контейнер с водой. Прокусить упаковку было несложно, держать трепыхающуюся ёмкость одной рукой — немного труднее.

Хольгер посмотрел на ремонтника, на открытую грузовую шахту, пожал плечами и сел за освободившийся телекомп. Некоторое время из-за стола не доносилось ни звука — сармат молча листал страницы.

— Сегодня пустой день. Ни взрывов, ни расследований, ни открытий... Правители мартышек встречаются друг с другом и с избирателями, много болтают и говорят официальные речи. Без переводчика я их читать не могу, а Кенена тут нет.

Он с досадой посмотрел на экран и обновил страницу.

Гедимин снова занялся излучателем и едва успел загерметизировать корпус, как услышал резкий выдох из-за телекомпа.

— Вот так так... — обескуражено пробормотал Хольгер, глядя на экран. Верхний заголовок был выделен красным и мигал. Из грузовой шахты донеслись ругательства на сарматском и северянском.

— Исгельт Марци погиб, — сказал Хольгер, повернувшись к Гедимину. Ремонтник, озадаченно мигнув, две секунды вспоминал, кто такой Исгельт Марци.

— Интересно, — пробормотал помрачневший Константин. — Вот это уже нехорошо... Как это произошло?

— Глайдер сбили, — Хольгер кивнул на фотографию обгорелых обломков среди песка. — Летел над неосвоенной территорией, пропал, наткнулись на четвёртый день. В таком пожарище ничего не найдёшь, даже по ДНК опознавать нечего.

Гедимин мигнул.

— Точно известно, что он там был?

— Да, был, — вниз по шахте съехал Линкен, спрыгнул на пол и подошёл к телекомпу. — Его глайдер, его вещи на борту. То, что удалось найти. На "Тёплом Севере" есть снимки получше. Сами тела разложились до пепла и воды, опознавали по вещам. Сам Киаксар, пилот, телохранитель. Он всегда так летал. Одного не отпускали. У макак так не принято.

Голос Линкена звучал странно, и Гедимин внимательно посмотрел на взрывника, хотел что-то спросить и осёкся — его глаза потемнели, из белых став свинцовыми, и он сжимал пальцы в кулаки, но дрожь всё равно не удавалось скрыть.

— Чем могло так разнести? — спросил Хольгер, увеличивая фотографию с обломками. — Нет, в теории — много чем, но как это сделали на самом деле?

— Было... несколько взрывов, — Гедимин, оставив излучатель, подошёл к телекомпу и провёл пальцем три линии по экрану. — Изнутри. Вот здесь. Поэтому такой разброс. А ещё было воздействие отсюда и отсюда, с двух сторон, на сплющивание. Две ракеты? Не могу понять, что.

Линкен крепко взял его за плечо и развернул к себе. Рука сармата дрожала.

— Уверен, атомщик? Знаешь, что говоришь? Да нет... ты всегда знаешь. Значит, с трёх сторон...

Константин недоверчиво покачал головой.

— Взрывное устройство на борту и две ракеты? Сбоку? Не снизу? И всё для того, чтобы убить одного сармата? Проще нельзя было?

Линкен развернулся к нему.

— Гедимин не ошибается. И я вижу следы трёх взрывов. Так всё и было.

— Я не о Гедимине, — отмахнулся командир "научников" и задумчиво потёр подбородок. — Странное какое-то убийство.

— Странное... — Линкен криво ухмыльнулся. — Hasulesh tza fausieq. Eatesqa yi fauwasieq. На глайдере не было даже бластерной турели. Киаксар... Вот бы кому быть координатором. Уже не будет...

Он, махнув рукой, пошёл к шахте. Гедимин на ходу тронул его за плечо, но взрывник только отмахнулся.

— Иди работай, атомщик. Ты завтра его имени не вспомнишь.

Люк на выходе из шахты захлопнулся.

— И всё-таки тут что-то не то, — пробормотал Константин, потирая подбородок. — Не нужно столько взрывчатки на один четырёхместный глайдер. И я не слышал, чтобы за Исгельтом долго охотились.

Гедимин пожал плечами.

— Там, в Мацоде, тоже есть "чистые".

Константин посмотрел ему в глаза.

— Вот как раз там их никогда не было много. Не та страна. Да, странно, что именно Исгельт. За него я всегда был спокоен...

12 июля 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Последний купол защитного поля накрыл установку, упрочнился до полной непрозрачности, и зелёные сполохи погасли. Теперь Гедимин не видел ничего, кроме показателей системы датчиков, передающих данные друг другу, пока они не попадут на небольшой монитор, прикреплённый к стене. Сама установка стояла в другом углу, и вокруг неё были начерчены прерывистые жёлтые линии, ограждающие опасную зону. Гедимин посмотрел на них и хмыкнул. "Опасное излучение? Из-под пяти матовых экранов? Да ими ядерный взрыв блокировать можно..."

Судя по показаниям дозиметра в руках сармата, даже сигма-излучение не просачивалось наружу — пять слоёв защитного поля рассеяли его окончательно. Ещё пять прикрывали отдельный сигма-излучатель, расположенный сбоку от установки, — его излучение должно было быть направлено точно на облучаемый стержень и никуда больше. Гедимин поставил его сегодня и теперь внимательно следил за показаниями датчиков. Сама установка была запущена ещё третьего июля, с тех пор внутри неё медленно возрастало омикрон-излучение — и это означало, что синтез идёт, и ирренций нарабатывается. Гедимин ждал скачка интенсивности, но монитор не показывал ничего нового — синтез шёл с прежней скоростью, будто никакого излучателя рядом с реактором не ставили.

Оповещающий маячок на двери мигнул жёлтым.

— Что там? — спросил по голосовой связи Линкен. — Работает?

— Не взрывается, — отозвался Гедимин. — Но и не работает, как надо. А должна бы. Я ведь всё рассчитывал...

Про себя он понимал, что любые расчёты в том, что касается ирренция, можно сразу выкинуть в утилизатор — но ещё надеялся на что-то и снова и снова поворачивался к монитору. "Никаких скачков," — убедился он через полчаса и, досадливо щурясь, пошёл к выходу. "Пусть реактор работает. Дам ему время. Может, через два-три месяца что-то изменится."

26 июля 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин привык просыпаться от утреннего сигнала побудки — и, обнаружив себя бодрствующим, сильно удивился, что его не слышит. Что именно разбудило сармата, он понял, уже открыв глаза и поднявшись на ноги, с комбинезоном в руках, — кто-то настойчиво колотил кулаком в дверь, а не дождавшись ответа, распахнул её настежь.

— Проснулся? Слышал, что случилось в Коците? — выпалил с порога Кенен. Учётчик, всегда аккуратный и приглаженный, выглядел встрёпанным, глаза лихорадочно блестели, и Гедимин невольно насторожился.

— Мы что, в Коците? — недовольно сощурился он, с подозрением глядя на Кенена. Слизью тот вроде бы не покрывался, и мясо с костей не сползало, — но бегать по коридору со стуком во все двери и странными криками было ему несвойственно, и это настораживало.

— Включай смарт и читай! — крикнул Кенен, разворачиваясь к двери напротив. Добираясь до Гедимина, он успел постучаться ко всем, и, как слышал из комнаты Гедимин, в коридор выбралось много недовольных сарматов.

— Heta! — бросил Линкен, перехватывая Кенена у выходной двери. — Хватит носиться по бараку. Что там у тебя? Мятеж? Пожар? Крейсер над городом?

— Вы что, все с Энцелада? — взвыл учётчик, хлопнув себя по бокам. — В Коците страшная авария, впору объявлять национальный траур, а вы валяетесь, как брёвна на лесоповале! Эй, Джед, ты прочитал про Коцит?

— Заткнись для начала, — сузил глаза Гедимин. — Не могу читать под вопли.

От слова "авария" у него в груди похолодело, но очень быстро он сообразил, что между ним и аварией — тысячи километров и три континента, а значит, бежать никуда не нужно.

— Атомщик дело говорит, — сказал Линкен, придерживая учётчика за плечо и спиной загораживая дверь в вестибюль. — Где мы и где Коцит — и что тебе, торгашу, до аварий?

Кенен возмущённо взмахнул руками.

— Перебудил весь этаж, — Лилит провела рукой по лицу и протяжно зевнула. — До утренней побудки полчаса.

— Коцит... — задумчиво протянул Хольгер; так же, как и все разбуженные сарматы, он вышел в коридор и теперь разворачивал голографический экран смарта, чтобы прочитать новость, испугавшую Кенена. — Да, в самом деле, неприятная история... "Крупнейшая техногенная катастрофа в Антарктиде — случайность или диверсия? Четыре часа назад в шахтёрском посёлке Арбуда (конгломерат Коцит) на востоке Антарктиды прогремел первый взрыв. Два часа спустя из окрестностей Арбуды поступили первые сигналы бедствия. За прошедшее время, как утверждают выжившие очевидцы, произошло более двух десятков взрывов сериями по четыре-пять за несколько секунд. Посёлок Арбуда из-за сурового климата Восточной Антарктиды был полностью расположен под землёй и включал в себя несколько тысяч сольвентных установок, пять обогатительных комбинатов и два туннельных аэродрома. В настоящее время все туннели, ведущие к нему, разрушены и засыпаны тысячами тонн породы. Выбраться наверх удалось нескольким десяткам поселенцев. Всего под обломками, по показаниям администрации Коцита, могут находиться от шести до восьми тысяч сарматов. По сообщениям спасательных команд, шансы найти живых очень невелики — Арбуда похоронена полностью, обвал, вызванный взрывами, разрушил жилые и промышленные туннели по всей длине. Земля над посёлком просела и покрыта глубокими трещинами. В настоящее время ведётся сканирование грунта с целью определить наличие и местонахождение выживших. Никаких сигналов из-под земли не поступает."

Линкен скривился.

— Посмотрю я, как мартышка отсигналит из-под горного обвала! Восемь тысяч сарматов... — он болезненно сощурился и с силой провёл пальцем по шраму на затылке. — Макаки скажут, что и здесь они ни при чём?!

— Будто без макак уже и шахта не обвалится, — пробормотал за плечом Гедимина Айзек. Говорил он тихо, но Линкен всё равно услышал и развернулся к нему.

— А ты чего прячешься? — презрительно сощурился он. — Выходи! Скажи при всех, как сарматы Коцита сами себя взорвали!

Гедимин встал так, чтобы Айзек мог незаметно отойти в толпу и не попасться Линкену под горячую руку, — судя по сузившимся и почерневшим глазам, взрывник сейчас был вне себя.

— Шахты просели по всей длине? — ремонтник недобро сощурился. — Редко так бывает.

— Особенно от случайного взрыва... рудничного газа или аккумулятора, — Линкен криво ухмыльнулся. — Хольгер, что там ещё? Что плетут макаки? Откуда взрывы?

Хольгер повернул экран к сарматам так, чтобы все могли увидеть если не текст статьи, то хотя бы фотографии. Гедимин посмотрел и резко, с присвистом выдохнул. Местность была показана дважды — до и после катастрофы, и, судя по изменениям ландшафта, сила взрывов — и последовавший за ними обвал — были чудовищными. "Там действительно некого спасать," — подумал сармат, щурясь от неприятного ощущения под лопаткой. "Порода просела на пару сотен метров. Ни одна крепь такого не выдержит. Если кто-то выжил на самых нижних ярусах... Если оттуда нет прямого незасыпанного выхода — лучше бы им было умереть сразу."

— "На место аварии прибыл Маркус Хойд, координатор сарматских территорий, представители Совета безопасности Солнечной Системы и Федеральной полиции Австралии. Хотя обстоятельства дела пока не разглашаются, уже известно, что выдвинуто три версии — взрыв, вызванный выделением рудничного газа, авария на сольвентном комбинате, вызвавшая выброс вещества с бурной реакцией, и преднамеренный подрыв. Координатор сарматских территорий Маркус Хойд обещает лично проследить за спасательной операцией и ходом расследования. "Это крупнейшая диверсия, направленная против искусственнорождённых," — заявил он, выступая на пресс-конференции. "Было бы легко списать происшедшее на естественные причины — рудничный газ, случайное обрушение кровли, грунтовые воды — но мы имеем дело со спланированной и подготовленной диверсией, проведённой так, чтобы число жертв достигло максимума. Она не должна остаться безнаказанной." Совет безопасности Солнечной Системы не поддержал лидера сарматов — напротив, его представители считают, что рано делать выводы. "Мы стараемся всеми силами снизить напряжённость в отношениях между двумя расами," — высказался один из них, пожелавший сохранить своё имя в тайне. "Преждевременные выводы и скоропалительные решения дадут новый повод для вражды. Сейчас мы не знаем, что случилось в Арбуде. Всё, что мы можем сделать на данный момент, — пытаться установить истину." Это последние новости из Коцита на этот час. Мы будем держать вас в курсе всех происшествий..." На этом всё... А, нет, вот пришло обновление. Нашли мёртвого сармата во взлётном туннеле аэродрома.

— Когда они найдут последних, им даже печь не понадобится, — Линкен склонил голову. — Только пепел и вода... A-ah-hasu!

Он давно выпустил Кенена, и тот затерялся было среди сарматов, но теперь выглянул и, осмелев, вышел на видное место.

— Что скажешь ты, Джед? Выкопаются?

Гедимину захотелось дать учётчику затрещину, но, посмотрев в его потемневшие глаза, он удержался и коротко ответил:

— Нет. Не из-под этого завала.

"Восемь тысяч сарматов..." — он пытался представить себе их всех, собранных в одном месте, но воображение отказывало. "Восемь полных бараков. И если не уцелел ни один туннель, хотя бы для подачи кислорода..."

По бараку пронёсся гудок — сигнал утренней побудки прозвучал в положенное время, и филк-разносчик с тележкой заглянул в коридор и, оторопев, остановился на пороге.

— Заходи, — буркнул Линкен. — Пора на работу, тески. Будем ждать новых сообщений. Может, кому-то повезло.

Гедимин посмотрел на свёрток в своей руке — это был комбинезон — и вспомнил, что так и вышел в коридор неодетым. Досадливо сощурившись, он зашёл в комнату и едва не наступил на какие-то листки, валяющиеся под ногами. "Это ещё что?" — сармат подобрал их и удивлённо хмыкнул — это были распечатки фотографий, сделанные на плотной скирлиновой бумаге. На каждой было небольшое строение в один-два этажа — такие Гедимин изредка видел в фильмах. Ещё одна фотография была сделана внутри дома — на ней была комната с несколькими предметами мебели. Гедимин с удивлением разглядывал снимки, пока в дверь не заглянул Кенен.

— О, ты их нашёл, — пробормотал он, заметно смутившись. — Видимо, я обронил их, когда будил тебя. Отдай их, пожалуйста.

— Бери, — пожал плечами Гедимин. — Что это за строения?

— Дома свободных граждан, — усмехнулся Кенен. — Тебе какой-нибудь понравился?

— Слишком много лишних элементов, — буркнул ремонтник.

— Ах да, забыл, ты же у нас любитель ангаров и бараков, — учётчик, спрятав фотографии в карман, насмешливо хмыкнул и тут же выскользнул за дверь, хотя Гедимин не думал за ним гнаться — он до сих пор не оделся, а до утреннего глайдера оставалось совсем мало времени.

01 августа 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Между Хольгером, ведущим замеры, и группой сарматов, следящих за ним от входа в "красный отсек", был установлен временный защитный экран — но даже сквозь него неотрывный немигающий взгляд Гедимина, по-видимому, тревожил химика: он несколько раз передёрнул плечами и наконец, не выдержав, обернулся и жестом попросил ремонтника смотреть в другую сторону.

— Что там с датчиками? — шёпотом спросил Константин. — Ты за ними следишь?

— Ничего нового, — нехотя ответил Гедимин, стараясь не смотреть ни на Хольгера, ни на сканер в его руках. — Стержень не реагирует на сигма-излучение. Синтез идёт, но... скорее всего...

Он не успел договорить — защитное поле с тихим шелестом схлопнулось, выпустив наружу Хольгера. Сармат с надеждой взглянул на него, но химик покачал головой и показал ему экран смарта.

— Выработка — ноль целых двадцать три сотых. Ничем не могу помочь.

Гедимин качнул головой.

— Я не говорил, что можешь. Двадцать три сотых... Такая же, как в прошлый раз.

— И не такая уж низкая, — продолжил за него Константин. — При том, что сама конструкция не выглядит опасной. Не понимаю, почему бы тебе не прекратить эти нелепые поиски "качественного скачка" и не заменить все сферы и слойки именно такими стержнями? Ирренция стало бы больше, а мучений — меньше.

Гедимин ничего не ответил, но командир "научников", посмотрев ему в глаза, сам осёкся и жестом выгнал всех из "красного отсека". Хольгер, проходя мимо, тронул ремонтника за плечо, но тот никак не отозвался на прикосновение. Когда за Хольгером закрылась дверь, Гедимин подошёл к установке.

"Ничего не выходит. Так же, как и в прошлый раз," — он провёл ладонью по кожуху. Сквозь пять слоёв защитного поля нельзя было ни обжечься, ни облучиться, и Гедимин слегка жалел об этом — возможно, боль прояснила бы мысли. "Что не так? Нужно время для разогрева? За два месяца выработка увеличилась. Возможно, если подождать ещё два..."

Он досадливо сощурился и дотронулся до сигма-излучателя. Пучок излучения должен был накрывать всю установку и, судя по данным на мониторе, именно это он и делал. Сигма-кванты проходили сквозь ирренций, обсидиан и плутоний, нигде не оставляя следов, не вызывая никакой реакции, — только красные волнистые разводы на защитном поле, и больше ничего. "Наверное, я никогда не узнаю, зачем они," — думал Гедимин. "Даже в Лос-Аламосе ещё не докопались. А у меня нет и сотой части их оборудования. Не знаю, зачем я вообще в это полез..."

...В вестибюле "Новы", напротив входа в душевую, стоял Кенен и перехватывал всех сарматов, проходящих мимо с недостаточной скоростью. Некоторые шарахались от него или сердито фыркали, но из тех, кто остановился и подошёл, уже сформировалась небольшая группа. Гедимин, прячась за чужими спинами, хотел проскочить мимо, но Кенен будто его и дожидался.

— Эй, Джед! Подойди на пару секунд, — попросил он. — Отвлекись от реакторов. Я написал петицию...

Гедимин мигнул.

— Опять про выборы?

Сарматы, собравшиеся вокруг учётчика, переглянулись, кто-то хмыкнул. Кенен недовольно сощурился.

— Выборы — очень серьёзный вопрос, парни. Куда более серьёзный, чем эти ваши подводные гонки или споры о температуре в душевой. Но сегодня речь не о них. Двадцать шестого июля в Коците погибло восемь тысяч сарматов, и это списали на утечку сольвента и выбросы метана из угольных шахт. Если ты сегодня заглядывал в новости, ты мог увидеть, что больше об этом не пишут. Как будто погибло восемь тысяч подвальных крыс. Ты думаешь, это правильно?

Гедимин озадаченно посмотрел на него.

— Эти сарматы мертвы. Их не удалось спасти, — медленно проговорил он. — Уже всё равно, что пишут в мартышечьих новостях.

— Да нет, не всё равно, — покачал головой Кенен. — О своих сородичах мартышки не забыли бы так быстро. Ещё хуже, что мы о них уже забыли. А ведь это сарматы. С кем-то из них вы могли выйти из одного клонария или служить в одном дивизионе.

"Я не знаю, кто со мной служил," — подумал Гедимин. "Хольгер и Домициан здесь. Остальные... Хорошо, если они живы."

— Я написал обращение к Маркусу Хойду, — продолжал учётчик. — Пусть двадцать шестое июля объявят всесарматским днём траура. Если мы сами ни во что не ставим свои жизни — с чего ждать, что люди будут ценить их?!

— У нас уже есть День тишины, — буркнул один из сарматов. — Этого достаточно. От того, что мы будем ещё один день думать о мертвецах, никто нас ценить не начнёт.

— Ты не прав, друг, — покачал головой Кенен. — Это покажет им, что мы близки к ним. Что мы не бесчувственные механизмы. Подпиши вот здесь, Джед. Я видел, как ты смотрел, когда Хольг зачитывал новости. Тебе не наплевать.

Гедимин пожал плечами и протянул руку к его смарту.

— Если тебе так станет легче — мне не трудно.

Сарматы снова переглянулись.

— Атомщик! — Линкен, незаметно присоединившийся к группе, взял Гедимина за плечо и потянул к двери. — Вот Маккензи бы лишний раз рта не раскрывать. Нас всех могут перестрелять прямо перед ним, он с места не двинется.

— Вот это верно, — заметил один из сарматов, подошедших вместе с ним. Кенен посмотрел на них и переменился в лице. Медленно опустив смарт в карман, он начал осторожно, шаг за шагом, отползать по стене к выходу, но было уже поздно — Линкен подал знак, и пятеро сарматов, незнакомых Гедимину, взяли учётчика в кольцо.

— Эй-эй, тише! — Кенен встревоженно огляделся, но никто не спешил его вытаскивать.

— Не лезь к атомщику, — сказал Линкен, подойдя к нему. — Ещё раз увижу, что ты суёшь ему свои петиции — ты свой смарт сожрёшь. И лучше тебе сесть без скафандра на Меркурий, чем ещё раз назвать его неполным именем. Понятно?

— Понятно! — Кенен поднял пустые ладони и заискивающе улыбнулся. — Это всё? Не знаю, зачем надо было собирать столько народу...

— А у них свои вопросы, — ухмыльнулся Линкен, отворачиваясь от учётчика. Тот дёрнулся, но поздно — его уже тащили к выходу, подгоняя лёгкими пинками. Гедимин двинулся было следом, но Линкен крепко взял его за плечи.

— Не бойся, уйдёт живым.

— На что ты разозлился? — спросил Гедимин, убедившись, что догнать Кенена уже не успеет. — Он не сказал ничего обидного.

— Он лезет в то, что его не касается, — отозвался Линкен. — Однажды мы безо всяких петиций уничтожим по миллиону макак за каждого убитого сармата. Это будет правильный траур. А пока — чем меньше шума, тем лучше.

12 августа 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Надо снять показания," — в третий раз за утро подумал Гедимин. Шёл первый час работы, на верстаке лежали чертежи и снимки новой партии оборудования, завезённого на один из заводов Нитчекуона, и сармат угрюмо думал, не придётся ли ему в конце концов лететь в Нитчекуон и заниматься отладкой на месте.

"Снять показания. Это ненадолго," — подумал он, вынимая из ящика сигма-сканер. Сармат старался двигаться тихо — предполагалось, что он занимается заданием Нитчекуона, а не сидит в "красном отсеке", но его непреодолимо тянуло туда. Уже у двери, проходя под дозиметрической рамкой, он почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. Хольгер стоял у его верстака и смотрел на сармата с сочувствием. "Помочь?" — жестом спросил он. Гедимин качнул головой и вышел.

Дверные створки всё-таки загудели, смыкаясь, и Гедимин прибавил шагу, — объясняться с Константином, отвлечённым от работы и высунувшимся в коридор, ему не хотелось. Двери "грязной" лаборатории открылись и закрылись за ним, и он загерметизировал их изнутри. "Техника безопасности," — невесело усмехнулся он, устанавливая дополнительный защитный экран между собой и дверью. "Будто эта плёнка спасёт от взрыва..."

Сегодня никаких взрывов не предполагалось. Гедимин привычным взглядом скользнул по монитору (интенсивность сигма— и омикрон-излучения слегка увеличилась, газ откачивался успешно, температура оставалась в безопасных пределах), обернул себя защитным полем и осторожно просунул чувствительные щупы сигма-сканера под многослойный купол, закрывающий корпус реактора. Сканер пискнул, выбрасывая на экран множество строк, — излучение наткнулось на защитный кожух, прошло сквозь него и дотянулось до внутреннего стержня со всеми его слоями.

Сердце Гедимина сделало на один удар больше, когда он увидел обозначение ирренция — но через несколько секунд он разочарованно хмыкнул: количество вещества почти не изменилось с момента последнего замера. Быстрый расчёт показал, что выработка выросла — но всего лишь на доли процента, и Гедимин снова хмыкнул и убрал сканер из-под защитного поля.

"Ничего нового," — думал он, изучая показатели. "Всё так же, как было в прошлый раз. Выработка медленно растёт. В конце месяца я насчитаю двести тридцать семь тысячных. Или на одну тысячную больше. Пустая трата времени, Гедимин. Лучше бы ты ремонтировал станки в Нитчекуоне."

Он с досадой махнул рукой и вздрогнул, когда его ладонь ударилась обо что-то твёрдое. В течение секунды сармат задумчиво ощупывал предмет — и только тогда, опомнившись, перестал рассматривать сканер и поднял взгляд на вещь под его рукой.

Это был сигма-излучатель; удар Гедимина заставил его сместиться вниз, но вот защитное поле с его корпуса должно было исчезнуть гораздо раньше — простой шлепок никак не мог его разрушить. "Неэкранированный излучатель, и я рядом с ним," — Гедимин досадливо сощурился, поднимая устройство на прежнее место и проверяя целостность конструкции. "Всё цело. Хотя — какая разница? Это излучение не влияет на выработку ирренция. Можно с тем же успехом повесить сюда любую цацку."

Сармат сверился с показаниями датчиков и немного поправил излучатель, чувствуя себя на редкость глупо. "Знаю, что бесполезно. И всё равно чиню. Ремонтный рефлекс..." — криво ухмыльнулся он, убирая руку с излучателя.

Слабое жжение в ладони и кончиках пальцев он заметил минуту спустя, когда устройство уже было закрыто защитным полем. Он удивлённо посмотрел на перчатку — что-то было не так...

— Hasu! — Гедимин стиснул зубы, рывком снял перчатку, — на коже проступили красноватые пятна. Сармат судорожно пытался вспомнить, когда его собственное защитное поле успело разрушиться, сколько времени он подвергался облучению и какую поверхность тела успел ему подставить. "Гедимин, ты идиот," — заключил он, засовывая в карман сначала перчатку, потом — повреждённую руку (надевать на неё что бы то ни было смысла не имело), и быстро пошёл к двери. "Правая ладонь. Да, хорошо я теперь поработаю..." — он досадливо сощурился. "Глупейшая травма. Ладно, пойду к медикам..."

В научный центр он вернулся через сорок минут, уже с забинтованной рукой, онемевшей от разряда станнера в запястье (более мягкие анестетики не подействовали), но по-прежнему крайне раздосадованный. Когда он вошёл в "чистую" лабораторию, Константин стоял у его верстака и перебирал бумаги; увидев Гедимина, он тяжело вздохнул.

— Где ходил? Что с рукой? Кто будет за тебя работать?

— Обжёгся, — Гедимин показал забинтованную ладонь. — Подожди, я почти закончил.

— Заметно, — буркнул Константин. — Ты вообще не прикасался к чертежам. Где успел обжечься? Что там такого, что понадобилась охапка бинтов?

— Омикрон-ожог, — сармат сузил глаза. — Не трогай меня. Ты не говорил, что твоя работа срочная.

— Очень интересно, — Константин сложил руки на груди, задумчиво глядя на Гедимина. — Так тебе не хватает пометки "срочно", чтобы заняться делом? Могу проставить. Зачем ты щупал ирренций без защитного поля?

— Это случайность, — Гедимин подвинул к себе чертежи и развернул один из них на верстаке, придавив онемевшей ладонью. — Я не щупаю ирренций.

— Константин, тебе самому пора заняться делом, — вмешался в разговор Линкен; он встал из-за стола Хольгера, снял с горелки ёмкость, в которой что-то размешивал, и подошёл к Гедимину. — Атомщик работает. А ты мешаешь.

— Прошу прощения, — процедил сквозь зубы Константин, отворачиваясь от ремонтника и возвращаясь на своё место. — Можете работать дальше.

Гедимин положил рядом с чертежом снимок собранного оборудования. Сосредоточиться никак не удавалось — все мысли занимал так и не заработавший реактор. Шевелить парализованными пальцами не получалось; сармат переложил карандаш в левую руку и отметил на снимке узел, собранный с небольшими нарушениями. Это место чем-то не нравилось ему и на чертеже, но чем, он никак не мог понять. Константин, пройдя мимо, выразительно фыркнул; в другое время Гедимин не обратил бы на него внимания, но сейчас всё складывалось одно к одному — и сармат едва удержался, чтобы не ударить кулаком по столу и не уйти на ремонтную базу.

К обеду он справился с чертежами и, молча сложив их на стол Константина, сел за верстак и облокотился на него, глядя в одну точку. Кто-то из сарматов пододвинул к нему контейнер с едой; Гедимин молча кивнул, но к пище не притронулся.

— О чём думаешь? — осторожно спросил его Хольгер. — На тебя сегодня тяжело смотреть. Так болит рука?

"Рука?" — Гедимин вспомнил о недавней травме, покосился на бинты и качнул головой.

— Ожог небольшой... Надо разобрать сигма-излучатель. Он очевидно бесполезен. Верну ирренций в хранилище, там от него будет польза.

— Первая умная мысль за сегодня, — удивлённо заметил Константин. — Или даже за последний месяц. Я не буду возражать, если ты займёшься этим прямо сейчас.

"И что мне не работалось ремонтником?!" — Гедимин рывком поднялся из-за стола и вышел в коридор. Он слышал за спиной сердитый окрик Линкена, раздражённый голос Константина и звук открывающегося люка грузовой шахты, но оборачиваться не стал.

Защитное поле, установленное утром, всё ещё покрывало излучатель, — возможно, он фонил так, что медленно разрушал его, но пока оно держалось. Гедимин тщательно проверил защиту на своих руках, груди и голове — получить ещё одну дозу ему не хотелось — и потянулся к креплениям излучателя, но в последний момент скосил глаз на монитор — что-то в показаниях изменилось, и сармату захотелось посмотреть на них внимательно.

За последние две недели они менялись так медленно, что Гедимин помнил их наизусть, и он точно знал, что ещё утром интенсивность сигма-излучения была на порядок меньше. Удивлённо мигнув, он осмотрел излучатель, — никаких повреждений заметно не было. "Дело в смещении?" — он снова сдвинул устройство вниз, примерно так же, как оно качнулось в момент удара, но показания датчиков остались прежними. "Значит, что-то сдвинулось внутри," — Гедимин хотел простучать корпус, но вспомнил о защитном поле и своих ожогах и убрал руку. "Пусть его. Разбирать пока не буду. Пускай работает, как может. Вдруг будет прок..."

13 августа 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин чувствовал себя очень глупо, заходя в начале рабочего дня в "красный отсек" — но ему хотелось проверить, ослабло ли сигма-излучение после вчерашнего всплеска, или странный эффект сохраняется.

— Ну что там? Никак не разобрать один излучатель? Возьми резак! — сердито сказал ему в спину Константин.

— Ты специально его изводишь? — тихо спросил Хольгер. — Лучше перестань.

Гедимин на секунду напрягся, но дверь в "чистую" лабораторию закрылась, заглушив все звуки, и он пошёл дальше по коридору. "Снять показания — дело десяти секунд. Десять секунд можно потратить и на ерунду," — сказал он себе, закрывая гермодвери. Гул смыкающихся створок немного успокоил его и прибавил уверенности. Он повернулся к монитору и изумлённо мигнул.

Сигма-излучение оставалось таким же интенсивным, как вчера — но сегодня вслед за ним сдвинулись все показатели. Омикрон-излучение усилилось пятикратно, и пока Гедимин перечитывал данные, он заметил ещё один небольшой скачок. Реактор нагрелся на восемь градусов, отток гелия увеличился, — синтез явно пошёл быстрее, и Гедимин не понимал, в чём дело.

"Надо настроить охлаждение," — он зашёл за установку, к охладительному агрегату, прокачивающему сквозь себя гелий. Настройка заняла немного времени; вернувшись к монитору, сармат ожидал, что температура начнёт снижаться, и несколько минут спустя она медленно уменьшилась на пару градусов и снова двинулась вверх. Гедимин мигнул.

"Процесс пошёл?" — он проверил остальные показатели. "Да, верно. Синтез ускорился в разы... Но почему?!"

Последующие пятнадцать минут он думал только об этом — когда настраивал охлаждение так, чтобы оно автоматически подстраивалось под нагрев, и пока ждал, что температура выровняется, и следил за омикрон-излучением. Жар в его груди медленно нарастал вместе с интенсивностью излучения; он увидел в мониторе отражение своего лица — глаза горели жёлтым огнём. "Заработало," — сармат широко ухмыльнулся и провёл ладонью по монитору. Он не боялся его заляпать — защитное поле всё ещё прикрывало руки. Ему хотелось обнять установку, но он сдержался — она, даже со всеми экранами, могла не выдержать такого обращения.

Константин и Хольгер сидели, отвернувшись друг от друга, и сердито щурились, когда Гедимин вернулся в лабораторию, но на его шаги они оба развернулись. Командир "научников" слегка нахмурился, химик удивлённо мигнул.

— Что-то случилось? — осторожно спросил Хольгер.

— Опять небось обжёгся, — пробормотал Константин.

— Реактор работает, — коротко сказал Гедимин. — Синтез ускорился.

Сарматы ошарашенно переглянулись. Иджес, шагнувший было к грузовой шахте, заставил себя развернуться и сделать шаг к Гедимину.

— Твоя установка заработала? Надо же...

— Поздравить или позвать медиков? — вслух спросил себя Константин. Хольгер, с досадой хлопнув ладонью по столу, взял анализатор и поднялся на ноги.

— Проверить! — бросил он, повернувшись к командиру. Тот мигнул.

— Хорошая мысль, — он взял второй анализатор. — Иджес, приборы исправны?

Уже в "красном отсеке", когда с гулом закрылась массивная дверь, Гедимину на долю секунды стало не по себе — вдруг он действительно ошибся? — и он первым шагнул к монитору и облегчённо вздохнул. Рост показателей прекратился, но меньше они не стали, — синтез в самом деле ускорился, и сармат, развернувшись к своим спутникам, ткнул пальцем в монитор.

— Смотри.

Константин растерянно мигнул, но тут же опомнился и выдавил ухмылку.

— Значит, датчики и монитор ты уже сломал. Отойди к двери. Проверю сканером.

Он щелчком развернул щупы анализатора и повернулся к Хольгеру.

— И ты иди туда же. Первым проверю я. Определённо, дело в датчиках и мониторе.

Гедимин недобро сощурился, но приказ выполнил. Вдвоём с Хольгером они стояли за барьером защитного поля и следили за каждым движением Константина.

— Монитор не сломан, — шёпотом сказал химик, сжимая запястье Гедимина; сармат вздрогнул от прикосновения. — В чём — в чём, а в этом я уверен. Но как тебе...

Константин рывком вытащил щупы, отключил анализатор и повернулся к сарматам. Гедимин тычком разрушил защитное поле — кажется, командир очень хотел что-то сказать.

— Оно работает, — коротко сказал Константин. — Если такая скорость синтеза сохранится, мы получим троекратную выработку. Не знаю, как ты это сделал, но — оно работает.

Хольгер, досадливо дёрнув головой, отодвинул его от установки и, не слишком заботясь о безопасности, просунул сканер к самому кожуху реактора. Несколько секунд он изумлённо мигал вместе с экраном прибора, потом, опомнившись, быстро выдернул щупы и широко ухмыльнулся.

— Как это вышло? Неужели сигма-излучение... так оно влияет на скорость синтеза?!

Гедимин молча кивнул. "Сам ничего не понимаю," — думал он, пытаясь выловить из хаоса внутри черепа хоть какое-то внятное объяснение. "Хоть Конару пиши. Что это было, как это вышло..."

— Видимо, дело в интенсивности, — сказал он, подавляя смущение. — Первоначальный поток был слишком рассеянным, надо было сразу сконцентрировать его.

Он ещё не договорил, когда Хольгер обнял его — так крепко, как только мог. Гедимин изумлённо мигнул.

— Ты — настоящий учёный, — прошептал химик ему на ухо. — Может быть, ты один из всех сарматов Солнечной Системы.

Кто-то небрежно похлопал Гедимина по плечу. Повернув голову, тот увидел Константина. Командир улыбался — едва заметно, но вполне доброжелательно.

— Кажется, ты небезнадёжен, — сказал он. — Я уже начинал сомневаться, но... ты знал, что делаешь, и у тебя получилось. Я намерен связаться с Ведомством...

Гедимин качнул головой и поднял руку в запрещающем жесте.

— Это первый день. Завтра всё может вернуться... в норму, — нехотя сказал он. — Через месяц проверим выработку. Потом я сделаю контрольный образец. И если всё сработает и на нём...

Константин задумчиво кивнул.

— Звучит разумно. Следи за показаниями. Никто тебе мешать не будет.

03 сентября 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Влияют ли красные лучи на скорость? Интересный вопрос, коллега Гедимин. Но вот не уверен, что смогу на него ответить. Опыты проводятся непрерывно; я к ним допущен как наблюдатель, отвечает за них лично миссис Смолински, и даже она не даст вам уверенного ответа. Данных очень много, и все они противоречивы, — разброс от "не влияет" до "увеличивает на порядок" и, напротив, "уменьшает на порядок". Если вы наткнулись на что-то новое в этой области, было бы интересно с этим ознакомиться, — конечно, когда это перестанет мешать нашему пари..."

Гедимин досадливо сощурился. "Да, точно. Это может повлиять на пари... Досадно. Придётся думать самому. Продолжу наблюдения, может быть, что-то придёт в голову."

— И что ты тут сидишь? — Константин, до того спокойно разглядывавший чертежи на экране телекомпа, повернулся к сармату. — Снял показания?

Гедимин потянулся за анализатором, но обнаружил, что его нет.

— Хольгер забрал, — пояснил Иджес — сегодня он сидел в "чистой" лаборатории и почему-то не спешил сбежать наверх. — Вот, возьми другой.

— Как можно что-то изучать, если даже проводить замеры в одно и то же время — задача величайшей сложности?! — Константин, передёрнув плечами, снова уткнулся в монитор.

Дверь "красного отсека" не была герметично закрыта, но, судя по красному светодиоду над ней, внутри кто-то был. Гедимин специальным сигналом предупредил, что открывает дверь, изнутри никто не откликнулся, и он вошёл и тут же был остановлен на пороге пронзительным воплем.

— Стой где стоишь! — Хольгер бросил на него короткий взгляд через плечо и ткнул пальцем в монитор. — Да, так и есть. Всплеск, рост, замедление... Теперь сделай шаг вперёд!

Гедимин мигнул.

— Ты не болен? — осторожно спросил он, шагнув в сторону Хольгера. Тот вскинул руку в останавливающем жесте и снова посмотрел на монитор.

— Ещё рост, но незначительный. Всё, остановка... Теперь можешь идти спокойно. Это изумительно, на самом деле, но я не могу понять причину. Как оно реагирует на тебя сквозь столько защитных экранов?!

— Реагирует — что? — Гедимин встретился взглядом с Хольгером; глаза химика светились красным, и он был явно взволнован — но ни о каком замутнении разума не шло и речи. — Что ты там увидел?

— Иди сюда и смотри, — Хольгер нетерпеливым жестом позвал его к монитору. — Видишь? Это показатель интенсивности сигма-излучения — того, что исходит от излучателя, внешнего потока. А вот это число — тот же самый показатель, но до того, как ты вошёл в лабораторию. Он вырос буквально за секунду. И ещё немного — когда ты сделал первый шаг. А вот теперь он выровнялся окончательно. И... можешь выйти и снова войти? Хочу уточнить данные.

Секунды три Гедимин не мог найтись с ответом. Хольгер ждал, нетерпеливо постукивая ногтем по краю монитора.

— Ты хочешь сказать, что излучатель... реагирует на то, что я вхожу в лабораторию? — Гедимин всё ещё надеялся, что химик шутит, но тот был предельно серьёзен. — Это невозможно.

— Я не первый день провожу измерения, — сказал Хольгер. — Невозможно или нет, но это так. Если ты не настроен сегодня помогать мне в опытах, я подожду до завтра. Будет то же самое, вот увидишь.

Гедимин посмотрел на монитор, потом на химика, снова на монитор — и на сам излучатель. "Если только это не эа-мутация... Возможно, начал расшатываться пол. Настил дрожит под ногами и смещает излучатель или датчики. Это и сбивает показания."

— Сначала ты выйди и войди. А я посмотрю на монитор. Может, реакция не только на меня, — сказал он. Хольгер мигнул.

— Интересная мысль. Думаешь, дело в вибрации пола? Я тоже сначала так думал, но... Ладно, смотри сам.

Хольгер вышел. Створки разошлись и снова сомкнулись — как всегда, с одной и той же силой. Показания на мониторе остались прежними. Светодиод над дверью мигнул; Хольгер вошёл, тяжело топая по полу. Теперь мигнул Гедимин.

— Пытаюсь смоделировать твоё давление на пол, — пояснил химик. Сармат обиженно хмыкнул.

— Меня на ходу не перекашивает. А на мониторе всё то же самое. Хм... Дело не в вибрации, похоже. Но настил я проверю.

— Да сколько угодно, — отозвался Хольгер. — А я пока тут посижу. Посмотрю, когда излучение ослабнет.

В "чистую" лабораторию Гедимин возвращался в недоумении — настил был в порядке, и нигде сармат не нашёл участка, передающего незаметную вибрацию установке, да ещё с такой силой, чтобы внутри неё смещались датчики или источники излучения. Закончив с полом и стенами, он проверил саму установку — и реактор, и излучатель были экранированы надёжно, и вероятность, что какой-то пучок излучения отражается от Гедимина или его оборудования и как-то влияет на свой же источник, вплотную приближалась к нулю. "И монитор не сбоит," — сармат вспомнил результаты последней проверки. "Всё исправно. Может, проверить Хольгера на эа-мутацию?"

Химик догнал его через полминуты, уже у дверей "чистой" лаборатории. Он хотел схватить Гедимина за плечо, но сармат отступил в сторону, и Хольгер остановился в недоумении.

— Что случилось?.. Я хотел только сказать — было небольшое уменьшение. Вот, смотри, я заснял монитор. Вдруг не поверишь...

Он показал Гедимину фотографию на экране смарта. Гедимин мигнул и, оттянув маску, прижал пальцем веко, — сегодня его часто удивляли, и глаза начинали уставать.

— То, что было до моего появления, тоже заснял?.. Я думаю заменить монитор. Возможно, где-то отходит контакт.

— У твоего оборудования? Отходит контакт? И ты не в курсе? — Хольгер усмехнулся. — Хорошая шутка, Гедимин. Я хочу ещё кое-что проверить. Когда нас тут нет, излучение тоже может... мигать. Если я попрошу Хильду снять показания — когда мы уходим, когда нас нет, и когда мы возвращаемся — ты позволишь ей войти в "красный отсек"?

Гедимин слегка сощурился — пускать посторонних к реактору ему не хотелось.

— В защитном поле и только до монитора, — сказал он после секундного размышления. — Не хочу отвечать ещё и за её травмы.

Он покосился на свою обожжённую руку. Свежие рубцы уже не отличались от старых, а кожа на ладони стала ещё темнее. "Излучение усилилось, когда я... когда я взялся за излучатель незащищённой рукой," — мгновенно всплыло в памяти, и сармат досадливо поморщился. "Здесь не может быть связи."

Хольгер взял его за руку и притронулся к рубцу от ожога.

— Ты поранился в тот же день, когда излучение начало расти, правильно?

Гедимин отнял руку и спрятал за спину.

— Совпадение, — буркнул он. — Хольгер, включи голову. Какая может быть связь между мной и куском радиоактивного металла?! А лучше — сходи к медикам. Не хочу, чтобы ты превратился в слизь.

...Когда "научники" вернулись в барак, их встретила странная напряжённая тишина. В вестибюле было много сарматов — даже Гедимин, посмотрев на эту толпу, остановился и подумал, не пойти ли ему в общественную душевую вместо того, чтобы проталкиваться к нужной двери здесь. У стенда с объявлениями стоял Оллер и прикреплял ещё одно, обведённое траурной рамкой. Из толпы доносился голос Кенена.

— Что здесь случилось? — спросил Константин, увидев кого-то из сарматов-северян.

— Взрыв в Ясархаге, — отозвался тот. — Четыре тысячи трупов.

Гедимин снова почувствовал знакомую ноющую боль под рёбрами и глубоко вдохнул, чтобы ослабить её. Неслышно выйдя за дверь, он достал смарт, — не было смысла расспрашивать о том, что наверняка попало на все сайты новостей.

Вся первая страница была заполнена сообщениями из Ясархага — с момента катастрофы прошло уже полдня, и только "научники", занятые опытами, умудрились ничего не заметить. Гедимин читал, и его глаза медленно темнели.

"Корпорация "Шеньян"? Не знал, что у них были заводы на территориях. Хотя — почему бы нет..." — он вспомнил "Локхид" с его строениями, уже вплотную подступившими к АЭС. "Всего двенадцать тысяч рабочих? Три смены? Двум из них повезло..."

Он посмотрел на фотографии — самое интересное, то, о чём не упоминали в новостях, было там, если знать, на что обращать внимание. Кто-то даже сделал снимок из глайдера, и его Гедимин рассматривал дольше всего.

— Атомщик, — Линкен, неслышно вышедший из здания, тронул его за плечо. — А, смотришь новости... Что-нибудь скажешь?

— Диверсия, — процедил Гедимин, указывая на дымящиеся участки развалин, ещё полдня назад бывшие заводскими корпусами. — Вот это и это могло взорваться само. Маловероятно, что в один момент, но предположим... Вот такая была бы область разрушений. А вот здесь, здесь и в особенности на этом участке — явный подрыв.

— Так и есть, — лицо Линкена перекосилось. — Так и есть. Tzaat hasulesh!

— Похоже на мины, — сказал Гедимин, увеличивая заинтересовавший его фрагмент. — Удар снизу, не сверху или сбоку. Интересно, как макакам удалось заминировать весь завод. Я не видел его целым, но обычно такие сооружения довольно прочны. Тут ушло много взрывчатки.

— Не так много, если знать, куда класть, — пробормотал Линкен, щурясь на экран смарта. — Сначала Коцит, потом Ясархаг... Макаки что, решили нас добить?

— Вы пропустили самое интересное, парни, — между сарматами вклинился Кенен. — Эту маленькую заметку. "Корпорация "Шеньян" отказывается от своей версии. Ранее представитель одной из крупнейших компаний в области авиа— и космолётостроения утверждал, что даже не рассматривает версию техногенной катастрофы на промышленном предприятии Ясархага. Однако полчаса назад другой представитель заявил, что катастрофа вполне вероятна, и версия о предумышленном подрыве не является приоритетной..." Им совсем не хочется искать диверсантов, парни. Интересно, почему...

— Это макаки, — Линкен брезгливо скривился. — Когда их волновало, отчего мы умираем?!

— Это не объяснение, Лиск, — поджал губы Кенен. — Ты не любишь людей, и это понятно, однако им-то совсем не выгодно терять столько экземпляров ценного оборудования. Не говоря уже о самом заводе. Думаешь, "Шеньяну" он обошёлся в пару койнов? И ещё... Там погибла почти сотня охранников. А это уже не оборудование.

— Мало ты знаешь о порядках в Сине, — покачал головой Константин, оттесняя Кенена в сторону. — Неприятные случаи. Что этот, что коцитский... Надо бы получше следить за "Полярной Звездой". У нас взрывать начнут с неё.

12 сентября 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Охранник в экзоскелете протянул было руку к оттопыренному карману на груди Гедимина, но посмотрел сармату в лицо, махнул в его сторону считывателем, буркнул что-то неразборчивое и толкнул Гедимина в спину.

— Проходи!

— Узнал, — хмыкнул Линкен, поджидающий сармата за шлагбаумом.

— Меры безопасности, чтоб их... — поморщился Константин, раскладывая вещи, вытряхнутые при обыске, по карманам.

— И на кой они нас обыскивают?! — фыркнул Амос, догоняя Хольгера, — крупный сармат быстрее миновал охрану. — Думают, мы сами взорвём свою станцию?

— Да мало ли у нас тут психов с динамитом... — вздохнул Константин, не глядя на Линкена. Тот вздрогнул и недобро сощурился.

— Ты сейчас о чём?

"Что лучше — дать им сцепиться здесь или в ангаре?" — думал Гедимин, хмуро глядя на низкие облака. Пасмурная погода держалась третий день, но дождя не было, — может быть, постоянные сумерки плохо действовали на сарматов, хотя ремонтнику это не казалось уважительной причиной для нелепых стычек.

— Гедимин, тебе сегодня нужна помощь? — тихо спросил его Хольгер. — Начнёшь выгрузку?

— Что там начинать, — буркнул сармат. — Работы на пять минут. Со всеми предосторожностями — на пятнадцать. Готовь разделитель, проверим, как отработал реактор.

Хольгер радостно усмехнулся.

— Мне самому не терпится проверить. Там не менее пяти процентов. Такой выработки у нас ещё не было!

...Гедимин ждал, когда мигнёт красный светодиод, — двери должны были открыться, выпустив Хольгера и Линкена, и закрыться за ними, система герметизации — оповестить о своём срабатывании. Однако вспышки не было, и сармат с удивлением оглянулся на вход в отсек. Хольгер и Линкен стояли у двери под двуслойным защитным полем; оно не уплотнилось до непрозрачности, и можно было видеть их лица, но смутно, как сквозь толстое стекло. Гедимин раздражённо сощурился и жестом приказал им выйти. Оба сармата синхронно покачали головами. "Работай. Мешать не будем," — отозвался Линкен.

"Уран и торий," — Гедимин стиснул зубы. "Мешать они не будут... А если взрыв, мать твоя пробирка?!"

Чтобы выставить зевак силой, пришлось бы отвлечься от реактора, — а он уже охладился до пятнадцати градусов, и пора было извлекать выработку, на посторонних сарматов времени не оставалось. Отвернувшись от них, Гедимин протянул руку к верхним креплениям цилиндров. Они уже не были закрыты защитным экраном — оставалось отжать их до щелчка и, дождавшись, когда под весом плутония нижняя платформа опустится до упора, подставить руку.

Два цилиндра, вложенные друг в друга, и так не упали бы — рилкаровые скобы ещё в пути сжали их с двух сторон — но Гедимин отодвинул их и подобрал полые стержни, поднял их и внимательно осмотрел. Его полупрозрачный "скафандр" вспыхнул зелёными бликами поверх сложных красных узоров. Здесь было много ирренция, и сармату казалось, что, кроме тяжести стержней, он ощущает и их жар. Быстро, не дожидаясь, когда излучение разъест защитный экран, он положил оба цилиндра в рилкаровый короб и намотал сверху три слоя защитного поля. Ещё пять щитов легли поверх установки; в ней осталось только два ирренциевых цилиндра в обсидиановой чешуе и центральный стержень-опора, не подверженный никаким реакциям и не подлежащий переработке. Плутониевые цилиндры для нового эксперимента были готовы, сармат мог бы сразу поставить их на место убранных, но он не спешил.

...В этот раз дробилка работала медленно, даже сквозь звукоизоляцию и защитные экраны доносился грохот, — излучение почти не изъело цилиндры, Гедимин позаботился об их прочности. Сарматы собрались вокруг — все, включая Иджеса, и ремонтник, как он ни был взволнован исходом эксперимента, удивлённо косился на него.

— Не хочешь наверх? — шёпотом спросил он. Иджес сердито сощурился.

— Что я, не понимаю? Это важный опыт. Нельзя пропускать.

Его зрачки расширились от страха, кожа заметно побледнела, но уходить он не собирался. Гедимин встал немного впереди него, прикрывая его от излучения, — чисто символический жест, поскольку в случае реального прорыва или — тем более — взрыва это ни от чего не спасло бы.

— Триста шестьдесят ровно, — объявил Хольгер, опустив анализатор. Его глаза горели.

— Граммов? — недоверчиво переспросил Константин. Вместо ответа химик протянул ему включённый сканер.

— Триста шестьдесят граммов, — повторил командир, возвращая прибор владельцу. — Использовано было триста. Всего в установке на сегодня — шестьсот шестьдесят, более полукилограмма. Гедимин... Кажется, я серьёзно тебя недооценивал.

Он протянул сармату руку. Тот пожал её, смущённо глядя в сторону. "Получилось. Не ожидал... Ещё бы понять, что именно я сделал," — думал он, надеясь, что никто не прочитает его мысли по лицу. Он чувствовал себя очень странно — будто встал не на своё место.

— Ведомству пока сообщать не буду, но ты с контрольным опытом не тяни, — сказал Константин, глядя на Гедимина уже с нескрываемым уважением. — Тебе нужен будет извлечённый ирренций?

— Не сейчас, — ответил сармат. — Пусть лежит в хранилище. Я проложу его плутонием. Пока мне ирренция хватит.

..."Сигма-излучение? Вижу, коллега, оно вас всерьёз заинтересовало. Помня, как попал однажды в госпиталь коллега Рохас, я бы посоветовал вам быть осторожнее и не иметь с ним дела без защитного поля, — если ваш мозг пострадает от облучения, мир много потеряет.

К слову, о защите, — радиохимики сейчас заняты этим новым сплавом, мифрилом. Исследования эти трудно назвать масштабными — из-за трудностей с получением кейзия счёт нового вещества идёт на граммы — но даже фольга, сделанная из мифрила, даёт интереснейшие результаты. Не исключено, что через десяток лет (если удастся получить достаточное количество кейзия) ликвидаторы будут работать на развалинах Нью-Йорка и Лос-Анджелеса в лёгких прочных скафандрах вместо неудобных разрушающихся пузырей сивертсенова поля.

Что до контрольного эксперимента, о котором вы пишете: конечно, их проведение — обычная практика во всех научных институтах Земли последние лет триста, если не больше. Постарайтесь в точности соблюсти все детали первого опыта — даже опытный исследователь очень редко знает наверняка, что именно повлияло на результат. Я не знаю точно, что вы имеете в виду, но могу догадываться; будьте внимательны к мелочам, коллега Гедимин, я знаю, чем чреваты подобные эксперименты..."

Гедимин, озадаченно мигнув, посмотрел на свою ладонь. Небольшие рубцы от недавнего ожога ещё были заметны. "Все детали первого опыта... Интересно, это деталь или нет?"

20 сентября 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Все хвостовики встали на своё место, и электромагнит намертво зажал их в пазах, — теперь только его отключение могло высвободить отработанные цилиндрические стержни. Охлаждающий газ снова потёк сквозь герметичный кожух, монитор на щите управления замигал, принимая информацию от датчиков, — температура, как и интенсивность излучения, начала расти. Гедимин убрал руку, позволяя пяти защитным экранам сомкнуться над реактором. Оставалась ещё одна деталь, и сармат задумчиво смотрел на неё, — сигма-излучатель, направленный на стержни, частично экранированный, частично — открытый.

"Тот же показатель, что был до скачка," — отметил он про себя, взглянув на монитор. Сейчас сигма-излучение было на порядок менее интенсивным, чем в разобранном реакторе, хотя само устройство стояло там же, где раньше, и никто за прошедшие восемь дней к нему не прикасался.

"Хорошо, что никого тут нет," — подумал Гедимин, настороженно покосился на дверь, сдвинул защитное поле до локтя, открывая правую руку, и положил ладонь на излучатель. Досчитав про себя до десяти, он убрал руку и экранировал устройство. Ни перчатку, ни защитное поле надевать не стал — смысла в этом уже не было.

— Опять? — буркнул, посмотрев на обожжённую ладонь Гедимина, сармат-медик. — Та же рука, то же "излучение икс"? Тебе это что, нравится?

"Интересно, сработает ли," — думал ремонтник, с забинтованной рукой возвращаясь в ангар. "Очень глупое действие. Не хотелось бы повторять его каждый раз. Глупое и болезненное. Надо придумать что-то другое."

В "красном отсеке" уже сидел Хольгер; дверь за собой он не закрыл, и Гедимин досадливо сощурился — "соблюдёшь тут технику безопасности..."

— Какая была интенсивность, когда ты уходил? — спросил Хольгер. Услышав ответ, он хмыкнул и сунул Гедимину под нос короткий видеоролик — сменяющие друг друга цифры на мониторе.

— Ты отследил рост? — сармат недоверчиво усмехнулся. — А... что именно заставило её расти?

Хольгер пожал плечами.

— Если ты не знаешь, то я не скажу. А что у тебя с рукой?

— Обжёгся, — буркнул Гедимин. — Сегодня излучение не реагирует на меня?

— С чего ты взял? — Хольгер щёлкнул пальцем по монитору. — Сравни это с числом из ролика. Оно тебя видит и приветствует. А Хильда сделала снимки вечером, ночью и утром. Хочешь посмотреть?

"Странно всё это," — думал Гедимин, с недоумением разглядывая снимки. Интенсивность сигма-излучения нарастала и падала, и в этом явно прослеживался суточный цикл. "Бред какой-то," — думал сармат, сверяя показатели. "Что изменяется? Характеристики линзы? Скорость распада? Число выделяемых при распаде квантов? От чего — от времени суток или... от чьего-то присутствия в здании? Куда ни ткни, везде какая-то ерунда!"

— Я бы списал всё на случайность, — сказал Хольгер, внимательно глядя на Гедимина. — Мне тоже всё это кажется странным. Но цифры есть цифры... Думаю, пора подойти к этому научно. Надо собрать больше данных и привести их в систему. Я поговорю с Константином. Если понадобится, ты подтвердишь мои слова?

Гедимин мигнул.

— Слова о том, что излучение реагирует на сарматов?

Хольгер молча кивнул. В его взгляде не было ни тени усмешки.

— Ладно, — сказал Гедимин. "И так считают полоумным. Задвигом больше, задвигом меньше..."

Сегодня у Константина не было работы — с утра он отослал последний отчёт и теперь выискивал в сети новости о расследованиях в Коците и Ясархаге. Когда подошёл Гедимин, сармат обернулся к нему, посмотрел на его руку и хмыкнул.

— Кровавая жертва для скорейшего синтеза? Что ж, у духов твоего реактора аппетит невелик — "Полярная Звезда" в своё время выпила больше крови!

— Да ну тебя, — Гедимин сердито сощурился. — Я просто обжёгся. А у Хольгера к тебе дело.

Он думал, что химик начнёт с реакции излучения на сарматов, и уже представил себе реакцию Константина — но Хольгер, видимо, сам сообразил, как это будет выглядеть, и переформуливал просьбу на ходу.

— Я следил за сигма-излучателем в "красном отсеке", — сказал он, — и заметил интересные циклические колебания. Можешь на неделю повесить там камеру? Хочу собрать больше данных и свести их в график.

Командир кивнул.

— Интересное наблюдение... Но Гедимин обычно против камер. Спроси его. Если он перережет кабель, данных ты не соберёшь.

Гедимин смутился.

— Одна камера не помешает, — проворчал он. — Только направь её на монитор, а не на меня.

"Странное вещество этот ирренций," — думал он, возвращаясь в "красный отсек" с камерой из запасов Константина. "Странные свойства и странные методы работы. Иногда тянет провериться на эа-мутацию."

21 ноября 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На въезде на территорию АЭС сегодня дежурили четверо — двое патрульных сарматов и два экзоскелетчика в "Рузвельтах". Никто из них не подходил к рабочим близко и не порывался обыскать их; тем, кто замедлял шаг, махали — "проходи!".

— Что, диверсанты обезврежены? — еле слышно хмыкнул Линкен, догнав Гедимина. — Можно зря не дёргаться?

— Ни разу не видел, чтобы они поймали диверсанта, — отозвался ремонтник. — А вот мы их ловили. И не лезли при этом в чужие карманы.

Возможно, безопасность "Полярной Звезды" сегодня оказалась под угрозой, но сармат был доволен — чем дальше, тем сильнее раздражали его чужие конечности на плечах и в карманах, пренебрежительные тычки и окрики.

Линкен заглянул ему в глаза, одобрительно хмыкнул и хлопнул сармата по плечу.

— Ты берёшься за ум, атомщик. Того гляди, научишься обходиться без макак.

...Сигма-излучатель был заэкранирован со всех сторон; установка временно прекратила работу — плутониевые цилиндры были выгружены, ирренциевые — разделены защитным полем, чтобы слишком сильное омикрон-излучение не разрушало драгоценный металл. Гедимин медленно и осторожно нёс шесть килограммов плутониево-ирренциевой смеси к "чистой" лаборатории и — хотя это было решительно невозможно — чувствовал кожей излучаемый ирренцием жар. Сармат уже убедился, что ни ожогов, ни пятен "лучевого загара" полые стержни не оставляют, и странные ощущения не пугали его, скорее удивляли. Он предпочитал о них не рассказывать — навряд ли Константин так же спокойно отнесётся к такому явлению...

... — Этот реактор отработал два полных месяца? — уточнил командир "научников", внося какие-то пометки в базу данных. Сарматы — и даже Иджес — собрались вокруг него, не потому, что им было интересно, чем он занят, — просто Хольгер, подсчитывающий выработку ирренция, накрыл и себя, и перерабатывающий агрегат непрозрачным защитным полем, и заглянуть ему через плечо никак не получалось. Гедимин поймал себя на том, что в третий раз оглядывается на матовый экран — он волновался за исход эксперимента, и все попытки отвлечься оказались безуспешными.

— Этот реактор так и будет маленьким? — спросил Иджес. — Я думал, ты построишь что-нибудь вроде "Полярной Звезды"... или вон той штуки в реакторном отсеке.

Зрачки механика по-прежнему были расширены, и он слегка запинался, когда говорил, но страх уже не вгонял его в ступор — по крайней мере, он мог задавать вопросы. "Зачем он сражается с собой?" — недоумевал Гедимин, глядя на Иджеса. "Никто бы не стал заставлять его работать с ирренцием."

— Сейчас будет маленьким. Но дело дойдёт до большого, — пообещал Гедимин. — И придётся строить ещё один реакторный отсек.

Защитное поле расступилось, выпуская наружу Хольгера. Он положил анализатор на стол перед Константином и молча обнял Гедимина.

— Один килограмм восемьдесят граммов ирренция, — сказал командир, повернув экран прибора к сарматам. Линкен помянул размножение макак. Гедимин широко ухмыльнулся и обнял Хольгера так, что тот сдавленно зашипел и начал вырываться.

— Осторожнее с химиком! — оглянулся на него Константин. — Ты хорошо поработал, но силу надо соизмерять. Итак, первый килограмм ирренция у нас есть. Пора сообщить Ведомству, оно должно об этом знать.

— Подожди, — попросил Хольгер, потирая помятое плечо и отмахиваясь от попыток Гедимина осмотреть повреждения. — Два месяца выработка росла. Было бы интересно подержать реактор ещё немного и посмотреть, как она будет вести себя дальше — на третий месяц или на десятый.

— Начнётся обратный синтез, — сказал Гедимин. — Слишком много ирренция.

Константин потёр подбородок.

— Хочешь вычислить оптимальный срок работы такого реактора? Да... Да, я думаю, это интересно. Гедимин, повтори свой опыт ещё раз — в точности как первые два. Хольгер будет отслеживать массу ирренция каждый день.

Ремонтник посмотрел на Хольгера.

— Можно поставить анализатор под поле и вывести данные на монитор, — сказал он. — Но долго он не проработает.

— Мне нетрудно раз в сутки снять показания, — качнул головой химик. — Не хочу стоять в стороне, когда тут совершаются открытия.

...Кто-то подошёл к герметичной двери "красного отсека" — сначала Гедимин увидел мигание светодиода, потом услышал звуковой сигнал.

— Не надо столько работать, — донёсся из динамика голос Хольгера. — Сходи в душевую, остынь и возвращайся к нам. Скоро обед, и сегодня очередь Иджеса читать новости. Без тебя он не хочет.

Гедимин мигнул.

— Какая связь между мной и чтением новостей? — спросил он. Работа над плутониевыми цилиндрами была только-только начата, пока ещё можно было прерваться без вреда для себя и изделия. Сармат, подумав секунду, отключил станок и снял перчатки.

— Иджес хочет, чтобы тебе было интересно, — отозвался Хольгер. — Он обещал найти что-нибудь научное. И он обидится, если ты весь обед просидишь над реактором.

...Иджес пролистнул несколько десятков заголовков и, пожав плечами, снова вернулся к началу страницы.

— Ничего интересного, атомщик. Политика и пустая болтовня. Новости для Кенена.

— Подожди, — Хольгер ткнул в заголовок, уползший в самый низ страницы. — "Закрытие комментариев на сайте службы новостей не является нарушением свободы слова. Такое решение вынесли суды трёх штатов Атлантиса..." Так, что это было? Вот: "оставляли оскорбительные комментарии к сообщениям о техногенных катастрофах на территориях искусственнорождённых... после закрытия ленты комментариев сочли действия администрации сайта незаконными и обратились в суд с иском о нарушении свободы слова..."

Линкен хмыкнул.

— Hasulesh!

— Ничего не понимаю в местных традициях, — пробормотал Гедимин. — Им мало было между собой поговорить о том, что мы должны сдохнуть?

— Конечно, мало, — ухмыльнулся Линкен. — Макаки любят сбиваться в стаи. Но тут они отдавили хвост другой макаке, большой и зубастой. Думаешь, мартышечий суд вступился за наших мертвецов? О них можно говорить что угодно...

— Не думаю, что это их сейчас волнует, — пробормотал Константин, становясь за плечом Иджеса. — Что-нибудь слышно о расследованиях? Взорвали шахтный комплекс и огромный завод. Как это можно было сделать незаметно?!

Хольгер посмотрел на экран, вздрогнул, провёл пальцем по очередному заголовку — и разочарованно хмыкнул.

— "Ложный след: диверсант оказался сумасшедшим. Эктор Густаманто, гражданин Атлантиса, ранее взявший на себя ответственность за взрывы на территориях искусственнорождённых, был признан недееспособным. При рассмотрении все доказательства его причастности оказались фальшивыми или вымышленными, и было обнаружено, что Густаманто во время якобы подготовки к диверсии, а также её совершения находился на лечении в психиатрической клинике родного города. Родственники мнимого диверсанта намерены подать на клинику в суд за неоказание надлежащей медицинской помощи. Эктор Густаманто освобождён из-под стражи и передан на попечение врачей."

Гедимин едва заметно усмехнулся. Линкен фыркнул.

— Всё с ними ясно. Макаки сидят и ждут, когда настоящие диверсанты придут и сдадутся им, как этот псих? Ну, долго им ждать.

— Может быть, сарматы в Коците и Ясархаге уже нашли все следы, — сказал Иджес. — И даже расстреляли кого надо. Но я на их месте тоже не трепался бы.

— Остаётся надеяться, — буркнул Линкен.

"Давно никто не пишет о науке," — думал Гедимин, разглядывая стену. "Скучно."

28 ноября 41 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Зачем я пустил его в отсек?!"

Гедимин раздражённо сощурился на Хольгера. Отрываться от сборки реактора не хотелось, и он терпел присутствие сармата за спиной — тот надёжно отгородился защитным полем и вроде как был в безопасности; но теперь все части установки были соединены, герметичность кожуха — проверена, защитные поля — возвращены на место, и осталась всего одна операция — настройка сигма-излучателя. В ней не было ничего опасного или сложного... не считая того, что она требовала "полного воспроизведения условий первого эксперимента", и Гедимин заранее сердито щурился на правую ладонь (под перчаткой он не видел шрамов от первых двух "настроек", но они там были) и думал, что скажут медики — а потом и Константин. "Кровавая жертва духам ирренция," — он поморщился. "Глупо. Но почему-то действует."

— Хольгер! — крикнул он, на секунду раздвинув защитные экраны. — Выйди. Сейчас будет опасно.

— Я выставлю ещё один щит, — спокойно ответил химик, выглядывая что-то на мониторе. — Тут очень интересные данные, их нужно зафиксировать.

— Камеры на что? — Гедимин сузил глаза.

— Ты видел записи с этих камер? — Хольгер оглянулся на недовольного сармата и успокаивающе помахал рукой. — Не волнуйся за меня, Гедимин. Я знаю, что твой реактор не взорвётся.

"Выгнать его силой?" — на секунду задумался ремонтник, глядя на Хольгера. Тот смотрел на монитор и делал записи — видимо, счёл разговор законченным. "Так, он отвернулся. Хотя камера всё равно запишет... А, в ядро Юпитера!"

Гедимин, воровато оглянувшись через плечо, снял перчатку, раздвинул защитное поле над излучателем и просунул под него руку.

— Рост! — крикнули за спиной. Рефлекторно сармат отдёрнул ладонь, резко развернулся, готовясь к быстрому падению и закутыванию в защитное поле, — но никаких признаков аварии у монитора не было. Хольгер стоял спиной к экрану и встревоженно смотрел на Гедимина.

— Рост чего? — спросил ремонтник, в очередной раз пожалев, что пустил химика "проводить замеры" в неподходящее время.

— Ничего, — покачал головой сармат. — Но... ты уверен, что надо делать именно это? Это как минимум больно и вредно для суставов.

Он указал на незащищённую руку Гедимина. Тот стиснул зубы.

— Как выяснилось — надо, — отозвался он, поворачиваясь к излучателю. — Оба раза интенсивность повышалась именно после этого. Настоящей причины я не знаю, но Конар посоветовал в точности воспроизвести все условия. Не хочу, чтобы в этот раз выработка упала. Пусть реактор работает так же хорошо, как прошлые два.

— А рука? — Хольгер смотрел на него с тревогой. Гедимин пожал плечами.

— Ожоги быстро заживают.

От глупости последней фразы ему самому стало неловко — даже слабые лучевые ожоги заживали подолгу, причиняли сильную боль и очень мешали работать. Он быстро отвернулся от Хольгера и буркнул:

— Ты ничего не видел.

Он снова поднёс руку к сигма-излучателю, но убрать защитное поле не успел.

— Стой! — крикнул Хольгер, выглядывая из-за экрана. Пока он маячил в опасной зоне, снимать защиту с излучателя было нельзя, и Гедимин, помянув про себя размножение макак, нехотя обернулся.

— Ну что ещё?!

— Оно действительно усилилось, — медленно, будто не веря себе, проговорил сармат. — Посмотри на монитор!

"Уран и торий..." — Гедимин сузил глаза, но ничего не сказал Хольгеру. "Какой ещё бред он там..."

На мониторе, в строке, куда выводились данные о внешнем сигма-потоке, мелькали цифры — интенсивность излучения стремительно росла. Гедимин изумлённо мигнул, смахнул защитные поля и склонился над монитором — можно было подумать, что устройство сломано, однако никаких признаков неисправности сармат не увидел. Прошло полминуты, прежде чем цифры остановились, — интенсивность возросла на порядок. Гедимин покосился на излучатель и покачал головой — чем дальше, тем меньше он понимал, что происходит.

— Ты тоже это видел? — на всякий случай спросил он у Хольгера. Тот кивнул.

— И что это было? — на этот вопрос некому было ответить, но не задать его Гедимин не мог. Хольгер усмехнулся.

— То же, за чем я наблюдаю уже третий месяц. Похоже, оно тебя... признало.

Гедимин сжал пальцы в кулак до боли в костяшках — но ни она, ни ощущения от впившихся в кожу ногтей не сделали происходящее вокруг более реальным.

— Что за бред...

...Пять минут пронаблюдав за работой реактора, Хольгер ушёл, и Гедимин облегчённо вздохнул. Ещё через пять минут его вызвали по громкой связи. Вызывал Константин; его голос звучал озадаченно.

— Зайди в "чистую" лабораторию. Нужны твои комментарии.

Константин сидел за телекомпом и смотрел на график, выведенный на экран. Изгибающаяся линия показывала зависимость какого-то параметра от времени на часах. Рядом с командиром стоял Хольгер и постоянно оглядывался на дверь, будто ждал кого-то; увидев Гедимина, он радостно усмехнулся. Остальные сарматы стояли поодаль и выглядели озадаченными.

— Хольгер уже три месяца отслеживает сигма-излучение в твоей установке, — сказал Константин. — Сегодня мы свели данные в график. Хольгер говорит странные вещи, но... кажется, какой-то смысл в его словах есть. Ты в самом деле прижигал себе руку, чтобы усилить излучение?

Гедимин угрюмо кивнул.

— И ты видел, что оно немного усиливается, когда ты входишь?

Сармат снова кивнул. Хольгер усмехнулся.

— Это наблюдения, Константин. Даже если они странные, ты не можешь просто так от них отмахнуться.

Гедимин ждал, что командир поморщится и отправит химика проверяться на эа-мутацию, но тот спокойно смотрел на график и едва заметно качал головой.

— Да, что-то можно проследить... Вот здесь — начало смены. Время, когда мы все приходим в ангар. И сразу начинается небольшой рост.

Гедимин хотел что-то сказать, но промолчал — плавная линия на экране действительно шла вверх, сначала плавно, потом — резко.

— А это время, когда ты обычно приходишь в лабораторию. Сильный всплеск... В середине дня интенсивность колеблется... Тут данные за три месяца, но если посмотреть любой день, можно точно сказать, кто и когда подходил к излучателю. Сильная реакция на тебя, слабая — на Хольгера, Линкена и меня. Больше никто там не бывает. Небольшой спад в обеденный перерыв... Теперь — время отбоя, интенсивность вернулась к ночному значению. Когда Хильду попросили сделать замеры, первые дни была реакция на неё, потом пропала.

— Интересно, что будет, если запереть Гедимина в лаборатории, — задумался Хольгер.

— Себя запри, — фыркнул сармат. Шутка затягивалась и начинала раздражать. "Им ещё не надоело бредить?" — подумал он.

— Никакой связи между сарматами в ангаре и работой экранированного излучателя нет и быть не может, — хмуро сказал он. — Да если бы он и не был экранирован... Это аппарат, и вы — не его детали!

Хольгер покачал головой.

— Если бы связи не было, я бы о ней не говорил. Ты сам знаешь, что я ерунды не выдумываю.

Константин поднялся с места.

— Эксперимент всё покажет. Гедимин, ты ещё не сломал камеру в "красном отсеке"?

Он вывел изображение на монитор телекомпа. Недавний ремонт пошёл камере на пользу — теперь цифры не расплывались.

— Вы трое — поднимайтесь к выходу и идите от ангара две-три минуты в любом направлении. Гедимин, садись за стол.

Сармату стало неловко — в основном за Хольгера, но он сел и посмотрел на экран. Прошла минута, две... на стене мигнул светодиод, сообщая об открытии и закрытии входных ворот.

— Идёт вниз, — Константин ткнул пальцем в монитор, приближая изображение. Гедимин мигнул. Интенсивность излучения действительно падала — и никаких причин для этого не было.

— Возвращайтесь, — сказал по рации командир. Гедимин, не мигая, смотрел на монитор — и он заметил, как цифры замелькали снова, за несколько секунд до того, как зажёгся сигнальный светодиод

— Теперь уйду я с лаборантами, — сказал Константин, когда трое сарматов вернулись в лабораторию. — Гедимин, следи за показателем.

Он и так следил — пристально, как только мог. Странная идея Хольгера, похоже, подтверждалась.

— На него почти нет реакции, — сказал Иджес. — Ну ещё бы! Посмотрим, что будет, когда выйдет Гедимин...

Настолько странных опытов ремонтник ещё не проводил — даже превращение вакуума в облако элементарных частиц не казалось таким бредовым. Через час влияние каждого сармата на излучатель было измерено и подсчитано, привлекли даже лаборантов-филков, — Гедимина не обогнал никто.

— Оно тебя признало, — усмехнулся Хольгер, гладя сармата по плечу, и в его голосе звучала гордость. — Даже излучение. По-моему, это большой шаг вперёд.

— Конару об этом лучше не писать, — угрюмо отозвался Гедимин. Он сидел, подперев ладонями голову, и пытался найти какое-нибудь вменяемое объяснение происходящему. Сигма-излучатель был установлен правильно — а значит, ни вибрация, ни изменения температуры, влажности или состава воздуха не могли никак его затронуть. Тем более, речь шла об интенсивности излучения...

— А вот интересно, — медленно проговорил Иджес, переглянувшись с Хольгером. — Если привести сюда других сарматов, не работавших с ирренцием, — Лилит, или Бьорка, или Вигдис...

— А если придёт макака? — перебил его Линкен. — Любой охранник. Или, например, Фюльбер.

Сарматы переглянулись.

— Гедимин знает, как вызвать Фюльбера, — сказал Константин. — Можно провести эксперимент.

— Хватит с меня экспериментов, — буркнул сармат. — У кого-нибудь есть разумные объяснения для всего этого?

01 января 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Ещё одна смена дат," — думал Гедимин, растянувшись на матрасе. Впервые за несколько лет ему не надо было встречать утро в научном центре, рядом с грудой плутониевых блоков, — ощущение было странным и несколько непривычным. Оллер включил по громкой связи рождественские гимны, по коридору везли тележку с утренней едой, и по звуку, с которым контейнеры шмякнулись у порога, Гедимин определил, что их три, и один чем-то отличается от двух других. Выбравшись из-под одеяла, он обнаружил на полу, кроме обычных воды и Би-плазмы, скреплённые между собой маленькие ёмкости, всего шесть штук. На одной из них была наклейка с сосновой веткой и украшением, а рядом надпись "Глинтвейн Маккензи", другие содержали человеческую еду.

Музыка отключилась.

— Внимание! — объявил по громкой связи Оллер. — Через полчаса всем собраться в кинозале на выступление координатора Маркуса!

— И что орать? — проворчала за стеной Лилит. — Объявление все видели.

Кто-то подошёл к двери в вестибюль, выглянул наружу и тут же подался назад.

— На выходе стоит патруль, — услышал Гедимин голос Кенена. — Кажется, это будет особенная речь.

— Та же болтовня, что обычно, — буркнул, выбираясь в коридор, Иджес. — Эй, Линкен! Не боишься пропустить речь?

— Не забудь разбудить атомщика, — хмыкнул Кенен. — Если за ним придут патрульные, он будет очень недоволен!

...Когда свет погас, и в зале появилась голограмма Маркуса, Гедимина ткнули под рёбра сразу с двух сторон — слева сидел Кенен, справа — Линкен, и оба не хотели, чтобы он проспал речь. "Да ну вас," — сармат досадливо сощурился, но рацию с недочитанной почтой убрал и перевёл взгляд на объёмное изображение координатора.

— Утром нового года я, Маркус Хойд, рад приветствовать всех вас, независимо от роста и цвета кожи, — голограмма широко, по-человечьи, улыбнулась. — К сожалению, не все из тех, кто встретил с нами прошлый год, сегодня могут меня услышать. Две чудовищные диверсии унесли двенадцать тысяч жизней. Я говорю о взрывах в Коците и Ясархаге. Прошло уже много времени, но так и неизвестно, кто виновен в этих трагедиях, и кому это было выгодно. Вы все слышали обещания Совета безопасности, обещания людей, — они заверяли нас, что убийцы будут найдены, что нашим городам ничего не угрожает, и мы можем, как и раньше, спокойно работать на благо человечества. Но сегодня я вижу, что цена этих слов невелика. Мы не можем чувствовать себя в безопасности, зная, что завтра новый взрыв прогремит в Чабонге, Эль-Джауфе или Доусоне. Мы не можем, как раньше, доверять людям. Я призываю моих собратьев усилить бдительность. Войска на Периметрах охраняют людей от нас, но нас защитить некому, — но мы позаботимся о себе сами. Жизнь на территориях больше не будет такой беспечной. Подорвать доверие легче, чем восстановить его. Я хотел бы сейчас говорить о мире и сотрудничестве, но приходится решать вопросы обороны. Надеюсь, мир скоро вернётся на территории, и в следующем году праздник смены дат не будет омрачён ничем. С Рождеством тех, кто празднует, и стойкости всем остальным!

Он вскинул руку чуть выше плеча, и Гедимин мигнул — это был салют времён Саргона, жест, запрещённый на всех территориях. Сегодня Маркус воспроизвёл его почти точно — любой охранник-"бабуин" сразу вскинулся бы, увидев это.

— Стойкости, — еле слышно сказал Линкен, потирая шрам. — Не бойся, Маркус. Мы ждём команды. Макаки ещё пожалеют, что убили Саргона и отняли у нас Марс.

— Что тебе снова почудилось? — покосился на него Хольгер. — Тут не было ни слова о восстаниях.

— Вот я полезу в твои пробирки — ты будешь говорить о делах Маркуса, — криво ухмыльнулся взрывник. — Ты в них понимаешь не больше, чем атомщик. Но он хотя бы молчит!

...Полтора метра воды и пятнадцать сантиметров льда заглушали грохот взрывов — пока ещё заглушали; Гедимин, присмотревшись, уже мог различить, где лёд начинает давать слабину. "Надо было ставить мишени дальше от берега," — думал сармат, с опаской глядя туда, где стоял с эхолокатором в руках Айзек. "Тут прочный лёд, но так они быстро его раздолбают..."

Пилоты, выстроившиеся на заснеженном берегу с пультами в руках, на Айзека и нависшую над ним опасность внимания не обращали — они старались "на ощупь" найти мишени и не промахнуться. Линкен был там — под номером двадцать четыре; в этот раз он не нарвался на дисквалификацию, и Гедимин был за него рад.

Краем глаза сармат увидел какое-то шевеление на льду, перевёл туда взгляд и хмыкнул — кто-то из помощников судей протянул от берега до Айзека верёвку с поплавками и обвязал её вокруг сармата. К концу верёвки привязали эхолокатор. Айзек вяло отмахивался, но сармат с верёвкой не отступал, пока не затянул последний узел.

— Ловят Айзека? — хмыкнул Зольт, посмотрев на озеро. — Надеюсь, он не ударится об лёд. А ты отвлёкся, — так что было дальше с твоей рукой?

— Ожоги зажили, — пожал плечами сармат. — А реактор показал хорошую выработку.

— Ты, наверное, настоящий учёный, — покачал головой Зольт, глядя на сармата не то с уважением, не то с опаской. — Я бы так не смог. Это хорошо, что больше я не работаю на Ведомство. Руки мне ещё пригодятся.

Его последнюю фразу заглушил треск лопающегося льда — подводные взрывы всё-таки раскололи его, и Айзек, упавший на живот, оказался посреди растрескавшегося поля. Он проворно пополз к берегу, цепляясь за верёвку свободной рукой. Сарматы, дежурящие на берегу, потащили его к себе. На вышке Шекеш пронзительно свистела и махала руками — увлёкшиеся пилоты не хотели прекращать стрельбу, несмотря на её приказ.

— Похоже на сигнал к окончанию, — хмыкнул Зольт. — Странный он сегодня...

— Простой и понятный, — буркнул Гедимин, глядя на Айзека. Тот приспособился ехать на животе по гладкому льду, а перебравшись на участок с гребнями, поднялся на ноги и спокойно вышел на берег. Помощники судей подошли к нему — один отвязал верёвку, двое о чём-то заговорили — видимо, пора было подсчитать попадания. Пилоты на берегу уже поняли, что соревнования закончились, и ждали, когда к двум прорубям подплывут их подводные корабли. Гедимин нашёл взглядом Линкена — тот пока не собирался ни с кем драться и ничего взрывать. "Так и есть — убрал с носа бластер, и всё в порядке. Не надо было тогда его ставить," — подумал ремонтник.

...Время на чтение почты Гедимин нашёл только после отбоя, когда недовольные исходом соревнований Лилит, сёстры Хепри и Линкен разошлись по комнатам. Не то чтобы сармат участвовал в их споре, но следить за ними ему приходилось — с соревнований Линкен быстро перешёл на Маркуса и Саргона, а такие разговоры редко заканчивались чем-то хорошим. Оставшись один в комнате, Гедимин облегчённо вздохнул и взял в руки смарт.

"Ваш товарищ очень наблюдателен, коллега," — после полагающихся приветствий и поздравлений перешёл к делу Герберт Конар. "И достаточно смел, чтобы отстаивать своё мнение даже перед вами. О вашем командире я не говорю — вы, по-моему, вызываете гораздо больший трепет среди учёных Ураниум-Сити. Однако Хольгер поспорил с вами и оказался прав. Я со своей стороны, хотя не могу ознакомиться с его данными, скажу, что ничего "бредового" тут нет. Коллега Рохас совместно с лабораторией коллеги Штибера третий год занимаются сигма-излучением, и они замечали сходный эффект. Разумное существо, попавшее в поток сигма-квантов, действительно каким-то образом изменяет его интенсивность — причём не за счёт преломления потока в своём теле; воздействию как будто подвергается сам источник излучения. Чем вызван этот эффект, и как его объяснить, пока никто не знает; распад ирренция, конечно, не ускоряется, но сигма-распады при росте интенсивности начинают занимать большую долю среди всех возможных. Знаю, это звучит странно — так же, как данные, собранные коллегой Хольгером. Миссис Смолински даже не разрешила опубликовать результаты — по крайней мере, пока не будет подобрано хоть какое-то объяснение происходящему. Интересно, что животные, попавшие в поток сигма-квантов, никакой реакции не вызывают (хотя Штибер добивается проведения экспериментов с шимпанзе и надеется на интересные результаты)..."

Гедимин перечитал письмо и растерянно хмыкнул. "В Лос-Аламосе тоже это видели. Теперь пытаются объяснить. Ну ладно, буду знать, что нам с Хольгером не померещилось."

19 марта 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Рация Гедимина сработала, когда он, взяв нужные инструменты и проверив исправность сигма-сканера, направлялся к выходу из "чистой" лаборатории. Сигнал пришёл от Хольгера; выйдя за дверь, сармат увидел его в коридоре.

— Куда спешил? Я и так сюда собирался, — сказал Гедимин, подойдя к закрытому "красному отсеку". Хольгер уступил ему дорогу и встал рядом, дожидаясь, когда сработают гермозатворы.

— Реактор придётся демонтировать, — с сожалением сказал он. — И надо было это сделать на две-три недели раньше. Пик выработки был двадцать восьмого, сейчас она только падает. Слишком сильное омикрон-излучение.

— Двадцать восьмого? — Гедимин повернулся к химику. — Значит, три месяца...

— И тридцать три процента выработки, — кивнул тот. — Больше не получится... пока не получается.

— Ладно, — сказал сармат, заходя в отсек. — Я всё проверю и начну разборку. Готовь разделитель и предупреди всех. Особенно Иджеса.

Хольгер едва заметно усмехнулся.

— Опасаешься за его нервы? Не думаю, что это имеет смысл. Они прочнее, чем ты думаешь.

— Если ему плохо от ирренция, никто не должен его удерживать, — хмуро сказал Гедимин. — Предупреди его. Я займусь реактором.

...В "чистой" лаборатории остались все. Иджес даже подошёл почти вплотную к защитному полю, прикрывающему разделитель, — то, что прямо сейчас под куполом шло отделение ирренция от плутония и ненужных продуктов распада, его не смущало. Гедимин хотел заглянуть сармату в глаза и убедиться, что тот не напуган, но Иджес стоял к нему боком, и ремонтник ничего не видел.

— Три месяца? Хороший короткий цикл, — сказал Константин. — Ты всё-таки построил нормальный реактор. Теперь я жду отчёта по этой установке — трёх опытов с ней более чем достаточно. Сегодня же я сообщу Ведомству, что качественный скачок достигнут, но отчёт напишете вы с Хольгером. О способах усилить сигма-излучение пока молчите. Масанг хорошо к вам относится, но это даже для него слишком.

Линкен презрительно хмыкнул.

— И он работает с учёными?! Вот Ассархаддон бы даже не удивился.

Константин поморщился.

— Ты что, хотел бы работать под руководством этого маньяка? Ассархаддон был полностью безумен. Хуже, чем Саргон в последние месяцы, и безо всякой эа-мутации.

"Отчёт," — Гедимин недовольно щурился на защитный экран. "Не люблю отчёты. Надеюсь, Хольгер поможет."

Защитное поле расступилось.

— Один килограмм семьсот восемьдесят граммов, — сказал Хольгер. Сарматы переглянулись.

— Распадается он быстрее, чем синтезируется, — пробормотал Константин. — В конце февраля был килограмм и девятьсот восемьдесят граммов? Почти два... Ну что же, отчёт о первом килограмме ирренция — тоже неплохо. Гедимин, тебе не нужно обновить стационарные стержни?

— Мне нужны ещё два, большего диаметра, — отозвался ремонтник. — Двести сорок граммов ирренция.

— Можешь забрать его прямо сейчас, — махнул рукой Константин. — Хоть из хранилища, хоть из разделителя. Плутоний тоже нужен?

— Ещё пять килограммов, — сказал Гедимин. — И ещё... Я хочу ускорить работу. Для проверки реактора достаточно одного месяца.

Константин мигнул, пристально посмотрел на него и, помедлив, кивнул.

— Хочешь побыстрее собрать из стержней настоящий реактор? Да, надо спешить. Мы не знаем, чего достигли в Лос-Аламосе. Неприятно будет, если нас обойдут на повороте.

...Уже все доели Би-плазму и отдали пустые контейнеры роботу-уборщику, а Константин всё ещё сидел за телекомпом и не собирался никому уступать место. Хольгер стоял рядом, время от времени подсказывая числа для отчёта. Гедимин устроился за верстаком и делал вид, что его тут нет.

— Правильно ты говорил — не надо им было отбирать у тебя ирренций, — ткнул его в бок Иджес. — Давно бы сделал им реактор!

— "Маркус Хойд настаивает на уменьшении человеческого контингента на сарматских территориях", — вслух прочитал Линкен с экрана смарта — в конце концов, это устройство тоже годилось для изучения новостей. — "Сарматы не могут спокойно жить и работать, когда их территории открыты для всех желающих, — так заявил координатор сарматских территорий Совету безопасности Солнечной Системы. "Закрытие территорий изнутри предполагало и закрытость их снаружи. Однако наши границы постоянно нарушаются. Администрация Земли не может или не хочет контролировать тех, кто проникает на сарматские территории, а у нас связаны руки. Я бы хотел более надёжных гарантий того, что ни один завод и ни одна шахта на территориях не будут взорваны." Представители стран Австралии и Сина поддержали Маркуса в его требованиях." Давно пора. Слишком много макак вокруг.

— Тебе тут макаки мешают? — фыркнул Иджес. — А вот нам с Гедимином в основном перепадало от сарматов. Их тоже вышлем?

Линкен смерил его долгим взглядом.

— Ты не понимаешь, — медленно проговорил он. — Наши сарматы — мы разберёмся. А ты попробуй разберись с Ригейрой или Мартинесом.

— Мартинес мне не мешает, — буркнул Гедимин. — Ригейра без Нгылека тоже не мешал. Сарматов надо выслать первыми.

20 марта 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сигнал, предупреждающий о появлении в научном центре посторонних, задребезжал на нижнем ярусе ещё до того, как Гедимин, спустившийся туда, успел проверить инструменты. Через полминуты из коридора донёсся топот десятка пар бронированных сапог. Сармат, резко выдохнув, развернулся к двери и взялся за генератор защитного поля.

— Heta! — успел крикнул Константин за полсекунды до того, как полупрозрачный щит вытолкнул из лаборатории чужаков. Они, едва успев открыть двери, схватились за шокеры.

— Heta! — прикрикнул на них Масанг, выходя из-за спины сармата-патрульного. Гедимин дождался, когда патрульные уберут шокеры, и неохотно опустил генератор.

— Нелетальное оружие? — усмехнулся в респиратор Масанг. — Очень гостеприимно, Гедимин.

— Предупреждать надо, — буркнул тот.

Масанг перевёл взгляд на Константина.

— Мы получили ваше сообщение о новой установке и результатах её работы. Речь шла о более чем полутора килограммах ирренция. Можете их предъявить?

Константин закивал.

— И металл, и установка сейчас в "грязной" лаборатории. Можете осмотреть их и проверить. Гедимин, если понадобится, даст вам пояснения.

— Да, пояснения будут нужны, — сказал Масанг, посмотрев на Гедимина. — Проводите нас в "грязную" лабораторию.

Сармат ждал, что его опять схватят за плечи и будут подгонять шокерами, но патрульные оставались на местах, пока он не подошёл, и расступились, чтобы он мог выйти. Они шли за ним молча, только на перекрёстках отделялись от группы для осмотра помещений — Масанг отдавал им приказы тихо и коротко, а сам неотступно следовал за Гедимином. "Ну, пусть смотрит," — мысленно пожал плечами сармат. "Я сам сделал этот реактор, и он работает. Мне нечего стыдиться."

Агенты Ведомства пробыли в его лаборатории целый час. Разобранная установка была изучена со всех сторон — так же, как и заготовки для плутониевых стержней, и единственный готовый стержень. Гедимин косился на патрульных, ожидая подвоха, но никто не пытался отнять у него ирренций или вынести реактор из лаборатории. К самому сармату тоже никто не прикасался.

— То, что вы нам показали, ещё оценят специалисты, — сказал Масанг, закончив расспросы. — Я плохо разбираюсь в ядерной физике. Однако... Вы исполнили своё обещание — действительно собрали рабочий реактор.

— Почти два килограмма ирренция на триста граммов исходного, — сказал один из агентов, сверяясь с записями на экране смарта. — Нигде в мире не подошли даже близко к таким результатам. Очевидно, зависимость от количества исходного вещества удалось преодолеть. И если наши информаторы правы, мы обошли все научные институты мира. Tza atesq, seatesqa!

"Seatesqa?" — Гедимин мигнул. "Громкое название. Как любят макаки. Не сарматы. И потом... Я, может, и контролирую энергию ядра. Иногда. А они тут при чём?"

— Есть желание взять ураниумский отдел под свою ответственность? — с едва заметной улыбкой спросил Масанг у агента. Гедимин снова мигнул — теперь он заметил лишнюю полоску на бронекостюме "патрульного" — а также то, что внутри брони — самка.

— Из того, что я слышала о Гедимине, его контролировать сложнее, чем энергию ядра, — усмехнулась она в ответ. — Но вернёмся к работе. Итак, вы достигли скачка...

— Но в хранилище, как я видел, по-прежнему лежат сферы синтеза, — продолжил за неё Масанг. — Эти сферы модернизированы вами, но... Почему вы не перешли на установки нового образца? Никто не будет возражать, если вы замените ими все сферы. Дело в нехватке плутония?

"Странные они сегодня," — думал Гедимин, настороженно глядя на агентов Ведомства. "Скажу "да" — привезут мне ещё полтонны?"

— Плутоний есть, — ответил он. — Не хочу полагаться на необкатанную установку. Она ещё не прошла все испытания.

Сарматы переглянулись.

— Константин Цкау считает, что она безопасна. Он прислал нам расчёты, специалисты Ведомства сейчас проверяют их. Вы в них сомневаетесь?

Гедимин презрительно сощурился.

— Нужны испытания. Цифры на экране — это цифры.

— Очевидно, сомневается, — сказала самка. — Интересно было бы...

— Сейчас это неважно, — отмахнулся Масанг. — Ладно, Гедимин. Можете вернуться к работе. Вы оправдали доверие Ведомства, губернатора Оркуса и лично Маркуса Хойда. Возможно, они сочтут нужным вас наградить.

..."Весь ирренций остался в лаборатории," — Гедимин, изумлённо мигая, смотрел на разложенные по небольшим штабелям бруски под защитными экранами. "Масанг ничего не забрал. Кто-то сильно напугал его тогда за сдачу меня макакам. Видимо, Линкен прав, там пахло расстрелом. И... может быть, этот его Ассархаддон действительно жив. Говорят, он курировал все научные проекты при Саргоне. Наверное, он неглупый сармат. Было бы интересно встретиться..."

25 марта 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Генераторный плутоний серьёзно нагревается без охлаждения даже в нормальных условиях. Я не уверен, что продува гелием будет достаточно для такой массивной установки, как ваша. Следите за температурой!" — предупреждал Герберт Конар в последнем письме; Гедимин, соглашаясь с ним в том, что касалось свойств плутония, всё-таки рассчитывал, что гелиевого охлаждения хватит.

Новая установка весила одиннадцать с половиной килограммов — без защитного кожуха и встроенных "арктусов". Сармат помедлил, прежде чем вложить её в кожух и закрепить крышку, — держать в руках новую, более массивную, конструкцию было приятно, а фантомный жар, каким-то образом проникающий сквозь двойное защитное поле, не обжигал руки, а только обдавал теплом и разогревал кровь. "Сигма-излучение," — внезапно подумалось Гедимину, когда он проверял герметичность закрытого кожуха. "Если оно чувствует меня — видимо, я могу чувствовать его." Он ухмыльнулся — мысль была глупой. "Без дозиметра. Интересно будет проверить на других сарматах..."

Он снова ухмыльнулся — кажется, сегодня сигма-излучение расслабляюще действовало на мозг. Менее всего он собирался подставлять под него других сарматов — да и сами они не согласились бы держать ирренций в руках. Можно было бы, конечно, расспросить патрульных Ведомства — они, пусть даже с предосторожностями, брали странный металл и выносили его из хранилища... Гедимин после секундного размышления решил, что так и сделает.

Сегодня Хольгера в лаборатории не было — улетел на один из заводов "Вирма". За монитором и скачками интенсивности излучения наблюдала камера, и Гедимин, подходя к щиту управления, старался не заслонять от неё экран. Сегодня сигма-излучатель был включён тумблером на пульте — как предполагалось делать с самого начала, не трогая само устройство, тем более — незащищённой рукой. Гедимину было немного не по себе, и на показатель интенсивности он смотрел долго — пока не увидел внезапный скачок. Масса установки никак не повлияла на работу излучателя — впрочем, она и не могла, но сармат за последние полгода увидел столько странностей, что мало в чём был уверен. Излучение усилилось; Гедимин надеялся, что такой пучок накроет все стержни, и что новый реактор окажется не менее эффективным, чем старый. "А омикрон-излучение будет сильнее," — подумал он, глядя на показатели, относящиеся к самому облучаемому, внутреннему слою плутония. "Надо отслеживать. Обратный синтез может начаться раньше."

В углу мигнул жёлтый светодиод. Выбравшись из-под защитного поля, Гедимин услышал монотонное гудение — кто-то пытался выйти на связь. Это устройство поставили здесь недавно — Константина раздражало, что рации не работают из-за свинца в стенах.

— Реактор готов? Работает? — спросил командир. — Иди в "чистый" отсек. Есть дело.

"Опять Ведомство?" — Гедимину всё ещё было неприятно думать о пришельцах из Порт-Радия. "Прилетали же недавно."

Константин молча сунул Гедимину смарт с открытым на экране посланием. "Первого мая, в шесть утра, на проходной главного корпуса, вдвоём с Гедимином Кетом," — Фюльбер, не тратя времени на приветствия, сразу перешёл к делу. "Выгрузка отработанного топлива. Гедимину — проверить готовность остывших сборок к переработке, сообщить мне. Если будет возможность, процесс будет запущен сразу после выгрузки новой партии. Документация в приложении. На станцию перебираетесь на весь май. С Ведомством всё улажено."

Гедимин молча кивнул и хотел выйти, но Константин поймал его за плечо.

— Даже ничего не скажешь?

Сармат пожал плечами.

— Реактор только запущен. Нужно за ним проследить. Просмотри документацию, отложи то, что относится ко мне. Уже была одна выгрузка. Ничего сложного там нет.

— Атомщик! — Константин криво усмехнулся. — Ты на этой станции в общей сложности не отработал и полгода. С чего ты взял, что для тебя там что-то несложно? Сборки на переработку ты тоже каждый день отвозишь?

Гедимин посмотрел на него озадаченно.

— Это подробно разбиралось в Лос-Аламосе. Это штатный процесс, он уже полторы сотни лет не меняется. А вот в новом реакторе я не уверен.

Он осторожно снял руку Константина со своего плеча и вышел за дверь. Там командир не мог его увидеть — можно было усмехнуться. "Мартинесу до сих пор нужна наша помощь? Я думал, он уже подготовил своих инженеров. Благонадёжных и с крепкими нервами. Не заталкивающих друг друга в турбины..."

05 апреля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В этот раз — впервые за всё время работы плутониевого реактора — готовый металл сгрузили не в "красный отсек", а в хранилище; всё участие Гедимина заключалось в том, что он в коридоре наблюдал за роботами, перевозившими бруски. Его забавляло, как филки-операторы шарахаются от готового упасть или неровно упавшего куска плутония — но с работой они справлялись, и очередная выгрузка прошла без проблем.

— Это не нитроглицерин, — вполголоса напомнил он Ангусу, когда тот изменился в лице при виде перекошенного штабеля брусков. — Поправь, сквозь поле не обожжёшься.

Для охлаждения нового склада пришлось серьёзно доработать вентиляцию в хранилище — и всё равно температура в нём повысилась на градус. Гедимин пересчитывал бруски и думал, что уже можно собирать новый ирренциевый реактор из нескольких стержней — оставалось только проверить одно-два предположения... и отдать Ведомству развития его долю. Если оно и в этот раз ограничится четвертью выработки, на реактор должно было хватить.

— Пора достраивать ангар, — сказал Иджес, выглянув из "чистой" лаборатории. — Там у тебя склад плутония, там у тебя один реактор, там другой... Оборудование Хольгера тоже надо куда-то ставить, а ты всё тут занял.

Гедимин мигнул.

— Я не выгоняю Хольгера из "красного отсека", — сказал он. — Там ему удобно.

— Да, только скоро твой реактор займёт весь отсек, — хмыкнул Иджес. — Надо делать пристройку с торца. Убрать туда все установки Хольгера. Сделать в стене два прохода, через один выгружать плутоний, через другой — ирренций. Склад пусть будет в хранилище, там стены свинцовые, но из "чистой" лаборатории всё это пора убирать.

Гедимин заглянул в лабораторию и нашёл взглядом Хольгера — тот, не прислушиваясь к разговору, что-то высчитывал на смарте. Сегодня с утра химик был в научном центре — то ли закончил работу на заводе "Вирма", то ли Константин вытащил его, как и Гедимина, чтобы совместно встретить агентов Ведомства.

— Хольгер! — повысил голос Гедимин. Тот вздрогнул.

— Тебе правда не хватает места? Здесь и в "красном отсеке"? — спросил ремонтник. — Хочешь вынести всё оборудование в новую пристройку?

Хольгер озадаченно посмотрел на него.

— Какую новую пристройку? Разве у нас такие есть? И с местом... тут вроде не тесно. О чём ты вообще?

— Иджесу надоел твой агрегат, — сармат кивнул на скрытый под защитным полем разделитель. — Хочет убрать его.

Иджес возмущённо фыркнул и ткнул его кулаком в бок.

— Уран и торий! Я тут при чём?! Эта штука слишком грязная для "чистой" лаборатории, вот и всё.

— А, — Хольгер, недовольно сощурившийся на него, успокоился и перевёл взгляд на Гедимина. — Для начала ограничимся отмывкой. Меи у нас достаточно, тебе разделитель пока не нужен, — найдёшь время разобрать его и отнести наверх?

Из-за стола, за которым сидел Константин, донёсся тяжёлый вздох.

— Обсуждение рабочих вопросов приятно слышать, — командир "научников" поднялся с места и смерил Гедимина хмурым взглядом. — Но ещё лучше было бы услышать что-нибудь по поводу предстоящей работы на АЭС. Ты хотя бы заглянул в документацию?

Гедимин сердито хмыкнул.

— Я всё это строил. Думаешь, там написали что-нибудь новое?

Ответить Константин не успел — предупреждающий сигнал пронёсся по ангару. Агенты Ведомства вошли на верхний ярус, и обсуждения на время следовало прервать.

В этот раз патрульных было шестеро; с ними по лестнице спускался робот-перевозчик — самоходная складная тележка на коротких "конечностях", отдалённо похожих на гусеницы сложной формы. Его платформа была прикрыта матовым куполом защитного поля — в робота был встроен "арктус". Гедимин заинтересованно хмыкнул — механизм выглядел новым, недавно привезённым с материка и несколько отличающимся от привычных.

Масанг отправил две пары патрульных проверять реакторный отсек и "грязную" лабораторию, третья вошла в хранилище и завела туда робота-перевозчика. Масанг остался один посреди коридора, и Гедимин, потеряв из виду неизученную "тележку", вспомнил о незаданном вопросе и подошёл к агенту.

— Здесь есть сарматы, которые держали в руках ирренций? Хочу поговорить с ними.

Масанг удивлённо мигнул.

— Странное пожелание. Мои патрульные не работают с ирренцием и не прикасаются к нему без спецзащиты. Здесь я не смогу помочь.

— Пусть со спецзащитой, — согласился Гедимин. — Дай поговорить с таким.

Масанг с сомнением посмотрел на него и повернулся к дверям хранилища.

— Тегейриан, подойди сюда.

Один из патрульных, возвращающихся из реакторного отсека, вошёл в хранилище; оттуда вышел другой сармат, и Гедимин увидел на его броне знакомые значки. "Та самка, которая была в тот раз с Масангом," — узнал он. "Будущий куратор?"

— Срочное поручение? — спросила она, с любопытством посмотрев на Гедимина.

— Ты держала в руках ирренций. Теперь у атомщика есть к тебе вопросы, — Масанг кивнул на ремонтника и шагнул в сторону. — Я не держал в руках ирренций и не могу на них ответить.

Гедимину в его словах почудилось что-то насмешливое, и он недовольно сощурился.

— Ирренций? Без защитного поля? — Тегейриан покачала головой. — Это для настоящих учёных. Нам, агентам, советуют таких опытов на себе не ставить.

— Никто не берёт ирренций голыми руками, — буркнул Гедимин. — Это опасно.

Он покосился на свою ладонь и решил быстро перейти к делу.

— Когда ты держала ирренций в руках — чувствовала что-нибудь?

Тегейриан мигнула.

— Вы о причастности к науке или о нежелании устроить ядерный взрыв?

"То ли я странно спросил, то ли мне странно ответили," — подумал Гедимин.

— Какой ирренций на ощупь? — он не хотел спрашивать напрямую, чтобы самка не вспомнила лишнего.

— Не знаю. А защитные поля на ощупь одинаковы, — слегка усмехнулась Тегейриан. — Я же говорю — мы, агенты Ведомства, не испытываем омикрон-излучение на себе.

— Ирренций в поле — такой же, как поле без ирренция? — переспросил Гедимин.

— В этом и смысл защитного поля, разве нет? — ответила самка.

Из хранилища выкатился робот-перевозчик. Сквозь непрозрачный купол на его "спине" было не видно, несёт он какой-нибудь груз или нет, но двигался он медленнее и осторожнее, чем на входе.

— Вы услышали то, что хотели? — спросил Масанг у Гедимина, переглянувшись с Тегейриан. -Надеюсь, что да. Мы не можем задерживаться.

Ремонтник кивнул и отошёл к дверям "чистой" лаборатории. Он не мог понять, насколько достоверную информацию получил, и не посмеялись ли над ним.

— Ты сегодня озадаченный, — заметил Хольгер, посмотрев на вернувшегося Гедимина. — Ведомство чего-то хочет?

— Это я... пытался задавать вопросы, — отозвался ремонтник. — Хольгер, ты трогал ирренций сквозь защитное поле? Рукой, а не манипулятором?

— Доводилось, — кивнул тот. — А в чём дело?

— Какой он на ощупь?

Хольгер мигнул.

— Постой... В самом деле, с ним что-то странное. Слабое такое тепло в ладони. Как будто извне... Но ведь омикрон-лучи сквозь поле не проходят, а сигма никак не действует, правильно?

— Чего-то мы не знаем о сигма-излучении, — покачал головой Гедимин. — Собрать бы данные, но... Не хочу экспериментировать на сарматах.

— Где же мы возьмём тебе макак? — усмехнулся, выглянув из-под верстака, Иджес. — А ирренций трогать нечего. Руки сожжёте.

26 апреля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Миниатюрные, практически плоские температурные датчики на присосках Хольгер одолжил в медчасти; их прилепили к ладони и фалангам пальцев, записывающее устройство закрепили на запястье. Гедимин попробовал сжать кулак, пошевелил рукой и скептически хмыкнул:

— Это имеет смысл?

— Исследования — значит, исследования, — отозвался Хольгер. — Если излучение просачивается и действует, оно должно как-то себя проявлять. Ощущение тепла? Посмотрим, что почувствуют датчики.

— Такие датчики никогда не фиксировали сигму, — сказал Гедимин. — С чего им в этот раз её заметить?!

Впрочем, лёгкий, почти невесомый прибор не мешал сармату в работе, и вскоре он вообще забыл об устройстве, приклеенном к запястью, — он разбирал ирренциевый реактор, и это занимало его полностью. Полые плутониевые стержни были отделены и разрезаны на куски, удобные для переработки; затем Гедимин отделил ирренциевую часть. Её можно было бы оставить, но сармат уже задумал новый эксперимент, и для него старые стержни не подходили. Ирренций отправился на переработку первым, и Гедимин, держа тонкостенные трубки в руках, снова чувствовал растекающееся по ладоням тепло.

— Ты бы упрочнил поле, — сказал ему Хольгер, когда весь ирренций отправился в дробилку, и можно стало снять защиту. — Он сильно жжётся?

Гедимин качнул головой.

— Нет. Это даже... приятно.

— Что-то странное с этим металлом, — пробормотал Хольгер, глядя на монитор. — Ну, тут всё хорошо, можешь нести плутоний. Тебе цифры полностью или по стержням?

— Раздели по стержням, — попросил Гедимин. — Буду приносить их по одному.

... — Восемьсот двадцать пять граммов за месяц, — подытожил Константин. — Семь с половиной процентов выработки. Дополнительные слои оказались кстати. Будешь добавлять новые?

— Этих хватит, — отозвался Гедимин. — Внутри слишком сильное излучение. Теперь я возьму меньше ирренция, более тонкие стержни. Двухсот семидесяти граммов мне хватит.

— Бери, — кивнул Константин. — Думаешь, выработка не упадёт?

— Проверю, — пожал плечами сармат.

— Датчики! — спохватился Хольгер и протянул руку к его запястью. — Прибор на месте?

Он отобрал у Гедимина записывающее устройство и унёс к себе на стол, но через несколько секунд отложил его и повернулся к сармату.

— Ничего.

— То есть?

— Температура не менялась, — сказал Хольгер. — Точнее, менялась... небольшой нагрев из-за задержки воздуха под полем. Но ничего сверх этого нагрева. Похоже, это твоё тепло не фиксируется датчиками.

Гедимин кивнул.

— С сигмой всегда так. Непонятно, как я могу её чувствовать.

Хольгер задумчиво посмотрел на связку датчиков.

— Видимо, сигма действует напрямую на нервные окончания. А это довольно интересно, Гедимин... Тот учёный, Энтони Рохас, получил проблемы с нервной системой из-за облучения? Даже поражение головного мозга?

Ремонтник покосился на свои руки. Небольшое воздействие на нервные окончания в ладонях никак не могло зацепить мозг... но, в конце концов, сигма-излучение распространялось во все стороны, а защитное поле не мешало ему — ни на ладонях, ни на голове. "А странно, почему все ощущения сосредоточены в руках," — подумал сармат. "Никогда не чувствовал этого тепла на груди или на лице."

— Интересно, что мне никогда не жгло лицо, — сказал он, не дослушав Хольгера. — А излучение должно было задевать всё тело. Но тепло было только рукам.

— Да, тут есть над чем подумать, — кивнул Хольгер. — Непростое излучение... Тут привлечь бы радиобиологов...

Из-за стола Константина донеслось фырканье.

— Хотите стать подопытными? Не советую. Не знаю, на что там действует сигма, но когда начнут это выяснять — первым делом, Гедимин, тебя вскроют. Скорее всего — живьём.

Ремонтник вздрогнул.

— У Ведомства что, нет радиобиологов, которые не вскрывают сарматов живьём? — повернулся к Константину Хольгер. Теперь зафыркал и Линкен — научные разговоры его не интересовали, но тут он подошёл ближе.

— Правда, держись от биологов подальше, — посоветовал он Гедимину. — Мигнуть не успеешь, как распотрошат. Научное любопытство, мать их колба...

— Кронион, — медленно проговорил Хольгер. — Вот он бы нам сейчас был полезен. Гедимин, ты давно с ним не переписывался?

Ремонтник покачал головой.

— С ним не связаться. Возможно, он мёртв.

...С озера Гедимин вернулся затемно — после работы над новым реактором сам сармат нуждался в охлаждении сильнее, чем плутониевые стержни. Он плавал и лежал на камнях у восточного берега так долго, что все сарматы успели разойтись; в бараке уже полчаса как отзвучал отбой, но едва сармат успел войти в комнату, как в коридоре послышались быстрые шаги, и кто-то постучал в дверь.

— Джед, ты на месте?

— Гедимин, — буркнул ремонтник.

— Сегодня ты припозднился, — Кенен, переступив порог, широко улыбнулся. — Чем дальше, тем труднее тебя застать. Снова научные изыскания?

— Тебе что надо? — спросил Гедимин, недовольно щурясь. Учётчик пришёл без смарта и не принёс с собой миниглайд — значит, речь шла не об очередной поломке, и это настораживало сармата.

— Да, сегодня ты общаться не настроен, — вздохнул Кенен. — Хольгер тоже. Может быть, ты договоришься с ним быстрее? Я предложил ему очень выгодное дело, а он прогнал меня. Невежливо так обращаться с друзьями!

Гедимин хмыкнул.

— Давно вы друзья?

— Не надо так, Джед, — Кенен на секунду перестал улыбаться. — Ваша дружба мне очень дорога. Я говорил с Хольгером о редкоземельных металлах. Он где-то нашёл хороший источник тербия, неодима и диспрозия. А я бы мог перепродавать часть реагентов. Хольгер к таким делам неприспособлен, а мне несложно — всего-то за половину выручки. Если ты мне поможешь, я поделюсь с тобой... большой тюбик горчицы с каждой продажи, а?

Он посмотрел Гедимину в глаза и осёкся.

— Джед! Я пошутил. Буду отдавать тебе пять койнов. Практически ни за что.

— Отстань от Хольгера, — ровным голосом сказал ремонтник. — Не хочет продавать — не лезь.

— Но это же глупо! — возмутился Кенен. — У него много. Даже есть запас. Ну что ему делать с реагентами?! А так он скопил бы на миниглайд. А то и на глайдер. Вы все — учёные, инженеры, сколько можно жить хуже последнего шахтёра?!

— Не знаю, о чём ты, — Гедимин шагнул вперёд, оттесняя учётчика к двери. — Хольгер тебе сказал, что ничем торговать не будет? Сказал. Вот и иди.

Он закрыл дверь на задвижку и лёг. Кенен уже в коридоре рассказывал что-то о выгодности сделки, но тут послышался голос потревоженного Линкена, и учётчик резко замолчал. Гедимин ухмыльнулся и закрыл глаза.

30 апреля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Двадцать пять граммов на килограмм плутония? Думаешь, этого хватит? — Хольгер с сомнением смотрел под защитное поле. Оно ещё было непрочным — всего два неуплотнённых слоя; внутренний был покрыт зелёной рябью, до внешнего дотягивались только сигма-лучи, оставляя причудливые красные разводы, время от времени изменяющие форму и расположение.

— Надо проверить, есть зависимость от количества ирренция или нет, — сказал Гедимин, закрепляя в пазах ещё один полый стержень, с более толстыми стенками, массивный и горячий на ощупь. Плутониевые цилиндры пока не нуждались во внутренней прослойке для прочности, а вот ирренций уже пришлось раскатывать по поверхности рилкаровой основы, иначе он сминался и рвался под собственным весом.

— Если всё пойдёт как надо, будет достаточно грамма для затравки, — сказал сармат, сверяясь с монитором. Температура в ещё не собранном реакторе уже медленно росла — поле не выпускало тепло наружу, генераторный плутоний, как ему и положено, нагревался, охлаждение ещё не подключили.

— Один грамм? Сусальная фольга из ирренция? — Хольгер усмехнулся. — Не забывай дезактивировать оборудование, Гедимин. Твои станки в темноте, наверное, уже светятся.

...Красный светодиод над запечатанной дверью мигнул и погас, секунду спустя зажёгся ещё один. Гедимин навалился на створки, пытаясь их сдвинуть, но они не стронулись с места и на миллиметр.

— Близко не подходите, — предупредил он Ангуса и Хильду, с опаской наблюдающих за ним из открытого реакторного отсека. — Особенно если что-то услышите — грохот или шипение... "Арктусы" запечатают люк, если что-то расплавится — наружу не выйдет.

— Всё пугаешь операторов? — ухмыльнулся Константин, терпеливо дожидающийся его у лестницы. — А они потом болтают в городе. Ещё не слышал, что там о нас говорят?

— Пусть болтают, а облучаться им незачем, — буркнул Гедимин. — Хольгер, ты за реактором присмотришь? Я его в этот раз вообще не увижу...

— Не бойся, атомщик, — химик погладил его по плечу. — Я поглажу за тебя защитное поле. Вам с Константином хватит работы на станции.

— Гедимин уже, небось, забыл, что ему завтра на станцию, — хмыкнул командир "научников". — Если пойдёт в ангар, ловите и разворачивайте!

...Гедимин выбрался из воды и хотел лечь на прошлогоднюю траву, но отвлёкся на шум проезжающего по аэродрому погрузчика. Их сегодня согнали со всего Ураниума; весь Шахтёрский аэродром был оцеплен предупреждающими лентами и кишел охраной, глайдеры, возвращающиеся с рудников, отгоняли на северную площадку. Вдоль берега, за опустевшей стоянкой, оставили узкий проход для сарматов, но и по нему нельзя было подойти к зданию аэропорта. Рядом стоял огромный транспорт — эдмонтонский барк, и к нему съезжались одна за другой нагруженные платформы. На одну из полос, не занятых барком, снижался глайдер со знакомым угловатым символом на борту; коснувшись полосы, он спрятался за большим транспортом.

— Опять макаки заняли весь аэродром, — раздражённо вздохнул Иджес. Солнце ушло, и сармат слегка посинел от холодного ветра, но ложиться в укрытие не хотел — глайдеры, проезжающие мимо, постоянно ему мешали. Гедимин, обнаружив отсутствие источника тепла, начал одеваться, но вполглаза следил за восточным краем аэродрома. Глайдеры, съезжающиеся на разгрузку, приходили не с севера, что было бы привычно, — они выныривали из лесного массива на юго-востоке. Там, как знал Гедимин, не было никаких заводов — только небольшие строения, в которых жили приезжие с материка, и одноэтажный комплекс, отведённый под базу Академии Космофлота.

Мимо проехала ещё одна платформа, накрытая полосатым брезентом. На её краю стоял человек в пехотной броне, окрашенной в цвета Академии. Ещё двое, по виду — курсанты, шли рядом. Гедимин посмотрел на эдмонтонский барк — нос корабля закрывал обзор, но можно было увидеть начало строя — несколько человек в комбинезонах курсантов выстроились вдоль барка и чего-то ждали.

— Куда это они? — спросил Гедимин, пытаясь вспомнить, что было на аэродроме прошлой весной. Если память не подводила его, в тот раз Академия не занимала все полосы и не выгоняла на площадку столько грузовых платформ.

— Домой, — Иджес посмотрел на него и усмехнулся. — Энцелад, приём! Ты что, ничего не слышал? Космофлот сворачивает базу. Больше макаки тут не тренируются. А свалили бы три года назад — и ты был бы целее!

Гедимин удивлённо мигнул и посмотрел на барк. На этот корабль можно было поместить все строения базы, не разбирая их, но ничего, похожего на строительные материалы, из-под брезента на платформах не высовывалось.

— Они разберут свои здания? — спросил он. — Почему решили убрать базу?

— Как ты умудряешься ничего не знать?! — Иджес недоверчиво посмотрел на него. — Это Маркус надавил на Совет безопасности, и они приказали всем макакам уехать. База — только начало, скоро тут не останется ни одной мартышки. Всё — и аэродром, и станция, и все заводы — будет нашим. Никаких бабуинов в экзоскелетах. Никакого Фюльбера. Весь город уже знает. А ты где был?

Гедимин мигнул ещё раз.

— Не нравится мне это, — пробормотал он. — Так что со зданиями?

— Не нравится? — удивился Иджес. — Ты что, обожаешь охрану? Они тебя чуть не искалечили! А здания... их заберёт патрульная служба. Им тоже надо где-то тренироваться.

На краю аэродрома, не дождавшись разгрузки, протяжно загудел глайдер. Два погрузчика пытались разъехаться на одной полосе; один из них поставил часть гусеницы на платформу, и к гудкам присоединились крики охранников.

— А сарматам дождь не мешает, — донеслось с крайней платформы, ближайшей к озеру. По ней быстро шли двое в комбинезонах со знаком "Вирма". За ними по пятам следовал охранник в лёгком экзоскелете.

— Им нравится вода, — усмехнулась одна из человеческих самок, замедляя шаг и поправляя сумку на плече. Большая часть её вещей была развешана по экзоскелету, но сумку она держала при себе; сбоку было прикреплено что-то вроде сарматской цацки — изображение странного существа из стеклянных пластин и хромированной проволоки.

Иджес толкнул Гедимина в бок, и тот вспомнил, что так и стоит в расстёгнутой куртке и не замечает холодного ветра и синеющей кожи. Он дёрнул застёжку кверху и хотел отступить за куст — пристальный взгляд самки с платформы насторожил его — но не успел.

— Гедимин Кет? Механик с Волчьей речки? — самка приподняла забрызганную дождём маску и взглянула на сармата в упор. Гедимин изумлённо мигнул.

— Миссис Кунц! — крикнул охранник, но его слова заглушил гудок погрузчика. Самка, оглянувшись, успокаивающе помахала рукой.

— Дагмар Кунц, инженер "Вирма", — Гедимин наклонил голову, с интересом разглядывая пришельца. "Они... меняются," — с удивлением понял он, сообразив, что показалось ему странным в голосе и внешнем виде Дагмар. Всё изменилось — не настолько, чтобы сармат не мог вспомнить этого человека, но очень существенно. "И волосы... раньше были светлее," — подумал он. "А, у них же традиция краситься..."

— Старший инженер Канадского корпуса переработки, — поправила Дагмар, приложив ладонь к нашивкам на комбинезоне, и остановилась в двух шагах от сармата. — Да и вы уже не механик. Научная работа? В области атомной энергетики? Значит, вы всё-таки доучились в Лос-Аламосе и нашли себе место? Чёрт! Здесь есть чему позавидовать!

Гедимин смущённо хмыкнул.

— Ты здесь из-за рудников? Замена оборудования? — он оглянулся на барк и спрятавшийся за ним глайдер — непохоже было, чтобы в маленький транспорт "Вирма" поместилось оборудование для сольвентной скважины, хотя бы одной. "Могли пригнать на Грузовой аэродром," — подумал сармат.

— Нет, теперь я этим не занимаюсь, — ответила Дагмар, наклоняя голову набок и с интересом рассматривая Гедимина — не то его значки, не то новые шрамы на руках. — Там старший инженер не нужен. Да и здесь тоже, но на всякий случай меня прислали. Мы передаём вашему мэру наши заводы. А я слежу, чтобы всё прошло гладко.

— Миссис Кунц! — охранник двинулся вперёд, поднимая бластер. — Держите дистанцию! Эти тески опасны!

Мимо с грохотом проползла платформа — груз, уложенный на неё, был плохо закреплён и громыхал при движении, и Гедимин дёрнулся в сторону Дагмар — если что, её пришлось бы очень быстро отталкивать с траектории падения тяжёлых предметов. Разряд бластера едва не сжёг ему ступню — сармат успел шарахнуться назад. За кустами сдавленно зашипели, и Гедимин краем глаза увидел, как Линкен ложится в укрытие и зажимает что-то в руке.

— Эй! — крикнула Дагмар. — Вы с ума сошли? Зачем было стрелять?!

— Отойдите оттуда! — охранник повёл бластером в сторону ближайшей группы сарматов. — Слишком много грёбаных тесков!

— Они безоружны. Прекратите махать стволом! — рявкнула на него самка. — Чёрт подери! Гедимин, нам, наверное, никогда не дадут спокойно поговорить.

Сармат кивнул.

— Много работы на станции в мае. Могу выходить только ночью. Но если будет нужна помощь...

Дагмар засмеялась и протянула руку к его локтю, но охранник за спиной сердито засопел в шлем и переступил с ноги на ногу.

— Миссис Кунц!

— Я знаю, что на вас можно положиться. Но не хочу, чтобы станция пострадала из-за того, что вам пришлось работать ночью.

— Дагги, мы так ничего не успеем, — вмешалась вторая самка в комбинезоне "Вирма" — судя по нашивкам, ещё один инженер с расширенными полномочиями. — Транспорта здесь нет, а завод далеко.

Барк издал предупреждающий рёв, от которого даже сарматы пригнулись, а некоторые прикрыли уши. Дагмар встряхнула головой и криво улыбнулась.

— Хорошо было встретиться, Гедимин. Следите за реактором!

Она поднялась на платформу, и приезжие пошли дальше. Охранник, бросив на Гедимина подозрительный взгляд, двинулся за ними.

Иджес толкнул Гедимина в бок.

— Снова инженер из "Вирма"? Тебя она запомнила. А меня — нет. А ведь мы вместе тогда возились с оборудованием.

Линкен фыркнул, выбрался из кустов и сунул динамитную шашку в карман, — пока все охранники столпились вокруг барка, готовящегося ко взлёту, следить за взрывником было некому.

— "Вирм" тоже уходит? Хорошо. Пусть забирают своих бабуинов вместе с экзоскелетами.

— Теперь можно будет пройти на любой завод? — недоверчиво посмотрел на него Гедимин. Линкен мигнул.

— Зачем тебе на завод? Своей работы мало? Там выставят патрульных. У них будет оружие. Бластеры, а не шокеры. Никакие диверсанты больше сюда не пролезут.

— Лучше диверсанты, чем патрули с бластерами, — угрюмо отозвался Гедимин.

01 мая 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Эта — последняя," — Гедимин провёл ладонью по герметичному контейнеру с топливной сборкой внутри и повернулся к Айзеку.

— Запускай!

Электрокран загудел и сдвинулся с места. Рабочие, до того молча стоявшие у стен и наблюдавшие за Гедимином, облегчённо вздохнули. Сармат едва заметно поморщился и шагнул к выходу.

— Работайте!

— Спасибо! — крикнул ему вслед Айзек. Сармат кое-как сдержал раздражённый вздох. "Ещё одна нелепая традиция. С чего они взяли, что гладить сборки нужно? И тем более — что нужно гладить их все?!"

В кармане загудела рация.

"Как там сборки?" — спросил Константин. Гедимин тяжело вздохнул. "Иду наверх."

Дверь, ведущая с лестничного пролёта в машинный зал, была открыта, в проёме, перегородив его, стояли двое сарматов-патрульных в пехотной броне и ошарашенно вертели головами. Один держался за уши.

— Шлем! — Гедимин, поравнявшись с ним, постучал пальцем по его затылку. — Где наушники?

— А? — гаркнул в ответ патрульный. Ремонтник поманил его к себе. Оба охранника вывалились на площадку, хватаясь за шокеры. Массивная дверь наконец закрылась, и настала тишина.

— В шлеме есть наушники, — громко и чётко проговорил Гедимин, глядя в помутневшие глаза патрульного. — Пока ты в машзале — не снимай их.

— А, вот что... — сармат, встряхнув головой, отстегнул шлем и заглянул внутрь. — А я думал — как вы все тут не переглохли...

— Скажи — не передохли! — буркнул второй, надевая шлем. — А ты — атомщик? Ходишь тут везде, а не инженер...

— Тихо! — первый щёлкнул по его броне. — Потом скажу, кто это. Идём на пост!

В этот раз они закрыли за собой дверь. Гедимин покачал головой. "Им даже это не объяснили? На макак это похоже, на "Вестингауз" — нет. Фюльбер вообще видел эти посты?"

— В таких условиях ни о какой ответственности не может быть и речи, — услышал Гедимин знакомый голос с площадки напротив реакторного зала. — Что? Понятия не имею. Обращайтесь к мсьё Арбогасту, это его область полномочий. Я предупреждал — это так не делается. Как угодно, месье. Я ещё в апреле умыл руки.

На лестничной площадке напротив массивной круглой двери с символом радиационной опасности стоял "Рузвельт", перегораживая почти весь проход. Из экзоскелета доносилось приглушённое бормотание на неизвестном Гедимину языке. Сармат остановился.

— Мсьё Гедимин? Неожиданными путями вы ходите, — сказал Фюльбер, отодвигаясь в сторону — насколько позволяли размеры экзоскелета. — Проходите, я не смею вас задерживать.

Гедимин мигнул — что-то с "менеджером по персоналу" было не так, и это настораживало.

— Патрульные в машинном зале дежурят без наушников, — сказал он. — Половина, вероятно, без респираторов. Им вообще ничего не объясняли?

Из экзоскелета донёсся вздох.

— Я отвечаю за подготовку своего персонала, мсьё инженер. Ребята в пехотной броне странных цветов ко мне отношения не имеют. Моё дело — порадоваться, что это не технический персонал.

— Теперь на "Полярной Звезде" вообще не останется людей? Тебя тоже выгоняют? — спросил сармат. — Это глупо.

В экзоскелете невесело хмыкнули. Гедимину стало не по себе — раньше Фюльбер был куда более сдержанным в проявлении эмоций. "Что-то с ним не то..." — думал сармат.

— Выгоняют? Хорошее слово, мсьё инженер. Да, Рождество — и день Святого Сильвестра — я наконец проведу дома. Так же, как и вся охрана "Полярной Звезды". Навряд ли я смогу зайти к вам попрощаться, так что — было приятно с вами работать.

— С тобой тоже, — склонил голову Гедимин. — Это приказ "Вестингауза"?

— Нет, мсьё инженер. Это решение на высшем уровне, — ответил Фюльбер. — И отмене оно не подлежит. Мсьё Маркус Хойд считает, что люди недостойны доверия. Совет безопасности — что наше пребывание здесь провоцирует вас на мятежи. В чём-то они правы, не так ли?

Гедимин смутился.

— Мы никогда не трогали твою охрану, — пробормотал он и тут же вспомнил прошлогоднюю "утечку".

— Разумеется, мсьё инженер. Разумеется, — отозвался Фюльбер. — Вы и ваши друзья обходились мне дорого, но работать с вами, тем не менее, было приятно. Постарайтесь не убить себя после моего отъезда. Сомневаюсь, что мсьё Арбогаст будет так о вас заботиться.

Рация снова загудела. "Ты где?" — спрашивал Константин. "Бьорк уже волнуется."

— Идите, мсьё Гедимин, — "клешня" экзоскелета ввела код, и первая пара дверных створок пришла в движение. — У вас много своей работы. А я вернусь к своей. До конца года ещё восемь месяцев.

"Не нравится мне это всё," — думал Гедимин, возвращаясь в реакторный зал. "Обучить патрульных проще, чем операторов. Почему это не было сделано?"

04 мая 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Пассажирский глайдер, уже подъезжавший к платформе перед заводом "Вестингауза", внезапно остановился и зажёг над дверями красные светодиоды — посадка задерживалась. Транспорт, идущий за ним, встал поодаль от платформ, потом затормозили глайдеры на соседней полосе. Дорогу к северу от завода спешно перекрывали жёлтыми лентами. Гедимин слышал гул открывающихся ворот и пронзительные гудки незнакомой, слишком высокой тональности, — они буквально впивались в уши.

— Это ещё что?! — Линкен повернулся к северным воротам и ошалело мигнул. На оцепленную охраной дорогу, пронзительно гудя и мигая красными огнями, выползал массивный гусеничный глайдер с бронированным коробом на борту. Под его весом машину, казалось, вдавливало в дорожное полотно. На тёмной ребристой броне желтели "трилистники". Когда он поравнялся с платформой, на которой стоял Гедимин, сармат почувствовал слабую вибрацию — земля дрожала под гусеницами, и дрожь передавалась опорам платформ.

Глайдер выбрался на шоссе и медленно пополз на север. Патрульные с флажками шли по бокам от него, предупреждая об опасности, — хотя предупреждать было некого, ни один транспорт не мог выехать на перекрытую дорогу. Следом шли двое сарматов и внимательно осматривали шоссе — участки, по которым только что проехал глайдер — иногда подсвечивая их фонариками.

— Сколько весит эта штука? Выглядит так, будто платформа готова треснуть! — Иджес с опаской смотрел вслед глайдеру.

— Сам контейнер — девяносто восемь тонн, — отозвался Гедимин. — Это наш глайдер. Поехал за отработанным топливом.

"Будет ждать у корпуса, пока мы не приедем," — думал он, недовольно щурясь. "Собирались же пригнать их ночью! Теперь жди два часа у перекрытой дороги..."

Станция была в километре от завода, но глайдер не торопился, а второй — такой же медлительный — ещё даже не выполз из-за ограждения. Близкорасположенной "Полярной Звезде" выделили только два контейнеровоза — остальные, вывезенные на материк на борту барка, сейчас работали где-то в Южном Атлантисе.

— Теперь кого ждём? — Линкен огляделся по сторонам. — Атомщик, они там без тебя лишнего не вывезут?

— Без нас работа не начнётся, — сказал Константин; его не занимали контейнеровозы, и он общался с компанией северян, но на недовольный голос Линкена подошёл. — А ты куда торопишься? Гедимин сказал тебе, сколько этот глайдер весит. На полной скорости он в землю уйдёт до гранитной подложки.

Второй глайдер наконец показался из-за ограждения и двинулся к шоссе. Линкен мигнул.

— Два стотонника? В один ваше топливо не влезет? Говорили вроде, что у вас на отправку тонн тридцать...

— Да, немного, — согласился Константин. — Шесть заходов... За три дня справимся.

— Если всё пройдёт гладко, — буркнул Гедимин.

Линкен перестал разглядывать контейнеровоз и повернулся к сарматам.

— Стотонный транспорт — чтобы отвезти пять тонн отходов?! Чего вы туда напихали, атомщики?

— Биологическая защита, Лиск, — Константин нетерпеливо смотрел на пассажирский глайдер, иногда оглядываясь на пост посреди дороги, и разъяснения давать явно не хотел. — Легче не получится.

— Можно было бы поставить "арктусы" вместо бетона и стали, — сказал Гедимин, вспоминая устройство контейнеров. — Степень защиты та же, вес гораздо меньше. Я бы к следующей выгрузке доработал их. Но не знаю, с кем об этом говорить. Фюльбер уезжает...

Константин вздрогнул и пристально посмотрел на Гедимина.

— Ты не всерьёз, надеюсь? Ничего не трогай!

— Почему? — удивился сармат. — "Арктусы" надёжны.

— Тебя не удивляет, что до сих пор никто не поставил "сивертсен" на контейнеровозы? А их изобрели не вчера, — напомнил Константин. — Такими вещами занимается Комитет по ядерному урегулированию. А там не любят новшеств.

— Но теперь-то завод наш, — сказал Гедимин. — При чём тут Комитет?

Константин вздохнул.

— Это означает только одно — мы будем общаться с Комитетом без посредников из "Вирма" или "Вестингауза". Мы всё ещё соблюдаем законы Атлантиса, помнишь? Хотя — с кем я говорю?! Когда это Гедимин Кет оглядывался на законы?!

..."Стотонный контейнер для пяти тонн содержимого," — Гедимин тяжело вздохнул — чем дальше он прокручивал эту мысль в голове, тем нелепее она казалась. "Технологии полуторавековой давности. И это у людей, у которых есть изобретатели. У нас тоже так будет? Одни и те же устройства без доработок на несколько веков?"

Со станции он добирался на попутном глайдере и сейчас, стоя на платформе у завода, думал, заходить в барак или в рабочем комбинезоне идти к озеру.

— Гедимин! — Хольгер, выглянув из-за ворот завода, помахал ему. — Куда-то едешь?

— Шёл в барак, — сармат спустился с платформы и остановился рядом с химиком.

— Я сидел в информатории, но... — Хольгер покачал головой. — Нужно ещё знать, что искать. А я пока не понимаю. У тебя ещё остался тот диск, присланный Конаром? С его конспектами из Лос-Аламоса?

Гедимин мигнул.

— Диск есть, — он притронулся к нагрудному карману. — Зачем тебе? Что-то не так с излучателями?

Гедимину сегодня было не до полигона, но это был первый день, когда погода наладилась, — первое воскресенье, когда Линкен и Хольгер собирались взрывать вакуум и добывать редкоземельные металлы. "Что-то пошло не так?" — Гедимин встревоженно посмотрел на Хольгера, убедился, что все его пальцы на месте, а ожогов не прибавилось, и немного успокоился. "По крайней мере, никто не взорвался..."

— Нет, всё хорошо — сегодня получили немного диспрозия, — ответил Хольгер. — Тебе он точно не нужен для реактора?

— Нет. По крайней мере, для этого — не нужен, — ответил Гедимин, протягивая сармату диск. — Зачем тебе конспекты?

— Хочу кое в чём разобраться, — Хольгер бережно спрятал вещицу в карман. — Я расскажу... потом, когда сам буду уверен.

Гедимин посмотрел ему в глаза — химик не выглядел встревоженным или напуганным, но что-то сильно озадачило его. "Теперь Хольгер не спрашивает меня и не делится идеями," — подумал он, и эта мысль неприятно кольнула его. "А ведь там что-то по моей части, раз ему понадобились конспекты..."

— Спрашивай, если не разберёшься, — буркнул он. — Я не буду лезть.

31 мая 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Последняя проверка на станции отняла у Гедимина три утренних часа; когда он спустился в "красный отсек" научного центра, Хольгер уже был там и ждал его у монитора. Стоило двери приоткрыться, он вскинулся и развернулся к Гедимину.

— Есть всплеск!

Сармат молча кивнул. То, что экранированный излучатель как-то реагирует на него, ему до сих пор казалось очень странным, — но всплески происходили каждый раз, и он к ним уже привык.

— Таких сильных я раньше не видел, — сказал Хольгер, кивая на монитор. — Посмотри, как растёт интенсивность!

Гедимин посмотрел и пожал плечами.

— Обычное значение... для периодов, когда я здесь, — последние слова дались ему с трудом — звучали они по-прежнему бредово. — С точностью до сотых долей.

— Ты не видел, каким оно было без тебя, — Хольгер развернул график на экране своего смарта и показал его Гедимину. — Последний раз оно выходило на твоё "обычное значение" в день запуска. На следующий же день интенсивность упала и больше не повышалась.

Ремонтник мигнул, оглянулся на установку (внешне она не изменилась) и снова перевёл взгляд на Хольгера.

— Выработку проверял?

— Семь процентов ровно, — ответил тот. — Снижение налицо.

Сармат досадливо сощурился.

— Меньше, чем могло бы быть, — пробормотал он, вспомнив, что уменьшил количество ирренция вдвое. — Ладно, этого можно было ожидать.

— Не думаю, — качнул головой Хольгер. — Это не из-за того, что ирренция меньше. Дело в сигма-излучении. Интенсивность упала. Если бы ты остался тут, она была бы прежней. Как и выработка.

Гедимин мигнул, подозрительно посмотрел на него — химик не был расположен шутить, напротив, его глаза даже слегка потемнели.

— Оно реагирует на тебя, — сказал Хольгер. — Мне кажется, оно... было расстроено твоим отсутствием.

— Ты в себе? — Гедимин, сузив глаза, шагнул к нему; он хотел взять химика за плечи и крепко встряхнуть, но удержался. — Это кусок ирренция, окружённый защитным полем! И это поток квантов в направляющей воронке! Что из этого может расстроиться?!

— Ты можешь верить или нет, — Хольгер встретил его взгляд, не дрогнув. — Мне самому трудно об этом думать. Но — что бы это ни было — ему не хватало тебя. Я повторил бы тот же опыт в июне, ничего не меняя. Посмотрел бы, будет ли разница.

— Там увидим, — буркнул Гедимин, нехотя отступая к монитору. Ему по-прежнему хотелось крепко встряхнуть Хольгера, но это не имело ни малейшего смысла. "Не хватало..." — он покосился на установку, чувствуя странное смущение, — как будто он в самом деле забыл тут что-то живое и разумное, что могло бы по нему соскучиться. "Вот ведь бред..." — он стиснул зубы и заставил себя думать о деле.

— Я начну разборку, — сказал он. — Готовь разделитель. Амосу скажи, что после обеда он будет мне нужен.

"Реактор из трёх стержней," — он посмотрел на установку, прикидывая размеры нового кожуха, параметры системы охлаждения и устройство платформы и опор. "Массивный, но узкий. Проверить жёсткость."

..."Генераторный плутоний — 33 кг; Окись ирренция — 540 г".

Сделав короткую запись в листке учёта, Гедимин подошёл к верстаку за инструментами. Перед тем, как зайти в хранилище за материалами, он оставил их в "чистой" зоне, — возможно, сигма-излучение действовало только на нервную систему разумных существ, но в последнее время Гедимина не оставляла мысль, что он мог не заметить или не понять ещё что-то о сигма-квантах... Рисковать отлаженным оборудованием не хотелось.

В записях на листке большой необходимости не было — расход всех материалов заносился в смарты "научников" и в общую базу Константина; почему-то Ведомство было против автоматического переноса данных, и командир собирал их у сарматов и вручную заводил в телекомп. Гедимин хотел проверить, занёс ли он последние данные, но Константин был занят, и не учётом плутония, — рядом с ним за телекомпом сидел Хольгер, а на экране была выстроена какая-то странная сетка.

— Вот эта сферическая область, — командир обвёл красным внутреннюю часть объёмной сетки. — Область максимума.

— Приблизь, — попросил Хольгер, выводя на экран ещё одну сетку. Когда они наложились друг на друга, а Гедимин рассмотрел обозначения по краям схемы, он удивлённо мигнул, — сарматы изучали область пересечения омикрон-лучей, а дополнительная сетка оказалась сигма-потоком, разбитым на микропотоки — множество пучков толщиной в микрон.

— Девять кубических миллиметров. Довольно большая область, — Константин в задумчивости потёр подбородок и выделил красным несколько ячеек сетки. — Я бы начал с этих областей. У тебя минимальный поток — один микрон?

— Надо дробить, — отозвался Хольгер. — Речь о проколах размером в считанные пикометры. В принципе, конструкция сканера это позволяет, но... трудно будет прицелиться в такую мишень.

— Очевидным было бы искать эти проколы по центрам ячеек, — сказал Константин. — Но я начал бы с краевых областей.

— Плохо, что времени на проверки очень мало, — вздохнул Хольгер. — За микросекунду еле-еле просматривается одна ячейка. Слишком обширные области для поиска таких маленьких объектов.

— Не хочешь рассказать Гедимину? В интуиции ему не откажешь, — Константин снова посмотрел на сетку и пожал плечами. — При таких скромных данных трудно что-то рассчитать. А вот удачно ткнуть пальцем... Это он умеет.

"Хольгер изучает пересечение лучей? И что-то явно нашёл..." — Гедимин сделал шаг к сарматам. "Не понимаю, почему он сразу..."

— Гедимину? — Хольгер еле слышно хмыкнул. — Он меня убьёт. Будто мало было моих прошлых наблюдений...

— Ну он же поверил в конце концов, — пожал плечами Константин.

— Как же, — криво ухмыльнулся химик. — Сегодня я снова о них заговорил. Думал, он меня ударит. А ведь у него были все доказательства... Нет, Гедимину тут ничего показывать нельзя.

"Ударит?!" — Гедимин втянул в себя воздух, двинулся было к сармату, но остановился. "Has-s-su..." — выдохнул он, медленно и неслышно отступая к верстаку. Сейчас он даже смотреть на Хольгера не мог — взгляд тянуло к полу, веки жгло, и оставалось только порадоваться, что сарматы не краснеют. "Надо же было до такого дойти..." — он еле слышно скрипнул зубами. "Запугать Хольгера... Гедимин, ты идиот!"

Он едва не выронил ремонтную перчатку, когда брал её с верстака; сарматы у телекомпа обернулись на стук.

— Я отчитался за расход, — буркнул Гедимин, не оборачиваясь. — Пойду в "красный отсек".

— Он слышал? — шёпотом спросили за его спиной, когда он уже выходил за дверь. — Я не заметил, когда он вошёл...

— Навряд ли, — тихо ответил Константин. — Он весь в реакторе...

"Лучше бы я был в реакторе," — угрюмо думал Гедимин, возвращаясь в отсек. "Теперь и от Хольгера ничего не узнаешь. Иджес давно молчит обо всём, кроме подлодок. Линкен... Лаборанты... Скоро придётся общаться с сигма-излучателем. Кажется, он меня ещё не боится."

08 июня 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Кажется, мы в тупике, коллега Гедимин. Завязли на всех фронтах. Порадоваться можно разве что за коллегу Штибера. Я упоминал когда-то, что он подал запрос на эксперименты на шимпанзе. Ему отказали, но дали разрешение на работу с квазимозгом. Довольно интересный объект, — если вы не биолог, навряд ли вы с ним сталкивались. Здесь так называют клонированную культуру мозговых клеток — комок связанных нейронов с разветвлёнными аксонами, автономную нервную систему на подпитке. Работать с ними разрешают только в очень особых случаях — можно сказать, по большим праздникам; был даже разговор о том, чтобы приравнять квазимозг к разумному существу — биологам повезло, что решение тогда так и не приняли. С одной стороны, это просто клеточная культура, с другой — у неё даже отмечали зачатки интеллекта... Но, так или иначе, Штиберу дали разрешение, и он облучает "подопытных" сигма-квантами. И уже зафиксировал что-то, похожее на ваши описания. Сигма-излучение действительно вызывает сигналы в аксонах..."

Гедимин досадливо сощурился и ударил кулаком в стену, — эта поверхность была достаточно прочной, чтобы выдержать вспышку досады. "Если даже комок нейронов это чувствует... У него-то явно не эа-мутация! Надо было сразу исследовать все эффекты, а не вести себя как идиот..."

"Коллега Штибер только затрудняется с классификацией сигналов," — продолжал Конар. "Область совершенно не моя, но — речь о том, что они очень разнородны. Квазимозг — довольно универсальная штука, навряд ли дело в индивидуальной реакции, — но каждый объект воспринимает сигналы по-своему. Индивидуальность у квазимозга — то, о чём лучше не писать в отчётах, иначе опыты запретят, и уже навсегда, но... Штибер явно склоняется к такому мнению. Я бы скорее предположил индивидуальность у потока сигма-квантов."

— Гедимин!

Сармат вздрогнул, — Хольгер подошёл к нему неслышно. За последнюю неделю они едва ли обменялись десятком слов — химик аккуратно обходил ремонтника стороной. Теперь он стоял рядом, держал в руках сигма-сканер (второй был прикреплён к поясу) и смотрел Гедимину в глаза. Тот озадаченно мигнул.

— Что?

— Посмотри показания, — Хольгер положил перед ним анализатор — одну из недавних записей, открытую примерно посередине. — Как ты это объяснишь?

Стандартная запись — анализ вакуума, образовавшегося на пересечении двух потоков омикрон-квантов — занимала два десятка экранов против обычной короткой строки, — Хольгер настроил сканер так, чтобы сканирующие лучи дробились на узкие пучки, и информация от каждого из них записывалась отдельно. Сотни лучей принесли одинаковые данные — ничего, кроме вакуума, в проверяемом кубическом пикометре не было; но вот единственная запись, на которую указывал Хольгер...

— Сбой в дальности измерения, — буркнул Гедимин. — Из множества пучков один не был откалибро... Что?! Металлический водород?!

Он, изумлённо мигая, перечитал данные в "ошибочной" строке. В точности сканера сомневаться не приходилось — газообразный водород с металлическим он не путал.

Хольгер весело хмыкнул.

— Интересно, как нужно сбиться в дальности, чтобы найти в атмосфере Земли металлический водород? А второй раз замеры делал Линкен. Вот, посмотри, что он нашёл.

Гедимин перевёл взгляд на экран второго сигма-сканера, — точно такие же два десятка экранов вакуума... и десяток строк — показания единственного пучка, наткнувшегося на что-то материальное. Сармат перечитал их, попытался представить, что за смесь получается в итоге, и поднял ошалелый взгляд на Хольгера.

— Что это за рассол, где он так перегрелся, и где в пределах земной атмосферы такое давление?

Хольгер расплылся в довольной ухмылке и положил включённые сканеры рядом.

— Мы с Линкеном наткнулись на это за микросекунду до выброса элементарных частиц. Обычный взрыв-на-пересечении, ты видел это десятки раз... А вот чтобы увидеть это — понадобилось дробить сканирующий поток. Я сам не ожидал, что мы два раза попадём в цель. Видимо, точно определили размер прокола. Не более пикометра — но какой эффект!

Гедимин встряхнул головой и недовольно сощурился.

— Давай яснее. Перед тем, как был выброс частиц, вы наткнулись на нечто материальное?

— Причём — разное, — ухмыльнулся Хольгер. — Или рассол под давлением, или металлический водород, — это определённо не одна и та же планета. Признаться, я рассчитывал найти что-нибудь неопределяемое, вроде ещё одного ирренция, но...

Он развёл руками.

— Может быть, в другой раз повезёт.

— Планета? Но если не было сбоя в настройке дальности... — Гедимин вздрогнул и пристально посмотрел на Хольгера. — Ты хочешь сказать, что вы пробили... дыру в вакууме?!

Сармат странно шевельнул руками — он как будто хотел обнять ремонтника, но в последний момент передумал и только улыбнулся.

— Это не вакуум порождает частицы. Вы с Константином не там копали. Омикрон-лучи прожигают пространство. Это микропроколы... куда-то туда, где нет недостатка в материи. Надеюсь, там, откуда она изымается, ещё никто не пострадал. Не то ждать нам крейсера на орбите.

— Микропроколы... — повторил Гедимин и глупо ухмыльнулся. "Или завтра проверка на эа-мутацию выявит, что Хольгер болен... или это настоящее открытие. Но сколько же бреда порождает этот ирренций... Почему у него не может быть нормальных свойств?!"

— Помнишь, как обнаружили ирренций? — спросил Хольгер. — Все эти странности с показаниями навигатора...

Гедимин мигнул.

— Ты говоришь, этот корабль в самом деле был... в какой-то пространственной дыре? И эти твои проколы ведут туда же? Уран и торий...

Он облокотился на стол и уронил голову на руки. Хольгер за спиной встревоженно охнул и схватил его за плечо.

— Гедимин, ты чего?

"Пока держи свои мысли при себе," — Гедимин медленно выпрямился и разжал кулаки. "Опять его спугнёшь — будешь последним идиотом!"

— В следующее воскресенье вы собираетесь повторять опыт? — спросил он. — Я с вами. Информацию со сканеров снял? Я их проверю перед вылетом. И возьму свой. Проведём три замера.

Хольгер изумлённо замигал.

— Так ты будешь... А как же твой реактор?

— Будет работать, — пожал плечами Гедимин. — За пару часов не соскучится.

Он криво усмехнулся, но Хольгер остался серьёзным и на его усмешку не ответил.

— Я рад, что ты будешь с нами, — сказал он. — А то мне не по себе от таких опытов... и таких результатов.

"А уж как мне не по себе..." — Гедимин отвёл взгляд и посмотрел на смарт — устройство так и лежало на столе, экран погас, но выключить его сармат забыл.

— В Лос-Аламосе нашли индивидуальность у сигма-квантов, — сказал он. — Или ирренций всем выжигает мозги, или... что-то всерьёз меняется.

10 июня 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На мониторе привычно возрастал показатель интенсивности излучения — сигма-излучатель снова на что-то реагировал. Гедимин, отметив, что тут ничего не поменялось, вернулся к наблюдениям за температурой. Тридцать три килограмма генераторного плутония нагревались весьма ощутимо, ирренций тоже не способствовал охлаждению, — газовый охладитель, несмотря на включение в него баллона с жидким азотом, справлялся на пределе мощности.

"Не расплавится," — подумал Гедимин, посмотрев на показатели термодатчиков. "Реагировать там нечему и не с чем. Единственное — угроза деформации..."

Датчики, отслеживающие, не "поплыли" ли тонкостенные стержни-цилиндры, показывали, что пока опасности нет. Запуск можно было считать завершённым, и Гедимин, ещё пять минут пронаблюдав за монитором, поднялся с места и потянулся, разминая затёкшие мышцы. "И незачем было цепенеть за пультом," — в очередной раз напомнил он себе. "Теперь не сводило бы конечности."

Реактор стоял у дальней стены, окружённый матовым защитным полем поверх кожуха из свинцового рилкара. Защита весила немного, но сооружать более громоздкую смысла не было — если что и могло прорваться сквозь свинцовый рилкар, ни сталь, ни бетон, ни десять метров борированной воды от этого не спасли бы.

"Настоящий реактор. Мой собственный," — сармат осторожно положил руку на механизм управления. Простейшее механическое устройство и электромагнит для своевременного сброса плутониевых стержней, — возможно, следовало подключить их к щиту управления, довести до ума автоматику и не лезть в ирренций голыми руками... "Надо подумать. Когда стержней тут будет две-три сотни..." — Гедимин представил себе ручную разгрузку сооружения размером с канский реактор и недовольно сощурился. "Рано или поздно соберу. До тех пор — продумать охлаждение."

Что-то тёплое, тонкое, похожее на случайно нагревшийся провод, прикоснулось к его ладони, и сармат отдёрнул руку. Никакие провода из реактора не торчали. "Сигма?" — сармат посмотрел на излучатель. Разумеется, он не направлял поток на механизмы управления, — это не имело никакого смысла. "Сигма из реактора," — тут же понял он. "Что, и это меня... признало?"

Он, прищурившись, посмотрел на установку. На матовом защитном поле не было красных отблесков, но "сигма" где-то просачивалась, и Гедимин этому уже не удивлялся. Он вспомнил, как гладил топливные сборки на заводе и проводил ладонью по внешней обшивке реактора на "Полярной Звезде". "М-да... А мне иногда казалось, что они тёплые," — он еле слышно хмыкнул. "Хорошо, что Хольгера тут нет. И остальным не видно."

Он обошёл излучатель и, встав вплотную к реактору, осторожно обнял его. "Чем он хуже сборки..." — мелькнуло в голове, но додумать мысль сармат не успел — что-то, похожее на тёплые, почти горячие щупальца, обхватило его руки и грудь. Кажется, им не хватило длины, — они дотянулись только до рёбер и замерли там, едва заметно пульсируя. Гедимин метнулся в сторону, к двери, прижимая ладонь к груди и опасаясь нащупать расплавленный скирлин и пузыри свежих ожогов. Реактор, прикрытый защитным полем, стоял на месте, и ничего лишнего из него не торчало. Ощущение тепла на руках и груди ушло мгновенно, едва сармат разжал руки, и никаких следов на теле не оставило. Гедимин провёл ладонью по телу, даже расстегнул куртку, — ничего, никаких изменений. "Лучевые ожоги редко проявляются сразу же," — напомнил он себе. "Хотя... В этот раз их, наверное, не будет."

Он посмотрел на реактор и криво усмехнулся. "Может, ему действительно дать имя?"

15 июня 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Опыты на квазимозге запрещены, материалы засекречены. Вас может выручить Северный Союз, а вот на коллегу Штибера жалко смотреть. Быть остановленным в дюйме от открытия..."

Гедимин спрятал смарт и вышел в коридор. Линкен и Хольгер уже были там — ждали его с миниглайдами, прихваченными с работы; химик скрывал волнение, взрывник криво ухмылялся и сверкал глазами.

— Атомщик! — он протянул Гедимину летающую платформу. — Вижу, берёшься за ум. Сколько там лет мы ничего не взрывали?..

— Когда тебе для взрывов нужна была компания? — Гедимин хмыкнул. "И правда, я давно не был на полигоне. Интересно, что Линкен с Хольгером от него оставили..."

Пятачок посреди леса так и не зарос не то что деревьями, но даже и травой, — постоянные взрывы сдули всю почву вместе с песком, обнажив гранитную подложку. В ней кое-где виднелись проплавленные вмятины со скомканными, неровными краями. Местами поверхность напоминала застывший лавовый поток. Гедимин посмотрел на Хольгера, тот смущённо хмыкнул.

— Не всегда получается правильно поставить поле...

Гедимина передёрнуло.

— Сказать не мог?

— Тихо! — Линкен опустил тяжёлую ладонь ему на плечо. — Ты из реактора не вылезал. Кто бы решился тебя отвлекать?! Давай лучше к делу. Чей сканер первый?

Гедимин глубоко вдохнул и огляделся, выбирая удобную воронку.

— Все три, — сказал он. — Для всех трёх взрывов. Потом сверимся. Хольгер, с тебя настройка. Сырьё давай сюда. Поле я поставлю сам.

...Большую часть звуковой волны рассеяли защитные экраны, но грохот был слышен даже в "бункере", где залегли трое сарматов. Гедимин не смотрел вверх — он и так знал, что там происходит, и когда встал, убедился, что был прав, — из многослойной защиты уцелели только два купола, прикрывающих "бункер".

— Учись, — Линкен хлопнул Хольгера по спине и радостно оскалился. — А с тобой так и ждёшь сканера на башку!

Химик отмахнулся и быстро, почти бегом, направился к воронке, доставая на ходу контейнер с меей.

— Куда ему столько тербия? — вполголоса спросил Гедимин. — На моей памяти образцы были меньше.

Анализаторы, установленные вокруг воронки, разбросало по скале; ремонтник проверил целостность корпусов — трещин не было, все приборы соскользнули по "подушке" из защитного поля и на камень упали уже на излёте. В показаниях почти всё было привычным, не считая разбиения на тонкие сканирующие пучки; Гедимин быстро пролистнул неинтересные ему экраны и остановился на ключевых строках.

— Ионизированный азот, кислород, немного углерода. Что у тебя?

— То же самое, — ответил Линкен. — И количество одно и то же. Ну, в таком объёме и за такое время меняться-то нечему...

— Ткнули куда-то в туманность, — предположил Гедимин. — Подумал бы на атмосферу, но степень ионизации не та.

"Во что только ни поверишь," — криво усмехнулся он, повернувшись к Линкену боком. "Живое излучение. Микропроколы в пространстве. А ведь Константину за всё это отчитываться..."

— Ещё два захода! — крикнул, обернувшись, Хольгер. — Ну что, Гедимин? Всё ещё "сбой в настройках"?..

...Из-за леса вылетела тройка дронов, сделала над полигоном круг, ненадолго задержалась над свежими воронками — видимо, матовая плёнка защитного поля слишком ярко выделялась на серо-красной скале — и скрылась за деревьями. Гедимин вылез из укрытия между поваленными стволами и снова достал сканер.

— Петарды им в сопла! — скривился Линкен вслед улетающим дронам. — Ну что там, атомщик?

— Мы снова попали в металлический водород, — отозвался Гедимин. — Та же планета?

— Нет, не может быть, — помотал головой Хольгер, выползая из-под сосновой кроны и вынимая из-за шиворота пригоршню иголок. — Тот опыт я ставил на двести метров северо-западнее. Мало ли в нормальной галактике планет-гигантов...

— Думаешь, точки там привязаны к точкам тут? Я вот не уверен, — Гедимин достал ежедневник и попытался набросать карту, но по пяти точкам она строилась плохо.

— А если снова взорвать на старом месте? — Линкен посмотрел на небо — не возвращаются ли дроны? — и махнул рукой в сторону воронок. — Можно снова попасть в ту же точку... на той стороне?

— Пробовать надо, — отозвался Гедимин. Он с сомнением смотрел на карту. "Сигма-излучение плохо влияет на мозг," — думал он. "Ещё ничего непонятно про эти микропроколы, а мы уже чуть ли не маршруты прокладываем. Другая галактика... Чушь какая-то."

— А ты сможешь второй раз прицелиться в тот же пикометр? Я вот в сантиметр не всегда попадаю, — признался Линкен. Хольгер хмыкнул.

— Ты бьёшь по площадям. А тут нужен точный расчёт. Константина, что ли, попросить...

Дроны снова появились над деревьями. В этот раз их было шесть — первый отряд привёл подкрепление.

— Пора валить, — прошептал Линкен, пригибаясь к земле и выкапывая из-под веток миниглайд. — Сейчас свернут — взлетаем и врассыпную...

... Прицеливаться в область диаметром в один пикометр было сложно, и Гедимин сильно сомневался, что на местности у него что-то получится, — но на всякий случай довёл расчёты до конца и, отложив их, задумался над ежедневником. Линкен и Хольгер терпеливо смотрели на него; Иджес, пропахший сернистым шлаком, вошёл в комнату и остановился у порога.

— Что у вас там? Планируете, что взорвать?

— Гедимин, так что ты скажешь? — спросил Хольгер, потеряв терпение. Ремонтник пожал плечами.

— Настройки в порядке. Ты нашёл что-то странное, но существующее. Надо собрать больше данных. Лиск, за три взрыва в день тебя не сгонят с полигона?

Линкен озадаченно хмыкнул.

— Я не знаю, атомщик. "Вестингауз" дал мне полигон, но сейчас-то макаки улетают. А что Арбогаст думает о наших опытах — понятия не имею. Может, нас оттуда сгонят безо всяких взрывов. А может, пустят на всю неделю.

— Можно было бы и спросить, — пробормотал Иджес.

— Не светись, — буркнул Гедимин. — Сгонят. Арбогаст в науке — хуже любой макаки.

— Будем взрывать, пока не пришлют патруль, — решил Линкен. — Пока — по воскресеньям, чтобы не дразнить Арбогаста. Много данных тебе нужно?

— Надо посмотреть, что от чего зависит, — сказал Гедимин. — Время, место, образец под облучением, интенсивность омикрон-пучков... Сейчас мы ничего толком не знаем.

— Почему? Уже кое-что есть, — сказал Хольгер. — Такой прокол один на каждое перекрестье, обычно в центре, очень редко — чуть выше. Существует одну микросекунду. И ещё... мы ни разу не попали в вакуум. Всегда на той стороне была высокая плотность вещества.

— Если попадём в вакуум — может быть, взрыва вообще не будет? — задумался Гедимин. "И взрывной реактор наконец заработает," — мелькнуло в голове.

— А если сделать прокол в воздухе, его затянет туда, и взрыв будет на той стороне? — подумал вслух Линкен. Хольгер ткнул его кулаком в плечо.

— Тогда точно пришлют крейсер! Мы даже не знаем, куда ведут проколы.

— Через пикометровую дырку много не рассмотришь, — кивнул Гедимин.

"Сообщать Конару или нет?" — думал он. "Это, кажется, серьёзно. И никак не связано с реактором. Надо сообщить. Он обидится, если такое упустит."

— Я напишу Герберту, — сказал он вслух. — Тут надо думать вместе.

Пальцы Линкена крепко вцепились в его плечо — Гедимин от неожиданности и боли даже ударил сармата по запястью и сам подался в сторону.

— Ты чего?!

— На орбиту Седны всех макак, — Линкен смотрел ему в глаза, недобро щурясь. — Хватит им красть наши открытия. Сами пусть думают. Учёные, tzaat hasulesh...

22 июня 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Довольно интересная идея, коллега Гедимин. Но особенно мне понравились ваши замечания насчёт техники безопасности. Очень трогательно, в вашем-то исполнении..."

Гедимин сердито фыркнул и затолкал смарт в карман. "Дошутится он там..."

Ливень прошёл над лесом вчера, вода из гранитных воронок не уходила подолгу, — сармату было всё равно, где ставить опыты, но вот Хольгер не хотел вылавливать ценные реагенты из жижи пополам с песком и сосновыми иглами и требовал чистую "ёмкость". Наконец удалось приспособить к делу неглубокую воронку с узкими трещинами на дне — вода ушла в них, сами трещины быстро замазали расплавленным фрилом.

— Два взрыва в одной и той же точке, — пояснял на ходу Гедимин, расставляя излучатели. Хольгер уступил их ему без звука, взяв на себя установку трёх анализаторов. Линкен в сотне метров от места предстоящего взрыва готовил "бункер" — вычёрпывал воду из ямы. Защитные поля над ней собирался ставить Гедимин.

— Жаль, мало времени. Интересно было бы пошарить лучом в проколе, — сказал Хольгер. — Возможно, там такое, что вся наша возня с ирренцием — просто пустяк. Прямой путь в другую галактику прямо из окрестностей Ураниума...

Гедимин хмыкнул.

— Фантастики пересмотрел? В эти проколы еле-еле пролезают элементарные частицы. И то — каждый раз взрыв.

— А это всегда так, Гедимин, — химик пропустил подколку мимо ушей. — Когда что-то начинаешь делать, бывают и взрывы, и ожоги, и переломы. Ты ведь читал, как люди начинали осваивать энергию атома. Мы ещё очень легко отделались!

— Сканеры готовы? — спросил сармат, недовольно щурясь. — Впереди два взрыва. В ангаре поболтаем. Sa taikka!

...Дроны над полигоном не появились даже после третьего взрыва — хотя сарматы сразу, собрав оборудование, кинулись в укрытие и ждали там, не поднимая головы из-за поваленных деревьев, целых десять минут. Гедимин в спешке ступил на край воронки до того, как его прикрыло защитное поле, и теперь морщился, чувствуя знакомое и очень неприятное жжение в крайних фалангах пальцев. Термическим ожогом явно не ограничилось — по краю размазало ирренций... Сармат извернулся, вылил на ногу остатки меи и замотал ступню в защитное поле.

— Hasu! — Линкен, лежащий рядом с ним, запоздало подтянул ноги и осмотрел свои сапоги. — Теперь и я облучён?

— Будете с Иджесом меряться ожогами, — буркнул Гедимин. — Не дёргайся, там всего фона — едва на микрокьюген.

— Давайте сверяться, — предложил Хольгер, выбираясь из укрытия и доставая анализатор. — Что у вас в третьем проколе?

— Серный газ, окись азота, соли натрия... Судя по плотности — атмосфера, — сказал Гедимин, проверив сканер. — Ещё одна местность. Третья на сегодня.

— Выходит, точки на этой стороне с точками на той жёстко не связаны, — Хольгер внёс что-то в память смарта. — Или... думаю, это влияние движения Земли. Просто другая точка, вот мы в неё и не попадаем. Надо отсчитывать координаты от чего-нибудь не столь подвижного.

— Центр Галактики? — предложил Линкен. — Как в астронавигации? Неподвижных штук в космосе нет. Может, если дырка будет больше, ей такая точность не понадобится?

— Больше? — Хольгер в задумчивости посмотрел на ближайшие деревья, потом перевёл взгляд на Гедимина. — Атомщик... А макропрокол возможен?

Сармат мигнул.

— Макро? — он взял в руки излучатель. — Надо подумать. Если увеличить интенсивность и растянуть область пересечения...

— А если образуется несколько микропроколов, а в один они не сольются? — перебил его Хольгер. — Хотя... так информации всё равно будет больше. Сможешь настроить излучатели?

— Можно сделать так, что сольются, — пробормотал Гедимин, почти не слыша его. У него уже был план — оставалось немного посидеть над чертежами и разобранным излучателем и потратить сутки на испытания где-нибудь подальше от сарматов и ценного оборудования. "Идея интересная. Но как оно должно шарахнуть..."

— Эй, вы двое! — запоздало спохватился Линкен. — Сбавьте ход!

Сарматы недоумённо переглянулись.

— Если от маленьких дырок такие взрывы, — Линкен кивнул на полигон, — то большая распылит всё до Порт-Радия! Такие опыты на Луне надо ставить. Здесь места не хватит.

— Что скажешь? — Хольгер тронул задумавшегося Гедимина за локоть. — Если даже Лиск испугался...

Линкен фыркнул.

— Я-то псих с динамитом. А вы вроде как нормальные. Не рассчитаете — размажет. Останемся без учёных.

— Думать надо, — буркнул Гедимин. — Думать и считать. И... придётся сказать Константину. Мне точные расчёты никогда не давались.

...Спор о том, кто пойдёт к Константину, был недолгим, — единственным вменяемым сарматом из тройки экспериментаторов командир считал Хольгера; он уже полчаса что-то втолковывал северянину, показывая на телекомпе записи со сканеров. Линкен молча сидел у верстака и наматывал на пальцы красные проводки. Гедимин, засунув излучатель под защитное поле, разобрал его и сейчас подбирал правильные линзы. "Всё равно придётся добавить ирренция," — думал он. "Но это сейчас не проблема..."

— Теск!

От возгласа Константина вздрогнули все. Гедимин от неожиданности едва не полоснул по руке лучевым резаком — еле успел отвести "жало" в верстак и теперь с досадой смотрел на прорезанную дыру. Командир "научников", ударив кулаком по столу, поднялся на ноги. Хольгер отступил на шаг и ошарашенно мигнул.

— Я накладываю строжайший запрет на любые опыты с так называемыми микропроколами, — тяжело дыша, проговорил Константин. — Линкен может себе оторвать хоть руку, хоть голову. Но Гедимин должен быть целым и невредимым. Хольгер, если ты ещё раз попробуешь заморочить ему голову, когда он работает над важнейшим из наших проектов...

— Heta! — Гедимин выпрямился и вскинул руку. — Я сам предложил Хольгеру помощь. Его проект не менее важен!

— Ошибаешься, — сказал Константин; его прищуренные глаза быстро темнели. — До тех пор, пока здесь, в Ураниуме, не выстроен промышленный образец твоего реактора, — ни о каких других проектах не может идти и речи. И даже тогда... То, что вы с Хольгером придумали, — самоубийственный бред. В виде большого одолжения я разрешу ему дальше исследовать микропроколы, но... Дай сюда!

Он смахнул с верстака излучатель вместе с защитным полем.

— Ещё раз увижу, что ты что-то для него дорабатываешь, — сдам патрульным. Лучше расстрел из станнера, чем распыление на кварки.

— Ты сейчас делаешь большую глупость, — медленно проговорил Хольгер; его глаза потемнели и сошлись в едва заметные щели, и Гедимин видел, как дрожат его веки. Он шагнул к химику, положил руку на его плечо, но сармат оттолкнул его.

— Это настоящее открытие, и ты не можешь так запросто закрыть проект, — продолжал Хольгер. — Я выйду на Масанга, а если понадобится — хоть на Ассархаддона. Вы все хотя бы понимаете, о чём речь?! Это вам не миллиграммы тербия и не набор металлических цилиндров! Да о такой технологии Земля мечтала тысячи лет!

— Не обсуждается, — буркнул Константин, возвращаясь за стол и смахивая с экрана открытые окна. — Пиши кому хочешь. Идиотов и самоубийц там нет.

Гедимин хотел что-то сказать, но осёкся. "Набор цилиндров?" — он еле слышно хмыкнул, отвернулся и сел на место. "И миллиграммы тербия... Ну, как знаешь."

— Эй, теск! — рявкнул Линкен; когда он успел выйти из угла, Гедимин не видел, но теперь он стоял почти вплотную к Хольгеру. — Сам понял, что сказал?!

— Да чтоб вас всех, — пробормотал Амос, бочком выбираясь к выходу. Он остановился у верстака, с опаской посмотрел на Гедимина и попытался обойти его по широкой дуге, но не рассчитал расстояние и задел его локоть.

— Слишком шумно. Идём, — ремонтник, недобро щурясь, поднялся с места и, придерживая Амоса за плечо, вышел в коридор. — Я пойду работать.

— Можно к тебе? — лаборант опасливо оглянулся на приоткрытую дверь.

— И вот только заявись на полигон! — донеслось из лаборатории. Гедимин плотно сдвинул створки и пожал плечами.

— Сиди, пока не зовут.

"Интересно будет, если Ведомство разрешит опыты," — думал он по дороге в "красный отсек". "Помогать всё равно не пойду. Надо думать, что говоришь. Набор цилиндров, ah-hasu..."

11 июля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ведомство прислало "ya"at", — тихо сказал Хольгер, разглядывая пустую ванну разделяющего агрегата. — В этот раз — окончательный.

— Угу, — отозвался Гедимин. — Вот тебе сырьё. Каждый номер обрабатывай отдельно, выработку записывай.

Он протянул Хольгеру длинную металлическую полосу, завёрнутую в защитное поле. С собой у него было ещё несколько таких же полос, в углу каждой был выведен аккуратный номер из трёх цифр, разделённых косыми линиями.

Хольгер поднял взгляд на Гедимина, вздрогнул и странно изогнул губы.

— Атомщик, сколько можно?! Я же извинился...

— Тебе неинтересно, а мне надоело, — буркнул сармат, загружая кусок плутония в дробилку. — Или работай, или уходи. Сам справлюсь.

Он ждал, что химик молча развернётся и уйдёт, оставив его наедине с разделителем, и уже собирался звать Амоса — в работе не было ничего сложного, но у лаборантов записи получались аккуратнее. Хольгер остался на месте, только отвёл взгляд.

— Ладно. Будет тебе выработка по номерам.

...К вечеру реактор был разобран полностью — ирренций отправился на переработку, механические части — на дезактивацию. На месте остались только сигма-излучатель и выключенный монитор.

— Всё сидишь? — Линкен заглянул в отсек, и Гедимин с досадой вспомнил, что не заблокировал дверь, когда возвращался с верхнего яруса. — Ты давно на полигоне не был...

Сармат пожал плечами.

— Работа... Надо ещё раз урезать массу ирренция. Думаю, что делать с обсидианом...

— Весь в реакторе, — хмыкнул Линкен. — Не хочешь поговорить с Хольгером? Он больше не делает дырки в вакууме. Взрывает свои реагенты и сразу уходит.

— Ему же не запрещали опыты с микропроколами, — слегка удивился Гедимин. — А вот мне — запретили. Сам с ним говори.

Он попытался сосредоточиться на данных о выработке — получалось, что просто делать ровные цилиндры со стенками одинаковой толщины бессмысленно, и окончательная форма должна быть более сложной... Но Линкен всё ещё стоял за спиной и заглядывал в чертежи.

— Вот, диск возьми, — заметив недовольный взгляд Гедимина, взрывник протянул ему небольшой предмет. — Хольгер вернул. Сказал — полезно, но не то.

— Ну да, в Лос-Аламосе фантастику не изучают, — ремонтник фыркнул, но диск забрал. — Иди уже. Всем нам не дают работать. Его, по крайней мере, не расстреливают.

21 июля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Ладонь Гедимина легла на защитное поле, поверх последнего, полупрозрачного слоя, и красные волнистые линии, задрожав, стеклись к ней. Ощущение тепла потекло по коже, обвивая пальцы тонкими волокнами, потом упёрлось в запястье — и, помедлив секунду, хлынуло вверх. "Сигма концентрируется," — отметил сармат, посмотрев на поле под ладонью. Руку не жгло, но ему было не по себе, и он отодвинулся от реактора и, стянув перчатку, внимательно осмотрел кожу. Никаких повреждений, как и следовало ожидать, не осталось.

"Странный ритуал," — подумал сармат. "Но вроде не опасный." Теперь, когда со "странностями" было покончено, защитное поле можно было уплотнить, а самому — перебираться к щиту управления.

Новый эксперимент подготавливался десять дней, начался сегодня, а закончиться должен был месяц спустя. Тридцать три килограмма плутония и триста тридцать граммов ирренция, — ещё полгода назад Гедимин не рискнул бы так урезать количество, но сейчас уже было очевидно — качественный скачок произошёл, и к массе ирренция выработка более не привязана. Осталось рассчитать оптимальную конструкцию реактора и равномерно распределить по нему омикрон-излучение, — "сигма", какую бы роль в синтезе она ни играла, распределялась самостоятельно.

Гедимин посмотрел на светодиоды над дверью. В этот раз он не забыл заблокировать открывающий механизм, и сегодня, похоже, не нашлось желающих ломиться в "красный отсек".

"Тем лучше," — сармат выкинул из головы навязчивую мысль о микропроколах ("а всё-таки интересно, куда мы пробились...") и достал смарт. На последнее письмо Герберт Конар упорно не отвечал — видимо, сорвался во внеочередную командировку, а значит, должен был рано или поздно вернуться и рассказать что-нибудь интересное.

"В очередной раз прошу прощения за внезапное исчезновение и заминку с ответом," — Герберт всё-таки вернулся в Лос-Аламос и проверил почту, и Гедимин заинтересованно хмыкнул. "Только вчера ночью моё семейство вернулось из Грейт-Фолс. Пришлось оказать посильную помощь мисс Джессике Уотерс... точнее, уже миссис Мэдиган. Жена смеялась всю дорогу, призывая учиться на собственном опыте, — мол, всё то же самое нам предстоит через пару лет, когда до свадьбы дойдёт у мисс Эделайн. Надеюсь, у нас будет достаточно времени на подготовку, — мероприятие по сложности сравнимо с организацией серии неодобряемых экспериментов на лабораторном реакторе, а я уже давно стар для такого. В этот раз я был всего лишь почётным гостем — мои задачи сводились к присмотру за мистером Харольдом... несколько петард, вынутых из свадебного торта, электрическая ловушка под столом и набор муляжей гранат (довольно искусно выполненных) — весь мой улов. Одну гранату, к моему расстройству, я пропустил, пришлось "обезвреживать" её на глазах у гостей. Как видите, Харольд сильно разволновался — а теперь разволновался и мистер Мэдиган, и я опасаюсь, что он будет с парнем чересчур крут. А это, учитывая сарматский характер..."

Гедимин фыркнул в респиратор. "Шутка с гранатой? Даже Линкену они в конце концов надоели. Мог бы что-нибудь придумать, раз считает себя человеком..."

"Что до экспериментов с парными излучателями: уговорить миссис Смолински мне не удалось. Её голос решающим не был, но отказ руководства после этого был ожидаемым исходом. "Опасный и нецелесообразный эксперимент" — таков официальный вердикт. Будь я немного моложе, я попробовал бы выкрасть зелёный металл, собрать излучатели и повторить ваши опыты в тайне от всех, — но у нас тут контроль несколько строже, чем в Ураниум-Сити, а под арестом сидеть мне неохота. Надеюсь, вам ещё подвернётся случай уговорить на эксперимент своё руководство — оно у вас на порядок лояльнее к "безумным учёным". Кажется, вы что-то нащупали — а по доходящим до меня сведениям, которые непременно зацензурят наши друзья с Амальтеи, там есть что нащупывать..."

Гедимин сердито сощурился. "Значит, и люди наткнулись... Ожидаемо — опыта у них больше, чем у нас с Хольгером. Жаль, что Конар не может помочь. Польза была бы всем."

21 августа 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Опять реактор! — Иджес, рывком заползая в грузовую шахту, не забывал выражать недовольство, а гулкая стальная кишка усиливала каждый звук, превращая приглушённое ворчание в крик. — Гедимин, ты бы отвлекался хоть иногда... Ты на Летние полёты собираешься?

— Как обычно, — отозвался сармат. Долю секунды спустя его прикрыло от ненужных звуков защитное поле, окружающее разделительный агрегат. На общение с Иджесом времени не было — Гедимин нёс охапку пронумерованных плутониевых полос, всё, что осталось от очередного экспериментального реактора из трёх стержней.

— Опять расписывать по номерам? — уточнил Хольгер, посмотрев на груз в руках сармата. — Что-то проясняется?

— Всё ясно, только надо аккуратно посчитать, — ответил Гедимин, вытряхивая первую полосу из защитного поля прямо в дробилку. — Выходит, что десяти граммов на килограмм вполне достаточно. Знать бы раньше...

— Да, пропажу шестидесяти граммов Ведомство приняло бы спокойнее, — кивнул Хольгер, искоса глядя на сармата. — Странно, что тогда твои реакторы не работали.

— Странно, что работают теперь, — отозвался Гедимин. — До сих пор с трудом верится. Ладно, давай работать.

В этот раз ирренциевая часть реактора осталась на месте, Гедимин снял только управляющие приводы, — после дезактивации они должны были подвергнуться серьёзным видоизменениям. Иджес — не без уговоров — согласился доработать щит управления, но предупредил, что если дозиметрическая рамка и ручной счётчик Конара хотя бы пискнут, возиться с "этой радиоактивной мерзостью" Гедимин будет сам.

Когда сармат вернулся к разделителю с очередной партией плутониевых полос, Хольгер уже отдал данные Константину, и тот заканчивал обсчёт выработки по первым двум цилиндрам. Гедимин мельком заглянул в монитор и довольно ухмыльнулся — десять граммов ирренция на килограмм плутония сработали ничуть не хуже пятидесяти. "Процесс идёт. Осталось просчитать полноценный реактор..."

— Гедимин, — Хольгер посмотрел на него с внезапно проснувшимся интересом. — Ты чувствуешь что-нибудь, когда разбираешь свои установки?

Сармат мигнул.

— Что работа скоро будет закончена. Если ты об этом, — буркнул он.

Хольгер покачал головой.

— То, что тебя признало... оно против? Пытается сопротивляться?

Гедимин замигал, посмотрел на свои руки и плутоний в защитном поле, потом — на химика.

— Этого ещё не хватало, — он принялся заталкивать полосу, освобождённую от оболочки, в разделитель. — Начнёт сопротивляться — пойду и сдамся на опыты.

— Гедимин, хватит, — Хольгер едва заметно поморщился и переключил дробилку на другой режим. — Мы наткнулись на что-то странное. Ты собираешься его изучать?

— Я не знаю, как изучают такие вещи, — отмахнулся сармат. — Моё дело — построить реактор раньше Конара.

— И ни одного биолога в группе... — Хольгер с сожалением посмотрел на остальных сарматов. — Тут нужен кто-то, кто занимается живым. От Крониона по-прежнему ничего не слышно?

Гедимин молча кивнул и отвёл взгляд — о Кронионе он говорить не хотел.

— Может быть, Домициан... — не договорив, Хольгер оборвал фразу и занялся разделителем, больше не вспоминая о биологах и объектах их изучения. Гедимин некоторое время ждал продолжения, но потом вернулся к собственным мыслям — а ему было о чём подумать.

..."Предлагаете набрать добровольцев среди студентов? Насколько я помню свою учёбу, недостатка в них обычно нет. Но времена сейчас, к сожалению, не те, и даже на самый безобидный опыт на людях нужно собрать тысячу разрешений. И потом — я крайне удивлён, что вы, сармат, такое предлагаете. Кажется, одна из причин ваших восстаний — жестокие эксперименты..."

Гедимин мигнул. "Я же говорил о добровольцах," — он в недоумении перечитал абзац. "А не о том, чтобы хватать студентов и насильно их облучать. Опять не учёл какую-то традицию. Бывает."

"Что до Харольда и его родственников: не беспокойтесь, он жив, и его не подвергли никаким пыткам (всё-таки у вас очень странные представления о жизни на материке). Но было решено, что он съедет из дома Уотерсов на съёмную квартиру и устроится на работу, — мистер Мэдиган думает, что так у него будет меньше времени на глупости. Он далеко не дурак, этот парень, — неделю назад его взяли в лесную авиацию Северных территорий. Смотрите иногда на небо — возможно, увидите его глайдер, обрабатывающий леса инсектицидами.

Было бы, кстати, неплохо, если бы чем-то подобным занимался другой наш общий знакомый, Джон Винстон. Я надеялся, работа в сельхозавиации придётся ему по душе. Но он подал документы в Академию Космофлота — и, как и следовало ожидать, получил отказ, и вот уже неделю где-то пропадает. Ваш знакомый — шериф Аранда — обещал найти его "хоть на орбите Седны". Сомневаюсь, что он объявится в ваших северных краях, но если..."

"Что ж их всех летать тянет..." — Гедимин вздохнул и выключил смарт. "Хоть бы кто построил в подвале свой реактор..."

01 сентября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ну что, нашёлся твой... мелкий бабуин? — спросил, едва заметно скривившись, Линкен. — Ничего, не взяли в Космофлот — пойдёт в повстанцы. В войну так многие делали. Налетались досыта. Любил я такие отряды...

Он изобразил жестами, как сворачивает кому-то шею.

— Жив, — отозвался Гедимин. — На работу не вернулся... Хватит уже о мартышках! Хольгер, что там с интенсивностью?

— Всё работает, — сармат кивнул на монитор. — Ничего нового.

К монитору прошёл Иджес, долго смотрел на него, одобрительно кивнул и отошёл, пробормотав по дороге:

— Да, работает. Хорошо, не надо лезть под облучение...

Камера, установленная в "красном отсеке", отображала только монитор на щите управления; сам реактор не попадал в её поле зрения, и Гедимин поймал себя на том, что хочет увидеть его. Он хмыкнул, вспомнив, что отошёл от установки всего полчаса назад, и ещё полчаса осталось до конца обеда, — вполне можно вытерпеть.

— Скучаешь? — ухмыльнулся Линкен.

— Его реакторы всё больше и больше, — Иджес поёжился. — Сорок пять килограммов радиоактивной дряни, не считая всего остального... Следующий будет ещё больше, да?

Гедимин, только успевший достать ежедневник и заглянуть в чертежи, недовольно сощурился и ткнул пальцем в один из них.

— Скорее всего, будет вот этот. Семь стержней, семьдесят восемь килограммов.

Константин, до сих пор не отвлекавшийся от еды и просмотра новостей, отложил контейнер с Би-плазмой и повернулся к сарматам.

— Семьдесят восемь килограммов? У нас столько есть?

— Пока плутониевый реактор работает, а Ведомство знает меру, — пожал плечами Гедимин. — Сырья мне хватит.

Добавив несколько пометок к чертежу, он перевёл взгляд на монитор Хольгера. Всё было в порядке, сармата тревожил только один показатель — температура внутри реактора. Каждый добавленный слой плутония увеличивал её, сейчас добавился целый стержень, — установка уверенно прогрелась до сотни по Цельсию и остывать — при непрерывной прокачке охлаждающего газа — даже не думала.

— Придётся перейти на жидкость, — пробормотал он, недовольно щурясь. — Не хотелось.

— Опять тяжеловодные каскады? — Хольгер попытался заглянуть в чертежи, но Гедимин закрыл их.

— Обычной воды хватит, — сказал он. — Надо подумать. Потом покажу.

Минуту спустя он сидел в "красном отсеке" и задумчиво смотрел на установку. Температура больше не росла, и можно было снизить её ещё немного, но сармат не хотел перегружать насосы. Он посчитал, как должен будет нагреться реактор из семи стержней, — без воды обойтись не получалось. "Придётся ставить парогенератор," — подумал он. "И что-то делать с паром. Ещё немного электричества для Ураниум-Сити?"

...С работы Гедимин сразу, не переодеваясь, отправился на озеро, — перегретая, почти вскипевшая кровь требовала охлаждения. Иджес с ним не пошёл — пробормотал что-то про плутоний и быстро, почти бегом, направился к бараку. На озере был ветер; Айзека снова выгнали на катере расставлять буйки и высматривать подводные лодки, и Гедимин отловил его на берегу и осмотрел эхолокатор.

— Что ты с ним делаешь? — угрюмо спросил он, увидев очередную трещину в герметичном корпусе — пока ещё тонкую, едва определимую даже на ощупь, но сводящую на нет все усилия по герметизации.

Айзек потупился.

— Хряпнул вчера прибор об корму, — пожаловался один из пилотов, обступивших вытащенный на берег катер. — Так и разбить недолго!

Гедимин перевёл тяжёлый взгляд на Айзека.

— Следи за своим кораблём — посрывал мне все буйки! — вскинулся тот.

— Так не ставь их один на другой, — буркнул один из пилотов. — Вечно частишь, будто в озере места нет.

Хотел что-то сказать и третий, и Айзек уже набрал воздуху для ответа, но Гедимин, выдохнув сквозь зубы, осторожно взял его за ворот комбинезона.

— Ваши заплывы — ваше дело. Приборы мне не ломать. Понятно?

..."Сорвался на Айзека. Скоро буду кидаться на всех, как Лиск," — угрюмо думал Гедимин по дороге к бараку. "Надо уже обдумать систему охлаждения. Всё равно она бы понадобилась, не с этим реактором, так с промышленным образцом..."

В коридоре первого этажа было пусто, из прикрытых комнат доносились шорохи и приглушённые голоса, — ночная смена уже отбыла, утренняя готовилась ко сну. Гедимин увидел свет под соседней дверью — Лилит была на месте. "Заглянуть?" — ему на секунду стало неловко. "Давно не виделись..."

На шорох за спиной он обратил внимание не сразу — и этой доли секунды хватило, чтобы чужая рука обхватила его плечо и дотянулась до горла. Сжаться ей не удалось — сармат рефлекторно дёрнулся, но чей-то кулак врезался в его левое подреберье, и сармата накрыла волна слабости. Он ударился спиной о стену — что-то захрустело, хватка слегка ослабла, и он, не дожидаясь, пока противник опомнится, приложил его о стену ещё раз и вцепился в обмякшую руку. Движение вызвало резкую боль в пояснице, и швырок получился слабее, чем хотелось, — противник, перелетев через голову сармата, приземлился в коридоре и практически сразу же вскочил на ноги.

— Heta!

— Псих! — выплюнул Гедимин, прижав ладонь к боку. В спине, чуть ниже рёбер, как будто перекатывался горячий булыжник.

Посреди коридора, слегка пригнувшись и выставив напоказ пустые ладони, стоял Линкен. На него из распахнувшейся двери ошалело глядела Лилит. Переведя взгляд на Гедимина, она криво усмехнулась.

— Кого бьют? Есть причина?

— Сейчас узнаем, — буркнул Гедимин. — Лиск, ты в себе?

— Как обычно, атомщик, — отозвался Линкен, выпрямляясь и опуская руки. — А вот ты уже ни на что не годен. Когда ты в последний раз тренировался? Твои мышцы при такой замедленной реакции тебе не помогут. Я практически взял тебя за горло! Будь тут повстанец, ты бы уже кровью харкал.

— Мать твоя колба! — Гедимин прислонился к стене и с силой приложил ладонь ко лбу — жест был крайне невежливым, но сармат уже не мог сдерживаться. — Здесь нет повстанцев. Только полоумный взрывник, зачем-то бросающийся на сарматов!

— Полоумный? Много даёшь, — фыркнула Лилит. — Там и четверти не наберётся.

Линкен покачал головой.

— Дурак я или нет — я могу убить вас обоих, не запыхавшись. И если самка меня не волнует, то тебе, атомщик, лучше бы включить голову. Я могу тренировать тебя по вечерам.

— У меня нет времени, — отозвался Гедимин. — А если бы и было — к тебе я не пошёл бы.

Линкен снова покачал головой — казалось, он вообще ничего не слышит.

— Надо тренироваться, атомщик. Ты стал слабым и вялым. Не хочу, чтобы тебя убили.

— Кто бы мог его убить — посреди мирного города? — Лилит презрительно фыркнула. — Может быть, ты? Или твои придурки-"чистые"? Больше тут никто на сарматов не кидается. Иди спать!

Она хлопнула дверью. Гедимин снова потрогал спину — кажется, "булыжник" прекратил вращение. Линкен, кажется, не заметил, что коридор опустел, — сармат ещё несколько минут слышал его бормотание из-за двери, хотя уже не разбирал слов. "Что это с ним сегодня?" — вяло удивился он, но выходить и снова общаться с "психом" ему не хотелось. "Ладно, завтра расскажет."

10 сентября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Дойти до "грязной" лаборатории Гедимин не успел — его рация пронзительно загудела, на экране высветились крупные буквы "SATA", и он развернулся и пошёл обратно.

— В два часа здесь будет Масанг, — сказал Константин; он выглядел встревоженным и озадаченным и часто оглядывался по сторонам, будто прикидывал, что и куда можно спрятать. Гедимин мигнул.

— Зачем? Сегодня десятое. И сентябрь, — напомнил он. Константин раздражённо отмахнулся.

— Знаю. Дело у него к тебе. Ведомство просит разрешения изъять часть ирренция. До двух у тебя есть время — напиши им, сколько они могут забрать. Как будто они настроены мирно. Садись и пиши, не хватало тут ещё одной перестрелки!

— А у нас есть лишний ирренций? — спросил Иджес и опасливо оглянулся, будто ожидал увидеть светящийся брусок прямо за спиной. — Не всё в реакторе?

— Кое-что есть, — отозвался Гедимин, сверяясь с записями. Если все выгрузки из реактора он помнил до последнего грамма, то работу со сферами в последнее время проводил небрежно и в памяти не держал. "Два килограмма против тринадцати с половиной... Хм, когда-то мне десять граммов казались целой тонной..." — он скрыл усмешку и сделал несколько быстрых записей.

— Тринадцать тысяч шестьсот тридцать граммов, — сказал он. — Тридцать брусков в хранилище, тридцать — в "красном отсеке", ещё девять — на верхнем ярусе. Снести их в хранилище, или сами справятся?

Услышав слова "на верхнем ярусе", Иджес вздрогнул всем телом и испуганно замигал.

— Где?!

— Неси на верхний ярус, — распорядился Константин. — Защита должна быть наинадёжнейшей. Тринадцать с половиной килограммов? Неплохо. Когда-то мы и мечтать о таком не могли. А себе ты что-нибудь оставил?

— Трёх килограммов мне хватит, — ответил Гедимин. — Хочу максимально урезать расход. Возможно, тогда одного килограмма хватит на полноценный реактор.

— Сильно не экономь, — качнул головой командир. — Из Ведомства потом ничего не выцарапаешь. Уверен, что больше не понадобится?

...Патрульные со всеми предосторожностями выносили из ангара третий контейнер. Хотя ирренция в нём было всего два килограмма, его несли двое сарматов. Гедимин смотрел на него и досадливо щурился — "Бесполезная трата ценных материалов..."

— Эй, атомщик, — прошептал Линкен, ткнув его в бок. — Шестнадцать килограммов, говоришь? Это сколько критических масс? А сейчас хоть одна осталась? А у них?

Он кивнул на агентов Ведомства. Их командир стоял у открытой двери, наблюдая за погрузкой на приземлившийся прямо у ангара глайдер. Услышав шёпот Линкена, он обернулся.

— Ирренций не будет использоваться для взрывов, — холодно сказал он. — Что вы здесь делаете? Возвращайтесь к работе.

— Не тебя спросили, — фыркнул взрывник, отворачиваясь от Масанга. — Так какая там критическая масса?

Гедимин пожал плечами.

— Когда-нибудь проверим. В Лос-Аламосе не знают.

— Вы без малого семь лет с ним возитесь — и до сих пор не выяснили?! — взрывник недоверчиво хмыкнул. — Ладно, можешь молчать дальше. Атомные секреты — чего тут не понять...

Он зашёл в пустую комнату, и Гедимин услышал грохот жёстких креплений о стальную трубу — сармат съехал вниз по грузовой шахте.

— Что вы будете делать с ирренцием? — спросил ремонтник у Масанга. Патрульные понесли к глайдеру четвёртый контейнер, и Гедимин снова подумал, что незачем было тратить столько стали, рилкара и свинца там, где больше пользы было бы от надёжного автономного "арктуса".

— Ведомство решит, — отозвался Масанг. — Я не учёный, моё дело — передать материалы и информацию руководству. Оно, кстати, высоко вас ценит, — вы проделали огромную работу за эти полтора года.

— Ценит? — Гедимин едва заметно усмехнулся. — Пусть разрешит опыты с проколами.

— Это невозможно, — Масанг слегка сузил глаза, выражая досаду. — По крайней мере, на планете Земля. Может быть, после отмены законов да Косты у нас в распоряжении будет безопасный безжизненный полигон достаточных размеров...

— Хватило бы куска вакуума за орбитой Луны, — буркнул Гедимин. — Без ударной волны такие взрывы никому не навредят.

— Не мне решать, Гедимин, — Масанг оценил расстояние между сарматом и собой и отодвинулся на шаг. — Продолжайте работу. Ведомство ждёт от вас промышленного образца, а не заготовки под него. Нам нужен настоящий реактор.

28 сентября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Гедими-ин! Энцелад, приём! Приём, как слышно?

— Да отстань ты от него! Лучше скажи, что за дрянь ты притащил на берег, — Линкен схватил Кенена за плечо и дёрнул к себе. Учётчик поморщился.

— Настойки на травах и фруктах, Лиск. Мог бы хоть раз попробовать, а потом уже открывать рот. Гедими-ин! Ты будешь пробовать?

— Давай, — отозвался ремонтник, нехотя закрывая ежедневник и убирая в карман. Северный берег Атабаски в выходной день был не лучшим местом для спокойной работы.

— Это жжёнка с кленовым сиропом. А это — коричная, — Кенен встряхнул два прозрачных контейнера с лёгкой мутью на дне; на крышке одного из них была наклейка с кленовым листом, на втором — изображение небольшой кучки мелких предметов, похожих на тугие свёртки. — А это — ежевичная. Не глотай всё сразу, попробуй распознать вкус!

— Да нет у тебя вкусовых рецепторов! — Линкен хлопнул ладонью по бедру. — Хватит строить из себя макаку. Иди морочь голову бабуинам с бластерами!

Кенен поморщился.

— Где их найти?! Людей тут почти не осталось. Не на Периметр же за ними ехать! Придурок твой Маркус Хойд, чтоб ему на Седне застрять...

Гедимин внимательно посмотрел на учётчика и мигнул.

— Скучаешь по людям?

Ураниум-Сити обезлюдел как-то незаметно для ремонтника — видимо, тот был слишком занят синтезом ирренция. Он смутно помнил, что вчера на аэродроме была охрана в экзоскелетах, и "Шерман" патрулировал площадь у форта, а у заводского корпуса "СФАЛТ" стояла пара "джунгов" под присмотром охранника; сегодня по аэродрому бродили патрульные в серо-пятнистой пехотной броне, двери форта были закрыты наглухо, и над крыльцом висел одинокий дрон, а над проходной "СФАЛТ" двое филков вешали табличку "Внимание! Лазер!". "Джунги" куда-то делись, вместо одинокого охранника в "Маршалле" у ворот стояли четверо сарматов-патрульных с символом "СФАЛТ" на броне. Гедимин посмотрел на насосную станцию — там на крыльце тоже стоял сармат, а над крышей висели патрульные дроны.

— Мартышку к мартышкам тянет, — фыркнул Линкен. — Атомщик, пей лучше воду!

Гедимин вскрывал уже третий из контейнеров Кенена и на недовольный возглас только пожал плечами. Учётчик с подручными постарался — всё, что он добавлял "для вкуса", так или иначе чувствовалось. Наверное, концентрация действующих веществ была слишком высокой для человека, и люди это пить не смогли бы, — но рецепторы Гедимина только-только расшевелились, и он вникал в новые ощущения.

— Что бы ты понимал, Лиск, — вздохнул Кенен. — Мартышки... Вот кому тут, на урановом руднике, я теперь продам ящик виски?! И — что важнее — у кого я его куплю?!

Линкен ухмыльнулся без малейшего сочувствия. Гедимин отложил пустые контейнеры — ему кое-что вспомнилось.

— Уедут все люди? И торговцы тоже? Магазинов больше не будет?

— Верно, — Иджес ошарашенно посмотрел на него. — Верно! Грегори уедет и закроет лавку. Потом куска жести не достанешь...

— Вот и пошёл бы за новым комбинезоном! — укоризненно посмотрел на него Кенен. — Прямо как Джед — всё в обносках и в обносках...

Иджес молча показал ему кулак.

— Ядро Юпитера! Да где этот Айзек со своим эхолотом?! — Линкен резко развернулся и окинул аэродром сердитым взглядом. — Мы сегодня начнём или нет?! Атомщик, ты на станции его не видел?

Гедимин пожал плечами.

— Эхолот есть запасной, у Торквата. Не терпится — ищите другого судью.

— А ты судить не хочешь? — оживился Иджес. — Против никто не будет.

— Не хочу, — коротко ответил ремонтник и жестами показал, что отойдёт, но скоро вернётся. Сарматы расступились, выпуская его на платформу.

На площади у форта было пустынно — население Ураниума распределилось между берегом озера и атомной станцией, на заброшенное здание никому не хотелось смотреть. Подойдя к окну, Гедимин заметил внутри какие-то тени и услышал приглушённые голоса и — изредка — скрежет. "Интересно, подо что приспособят здание," — подумал он. "Как-нибудь проверю."

Магазин Грегори был открыт, несколько сарматов рассматривали товары, один — незнакомый филк — выбирал что-то из коробки с мелким крепежом, ещё один примерял сапоги ярко-красного цвета.

— Эй, теск! Опять за железом? — усмехнулся навстречу Гедимину торговец. — Что на этот раз?

Гедимин качнул головой.

— Ты остаёшься в Ураниуме? Многие люди улетают.

— И я не задержусь, — ответил Грегори. — Доработаю до Рождества — и на юг. Неплохо тут у вас, но закон есть закон — сдам дела какому-нибудь теску — и домой. Ваш Маккензи сюда перебраться не хочет?

— Навряд ли ему доверят, — сказал Гедимин. — Значит, магазин останется здесь?

— А это уже ваши будут решать. Моё дело — передать им дела, — проворчал торговец. — Странные всё-таки у вас командиры, ей-богу!

...В барак Гедимин возвращался с полными карманами крепежа, проволоки и фольги и думал, что до Рождества у Грегори ещё не раз скупят весь товар. В вестибюле сармата ждал чем-то встревоженный Хольгер.

— Интересная новость из Солнечной Системы, — хмуро сказал он, протягивая Гедимину смарт. — Подумал — тебе надо знать.

"Исчезновение энцеладского барка" — гласил заголовок статьи. Гедимин мигнул.

— Транспортный барк, гружёный генераторным плутонием? Семнадцать тонн? — сармат пересчитал массу в циклы реактора, а потом — в готовые РИТЭГи, и сглотнул слюну. — Хороший груз.

— Да, только до Энцелада не долетел, — кивнул Хольгер. — Сваливают всё на пояс астероидов. Насмотрелись мартышечьей фантастики! Там ещё надо постараться, чтобы столкнуться хотя бы с песчинкой. Надеюсь, на Сатурне никто не замёрзнет, пока готовят новый транспортник.

"Энцеладская база осталась без топлива," — Гедимин недовольно сощурился. "И заводы на Титане, и колонии Амальтеи... Семнадцати тонн хватило бы всем. Интересно, где этот барк..."

02 октября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Очередная ирренциевая установка была разобрана полностью; управляющие механизмы лежали на верхнем ярусе в контейнере с меей, ирренциевые и плутониевые цилиндры, разрезанные на пронумерованные полосы, Гедимин перенёс в "чистую" лабораторию и поочерёдно отправлял в дробилку. Работа шла второй час — все полосы отличались друг от друга, и каждая приносила новые данные.

— Очень любопытно, — сказал Хольгер, дождавшись очередной передышки — пока Гедимин загружал кусок плутония в дробилку, химик мог спокойно за ним наблюдать. — В трёхгранном реакторе выработка выше, а выгорание идёт медленнее. Ты заметил участок обратного синтеза на стыке четырёх стержней?

Гедимин кивнул.

— В большом реакторе будет много стыков, — хмуро сказал он. — Надо уменьшить массу ирренция. Слишком сильное излучение. Хорошо, пока без цепной реакции.

— Кажется, её легче вызвать, чем мы думали, — сказал Хольгер, настороженно глядя на полосу ирренциевой окиси, исчезающую в дробилке. — Уменьшить? Ещё раз?

— Два грамма на килограмм, — кивнул сармат. — Семь стержней.

Хольгер уважительно хмыкнул.

— Практически реактор... Стержни не могут стоять слишком близко?

— Для омикрон-лучей это не расстояние, — отозвался Гедимин. — Если бы их растащить на сотню метров...

Хольгер жестом попросил его остановиться и взял в руки анализатор.

— Так, хорошо... — пробормотал он, когда прибор пискнул. — А это наиболее удалённая область. Минус полпроцента выработки. Да, очевидно, четырёхгранник себя не оправдал...

Из-под защитного поля сарматы выбрались перед самым обедом — Гедимин даже не успел поработать с моделью системы охлаждения. Он вынул её части из-под верстака и начал соединять их, когда из грузовой шахты выбрался робот-уборщик с контейнерами Би-плазмы на "спине".

— Иджес, иди к нам! — крикнул в шахту Хольгер.

— Ещё чего, — донеслось с верхнего яруса. — Хватит того, что тут лежат штуковины Гедимина!

— Не ходи туда, где они лежат, — сказал, недовольно щурясь, Гедимин.

— Будто через стену они не светятся! — фыркнул невидимый Иджес.

— Пусть сидит, где хочет, — буркнул Константин, отвлекаясь от чтения новостей. — Он наверху выполняет больше заданий, чем вы вдвоём внизу.

Гедимин резко развернулся к нему.

— Опять?

— Он не это хотел сказать, — Хольгер надавил на плечо Гедимина, мешая ему встать. — Мы все много работаем. Но обычные задания Ведомства сваливаются на Иджеса и Константина. Тебя запрещено отвлекать от реактора, я занят синтезом редкоземельных.

Гедимин мигнул.

— Для Ведомства? Ты же не хотел этим заниматься.

— Пока Ведомство знает меру, с ним можно работать, — ответил Хольгер. — Масанг интересовался одним твоим экспериментом — тем, с облучаемыми пластинами из разных материалов... Ты не хотел бы снова к нему вернуться?

— Не вижу смысла, — отозвался сармат. Он не сразу вспомнил, о чём речь, — облучаемые пластины больше года не приносили никаких новых данных, и в конце концов вся опытная установка была изъята Нгылеком вместе с остальными запасами ирренция. "Странно, что об этих опытах кто-то помнит," — подумал Гедимин.

— Масанг считает, что это был очень полезный эксперимент, — сказал Хольгер.

— Масанг может его повторить — ирренция у него достаточно, — пожал плечами сармат.

Би-плазма была доедена, система охлаждения — собрана, и Гедимин залил в неё воду и установил термодатчики.

— Иджес! — крикнул он в грузовую шахту. — Спустись ненадолго!

— Лучше ты поднимись, — ответил механик, и по голосу Гедимин понял, что стащить вниз его удастся только силой.

— А мог бы посмотреть на систему охлаждения, — проворчал он, возвращаясь к верстаку. В шахте зашуршало.

— Система? Готовая? Она у тебя?

— Наверх не понесу, — буркнул сармат.

Шорох стал громче.

— Ирренций внизу есть? — спросил Иджес.

— Всё под защитным полем, — ответил ему Константин. — С ним работают Хольгер и Амос. Атомщик занят порчей трубок и крепежа.

Гедимин сердито покосился на него. Из грузовой шахты осторожно выглянул Иджес. Убедившись, что защитное поле непрозрачно, он вылез наружу и подошёл к верстаку.

— Это оно? Работает?

..."На "Кассини" полный порядок. Ждут второго барка — он уже на подлёте к Амальтее. Топливо обычно заказывают заранее — сейчас у них запас на две тысячи часов до включения режима экономии. За "Кассини" можно не беспокоиться. Меня больше тревожат исчезающие корабли. Барк — не иголка... Сейчас пояс астероидов прочёсывает "Кондор", ему на помощь подняли два "Давида" с Цереры. У нас рассказывают, что снова активизировались пираты..."

— Кто такие пираты? — спросил Гедимин, повернувшись к Линкену. Сарматы сидели на краю платформы на расстеленных комбинезонах — там было удобнее, чем на жёлтой траве и прибрежных кочках, и больше некому было согнать их с края аэродрома.

— Сброд, — скривился взрывник, проведя пальцем по шраму. — Tzaat hasulesh. Их вожак называл себя президентом астероидов.

Мимо — от насосной станции к песчаным обрывам на северо-западе — проплыл в сгущающихся сумерках катер, и Айзек, увидев сарматов на платформе, помахал им зажатым в руке эхолокатором.

— Не подходил ко мне после осенних заплывов, — вслух подумал Гедимин. — Хорошо.

— Эхм... Он подошёл ко мне, — признался Иджес и тут же смутился. — Тем же вечером. Там в корпусе были трещины, и вода...

Гедимин выдохнул сквозь зубы.

— Почему ко мне не пришёл?!

— Айзек просил не трогать тебя, — Иджес на всякий случай отодвинулся, и Гедимин, заметив это, попытался выровнять дыхание и перестать щуриться. — Сказал, что ты побил его за сломанный эхолот.

Линкен громко фыркнул.

— Атомщик?! Он думает — после этого он дошёл бы до катера?! Его в медчасть пришлось бы нести!

— Я его не бил, — угрюмо сказал Гедимин, глядя на свои руки. — Только взял за шиворот. Не знал, что он так обиделся. Ты починил прибор?

Иджес закивал.

— Айзек считает, что ты слишком вспыльчивый... — посмотрев на Гедимина, он осёкся и отодвинулся ещё дальше.

— Айзеку прикусить бы язык, — буркнул Линкен. — Спокойнее атомщика — только полюса Энцелада, и то навряд ли. Я бы за такую болтовню уже выбил зубы.

Гедимин молча рассматривал свои руки. "Когда я успел запугать Иджеса?" — угрюмо думал он. "Я никогда его не трогал. И Хольгера. И Айзека... я не причинил ему вреда! Или причинил? Почему он не сопротивлялся?" Он вспомнил, как Айзек ударил его в лицо после "шутки" над охраной АЭС, и безнадёжно покачал головой. "Ничего не понимаю."

11 октября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— "Министерство внутренней безопасности Мацоды отвечает на обвинения: международный преступник, известный как "президент астероидов", мёртв и не может быть причастен к исчезновению барка с плутонием. Напоминаем: транспортный корабль, стартовавший с космодрома Кларк двадцать пятого сентября по исчислению Земли, бесследно исчез тридцать девять часов спустя во время пересечения астероидного пояса...".

— Ничего нового, — сердито сказал Иджес, оглянувшись на Гедимина. — Так довезли плутоний или нет?

— Погоди с плутонием, — Амос, занявший место за телекомпом Константина, неторопливо пролистывал заголовки. — Тут в основном споры между макаками — выясняют, кому отвечать за этот барк. Часть груза — атлантисская, часть — Австралии и Северного Союза, везли для совместных же баз. Пояс астероидов — зона ответственности Мацоды... Австралия, как обычно, обвиняет Син, а Атлантис — северян.

— Плутоний, — напомнил Иджес, легонько ткнув лаборанта кулаком в плечо. — Там у атомщика ученые без топлива сидят. Он две недели сам не свой.

— Это он из-за реактора, — вполголоса сказал Амос. — А плутоний... Да, вот оно — "Последняя остановка — Энцелад: резервный грузовой барк, стартовавший с космодрома Кларк тридцатого сентября по исчислению Земли, достиг базы "Кассини" на Энцеладе. Научная экспедиция "Кассини" получила запас ядерного топлива. Ранее топливо было доставлено на Ио, Каллисто, Европу, Ганимед, Амальтею и Титан..."

Гедимин повернулся к сарматам и благодарно кивнул; он хотел улыбнуться, но получилось плохо, — за "Кассини" он был рад, но то, что он видел на мониторе, беспокоило его гораздо сильнее. Сзади неслышно подошёл Константин, посмотрел на экран и хмыкнул.

— Сто двадцать пять по Фаренгейту? При том, что твой охладитель занял пол-отсека?

— Две трети, — буркнул сармат. — Вместе с деаэраторной колонной.

— Ну да, ещё колонна, — рассеянно пробормотал Константин. — Я думаю отдать тебе коридор между твоей лабораторией и реакторным отсеком. Он всё равно никому не нужен. Есть идеи по охлаждению?

— Есть, но... — Гедимин недовольно сощурился. — Может рвануть. Слишком резкое охлаждение...

— Понятно, — кивнул северянин. — Что греется? Плутоний? И... довольно мощное газовыделение у твоей установки. Колонна прямо бурлит...

Гедимин промолчал — отрицать очевидное было глупо.

— Не думал вернуться к обеднённому урану? — спросил вполголоса Константин. — Меньше газа, никакого нагрева.

— Выработка... — Гедимин тяжело качнул головой.

— На Энцелад выработку! — северянин ударил ладонью по столу. — Один-два процента выработки — небольшая жертва безопасности. Не хватало ещё одного взрыва и ошмётков ирренция и плутония по всему ангару...

...Сарматы вышли из общественной душевой, прихватив с собой полотенца, и Гедимин ненадолго остановился на крыльце, чтобы выровнять температуру и дыхание. Сквозь неплотно прикрытую дверь вырывался перегретый пар, оседая на стенах мелкими брызгами, и там, где жидкости было больше всего, сармат заметил белесые потёки — сернистая кислота, выделяясь из испарений шлака, постепенно разъедала стену.

— Чтоб их с их шлаком! — Иджес громко чихнул и закрыл дверь окончательно. — Гедимин, у них опять что-то с вытяжкой.

— Я знаю, — отозвался Гедимин. — Хас справится сам.

Иджес посмотрел ему в глаза и недоверчиво хмыкнул.

— Снова по уши в реакторе? Ты же дособирал эту штуку — что с ней опять не так?

— Потом расскажу, — сказал Гедимин, недовольно щурясь. "Надо было сразу идти на озеро. Завернул в барак — опять толпа на хвосте. Подумаешь тут о реакторах..."

Они спустились к потемневшей воде. До снега было ещё далеко, хотя холодные порывы ветра и безлистные ветки кустарников говорили об обратном, — Гедимин не удивился бы, увидев на берегу ледяную корку. Кромка воды, как и пассажирская платформа вдоль неё, были плотно заняты; где-то за кустами слышались голоса Линкена и Хольгера — сарматы обогнали Гедимина, и теперь он думал, как оставить им Иджеса и тихо перебраться на восточный или западный берег.

— Эй, атомщик! — крикнули из-за куста. — Иди к нам, тут места хватит.

— Не лезь к нему, Лиск, — буркнул Иджес, покосившись на хмурого Гедимина. — Он к нам не хочет. Он в реакторе.

— Он всегда в реакторе, — вздохнули за кустом; это был Кенен, и теперь Гедимин увидел его широкополую шляпу на ветке. К ней были привязаны кленовые листья и какие-то ягоды — муляжи из лёгкого фрила: учётчик соблюдал очередную традицию, неизвестную ремонтнику, и в другое время Гедимин расспросил бы его, но сейчас только сердито сощурился.

— Я стараюсь не взорвать лабораторию. Вам что, поболтать не с кем?

Что-то затрещало за аэродромом — оглушительно громко в тишине, которую не нарушал гул приземляющихся глайдеров; над городом вспыхнула и погасла сигнальная ракета. Гедимин развернулся на странные звуки — как раз вовремя, чтобы увидеть отряд в костюмах биологической защиты и идущего следом "джунга".

— Fauw! — заорал предводитель отряда, и "джунг" выпустил ещё одну ракету. — Всем оставаться на местах!

Теперь Гедимин видел, что в биозащите только двое — и у них огнемёты, и одно из сопел ещё дымится. Ещё четверо пришли в обычной пехотной броне, но с собой у них были тяжелые бластеры — нового, не вполне знакомого образца, но с шокерами или станнерами их не перепутал бы и енот.

— Смотри! — Иджес ткнул Гедимина в бок и кивнул на северо-восточный край аэродрома — туда, где стояло на углу здание общественной душевой. Она была оцеплена патрульными в биозащите, у дверей стоял "джунг", и на лентах, натянутых вдоль стен, висели знаки биологической опасности.

— Угроза эа-мутации, — сармат в биозащите остановился перед Гедимином и Иджесом и посветил фонарём на их полотенца. — Гедимин Кет и Иджес Норд? Недавно из душевой? Видели там Тагара Юня?

Гедимин мигнул.

— Тагар Юнь? Из венерианских шахтёров? Был там, жёг шлак, — кивнул Иджес. — Что с ним?

Сарматы переглянулись.

— Он мёртв, — угрюмо сказал командир. — Вы, двое, — немедленно в карантин. Прямой контакт по эа-мутации.

...Гедимин, забывшись, потёр ноющую руку и сердито сощурился — прикосновение только усилило боль от введённого блокатора. Карантинная камера была закрыта наглухо, но из-за тонких стен со всех сторон доносилось сдавленное шипение, бормотание и вздохи. Сегодня барак был наполнен под завязку, — многие успели зайти в душевую, пока заражённый сармат был там.

"Записи," — Гедимин вспомнил о ежедневнике, оставшемся в кармане конфискованной одежды, и стиснул зубы. "Чертежи. Всё — в утилизатор. Ладно, восстановлю по памяти."

Звуки за одной из стен затихли. Гедимин осторожно постучал по ней и услышал приглушённые северянские ругательства.

— Иджес? Живой?

— А, это ты, — за стеной облегчённо вздохнули. — Вляпались, жёваный крот... Что теперь? Как думаешь? Сдохнем?

— Я тут был трижды. Не сдох, — буркнул Гедимин, отводя руку от ноющего прокола в левом предплечье. — Выпустят через пару недель.

Он сел на пол. Камера была тесной — вытянуться во весь рост не удавалось, только свернуться, поджав ноги.

— Эа-мутация, — пробормотал Иджес. — Ничего со стороны не видно. Мы же с тобой были там, где жгут шлак. Видели этого Тагара. Из него же не текла слизь! Может, мы уже тоже...

Гедимин стиснул зубы и с силой провёл пальцем по предплечью. Слизь не потекла. Из ранки, оставленной кровезаборником — действие блокатора не давало ей затянуться — удалось выдавить немного крови, и чёрная жидкость вела себя как обычно — не пыталась никуда уползти или просочиться.

— Сиди спокойно, Иджес. Никто не мутирует, — сердито сказал сармат.

Иджес замолчал, но теперь стало слышно остальных, — кто-то в одной из соседних камер почти кричал от страха, и со всех сторон его осыпали ругательствами. Гедимин сузил глаза, рявкнул на шум, но добился только вялой ругани в ответ. В стену постучали.

— Атомщик, не молчи, — сказал Иджес, и сармат почувствовал в его голосе дрожь. — Расскажи что-нибудь. Что угодно, только не слышать этот вой. У меня тут мозги вытекут безо всяких мутаций.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Что я расскажу? Чем уран отличается от плутония? Или — что мы с Хольгером... то есть Хольгер... нашли на месте взрыва?

В ближайших камерах стало подозрительно тихо. Потом кто-то постучал в стену — не из той камеры, где сидел Иджес, совсем с другой стороны.

— Хоть уран, хоть плутоний, — угрюмо сказал невидимый сармат. — Чего не поймём, то спросим. Давай рассказывай, атомщик. Не найдём, чем отвлечься, — спятим.

— Ага, — поддакнул Иджес. — Я потерплю, не бойся. Расскажи, что там с твоим реактором. Из-за чего ты сам не свой.

Гедимин еле слышно хмыкнул. "Ещё помощь предложи..."

— Ладно. Когда я взял генераторный плутоний для синтезирующей установки...

26 октября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Выйдя из госпиталя, Иджес провёл ладонью по лбу и молча потянул Гедимина к озеру. Тот оглянулся на карантинный барак, покосился на исколотое предплечье — ранки от инъекций блокатора только-только затянулись — и не стал сопротивляться. Вытираться было нечем, но сармат был даже рад постоять на холодном ветру после купания — воду быстро сдуло, и она, испаряясь, хорошо охладила мозг.

— Думал, сдохнем, — сказал Иджес, оглянувшись на госпиталь, и его передёрнуло. — Я там первый раз... Достал тебя, наверное?

— Ерунда, — Гедимин крепко сжал его плечо. — Там все дуреют. Такое место.

Он застегнул комбинезон и сунул руку в карман. Ему выдали стандартную "чистую" униформу АЭС и пакет с вещами, выдержавшими дезинфекцию. Приборы, цацки и сертификаты на жёстких карточках сохранились, ежедневник из скирлиновой бумаги — нет.

— Пойдём ловить глайдер, — сказал Иджес и потянул Гедимина к восточному краю аэродрома. Из госпиталя сарматов выписали в восьмом часу, на шоссе — как обычно в это время, если нигде не велась крупная стройка — было пусто.

— Етижи-пассатижи! — выдохнул Иджес, разворачиваясь к зданиям вдоль аэродрома. Гедимин проследил за его взглядом и увидел пустое место — неглубокий котлован с ямами по краям и замурованным колодцем — парным рукавом водопроводной системы. Общественной душевой больше не было. Вокруг неё оставили ленты ограждения; знаки биологической опасности покачивались на ветру.

— Вот и всё, — медленно проговорил Иджес, и его голос дрогнул. — Никаких парилок с венерианцами, никакого серного шлака. Все сидят по норам и мёрзнут под душем.

Гедимин мигнул.

— В "Нове" тоже есть душевая, — сказал он. — Всегда можно её подогреть. Хольгер знает состав шлака. А венерианцев можно позвать. Им нравилась моя конструкция душевой.

Иджес покачал головой.

— Она тут шестнадцать лет стояла, — вздохнул он. — Не надо ничего устраивать, атомщик. И звать никого не надо. Это всё будет не то.

...Иджес даже не пошёл наверх — остался в "чистой" лаборатории рассказывать о карантинном бараке и разрушенной душевой. Гедимин, освободившись от повисших на нём сарматов, узнав новости и мельком взглянув на монитор с показателями работы реактора, собрал инструменты и ушёл в "красный отсек". Не то чтобы там срочно требовалось его вмешательство — пока система охлаждения работала, и температура внутри установки снизилась до ста по Фаренгейту — но сармату было не по себе.

За две недели в "красный отсек" никто не зашёл — Константин запретил вскрывать дверь, пока Гедимин не вернётся. Сармат боком втиснулся в проём (сейчас установка занимала слишком много места и частично перекрывала проход, и как её свернуть, Гедимин пока не понимал), небрежно провёл ладонью по защитному полю и отошёл к щиту управления, вполглаза наблюдая за растущим показателем интенсивности.

— Скучал? — негромко спросил он и сам усмехнулся тому, как глупо выглядит разговор с неизвестно чем. Что именно тут было живым и способным понимать речь — сам реактор, сигма-излучатель, ирренций или потоки сигма-квантов — сармат не знал и даже думать не хотел.

"А выработка упадёт," — подумал он, вспомнив, что интенсивность упала две недели назад, а вернулась к нормальному значению только сейчас. "Ничего, это опытный образец. Константин сделает поправку в расчётах."

— Гедимин! — донеслось из динамика, и ремонтник нехотя подошёл к устройству связи. — Излучение растёт!

— Вижу, — отозвался сармат.

— Кажется, ты — неотъемлемая часть этого реактора, — сказал Хольгер, и Гедимин напрасно ждал от него смешка — химик был предельно серьёзен. — Очень странное явление.

— Это плохо, — буркнул ремонтник. — Тогда можно сворачивать работу.

— Почему? — удивился Хольгер.

— Когда построят сотню таких установок по всем континентам — меня что, на куски порежут?

...Химик всё-таки сообщил Конару об очередном попадании Гедимина в карантинный барак, и последнее письмо из Лос-Аламоса было коротким: робкое "Вы живы?" и ни больше ни слова. Ответив на него, Гедимин вспомнил, что не читал ещё предпоследнее, пришедшее в день введения карантина.

"Снова о зелёных и красных лучах," — сразу после приветствия перешёл к делу Конар, и Гедимин хмыкнул — его всегда забавляли такие попытки конспирации, но придумать что-то более разумное им с Гербертом так и не удалось. "Предложенный вами опыт крайне интересен. Стащить пару излучателей и вывезти на полигон пока не вышло, ограничились виртуальными моделями, — но теперь я понимаю, на что вы наткнулись. Осталось предъявить это руководству так, чтобы не попасть на психиатрическую экспертизу. Если получится — думаю, мир серьёзно изменится. Вы, наверное, видели фильмы, где показана телепортация; я в молодости пересмотрел немало таких и думал одно время, что доживу до её открытия. Не знаю, что нас ждёт на той стороне, но постараюсь туда заглянуть. В свою очередь хочу предложить интересный опыт вам и коллеге Хольгеру..."

Гедимин заинтересованно хмыкнул. "В Лос-Аламосе тоже на что-то наткнулись? И не решились изучать?"

"Речь о красных лучах. Есть подозрения, что дело не в их интенсивности. Дело в её колебаниях. Попробуйте собрать красный пульсатор настраиваемой частоты. Возможно, увидите нечто интересное. Это похоже на передачу зашифрованного сигнала. Я не знаю, что служит приёмником, и как прочесть шифр. Но я бы на вашем месте попробовал. Только не забывайте о технике безопасности!"

"Опять," — Гедимин досадливо сощурился, но тут же забыл об очередной подколке от Конара. "Колебания интенсивности? Пульсатор? Сигнал?! Ah-hasu... Гедимин, ты идиот. Как можно было сразу не догадаться?!"

Он вспомнил о так и не изученных вспышках сигма-излучения перед авариями в Порт-Радии, о внезапном росте интенсивности, когда "заработал" ирренциевый реактор, и в досаде ударил кулаком по стене, даже не почувствовав боли. "Конар этого не видел. Но он понял, в чём дело. А я..."

"Иджес, иди наверх" — написал он, выбравшись в коридор. Было не очень удобно набирать сообщения одним пальцем, прижимая смарт к груди зазором между пузырями защитного поля, — материалы для сборки сигма-излучателя можно было переносить только так, и они заняли все карманы и не оставили ни одной свободной руки. Видимо, стремительное перемещение Иджеса в грузовую шахту привлекло внимание остальных сарматов, — дверь лаборатории распахнулась перед носом Гедимина, и наружу выглянул встревоженный Константин.

— Что несёшь? Зачем? — спросил он, посмотрев на защитное поле в руках сармата.

— Отойди, — буркнул Гедимин. — Здесь ирренций.

— Вижу, что ирренций, — Константин не сдвинулся с места. — Итак?

Мысленно ремонтник уже собирал излучатель, сворачивал защитное поле сложными складками и настраивал переключатели, и вставшего на дороге сармата ему хотелось отшвырнуть в сторону — но руки были заняты. Он глубоко вдохнул и досчитал до трёх.

— Собираю излучатель переменного сигма-потока. Пригодится для экспериментов.

— Переменный сигма-поток? — Константин мигнул. — Ты вроде завязал с сигма-лучами. Думаешь, переменные чем-то отличаются от постоянных?

— Бери смарт, — Гедимин развернулся к нему боком, подставляя карман. — Читай предпоследнее письмо.

Он оставил почту открытой, когда выходил из отсека, — хотел перечитать письмо Конара ещё раз уже на месте. Константин осуждающе хмыкнул, но взял смарт и некоторое время изучал экран.

— Как ты меня задрал, — пробормотал он, вернув рацию в карман Гедимина; он поднял взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза, и сармат ошалело мигнул — Константин был крайне расстроен. — Когда ты, наконец, перестанешь метаться туда-сюда? У тебя что, мало работы? Найти ещё?!

На крик из лаборатории выглянул Хольгер; вдалеке Гедимин видел Линкена — тот тоже встал с места и остановился, в недоумении глядя на Константина.

— Я не понимаю, — медленно проговорил Гедимин. — Изучение ирренция...

— Теск, — выдохнул командир "научников", глядя ему в глаза. — Никакого изучения ирренция. От тебя сейчас требуется одно — рабочий промышленный образец синтезирующего реактора. Когда мы передадим его Ведомству, ты можешь изучать ирренций, есть его или заталкивать себе в зад. До тех пор ты занимаешься тем, что тебе поручено. Что здесь непонятного?!

Гедимин недобро сузил глаза.

— Ты хочешь помешать мне работать?

— Эй, эй! Heta! — Хольгер, почуяв неладное, попытался вклиниться между сарматами, но узкий, не до конца открывшийся дверной проём задержал его. Константин ударил раньше — по правой руке Гедимина, чуть выше локтя. От неожиданности сармат разжал руки, и три шара защитного поля упали ему под ноги.

Константин попытался уйти от удара и почти ушёл — кулак Гедимина разминулся с его виском и только вскользь прошёл по затылку, но сармата мотнуло в сторону, и его взгляд поплыл. Хольгер схватил его за плечи, выталкивая в лабораторию, и встал в проёме.

— Heta! Атомщик, не надо!

За его спиной послышалось свирепое бульканье — Константин хотел вернуться и продолжить, но ноги плохо его держали, а Линкен не собирался отпускать.

— Да хватит вам! — крикнул Хольгер, с грохотом расталкивая в стороны дверные створки. — Вы учёные или пара обезьян?!

Гедимин тяжело вздохнул и посмотрел на упавшие предметы. Красная пелена перед глазами медленно светлела. "Хольгер прав. Хватит. Не хочу убивать."

Дверь в лабораторию закрылась. Гедимин подобрал оброненное и развернулся к "красному отсеку". Кто-то тронул его за плечо, и он вздрогнул, — ему казалось, что в коридоре он один.

— О чём вы говорили... до того, как... начался крик? — осторожно спросил Хольгер. — Может, я мог бы помочь?

"Не нужно," — хотел ответить Гедимин, но осёкся. "Правильно. Обезьяна и есть. Учёные думают о науке. Если я не могу это сделать — всё равно, кто сделает. Это важные опыты. Их надо провести."

— Конар поделился идеей, — вполголоса сказал он. — Сам по себе сигма-поток ни на что не влияет. Влияет его пульсация. Я сделаю пульсатор. Ты — если хочешь — с ним поработаешь.

Хольгер мигнул.

— Вот оно что, — протянул он. — И поэтому твой реактор... и те взрывы в Порт-Радии... значит, если выявить нужную частоту...

Гедимин медленно наклонил голову.

— Только осторожно. Из-за аварий... — он ненадолго замолчал. — Может быть не меньше подвохов, чем с омикроном. Может быть больше.

— Свойства сигма-излучения... — Хольгер усмехнулся. — Тайна, оказавшаяся не по зубам лучшим физикам Лос-Аламоса и Ураниум-Сити... Что ж, посмотрим, что получится у меня. Можно помочь тебе с излучателем?

Гедимин кивнул.

11 ноября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Герметично закрытых контейнеров было четыре, один, судя по весу, полупустой, — всего семьдесят восемь килограммов обеднённого урана. Их привезли ночью и сгрузили на верхнем ярусе, и теперь Иджес, лишённый привычного убежища от "радиоактивной дряни", ждал на крыше, пока Линкен и Гедимин спустят ящики в лабораторию.

— Хорошо упаковали, — хмыкнул взрывник, скатываясь по грузовой шахте вслед за последним контейнером. — Не подумаешь, что внутри отходы.

— Лом и некондиция, — поправил его Гедимин. — Отходы — это другое.

Он снова вспомнил кассетный цех "Вестингауза", с трудом отогнал воспоминания о рядах центрифуг, — дальше неминуемо вспомнилась бы "Полярная Звезда" и сияющие внутренности реакторов. Ирренциевый реактор тоже красиво светился; сегодня Гедимин увидел это во второй и последний раз. Сейчас установка, разобранная на мелкие части, лежала в "красном отсеке" и дожидалась переработки.

— Тебе теперь делать сразу два реактора? — спросил Линкен, поднимая два контейнера. — Константин, небось, думает, что это как телекомп включить? Я так думаю — он в жизни ни одного реактора не собрал.

Гедимин пожал плечами и подобрал оставшиеся ящики. Один реактор был уже практически готов — на той неделе сармат изготовил все цилиндры, оставалось собрать их и подключить к системе охлаждения. Оставался ещё один, урановый, и, если Константин не ошибся в расчётах, ему это громоздкое сооружение не требовалось.

С остатками старой установки сарматы возились до обеда — Хольгер не мог доверить разделяющий агрегат Амосу, Константин — оставить происходящее без контроля, Гедимин ждал окончательных данных о выработке (ниже восьми процентов она всё-таки не опустилась), а Линкен — Гедимина. Они едва не ушли вдвоём в отсек, не дождавшись обеда, но Константин перехватил их по дороге, и работу над новым реактором пришлось отложить на полчаса.

— А транспорт с плутонием так и не нашли, — сообщил Хольгер, ищущий на сайте свежие новости. — Но Австралия уже судится с Мацодой. И... тут пишут, что на складе генераторного плутония в Кларке обнаружена недостача.

— Много там недостаёт? — спросил Линкен.

— Ничего не указано. Наверное, много, — отозвался Хольгер. — Кому-то очень нужен плутоний.

Гедимин кивнул. Он уже подсчитал, сколько материалов уйдёт на первый промышленный образец. "Мне нужен плутоний. Где найти неохраняемый склад или барк?"

...Стержни нового образца уже трудно было назвать ирренциевыми — скорее, они были обсидиановыми: два слоя тёмного стекловидного материала и "размазанный" между ними ирренций — десять граммов семьсот миллиграммов на цилиндр полуметровой длины. Распределял его между прослойками сам Гедимин, и он же расставлял потом метки на стекле — каждый цилиндр следовало закреплять на стержне, а потом и в сборке, строго определённым способом.

— Ишь ты, — покачал головой Линкен, увидев, как собирается первый стержень. — Тут уже свои инструкции толщиной с мою ладонь. Технологии...

— Научиться бы делать искусственный обсидиан, — отозвался Гедимин. — До сих пор не умеем. Какие тут технологии?!

Обсидиан, и правда, никак не поддавался, и даже Хольгер уже отступился, — всё, что у него получалось — это сплав тёмного стекла с природным обсидианом. Чего именно не хватает синтетическому, не понимал ни один сармат в Ураниум-Сити — и, насколько знал Гедимин, в Порт-Радии тоже.

— Будем добывать, — пожал плечами Линкен. — Уран добывают, и ничего.

...Гедимин намеревался запустить оба реактора одновременно, а пока они, разобранные и завёрнутые в защитное поле, ждали своей очереди в нишах. В "красном отсеке" стояла только система охлаждения; из неё слили воду, извлекли баллоны с жидким азотом, отключили насосы, но она по-прежнему занимала две трети лаборатории, и Гедимин не мог ни войти, ни выйти, не разворачиваясь боком. У него были идеи, как намотать её на реактор — в конце концов, полторы сотни лет назад люди с этим справились; но Константин следил, чтобы ремонтник занимался только синтезирующей установкой и не отвлекался на механику, и пришлось оставить всё как есть. На сегодня работа была закончена, оставалось отнести инструменты в "чистый" отсек и идти наверх.

— Эй, атомщик, — прошептал Линкен, подозрительно оглядываясь на динамики. — У нас есть шесть килограммов ирренция, верно?

— Взрывать не дам, — буркнул Гедимин. Линкен вздохнул.

01 декабря 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Хотя бы пять экземпляров, но только живых. Как по-твоему, Кенен может достать пять живых енотов?

— А я бы начал с крыс. Крыс достать будет проще. Макаки их разводят на продажу. Сам видел в сети. Енотов Кенен ловить не пойдёт.

— Так или иначе — начать надо с него. И... всех этих животных где-то надо держать. Крысы могут питаться Би-плазмой?

Говорили Хольгер и Линкен вполголоса, но "научный" ангар стоял в тихом месте, — негромкий разговор у ворот Гедимин услышал ещё за углом. "Еноты? Крысы?" — он прибавил шагу, надеясь узнать всё на месте, но при его появлении оба сармата замолчали. Гедимин озадаченно мигнул, но тут его обогнал Константин с ключами, и все, обменявшись приветствиями, пошли в ангар. Едва переступив порог, ремонтник вспомнил о своей работе и выкинул странные разговоры из головы. "Все ставят эксперименты," — подумал он, усмехнувшись. "Всё идёт как надо."

...Это был первый запуск "с монитора" — Гедимин готовился к нему долго, а теперь оставалось только нажать на кнопку и следить, как исчезают внутренние защитные поля, перенаправляются потоки излучения, и на экране появляются первые строки. Нажимая нужные клавиши, сармат мельком подумал, что можно было одолжить у Линкена Большую красную кнопку — она как раз подходила к случаю.

В этот раз Гедимин внимательно следил, как растёт интенсивность сигма-излучения — вялый рост, долгая неподвижность — и серия резких скачков с выходом на "плато". Сегодня показатель был немного выше обычного — возможно, два реактора взаимно облучались, хотя Гедимин сделал всё, чтобы кванты не просачивались. Через полчаса все рывки и скачки прекратились — обе установки вошли в рабочий режим, и сармат сверился с температурными датчиками. Уран, как и следовало ожидать, не перегревался, но и омикрон-излучение росло крайне медленно. "Безопасность или выработка?" — невесело хмыкнул Гедимин, сверив показатели. "Надо будет просчитать, как поведёт себя урано-плутониевая конструкция. Возможно, удастся свести эффекты к среднему значению..."

Засняв напоследок монитор с текущими показателями, сармат подошёл к установкам. Внешне они не отличались — единственное, что внёс Гедимин, это обозначения "U" и "Pu" на неприкрытых защитным полем частях кожухов. Их вес, без учёта охладителей, уже подходил к девяноста килограммам, но выглядели они очень компактно — сармат без труда мог бы взять оба реактора в охапку; поднять их, правда, было бы сложнее.

Подумав об этом, он усмехнулся и, подойдя к ближайшей установке, положил обе ладони поверх защитного поля. Что-то вроде слабого разряда тока укололо пальцы и потекло вверх по запястьям волной тепла. "Реагирует," — без особого удивления подумал Гедимин. "Странное вещество — ирренций..."

Он оглянулся через плечо и осторожно обхватил одну из установок. Она не заняла много места в его объятиях. Изнутри засверкали красные блики, свиваясь в узлы на поверхности защитного поля. Невидимые тёплые волокна легли на плечи сармата, перетекая на рёбра, и растеклись по груди. Он усмехнулся. "Глупо. Но... оно тёплое."

— Fauw! — заорали сзади, и кто-то схватил сармата за плечи и дёрнул назад. Гедимин вовремя разжал руки, и установка не сдвинулась вместе с ним, но развернуться и рявкнуть на непрошенного "помощника" он уже не успел. Иджес, неизвестно каким ветром занесённый в "красный отсек", уже сам шарахнулся в сторону и закричал, сгибаясь пополам и прижимая левую ладонь к правому плечу.

— Оно жжёт! — его глаза расширились от ужаса, и он пятился к двери. — Утечка! Fauw!

Дверь отсека была открыта — не полностью, на полтора метра, как раз на одного сармата, о герметичности не шло и речи, и Гедимин ткнул во все подручные тревожные кнопки и развернулся к реактору, срывая с пояса дозиметр. Прибор молчал — ничего, кроме стабильного сигма-фона, в отсеке не было, защитное поле оставалось непроницаемым для ионизирующего излучения.

— Где утечка? — запоздало крикнул он, выходя в коридор и закрывая двери за собой. В этот раз герметизация сработала как надо. "Откуда взялся Иджес?" — думал сармат, пытаясь собрать мысли в кучу. "И где он... А, здесь."

Механик не убежал далеко — он стоял у стены и прижимал дрожащую ладонь к плечу.

— Эта штука... — бормотал он. — Она обожгла меня. Это радиация. Жжётся...

— Хватит трястись, и дай взглянуть! — Хольгер до сих пор мягко тянул его за рукав, но уже начал терять терпение. — Если там ожог, нужно показаться медикам. Ну дай хоть дозиметрию провести!

"Ожог?" — Гедимин растерянно мигнул и провёл рукой по собственному плечу. Ощущение тепла ушло, когда он отодвинулся от реактора, но никакого жжения не было, и ничего, похожего на повреждённую кожу, сармат не нащупал ни на руках, ни на груди.

— Надо наверх, в душевую, — сказал он, притронувшись к неповреждённому плечу Иджеса. Тот дёрнулся, но тут же согласно закивал.

— Атомщик, оно было там. Оно ударило меня. Хэссс, жжётся...

— Хольгер, не трогай, — Гедимин перехватил руку химика. — Жжётся — значит, жжётся. Идём наверх.

— Там действительно утечка? — спросил Хольгер, быстро поднимаясь по лестнице. — Ты сам цел?

— Нет там утечки, — буркнул Гедимин. — Кажется, его обожгла сигма...

Хольгер мигнул и даже приостановился от удивления.

— Сигма?! Вот это новости...

Когда двери душевой закрылись, Иджес нехотя убрал ладонь с плеча и позволил отстегнуть рукав куртки — и теперь Гедимин, не ожидавший увидеть ничего, кроме гладкой кожи и растерянного лица сармата, вполголоса помянул уран и торий. По плечу Иджеса протянулся широкий багровый рубец.

— Дезактивируйте это, — прошептал механик. — Оно точно фонит!

Хольгер поднёс к его плечу дозиметр и через пять минут, пожав плечами, убрал его.

— Снаружи — нет. Не бойся, нас ты не облучишь. Но... сильно тебя обожгло! Гедимин, ты уверен, что это была сигма?

— Атомщик его трогал, — мрачно сказал Иджес. — У него везде должны быть ожоги. На груди, на руках... Он просто не чувствует. Он обнимал эту мерзость!

Хольгер, мигнув, повернулся к Гедимину. Тот молча расстегнул куртку и дёрнул её за капюшон так, чтобы она открыла руки до локтей. На секунду он сам поверил, что сигма-лучи оставили на коже след, но кожа была светло-серой, и никаких красных полос на ней не появилось.

— Я прикасался только к защитному полю, — буркнул сармат. — Иджес — к моим плечам. Что там могло быть, кроме сигмы?!

Иджес разглядывал его, изумлённо мигая, и даже потянулся потрогать бок, но Гедимин снова влез в куртку и сердито отмахнулся.

— Идём к медикам, — сказал Хольгер. — Что бы там ни было, а Иджес ранен.

...Когда раненый механик с исколотым плечом и свежей охлаждающей повязкой выходил из медчасти, Хольгер придержал Гедимина за рукав и повернулся к медику. Тот пожал плечами.

— Никаких ожоговых изменений. Не знаю, что такое "сигма" и "омикрон", но на плече у него — стигмат. Никогда не видел их на сарматах, но у приматов такое случается.

— И что теперь с ним будет? — спросил озадаченный Хольгер.

— Заживёт рано или поздно, — медик снова пожал плечами. — Мы дали ему то, что обычно дают при ожогах. Он сам думает, что у него ожог. Должно сработать.

— Что такое "стигмат"? — спросил Гедимин, подавив желание объяснить, чем "сигма" отличается от "омикрона". Хольгер потянул его за рукав к двери.

— Пойдём, нам ещё работать.

Иджеса они не догнали — он успел добраться до научного центра, пока они говорили с медиком. У ворот Хольгер остановился и еле слышно хмыкнул.

— Он бросился тебе на помощь, так? Оттаскивать тебя от реактора?

— Я опять дверь не закрыл, — Гедимин досадливо сощурился. — Глупо вышло. Что с ним? Откуда ожог? Ничего не понимаю...

— Само по себе сигма-излучение никого обжечь не могло, — тихо сказал Хольгер, оглядевшись по сторонам. — Значит, одно из двух. Либо Иджес, почувствовав тепло или жжение — как ты их чувствуешь — остальное додумал сам и сам же внушил себе ожог... либо сигма повлияла на его нервную систему напрямую и "внушила" ему ожог. Что может устроить сармату его же мозг, я немного представляю. Да и ты тоже, — помнишь строгий карцер и призрак из стены?.. А вот может ли сигма так воздействовать... В любом случае Иджес влип. Если противоожоговые не подействуют — медики сами не знают, что с ним делать.

— Внушил себе... — не договорив, Гедимин недоверчиво покачал головой. — Иджес боится радиации, но чтоб настолько... Не надо было пускать его в отсек.

— Разумные слова, — кивнул Хольгер. — Не всем дано обниматься с реакторами и уходить невредимым. Надеюсь, он быстро поправится.

— Будет снова хвастаться, как пережил ядерный взрыв, — пробормотал Гедимин, открывая ворота. — Идём. Работа, в самом деле, ждать не будет.

Иджес сидел в "чистой" лаборатории, разбирал бумаги Ведомства, — Константин, чтобы отвлечь сармата, дал ему недописанный отчёт и два новых задания. Дрожать механик перестал, за плечо не хватался, и Гедимин, убедившись, что ему легче, успокоился сам и пошёл в "грязную" лабораторию.

Там за прошедший час не изменилось ничего, только незначительно усилилось омикрон-излучение внутри реакторов, — синтез ирренция продолжался. Гедимин отошёл от щита управления, встал рядом с установками и внимательно осмотрел их. Потом протянул руку к защитному полю и ненадолго задержал её на нём.

В этот раз он ничего не почувствовал — ни жжения, ни тепла — и сам этому удивился. "Привык," — подумал он, убирая ладонь. "Ну вот, теперь всё правильно. По законам физики." Отчего-то ему было не по себе — что-то неприятно давило на грудь. "Никаких странностей, и всё работает. Так и должно было быть."

14 декабря 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Гедимин, попробуй ещё раз. Вдруг оно вернулось? — Хольгер, незаметно покинувший рабочее место и подошедший к верстаку Гедимина, тронул сармата за плечо. — Если оно там, мы должны изучать его, а не запугивать. Может, попробуешь поговорить с ним?

— С кем? — сармат недовольно сощурился. — С набором металлических цилиндров? С источником ионизирующего излучения? С живыми квантами? Нет там никого, Хольгер. Лучше скажи, где твои еноты. Если Кенен их не поймал, я с ним поговорю.

Химик вздрогнул от неожиданности. Гедимин криво усмехнулся. Что разговор о енотах был не для его ушей, он понял ещё две недели назад, но с тех пор он не слышал ничего ни о енотах, ни о крысах и понемногу начинал волноваться. Учёные, готовящиеся к эксперименту, и Кенен, срывающий или затягивающий поставки, — это были знакомые явления, хорошо изученные и поддающиеся влиянию извне (по крайней мере, Кенен).

— М-мы решили остановиться на крысах. Крысы для Домициана. Не беспокойся, Гедимин, сюда мы их не потащим. Такие опыты не для твоих нервов.

Гедимин хмыкнул.

— Домициан заставит их обнимать реактор?..

...Ящики из-под верстака были вытащены, стенные ниши — вскрыты, их содержимое — вытащено и разложено на ровной поверхности. Гедимин собирался пополнить запасы мелких деталей, фольги, стального листа, проволоки и фриловых пластин, — всего, что можно было купить в магазине Грегори. Над дверью лавки третий день висела вывеска "Распродажа" — Грегори Смит собирался уехать на юг до Рождества, никто не знал, кому достанется магазин, и от покупателей не было отбоя.

— Учёт? — усмехнулся Иджес, остановившись у верстака. — Думаешь, этого не хватит? Тут запасов на два года.

— Ерунды — на два года, — отозвался Гедимин, перебирая разнородные тёмные камни в мешке из плотного скирлина. — А обсидиан на исходе.

— Откуда у Грегори обсидиан? — Иджес повертел в пальцах один из камешков и снова бросил его в мешок. — Снова к Кенену? Вот обрадуется...

— В ядерный могильник, — буркнул сармат, откладывая мешок в сторону. "Опять просить Герберта... А мне и прислать ему нечего."

16 декабря 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Мелкая снежная крупа вихрем кружилась над посадочной платформой, но на сарматов, которые там стояли, ничего не сыпалось, — над остановкой с утра натянули защитное поле. Гедимин выставил руку из-под него, зачерпнул несколько ледяных кристаллов, но они растаяли в перчатке раньше, чем он поднёс их к лицу, и сармат недовольно сощурился, — сейчас было бы кстати немного охладиться.

— Опять чертил до самого подъёма? — ткнул его в спину Линкен. — Спать тебе надо, атомщик. Мозги расплавишь.

Хотя сармат стоял к нему вплотную, Гедимин с трудом расслышал его слова сквозь вой сирен, гудки заходящих на посадку глайдеров и отчаянные команды диспетчеров. Над Грузовым аэродромом пытались разойтись два десятка "Кенвортов", судя по бортовым огням, загруженных до предела. Ещё десятерым удалось сесть, и их разгоняли по краям аэродрома, освобождая полосы для новоприбывших. Сквозь пургу Гедимин видел на бортах надпись "Ураниум-Сити" и три полосы на крыле — две чёрные и одну зелёную, знак приписки к ураниумскому аэродрому.

Что-то мимоходом зацепило его, и он вгляделся в силуэты, скрытые пургой и защитными полями, — на Грузовом аэродроме, кроме "Кенвортов", были другие грузовики и даже лёгкие глайдеры. Два из них прибыли из Порт-Радия, один — из Шангнака. Ни одного транспорта с материка на аэродроме не было. Гедимин попытался вспомнить, когда он в последний раз видел барк из Саскатуна или Эдмонтона. Выходило, что на Грузовом аэродроме они не появлялись с октября.

— Эй! Глайдер! — Линкен, не добившись от Гедимина своевременного ответа, схватил его за плечо и толкнул в сторону дверей. — Не спи на ходу! Что с тобой сегодня?

— Задумался, — буркнул сармат, протискиваясь к иллюминатору. Линкен пробился к нему и встал рядом, менее настойчивых спутников отнесло в сторону, кто-то из них помахал Гедимину, с трудом высвободив ладонь, и сармат кивнул в ответ.

— Ни одного транспорта с материка, — сказал он Линкену, кивнув на иллюминатор. — Что, больше на макак не работаем?

— Хотелось бы! — взрывник криво усмехнулся. — Нет, тут ничего не поменялось. Их сырьё, их продукция. Теперь их барки разгружают где-то на Периметре. Сюда им запрещено. А что толку, если это их заводы?!

Он провёл пальцем по шраму на затылке, поморщился и замолчал.

"Неудобно," — думал Гедимин, повернувшись к иллюминатору. "Гонять к Периметру грузовики... Барки могли бы садиться тут дальше. Это никому не мешало."

У ворот станции их встретил странный патруль — девятеро филков под предводительством обычного сармата. Увидев его, Гедимин изумлённо замигал, — для филков достали где-то пехотную броню и одноручные бластеры. Он присмотрелся к оружию — нет, ошибки быть не могло. Настоящие "Мадсены", одна из девятисотых моделей, — совсем новые, не старше года.

— Эй, там! — недовольно прикрикнул на него сармат-командир, и Гедимин наконец заметил его и снова замигал — предводитель филков был в лёгком экзоскелете!

— Где взял броню? — спросил его ремонтник. Рабочие вокруг зафыркали, даже кто-то из филков не удержал усмешки. Сармат сердито сощурился под прозрачным щитком и угрожающе поднял "клешню" с закреплённым на ней бластером.

— Ты что, с Энцелада?!

— Тронешь атомщика — экзоскелет тебе не поможет, — негромко сказал ему Линкен, положив руку Гедимину на плечо. — Ну да, с Энцелада. А пушкой не маши. Поломается.

Сармат сердито фыркнул, но спорить не стал, только прикрикнул на филков и повёл патруль дальше вдоль стены. Гедимин смотрел вслед, пока в глазах не зарябило от жёлтых полос на чёрной броне, — раскрашены филки были так, что в лесу их не заметил бы только слепой.

— Первый раз их тут вижу, — тихо сказал он Линкену, когда сарматы свернули в сторону ремонтных ангаров, и можно было уже не перекрикивать толпу. — Давно нам выдали экзоскелеты? А Фюльбер в курсе?

Линкен ухмыльнулся.

— На бывшей базе мартышек уже второй месяц тренируют экзоскелетчиков. Это патрули для охраны рудников и заводов. Чтобы у нас не вышло как в Ясархаге. Ты не бойся, атомщик. Нас никто не тронет.

— Ну-ну, — пробормотал Гедимин, вспоминая угрожающий жест нового охранника и все свои стычки с сарматами, которым дали полномочия и шокеры. "Пора вспоминать, как взламывается экзоскелет..."

"Ты видел новую охрану станции?" — написал он Фюльберу, не без усилий вспомнив его номер, — "менеджер по персоналу" очень давно не выходил на связь, и сармат вообще не уверен был, что он ещё в пределах досягаемости. Ответ, впрочем, пришёл через пятнадцать минут: "Я видел и худшие вещи, мсьё инженер. И всё это уже не моя ответственность."

Сегодня на почту упало два письма — от Шекеш (она уточняла, сможет ли Гедимин провести в Порт-Радии три-четыре вечера, — сарматы собирались поставить на берегу большой монитор и наладить трансляцию с эхолокатора Айзека, чтобы зрители не скучали, глядя на лёд) и от Конара. "Ну что, получился эксперимент?" — думал сармат, не торопясь открыть последнее послание. "Ведь у них есть все расчёты, всё, чтобы обойтись без аварий..."

"Снова проблемы со снабжением? Даже не знаю, кто кому из нас должен сочувствовать," — даже сармату сразу стало понятно, что с опытом, кажется, не задалось. "Я вам — из-за скудности ресурсов, или вы мне — мало проку от ресурсов, до которых не дотянуться. С первым же порывом попутного ветра пришлю вам камни, этим летом я запасся ими надолго, но придётся подождать — раньше Сильвестрова дня нужный ветер не подует. Я сейчас общаюсь с федералами, и ближайшую неделю они меня не оставят. В воровстве радиоактивных материалов меня обвинить не удалось, а нахождение в окрестностях хранилищ пока не является преступлением, но отписываться придётся долго, и это мне ещё повезло со свидетелями. Очередной повод позавидовать вашей свободе действий — или вашему безрассудству, не знаю, как правильнее..."

"Федералы?!" — Гедимину стало не по себе, и он перечитал абзац ещё раз. "Значит, опыт запретили, и Герберт сам пошёл за ирренцием? Уран и торий! Хорошо, что он был осторожен. У них там тремя днями карцера не отделаешься..."

Дочитав, он некоторое время сидел на месте и бесцельно чертил пальцем по верстаку, но через три минуты обнаружил, что линии складываются в несложную схему омикрон-излучателя. Еле слышно хмыкнув, он заглянул в один из небольших ящиков с мягкой выстилкой. Заготовки под излучатель были здесь — практически собранные сивертсеновы ловушки, не хватало только источника излучения и внешнего корпуса. "Десять граммов ирренция на каждый. Нет, лучше пятнадцать. От него же запитать экраны. Замаскировать под... что там у них принято? Какую-нибудь ерунду для развешивания на дереве. В кои-то веки пришлю Герберту что-то полезное..."

Константин перехватил его на выходе из хранилища, но на этот раз Гедимин двигался быстрее — и отодвинул сармата за дозиметрическую рамку раньше, чем тот успел перекрыть проход. Командиру пришлось шарахнуться в сторону, и выглядел он уже не так уверенно, — особенно когда Гедимин сел за верстак и установил защитное поле, готовясь к работе и не оглядываясь по сторонам. Ремонтник рассчитывал, что Константин уйдёт на своё место, но он остался у верстака и секунду спустя заговорил.

— Что это и для чего?

— Излучатели, — коротко ответил Гедимин.

— Почему разборные?

— Чтобы не привлекали внимания, — ремонтник внезапно вспомнил, что чертёж маскировочного корпуса лежит на самом видном месте, и надо бы его убрать, но поздно — Константин уже держал ежедневник в руках.

— Странная маскировка. Людей вокруг нет, сарматы не поймут... Ты, случаем, не собираешься вывезти это за Периметр?

"Что?!" — Гедимин изумлённо мигнул, тут же понял, что Константин ткнул наугад, — но теперь командир прочитал всё по его лицу, и дальше можно было не отпираться.

— Псих с реактором, — устало выдохнул Константин, опускаясь на соседний стул. — И как ты проходишь проверки на эа-мутацию?!

— Конара едва не схватили федералы, — сармат угрюмо сощурился. — Ему не дают работать с ирренцием. Ничего не случится, если он получит два излучателя.

— Как только сканер на границе уловит намёк на ирренций, ты — не жилец, — сказал с мрачной уверенностью Константин. — Макаки обрадуются, что нашли диверсанта, а сарматы устроят показательную казнь предателя. Сдавать людям наши технологии и снабжать их материалами, — думаешь, тебя за это похвалят?!

— Войны давно нет, — буркнул Гедимин. — Мы ведём научную работу. Кто кого предаёт?

— Объяснять это будешь трибуналу, — вздохнул Константин. — Я, конечно, не скажу ни слова ни Ведомству, ни безопасникам, но когда на тебя выйдут, выгораживать тебя я не буду.

— Эй, тески! Что там, уже дошло до расстрелов? — Линкен подошёл к верстаку и навис над сарматами. Гедимин, улучив момент, отобрал ежедневник и закрепил нужный чертёж на видном месте.

— Атомщик в очередной раз нашёл, обо что убиться. Пытаюсь отговорить, — Константин указал на Гедимина, почти ткнув в него пальцем. — Хочет поделиться нашим ирренцием с Лос-Аламосом.

— Что?! — Линкена передёрнуло, его лицо перекосилось. — Атомщик, это правда?

"Ну точно — обезьяны и есть," — Гедимин, сердито щурясь, выпрямился во весь рост. Начинать драку ему не хотелось, но перекошенный Линкен редко понимал слова.

— Конару нужны излучатели. Его чуть не арестовали из-за них. Мы всё равно не ставим опыты с микропроколами, почему не передать их на материк?

Он ожидал, что Линкен прохрипит что-то про макак и бросится на него с кулаками — или схватится за динамитные шашки — но сармат только мигнул, искоса посмотрел на Гедимина и хрипло рассмеялся.

— Вынести опасные опыты с территорий? Как макаки сделали с заводами? Х-хех... А мне это нравится, атомщик. Вот будет потеха, когда Лос-Аламос взорвётся!

Константин звучно приложил ко лбу ладонь.

— Двое полоумных! Вы что, положите ирренций в посылку и отнесёте на почту?!

— Харольд, — сказал Гедимин, задумчиво глядя в стену. — Будет здесь первого января. Привезёт мне обсидиан. Отвезёт Герберту излучатели. Надеюсь, не раздолбает по дороге.

17 декабря 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Гедимин, смотри! "Гигантские морские черви с Энцелада запрещены к вывозу"!

— Где?

— Да можете вы не отвлекаться хотя бы пять минут?! — Константин с досадой ткнул ремонтника кулаком в спину. Тот недовольно шевельнул плечом и нехотя убрал с экрана размытую фотографию червеобразного существа с бахромой по краям туловища. Существо лавировало в мутной воде среди свисающих с ледяного свода выростов, за ним, вдалеке, просматривалось ещё несколько силуэтов, — кажется, верхний слой энцеладского подлёдного моря был весьма густо населён.

— А что, их уже поймали? — спросил Амос, заглядывая через плечо. — Я успел прочитать только про снимки.

— Не поймали, но когда это мешало ввести пару запретов? — отозвался Хольгер. — Видимо, уже есть желающие купить себе такого питомца. Держат же некоторые венерианских плавунцов.

"Канада Периметр аэродром фотографии" — вводил между тем Гедимин, на время забывший о подлёдной фауне Энцелада. "Тёплый Север" не подвёл и в этот раз, выплюнув на экран набор снимков. Последнюю серию выложили в начале зимы. Увидев её, Гедимин вполголоса помянул уран и торий, и сарматы, пререкающиеся за его спиной, замолчали и развернулись к монитору.

— М-да, — сказал после недолгого молчания Хольгер. — Внушительная крепость.

За последний год Периметр заметно разросся в ширину и прибавил в огневой мощи. Гедимин угрюмо глядел на новые турели, импульсные зенитные орудия, боевые дроны и шеренги экзоскелетчиков. Кроме старых "Шерманов", на стену завезли "Рузвельты", да и "Шерманы" обновили, — теперь нечего было и думать вскрыть броню экзоскелета обломком фрила. Среди укреплений виднелись защищённые с воздуха платформы-аэродромы; на одном из них стоял барк, и, кроме него, там хватило места четырём "Кенвортам". Снимок был настолько чётким, что Гедимин даже разглядел надпись "Шангнак" на каждом борту.

— Это мелочи, — буркнул помрачневший Линкен. — Смотри на лес.

Гедимин хорошо помнил дикие, практически нетронутые заросли вокруг и на дне оврагов, хаос валунов и гранитных уступов, где можно было спрятать крейсер. Теперь лес отступил от стены на полкилометра, и в нём появились длинные просеки с небольшими укреплениями в начале и конце каждой из них. Местность разровняли, овраги засыпали, растительность была содрана до голого камня.

— Простреливается насквозь, — сказал Линкен. — Где вы раньше встречались с этим... сулисом? Под самой стеной? Не лезь туда. Убьют на месте.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Где тогда? Корабельные овраги?

Линкен покачал головой.

— Я подберу хорошее место. Далеко от Периметра. Сообщишь Конару координаты. Только осторожнее — место мне ещё пригодится.

— Ведёшь полумартышку в своё логово? — прищурился на него Иджес. — А патрули её не перехватят?

Гедимин мигнул.

— Действительно. Много патрулей у Периметра?

— Hasu! — выдохнул Линкен. — Эту мартышку надо охранять ещё и от сарматов! Хороший у тебя связной, атомщик... Ладно. Первого я пойду с тобой. С патрулями объяснимся.

На последней фразе он как бы невзначай сунул руку в карман. Гедимин недовольно сощурился.

— Без динамита никак?

— А это как пойдёт, — усмехнулся Линкен. — Я один хожу там без динамита. А ты, да ещё с полукровкой... Динамита мало — нужен торп!

...Излучатели были практически готовы, и Гедимин наводил последний лоск — присыпал корпуса блёстками, сверяясь с фотографией, найденной в сети. "Надеюсь, это выглядит достаточно нелепо," — он начертил на излучателе кривую снежинку. "А сюда нужна проволока."

— Гедимин! — окликнул его Хольгер, отвернувшись от монитора. — Интенсивность падает!

Ремонтник вздрогнул и, отложив излучатель, быстро подошёл к нему.

— Снижается с каждым днём, — Хольгер кивнул на монитор. — Оба реактора... Если так пойдёт дальше, можно эксперимент считать проваленным. Гедимин... Может, поговоришь с ним?

Сармат сузил глаза.

— Как только объяснишь, с кем именно. Следи за монитором, я сейчас.

Теперь за правильной блокировкой дверей "красного отсека" следил лично Константин; стоило Гедимину войти внутрь, не проведя герметизацию, как сигнализация взвыла. Сармат, поморщившись, развернулся к двери и запечатал её. Через несколько секунд вой на грани ультразвука умолк. Гедимин снял наушники и подошёл к щиту управления.

Ошибки быть не могло — интенсивность сигма-потока снижалась с каждым днём, хотя к его источникам никто не прикасался. "Ирренций так быстро не распадается," — напомнил себе Гедимин, подходя к ближайшему излучателю. Последние две недели устройство не теплело под его ладонью, а линии сигма-поля на защитном экране оставались тонкими и рассеянными. Сармат отсоединил излучатель и перенёс его на стол, под стационарное защитное поле. Вскрыть корпус было делом одной минуты, ещё полчаса Гедимин искал неисправность — и ничего не видел. Ирренций был на месте, распадался с привычной скоростью, — устройство ещё не выработало свой ресурс, его должно было хватить минимум на шестьсот тысяч лет.

"Интенсивность..." — Гедимин медленно потянулся к генератору защитного поля, встроенному в излучатель. "Или её изменение... Надо проверить."

Через четверть часа он закрыл корпус и убрал лишние защитные экраны. В его руках был излучатель переменного потока — и не хватало ему только управления с монитора. Сармат направил его в стену, подставив дозиметр, быстро поднял и сбавил интенсивность, — устройство работало. "А ещё не хватает шкалы," — запоздало вспомнил Гедимин, прикрепляя излучатель на место. "Но это несущественно. Как выглядела та пульсация?.."

Он прижал к защитному полю дозиметр, пучок сигма-квантов зацепил его и отразился на экране. "Начальная интенсивность... первый скачок... серия... снижение... ещё один пик... плато," — Гедимин отдёрнул руку от излучателя и позволил защитному полю схлопнуться. Он по-прежнему не чувствовал ничего, кроме волнения и досады. Полминуты спустя он повернулся к монитору, чтобы выяснить исход эксперимента, но Хольгер уже добрался до громкой связи.

— Гедимин, ты там? Интенсивность возрастает! Было несколько скачков, теперь она снова максимальная! Что ты сделал?

Ремонтник хмыкнул.

— Сделал излучатель переменного потока. Воспроизвёл пульсацию, — сказал он, подойдя к стене. На той стороне, кажется, ждали другого ответа, — Гедимин услышал странный прерывистый вздох.

Настроив второй излучатель, сармат остановился у монитора и довольно усмехнулся. "Сработало. А то — "оно живое, оно живое"..."

Что-то тёплое, похожее на тонкие волокна, прикоснулось к его виску. Сармат дёрнул головой и, не оглядываясь, пошёл к выходу.

01 января 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Смарт, оставленный на ящике с вещами, негромко загудел, напоминая о пришедшем и непрочитанном сообщении. Гедимин дотянулся до него и перевернулся набок, нехотя открывая глаза. Вчера были полёты допоздна, сегодня — поздний подъём; Оллер ещё не включил громкую связь. Гедимин, обдумав это и сверившись с часами, слегка удивился — обычно в это время комендант запускал рождественские мелодии. Сегодня было тихо — как внутри барака, так и снаружи. Уже неделю было необычайно тихо — ни приземляющихся и взлетающих кораблей, ни грохота падающих на льду экзоскелетов, ни пьяных воплей и попыток петь на улицах. Ураниум-Сити обезлюдел.

"Обезлюдел," — повторил про себя Гедимин и едва заметно усмехнулся. "Теперь здесь одни сарматы. Что ж, буду привыкать."

Он заглянул в почту и растерянно мигнул — сообщение пришло ещё до полуночи, видимо, сармат не заметил гудка, когда свисал с ремней безопасности в глайдере Линкена и пытался не выпасть во время очередной "мёртвой петли". "Фюльбер? Он ещё был в городе? А сейчас?" — Гедимин взглянул на номер, перечёркнутый жирной красной чертой, — это означало, что адресат недоступен, а попытка с ним связаться привлечёт внимание безопасников.

"Bon courage, monsieur ingenieur. Bon chance, L"etoile Polaire."

Гедимин озадаченно перечитал знакомые буквы, никак не складывающиеся в слова, ткнул в перевод, мимоходом узнав о существовании ещё одного языка на территории Атлантиса, и невесело хмыкнул. "Стойкость? Удача? Ну, Фюльберу виднее, что нам может понадобится..."

Под потолком загудел сигнал подъёма, из динамиков донёсся отрывок атлантисского гимна — и тут же затих. В коридоре открылась дверь, и самоходная тележка, зацепив одну из створок, покатилась мимо комнат. Гедимин откинул задвижку, и ему в руки всунули три контейнера — два больших и один поменьше, грамм на триста. На нём была простая чёрно-белая наклейка "Маккензи".

— Кенен, мать твоя пробирка! Чего ты туда напихал?! — донеслось из комнаты Линкена. Гедимин, хмыкнув, попробовал жидкость из контейнера и на секунду перестал дышать — вкусовые рецепторы обожгло. "Капсаицин. Много," — определил сармат, сделав ещё глоток.

— Ну чего орать? — отозвался недовольный Кенен. — Хоть бы раз кто сказал "Спасибо, Кенен, за глинтвейн!" Думаешь, легко готовить на весь город?!

"Маккензи сегодня смелый," — отметил про себя Гедимин, поспешно влезая в комбинезон. Вчера два сармата едва не сцепились из-за политики; ремонтник прикидывал про себя, придётся ему разнимать их ещё и сегодня, или они разойдутся мирно.

— Эй, атомщик! — в стену постучали. — В Порт-Радий летишь?

— Там запускают монитор, — отозвался Гедимин. — Придётся лететь.

Он чувствовал непривычную пустоту в груди — впервые ни одна установка в научном центре не нуждалась в его внимании. Плутоний был выгружен, синтезирующий реактор — остановлен на промывку, ирренциевые — разобраны полностью, а всё, что от них осталось, сложено либо в хранилище, либо в дезактивирующие растворы. До завтра никто не мог потревожить Гедимина — ни агенты Ведомства, ни операторы из реакторного отсека, ни даже Константин. Он тоже отдыхал от вчерашних расчётов, затянувшихся до десяти вечера, и сразу предупредил, что первого января не хочет слышать ни слова о ядерной физике, химических опытах или сломанных станках. Гедимину отделаться от работы было сложнее — стоило прикрыть глаза, объёмный чертёж урано-плутониевого реактора достраивался в голове, и так чётко, что рука тянулась к смарту.

— Энцелад, приём! — в стену снова постучали — видимо, за достраиванием схемы сармат что-то прослушал или не ответил на вопрос.

— Внимание! Всем поселенцам барака "Нова"! — Оллер вспомнил о громкой связи. — Через десять минут начинается официальное выступление координатора сарматских территорий! Всем собраться в кинозале! Явка обязательна!

— Мать твоя колба, — пробормотали за стеной.

— Эй, тески! — Кенен, как всегда, одетый во что-то странное, догнал Гедимина в вестибюле и сунул ему под нос смарт. — Джед, ты это видел? Экстренные новости! Глайдер координатора обстрелян по дороге к зданию Конгресса! Нет, не радуйся — Маркус жив и даже не ранен. Снова кому-то не удалось спасти тебя от ежегодной речи...

Кенен хихикнул и нырнул в толпу, чтобы догнать ещё кого-то.

— На Маркуса напали? Что, ему не выдали экзоскелет? — вслух подумал Гедимин и тут же получил тычок под рёбра от Линкена.

— Весёлого мало, атомщик. Пока он там, он в полной власти макак. Они должны смотреть, чтобы в него не стреляли. Мы ему помочь не можем.

Сегодня экран в кинозале не был чёрным — на него спроецировали изображения всех гербов сарматских территорий. Пока Гедимин разглядывал их, вспоминая, что к чему относится, перед экраном зажглось размытое жёлтое свечение, быстро сложившееся в голограмму. Сармат без усилий узнал Маркуса Хойда — по крайней мере, его он обычно узнавал.

— Я приветствую вас, поселенцы сарматских территорий, — четырёхметровая голограмма вскинула руку в приветственном жесте, но донесла её только до груди — это ещё не был полноценный запрещённый "салют" времён Саргона, но и на дружелюбное помахивание, принятое у людей, этот жест был непохож. — Я, координатор Маркус Хойд, рад всех вас поздравить с новым днём смены дат — и с новым годом, начинающимся за ним. Не так давно мы вынуждены были заимствовать человеческие праздники — у нас не было ни истории, ни традиций, но за последние годы многое изменилось. Мы научились гордиться собой. Мы освоили огромные территории, развили промышленность, обрели науку и культуру. Речь больше не идёт о беспомощном подражании человечеству — мы по-прежнему моложе, но не уступаем ни в силе, ни в разуме. У всех вас на слуху совместные проекты с научными институтами Земли, с крупнейшими корпорациями, оборонным ведомством... Человечество научилось доверять нам, и мы оправдали его доверие. Уже в этом году будет рассмотрен вопрос о частичном открытии территорий, а не более чем через пять лет цивилизации сарматов и людей смогут общаться без искусственных преград. Если бы не печальные события прошлых лет, вызвавшие недоверие между расами, территории были бы открыты гораздо раньше, но трудности уже позади, и ждать осталось немного. Не пройдёт и пяти лет, как я смогу поздравить вас с объединением двух цивилизаций. Хорошего выходного дня, мои сограждане!

"Через пять лет," — Гедимин почувствовал тепло в груди. "Конар сможет прилететь сюда. А я побываю в Лос-Аламосе. И в Нью-Кетцале. Хочу увидеть их станцию ещё раз. С новым реактором."

На выходе Кенен толкнул его в бок и широко ухмыльнулся.

— Гордись, ты попал в речь координатора!

Гедимин досадливо отмахнулся.

— Объединение цивилизаций... — пробормотал Линкен, разглядывая ступени под ногами. — Что-то у него на уме. Как бы в следующем году не дождаться команды "На взлёт!"

— Он говорил о сотрудничестве, — буркнул Гедимин. — О том, что откроют границы. Какой ещё взлёт?!

Линкен внимательно посмотрел ему в глаза, усмехнулся и потрепал сармата по плечу.

— А ты не меняешься, атомщик. Только шрамов всё больше. Главное — не теряй бдительности. И тренируйся. Хотя бы стрелять.

...Глайдер оставили сёстрам Хепри — Мафдет пообещала вернуть машину целой и невредимой. Недовольный Кенен пытался удрать вместе с миниглайдом, но Линкен перехватил его на лестнице и отобрал механизм. Второй миниглайд у него был с собой — кто-то из отряда "чистых" поделился своим. Несколько минут Гедимин и Линкен кружили над городом, будто преследуя друг друга, но потом — сразу после того, как в кармане ремонтника загудела рация — два миниглайда резко разошлись. Один промчался над замёрзшим озером, едва не касаясь льда, и, подняв облако снежной пыли, скрылся за деревьями. Второй пролетел между двумя патрульными дронами и под их писк нырнул в лес, скрываясь в оседающем с ветвей снегу.

"Фокусы!" — думал Гедимин пару минут спустя, отряхиваясь от ледяных кристаллов и смахивая с респиратора налипший снежный ком. Полёт выровнялся, можно было взять рацию и прочитать короткое сообщение: "Ветер поднимается". Харольд Уотерс приближался к Периметру, и оставалось надеяться, что он не забыл о маскировке.

Внизу промелькнул скалистый склон с торчащими из него гранитными зубцами. Нескольким деревьям удалось уцепиться между ними, но снег на гладком камне не держался, и темнеющая скала была заметна издалека, даже в наступающих сумерках. Гедимин закопал миниглайд в снегу под каменной площадкой, сам остановился у зубца. Наверху что-то зашуршало — Линкен подал знак, что он на месте.

— Куда ты залез? — Гедимин недовольно сощурился. — И зачем тебе гранатомёт?

— На всякий случай, — спокойно ответил взрывник. — Не бойся, атомщик. По твоим ручным зверькам я не стреляю.

"Ручные зверьки?" — Гедимин недобро сузил глаза и хотел высказаться, но гул над деревьями заставил его забыть о словах Линкена. Темнеющее небо оставалось пустым, но что-то приближалось сюда, и в трёхстах метрах от скалы Гедимин рассмотрел мелькнувший блик.

— Sa taikka! — донеслось из укрытия, и Линкен вместе с гранатомётом втиснулся в едва заметную нишу. Гедимин не успел удивиться тому, как в щель между камнями поместился крупный сармат, — Харольд уже сбросил маскировку, и его флиппер, окрашенный в цвета космофлотского экзоскелета, развернулся в снежном облаке и лёг на подушку защитного поля. Сулис отстегнул шлем, повертел головой и озадаченно мигнул. Гедимин шагнул к нему — только тогда Харольд заметил его и тут же насупился.

— Забирай свои камешки, — он швырнул мешок на скальный выступ. — Я уважаю старика Герберта. Но по своей воле — ноги моей не было бы в этой дыре!

— Не наступай в снег, — угрюмо сказал Гедимин, выходя на самый край площадки. — Твои следы видны с орбитального крейсера. Вот эта вещь — для Герберта, и только для него. Отдашь в руки. Сам не ковыряй. Ясно?

Харольд фыркнул.

— Ваши научные штучки? Клади в карман. Я к ним не притронусь.

Флиппер с рёвом подлетел к каменному выступу, на котором стоял Гедимин, и развернулся боком. Сармат придержал Харольда за край кармана и затолкал туда свёрток. Сулис охнул.

— Чего ты туда насовал?! Оно тяжелее твоего мешка!

— Пара устройств для научной работы, — Гедимин застегнул его карман и шагнул в сторону. — Герберту в руки, запомнил? Теперь можешь лететь.

— Да, сэр! Слушаюсь, сэр! Будет исполнено, сэр! — Харольд ухмыльнулся и развернул флиппер на месте, подняв облако снежной пыли. С верхушки скального зубца донёсся гортанный возглас:

— Fauw!

Гедимин, перекатившись по скользкой поверхности, залёг за зубцом.

— Взлетай! — крикнул он Харольду ещё в падении. Сквозь рёв поднимающегося флиппера можно было не услышать треск разрядов, но видны они были хорошо — и последний из них едва разминулся с обшивкой "корабля Космофлота".

— Hasu! — заорал Линкен, скатываясь с зубца и ныряя по пояс в снег. — Атомщик, вали, я их отвлеку!

Гедимин упал в снег и на секунду зарылся в него. Сквозь рыхлый край ямы он увидел, как мимо проносится филк-патрульный, на бегу стреляя в небо, и услышал тяжёлые шаги экзоскелета, взбирающегося на камень. Что-то взорвалось над головой, вдавив сармата в снег ещё глубже. Край платформы миниглайда впился ему в рёбра, и он еле сдержал шипение. В ушах звенело, но крики патрульных ещё были слышны, — филки бежали в обратную сторону, едва не наступая на Гедимина. Когда последний солдат исчез за скалой, сармат посмотрел на небо. Флиппер исчез, за деревьями ничего не дымилось, — видимо, патрульные отвлеклись на Линкена вовремя.

За скалой громыхнуло ещё раз. Гедимин вытряхнул снег из-под съехавшего шлема и сквозь звон в ушах услышал крики.

— Пусти, идиот! Если бы я в вас стрелял, вы бы тут не бегали!

— Кто такой? Линкен Лиск? А, псих с динамитом! — кто-то из сарматов опознал взрывника, и тот выругался. — Чего тут забыл?

— У меня разрешение, мать твоя макака. Да отпусти руку! — судя по звуку, кто-то шмякнулся в снег. Гедимин покачал головой, выудил из сугроба миниглайд и пошёл на крики. Можно было уже не скрывать следы — сарматов заметили.

— Какое разрешение? От макак? Нас это не касается, — быстро проговорил экзоскелетчик, пятясь от освободившегося Линкена. Взрывник, расслабленно опустив руки, стоял в кольце вооружённых филков, их предводитель — сармат обычного роста — держал наготове малый ракетомёт.

— Вот идиоты! Атомщик, скажи им, — Линкен увидел за спиной экзоскелетчика, что к нему подходит Гедимин, и радостно ухмыльнулся. — У нас тут научная работа. Вот чего они лезут?

— Научная? — командир филков резко развернулся и едва не ткнул Гедимину бластером в грудь. — Ты ещё кто?

— Hasu! — выдохнул один из малорослых сарматов. — Это Кет. Не спрашивай его ни о чём!

Гедимин удивлённо посмотрел на него — он не помнил за собой близкого общения с филками, и ни голос патрульного, ни его внешность не показались сармату знакомыми.

— Кет? Гедимин Кет? — командир резко ткнул бластером в сторону сармата. — Чем вы двое тут занимаетесь? Отвечай!

— Мы проводим замеры сигма-излучения, — Гедимин показал ему счётчик Конара. Командир недоумённо посмотрел на прибор.

— Замеры чего?

— Эй! Heta! — уже двое филков дотянулись до его брони и постучали по ней. — Не спрашивай!

— Интенсивности потока сигма-квантов, — пояснил Гедимин. — У этого излучения высочайшая проницаемость. Нет ни одного надёжного экрана, даже защитное поле не рассеивает его. Ближайший источник — в десятках километров отсюда, однако...

— Heta! — командир отступил на шаг и прикрылся "клешнёй" экзоскелета. — Всё ясно. Можете улетать, оба. В другой раз занимайтесь своими... замерами в дневное время, а не перед отбоем.

Линкен презрительно фыркнул и оттолкнул филка, вставшего у него на пути.

— Это сигма-лучи! Они одинаковы в любое время суток. Кто вам, тупицам, выдал оружие?!

Гедимин придержал его за плечо и жестом указал на миниглайды. Линкен снова фыркнул, смерил филков презрительным взглядом и встал на летающую платформу. Взлетал он нарочито медленно, зато, скрывшись за деревьями, рванул вперёд так, что Гедимин сразу потерял его из виду.

Рация сармата еле слышно загудела. "Ветер стихает" — гласило сообщение от Конара. Гедимин довольно усмехнулся и полетел быстрее. Искать Линкена в ночном лесу не имело смысла — сарматы договорились встретиться на крыше "Новы".

... — А действительно — что теперь с твоим разрешением? — спросил Хольгер уже в комнате Гедимина, когда сарматы собрались там. Линкен пожал плечами.

— Завтра проверю. До патрулей мне дела нет, но если подтянут броненосцев... Я не хочу проблем.

— Теперь ты будешь устраивать по взрыву в день? — Кенен перестал улыбаться. — Надеюсь, Арбогаст вовремя пришлёт броненосцев...

Гедимин молча сидел у стены, думал об урано-плутониевых реакторах и время от времени посматривал на смарт. "У sulwa должно хватить мозгов не трогать излучатели. Для Конара там есть инструкция. Будет интересно узнать, как прошёл эксперимент. У них там должны быть тихие полигоны. Макаки слишком много запрещают. Учёные должны знать, как это обойти..."

02 января 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Итак, что у нас получается? — Константин покосился на экран. — У плутониевой схемы стартовая выработка от семи до восьми процентов, но проблемы с перегревом и газоотводом. У урановой проблем нет, но выработка не выше пяти процентов. И следующий твой шаг — смешанная схема?

Гедимин кивнул.

— Один к двум или один к трём. Проверю обе модели.

— Хорошо, — Константин сделал какую-то пометку. — Одновременно? И какой твой следующий шаг?

Сармат снова кивнул и положил перед командиром раскрытый ежедневник.

— Первый месяц будут работать две сборки по семь стержней. Потом сделаю контрольную модель. И ещё три месяца возьму для пиковой выработки. А там будет видно.

— Значит, не менее полугода, — Константин сделал ещё одну пометку. — Звучит разумно. На полноценный отчёт не тянет, но предъявить это Ведомству уже можно. Сколько чего нужно, уже рассчитал?

Ранним утром в научном центре было тихо; все сарматы, включая оператора, собрались в "чистой" лаборатории. Плутониевый реактор ждал загрузки, экспериментальные конструкции Гедимина были разобраны и проходили дезактивацию. Сармат ушёл бы к ним, но Константин задержал его — агенты Ведомства вот-вот должны были прибыть.

Когда в коридоре задребезжала сигнализация, Гедимин покосился на закрытую грузовую шахту и уткнулся в чертежи, надеясь, что чужаки в этот раз пройдут мимо него, спокойно заберут то, за чем прилетели, и оставят его в покое. Надежды развеялись в первую же минуту — едва патрульные дошли до "чистой" лаборатории, один из них открыл её двери. Внутрь вошёл Масанг, и Гедимин даже не удивился тому, что агент был в экзоскелете — этого давно следовало ожидать.

— Tza atesqa! — он вскинул "клешню", и его зеркальный лицевой щиток посветлел, открывая лицо. — Гедимин Кет, что вы нам скажете?

— Всё в хранилище, — отозвался сармат.

— Ирренций? — взгляд Масанга стал пронзительно-острым.

— Девять тысяч пятьсот граммов, — Гедимин махнул рукой в сторону хранилища. — Забирай.

Линкен тяжело вздохнул и укоризненно посмотрел на ремонтника.

— Исполняйте! — бросил Масанг в сторону патрульных, а сам подошёл к верстаку и остановился перед Гедимином. Тот настороженно сощурился.

— Отчёт о семистержневом реакторе был неплох, — сказал Масанг. — Наши специалисты высоко его оценили. Я слышал о новой разработке — модели на обеднённом уране. Как нам известно, этот опыт вы уже закончили, и Константин Цкау готовит отчёты. Что вы собираетесь делать дальше?

— Он займётся урано-плутониевой схемой, — Константин кивнул на монитор. — Интересная разработка, но требует времени. Первый месяц...

— Ya"at! — Масанг резко вскинул руку. — Нет. Я знаю, что у вас много интересных разработок, и что вы можете сидеть над ними ещё пять лет. Но Ведомство ждёт уже два года и дольше ждать не может. Нам нужен результат. С этого дня вы начинаете работу над промышленным образцом реактора. Для этого чего-то не хватает? Говорите!

Гедимин ошарашенно мигнул. "Сразу промышленный образец? Они там что, мутировали?!"

— Промышленный? Семь ячеек минимум, — подумал он вслух, глядя мимо Масанга. — Пятьсот сорок килограммов плутония. У вас столько нет.

Масанг коротко усмехнулся.

— Вы говорили о смешанной схеме. В обеднённом уране у нас нет недостатка. Сколько плутония вам нужно? Сколько урана? Всё будет доставлено в ближайшие дни.

"Какую схему взять? Один к трём? Да, наверное, так," — сармат заглянул в свои чертежи. Ему было не по себе, но и отступать не хотелось.

— Сто двадцать килограммов плутония, четыреста двадцать — урана. Если оставишь мне апрельский плутоний, можешь свой не привозить, — ответил он.

— Вы быстро думаете, — усмехнулся агент Ведомства. — Четыреста двадцать? Послезавтра пришлём транспорт. Апрельская выгрузка — ваша. Что ещё? Серьёзные проблемы? На трубы, рилкар и крепёж напишете заявки. В городские магазины не ходите. Весь их ассортимент в нашем распоряжении. Чего ещё не хватает?

— Места, — буркнул Иджес, и Гедимин удивлённо покосился на него — обычно механик не влезал в разговор с Масангом, тем более — о реакторах. — Эту штуковину некуда впихнуть. Нужен ещё один отсек.

— Дайте размеры отсека, — Масанг протянул "клешню" к Гедимину, и тот едва удержался, чтобы не отодвинуться. — Через полчаса здесь будет проходчик. Удлинить ангар — не проблема.

— Я начерчу, — Константин отобрал у Гедимина ежедневник. — Двух отсеков и коридора тебе хватит. Столько же в ширину... Эти реакторы много места не занимают.

— Градирню не забудь, — буркнул ремонтник. Масанг дотянулся до его плеча и осторожно постучал по нему, привлекая к себе внимание.

— Сколько времени вам нужно? Когда реактор будет готов? Когда вы намерены его запустить?

"Откуда мне знать?!" — Гедимин раздражённо сощурился. "Можно подумать, это так просто..."

— Я буду собирать реактор в одиночку? — угрюмо спросил он. — Даже люди не заставляли меня так работать.

— В вашем распоряжении весь научный центр, — Масанг указал на сарматов, собравшихся в комнате. — С этого дня сворачиваются все проекты, не относящиеся к реактору. Задания больше поступать не будут. Вам остаётся следить за выработкой плутония и собирать свою установку. Все, кто здесь находится, обязаны выполнять ваши указания.

Константин вздрогнул и недобро сощурился.

— Надо понимать, с меня снимают командование?

— На время работы над реактором, — отозвался Масанг. — Я рад, что вы не возражаете. Раз Гедимин Кет не определился со сроками, я дам вам полгода. Надеюсь, вы не подведёте меня и губернатора Оркуса. За вашей работой следят на самом высоком уровне. Если вы были на последнем выступлении координатора, вы могли это заметить.

— Полгода? Ты когда-нибудь собирал реактор?! — вскинулся Гедимин. Константин надавил ладонью на его плечо, пресекая попытки подняться.

— Успокойся. Все знают, как быстро ты работаешь. Вспомогательные операции доверишь нам с Иджесом, то, что можно автоматизировать, — лаборантам. Все, кроме операторов, в твоём распоряжении. Да хватит дёргаться!

В лабораторию заглянул патрульный.

— Готово, — сообщил он. — Груз на борту.

— Отбываем, — сказал Масанг, разворачиваясь к двери. — До первого июля можете быть свободны. Уверен, вы справитесь с работой. Tza atesqa!

На его прощальный жест ответил только Линкен; впрочем, агент Ведомства уже не смотрел на сарматов, а секунду спустя дверь за ним закрылась. Гедимин опустил голову на сложенные на верстаке руки. Константин, вполголоса помянув мартышек, встряхнул его за плечо.

— Мать твоя пробирка! Ты что, не сам этого хотел? Это же твой реактор, которым ты прожрал мозги всем Канадским территориям и Лос-Аламосу впридачу!

Гедимин оттолкнул его, развернулся к сарматам и тяжело вздохнул.

— Идиоты из Ведомства понятия ни о чём не имеют. Я ещё дня не работал со смешанной схемой. Теперь мне делать из неё промышленный образец. Они там мутировали?!

— В чём проблема? — Константин кивнул на телекомп. — Садись и считай. Ты работал с плутонием, работал с ураном. Высчитай, как будет вести себя смесь. Построй модель. Сколько можно хвататься за железо, даже не включив голову?!

— Телекомп за меня думать не будет, — Гедимин сузил глаза. — А твои расчёты я уже видел. Можешь сам что-нибудь построить. Я пойду присмотрю за проходчиком. Ты задал не те размеры для отсека. Дай сюда мои бумаги.

— Псих с реактором, — пробормотали ему в спину, но сармат не стал оборачиваться. На верхнем ярусе уже были слышны сигнальные гудки — проходчик подъехал и теперь маневрировал, пытаясь не снести соседние ангары. "Реактор за полгода," — Гедимин с тоской вспомнил, как строил "Полярную Звезду". "В одиночку. И эти сарматы говорят, что люди тупые?.. Ладно. Тихо. Работаем. Не первый тупой сармат на этой планете. Жаль, не последний."

17 января 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Уже вторая? Вот видишь! И было из-за чего беситься?! — Константин досадливо сощурился на защитное поле. За первым, трёхслойным, экраном начиналась сложная конструкция из рилкаровых стержней и электромагнитных захватов, окружённая плотным полем; сквозь все экраны с трудом просматривались полуметровые цилиндры, покрытые чёрной блестящей коркой. Они ещё не были собраны в пучки, специальные захваты поддерживали их сверху и снизу. Каждый был пронумерован и промаркирован для будущей сборки. Всего их было четырнадцать — сто пятьдесят четыре грамма ирренциевой окиси и немного меньше — искусственного обсидиана.

Гедимин чувствовал приятную усталость — сегодня, так же, как и вчера, и уже неделю, каждый вечер, и ему нравилось смотреть на готовые стержни и видеть, как они займут своё место в реакторе — через полгода или даже раньше. Константин и его поддёвки нравились ему гораздо меньше.

— Что у Иджеса? — спросил он, хмуро взглянув на командира.

— Бак готов. Нести его сюда он отказывается. Если не возьмётся за ум, завтра дам поручение лаборантам, — ответил Константин.

Работа над реактором шла шестнадцатый день — и Гедимин считал, что идёт она очень быстро. В восточной части ангара появился новый двухъярусный отсек; Иджес и Линкен две недели возводили там конструкции биологической защиты, размещали стационарные "арктусы" и проводили коммуникации. Гедимин и Хольгер работали с "начинкой" — ремонтник занимался ирренцием, химик делал обсидиановые корпуса для хрупких стержней. Константин довёл до конца расчёты, и Гедимин, проверив их, не увидел ничего "кривого" — но сдержанно сказал, что проверка не помешает. Бывший командир в ответ фыркнул и пробормотал что-то про кустарщину и дикарство, но подробнее объяснить отказался. Дней через сорок — если всё будет идти по плану — Гедимин собирался заняться этой проверкой и перейти с ирренция на уран и плутоний — благо обещанный груз обеднённого урана уже лежал в хранилище.

Над дверью "красного отсека" замигал светодиод, затем помещение наполнилось негромким гулом. Через пять секунд он стал неприятно давить на уши. Гедимин сощурился, но выключать не стал — отмахиваться от сигнала отбоя было глупо.

— Тебе дай волю, ты и на ночь тут останешься, — усмехнулся Константин, выходя из отсека. — На сегодня хватит. Иди уже... ну, хоть с Линкеном тренироваться!

...Людей в Ураниуме больше не было, но Гедимин временами забывал об этом — особенно когда навстречу ему из переулка выходили экзоскелетчики. То, что внутри брони сарматы, не делало их шаги приятнее, и ремонтник смотрел на них настороженно. По-прежнему в небе горели бортовые огни дронов-наблюдателей, вдоль заводских ворот маршировали "Джунгси", а обнесённые оградой здания на юго-востоке строго охранялись, и оттуда часто доносился треск бластерных разрядов. Сегодня к нему добавился грохот — взрывали что-то маломощное, вроде самодельных гранат, и Гедимин остановился и недовольно сощурился на освещённый лес.

— Чего ты? — Линкен подтолкнул его в спину. — Патрульные тренируются. Мог бы сам записаться на стрельбы. Полезно.

— Помню я эти стрельбы, — Гедимина передёрнуло. Линкен ошалело встряхнул головой.

— Эй! Теск, ты что надумал?! Что там стреляют по... Да ну! Сармат никогда не сделает такого с другим сарматом.

— А меня туда сдали сарматы, — ровным голосом напомнил Гедимин. — Они же раздробили мне палец.

Ногтевая фаланга на ноге давно не болела, но каждый раз, снимая или надевая сапоги, сармат видел, как она деформирована. Тогда — да и потом — она ему не мешала, но вспоминать лишний раз пытки было неприятно. Теперь о них напомнил ещё и шум выстрелов.

— Атомщик, ну, хватит, — Линкен озадаченно мигнул. — Там давно нет опасности. А стреляешь ты плохо.

Гедимин пожал плечами.

— Пусть так, — он свернул с тротуара и повернулся к подсвеченной полосе препятствий. С каждым годом её достраивали, и сейчас она была похожа на полуразрушенный городской квартал — туда даже провели электричество, и свисающие из "развороченных стен" провода искрили и могли ударить током — не до смерти, но кого-то из филков, по слухам, уже оглушило.

— Иди на озеро. Я скоро буду.

— Побегаешь? — Линкен кивнул на полосу препятствий. — Хорошее дело. Ещё бы драться учился...

Никого из сарматов на гребнях стен не было, но посторонние звуки из "развалин" Гедимина не удивили — тут многие бродили после работы. Он повис на руках, перебираясь на уровень ниже, мягко пробежал по качающемуся полу, втиснулся в вентиляционный люк, проверил на прочность крепления полуоторванной решётки (это не было частью конструкции — на ней уже повисел кто-то слишком тяжёлый) и хотел вернуться на гребень, но в полуосвещённом "подвале" мелькнуло что-то знакомое — край одежды, покрытой мехом.

— Эй, парни, — испуганный голос тоже был знаком Гедимину, и сармат остановился. — Это же глупо! Мы что, не можем поговорить, как разумные с разумными?

— Лучше не рыпайся, — угрюмо ответил ему другой сармат; он старался держаться в тени, как и его товарищи, и Гедимин, как ни вглядывался, увидел только расплывчатые силуэты в камуфляжных комбинезонах. — Ты всё знаешь сам, Маккензи. Говорить с тобой не о чем.

— Ты сильно ошибаешься, — Кенену, судя по голосу, было очень не по себе. — И выдумал себе лишнего. Послушай меня!

Гедимин недобро ухмыльнулся и ухватился за гребень крыши, подтягиваясь на верхний ярус. Ещё прыжок над полуразрушенной комнатой, мимо торчащих из стены штырей, приземление на другой стороне и мягкое скатывание вниз, в подвалы, — и голоса за спиной окончательно затихли. "Опять Кенен нарвался," — подумал сармат без особого сочувствия. "С ним всегда так."

... — Нет, атомщик, так не годится, — Линкен недовольно сощурился. — До мишени было всего тридцать метров.

— В темноте, — буркнул Гедимин.

— На аэродроме было светло. Ты что, мутируешь в макаку? — Линкен поморщился. — Там слепой не промахнулся бы!

— Один раз из двадцати, — напомнил ремонтник, отодвигая взрывника с дороги. — Мне надоело. Иди спать.

— Ты совсем размяк, атомщик, — вздохнул ему вслед Линкен. — Скоро от филка отбиться не сможешь.

"Похоже, его заклинило," — думал сармат, сворачивая на территорию завода. Линкен обычно огибал заводской корпус с юга; Гедимина пока ещё пускали внутрь — посмотреть на кассетный цех и центрифуги.

Странные звуки он услышал, поднимаясь на галерею для перевозки гексафторида. Предупреждающих знаков не было — путь был свободен, и кто-то из сарматов стоял у окна, странно, прерывисто дышал и вытирал лицо. С его плеча свисали остатки чего-то покрытого шерстью; нижний слой одежды тоже был разорван и испачкан песком.

— Кенен? — Гедимин приостановился, с удивлением глядя на потрёпанного учётчика. Тот вздрогнул, развернулся к нему лицом и резко шарахнулся назад, одним прыжком преодолев половину расстояния до развилки. Теперь Гедимин видел, что его лицо измазано кровью, а изорванная грязная одежда еле держится на остатках волокон. Из разжавшегося кулака учётчика выпали какие-то бумажные обрывки. Один из них упал под ноги ремонтнику, и тот, подняв клочок, увидел фрагмент распечатанной фотографии.

— Кенен, стой. Я тебя не трону, — сармат показал пустые ладони. — Что с лицом? Медик не нужен?

Учётчик остановился и выдавил из себя улыбку.

— А, это ты, Джед... — он пощупал распухший нос. — Несколько ушибов, не более. Достаточно приложить лёд. Можешь идти дальше по своим важным научным делам.

— Кто тебя так? — Гедимин кивнул на изодранную одежду. Если нижняя рубашка не выглядела прочной и могла случайно порваться в драке, то верхняя конструкция из меха была пришита к крепкому скирлину, — судя по повреждениям, её пришлось резать и кромсать.

— Зачем было рвать одежду? — спросил он, не дождавшись ответа. — Никогда такого не видел.

Кенен криво ухмыльнулся и натянул полуоторванный рукав на плечо.

— Зайди в вестибюль, Джед. Там висят новые указания. Человеческая одежда теперь под запретом. А некоторые поселенцы очень рьяно соблюдают запреты. На редкость тупое правило, я тебе скажу.

Он разжал кулак, посмотрел на обрывки и затолкал их в ближайшую урну.

— Не надо было портить вещи, — Гедимин недобро сощурился. — Они выглядели забавно. Кто это сделал? Я с ними поговорю.

Кенен испуганно замигал и замотал головой, отступая к перекрёстку.

— Не надо, Джед. Честное слово, не надо. Ничего, кроме проблем, от этого не будет. Не беспокойся, я сам разберусь.

..."К незаконной одежде относятся..." — Гедимин рассматривал объявление, вывешенное в вестибюле, и сердито щурился. "Много всего. Я половину не знаю. Интересно, кто у нас это носил. Даже Маккензи не собрал столько тряпья."

— Что там? — Оллер, обеспокоенный долгой неподвижностью сармата, выглянул из комендантской. — А, насчёт одежды... Ну, тебе бояться нечего. К твоему комбинезону ни один патруль не придерётся.

— Патруль? — Гедимин развернулся к нему. — За исполнением... вот этого... будут следить патрульные?!

Оллер угрюмо кивнул.

— Бред и дичь. Но наш мэр считает это важным. Приказ Арбогаста, теск. Ох-хо, сколько будет драк...

15 апреля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сложнее всего было настроить пульсацию. То, что приводило в ужас Иджеса и заставляло остальных сарматов держаться подальше от временной мастерской — нанесение окиси ирренция на излучающую поверхность — Гедимин после долгих тренировок уже мог бы выполнять на ощупь, не открывая глаз, и заняло это, со всеми прикидками, разметкой и замерами, всего полчаса. Но вот тонкая настройка четырёх "арктусов", направляющих излучение и рассеивающих его при необходимости, и выведение управляющего механизма на главный монитор...

Наматывая на руку очередной проводок, Гедимин угрюмо думал, что надо было сделать под них специальный держатель. Схема, в которую он заглядывал время от времени и уже практически запомнил наизусть, с первого взгляда была несложной. Теперь, на третьем часу работы, сармат не был уверен, что когда-нибудь из проводов выпутается.

Над дверью зажёгся красный светодиод.

— Гедимин, ты там ещё жив? — озабоченно спросил Хольгер по громкой связи. Зайти он не мог — дверь хранилища блокировалась автоматически, а у Гедимина были заняты руки.

— Что там? — спросил ремонтник, закрепляя и плотно укладывая очередной провод.

— Плутоний готов к работе, — ответил Хольгер, облегчённо вздохнув. — Двадцать два килограмма в "красном отсеке". Я освободил отсек, только Амос ещё там — смотрит за химреактором.

— Ладно, — отозвался Гедимин. — Я сегодня останусь тут.

— Через полчаса обед, — напомнил химик. — Если откроешь дверь — принесу сюда. Вода у тебя есть?

Гедимин покосился на полупустую канистру с подсоленной жидкостью. С тех пор, как из хранилища убрали весь плутоний, тут стало можно работать, не задыхаясь от жары, но сварка всё-таки прогревала помещение, а горячий металл, не говоря уже о рилкаре, остывал медленно...

— Принеси ещё, — он закрепил два одноцветных провода. — Дверь открою.

Из хранилища он выбрался три часа спустя, когда излучатель был практически готов, и тут же, за дверью, услышал протяжный гудок смарта — какое-то послание, не сумевшее пробиться сквозь свинцовые стены, наконец пришло на почту. Иджес, выглянувший в это время из нового отсека, вздрогнул.

— Ты куда? — опасливо спросил он, глядя на руки Гедимина, прикрытые защитным полем. На самом деле необходимости в этом не было — сармат "отмылся" на месте, да и никогда не имел привычки с ног до головы измазываться в радиоактивных материалах. Гедимин указал наверх, и Иджес обрадованно закивал и снова нырнул в приоткрытый отсек.

— Как-то надо назвать это помещение, — задумчиво сказал Хольгер спустя полчаса, когда вместе с ремонтником зашёл посмотреть, как движется работа, и предложить Иджесу помощь. — Второй реакторный?

Гедимин пожал плечами. Он разглядывал корпус будущего реактора — рилкаровую ёмкость с тридцатисантиметровыми стенками. Её пришлось собирать по частям — оборудование, чтобы сделать цельную отливку, заняло бы пол-ангара и отняло бы не менее двух месяцев только на постройку. Иджес не торопился, проваривал швы медленно и тщательно; Гедимин, проведя голой ладонью по уже остывшему корпусу, нащупывал их с трудом, только свежий шов ещё светился красным из глубины полупрозрачного стеклянистого вещества.

— Как на корабле, — усмехнулся Иджес, поймав взгляд ремонтника. — Снова его вспоминал. Как думаешь, эта штука — взлетит?

— Она не для этого, — отозвался Гедимин, пробираясь мимо элементов системы охлаждения к теплообменнику. Им он занимался сам, Иджес только отодвигал конструкцию в сторону, если она ему мешала, или перетаскивал её обратно, когда место для работы нужно было Гедимину.

— Что, опять тащить? — механик, заметив передвижения сармата, кивнул на электрокран. Этот механизм в отсеке поставили сразу же, в первые дни работы, хотя Гедимин от растерянности порывался таскать конструкции вручную.

— Не надо, — Гедимин обошёл вокруг теплообменника. Эта конструкция занимала места больше, чем сам реактор, — при том, что сармат ужимал её, как мог.

— Хм... А если заработает — получится очень компактный агрегат, — заметил Хольгер, разглядывая выемки для охлаждающих элементов. — Практически карманный. Можно будет поставить на любой спрингер и синтезировать ирренций прямо в космосе. И тут же перерабатывать на боеголовки.

Гедимин хмуро покосился на него.

— Какие боеголовки?

— Те, о которых восьмой год мечтает Линкен, — Хольгер усмехнулся. — И, боюсь, не только он. Я уверен, что в Лос-Аламосе такое оружие уже разрабатывают. И что наше Ведомство тоже увозит ирренций не для красивой подсветки в ангарах.

— В Лос-Аламосе хотят сделать реактор, — угрюмо сказал Гедимин. — Я не слышал ни о каких бомбах.

— Ещё бы ты о них услышал! — химик сочувственно вздохнул и потянулся погладить его по плечу, но сармат оттолкнул его руку. — Вот насчёт реактора — большие сомнения. Как снимать с ирренция энергию распада?.. А вот взрываться он умеет. Бомбу проще сделать, атомщик. Практически уверен, что её уже сделали.

...До окончания смены оставалось пятнадцать минут, когда Гедимин отложил почти готовый элемент системы охлаждения, снял ремонтную перчатку и вытер руки. С тех пор, как началась работа над реактором, Константин лично следил, чтобы сарматы на работе не задерживались, — он уже выглянул из лаборатории и пристально смотрел на Гедимина. Жестом показав ему, что скоро подойдёт, ремонтник свернул в "красный отсек".

Химический реактор уже остыл до безопасной температуры, и Амос перебрался в "чистую" лабораторию, но Гедимин искал не его. Он подошёл к вытянутому вдоль стены куполу защитного поля и прикоснулся к нему, уменьшая плотность. Теперь был виден прямоугольный бак, разделённый на ячейки и наполненный водой. Тонких ячеек, ограниченных рилкаровыми стенками и защитным полем, было ровно сто, шесть из них пустовали, на двух не было маркировок. Чан, сделанный из рилкара со свинцовой прослойкой, не пропускал свет, но зелёные и синеватые блики дрожали на его стенках и отражались от защитного поля. Он светился изнутри, и Гедимин три минуты стоял неподвижно, завороженно глядя на сияние. "Что бы там ни было, и что бы из этого ни сделали, — мне нравятся эти штуки," — думал он.

... — Гедимин, посмотри сюда, — Хольгер протянул ему включённый смарт. — Тут упомянули Север...

"Разыскивается пассажирский глайдер, приписанный к Центру биологических исследований в Цкау", — прочитал сармат. "Рейс Цкау-Бейт-Маим не прибыл в положенное время в аэропорт. На борту, по последним данным, находилось восемь сотрудников Центра и двое членов экипажа. Поиски продолжаются."

— Центр биоисследований... Видимо, построили, когда связь с Атлантисом прервалась, — пробормотал сармат, возвращая устройство Хольгеру. — Кронион о таком не писал.

От Крониона известий не было давно, Гедимин уже привык о нём не думать, но сейчас на рёбра снова лёг невидимый давящий обруч, и сармат прикрыл глаза, вспоминая холодное свечение из-под воды. Обычно это успокаивало.

— От Конара есть известия? — осторожно спросил Хольгер. — Может быть...

Гедимин качнул головой.

— Ничего. Уже два месяца. Надеюсь, жив и не в тюрьме.

19 апреля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— И всё? — Гедимин взглянул на список из четырёх имён, криво нацарапанных на обрывке листка, и сузил глаза. Кенен, стерев с лица улыбку, сердито фыркнул.

— Четыре из восьми! С закрытой территории! Атомщик, ты хоть представляешь, чего это стоило?!

— Ты обещал узнать все имена, — медленно проговорил Гедимин, пытаясь поймать его взгляд. — Узнать, жив Кронион или мёртв.

Кенен всплеснул руками.

— Я тебе что, глава разведки?! Вот всё, что удалось узнать. И ещё одно — на борту не было никаких мутантов. Только нормальные сарматы. Доволен?

— Мать твоя колба... — выдохнул Гедимин, скомкав бесполезный листок, и шагнул к Кенену. Учётчик проворно метнулся в сторону и длинным прыжком ушёл за угол. "А сразу сказать не мог," — Гедимин остановился, посмотрел на скомканную бумагу в кулаке, расправил её и убрал в карман. "Отдам в информаторий. Пусть сделают объявление. Может, кто-то знал этих сарматов..."

Оттепель заливала город талой водой, с крыш, несмотря на все старания роботов-уборщиков, капало, с озера доносился грохот — где-то на юге лопался лёд. Купаться сарматы ещё отваживались, хотя на берегу уже выставили таблички с предупреждениями, но заплывы подводных кораблей временно прекратились. Линкен, вышедший на берег со своей подлодкой-"Драконом", сердито смотрел на лёд. Гедимин отошёл за кусты и сделал вид, что не заметил взрывника, — последнее время с ним было тяжело общаться.

Купание не заняло много времени, — втиснуться в трещину у берега, проплыть немного подо льдом, заметить, что пласт плывёт навстречу, с трудом оттолкнуть его, освобождая себе проход, и выбраться к береговым кустам, полотенцу и сухой одежде. Застёгивая комбинезон, сармат услышал гудок из кармана. Писем в последнее время не было, и он на секунду задержал дыхание, прежде чем открыть почту.

"Шестьдесят три дня! Коллега, я, кажется, превзошёл самого себя. Менее всего хотел, чтобы вы боялись или тревожились за меня, но выйти на связь никак не удавалось. Палки зелёного креста, к сожалению, утрачены (надеюсь, никто не достанет их из этой дыры и не облучится). Нас перехватили на шестом заезде — наверное, я совсем потерял бдительность. Зелёный крест бесконечно интересен, ваш друг не ошибается ни в одном из своих предположений (даже, скорее всего, насчёт крейсеров с той стороны). Надеюсь когда-нибудь поработать с макропроколами. К отчётам безопасников наше руководство прислушивается охотнее, чем к просьбам учёных, — не удивлюсь, если где-то уже создан отдел по изучению "прожига". Что касается меня — я жив и на свободе, три недели домашнего ареста — досадно, но не смертельно, жаль, что запретили всю связь..."

"Скормить бы им те излучатели," — Гедимин стиснул зубы. "Ладно, хоть его самого не тронули."

"Здесь происходит много всего, коллега, но цензура не пропустит ни один из моих рассказов," — продолжал Конар. "Жаль, что я отстал от жизни, — три межпланетные комиссии кряду не оставили времени ни на что. Вчера вечером я был ещё в Кларке. Ио, Амальтея и Энцелад, не считая Луны, — кажется, этой весной я отлетал трёхлетнюю норму. Мне нравится то, что там происходит, нравятся новые электростанции и ослабление страха перед ядерной энергией. Тут у нас говорят, что со дня на день границы сарматских территорий откроются; я жду этого с нетерпением. Вас очень не хватает в Лос-Аламосе — и, как мне кажется, я на "Полярной Звезде" тоже был бы небесполезен."

Гедимин медленно улыбнулся и провёл ладонью по корпусу смарта. "Мы все ждём. Надеюсь, Маркус не подведёт."

02 мая 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Лиск! — Гедимин, не дождавшись ответа на звонок, заглянул в "чистую" лабораторию. Константин, оторвавшись от телекомпа, с удивлением посмотрел на пришельца.

— Что там?

— Где Линкен? — сармат осмотрелся по сторонам, но никого, кроме лаборантов, не увидел. Грузовая шахта была закрыта снаружи — этого никогда не делали, если наверху был кто-то из любителей по ней спускаться.

— В городе, — отозвался Константин. — Что у тебя? Если нужна помощь, я подойду.

— Помощь нужна... — протянул Гедимин, глядя на стойку с миниглайдами. Одного не хватало.

— Куда его унесло в рабочее время?!

— Амос, ты слышал, что сказал Гедимин? — Константин жестом направил лаборанта к двери. — Иди и помоги ему. Линкена быстро не жди — у него учения.

Гедимин ошалело встряхнул головой — он ожидал многого, но не такой откровенной бессмыслицы.

— Учения?!

— Прямой приказ Арбогаста, насколько я знаю, — Константин посмотрел на него и сочувственно хмыкнул. — Обучение патрульных боевым приёмам и прочей партизанщине. Линкен в этих делах специалист.

Гедимин мигнул.

— Сейчас — рабочая смена. Что, реактор уже не нужен? Нужны только солдаты?

— Атомщик, тихо, — Константин, с сожалением посмотрев на телекомп, поднялся с места и жестом позвал к себе лаборантов. — Показывай, что нужно делать. Вечером, если будет желание, обсудишь с Линкеном его приоритеты.

Сармат хотел что-то сказать, но до него дошла полная бессмысленность любых вопросов, и он махнул рукой и отпустил дверную створку.

— Ничего не надо. Работайте, — буркнул он, разворачиваясь от двери. "Не нравится мне всё это," — думал он. "Значит, на Линкена больше рассчитывать нельзя..."

Взрывник вернулся через два часа. Гедимин из-за приоткрытой двери "нового реакторного" слышал лязг миниглайда, возвращаемого на стойку, быстрые шаги и писк сигнализации.

— Атомщик? — Линкен толкнул дверные створки и втиснулся между ними, не дожидаясь, когда сработает механизм. — Тут говорят, ты искал меня. Куда идти, что держать?

Гедимин покосился на него, на секунду оторвавшись от монитора, — показания термодатчиков были гораздо интереснее. "Работает," — неохотно признал он. "Криво, но работает. Если только я не ошибся с максимальной температурой..."

— Испытывали систему охлаждения. Хотел позвать тебя на первый прогон, — хмуро сказал он.

Линкен мигнул.

— Уже готово? И как? Работает?

— Без тебя — хорошо работает, — фыркнул Иджес, выглядывая из-за корпуса реактора. Корпус был сделан из рилкара, но примесей в стеклянистой массе было так много, что она потеряла прозрачность и стала серебристо-серой.

— Tza... — Линкен с недоумением посмотрел на него. — Быстро тут у вас всё выходит. Теперь дело за топливом?

— Это не топливо, — буркнул Гедимин. — Иди проверь мокрое хранилище... раз уж пришёл.

Линкен перевёл озадаченный взгляд на него.

— Я что-то испортил? — неуверенно спросил он. Гедимин молча показал в сторону хранилища, и взрывник, пожав плечами, вышел. Сарматы переглянулись.

— Он не атомщик, а тут делают не бомбу, — примиряюще сказал Хольгер. — Естественно, ему неинтересно. Скорее всего, эти их учения ежедневные и идут по расписанию, в одно и то же время. А в остальные часы он будет тут. Нетрудно запомнить, когда он уходит.

— Да хоть бы не возвращался, — буркнул Гедимин, отворачиваясь к монитору. — Повторный прогон. Готовы?

06 мая 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Смущает меня этот жидкий азот... — Константин в задумчивости потёр подбородок.

— Меня тоже, — отозвался Гедимин. — Но рилкар — прочное вещество. Конструкции хватит на пятьдесят лет.

Константин посмотрел ему в глаза и недоверчиво хмыкнул.

— Нечеловеческие сроки...

— Мы — сарматы, — Гедимин сузил глаза. — Эта штука должна работать.

— А сам реактор? Его хватит на пятьдесят лет? — спросил Константин.

Они стояли в "зелёном отсеке" — такое временное название этому помещению дал Гедимин, вспомнив о зелёном видимом свечении омикрон-лучей. Сейчас из источников омикрон-излучения там был только регулируемый излучатель-пульсатор, пока полностью экранированный. Его уже закрепили над корпусом реактора и зафиксировали в нижнем положении, но через несколько недель Гедимин собирался поднять его и загрузить в реактор реагирующие материалы. Пока шли бесконечные испытания, обсуждения и доработки.

— Корпус выдержит, как и большая часть труб, — сказал Гедимин. — Подвижные и облучаемые элементы будут заменяться. Стержни — каждые три месяца.

Константин рассеянно кивнул. Его, судя по направлению взгляда, уже беспокоил другой вопрос.

— Щит управления рядом с реактором? Выглядит опасно. Никак не вынести его в "красный отсек"?

— Бессмысленно, — этого вопроса Гедимин ждал (и даже слышал его, и не раз, от всех сарматов по очереди). — Для омикрона просвинцованная стена не помеха. Для сигмы — тем более. От остального прикроет поле.

— Я даже не про здоровье оператора, — покачал головой Константин. — Жить насильно не заставишь. Я спрашиваю о модуле управления. Выгорит же.

— Он всегда в поле. А сигма ему не навредит, — ответил Гедимин, но уже менее уверенно. "Хотя — кто её знает..." — промелькнуло в голове.

— Малоубедительно, — отозвался Константин. — По-моему, ты считаешь щит вспомогательным механизмом. А управлять реактором собираешься вручную. Так не пойдёт.

Гедимин сердито сощурился. Хольгер, оторвавшись от подсчётов на экране смарта, подошёл к ремонтнику и тронул его за плечо.

— Я тоже не считаю полевые генераторы достаточно надёжными, — сказал он. — И как разработчик, и как испытатель.

Гедимин мигнул.

— И чем ты предложишь блокировать омикрон?

— Констий, — коротко ответил химик, глядя сармату в глаза. Тот мигнул ещё раз.

— У тебя достаточно констия, чтобы...

— Зря я, что ли, собирал его? — Хольгер усмехнулся. — Констиевый барьер почти уже готов. Если у нас есть ещё месяц, я его доработаю и проверю. Или отдам для проверки тебе.

Константин посмотрел на сарматов и хмыкнул.

— Лучше было бы прикрыть констием мозг Гедимина. Модуль управления всегда можно заменить...

Ремонтник недовольно покосился на него.

— Со скафандром для Гедимина придётся подождать, — покачал головой Хольгер, и сармат увидел в его глазах весёлые красные искры. — Столько металла у меня нет. Но он как-нибудь выкрутится, я уверен. Итак, какие ещё у тебя замечания?

15 июня 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Порт-Радий

Гедимин отхлебнул из полулитрового контейнера и закашлялся — даже для сармата напиток был невыносимо горьким, и маслянистую горечь, расползшуюся по языку и нёбу, далеко не сразу удалось смыть. Он с сомнением посмотрел на остатки питья — выливать жжёнку не хотелось, ещё раз отплёвываться от невкусного вещества хотелось ещё меньше.

Из коридора донёсся кашель, звук смачного плевка и удара в дверную створку, — кто-то открыл дверь пинком, едва не выломав петли.

— Кенен, драная макака! Что это за дрянь?!

"Начинается," — Гедимин, допив жжёнку и на ходу заедая её Би-плазмой (вязкая масса хоть как-то впитывала горечь в себя), вышел в коридор. Линкен, ещё не успевший одеться, караулил под дверью Кенена; тот — и вполне разумно — даже не пытался высунуться наружу.

— Не вся органика одинаково полезна, — донеслось из комнаты Хольгера.

— Одевайся. Речь пропустишь, — напомнил Линкену Гедимин. — Маккензи никуда не денется.

Из-за двери послышалось хрюканье.

— Джед, ты настоящий друг, — проворчал Кенен. — Линкен, чего ты от меня хочешь? Чтобы я сделал полынь сладкой? У меня заказ от Арбогаста, у вас — плановые мероприятия. Мог бы не пить!

— Я и не собираюсь, — Линкен посмотрел на вскрытый контейнер и перехватил его за надорванный угол. — Выходи, теск. До вечера ты там не просидишь.

В комнате затихли. Гедимин настороженно посмотрел на взрывника — вроде бы оружия при нём не было, и спрятать в подштанниках гранату было бы затруднительно.

Из-за потолка донёсся обрывок знакомой мелодии — что-то похожее Гедимин когда-то слушал каждое одиннадцатое ноября. До слов не дошло — на связь вышел Оллер.

— Всем подняться в кинозал!..

— Чтоб тебя, — пробормотал Линкен, на секунду отвернувшись от двери. Никто, кроме Гедимина, уже не наблюдал за ним, да и тот, улучив момент, забрал из комнаты недостающую часть одежды и перевешивал на комбинезон крепления для инструментов. Дверь Кенена приоткрылась, учётчик попытался выскользнуть наружу, но не успел — Линкен схватил его за шиворот.

— Откроешь рот или так вылить? — он занёс над Кененом контейнер. Сармат затрепыхался, попытался пнуть взрывника под колено, но сам получил пинок и вжался в стену.

— Лиск! — рявкнул Гедимин. — Это лишнее.

Он хотел подойти, но бегущий по своим делам Константин и догоняющий его Бьорк загородили ему дорогу. Мутант буркнул что-то дружелюбное, командир "научников", приостановившись, тронул Гедимина за плечо.

— Ничего не будет твоему Кенену. Тут с минуты на минуту будут патрульные. Хочешь, чтобы тебя в кинозал погнали силой?

Патрульные уже были на пороге — сармат слышал из вестибюля тяжёлые шаги "Маршалла" и быстрый топот филков. Линкен, выругавшись вполголоса, опрокинул контейнер над Кененом — тот шарахнулся в сторону, насколько позволила эластичность ворота, и большая часть жидкости пролетела мимо, а меньшая — растеклась по комбинезону. Бросив пустую ёмкость в комнату учётчика, взрывник быстро пошёл к двери.

Кенен прошмыгнул в зал перед самым закрытием, когда свет уже погас, и сел на ближайшее свободное место. Он выглядел чуть более встрёпанным и хмурым, чем обычно, — впрочем, хмурился он с января, с тех пор, как вместо странной "мартышечьей" одежды надел обычный комбинезон.

— И зачем было до него докапываться? — сердито прошептал Гедимин, повернувшись к Линкену. Тот пожал плечами.

— Найдёшь же ты, за кого заступаться...

... — Ты что-нибудь понял из сегодняшней речи? — тихо спросил Хольгер у Гедимина.

— Я думал о реакторе, — отозвался тот. — Маркус что-то сказал про науку?

— "Наши научные центры нуждаются в бдительной охране едва ли не более, чем построенные на территориях заводы", — процитировал Кенен. — Теперь к вам приставят отдельный патруль в экзоскелетах.

Учётчик, воспользовавшись тем, что Линкен обогнал Гедимина и отвлёкся на разговор с Бьорком, пробился к ремонтнику и шёл с ним бок о бок, старательно улыбаясь.

— Тут и так везде патрули, — буркнул Гедимин. — Полезут к реактору — пожалеют.

Кенен укоризненно пощёлкал языком.

— Ну-ну-ну! Патрули защищают нас от диверсантов с материка. Вдруг кто-то захочет взорвать твою лабораторию? Кто её защитит? Линкен? Хех!

Взрывник, услышав своё имя, обернулся, и учётчик быстро нырнул за спину Гедимина.

— Вот макака, — покачал головой Линкен. — В твою лабораторию никто не сунется, атомщик. Даже близко не подойдёт.

...Подводный корабль Линкена был обёрнут чёрно-зелёной тканью с гербом Ураниум-Сити. Гедимин скользнул взглядом по свёртку — и задержал на нём внимание: под слоем скирлина просматривались незнакомые очертания. Корабль за полгода заметно изменил форму, стал широким и плоским, больше похожим на звездолёт, чем на подводную лодку.

— Дай взглянуть, — Гедимин протянул к нему руку. — Ты что-то доработал?

Взрывник, помедлив пару секунд, нехотя развернул скирлин; он смотрел в сторону и выглядел смущённым, но Гедимин, слегка удивившись, тут же об этом забыл. "Дракон" действительно был доработан и выглядел более чем странно, и единственное, что успокаивало Гедимина, — это отсутствие бластеров.

— Нитроускоритель? Зачем? — сармат поддел пластину обшивки. Линкен смахнул его руку, забрал корабль и завернул его в скирлин.

— Пригодится, — коротко ответил он.

— Кто дорабатывал? Ты сам? — Гедимин покосился на Иджеса. Механик, окружённый самками, ничего не слышал.

— Помогли, — отозвался Линкен и замолчал.

— Мог бы ко мне подойти, — ремонтник вспомнил форму корабля и задумчиво сощурился — что-то было не так.

— Ты в реакторе. Мне туда не пролезть, — буркнул взрывник, с шумом занимая место за штурвалом глайдера. — Эй, внизу! Мы летим или нет?!

...На берегу озера прибавилось патрульных, но толкотни не стало меньше. Гедимин, спускаясь по склону, даже приостановился на полпути — внизу было слишком много сарматов, и хотя он без труда проложил бы себе путь, стоять там вплотную с десятками зрителей, как в набитом глайдере, ему не хотелось.

— Тут весь город, — пробормотал Зольт, покосившись на Гедимина и так же замедлив шаг. — Не считая приезжих. Останемся здесь?

— Не хочу оставлять Лиска без присмотра, — тихо ответил сармат. — У него опять что-то на уме.

— С этим вашим Лиском экзоскелет нужен, — покачал головой Зольт. — Он ещё никого из вас не убил?..

Большой, в рост сармата, монитор работал исправно, и едва корабли скрылись под водой, все сарматы развернулись к нему. Гедимин следил за выделенной полоской под номером двадцать семь — она двигалась быстро, но плавно, и даже слегка снизила скорость на подходе к лабиринту буйков. Двадцать восьмой корабль немного отстал, зато двадцать шестой шёл нос к носу, а двадцать пятый даже немного обгонял. "Бластеров нет, торпеды вынуты," — напомнил себе Гедимин. "И корабль не твой." Мысли не успокаивали — всё равно ему было не по себе.

— Когда твой реактор отработает сколько надо, у вас будут центнеры ирренция, — сказал Зольт, мельком посмотрев на монитор — он не был очень уж увлечённым болельщиком, хотя кого-то из пилотов поддерживал. — Уже придумали, что с ним будете делать?

Гедимин пожал плечами.

— Линкен мечтает о взрывах. А я попробовал бы...

С озера донёсся пронзительный свист. Гедимин взглянул на монитор и увидел, что двадцать седьмой корабль бесследно исчез. Растерянно мигнув, он повернулся к озеру, — над водой летело, посекундно ускоряясь, что-то яркое, размазанное от скорости. Айзек засвистел ещё громче.

— Двадцать седьмой, к берегу! — крикнула в рупор Шекеш. — Заплыв не засчитан!

— Ядро Сатурна! — Зольт странно хихикнул. — Этот полоумный что, поднял корабль в воздух?!

Гедимин молча ткнул его двумя пальцами в плечо — не слишком сильно, но чувствительно.

Корабль уже достиг берега, и Линкен подставил руку. Выписав над ним четыре круга и сбавив скорость до безопасной, "подлодка" села.

— Двадцать седьмой! — рявкнула Шекеш. Линкен нехотя отвёл взгляд от "Дракона" и посмотрел на судейскую вышку.

— Я прошёл все буйки и пришёл первым! — крикнул он. — Где сказано, что нельзя взлетать?

— Это, мать твоя пробирка, подводные заплывы, а не полёты! — крикнула самка. — Для тебя нужно было повторить отдельно? Мы звали сюда только разумных существ, понимающих слова! Иди на стартовую, иначе выгоним и со стрельб!

"Торпед у него нет," — Гедимин пристально смотрел на Линкена и покачивал на ладони обломок гранита, — добежать до взрывника он физически не успевал, но ещё мог сбить ему прицел. "Только лодочные. Не долетят. Или?.."

Видимо, патрульные думали о том же, — двое экзоскелетчиков уже спустились на берег и встали рядом с Линкеном. Он презрительно фыркнул на них и неторопливо пошёл на стартовую позицию. Патрульные не отставали.

... — Зачем было взлетать? — спросил Гедимин уже на берегу Атабаски. Сарматы, расстелив на посадочной платформе скирлиновые полотнища из запасов клонария, грелись на солнце, и ремонтник лениво чертил на подвернувшейся поверхности схему реакторной "ячейки" из семи стержней.

— Так быстрее, — отозвался Линкен. — Глупые правила!

Кенен хихикнул.

— Ты всех удивил, Лиск. Однажды тебя перестанут туда пускать.

— Я никого не тронул, — пожал плечами взрывник. — Гедимин подтвердит. Кто им виноват, что они не написали внятные правила?

Иджес толкнул Гедимина в плечо, и чертёж, почти уже завершённый, расплылся. Ремонтник удивлённо посмотрел на неожиданную помеху.

— Хватит реакторов, — проворчал Иджес. — Сегодня мы отдыхаем, ты забыл?

— А я что делаю? — Гедимин кивнул на озеро, сложенные на краю платформы комбинезоны и собственное плечо, блестящее от воды.

— Ты каждые пять минут смотришь на станцию, — сказал Иджес. Гедимин удивлённо мигнул.

— Отсюда её не вид... — он осёкся, сообразив, что действительно смотрит в сторону "Полярной Звезды" — вот только клонарий закрывает её, и даже градирни не видны.

— Вот именно, — буркнул механик. — Каждые пять минут. Дай тебе волю, ты с реактором срастёшься. Вживишь себе стержни под кожу и будешь светиться.

Линкен, молча наблюдавший за их вялым спором, перевернулся на живот и дотянулся до плеча Гедимина. Тот снова мигнул.

— Идём, — сказал взрывник, кивнув на здание аэропорта.

— Куда и зачем? — Гедимину не хотелось вставать.

— Надо поговорить.

Они оделись; насторожившийся ремонтник закрепил на плече генератор защитного поля и думал, не перевесить ли ремонтную перчатку на запястье, — хмурый взгляд Линкена ему не нравился. Они прошли мимо немногочисленных глайдеров, прилетевших из Порт-Радия и Эннадая и обогнули аэропорт с вывешенным над ним флагом Ураниум-Сити. Линкен не останавливался, пока не вошёл в лес. Когда стволы сосен частично закрыли очертания ближайших к опушке бараков, он огляделся по сторонам, удовлетворённо хмыкнул и повернулся к Гедимину.

— Хорошее место, атомщик. В самый раз для тренировки. Готов?

— Опять? — ремонтник сердито сощурился. — Надоело уже, Лиск.

— Надоело или нет — а ты размяк, — Линкен толкнул сармата в плечо. — Раньше ты был со мной почти на равных. Сейчас я тебя одним пальцем свалю. Ты когда в последний раз тренировался?

"А говорят, что я — зануда," — Гедимин покосился на светлое небо за сосновыми ветками.

— Пора тебе самому себя развлекать, — буркнул он, снимая с предплечья "арктус". — Ладно, будь по-твоему. Торп из карманов вынь, заточки — тоже.

Линкен повесил на ветку гирлянду продолговатых предметов, туго обмотанную проводами, похлопал себя по карманам и ухмыльнулся.

— Заточки, говоришь? У повстанцев-то они будут. Не бойся, убивать не стану. Tza ta?

Он проворно шагнул вперёд. Кулак, летящий в скулу, Гедимин перехватил, но Линкен, не замедляя движений, развернулся вокруг оси и приложил сармата по рёбрам. "Вот нет бы помочь с реактором..." — выдохнул про себя Гедимин, отвешивая взрывнику пинок под колено и примеряясь для захвата. Долю секунды спустя сарматы покатились по земле, пытаясь придушить друг друга. От резкого тычка пальцем в горло Гедимин на мгновение опешил, и колено Линкена с хрустом вдавилось ему под грудину. Едва не взвыв от боли, сармат прижал локтем шею взрывника. Тот выпучил глаза и сжал пальцы на горле ремонтника. Придавленная грудина снова захрустела. "Да чтоб тебя..." — Гедимин не заметил, как его захват ослаб, и Линкен вырвался и вскочил — и тут же прыгнул двумя ногами ему на живот. Сармат захрипел, резко развернулся набок, сбрасывая взрывника, — тот ещё в прыжке ударил его в спину, в левое подрёберье. Второй удар пришёлся в бок. Линкен схватил Гедимина за плечи и рванул на себя, с силой прижимая его поясницу к земле. Сармат качнулся, запрокидываясь набок. От хлёсткого удара сбоку по шее у него потемнело в глазах — всего на долю секунды, но Линкен ударил снова и пинком в грудь опрокинул ремонтника навзничь. Тот попытался встать, но удар в живот отбросил его назад.

Ещё пять секунд — и столько же ударов под дых — спустя всё было кончено — Гедимин лежал на земле и пытался вдохнуть, Линкен сидел сверху, упираясь коленом в его солнечное сплетение, и вертел в пальцах заточку.

— Вот и всё, атомщик, — он провёл острым стержнем по кадыку сармата, слегка оцарапав кожу. — Что будешь делать теперь? Начертишь мне реактор?

"Псих!" — Гедимин не чувствовал бы ничего, кроме досады, если бы не выворачивающая наизнанку боль в солнечном сплетении и странная слабость во всём теле. Он хватал ртом воздух, но лёгкие почему-то не наполнялись.

— Слезь, — прохрипел он, сквозь наплывающую черноту глядя на Линкена и видя размытое пятно. Взрывник чуть подался назад и снова вдавил колено ему в живот.

— Даже так? Просишь пощады? — он презрительно фыркнул. — Попроси у повстанцев, порадуй макак своими стонами!

"Да думай ты что хочешь," — Гедимин уже не видел его лица — только черноту с красными сполохами при каждом вдохе. "Дышать больно..."

Он в последний раз попытался вдохнуть — и остановился. В голове еле слышно зазвенело. Боль под рёбрами начала ослабевать. "А это несложно," — сармат расслабил мышцы, чувствуя, как сердцебиение замедляется. Внутри, в верхней части живота, ещё что-то ныло, но звон в ушах становился всё громче, и боль отступала на второй план. Сверху испуганно вскрикнули.

— Эй, атомщик, ты чего?! — кто-то с силой прижал палец к его шее. Голова сармата безвольно мотнулась.

— Эй, не надо!

Давление на живот наконец пропало. Кто-то навалился Гедимину на грудь, ударил по рёбрам. Лёгкие судорожно трепыхнулись, пропуская воздух. Гедимин нехотя открыл глаза и вдохнул полной грудью.

— Живой? — Линкен осторожно похлопал его по плечу. — Давай дыши, атомщик. Не пугай меня так!

— Псих, — прохрипел Гедимин, приподнимаясь на руках и отползая к ближайшему дереву. При движении живот заболел снова. Сармат ощупал нижние рёбра, грудину, — резкой боли не было, но во всём теле чувствовалась неприятная слабость.

— У тебя пресс в четыре пальца, — Линкен с досадой хлопнул ладонью по земле. — А пробивается тычком. Тошно смотреть, как ты машешь руками. Шматок Би-плазмы — и тот быстрее! Тебе нужно тренироваться каждый день, атомщик. Убьют, и реактор не поможет.

— Реакторы... вообще не для этого, — вяло отозвался Гедимин, глядя на свою руку. Живот уже не болел — если сармат не пытался шевелиться — но слабость нарастала, и пальцы дрожали всё сильнее.

— Позор, — Линкен тяжело вздохнул и поднялся на ноги. — От тебя сегодня мало проку. Выходи к озеру, как отдышишься.

Гедимин посмотрел на его удаляющуюся спину и прикрыл глаза. Что-то было не так — какая-то серьёзная поломка в его теле, но тела чинить он не умел. "Надо отдохнуть," — он откинулся на ствол дерева и прижался к нему затылком. "Минут десять-пятнадцать..."

Шагов он не услышал — сарматы ступали тихо, и он не замечал их, пока они не заговорили.

— Остался сидеть под деревом? Полчаса назад? — Иджес говорил быстро и взволнованно. — Лиск, ты дебил! Он хотя бы дышал?

— Я что, мог бросить его мёртвым? — огрызнулся Линкен. — Он дышал и говорил. Может, ушёл к самкам, на песчаные обрывы?

"Полчаса?" — Гедимин удивлённо мигнул, попытался встать, но не смог — тело не слушалось. Оно как будто растекалось комком Би-плазмы, и при каждой попытке шевельнуться сердце начинало биться быстро и громко.

— Эй! — Линкен обошёл дерево и остановился перед сидящим сарматом. — Вот ты где...

— Has-su, — выдохнул Иджес, опускаясь рядом с Гедимином и хватая его за безвольно свисающую руку. — Эй, атомщик... Да он не может встать!

— Не может?! — Линкен склонился над ним, встряхнул его за плечо. Гедимин стиснул зубы — голова, мотнувшись, ударилась о ствол. Линкен вполголоса выругался.

— Что не так? Внутри больно? — он притронулся к нижним рёбрам ремонтника. Тот хотел оттолкнуть его, но рука не послушалась.

— Доигрался, псих с динамитом?! — Иджес с присвистом втянул воздух. — Бегом в медчасть!

...Дышать уже было не больно, но шевелиться не хотелось. Гедимин лежал на спине, разглядывая потолок и слушая тихий свист и хлюпанье дренажной системы. Он знал, что дренажные трубки торчат из его бока, и что их уберут ещё до того, как в нижнюю часть тела вернётся чувствительность, временно отсечённая разрядом станнера. А через день или два регенерация закроет раны, и швы начнут нестерпимо зудеть. Ещё пара шрамов на животе...

Дверные створки заскрежетали в очередной раз — ещё кто-то пришёл в медчасть и остановился на пороге. В этот раз скрежет был громче и продолжительнее — то ли пришли двое, то ли кто-то с трудом уместился в дверном проёме. "Опять все двери разболтались," — с досадой подумал Гедимин. "Смогу встать — займусь ремонтом."

— По делу или так? — отрывисто спросил недовольный сармат-медик у пришедших.

— Меня только что вызвали, — услышал Гедимин голос Константина. — Я — командир научного центра. Могу я узнать, что с моим сотрудником?

— А, ещё один, — пробормотал медик. — Будешь уходить — забери всех остальных сотрудников. К больному я их не пущу. Хватит уже, пообщались. Ему лежать тут две недели минимум.

Гедимин услышал свистящий вздох и недовольный шёпот. "Они что, все тут?" — он хотел поднять голову и посмотреть, кто из сарматов остался в приёмном покое, но помешал фиксатор поперёк груди.

— Две недели? Никак нельзя ускорить процесс? — судя по голосу, Константин был растерян и сердит. — У нас горит проект, больше никто с ним не справится.

— Об этом надо было думать до того, как избивать его до разрывов кишечника, — ровным голосом ответил медик.

— Я не знал, что так выйдет, — пробормотал Линкен. — Можно подойти к нему?

— Незачем, — отозвался медик. — Подойдёшь через неделю. Но я бы на его месте с тобой не общался.

— Лиск, выйди, — сердито сказал Константин. — Всё, что ты мог сказать, мы уже слышали. Что делать с реактором? Кто-то, кроме Гедимина, способен собрать стержни по его схеме?

Повисла тишина, только сармат-медик ехидно хмыкнул и, оставив сарматов на пороге приёмного покоя, подошёл к Гедимину.

— Тебе ещё повезло, теск. Мог бы вовсе истечь кровью, — он посмотрел на дренаж, довольно кивнул и сменил одну из ампул в дозаторе. — Завтра, если не мутируешь, подстегнём регенерацию. Дней через семь посмотрим — возможно, выйдешь отсюда досрочно. Что там у вас за проект?

— Да так, — неохотно сказал Гедимин. Думать о брошенном на произвол судьбы реакторе было очень тяжело. "Не справятся," — он стиснул зубы и отвернулся к окну. "И лучше бы не трогали."

— Скажи им, чтобы ни к чему не прикасались, — прошептал он. — Целее будет. Выйду — доделаю.

25 июня 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин толкнул дверные створки в стороны, развёл их до упора, утопив в стене, и шагнул в сторону, отпуская их. Они выехали из пазов с тихим свистом и так же тихо столкнулись.

— В Ураниуме что, больше нет ремонтных баз? — спросил сармат, недовольно щурясь на медика.

— Никогда не проверял, — отозвался тот. — Заявки на плановый ремонт уходят раз в полгода. А что и как должно работать... Ну как, не устал? Иди в душ. Ещё раз посмотрю, что у тебя внутри, и если всё нормально — позову твоих приятелей.

— Они здесь? — удивился Гедимин.

— С утра бродят под окнами, — кивнул медик. — Видимо, заняться нечем. Хотя бы амбал-мутант в этот раз не с ними...

"Бьорк обычно ко мне не ходит," — удивление сармата усилилось. "А, это он не ко мне. Он с Константином. А Константин переживает из-за реактора. Определённо, Ведомство уже на связи..."

"Лифэн" ждал его за углом, там, где раньше была общественная душевая, а сейчас — ровная площадка, на которой иногда стояли глайдеры, а иногда собирались патрульные. Хольгер стоял у машины, Линкен сидел за штурвалом. Увидев их, Гедимин хмыкнул.

— Странно, что Бьорка нет...

— Там все ходят вокруг твоего реактора, — махнул рукой Иджес — единственный, кого пустили в госпиталь, и то неохотно. — Константин прислал всех за тобой. Очень уж невовремя ты... А, при чём тут ты?! Этот псих...

"Плохо, когда только у тебя прямые руки," — думал Гедимин, занимая место в глайдере. Хольгер крепко сжал его руку; Линкен оглянулся через плечо и тут же отвёл взгляд. Гедимин успел заметить, как потемнели его глаза, из белесых став серыми.

— С Конаром не связывался? — спросил он у Хольгера. Тот смутился.

— Поговорили немного о сигма-излучении. Цензура, всё-таки, чудовищно мешает!

Гедимин кивнул.

— Когда откроют территории, будет легче.

..."Скафандр" из защитного поля для него сооружали вдвоём Хольгер и Константин — самому Гедимину это не доверили. Химик настроил систему воздухообмена и придирчиво проверял звукопроницаемость, пока уже сам сармат не начал недовольно щуриться — никакой необходимости в том, чтобы что-то слышать во время работы, он не видел.

— До сигнала отсек не открывать! — отдал последнее указание Константин, быстрым шагом направляясь к "чистой" лаборатории. Гедимин остался в одиночестве посреди коридора, озадаченно оглядываясь по сторонам. "Что они успели сделать с реактором, что так шарахаются?!" — думал он.

Под потолком коротко прогудело, и сармат открыл массивную дверь "красного отсека". В первые секунды ему показалось, что защитное поле разрушилось, и в лицо ему ударил горячий ветер. Но всё было цело — только по поверхности нематериального экрана плыли красные разводы, а к коже, беспрепятственно пройдя сквозь все барьеры, прикасались десятки тёплых волокон. Гедимин, оторопев, стоял на пороге и смотрел на резервуар с разобранными стержнями — секунд пять, не меньше, пока не вспомнил об открытой двери и гудящей в коридоре сирене.

— Хватит уже, — буркнул он, приводя в действие блокировку. Сирена замолчала, тёплые нити как будто стали тоньше и слегка отодвинулись, но всё равно казалось, что воздух наполнен ими, — как будто сармат плыл сквозь огромный ком тины.

"Работать. Не отвлекаться," — Гедимин привычным движением убрал защитный экран с резервуара, сверился с маркировками, извлёк несколько цилиндров и поставил их под поток горячего воздуха. Ирренций источал ощутимое тепло, уран и плутоний ощущались сквозь защитное поле так же, как любой кусок металла, — никак, и это немного успокаивало.

"Как будто всё время смотрят под руку," — думал Гедимин, собирая стержень за стержнем. Он давно знал, как будет это делать, технология была отработана, — цилиндры скреплялись вместе, маркировки накладывались одна на другую, несколько заученных движений — и первая сборка выставляется под охлаждающую вентиляцию за трёхслойный защитный экран. Он не просвечивал, но ощущение тёплых нитей, наматывающихся на руки и плечи, не оставляло Гедимина даже после того, как он возвращался к месту сборочных работ. "Здесь больше защитных полей, чем всех веществ, вместе взятых," — угрюмо думал он. "Но сигма проходит насквозь. Ещё бы понимать, как она действует..."

— Заработало? — спросил его Иджес четыре часа спустя; Гедимина, несмотря на сопротивление, вытащили из "красного отсека" и усадили в "чистой" лаборатории. Кроме Би-плазмы, на его верстаке сегодня лежали тюбики с горчицей и кетчупом; откуда они взялись, никто не признался.

— Ещё ничего не собрано, — отозвался Гедимин, вскрывая контейнеры. Теперь он чувствовал, как волнение уходит, и как сильно хочется есть.

— Эти твои штуки работают и по семь, и по одной, — сказал Иджес. — Они уже синтезируют?

— Отстань от атомщика! — зашипел на него Линкен. Гедимин заметил, что в глаза он по-прежнему не смотрит, попытался перехватить его взгляд, но взрывник только вздрогнул и отвернулся.

— Пока нет. Защитное поле мешает, — пояснил ремонтник.

— Можно взглянуть на твой дозиметр? — протянул руку Хольгер.

— Сигма зашкаливает, — Гедимин отдал ему прибор и украдкой покосился на своё предплечье — в некоторые моменты казалось, что невидимые волокна опутывают его полуметровым слоем, но никаких следов они не оставили.

— Оно тебя ждало, — усмехнулся Хольгер, проверяя показания. — Да, в самом деле. Очень интенсивное излучение. Я бы добавил защитных полей... если бы это имело смысл.

— Почувствуешь себя плохо — выходи сразу же, — сказал Гедимину Константин и, оглянувшись на телекомп, пощёлкал ногтем по столешнице. — Так что у нас со сроками? Уложишься?

— Да иди ты на Седну! — снова вскинулся Линкен. — Атомщик только из госпиталя. Ты учился в Канске? Вот шёл бы и сам собирал, раз такая спешка!

— Лиск, сиди тихо, — сердито покосился на него Константин. — Ты уже себя показал. Если мы теперь ещё и сроки сорвём...

Гедимин молча ел Би-плазму, смешанную с кетчупом и горчицей, и думал о реакторе. Странная мысль пришла ему в голову, и он ухмыльнулся. "Если эта штука в самом деле реагирует... Теперь, если я потрогаю реактор, он потрогает меня. Забавно."

— В среду можешь звать Масанга, — сказал он Константину, дождавшись, когда все сарматы замолчат. — Будет торжественный запуск. Можно даже с красной кнопкой.

Линкен от неожиданности шумно фыркнул и полез в карман.

— Вот, держи.

— С кнопкой или без неё, но запустить лучше во вторник, — покачал головой Константин. — Успеешь? Чтобы в среду точно знать, что всё работает...

— Успею, — кивнул Гедимин, но кнопку взял и осторожно положил в карман. "Когда всё заработает, можно будет устроить ритуал. Глупость, но хоть какое-то развлечение."

— Кто сегодня читает новости? — спросил Амос.

— Обед закончился, — отозвался Константин. — Иди работать.

— Дай Гедимину отдохнуть, — буркнул Линкен. — Он только пришёл.

— Именно его никто и не выгоняет, — командир "научников" повернулся к нему. — А вот остальные...

— Я пойду, — Гедимин, собрав пустые контейнеры, поднялся с места. — Работы много.

"Странные они сегодня," — думал он, пристраиваясь со смартом в пустом "зелёном отсеке". Большая часть помещения была занята конструкциями реактора; проверки прошли, и их временно отключили, оставив только монитор и несколько датчиков. Единственным движущимся объектом, не считая самого Гедимина, тут был робот-уборщик, запертый в отсеке и занятый только сдуванием пыли с труб и кожухов.

Он хотел почитать, о чём Конар переписывался с Хольгером, но красный заголовок в новостях отвлёк его — а через несколько секунд сармат забыл о чужой переписке. "Опять авария," — думал он, стискивая зубы. "Что-то серьёзно не так с этой планетой..."

"Новая катастрофа на территориях искусственнорождённых" — гласил заголовок. "Случайность или умысел? Потери малы и в то же время огромны."

На приложенной фотографии трудно было что-то разобрать — Гедимин видел только гору снега и льда, пару проходчиков и группу сарматов-спасателей в ярких комбинезонах — механизмы казались мелкими насекомыми рядом с разгребаемым завалом.

"Внезапная лавина похоронила под собой промышленные здания на окраине города Туле," — читал Гедимин. "Центром комплекса был научно-исследовательский центр "Хейдрун", созданный в рамках программы развития сарматских территорий (основные направления работы — органическая и неорганическая химия, геология, горное дело). В момент катастрофы в научном центре находилось семнадцать сотрудников. Сведений о выживших нет."

"Ничего не понимаю в обвалах," — сармат разглядывал лавину и не мог различить под ней ни одного предмета, сделанного искусственно, — здания, сколько бы их ни было, исчезли без следа. "Но я бы, наверное, не выкопался."

Он потёр рёбра и поморщился. Кажется, до этого дня он не слышал о научном центре "Хейдрун"... впрочем, он не знал ни одного научного центра, кроме "Полярной Звезды" — никто и никогда не упоминал ни их названия, ни местонахождение. "Теперь один знаю. И тот разрушен," — он невесело ухмыльнулся. Поиск на северянских сайтах ничего не дал — там знали не больше, чем в Атлантисе, разве что среди комментариев было больше сочувственных.

"Слышал о "Хейдрун"?" — послал он сообщение Хольгеру. Сармат ответил без промедления: "Сегодняшние новости? Да, неприятное событие. Оказывается, у нас изучали химию. Семнадцать исследователей — и я не знаю ни одного."

— Hasulesh, разумеется, — угрюмо сказал Линкен, когда сарматы собрались на берегу озера — уже после работы и её обсуждения. — Кто ещё убивает учёных? Ни один сармат...

— Кхм, — Константин кивнул на Гедимина, и взрывник осёкся и, помрачнев, уставился в землю.

— Бывают и просто лавины, — сказал Хольгер. — В Гренландии погода неустойчивая, а снега много.

— Из-за "просто лавины" Маркус бы туда не прибыл, — качнул головой Линкен. — Он найдёт, кто это сделал.

— А то после Ясархага он нашёл... — подал голос Бьорк, и все удивлённо мигнули — с тех пор, как мутант пришёл на берег, от него не слышали ни слова.

— Маркус знает, что делает, — буркнул Линкен. — Это мы не знаем. Это и к лучшему.

30 июня 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Монорельс с тихим гудением сдвинулся на полметра, и Гедимин, протянув руку, сдёрнул с крюка первую сборку. Она весила почти центнер и была обернута защитным полем до такой степени, что её очертания не то что не прощупывались — их даже нельзя было рассмотреть; держать её в одной руке не мог даже сармат, и он перехватил её двумя руками и растянулся под удерживающими механизмами. Хвостовики вошли в пазы, электромагнитные захваты сработали — Гедимин почувствовал слабый рывок. Тщательно проверив расположение маркировок, он выпустил сборку из рук и выпрямился. Сидеть на краю корпуса было не слишком удобно и едва ли отвечало требованиям техники безопасности, — хорошо, что никто из Ведомства при этом не присутствовал.

"TZA" — вспыхнуло на подсвеченных клавишах переключения. Кран снова загудел. Вторая сборка уже была в отсеке. Чтобы проехать несколько метров от затянутой защитным экраном двери до корпуса реактора, ей понадобилось две минуты. Гедимин хмыкнул. "Хорошо, что они осторожны. Плохо, что у меня не получается."

Семь центнеров — меньше, чем весила любая топливная сборка, с которыми сармат имел дело до сих пор; это была полная загрузка нового реактора, первая и, как надеялся Гедимин, последняя из доставленных внутрь вручную. Дальше должны были работать механизмы, и с края корпуса ремонтник видел некоторую их часть — электромагниты, при отключении которых заменяемая часть стержней должна была опуститься вниз, в специальные ячейки, и ячеистое дно корпуса — до определённого момента герметичное, после — пропускающее стержни вниз, к фиксирующим и выгружающим механизмам. Сармат успел проверить их на стальных болванках и даже на довольно хрупких стеклянных трубках, — даже изъеденный внутренними реакциями плутоний должен был выдержать выгрузку, не размазавшись по всему реактору.

В углу отсека послышался протяжный писк — термодатчики зафиксировали рекордную температуру. Все семь сборок были на месте, и охлаждения им уже не хватало. "HETA" — вспыхнула красная клавиша на потолке. Гедимин скатился с края корпуса и, рывком сдёрнув мешающее защитное поле, опустил рычаг и нажал несколько кнопок. Вспышек и гудков стало больше, но сармат не обращал на них внимания — он следил, как сборки опускаются в корпус, как один за другим срабатывают пояса внутренних датчиков, и отключаются генераторы защитных полей. Охладитель уже тёк внутри корпуса; сначала — тёплый, медленно остывающий вместе со сборками, вскоре он наполнил весь объём. Гедимин проверил насосы, проследил, как снижается, не успев подняться до опасного предела, температура, и ненадолго остановился, мысленно считая до тридцати. Такого волнения он не испытывал с тех пор, как впервые были запущены реакторы "Полярной Звезды". Усмехнувшись странной мысли, пришедшей в голову, он повернулся к установке и поднял руку ладонью вперёд.

— Attahanqa!

Невидимые нити, тёплые, почти горячие, оплели его пальцы и обвили запястье. Он не чувствовал сопротивления, когда опускал руку и поворачивался к щиту управления, но все волокна оставались на коже — даже тогда, когда он нажимал на клавиши и переключал очередной тумблер. Всё было готово к запуску излучателя, и Гедимин привёл его в действие — введя тот же "код" переменной интенсивности, что срабатывал сам по себе, пока сармат не разобрался с ним.

Он сел к щиту управления и сидел так ещё пятнадцать минут, наблюдая за ростом показателей и чувствуя, как волнение уходит. Интенсивность излучения не падала, температура оставалась в безопасных пределах, ни один экран не был пробит, и уже начали растворяться ненужные барьеры между отсеком и коридором, — их там было столько, что хватило бы на защиту от главного калибра "Циклопа". Гедимин убрал их окончательно, сбросил защитное поле и облегчённо вздохнул. "Надо охладиться. Весь в поту."

Двери отсека, лишённые фиксации, начали было закрываться, но не успели — их силой раздвинули в стороны. Первым в помещение вошёл Хольгер, и, судя по сердитому шипению в коридоре, Константина он обогнал — а может, и оттолкнул.

— Работает? — он на секунду остановился в дверях, посмотрел на реактор, бросил быстрый взгляд на монитор, облегчённо вздохнул и крепко обнял Гедимина.

— Tza seatetzki!

— Tza"at, — выдохнул ремонтник, прижимая Хольгера к себе. Тот сдавленно зашипел — сармат немного не рассчитал силы.

— Потише! Химик ещё нужен Ведомству, — Константин постучал пальцем по плечу Гедимина.

— Всё... уф, в порядке, — Хольгер, высвободившись из слишком крепких объятий, глубоко вдохнул и ухмыльнулся. — Снова перегрелся? Ты что, согреваешь сборки своим теплом? Иногда хочется повесить на тебя охладитель.

— Переволновался, — буркнул Гедимин, стягивая маску и вытирая испарину. — Каждый раз, как впервые. Но излучатель не подвёл... и насосы тоже работают.

— Всё идёт по плану, — одобрительно кивнул Константин, сверив показания на мониторе с записями в смарте. — Первый запуск можно считать проведённым. Лиск, закрой дверь!

Линкен стоял на пороге, придерживая массивные створки, и смотрел на реактор. Гедимин видел белое свечение в его глазах и странную кривую ухмылку.

— Мы обошли макак, — тихо проговорил взрывник. — Даже в том, что они считают только своим. У нас есть учёные и есть изобретатели. Tzaat hasulesh ещё познакомятся с нашей наукой...

Он сжал пальцы в кулак и вскинул руку над головой.

— Tza atesqa!

...В "зелёный отсек", держа подмышкой надутый матрас, вошёл Амос. Константин указал ему на свободный угол, лаборант кивнул и опустил свою ношу там. С собой у него было ещё и одеяло.

— Это зачем? — Хольгер перестал мечтательно усмехаться и настороженно посмотрел на сарматов. Гедимин мигнул.

— Это очевидно, атомщики, — вздохнул Константин. — Тут у вас серьёзнейшее оборудование. К тому же экспериментальное. Пока оно работает, за ним нужен круглосуточный присмотр. И филка сюда не посадишь. Сегодня здесь ночую я, завтра утром Гедимин меня сменит. Третьим оператором будешь ты.

— Снова, как с плутонием? — Хольгер нахмурился. — Но там филки неплохо справляются.

— Графитовая схема Севера отшлифована полутора веками использования, — отозвался Константин. — Ирренциевый реактор — первый в своём роде. Я даже не уверен, что справлюсь в случае форс-мажора — и что справится кто-нибудь, кроме Гедимина.

"Будто я уверен," — сармат подозрительно покосился на реактор. "У того, с чем я работал раньше, не было щупалец и глаз!"

— Первые сутки могу дежурить я, — сказал он. — Если всё пойдёт по плану, уступлю смену Хольгеру, а он — тебе. Линкен и Хильда тоже могут заменить меня. Я не уверен только в Иджесе.

— Никаких Иджесов, Линкенов и Хильд, — Константин поморщился. — Один ангар это безобидное вещество уже разнесло. А тебе после запуска нужно проветрить голову. Я поручу Иджесу и Линкену довести тебя до озера и как следует охладить. Завтра нам нужен будет твой здравый смысл и холодный рассудок. Масанг прибудет не один.

Гедимин мигнул.

— Кто ещё? Ассархаддон? Маркус? — он криво усмехнулся. — Я имел дело с Маркусом.

— Ассархаддон... — Константин тяжело вздохнул. — Ты совсем перегрелся, атомщик. Этот маньяк давно мёртв. А завтра тут будет толпа кураторов из Ведомства. Постарайся не брякнуть ничего ни про Ассархаддона, ни про Маркуса!

...Выйдя из ангара, Гедимин едва не налетел на экзоскелетчика. "Броненосец" в чёрно-жёлтом "Маршалле" стоял у ворот, ещё один — на углу. Увидев "научников", "Маршалл" посветил на них считывателем и громко сказал в наручный смарт:

— Шестеро вышли, двое внутри!

— Что ты делаешь? — спросил Гедимин, останавливаясь; лаборанты, переглянувшись, потянули его за рукава.

— Это новая охрана, — сказал Амос. — Защитит нас от диверсантов, если что.

Гедимин с сомнением посмотрел на экзоскелетчиков. Те замахали на него — "проходи!".

— Всего двое? — Линкен огляделся по сторонам. — А, нет. Ещё два поста на крыше. Так себе посты...

Ремонтник завертел головой. Первый пост он обнаружил быстро — по блеску нарукавника; филк в пехотной броне засел на крыше "научного" ангара. На второй ему указал Линкен.

— Этого не хватало, — пробормотал Гедимин. — Кого они собрались отстреливать?

— Только макак, — ответил взрывник. — Правильно сделали, что выставили охрану. Ты об этом не думай, атомщик. Работай, как раньше.

— Они так и будут следить, куда я пошёл и кого с собой взял? — Гедимина передёрнуло. — Даже Фюльбер не ставил своих бабуинов у ангара.

Ему было не по себе, и, заворачивая за угол, он снова обернулся. Охранников у двери было уже двое, на углу стоял третий; филк на крыше устал лежать и сел. С чем он там сидит, Гедимин не видел, — оружие замаскировали лучше, чем стрелка.

— Значит, Арбогаст решил позаботиться о нашей безопасности? — криво ухмыльнулся Хольгер. — Интересная идея. С чего вдруг такое повышение бдительности? Когда Гедимина калечила охрана, или вывешивали на мишень мартышки, патрульные не кидались на помощь...

Линкен, изменившись в лице, провёл пальцем по шраму на затылке.

— Это было в новостях, теск. Там, в Гренландии, нашли следы взрывчатки. Лавина не сама сошла. Ей сильно помогли.

— Что? — развернулся к нему Хольгер, забыв о подъезжающем к воротам глайдере; Гедимин, взяв сармата за плечо, направил к открывающейся двери, — так или иначе, он хотел уехать со станции, а договорить можно было и в транспорте. — Диверсия подтверждена?

Линкен угрюмо кивнул.

— Макаки, кому же ещё. Уже пишут, что федералы вышли на пару сайтов... вроде того, что был у "Вендиго", — помнишь этих...

Гедимин сжал его плечо.

— Все всё помнят. Новая группа "лесных духов"? Ты видел эти сайты?

Линкен ухмыльнулся и снова притронулся к шраму.

— Я же говорю — то же, что у "Вендиго". Пустая мартышечья болтовня и фотографии... Очень плохие фотографии, но места узнать можно. Коцит, Ясархаг, Туле...

— Стой, — Хольгер пристально посмотрел на него. — Ты же не был ни там, ни там. Как узнал места?

— В сети много снимков, — отозвался Линкен. — Там странные ландшафты. Не перепутаешь.

Гедимин мигнул.

— Там такие же снимки? В сети и на сайте — одни и те же? — спросил он. — Дай взглянуть.

Обе ссылки вели на пустые страницы с красными щитами в углу — "блокировка в целях безопасности".

— Hasu... Нет, атомщик, там были другие фотографии, — проворчал Линкен, но его голос звучал неуверенно. — Ладно, приехали. Договорим на озере.

Гедимин закрыл за собой дверь, когда вошёл в комнату, но не стал доставать "домашний" комбинезон, — вместо этого он опустился на матрас и вынул из кармана рацию. Сердце сделало несколько лишних ударов, пока он набирал короткое сообщение: "Реактор готов. Генераторный плутоний и обеднённый уран. Один грамм облучателя на килограмм облучаемого. Ожидаемая выработка — сто пятьдесят один килограмм за три месяца."

"Цензура всё равно не пропустит," — подумал он через пять секунд после отправки и досадливо сощурился. "Наболтал лишнего. Ладно, Герберт поймёт и по обрывкам. А когда территории откроются, покажу ему всё на месте."

01 июля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ну что, ответил? — Иджес заглянул через плечо Гедимина. Сармат покачал головой и вернул выключенную рацию в карман.

— Не так быстро, механики. За день ваш учёный даже не успел получить письмо, — напомнил сердитый Константин. — Гедимин, ты где сейчас должен быть?

— Хольгер ведёт замеры. Незачем там толкаться, — отозвался ремонтник. "К тому же там не работает рация. Стены свинцовые," — подумал он про себя.

Сигнализация задребезжала и с оглушительным скрежетом, от которого даже Гедимин дёрнулся и перевёл настороженный взгляд на панель светодиодов под потолком, перешла на протяжный вой. Константин взял сармата за плечо и резким жестом приказал ему идти к реактору.

Там, в заблокированном изнутри "зелёном отсеке", Гедимина через пять минут нашли агенты Ведомства. Разрешения на открытие они не запрашивали — блокировка после непродолжительного скрежета и мигания светодиодов была снята снаружи, и массивный люк открылся, пропуская внутрь группу "броненосцев".

— Tza atesqa! — вскинул руку первый из них; по голосу Гедимин узнал Масанга. Лицо сармата было закрыто зеркальным щитком и усиленным респиратором. Один из патрульных по едва заметному жесту агента подошёл к Гедимину и встал слева от него. Сармат хотел подняться, но экзоскелетчик опустил "клешню" на его плечо.

— Оставайтесь на месте, Гедимин, — сказал Масанг. — Когда потребуются ваши пояснения, мы к вам обратимся.

— Гедимин Кет? — агент с точно такими же значками на броне, как у куратора из Порт-Радия, смерил сармата задумчивым взглядом. — Да, описание было точным. Теперь мы видели всех. Действительно выпускник Лос-Аламоса?

— Да, — из экзоскелета Масанга донёсся смешок. — Единственный искусственнорождённый за двадцать лет.

Они рассредоточились по отсеку, вполголоса переговариваясь и заглядывая во все узлы механизмов, не спрятанные под кожухом или матовым защитным полем. Двое достали сигма-сканеры, один, прикрывшись непрозрачным щитом, приподнял один из экранов реактора. Гедимин сердито сощурился.

— Sata!

— Heta, — патрульный крепко нажал на его плечо. — Всё под контролем. Не мешай агентам работать.

Едва заметное ощущение тепла коснулось пальцев Гедимина, скользнуло по виску и ненадолго задержалось на скуле. "Существо" — сармат пока не знал, как его назвать — не реагировало, кажется, ни на кого, кроме него. Он оглянулся через плечо на монитор — интенсивность излучения ненадолго "мигнула", выписав три зубца повышений и спадов, и вернулась к прежнему значению.

— Излучатель-пульсатор? — один из агентов прикоснулся к верхней части реактора. — Обычно работает в стабильном режиме? В чём назначение пульсаторного механизма?

— Стабилизация реактора, — буркнул Гедимин. Он смотрел на чужаков с нарастающей неприязнью, и ему казалось, что тёплые волокна, прилегающие к его коже, вздрагивают и постепенно нагреваются.

— Хватит его трогать, — сказал он. — Это обычный трубопровод. А там — баллоны с жидким азотом. Ты никогда их не видел?

Агент, к которому он обращался, даже не обернулся.

— Когда будет выгружен ирренций? — спросил Масанг, подойдя к Гедимину.

— Начнём первого октября, — ответил тот. — Две недели на переработку стержней.

— Три месяца и ещё две недели, и полтора центнера чистой окиси ирренция уйдут в хранилище, — медленно проговорил агент Ведомства. — Сто пятьдесят килограммов. На два порядка больше, чем во всём мире за пределами Ураниум-Сити. Если это не превосходство, то что это?!

— Да, хорошая работа, — согласился один из чужаков; по голосу Гедимин узнал Тегейриан. — Но что с воспроизводимостью? Вы можете построить ещё один такой реактор?

Сармат кивнул.

— Другие могут построить такой же реактор по вашим чертежам и инструкциям? — чуть громче спросила Тегейриан. Агенты, оставив установку в покое, подошли ближе. Гедимин на полсекунды замялся. "Если пульсатор сработает правильно... А с чего бы ему не сработать?!"

— Да. Не сложнее, чем любой другой. Трудно было в начале, — отрывисто ответил он. Агенты переглянулись.

— Обследование закончено, — сказал один из них. — Данные собраны. Время раздачи указаний?

Масанг на секунду поднёс стальную "ладонь" к груди. Гедимин удивлённо мигнул — жест был до странности почтительным, как будто этот агент был по рангу выше остальных. "Вот мартышечья зараза!" — сармата передёрнуло. "Пусть ещё поклонится..."

Разблокированный люк снова открылся.

— Входите, — Масанг повернулся к сарматам, вставшим на пороге. Патрульные привели сюда всех, кроме Аккорсо, — оператор остался в реакторном отсеке. Гедимин посмотрел на Иджеса — тот смотрел только под ноги и временами судорожно сглатывал.

— Итак, важнейший из доверенных вам проектов был завершён, и завершён успешно, — сказал Масанг. — Гедимин Кет, Константин Цкау, вы далеко обошли научные институты человечества. Но работа ещё не закончена. Пока этот реактор не отработает свой первый цикл, вам двоим поручается ежесекундно следить за ним. В конце двенадцатичасовой смены каждый из вас будет отсылать подробный отчёт о работе реактора и обо всём, что происходило в этом помещении.

Гедимин досадливо сощурился, и это не ускользнуло от внимания Масанга, — он щёлкнул "клешнёй" и на полкорпуса повернулся к сармату.

— В конце испытаний ваша технология будет представлена специалистам из Лос-Аламоса, Канска, Хайфы, Суинберна и Тайюаня. Что вы собираетесь им предъявить? Свой обычный стиль — "это реактор — он работает — убери руки"?

Гедимин уткнулся взглядом в пол и порадовался, что сарматы не краснеют.

— Не беспокойтесь. Даже если вы не располагаете к себе людей, полный отчёт об испытаниях потрясёт их, — сказал Масанг. — Собирайте информацию. Важна каждая мелочь.

— Нам будет удобнее работать в три смены, — сказал Константин. — Хольгер Арктус...

Агент жестом оборвал его фразу.

— Мы читали ваш запрос. Хольгер Арктус обучался по совершенно другой специальности и не имеет достаточной квалификации. К тому же для него уже есть ответственное задание. Хольгер Арктус, Линкен Лиск, выйдите в коридор. Агент Дамастор...

Один из чужаков, шевельнув "клешнёй" экзоскелета в утвердительном жесте, вышел вслед за сарматами. С ним пошли двое патрульных.

— Мы вынуждены закрыть все ваши проекты, за исключением двух, связанных с реакторами, — продолжал Масанг. — У вас не останется на них ни времени, ни сил. Эти три месяца "Полярная Звезда" будет работать очень напряжённо. Это касается и вас, Иджес Норд.

Механик, до сих пор стоявший на месте и изучавший пол под ногами, вздрогнул от неожиданности.

— Губернатор Оркус поручил нам создать ревизионную комиссию для проверки исправности оборудования, оставшегося от... естественнорождённых владельцев, — сказал агент. — Вы входите в неё, как представитель научного центра Канадских территорий. Место сбора — центральная проходная форта, время — семь часов ровно, каждый день, за исключением двадцать восьмого сентября. Вот ваше удостоверение.

Он протянул растерянно мигающему Иджесу жёсткую карточку.

Люк снова открылся. В отсек вошёл Дамастор с патрульными, обменялся быстрыми жестами с Масангом и встал поодаль, разглядывая реактор. Следом вошли Хольгер и Линкен. Оба сармата выглядели озадаченными, но не напуганными — скорее польщёнными.

— И последнее на сегодня, — продолжил Масанг. — Приказом координатора Маркуса меры безопасности в научных центрах ужесточены. Мэр Арбогаст уже выделил вам охрану, но её недостаточно. Здесь, внутри и снаружи, будут круглосуточно находиться бойцы Ведомства. Не беспокойтесь, Гедимин, никто из них не то что не прикоснётся к вам и вашему оборудованию, но даже не заговорит с вами первым. Их задача — исключить угрозу извне, а не давать вам советы.

Гедимин сдержал недоверчивое хмыканье и сделал каменное лицо. "Меня что, так легко прочесть?" — ему было немного досадно.

— Продолжайте работу, — сказал Масанг, жестом приказывая патрульным открыть люк. Агенты вышли, Масанг шёл последним. На прощание он вскинул руку в знакомом жесте и посмотрел на Константина.

— Хольгер Арктус и Линкен Лиск дали подписку о неразглашении. Вся их информация пойдёт напрямую Дамастору Марци. Вы в это не вмешиваетесь.

Константин молча кивнул.

Никто из сарматов ничего не сказал и не двинулся с места, пока не замолчала сигнализация на верхнем ярусе. Когда она издала последний звук и затихла, Иджес вздрогнул всем телом и повернулся к Гедимину.

— Можно выйти?

— Давно бы вышел, — отозвался тот, поднимаясь с места и прикрывая механика своим телом. Ни от сигма-излучения, проходящего сквозь сотни метров любого вещества, ни от возможного выброса омикрон-квантов, сжигающего защитные поля, это его не защитило бы — но, по крайней мере, Иджес успокоился и даже выдавил из себя кривую ухмылку.

— Спасибо, Гедимин. К лучшему, наверное, что я снова в ремонтниках. Всё вот это... — он кивнул на реактор за спиной сармата. — Это для меня слишком.

Сарматы остались вчетвером. Гедимин вернулся к монитору, бегло просмотрел показания и, удивившись всеобщему молчанию, развернулся к Линкену.

— Дамастор Марци. Масанг считает его главным. Кто он? Ты знал его... раньше?

Взрывник изумлённо мигнул.

— С чего ты взял? Мы не пересекались. Не моя область.

— Дамастор курировал центр в Туле... — неохотно сказал Хольгер. Гедимин ждал продолжения, но химик молчал.

— Вам поручили проект разрушенного центра? — спросил ремонтник. — Дамастор прилетел из-за этого?

Хольгер слегка наклонил голову.

— Мы дали подписку, Гедимин, — сдержанно напомнил он. — Исключений нет даже для тебя.

"Идиотская секретность," — сармат сузил глаза. "Надо же было перенять у мартышек именно это! Если Хольгеру нужна будет помощь, ему даже попросить некого..."

— Хватит лезть в чужие дела, — Константин прошёл к двери и остановился там, хмуро глядя на Гедимина. — Я сделаю шаблон отчёта. К концу смены ты его заполнишь. В полшестого отправишь в Порт-Радий, а в шесть уедешь со станции. Надеюсь, тебе хватит ума ни во что не влезать, пока работа не закончена. Сейчас заменить тебя некому.

...Линкен подошёл к Гедимину перед отбоем, когда сармат, кривясь от отвращения, пытался найти логику в шаблоне отчёта и хоть как-то уложить его в голове.

"Или я мутирую, или это всё не имеет смысла," — он закрыл экран, попробовал представить то, что недавно прочитал, — ничего, кроме тяжести в голове, не добился. "А действует, как станнер в затылок..." — сармат поморщился.

— Эй, атомщик! — Линкен осторожно постучал в дверь. Гедимин убрал смарт и вышел в коридор. Обычно он не любил, когда его отвлекали от чтения, но сейчас ему казалось, что Линкен спас его мозг от растекания в жижу.

— Что случилось?

— Держи, — взрывник всунул ему в руку небольшой жетон. — Пропуск на базу. Завтра постараюсь сам тебя отвести, потом пойдёшь без меня. Там стрелковые тренировки, всего на час времени.

— Опять?! — Гедимин отдёрнул руку, и жетон покатился по полу. Линкен подобрал его и растерянно мигнул.

— Это неопасно. Обычный станнер и движущиеся мишени. В тебя стрелять никто не будет.

— Я просил тащить меня на базу? — Гедимин недобро сощурился. — С чего ты взял, что мне это нужно?

— Что-то неладно, теск, — Линкен оглянулся через плечо и понизил голос. — Мне не по себе. Охрана охраной, но она не всегда спасает. Нужно, чтобы ты мог защититься. А ты уже не можешь.

02 июля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Иджес вышел в коридор, когда сарматы собирались на работу. Он был одет и уже разложил по карманам инструменты, хотя до назначенного времени оставалось больше часа.

— Спал бы, — сказал ему Гедимин, машинально проскользив взглядом по частям оборудования, прикреплённым к поясу и левому плечу, — не проверить исправность, хотя бы на ходу, он не мог. — Время ещё есть.

— Осторожнее со своими странными агрегатами, — посоветовал в ответ Иджес. — Один такой весь Ураниум снесёт!

До станции сарматы доехали втроём — Гедимин, Линкен и Хольгер; лаборанты и оператор добрались немного раньше, Константин дежурил в ночь. Ремонтник, заняв место у иллюминатора, пересчитывал новых охранников у мелькающих за стеклом зданий. С тех пор, как сарматы сменили людей, "броненосцев" стало гораздо больше — там, где раньше стоял один "Шерман" или "джунг", теперь собирались трое "Маршаллов" при поддержке дрона или небольшого отряда филков, там, где справлялся патрульный со станнером, появились одноручные бластеры, а на каждые три одноручных приходился хотя бы один штурмовой, — и Гедимин, глядя на то, как новые охранники держат оружие, болезненно щурился.

— Тоже это видишь? — Линкен, проследив за его взглядом, опустил ладонь сармату на плечо. — Да, те ещё мартышки. По мишеням не промахиваются — и это всё. А вот ты, атомщик, промахиваешься. И правильный хват тут не поможет.

— Помолчи до вечера, — попросил Гедимин, только успевший переключиться с мыслей о криворуких сарматах на более приятные — о синтезе ирренция. — Не надоедай раньше времени.

К воротам станции подогнали пару "джунгов". На происходящее вокруг они не реагировали, да и действия живых охранников сводились к подозрительным взглядам на рабочих, проходящих мимо шлагбаума. Над станцией кружили дроны, и Гедимин высмотрел их базу — её расположили на крыше главного корпуса. Одна тройка наблюдала только за площадкой вокруг него, ещё, как минимум, восемь постоянно держались в воздухе над АЭС. Охранников перед научным центром стало больше — к четвёрке, присланной Арбогастом, ещё двоих добавило Ведомство. Они не мешали "научникам", даже стояли поодаль от ворот, но Гедимину не нравились их взгляды и бьющие по глазам лучи считывателя.

— Они проверяют, кто вошёл, — сказал Линкен, придерживая сармата за плечо на входе. — Это никак тебе не вредит.

— Это лишнее, — отозвался Гедимин. — Скоро они полезут по карманам. Или к считывателю притащат и сканер.

Внутри — и на верхнем ярусе, и на нижнем — тоже были охранники, присланные Ведомством развития. Они стояли у каждой двери и даже на лестничной площадке, и, хотя ни один из них не заступил Гедимину дорогу и не издал ни звука, сармат, миновав все посты, задумался о запасном входе. "Слишком много чужаков, и все таращатся," — с раздражением подумал он, закрывая за собой тяжёлый люк "зелёного отсека". "Нашли бы им нормальную работу!"

— Ага, вижу, ты оценил новшества, — хмыкнул Константин, посмотрев ему в глаза. — Главное — воздержись от физических столкновений. У них приказ тебя не убивать, но нет приказа не ломать тебе кости.

— Hasu! — Гедимин едва удержался от плевка в ближайший угол. — Их тут вообще не должно быть. Ни с какими приказами. Ну да ладно. Что с реактором?..

В отсек чужаки не заходили, и их присутствие в ангаре, по крайней мере, никак не влияло на интенсивность сигма-излучения (хотя она, как заметил Гедимин, стала чуть менее стабильной — он отследил два незначительных колебания в первые шесть часов); сармат скоро перестал думать о них и вернулся к мыслям об ирренции.

"Полтора центнера за три месяца. Ещё больше, если построят новые реакторы. Или... если найду другую частоту пульсации. Кажется, это важно. Было бы время на эксперименты..." — Гедимин досадливо сощурился — до экспериментов с пульсирующими излучателями оставалось не меньше трёх месяцев — если повезёт, и у Хольгера будет свободное время. "В любом случае — минимум полтора центнера. Что они собираются с ним делать?"

"Много-много бомб," — мысль была неприятной, но очень отчётливой, и оттеснить её на периферию никак не удавалось. "Разберутся с критической массой, найдут полигон. Может быть, Линкен уже готовит взрыватель..."

Гедимин встряхнулся, отгоняя всплывшие в голове картинки — вот полигон под Ураниумом, а вот и Линкен с горящими белым огнём глазами, — навряд ли он так радовался бы, если бы им с Хольгером доверили мирные химические опыты...

"Только бомбы. Не хотелось бы, чтобы только бомбы," — он повернулся к реактору и снова почувствовал на виске тонкую тёплую нить — что-то наблюдало за ним. "Понять бы, как преобразовать энергию... Сигма-кванты, по-видимому, никак. А вот омикрон... На омикрон-излучение реагирует сивертсенит. Может, если покопать в эту сторону... Но тут снова нужен Хольгер. Или сам Сивертсен. Кто-то из химиков... Скорее бы открыли территории. Тяжело так работать..."

Обед ему принёс Амос; до шести вечера Гедимин не выходил из "зелёного отсека" и думал, что после спокойной работы чужаки в коридоре не будут так мешать ему, но, пройдя сквозь безмолвный строй к воротам, снова почувствовал глухое раздражение.

— Видел теска у реакторного отсека? — спросил Линкен, когда "научный" ангар остался позади, и некому было слушать их разговор. Хольгер, услышав его слова, хмыкнул.

— Амбала с оранжевыми глазами? Его трудно не увидеть.

— Чем вы там надышались? — Гедимин хмуро посмотрел на них. "Когда это Хольгер и Линкен обращали внимание на патрульных?!"

— Мы?.. — Хольгер удивлённо мигнул. — Наша работа пока что теоретическая. А тот охранник ростом с тебя. Крупный сармат, таких тут немного.

— Но лицо другое, — сказал Линкен. — Вас не перепутаешь. Интересно, он-то помнит, как драться? Не видел его на тренировках.

— Он из Порт-Радия, — качнул головой Хольгер. — Конечно, не видел. Хочешь проверить его навыки?

Они ещё долго обсуждали охранников и их умения и способности; Гедимин, не вмешиваясь, тихо отошёл в сторону, достал ежедневник и начал чертить схему излучателя-пульсатора. Ничего нового в ней не было — сармат просто хотел привести в порядок мысли. "Пульсирующее омикрон-излучение тоже должно быть интересным..." — успел подумать он, прежде чем чья-то тень заслонила исчерченную страницу.

— Гедимин Кет? — луч считывателя хлестнул по глазам. — Ты идёшь с нами. Один.

Линкен успел схватить его за плечи до того, как сармат запрыгнул на кабину разворачивающегося тягача; патрульные, опомнившись, разорвали пузырь защитного поля и громко помянули размножение макак.

— Тихо, атомщик. Это свои, — взрывник всё ещё держал Гедимина за плечи, но уже не так крепко. — Эй, тески! Так к учёным не подходят.

— Да чтоб вас всех... — патрульный, посмотрев Линкену в глаза, осёкся и продолжил уже более мирным тоном:

— Его ждут в форте. Внеплановая видеосвязь. И мы его пальцем не тронули, помнишь?

— Тронули бы — я бы не так разговаривал, — взрывник неприятно ухмыльнулся и, выпустив Гедимина из объятий, хлопнул его по плечу. — Иди, атомщик. Я же сказал — это свои.

С тех пор, как Гедимин в последний раз заходил в форт, там почти ничего не изменилось — сарматы, обжившие здание, не стали его перестраивать, только убрали ненужные украшения. В глаза ремонтнику больше не светили, прикоснуться к нему никто не пытался, но патрульные следовали за ним неотступно, хотя в тесноте коридоров форта им было неудобно идти плечо к плечу и не царапать стены ни стволами, ни наплечными платформами.

— Здесь, — один из них обогнал Гедимина и толкнул дверь.

В небольшой выгородке не было ничего, кроме телекомпа без клавиатуры, встроенного в стену. Гедимин между перегородкой и экраном уместился, ещё оставалось чуть меньше метра, — слишком мало даже для патрульного-филка, и экзоскелетчикам пришлось выйти. Скользнув взглядом по углам, сармат нашёл две камеры и четыре "жучка", причём они выглядели поставленными совсем недавно — максимум полгода назад. "Вот макаки..." — Гедимин криво ухмыльнулся и перевёл взгляд на светлеющий экран. "Кто меня ищет? Не Масанг же..."

— Добрый вечер, коллега Кет, — услышал он и, изумлённо мигнув, уставился на монитор. Герберт Конар, так же, как и сармат, стоял у белой стены в какой-то тесной пустой выгородке и, слегка улыбаясь, смотрел ему в глаза. Гедимин, растерянно хмыкнув, немного наклонил голову.

— Ты?..

— Вас что, не предупредили о сеансе? — теперь растерялся Герберт. — Да, очевидно, это так. Навряд ли они извинятся за эту оплошность — но можете поверить, что я вас пугать не хотел.

Гедимин усмехнулся.

— Хорошо, что ты вышел на связь. Давно тебя не видел.

— Взаимно, коллега, — кивнул Конар. — Нам выделили десять минут, так что я перехожу к делу. Ваше последнее письмо... Указанные числа — это не шутка?

— Я бы не стал так шутить, — Гедимин слегка сузил глаза. — Я бы дал полные характеристики, но их не пропустят. Реактор — в нашем научном центре. Ведомство уже в курсе. Обещает через три месяца оповестить Лос-Аламос и Канск с Хайфой.

— Невероятно, — медленно, почти по слогам, проговорил человек; он старался выглядеть спокойным, но Гедимин видел, как выражение его лица посекундно меняется. — Как?!

— Переменное сигма-излучение, — ответил Гедимин, надеясь, что в этот момент экран, установленный в Лос-Аламосе, не погаснет. — Многослойные стержни. Ирренций, плутоний и уран. Я думал, вы догадаетесь раньше.

Он пристально смотрел на Конара и боялся услышать "мы догадались" — на секунду он допустил, что в Лос-Аламосе давно работает синтезирующий реактор с гораздо лучшими характеристиками, а Конар вызвал его на связь из обычного любопытства. Но Герберт покачал головой и виновато улыбнулся.

— Самый лучший результат в лаборатории Лоуренса — ноль девять к единице... я о массе ирренция, мы так и не оторвались от неё.

"Ноль девять? У нас больше двадцати трёх процентов не получалось..." — Гедимин посмотрел на Конара с уважением.

— Хорошая выработка. У нас была меньше, — сказал он. — А что с пульсаторами и микропроколами? Ты с ними работаешь?

Конар покачал головой.

— Интересные темы, коллега, но обсудить их нам, боюсь, не удастся. Цензуру и блокировку пока никто не отменял. Хотя... если ваш вопрос пропустили, то...

Экран погас и оставался тёмным пять секунд. Гедимин стиснул зубы. "Tzaat hasulesh!"

— Прошу прощения, коллега, — появившийся на экране Конар был заметно расстроен. — Всё, что я могу сказать, — изучение ирренция будет продолжено. У нас тут ходят упорные слухи, что после Рождества территории будут... я бы сказал — приоткрыты. И тогда я выбью разрешение и отправлюсь к вам. Вы выиграли пари, коллега Гедимин, и моё обещание в силе. Корабль сейчас в Альбукерке — я выкупил под него небольшой ангар. Местные механики за него не берутся. При первой же возможности я передам его вам — если повезёт, лично, если нет — через Периметр.

Гедимин едва заметно усмехнулся.

— Экспериментальный корабль? Есть с чем поработать?

— О, работы там хватит надолго, — кивнул Герберт. — Меня с друзьями и знакомыми хватило на осмотр и список уцелевшего. Это действительно атмосферный спрингер. Хвановский волчок запустить не удалось, но выглядит исправным.

— Интересно будет посмотреть на этот спрингер, — Гедимин слегка наклонил голову. — Иджесу должно понравиться.

Монитор громко загудел и мигнул красным светодиодом. Человек нахмурился.

— Наше время истекает, коллега. Чёрт! Любопытство обгложет меня до костей, пока правительства возятся с границами. Надеюсь, Ведомство не подведёт, и через три месяца вам дадут сделать доклад.

Монитор снова загудел. Герберт что-то говорил, но сармат уже ничего не слышал. Поняв, что связь обрывается, Конар вскинул руку и прижал ладонь к экрану. Гедимин накрыл её своими пальцами. Полсекунды спустя телекомп отключился окончательно.

— Tza seateske, — беззвучно проговорил сармат, опуская руку. Он на миг увидел своё отражение в тёмном экране — глаза, горящие жёлтым огнём, на неподвижном лице.

...Иджес недоверчиво похмыкал, но открывать рот не спешил. Гедимин терпеливо ждал.

— О чём говорить? — сказал наконец механик. — Разговор будет, когда будет корабль. Может быть, ты, атомщик, представляешь, как летает такое сооружение, но я — нет.

За спиной сармата послышались шумные шаги — кто-то нарочно шаркал, не отрывая ног от земли. Гедимин обернулся и увидел Линкена, нетерпеливо похлопывающего себя по локтю.

— Теск, ты идёшь или нет?

— Уран и торий... — пробормотал сармат, досадливо щурясь. "Час времени, выкинутый на свалку. С кем они все, астероид им навстречу, собрались воевать?!"

Ограда бывшей базы Академии была обмотана колючей проволокой. Гедимин вспомнил дыру в заборе, через которую сбежал недавней зимой, поискал её взглядом, но не нашёл — то ли память его подвела, то ли проход нашли и заделали.

— На работу? — спросил Линкена охранник на входе. — Рано ты сегодня.

— Привёл новичка, — отозвался тот. — Надо его пристроить.

— Новичка? Сам привёл? — сармат, занявший стол коменданта, услышал разговор за открытой дверью и поднялся с места. Гедимин, увидев знакомое помещение, быстро огляделся, — ни обмотанных скирлином палок, ни объявлений от Академии не осталось; впрочем, бластеры и экзоскелеты тоже на виду не лежали.

— Гедимин Кет. Знаешь его. Все знают, — без тени сомнения сказал Линкен, положив руку Гедимину на плечо. — Покажи пропуск, атомщик... Ну вот. Стрелять умеет. Нужна только практика.

Новый комендант пожал плечами.

— Твой сармат, ты и работай. Берёшь что надо на выдаче, любую из красных линий, отмечаешься на входе и выходе. Оружие вернуть не забудь.

— Завтра он придёт один, — предупредил Линкен. Сармат снова пожал плечами.

— В твои дела я не полезу. Оружие на месте, отметки сделаны? Остальное меня не касается. Я бы, кстати, его поставил на рукопашку...

Линкен вздохнул.

— Не заставишь.

— Жаль, — сармат смерил Гедимина долгим задумчивым взглядом, как будто ощупывал с ног до головы. — В патруль пойдёт?

— Да ну, — махнул рукой Линкен. — Ладно, оставайся. Идём, атомщик.

Отряд филков, попавшийся им навстречу в коридоре, беззвучно выстроился в шеренгу по одному и проскользнул мимо сарматов. Экзоскелетчик, замыкающий колонну, вскинул руку в приветственном жесте, Линкен ответил тем же. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Ты тут свой...

— Тут все свои, атомщик, — отозвался сармат и требовательно забарабанил в стальную дверь. Створки разъехались в стороны с протяжным скрипом. Гедимина передёрнуло, и он остановился на пороге, разглядывая пазы и на ощупь надевая ремонтную перчатку.

— Ты чего?! — Линкен дёрнул его за рукав. — Не сегодня, атомщик. Так мы отсюда вообще не уйдём.

Оттащив Гедимина от сломанной двери, он небрежно махнул рукой сармату в пехотной броне и подошёл к длинному, на всю стену, шкафу с выдвижными ячейками. Выдвинув весь ряд, Линкен принялся в них копаться.

— У тебя смазка есть? — спросил Гедимин у "броненосца". — Найди. Изотрётся металл — всё пойдёт под замену.

— Энцелад, приём! — Линкен, отвернувшись от ящика, крепко ткнул Гедимина кулаком в плечо. — Вот, нашёл тебе трещотку.

Он протянул сармату одноручный станнер — слегка переделанный под сарматскую руку "Чень" с тренировочным предохранителем, выставленным на самую малую мощность. Ремонтник машинально сковырнул пластину с корпуса, заглянул внутрь, поморщился и взялся за отладку. Линкен пробормотал что-то неразборчивое и потянул его за рукав к двери.

— Уймись ты уже, мы так до тира не дойдём, — ворчал он всю дорогу. Звуки Гедимина не беспокоили, но ремонтировать станнер на ходу было неудобно, и он закончил починку уже на пороге тира.

— Оружие тут дрянь, — буркнул Линкен, жестом сгоняя с дороги филков и выводя сармата на край разгороженного зала, подсвеченный красным.

Зал просматривался насквозь, от многоуровневых стоек для прицеливания до экранированных голографических проекторов у дальней стены. Пол был расчерчен линиями; те, что находились в правой части зала, были подсвечены зелёным, и на них тренировался полусотенный взвод филков. Левая часть — три полосы — была пустой.

— Занимай крайнюю, — сказал Линкен, заглянув в просветы между стойками. — Помнишь, как это делается?

Гедимин покачал головой и покосился на филков — ими командовал сармат в экзоскелете, и их действия не сводились к стоянию на огневой позиции и попыткам попасть в мишень. К стойкам они подбегали, сделав выстрел с верхней, падали на пол и стреляли в нижний просвет, перекатывались набок и после выстрела со средней стойки отбегали за стартовую черту.

— Ну да, делай, как они, — сказал Линкен, проследив за его взглядом. — Я буду считать.

— Много беготни, — буркнул Гедимин, глядя на катающихся по полу филков.

— Да они еле шевелятся! — фыркнул взрывник. — А ты стал грузным и вялым. Давай по счёту — на раз-два-три, сначала без стрельбы. Пошёл!..

...Сармат поднялся с пола и отряхнулся. По его спине стекал пот, затекло и под респиратор. Филки, успевшие занять две соседние линии, смотрели на него с опаской. Линкен, отвернувшись от Гедимина, изучал счётчик попаданий.

— Беда с тобой, атомщик, — вздохнул он. — Часа в день будет мало. Валяешься, как шмат Би-плазмы. Ты что с макаками будешь делать, теск? Починишь им экзоскелеты? Или реактор начертишь?!

— А это действует, — прохрипел Гедимин, снимая респиратор. — Все разбегаются. Вот например...

Он быстрым движением сцапал Линкена за плечо и развернул к себе.

— Цепная реакция на омикрон-квантах...

— Эй! — взрывник, вывернувшись, отпрыгнул в сторону и нервно ухмыльнулся. — Всё, никаких реакторов. Мне ещё работать. Иди на озеро, охладись. До отбоя ещё полчаса.

— Я же сказал — действует, — Гедимин забрал станнер и пошёл к выходу. Мышцы ныли — сама по себе нагрузка была невелика, но под команды Линкена приходилось шевелиться быстрее обычного, и сармат не всегда успевал расслабиться или сгруппироваться. "Лиск работает даже по ночам," — думал он, выбираясь с базы.

Сармат на оружейном складе пообещал завтра же найти смазку — то, что он принёс, было засохшим и ни на что не годилось, и ремонт пришлось отложить. Гедимин ненадолго задержался у него, осматривая оружие. Большую часть разобрали для тренировок, но то, что осталось, выглядело плохо — по всей видимости, ремонтники сюда вообще не заглядывали.

— У вас техник есть? — спросил Гедимин без особой надежды. Сармат пожал плечами.

— Нас самих-то тут быть не должно. Если бы макаки не свалили...

— Таким оружием вы немного настреляете, — буркнул ремонтник. "Сюда бы Иджеса. Столько работы — и никакого ирренция," — думал он, составляя про себя план приведения базы в порядок. "Надо найти подручного на месте. Хотя бы филка."

— Ну как, пострелял? — спросил Хольгер, выглянув из своей комнаты, когда Гедимин вернулся в барак. — Линкен тебя не покалечил?

— Тренировки несложные, — отозвался ремонтник. — Но база разбита в хлам. Там сломано всё. И у них нет техников. Вот мартышки...

— Так ты вместо тренировочной площадки нашёл себе работу? — хмыкнул Хольгер. — Ремонтный рефлекс? Ну, этого следовало ожидать.

16 июля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Heta!

Гедимин, в последний раз откатившись от прицельной стойки в воображаемое укрытие, легко оттолкнулся от пола и поднялся на ноги. Он чувствовал, что его кровь разогрелась, но тепло было приятным, и пот не заливал глаза.

Линкен, посмотрев на счётчик попаданий, повернулся к сармату и одобрительно хмыкнул.

— Уже лучше, атомщик, — он хлопнул Гедимина по спине. — Уже не трепыхаешься, как эа-форма на каркасе. Иногда даже попадаешь по мишени. Но до солдата тебе ещё далеко...

Уловив краем глаза движение в районе груди, Гедимин перехватил кулак Линкена и рывком заломил ему руку за спину.

— Я не собираюсь быть солдатом, — ровным голосом сказал он, подтягивая пойманную руку к левому плечу Линкена. — Я ремонтник.

— Heta! — выдохнул взрывник, безуспешно пытаясь вырваться. — Да, реакция тоже подтянулась... Heta!

Гедимин выпустил его и быстро шагнул в сторону — Линкен часто "проверял" его, нанося быстрые удары, когда ремонтник заканчивал тренировку или отдыхал в душевой, и эти проверки Гедимину сильно надоели. Ломать взрывнику кости не хотелось, но нанести повреждения, достаточные, чтобы тот не надоедал хотя бы во время мытья, было бы нелишним...

— Делаешь успехи, атомщик, — ухмыльнулся Линкен, показывая пустые ладони в знак мирных намерений. — Всё, идём мыться.

Бывшая тренировочная база Космофлота кишела филками; большая их часть была в обычных комбинезонах, без брони, но все — с оружием, и по их движениям Гедимин видел, что они много тренируются и готовы к бою гораздо лучше, чем он был готов, когда его привезли в "Шибальбу".

— Интересно, им дают слушать речи Саргона? — еле слышно пробормотал он. Воспоминания о "Шибальбе" отозвались неприятными ощущениями в висках и под рёбрами. "Не нравится мне всё это. Похоже, дело не в диверсантах. Чем дальше, тем сильнее всё это напоминает..."

— Стой, — Линкен, пропустив очередной отряд филков, завернул за угол, и Гедимин удивлённо огляделся по сторонам — такого коридора с закрытыми дверьми он не помнил. Знакомый выход к душевой остался в стороне — скорее всего, взрывник провёл сармата левее, пропустив поворот.

— Это тебе, атомщик, — Линкен протянул Гедимину обычный тренировочный "Чень" с тёмно-серым корпусом. — Носи в кармане. Потренируйся быстро доставать.

Стоило сармату взять оружие в руки, он понял, что от "Ченя" там был только выщербленный корпус. Уже по весу было ясно, что все "внутренности" станнера заменены. Слегка приподняв пластину на стволе и заглянув под неё, Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Бластер?

Линкен оглянулся на пустой коридор за спиной и кивнул.

— Против макак сойдёт. Знаю, что дрянь, но ничего лучше под рукой не было.

— На станцию с ним не пустят, — сказал Гедимин, разглядывая бластер. Конструкция была проста и надёжна — сармат видел много таких самоделок, некоторые помогал дорабатывать, некоторые собирал лично, но эту делал не он.

— Пустят, — Линкен с ухмылкой похлопал себя по карманам. — Макаки ушли. Не заметил? Больше никаких обысков.

— И ты носишь на станцию все свои... петарды? — Гедимин недобро сузил глаза. — Гранатомёт тоже при тебе?

Он внимательно посмотрел на комбинезон Линкена. Всё сходилось, — он даже мог сказать, где именно лежат части гранатомёта, и где — запасы взрывчатки, самодельные снаряды и гранаты.

— Кто-то же должен за вами смотреть, — пожал плечами взрывник. — Вы с Хольгером — учёные. Иджес — механик, стрелять не умеет. Константин — ничего, но прижмёт — свалит в туман. Ты не бойся. Пока не началось, я буду сидеть тихо. А когда начнётся — порадуешься, что я с гранатомётом.

— Псих, — пробормотал Гедимин, убирая бластер в карман. — Если хоть что-то случится со станцией...

— Астероид мне навстречу! Кому нужна твоя станция?! Сколько раз уже...

За углом послышались шаги экзоскелета, и Линкен, замолчав, жестом указал на свободный проход. Гедимин пошёл за ним, продолжая высматривать по карманам взрывника разнородное оружие. Большая его часть была разобрана и во что-то завёрнута, не всё можно было угадать по очертаниям под комбинезоном, но чем больше сармат смотрел, тем меньше ему нравился этот переносной арсенал. "Хорошо хоть ломки у него нет," — угрюмо думал он. "И вроде бы в своём уме. Но лучше бы его обыскивали на каждой проходной. Всем было бы спокойнее."

05 сентября 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Входная дверь негромко загудела, красный светодиод над ней часто замигал, — кто-то просил разрешения на вход. "Хольгер Арктус" — высветилось на небольшом мониторе, и Гедимин ввёл код разблокировки. Идея с кодами принадлежала, разумеется, Константину; ремонтник для себя держал запасной рычаг, при необходимости открывающий все замки, — простые механизмы казались ему более надёжными.

— Можно к тебе? — спросил Хольгер, переступив порог. Гедимин кивнул.

— Редко заходишь, — заметил он, пододвигая гостю свёрнутый матрас — кресло в отсеке было всего одно, а уступать своё место у монитора оператору запрещалось.

— Работа, — вздохнул химик. — Но за твоими показателями я смотрю. Камеры ещё не сбоят — видимо, экраны надёжные...

— Проверял, — отозвался Гедимин. — Что на работе? Хорошая взрывчатка получается?

Хольгер едва заметно сощурился.

— Пока не могу говорить. Но ты не волнуйся. Все наработки — предельно мирные. Лучше покажи, что ты надумал насчёт пульсаторов. Не могу дождаться, когда отделаюсь от Дамастора и займусь излучателями. Ты подбирал какие-нибудь последовательности?

— Без проверки это всё ерунда, — сармат протянул ему открытый ежедневник. — Герберт считает, что там сигнал... что-то вроде шифра. Я знаю одну комбинацию для сигмы. Хотел бы проверить её для омикрона... а потом можно долго подбирать. Возможно, любая пульсация что-то означает.

— Исследования на долгие годы? — мечтательно усмехнулся Хольгер. — Да, есть чем заняться... Я снова думал о макропроколах. Если у нас хватит мощности...

— У нас нет безопасного полигона, — напомнил Гедимин. — А там должно шарахнуть. Не хочу случайно снести Ураниум. И Порт-Радий мне тоже ничего не сделал.

Хольгер покивал, но странная усмешка с его лица не сошла.

— Мне пришло в голову... В первую очередь, конечно, Брайан. Там всё складывается. Но Майкл... он тоже. И, видимо, кольцо с обсидианом послужило линзой. Одной из линз. Возможно, его форма сыграла тут роль, как-то увеличив мощность...

— Ты о чём? — насторожился Гедимин.

— Оба исчезнувших провалились в макропроколы, — сказал Хольгер. — Думаю, всё было именно так.

Гедимин мигнул. Хольгер на всякий случай отодвинулся от него вместе с матрасом, но ремонтник не собирался хватать или бить его.

— Нужны два источника, — пробормотал он. — Мощные излучатели. Тонкая настройка. Брайану ещё неоткуда было знать...

— А мы не знаем, что мог знать Брайан, — тут же отозвался химик. — Всё до сих пор засекречено. Со скрипом признали за ним открытие. А знать он мог... вполне достаточно. И... может, два источника — необязательное условие? Мы мало работали с проколами. Интенсивность излучения, пульсации, форма излучателя... Что-то удачно совпало для Брайана и Майкла.

— Удачно? — Гедимин криво ухмыльнулся. Хольгер осёкся и на несколько секунд замолчал.

— Я не хочу сказать, что это хорошо — то, что они пропали, — заговорил он снова, осторожно подбирая слова. — Но... может быть, они выжили? И... по крайней мере, это было великое открытие...

Гедимин кивнул.

— Значит, макропрокол... — несколько мыслей, одна другой безумнее, мелькнули в голове и тут же были с остервенением отброшены. "Миллиарды вариантов. Целый космос. И почти все — непригодны для жизни," — сармат на секунду представил себя выброшенным в толщу металлического водорода или в кипящий под огромным давлением сернистый рассол. "Даже если мы угадаем — искать уже нечего. Ни одна молекула не могла уцелеть, не то что..."

— Когда Майкл исчез, не было никаких взрывов, — сказал он, подняв хмурый взгляд на Хольгера. — Значит, прокола быть не могло. Или... мы ещё чего-то не знаем.

— Второе вероятнее, — склонил голову химик. — Майкл, как мне кажется, знал, что делает. Жаль, что он не оставил никаких заметок. Если образование прокола не всегда сопровождается взрывом, и если им хоть как-то можно управлять, — это действительно великое открытие. Трудно, стоя на его пороге, заниматься рутинными опытами... и, наверное, сидеть у реактора?

— Мне нравится реактор, — отозвался Гедимин. — И у нас будет время на всяческие опыты. А я бы сначала подумал о защите. Майкл всё время твердил о технике безопасности, а сам... В общем, глупо будет пропасть так же, как он.

— С защитой всё не так плохо, как кажется, — неожиданно улыбнулся Хольгер. — Когда с меня снимут подписку, я кое-что смогу показать. Дашь мне на вечер свои записи? Есть одна мысль...

Когда Гедимин открыл для него дверь, его смарт испустил короткий гудок — какое-то сообщение из внешнего мира нашло брешь в свинцовых стенах. Хольгер покосился на свою рацию, не издавшую ни звука, и усмехнулся.

— Новости из Лос-Аламоса? Будет странным совпадением, если ты и там прочитаешь о проколах. Особенно о макропроколах.

— Это навряд ли, — буркнул Гедимин, закрывая за химиком массивный люк. Излучатели валялись где-то в окрестностях Альбукерке, их исследовала местная фауна или — в худшем случае — любознательные "макаки" из какого-нибудь скаутского отряда. Или, возможно, на полигонах Лос-Аламоса уже выстраивались боевые излучатели, и армия давно поставила их на вооружение, — но тогда Гедимину тем более никто ничего не рассказал бы...

"Интересные новости, коллега Гедимин," — письмо было от Конара, и он, как обычно, быстро перешёл к делу. "Но немного не те, которых вы ждёте. Периметр пока непроницаем, как изнутри, так и снаружи, а запускать корабль по ветру я не возьмусь — слишком большой риск. Юноша Харольд, наш общий знакомый, уже провёл три недели в ангаре, выходя наружу только за едой и по нужде, и напоследок поклялся своим флиппером, что "этот хлам" никогда не взлетит. Не то чтобы мне нужен был его флиппер, или я очень хотел поставить его на место, но — мне кажется, это вносит некоторый элемент азарта в работу, не так ли?"

Гедимин хмыкнул. "Для криворукой макаки всё — хлам. А флиппер пригодится — не Герберту, так мне."

"Итак, о новостях: в этот раз они с Севера. Вы, разумеется, слышали о Михале Йонице — одного его хватило бы, чтобы прославить всех химиков Северного Союза. Но он там не один. О Маргарите Кудашевой я, признаться, до этого не слышал — и дело тут, разумеется, только в нелепой завесе цензуры между нашими странами. Её специализация далека от вашей, но вы, конечно, знаете о явлении сверхпроводимости и о разработках высокотемпературных сверхпроводников (возможно, коллега Хольгер приложил к ним руку). То, что сделали в этот раз на Севере, — настоящий прорыв. Я говорю о веществе, пока что известном как SC-418. Четыреста восемнадцать по Кельвину — температура, при которой оно теряет свойство сверхпроводимости. Выше не прыгнул ещё никто — можете спросить у коллеги. Я прислал вам заметку, которую передали мне, — читайте, и вы быстро поймёте, почему я так взволнован."

Сармат удивлённо мигнул и перечитал абзац. "Сверхпроводники? Он адресатом не ошибся? Это, определённо, к Хольгеру..."

Он хотел вызвать химика, но быстро вспомнил, что Герберт, желающий что-то написать для Хольгера, обычно так и делал. "Значит, это мне. Ну ладно..."

Картинка — снимок снимка, возможно, с экрана смарта — была скверной, размытой, некоторые слова расплывались сильнее других — видимо, остались "шрамы" от цензуры, но того, что Гедимин смог прочитать, ему хватило, чтобы сердце сделало на один удар больше. "Вот как," — он внимательно перечитал заметку. "Мы с Хольгером только предполагали, а у северян уже получилось. Теперь они знают, как снимать энергию с ирренциевого реактора. Этот сверхпроводник возбуждается под омикрон-излучением..."

Это было практически всё, что удалось извлечь из короткой северянской статьи; как она просочилась из Усть-Илимского Института в Лос-Аламос, Гедимин даже предполагать не хотел. "Маргарита Кудашева," — повторил про себя Гедимин. "Ещё один учёный, с которым не выйти на связь. Интересно, что там за вещество..."

В заметке упоминался купрат таллия; Гедимин с этим веществом не работал, но догадывался, что само по себе от омикрон-излучения оно может только заразиться. "Возбуждение в переменном омикрон-поле..." — сармат задумчиво посмотрел на излучатель. "Сивертсенит. Там определённо использовали сивертсенит. Ещё одно нарушение австралийского патента..." — он злорадно усмехнулся. С тех пор, как ему стёрли память, прошло много лет, но забывать он не собирался.

Он подошёл к устройству громкой связи.

— Хольгер, зайди. Интересные новости из Усть-Илимска.

...Последний месяц Гедимин возвращался с тренировок в одиночку; Линкен заходил в зал на пару секунд — одобрительно кивнуть и изобразить приветственный жест времён Саргона. "Салют Саргона" — с тех пор, как люди окончательно ушли из Ураниума — изображал при случае каждый второй сармат, включая филков; сам Гедимин этого никогда не делал и на жесты Линкена отвечал сдержанным кивком. "Дался им этот Саргон..." — думал он с досадой, встречая в коридоре очередной отряд малорослых сарматов. Отчего-то именно филки восхищались погибшим правителем наиболее громко, и Гедимину оставалось только сердито щуриться и отходить в сторону.

Тренировка прошла как обычно — с таймером и счётчиком попаданий. Заметных успехов сармат не делал — счётчик уже вторую неделю показывал девяносто восемь процентов, изредка — девяносто семь. "Ну да, неплохо," — неохотно соглашался Линкен. "Но ты ещё очень медленный. Это опасно."

Сармат забрался под тёплый душ и услышал снаружи шаги. Ещё несколько "солдат" вошли в душевую. Это были сарматы-марсиане, кто-то из работающих в "длинную смену" — те, кто работал в одну из трёх "коротких смен", либо уже ушли с базы, либо ещё тренировались.

— Осмысленность всего этого, конечно, под вопросом... — один из марсиан продолжил было разговор, начатый ещё за дверью, но увидел постороннего и осёкся. — Гедимин Кет? Учёные тоже готовятся к обороне?

Ремонтник, удивлённо мигнув, вытер воду с лица.

— Домициан? Тебе-то что здесь делать?!

Марсианин хмыкнул.

— Все вопросы к Арбогасту. Теперь нам, генетикам, тоже не дают сидеть спокойно в нерабочее время... М-да, а шрамов у тебя всё больше. Опасное дело — ядерная физика...

— Они у меня давно, просто ты их не видел, — буркнул сармат. — Ты где сейчас? В том же клонарии?

— Да, всё там же, — кивнул Домициан. — Официальный генетик Ураниум-Сити. Всегда под прицелом камер.

Он усмехнулся. Гедимин ответил на его усмешку и задумчиво сощурился.

— В декабре Хольгер собирался принести тебе живых крыс. Как идёт работа?

— А! Так ты в курсе? — удивился генетик. — Крысы и сигма-лучи? Ну, до серьёзной работы там, конечно, далеко. Десять крыс, не считая контроля, — это не выборка, а смех. Но вообще... кое-что уже видно. Сейчас у меня третье поколение, и... всё-таки восприимчивость к сигме передаётся по наследству.

— Расскажи, — попросил Гедимин, стараясь не мигать слишком часто. "Крысы чувствуют сигму?! Разве это не относится только к разумным? Штибер, помнится, жаловался..."

— Да там всё просто. Примитивнейший опыт, — сказал Домициан, и двое марсиан из его компании согласно кивнули. — Крысы двенадцать часов проводят под сигма-излучением, а двенадцать — без него. Контроль не облучается.

— В Лос-Аламосе крысы не реагировали на сигму, — сказал Гедимин. — Она на них тоже.

— Да-да, меня предупредили, — нетерпеливо отмахнулся марсианин. — С первым поколением так и есть. А вот второе кое-что выдало. Из тридцати крысят хотя бы один выдаёт отчётливую реакцию — избегает излучателя. В третьем таких уже один на каждые двадцать, и семьдесят процентов — потомки тех, у кого реакция была. Только не спрашивай, где у крыс рецепторы под сигма-лучи. Воздействие, кажется, идёт напрямую на мозг, а для подробного изучения у нас не хватает оборудования. Мне бы хорошую лабораторию и лет пять на эксперименты...

Он мечтательно вздохнул.

— Вы там что, вывели разумных крыс? — Гедимин сузил глаза. — Что у реагирующих с интеллектом? Проверяли?

Сарматы переглянулись.

— Крысы как крысы, — отмахнулся один из медиков. — Вы, не работающие с фауной, считаете всех животных безмозглыми. Все крысы — умные животные. Эти не исключение.

"Так, тихо. Это их крысы," — напомнил себе Гедимин. "Их крысы — их проблемы. Тут интересно другое..."

— А излучение на них реагирует? — спросил он и увидел изумлённые взгляды и лёгкую настороженность на лицах. — Отслеживали фон? Возможно, оно пульсировало?

Домициан покачал головой.

— Это не по моей части, Гедимин. Дозиметр там есть, и я обещал переписать показания для вашего центра, но совать в них нос? Я не потяну на физика-ядерщика.

— Излучение... реагирует... на крыс? — еле слышно пробормотал кто-то из сарматов. — Атомщики реально странные...

Гедимин досадливо сощурился.

— Меня пустят посмотреть на крыс и дозиметр?

Домициан посмотрел на него настороженно и слегка отодвинулся.

— В клонарий не допускают посторонних. Требования стерильности...

Сарматы согласно закивали.

— У нас тут ещё много дел, — неуверенно сказал один из них. — И тебе тоже пора... к белоглазому и прочим.

"Боятся," — понял Гедимин. Выдавливать из себя дружелюбную гримасу было поздно, и он снова шагнул под душ и потянулся к выключателю — надо было закончить водные процедуры и, действительно, идти искать более привычных собеседников.

— Следите за крысами, — предупредил он, пока шум воды ещё не заглушал его слова. — Сигма — очень странное излучение.

28 сентября 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Иди проветрись, атомщик, — сказал Константин Гедимину, едва переступив порог "зелёного отсека". — Ты тут ещё не сдвинулся от облучения?

Он выразительно постучал пальцем по правой бровной дуге. Ремонтник досадливо сощурился и очень неохотно уступил ему место у монитора.

— Цикл на исходе, — он кивнул на реактор. Внешне установка выглядела так же, как в первый день работы, но её содержимое заметно изменилось и с каждым днём вызывало у Гедимина всё больше опасений. С такой концентрацией ирренция в одной небольшой комнате он дела ещё не имел.

— Следи за омикроном по участкам. Девять стержней выдали обратный синтез, я их заблокировал. Ещё четыре на подходе.

— Иди-иди, — Константин похлопал его по плечу. — Я умею читать показания. А у тебя в глазах муть. Отдохни хотя бы до завтра.

— Не упусти реактор, — буркнул Гедимин, в последний раз оглядываясь на установку. Теперь он чувствовал усталость — веки отяжелели, мышцы затекли от долгой неподвижности. С тех пор, как синтез начал обращаться вспять, за монитором приходилось следить очень внимательно, и постоянное напряжение теперь давало о себе знать. "Надо охладиться," — решил сармат. "Константин тут справится."

Он смерил реактор долгим взглядом и вышел из отсека. Тёплые нити, будто приклеившиеся к вискам, отпустили его не сразу — он успел дойти до хранилища, прежде чем ощущение нагрева ушло.

— Zaa ateske! — что-то двинулось ему навстречу у ворот хранилища, и сармат, вздрогнув от неожиданности, развернулся на звук. Рядом стоял один из охранников, белокожий амбал в лёгком экзоскелете. Гедимин настороженно посмотрел на него.

— Чего тебе?

— Ты — Гедимин Кет? — охранник смотрел пристально, будто пытался прожечь сармата взглядом. — Тот самый атомщик? Правда, что ты прижёг себе руку, чтобы построить реактор?

"Кто разболтал?!" — сармат едва удержался, чтобы не фыркнуть, и ограничился сердитым взглядом.

— Я работал пять лет, чтобы построить реактор, — отозвался он. — От ожогов мозг не отрастает.

Охранник молча шагнул к стене, освобождая дорогу. На секунду Гедимину стало неловко. "Может, ему в самом деле было интересно?" — он подождал ещё пару секунд, но больше охранник ничего не сказал, — оставалось только идти дальше. "Если интересно, подойдёт и спросит снова. О чём-нибудь осмысленном."

Шум наверху уже почти улёгся, и станция опустела, — все, кто хотел на неё посмотреть, побывали здесь утром или днём, а к вечеру вернулись в город. Никто не мешал Гедимину, пока он проходил мимо тихого главного корпуса, дымящихся градирен и одинокого охранника-филка, возвращающего на место табличку с запретом на купание. Потрогав напоследок стены реакторов и покосившись на запертый запасной вход (сигнализацию на двери дублировал боевой дрон над аркой), сармат выбрался со станции на пустое шоссе. Тихо было и здесь — только сарматы в экзоскелетах патрулировали дорогу, да стояли в воротах неподвижные "Джунгси". До заката оставался почти час, но солнце уже снизилось и просвечивало сквозь деревья, тени пересекали дорогу, и роботы-уборщики, выпущенные на платформы вдоль обочины, собирали побуревшие листья и сметали песок. Притихший город просматривался насквозь, от ворот "Полярной Звезды" до насосной станции — маленького тёмного пятна на горизонте.

...Злой Линкен вынырнул навстречу Гедимину из кустов, едва не сбив его с ног, фыркнул на сармата, отступившего на шаг, и хотел куда-то идти, но узнал его и остановился, виновато щурясь.

— Не ушиб тебя? Эти х-химики, мать их колба...

— Что? — Гедимин растерянно мигнул. Линкен вместо ответа рывком расстегнул куртку и оттянул полы в стороны. Его живот и грудь были покрыты крупными светящимися пятнами — поверх слабого синеватого свечения были разбросаны ярко-красные блестящие крапинки, отражающие видимый свет. Гедимин уставился на них — от изумления не получалось даже мигнуть.

— Кто тебя так? — выдавил он из себя.

— Какое-то животное подсыпало дряни в градирню, — ответили из кустов. Наружу выбрался Астиаг, кивнул Гедимину и оттянул левый рукав, показывая такие же пятна.

— Кто-то повторил твою... умную шутку? — ремонтник едва заметно усмехнулся. Линкен фыркнул.

— Не смешно, атомщик. Эта дрянь ничем не смывается.

— Ну разумеется, иначе её не добавляли бы в воду, — проворчал из кустов Хольгер. — Вообще не понимаю, из-за чего вы паникуете. Это поверхностное окрашивание, к утру оно сойдёт вместе с эпителием.

— Если всплывёт, что это ты постарался... — Линкен оборвал фразу на полуслове и выразительно посмотрел на белое пятно за кустами.

— Думаешь, я бы стал скрывать? — Хольгер выглянул из кустов и помахал Гедимину. — Я не единственный химик в Ураниум-Сити... Атомщик, ты, кажется, избежал окрашивания?

Гедимин кивнул.

— Покрасились все? — он посмотрел на сарматов, выбравшихся из кустов. — Весь город? Ночью будет красивое свечение...

Он незаметно ущипнул себя, чтобы не расплыться в ухмылке, — нелепый смешок так и рвался из груди. "Шутка глупая, но что-то в ней есть," — подумал он, глядя на крапчатого Линкена. Тот сердито фыркнул и застегнул куртку, едва не порвав скирлин.

— Не все. Те, кто купался в градирнях. Аэцию и Астиагу теперь возвращаться в Порт-Радий. В пятнах.

— Ты так переживаешь, будто им руки оторвало, — Хольгер пожал плечами и жестом позвал Гедимина к воде. — Атомщик, иди купаться. Линкен злится третий час, ничего нового ты не услышишь.

От берега, набрав побольше воздуха, Гедимин опустился к самому дну и плыл сквозь холодную толщу воды, пока в ушах не зазвенело. Тогда он оттолкнулся от наваленных друг на друга гранитных плит, потревожив донную муть, и всплыл на поверхность. Вечер был ветреным, озеро покрылось рябью, достаточно сильной, чтобы Гедимин почувствовал качку. Он лёг на маленькие волны и смотрел, как садится солнце, пока не увидел вдалеке странные летающие огоньки. "Пограничные дроны," — сармат перевернулся и беззвучно ушёл под воду. "Периметр близко. Пора обратно."

Выбираясь на берег, он услышал чей-то взволнованный голос, а вытряхнув воду из ушей, тут же узнал Домициана. Пока сармат выбирался из кустов, пришелец-медик успел замолчать, и заговорили другие.

— Hasu! И сколько крыс теперь бегает по Ураниуму? — Иджес пытался прикинуть что-то на пальцах. — Сотен шесть?

— Немного меньше — пара сотен брошенных детёнышей ещё у нас, и не все самки убежали, — ответил Домициан. От расстройства его глаза потемнели, и он выглядел подавленным.

— Повесь объявления на пищеблоках, — посоветовал Аэций. — Если крысам хватит мозгов не бежать в лес, они стянутся туда.

— Шестьсот крыс! — Иджес покачал головой. — Вот это подарок, жёваный крот! Я не хочу, чтобы ночью мне отгрызли палец!

Домициан бросил на него сердитый взгляд.

— Это безобидные животные, очень дружелюбные и общительные. Их можно брать в руки, и они не вырываются. Здесь, в городе, они не доживут и до октября. Вся работа — комете под хвост...

Он тяжело вздохнул.

— Говорю — повесь объявления, — Аэций хлопнул его по спине. — На пищеблоках — нормальные сарматы. Поймают твоих крыс и вернут тебе живыми и невредимыми. Даже накормят. Эй, Маккензи! Что стоишь, как примороженный?! У тебя в доступе есть принтер? Нужно распечатать несколько листов.

— Эй, парни! — в тон ему ответил Кенен, не двигаясь с места. — А как вы собираетесь сделать это незаметно для патрульных? И что скажет Арбогаст, узнав о ваших интересных опытах? С кем вы их согласовали? У вас есть разрешение на разведение крыс в клонарии? Или на излучатель на опаснейшем радиоактивном веществе — в том же клонарии? Парни, с какой из лун вы вечно валитесь?!

После каждой фразы Кенен косился через плечо — путь назад был свободен, но Аэций переглядывался с Астиагом, и Линкен со своей стороны медленно и плавно смещался навстречу учётчику, — его собирались взять в тиски.

— А вот и атомщик, — Лилит, присоединившаяся к сарматам, пока ремонтник плавал, повернулась к нему и дружелюбно кивнула. — Тут намечается забава — "поймай Маккензи". Участвуешь?

— Лиск говорит, что я медлительный, — отозвался Гедимин, разводя руками с нарочитой неуклюжестью. — Куда мне до Маккензи... Домициан, что с крысами?

Генетик уткнулся взглядом в жёлтую траву под ногами.

— Вскрыли клетки и бежали. Все, включая контроль. Не задержались даже погрызть мебель. Будто их всех кто-то вытряхнул прямо в сточные трубы.

Сармат мигнул.

— У вас там нет измельчителя и сольвентных фильтров?

Домициан скрипнул зубами.

— Вынули на день раньше. Плановая замена. Но как они поняли?!

— Я говорил — следи за крысами, — Гедимин сердито сощурился. — Что теперь?

Лилит хлопнула себя руками по бёдрам.

— Крысы? Белые крысы? Это вот такие пушистые зверьки? — она отмерила длину ладони. — Жалко опыта. Купи у Кенена новых, начни сначала. Пока мы тут болтаем, половина твоих крыс уже издохла.

Гедимин молча ждал ответа от Домициана. Медик разглядывал жёлтую растительность на берегу.

— Лилит права, — наконец сказал он. — До зимы ни одно животное не доживёт. Передай Иджесу, чтобы не волновался за свои пальцы. А если всё-таки увидит крысу в бараке, осторожно взял её и отнёс в клонарий. По возможности, живой.

— Я скажу Оллеру, чтобы оповестил всех сарматов "Новы", — пообещал Гедимин. — Как только закончатся гуляния. "Нова" далеко, но если крысы добегут туда, я их тебе верну.

— Эй, генетик! — крикнул Астиаг. — Иди, проверь объявление! Такой текст тебе нравится?

Трое сарматов уже поймали Кенена и, усадив его на платформу, что-то печатали на его смарте. Линкен придерживал хмурого учётчика за плечи.

— Маккензи сегодня не везёт, — хмыкнула Лилит, опускаясь на скрещенных ногах прямо на траву и расстёгивая комбинезон. — Спина затекла, атомщик. Можешь размять?

— Садись, — кивнул Гедимин, устраиваясь за её спиной.

Он потёр ладони друг о друга, но его пальцы всё равно были холоднее, чем кожа Лилит, — она ещё не купалась в осеннем озере и теперь от прикосновений ёжилась и шипела. На её лопатках остались светящиеся пятна — самка тоже зашла в градирню в неудачное время.

— Слышал с утра, что сказал Арбогаст? — спросила она через пару минут.

— Я ушёл к шести, — отозвался Гедимин. — Он сказал что-то новое?

— Странно, верно? — Лилит хихикнула. — Кенен потом даже ходил задумчивый... Арбогаст обещал, если всё будет тихо, с весны разрешить отселяться. Выделят участки к востоку от города и привезут типовые каркасы. Каждый сможет купить и поставить себе дом. Небольшие такие строения, на двух-трёх сарматов. Можно делать пристройки.

— А, — Гедимин вспомнил распечатки, с которыми ходил Кенен. — Маккензи будет рад.

Лилит откинула голову на его плечо и попыталась заглянуть ему в лицо.

— А ты, атомщик, отселился бы?

Сармат мигнул.

— У меня есть комната. Отопление отлажено. Пищу привозят. Душевая рядом. Куда отселяться? Я не сурок, чтобы жить в норе.

— Но и не муравей, чтобы жить в муравейнике, — Лилит недовольно сощурилась. — Там слишком много сарматов. Все ходят, каждый лезет в дверь.

— К тебе? — Гедимин недоверчиво хмыкнул и попытался вспомнить, когда в последний раз кто-то рисковал прикоснуться к двери Лилит. — Кто? Зайду к нему после салюта.

Самка ухмыльнулась.

— Пустяки, атомщик. Будут проблемы — я скажу. А я бы отселилась. Построила бы мастерскую, испытательные стенды... бассейн для подлодок...

Гедимин мигнул — ему вспомнилось синеватое свечение в тёмной воде, тесный тёплый лабиринт под свалкой и время, когда за эксперименты ни перед кем не надо было отчитываться. Перед глазами мелькнули ярусы экранированных лабораторных отсеков, уходящие в глубину, и туннели, ведущие к лесным полигонам, сольвентные скважины и тяжеловодные каскады.

— Запастись ирренцием и ставить опыты с пульсаторами, — почти беззвучно прошептал он. — Воспроизвести усть-илимский сверхпроводник. Доработать реактор...

— Ловишь на лету, атомщик, — Лилит легонько ткнула его кулаком в бок. Он отвлёкся и не заметил, когда она успела сесть ему на бедро и пристроить голову на его груди, но ему стало гораздо теплее, несмотря на холодный ветер с озера.

— Когда у тебя на голове не сидят, можно делать что угодно, — продолжила самка. — Я бы ушла и одна, но одиночек будут отпускать в последнюю очередь. Если я напишу, что отселяюсь, ты пойдёшь со мной?

— Да, — перед глазами Гедимина уже вставал, как наяву, цилиндр, наполненный зелёным свечением, превращённый в гигантскую магнитную катушку. — Мне нужна отдельная лаборатория. Ведомство очень мешает.

Лилит фыркнула, подалась в сторону, но сказать ничего не успела — сверху послышался смешок.

— Что я могу сказать, Лил? — Кенен, ухмыляясь от уха до уха, широко раскинул руки. — Наш губернатор Энцелада, как всегда, верен себе. А твоё упорство заслуживает лучшего применения. Вот, например, я...

— Свали на Седну, — отозвалась сарматка, поправляя и застёгивая комбинезон. — Гедимину лень, но я-то встану...

Ремонтник недоумённо мигнул, переводя взгляд с Лилит на Кенена и обратно. "Я опять нарушил какую-то традицию? Ничего не понимаю..."

...Небо над северной дорогой на секунду погасло, и Гедимин услышал грохот над озером — там тоже взлетали петарды, и низко нависшие облака то и дело вспыхивали зелёным и синевато-белесым. На севере на миг зажглась тройная звезда — и тут же взорвалась тремя снопами жёлтого огня, вычертив над лесом пылающий знак радиационной опасности. Сарматы, собравшиеся на крышах, встретили вспышку удивлёнными возгласами, и сам Гедимин невольно замигал и расплылся в нелепой ухмылке.

— Линкен постарался, — сказала ему на ухо Лилит. Она стояла рядом, время от времени — когда взрывалась особенно удачная петарда — тыкая сармата кулаком в бок.

— Хорошо получилось, — согласился Гедимин, незаметно потирая рёбра. Удачных петард сегодня было много...

— Скоро мой реактор доработает, и не нужно будет над ним сидеть, — тихо сказал он. — Мы с Хольгером будем ставить опыты на полигоне Линкена. Всё равно, во сколько проводить их, — я перенесу их на вечер. По дороге на полигон я могу забрать тебя. Мы нашли странную штуку — тебе интересно будет посмотреть.

Лилит, обернувшись к нему, изумлённо мигнула.

— Атомщик зовёт кого-то на опыты?! Не иначе, завтра Солнце остынет!

Теперь мигнул Гедимин.

— Я не понимаю.

— Не бери в голову, — сарматка пристально посмотрела ему в глаза и, помедлив, кивнула. — Я иду с вами. Скажешь, когда соберётесь на полигон.

Сарматы уже расходились с крыши, когда Гедимина догнал Линкен. От него пахло гарью и оплавленной изоляцией, а глаза блестели, как ртуть.

— Неплохой день, — сказал он Гедимину. — Есть польза и от мартышечьих обычаев. Когда мы снова выйдем на свободу, у нас каждый год будет День атомщика. Даже там, где атомщиков нет. Там его будут называть по-другому, но все смогут собраться и запустить фейерверк. Без макак, их стрельбы и воплей. Нигде не прячась. Хоть на Меркурии, хоть на Седне. Когда-нибудь так и будет, атомщик. Вот увидишь.

— Люди тебе чем мешают? — только и смог спросить Гедимин. От горящего взгляда Линкена ему стало не по себе.

— Ты не жил на свободе, атомщик, — взрывник склонил голову. — Не ты в этом виноват. Ты быстро понял бы разницу. Иди спать. Завтра ранний подъём...

"Всё равно ничего не понял," — думал Гедимин, растягиваясь на матрасе поверх одеяла. В бараке было тепло, даже без одежды, и заснул сармат не сразу — недостроенные чертежи гипотетического реактора вставали перед глазами и отвлекали от сна. "Сивертсенит и купрат таллия," — думал он, проваливаясь в дремоту. "И омикрон-источник с переменной интенсивностью. У северян получилось. Попробуем повторить..."

29 сентября 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимина разбудил не лязг экзоскелетов, не гулкие шаги в коридоре и не свет в глаза, — кто-то тихо перелистывал страницы, и этот шелест заставил сармата рывком подняться с матраса и, ещё не открыв глаз и не вполне понимая, где он, и что вокруг, протянуть руку к брошенному на ящик комбинезону. Кто-то крепко сжал его запястье; секунду спустя сармат стоял на ногах, растерянно мигая и щурясь на свет. Стальные "клешни" придерживали его за плечи.

— Гедимин Кет, физик-ядерщик, — сармат в лёгком экзоскелете с зеркальным щитком на месте лица держал в "руках" его ежедневник и разглядывал один из чертежей. — Это придётся оставить, как и всю одежду. Снимайте подштанники. На месте вам всё выдадут.

— Каком ещё месте? — Гедимин вскинулся, выворачиваясь из "клешней", и понял, что его окружили. Он стоял в кольце экзоскелетчиков, под прицелом шести пар бластеров, и стоило ему зашевелиться, как холодные сопла прижались к его груди и спине. Сармат-командир бросил ежедневник на ящик, прикрытый комбинезоном, и щёлкнул "клешнёй".

— Heta! Мы не причиним вам вреда, — спокойно сказал он. — Но сопротивляться не советую. Вы заинтересовали координатора, Гедимин. Вся ваша научная группа.

Только теперь сармат услышал грузные шаги в коридоре и странную тишину на этаже. Он быстрым движением потянулся к стене, — его руку снова перехватили, в этот раз — более грубо.

— Никаких лишних ушей и глаз, — сказал командир. — На этаже только мы и вы. Раздевайтесь, вы не макака, чтобы стесняться.

"Руки", сжимающие Гедимина, разжались, экзоскелетчики немного отодвинулись. Снимая подштанники, сармат пристально следил за "броненосцами". Они стояли плотно, не оставляя просветов для попытки сбежать, а напротив двери встал командир. Его "руки" расслабленно висели вдоль тела, но Гедимин прекрасно видел, как за каждым его движением следует прицел наплечного бластера, сдвоенного со станнером.

— Очень не советую, — сказал командир, перехватив взгляд сармата. — У нас распоряжение доставить вас живым. Но есть много форм жизни и способов существования. Например, отделённый от тела мозг гораздо проще в перевозке и не склонен к побегам.

Гедимину стало не по себе. Он не видел глаз чужака, а голос звучал спокойно, даже доброжелательно, однако сармат ни на секунду не сомневался: именно в виде мозга его и увезут при малейшем сопротивлении. "Диверсанты..." — вспомнив постоянную тревогу Линкена, он криво ухмыльнулся. "Никаких диверсантов. Свои же. И что я опять сделал не так?!"

— Отлично, — сказал предводитель, переступая порог. Дверь была аккуратно снята с петель и стояла у проёма — так же, как дверь в комнату Хольгера.

— Выходите. Идти недалеко.

Сармат сделал шаг к двери, и экзоскелетчики снова сомкнулись вокруг него плотным кольцом, но больше к нему не прикасались. Один из них оказался вне круга. Не пытаясь втиснуться обратно, он наклонился к ящику с вещами Гедимина и, свернув комбинезон и повесив себе на плечо, поднял крышку. Командир быстро произнёс несколько фраз по-сарматски; Гедимин уловил только слова "одежда" и "инструменты". Чужак вынул из ящика свёрток с ремонтной перчаткой.

— Это моё, — процедил Гедимин, недобро щурясь. — Положи обратно.

— Вам это не понадобится, — сказал командир, жестом приказывая солдату продолжать. — Так же, как и комбинезон, и содержимое его карманов.

Гедимин вздрогнул; он бросился бы к ящику, но строй экзоскелетчиков удержал его на месте. Бластер на плече их командира укоризненно качнулся.

— У вас не будет недостатка в инструментах и материалах для записей, — сказал чужак.

— Мои сертификаты, — Гедимин, не мигая, смотрел на свой комбинезон. Его свернули аккуратно, так, что из карманов не выпало ни единой детали...

— Моё сочувствие, — отозвался командир. — Они пригодятся при опознании тела.

Солдаты вытолкнули Гедимина в коридор и принудили его идти дальше. В вестибюле было пусто, у двери комендантской стоял "Маршалл" с зеркальным лицевым щитком, ещё один караулил на входе в барак.

— Все на месте? — спросил его командир.

— Борт готов к взлёту, — отозвался охранник.

— Ваши товарищи ждут вас, — сказал чужак, повернувшись к Гедимину. Тот мигнул.

— Их расстреляли? Теперь моя очередь?

"Успеть бы дотянуться хоть до одного..." — он с тоской посмотрел на экзоскелеты. Надеяться было не на что — все эти механизмы были полностью исправны, все уязвимые места закрыты так, что сармат на долю секунды позавидовал экзоскелетчикам, — им очень повезло с ремонтной базой. "Когда не надо — всё работает," — подумал он, готовясь к обжигающему разряду в спину.

— Все они живы. Так же, как и вы. Но для Ураниум-Сити вы — мертвецы, — командир поднял "руку", и Гедимин услышал на севере раскатистый грохот и треск разгорающегося пламени. — Долгая напряжённая ночная работа, оплошность охраны, группа диверсантов на атомной станции... Они застали вас рядом с реактором. Вы встали между ним и диверсантами, и вас расстреляли в упор. Через четыре дня, когда огонь погаснет, а обломки реактора будут разобраны, ваше тело смогут опознать только по личным вещам. Вы всегда носили эти сертификаты и значки с собой, и эта ночь — не исключение.

На севере снова громыхнуло. Гедимин резко развернулся на шум, но здания бараков закрыли обзор. "Реактор," — его затрясло от ярости. "Мой реактор... Ah-hasu!"

Его схватили и скрутили раньше, чем он успел выломать наручный бластер из ближайшего экзоскелета. Командир отряда, выкрикнув что-то неразборчивое, шарахнулся в сторону. Вырывающегося сармата швырнули вперёд, и он, пролетев несколько метров, упал на какую-то пружинящую, неожиданно мягкую поверхность. Приземлившись на руки, он тут же вскочил, но кто-то повис на нём, и сармат услышал гул механизмов и грохот закрывающегося люка.

— Реактор в порядке! — крикнули ему в ухо. — Оба реактора! Они демонтированы, их уже вывезли! Гедимин, ты меня слышишь? Реактор в порядке!

"Константин?!" — сармат, изумлённо мигнув, перестал вырываться, и тут же его вдавило в мягкое напольное покрытие, и он, не удержавшись на локтях, лёг ничком. Поверхность, на которой он лежал, вместе с ним оторвалась от земли и на большой скорости поднималась — как резко взлетевший глайдер, за штурвал которого посадили Линкена Лиска. Через десять секунд его тряхнуло, послышался гул и лязг, и сармата перестало вдавливать в пол, но что-то надавило на уши — кажется, взлёт продолжался, и компенсаторы не успевали за ускорением.

— Нас подобрали, — сказал один из сарматов, удерживающих Гедимина. — Tzaat!.. Эй, атомщик, ты как? В себе или нет?

— Слезайте, — буркнул ремонтник, выползая из-под навалившихся тел.

Ускорение росло, но компенсаторы невидимого большого корабля — скорее всего, спрингера — практически выровняли давление, и уши больше не закладывало. В крыше с шипением открылись маленькие люки, и Гедимин почувствовал приток свежего воздуха — глайдер подключили к общей вентиляционной системе.

Сармат поднялся на ноги и осмотрелся. Транспорт, в который его забросили, действительно был глайдером — небольшим пассажирским челноком-атмосферником. Подобные механизмы Гедимин видел только на фотографиях и чертежах, но знал, что внутри обычно устанавливали кресла и голопроекторы для обзора. Здесь их не было — только мягкая пружинящая выстилка на всех поверхностях.

— А с ним вежливо обошлись, — хмыкнул кто-то из сидящих на полу, и Гедимин узнал голос Кенена. — Ни синяка, ни царапины. Представляю, чего им стоило сдерживаться!

— Маккензи, закрой рот, — ровным голосом посоветовал ему Линкен.

Гедимин изумлённо мигнул и развернулся к сарматам, забыв о странностях в конструкции челнока. Этой ночью успело произойти много странных вещей, и сармат нуждался в разъяснениях.

Как он сразу же заметил, на борту челнока он был не один. Остальные — так же, как и он, заброшенные сюда без одежды и вещей — держались недалеко от люка. Некоторые уже успели встать на ноги, кто-то, опасаясь перегрузок, остался сидеть. Тут были почти все — Константин и Линкен (до сих пор подозрительно оглядывающиеся на Гедимина), растерянный Хольгер, Кенен Маккензи (он сидел, привалившись к стене, но под взглядом ремонтника поднялся и широко улыбнулся), чуть поодаль — Айзек, слегка щурящийся и потирающий висок, ещё в стороне, рядом со съёжившимися лаборантами и операторами, — Хильда. Поймав взгляд Гедимина, она криво усмехнулась.

— Где Иджес? — спросил ремонтник.

— Жив, — поспешно ответил Линкен. — Остался в Ураниуме.

Гедимин пристально посмотрел на взрывника, потом перевёл взгляд на Константина. Сарматы выглядели странно смущёнными. "Эти двое что-то знают," — понял ремонтник и недобро сузил глаза. "А я — нет."

— Реактор цел? Ты уверен? — он повернулся к Константину. Тот быстро кивнул.

— Демонтаж начался в полседьмого, когда ты ушёл. Оба реактора, все вспомогательные установки, всё, до последней гайки из твоих запасов. Всё летит вместе с нами в экранированном трюме.

— Что тогда взорвалось? Сама станция? — Гедимин чувствовал, как под рёбрами разливается холод. "Кто вообще пустил этих недоумков с бластерами на АЭС?! И им всем ещё не нравился Фюльбер..."

— Пара канистр окислителя и три килограмма содержимого хвостохранилища, — ответил Линкен; в его голосе звучало одобрение. — Хорошая маскировка под радиационную аварию. Ни одна макака туда не сунется. Вот вам выгоревшие ангары, вот вам зашкаливающие дозиметры.

— Пришлось выделить на маскировку один грамм ирренция, — с явным сожалением дополнил Константин. — Ты не в обиде? Нет способов подделать омикрон и сигму без омикрона и сигмы...

Гедимин мигнул.

— Вы давно знали... обо всём этом? — он кивнул в сторону люка, за которым давно не было ни станции, ни Ураниума, ни — скорее всего — земных пейзажей. По ощущениям Гедимина — точнее, по смутным воспоминаниям, заложенным в его мозг ещё в клонарии — спрингер вышел в открытый космос и постепенно набирал скорость.

— Со вчерашнего дня, — ответил Константин. — Ненамного раньше, чем ты. И ненамного больше.

— Можешь немного порадоваться, атомщик, — Кенен, широко улыбаясь, подошёл к сармату. — Примерно тем же способом немного раньше были вывезены с Земли сотрудники "Хейдрун", рабочие Ясархага и шахтёры Коцита. Ну, и пара десятков отдельных сарматов. Можешь с ними пообщаться, если найдёшь время, — но, насколько я понимаю, ваш новый куратор намерен загрузить вас работой по кончики ушей.

Несколько секунд Гедимин смотрел ему в глаза немигающим взглядом, и ухмылка учётчика становилась всё шире.

— Ну да, Джед, — Кенен негромко хихикнул. — Энцелад — далёкая планета, а реактор, если из него не вылезать, ухудшает обзор. Ваш научный центр уже третий год значится в планах на переброску. Ваш новый куратор крайне заинтересовался вашими проектами.

— Вот макака, — покачал головой Линкен. — Ладно, хватит хвалиться. Зачем тебя вывезли? Ты с "Полярной Звездой" никак не связан.

— Это ты так думаешь, Лиск, — Кенен не перестал улыбаться, но на всякий случай отодвинулся от взрывника. — Кто добывал для вас материалы? Кто переправлял на новую базу уран? Кто подгонял отчётность так, чтобы ни одна макака ничего не заподозрила? Меня оставалось или расстрелять, или вывезти. Ваш куратор предпочёл второе.

— Везучая мартышка, — пробормотал Линкен, потирая шрам на затылке. — Охранникам повезло меньше...

Гедимин вздрогнул.

— Что с ними? — он вспомнил, что ему говорил командир группы захвата, и вздрогнул ещё раз. — Мертвы?

Линкен кивнул.

— Все, кто был в научном центре или рядом. Некоторых переодели в наши комбинезоны. Иджесу придётся опознавать. Хорошо, что по вещам, а не по трупам. Твоему сменщику разнесло череп — считай, оторвало голову...

Гедимина передёрнуло.

— Тот, с оранжевыми глазами? — зачем-то уточнил он. Холод под рёбрами усилился. "Надо было поговорить с ним нормально," — подумал сармат. "Хотя — какая разница..."

— Иджес ничего не знает? — спросил он, не дожидаясь ответа на первый вопрос.

— Да, ничего. Как и Лилит, и прочие. Их счастье, — ответил Линкен. — Для них это настоящая диверсия.

"И для Конара тоже..." — Гедимин потёр ноющие рёбра. "Угораздило же нас всех..."

Корабль мягко встряхнуло, на секунду палуба перекосилась — или, скорее, гравитационный скачок ненадолго "увёл" её из-под ног. Гул вентиляции стал громче.

— Маневрируем, — Линкен довольно кивнул. — Скоро сядем.

— Куда нас везут? — спросил Гедимин. — Это не на Земле?

Линкен и Константин переглянулись.

— Глупая секретность, — фыркнул Кенен.

— Заткнись, — покосился на него взрывник. — Зря тебя не расстреляли.

— Мы уже почти на месте, — сказал Хольгер. — Скрывать что бы то ни было уже бессмысленно. Куда нас привезли?

Сарматы снова переглянулись.

— Мы на обратной стороне Луны, — нехотя ответил Линкен. — Кратер Драйден.

Снаружи послышался нарастающий гул. Палуба дрогнула. На секунду Гедимин почувствовал, как его прижимает к палубе, и широко расставил пальцы на ступнях. Из вентиляции донеслось шипение, и люки в потолке захлопнулись. Корабль мягко закачался.

— Спускаемся, — Линкен жестом отогнал сарматов от люка. Что-то лязгнуло под палубой, и качка прекратилась.

"Кратер Драйден," — Гедимин встал напротив люка, рядом с Хольгером, и прислушался к гулу раздвижных механизмов. "Никогда не был на Луне. Что ж, посмотрим, куда и зачем нас притащили..."